Рассказ бунина антоновские яблоки читать. Антоновские яблоки бунина

Ранняя погожая осень. Прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтание дроздов на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушки яблок. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу. Всюду сильно пахнет яблоками, тут - особенно. Около шалаша вырыта земляная печка. В полдень в ней варится великолепный кулеш с салом, вечером греется самовар, и по саду, между деревьями, расстилается длинной полосой голубоватый дым. В праздничные дни здесь - целая ярмарка. Толпятся бойкие девки-однодворки, приходят «барские», суетится молодая старостиха, беременная, с широким сонным лицом и важная, как холмогорская корова, тут и босые мальчишки в белых замашных рубашках и коротеньких порточках, они идут по двое, по трое, опасливо косясь на овчарку, привязанную к яблоне. Покупателей много, торговля идет бойко и чахоточный мещанин - весел.

К ночи становится холодно и росисто. Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой. Темнеет. И вот еще запах: в саду костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых веток. В темноте, в глубине сада - сказочная картина: в уголке сада багровое пламя, окруженное мраком, вокруг двигаются черные силуэты, гигантские тени от них ходят по яблоням.

Поздней ночью, когда погаснут огни, шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша.

Это вы, барчук? - тихо окликнет кто-то из темноты.

Долго прислушиваемся и различаем дрожь в земле. Дрожь переходит в шум, растет, и вот, как будто уже за самым садом, ускоренно выбивают шумный такт колеса: громыхая и стуча, несется поезд… ближе, ближе, все громче и сердитее… И вдруг начинает стихать, глохнуть, точно уходя в землю…

А черное небо чертят огнистыми полосками падающие звезды. Долго глядишь в его темно-синюю глубину, переполненную созвездьями, пока не поплывет земля под ногами. Тогда встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому… Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!
II

На ранней заре, когда еще кричат петухи и по-черному дымятся избы, распахнешь, бывало, окно в прохладный сад, наполненный лило-ватым туманом, сквозь который ярко блестит утреннее солнце* и не утерпишь - велишь поскорее заседлывать лошадь, а сам побежишь умываться на пруд - и на охоту. Осень - пора престольных праздников, и народ в это время прибран, доволен, вид деревни совсем не тот, что в другую пору. Если же год урожайный, так в деревне совсем и не плохо. К тому же наши Выселки спокон веку, еще со времен дедушки, славились «богатством». Дворы в Выселках кирпичные, строенные еще дедами. У богатых мужиков избы были в две-три связи, потому что делиться еще не было моды. В таких семьях водили пчел, гордились жеребцом и усадьбы держали в порядке. Склад средней дворянской жизни еще и на моей памяти, - очень недавно, - имел много общего со складом богатой мужицкой жизни по своей домовитости и сельскому благополучию. Такова, например, была усадьба тетки Анны Герасимовны.

Крепостного права я не знал и не видел, но, помню, у тетки чувствовал его. Из длинной почерневшей людской выглядывают последние могикане дворового сословия -какие-то ветхие старики и старухи, дряхлый повар в отставке, похожий на Дон-Кихота. Все они подтягиваются и низко-низко кланяются, когда въезжаешь во двор. Сад у тетки славился своею запущенностью, соловьями и яблоками, а дом - крышей. Мне его передний фасад представлялся всегда живым: точно старое лицо глядит из-под огромной шапки впадинами глаз,- окнами с перламутровыми от дождя и солнца стеклами. И уютно чувствовал себя гость в этом гнезде под бирюзовым осенним небом! Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах. Всюду тишина и чистота. И вот слышится покашливание: выходит тетка. Выйдет она важно, но приветлива, и сейчас же под бесконечные разговоры про старину начинают появляться угощения: сперва яблоки, а потом удивительный обед. Окна в сад подняты, и оттуда веет прохладой…

III За последние годы одно поддерживало угасающий дух помещиков - охота. Прежде такие усадьбы, как у Анны Герасимовны, были не редкость. Некоторые из усадеб еще сохранились, но в них нет уже жизни… Нет троек, нет верховых, нет гончих и борзых собак, нет дворни и нет самого обладателя всего этого - помещика-охотника, вроде моего покойного шурина Арсения Семеныча.

С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи.

Из такой трепки сад выходил почти обнаженным, каким-то притихшим, смирившимся… Но зато как красив он был, когда наступала ясная погода. Прощальный праздник осени! Черный сад будет сквозить на холодном бирюзовом небе и покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном свете. А поля уже резко чернеют пашнями и ярко зеленеют озимыми… Пора на охоту!

Собирается много народу. А на дворе трубит рог и завывают собаки. Я сейчас еще помню, как жадно и емко дышала молодая грудь холодом ясного и сырого дня под вечер. Едешь на злом и сильном «киргизе», крепко сдерживая его поводьями. Тявкнула где-то вдалеке собака, ей страстно ответила другая - и вдруг лес загремел от бурного лая и крика. Крепко грянул среди этого гама выстрел - и все «заварилось» и покатилось куда-то вдаль. Погоня. Только деревья мелькают перед глазами да лепит в лицо грязь из-под копыт лошади. Выскочишь из лесу, увидишь зверя, кинешься ему наперерез, пока не скроется из глаз стая вместе с бешеным лаем и стоном. Тогда, весь мокрый и дрожащий от напряжения, осадишь лошадь и жадно глотаешь ледяную сырость лесной долины. Вдали замирают крики и лай собак, а вокруг тебя мертвая тишина. Крепко пахнет из оврагов грибной сыростью, перегнившими листьями и мокрой древесной корою. Пора на ночевку.

Случалось, что у гостеприимного соседа охота жила по нескольку дней. На ранней утренней заре, по ледяному ветру и первому зазимку, уезжали в леса и в поле, а к сумеркам опять возвращались, все в грязи. И начиналась попойка. После водки и еды чувствуешь такую сладкую усталость, такую негу молодого сна, что как через воду слышишь говор.

Когда случалось проспать охоту, отдых был особенно приятен. Во всем доме - тишина. Впереди - целый день покоя в безмолвной уже по-зимнему усадьбе. Не спеша оденешься, побродишь по саду, найдешь в мокрой листве случайно забытое холодное и мокрое яблоко, и почему-то покажется оно необыкновенно вкусным. Потом примешься за книги… А вот журналы с именами Жуковского, Батюшкова, лицеиста Пушкина. И с грустью вспомнишь бабушку, ее полонезы на клавикордах, чтение из «Евгения Онегина». И старинная мечтательная жизнь встанет перед тобой. Хорошие девушки и женщины жили когда-то в дворянских усадьбах!
IV

Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства.

Я вижу себя снова в деревне. Целый день я с ружьем скитаюсь по пустым равнинам. Дни стоят синеватые, пасмурные. Голодный и прозябший, возвращаюсь я в усадьбу, и на душе становится так тепло и отрадно, когда замелькают огоньки Выселок и потянет из усадьбы дымом. Помню, у нас любили в доме в эту пору «сумерничать», не зажигать огня и вести в полутемноте беседы.

Зазимок, первый снег! Наступает зима. И вот опять, как в прежние времена, съезжаются мелкопоместные друг к другу, пьют на последние деньги, по целым дням пропадают в снежных полях. А вечером на каком-нибудь глухом хуторе далеко светятся в ночи окна флигеля… Плавают клубы дыма, настраивается гитара.

И. А. Бунин, «Антоновские яблоки» (краткое содержание следует далее) - это картинка-воспоминание, в которой сочные осенние яблоки становятся главным действующим лицом, потому что без их удушающего аромата не было бы и самого автора. Почему? Звуки, запахи, случайные картинки, яркие образы… Казалось бы, что через всю жизнь их проносятся тысячи, миллионы. Что-то хранится долго в памяти и постепенно забывается. Что-то проходит без следа, стирается, как будто этого никогда и не было. А что-то остается с нами навсегда. Оно непонятным образом просачивается сквозь толщу нашего сознания, проникает вглубь и становится неотъемлемой частью нас самих.

Краткое содержание «Антоновские яблоки», Бунин И. А.

Ранняя погожая осень. Казалось, еще вчера был август с его нередкими теплыми дождями. Крестьяне радовались, потому что, когда на Лаврентия дождик моросит, осень и зима будут хорошими. Но время идет, и вот уже на полях появилось много паутины. Золотые сады поредели, ссохлись. Воздух чист, прозрачен, как будто его совсем нет, и вместе с тем наполнен «доверху» запахами опавшей листвы, меда и антоновских яблок… Так начинает свой рассказ Иван Бунин.

«Антоновские яблоки»: воспоминание первое.

Деревня Выселки, имение родной тетки автора, где он любил бывать и провел свои лучшие годы. Гомон и скрип телег в саду: идет сбор урожая осенних яблок. Мещане-садовники набрали мужиков, чтобы насыпать яблоки и отправить их в город. Работа кипит, хоть и ночь на дворе. Слышится осторожный скрип длинного обоза, в темноте то там, то здесь раздается сочный треск - это мужик ест яблоки одно за другим. И никто его не останавливает, наоборот, хозяева поощряют этот неуемный аппетит: «Вали, ешь досыта, - делать нечего!» Поредевший сад открывает дорогу к большому шалашу - настоящий дом со своим хозяйством. Всюду неимоверно пахнет яблоками, но в этом месте - особенно. Днем возле шалаша собирается народ, и идет бойкая торговля. Кого здесь только нет: и девки-однодворки в пахнущих краской сарафанах, и "барские" в красивых и грубых костюмах, и молодая беременная старостиха, мальчишки в белых рубашках... К вечеру суета и шум стихают. Холодно и росисто. Багровое пламя в саду, душистый дым, трещат вишневые сучья... «Как все-таки хорошо жить на свете!»

И. А. Бунин, «Антоновские яблоки» (краткое содержание читайте далее): воспоминание второе.

Тот год в деревне Выселки был урожайным. Как говорилось, если антоновка уродилась, значит, и хлеба будет много, и деревенские дела будут хороши. Так и жили, от урожая к урожаю, хотя нельзя сказать, что крестьяне бедствовали, наоборот, Выселки считались богатым краем. Старики и старухи жили долго, что являлось первым признаком благополучия: и Панкрату будет уже лет сто, да и Агафье восемьдесят три года стукнуло. Под стать старикам были и дома в деревне: большие, кирпичные, два-три под одной крышей, потому что не принято было жить раздельно. Держали пчел, гордились жеребцами, за железными дверями хранились новые полушубки, холсты, прялки, сбруя. Вспоминается и имение тетки Анны Герасимовны, которое стояло от Выселок в верстах двенадцати. Посреди двора был её дом, вокруг липы, а дальше знаменитый яблоневый сад с соловьями и горлинками. Бывало, переступишь порог, и прежде прочих запахов чувствуется аромат антоновских яблок. Везде чистота и порядок. Минута, другая, доносится покашливание: выходит Анна Герасимовна, и сейчас же под бесконечные суды да пересуды про старину и наследство появляются угощения. Сперва яблоки антоновские. А потом восхитительный обед: вареная ветчина, розовая с горошком, маринады, индюшка, фаршированная курица и крепкий сладкий квас.

И. А. Бунин, «Антоновские яблоки» (краткое содержание): воспоминание третье.

Конец сентября. Погода портится. Все чаще идут дожди. Стоишь вот так у окна. На улице пустынно и скучно. Ветер не унимается. Начинает сеять дождь. Вначале тихо, потом сильнее, сильнее и превращается в густой ливень со свинцовой темнотой и бурей. Наступает тревожная ночь. Наутро после такого боя яблоневый сад почти совсем обнажённый. Кругом мокрые листья. Сохранившаяся листва, уже притихшая и смирившаяся, так и будет мотаться на деревьях до первых морозов. Ну что ж, пора на охоту! Обычно к этому времени все собирались в усадьбе Арсения Семеныча: сытные обеды, водка, раскрасневшиеся обветренные лица, оживленные разговоры о предстоящей охоте. Выходили во двор, а там уже трубит рог, и завывает на разные голоса шумная ватага собак. Случалось - проспишь, пропустишь охоту, но отдых при этом был не менее приятным. Долго лежишь в постели. Вокруг тишина, которую нарушает лишь треск дров в печи. Не спеша одеваешься, выходишь в мокрый сад, где обязательно найдешь случайно оброненное холодное, мокрое антоновское яблоко. Странно, но оно кажется необычайно сладким и вкусным, совершенно не таким, как другие. Позднее принимаешься за книги.

Воспоминание четвертое.

Выселки опустели. Умерла Анна Герасимовна, Арсений Семеныч застрелился, нет уж и тех деревенских стариков. Аромат антоновских яблок постепенно исчезает из некогда зажиточных помещичьих усадеб. Но хороша и эта бедная мелкопоместная жизнь. Глубокой осенью в доме любили при наступлении сумерек не зажигать огня и вести тихие задушевные беседы в полутемноте. На улице шуршат под сапогами почерневшие от мороза листья. Скоро зима, и значит, как в прежние времена, съедутся мелкопоместные друг к другу, будут пить на последние деньги и целыми днями пропадать на охоте на заснеженных полях, а вечером петь под гитару.

Антоновские яблоки - первое звено в бесконечной цепи воспоминаний. За ним неизменно всплывают другие картинки, которые, в свою очередь, поднимают на поверхность давно забытые чувства и эмоции, счастливые, нежные, иногда грустные, а порой и мучительные. Сочным ароматом антоновских яблок буквально пропитано всё вокруг. Но это в начале осени, в период рассвета и благополучия в деревне. Потом их запах постепенно улетучивается, наступает глубокая осень, беднеет деревня. Но жизнь продолжается, и, может быть, этот запах скоро вновь будет чувствоваться прежде прочих. Кто знает?

Впечатления от посещения Буниным имения своего брата легли в основу и стали главным мотивом рассказа. Произведение заслуженно считается вершиной стиля писателя. Рассказ неоднократно перерабатывался, синтаксические периоды сокращались, убирались некоторые подробности, характеризующие уходящий в прошлое дворянско-усадебный мир, оттачивались фразы и пр. Рассказ открывается описанием ранней погожей осени. “Помню раннее, свежее, тихое утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег... И прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтанье дроздов на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушка яблок”. Автор с нескрываемым восхищением описывает осень в деревне” давая не только пейзажные” но и портретные зарисовки (старики-долгожители, белые” как луни” признак богатой деревни; богатые мужики” строившие огромные избы для больших семей и проч.). Писатель сравнивает склад дворянской жизни со складом богатой мужицкой жизни на примере усадьбы своей тетки - у нее в доме еще чувствовалось крепостное право а том” как мужики снимали шапки перед господами. Следует описание интерьера усадьбы” насыщенное деталями - синие и лиловые стекла в окнах” старая мебель красного дерева с инкрустациями, зеркала в узких и витых золотых рамах” “Угасающий дух помещиков” поддерживает только охота. Автор вспоминает “обряд” охоты в доме своего шурина Арсения Семеновича” особенно приятный отдых, когда “случалось проспать охоту” - тишина в доме” чтение старых книг в толстых кожаных переплетах” воспоминания о девушках в Дворянских усадьбах (“аристократически красивые головки в старинных прическах кротко и женственно опускают свои длинные ресницы на печальные и нежные глаза...”). Сокрушаясь о том” что дворянские усадьбы умирают” рассказчик удивляется” насколько быстро проходит этот процесс: “Эти дни были так недавно” а меж тем мне кажется” что с тех пор прошло чуть не целое столетие... Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства. Но хороша и эта нищенская мелкопоместная жизнь!” Писатель любуется образом жизни “мелкопоместного” его распорядком дня, привычками, грустными” “безнадежными” песнями.

Повествователь - «я» писателя, во многом сходное с лирическим героем в поэзии/Бунина. «Антоновские яблоки» - символ уходящей в прошлое России, подобный чеховскому «Вишневому саду»: «Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести». У Бунина незначительная, казалось бы, деталь - запах антоновских яблок - будит вереницу воспоминаний о детстве. Герой снова чувствует себя мальчиком, думающим «как хорошо жить на свете!».

Во второй главке, начинающейся поверьем «Ядреная антоновка - к веселому году», Бунин воссоздает уходящую атмосферу барской усадьбы своей тетки Анны Герасимовны. «Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах...»

Тема антоновских яблок и опустевших осенью садов сменяется в третьей главке другой - охотой, которая одна «поддерживала угасающий дух помещиков». Бунин подробно воссоздает жизнь в усадьбе Арсения Семеныча, прототипом которого был один из родственников писателя. Дается почти сказочный портрет дяди: «Он высок ростом, худощав, но широкоплеч и строен, а лицом - красавец цыган. Глаза у него блестят дико, он очень ловок, в шелковой малиновой рубахе, бархатных шароварах и длинных сапогах». Опоздав на охоту, П. остается в старом барском доме. Он перебирает старые, дедовские книги, «журналы с именами Жуковского, Батюшкова, лицеиста Пушкина», смотрит на портреты. «И старинная мечтательная жизнь встанет перед тобою», - размышляет П. Это развернутое поэтическое описание одного дня в деревне напоминает пушкинское стихотворение «Зима. Что делать нам в деревне. Я встречаю...». Однако эта «мечтательная жизнь» уходит в прошлое. В начале заключительной, четвертой, главки он пишет: «Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие. Перемерли старики в Выселках, умерла Анна

Герасимовна, застрелился Арсений Семеныч... Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства». Далее он заявляет, что «хороша и эта мелкопоместная жизнь», и описывает ее. Но запаха антоновских яблок в конце рассказа уже нет.

Бунин Иван Алексеевич

Антоновские яблоки

Иван Алексеевич Бунин

Антоновские яблоки

Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками, как будто нарочно выпадавшими для сева, с дождиками в самую пору, в середине месяца, около праздника св. Лаврентия. А "осень и зима хороши живут, коли на Лаврентия вода тиха и дождик". Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак: "Много тенетника на бабье лето -- осень ядреная"... Помню раннее, свежее, тихое утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и -- запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег. Это тархане, мещане-садовники, наняли мужиков и насыпают яблоки, чтобы в ночь отправлять их в город, -- непременно в ночь, когда так славно лежать на возу, смотреть в звездное небо, чувствовать запах дегтя в свежем воздухе и слушать, как осторожно поскрипывает в темноте длинный обоз по большой дороге. Мужик, насыпающий яблоки, ест их сочным треском одно за одним, но уж таково заведение -- никогда мещанин не оборвет его, а еще скажет:

Вали, ешь досыта, -- делать нечего! На сливанье все мед пьют.

И прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтанье дроздов на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушки яблок. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу, усыпанная соломой, и самый шалаш, около которого мещане обзавелись за лето целым хозяйством. Всюду сильно пахнет яблоками, тут -- особенно. В шалаше устроены постели, стоит одноствольное ружье, позеленевший самовар, в уголке -- посуда. Около шалаша валяются рогожи, ящики, всякие истрепанные пожитки, вырыта земляная печка. В полдень на ней варится великолепный кулеш с салом, вечером греется самовар, и по саду, между деревьями, расстилается длинной полосой голубоватый дым. В праздничные же дни коло шалаша - целая ярмарка, и за деревьями поминутно мелькают красные уборы. Толпятся бойкие девки-однодворки в сарафанах, сильно пахнущих краской, приходят "барские" в своих красивых и грубых, дикарских костюмах, молодая старостиха, беременная, с широким сонным лицом и важная, как холмогорская корова. На голове ее "рога", -- косы положены по бокам макушки и покрыты несколькими платками, так что голова кажется огромной; ноги, в полусапожках с подковками, стоят тупо и крепко; безрукавка -- плисовая, занавеска длинная, а понева -черно-лиловая с полосами кирпичного цвета и обложенная на подоле широким золотым "прозументом"...

Хозяйственная бабочка! -- говорит о ней мещанин, покачивая головою. -- Переводятся теперь и такие...

А мальчишки в белых замашных рубашках и коротеньких порточках, с белыми раскрытыми головами, все подходят. Идут по двое, по трое, мелко перебирая босыми ножками, и косятся на лохматую овчарку, привязанную к яблоне. Покупает, конечно, один, ибо и покупки-то всего на копейку или на яйцо, но покупателей много, торговля идет бойко, и чахоточный мещанин в длинном сюртуке и рыжих сапогах -- весел. Вместе с братом, картавым, шустрым полуидиотом, который живет у него "из милости", он торгует с шуточками, прибаутками и даже иногда "тронет" на тульской гармонике. И до вечера в саду толпится народ, слышится около шалаша смех и говор, а иногда и топот пляски...

К ночи в погоду становится очень холодно и росисто. Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину мимо садового вала. Голоса на деревне или скрип ворот раздаются по студеной заре необыкновенно ясно. Темнеет. И вот еще запах: в саду -- костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. В темноте, в глубине сада -сказочная картина: точно в уголке ада, пылает около шалаша багровое пламя, окруженное мраком, и чьи-то черные, точно вырезанные из черного дерева силуэты двигаются вокруг костра, меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги -- два черных столба. И вдруг все это скользнет с яблони -- и тень упадет по всей аллее, от шалаша до самой калитки...

Поздней ночью, когда на деревне погаснут огни, когда в небе уже высоко блещет бриллиантовое созвездие Стожар, еще раз пробежишь в сад.

Шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на полянке немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь.

Это вы, барчук? -- тихо окликает кто-то из темноты.

Я. А вы не спите еще, Николай?

Нам нельзя-с спать. А, должно, уж поздно? Вон, кажись, пассажирский поезд идет...

Долго прислушиваемся и различаем дрожь в земле, дрожь переходит в шум, растет, и вот, как будто уже за самым садом, ускоренно выбивают шумный такт колеса: громыхая и стуча, несется поезд... ближе, ближе, все громче и сердитее... И вдруг начинает стихать, глохнуть, точно уходя в землю...

А где у вас ружье, Николай?

А вот возле ящика-с.

Вскинешь кверху тяжелую, как лом, одностволку и с маху выстрелишь. Багровое пламя с оглушительным треском блеснет к небу, ослепит на миг и погасит звезды, а бодрое эхо кольцом грянет и раскатится по горизонту, далеко-далеко замирая в чистом и чутком воздухе.

Ух, здорово! -- скажет мещанин. -- Потращайте, потращайте, барчук, а то просто беда! Опять всю дулю на валу отрясли...

А черное небо чертят огнистыми полосками падающие звезды. Долго глядишь в его темно-синюю глубину, переполненную созвездиями, пока не поплывет земля под ногами. Тогда встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому... Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!

"Ядреная антоновка -- к веселому году". Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит" и хлеб уродился... Вспоминается мне урожайный год.

Великий писатель Иван Алексеевича Бунин свое произведение «Антоновские яблоки» написал быстро, всего лишь за несколько месяцев. Но работа над рассказом не была им закончена, потому что он снова и снова обращался к своему рассказу, изменяя текст. Каждое издание этого рассказа было уже с измененным и редактированным текстом. И это легко моно было объяснить тем, что впечатления писателя были настолько живы и глубоки, что он хотел все это показать и своему читателю.

Но такой рассказ, как «Антоновские яблоки », где нет развития сюжета, а основу содержания составляют впечатления и воспоминания Бунина, для анализа является сложным. Сложно поймать эмоции человека, который живет прошлым. Но Ивану Алексеевичу удается точно передавать звуки и краски, показывая свое необычное литературное мастерство. Читая рассказ «Антоновские яблоки» можно понять, какие чувства и эмоции испытывал писатель. Это и боль, и печаль о том, что все это осталось позади, а также радость и нежность к укладам старины глубокой.

Бунин использует яркие краски описание цветов, например, черно-лиловая, сиво-железное. Настолько глубоки описания Бунина, что он даже замечает, как падает тень от многих предметов. Например, от пламени в саду вечером он видит черные силуэты, которые сравнивает с гигантами. Кстати, метафор в тексте огромное количество. Стоит обратить внимание на сарафаны, которые девушки надевают на ярмарки: «сарафаны, пахнущие краской». Даже запах краски Бунина не вызывает раздражение, а это еще одно воспоминание. А какие слова он подбирает, когда передает свои ощущения от воды! Она у писателя непросто холодная или прозрачная, но Иван Алексеевич использует такое ее описание: ледяная, тяжелая.

То, что происходит в душе рассказчика, насколько сильны и глубоки его переживания, можно понять, если проанализировать те детали в произведении «Антоновские яблоки», где он дает подробное их описание. Есть в рассказе и главный герой – барчук, но его история для читателя так и не раскрывается.

В самом начале своего произведения писатель использует одно из средств художественной выразительности речи. Градация заключается в том, что автор очень часто повторяет слово «помню», что позволяет создать ощущение того, как бережно относится писатель к своим воспоминаниям и боится что-то забыть.

Вторая глава несет в себе не только описание чудесной осени, которая обычно в деревнях загадочная и даже сказочная. Но в произведении повествуется о старухах, которые доживали свой век и готовились к тому, чтобы принять смерть. Для этого они надевали саван, который был чудесно расписан и накрахмален так, что точно камнем стоял на теле старух. Вспоминал писатель и то, что, приготовившись к смерти, такие старухи затаскивали во двор и могильные камни, которые теперь стояли в ожидании кончины своей хозяйки.

Переносят воспоминания писателя читателя во второй части и в другое имение, которое принадлежало двоюродной тетке Ивана Алексеевича. Анна Герасимовна жила сама, поэтому всегда была рада посещением ее старинной усадьбы. Дорога в это имение до сих пор всплывает перед глазами рассказчика: сочное и просторное небо голубого цвета, укатанная и наезженная дорога кажется писателю самой дорогой и такой родной. Описание и дороги, и самого имения у Бунина вызывает огромное чувство сожаления о том, что все это ушло в далекое прошлое.

Грустно и печально читается описание телеграфных столбов, которые встречались рассказчику на пути к тетке. Они были словно серебряные струны, а птицы, сидящие на них, казались писателю нотными знаками. Но и здесь, в имении тетки, рассказчику опять запоминается запах антоновских яблок.

Третья часть переносит читателя уже в глубокую осень, когда после дождей, холодных и продолжительных, наконец-то начинает выглядывать солнышко. И опять усадьба другого помещика – Арсения Семеновича, который был большим любителем охоты. И опять прослеживается грусть и сожаление автора о том, что теперь уже угас дух помещика, который чтил и свои корни, и всю русскую культуру. Но теперь тот, прежний быт утерян, и нельзя теперь вернуть прежний дворянский быт на Руси.

В четвертой главе рассказа «Антоновские яблоки» Бунин подводит итог, говоря, что не больше того запаха детства, который был связан с жизнью и бытом поместного дворянства, исчез запах антоновских яблок. И невозможно больше увидеть ни тех стариков, ни славных помещиков, ни те славные времена. И последние строки рассказа «Белым снегом путь-дорогу заметал» подводят читателя к тому, что не уже невозможно вернуть прежнюю Россию, ее прежнюю жизнь.

Рассказ «Антоновские яблоки» - это своего рода ода, восторженная, но грустная и печальная, проникнутая любовью, которая посвящена русской природе, жизни в деревни и тому патриархальному укладу жизни, который был на Руси. Рассказ по объему небольшой, но зато в нем передается довольно многое. Бунину приятны воспоминания того времени, они наполнены духовностью и поэтичностью.

«Антоновские яблоки» - это гимн Бунина своей Родине, которая хоть и осталась в прошлом, вдалеке от него, но все-таки навсегда осталось в памяти Ивана Алексеевича, и было для него как самое лучшее и чистое время, время его духовного развития.