Куприн куст сирени главные. Анализ рассказа «Куст сирени» (А.И
Молодой небогатый офицер Николай Евграфович Алмазов и его жена Вера – главные персонажи рассказа. Николай учится в Академии, а его жена помогает ему и поддерживает во всём.
Алмазов смог поступить только с третьей попытки, и только благодаря уговорам и поддержке жены. Вера знает, как сложно было сдавать ему все экзамены.
Вернувшись с последнего экзамена, Николай выглядел очень расстроенным. Жена спросила, что произошло. Алмазов ответил, что всё кончено и ему придется вернуться на службу. Вера не привыкла так просто отступать. Она выяснила у мужа, что он случайно поставил пятно на чертёж. На месте пятна ему пришлось нарисовать кусты, но в той местности ничего не росло. Профессор прекрасно это знал и не принял работу.
Чтобы сдать экзамен, Вера придумывает хороший выход из ситуации. Она собирает драгоценности, которые имеются у них в доме и сдаёт в ломбард. На вырученные деньги она хочет купить кусты и посадить их в нужном месте. Поздно вечером Вера уговаривает садовника продать им куст сирени и дать рабочих, чтобы его посадить. Она остается рядом с мужем и рабочими до тех пор, пока не убеждается, что земля и дерн под кустом не отличается от остальной почвы. Очень важно, чтобы куст сирени выглядел так, как будто он растёт на этом месте очень давно.
На следующий день по выражению лица и по веселой походке мужа Вера понимает, что все прошло хорошо. Профессор поверил Николаю. Он только удивлялся, как он сам смог забыть, что в этом месте растет куст. Алмазову было стыдно за свой обман, но сдача экзамена играла огромную роль в его будущей жизни. Профессором Николай очень восхищается, особенно его обширными знаниями.
Вера и Николай шли по улице очень счастливые, держались за руки и смеялись. Прохожие оборачивались на них, не понимая радости молодых людей.
Дома за обедом они вспоминали куст сирени и снова смеялись. Сирень стала любимым цветком этой молодой семьи.
Любовь и поддержка близких людей помогает преодолевать все преграды.
Подробный пересказ Куст сирени
Главные герои рассказа- Вера и Николай Алмазовы - супружеская пара из Петербурга. Николай учится в военной Академии, и Верочка постоянно поддерживает в нем дух. Перед поступлением Николай несколько раз проваливался, и если бы не супруга, то он махнул бы на все рукой. Так произошло и на этот раз - Алмазов вернулся домой после последнего экзамена без настроения. Предыдущие экзамены не вызывали проблем, но супругам было хорошо известно, какие тяжкие труды за этим скрывались. Николай отвернулся и молчал, Вера начала разговор первой. Она узнала, что Николай, во время черчения проекта для экзамена от усталости оставил кляксу и исправил ее так, будто на этой местности растут деревья.
Однако преподаватель был педантом (Николай ссылался на немецкое происхождение педагога), он отлично знал эту местность и заявил, что никаких кустов там нет, на что Алмазов вступил в спор. Ими было принято решение на следующий день ехать на то самое место, чтобы во всем окончательно убедиться. Николай был сильно расстроен, ведь если он не сдаст этот экзамен, то отправится в пол с позором.
Вера никогда не опускала руки и поддерживала мужа во всем, поэтому она решила немедленно ехать к садовнику, чтобы посадить кусты. Для того, чтобы оплатить его работу, Вера собрала свои украшения, после чего супруги отправились в ломбард. Оценщик привык к людскому горю, поэтому встретил молодую пару с равнодушием. За принесенные ценности Алмазовы получили около 23 рублей, этих денег вполне хватало, и Вера с Николаем отправились к садовнику.
Когда пара была на месте, уже наступила белая петербургская ночь, старый мужичок был удивлен и явно не доволен, что к нему обращаются в столь поздний час, ведь он проводил время со своей семьей, к тому же немыслимо было посреди ночи отправлять рабочих так далеко. Верочка, как всегда, не растерялась и честно рассказала садовнику о злоключениях, которые произошли с Николаем и о ее задумке, чем вызвала доверие и сочувствие. Было решено посадить кусты сирени - только они подходили. Рабочие, садовник и Алмазовы тут же отправились за город, в нужное место. Николай уговаривал жену поехать домой, но она до конца оставалась с ним и хлопотливо следила за работой. Когда она удостоверилась, что все выглядит так, будто кусты были там всегда, супруги наконец отправились домой.
На следующий день Вера никак не могла дождаться любимого и спокойно посидеть хоть минутку. Но, когда она пошла встречать мужа, то увидела его счастливое лицо и подпрыгивающую походку и сразу все поняла. Николай, конечно, был в пыли, хотел спать и умирал от голода, но победа заставила его забыть обо всем. Когда Преподаватель оказался на месте, то долго разглядывал кусты, даже сорвал лист и попробовал его на вкус. Он спросил Николая, что это за деревья, Алмазов ответил, что не знает, предположил, что это березки. Педагог извинился перед Николаем, ссылаясь на то, что, должно быть, уже стар, память дает слабину. Молодой человек сожалел о том, что пришлось обмануть своего преподавателя, ведь у него все-таки были потрясающие знания, удивительная точность в оценке местности.
Все закончилось хорошо, супруги отправились домой и смеялись так, что прохожие смотрели на них, как на сумасшедших. Николай обедал с огромным аппетитом, такого аппетита у него, наверно, еще никогда не было, и когда Верочка зашла к нему в кабинет, чтобы принести чай, то они оба засмеялись. Они спросили друг друга, в чем причина смеха, оказалось, они оба одновременно засмеялись из-за случая с кустами, а Вера хотела сказать, что сирень теперь будет ее любимым цветком.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Куприн. Все произведения
- Allez!
- Куст сирени
- Яма
Куст сирени. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание Солженицын Красное колесо
Через призму восприятия событий, происходящих в России, юными студентами - Саней и Котей - читателю предоставляется возможность окунуться в десятые годы прошлого столетия. Двое молодых людей отправляются добровольно на Первую Мировую войну
- Краткое содержание Реквием Ахматовой
Время – 1935 года, все охвачено жестокими событиями, ужасным плачем матерей и сестер, которые столпились возле камер тюрьмы. Время – очень жестокое, строгое - просто необыкновенно.
- Краткое содержание Бианки Плавунчик
Птица плавунчик предпочитает жить в реке или море. Могут находиться даже в обычной яме с водой. Долго в одном месте они не сидят. Плавунчики сродни куликам.
- Краткое содержание Линдгрен Пеппи Длинный чулок
В Швеции в маленьком городке в заброшенном доме (на вилле с необычным названием «Курица») поселилась необычная девочка. Зовут ее Пеппи Длинныйчулок. И хотя ей всего 9 лет, живет она совершенно одна
- Краткое содержание Тургенев Живые мощи
Этот рассказ великого прозаика носит неожиданно мистический характер. Он написан Иваном Тургеневым от первого лица. Герой вспоминает, как после охоты он заехал на хутор, переночевал во флигеле, утром отправился побродить по старому саду.
Николай Евграфович Алмазов едва дождался, пока жена отворила ему двери, и, не снимая пальто, в фуражке прошел в свой кабинет. Жена, как только увидела его насупившееся лицо со сдвинутыми бровями и нервно закушенной нижней губой, в ту же минуту поняла, что произошло очень большое несчастье… Она молча пошла следом за мужем. В кабинете Алмазов простоял с минуту на одном месте, глядя куда-то в угол. Потом он выпустил из рук портфель, который упал на пол и раскрылся, а сам бросился в кресло, злобно хрустнув сложенными вместе пальцами…
Алмазов, молодой небогатый офицер, слушал лекции в академии генерального штаба и теперь только что вернулся оттуда. Он сегодня представлял профессору последнюю и самую трудную практическую работу - инструментальную съемку местности…
До сих пор все экзамены сошли благополучно, и только одному богу да жене Алмазова было известно, каких страшных трудов они стоили… Начать с того, что само поступление в академию казалось сначала невозможным. Два года подряд Алмазов торжественно проваливался и только на третий упорным трудом одолел все препятствия. Не будь жены, он, может быть, не найдя в себе достаточно энергии, махнул бы на все рукою. Но Верочка не давала ему падать духом и постоянно поддерживала в нем бодрость… Она приучилась встречать каждую неудачу с ясным, почти веселым лицом. Она отказывала себе во всем необходимом, чтобы создать для мужа хотя и дешевый, но все-таки необходимый для занятого головной работой человека комфорт. Она бывала, по мере необходимости, его переписчицей, чертежницей, чтицей, репетиторшей и памятной книжкой.
Прошло минут пять тяжелого молчания, тоскливо нарушаемого хромым ходом будильника, давно знакомым и надоевшим: раз, два, три-три: два чистых удара, третий с хриплым перебоем. Алмазов сидел, не снимая пальто и шапки и отворотившись в сторону… Вера стояла в двух шагах от него, также молча, с страданием на красивом, нервном лице. Наконец она заговорила первая, с той осторожностью, с которой говорят только женщины у кровати близкого трудно-больного человека…
Коля, ну как же твоя работа?.. Плохо?
Он передернул плечами и не отвечал.
Коля, забраковали твой план? Ты скажи, все равно, ведь вместе обсудим.
Алмазов быстро повернулся к жене и заговорил горячо и раздраженно, как обыкновенно говорят, высказывая долго сдержанную обиду.
Ну да, ну да, забраковали, если уж тебе так хочется знать. Неужели сама не видишь? Все к черту пошло!.. Всю эту дрянь, - и он злобно ткнул ногой портфель с чертежами, - всю эту дрянь хоть в печку теперь! Вот тебе и академия! Через месяц опять в полк, да еще с позором, с треском. И это из-за какого-то поганого пятна… О, черт!
Какое пятно, Коля? Я ничего не понимаю.
Она села на ручку кресла и обвила рукой шею Алмазова. Он не сопротивлялся, но продолжал смотреть в угол с обиженным выражением.
Какое же пятно, Коля? - спросила она еще раз.
Ах, ну, обыкновенное пятно, зеленой краской. Ты ведь знаешь, я вчера до трех часов не ложился, нужно было окончить. План прекрасно вычерчен и иллюминован. Это все говорят. Ну, засиделся я вчера, устал, руки начали дрожать - и посадил пятно… Да еще густое такое пятно… жирное. Стал подчищать и еще больше размазал. Думал я, думал, что теперь из него сделать, да и решил кучу деревьев на том месте изобразить… Очень удачно вышло, и разобрать нельзя, что пятно было. Приношу нынче профессору. «Так, так, н-да. А откуда у вас здесь, поручик, кусты взялись?» Мне бы нужно было так и рассказать, как все было. Ну, может быть, засмеялся бы только… Впрочем, нет, не рассмеется, - аккуратный такой немец, педант. Я и говорю ему: «Здесь, действительно, кусты растут». А он говорит: «Нет, я эту местность знаю, как свои пять пальцев, и здесь кустов быть не может». Слово за слово, у нас с ним завязался крупный разговор. А тут еще много наших офицеров было. «Если вы так утверждаете, - говорит, - что на этой седловине есть кусты, то извольте завтра же ехать туда со мной верхом… Я вам докажу, что вы или небрежно работали, или счертили прямо с трехверстной карты…»
Но почему же он так уверенно говорит, что там нет кустов?
Ах, господи, почему? Какие ты, ей-богу, детские вопросы задаешь. Да потому, что он вот уже двадцать лет местность эту знает лучше, чем свою спальню. Самый безобразнейший педант, какие только есть на свете, да еще немец вдобавок… Ну и окажется в конце концов, что я лгу и в препирательство вступаю… Кроме того…
Во все время разговора он вытаскивал из стоявшей перед ним пепельницы горелые спички и ломал их на мелкие кусочки, а когда замолчал, то с озлоблением швырнул их на пол. Видно было, что этому сильному человеку хочется заплакать.
Муж и жена долго сидели в тяжелом раздумье, не произнося ни слова. Но вдруг Верочка энергичным движением вскочила с кресла.
Слушай, Коля, нам надо сию минуту ехать! Одевайся скорей.
Николай Евграфович весь сморщился, точно от невыносимой физической боли.
Ах, не говори, Вера, глупостей. Неужели ты думаешь, я поеду оправдываться и извиняться. Это значит над собой прямо приговор подписать. Не делай, пожалуйста, глупостей.
Нет, не глупости, - возразила Вера, топнув ногой. - Никто тебя не заставляет ехать с извинением… А просто, если там нет таких дурацких кустов, то их надо посадить сейчас же.
Посадить?.. Кусты?.. - вытаращил глаза Николай Евграфович.
Да, посадить. Если уж сказал раз неправду,-надо поправлять. Собирайся, дай мне шляпку… Кофточку… Не здесь ищешь, посмотри в шкафу… Зонтик!
Пока Алмазов, пробовавший было возражать, но не выслушанный, отыскивал шляпку и кофточку, Вера быстро выдвигала ящики столов и комодов, вытаскивала корзины и коробочки, раскрывала их и разбрасывала по полу.
Серьги… Ну, это пустяки… За них ничего не дадут… А вот это кольцо с солитером дорогое… Надо непременно выкупить… Жаль будет, если пропадет. Браслет… тоже дадут очень мало. Старинный и погнутый… Где твой серебряный портсигар, Коля?
Через пять минут все драгоценности были уложены в ридикюль. Вера, уже одетая, последний раз оглядывалась кругом, чтобы удостовериться: не забыто ли что-нибудь дома.
Едем, - сказала она наконец решительно.
Но куда же мы поедем? - пробовал протестовать Алмазов. - Сейчас темно станет, а до моего участка почти десять верст.
Глупости… Едем!
Раньше всего Алмазовы заехали в ломбард. Видно было, что оценщик так давно привык к ежедневным зрелищам человеческих несчастий, что они вовсе не трогали его. Он так методично и долго рассматривал привезенные вещи, что Верочка начинала уже выходить из себя. Особенно обидел он ее тем, что попробовал кольцо с брильянтом кислотой и, взвесив, оценил его в три рубля.
Да ведь это настоящий брильянт, - возмущалась Вера, - он сто́ит тридцать семь рублей и то по случаю.
Оценщик с видом усталого равнодушия закрыл глаза.
Нам это все равно-с, сударыня. Мы камней вовсе не принимаем, - сказал он, бросая на чашечку весов следующую вещь. - Мы оцениваем только металлы-с.
Зато старинный и погнутый браслет, совершенно неожиданно для Веры, был оценен очень дорого. В общем однако набралось около двадцати трех рублей. Этой суммы было более чем достаточно.
Когда Алмазовы приехали к садовнику, белая петербургская ночь уже разлилась по небу и в воздухе синим молоком. Садовник, чех, маленький старичок в золотых очках, только что садился со своей семьею за ужин. Он был очень изумлен и недоволен поздним появлением заказчиков и их необычной просьбой. Вероятно, он заподозрил какую-нибудь мистификацию и на Верочкины настойчивые просьбы отвечал очень сухо:
Извините. Но я ночью не могу посылать в такую даль рабочих. Если вам угодно будет завтра утром - то я к вашим услугам.
Тогда оставалось только одно средство: рассказать садовнику подробно всю историю с злополучным пятном, и Верочка так и сделала. Садовник слушал сначала недоверчиво, почти враждебно, но, когда Вера дошла до того, как у нее возникла мысль посадить куст, он сделался внимательнее и несколько раз сочувственно улыбался.
Ну, делать нечего, - согласился садовник, когда Вера кончила рассказывать, - скажите, какие вам можно будет посадить кусты?
Однако изо всех пород, какие были у садовника, ни одна не оказывалась подходящей: волей-неволей пришлось остановиться на кустах сирени.
Напрасно Алмазов уговаривал жену отправиться домой. Она поехала вместе с мужем за город, все время, пока сажали кусты, горячо суетилась и мешала рабочим, и только тогда согласилась ехать домой, когда удостоверилась, что дерн около кустов совершенно нельзя отличить от травы, покрывавшей всю седловинку.
На другой день Вера никак не могла усидеть дома и вышла встретить мужа на улицу. Она еще издали, по одной только живой и немного подпрыгивающей походке, узнала, что история с кустами кончилась благополучно… Действительно, Алмазов был весь в пыли и едва держался на ногах от усталости и голода, но лицо его сияло торжеством одержанной победы.
Хорошо! Прекрасно! - крикнул он еще за десять шагов в ответ на тревожное выражение женина лица. - Представь себе, приехали мы с ним к этим кустам. Уж глядел он на них, глядел, даже листочек сорвал и пожевал. «Что это за дерево?» - спрашивает. Я говорю: «Не знаю, ваше-ство». - «Березка, должно быть?» - говорит. Я отвечаю: «Должно быть, березка, ваше-ство». Тогда он повернулся ко мне и руку даже протянул. «Извините, - говорит, - меня, поручик. Должно быть, я стареть начинаю, коли забыл про эти кустики». Славный он, профессор, и умница такой. Право, мне жаль, что я его обманул. Один из лучших профессоров у нас. Знания - просто чудовищные. И какая быстрота и точность в оценке местности - удивительно!
Но Вере было мало того, что он рассказал. Она заставляла его еще и еще раз передавать ей в подробностях весь разговор с профессором. Она интересовалась самыми мельчайшими деталями: какое было выражение лица у профессора, каким тоном он говорил про свою старость, что чувствовал при этом сам Коля…
И они шли домой так, как будто бы кроме них никого на улице не было: держась за руки и беспрестанно смеясь. Прохожие с недоумением останавливались, чтобы еще раз взглянуть на эту странную парочку…
Николай Евграфович никогда с таким аппетитом не обедал, как в этот день… После обеда, когда Вера принесла Алмазову в кабинет стакан чая, - муж и жена вдруг одновременно засмеялись и поглядели друг на друга.
Ты - чему? - спросила Вера.
А ты чему?
Нет, ты говори первый, а я потом.
Да так, глупости. Вспомнилась вся эта история с сиренью. А ты?
Я тоже глупости и тоже - про сирень. Я хотела сказать, что сирень теперь будет навсегда моим любимым цветком…
| Это произведение находится в общественном достоянии в странах, где срок охраны авторских прав равен сроку жизни автора плюс 70 лет, или менее. |
Общественное достояние Общественное достояние false false
Свой небольшой, но такой проникновенный рассказ «Куст сирени» А. И. Куприн написал в 1894 году в рамках реалистического направления, господствовавшего в то время в литературе. Напечатан он был в октябре того же года в журнале «Жизнь и искусство». Публика встретила произведение с умилением, критики писали только положительные отзывы. Анализ рассказа предполагает описание сюжетной линии и его идейного содержания.
Сюжетная линия
Рассказ по объёму очень небольшой, так что в нём присутствует только одна сюжетная линия.
Два главных действующих лица - молодой офицер, студент-выпускник Академии генерального штаба, Николай Евграфович Алмазов и его жена, Верочка. После очередной сдачи практической работы по инструментальной съёмке местности в Академии Алмазов приходит домой расстроенный и не в духе. Оказывается, накануне он сидел над этой работой допоздна, сделал на чертеже местности кляксу и, чтобы скрыть её, нарисовал на месте пятна куст. Престарелый профессор, принимая работу, начал утверждать, что никакого куста на этой местности не произрастает. Алмазов начал спорить, и было решено наутро вместе ехать смотреть то место и несуществующий куст. Всё это молодой офицер в расстроенных чувствах, готовый расплакаться, излагает жене.
Алмазов у Куприна - несколько нервная личность, не отличающаяся интеллектуальными способностями. В Академию он поступил с трудом только на третий год и все курсы продержался только благодаря Верочке, которая помогала ему во всём.
Верочка, услышав такой рассказ, собирает все свои драгоценности (семья не богата деньгами), тотчас же закладывает их в ломбард и едет с мужем к садовнику. Именно ей принадлежит идея посадить на том месте, где у Алмазова получилась клякса на чертеже, настоящий куст. Она воплощает задуманное: за ночь рабочие вкопали на том месте куст сирени. Приехавший наутро профессор с недоумением смотрел на внезапно появившийся куст и в конце концов зачёл работу Алмазову, решив, что он сам уже стареет и ему пора на покой.
Счастливый Алмазов возвращается домой и с радостью и восторгом рассказывает жене о защите своей практической работы.
О чём этот рассказ? Тема однозначна - любовь в духе Куприна: жертвенная, отдающая всю себя без остатка любимому человеку. Верочка не знает других забот, как помогать мужу в службе, в учёбе - скорее всего, во всём по жизни. Она искренне радуется его успехам и безгранично счастлива видеть его счастливым.
С другой стороны, Куприн тонко и ненавязчиво, как истинный мастер слова, поднимает проблему неравного брака: неравного в плане духовного и умственного богатства. Слабый, нервный, недалёкий Алмазов смотрится жалко на фоне собственной жены.
Композиция рассказа двухчастная: провал работы и её защита. Между частями проведена чёткая грань, нейтральная по эмоциональному настрою, - ночь, когда был посажен куст сирени.
Рассказ «Куст сирени» А. И. Куприна читается на одном дыхании.
После анализа «Куста сирени» ознакомьтесь также с другими сочинениями:
- «Гранатовый браслет», анализ рассказа
«Куст сирени» - рассказ Александра Куприна, опубликованный 17 октября 1894 года, в газете «Жизнь и искусство» в № 305. Обычно смысл рассказа трактуется следующим образом.
Художественная идея рассказа «Куст сирени» - любовь и счастье. Что такое счастье? Каждый человек понимает это по-своему. Для одних - это материальные блага, для других - собственные достижения в науке или творчестве. Для третьих - любовь, благополучие в семье и наличие близкого человека. Кто-то считает, что счастье есть свобода, кто-то - что оно есть понимание… У героини рассказа А. И. Куприна «Куст сирени» Веры Алмазовой есть свое счастье!
Смысл названия неразрывно связан с темой произведения. Сирень для семьи Алмазовых характеризуется новым этапом в жизни. Рассказ имеет такое название, так как именно куст сирени приносит героям счастье. Николай Алмазов учится в Академии генерального штаба. Это очень тяжело, там сложные экзамены, и из-за случайной ошибки молодой офицер попал в трудную ситуацию. Он с его женой Верой ищут выход, и Верочка находит его. Куст сирени, посаженный за городом, помог Алмазову. Именно куст сирени приносит семье Алмазовых счастье и успокоение.
Николай - упорный, целеустремлённый, но из-за предыдущих неудач стал нервозным и неуверенным в своих силах.
Верочка - добрая, отзывчивая, самоотверженная, очень любит своего мужа. В любой ситуации сможет найти выход.
Автор открыто выражает свои чувства. С большей симпатией Куприн относится к Верочке. Героя автор называет Николай Евграфович, Алмазов (и только Вера называет его Колей). А героиню - Вера, Верочка. Но писателю дороги оба героя. Он пишет о них тепло, заинтересованно. Автор любуется ими.
Куст сирени
Николай Евграфович Алмазов едва дождался, пока жена отворила ему двери, и, не снимая пальто, в фуражке прошел в свой кабинет. Жена, как только увидела его насупившееся лицо со сдвинутыми бровями и нервно закушенной нижней губой, в ту же минуту поняла, что произошло очень большое несчастие… Она молча пошла следом за мужем. В кабинете Алмазов простоял с минуту на одном месте, глядя куда-то в угол. Потом он выпустил из рук портфель, который упал на пол и раскрылся, а сам бросился в кресло, злобно хрустнув сложенными вместе пальцами…
Алмазов, молодой небогатый офицер, слушал лекции в Академии генерального штаба и теперь только что вернулся оттуда. Он сегодня представлял профессору последнюю и самую трудную практическую работу - инструментальную съемку местности…
До сих пор все экзамены сошли благополучно, и только одному богу да жене Алмазова было известно, каких страшных трудов они стоили… Начать с того, что самое поступление в академию казалось сначала невозможным. Два года подряд Алмазов торжественно проваливался и только на третий упорным трудом одолел все препятствия. Не будь жены, он, может быть, не найдя в себе достаточно энергии, махнул бы на все рукою. Но Верочка не давала ему падать духом и постоянно поддерживала в нем бодрость… Она приучилась встречать каждую неудачу с ясным, почти веселым лицом. Она отказывала себе во всем необходимом, чтобы создать для мужа хотя и дешевый, но все-таки необходимый для занятого головной работой человека комфорт. Она бывала, по мере необходимости, его переписчицей, чертежницей, чтицей, репетиторшей и памятной книжкой.
Прошло минут пять тяжелого молчания, тоскливо нарушаемого хромым ходом будильника, давно знакомым и надоевшим: раз, два, три-три: два чистых удара, третий с хриплым перебоем. Алмазов сидел, не снимая пальто и шапки и отворотившись в сторону… Вера стояла в двух шагах от него так же молча, с страданием на красивом, нервном лице. Наконец она заговорила первая, с той осторожностью, с которой говорят только женщины у кровати близкого труднобольного человека…
Коля, ну как же твоя работа?.. Плохо?
Он передернул плечами и не отвечал.
Коля, забраковали твой план? Ты скажи, все равно ведь вместе обсудим.
Алмазов быстро повернулся к жене и заговорил горячо и раздраженно, как обыкновенно говорят, высказывая долго сдержанную обиду.
Ну да, ну да, забраковали, если уж тебе так хочется знать. Неужели сама не видишь? Все к черту пошло!.. Всю эту дрянь, - и он злобно ткнул ногой портфель с чертежами, - всю эту дрянь хоть в печку выбрасывай теперь! Вот тебе и академия! Через месяц опять в полк, да еще с позором, с треском. И это из-за какого-то поганого пятна… О, черт!
Какое пятно, Коля? Я ничего не понимаю.
Она села на ручку кресла и обвила рукой шею Алмазова. Он не сопротивлялся, но продолжал смотреть в угол с обиженным выражением.
Какое же пятно, Коля? - спросила она еще раз.
Ах, ну, обыкновенное пятно, зеленой краской. Ты ведь знаешь, я вчера до трех часов не ложился, нужно было окончить. План прекрасно вычерчен и иллюминован. Это все говорят. Ну, засиделся я вчера, устал, руки начали дрожать - и посадил пятно… Да еще густое такое пятно… жирное. Стал подчищать и еще больше размазал. Думал я, думал, что теперь из него сделать, да и решил кучу деревьев на том месте изобразить… Очень удачно вышло, и разобрать нельзя, что пятно было. Приношу нынче профессору. «Так, так, н-да. А откуда у вас здесь, поручик, кусты взялись?» Мне бы нужно было так и рассказать, как все было. Ну, может быть, засмеялся бы только… Впрочем, нет, не рассмеется, - аккуратный такой немец, педант. Я и говорю ему: «Здесь действительно кусты растут». А он говорит: «Нет, я эту местность знаю, как свои пять пальцев, и здесь кустов быть не может». Слово за слово, у нас с ним завязался крупный разговор. А тут еще много наших офицеров было. «Если вы так утверждаете, говорит, что на этой седловине есть кусты, то извольте завтра же ехать туда со мной верхом… Я вам докажу, что вы или небрежно работали, или счертили прямо с трехверстной карты…»
Но почему же он так уверенно говорит, что там нет кустов?
Ах, господи, почему? Какие ты, ей-богу, детские вопросы задаешь. Да потому, что он вот уже двадцать лет местность эту знает лучше, чем свою спальню. Самый безобразнейший педант, какие только есть на свете, да еще немец вдобавок… Ну и окажется в конце концов, что я лгу и в препирательство вступаю… Кроме того…
Во все время разговора он вытаскивал из стоявшей перед ним пепельницы горелые спички и ломал их на мелкие кусочки, а когда замолчал, то с озлоблением швырнул их на пол. Видно было, что этому сильному человеку хочется заплакать.
Муж и жена долго сидели в тяжелом раздумье, не произнося ни слова. Но вдруг Верочка энергичным движением вскочила с кресла.
Слушай, Коля, нам надо сию минуту ехать! Одевайся скорей.
Николай Евграфович весь сморщился, точно от невыносимой физической боли.
Ах, не говори, Вера, глупостей. Неужели ты думаешь, я поеду оправдываться и извиняться. Это значит над собой прямо приговор подписать. Не делай, пожалуйста, глупостей.
Нет, не глупости, - возразила Вера, топнув ногой. - Никто тебя не заставляет ехать с извинением… А просто, если там нет таких дурацких кустов, то их надо посадить сейчас же.
Посадить?.. Кусты?.. - вытаращил глаза Николай Евграфович.
Да, посадить. Если уж сказал раз неправду, - надо поправлять. Собирайся, дай мне шляпку… Кофточку… Не здесь ищешь, посмотри в шкапу… Зонтик!
Пока Алмазов, пробовавший было возражать, но не выслушанный, отыскивал шляпку и кофточку, Вера быстро выдвигала ящики столов и комодов, вытаскивала корзины и коробочки, раскрывала их и разбрасывала по полу.
Серьги… Ну, это пустяки… За них ничего не дадут… А вот это кольцо с солитером дорогое… Надо непременно выкупить… Жаль будет, если пропадет. Браслет… тоже дадут очень мало. Старинный и погнутый… Где твой серебряный портсигар, Коля?
Через пять минут все драгоценности были уложены в ридикюль. Вера, уже одетая, последний раз оглядывалась кругом, чтобы удостовериться: не забыто ли что-нибудь дома.
Едем, - сказала она, наконец, решительно.
Но куда же мы поедем? - пробовал протестовать Алмазов. - Сейчас темно станет, а до моего участка почти десять верст.
Глупости… Едем!
Раньше всего Алмазовы заехали в ломбард. Видно было, что оценщик так давно привык к ежедневным зрелищам человеческих несчастий, что они вовсе не трогали его. Он так методично и долго рассматривал привезенные вещи, что Верочка начинала уже выходить из себя. Особенно обидел он ее тем, что попробовал кольцо с брильянтом кислотой и, взвесив, оценил его в три рубля.
Да ведь это настоящий брильянт,-возмущалась Вера, - он стоит тридцать семь рублей, и то по случаю.
Оценщик с видом усталого равнодушия закрыл глаза.
Нам это все равно-с, сударыня. Мы камней вовсе не принимаем, - сказал он, бросая на чашечку весов следующую вещь, - мы оцениваем только металлы-с.
Зато старинный и погнутый браслет, совершенно неожиданно для Веры, был оценен очень дорого. В общем, однако, набралось около двадцати трех рублей. Этой суммы было более чем достаточно.
Когда Алмазовы приехали к садовнику, белая петербургская ночь уже разлилась по небу и в воздухе синим молоком. Садовник, чех, маленький старичок в золотых очках, только что садился со своей семьею за ужин. Он был очень изумлен и недоволен поздним появлением заказчиков и их необычной просьбой. Вероятно, он заподозрил какую-нибудь мистификацию и на Верочкины настойчивые просьбы отвечал очень сухо:
Извините. Но я ночью не могу посылать в такую даль рабочих. Если вам угодно будет завтра утром - то я к вашим услугам.
Тогда оставалось только одно средство: рассказать садовнику подробно всю историю с злополучным пятном, и Верочка так и сделала. Садовник слушал сначала недоверчиво, почти враждебно, но когда Вера дошла до того, как у нее возникла мысль посадить куст, он сделался внимательнее и несколько раз сочувственно улыбался.
Ну, делать нечего, - согласился садовник, когда Вера кончила рассказывать, - скажите, какие вам можно будет посадить кусты?
Однако изо всех пород, какие были у садовника, ни одна не оказывалась подходящей: волей-неволей пришлось остановиться на кустах сирени.
Напрасно Алмазов уговаривал жену отправиться домой. Она поехала вместе с мужем за город, все время, пока сажали кусты, горячо суетилась и мешала рабочим и только тогда согласилась ехать домой, когда удостоверилась, что дерн около кустов совершенно нельзя отличить от травы, покрывавшей всю седловинку.
На другой день Вера никак не могла усидеть дома и вышла встретить мужа на улицу. Она еще издали, по одной только живой и немного подпрыгивающей походке, узнала, что история с кустами кончилась благополучно… Действительно, Алмазов был весь в пыли и едва держался на ногах от усталости и голода, но лицо его сияло торжеством одержанной победы.
Хорошо! Прекрасно! - крикнул он еще за десять шагов в ответ на тревожное выражение женина лица. - Представь себе, приехали мы с ним к этим кустам. Уж глядел он на них, глядел, даже листочек сорвал и пожевал. «Что это за дерево?» - спрашивает. Я говорю: «Не знаю, ваше-ство». - «Березка, должно быть?» - говорит. Я отвечаю: «Должно быть, березка, ваше-ство». Тогда он повернулся ко мне и руку даже протянул. «Извините, говорит, меня, поручик. Должно быть, я стареть начинаю, коли забыл про эти кустики». Славный он, профессор, и умница такой. Право, мне жаль, что я его обманул. Один из лучших профессоров у нас. Знания - просто чудовищные. И какая быстрота и точность в оценке местности - удивительно!
Но Вере было мало того, что он рассказал. Она заставляла его еще и еще раз передавать ей в подробностях весь разговор с профессором. Она интересовалась самыми мельчайшими деталями: какое было выражение лица у профессора, каким тоном он говорил про свою старость, что чувствовал при этом сам Коля…
И они шли домой так, как будто бы, кроме них, никого на улице не было: держась за руки и беспрестанно смеясь. Прохожие с недоумением останавливались, чтобы еще раз взглянуть на эту странную парочку…
Николай Евграфович никогда с таким аппетитом не обедал, как в этот день… После обеда, когда Вера принесла Алмазову в кабинет стакан чаю, - муж и жена вдруг одновременно засмеялись и поглядели друг на друга.
Ты - чему? - спросила Вера.
А ты чему?
Нет, ты говори первый, а я потом.
Да так, глупости. Вспомнилась вся эта история с сиренью. А ты?
Я тоже, глупости, и тоже - про сирень. Я хотела сказать, что сирень теперь будет навсегда моим любимым цветком…
Александр Иванович Куприн
Куст сирени
Текст сверен с изданием: А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. М.: Худ. литература, 1970. С. 176 - 181 . Николай Евграфович Алмазов едва дождался, пока жена отворила ему двери, и, не снимая пальто, в фуражке прошел в свой кабинет. Жена, как только увидела его насупившееся лицо со сдвинутыми бровями и нервно закушенной нижней губой, в ту же минуту поняла, что произошло очень большое несчастие... Она молча пошла следом за мужем. В кабинете Алмазов простоял с минуту на одном месте, глядя куда-то в угол. Потом он выпустил из рук портфель, который упал на пол и раскрылся, а сам бросился в кресло, злобно хрустнув сложенными вместе пальцами... Алмазов, молодой небогатый офицер, слушал лекции в Академии генерального штаба и теперь только что вернулся оттуда. Он сегодня представлял профессору последнюю и самую трудную практическую работу - инструментальную съемку местности... До сих пор все экзамены сошли благополучно, и только одному богу да жене Алмазова было известно, каких страшных трудов они стоили... Начать с того, что самое поступление в академию казалось сначала невозможным. Два года подряд Алмазов торжественно проваливался и только на третий упорным трудом одолел все препятствия. Не будь жены, он, может быть, не найдя в себе достаточно энергии, махнул бы на все рукою. Но Верочка не давала ему падать духом и постоянно поддерживала в нем бодрость... Она приучилась встречать каждую неудачу с ясным, почти веселым лицом. Она отказывала себе во всем необходимом, чтобы создать для мужа хотя и дешевый, но все-таки необходимый для занятого головной работой человека комфорт. Она бывала, по мере необходимости, его переписчицей, чертежницей, чтицей, репетиторшей и памятной книжкой. Прошло минут пять тяжелого молчания, тоскливо нарушаемого хромым ходом будильника, давно знакомым и надоевшим: раз, два, три-три: два чистых удара, третий с хриплым перебоем. Алмазов сидел, не снимая пальто и шапки и отворотившись в сторону... Вера стояла в двух шагах от него также молча, с страданием на красивом, нервном лице. Наконец она заговорила первая, с той осторожностью, с которой говорят только женщины у кровати близкого труднобольного человека... - Коля, ну как же твоя работа?.. Плохо? Он передернул плечами и не отвечал. - Коля, забраковали твой план? Ты скажи, все равно ведь вместе обсудим. Алмазов быстро повернулся к жене и заговорил горячо и раздраженно, как обыкновенно говорят, высказывая долго сдержанную обиду. - Ну да, ну да, забраковали, если уж тебе так хочется знать. Неужели сама не видишь? Все к черту пошло!.. Всю эту дрянь, - и он злобно ткнул ногой портфель с чертежами, - всю эту дрянь хоть в печку выбрасывай теперь! Вот тебе и академия! Через месяц опять в полк, да еще с позором, с треском. И это из-за какого-то поганого пятна... О, черт! - Какое пятно, Коля? Я ничего не понимаю. Она села на ручку кресла и обвила рукой шею Алмазова. Он не сопротивлялся, но продолжал смотреть в угол с обиженным выражением. - Какое же пятно, Коля? - спросила она еще раз. - Ах, ну, обыкновенное пятно, зеленой краской. Ты ведь знаешь, я вчера до трех часов не ложился, нужно было окончить. План прекрасно вычерчен и иллюминован. Это все говорят. Ну, засиделся я вчера, устал, руки начали дрожать - и посадил пятно... Да еще густое такое пятно... жирное. Стал подчищать и еще больше размазал. Думал я, думал, что теперь из него сделать, да и решил кучу деревьев на том месте изобразить... Очень удачно вышло, и разобрать нельзя, что пятно было. Приношу нынче профессору. "Так, так, н-да. А откуда у вас здесь, поручик, кусты взялись?" Мне бы нужно было так и рассказать, как все было. Ну, может быть, засмеялся бы только... Впрочем, нет, не рассмеется, - аккуратный такой немец, педант. Я и говорю ему: "Здесь действительно кусты растут". А он говорит: "Нет, я эту местность знаю, как свои пять пальцев, и здесь кустов быть не может". Слово за слово, у нас с ним завязался крупный разговор. А тут еще много наших офицеров было. "Если вы так утверждаете, говорит, что на этой седловине есть кусты, то извольте завтра же ехать туда со мной верхом... Я вам докажу, что вы или небрежно работали, или счертили прямо с трехверстной карты..." - Но почему же он так уверенно говорит, что там нет кустов? - Ах, господи, почему? Какие ты, ей-богу, детские вопросы задаешь. Да потому, что он вот уже двадцать лет местность эту знает лучше, чем свою спальню. Самый безобразнейший педант, какие только есть на свете, да еще немец вдобавок... Ну и окажется в конце концов, что я лгу и в препирательство вступаю... Кроме того... Во все время разговора он вытаскивал из стоявшей перед ним пепельницы горелые спички и ломал их на мелкие кусочки, а когда замолчал, то с озлоблением швырнул их на пол. Видно было, что этому сильному человеку хочется заплакать. Муж и жена долго сидели в тяжелом раздумье, не произнося ни слова. Но вдруг Верочка энергичным движением вскочила с кресла. - Слушай, Коля, нам надо сию минуту ехать! Одевайся скорей. Николай Евграфович весь сморщился, точно от невыносимой физической боли. - Ах, не говори, Вера, глупостей. Неужели ты думаешь, я поеду оправдываться и извиняться. Это значит над собой прямо приговор подписать. Не делай, пожалуйста, глупостей. - Нет, не глупости, - возразила Вера, топнув ногой. - Никто тебя не заставляет ехать с извинением... А просто, если там нет таких дурацких кустов, то их надо посадить сейчас же. - Посадить?.. Кусты?.. - вытаращил глаза Николай Евграфович. - Да, посадить. Если уж сказал раз неправду, - надо поправлять. Собирайся, дай мне шляпку... Кофточку... Не здесь ищешь, посмотри в шкапу... Зонтик! Пока Алмазов, пробовавший было возражать, но невыслушанный, отыскивал шляпку и кофточку. Вера быстро выдвигала ящики столов и комодов, вытаскивала корзины и коробочки, раскрывала их и разбрасывала по полу. - Серьги... Ну, это пустяки... За них ничего не дадут... А вот это кольцо с солитером дорогое... Надо непременно выкупить... Жаль будет, если пропадет. Браслет... тоже дадут очень мало. Старинный и погнутый... Где твой серебряный портсигар, Коля? Через пять минут все драгоценности были уложены в ридикюль. Вера, уже одетая, последний раз оглядывалась кругом, чтобы удостовериться, не забыто ли что-нибудь дома. - Едем, - сказала она наконец решительно. - Но куда же мы поедем? - пробовал протестовать Алмазов. - Сейчас темно станет, а до моего участка почти десять верст. - Глупости... Едем! Раньше всего Алмазовы заехали в ломбард. Видно было, что оценщик так давно привык к ежедневным зрелищам человеческих несчастий, что они вовсе не трогали его. Он так методично и долго рассматривал привезенные вещи, что Верочка начинала уже выходить из себя. Особенно обидел он ее тем, что попробовал кольцо с брильянтом кислотой и, взвесив, оценил его в три рубля. - Да ведь это настоящий брильянт, - возмущалась Вера, - он стоит тридцать семь рублей, и то по случаю. Оценщик с видом усталого равнодушия закрыл глаза. - Нам это все равно-с, сударыня. Мы камней вовсе не принимаем, - сказал он, бросая на чашечку весов следующую вещь, - мы оцениваем только металлы-с. Зато старинный и погнутый браслет, совершенно неожиданно для Веры, был оценен очень дорого. В общем, однако, набралось около двадцати трех рублей. Этой суммы было более чем достаточно. Когда Алмазовы приехали к садовнику, белая петербургская ночь уже разлилась по небу и в воздухе синим молоком. Садовник, чех, маленький старичок в золотых очках, только что садился со своей семьею за ужин. Он был очень изумлен и недоволен поздним появлением заказчиков и их необычной просьбой. Вероятно, он заподозрил какую-нибудь мистификацию и на Верочкины настойчивые просьбы отвечал очень сухо: - Извините. Но я ночью не могу посылать в такую даль рабочих. Если вам угодно будет завтра утром - то я к вашим услугам. Тогда оставалось только одно средство: рассказать садовнику подробно всю историю с злополучным пятном, и Верочка так и сделала. Садовник слушал сначала недоверчиво, почти враждебно, но когда Вера дошла до того, как у нее возникла мысль посадить куст, он сделался внимательнее и несколько раз сочувственно улыбался. - Ну, делать нечего, - согласился садовник, когда Вера кончила рассказывать, - скажите, какие вам можно будет посадить кусты? Однако из всех пород, какие были у садовника, ни одна не оказывалась подходящей: волей-неволей пришлось остановиться на кустах сирени. Напрасно Алмазов уговаривал жену отправиться домой. Она поехала вместе с мужем за город, все время, пока сажали кусты, горячо суетилась и мешала рабочим и только тогда согласилась ехать домой, когда удостоверилась, что дерн около кустов совершенно нельзя отличить от травы, покрывавшей всю седловинку. На другой день Вера никак не могла усидеть дома и вышла встретить мужа на улицу. Она еще издали, по одной только живой и немного подпрыгивающей походке, узнала, что, история с кустами кончилась благополучно... Действительно, Алмазов был весь в пыли и едва держался на ногах от усталости, и голода, но лицо его сияло торжеством одержанной победы. - Хорошо! Прекрасно! - крикнул он еще за десять шагов в ответ на тревожное выражение женина лица. - Представь себе, приехали мы с ним к этим кустам. Уж глядел он на них, глядел, даже листочек сорвал и пожевал. "Что это за дерево?" - спрашивает. Я говорю: "Не знаю, ваше-ство". - "Березка, должно быть?" - говорит. Я отвечаю: "Должно быть, березка, ваше-ство". Тогда он повернулся ко мне и руку даже протянул. "Извините, говорит, меня, поручик. Должно быть, я стареть начинаю, коли забыл про эти кустики". Славный он, профессор, и умница такой. Право, мне жаль, что я его обманул. Один из лучших профессоров у нас. Знания - просто чудовищные. И какая быстрота и точность в оценке местности - удивительно! Но Вере было мало того, что он рассказал. Она заставляла его еще и еще раз передавать ей в подробностях весь разговор с профессором. Она интересовалась самыми мельчайшими деталями: какое было выражение лица у профессора, каким тоном он говорил про свою старость, что чувствовал при этом сам Коля... И они шли домой так, как будто бы, кроме них, никого на улице не было: держась за руки и беспрестанно смеясь. Прохожие с недоумением останавливались, чтобы еще раз взглянуть на эту странную парочку... Николай Евграфович никогда с таким аппетитом не обедал, как в этот день... После обеда, когда Вера принесла Алмазову в кабинет стакан чаю, - муж и жена вдруг одновременно засмеялись и поглядели друг на друга. - Ты - чему? - спросила Вера. - А ты чему? - Нет, ты говори первый, а я потом. - Да так, глупости. Вспомнилась вся эта история с сиренью. А ты? - Я тоже глупости, и тоже - про сирень. Я хотела сказать, что сирень теперь будет навсегда моим любимым цветком... <1894>