Михаил Горбаневский: «Риторика — форма существования слабой власти. Всё как мы любим

Новояз - вымышленный язык из романа-антиутопии Джорджа Оруэлла «1984». Его цель - сделать невозможным «мыслепреступление»: «Слово свободный в новоязе осталось, но его можно было использовать лишь в таких высказываниях, как свободные сапоги, туалет свободен. Оно не употреблялось в старом значении политически свободный, интеллектуально свободный, поскольку свобода мысли и политическая свобода не существовали даже как понятия, а следовательно, не требовали обозначений».

На этом языке говорили Третий рейх и Советский Союз. Но ошибочно думать, что с их развалом исчез и новояз. Послушайте воскресные выпуски программы «Время»… Многие филологи полагают: пора говорить о новом новоязе. Один из них - Михаил Горбаневский, публицист, доктор филологических наук, профессор, академик РАЕН.

В cередине 80-х мы проводили курсы русского языка для бельгийцев. Было любопытно наблюдать за тем, как они выстраивали контакт внутри своей группы: отношения бельгийцев-фламандцев с бельгийцами-валлонами - очень непростые и противоречивые. И я тогда для себя вывел одну формулу, она звучит пафосно, но с научной точки зрения точна: от знания - к пониманию, от понимания - к доверию. Я представлял себе эту формулу не в прямом смысле, а аксиологическом, имея в виду систему ценностей.

И тут встает вопрос. А какому типу общества помогает функционировать эта формула? Конечно, демократическому. Не обязательно построенному только на либеральных ценностях (социально-экономическая база может быть и другой), но в общем-то - демократическому.

И наоборот: эта схема опасна и никак не подходит для авторитарного общества, потому что прямо противоречит тем задачам, которые ставят перед собой и авторитарная власть, и тоталитарная.

В триаде: государство - общество - человек взаимопонимание не требуется, если существует то, что называется вертикалью власти (кстати, типичный пример новояза). Если государство перестает обслуживать общество, то и схема их отношений становится принципиально другой. Я для себя эту формулу определил так: страх - непонимание - презрение.

Страх перед возможными социальными бунтами. Непонимание: они - власть и народ - живут в параллельных мирах. И если бы власть с меньшим презрением относилась к своему народу, она, наверное, совсем по-другому ездила бы по Москве.

- И, соответственно, совсем по-другому разговаривала бы с народом…

Конечно. Но стоит отличать новояз от политического жаргона. Жаргонизм - это неофициальное слово, существующее, как правило, в устной речи. Человеку, который принадлежит к социальной, возрастной, профессиональной группе, свойственно подавать через язык сигнал: «я - свой».

Другое дело, когда в политический жаргон наших ньюсмейкеров во время публичных выступлений проникают слова из криминального арго. Это очень опасно. С этими словами в подсознание проникает система ценностей: наезд, разборка, крыша…

- Но как отличить политический жаргон от новояза?

Для людей, которые помнят советскую эпоху, это легко. Они понимают, что новояз - это система зомбирования. Это подмена. Жаргон - это просто замена официального слова тем, которое принято в этой социальной, возрастной или профессиональной среде, без всякого на то идеологического умысла.

Новояз - это инструмент. Жаргонизмы, как правило, возникают спонтанно: никто не сидит, придумывая их, не помещает специально в тексты, чтобы скрыть за ними правду. Почему Оруэлл создал в своем романе Министерство правды? Потому что более саркастически не скажешь, потому что новоязом эта правда и скрывается.

- Например?

Например, отсутствие демократии успешно скрывается в речи прилагательным суверенная в словосочетании суверенная демократия. Разновидность смеси коррупции, преступного нарушения законов и самоуправства, когда чиновники используют служебное положение, чтобы повлиять на исход выборов, откровенно манипулятивно именуется вполне благопристойным административным ресурсом. Новое, активно насаждаемое сверху словосочетание энергетическая сверхдержава в переводе с новояза означает всего лишь закрепление за Россией роли поставщика ресурсов в более развитые страны. Элементарное казнокрадство именуется ныне нецелевым расходованием бюджетных средств, а определение самими элитами и кланами (то есть вовсе не в результате свободных выборов), кому быть депутатом, на новоязе называется партией власти.

Сюда же, к этой разновидности новоязовской лексики XXI века объективные наблюдатели относят слово дефолт, скрывающее за внешним наукообразием и благопристойностью не что иное, как ситуацию, когда государство платит долги деньгами своих граждан, и - известное с первой чеченской войны жуткое по привкусу крови и смерти слово зачистка.

Когда не хватало бюджетных средств для покрытия расходов, появился секвестр. Когда государство влезало в долги, не выплачивая зарплаты, пенсии и пособия, появилась реструктуризация. Когда весьма сомнительными способами крали деньги, уходя от налогов, миру явилась оптимизация налоговых платежей.

И одной из вершин нового новояза можно считать то, как на фоне общей экономической импотенции власти нищенские доплаты бюджетникам, вынужденное оснащение техникой единичных школ и больниц и предоставление квартир небольшому числу очередников превратились в пресловутые национальные проекты.

То есть власть красивой оберткой скрывает реальное положение вещей. И, заметьте, уже многие на голубом глазу начинают использовать эти термины как официальные, которые, подчеркиваю, извиняют и оправдывают неумелые действия властей.

То есть мало того, что зачищены СМИ, судебные и правоохранительные органы, власть еще и приучает население считать эти деяния не преступными - на уровне безусловного рефлекса. Получается какая-то ложная толерантность, снисходительность, прощающая фактические преступления.

Российский новояз псевдотолерантен не по форме, а по своей задаче. Одна из его задач - снять социальную напряженность, дезориентировать человека. Никто ведь не собирается объяснять народу, что мы строим. Казалось бы, чего проще: соберите специалистов и пусть они придумают 5-6 ключевых слов, определяющих нашу национальную идею: трудолюбие, добро, справедливость, да что угодно! Но нет же - нам нужна целая доктрина. А как ее выдумать, когда страна жила и живет в эпоху «большого хапка»?

Однако люди все равно хотят понимать, в каком обществе они живут. А вместо этого им подсовывают псевдодоктрину суверенной демократии. Да они - эти два слова - не монтируются с точки зрения элементарной терминологической логики! Демократия по определению не может быть суверенной. Я читал брошюру Суркова «Суверенная демократия». Восхищен: это - образчик новояза!

Для всех. Но прежде всего для молодежи. Молодежь проще всего обдурить хорошим лозунгом. Битому старику этого уже не навяжешь. А вот якеменковским юнцам - легко. Их же этим речовкам специально на Селигере и обучают. Я слушал пару записей этих лекций - просто классика зомбирования! Причем людям, которые этим занимаются, на всякие там партии наплевать. Их система ценностей сводится к принципу: деньги и власть.

У Бенедикта Сарнова в его маленькой энциклопедии реального социализма «Наш советский новояз» большое внимание уделяется противоядию, которым пользовался советский народ против партийного зомбирования. Это анекдоты, частушки, байки… Сейчас методы борьбы изменились?

Нашему народу надо отдать должное: у нас еще со времен Древней Руси сильны традиции скоморошеской, лубочной культуры. Мы умеем смеяться. Если человек начинает зло смеяться над властью, власти стоит очень сильно задуматься. Возьмите для примера те лозунги, которые несли демонстранты во Владивостоке. Вот слова «Путлер капут!» сейчас анализируются с точки зрения Уголовного кодекса. У меня это вызывает только смех: дело закончится очередной пустышкой.

Или известная история с ивановским журналистом Сергеем Рахманьковым, который по-своему отреагировал на призыв Владимира Владимировича к женщинам активнее решать проблему демографического роста. Рахманьков в своем интернет-проекте ернически написал, что обитатели ивановского зоопарка откликнулись на призыв и начали активно рожать. Озаглавил заметку: «Путин как фаллический символ России». Местные правоохранители быстренько возбудили уголовное дело по статье «Оскорбление представителя власти». Они обращались за разъяснениями к экспертам, в том числе и ко мне: мол, как бы так сделать, чтобы ученые доказали, что словосочетание фаллический символ оскорбляет президента. Я терпеливо им объяснил их неправоту. Хотя, в конце концов, одна ивановская дама-эксперт написала некое «заключение», в котором договорилась до того, что фраза Путин - фаллический символ России оскорбляет чувства православных верующих. Но в итоге дело закончилось пшиком. Потому что это оправданная реакция народа (пусть и в немного юродивом стиле) на очередные агитки и оболванивание.

- Вы думаете, российский новояз кем-то сознательно придумывается?

Мне не кажется, что кто-то сидит на госдачах и придумывает язык. Хотя в рамках локальных кампаний опорные словосочетания вбрасываются.

- Как это, например, было во время войны с Грузией…

Безусловно. Над этим, наверное, думали лучшие умы. Сначала было принуждение, а потом быстренько поняли, что это слово с негативной коннотацией, и заменили понуждением к миру. Так более мягко. Это классический пример новояза и того, как пришлось редактировать на ходу.

Если сравнивать советский и российский новоязы, вам не кажется, что первый был декларативный, а второй - эвфемистичный?

Согласен на 50 процентов. Здесь стоит сказать вот еще о чем. Власть сейчас риторична. А риторика - это форма существования слабой власти. Советская власть была предельно жесткой. Сегодня же ее жесткость проявляется в локальных противостояниях в Пушкинском сквере и в басманном правосудии. Вот вам пример. Центральная власть назначает главного налогового инспектора суверенной Республики Дагестан, и этого московского назначенца полукриминальные господствующие элементы выволакивают в чисто поле и говорят: «Ты в свой кабинет не возвращайся, а то - грохнем». В СССР подобное было невозможно: всех бы тихо пересажали по казематам или спецпсихбольницам.

- Получается, новоязовская вертикаль власти - это обманка и для самой власти…

Правильно - это фиговый листок. Советскому новоязу в условиях жесткой партийной власти была присуща лозунговость, безапелляционность. Новояз путинской эпохи больше прибегает к эвфемизмам как к маскировке. Правда, некоторые политики или особо приближенные общественные деятели пытаются иногда навязывать нам крикливые лозунги. Вот небольшая выборка.

Любовь Слиска: «Путин - это наше все». Михаил Прусак, бывший губернатор Новгородской области: «Просто замечательно, что Владимир Путин сказал о книгах. Это действительно наше духовное богатство». Федор Бондарчук без всякой иронии: «Все успехи в кинематографе были связаны с Владимиром Путиным». Александр Дугин, лидер евразийского движения: «Противников путинского курса больше нет, а если и есть, то это психически больные, и их нужно отправить на диспансеризацию. Путин - везде, Путин - все, Путин - абсолютен, Путин - незаменим».

Знаете, у меня складывается такое ощущение, что Владимиру Владимировичу это начинает нравиться. Я наблюдал за ним по телевизору на съезде «Единой России», и другому человеку, может, стало бы стыдновато от таких дифирамбов, а ему нет - нормально… И, наконец, процитирую Рамзана Кадырова: «Путин подарил чеченскому народу жизнь вторую! Аллах его назначил на это место. Путин - дар божий, он подарил нам свободу. Такой человек - находка для России. Пока у него есть здоровье, мы должны его просить, встать на колени, чтобы он правил государством». В новоязе эпохи Путина могут встречаться такие вкрапления феодальной риторики.

И, кстати, новый новояз связан и с другой темой, которой я 30 лет занимаюсь, - географическими названиями. И в страшном сне нельзя было придумать, чтобы проспект Победы в Грозном, названный так в 1955 году в честь победы над фашизмом, переименовать в «Проспект имени В.В. Путина». Это топонимический новояз, традиция которого берет начало еще с советских времен. У нас в СССР было, например, более 130 населенных пунктов, названных в честь Кирова. Это - типичная большевистская модель…

О! Вот в чем еще отличие советского новояза. В его сакральности! Бердяев писал, что большевизм - это эрзац-религия. Вот путинизм - это не эрзац-религия, это, похоже, некий инструмент для содействия зарабатыванию денег. Среди большевиков были фанатики, а нынешние верят только в золотого тельца.

Большевикам же было важно сакрализовать своих героев. Ленин понимал, что одними концлагерями ничего не исправить, нужно было ломать и психологию. Нужна была подмена. В сознание масс и была внедрена схема: вместо поклонения святым мощам - вот вам мощи, которые до сих пор лежат на Красной площади; вместо икон - пожалуйста, портреты вождей; вместо крестных ходов - манифестации; вместо литургии и псалмов - партсобрание и «Интернационал». Большевики поступили очень хитро: сакрализовали свои лозунги.

И в этом, пожалуй, главное отличие двух новоязов: понятия, которые внедряет путинская власть, - эвфемистичны, а не сакральны.

- Советскому новоязу также была свойственна аббревиация…

Я бы не сказал, что это явление полностью исчезло. Я недавно столкнулся с такими аббревиатурами, которые меня хлестанули еще сильнее, чем советские. Вот, например, теперь нет просто уважаемого лингвистического университета им. Добролюбова: в официальной бумаге он будет именоваться ГОУ ВПО и дальше в кавычках «Нижегородский государственный лингвистический университет им. Добролюбова».

Хотя аббревиатуры не стоит сильно ругать. Язык как коммуникативная система стремится к экономии. Просто нужно уметь различать, где аббревиация служит для экономии языка, а где его - бюрократизирует. Причем я замечу, что аббревиатуры - это скорее не новоязовское явление: они существуют вне зависимости от идейных установок и задач.

Английский публицист Бернард Левин писал: «Мы меняем имена того, что нам не нравится. Тем самым пытаемся убедить себя, что мы изменили сами явления. Но ни один человек не может изменить реальность, манипулируя словами. Почему же мы это делаем? Потому что реальность часто болезненна». Так, может, новояз не так и опасен, раз явления остаются неизменными?

Я вам отвечу на это другой цитатой. У Максимилиана Волошина есть такие строчки в послереволюционной поэме «Россия»:

Все имена сменились на Руси
(Политика - расклейка этикеток,
Назначенных, чтоб утаить состав),
Но выверты мышления всё те же…

Я думаю, что эта цитата спорит с воспроизведенной вами. Другое дело, что задачи тех вождей, которые вели нас к светлому будущему, и нынешних, которые ведут нас к своему светлому будущему, изменились. Так что, конечно, новояз опасен. Разве ложь не опасна? Ведь эвфемизмы - это камуфляж, оболванивающий народ. Это язык, выражающий отношение властей к народу, которое зиждется, как мы определили, на трех краеугольных камнях: страхе - непонимании - презрении.

Приложение к роману Дж. Оруэлла «1984» (сокращенный перевод)

Новояз был официальным языком Океании, предназначенным для утверждения идеологии Ангсоца (английского социализма). В 1984 г. еще никто не использовал Новояз как единственное средство общения ни в устной, ни в письменной речи. На нем писались передовые статьи в «Таймс» но это были лишь tour de force специалистов. Предполагалось, что Новояз окончательно вытеснит Старояз (или обычный английский, как мы бы сказали) к 2050 г. Тем не менее он усиленно распространялся; члены партии все чаще старались использовать его словарь и грамматические формы в повседневной речи.

В версии 1984 г., как и в Девятом и Десятом изданиях Словаря Новояза, было еще много лишних слов и архаических форм, которые в будущем подлежали устранению. Здесь мы представляем последнее, улучшенное Одиннадцатое издание Словаря.

Цель Новояза — не только выразить мировоззрение и мышление приверженцев Ангсоца, но сделать все другие способы мышления невозможными. Предполагалось, что когда Новояз установится навечно, а Старояз будет забыт, еретическая мысль — т. е. мысль, несовместимая с принципами Ангсоца, — станет буквально невыразимой, настолько, насколько мысль зависит от слова. Словарь его был составлен так, чтобы дать точное и часто очень тонкое обозначение всякому смыслу, который член партии мог правильно выразить, и в то же время исключить все другие смыслы и даже саму возможность их косвенного проникновения. Это достигалось отчасти изобретением новых слов, но в основном ликвидацией нежелательных слов и отсечением от слов неортодоксальных смыслов и, по возможности, вообще вторичных смыслов. Поясним на примере.

Некоторые слова имели очень тонкую нюансировку значений, непонятую тому, кто не владел языком в совершенстве. Возьмем для примера типичную фразу из передовой статьи «Таймс» «Старомыслящие не чувствуют Ангсоц животом» (Oldthinkers unbellyfeel Inysoc). Короче всего на Староязе это можно передать так: «Те, чье мировоззрение сформировалось до революции, не могут полностью почувствовать принципы Английского Социализма». Но это неадекватный перевод. Начнем с того, что для понимания этого текста надо четко знать, что такое Ангсоц. Кроме того, только человек, воспитанный в Ангсоце, может постигнуть весь смысл слова «чувствовать-животом », которое подразумевает слепой энтузиазм, сегодня просто не вообразимый; то же относится к слову «старомыслящие », которое неотделимо от таких понятий, как «порок» и «разложение». Но особая функция некоторых слов Новояза, в том числе «старомыслящие», — не столько выразить смысл, сколько разрушить его…

Многие слова совсем исчезли из языка: гордость, справедливость, мораль, интернационализм, демократия, наука, религия. Все их значения были покрыты несколькими обобщенными словами. Так, все гнезда слов вокруг понятий «свобода» и «равенство» растворились в слове «мыслепреступление», а все понятия, связанные с «объективностью» и «рациональностью», — в слове «старомысль». Дальнейшая конкретизация была бы опасной. Как ветхозаветный еврей знал, что все боги, кроме Иеговы, — ложные, а в знании их имен (Ваал, Озирис, Молох, Аштероц) не нуждался… член партии знал, в чем состоит правильное поведение, а об отклонении от него имел общее и смутное представление. Так, вся его сексуальная жизнь регулировалась двумя словами Новояза: «сексопреступление» (sexcrime) и «хороший секс» (goodsex). Сексопреступление покрывало все сексуальные нарушения: внебрачную связь, адюльтер, гомосексуализм и другие отклонения, а также нормальную близость мужа и жены ради наслаждения. Не было смысла давать каждому из них название, поскольку все были равно преступны и наказуемы смертью… Главное было знать, что такое «хороший секс»: нормальная близость мужа и жены с единственной целью деторождения и без физического наслаждения женщины.

В-словаре не было ни одного идеологически нейтрального слова. Такие слова, как лагеря радости (joycamp) или Министерство Мира (Minipax), означали прямо противоположное тому, что они должны были означать. Некоторые, наоборот, давали ясное и точное представление о социальной природе Океании. Например: «prolefeed» (пролокорм) означал вульгарные развлечения и желтую пропаганду для масс. Были и слова амбивалентного смысла, имевшие положительное значение по отношению к партии и отрицательное по отношению к ее врагам. Кроме того, было много аббревиатур, идеологический смысл которых был в самой их структуре.

Название любой организации или группы людей, или доктрины, или страны, или института, или общественного учреждения имело одинаковую форму: одно легко произносимое слово, состоящее из нескольких слогов. К примеру, в Министерстве Правды Отдел документации, в котором работал Уинстон, назывался Отдок (Recdep), Отдел литературы — Отлит (Ficdep), Отдел телепрограмм — Оттел (Teledep) и т. д. Это делалось не только для экономии времени. Еще в первые десятилетия XX в. сокращенные слова и словосочетания были одной из отличительных черт политического языка. Эта тенденция была особенно характерна для тоталитарных стран и организаций («наци», «гестапо» и проч.)… Вначале это делалось инстинктивно, но в Новоязе аббревиатуры применялись с ясноосознанной целью. Было замечено, что при таком употреблении слов их смысл сужается, изменяется и освобождается от ассоциативных значений… Так ассоциаций, вызываемых словом Минправ (Minitrue), меньше, чем сочетанием Министерство Правды (Ministry of Truth), и они легче контролируются. К тому же это облегчает произношение.

В Новоязе эвфония перевешивает все соображения смысла. Ей в жертву часто приносятся законы грамматики… В результате слова А-словаря однотипны. Они состоят из двух-трех слогов, с равными ударениями на первом и последнем.

Это создает «тараторящий» стиль речи, одновременно стаккатной и монотонной, что и требуется, ибо цель — сделать речь, особенно о предметах идеологически окрашенных, по возможности независимой от сознания. Для повседневных нужд, безусловно, надо было подумать прежде, чем сказать, но правильные политические или этические суждения у члена партии должны были вылетать автоматически, как пули из ружья.

…Сама текстура слов, резко и неприятно звучащих, соответствовала духу Ангсоца.

Тот же смысл имело сужение выбора слов. По сравнению с нашим языком, словарь Новояза был скуден, и постоянно изыскивались способы его сокращения… В идеале должна была быть создана речь, производимая непосредственно гортанью, без включения мозга. Эта цель отражалась в слове «уткоречь», означающем «говорить так, как крякает утка»…

С-словарь дополнял два предыдущих и состоял, в основном, из научных и технических терминов. Они напоминали наши научные термины, но смысл их жестче фиксирован… Только немногие одновременно существовали в повседневной или политической речи. Каждый специалист пользовался своим словарем, не вникая в другие. Очень мало было слов общих для всех специальностей и совершенно не было слов, обозначающих функции науки как типа или метода мышления вообще. Не было даже слова «наука», поскольку все допустимые значения покрывались словом «Ангсоц».

Из всего сказанного ясно, что на Новоязе практически невозможно выразить неортодоксальное мнение. Конечно, грубую ересь типа богохульства, можно произнести. Сказать, например: «Большой Брат нехороший». Но для ортодоксального уха такое утверждение звучит абсурдно и для его аргументации в языке нет слов… Или можно попытаться выразить еретическую мысль, переводя некоторые слова обратно на Старояз. Например, можно выговорить на Новоязе «Все люди равны », но в том же смысле, в каком на Староязе было бы сказано: «Все люди рыжие ». В этом не будет грамматической ошибки, но будет очевидная неправда — т. е. что все люди одного роста, веса или силы. Понятие политического равенства больше не существует и соответствующий смысл исчез из слова «равны ». В 1984 г., когда Старояз еще был естественным средством общения, теоретически существовала опасность, что, употребляя слово из Новояза, говорящий вспомнит его первичное значение. Но на практике каждый воспитанный в двоемыслии умел легко избегать этой опасности, а через пару поколений и сама ее возможность исчезнет. Человек, говорящий на Новоязе с детства, так же не может увидеть в словах «равны» или «свобода» политического значения, как человек, не имеющий представления о шахматах, не связывает с этим понятием таких слов, как «королева» или «ладья». Он избежит многих преступлений и ошибок, потому что они станут безымянны.

Когда Старояз будет окончательно вытеснен, порвется последняя нить, соединяющая настоящее с прошлым. История уже (к 1984 г. — Перев.) переписана, но фрагменты старой литературы, небрежно отцензурованные, сохранились, и знающий Старояз может их прочитать.

В будущем эти фрагменты, если они и сохранятся, будут непонятны и непереводимы. Переводу будут поддаваться только суждения заведомо ортодоксальные. На практике это будет значить, что ни одна книга, написанная до 1960 г., не сможет быть переведена полностью. Дореволюционная литература сможет быть подвергнута только идеологическому переводу, т. е. изменению смысла. Возьмем для примера хорошо известное место из «Декларации независимости». «Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными, и все они одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью.

Совершенно невозможно адекватно перевести это на Новояз. Проще всего свернуть весь текст в одно слово: «мыслепреступление» (thoughtcrime). Полный же перевод может быть только идеологический, в результате которого слова Джефферсона превратятся в панегирик абсолютной власти.

Значительная часть старой литературы уже переведена таким способом.

Из престижных соображений надо сохранить память о некоторых исторических фигурах, приведя их деятельность в соответствие с принципами Ангсоца. Поэтому сейчас переводятся на Новояз Шекспир, Мильтон, Свифт, Байрон, Диккенс и некоторые другие. Это сложная и медленная работа, и вряд ли она будет закончена раньше первых двух десятилетий XXI в. Ту же обработку должна пройти часть технической литературы. В основном из-за этих причин полный переход на Новояз предполагается не раньше 2050 г.

Джордж Оруэлл

Перевод В. А. Чаликовой

Примечания

Составные слова встречались и в А-словаре . Например, «письморечь» (speakwrite), но они были лишь конвенциональными, сокращениями и не имели специфического идеологического значения. — Прим. авт.

В нашем обзоре перевод — Полиция мысли. — Прим. пер.

Цит. по: Конституции и законодательные акты буржуазных государств, ХVII-ХIХ вв. — Сборник документов. М.: Гос. изд. полит. литры, — 1957, с. 167.

Новояз — вымышленный язык в романе Оруэлла «1984».

«О новоязе

Новояз, официальный язык Океании, был разработан для того, чтобы обслуживать идеологию ангсоца, или английского социализма. В 1984 году им еще никто не пользовался как единст- венным средством общения – ни устно, ни письменно.

Передовые статьи в «Таймс» писались на новоязе, но это дело требовало исключительного мастерства, и его поручали специалистам.

Предполагали, что старояз (т. е. современный литературный язык) будет окончательно вытеснен новоязом к 2050 году. А пока что он неуклонно завоевывал позиции: члены партии стремились употреблять в повседневной речи все больше новоязовских слов и грамматических форм.

Вариант, существовавший в 1984 году и зафиксированный в девятом и десятом изданиях Словаря новояза, считался промежуточным и включал в себя много лишних слов и архаических форм, которые надлежало со временем упразднить. Здесь пойдет речь об окончательном, усовершенствованном варианте, закрепленном в одиннадцатом издании Словаря.

Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мысли- тельную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможными любые иные течения мысли.

Предполагалось, что, когда новояз утвердится навеки, а старояз будет забыт, неортодоксальная, то есть чуждая ангсоцу, мысль, постольку поскольку она выражается в словах, станет буквально немыслимой.

Лексика была сконструирована так, чтобы точно, а зачастую и весьма тонко выразить любое дозволенное значение, нужное члену партии, а кроме того, отсечь все остальные значения, равно как и возможности прийти к ним окольными путями. Это достигалось изобретением новых слов, но в основном исключением слов нежелательных и очищением ос- тавшихся от неортодоксальных значений – по возможности от всех побочных значений.

Приведем только один пример. Слово «свободный» в новоязе осталось, но его можно было использо- вать лишь в таких высказываниях, как «свободные сапоги», «туалет свободен». Оно не употреблялось в старом значении «политически свободный», «интеллектуально свободный», по- скольку свобода мысли и политическая свобода не существовали даже как понятия, а следова- тельно, не требовали обозначений.

Помимо отмены неортодоксальных смыслов, сокращение словаря рассматривалось как самоцель, и все слова, без которых можно обойтись, подлежали изъятию.

Новояз был призван не расширить, а сузить горизонты мысли, и косвенно этой цели служило то, что выбор слов сводили к минимуму. Новояз был основан на сегодняшнем литературном языке, но многие новоязовские пред- ложения, даже без новоизобретенных слов, показались бы нашему современнику непонятными.

Лексика подразделялась на три класса: словарь А, словарь В (составные слова) и словарь С. Проще всего рассмотреть каждый из них отдельно; грамматические же особенности языка мож- но проследить в разделе, посвященном словарю А, поскольку правила для всех трех категорий – одни и те же.

Словарь A заключал в себе слова, необходимые в повседневной жизни – связанные с едой, питьем, работой, одеванием, хождением по лестнице, ездой, садоводством, кухней и т. п. Он почти целиком состоял из слов, которыми мы пользуемся сегодня, таких, как «бить», «дать», «дом», «хвост», «лес», «сахар», но по сравнению с сегодняшним языком число их было крайне мало, а значения определены гораздо строже. Все неясности, оттенки смысла были вычищены. Насколько возможно, слово этой категории представляло собой отрывистый звук или звуки и выражало лишь одно четкое понятие.

Словарь А был совершенно непригоден для литературных целей и философских рассуждений. Он предназначался для того, чтобы выражать только про- стейшие целенаправленные мысли, касавшиеся в основном конкретных объектов и физических действий.

Грамматика новояза отличалась двумя особенностями. Первая – чисто гнездовое строение словаря. Любое слово в языке могло породить гнездо, и в принципе это относилось даже к са- мым отвлеченным, как, например, «если»: «еслить», «есленно» и т. д.

Никакой этимологический принцип тут не соблюдался; словом-производителем могли стать и глагол, и существительное, и даже союз; суффиксами пользовались гораздо7 свободнее, что позволяло расширить гнездо до немыслимых прежде размеров.

Таким образом были образованы, например, слова «едка», «яйцевать» , «рычевка», «хвостистски» (наречие) , «настроенческий», «убежденец».

Если существительное и родственный по смыслу глагол были этимологически не связаны, один из двух корней аннулировался: так, слово «писатель» означало «карандаш», поскольку с изобретением версифи- катора писание стало означать чисто физический процесс.

Понятно, что при этом соответствующие эпитеты сохранялись, и писатель мог быть химическим, простым и т. д. Прилагательное можно было произвести от любого существительного, как, например: «пальтовый», «жабный», от них – соответствующие наречия и т. д. Кроме того, для любого слова – в принципе это опять-таки относилось к каждому слову – могло быть построено отрицание при помощи «не».

Так, например, образованы слова «нелицо» и «недонос». Система единообразного усиления слов приставками «плюс-» и «плюсплюс-», однако, не привилась ввиду неблагозвучия многих новообразований (см. ниже). Сохранились прежние способы усиления, несколько обновленные.

Так, у прилагательных появились две сравнительных степени: «лучше» и «более лучше». Косвенно аналогичный процесс применялся и к существительным (чаще отглагольным) путем сцепления близких слов в родительном падеже: «наращивание ускорения темпов развития».

Как и в современном языке, можно было изменить значение слова приставками, но принцип этот проводился гораздо последовательнее и допускал гораздо большее разнообразие форм, таких, например, как «подустать», «надвзять», «отоварить», «беспреступность» (коэффициент), «зарыбление», «обескоровить», «довыполнить» и «недодо- дать». Расширение гнезд позволило радикально уменьшить их общее число, то есть свести раз- нообразие живых корней в языке к минимуму.

Второй отличительной чертой грамматики новояза была ее регулярность. Всякого рода особенности в образовании множественного числа существительных, в их склонении, в спряже- нии глаголов были по возможности устранены. Например, глагол «пахать» имел деепричастие «пахая», «махать» спрягался единственным образом – «махаю» и т. д. Слова «цыпленок», «кры- сенок» во множественном числе имели форму «цыпленки», «крысенки» и соответственно скло- нялись, «молоко» имело множественное число – «молоки», «побои» употреблялось в единствен- ном числе, а у некоторых существительных единственное число было произведено от множественного: «займ».

Степенями сравнения обладали все без исключения прилагательные, как, например, «бесконечный», «невозможный», «равный», «тракторный» и «двухвесельный». В соответствии с принципом покорения действительности все глаголы считались переходными: завозразить (проект), задействовать (человека), растаять (льды), умалчивать (правду), взмыть (пилот взмыл свой вертолет над вражескими позициями).

Местоимения с их особой нерегуляр- ностью сохранились, за исключением «кто» и «чей». Последние были упразднены, и во всех случаях их заменило местоимение «который» («которого»).

Отдельные неправильности словообразования пришлось сохранить ради быстроты и плавности речи. Труднопроизносимое слово или такое, которое может быть неверно услышано, считалось ipso facto плохим словом, поэтому в целях благозвучия вставлялись лишние буквы или возрождались архаические формы. Но по преимуществу это касалось словаря В. Почему придавалось такое значение удобопроизносимости, будет объяснено в этом очерке несколько позже.

Словарь B состоял из слов, специально сконструированных для политических нужд, иначе говоря, слов, которые не только обладали политическим смыслом, но и навязывали человеку, их употребляющему, определенную позицию. Не усвоив полностью основ ангсоца, правильно употреблять эти слова было нельзя. В некоторых случаях их смысл можно было передать старо- язовским словом или даже словами из словаря А, но это требовало длинного описательного пе- ревода и всегда было сопряжено с потерей подразумеваемых смыслов. Слова В представляли собой своего рода стенограмму: в несколько слогов они вмещали целый круг идей, в то же время выражая их точнее и убедительнее, чем в обыкновенном языке. Все слова были составными11. Они состояли из двух или более слов или частей слов, соединенных так, чтобы их удобно было произносить. От каждого из них по обычным образцам производилось гнездо. Для примера: от «благомыслия», означавшего приблизительно «ортодоксию», «правоверность», происходил глагол «благомыслить», причастие «благомыслящий», прилагательное «благомысленный», наречие «благомысленно» и т. д. Слова В создавались без какого-либо этимологического плана. Они могли состоять из лю- бых частей речи, соединенных в любом порядке и как угодно препарированных – лишь бы их было удобно произносить и оставалось понятным их происхождение. В слове «мыслепреступление», например, мысль стояла первой, а в слове «благомыслие» – второй. Поскольку в словаре В удобопроизносимость достигалась с большим трудом, слова здесь образовывались не по такой жесткой схеме, как в словаре А. Например, прилагательные от «минилюба» и «миниправа» были соответственно «минилюбный» и «миниправный» просто потому, что «-любовный» и «- праведный» было не совсем удобно произносить.

В принципе же их склоняли и спрягали, как 10 ipso facto - В силу одного этого (лат.). 11 Составные слова, такие, как «речепис», «рабдень», встречались, конечно, и в словаре А, но они были просто удобными сокращениями и особого идеологического оттенка не имели. Некоторые слова В обладали такими оттенками значения, которых почти не улавливал че- ловек, не овладевший языком в целом. Возьмем, например, типичное предложение из передовой статьи в «Таймс»: «Старомыслы не нутрят ангсоц».

Кратчайшим образом на староязе это можно изложить так: «Те, чьи идеи сложились до Революции, не воспринимают всей душой принципов английского социализма». Но это неадекватный перевод. Во-первых, чтобы как следует понять смысл приведенной фразы, надо иметь четкое представление о том, что означает слово «ангсоц». Кроме того, лишь человек, воспитанный в ангсоце, почувствует всю силу слова «нутрить», под- разумевающего слепое восторженное приятие, которое в наши дни трудно вообразить, или слова «старомысл», неразрывно связанного с понятиями порока и вырождения. Но особая функция некоторых новоязовских слов наподобие «старомысла» состояла не столько в том, чтобы выражать значения, сколько в том, чтобы их уничтожать. Значение этих слов, разумеется немногочислен- ных, расширялось настолько, что обнимало целую совокупность понятий; упаковав эти понятия в одно слово, их уже легко было отбросить и забыть. Сложнее всего для составителей Словаря новояза было не изобрести новое слово, но, изобретя его, определить, что оно значит, то есть определить, какую совокупность слов оно аннулирует. Как мы уже видели на примере слова «свободный», некоторые слова, прежде имевшие вредный смысл, иногда сохранялись ради удобства – но очищенными от нежелательных значений.

Бесчисленное множество слов, таких, как «честь», «справедливость», «мораль», «интерна- ционализм», «демократия», «религия», «наука», просто перестали существовать. Их покрывали и тем самым отменяли несколько обобщающих слов. Например, все слова, группировавшиеся во- круг понятий свободы и равенства, содержались в одном слове «мыслепреступление», а слова, группировавшиеся вокруг понятий рационализма и объективности, – в слове «старомыслие».

Большая точность была бы опасна. По своим воззрениям член партии должен был напоминать древнего еврея, который знал, не вникая в подробности, что все остальные народы поклоняются «ложным богам». Ему не надо было знать, что имена этих богов – Ваал, Осирис, Молох, Астарта и т. д.; чем меньше он о них знает, тем полезнее для его правоверности. Он знал Иегову и заветы Иеговы, а поэтому знал, что все боги с другими именами и другими атрибутами – ложные боги.

Подобным образом член партии знал, что такое правильное поведение, и до крайности смутно, лишь в общих чертах представлял себе, какие отклонения от него возможны. Его половая жизнь, например, полностью регулировалась двумя новоязовскими словами: «злосекс» (половая аморальность) и «добросекс» (целомудрие). «Злосекс» покрывал все нарушения в этой области. Им обозначались блуд, прелюбодеяние, гомосексуализм и другие извращения, а кроме того, нор- мальное совокупление, рассматриваемое как самоцель. Не было нужды называть их по отдель- ности, все были преступлениями и в принципе карались смертью.

В словаре С, состоявшем из научных и технических слов, для некоторых сексуальных нарушений могли понадобиться от- дельные термины, но рядовой гражданин в них не нуждался. Он знал, что такое «добросекс», то есть нормальное сожительство мужчины и женщины с целью зачатия и без физического удо- вольствия для женщины. Все остальное – «злосекс».

Новояз почти не давал возможности про- следить за вредной мыслью дальше того пункта, что она вредна; дальше не было нужных слов. В словаре В не было ни одного идеологически нейтрального слова. Многие являлись эвфе- мизмами. Такие слова, например, как «радлаг» (лагерь радости, т. е. каторжный лагерь) или «ми- нимир» (министерство мира, то есть министерство войны), обозначали нечто противоположное тому, что они говорили. Другие слова, напротив, демонстрировали откровенное и презрительное понимание подлинной природы строя, например, «нарпит», означавший низкосортные развлече- ния и лживые новости, которые партия скармливала массам.

Были и двусмысленные слова – с «хорошим» оттенком, когда их применяли к партии, и с «плохим», когда их применяли к врагам. Кроме того, существовало множество слов, которые на первый взгляд казались просто сокраще- ниями, – идеологическую окраску им придавало не значение, а их структура.

Настолько, насколько позволяла человеческая изобретательность, все, что имело или могло иметь политический смысл, было сведено в словарь В. Названия всех организаций, групп, док- трин, стран, институтов, общественных зданий кроились по привычной схеме: одно удобопроиз- носимое слово с наименьшим числом слогов, позволяющих понять его происхождение.

В мини- стерстве правды отдел документации, где работал Уинстон Смит, назывался доко, отдел литературы – лито, отдел телепрограмм – телео и т. д. Делалось это не только для экономии вре-Джордж Оруэлл: «1984» 120 мени.

Слова-цепни12 стали одной из характерных особенностей политического языка еще в пер- вой четверти XX века; особенная тяга к таким сокращениям, была отмечена в тоталитарных странах и тоталитарных организациях. Примерами могут служить такие слова, как «наци», «гес- тапо», «коминтерн», «агитпроп». Сначала к этому методу прибегали, так сказать, инстинктивно, в новоязе же он практиковался с осознанной целью. Стало ясно, что, сократив таким образом имя, ты сузил и незаметно изменил его смысл, ибо отрезал большинство вызываемых им ассо- циаций.

Слова «Коммунистический Интернационал» приводят на ум сложную картину: всемир- ное человеческое братство, красные флаги, баррикады, Карл Маркс, Парижская коммуна. Слово же «Коминтерн» напоминает всего лишь о крепко спаянной организации и жесткой системе док- трин. Оно относится к предмету столь же легко узнаваемому и13 столь же ограниченному в сво- ем назначении, как стол или стул.

«Коминтерн» – это слово, которое можно произнести, почти не размышляя, в то время как «Коммунистический Интернационал» заставляет пусть на миг, но задуматься. Подобным же образом «миниправ» вызывает гораздо меньше ассоциаций (и их легче предусмотреть), чем «министерство правды». Этим объяснялось не только стремление сокращать все, что можно, но и на первый взгляд преувеличенная забота о том, чтобы слово легко было выговорить. Благозвучие перевешивало все остальные соображения, кроме ясности смысла. Когда надо было, регулярность грамматики неизменно приносилась ему в жертву. И справедливо – ибо для политических целей прежде всего требовались четкие стриженые слова, которые имели ясный смысл, произносились быстро и рождали минимальное количество отзвуков в сознании слушателя. А от того, что все они были скроены на один лад, слова В только прибавляли в весе. Многие из них – ангсоц, злосекс, радлаг, нарпит, старомысл, мыслепол (полиция мыслей) – были двух– и трехсложными, причем ударения падали и на первый и на последний слог. Они побуждали человека тараторить, речь его становилась отрывистой и монотонной. Это как раз и требовалось. Задача состояла в том, чтобы сделать речь – в особенности такую, которая касалась идеологических тем, – по возможности независимой от сознания.

В повседневной жизни, разумеется, необходимо – по крайней мере иногда необходимо – подумать, перед тем как загово- ришь; партиец же, которому предстояло высказаться по политическому или этическому вопросу, должен был выпускать правильные суждения автоматически, как выпускает очередь пулемет. Обучением он подготовлен к этому, новояз – его орудие – предохранит его от ошибок, фактура слов с их жестким звучанием и преднамеренным уродством, отвечающим духу ангсоца, еще больше облегчит ему дело. Облегчалось оно еще и тем, что выбор слов был крайне скудный. По сравнению с нашим языком лексикон новояза был ничтожен, и все время изобретались новые способы его сокраще- ния.

От других языков новояз отличался тем, что словарь его с каждым годом не увеличивался, а уменьшался. Каждое сокращение было успехом, ибо чем меньше выбор слов, тем меньше иску- шение задуматься. Предполагалось, что в конце концов членораздельная речь будет рождаться непосредственно в гортани, без участия высших нервных центров. На эту цель прямо указывало новоязовское слово «речекряк», то есть «крякающий по-утиному». Как и некоторые другие слова В, «речекряк» имел двойственное значение. Если крякали в ортодоксальном смысле, это слово было не чем иным, как похвалой, и, когда «Таймс» писала об одном из партийных ораторов: «идейно крепкий речекряк», – это был весьма теплый и лестный отзыв.»

Аркадий Анатольевич Бартов - прозаик, драматург, эссеист. Родился в 1940 году в Ленинграде, окончил Ленинградский политехнический институт и Высшие курсы при Ленинградском университете. Член Союза писателей Санкт-Петербурга, Международного клуба писателей и художников “Dada Lama Orden” (Берлин), Международной федерации русских писателей (Мюнхен), Общества биографических исследований “Who is Who” (Вена), Русского ПЕН-центра (Москва). В России вышло десять книг. Переводился в Австрии, Германии, США, Франции, Израиле, Югославии, странах Балтии. Живет в Санкт-Петербурге.

“Новояз” в литературе и в жизни

К 60-летию выхода романа Джорджа Оруэлла “1984”

Политический язык создан, чтобы заставить ложь выглядеть правдоподобно, и вынуждает нас, позабыв обо всех приличиях, признать непоколебимой истиной то, что является чистейшим вздором”.

Дж. Оруэлл. Политика и английский язык

Незнание - сила (партийный лозунг ).

Дж. Оруэлл. 1984

Чем меньше выбор слов, тем меньше искушение задуматься.

Дж. Оруэлл. 1984

Я больше не буду убегать никуда. Утопии нет нигде.

Ким Хёнъ Док, перебежчик

Самые знаменитые книги Джорджа Оруэлла (литературный псевдоним Эрика Артура Блэра), принесшие ему мировую славу, - роман-антиутопия “Nineteen eighty-four: A Novel” (“1984”), изданная впервые в июне 1949 года, и сказка-притча “Animal Farm: A Fairy Story” (“Скотный двор” или “Звероферма”), изданная в 1945 году, а на русском языке вышедшая во Франкфурте-на-Майне тоже в 1949 году), - “официально” дошли до русского (советского) читателя почти через cорок лет после кончины автора, в самом конце 1980-х годов. Однако уже с конца 60-х годов в Советском Союзе по рукам ходили машинописные копии, самиздатовские переводы на русский язык этих произведений Джорджа Оруэлла. Они пользовались огромной популярностью во многом благодаря языку “новояза”, примененному Оруэллом и, по сути, хорошо знакомому советскому читателю.

Как у многих английских писателей, родившихся в колонии, в Индии (вспомним хотя бы Редьярда Киплинга), у Эрика Блэра было обостренное чувство языка метрополии. Хотя первая книга Блэра “Down and out in Paris and London” (в русском переводе “Фунт лиха в Париже и Лондоне”) была художественной, она явно была написана журналистом и представляла собой точный и достаточно бесстрастный рассказ о людях и событиях, наблюдаемых писателем, который пытается выжить на парижском и лондонском дне. В дальнейшем Блэр стал известен как публицист. Он говорил, что “хотел бы превратить публицистику в искусство”. С 1935 года Эрик Блэр стал публиковаться под псевдонимом “Джордж Оруэлл”. Участник гражданской войны в Испании 1936–1939 (книга “Памяти Каталонии”, 1938, очерк “Вспоминая войну в Испании”, 1943, полностью опубликован в 1953-м), он близко столкнулся с партийной лексикой и терминологией, применяемой в среде левых.

Впечатления, полученные им в Испании, а несколько позже - знакомство с материалами политических процессов в СССР и другими документами, заставили Оруэлла резко изменить свои старые коммунистические взгляды, в определенной степени расстаться с прежними иллюзиями, столь распространенными в среде западной интеллигенции. Член троцкистской организации “POUM” (Partido Obrera de Unificacion Marxista - Объединенная рабочая марксистская партия - недаром прообразом одного из главных героев “Скотного двора” Снежка, изгнанного с фермы, являлся Лев Троцкий) Оруэлл все больше отходит от позиций Коминтерна, становится, как он пишет, демократическим социалистом, хотя испытывает отвращение ко всяким партийным ярлыкам, являющимся одним из проявлений позже сформулированного им “новояза”. В справочнике “Авторы ХХ века” (Нью-Йорк, 1942) была напечатана автобиография Оруэлла. “То, что я видел в Испании,- пишет Оруэлл в автобиографии, - а затем - мое знакомство с внутренним механизмом левых политических партий, внушило мне отвращение к политике… по своим чувствам я определенно └левый“, но я полагаю, что писатель может быть честным, лишь оставаясь свободным от партийных ярлыков”.

В статье “Почему я пишу” (1946) он так сформулировал свою позицию: “Испанская война и другие события 1936–1937 годов нарушили во мне равновесие; с тех пор я уже знал, где мое место. Каждая всерьез написанная мной с 1936 года строка прямо или косвенно была против тоталитаризма…” Можно сказать, что результатом и последствием идейного кризиса, который испытал Оруэлл в эти годы, стало создание притчи “Скотный двор” и романа “1984”, принесших ему всемирную славу.

Появление “Скотного двора ” совершенно справедливо было расценено критикой как иллюстрация перерождения революционных принципов и программ, как аллегория революции 1917 года и последующего установления сталинского тоталитарного режима. В сказке-притче впервые появились высказывания на “новоязе”, получившем развитие и окончательное оформление в романе-антиутопии “1984”. Взять хотя бы семь заповедей, провозглашенных животными на скотном дворе, очень напоминающих сталинские лозунги того времени:

1. Тот, кто ходит на двух ногах, - враг.

2. Тот, кто ходит на четырех (равно как и тот, у кого крылья) ,- друг.

3. Животное да не носит одежду.

4. Животное да не спит в кровати.

5. Животное да не пьет спиртного.

6. Животное да не убьет другое животное.

7. Все животные равны.

Постепенно, одну за другой, диктатор скотного двора хряк Наполеон исправлял, а затем и вовсе отменил все заповеди, кроме одной, седьмой. Однако и эта заповедь не осталась неизмененной и приняла следующий вид:

“All animals are equal, but some animals are more equal than others” (все животные равны, но некоторые животные более равны, чем другие).

Язык, которым описываются события в притче, очень похож на газетный язык сталинского времени. Вспомним эпизод в книге, где животные-“вредители” приговариваются к казни за те же преступления, какие фигурировали на советских процессах 30-х годов: так, например, овцы сознаются в том, что они “осквернили мочой колодцы с питьевой водой, а гуси в том, что они припрятали шесть мер зерна и поели под покровом ночи ”.

Поскольку написание книги пришлось на пик просоветских симпатий в Англии, Оруэлл с трудом нашел издателя, согласившегося напечатать “Скотный двор”. Книга была запрещена в СССР, как и все творчество Оруэлла.

Во многих отношениях роман “1984” является продолжением предыдущих произведений Джорджа Оруэлла - в некоторой степени мемуаров о гражданской войне в Испании “В честь Каталонии” и, особенно, романа “Скотный двор”. В “1984” продолжены основные мотивы “Скотного двора”: преданная революция, опасность ограничения личных свобод, авторитарная бонапартистская диктатура, эксплуатирующая попранные ей же достижения революции, а также вводится образ, соответствующий Льву Троцкому (в “Скотном дворе это был Снежок, в “1984” - Гольдстейн).

Рабочее название романа, над написанием которого Оруэлл работал на протяжении 1940-х годов, звучало как “Последний человек в Европе” (англ . “The Last Man in Europe”). Известно, что издатель книги Фредерик Варбург настаивал на смене названия для повышения интереса потенциальных читателей. Причины, по которым автор остановился на названии “1984”, до конца не ясны. Наиболее распространенным является мнение, что год действия романа избран простой перестановкой последних двух цифр 1948 - года написания романа. Также возможно, что в названии отражен год фактического написания романа плюс библейские сорок лет блуждания по пустыням в поисках Земли Обетованной. Однако “1984” также может быть аллюзией на столетний юбилей Фабианского общества - первой значимой социалистической организации в Англии, основанной в 1884 году.

Оруэлл изобразил возможное будущее мировое общество как тоталитарный иерархический строй, основанный на изощренном физическом и духовном порабощении, пронизанный всеобщим страхом и ненавистью. В этой книге впервые прозвучало известное выражение “Большой брат следит за тобой ”, а также введены ставшие широко известными термины “двоемыслие ”, “мыслепреступление ” и “новояз ” .

Остановимся подробнее на языке романа - “новоязе”, так как он является темой нашей статьи. Новояз (англ . Newspeak) - вымышленный Оруэллом язык, прототипами которого во многом являются языки, господствующие в тоталитарных режимах. В романе он описывается как “единственный на свете язык, чей словарь с каждым годом сокращается”. Оруэлл включил в роман в форме приложения эссе “О новоязе”, в котором объясняются базовые принципы построения языка. Новояз у Оруэлла образуется из английского языка путем существенного сокращения и упрощения его словаря и грамматических правил. Язык в романе служит тоталитарному режиму Партии (“Ангсоц”) и призван сделать невозможным оппозиционный образ мышления (“мыслепреступление ”) или речи путем исключения слов или выражений, описывающих понятия свободы, революции и т. д. Один из персонажей романа так говорит о сокращающемся словаре нового языка: “Это прекрасно - уничтожать слова”. На новоязе собственно английский язык получает название “старояз”. Старояз в романе должен был быть полностью вытеснен новоязом к 2050 году.

Моделью для построения новояза послужили официальные документы современных Оруэллу тоталитарных режимов Третьего рейха и сталинского СССР. Происхождение новояза связано с “бейсик-инглиш”, плановым языком, использование которого Оруэлл пропагандировал с 1942-го по 1944 год, позже отвергнув его в эссе “Политика и английский язык”. В этой работе он критиковал качество современного ему английского языка, приводя примеры исчезающих метафор, претенциозного красноречия и бессмысленных слов, приводящих к размыванию содержания понятий и недостатку логики в высказываниях.

Основными характеристиками новояза в том виде, в котором он был сформулирован Оруэллом в приложении к роману “1984”, являются, в соответствии с русским переводом, следующие:

1. Разделение лексики языка на три словаря по области употребления

Словарь A включал только те слова, употребление которых необходимо в повседневной жизни. Словарь A состоял почти полностью из обычных слов старояза, очищенных от неясностей и смысловых оттенков, и предоставлял инструменты лишь для выражения мыслей о простейших физических действиях и материальных объектах. В нем не было слов, позволяющих рассуждать об абстрактных концепциях.

Словарь B состоял из слов, специально конструируемых для выражения политических или этических понятий. Именно в этом словаре наиболее ярко проявляются все основные принципы новояза.

Словарь C являлся вспомогательным, в него включались лишь научные и технические термины, имеющие хождение среди специалистов. Смысл этих терминов также был очищен от нежелательных значений, они практически не пересекались с лексемами других словарей.

2. Ликвидация смысловых оттенков и
сокращение словаря

Новояз был сконструирован таким образом, чтобы его словами легко можно было выразить дозволенные идеологией значения, но нельзя ни прямо, ни косвенно высказать все остальные. Для этого из него исключались слова, имеющие нежелательные значения, а те из них, которые сохранялись, были очищены ото всех “лишних” значений. Оруэллом приводится следующий пример:

Слово “свободный” в новоязе осталось, но его можно было использовать лишь в таких высказываниях, как “свободные сапоги ”, “туалет свободен ”. Оно не употреблялось в старом значении “политически свободный”, “интеллектуально свободный”, поскольку свобода мысли и политическая свобода не существовали даже как понятия, а следовательно, не требовали обозначений.

Целью новояза было сужение возможных границ человеческого мышления, для чего словарный запас языка сводился к минимуму: если без какого-то слова можно было обойтись, оно должно было быть исключено из словаря новояза.

3. Навязывание словами определенной политической позиции

Новояз в романе делал невозможным какие-либо отклонения от господствующей политической позиции. Это достигалось тем, что слова новояза вбирали в себя максимально широкий смысловой круг обозначаемых понятий. Обеднение языка касалось и понятий, насаждаемых официальной идеологией (так, многие ее элементы охватывались единым термином “ангсоц”), но особенно оно было характерно для идеологически вредных понятий. Оруэлл пишет, что все слова, связанные с понятиями “свобода” и “равенство”, заменялись одним словом “мыслепреступление” , с понятиями “рационализм” и “объективность” - словом “старомыслие” , со всеми видами половых отношений, кроме естественного полового акта в целях зачатия и без физического удовольствия для женщины, - словом “злосекс” . В результате даже если у человека возникала мысль, связанная с одним из этих понятий, у него не было слов, позволяющих как-то выразить ее значение, кроме тех, которые означали лишь то, что эта мысль вредна.

Средствами навязывания определенной политической позиции в новоязе выступали также эвфемизмы, причем доведенные до крайней степени, так что буквальное значение слова было прямо противоположным истинному: “радлаг” , лагерь радости - каторжный лагерь, “минимир” , министерство мира - министерство войны. Кроме того, создавались слова, соединяющие в себе два противоположных значения (“бело-черный” ): применяемые по отношению к союзнику, они приобретали положительное звучание, по отношению к врагу - отрицательное.

4. Обилие аббревиатур и сложносокращенных слов

В новоязе широко используются нетипичные для английского языка, но обычные в немецком или русском языке сложносокращенные слова, причем нередко от каждого из составляющих сокращение слов оставалось 1–2 слога: “министерство правды” - “миниправ”, “отдел литературы” - “лито” и т. д.

Такой способ образования слов, по мнению Оруэлла, позволял достичь двух целей. Во-первых, речь человека, употребляющего в основном слова из 2–3 слогов, становилась отрывистой и монотонной, чем достигалась цель ее отделения от сознания как слушателя, так и говорящего. Во-вторых, Оруэлл считал, что подобные сокращения затеняют первоначальный смысл слова, облегчая таким образом придание ему нужного идеологического содержания:

Слова “Коммунистический Интернационал” приводят на ум сложную картину: всемирное человеческое братство, красные флаги, баррикады, Карл Маркс, Парижская коммуна. Слово же “Коминтерн” напоминает всего лишь о крепко спаянной организации и жесткой системе доктрин. Оно относится к предмету столь же легко узнаваемому и столь же ограниченному в своем назначении, как стол или стул. “Коминтерн” - это слово, которое можно произнести, почти не размышляя, в то время как “Коммунистический Интернационал” заставляет пусть на миг, но задуматься.

5. Предельно упрощенная грамматика

Грамматика новояза также была сконструирована предельно просто. Из языка были исключены практически все исключения и нерегулярности: все глаголы имели деепричастие (“пахал” - “пахая” ), спрягались единственным образом и являлись переходными; были устранены особенности множественного числа отдельных существительных (“цыпленок” - “цыпленки” ), все прилагательные обладали степенями сравнения и т. д.

Радикально упрощалось словообразование. От слова, являющегося любой частью речи, могла быть образована любая другая часть речи: “если ”, “еслить ”, “есленно ” и т. д. Любое слово могло быть превращено в отрицание добавлением приставки “не”, например, “нелицо ”. Прилагательные имели две степени сравнения: “лучше ” и “более лучше ”, а усиление значения существительных производилось путем “нанизывания” сходных по значению слов в родительном падеже: “наращивание ускорения темпов развития ”. Значение слов также могло изменяться приставками, причем в очень широком диапазоне: “надвзять ”, “обескоровить ”, “довыполнить ”, “недододать ” и т. д.

Все эти принципы служили одной общей цели: обеднение словарного запаса языка путем исключения из него дублирующих корней.

6. Употребление термина “новояз” в публицистике

В современной публицистике термин “новояз” употребляется в двух значениях:

а) Диалект определенной субкультуры, особенно образованный путем преднамеренного искажения слов литературного языка (например, часто термин “новояз” употребляется по отношению к языку “маргиналов”).

б) Языковый стиль политической или иной пропаганды и агитации, в котором используются неологизмы и эвфемизмы, призванные замаскировать или скрыть реальное положение вещей. В частности, как “новояз” в публицистике нередко обозначаются языки официальных документов и периодики нацистской Германии и СССР (например, об уничтожении евреев говорилось как о “решении еврейского вопроса”, о войне в Афганистане как о “выполнении интернационального долга” и т. п.).

7. Новояз и естественные языки

Необходимо отметить, что многие приемы, использованные при конструировании новояза, являются естественными для некоторых групп языков: так, использование сложносокращенных слов характерно для русского и немецкого, словообразование путем добавления к слову префиксов и суффиксов - для агглютинативных языков и т. д. Не может служить признаком новояза само по себе образование эвфемизмов, которое также является естественным языковым процессом.

Кроме того, любой язык содержит в себе отдельные элементы новояза, поскольку любому естественному языку присуща регулятивная функция (воздействие на адресата с целью создать у него определенное представление о предмете или побудить его к совершению каких-либо действий).

Поэтому в лингвистике и социальной философии термин “новояз” используется лишь по отношению к ситуации, когда конструктивные элементы новояза преднамеренно и массово используются для воздействия на сознание человека.

Одним из главных действующих лиц, незримых героев “новояза” является “Большой Брат ”. Действие романа происходит в 1984 году в Лондоне, принадлежащем Военно-воздушной зоне № 1 (Взлетной полосы 1) (англ . Airstrip One; бывшей Великобритании), которая, в свою очередь, является провинцией тоталитарного государства Океания, находящейся в состоянии перманентной войны с двумя другими тоталитарными сверхдержавами - Евразией и Остазией. Большой Брат (англ . Big Brother, вариант перевода Старший Брат ) - номинальный правитель Океании, по легенде, революционер, приведший к освобождению трудящихся и установлению “английского социализма”.

“На каждой площадке со стены глядело все то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали. └БОЛЬШОЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ“ - гласила подпись”.

Существует ли Большой Брат как личность, неизвестно. Главный герой, Уинстон, спрашивает своего палача: “Существует он в том смысле, в каком существую я?” - и получает ответ: “Вы не существуете”. Впрочем, это вряд ли имеет значение, Большой Брат существует и бессмертен как олицетворение партии.

После выпуска романа “1984” “Большой Брат” стало нарицательным именем для государства или другой подобной организации, стремящейся установить слежку или контроль над народом.

Роман “1984” во многом благодаря его языку “новоязу”, который действительно является одним из главных “героев” книги, выдвинулся в число самых выдающихся антиутопий нашего времени, таких, как “Мы” Евгения Замятина” или “О дивный новый мир!” Олдоса Хаксли.

Предсказания Оруэлла в романе “1984” сбылись, во всяком случае, в одном: он абсолютно точно предвидел участь собственной книги в условиях тоталитарного режима. В Советском Союзе Джордж Оруэлл был объявлен “нелицом” , если вспомнить термин, употреблявшийся чиновниками “Министерства правды” , в котором служит главный герой романа “1984” Уинстон Смит, а самое имя писателя на протяжении десятилетий подлежало “распылению” . Вообще, надо сказать, поразительны, вплоть до мелочей, совпадения в самом механизме действий оруэлловского министерства и реальной практики советской цензуры: при чтении романа временами возникает ощущение, что писатель видел документы советского Главлита, написанные настоящим оруэлловским новоязом. Как и “Министерство правды ”, Главлит занимался переписыванием и переделкой всех письменных и печатных документов в соответствии с последними указаниями Большого Брата (после 1953 года - “коллективного руководства”). Удивительно похожи и манипуляции идеологического аппарата с именем Оруэлла и текстами его произведений. В рецензии на антиутопию “Мы” Евгения Замятина сам Оруэлл назвал роман “любопытным литературным феноменом нашего книгосжигательского века”. Эти слова полностью приложимы и к российской судьбе самих оруэлловских текстов. “Вся история, - пишет по аналогичному поводу Оруэлл в романе └1984“, - стала лишь пергаментом, на котором, соскабливая первоначальный текст, по мере надобности писали новый. И потом никогда нельзя было доказать подделку”. Как и в романе, политика и практика тотальной лжи, проводившаяся в нашей стране на протяжении десятилетий, вполне укладывается в чеканные новоязовские формулы партийных лозунгов, провозглашенных Большим Братом: “Незнание - сила ”, “Правда - это ложь ” и “Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, управляет прошлым ”. Благодаря такой информационной селекции и насаждаемому “новоязу” создается практически неограниченная возможность властвования над сознанием людей и их поступками: “мыслепреступление ” становится “попросту невозможным - для него не останется слов ”.

Выдающийся роман Джорджа Оруэлла “1984” еще долго будет служить художественной иллюстрацией того, что происходит при любом тоталитарном режиме.

С понятием "новояз" я познакомился довольно-таки недавно, лет 8 назад, когда моё увлечение либерализмом только набирало обороты. Отправным материалом служил текст священника Якова Кротова "Новояз". Даже сейчас, после отказа от либеральных идей, а правильнее сказать от того, что называют либерализмом в России, текст мне кажется интересным и вполне рекомендуемым для прочтения. Грубо говоря, новоязом мы называли язык общения, который строится по системе сигналов "свой-чужой". Новояз - искусственнй язык из романа Джорджа Оруэлла «1984». В романе новоязом называется язык тоталитарного общества, в котором слова теряют свой изначальный смысл. Новояз является языком насилия, так как он принуждает собеседника говорить только так и никак иначе. А если иначе - значит ты чужой. Как-то так. Я изучил десятки примеров новоязов и сотни фраз в каждом из них - религиозный-протестансткий, религиозный-православный, советский, кремлёвский, националистический, патриотический и т.д.

Шли годы, моё путешествие в пост-советский либерализм (об этом позже) слава Богу благополучно закончилось, и вот к какому выводу я пришёл: чем больше я читал статьи, материалы и интервью либералов, тем больше осознавал, что они общаются с помощью новояза куда более агрессивного и жёсткого, а от этого и комичнее других новоязов, существующих на данный момент в России. Новояз - это перекрашивание реальности, способ защититься от реальности. Именно непонимание реальности, обкладывание себя жупелами тотолитаризма загнало современных либералов в гетто своей религии. Попробую дать небольшой список примеров либерального новояза.

Свобода - это слово имеет то же значение, что и слово Бог у верующих людей. Так как оно имеет сакральное значение, обсуждать его не полагается. Вопрос или утверждение о том, что свобода бывает разная, моментально влечет косой взгляд и неодобрение - значит в собеседнике живет червячок в лучшем случае лёгкого авторитаризма, в худшем - фашизма. Во имя свободы допустимо всё, в том числе и принебрежение свободой выбрать себе авторитарную власть. Именно в этот момент и происходят дьявольский переворот, когда это слово приобретает чёрную окраску горящих шин на Майдане. Вам хорошо живётся при Путине? Тогда мы идем к вам с коктейлями молотва и с истинными ценностями европейской свободы.

Режим - так называется власть в России, в Беллорусии и других странах, где правители выбираются на выборах, которые можно назвать выборами условно. Режим - это простоё и доступное слово для ломки льда в начале беседы. Сказал "режим", значит свой, значит против Путина, а как именно против, уже разберёмся позже, но первый тест пройден. Что предлагается вместо режима? Конечно же одно из главных понятий либерального новояза - либеральные ценности.

Цивилизованное общество (или цивилизованные страны, или европейская цивилизация) - тут имеется ввиду западные страны. Естественно либералы подразумевают не столько технический прогресс западных стран (хотя и он часто идёт в оборот), сколько человеческие и социальные ценности - это демокартические институты, соблюдение прав человека, комфорт и качество жизни простых граждан. Если говорить о качестве жизни, то да, никто с этим спорить не будет. В западных странах до мелочей отточен жизненный цикл человека от рождения до смерти, уровень гражданских свобод там в самом деле очень высок. Но цена этого благополучия - построение огромной военной машины, которая ведёт по всему миру одновременно несколько войн, жертвами которых становятся миллионы людей. И ни одного среднестатистического западного гражданина не интересует что происходит в мире за пределами ЕС или США. А ещё цена этого благополучия - внешний государственный долг США в 17 триллионов долларов, но это уже другой разговор. Кстати, не учитывается и то, что цивилизованное общество имеет историю мало чем отличающуюся от истории тотолитарных режимов. Например, чем геноцид индейцев в разы превосходит геноцид евреев, однако у евреев своё государство есть, а у индейцев нет и не предвидится.

Права человека - эта фраза вбивалась и вбивается в сознание всего мира, как в своё время вбивались 10 заповедей Моиссея. Обсуждать понятие "Права человека" в либеральном обществе точно так же зазорно, как и понятие "Свобода". Обсуждать нарушение прав человека - пожалуйста. А обсуждать историю "прав человека" равносильно самому жестокому нарушению прав человека. А на самом деле у этого понятия очень интересная история - современная Декларация о правах человека появилась в 1948 году на западе. Задачей этой декларации было сохранить мир от преступлений типа того, что совершил Адольф Гитлер. Идея несомненно благородная. Но права человека стали святыней, священным писанием, во имя которого западным миром свергались и разрушались все недемократические общества каким путём? Правльно. Путём крови, убийств, бомбежек, санкций, переворотов, экономического давления, подготовкой террористов в горах Афганистана и Ирака, то есть, проще говоря, путём нарушения прав человека. Вот такой парадокс. Поэтому "Права человека" из благородной декларации превратились в насаждаемую идеологию, которая насаждается как наднациоанальное право, которое превыше законов любого независимого государства, а соответственно если где-то нарушаются права человека, даже если это происходит в суверенном государстве, то мировое сообщество в лице своих силовых структур (НАТО, ООН и прочее) имеет права совершать интервенцию в такое государство.

Демократические ценности - тоже, что и права человека, только хуже, так как более абстрактны. И более кровожадны.

Евреи - это слово является не просто нежелательным, а запретным словом. Сказал "еврей" - получил бан в очередном блоге какого-нибудь либерала. Корни этого слова лежат в гробу с костями Гитлера, поэтому любой произносящий это слово становится автоматически носителем идеологии фашизма, нацизма и холокоста. Фактически в либерализме упоминать всуе слово "еврей" так же грешно, как у верующих слово Бог. Очередной парадокс либерального новояза в том, что слово "русские" истинный либерал может произносить почти в каждом предложении своего гениального эссе или поста - это нормально.

Против войны (то же, что и "За мир") - одно из самых ярких в последне время понятий-перевёртышей, которое с вероятностью в 90 процентов означает, что человек не против войны, а против одной из воюющих сторон и соответственно активно выступает за другую воюющую сторону. Показателен пример Украины - многие русские либералы кинулись поддерживать украинскую сторону в нынешней гражданской войне с лозунгами "Нет войне": от официального вступления в ряды вооружённых сил Украины (Новодворская), до осторожно-аккуратных комментариев против террористов Новороссии (например, Гельман). Риторика "Против войны" была популярна с самого начала Евромайдана, когда безоружный Беркут давили бульдозерами, жгли огнем и избивали цепями, а либералы всё это комментирвали "это жестокий разгон мирного протеста - онижедети"., и до нежелания в упор видеть тот факт, что война идет жестокая и на истребление, что это не какой-то междуусобный этнический конфликт, а конфликт двух держав, двух цивилизаций, где простые деревенские парни из Черкасской области, которые и Майдан то в своё время проклинали, сегодня гниют на полях Новороссии. Но что не сделаешь ради свободы - надо воевать дальше. Конечно, либералы делают красивую мину при плохой игре - мол, давайте будем стараться не бомбить жилые районы, давайте поменяем пленных, давайте дадим коридор, но в целом - это такая же партия войны, как собственно и сама партия войны. Если они были бы партией мира, то не воспринимали бы так торжественно Евромайдан, и не плясали бы победные песни на тлеющей площади после расстрела Небесной сотни, потому что разумный человек, понимал, что всё только начинается. Вообще, о том, как не быть участником войны (что на самом деле очень трудно) очень хорошо написал Вадим Зеланд в главе "Война" в своей книге "Трансерфинг реальности" - легко ищется по поиску.

В либеральном новоязе есть и более низменные и желтопрессные примеры устоявшихся понятий. Например:

Кремлоиды - всё понятно. Без комментариев.

Путиноиды - тоже что и Кремлоиды, только хуже:). Вообще-то, надо понимать господам либералам, что если они возложили на себя миссию проповедников светлых идей, то совсем неразумно отсекать от себя путиноидов, а это 84 процента населения России. Даже Апостол Павел ничего не смыслящий в информационных войнах, очень аккуартно проповедывал язычникам в Греции. Вспомним что он сказал в Афинском ареопаге: "Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано `неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" То есть, понимаете, он не кричал "покайтесь, дьявольское отродье, афиноиды", он очень вежливо общался с теми, на кого имел долгосрочные планы. Господа либералы, простой совет: будьте выежливыми и интеллигентными с теми, на кого хотите повлиять.

Рашисты - простая аналогия со словом фашисты. Этим словом оперируют многочисленне русофобы, чтобы подчеркнуть тот факт, что русские, поддерживая режим (!) Путина, поддерживают идеологию фашизма, который якобы сейчас формируется в России.

Лугандон - пренебрежительное наименование Луганской и Донецкой республик. Это слово уже выходит за рамки элитного либерального новояза и является типичным быдло-термином наряду с "ватой", "колорадами" и прочими изобретениями украинской пропаганды. Использующие этот термин, обнаруживают не только своё дурное воспитание, но и открыто заявляют о своей симпатии одной из воюющих сторон в гражданской войне на Украине, что в принципе не является запретным для простого человека, но для либерала, который стоит на защите прав человека, на принципах решения всех конфликтов исключительно мирным и гуманным способом - это мягко говоря стыдно. Особенную мерзость этому термину добавляет то, что им характеризуется не только отдельные представители противоборствующих сторон, а целая территория с проживающими на ней людьми, которые не виноваты, что родились и выросли в этой области. А если руководствоваться логикой, что войну на Донбассе ведёт не население, а засланцы из России, и жители Донбасса тут не причём, то использование этого термина в риторике либералов становится бессмысленной, курьёзной и безнравственной.

Совок - всё плохое, что унаследовано от эпохи СССР в первую очередь в психологии людей. Также применяется и в быту, совком могут называться устоявшиеся правила (например на вахте в общежитии или на Почте России), или какие-то некачественные услуги (например в ЖКХ или в РЖД). Вроде бы безобидное на первый взгляд слово несёт в себе сильную пропагандистскую функцию, так как подспудно насаждает идею того, что в СССР было всё плохо, соответственно всё что было против СССР - это хорошо. Сила этого слова в том, что оно как секира отрезает доводы и убеждения собеседника и выкидывает их на помойку невежества. Совок - это безапелляционно. Не согласен? Значит ты и сам совок. В самом деле, возможно СССР и не самая лучшая страница истории России, но никто из либералов не готов сейчас разбираться в том, насколько неизбежна была революция, был ли крассный террор так ужасен, как нам преподносят либеральные историки, или это выдуманный жупел. Сейчас это не важно, сейчас важнее противопоставить совку - несовок, а именно либеральные ценности.

Гиркин - удивительно то, что в словарь либерального новояза попала эта фамилия. Очень легко определить либерала по тому, что он Стрелкова называет исключительно Гиркиным. Во-первых, не совсем этично называть человека так, как он сам себя уже не называет и не хочет, чтобы его называли. Например, был человек по имени Максим, стал священников по имени, ну например, Иосиф. Имеет право? Имеет. Этично ли продолжать его называть Максим? Нет, не этично. Во-вторых, помимо этичности есть ещё и аспект логичности, ведь мало кто из либералов называет Сталина - Джугашивили, Ленина - Ульяновым, а Боб Дилана - Робертом Циммерманом. Но почему-то Стрелков ими называется исключительно Гиркиным. Наверняка, те, кто пишет Гиркин, думают о том, какие они просвещённые, что знают его настоющую фамилию, и насколько они важные, что принижают и обесценивают тот одновременно сильный и романтический образ Стрелкова-полководца, который феноменально вырос на полях Новороссии. Но вообще-то, кроме своей раздражительности и язвительности, такие комментаторы ничего в себе не проявляют. Единственное польза от употребления этой фамилий - быстрый поиск пратнера по сексу идеологии. Сокол, сокол, я орёл, приём, гиркин, гиркин, лугандон - вот примитивный набор сигналов для поиска особей своего вида.

На сегодня всё! В следующих выпусках: интеллигенция, коррупция, нефтяная игла, протест, кровавая гэбня, чекисты, опричники, рабы и (о, Боже) фашизм.