Донки ход очень краткое содержание. «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский

«Дон Кихот» — известнейшее произведение, в котором герой сражается с мельницами — безусловно заслуживает прочтения!

Первая глава

Дон Алонсо Кехано каждую свободную минуту посвящает чтению романов… Рыцари в доспехах, сражения, великаны, околдованные красавицы так реалистично поселяются в его воображении, что мельница кажется ему злодеем-великаном, а он сам представляется героем, готовым вступить с ней в сражение.

Дон Алонсо – высокий худощавый пятидесятилетний человек, поглощенный миром рыцарства. Он восхищался тем, что все подвиги рыцари совершали для благоустройства мира – помогали слабым, оскорбленным, беспомощным. Сейчас же они позабыли о своем долге.

Герой тратит все свои средства на романы, поэтому ему приходится жить впроголодь. Он наивно полагает, что истории их книг правдивы. В конце концов Дон Алонсо решается сам сделаться благородным рыцарем. Он находит старые доспехи, оружие предков. Своими руками изобретает шлем.

Старая лошадь Росинант становится его боевым конем. Называть себя он стал Дон Кихот Ламанчский. Своей прекрасной дамой он вообразил молодую крестьянку из соседней деревни Тобосо – Альдонсу, но назвал ее более звучным именем Дульсинея Тобосская.

Вторая глава

Однажды летним утром Дон Кихот отправился в путь. Внезапно ему пришло в голову, что его до сих пор никто не посвятил в рыцари, а так драться нельзя! В книгах говорилось, что обряд посвящения может совершить любой феодал – хозяин замка. Герой отпустил поводья и решил, что его посвятят там, куда сама судьба приведет его.

Долго ехал рыцарь. Наконец вдали показались огни небольшой таверны. Хозяин гостиницы спросил у старика денег, но путник очень удивился – ведь рыцари никогда их не возили. Трактирщик же убеждает его, что рыцарю деньги очень нужны, как и мази от ранений и верный оруженосец.

Чтобы бесплатно не пускать постояльца, он дал Дон Кихоту задание – охранять его доспехи на улице. Так путник чуть не проткнул копьем погонщика мулов, желающего напоить животных. Старика едва не закидали камнями, но хозяин гостиницы спас его и, ударив два раза по плечам, посвятил в рыцари.

Третья глава

Рыцарь решил выбрать оруженосца. Вдруг он услышал в лесу крики пастушка-мальчишки, которую бил мужик-крестьянин. Пытаясь спасти ребенка, Дон Кихот взял с мужика обещания, что тот не будет больше бить пастушка и заплатит ему причитавшее жалованье. Но как только рыцарь удалился, экзекуция продолжилась с большей силой.

Вскоре Дон Кихот встречает купцов, с которыми решает сразиться, но они смеются над ним. Он сам падает с лошади и под тяжестью своих доспехов и уже не может подняться. Из жалости какой-то крестьянин привозит его домой. Там экономка и священник Дон Кихота решают сжечь все книги, та как все беды их хозяина из-за них.

Четвертая глава

Книги старика были сожжены. Для него придумали историю о коварном волшебнике, уничтожившем книги. Алонсо Кехано поверил рассказам, но от подвигов не отказался. Неподалеку от него жил бедняк Санчо Панса, мечтающий о богатстве. Когда Дон Кихот предложил ему стать оруженосцем, получать за это вознаграждение и в будущем стать губернатором завоеванного города – тот соглашается.

Рыцарь распродает имение, обновляет обмундирование. Усаживает оруженосца на осла. И они отправляются в тайное путешествие.

Пятая глава

Встретив на пути три ветряные мельницы, Дон Кихот сражается с ними, как с чудовищами и терпит поражение. Санчо помогает ему взобраться на лошадь. Потом проезжающих мимо монахов он представляет разбойниками, а даму в карете – прекрасной принцессой. Он повергает монахов на землю. А Панса грабит одного из них. В битве рыцарю ранят ухо, и он рассказывает оруженосцу легенду о чудодейственной мази. Санчо Панса предлагает продавать такой бальзам, но дон возражает.

Ночевать им приходится под открытым небом. Крестьянин мечтает о мягкой постели, а старик восхищен, что живет совсем как в романах – в скитаниях, в лишениях.

Шестая, седьмая и восьмая главы

Защищая своего коня от пастухов, Дон Кихот и его оруженосец получили хороших тумаков. Их принялась лечить трактирщица, спрятав на чердаке. Ночью рыцарь так стонал от боли, что на него напал погонщик мулов. Утром он решил приготовить целебный бальзам. Приказал Санчо купить вино, масло, соль и розмарин, смешал все это и прошептал какие-то слова. Рыцарю бальзам помог, а у Пансы вызвал приступ рвоты.

Рыцаря выставляют за неуплату. По дороге он нападает на процессию монахов, принимая их за приведения, после чего Санчо называет его рыцарем печального образа. Затем он покупает медный тазик у цирюльника, приняв его за золотой шлем. Думая, что помогает угнетенным, Дон Кихот освобождает каторжников, которые грабят и начальника конвоя, и своих спасителей.

Панса решает вернуться домой к жене. Дон Кихот просит его передать письмо его возлюбленной Дульсинее, где он рассказывает о своих подвигах. Когда рыцарь печального образа взбирается в гору, Санчо Панса уезжает домой на Росинанте, забыв письмо прекрасной даме.

Девятая глава

Дома потеряли старого дона. Санчо Панса рассказывает о приключениях своего хозяина, и близкие решают спасти старика обманом. Они просят одну женщину притвориться притесненной, тем самым выманить рыцаря. Так они заманили его в деревянную клетку и увезли домой.

Десятая глава

Домашние безумца все в слезах. Благородный рыцарь начал понемногу выздоравливать. В деревне появляется студент Самсон Карраско, который вызывается вылечить старика от безумия, только если тот снова отправится в путешествие. Так Дон Кихот отправляется в новый поход. Он ведет себя крайне спокойно, не кидается в бои.

Студент задумал, что, спрятав лицо, вступит в бой со стариком, победит его и возьмет с него клятву два года не думать о походах и сражениях. Но неожиданно старик одерживает верх. Самсон задумывает план мести и продолжает преследовать старика.

Одиннадцатая и двенадцатая главы

Дон Диего приглашает рыцаря и его оруженосца домой. Там Дон Кихот видит львов, приготовленных для короля и требует их освободить из клеток. Желание выполнено. Но лев послушно возвращается в свой плен, увидев странного старика.

У дона Диего странники жили в комфорте и благополучии. Но вскоре вновь отправились в путешествие., совершали новые глупые подвиги. Несколько раз Санчо порывался бросить хозяина, но одумывался просил прощения.

Тринадцатая — пятнадцатая главы

В лесу путникам встретились охотники во главе с прекрасной девой из высшего общества. Герцогиня и ее муж приглашают странников в гости. Там они подшучивали над глупостью Дон Кихота всевозможными способами. Они пытаются разыграть и Санчо Панса – подарить ему остров.

Слуги переодеты в женщин. Дон Кихот думает, что девушек заколдовал злой волшебник. Он взбирается в деревянного, якобы летающего коня. Хозяева замка претворяются лежащими без чувств. В результате проклятие побеждено – герцогиня освободилась от бороды и благодарит своего спасителя.

Шестнадцатая и семнадцатые главы

Герцог отправляет Санчо в нарядном платье на новую должность – губернатора на остров Баратория. На самом деле это был один из городов герцога. Пансу проверяют в новой должности – приводят к нему людей с проблемами, чтобы он разрешил все их вопросы. Санчо решает все в лучшем виде, пользуясь своим опытом народной жизни.

Ночью его тревожат известием о нападении заговорщиков. Его облачают в тяжелые латы, в которых он не может двигаться и падает. Объявлено, что заговорщики победили. Санчо Панса отказывается от своего поста. Все, что у него остается – краюшка хлеба и осел. По дороге домой он вместе с ослом падает в глубокую яму. Осел кричит, Санчо Панса вопит. Наконец они видят вдалеке свет.

Восемнадцатая глава

Дон Кихот устает от спокойной жизни у герцога. Он скучает без своего оруженосца. Уехав из замка тот выезжает как раз к тому месту, откуда слышатся крики осла и человека. Он зовет на помощь герцога, и они вытаскивают пленников из ямы. Дон Кихот планирует отправиться на рыцарский турнир в Барселону – сражаться за руку возлюбленной Дульсинеи. Санчо следует за ним.

На турнире над ним все насмехались. Дамы беспрестанно просили рыцая танцевать с ними. Он так устал, что упал без чувств, и его отнесли в опочивальню. Днем его провезли по городу с табличкой «Это Дон Кихот Ламанчский», все показывали на него пальцем, а рыцарь удивлялся своей внезапно возросшей популярности.

На следующий день Дон Кихоту устроили сеанс предсказания, где в роли тайного оракула выступал спрятавшийся Карраско. После сеанса студент переоделся в рыцаря Луны, позвал старика на бой, поверг его наземь и потребовал отказаться от подвигов и странствий. Дон Кихот дал слово и потерял сознание. Санчо сожалел о том, что время славы его хозяина ушло. Но вскоре понял, что хорошая еда лучше любого приключения.

Девятнадцатая глава

Дон Кихот возвращается домой без сил. Он болен и истощен. Наконец-то он видит всю реальность своего положения – полудохлую клячу, убогие доспехи. Перед смертью он возвестил, что вся его жизнь была лишена цели, сам он был смешон и теперь он всего лишь бедный идальго Кехано. Санчо плачет у постели умирающего хозяина. Перед смертью Дон Алонсо переписал свое имущество племяннице, при условии, что она никогда не выйдет за странствующего рыцаря. Умер старик тихо, как будто заснул. На его могиле поместили слова Самсона Карраско: «Он удивлял мир своим безумием, но умер, как мудрец».

В маленьком провинциальном городке Испании жил идальго лет 50-ти, по имени Алонсо Кихано.

Вдохновившись рыцарскими романами, он возомнил себя рыцарем и решил странствовать по свету в поисках приключений и подвигов.

Взяв себе имя Дон Кихот, облачившись в старые доспехи, доставшиеся ему от предков, седлом на кляче с громким именем Росинант идальго вышел в первый поход.

Оруженосцем рыцарь взял себе крестьянина Санчо Пансу, которого убедил в личной выгоде. Проехав день пути, путники останавливаются в постоялом дворе, который принимают за старый замок.

Тут произошло посвящение в рыцари Дон Кихота, владельцем постоялого двора, которое состояло из подзатыльника и ударе шпагой по спине.

На пути рыцарю и оруженосцу встречается стадо баранов, которые отважный рыцарь начинает крушить, приняв их за вражескую рать. За что крепко получает от пастухов.

Затем Рыцарь Печального Образа, освобождает заключённых, приговорённых к каторге. И попросил каторжников передать пламенный привет своей возлюбленной скромной крестьянке Дульсинее Табосской, которую сам рыцарь принимал за благородную даму, освобождённые не только не выполнили поручения рыцаря, но и поколотили его за настойчивость.

Окружающие принимали Дон Кихота за безумного, и друзья его священник и цирюльник, всеми способами пытаются уговорить рыцаря вернуться домой, чтобы в домашней обстановке излечить его от сумасшествия. Сам же Рыцарь Львов считает все испытания, и непонимание людей всего лишь испытаниями которые выпадают на долю храбрецов.

Для того, чтобы выманить Дон Кихота и обманом вернуть домой, друзья просят Санчо передать рыцарю, что того призывает к себе дама его сердца Дульсинея. Но вернуться домой, не совершив ни одного подвига, не достойно рыцаря и Дон Кихот наотрез отказывается вернуться.

В пути священник и цирюльник знакомятся с несчастным влюблённым Корденьо, невесту которого, Люсинду, вероломно похитил друг Фернандо. С Корденью была девушка Доротея, обманутая тем же Фернандо, который соблазнил ее и покинул. Двое обманутых клянутся восстановить справедливость и вернуть своих любимых, если даже для этого придётся драться на дуэли.

Доротея оказала услугу друзьям Дон Кихота, выдав себя за принцессу Микомиконскую, якобы прибывшую к нему за помощью отважного рыцаря, слава которого распространилась по всей округе. Отправившись в Микомикону они встретили Лусинду, собравшуюся скрыться в монастыре, если нет возможности воссоединиться с Фернандо. Тут и встретились четверо влюбленных, некогда разлученных. Доротея убедила Дон Кихота, что воссоединить влюбленные сердца было под силу только ему.

Наконец Дон Кихот вернулся домой, где целый месяц его обхаживали племянница и ключница. Когда дело не касалось рыцарства Дон Кихот, проявлял чудо ясности и разумности, но чуть касались вопросов рыцарства, как его безумие открывалась с ужасающей очевидностью. Соседский сын, отучившись в Саламанке на бакалавра, вернулся домой и поведал, что на основе приключений странствующего рыцаря Дон Кихота написал роман Сид Бенинхали. Бакалавр рассказал, что книга пользуется популярностью среди взрослых и детей.

Дон Кихот и Санчо Пансо решили выйти в очередной поход, на этот раз путь их лежал на рыцарский турнир. По пути в Сарагосу, где должны были проходить соревнования, рыцарь и его оруженосец встретили герцога и герцогиню, выехавших на соколиную охоту. Герцогиня была исполнена глубоким уважением к Дон Кихоту, ознакомившись с его подвигами из книги.

Герцогская пара пригласила рыцаря в замок, в качестве почетного гостя. В замке всех восхитили ум и сообразительность проявленная Дон Кихотом, и простодушию и смекалке Санчо. Герцог торжественно вручил ключи от городка Баратарию, назначив его губернатором. Но, долго не выдержав, буквально сбежал из города и вместе с Дон Кихотом вернулся к себе в село Ламанчское.

где рассказывается, кто такой был преславный Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский и как он жил

В одном селе в Ламанчи — а в каком именно, не скажу — жил не так давно гидальго, из тех, что это имеют только копья на древке, старомодного щита, тощую клячу и борзую-бегуна … Была у него в доме ключница лет за сорок племянница, что и двадцати еще не имела, да еще парень-челядинець о полевой и наружную работу — коня оседлать, или ножницами садоводческими орудовать. Лит нашем гидальго к пятидесятком добирались, телосложения был крепкого, с себя худой, с лица худощавый, звезды не засипляв и очень любил охоте …

Так вот, чтобы вы знали, гидальго то гулящего времени — то есть чуть не целый год — водно читал рыцарские романы с таким жаром и увлечением, что почти совсем забросил не только свою охоту, но и всякое хозяйствования. И так он к тому делу прилюбився и присосался, что не один морг1 пахотной земли продал, чтобы книг рыцарских к чтению себе накупить …

И так наш гидальго в том чтения вкинувся, что знай читал, как день, да ночь, от утра до вечера, а от заката вновь до утра … Его воображение переполнилась различными химерами, вычитанными из тех книг: чарами и распрями, битвами и сражениями, вызовами и ранами, вздохами и любовь, разлука и муками и всякими такими штуками.

Все те немыслимые выдумки так убивались ему в тямкы, что он считал их за щирисиньку правду …

ума сошел он так до послидком, и вроилася ему в голову странная мысль, которая коем безумца до этого на ум не всплывала: что ему выпадает, мол, и подобает, себе на славу, а родному краю на пропитание, произойти странствующие рыцарем, бродить мирами конно и оружно, искать приключений и делать все то, что делали, как он читал, странствующие рыцари, то есть бороться всякого рода несправедливости, натыкаться на разные беды и опасности, чтобы, пробыв их и преодолев, покрыть мое имя несмертною славой …

Впереди всего вычистил прапрадидну сбрую, что уже бог знает сколы запущена в углу валялась и хорошо ржавчиной и цвилизною взялась. Вычистил, вилагодив, как мог, и видит, щерба уний велик: заборола хватает, есть самый-но шишак. Однако же хитро сумел том бедствии помочь: вырезал из картона такой будто начилок, пристроил к шишака — вот тебе и шлем зуповний2. Правда, как добыл меч, чтобы проверить, крепок тот шлем, выдержит в случае чего удар, и ударил раз и другой, то одним махом уничтожил все, над чем целую неделю возился. А что легкость, с которой шлем на куски обернулся, была ему не по вкусу, он решил обезопасить себя перед таким случаем и переделал его, вправившы внутрь несколько железных обручика. Он остался доволен той мицнотою, хотя и не хотел больше на пробу ставить, и считал, что имеет теперь хорошего шлема.

Тогда оглядел свою клячу и, хотя она у него была … сама кожа и кости, признал, что ни Александров Буцефал, ни сидов Бабьека3 его коню не ровня. Четыре дня над тем думал, как его назвать — потому что где же видно, чтобы лошадь такого славного рыцаря, еще такой сам хороший, не имел какого громкого имени? Вот и старался убрать ему такое имя, что ясно показывало бы, чем был конь, пока не служил мандрованого рыцарю, и чем теперь стал, — думал, видите, что как у господина состояние изменилось, то и конь соответствии имел изменить имя на какое-то новое, славное и громкое, достойное нового звания и нового призвания своего господина. Крутил мозгам туда и сюда, перебирал сотни ймень, придумывал, видкладував, продлевал и сокращал, переворачивал по сторонам — и назвал наконец Росинанта, то есть Перешкапою. Это имя показалось ему благородным и благозвучной, а к тому еще и красноречивым: будучи предвозлежания клячей, превратился бы то его конь в самого боевые кони на свете.

Назвав так себе до любости верного коня, стал наш гидальго думать и гадать, какое бы уже самому себе имя убрать, и то мышление приняло ему уже не четыре дня, а целых восемь. Наконец он посетовал себя Дон Кихотом … Однако, вспомнив, что отважный Амадис не довольствовался своим голым имени, а приобщил к нему название родного королевства, чтобы его прославить, и именовался Амадис Гальский, наш упорный рыцарь положил тоже добавить к своему имени название отчизны своей и важничать Дон Кихотом из Ламанчи: да всяком будет разумно, откуда он родом и ходом, так, думалось ему, прославит он изумился свою родину.

Пидрихтувавшы так сбрую, соорудив как следует шлема, убрав имя коню своему и себе самому, считал наш рыцарь, что теперь только по одному дело стало — найти себе даму до закохання, потому странствующие рыцарь без любви — то все равно, что дерево без листьев или тело без души …

О, как радовался наш добрый Кавальери, найдя наконец ту, кого должен был назвать своей дамой! То была, то было, простая себе девушка из соседнего села, хорошая на красоту, что он у нее был некоторое время влюблен, хотя она, кажется, о том не знала и не заботилась. Звали ее Альдонса Лоренсо. Она-то и показалась ему достойной носить титул владычицы его мыслей. Выискивая такое имя, чтобы и на ее собственную было похоже, и подобало принцессе или какой нии высокого колени, он назвал ее Дульсинея Тобосская (ибо родом была из Тобосо). Это имя казалось ему доброзвучним, витворним и внушительно, под стать тем, что он приложил уже себе и коню своему.

Раздел II,

где рассказывается о первом выезде заядлого Дон Кихота из своих владений Цитата:

Скоро так излагодився, не хотел наш гидальго даром терять и осуществления своих намерений в долгий ящик откладывать, поскольку от того мировые нешуточная могла совершаться жаль: сколько еще в нем зла надо уничтожить, сколько беспредела отменить, сколько произвола впиниты, сколько ошибок исправить, сколько повинностей выполнить! Поэтому ни слова никому о замысле свой не сказав, встал раз то перед миром (а дело было в июле, как именно горячие дни стояли) и так, чтобы никто не видел, взял на себя полный доспех, сел на Росинанта, приладил на голове своего латаном шлема, надел на руку щит, схватил копье и выехал задворками в чистое поле, рад и весел, как то счастливо складываются с самого начала его дела. Но едва оказался в поле, как шибнула ему в голову страшная мысль — такая страшная, что он готов был уже и обратно завернуться. Вспомнил, что его же еще не посвящен в рыцаря, поэтому за рыцарскими законами он не имеет никакого права воевать с любым рыцарем, а как рыцарь-беляк он может носить только белую оружие, без девиза на щите, пока своею его не заслужит. Эти рассуждения поколебали были его намерение, и неистовство взяло верх над теми сомнениями, кто в странствиях ему встретится, потому что и многие другие так оказывало — это он вычитал в книгах, которые довели его до такого состояния. Что касается белого оружия, то он положил так свои латы на досуге вычистить, чтобы они за самого горностая белее светились. Успокоившись, он двинулся дальше, давая на волю коню куда-хотя править: в том же, думал он, и была вся сила приключенчества …

Почти весь тот день ехал он Гармиш-даром — не случалось ему по дороге ничего, достойного упоминания, что его даже отчаяние брал, потому что не терпелось ему встретить кого-нибудь и попробовать сразу мощь своей деснице …

вечеру и сам он, и конь его ужасно устали и ослабели от голода. Оглядываясь по сторонам, нет ли какого замка или хотя куреня пастушьего, где бы прихиститися и випочиты по труду большого, увидел наш рыцарь неподалеку от дороги корчму, и показалось ему, что он звезду увидел, которая приведет его как не в самый рай, то хотя до ворот спасения. Наддавшы хода, добрался он до нее так уж смеркома «.

Раздел III,

где рассказывается,

которым забавным способом рукополагал Дон Кихот на рыцаря

… Дон Кихот одбув быстренько ужин свою убогую Корчемным, крикнул хозяина, пошел с ним в конюшню, а там упал перед ним на колени и сказал:

— Зацный рыцарь, я не встану с места, пока добродетель ваше не поступит мне одной ласки, совершив же ее, вашець и себя славою великою Укажет будущий, и роду человеческому изумился пригодится.

Корчмарь, увидев гостя в стоп своих и такие вещи его услышав, вытаращил глаза из большого чуда и не гнал, что начать, он пытался поднять Дон Кихота, но тот только тогда встал, когда корчмарь пообещал уволиты его волю.

— Меньшего я не ожидал от вашей, господин мой, несравненной великодушия, — сказал тогда Дон Кихот, — ибо пожалуйста, в которую вас прошу и которую ваша гойнисть обрекла сделать, заключается в том, чтобы завтра рано вашець меня на рыцаря рукоположил. Этой ночью в часовне замка барского я стоить при оружии, а утром, говорю, пусть сбудется желание мое заветное, чтобы мог я по велению долга моего объезжать все четыре стороны света в поисках приключений и помогая всем обиженным, что следует предаваться всякому рыцарству, особенно таким, как я, странствующие рыцарям, склонным к совершению подобных подвигов.

Корчмарь был тертый калач, он и сразу подумал, что его гость своем уме, а теперь то и вовсе в том убедился. Желая хорошо поиграть в ту ночь, он решил потакать всем его прихотям, поэтому и сказал Дон Кихот, одобряет его намерение, вполне присущ и свойственный таким знаменитый рыцарям, на которого он подобию своему бодрящий выглядит. К этому он еще добавил, что при замка нет часовни, где можно было бы отбыть ночное дежурство, потому старую развалили, а нового еще не поставили; но ему доподлинно известно, что в случае необходимости караулить при оружии свободно в любом месте, следовательно, пусть его гость перебудет этой ночью на замковом дидинци4, и будет истинным рыцарем, и то таким, что не сыщешь во всем мире крестному.

Дон Кихот принялся готовиться к всенощного стражи круг оружия на просторном дворе, в корчму той стороны притикало. Собрал все свое риштунок, составил на желоб напувальний круг колодца, сам же, нахопившы на одну руку щита, а во вторую копья взяв, стал перед желобом важно и как бы свысока туда-сюда расхаживать. Как заступил он на стражу, то и ночь раз запала.

Корчмарь же тем временем рассказал всем, кто в его корчме был, о безумии своего нового ночлежников, о тее дежурство над оружием и об обряде рукоположения на рыцаря, имевший спустя состояться. Все очень этим химородам удивляли и вышли, чтобы на Дон Кихота издалека посмотреть, а он ходил себе величественно взад и вперед или останавливался вдруг и, опершись на копья, пристально смотрел на свой доспех. Ночь была уже поздняя, но месяц так розсвитився, будто в солнца все лучи взял, все хорошо видели, что вытворял новонасталий рыцарь.

Одному кучеру, что в корчме стоял, пришла именно охота напоить своих мулов, а для этого надо было снять с желоба Дон Кихотову оружие. Как увидел наш рыцарь того обидчика, завопил сразу сильным голосом:

— Кто бы ты ни был, в дерзкий рыцарь, что важишся прикоснуться к оружию славного из всех странствующие рыцарей, которые когда-либо приперезувалися мечом, — подумай, что делаешь, не тронь ее, головой за свою дерзость приплатишся!

Погонщик не учитывал тии угрозы (а лучше бы ему было взвесить, чем здоровьем своим так опрометчиво весить), схватил доспехи за ремней и бросил ее подальше. Как увидел то Дон Кихот, поднял глаза к небу, а мысли снес, видимая вещь, к обладательницы своей Дульсинеи и сказал:

— Дай мне помощи, сеньора моя, в этой первой притузи, пусть я отомщу за пренебрежение, совершенную сердцу моему, что голдуе5 тебе во все веки веков, не забудь меня лаской и завесою своей в этой первой необходимости!

Сказав такую орацию6 и еще многое, отбросил щит, поднял обе руки копья и так им в голову погонщику шарахнул, что тот сразу замертво растянулся; еще бы один такой удар, то уже никакой врач его не одволав бы. А Дон Кихот собрал доспехи свою и снова начал расхаживать себе славно, как и первое.

что приключилось нашем рыцарю по выезде из корчмы

Именно на свет стало рассветать, как Дон Кихот выехал из корчмы уже зуповним рыцарем, и такой же был рад, и весел, и утешительный, так в нем сердце играло, что на Росинанта вплоть подпруги трещали. Да тут спали ему на память корчмарю советы по припас, что то в дороге может понадобиться, особенно за деньги и за рубашки, и он решил съездить по благах домой и по одному ходом и оруженосца себе соединить; был там у него на призначци крестьянин один, его соседа, мужчина богат дети, а бедный на изобилие, и к джурування и вполне-то годен. Вот и повернул он Росинанта в свое село, а тот, словно услышав уже родную конюшню, так искренне с места рванул, едва земли касался.

Проехал так немного, и слышит — из правой руки, из чащи лесной, нечто вроде стонет-проквиляе, тихо так и жалобно. Скоро услышал, сказал:

— Хвала небу святому за ласку, что мне так быстро ниспосилае, чтобы мог я повинность мою рыцарскую произвести и плодов моих добрых намерений зажить! НЕ сумнюся, что это стонет какой безталанник или, может, безталанниця, требующих помощи моей и ожоги.

Дернул за поводья и погнал Росинанта туда, откуда то стенаниях слышалось. Едва в залисок уехал, смотрит, а там к одному дуба кобыла привязана, а во второй — парень лет пятнадцати, по пояс заголений. Поэтому он и стонал, и было чего, потому что здесь же стоял какой здоровый дядька и что есть силы затинав его кнутом, приговаривая каждый раз:

— А будешь мне смотреть! А будешь мне кричать!

А парень лебедей

— Ой, не буду больше, дяденька, ей Богу святому, не буду, а скотинки так уж стараться, что и на минутку из глаз не спущу!

Увидев, что здесь творится, Дон Кихот прикрикнул на дядю грозным голосом:

— невежливый рыцарь, не годится издеваться так над беззащитный! Садись на коня, бери своего копья, — а надо сказать, что до того дуба, где стояла лошадь на привязи, древко было прислоненную, — я говорю тебе, что так, как ты, оказывают лишь трусов!

Увидев такую фигуру, всю в оружие закованную, что потрясала копьем над самым его лицом, дядя вплоть помертвел весь и ответил лагодком:

— Господин рыцарь, парень, что Я отее наказываю, то мой наемник, овцы у меня пасет в этих урочищах, и такой же он, чтобы вы знали, негляд: ежедневно должен какой овечки недосчитаться. А как начну его за то халатность или, может, и мошенничество наказывать, то он говорит, что я скупец и пеню на его волоку чтобы заслуженины не платить. Врет, черт Боже, что врет!

— Как ты смеешь, хамлюго, говорить при мне, что он врет! — Крикнул Дон Кихот — Клянусь на солнце святое, что над нами светит, так и прошьет тебя насквозь этим-о копьем! Заплати ему без всякой отговорки, а не то Богом живым божусь, на месте трупом тебя Положу! Сейчас же одвьяжы его!

Крестьянин потупился и молча отвязал своего батрака; тогда Дон Кихот спросил у парня, за сколько ему хозяин должен. Тот ответил, что за девять месяцев, по семь реалов лунно. Дон Кихот подсчитал, что вместе парню предстоит шестьдесят три реала, и приказал хозяину, чтобы он немедленно мошной брякнул, когда ему жизнь мила. Перепуганный дядя произносился, что неспособность его и он же столько и не виноват, вот хоть бы и забожитись (а побожиться таки не решался): нужно одличиты по три пары башмаков, что парню произвел, да еще реала за то, что дважды кровь ему с руки бросал, как был болен.

— Может, оно и так, — сказал Дон Кихот, — а вот ты давеча одшмагав его невинно, то он уже, значит, сквитував и за обувья, и за кровопуск. Пусть он порвал шкуру на тех ботинках, что ты произвел, так ты же за ге на нем шкуру порвал, пусть цилюрник бросил ему кровь, когда он больной лежал, так ты пустил ему теперь уху, как он совершенно здоров был. Вот оно и выходит, что за это ничего выворачивать не надо.

— Так горе мое, господин рыцарь, что я денег при себе нет, — жаловался дядя, — пусть Андрес идет со мною, и дома я заплачу ему напрочь все, до последнего гроша.

— Чтобы я вот и пошел к нему? — Закричал парень. — Никогда! Пусть ему попало! Нет, батюшка, ни за какие деньги! Если пойду, то он же с меня всю шкуру спустит, как из святого Бартоломея!

— Не спустит, — возразил Дон Кихот, — раз я ему приказал, то должен делать мою волю. Пусть только поклянется тем рыцарским законом, к которому относится, то пущу его с душой, и он тебе наверняка всю заслуженину заплатит.

— Что же вы, сударь, говорите! — Сказал парень. — Хозяин мой не принадлежит ни к одному рыцарского закона. Се же Хуан Лантух, богатой из села Кинтанара.

— Это ничего, — сказал Дон Кихот, — и Кули могут быть рыцарями: не родом человек славен, а тако.

— Оно-то так, — согласился Андреа, — и каким же образом это мой хозяин делает, что кровью моей заедает?

— Да ведь не заедает, голубчик Андресику, — отозвался дядя, — ходи только, будь добр, со мною. Присягаю на все рыцарские законы, какие только есть на свете, что заплачу тебе до последнего реала, с дорогой душой!

— Можно и без дорогостоящей души, оставь ее, — сказал Дон Кихот, — будет с меня, как ему виновате отдашь. Только смотри мне: как не встоишся в слове, то клянусь той же проклятием, что вернусь и накажу тебя — хотя бы ты и ящерицей извивался, от меня нигде не спрячешься. Как же хочешь знать, кто это тебе рассказывает, чтобы тем ревностнее розказ то учинить, то знай: я — заядлый Дон Кихот Ламанчский, видомститель любой беззаконие и произвол. А теперь будь здоров и помни под угрозой грозной казни, что ты пообещал и на чем клялся.

сие сказав, сжал Росинанта шпорами — и только полоса за ним легла. Крестьянин проводил его глазами и, как он уже скрылся за деревьями, вернулся в батрака своего Андреса и сказал:

— А поди-ка сюда, голубчик! Сейчас я сделаю волю сего вижомстителя и заплачу тебе все, что должен.

— Право, — сказал Андреа, — хорошо, дядя, сделаете, как сличите волю сего зацного рыцаря, вдоль ему, Боже, возраста без счета, что он такой храбрый и справедливый. Если не заплатите, то увидите, что вернется и накажет вас, на Рока святого.

— Ты говоришь ей-богу, и я говорю ей-богу, — сказал хозяин. — Да я тебя так люблю, что хочу тебе еще больше провиниться, чтобы потом больше заплатить.

Здесь он порвал парня за руку и, снова его к дубу привязав, такого дал перегона, бедах мало души не пустился.

— А теперь, говорит, Андресику мой пышный, зови того видомстителя любой несправедливости, посмотрим, как он за сюю отомстит … Да я еще и не знаю, это уже твоей обиде конец, потому что мне хочется таки спустить с тебя всю шкуру, зря ты того и боялся.

Но в конце он отвязал же парня и дал ему волю судью того справедливого искать, — пусть, мол, возвращается и выполняет завещанный приговор. Андреа ушел с тяжелым сердцем, поклявшись одшукаты заядлого Дон Кихота из Ламанчи и рассказать ему все чисто; придется тогда хозяину семь заплатить. Между тем должен был, бедняга, слезы глотать, а хозяин производил себе смешки.

Упорный же Хитроумный идальго Дон Кихот, оборонившы таким образом обиженного, был весьма доволен, что так славно и счастливо начал свое рицарювання. Рад и весел ехал он в свое село и сказал вполголоса:

— Воистину ты можешь называться счастливейшим из всех кобит7, живущих на земле, о, над всеми вродницямы вроднице, Дульсинея Тобосская! Судьба-то судила, чтобы верным твоим слугой и исполнителем всех твоих желания и повеления стал такой славный и упорный рыцарь, как Дон Кихот Ламанчский, что, получив, как известно, только вчера висвяту, сегодня уже отомстил за страшную обиду и оскорбление, совершенную произволом и беззаконием, сегодня уже вырвал бич из руки немилосердного врага невинно пытал сего нижнотилого отрока!

Так доехал до перекрестка, где четыре дороги расходились различно, и вдруг обратились ему в голову те перекрестки, где странствующие рыцари приставали и рассуждали, которым путем дальше браться. Поэтому и себе остановился на какую волну, подумал туда-сюда и наконец ослабил поводья Росинанта. Уихавшы так милы два, увидел Дон Кихот немалую общину людей: это были, как впоследствии выяснилось, толедские купцы, правились к Мурому, чтобы там шелка накупить. Как же подъехали так, что уже было хорошо видно и слышно, Дон Кихот, несмотря козырем, гуконув во весь голос:

Услышав такую вещь и увидев странную фигуру представителя, купцы остановились: и по языку, и по виду дорозумились они, что это какой-то сумасшедший. Но им хотелось узнать, отчего он требует от них такого признания. Вот один купец, человек остроумный и острый на язык и говорит:

— Господин рыцарь, мы совсем не знаем той уважаемой дамы, о которой вы говорите. Покажите же ее нам, и, если она действительно так хороша, как вы говорите, то мы без всякого принуждения, по вольной воле признаем то, чего вы от нас требуете.

— Если бы я вам ее показал, — возразил Дон Кихот, — то небольшой было бы с вашей стороны заслугой засвидетельствовать очевидную истину. Вся сила в том, чтобы вы, не видя, поверили, сочли, подтвердили, поклялись того защищать. Как же этого не сделаете, становитесь ко мне в ра, вы, неотесы и пустоплясы!

— Господин рыцарь, — отзовется вновь купец, — именем всех присутствующих здесь власть предержащих умоляю ваше добродетель не обременять нашей совести признанием таких вещей, которых мы никогда не видели и не слышали. Наконец я считаю, что мы уже и теперь с вами согласны; бы даже из того портрета мы увидели, что сеньора ваша на один глаз кривая, а с другой ей рапа течет, то и тогда, чтобы вашеци угодить, мы готовы признать за ней любой -какие высокие приметы.

— Ничего такого с ней не течет, подлая шельма! — Закипившы гневом, крикнул Дон Кихот. — Ее белое, как лебединый пух, личико точит из себя амбру и мускус, и вовсе она не кривая и не горбатая, а стройная, как веретено в горах Гвадаррамы; вы заплатите за такое страшное кощунство против божественный красоты моей сеньоры!

сие сказав, взвесил копье и ринулся на разговорника с такой бешеной яростью, что если бы Росинанта не споткнулся ненароком и не упал посреди дороги, набежал бы опрометчивый купец бедствия. А так конь упал, а всадник далеко по земле покатился. Барахтался бедняга изо всех сил, чтобы встать, и все, знай, кричал:

— Не убегайте, никчемные трусов! Стойте, подлые боюни8! Не по своей вине я упал, а через моего коня!

Здесь один погонщик, не очень, кажется, благонамеренный, услышав, как отчитывает их протянутую судьбы рыцарь, не утерпел и решил вместо ответа посчитать ему ребра.

Он подбежал к нему, схватил копье, поломал на чурки и принялся на бедняге латы латать, пока не обмолотил его на Околот.

конце погонщик устал, и купцы двинулись дальше. А он, оставшись в одиночестве, продолжая пытаться, не встанет; и как уже целый и здоровый не в силах встать, то теперь и подавно, когда весь был избит и толченый. И все же чувствовал себя счастливым: ведь это, думал, обычная невзгоды мандрованого рыцаря, и должен был во всем лошадь. Однако встать так и не снизу, потому что все тело ему болью болело.

Раздел VII

О втором выезд нашего доброго рыцаря Дон Кихота из Ламанчи

Целых две недели назад сидел наш гидальго тихо дома — не было и знака, чтобы он опять те химороды гнать собирался. Все те дни имел он чрезвычайно обнадеживающие беседы с двумя друзьями своими, парохом9 и цилюрник; говорил им, что мировые сейчас больше всего нужны странствующие рыцари и что именно в его лице то странствующие рыцарство возродится и обновится. Настоятель иной раз спорил с ним, а другой — поддакивал, зная, что иначе с ним не сговоры.

Одновременно Дон Кихот продолжал переговоры с одним крестьянином, близким своим соседом: был то человек добрый, хоть добра имел, бедняга, не группа, но, как говорится, без масла в голове. Так он уже его вговоряв, так удивительно, такого ему наобещал, что бедный деревенщина согласился наконец стать ему оруженосца и с ним посполу10 в странствия уйти. Дон Кихот советовал ему, между прочим, не очень отлынивать, потому что очень возможно, что им удастся одним махом-пахом завоевать остров какой-нибудь, тогда он его сразу на губернатора поставил. Знадившись на эти обещания, Санчо Панса (так звали того крестьянина) бросил жену и детей и стал к соседу своему по джуру.

Затем Дон Кихот принялся денег заботиться: несколько попродав, несколько позаставляв (и все же это за бесценок) и сбил-таки немаленькую сумму. Кроме того, он одолжил у одного приятеля круглого щита и, починив кое-как своего избитого шлема, возвестил оруженосца своего Санчо, которого дня и который час у них в путь трогаться, чтобы тот успел самый нужный припасом себя обдумать и не забыл опрометью котомку взять. Санчо заверил, что не забудет, а еще сказал, что не очень-то привык пешком ходить, то думает осла взять, а осел у него хороший. Относительно осла Дон Кихот имел некоторые сомнения: он начал припоминать, были в каких-либо странствующие рыцарей джуры-ослоизды, да так и не мог вспомнить и наконец позволил своему оруженосцу взять осла, надеясь, что вскоре сможет дать ему под верх благородного Ступака, отразив коня в первого попавшегося невежливого рыцаря, что попадется им на пути. Вспомнив корчмарю советы, Дон Кихот призапасив также рубашек и еще кое-чего. Наготувавшы и нарихтувавшы все как следует, Дон Кихот и Санчо Панса выехали одной ночи из села, так что никто и не видел, не попрощались даже со своими — этот с женой и детьми, а тот с племянницей и ключницей. Немало же за ночь и проехали, оказались от села далеко: хоть там их теперь и бросятся, то уже не найдут.

Санчо Панса ехал на своем осле, словно патриарх какой; не забыл же он и сумку взять, и Бурдюг в вино. Ему не терпелось поскорее стать губернатором того острова, что господин обещал. А Дон Кихот и на этот раз женился тем же путем, что и первое, то есть Монтьельською равниной, только теперь ехалось ему охвитнише, ибо время был еще ранний и зукисне лучи солнечные не очень ему докучали. Так уходя, отозвался Санчо Панса господину:

— Смотрите, господин странствующие рыцари, не забудьте того острова, по милости вашей мне обещали. Пусть хоть какой большой будет, а я им укерую, вот увидите.

На то ответил ему Дон Кихот:

— Надо тебе, друг мой Санчо Панса, что в древности странствующие рыцари имели обыкновение наставлять джур своих губернаторами и наместниками тех островов или королевств, что они победили, и я твердо решился того похвального обычая соблюсти. Возможно, я дам тебе даже больше, чем обещал.

— То есть получается, — сказал Санчо Панса, — когда я каким-то чудом стал бы, как вы говорите, королем, то Хуана Гутьеррес, моя старая, будет уже нивяник, а детки мои короленятамы?

— А кто же в этом может сомневаться? — Отвечал Дон Кихот.

— Да хоть бы и я, — сказал Санчо Панса. — Если бы даже господь бог с неба королевские короны дождем сеял, то и тогда на голову Марии Гутьеррес ни одна, пожалуй, не пришлась бы. Нет, господин, не выйдет из нее нивяник, разве от силы графиня, да и то еще невгадно.

— Уповай на Бога, Санчо, — утешал его Дон Кихот, — он пошлет ей то, что положено, а сам тоже не прибедняйся: быть тебе губернатором, а чтобы ниже, то и не думай.

— Я и не думаю, сударь, — ответил Санчо Панса. — Вы же у меня господин важнющий, то и дайте мне то такое хорошее, чтобы оно и по вкусу было, и по силам.

Раздел VIII

О великой победе,

добытую премудрым Дон Кихотом

в страшном и непредставлении бою с ветряными мельницами,

и о других незапамятные события

Здесь перед ними заманячило тридцать или сорок ветряков, что среди поля стояли; как увидел их Дон Кихот, сказал оруженосцу:

— Фортуна способствует нашим замерам выше всякого ожидания. Посмотри, друг мой Санчо, что там впереди маячит: то тридцать, если не больше, уродливых великанов, что с ними я решился воевать и всех к ноге перебить. Трофеи, что нам достанутся, вложат начала нашем богатству. А такая война справедлива, потому сметать с лица земли злое семя — это дело спасительная и Богу мыла.

— Но где же те великаны? — Спросил Санчо Панса.

— Вон там, разве не видишь? — Ответил Дон Кихот. — Смотри, какие у них длинные руки: в некоторых будут, пожалуй, на две мили длиной.

— Что же вы, сударь, говорите? — Возразил Санчо. — Так совсем не великаны, то ветряки, и не руки то в них, а крылья: они от ветра крутятся и жернова мельничные воротах.

— Сразу видно, что ты еще рыцарских приключений бессознательный, — сказал Дон Кихот, — ибо таки великаны. Как боишься, то лучше стань стороне и помолись, а я тем временем зитнуся с ними в ожесточенном и неравном бою.

По семь слове сжал коня шпорами, не слушая криков оруженосца, который все предостерегал его, чтобы не бросался драться, ведь это не великаны, а ветряные мельницы. И рыцарю нашем так те великаны в голове засели, что он не учитывал Санчова зовет и не присматривался к ветряков, хотя был уже от них далеко, и летел вперед и кричал сильным голосом:

— Не убегайте, трусы, стойте, подлые твари! Ведь на вас нападает один только рыцарь!

Здесь самое ног прочь легкий ветерок, и здоровенные крылья ветряков начали вращаться; как увидел то Дон Кихот, закричал:

— Маха, машите руками! Пусть их у вас будет больше, чем у гиганта Бриарея11, и тогда не убежите казни!

сие сказав, припоручив душу обладательнице Дульсинеи, прося ее помочь ему в такой притузи заслонил хорошо щитом и, пустив Росинанта вскачь, угородив копья крайнем ветряков в крыло. Здесь ветер рванул крыло так резко, что копье мигом вдребезги разлетелся, а крыло подняло коня и всадника, а затем сбросил их с разгона наземь. Санчо Панса прибежал на всю ослиную ристь спасать своего; приблизившись, он увидел, что тот и пошевелиться не может — так тяжело грьопнувся с Росинанта.

— Ах, боже ты мой, Господи! — Сокрушался Санчо. — Не говорил я вам, господин, чтобы остерегались, ибо то ветряки, оно же всяком видно, разве поэтому ни у кого ветер в голове гоняет.

— Молчи, друг Санчо, — ответил Дон Кихот, — боевое счастье Переходя живет. Я вот думаю, и так оно и есть, что то мудрый Фрестон12 умышленно превратил тех великанов ветряные мельницы, чтобы не дать мне славы победы, потому что меня очень гневается. Но в конце концов мой доблестный меч разобьет те враждебно чары.

— Дай Бог, — сказал Санчо Панса.

Он помог Дон Кихотом встать и посадить его на Росинанта, который тоже был еле живой и теплый. Рассуждая так и сяк о недавней приключение, они двинулись дальше к Ляписького перевала, там, говорил Дон Кихот, на тех розиграх, ждут их, несомненно, многочисленны и разнородны происшествия. Одно только смутило нашего рыцаря: что не было у него копья; рассказав о том горе джуре своем, он сказал:

— Однажды читал я, что один рыцарь по имени Диета Перес де Варгас, поломав в бою меч одчахнув от дуба здоровенную ветку и в тот день столько подвигов совершил столько мавров ней перетовк, что ему дали фамилию сук, и потомки его до сих пор пишутся Варгас-и-ветка. Я к тому дело веду, что и сам думаю дубинками уломиты с первого дуба или падуба, что мы по дороге усмотрит. И будет тот дубок не хуже, чем в Варгаса был, и совершится я с ним таких подвигов, что ты можешь себя за счастливца считать: редко кому приходится быть свидетелем и самовидцем почти невероятных событий.

— Так все в Божьих руках, — сказал ему Санчо, — я верю всему, что ваша милость мне говорит. Только сядьте-то ровнее, а то вы как-то уж перехнябились в седле — пожалуй, хорошо забились, как упали.

— Правда твоя, — сказал Дон Кихот, — но, как видишь, я не кволюся, что это и мне больно, потому странствующие рыцарям не подобает на раны жаловаться, хотя бы из них и потроха вылезли.

— Если так, то пусть будет так, — ответил Санчо, — но я был бы рад, что Бог упаси, если бы вы, батюшка, и жаловались мне, как вам что болеть. А уж как у меня что заболит, хоть немножечко, то так стонать, что ну! Или, может, и джурам странствующие рыцарей не свободно на боль пенять?

Дон Кихот посмеялся над простоты оруженосца и сказал, что он может себе стонать и жаловаться, сколько влезет, есть чего, нет, ибо в рыцарских законах о том ничего не написано … Обночувались они на каком опушке …

Раздел XXII

Как Дон Кихот освободил многих бездольникив, которых насильно вели туда, куда они не хотели идти

Дон Кихот и Санчо Панса встретили королевских охранников, сопровождавших осужденных королевским судом за грабеж и убийство, каторжников на галеры, где те имели отбыть свое наказание.

Но Дон Кихот, руководствуясь рыцарским уставом, который требует помочь всем, над кем совершается любое насилие, решает помочь закованным в цепи беднягам. Он требует от охранников объяснений о причинах осуждения мужчин, но те не хотят тратить на это времени. Сами каторжники рассказывают о своих преступлениях Дон Кихоту, однако с таким расчетом, чтобы растрогать его. В конце справедливый гидальго приказывает охранникам освободить каторжников.

— Из всего, что я здесь слышал, милое мое братья, я могу сделать вывод, что хоть вас осуждены за ваши преступления и кара, которую вам назначили, не очень вам приглянулась и вы идете отбывать ее без всякой охоты, больше того, против вашей воли. А некоторые из вас в эту историю, может, и не совсем по правде попал: одному вытерпел не стало муках, второму не хватило денег, третьем защитника, четвертом попался не судья, а кривосудець. Такие вот мысли осадили мою голову, они побуждают, заставляют и нагло меня исполнить над вами ту миссию, что для нее небо послало меня на этот свет и ради которой я вступил в рыцарский орден, к которому принадлежу, и обрикся защищать обиженных и оборонять слабосильных от притеснений мощных и князей. Зная, однако, что осмотрительность велит нам действовать добром там, где можно избежать зла, хочу я попросить сих вартовикив ваших и самого пана комиссара, чтобы они милость решили вас и отпустили с Богом, королю же, думаю, найдется и без них достаточно пригидних слуг, ибо, по моему мнению, дело слишком жестока и несправедлива — возвращать в рабство тех, которые Бог и природа вольными создали. Тем более, господа вартовикы, — это уже наш рыцарь к конвою обращался, — что сии бездольци вам лично ничего плохого не смогли поделать. Пусть каждый двигает свой грех: Бог все видит с неба и не замедлит наказать грешника или наградить праведника. Честным же людям не нравится происходить палачами своих ближних, особенно когда их здесь не мелется. Прошу вас добром и лаской это сделать, я вам только спасибо скажу, а как не сделаете по воле, то этот меч и копье, это мощное рамено13 заставит вас к тому силой.

— Вот так штука! — Воскликнул комиссар. — Вон куда мышиный хвостик закрутился! Чтобы мы, значит, королевских узников на волю пустили, будто нам дано право расковать их, или вы повновластя к подобным приказам? езжайте себе, господин своей путей, и поправьте на голове того генерала, потому что нам ваши шутки нужны, как собаке пятая нога!

— Сам ты собака и мышиный хвост, а к тому еще и подлец, — крикнул яростно Дон Кихот.

И сейчас же самое мгновение, прежде чем комиссар к обороне мог зготуватися, оглушил его копьем и свалил с коня наземь; нашем рыцарю очень повезло, потому по всему конвоя только этот свергнут имел ружье. Остальные вартовикив как стояли, так и обалдели с такой неожиданности, но вскоре опомнились; конные схватились за мечи, а пешие за сулицы и ударили группой на Дон Кихота, что ожидал их в ненезворушному покое. Затруднительно пришлось бы нашему гидальго, если бы каторжники не вздумали воспользоваться с сего пагоды, чтобы на свободу выйти, и не принялись разбивать цепи, на котором их ведено. Здесь такая завертелась кутерьма, что страх: вартовикы то к заключенным бросались, что уже начали кандалы рвать, то от Дон Кихота вырисовывались, что на них настаивал, и ни там, ни здесь не могли себе справиться. А Санчо тоже в ту кучу вмешался, помог Хинес где Пасамонте с железки выбраться. Вырвавшись первым на волю, Хинес подбежал к лежащему комиссара, вырвал у него из рук меча и мушкета и давай его с одного вартовика, то на другого наводить, да так ни разу и не выстрелил, потому что вся стража разбежалась — и мушкета испугалась, и камни, освобожденные каторжники на нее посыпались. Как увидел то Санчо, печально задумался, потому что подумал, что вартовикы наверное сообщат обо всем Святую Германдаду14, а и ударит в набат и устроит на преступников облаву. Он сказал об этих опасений своему господину и посоветовал ему немедленно оттуда бежать и скрыться где-то в ближних горах.

— Ладно, ладно, — ответил ему Дон Кихот. — Только не учи меня, сам знаю, что делать.

Тогда поскликав каторжан, что тем временем ободрали господина комиссара до нитки с большим шумом и криком, они обступили рыцаря, интересные услышать, что он скажет.

— Порядочные люди, — заговорил Дон Кихот, — всегда составляют благодарность за благодеяния, которого они испытали; вновь же, один из грехов, что Богу наиболее ненавиден, это неблагодарность. Это я против того говорю, господа, что вы сами здоровы видите, которое я только что сделал услугу; взамен я хочу и требую от вас только одного — чтобы вы, приняв на себя цепи, от которого я вас одрятував, двинулись отсюда в славный город Тобосо, предстали перед глазами синьоре Дульсинея Тобосская и ознаймилы ей, что вас посылает к ней Рыцарь Печального Образа и рассказали все чисто о сю знаменитую происшествие, в котором вы одзискалы желанную свободу. Когда это сделаете, идите себе на здоровье куда сами знаете.

Хинес где Пасамонте ответил за всех такими словами:

— То, чего вы от нас требуете, сударь наш и освободителю, — вещь совершенно немыслимая и невозможна. Ни в коей мере нельзя нам идти всем вместе по пути, должны спасаться поодиночке кто куда, хоть под землю залезая, чтобы не злапала нас Святая Германдада, которая, бесспорно, наряды за нами погоню. Что ваша милость может сделать (и оно было бы вполне справедливо), это не слать нам на поклон и на ралець15 к сеньоры Дульсинея Тобосская, а нанести вместо каждому столько и столько Отче или богородиц, мы бы их охотно произнесли за здоровье вашей милости, потому что они такое, что где-хотя и когда-хотя спровориты можно — днем и ночью, на ВТЭК и на покое, под войну и мирного времени. Но требовать от нас, чтобы мы вновь египетским горшков вернулись, то есть взяли на себя цепи и пошли в Тобосо — это все равно, что просить печеного льда или уверять, что уже ночь на дворе, когда еще только десять утра.

— Вот как! — Вкинувся в пассию Дон Кихот. — Ну, тогда же, сукины сыну Хинесику-Потягусику, или как там тебя, сам туда пойдешь с цепью за плечами, хвоста поджав, пусть мне то да се!

Пасамонте сроду был не очень терпелив; увидев же теперь, что Дон Кихот изсунувся с ума бы присущ был, то чей же не стал бы их освобождать), и услышав, какими словами он его отчитывает, подмигнул своим товарищам и отошел с ними немного одаль. Как начали они на Дон Кихота камнями швиргаты, то в бедного рыцаря рук не становилось от этого града щитом затулятись, а бедный Росинанта уже и на шпоры не учитывал, стоял на месте, словно из бронзы литой. Санчо захилився своего осла, чтобы ту страшную Шурю-бурю, ту каминную градов тучу, что на обоих спала, то найтись. А Дон Кихот как уже не щитився, как не заслонявся, а несколько камней улучило у него здорово, что упал с коня наземь. Сняли драбугы с рыцаря и кафтанишко, что поверх доспехов носил, и штаны были бы стащили, если бы наколенники не помешали. А с джуры зцупилы плащ и все чисто у него забрали, что могли. Попаювавшы между собой тот луп, они разбрелись безбаш кто куда — не о том заботились, как бы, цепи взяв, к сеньоры Дульсинея Тобосская на поклон податься, только думали, как бы от страшной Германдады спастись.

На поле битвы остались одни только Дон Кихот с Санчо и Росинанта с ослом. Осел стоял, задумчиво потупив голову, только ушами периодически шевелил — еще ему торох от этого каменного града не перешумив сих пор; Росинанта лежал, растянувшись рядом с хозяином своих, его тоже какая камень с ног избила; Санчо дрожал, голем-нагишом, чтобы их Праздники Германдада здесь не зуспила, а Дон Кихот сокрушался, что люди, которым он столько добра сделал, такого наброилы ему бедствия.

Раздел LИИ

О схватку Дон Кихота с козопаса

и о необычном происшествии с искупитель,

которую наш рыцарь доказал в поте лица

до победного конца

… В тот год как завязал кто облака, не хотели они земли кропить, и по всем окрестным селам люди ходили с крести, молебства правили и епитимью оказывали, умоляя Господа, чтобы отверз руки благостини своей и ниспослал им влаги живительной. Вот и теперь шел народ из ближнего села на богомолье в скит16 благочестивого, что на пригорел стоял через долину. Увидев странное одеяния — для самой покутникив, Дон Кихот не вспомнил даже, что ему не раз приходилось таких встречать, а представил себе, что это опять какая происшествие случается — и кому же, как не мандрованого рыцарю, годится в нее броситься. Как же заметил фигуру под черным покрывало, что те люди несли, то еще больше в мыслях твоих убедился, потому что думал, что это какая знаменитый сеньора, которую эти бездельники и разбойники бизецни17 криком схватили. Скоро эта мысль в голову ему метнулась, подскочил он живо до Росинанта, что пасся тут же неподалеку, снял с седла щит и уздечку, загнуздив его и, попросив у джуры меча, сел верхом, нахопив щитами на руку и сказал всем собравшимся зычным голосом:

— Теперь, честное мое общество, вы все понимаете, как важно, что есть на свете люди, посвятившие себя мандрованого рыцарству. Теперь, говорю, став очевидцами освобождения сей пленной сеньоры, вы понимаете, какой уважения и почета достойны странствующие рыцари.

По семь слове сжал коня пятками (потому острог не имел) и полным галопом, потому что на всем протяжении этой истинною истории Росинанта иначе и не бегал — полным, говорю, галопом рванул на покутникив, как сдерживали его каноник18, настоятель и цилюрник. Жаль было их языка, жаль было и Санчова зовет:

— Куда же вы, господин Дон Кихота? Какая это нечистая сила подбила вас против нашей католической веры? И посмотрите-ка лучше, пусть мне то да се, когда то не искупитель на богомолье идут, а на носилках несут Образ Святой Девы Нашей Пренепорочной. Учитывайте, господин, что делаете — вот уж поистине сам не ведает, что творит!

Но напрасно разрывался Санчо, Дон Кихот его совсем не слышал, захваченный мыслью быстрее добраться до балахонникив и освободить ту закутанную в черное сеньору; и хотя бы был и слышал, то все равно не остановился бы, самого короля не послушал бы. Вот изблизився он к процессии, остановил Росинанта, что и сам уже передышки ждал, и крикнул хриплым от негодования голосом:

— Эй вы, что не к добру, пожалуй, позакутувалы себе лицо, стойте и слушайте, что должен говорить!

Те, несшие фигуру, остановились первые, а один из четырех причетникив19, что литанию20 пели, увидев чудородну Дон Кихотову фигура, Росинантову худобу и всю смехотворность этого появления, ответил так:

— Господин брат, когда, действительно имеете то говорить, говорите-ка скорее, потому что эти вот братцы тело на себе раздирают, и не годится нам останавливаться и слушать всякого языка, разве что короткая будет вещь, на два слова.

— Да я, если хотите, и одним словом скажу, — произнес Дон Кихот. — Вот немедленно пустите на волю эту прекрасную сеньору, так как слезы ее и вид унылый свидетельствуют ясно и явно, что вы ее криком куда несете и какую большую причинили ей неправду, а я, пришедший на этот свет всякую обиду бороться, не позволю и не допущу вам шага дальше ступить, пока не привлечет ей желанной и заслуженной свободы.

Услышав тии вещи Дон Кихотом, решили все, кто слушали его, то, видимо, какой-то сумасшедший, и начали ужасно хохотать, но тот хохот еще большего добавил огня рицаревому гнева. Не говоря больше ни слова, Дон Кихот извлек меч и бросился к ношив. Тогда один из носителей, поставив вместо себя запасного, схватил палку или сишку, на которых носилки во передышки обпирають, вышел навстречу обидчиков. Дон Кихот так кресонув мечом, одним махом одтяв от того палки две трети, но тем обрубком, что ему в руках остался, носитель лулуснув рыцаря по плечу, которого щит не мог защитить от грубой мужицкой силы, и бедный Дон Кихот грьопнувся с коня, как непышный.

Санчо Панса, который бежал за ним сзади что есть силы, крикнул обидчика, чтобы не бил уже хоть лежачего, ибо, мол, странствующие и к тому же очарован рыцарь, который, сколько живет, и мухи никогда не обидел. Хлоп же и остановился — не того, что Санчо шумел, а того, что Дон Кихот лежал и не шевелился, подумав, что он убил его, носитель пидтикав полы своей хламиды и рванул наутек, как сайгак тот быстроногий.

Здесь набежало уже и все Дон Кихотове общество; видя искупитель, что там и стражники с мушкетами на них идут, испугались, чтобы не было какой неприятности, и сбились все вместе, обставшы кругом фигуры; откинула капюшоны, схватили бичи, а причетника свои светильники и зготовились к обороне, а как Бог даст, может, и к нападению. Но судьба так повернула, что все перемеженилось. Санчо, думая, что господина убиты, припал к нему и стал причитать, весьма жалобно и весьма забавно. А в это время священника узнал второй священник, что с процессией шел, и взаимный страх обоих отрядов сразу как-то развеялся. Наш настоятель рассказал вкратце тамтамы, кто такой был Дон Кихот, и оба они с целым гуртом покутникив пошли смотреть, бедного рыцаря убит, или он еще жив. А Санчо так над ним плакал, так заводил:

— О квите рыцарства! Пал еси во кием и кончил еси дни свои, с таким большим осуществлял пожитком! О похвало своего рода, честь и слава целой Ламанчи и целого мира! Как тебя не стало, овладеют всю землю злоробы Лукавые, не боясь никакой за свое злоробство наказания! О господин мой добрый, более всех Александров щедротний — за восемь месяцев джурування дал еси мне лучший остров, который когда-либо опливало и омывало море! О, смиренный против напыщенных и надменный против смиренных, небо опасностей и терпию надругательств, влюбленный без причины, сподвижниче благих, споборниче лукавых, противниче мерзких, словом, о, странствующие рыцарь, — тем все уже сказано, что дается сказать!

Тот Санчи выскажи и крик одживив Дон Кихота; первым словом рыцарь вот как отозвался:

— Кто живет вдали от тебя, сладкая Дульсинеи, еще и над сюю более тяжелого узнают муки! Помоги мне, друг Санчо, слезть на заколдованного телегу, потому что на седле в Росинанта НЕ усижу, так мне отее мышца разбили.

— С удовольствием, господин мой дорогой, — ответил Санчо. — Вернемся поскорее в село вместе с этими господами, что действительно вам добро сделать желают, а там уже злаштуемось к новому походу, с которого будет нам больше славы и потребления.

— Хорошо говоришь, — заметил Дон Кихот, — нам действительно годится переждать, пока пройдет пагубное влияние светил, ныне властвуют.

Словом, все попрощались и разъехались кто куда. Остались только настоятель с цилюрник, Дон Кихот с Санчо и смирняга Росинанта, что, подобно господину моему, терпеливо сносил все невзгоды.

Пидвидчик запряг волов, подложил Дон Кихотом сена и поехал медленно, по своему обыкновению, той дорогой, что указал ему настоятель. Где-то на шестой день дотянулись они до Дон Кихотового села, под самый обед туда въехали. Было воскресенье, и на площади, через который проезжал Дон Кихот, толпилось немало народа. Все бросились смотреть, кто то едет, и, как узнали земляка своего, очень удивились. Один парень побежал сказать ключницы и племяннице, что там господина их и дяди на волах везут, а он я такой и желтый прямо на сене лежит. Боже, как заголосили уважительные белые головы, и горе слушать! Плакали, били себя в грудь и проклинали-проклинали те гнусные рыцарские романы, и все то вспыхнуло с новой силой, когда Дон Кихот переступил родной порог.

Услышав о том, что Дон Кихот вернулся, прибежала и Санчиха, она уже знала, что муж ездил с господином за пажа, и как только его увидела, первым словом спросила, осел здоров. На то сказал Санчо, что осел лучше имеется, чем его хозяин.

— Хвала тебе, Господи, за великую милость! — Воскликнула женщина, — а теперь скажи мне, чоловиченьку, много ты там заджурував? Привез ты мне хоть на плахту новую? Или купил деткам туфельки?

— Этого я не купил, — ответил Санчо, — зато, женщина, привез то лучше и дороже.

— Ой, какая же я рада! — Сокорила женщина. — Покажи скорее оте лучше и дороже, жена моя, пусть я себе хоть сердце развеселит, а то оно совсем истосковавшееся, что ты так долго где медлил.

— Дома покажу, — ответил Санчо, пока сдобрят, женщина, и этим, а вот уже второй раз на происшествия пустимся и Бог нам согласует, то сама увидишь: выйду я на граппа или на губернатора, остров мне дадут, и то не дрантивий какой-нибудь, а наилучший.

— Если бы Бог дал, чоловиченьку, такое дело нам он как понадобится! Только скажи мне, пожалуйста, что это за остров, я его не понимаю.

— Не ослиным языком мед лизать, — ответил Санчо. — Удобное время поймешь, жена, все, сама удивишься, как тебя вассалы вельможной величать будут.

— Что ты мелешь, Санчо, которые там вельможества, которые острова, вассалы? — Воскликнула Хуана Панса (так звали Санчова жену: она не из одного была рода, и в Ламанчи обычай такой, что женщины на мужнее фамилия переходят).

— Ба которая быстрая, все сразу хочет знать! Не хватайся, Хуано, достаточно, что говорю тебе правду, а пока держи язык за зубами.

Такие разговоры вел Санчо Панса с женщиной своей Хуане, а между тем ключница и племянница Дон Кихота ходатайствовали возле него, раздевали и в постель старосветское его вкладывали. Он посматривал на них зизом и никак не мог понять, где это он и что с ним происходит. Настоятель приказывал племяннице, чтобы хорошо дяди ухаживала, а больше следила, чтобы он вновь уж не сбежал, он рассказал женщинам, с каким тяжелым бедой доставили они его домой. Здесь они обе снова завопили, вновь начали проклинать рыцарские романы и молить Бога, чтобы он послал в геенну огненные всех писак, что такие лжи бессмысленные составляют. Настоятель ушел, а они долго еще сидели встревоженные и смущенные, думая о том, что скоро господин их и дядя немного отойдет, сейчас же снова от них сбежит. Так же оно потом и случилось, как они думали.

Морг — мера земли, равная 0,56 га.

Зуповний — целый.

Буцефал, Бабьека — имена лошадей Александра Македонского и Сида Кампеодора, воспетого в «Песне о моем Сиде».

Дидинець — двор, двор.

Голдуваты — давать дань, находиться в феодальной зависимости. В переносном смысле — быть верным, преданным слугой.

Орацио — торжественная речь.

Кобита — женщина.

Боюн — трусы.

Настоятель — приходской священник, священник.

Посполитое — вместе, сообща, вместе с кем-нибудь.

Бриарей — в древнегреческой мифологии сторукий великан, который вместе с другими титанами восстал против богов.

Фрестон — персонаж романа «Дон Бельянис Греческий».

Ветвей — плечо. В переносном смысле — вооруженная рука.

Праздники Германдада — святое братство, полиция инквизиции.

Ходить на ралец — идти с приветствием и подарком.

Скит — небольшой жилье монахов-отшельников, расположенное поодаль от основных монастырских зданий.

Безецний — бесстыдный.

Каноник — католический священник.

Причетника — младший член церковного причта (пономарь, псаломщика).

Литания — торжественная церковная служба, а также длинная умоляюще молитва у католиков.

Перевод Н. Лукаша

Сначала кратко, потом по частям подробнее

В одном селе, название которого Ламанчской, жил некий Дон Кихот. Этот идальго был очень необычным человеком, он любил читать романы о разных рыцарях, которые долгое время странствовали по земле, и при этом всегда имели даму сердцу, которую защищали и любили, а также, после долгих странствий привозили ей много рабов, слуг и много разных драгоценностей.

Именно этого и начитался в свое время идальго Дон Кихот. Он потому и решил сами стать рыцарем, который тоже будет странствовать по свету. Но для этого ему нужен был оруженосец, или попросту слуга, а потому он решил пригласить в свое путешествие, где они смогут стать знаменитыми и прославленными, а также заиметь много рабов и драгоценностей.

Эти слова глубоко запали в душу одного селянина, которого и пригласил с собою Дон Кихот. Санчо Пансе, как его и звали, был очень удивлен, но вместе с тем, с радостью отправился подальше от жены.

Вообще, Дон Кихоту пришлось еще перед путешествием как-то снарядиться в путь свой, потому как у него не было этих странных железных доспехов, и меча тоже не было, да и конь был слишком захудалым и костлявым. Но вскоре были найдены разные железяки, которые и помогли создать что-то вроде доспехов, как в те самые времена. Также, было найдена большая и крепкая палка, на которую они приделали наконечник из железа. Конь этот худой должен был их сопровождать в их долгом пути.

Кое-как взгромоздившись на бедное животное, они отправились в путь. Но перед этим Санчо Панче взял осла своего, и они так и отправились в путь. Своего коня Дон Кихот назвал Росинантом, а себя – Дон Кихотом Ламанчским. И решил сделать из соседки – даму сердца, которую назвал по-новому – Дульсинеей Тобосской.

Вскоре они остановились на постоялом дворе, где им пришлось приложить немало усилий, чтобы снять этот шлем, который мешал и есть и пить. Там же они заставили бедных перепуганных людей делать Дон Кихота – рыцарем официально. Кое-как сопроводив незваных гостей, которые так всех напугали, они помнили о них – как о странных сумасшедших.

Также, Дон Кихот вспомнил, что деньги и новые чистые сорочки, которые он забыл с собой взять – нужно забрать дома, а потому они повернули с Санчо Пансе домой. Но по дороге домой, они увидели, как какой-то сельчанин бьет мальчика, который являлся пастухом. Они спасли мальчика, но когда они повернули назад, то человек снова отлупил мальчишку, да к тому же еще больше, чем раньше. Вернулся он домой обессиленный, так как по дороге их побили купцы.

Читать краткое содержание Сервантес Дон Кихот по частям

Часть 1

В одном из сел Ламанчских жил благородный человек. Было ему около пятидесяти лет, и за прочтением романов он, порой забывал о своих каждодневных обязанностях - охоте и ведении своего хозяйства. И однажды он и сам, следуя примеру героев произведений, решил стать рыцарем.

Он приготовился к путешествию, собрав доспехи, дал своеему скакуну имя - Россинат, а себе решил присвоить имя Дон Кихот. Проведя время в размышлениях он понял, что ему нужна дама сердца, чью честь он будет отстаивать, ведь не бывает рыцарей, которые не делали бы подвигов во имя любви, и выбрал в качестве возлюбленной Альдонсу Лоренсо, которую прозвал Дульсинией Тобосской. Тронувшись в дорогу, он увидел дворец, который на самом деле являлся лишь таверной. Рассказы о чаяниях Дон Кихота развеселили постояльцев, но в итоге ему дали еды и питья.

После этого герой понял, что ему нужен самый настоящий обряд посвящения в рыцари, и эту роль он дал хозяину таверны. Тот спросил, располагает ли рыцарь какими-либо средствами, а когда услышал удивленное отрицание, объяснил, что на что-то жить ему все же необходимо, несмотря на его романтические ожидания.

Во время дозора за своим оружием Дон Кихот ударил постояльца, взявшего его собственность, а хозяин захотел как можно быстрее его спровадить. Он возвел его в почетный титул рыцаря ударом по спине и подзатыльником, и герой поехал навстречу судьбе. На своем пути он заметил деревенского мужчину, избивающего ребенка. Дон Кихот защитил мальчика, а после его уезда тот был избит до полусмерти. Увечья получил и сам герой при убеждении купцов признать его даму сердца самой восхитительной. Домочадцы Дон Кихота пришли к тому, что все романы, которые он читал, вредны и избавились почти от каждой книги.

Далее путешественник дал Санчо Пансе - хлебопашцу - возможность получить титул его личного оруженосца. Тот же, охваченный мечтами о становлении губернатором острова, сев на ослика, последовал за новым другом. На своем пути они увидели великанов - ветряные мельницы - с которым и решили сразиться. Но, потерпев неудачу, отправились в таверну. Там они оба подверглись позору: главный герой случайно принял служанку за девушку, пылающую страстью к нему. Началась битва, а после выяснения того факта, что у обоих нет денег, Санчо стали подкидывать на одеяле, словно пса во времена празднования.

Далее на своем пути они получили увечья от пастухов, чьих баранов рыцарь стал избивать, словно своих врагов. Рыцарь Печального Образа - так назвал Санчо своего спутника из-за грусти на его лице. Рыцарь пообещал себе отнять шлем встречного рыцаря, на самом деле являвшегося лишь цирюльником с тазом на голове. Совершив задуманное он, довольный, отправился дальше.

Далее они дали свободу каторжникам, которые избили их после просьбы о привете возлюбленной Дон Кихота. У Санчо Пансо был похищен осел. На своем пути они нашли сундук, внутри которого были книга и золота. Деньги получил Санчо, а книга досталась Дон Кихоту. Рыцарь написал два письма: одно - даме сердца, а другое - своей племяннице, с просьбой о трех ослах. Эти письма было поручено доставить хлебопашцу.

Сам же Дон Кихот впал в раздумья о том, какой тип рыцаря ему ближе. Выбрав более печального героя, он начал заниматься поэзией, вдохновленный своей возлюбленной. . Санчо на пути встретил домочадцев Дон Кихота, обеспокоенных его судьбой, и тут выяснилось, что он забыл взять письма. Тогда он начал вспоминать их содержание и переврал все написанное. Озадаченные односельчане решили, что рыцаря необходимо вернуть и посвятили Санчо, что Дульсинея приказала герою приехать к ней. На деле же они обманывали его, обещая Санчо, что Дон Кихот станет великим, а он же получит остров. Односельчане, ожидавшие героев в лесу, внезапно стали слушателями печальной истории Карденьо, чья возлюбленная, Лусинда, была похищена. Внезапно к ним вышла девушка по имени Доротея, влюбленная в похитителя и оставленная им ради возлюбленной Карденьо. Она рассказала им, что та самая Лусинда не может вынести нового брака и надеется на встречу со своим истинным супругом. Карденьо, обрадованный новостями, поклялся, что отвоюет девушку и вызовет на дуэль похитителя, если он откажется принять влюбленную Доротею.

Дон Кихот получил от друга новости, но отказался ехать. Тогда Доротея выманила его, назвав себя принцессой, нуждающейся в помощи великого рыцаря. Рыцарь не смог отказаться и по пути в ее королевство встретил каторжника, укравшего осла Санчо Пансо. Осел был возвращен оруженосцу.

На своем пути они встретили избитого ранее мальчика, который возмущался рыцарством. Далее они вернулись в таверну, где были унижены постояльцами. Дон Кихот во сне принял бочки с вином над его головой за врагов и проткнул их, вызвав ужас его спутника. Туда прибыли путники - дама в маске и загадочный мужчина. Выяснилось, что это и есть Лусинда и ее похититель. Лусинда намеревалась уйти в монастырь. Воссоединение истинной любви вызвала радость окружающих. Рыцарь был уверен, что весь конфликт исчерпан лишь благодаря его бою с великанами. Односельчане рыцаря оповестили всех вокруг, что герой душевно больной. Доротея со своим возлюбленным заявили, что смогут ему помочь. Девушка сказала рыцарю о своей чрезмерной благодарности и о том, какое важное дело он совершил, не останавливаясь на своей лжи.

В таверну приехали два человека - дама и кавалер. Выяснилось, что мужчина участвовал в войне и был пленен, а великолепная дама помогла ему выбраться оттуда. Она хотела выйти за него замуж, но по религии это было невозможно. Далее зашли судья и его дочь. Какова была радость, когда мужчина, вызволенный из плена, узнал в нем своего брата и дал ему понять, что он жив. Когда все спали, Доротея залюбовалась пением табунщика с ослами. Она не дала спать и дочери судьи, ибо хотела, чтобы та насладилась мелодией. Но внезапно выяснилось: пела совершенно другая персона, нежели та, о которой подумала Доротея. Это был выходец из богатой семьи Луис, давно влюбленный в дочь судьи. Поскольку Клара была из бедной семьи, они переживали, что отец не разрешит им пожениться. Далее туда приехала новая свита. Прибыл отец Луиса, который искал сбежавшего сына. Сын же наотрез отказался возвращаться и предложил возлюбленной пожениться.

Следующим, кто посетил место, в котором обитал теперь Дон Кихот был цирюльник, у которого главный герой отвоевал таз с головы, называя его своим рыцарским шлемом. Цирюльник был настроен серьезно и решительно, пытаясь вернуть себе свое имущество. Дело шло к драке, но односельчанин Дон Кихота отдал ему другой таз, чтобы прекратить начатую ссору. В то же время, в таверну ворвался человек, разыскивающий рыцаря, поскольку именно он дал бежать заключенным. Священнику снова пришлось откупаться от врагов, чтобы устранить неприятности. Он вновь дал им понять что тот, кого они хотят арестовать, на самом деле сошел с ума. Тогда все те, кто хотели спасти Дон Кихота или весь мир от него приняли решение, что нужно из подручных материалов соорудить клетку, в которой его увезут обратно домой. Однако, Дон Кихот убедил выпустить его, не намереваясь сбегать. Он намеревался отнять у людей за молитвой скульптуру, изображавшую деву Марию, утверждая, что это женщина из богатого рода, которую необходимо спасти. После всех приключений герой оказался в привычной домашней обстановке, где женщины положили его в кровать и обеспечили его покой. Санчо Пансе же вернулся к своей супруге. Ей он дал обещания, что в будущем, когда для них начнется очередное приключение, он обязательно привезет ей власть над островом, при этом не любого, а наипрекраснейшего.

Часть 2

После возвращения обратно и ухаживания ключницы и племянницы, к герою пришел священник. Поговорив с ним, он понял, что Дон Кихот абсолютно здоров, нет и следа от мнимого помешательства, но стоило напомнить ему о рыцарстве, как становилось понятно, что его помешательство никуда не уйдет. Стало известно, что о приключениях Дон Кихота и его оруженосца существует книга, которой все зачитываются. После разговора с ее автором рыцарь решил, что пора снова отправляться в путь.

Они поехали на поединок рыцарей, но перед этим Дон Кихот захотел получить благословение его королевы. Санчо Пансо не смог сыскать ее дворца, поскольку было темно, но был уверен, что рыцарь уж точно знает, как он выглядит. И тут он впервые услышал, что его напарник не только понятия не имеет о том, как выглядит замок, но и возлюбленной своей никогда не видел, а лишь слышал о ней. Санчо, боявшийся того, что тайна станет явной, выдал за даму сердца Дон Кихота простую крестьянку. Каково же было удивление рыцаря, когда вместо прекрасной дамы он увидел дурной наружности простушку, которая мало того, что выглядела она далеко от образа, который он себе представлял, так и вела себя совершенно иначе. Она грубо крикнула на героя и его оруженосца, вставших перед ней на колени. Он списал это на проклятие колдуна.

Среди деревьев путешественники встретили Рыцаря Зеркал, страстно любившего Касильдею, который заявил, что одолеет известного рыцаря. Тогда они заключили пари, что тот, кто проиграет в этом бою, тут же сдастся на милость противнику. Дон Кихот немедленно напал на него и понял, что перед ним автор книги, намеренный вернуть его домой. Вновь подумав о том, что это проделки злого мага он двинулся дальше.

На своем пути он встретил другого благородного человека - Дьего. За ними ехала повозка со львами, и герой понял, что должен сразиться с хищниками. Но львы не вышли, а рыцарь дал себе титул Рыцарь Львов. Отобедав у своего приятеля, Дон Кихот поехал дальше.

Далее путешественники оказались на женитьбе Китерии и Камачо. Там внезапно появился Басильо, уверявший, что не может жить без невесты, и проткнул себя кинжалом. Невеста решила выйти за него, поскольку тот дал разрешение исповедовать его только при женитьбе с дамой его сердца. Выяснилось, что на самом деле они затеяли заговор, а Камачо понял, что ему не нужна женщина, влюбленная в другого.

Отважные путешественники приняли решение пойти в пещеру. Держась за веревку, поддерживаемую Санчо, он решил спускаться. Но когда веревка закончилась, пришлось его поднимать. Выяснилось, что это настолько легкое занятие, что показалось, будто ничего и не было привязано к ее концу. Однако, финальные рывки были тяжелы. Поднятый Дон Кихот был без сознания, герои еле-еле привели его в себя. Рыцарь повествовал о том, что застал на дне пещеры, вещал о множестве странных и невероятных вещей. Сказал, что увидел даже свою возлюбленную, которая пообещала дать ему все сокровища. Эта история не убедила даже Санчо, который и сам понимал, что вся эта история с заколдованной Дульсинеей выдумана им самим.

Приехав на луга, они встретили герцогов, читающих повествование о Дон Кихоте. Путники были приняты с почетом, но вскоре пришли и насмешки. Санчо, сам же придумавший историю, поверил, что возлюбленная его рыцаря заколдована. Тогда чародей Мерлин сообщил, что для снятия заклинания Санчо должен получить несколько тысяч ударов плетью. Оруженосец отказался, но после обещания ему владычества, он принял судьбу и решил делать это размеренно.

Далее в замок прибыли Злосмрад и графиня Трифальди, просившие помощи великого рыцаря. Они просили расколдовать обращенных в статуи людей и отнять бороды у беззащитных женщин. Дон Кихоту завязали глаза и посадили на лошадь, сооруженную из дерева, обдувая ветром. Сняв повязку они сказали ему, что он совершил свои подвиги вслепую, а Санчо начал готовиться к своему правлению. В то же время герцоги были удивлены тому, насколько разумен в действитеьности Дон Кихот.

Санчо был отправлен в город, герцогом которого был назначен, ведь он не имел представления о том, что острова обычно окружены водой. Там ему было сказано решить спор между швецом и простолюдином. Бедняк собрал сукна и отдал его портному, чтобы тот сообщил ему, сколько головных уборов удастся из них соорудить, и сам же постоянно поднимал количество, остановившись на пяти. Проделанная работа портного представляла собой пять колпаков для пальцев. Санчо решил, что никто из них ничего не должен друг другу, а колпаки следует отдать заключенным. Такую справедливость он проявлял в ведении дел и далее. Когда он сел за трапезу, то ни крошки не смог вкусить, поскольку все было вредно. Когда он строчил послание своей даме,с ним решили сделать это и герцоги, вручив множество подарков от себя. На следующий день Санчо оповестили о том, что надвигается битва, и надели на него два щита. Они прилегали настолько плотно, что во время боя Санчо упал, а когда его известили о победе, он собрал вещи и вернулся к Дон Кихоту, так как решил, что власть - не его занятие.

Дон Кихот же решил ехать в саму Барселону, чтобы доказать ложность слухов о нем. Там он потерпел поражение в бою с рыцарем, оказавшимся автором книги о нем. Тот заявил, что рыцарь должен не покидать своего дома год в надежде, что Дон Кихот станет благоразумным. По пути они снова заехали к герцогам, помешавшихся на своих шутках. Они вновь унизили Санчо, заявив, что он должен вытерпеть удары и уколы, чтобы спасти девушку.

По возвращении в свой город рыцарь решил стать пастухом и хотел, чтобы его совету последовали и его друзья. Он уже начал было придумывать новые имена, подходившие его помощникам, но заболел. Умирая, он понял, что все его мечты о рыцарстве были лишь плодом его больного воображения, они затмили его разум и мешали ему думать о действительно насущных вещах. Он даже решил сменить свое имя и вместо Дон Кихота появился Алонсо Кихано. Умер он так спокойно, как не умирал ни один из рыцарей.

Картинка или рисунок Сервантес - Дон Кихот

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание сказки Морозко

  В одной деревне жил одинокий старый мужчина, который сам воспитывал дочку, так как жена его давно умерла. Со временем старик решил жениться. Новая жена оказалась очень строга к стариковой девочке, постоянно ее бранила и попрекала.

• Краткое содержание Горький Про Иванушку-дурачка

  Иванушка-дурачок был красив лицом, но дела и поступки его были странные. Однажды наняли его в работники в один дом. Муж с женой собрались в город за покупками и приказали ему приглядывать за детьми

• Краткое содержание басни Крылова Ларчик

  Многие люди любят прилагать немыслимые усилия для решения простых задач. Да еще и говорить всем, о своем уме и превосходстве.

• Краткое содержание Даль Девочка Снегурочка

  Жили на свете старик со старухой, и не было у них детей. Увидели они однажды, что соседские ребятишки снежки лепят, решили тогда старики себе ребенка слепить. Взяли комочек снега, занесли домой

• Краткое содержание Платон Апология Сократа

  «Апология Сократа» представляет собой три речи в защиту на суде, по окончании которого Сократу вынесли смертный приговор либо изгнание из полиса. Сократ предпочел смерть, поскольку, во-первых, поле смерти он надеялся найти понимание среди богов,

В одном селе Ламанчском жил один мужчина. Ему было около 50 лет, а внешний вид у него был очень дряхлым. У него почти ничего не было, и звали его то ли Кохана, то ли Кесада, да это и не имеет значение, ведь главное, что себя он зовет Дон Кихот и считает себя рыцарем. А все потому что он много прочитал книг про рыцарей, и на этой почве начал сходить с ума.

Однажды он решил путешествовать. Он выбрал себе даму сердца, так как читал об этом. Ею стала некая Дульсинея Табосская, но на самом деле ее звали Альдонса Лоренса.

В общем, он отправился в путь. Спустя какое-то время он устал и решил переночевать в замке, хотя это был лишь постоялый двор. Дон Кихот очень смешно разговаривал, воображая себя рыцарем и ни в какую не хотел снимать шлем, хоть он и мешал ему. А еще Дон Кихот попросил хозяина постоялого двора посвятить его в рыцари, но перед этим Дон Кихот обязан совершить ритуал. Однако после того, как один погонщик с постоялого двора дотронулся к доспехам воображаемого рыцаря и Дон Кихот его ударил, хозяин постоялого двора поспешил посвятить его в рыцари. Дон Кихот пошел в сторону дома, так как хотел взять денег и сорочки – это ему посоветовал хозяин двора. По пути домой Дон Кихот увидел, как человек бьет мальчика. Тогда он вступился за пастушка, а после того, как ушел Дон Кихот, мужчина избил этого мальчика до полусмерти.

Пока Дон Кихот путешествовал, священник и цирюльник сожгли его книги о рыцарях. А Дон Кихот тем временем предлагает хлебопашцу Санчо Пансе стать его оруженосцем, и парень соглашается. Вечером они выехали из села, в пути они увидели ветряные мельницы. Дон Кихот подумал, что это великаны и стал с ними сражаться, но они победили.

Это был не последний подвиг Дон Кихота. То на постоялом дворе он подумал, что служанка это влюбленная в него дочь хозяина дома, то стадо баранов он принимает за вражескую рать. И всегда он получал за это. А Санчо Панса прозвал его рыцарем печального образа. Однажды цирюльник одел в дождь на голову таз, так Дон Кихот подумал, что это шлем Мамбрина, которым он так хотел овладеть и отобрал его у цирюльника. И еще позже, он освободил каторжников.

В Сьерре-Морене у Санча крадут осла. Они с Дон Кихотом находят чемодан, в котором лежат стихи, белье и немного монет. Хозяином чемодана был некий безумец Карденье, у которого была очень запутанная история любви, в которой фигурируют некие Люсинда, Доротея и Фернандо.он начинает рассказывать эту историю, но Дон Кихот ругается с ним из-за того, что Карденьо плохо отозвался о королеве Мадосиме.

Дон Кихот пишет письма Дульсинее и своей племяннице и отправляет их вместе с Санчо Пансой. Последний, придя в село, встречает священника и цирюльника, которые, желая помочь Дон Кихоту, подговаривают Санчо Пансо сказать, что Дон Кихота зовет Дульсинея. Но Дон Кихот не идет к ней, так как не совершил еще достаточно подвигов. Тогда священник и цирюльник придумывают другой план. Одна из участниц истории Карденьо – Доротея назвалась принцессой Микоминской, она смогла выманить Дон Кихота в лес, где его посадили в клетку священник и цирюльник.

Дон Кихот просидел какое-то время дома. За ним ухаживала племянница. Пришедшие священник и цирюльник думали, что Дон Кихот выздоровел, но они ошиблись.

Санчо после тех событий пришел домой к жене и пообещал, что а следующий раз он вернется большим человеком. Он пошел к Дон Кихоту и рассказал, что в свет вышла книга «Дон Кихот», которая стала очень популярной. Тогда они тайно уезжают из села. Самсон, человек, который рассказал Санчо про книгу, советовал им ехать в Сарагосу, где должен был состояться рыцарский турнир.

Дон Кихот решает с начала ехать к Дульсинее, но оказалось, что он не только не знал, где она живет, но он не знал как она выглядит. Тогда Санчо Панса, желая не раскрыть тайну про недоставленные письма и заговор с цирюльником и священником показывает на первых попавшихся крестьянок и говорит. Что одна из них и есть дама сердца рыцаря. Но Дон Кихот разочаровался, он думал, что она неземная красавица, а оказалось, что она обычная дурнушка.

В лесу Дон Кихот и Санчо Пансе встречают Рыцаря Зеркал, который по просьбе Самсона пытался его заманить домой. Но увы Рыцарь Зеркал проиграл Дон Кихоту. Наш герой отправляется дальше, по дороге он решает, что он Рыцарь Львов, после того, как от попросил открыть клетку со львом в проезжающей повозке, а лев даже не вышел.

Далее Дон Кихот отправляется в деревню, где присутствовал на свадьбе. Он с Санчо отправляется к пещере Монтесиноса, в которую по веревке спускался Дон Кихот. Через пол часа его достали и он начал рассказывать, что он там видел, но в эти рассказы не верил даже Санчо.

Далее они добрались до постоялого двора, где обезьяна прорицательница рассказала все про Санчо Панса и Дон Кихота, но на самом деле человек, который принес обезьяну был Хинес де Пагамонше, который скрывался от властей и все знал про Санчо и Дон Кихота.

Однажды Дон Кихот стал свидетелем соболиной охоты герцога и герцогини. Оказалось, что о нем много читали. От этого очень хорошо отнеслись к нему. Дон Кихот был приглашен в замок герцога. Они удивлялись рассудительности и безумию Дон Кихота и уму и простоте Санчо, который уже поверил во все сказки Дон Кихота и даже про заколдованную Дульсинею, которой на самом деле не было. И поверил в то, что для того расколдовать ее, нужно, чтоб Санчо 3 000 раз ударил себя плетью по голым ягодицам. За это герцог обещал ему остров.

Немного позже Дон Кихоту удалось расколдовать приехавших в замок графиню Тифальди и ее мужа Треньбреньо, в которые были заколдованы в статуи, и еще помог дуэньям избавиться от бород.

Санчо Пансо дали в управление остров на суше. Он был хорошим губернатором, он мог всех справедливо рассудить, но все же долго он не продержался и отказался от острова, который назывался Баратария.

Он с Дон Кихотом уезжает с замка и едут в постоялый двор, где узнают о лживых рассказах о приключениях Дон Кихота и Санчо Пансаво второй части книги «Дон Кихот». Тогда наш рыцарь решаеь сделать не так, как написано в книге. Вместо Саргосы он отправляется в Барселону, участвует в рыцарском турнире, но проигрывает, а побеждает никто иной, как Самсон, который требует, чтоб Дон Кихот вернулся домой, в надежде на возвращение разума.

Вернувшись в родной село, Дон Кихот решает стать пастухом, но вскоре он заболел. Его ум стал яснее и был он уже не Дон Кихотом, а Алонсо Кихано, который проклинал рыцарские романы.

Дон Кихот умер, и случилось это совсем не по рыцарски.