Биография валери поля.
Поль Валери (фр. Paul Valry ; полное имя - Амбруаз Поль Туссен Жюль Валери (Ambroise Paul Toussaint Jules Valry); 30 октября 1871 года, Сет, деп. Эро - 20 июля 1945 года, Париж) - французский поэт, эссеист, философ. Поль Валери известен не только своими стихами и прозой, но и как автор многочисленных эссе и афоризмов, посвященных искусству, истории, литературе, музыке.
Биография
Поль Валери родился 30 октября 1871 года в Сете, небольшом городе на побережье Средиземного моря. Его отец был корсиканец, мать - родом из Генуи. Детство и юность Валери прошли в Монпелье, крупном городе неподалеку от Сета. Получив традиционное католическое образование, он изучал право в университете, а затем переехал в Париж, где и прожил почти всю жизнь. Там, в течение некоторого времени, он был близок к кругу поэта Стефана Малларме.
В Париже Валери некоторое время служил чиновником в Военном министерстве. Вскоре он нашел себе другую работу, став личным секретарем Эдуара Лебе, бывшего директора агентства «Гавас». Здесь он проработал около двадцати лет, до самой смерти Лебе в 1922 году. Публиковаться Валери начал ещё в университете, но профессионально занялся литературой только в 1920-х годах. Валери пишет многочисленные эссе, предисловия к произведениям разных авторов, становится страстным оратором. В 1925 году его избирают во Французскую Академию. К этому времени, он уже известная личность во Франции. Он путешествует по Европе, дает лекции на культурные и социальные темы. В Лиге Наций он представляет культурные интересы Франции, и участвовал в нескольких заседаниях.
В 1931 году Валери основывает Международный колледж в Каннах, негосударственное учреждение, изучающее французский язык и культуру. Колледж действует и сейчас.
В 1932 году, на немецком праздновании 100-летия со дня смерти Гёте, он делает основной доклад. Поэту был близок Гёте - Валери разделял его любовь к науке (в особенности, к биологии и оптике). Валери был членом Лиссабонской Академии наук, состоял в т. н. Национальном фронте писателей (Front national des Ecrivains). Во время Второй мировой войны Валери сняли с нескольких из этих должностей из-за его отказа сотрудничать с режимом Виши. Но Валери все эти тяжелые годы продолжал работать и публиковаться, оставаясь заметной фигурой во французской культурной жизни.
В 1900 году он женился на Жанни Гобийяр, племяннице Берты Моризо и подруге семьи Малларме. У Валери и Гобийяр было трое детей: Клод, Агата и Франсуа.
Валери умер в Париже 20 июля 1945 года. Он был похоронен на кладбище в его родном Сете, о котором идёт речь в знаменитом стихотворении le Cimetire marin («Кладбище у моря»).
Творчество
Детство Валери прошло под сильным влиянием символистов, главным образом Малларме и Бодлера. С 1890 года Валери, замкнувшийся в кругу собственных изысканных мыслей и живущий созерцательной жизнью эстета, пишет стихи, которые печатает для небольшого круга утончённых и элегантных модернистов. Его читатели были объединены изданиями - «La Conque», редактировавшимся Пьером Луисом, и «Le Centaure»; основателем последнего был сам Валери. Лишь в 1920 году эти ранние опыты поэта были изданы в виде двухтомного собрания «Album de vers anciens». Валери не печатал ничего до 1917 года, когда появился в свет его стихотворный сборник «La jeune Parque» (Юная Парка).
Несмотря на изысканную замкнутость своих стихотворных созерцаний, а может быть именно в силу того любопытства, которое возбуждало во французской интеллигенции это аристократическое отшельничество, случилось так, что анкета журнала «Connaissance» (Познание) дала Валери титул лучшего поэта современности. Надо иметь в виду, что во Франции всякое рафинированное явление, стоящее дорого (книги Валери - раритеты, оцениваемые в сотни и тысячи франков), щекочет любопытство и тревожит тщеславие пресыщенной буржуазии.
Но помимо этого искусственного фактора - славы, добытой ажиотажем библиофилов-буржуа, Валери заслуживает внимания как совершенно исключительный мастер французского стиха, следующий музыкальной традиции символистов. В этой области его мастерство действительно не превзойдено, а сочетание этого мастерства с интеллектуальной ясностью и образностью делает Валери крупным явлением французской поэзии.
, Модернизм
В Париже Валери некоторое время служил чиновником в Военном министерстве. Вскоре он нашел себе другую работу, став личным секретарем Эдуара Лебе, бывшего директора агентства «Гавас ». Здесь он проработал около двадцати лет, до самой смерти Лебе в 1922 году. Публиковаться Валери начал ещё в университете, но профессионально занялся литературой только в 1920-х годах. Валери пишет многочисленные эссе, предисловия к произведениям разных авторов, становится страстным оратором. В 1925 году его избирают во Французскую Академию . К этому времени, он уже известная личность во Франции. Он путешествует по Европе, дает лекции на культурные и социальные темы. В Лиге Наций он представляет культурные интересы Франции, и участвовал в нескольких заседаниях.
В 1931 году Валери основывает Международный колледж в Каннах, негосударственное учреждение, изучающее французский язык и культуру. Колледж действует и сейчас.
В 1932 году, на немецком праздновании 100-летия со дня смерти Гёте , он делает основной доклад. Поэту был близок Гёте - Валери разделял его любовь к науке (в особенности, к биологии и оптике). Валери был членом Лиссабонской Академии наук, состоял в т. н. Национальном фронте писателей (Front national des Ecrivains ). Во время Второй мировой войны Валери сняли с нескольких из этих должностей из-за его отказа сотрудничать с режимом Виши . Но Валери все эти тяжелые годы продолжал работать и публиковаться, оставаясь заметной фигурой во французской культурной жизни.
В 1900 году он женился на Жанни Гобийяр, племяннице Берты Моризо и подруге семьи Малларме . У Валери и Гобийяр было трое детей: Клод, Агата и Франсуа.
Валери умер в Париже 20 июля 1945 года. Он был похоронен на кладбище в его родном Сете , о котором идёт речь в знаменитом стихотворении le Cimetière marin («Кладбище у моря»).
Творчество
Детство Валери прошло под сильным влиянием символистов , главным образом Малларме и Бодлера . С 1890 года Валери, замкнувшийся в кругу собственных изысканных мыслей и живущий созерцательной жизнью эстета , пишет стихи, которые печатает для небольшого круга утончённых и элегантных модернистов . Его читатели были объединены изданиями - «La Conque», редактировавшимся Пьером Луисом , и «Le Centaure»; основателем последнего был сам Валери. Лишь в 1920 году эти ранние опыты поэта были изданы в виде двухтомного собрания «Album de vers anciens». Валери не печатал ничего до 1917 года , когда появился в свет его стихотворный сборник «La jeune Parque» (Юная Парка).
Несмотря на изысканную замкнутость своих стихотворных созерцаний, а может быть именно в силу того любопытства, которое возбуждало во французской интеллигенции это аристократическое отшельничество, случилось так, что анкета журнала «Connaissance» (Познание) дала Валери титул лучшего поэта современности. Надо иметь в виду, что во Франции всякое рафинированное явление, стоящее дорого (книги Валери - раритеты, оцениваемые в сотни и тысячи франков), щекочет любопытство и тревожит тщеславие пресыщенной буржуазии.
Но помимо этого искусственного фактора - славы, добытой ажиотажем библиофилов -буржуа, Валери заслуживает внимания как совершенно исключительный мастер французского стиха, следующий музыкальной традиции символистов. В этой области его мастерство действительно не превзойдено, а сочетание этого мастерства с интеллектуальной ясностью и образностью делает Валери крупным явлением французской поэзии.
Чрезвычайная абстрактность Валери и то напряжение, которое требуется для восприятия его стихов, отвлекают читателя от жизни. Поэтому ничто так не характерно для вкусов эпохи, как избрание Валери членом Французской академии и предоставление ему кресла Анатоля Франса . Эта случайная преемственность знаменует собой интеллектуальное дезертирство Французской академии перед очередными проблемами современности.
Сборник «Charmes» («Чары») характеризует Валери нового периода - возврата к классицизму ; он снова применяет чёткий десятисложник Малерба , забытый французами с XVII века. Провозглашение «чистой поэзии» является лозунгом новой французской эстетики, а диалогическая форма «Introduction à la méthode de Leonardo da Vinci» (Введение в метод Леонардо да Винчи), «La soirée avec M. Teste» («Вечер с господином Тэстом») и «Autre soirée avec M. Teste»; - по замыслу является реставрацией философических бесед Платона .
Публикации на русском языке
- [Стихи]// Б. Лившиц От романтиков до сюрреалистов. Антология французской поэзии. Л.: Время, 1934. С. 99 - 105.
- Избранное / Введ. и ред. А. Эфроса . М.: Художественная литература, 1936.
- Письмо госпожи Эмили Тэст // Французская новелла двадцатого века, 1900-1939. М.: Художественная литература, 1973. С. 183-195.
- Об искусстве / Изд. подг. В. М. Козовой . М.: Искусство, 1976. (Переизд. 1993)
- Избранные стихотворения / Сост., авт. предисл. и пер. Р. Дубровкина. - М. : Русский путь, 1992.
- Юная Парка: Стихи, поэма, проза. М.: Текст , 1994.
- [Стихи] // Семь веков французской поэзии в русских переводах. СПб: Евразия, 1999. С. 502-512.
- К платану // Французская поэзия: Антология / Пер. В. Козового. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. С. 150-152.
- Полное собрание стихотворений / Сост. и предисл. Е. Витковского. М.: Водолей Publishers, 2007.
- Собрание стихотворений / Пер. с франц. Алексея Кокотова. - М.: Водолей, 2014. - 160 с. - (Пространство перевода).
Напишите отзыв о статье "Валери, Поль"
Литература
- Porché F., Paul Valery et la poesie pure, P., 1926
- Brémond H., La poésie pure, Abbeville, 1926
- Noulet E., Paul Valéry, «Mercure de France» Ї 696, P., 1927
- Souday P., Paul Valéry, Les Documentaires, P., 1927.
Ссылки
- Трыков В. П. . Электронная энциклопедия «Современная французская литература» (2011). Проверено 21 марта 2013. .
В статье использован текст из Литературной энциклопедии 1929-1939 , перешедший в общественное достояние , так как он был опубликован анонимно, и имя автора не стало известным до 1 января 1992 года.
Отрывок, характеризующий Валери, Поль
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
Поль Валери, 1871-1945 гг., поэт, эссеист.
Наилучший способ осуществить свои мечты – это проснуться.
Умная женщина та, которая позволяет быть при ней глупым.
Бизнесмен – это гибрид танцора и калькулятора.
Богословие играет с истиной, как кошка с мышью.
В любом споре мы защищаем не свою точку зрения, а свое Я.
В человеке неподражаемо для других именно то, чему он сам не в состоянии подражать. Мое неподражаемое неподражаемо и для меня.
Вдохновение есть гипотеза, которая отводит автору роль наблюдателя.
Великие люди умирают дважды: сначала как люди, потом как великие.
Величие поэтов – в умении точно улавливать словами то, что они лишь смутно прозревают рассудком.
Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.
Война – это когда совершенно не знакомые друг другу люди убивают друг друга во славу и на благо людей, которые отлично знакомы, но не убивают друг друга.
Все меняется, кроме авангарда.
Все, что о нас говорят, ложно; но все же менее ложно, чем то, что мы о себе думаем.
Все, что ты говоришь, говорит о тебе, и особенно то, что ты говоришь о других.
Всякий человек меньше самого прекрасного своего создания.
Выбери себе жену, которая не верит в то, что видит.
Гений тот, кто делает и меня гениальным.
Господь сотворил все из ничего. Но материал все время чувствуется.
День проясняет мои мысли. Мои мысли делают светлей мою ночь.
Если государство могущественно, оно нас расплющивает. Если государство слабо, мы погибли.
Если двое расстались в гневе, значит, их связывали слишком близкие отношения.
Если не могут атаковать мысль, атакуют мыслителя.
Есть произведения, которые создаются своей аудиторией. Другие – сами создают свою аудиторию.
Живописец должен изображать не то, что он видит, а то, что будет увидено.
Живопись позволяет увидеть вещи такими, какими они были однажды, когда на них глядели с любовью.
Из двух слов следует выбирать меньшее.
Иные теологи могут заставить нас заподозрить, что Бог глуп.
История – это наука о том, чего уже нет и не будет.
История – это прежде всего Муза.
Каждая мысль есть исключение из общего правила, которое заключается в том, чтобы не мыслить.
Когда достигаешь цели, понимаешь, что путь и был целью.
Критик призван быть не читателем, а свидетелем читателя, – тем, кто следит за ним, когда он читает и чем-то взволнован. Важнейшая критическая операция – определение читателя. Критика слишком много занимается автором.
Логикой можно напугать только логиков.
Мы надеемся приблизительно, зато боимся точно.
Мы ничего не знаем об авторах величайших творений. Шекспир никогда не существовал, и я сожалею, что его пьесы помечены именем. То, что составляет произведение, не есть тот, кто ставит на нем свое имя. То, что составляет произведение, не имеет имени.
Настоящий романтик – прежде всего лицедей.
Настоящий сноб – это человек, который боится сознаться в том, что ему скучно, когда ему скучно, и что ему весело, когда ему весело.
Нет ничего более постоянного, чем непредвиденное.
Нет правосудия без зрителей.
Никогда не говорят: «Люби меня!» Это ничего не дает. Однако Бог говорит именно это.
Никогда не судите о человеке по его друзьям. У Иуды они были безупречны.
Нужно быть легким как птица, а не как перышко.
О презрении Бога к людскому разуму свидетельствуют чудеса.
Обнаженные мысли и чувства столь же беспомощны, как обнаженные люди. Нужно, стало быть, их облачить.
Одинокий человек всегда находится в дурном обществе.
Он бьет себя в грудь, чтобы его услышали.
Определение Прекрасного очень просто: это то, что приводит в отчаяние.
Оптимисты пишут плохо.
Переводы великих иностранных поэтов – это архитектурные чертежи, которые могут быть превосходными, но за которыми неразличимы сами здания, дворцы, храмы… Им недостает третьего измерения, которое превратило бы их из созданий мыслимых в зримые.
Понятия большинства людей о поэзии так туманны, что туманность служит им определением поэзии.
Поправка к Паскалю: Иногда я мыслю; иногда существую.
Прекрасные воспоминания все равно что потерянные драгоценности.
Простое всегда ложно, а сложное бесполезно.
Размышления о смерти в духе Паскаля свойственны людям, которым не приходится бороться за выживание, за то, чтобы прокормиться и прокормить детей. Вечность занимает умы тех, у кого есть для этого время. Это своего рода развлечение.
Романтик, овладевший искусством, становится классиком.
Сердце наших друзей часто более непроницаемо, чем сердце наших врагов.
Слабость силы заключается в том, что она верит лишь в силу.
Смерть закрепляет, фиксирует личность, как фиксаж закрепляет негатив.
Совершенство есть защита. Поставить совершенство между собой и другими. Между собой и собой же.
Совесть царствует, но не управляет.
Сознание боится пустоты.
Стихотворение есть растянутое колебание между звуком и смыслом.
Талант без гения стоит немногого. Гений без таланта не стоит ничего.
Те, кто боится шутки, – Геркулесы, которые страшатся щекотки.
То, что ни на что не похоже, не существует.
Ум перепархивает от глупости к глупости, как птица с ветки на ветку.
Умная женщина – та, в обществе которой можно держать себя как угодно глупо.
Человек бесконечно сложнее, чем его мысли.
Человек компетентный – тот, кто заблуждается по правилам.
Я не всегда разделяю свои взгляды.
Если кто-то лижет тебе подошвы, прижми его ногой, прежде чем он начнет кусаться.
Количество ежедневно вырабатываемой и потребляемой нежности ограничено.
Из двух возможных слов всегда выбирайте самое простое.
У серьезного человека немного идей. Человек с множеством идей никогда не бывает серьезным.
Охотнее всего мы говорим о том, чего не знаем. Ибо об этом-то и думаем. Сюда направлена работа мысли.
(1871-1945)
Валери, Поль (Valery, Paul) - французский поэт, теоретик искусства. Член Французской академии (1925). Родился в семье таможенного контролера-корсиканца. Мать Валери была дочерью итальянского консула во Франции. Учился в коллеже в Сете. Окончил университет в Монпелье, где изучал право.
Валери увлекается поэзией, живописью, историей архитектуры, поэзией Бодлера. В 1887 г. умер его отец. В 1889 г. П. Валери страстно увлекся математикой и физикой. В 1890 г. познакомился с начинающим писателем Пьером Луисом, который стал его другом и ввел в литературную среду. Особое влияние на начинающего поэта оказал С. Малларме, личное знакомство с которым состоялось в Париже осенью 1891 г.
В 1892 г. Валери пережил мучительный кризис, причиной которого стала романтическая страсть к незнакомке, встреченной на улице. Валери терзало ощущение несвободы, он мучался сознанием того, что под влиянием страсти утратил способность владеть своей мыслью. Он решил освободиться от всего стихийно-эмоционального, романтического в себе. Этот кризис привел к отказу Валери от поэтического творчества на целых 20 лет, и лишь в 1917 г. вышла в свет «Юная Парка».
Писатель заполнил эту 20-летнюю паузу настойчивыми поисками законов, управляющих творческим актом. Валери стремился найти не свой индивидуальный писательский стиль, но понять общий механизм порождения поэтических произведений. Впоследствии в одной из своих тетрадей он записал: «Высший человек не тот, кто наделен неким даром и кто выносит это богатство вовне, но тот, кто организовал себя во всем объеме своего существа». «Быть поэтом - нет. Мочь быть им», - декларирует он.
В 90-е гг. Валери вынужден был определить свою позицию в деле Дрейфуса. Он отказался подписать петицию в поддержку Дрейфуса, опубликованную по инициативе нескольких французских интеллектуалов в газете «Орор» («Аврора»). В декабре 1895 г. Валери принял участие в организованном «Либр пароль» сборе средств по подписке для вдовы майора Анри, одного из инициаторов дела Дрейфуса. В 1900 г. он служил секретарем и советником тогдашнего руководителя агентства «Гавас» Эдуарда Лебея.
Оставив поэзию, Валери обратился к различным жанрам интеллектуальной прозы: эссе, литературно-критическим статьям, трактатам, философской повести. Он увлекся анализом «мыслящего “Я”» («moi pensant»), разрабатывал диалектику интеллектуального хаоса и порядка. Так начался поиск «метода». Его результатом стала работа «Введение в систему Леонардо да Винчи» («Introduction a la Methode de Leonard de Vinci», 1895). В этом эссе отчетливо проявилась направленность мысли молодого писателя. Интерес Валери обращен к проблемам методологии сознания, точнее, самосознания. Писатель ищет некий универсальный метод, принцип прежде всего своего собственного мышления, обеспечивающий цельность его личности, связность различных ее проявлений.
Валери декларирует принцип безличности художественного или научного произведения. Он отвергает романтическую концепцию гения, творящего по вдохновению. Произведение реализует не личность автора в ее психологической, биографической или мировоззренческой конкретности, но некого анонимного автора – систему, представляемую как однородность и связность его мыслительных принципов, операций и навыков. Эта связность системы проявляется в принципах конструирования писателем его чувственных реакций, непосредственных наблюдений над реальностью и личных впечатлений.
В философской повести-эссе «Вечер с господином Тэстом» («La Soiree avec M. Teste», 1896) Валери развивает темы, намеченные во «Введении в систему Леонардо да Винчи». Безличность г-на Тэста, столь отличная от исключительности героев романтической литературы, есть результат сознательного выбора, напряженной работы над собой, результат той «простой самососредоточенности», к которой призывал Валери и которая позволила герою познать свою «систему». Г-н Тэст потому и не читает книг, что они заставляют сосредоточиться на чужих мыслях и мешают ему понять его собственные, точнее говоря, процесс собственного мышления. Г-н Тэст – «хозяин своей мысли». Он сумел преодолеть автоматизм сознания, побороть власть над собой языка. Индивидуализму и яркой эмоциональности романтического героя, инстинктивности и импульсивности героев А. Жида Валери противопоставляет сознательную дисциплину и строгий интеллектуализм г-на Тэста, которые, по мысли писателя, только и позволяют личности овладеть своим «Я», а значит, и проложить пути к истинному творчеству, основанному не на «самовыражении», но на самопознании. Лиризму и культу свободы как атрибутам романтической личности и литературы противопоставляется «деперсонификация» героя, культ интеллектуальной дисциплины и «безличность» как принцип подлинного искусства.
«Юная Парка» («La Jeune Parque», 1917) – поэма о пробуждении таланта, о становлении поэта и, шире, о том, как человек восходит от состояния предсознания к высотам сознания. Валери вспоминал, что зашифрованность, сложность поэтического языка «Юной Парки» принесли ему известность. Примером поэтического новаторства Валери могут стать, в частности, его простые и неожиданные эпитеты – «охрипший ключ», «клейкий бред», «вечерняя тяжесть», «телесный утес», «тысячерукая гора», «напуганная гортань». Таким способом поэт стремится преодолеть автоматизм читательского восприятия. Герметизм не был самоцелью Валери, но стал результатом его поисков точного слова, позволяющего избежать штампов. Он писал: «Невозможно быть точным, не будучи темным, если хочешь свести до минимума количество слов и фраз». «В стихах все, что необходимо сказать, почти невозможно сказать ясно».
Эссе «Кризис духа» («La Crise de l’Esprit», 1919) явилось откликом Валери на события первой мировой войны и принесло ему особую известность в кругах европейской интеллигенции. Писатель анализирует причины и возможные последствия разразившейся катастрофы для европейской культуры. Одной из важнейших ее причин он считает кризисное состояние европейской культуры накануне войны. Духовное состояние Европы в этот период Валери обозначает словом «модерн», которое становится синонимом слов «хаос», «эклектика», «разброд».
Валери анализирует ситуацию в Европе сквозь призму понятий «хаоса» и «порядка»: «…две опасности не перестанут угрожать миру: порядок и беспорядок». Валери безжалостен: Европа оказалась неспособной осознать себя, выработать свой «метод». Европейский разум отказывается прилагать усилия к самоосознанию. Эта идея в эссе воплощена в образе обремененного знаниями, утомленного их переизбытком европейского Гамлета, символизирующего культуру предвоенной Европы. Гамлет готов отказаться от усилий мысли и уподобиться современным полониям, лаэртам и розенкранцам, предающимся активной, хотя и бессмысленной практической деятельности. Европа утрачивает культурную идентичность. Ценности, созданные европейской культурой на протяжении столетий (Знание, Долг, Наука и т.д.), в свете трагического опыта мировой войны оказались в подозрении.
Прогноз Валери пессимистичен: отказ от самосознания, а значит, и самосозидания, вверг Европу в хаос войны. В перспективе он приведет уставшую от хаоса Европу к «порядку», но это будет унифицированный, безличный и жестокий «порядок» муравейника. «Мы узрим наконец явленное чудо – животное общество, – совершенный и законченный муравейник», – пророчествует Валери.
В сборнике «Альбом старых стихов» («Album des vers anciens», 1920) были собраны стихотворения, написанные в 90-х гг. XIX в. В некоторых сонетах, включенных в сборник, обнаруживается влияние парнасской школы. Оно проявляется в отточенности формы, в пластической выразительности образа («Орфей», «Рождение Венеры», «Феерия», «Купальщица», «Кесарь» и др.). Неоклассицистские тенденции проявились в изощренном интеллектуализме Валери, в его стремлении к точности, в функционировании мифологических образов и мотивов как материала и культурного кода для рефлексии над современными социальными, культурными и эстетическими проблемами.
Вместе с тем Валери выступает продолжателем символистской традиции. Образы ущербной луны, тающих теней, томных дев на берегах уснувших вод, мифологических и легендарных персонажей отсылают к традиции позднего символизма.
Сборник «Чары» («Charmes», 1922) – образец зрелой лирики Валери. В него вошли такие шедевры интеллектуальной лирики, как «Морское кладбище», «Гребец», «Внутреннее», «Пальма». В «Чарах» особенно наглядно сочетаются конкретное и абстрактное, чувственное и интеллектуальное. Чувственный интеллектуализм, привнесенный Валери в европейскую поэзию, отличает его поэтическую манеру как от описательности парнасцев, так и от туманности символистов. Хотя и в этом сборнике несложно почувствовать влияние поэтической образности и интонаций Малларме. В стихотворении «Пальма» обнаруживается чисто маллармеанское противоречие между непоэтическим предметом, взятым в качестве темы стихотворения, и формальной сложностью, изысканностью ее словесной обработки.
Многочисленные статьи и эссе писателя собраны в книге «Смесь» («Variete», 1924–1944). Среди прочих работ в книгу вошли статьи о Боссюэ, Декарте, Вольтере, Сведенборге, Гёте, Гюго, Нервале, Стендале, Флобере, Верлене, Малларме, Верхарне, Гюисмансе, Бергсоне, Прусте.
С 1924 г. Валери ездил с лекциями по Европе, встречался и беседовал с Муссолини, который произвел на него неприятное впечатление вульгарного человека. С 1924 по 1934 гг. Валери – президент французского Пен-клуба. В 1925–1930 гг. участвовал в работе международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству Лиги Наций, в которой с 1936 по 1939 гг. возглавлял Постоянный комитет по искусству и литературе. В 1937 г. стал руководителем созданной для него в Коллеж де Франс кафедры поэтики.
Драматическая поэма «Мой Фауст» («Mon Faust», неокончена, опубликована в 1941 г.) – оригинальная трактовка одного из вечных образов мировой литературы. Названием поэмы Валери подчеркивает субъективность своего взгляда на героя трагедии Гёте. У Валери Фауст живет в XX в. на своей вилле и пишет мемуары. Фауст утомлен накопленным грузом знаний и опыта. Он стремится к полноте жизни, к переживанию каждого ее мгновения. Образ Мефистофеля в поэме дан в иронической оценке. Фауст предлагает ему помощь, ибо в современном мире «само зло оказалось под угрозой», и люди не верят больше ни в бога, ни в дьявола. Трагедия Фауста в том, что он слишком ясно сознает и предвидит все возможности жизни. Для него нет и не может быть ничего нового. Возможно, в поэме отразились личные переживания стареющего писателя, которого угнетала повторяемость жизненных обстоятельств, собственных жестов и мыслей. В своей записной книжке он писал: «Та же утренняя сигарета, тот же кофе, те же идеи».
В январе 1941 г. в оккупированной фашистами Франции Валери выступил с речью во Французской академии о только что умершем Бергсоне. Этот поступок писателя был расценен европейской интеллигенцией как мужественный шаг.
Творчество Валери стало своеобразной реакцией на явление модерна, то есть переусложненной и утонченной чувствительности, эклектизма, и попыткой преодолеть их усилием мысли. «...Лучшим умом нашей эпохи является поэт… и этот поэт – Валери», – написал Андре Моруа.
Биография
Французский поэт, прозаик, мыслитель, критик. Поль Валери родился 30 октября 1871 во французском городе Сэт на побережье Лангедока. По семейным истокам - полуитальянец с примесью корсиканской крови, выходец из чиновничьей буржуазной среды. Окончил юридический факультет в Монпелье. В 20 лет Поль Валери переезжает в Париж, где сближается с кругом С. Малларме, жившим уединенно и общавшимся только с кругом "избранных", что повлияло на творчество самого Валери. Первые стихи появились в начале 1890-х (в 1920 вошли в сборник "Альбом старых стихов"). Известность к Валери пришла в 1917, после выхода поэмы "Юная парка". В 1900, женившись, Поль Валери вошел в семью родных и наследников известной художницы Берты Моризо, принадлежавшей к более раннему кругу соратников главы школы - Эдуарда Мане. Валери и сам рисовал и гравировал. Он встречался с Дега, знал Ренуара. Валери поступает на службу, сначала в одну из канцелярий военного министерства, затем в информационное агентство Гавас, где на протяжении двадцати двух лет выполняет обязанности личного помощника одного из директоров-администраторов агентства. В 1922, после смерти своего патрона, он потерял работу в агентстве и вновь занялся поэзией. В 1925 Поль Валери был избран членом Французской академии, а в 1927 году занял в Академии освободившееся кресло Анатоля Франса. С середины 1920-х годов Поль Валери - президент французского Пен-клуба, председатель и оратор многих комитетов и конференций, позднее - профессор Коллеж де Франс, где специально для него была учреждена кафедра "поэтики". В 1940, в Париже, оккупированном нацистами, на заседании Французской Академии Поль Валери первым предложил отклонить похвальную резолюцию Петэну. С начала 1942 Валери входил в Национальный комитет писателей - один из центров антифашистского сопротивления французской интеллигенции. Вскоре после освобождения Парижа, Валери был официальным оратором в Сорбонне на академическом акте в честь 250-летия со дня рождения Вольтера. Умер Поль Валери 20 июля 1945 в Париже. По настоянию генерала де Голля в Париже были устроены торжественные национальные похороны с ночной церемонией прощания и траурным шествием, в котором участвовали тысячи французов. Прах Поля Валери покоится на "морском кладбище" его родного города Сэт.
Среди произведений Поля Валери - стихотворения, поэмы, эссе, диалоги, речи, статьи, комментарии: "Введение в систему Леонардо да Винчи" (1894; трактат), "Вечер с господином Тестом" (1896;), "Юная Парка" (1917; поэма, включающая более 500 александрийских стихов), "Кризис духа" (1919; писем-отклик на события первой мировой войны), "Морское кладбище" (1920; поэма), "Альбом старых стихов" (1920; сборник первых стихов 1891-1893), "Эвпалинос, или Архитектор" (1921; диалог в "сократическом" стиле), "Душа и танец" (1921; диалог в "сократическом" стиле), "Очарования" (Charmes; "Чары"; 1922; сборник стихов и поэм), "Взгляд на современный мир" (сборник публицистики; опубликован в 1930-х годах), "Мой Фауст" (поэма не окончена; опубликована в 1941); эссе о С. Малларме, Леонардо да Винчи, Стендале, Шарле Бодлере, Верлене, Эдгаре По, Коро, Мане, Дега, введения к произведениям Декарта, Расина, Лафонтена и других классиков, "Тетради" в 29 томах (в форме дневниковых записей, 1894 - 1945). Работу над "Тетрадями" Поль Валери считал главным трудом своей жизни. Он приступил к ней в 1894 и до самой смерти (1945) ежедневно посвящал ей три-четыре часа утренних размышлений. Всего осталась 261 тетрадь. С 1957 по 1961 Национальный центр научных исследований в Париже осуществил публикацию всех тетрадей фототипическим способом, которая составила 29 увесистых томов. Самим Валери в разное время публиковались отдельные фрагменты из "Тетрадей": "Тетрадь в 1910" (1924), "Румбы" (1926), "Литература" (1929), "Моралистика" (1930), "Умолчания" (1930), "Сюита" (1930), "Другие румбы" (1934), "Аналекта" (1935). Позднее, все эти сборники Поль Валери объединил в двухтомнике "Tel Quel" (в переводе - "Наброски", "Так, как есть" или "Вчерне"; 1941 и 1943). К ним прибавился затем сборник "Дурные мысли и прочее" (1941).
Источники информации: