«Господин из Сан-Франциско» - это рассказ, повествующий о ничтожности власти и денег перед лицом смерти. Главная идея произведения - осмысление сущности человеческого бытия. Жизнь хрупка, и она становится отвратительной, если в ней нет правды и красоты.

История создания

Летом 1915 года Иван Бунин совершенно случайно увидел в книжном магазине новеллу Томаса Манна «Смерть в Венеции». Это произведение он никогда не читал, но название его вдохновило на создание рассказа «Господин из Сан-Франциско».

Анализ новеллы Бунина позволяет выявить главную авторскую идею. Герой «Смерти в Венеции» тоже умирает во время путешествия. Произведение Ивана Бунина все же о другом. Этот рассказ вовсе не о пагубной страсти, в отличие от сочинения немецкого классика. Стоит сказать, что новеллу Томаса Манна писатель прочел спустя несколько месяцев после публикации «Господина из Сан-Франциско». Это книга ему не понравилась, он назвал ее неприятной.

Критики восприняли рассказ Бунина весьма благосклонно. Один из литераторов отметил, что с момента смерти Чехова ничего подобного в русской литературе не появлялась. Что же такого неординарного увидели критики в истории о немолодом американце, внезапно умершем во время путешествия в Европу?

Жизнь и смерть в рассказе «Господин из Сан-Франциско»

Анализ общечеловеческой сущности - цель этого произведения. Главный герой - американец, но его гражданская и национальная принадлежность не имеет никакого значения в сюжете. Автор рассказал о жизни человека, которому деньги дали, как ему казалось, все блага и радости мира. Он - представитель общества, которое существует по определенным законам и не приемлет какой-либо индивидуальности.

Жизнь людей, подобных герою Бунина, протекает по определённому распорядку. Они одеваются в одинаковую одежду, обсуждают определенные темы. Это своего рода плата за власть, деньги, позволяющие контролировать всё, что происходит вокруг. Но вдруг оказывается, что власть - это мираж. Ее нет. А деньги после смерти теряют всякое значение. Человек смертен и, как сказал еще один русский классик, внезапно смертен. Об этом ни разу за свою долгую жизнь не задумался господин из Сан-Франциско.

Анализ художественного произведения начинать стоит с прочтения первоисточника. Даже если сюжет хорошо знаком, следует ещё раз ознакомиться с произведением Бунина.

Горе тебе, Вавилон…

При анализе «Господина из Сан-Франциско» Бунина необходимо очень внимательно относиться к самому тексту произведения. Писатель тщательно подбирал метафоры, оксюмороны и другие художественные средства. Делая анализ «Господина из Сан-Франциско», нужно объяснить значение эпиграфа. Бунин приводит цитату из Библии - «Откровений Иоанна Богослова». Что имел в виду писатель, используя в качестве эпиграфа слова «ибо пришел час твой»?

Рассказ был написан в 1915 году. Уже началась Первая мировая война. Она полностью изменит карту Европы. Бунин и его современники об этом, конечно, еще не знают. Однако многие, в том числе и автор «Господина из Сан-Франциско» (анализ произведения представлен в этой статье) уже в 1914-1915 годах понимали, что мир после этой страшной войны станет совсем другим.

Главный герой

Характеристика богатого американца - основная часть анализа «Господина из Сан-Франциско» Бунина. Что поведал автор о своём герое? Прежде всего стоит сказать, что имени его Бунин не назвал. Даже при кратком анализе «Господина из Сан-Франциско» это следует упомянуть. Американский миллиардер - безликий персонаж, у которого нет ни имени, ни характерных внешних признаков. Как уже было сказано, он принадлежит к обществу, в котором индивидуальность исключена.

Образ богатого и самоуверенного американца, созданного Буниным, непривлекателен. С первых строк читатель понимает, что это довольно ограниченный человек, убежденный в своей власти. Он много лет работал не покладая рук. Когда-то, ещё в молодости, взял себе за образец одного из богачей и, кажется, достиг его «величия». Теперь, в возрасте 58 лет, наконец, решил отдохнуть. В Европу она отправляется не потому, что давно мечтал посетить знаменитые достопримечательности. Так поступают все люди его круга.

Не назвал Бунин и имен жены и дочери господина из Сан-Франциско. Анализ произведения включает характеристику второстепенных персонажей. А потому стоит немного сказать о семье главного героя. Жена - довольна равнодушная дама, но, как и все американки, страстная путешественница. Дочь мечтает о любви. Девушку весьма интересует загадочный персонаж «Атлантиды» - наследный принц некоего азиатского государства. Стоит обратить внимание на этот момент. Молодая американка - типичная дочь своего отца. Она не способна на настоящие чувства. Непривлекательный и неприятный мужчина с черными усами вызывает ее интерес лишь потому, что богат.

И все пошло сперва отлично…

Всем, кто читал произведение Ивана Бунина, известно, чем завершилось путешествие господина из Сан-Франциско. Анализ рассказа, повести или романа предполагает сравнение душевного состояния героя до и после основных событий. Но с произведением Ивана Бунина дело обстоит несколько иначе. Душевное состояние его героя нисколько не меняется. Перемены происходят в его окружении. Однако при анализе рассказа Бунина "Господин из Сан-Франциско" нужно обязательно рассказать о планах главного героя. Как он предполагал провести ближайшие месяцы?

Маршрут он выработал обширный. В январе миллиардер надеялся насладиться солнцем Италии, достопримечательностями старинных городов, серенадой бродячих певцов, тарантеллой. И, конечно, познать любовь молоденьких неаполитанок, которая, безусловно, отнюдь не бескорыстна. Карнавал богатый американец предполагал провести в Ницце. Вовсе не потому, что мечтал стать свидетелем грандиозного легендарного зрелища. В Ниццу и Монте-Карло стекалось отборное общество, а это для героя Бунина самое главное.

Автор не дает четкой характеристики своего героя. Он не называет его циничным, хладнокровным, ограниченным, властолюбивым. Характеристика американского миллиардера дана словно между строк. Излагая помыслы американца, Бунин подчеркивает: герой в своих планах полагается на традиции общества. Он находится в предвкушении путешествия, но больше всего его радует причастность к богатейшим людям мира. Уже в первых абзацах произведения читателям открывается бездуховность главного героя. Он проводит досуг так, как это принято в его обществе. И поначалу идет все отлично.

«Атлантида»

В пароходе, на котором плывет главный герой, легко угадывается «Титаник». «Атлантида» - отдельный мир, живущий по своим законам. В произведении Бунина этот пароход - символ цивилизации, богатства, власти - всего того, что может быть уничтожено в любой момент страшными силами природы.

На «Атлантиде» много пассажиров. Здесь есть ночной бар, восточные бани, имеется даже собственная газета. Жизнь на пароходе протекает размеренно. Представители высшего общества рано встают, пьют кофе, какао, шоколад, затем садятся в мраморные ванны, делают гимнастику, совершают дневной туалет. После второго завтрака читают газету, лежат на палубе, укрывшись пледами. Вечером господа отправляются в бар, где обсуждают политику и пьют элитные алкогольные напитки. Таков распорядок дня всех пассажиров, в том числе и господина из Сан-Франциско. В анализе содержания этого произведения непременно нужно упомянуть образ «Атлантиды».

На пароходе царит роскошь и ленивая самоуверенность. А за бортом мгла, туман и беспокойный океан. Но пассажиры «Атлантиды» живут в своём маленьком ограниченной мире и не видят всего того, что происходит вокруг. Океан страшен, но они об этом не думают, искренне веря во власть капитана огромного корабля.

Влюбленная пара

Делая анализ произведения Бунина «Господин из Сан-Франциско», стоит обратить внимание и на этих двух персонажей. Среди блестящей толпы на пароходе был и всемирно известный богач в старомодном фраке, и знаменитый писатель, и всесветная красавица. Особое внимание привлекала все же неизвестная влюбленная пара. Они были прекрасны, изящны и, казалось, никого не замечали. Он танцевал только с ней. Их танец был очарователен. Лишь один командир знал о том, что эту пару наняли играть в любовь за неплохие деньги. Они уже давно плавают то на одном, то на другом корабле.

Благодаря этой детали автор дает понять, что на пароходе всё пропитано ложью, пошлостью. Жизнь пассажиров ненастоящая, искусственная. Богатые господа пребывают в обмане и даже не замечают этого. Единственное, что способно рассеять иллюзию, - смерть. Наконец, приступим к основной части анализа краткого содержания «Господина из Сан-Франциско». Расскажем о последних минутах жизни героя Бунина.

Внезапная смерть

Миллиардер был наивно уверен в искренности всех тех, кто его окружал. Он был щедр, а потому прислуга к нему проявляла особое раболепие. Американец немало бы удивился, если б увидел то пренебрежение, которое будут испытывать эти подобострастные лакеи после его смерти. Он так и скончался, пребывая в иллюзиях. Как же это произошло?

В Неаполе в тот год была скверная погода. Миллиардер из Сан-Франциско изредка ссорился с женой, качка на пароходе не лучшим образом действовала на его физическое состояние. Словом, путешествие оказалось не таким уж и приятным. Но наконец-то семья миллиардера прибыла на Капри. Здесь тоже было пасмурно, но погода вскоре наладилась.

Гостям из Сан-Франциско в местной гостинице выделили лучший номер, самого умелого лакея и самую красивую горничную. Этот вечер обещал быть приятным. Безымянный господин немало времени уделил туалету, перед ужином решил зайти в читальню. Там его и настигла внезапная смерть.

Ужасное происшествие

Именно так можно было назвать внезапную смерть богатого американца на пароходе «Атлантида». Если б не немец, который оказался в тот злополучный момент в читальне, происшествие удалось бы замять. Тело американца тихо и незаметно отнесли бы в самый дальний номер. Никто бы не узнал о том, что случилось. Но немец с криком выбежал из читальни, и уже спустя полчаса о досадном происшествии знал весь пароход. Лица у пассажиров были обиженные, разочарованные - им совсем не вовремя и весьма нетактично напомнили о смерти.

В самом дешёвом номере

После смерти одного из постояльцев хозяин подходил к самым уважаемым гостям и приносил извинения. Хотя он совсем не виноват был в том, что произошло в читальне. Тело умершего господина, которому он ещё два часа назад так стремился угодить, приказал перенести в самый дешёвый и дальний номер. Не было больше уважения и по отношению к новоиспеченной вдове. Хозяин гостиницы быстро смекнул, что дама эта в его кассе способна оставить лишь сущие копейки.

Возвращение

Никто не пожалел бедного богатого американца. Вскоре ящик из-под минеральной воды, в который погрузили его тело, отнесли в трюм «Атлантиды». Человек из Сан-Франциско возвращался на родину, так и не познав радости жизни. Наверху все так же веселились богатые господа со всего мира. Здесь всё также изящно и изысканно танцевала «влюблённая пара».

Бунин к своему герою относится, конечно, без симпатии. Однако нет в его словах и злости. Ему словно жаль этого несчастного, глупого человека, который провёл свои 58 лет в иллюзиях. Неприятные чувства вызывают у читателей другие персонажи: владелец гостиницы, лакеи, горничные и все те пассажиры, не проявившие элементарного сочувствия по отношению к жене и дочери скончавшаяся господина. Но основная тема новеллы - нечеловеческая жестокость. Идея произведения - «не копите сокровищ на Земле». После смерти от человека не останется ничего, если в его жизни нет любви.

«Господин из Сан-Франциско»

“Господин из Сан-Франциско -- имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил -- ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения”. Этот человек был твердо уверен, что имеет право на все, потому что, во-первых, был богат, а во-вторых, был намерен посвятить оставшиеся ему годы (ему исполнилось пятьдесят восемь) отдыху и развлечениям. Он работал не покладая рук (не своих, а тех китайцев, которых он выписывал к себе на работы целыми тысячами) и вот теперь решил передохнуть. Люди его уровня обычно начинали отдых с поездки в Европу, в Индию, в Египет. Так решил поступить и господин из Сан-Франциско. Жена его, как все пожилые американки, любила путешествия, а дочь, не очень юная и здоровая, во время путешествия могла, кто знает, найти себе пару. Маршрут путешествия был очень обширен, включая и Южную Италию, где они собирались провести декабрь и январь, затем Ниццу, Монте-Карло, Флоренцию, Рим, Париж, Севилью, потом Англию, Грецию и даже Японию... Жизнь на знаменитом пароходе “Атлантида” шла размеренно: вставали, пили шоколад, кофе, какао, принимали ванны, делали гимнастику для возбуждения аппетита и шли к первому завтраку. До одиннадцати часов гуляли по палубам, играли в разные игры для нового возбуждения аппетита; в одиннадцать подкреплялись бутербродами с бульоном и спокойно ждали второго завтрака, еще более обильного, чем первый; потом два часа отдыхали, лежа на шезлонгах под пледами; в пять часов пили чай с душистым печеньем. Приближалось главное событие дня, и господин из Сан-Франциско спешил в свою богатую каюту -- одеваться. “Океан, ходивший за стенами, был страшен, но о нем не думали, твердо веря во власть над ним командира... на баке поминутно взвывала с адской мрачностью и взвизгивала с неистовой злобой сирена, но немногие из обедающих слышали сирену -- ее заглушали звуки прекрасного струнного оркестра, изысканно и неустанно игравшего в двусветной зале, празднично залитой огнями, переполненной декольтированными дамами и мужчинами во фраках... Смокинг и крахмальное белье очень молодили господина из Сан-Франциско.

Сухой, невысокий, неладно скроенный, но крепко сшитый, он сидел в золотисто-жемчужном сиянии этого чертога за бутылкой вина, за бокалами и бокальчиками тончайшего стекла, за кудрявым букетом гиацинтов... Обед длился больше часа, а после обеда открывались в бальной зале танцы... Океан с гулом ходил за стеной черными горами, вьюга крепко свистала в отяжелевших снастях, пароход весь дрожал, одолевая и ее, и эти горы, -- точно плугом разваливая на стороны их зыбкие, то и дело вскипавшие и высоко взвивавшиеся пенистыми хвостами громады, -- в смертной тоске стенала удушаемая туманом сирена, мерзли от стужи и шалели от непосильного напряжения внимания вахтенные на своей вышке, мрачным и знойным недрам преисподней, ее последнему, девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, -- та, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскаленными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитыми едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени; а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел... в танцевальной зале все сияло и изливало свет... была изящная влюбленная пара, за которой все с любопытством следили и которая не скрывала своего счастья... один командир знал, что эта пара нанята Ллойдом играть в любовь за хорошие деньги и уже давно плавает то на одном, то на другом корабле”. В Гибралтаре, где всех обрадовало солнце, на пароход сел новый пассажир -- наследный принц одного азиатского государства, маленький, широколицый, узкоглазый, в золотых очках.

“В Средиземном море шла крупная и цветистая, как хвост павлина, волна, которую, при ярком блеске и совершенно чистом небе, развела весело и бешено летевшая навстречу трамонтана...” Вчера по счастливой случайности принц был представлен дочери господина из Сан-Франциско, и сейчас они стояли на палубе рядом и он куда-то ей указывал, что-то объяснял, а она слушала и от волнения не понимала, что он ей говорит; “сердце ее билось от непонятного восторга перед ним”. Господин из Сан-Франциско был довольно щедр, а потому считал естественным исполнение людьми любого его желания. Жизнь в Неаполе тотчас же потекла по заведенному порядку: рано утром -- завтрак, облачное небо и толпа гидов у дверей вестибюля, потом медленное движение на автомобиле по узким и сырым коридорам улиц, осмотр мертвенно-чистых музеев и пахнущих воском церквей; в пять -- чай в нарядном салоне отеля, ну, а затем -- приготовления к обеду. Погода подвела. Портье говорили, что такого года они просто не помнят. “Утреннее солнце каждый день обманывало: с полудня неизменно серело и начинал сеять дождь, да все гуще и холоднее; тогда пальмы у подъезда отеля блестели жестью, город казался особенно грязным и тесным... а женщины, шлепающие по грязи, под дождем с черными раскрытыми головами, -- безобразно коротконогими; про сырость же и вонь гнилой рыбой от пенящегося у набережной моря и говорить нечего... Все уверяли, что совсем не то в Сорренто, на Капри...” Море неспокойно, маленький пароходик, везущий семейство на Капри, “так валяло со стороны в сторону”, что все были еле живы. “Мистер, лежавший на спине, в широком пальто и большом картузе, не разжимал челюстей всю дорогу; лицо его стало темным, усы белыми, голова тяжко болела: последние дни, благодаря дурной погоде, он пил по вечерам слишком много и слишком много любовался "живыми картинами" в некоторых притонах”. На остановках было немного легче; пронзительно вопил с качавшейся барки под флагом гостиницы “Коуа!” картавый мальчишка, заманивавший путешественников. “И господин из Сан-Франциско, чувствуя себя так, как и подобало ему, -- совсем стариком, -- уже с тоской и злобой думал обо всех этих жадных, воняющих чесноком людишках, называемых итальянцами”.

Наконец они добрались. “Остров Капри был сыр и темен в этот вечер... На верху горы, на площадке фуникулера, уже опять стояла толпа тех, на обязанности которых лежало достойно принять господина из Сан-Франциско. Были и другие приезжие, но не заслуживающие внимания, -- несколько русских... и компания... немецких юношей в тирольских костюмах... совеем не щедрых на траты. Господин из Сан-Франциско, сторонившийся и от тех, и от других, был сразу замечен”. В вестибюле их встречает изысканный хозяин отеля, и господин из Сан-Франциско вдруг вспоминает, что видел именно его во сне. Дочь посмотрела на него с тревогой: “...сердце ее вдруг сжала тоска, чувство страшного одиночества на этом чужом, темном острове...” Пол еще качался под ногами господина из Сан-Франциско, но он тщательно заказал обед и “затем стал точно к венцу готовиться”. Что чувствовал, что думал господин из Сан-Франциско в этот столь знаменательный для него вечер? Ему просто очень хотелось есть, и он пребывал даже в некотором возбуждении, не оставлявшем времени для чувств и размышлений. Он побрился, вымылся, ладно вставил несколько зубов, смочил и прибрал щетками в серебряной оправе остатки жемчужных волос вокруг смугло-желтого черепа, натянул кремовое шелковое трико, а на сухие ноги -- черные шелковые носки и бальные туфли, привел в порядок черные брюки и белоснежную, с выпятившейся грудью рубашку, вправил в блестящие манжеты запонки и стал мучиться с ловлей под твердым воротничком запонки шейной. “Пол еще качался под ним, кончикам пальцев было очень больно, запонка порой крепко кусала дряблую кожицу в углублении под кадыком, но он был настойчив и наконец, с сияющими от напряжения глазами, весь сизый от сдавившего ему горло, не в меру тугого воротничка, таки доделал дело -- ив изнеможении присел...” Вот он идет по коридору в читальню, встречные слуги жмутся от него к стене, а он идет, как бы не замечая их.

В читальне господин из Сан-Франциско взял газету, быстро пробежал заглавия некоторых статей, -- “как вдруг строчки вспыхнули перед ним стеклянным блеском, шея его напружинилась, глаза выпучились, пенсне слетело с носа... Он рванулся вперед, хотел глотнуть воздуха -- и дико захрипел; нижняя челюсть его отпала, осветив весь рот золотом пломб, голова завалилась на плечо и замоталась, грудь рубашки выпятилась коробом -- и все тело, извиваясь, задирая ковер каблуками, поползло на пол, отчаянно борясь с кем-то”. Все всполошились, так как люди и до сих пор еще больше всего дивятся и ни за что не хотят верить смерти. “А на рассвете, когда... поднялось и раскинулось над островом Капри голубое утреннее небо... принесли к сорок третьему номеру длинный ящик из-под содовой воды” и положили в него тело. Вскоре его быстро повезли на одноконном извозчике по белому шоссе все вниз и вниз, до самого моря. Извозчик, который проигрался вчера до последнего гроша, был рад неожиданному заработку, что дал ему какой-то господин из Сан-Франциско, “мотавший своей мертвой головой в ящике за его спиною... *. На острове начиналась обычная каждодневная жизнь. Тело же мертвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой, в могилу, на берега Нового Света. Испытав много унижений, много человеческого невнимания, с неделю пространствовав из одного портового сарая в другой, оно снова попало наконец на тот же самый знаменитый корабль, на котором так еще недавно, с таким почетом его везли в Старый Свет. Но теперь уже скрывали его от живых -- глубоко спустили в просмоленном гробе в черный трюм. А наверху, как обычно, был бал. “И никто не знал... что стоит глубоко, глубоко под ними, на дне темного трюма, в соседстве с мрачными и знойными недрами корабля, тяжко одолевавшего мрак, океан, вьюгу...”

Рассказ "Господин из Сан-Франциско" начинается с путешествия некоего мужчины и его семьи. Имя героя автором не называется умышленно. Это собирательный образ. Читателю становится понятно лишь то, что мужчина достаточно обеспечен и теперь едет отдыхать. Ему 58 лет, однако, по его мнению, он только начинает жить. Мужчина считает, что заслужил отдых, так как много трудился. Автор уточняет, что у героя в подчинении много наемных рабочих, руками которых он и сколотил свое состояние. В планах у господина из Сан-Франциско посещение многих стран, осмотр достопримечательностей и других мест, где можно хорошо отдохнуть и предаться чревоугодию. О том, воплотились ли его мечты в жизнь, вы узнаете, прочитав краткое содержание. "Господин из Сан-Франциско" - рассказ, получивший признание по всему миру, и, несомненно, достойный прочтения.

"Атлантида"

Все семейство из Сан-Франциско отправляется в плаванье на корабле под названием "Атлантида". Он представляет собой огромный отель на воде, на верхних палубах которого гости веселятся, танцуют, едят, слушают музыку и просто наслаждаются жизнью, в то время как в трюмах кипит грязная и тяжелая работа. На подобных противопоставлениях основано все произведение "Господин из Сан-Франциско". Герои рассказа - сам глава семейства, его немолодая супруга и их дочь на выданье. Девушка уже в том возрасте, когда необходимо срочно выходить замуж, поэтому родители едут в путешествие с надеждой подобрать ей по пути приличную партию в виде какого-нибудь миллиардера.

Всю обстановку, царившую на корабле, хорошо описывает краткое содержание. Господин из Сан-Франциско полностью отдается отдыху и даже не догадывается о том, к чему приведет это путешествие.

Каждый день на пароходе начинается и заканчивается одинаково. Утром встают рано, когда еще темно, пьют горячий шоколад и кофе, затем делают гимнастику для пробуждения аппетита, после чего спокойно отправляются на первый завтрак. Затем гуляют по палубам, развлекаются, проводя время за играми, и ждут второй завтрак. После очередного принятия пищи наступает время отдыха и наслаждения видами океана, а заканчивается все чаем. Венцом каждого вечера является ужин. Это особое время, когда для гостей корабля играет самый лучший оркестр, а на столы подаются изысканные напитки. Дамы и их кавалеры надевают шикарные платья и смокинги.

Когда приходит время танцев, все взгляды каждый вечер прикованы к одной влюбленной паре, не скрывающей своих чувств. И только один командир корабля, человек грузный, с рыжей бородой, появляющийся перед гостями очень редко, знает, что эта пара - всего лишь актеры, нанятые для создания романтической атмосферы на борту. О том, что же произошло дальше, вам поведает краткое содержание. Господин из Сан-Франциско и его семейство наслаждаются путешествием и не отказывают себе в отдыхе и удовольствиях.

Наследный принц

Жизнь на корабле течет плавно и размеренно. Вдруг на борт ступает новый гость и привлекает всеобщее внимание. Это наследный принц, имеющий необычную внешность. Его кожа, словно налакированная, имеет желтоватый оттенок. И всем своим видом он напоминает мертвеца.

Дочь господина из Сан-Франциско тут же была представлена принцу, и в ее сердце вспыхивают нежные чувства по отношению к нему, а точнее, к его состоянию.

Описание всех подробностей произведения содержит представленное здесь краткое содержание. "Господин из Сан-Франциско" - рассказ, наполненный множеством отсылок к теме смерти.

Неаполь

Семья из Сан-Франциско сходит на берег в Неаполе. Жизнь снова становится размеренной, начинается с завтрака и заканчивается ужином с развлечениями. Однако погода подводит наших путешественников. На протяжении всего времени идет дождь и портит настроение и отдых. Они решают сменить место пребывания и отправляются на Капри на маленьком суденышке. Всю дорогу семью из Сан-Франциско мучает морская болезнь, так что они прибывают в пункт назначения измотанными и больными.

Остров Капри

Сорренто встречает новых гостей некоторым оживлением. На площадке фуникулера собирается толпа людей, готовых в любой момент предложить свои услуги за небольшое вознаграждение. И все они с нетерпением ждут именно наших героев, которые выделяются среди остальных вновь прибывших.

Отношения между людьми разного материального положения в своем рассказе затрагивает И.А. Бунин. Господин из Сан-Франциско, привыкший к постоянной услужливости людей, воспринимает все происходящее без особой благодарности.

Наконец семья добирается до отеля. Там все как обычно. Им предоставляются один из лучших номеров и команда самых расторопных и вежливых слуг.

Роковой вечер

После приезда все члены семейства начинают свои приготовления к ужину. Приняв ванну и надев фрак, душивший его, господин из Сан-Франциско выходит в библиотеку. Там он садится в кресло и открывает газету, чтобы просмотреть свежие новости. Вдруг ему становится плохо, строчки плывут перед глазами, и он падает. Не будь рядом немца, который тоже пришел сюда за порцией свежих новостей, никто бы и не догадался, что именно тут произошло. Слуги быстро унесли бы господина из Сан-Франциско в самый дальний номер для того, чтобы не предать огласке это пренеприятнейшее происшествие. Однако немец поднимает панику, и инцидент оказывается известен всем гостям.

Умирающего господина из Сан-Франциско слуги уносят в самый плохой номер, в котором темно и сыро, и кладут на железную кровать. Вскоре прибегают его жена и дочь, обе взволнованные и заплаканные, но уже поздно. То, чего все боялись, произошло. Наш герой умер.

И воздастся каждому по грехам его...

Жене умершего отказывают в просьбе перенести господина из Сан-Франциско обратно в их номер. Хозяин отеля хочет как можно быстрее избавиться от тела, поэтому даже не дает возможности подождать, пока сделают самый простой гроб. Покойного кладут в старый ящик из-под содовой и отправляют на том же корабле в обратный путь. Разница лишь в том, что сюда он прибыл на верхней палубе, в окружении многочисленных гостей, а отсюда его отправляют в глубоком одиночестве в темном трюме. На этой печальной ноте и заканчивает свой рассказ И. А. Бунин. "Господин из Сан-Франциско" - произведение о смысле жизни, оно служит своеобразным напоминанием всем живущим о том, что смерть не выбирает по принципу материального благополучия.

Сочинение

«Господин из Сан-Франциско» появился в печати в 1915 г. Рассказу был предпослан эпиграф из Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!». Вот ближайший контекст этих слов в заключительной книге Нового Завета: «Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! ибо в один час пришел суд твой» (Откровение св. Иоанна Богослова, гл.18, стих 10). В позднейших переизданиях эпиграф будет снят; уже в процессе работы над рассказом писатель отказался от придуманного поначалу названия «Смерть на Капри». Однако ощущение катастрофизма, навеваемое первым вариантом заголовка и эпиграфом, пронизывает саму словесную плоть рассказа.

Рассказ «Господин из Сан-Франциско» очень высоко оценил М.Горький. «Знали бы вы, с каким трепетом читал я «Человека из Сан-Франциско», - писал он Бунину. Один из крупнейших немецких писателей XX в. Томас Манн тоже был восхищен рассказом и писал, что он «по своей нравственной мощи и строгой пластичности может быть поставлен рядом с некоторыми из наиболее значительных произведений Толстого».

В рассказе повествуется о последних месяцах жизни богатого американского бизнесмена, устроившего для своей семьи длительное и насыщенное «удовольствиями» путешествие в южную Европу. За Европой - на обратном пути домой - должны были последовать Ближний Восток и Япония. Предпринимаемый американцем круиз детально, утомительно подробно мотивируется в экспозиции рассказа; план и маршрут путешествия изложены с деловой четкостью и обстоятельностью: все учтено и продумано персонажем так, что не оставлено решительно никакого места для случайностей. Для путешествия выбран знаменитый пароход «Атлантида», похожий на «громадный отель со всеми удобствами», и проведенные на нем в пути через Атлантику дни ничем не омрачают настроение богатого туриста.

Однако замечательный своей продуманностью и насыщенностью план начинает рушиться, едва начав осуществляться. Нарушение ожиданий миллионера и его растущее недовольство соответствуют в структуре сюжета завязке и развитию действия. Главный «виновник» раздражения богатого туриста - неподвластная ему и потому кажущаяся непредсказуемо капризной природа - немилосердно нарушает обещания туристских проспектов («утреннее солнце каждый день обманывало»); приходится скорректировать первоначальный план и в поисках обещанного солнца отправиться из Неаполя на Капри. «В день отъезда, - очень памятный для семьи из Сан-Франциско!.. - Бунин использует в этом предложении прием предвосхищения скорой развязки, опуская уже ставшее привычным слово «господин», - ...даже и с утра не было солнца».

Будто желая чуть-чуть отдалить неумолимо приближающуюся катастрофическую кульминацию, писатель чрезвычайно тщательно, с использованием микроскопических подробностей дает описание переезда, панораму острова, сообщает детали гостиничного сервиса и, наконец, посвящает полстраницы аксессуарам одежды готовящегося к позднему обеду господина.

Однако сюжетное движение неостановимо: наречием «вдруг» открывается кульминационная сцена, рисующая внезапную и «нелогичную» смерть главного героя. Казалось бы, сюжетный потенциал истории исчерпан и развязка вполне предсказуема: тело богатого покойника в просмоленном гробе будет спущено в трюм все того же парохода и отправлено домой, «на берега Нового Света». Так в рассказе и происходит, однако его границы оказываются шире границ истории о неудачнике-американце: повествование по воле автора продолжается, и выясняется, что поведанная история - лишь часть общей картины жизни, находящейся в поле зрения автора. Перед читателем проходят сюжетно не мотивированные панорама Неаполитанского залива, зарисовка уличного рынка, колоритные образы лодочника Лоренцо, двух абруццких горцев и - самое важное - обобщающая лирическая характеристика «радостной, прекрасной, солнечной» страны. Движение от экспозиции до развязки оказывается лишь фрагментом неостановимого потока жизни, преодолевающего границы частных судеб и потому не вмещающегося в сюжет.

Финальная страница рассказа возвращает нас к описанию знаменитой «Атлантиды» - парохода, возвращающего мертвого господина в Америку. Этот композиционный повтор не только придает рассказу гармоничную соразмерность частей и завершенность, но и укрупняет масштаб созданной в произведении картины. Интересно, что господин и члены его семьи так до конца и остаются в рассказе безымянными, в то время как периферийные персонажи - Лоренцо, Луиджи, Кармелла - наделены собственными именами.

Сюжет - наиболее заметная сторона произведения, своего рода фасад художественного здания, формирующий первоначальное восприятие рассказа. Однако в «Господине из Сан-Франциско» координаты общей картины рисуемого мира намного шире собственно сюжетных временных и пространственных границ.

События рассказа очень точно «привязаны к календарю» и вписаны в географическое пространство. Путешествие, распланированное на два года вперед, начинается в конце ноября (плавание через Атлантику), а внезапно прерывается в декабрьскую, скорее всего, предрождественскую неделю: на Капри в это время заметно предпраздничное оживление, абруццкие горцы возносят «смиренно-радостные хвалы» Божьей матери перед ее изваянием «в гроте скалистой стены Монте-Соляро », а также молятся « рожденному от чрева ее в пещере Вифлеемской, ...в далекой земле Иудиной...». Благодаря этой неявной календарной подробности содержание рассказа обогащается новыми гранями смысла: речь в нем идет не только о частной судьбе безымянного господина, но о жизни и смерти как ключевых - вечных - категориях бытия.

Точность и предельная достоверность - абсолютные критерии бунинской эстетики - проявляются в той тщательности, с какой описан в рассказе распорядок дня богатых туристов. Указания на «часы и минуты» прожигаемой ими жизни, перечень посещаемых в Италии достопримечательностей будто выверены по надежным туристским справочникам. Но главное, конечно, не в дотошной верности Бунина правдоподобию.

Стерильная регулярность и нерушимый распорядок существования господина вводят в рассказ важнейший для него мотив искусственности, автоматизма цивилизованного псевдобытия центрального персонажа. Трижды в рассказе почти останавливается сюжетное движение, отменяемое сначала методичным изложением маршрута круиза, потом размеренным отчетом о режиме дня на «Атлантиде» и, наконец, тщательным описанием порядка, заведенного в неаполитанском отеле. Механически разлинованы «графы» и «пункты» существования господина: «во-первых», «во-вторых», «в-третьих»; «в одиннадцать», «в пять», «в семь часов». В целом пунктуальность образа жизни американца и его компаньонов задает монотонный ритм описанию всего попадающего в его поле зрения природного и социального мира.

Выразительным контрастом этому миру оказывается в рассказе стихия живой жизни. Эта неведомая господину из Сан-Франциско жизнь подчинена совсем другой временной и пространственной шкале. В ней нет места графикам и маршрутам, числовым последовательностям и рациональным мотивировкам, а потому нет предсказуемости и «понятности» для сынов цивилизации. Неясные импульсы этой жизни порой будоражат сознание путешественников: то дочери американца покажется, будто она видит во время завтрака наследного азиатского принца; то хозяин отеля на Капри окажется именно тем джентльменом, которого уже сам американец видел накануне во сне. Впрочем, никаких следов в душе главного персонажа «так называемые мистические чувства» не оставляют.

Авторский взгляд постоянно корректирует ограниченное восприятие персонажа: читатель благодаря автору видит и узнает многое сверх того, что способен увидеть и понять герой рассказа. Самое главное отличие авторского «всеведающего» взгляда - его предельная открытость времени и пространству. Счет времени идет не на часы и дни, а на тысячелетия, на исторические эпохи, а открывающиеся взору пространства достигают «синих звезд неба». Вот почему, расставшись с умершим персонажем, Бунин продолжает рассказ вставным эпизодом о римском тиране Тиверии. Автору важна не столько ассоциативная параллель с судьбой заглавного героя, сколько возможность предельно укрупнить масштаб проблематики.

В последней трети рассказа изображаемые явления подаются максимально общим планом (финальная зарисовка «Атлантиды»). Рассказ о жизненном крахе самоуверенного «господина жизни» перерастает в медитацию (лирически насыщенное размышление) о связи человека и мира, о величии природного космоса и его неподвластности людским волям, о вечности и о непроницаемой тайне бытия. Здесь, на последних страницах рассказа, углубляется до символического название парохода (Атлантида - полулегендарный огромный остров к западу от Гибралтара, из-за землетрясения опустившийся на дно океана).

Возрастает частотность использования образов-символов: как символы с широким полем значений воспринимаются образы бушующего океана; «бесчисленных огненных глаз» корабля; «громадного, как утес», Дьявола; похожего на языческого идола капитана. Более того: в спроецированном на бесконечность времени и пространства изображении любая частность (образы персонажей, бытовые реалии, звуковая гамма и свето-цветовая палитра) приобретает символический содержательный потенциал.

Предметная детализация, или, как называл эту сторону писательской техники сам Бунин, внешняя изобразительность - одна из самых сильных сторон его мастерства. Эту грань таланта Бунина еще на заре его писательского пути заметил и оценил А.П.Чехов, подчеркнувший густоту бунинского живописания словом, плотность воссоздаваемых пластических картин: «...это очень ново, очень свежо и очень хорошо, только слишком компактно, вроде сгущенного бульона».

Замечательно, что при чувственной насыщенности, «фактурности» описаний любая их подробность полновесно обеспечена точным авторским знанием: Бунин был необыкновенно строг именно к точности и конкретности изображения. Разумеется, точность и конкретность деталей - не предел устремлений писателя, а лишь отправная точка для создания художественно убедительной картины.

Вторая особенность бунинской детализации - удивительная автономность, самодостаточность воспроизводимых подробностей. Деталь у Бунина порой находится в непривычных для классического реализма отношениях с сюжетом. Вспомним, что в литературе девятнадцатого века деталь, как правило, была подчинена какой-либо художественной задаче - раскрытию образа героя, характеристике места действия и, в конечном счете, конкретизации сюжетного движения. Конечно, Бунин не может обойтись без подробностей такого же плана.

Яркий пример «служебных», мотивирующих сюжет деталей в «Господине из Сан-Франциско» - описание вечернего костюма центрального персонажа. Инерция авторского иронического перечисления элементов одежды («кремовое шелковое трико», «черные шелковые носки», «бальные туфли», «подтянутые шелковыми помочами черные брюки», «белоснежная рубашка», «блестящие манжеты») вдруг иссякает, когда крупным планом и в манере замедленной киносъемки подается финальная, самая значимая подробность - не дающаяся пальцам старика шейная запонка, единоборство с которой лишает его последних сил. Поразительно уместно и соседство с этим эпизодом «говорящей» звуковой детали - загудевшего по всему отелю «второго гонга». Впечатление торжественной исключительности момента как нельзя лучше готовит читателя к восприятию кульминационной сцены.

В то же время бунинские детали далеко не всегда столь отчетливо соотнесены с общей картиной происходящего. Вот, например, описание успокаивающегося после внезапной смерти американца отеля: «...Тарантеллу пришлось отменить, лишнее электричество потушили... и стало так тихо, что четко слышался стук часов в вестибюле, где только один попугай деревянно бормотал что-то, возясь перед сном в своей клетке, ухитряясь заснуть с нелепо задранной на верхний шесток лапой...» Экзотический в соседстве со сценой смерти попугай будто просится в отдельную прозаическую миниатюру, - настолько самодостаточно это выразительное описание. Только ли ради эффектного контраста использована эта деталь? Для сюжета эта подробность явно избыточна. Частность стремится хотя бы на время заполнить все поле зрения, заставляя забыть о происходящих событиях.

Деталь в прозе Бунина не замкнута на конкретный сюжетный эпизод, но свидетельствует о состоянии мира в целом и потому стремится вобрать в себя всю полноту чувственных проявлений жизни. Уже современники писателя заговорили о его уникальной способности передавать впечатления от внешнего мира во всей сложной совокупности воспринимаемых качеств - формы, цвета, света, звука, запаха, температурных особенностей и осязательных характеристик, а также тех тонких психологических свойств, которыми воображение человека наделяет окружающий мир, догадываясь о его одушевленности и соприродности человеку. В этом отношении Бунин опирается на толстовскую стилевую традицию с ее «языческой», как говорили критики, мощью пластических характеристик и «телепатической» убедительностью образов.

Бунинское сложное и слитное описание возникающих у персонажей ощущений в специальной литературе иногда называют синестетическим (от слова «синестезия» -сложное восприятие, при котором взаимодействуют и смешиваются ощущения, характерные для разных органов чувств; например, «цветной слух»). Бунин сравнительно нечасто использует в своих описаниях метафоры и метафорические сравнения, однако если все же прибегает к ним, то добивается поразительной яркости. Вот пример такой образности: « В Средиземном море шла крупная и цветистая, как хвост павлина, волна, которую, при ярком блеске и совершенно чистом небе, развела весело и бешено летевшая навстречу трамонтана...»

Бунинский словарь богат, однако выразительность достигается не столько количественным расширением используемых слов, сколько виртуозностью их сопоставлений и сочетаний. Называемые предмет, действие или состояние, как правило, сопровождаются субъективно «окрашивающими», «озвучивающими» или психологически насыщенными эпитетами, придающими изображению специфически «бунинский» колорит («несметные глаза», «траурные» волны, надвигающийся «своей чернотой» остров, «сияющие утренние пары над морем», «яростные взвизгивания сирены» и т.д.). Используя однородные эпитеты, Бунин варьирует их качественные характеристики, чтобы они не заслоняли друг друга, а воспринимались в слитной взаимодополнительности. В неистощимо различных комбинациях даются сочетания со значением цвета, звука, температуры, объема, запаха. Бунин любит составные эпитеты и - подлинный конек писателя - оксюмороны (например, «грешно-скромная девушка»).

Однако при всем словесном богатстве и разнообразии Бунину свойственно постоянство в использовании однажды найденных эпитетов и словесных групп. Он неоднократно и в разных произведениях использует свои «фирменные» словосочетания, не останавливаясь перед повторами, если они продиктованы задачами изобразительной точности (иногда кажется, что он намеренно игнорирует возможность использовать синоним или перифразу). Так что оборотной стороной изобразительного великолепия и точности в стиле Бунина являются взвешенность и сдержанность словоупотребления. иле Бунина являются взвешенность и сдержанность словоупотребления. Излишней цветистости и орнаментальности в стиле Бунин никогда не допускал, называя такую манеру «петушковой» и порой браня за нее увлекавшихся «самоцельной красотой» коллег. Точность, художественная уместность и полнота изображения - вот те качества предметной детализации, которые мы находим в рассказе «Господин из Сан-Франциско».

И сюжет, и внешняя описательность в рассказе Бунина важны, но не исчерпывают полноты эстетического впечатления от произведения. Образ центрального персонажа в рассказе намеренно обобщен и к финалу уходит из фокуса писательского взгляда. Мы уже обращали внимание на то, какой содержательностью обладают у Бунина сама периодичность подачи изображаемых фактов и событий, само чередование динамических и описательных сцен, авторской точки зрения и ограниченного восприятия героя - одним словом, сама мера регулярности и теснящей ее стихийности в создаваемой картине. Если обобщить все это универсальным стилевым понятием, то самым уместным окажется термин ритм.

Делясь тайнами писательского мастерства, Бунин признавался, что, прежде чем что-либо написать, он должен почувствовать ощущение ритма, «найти звук»: «Как скоро я его нашел, все остальное дается само собой». Не удивительно в этой связи, что удельный вес сюжета в композиции бунинских произведений может быть минимальным: почти полностью «бессюжетным» является, например, знаменитый рассказ «Антоновские яблоки». В «Господине из Сан-Франциско» сюжет более значим, но роль ведущего композиционного начала принадлежит не сюжету, а ритму. Как уже говорилось, движением текста управляет взаимодействие и чередование двух мотивов: регламентированной монотонности существования господина - и непредсказуемо свободной стихии подлинной, живой жизни. Каждый из мотивов поддержан своей системой образных, лексических и звуковых повторов; каждый выдержан в своей эмоциональной тональности. Нетрудно заметить, например, что служебные детали (вроде отмеченной шейной запонки или повторяющихся подробностей обедов и «развлечений») служат предметной опорой для первого (этот мотив можно, используя музыкальный термин, назвать «темой господина»). Напротив, «несанкционированные», «лишние», будто самопроизвольно появляющиеся в тексте подробности дают импульсы мотиву живой жизни (назовем его, опять-таки условно, «лирической темой»). Таковы отмеченные описания заснувшего попугая или разряженной лошадки и множество частных характеристик природы и людей «прекрасной, солнечной страны».

Лирическая тема, сначала едва различимая, постепенно набирает силу, чтобы отчетливо зазвучать в последней трети рассказа (ее компоненты - образы разноцветья, живописной пестроты, солнечности, распахивающегося пространства). Финальная часть рассказа - своеобразная музыкальная кода - обобщает предшествующее развитие. Почти все объекты изображения здесь повторяются по сравнению с началом рассказа: вновь «Атлантида» с ее контрастами палуб и «подводной утробы», вновь лицедейство танцующей пары, вновь ходящие горы океана за бортом. Однако то, что в начале рассказа воспринималось как проявление авторского социального критицизма, благодаря интенсивному внутреннему лиризму поднимается на высоту трагического обобщения: в концовке неразделимо слитно звучат авторская мысль о бренности земного существования и художническая интуиция о величии и красоте живой жизни. Предметное значение финальных образов как будто рождает ощущение катастрофизма и обреченности, но их художественная выразительность, сама музыкальная текучесть формы создают этому ощущению неустранимый и прекрасный противовес.

И все же самое тонкое и наиболее «бунинское» средство ритмизации текста - его звуковая организация. В способности воссоздавать стереоиллюзию «звонкого мира» Бунин, пожалуй, не знает себе равных в русской литературе. Музыкальные мотивы составной частью входят в тематическое содержание рассказа: в тех или иных сюжетных эпизодах звучат струнный и духовой оркестры; «сладостно-бесстыдная» музыка вальсов и танго позволяет «расслабиться» ресторанной публике; на периферии описаний возникают упоминания о тарантелле или о волынке. Однако еще важнее другое: самые мельчайшие фрагменты возникающей картины под пером Бунина озвучиваются, создавая широкий акустический диапазон от почти неразличимого шепота до оглушительного рева. Текст до предела насыщен подробностями звучания, причем выразительность звуковой лексики поддержана фонетическим обликом слов и словосочетаний. Особое место в этом ряду занимают сигналы: гудки, трубы, звонок, гонг, сирена. Текст рассказа будто прошит этими звуковыми нитями, придающими произведению впечатление высочайшей соразмерности частей. Поначалу воспринимаемые как реальные детали быта, эти подробности по мере движения рассказа начинают соотноситься с общей картиной мироздания, с грозной предупреждающей ритмикой, исподволь набирающей силу в авторских медитациях, приобретают статус символов. Этому способствует и высокая степень фонетической упорядоченности текста.

«...Девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, - та, где глухо гоготали исполинские топки...» Апокалиптический аккомпанемент в этом фрагменте создается не только упоминанием ада («девятый круг»), но и цепочкой ассонансов (четыре ударных «о» подряд!) и интенсивностью аллитераций. Порой звуковые сближения для Бунина даже важнее, чем смысловая сочетаемость: глагол «гоготали» не у всякого вызовет ассоциации с приглушенностью.

Творчество всякого большого мастера дает глубокие и разнообразные интерпретационные возможности, однако границы возможных толкований все-таки определены содержательным ядром произведения. Бунинский рассказ долгое время воспринимался и современниками, и людьми последующих поколений преимущественно в перспективе социального критицизма. В поле зрения таких читателей попадали прежде всего зафиксированные писателем контрасты богатства и бедности, а главной авторской целью при этом объявлялось «разоблачение» буржуазного миропорядка. На первый взгляд, бунинский рассказ действительно дает материал для таких умозаключений.

Более того, по свидетельству жены писателя В.Н.Муромцевой-Буниной, одним из биографических источников замысла мог быть спор, в котором Бунин так возражал своему оппоненту - попутчику на пароходе: «Если разрезать пароход вертикально, то увидим: мы сидим, пьем вино... а машинисты в пекле, черные от угля работают... Справедливо ли это?». Однако только ли социальное неблагополучие в поле зрения писателя и оно ли является, с его точки зрения, главной причиной общего катастрофизма жизни?

Как мы уже знаем, мышление Бунина намного более масштабно: социальные диспропорции для него - лишь следствие гораздо более глубоких и гораздо менее прозрачных причин. Рассказ Бунина - о сложном и драматическом взаимодействии социального и природно-космического в человеческой жизни, о близорукости людских претензий на господство в этом мире, о непознаваемой глубине и красоте Вселенной - той красоте, которую, как пишет Бунин в рассказе, «бессильно выразить человеческое слово ».

Другие сочинения по этому произведению

1. Господин из Сан-Франциско — в рассказе не упоминается его имя. Известно, что у него есть жена и дочь, сам он — пожилой американец. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы заработать состояние.

Знакомство с господином из Сан-Франциско

В рассказе речь идет о некоем пожилом американце, который отправляется в путешествие со своей женой и дочерью из Сан-Франциско. Они решают путешествовать в течение двух лет по Старому Свету. Этот господин много работал и решил, что заслужил отдых.

В рассказе не упоминается имя этого господина. Как поясняет рассказчик, ни в одном из городов, в которых американец побывал, никто не запомнил его имени. В плавание американская семья отправляется в конце ноября на шикарной «Атлантиде».

Описание жизни на пароходе

«Атлантида» напоминала роскошный отель. Жизнь протекала в размеренном ритме. Все пассажиры рано просыпаются, пьют кофейные напитки, принимают ванны и занимаются гимнастикой. После всего этого люди прогуливаются по палубе для того, чтобы пробудить аппетит.

Далее все идут на первый завтрак, после которого просматривают газеты в ожидании второго завтрака. Затем два часа до чая посвящены отдыху: можно лежать в длинных камышовых креслах и смотреть на красивое небо. Спустя какой-то промежуток времени после чая с угощениями, наступает то, что является смыслом пребывания пассажиров на пароходе — это обед.

Во время плавания играет оркестр, который без устали услаждает собравшееся общество. К оркестровой музыке добавляются звуки океана, которые, однако, не представляют никакого интереса для мужчин в смокингах и женщин в изысканных нарядах.

После обеда пассажиры танцуют, мужчины отправляются в бар, чтобы выпить ликер и выкурить сигару, а обслуживают их негры, одетые в красную форму. Так протекали дни всех людей, которые находились на «Атлантиде».

Прибытие на Капри

Семья богатого американца прибывает в Неаполь. Они останавливаются в дорогом отеле, где они проводят время по похожему пароходному распорядку. Рано утром они завтракают, после него они посещают достопримечательности, потом они идут на второй завтрак и чай, далее подготовка к обеду и вечером — обед.

Но они прибыли в Неаполь в неудачное время года. В декабре была ветреная и дождливая погода, на городских улицах грязно. Поэтому господин из Сан-Франциско принимает решение отправиться с семьей на Капри, где, по уверениям других людей, солнечная и теплая погода и цветут лимоны.

Они добираются до Капри на маленьком пароходике, но у всей семьи богатого американца начинается морская болезнь. На фуникулере они добираются до небольшого городка, который находился на вершине горы. Они останавливаются в отеле, в котором все сотрудники с ними приветливо общаются, и начинают готовиться к обеду. К этому времени у семьи и самого господина проходят приступы морской болезни.

Господин из Сан-Франциско собрался быстрее жены и дочери и отправился в уютную читальню, чтобы почитать газету. Но внезапно ему становится плохо, его пенсне падает, а сам господин падает на пол. Этот приступ увидел другой постоялец и с ужасной вестью приходит в столовую. Владелец отеля старается успокоить собравшихся, но тщетно: обед был испорчен.

Смерть господина из Сан-Франциско

Тело мужчины переносят в самый маленький номер. Вокруг него собрались его жена, дочь и прислуга. Случилось то, чего больше всего они опасались — он скончался. Жена и дочка обращаются с просьбой о переносе его тела в их номер, но хозяин отказывает им в этой просьбе. Потому что, об этой известие об этой трагедии распространилась бы в обществе и туристы стали бы избегать этой гостиницы.

Так же оказывается весьма затруднительно достать гроб. Единственное, что им могут предложить — это ящик из-под содовой. На рассвете их отвозит извозчик на маленький пароходик, который переправляет их через Неаполитанский залив. Обратно они плывут на том же пароходе, который и доставил их в Неаполь — «Атлантиде».

Теперь господина из Сан-Франциско, с такой пышностью доставленного в Старый Свет, везли обратно в простом ящике из-под содовой в трюме, чтобы не распугать пассажиров. А на палубе жизнь шла своим чередом: люди так же ели и пили, танцевали, а за бортом бушевал океан.

Тест по рассказу господин из сан франциско