Село тригорское музей заповедник. Музей-усадьба "тригорское"
Не сильно усадебная форма дома объясняется тем, что изначально это было здание полотняной фабрики. Владелица Тригорского, П. А. Осипова, в 1820-х гг. перебралась сюда на время ремонта старого дома, да так и осталась здесь жить насовсем.
1.
В доме были передняя, гостиная, столовая, библиотека, комнаты П. А. Осиповой, Алексея Вульфа, старших дочерей, детская, классная комната, запасная комната для гостей, кухня, буфетная, кладовая. Обстановка комнат была намного богаче, чем в Михайловском.
2.
Тригорское известно с XVIII века, как часть Егорьевской губы, пожалованной в 1762 году Екатериной II шлиссельбургскому коменданту М. Д. Вындомскому. В 1813 году хозяйкой Тригорского становится его дочь, статская советница Прасковья Александровна Осипова-Вульф. Здесь она жила вместе с мужем И. С. Осиповым и с 8 детьми. У Прасковьи Александровны бывали ее племянницы Анна Ивановна Вульф и Анна Петровна Керн, неоднократно посещал А. С. Пушкин.
3. Схема усадьбы
В 1918 году господский дом на радостях был сожжен местными крестьянами. Нынешнее здание было восстановлено в 1962 году на старом фундаменте. Использовались сохранившиеся изображения, описания и планы. Внутреннее наполнение также не оригинальное, но это вещи, характерные для усадебного дома начала XIX века.
4. Схема всего музея-заповедника
5. Сам виновник музея
Парк Тригорского был разбит М. Д. Вындомским, первым владельцем имения, и является образцом русского садово-паркового искусства XVIII века.
6.
7.
8. Флора прудов
9.
10. И их фауна
11. Вид на реку Сороть
12. Т.н. “Скамья Онегина”
13. Банька (восстановлена в 1978г)
14. Интерьер баньки
15. «Дуб уединенный»
16. Ель пушкинских времен
17. Солнечные часы
18. Папоротник
19. Цветочки
20.
21. Грибочки
23. 
24.
25. Яблоневый сад
Рядом с усадьбой, на соседнем холме, находится городище Воронич
.
Город Воронич, остатком укреплений которого является городище, был псковским пригородом XIV-XVI вв. Являлся частью цепи приграничных укреплений, защищавшей г. Псков с юго-запада. В XV столетии насчитывал более четырёх сотен домов. Город достиг расцвета к XVI веку.
В 1581 году город был полностью разрушен во время Ливонской войны войсками польского короля Стефана Батория и после уже не восстанавливался.
К XXI веку городище представляет собой холм с крутыми склонами и подковообразной вершиной, на которой находятся остатки крепостного вала, и восстановленная в 2007 году церковь Св. Георгия. Рядом с церковью похоронен основатель музея-усадьбы и ее директор Семен Гейченко.
26.
На городище Воронич находится родовое кладбище хозяев Тригорского, где у восточной алтарной стены церкви св. Георгия погребены А. М. Вындомский, А. Н. Вульф. Рядом под мраморной могильной плитой покоится прах мужа П. А. Осиповой И. С. Осипова. Около него под такою же плитой похоронена сама хозяйка Тригорского Прасковья Александровна Осипова.
27. Старое кладбище
Последнее место, где мы побывали – это Святогорский Свято-Успенский монастырь
в Пушкинских горах (бывших Святых).
Основан в 1569 году по приказу царя Ивана Грозного, как один из приграничных форпостов Московского царства.
28. Вход в монастырь.
Не знаю как сейчас, а в 2005 году на территории монастыря разрешалось фотографировать лишь разбитый колокол и могилу Пушкина. Поэтому фотографий немного.
29.
Главнейшая святыня монастыря - икона Богородицы Одигитрия, по преданию была найдена около 1566 года пастухом Тимофеем на одном из холмов в окрестностях города Воронич.
30.
31. Секулярная святыня монастыря - место погребения А. С. Пушкина. 
Также рядом погребены и многочисленные родственники поэта.
32.
На этом наша экскурсия закончилась.
Совсем рядом с усадьбой Михайловское находятся владения друзей Пушкина семьи Осиповых-Вульф — усадьба Тригорское. «Приют сияньем муз одетый», как писал про него поэт, стал для него вторым домом в годы его ссылки в Михайловском.
Своим названием Тригорское обязано своему местоположению — три высоких холма поднимаются рядом на левом берегу реки Сороти. Из сюда ведёт « » — уже отсюда с опушки леса видны вдалеке три холма, на одном из которых и раскинулась имение Осиповых-Вульф.
Начало усадьбе Тригорское было положено в 1762 году, когда Екатериной II эти земли были дарованы уходящему в отставку шлиссельбургскому коменданту Максиму Вындомскому. Позже усадьба перешла к его сыну Александру, который и заложил основу оригинального пейзажного парка. В 1813 году хозяйкой Тригорского стала дочь Александра статская советница Прасковья Александровна Осипова-Вульф.
Двойную фамилию Осипова-Вульф получила от двух мужей — первого, коллежского асессора Николая Ивановича Вульфа, умершего в 1813, и второго, Ивана Сафоновича Осипова.
Дорога к усадьбе.
С семьёй Осиповых-Вульф у Пушкина в годы михайловской ссылки сложились самые дружеские отношения. Дочерям хозяйки — Анне, Александрине и Евпраксии Пушкин посвящал одни из своих самых теплых лирических стихотворений.
Осиповы-Вульф считаются прототипами героев «Евгения Онегина». Сын Прасковьи Александровны Алексей Вульф писал о романе:
«Он не только почти весь написан в моих глазах, но я даже был действующим лицом в описании деревенской жизни Онегина, ибо она вся взята из пребывания Пушкина у нас… Так я, дерптский студент, явился в виде геттингенского под названием Ленского; любезные мои сестрицы суть образцы его деревенских барышень, и чуть не Татьяна ли одна из них...»
Господский дом — длинное неприглядное здание. Ранее здесь размещалась полотняная фабрика.
Прасковья Александровна Осипова перебралась сюда в 1817 году на время ремонта старого дома, построенного ещё Максимои Вындомским. Потом старый дом сгорел, и семья осталась здесь жить на совсем. Здание было перестроено под усадьбу, к нему были пристроены два фронтона. Обстановка комнат была намного богаче, чем в Михаловском.
Здесь же располагалась обширная Тригорская библиотека, которую начал собирать ещё Александр Вындомский. Пушкин был её постоянным читателем, здесь же хранились книги с его дарственными надписями.
Верхний пруд.
Считается, что отсюда открывается наиболее живописный вид на долину реки Сороть. К сожалению, вокруг всё огорожено, поэтому убедиться в истине этого утверждения у меня не было возможности.
Банька, в которой летом 1826 года собирались Пушкин, сын Прасковьи Осиповой-Вульф Алексей и приехавший погостить в Тригорское, тогда ещё дерптский студент, Николай Михайлович Языков.
Аллея от бани ведёт в пейзажную и, как её принято называть, «лирическую» часть парка.
Солнечные часы — одна из «затей» парка. Тень от гномона падает на один из 12 «часовых» дубы, высаженных по кругу. Огромная шумная толпа школьников — обычное явление для всего Пушкиногорского музея-заповедника — эти места очень популярны среди учителей в радиусе пятиста километров от Пушкинских гор. К слову, юным экскурсантам всем до одного глубоко наплевать на то, что им рассказывает эскурсовод.
За день до этого гуляя в нас обогнала очередная компания школьников, громко обсуждавшая где бы им купить портвейн и сколько его им надо для полного счастья. Слушая эти разговоры на меня нашла непередаваемая ностальгия — 10 лет назад, когда я учился в 8-м классе, примерно в этом же месте мы с моим другом Пивликом во время экскурсии вели абсолютно такие же разговоры. Какой там Пушкин, какой там Ганнибал? Ведь впереди планируется веселая ночь на базе отдыха! Конечно, эта картина выглядит довольно грустно со стороны, но... ведь мы с Пивликом выросли нормальными людьми — значит и новое поколение вырастет!
Аллея Татьяны, в честь Татьяны из «Евгения Онегина».
Самое старое дерево парка — «дуб уединенный», посаженный на могильном кургане защитников средневекового города Воронича.
Городище Воронич
Рядом с усадьбой находится высокий холм с крутыми склонами и подковообразной вершиной, куда ведут две боковые дороги. Это останки древней неприступной крепости Воронич, защищавшей подступы к Пскову с юго-запада. Во время своего расцвета — в XV веке — город насчитывал более 400 домов, несколько храмов и монастырей.
В 1581 году Воронич, так же как и , был полностью разрушен во время Ливонской войны войсками Стефана Батория.
Между усадебным холмом и городищем в средние века протекала река Воронец, по старинным преданиям ушедшая под землю.
Здесь любил бывать Пушкин. На первоначальном заглавии к своей трагедии «Борис Годунов» он написал: «Писано бысть Алексашкою Пушкиным, В лето 7333 На городище Ворониче».
это Сороть сюда петляет.
Как известно усадьба Тригорское во времена Пушкина принадлежало Прасковье Александровне Осиповой-Вульф. К тому времени, когда Пушкин поселился в Михайловской ссылке она была уже дважды вдова. Ей всего 43 года и у нее большая семья.
От первого брака (1799-1813) с Николаем Ивановичем Вульфом у Прасковьи Александровны было пятеро детей: Анна (род. 1799), Алексей (род. 1805), Михаил (род. 1808), Евпраксия (1809), Валериан (род. 1812). В конце 1817 года овдовевшая четыре года назад Прасковья Александровна вторично вышла замуж на Ивана Сафоновича Осипова. 5 февраля 1824 года она вторично овдовела. Ее семья пополнилась двумя дочерьми от брака с И. С. Осиповым - Марией (1820) и Екатериной (1823). С ней осталась жить и падчерица Александра. Вот такое большое семейство жило в Тригорском.
Именным Указом Екатерины II в 1762 году земли Егорьевской губы, в состав которых вошло будущее Тригорское, были пожалованы лейб-гвардии Семеновского полка секунд-майору Максиму Дмитриевичу Вындомскому.
Наивысший расцвет имения пришелся на вторую половину 18 века, когда владельцем и наследником с 1780 г становится его сын Александр. При нем происходит активное строительство на территории усадьбы хозяйственных и служебных построек. С любовью и знанием дела оформляется английский пейзажный парк.
Добрая племянница Анна Керн (она была - Зина, где наша простыня про Полторацких и Вульфов??? -дочерью Екатерины Ивановны Вульф в замужестве Полторацкой, родной сестры первого мужа Прасковьи Александровны, уф!:)) так описывала тетушку:"... рост ниже среднего, гораздо, впрочем, в размерах; лицо продолговатое, довольно умное...; нос прекрасной формы; волосы каштановые, мягкие, тонкие, шелковые; глаза добрые, карие, но не блестящие; рот ее только не нравился никому: он был не очень велик и не неприятен особенно, но нижняя губа так выдавалась, что это ее портило. Я полагаю, что она была бы просто маленькая красавица, если бы не этот рот. Отсюда раздражительность характера".
Старый господский дом стоял на берегу реки в очень удобном месте.
Но к началу 1820-х годах он обветшал и его решили перестроить, для чего семейство Осиповых-Вульф перебирается из старого усадебного дома в здание бывшей полотняной фабрики.
потом старый дом вообще сгорел, а заново построить его денег что-ли не было, или не хотели, но фабрика стала домом на долго, до самой революции:):)
Кстати Прасковья Алексанлровна приходилась Пушкиным и дальней родней. Как говорила бабушка Янькова, посчитаться родством они могли - ее родная сестра была замужем на Яковом Исааковичем Ганнибалом, двоюродным братом Надежды Осиповны.
Простите, верные дубравы!
Прости, беспечный мир полей,
О легкокрылые забавы
Столь быстро улетевших дней!
Прости, Тригорское, где радость
Меня встречала столько раз!
На то ль узнал я вашу сладость,
Чтоб навсегда покинуть вас?
От вас беру воспоминанье,
А сердце оставляю вам.
Быть может (сладкое мечтанье!),
Я к вашим возвращусь полям,
Приду под липовые своды,
На скат тригорского холма,
Поклонник дружеской свободы,
Веселья, граций и ума.
Далее дорожка ведет к Баньке, в которой летом 1826 года собирались Пушкин, Вульф и приехавший погостить в Тригорское тогда дерптский студент Николай Михайлович Языков.
По воспоминаниям А.Н. Вульфа "сестра моя Euphrosine, бывало, заварит всем нам после обеда жженку … Пушкин, ее всегдашний и пламенный обожатель, любил, чтобы она заваривала жженку … и вот мы … сидим, беседуем да распиваем пунш … и что за дивные стихи то того, то другого поэта сопровождали нашу дружескую пирушку!…"
Когда мы шли к баньке прошли фундаменты оставшиеся от старого дома.
По выходе из баньки, т.е. с западной ее стороны, хорошо просматривается восстановленный каскад из 3-х прудов.
Нижний пруд восстановлен по плану 1848 г. Из него брали воду для бани.
От баньки хорошо видно прогулочное кольцо дорожек, которое было рассчитано на последовательную смену впечатлений и пейзажей при прогулках.
С нее видна мелькающая внизу реки Сороть, с одной стороны, и облагороженные, окультуренные хозяевами усадьбы участки парка - с другой.
А эта "большая аллея" ведет мимо верхнего пруда к "алее Татьяны" (наиболее удаленной и романтической части парка).
Во времена Пушкина система "солнечных часов" содержала образованные посадками геометрические фигуры масонской символики (устроитель парка А.М. Вындомский был масоном), следы которых знатоки находят и поныне… От солнечных часов расходятся "утренняя", "полуденная" и "вечерняя" дорожки.
"Полуденная" дорожка ведет к самому старому дереву парка - "дубу уединенному", посаженному на могильном кургане защитников средневекового города Воронича. Здесь невольно вспоминается пушкинское "…я мыслю, патриарх лесов переживет мой век забвенный, как пережил он век отцов…"
Помните:
Я твой - я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубрав, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
Высокий холм остатки бывшей здесь в XIV-XVI веках крепости.
Она находилась в центре псковского пригорода Воронич. Воронич имел большое значение как пограничный стратегический пункт, защищавший наряду с другими пригородами (Врев, Выбор, Остров, Велье, Опочка и др.) подступы к Пскову с юго-запада, и как важный торговый пункт, обеспечивающий удобную переправу по торговому тракту из Москвы и Пскова на Литву и Польшу.
В XV веке в Ворониче числилось до 400 податных дворов и несколько монастырей. В народе сохранилось предание о том, что в пригороде и вокруг него было 77 церквей и монастырей. Значительно превышая Велье, Опочку, Остров, Воронич достиг расцвета к концу XVI века. Полчища Стефана Батория разгромили крепость и, отступая, уничтожили пригород, отомстив героическим защитникам Воронича и земли русской, задержавшим войска захватчиков и не давшим им возможности застать врасплох псковичей. Дальнейшие набеги иноземцев на пригород, лишенный крепости и ратных людей, подвергли его окончательному разорению.
Вершина холма опоясана с юго-запада высоким и крутым валом. В далеком прошлом она была обнесена высокими деревянными стенами с башнями по углам.
В крепости было двое ворот, к которым вели боковые дороги. Следы этих дорог сохранились и по настоящее время. Внутри крепости находились склады оружия, боеприпасов и продовольствия. "Осадные клети" - постройки легкого типа, которые являлись временным убежищем для окрестных жителей в моменты опасности.
Некогда в крепости было две церкви Ильинская и Егорьевская. Следы Ильинской церкви почти совершенно утрачены. Находилась она в центре крепости, ближе к валу.
Это Егорьевская церковь, сгоревшая в 1913 году, и почти восстановленная сейчас. Этому отдал много сил Савва Ямщиков.
и лежит он здесь, рядом с нею.
У входа на церковный двор лежит большая куча каменных ядер, найденных при раскопках на городище.
На городище Воронич находится родовое кладбище хозяев соседнего Тригорского, где у восточной алтарной стены Егорьевской церкви погребены А.М. Вындомский, А.Н. Вульф (их могилы находятся под общим памятником - белым мраморным крестом).
Рядом под мраморной могильной плитой покоится прах мужа П.А. Осиповой И.С. Осипова.
Около него под такою же плитой похоронена сама хозяйка Тригорского Прасковья Александровна Осипова.
А совсем вечером пообедав мы поехали в Петровское.
Петровское - родовое имение предков А.С. Пушкина Ганнибалов, связанное с интересом и уважением поэта к истории своего рода, истории российского государства, нашедшим отражение в его творчестве.
В 1742 дворцовые земли Михайловской губы в Воронецком уезде Псковской провинции были пожалованы императрицей Елизаветой Петровной прадеду А.С. Пушкина Абраму Петровичу Ганнибалу, крестнику и сподвижнику Петра Великого.
А.П. Ганнибал был отягощен государственными делами, поэтому ограничился постройкой в Петровском небольшого дома, в котором в течение 6 лет жила его большая семья.
Пушкин интересовался историей своего прославленного в истории России рода и хотел получить так называемую немецкую автобиографию, написанную самим А.П. Ганнибалом и хранящуюся у П.А. Ганнибала, к тому времени дослужившего до генеральского чина и жившего в своих псковских владениях. Пушкин посетил своего двоюродного деда (известного своей крутостью по отношению к крестьянам и ставшего прообразом Троекурова в "Дубровском") и вспоминал об этом так: "…попросил водки. Подали водку. Налив рюмку себе, велел он и мне поднести; я не поморщился - и тем, казалось, чрезвычайно одолжил старого арапа. Через четверть часа он опять попросил водки и повторил это раз 5 или 6 до обеда. Принесли … кушанья поставили…". В Петровском был свой винокуренный заводик, изготовлявший водку в т.ч. и для продажи. Полученные от старого арапа сведения были в дальнейшем использованы Пушкиным при написании неоконченного романа "Арап Петра Великого".
С 1822 по 1839 годы хозяином имения был двоюродный дядя Пушкина Вениамин Петрович Ганнибал, после смерти которого Петровское становится собственностью помещицы К.Ф. Компанион и наследуется ее дочерью К.Ф. Княжевич. Новые владельцы в основном сохранили планировку усадьбы, но в 1918 году имение было сожжено.
В 1936 году территория усадьбы Петровское была включена в состав Пушкинского заповедника.
Археологическое исследование усадьбы было проведено в 1952 году. В основу проекта восстановления «дома П.А. Ганнибала» были положены обмеры фундамента дома и фотографии фасада дома начала XX века.
Вот такое оно Пушкиногорье!
2005 год.
С. Тригорское. Усадьба Осиповых-Вульф Тригорское. Кон. XVIII-ХХ вв. Усадьба расположена в 3 км западнее Михайловского, на высоком берегу р. Сороть. Основные работы по устройству усадьбы были закончены П. А. Осиповой в 1 четв. XIX в. В нее входили: барский дом Вындомских (центральное ядро усадебных построек XVIII в.), бывшая парусиновая фабрика, дом Осиповой-Вульф, парк, фруктовый сад, пруды, баня и многочисленные хозяйственные постройки. В 1918 г. Тригорское сгорело. В 1962 г. восстановлен главный дом Осиповых-Вульф (архитекторы В. П. Смирнов, В. А. Лебедева). Дом одноэтажный, вытянутый в плане, украшенный двумя портиками с верандой. Материал – дерево, рубленый, обшит тесом. Восстановлена банька, ландшафтный парк. На реставрации (1996-1997 гг.). Примечание. Первым владельцем Тригорского был дед П. А. Осиповой М. А. Вындомский, комендант Шлиссельбургской крепости, которого Екатерина II наградила в 1762 г. землями в Псковской губернии. В 1813 г. имение унаследовала П. А. Осипова. Поэт познакомился с соседями в 1817 г., в годы ссылки постоянно бывал у своих друзей. После его смерти дом стал первым своеобразным музеем поэта.
«Кадастр. Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области». Псков, Псковский государственный педагогический институт им. С. М. Кирова. 1997 год.
Тригорское – «приют, сияньем муз одетый» - дом друзей А. С. Пушкина, место, ставшее для него вторым домом в годы михайловской ссылки. Обитателям Тригорского посвящены бесценные пушкинские стихи, здесь живо ощущаются тригорские реалии романа «Евгений Онегин».
Именным указом Екатерины II в 1762 году земли Егорьевской губы, в состав которых вошло будущее Тригорское, были пожалованы лейб-гвардии Семеновского полка секунд-майору максиму Дмитриевичу Вындомскому. В 1780 году имение перешло по наследству его сыну Александру. При Александре Максимовиче происходит активное строительство на территории усадьбы хозяйственных и служебных построек. С любовью и знанием дела оформляется английский пейзажный парк. С 1813 по 1859 год хозяйкой усадьбы становится его дочь – Прасковья Александровна Осипова (по второму мужу Вульф), с семейством которой подружился А. С. Пушкин в годы михайловской ссылки. С начала 1820-х годов семейство Осиповых-Вульф перебирается из старого дома в здание бывшей полотняной фабрики. Старый усадебный дом сгорел в 1850-х годах, сохранились фундаменты дома и примыкавших к нему усадебных построек.
В сознании самих обитателей усадьбы, а позднее и первых паломников дом в Тригорском воспринимался как «Дом Лариных», а в чертах героев романа «Евгений Онегин» угадывались конкретные лица.
Со временем отдельные уголки парка и некоторые деревья приобретают собственные имена: «Аллея Татьяны», «Ель-шатер», «Дуб уединенный», «Скамья Онегина», «Береза-седло» и т. д. Литературные названия уголков парка, мемориальные деревья – знак памяти о поэте.
С 1859 года наследником имения стал А. Н. Вульф. При нем в усадьбе активно велось строительство и ремонтные работы. После смерти А. Н. Вульфа в 1881 году была составлена «Опись недвижимого имения села Тригорского», где было названо 20 построек. С 1884 года усадьба была сдана в аренду М. И. Пальмову, который заботился о сохранении пушкинских меморий. В 1918 году тригорская усадьба была сожжена и разграблена.
Огромное культурное значение имело восстановление дома-музея тригорских друзей поэта Осиповых-Вульф в 1962 году, которому предшествовала большая исследовательская работа. В 1978 году была восстановлена тригорская банька, в светелке которой летом 1826 года А. С. Пушкин проводил время в дружеском общении с Н. М. Языковым и А. Н. Вульфом. В 1996-1998 годах были проведены работы по реставрации и реконструкции усадебных построек и парка Тригорского, в значительной мере способствовавшие возрождению былого пушкинского очарования в этих овеянных поэзией местах.
«Пушкинские горы на ладони». Псков, 2002 год.
Впервые еще совсем юный Пушкин посетил усадьбу Тригорское в год окончания Царскосельского лицея, когда вместе с родителями, братом и сестрой проводил лето в родовом имении Михайловское. И разве мог он тогда предположить, что Тригорские обитатели станут прототипами героев его романа "Евгений Онегин", а дом последующие поколения читателей романа назовут "домом Лариных".
Прасковья Александровна Вульф состояла в родстве с Пушкиными: её сестра Елизавета была замужем за двоюродным братом матери поэта Яковом Исааковичем Ганнибалом. У овдовевшей хозяйки имения было пятеро детей: дочери Анна и Евпраксия и три сына Алексей, ставший позднее близким другом Пушкина, Михаил и Валериан. Семья Вульф в ту пору жила в старом господском доме, фрагменты фундамента которого еще можно различить возле самой опушки парка.
В шумном, многолюдном Тригорском доме уже в первый приезд Пушкин был очарован гостеприимством, чистосердечием и покорившей его непосредственностью обитателей, о чем юный поэт не преминул написать в альбоме Прасковьи Александровны:
Прости, Тригорское, где радость
Меня встречала столько раз!
На то ль узнал я вашу сладость,
Чтоб навсегда покинуть вас?
От вас беру воспоминанье,
А сердце оставляю вам.
Быть может (сладкое мечтанье!),
Я к вашим возвращусь полям,
Приду под липовые своды,
На скат тригорского холма,
Поклонник дружеской свободы,
Веселья, граций и ума.
Однако вернуться в Тригорское Пушкину пришлось при малоприятных непоэтичных обстоятельствах - в 1824 году, на два года Михайловской ссылки.
Прогуливаясь в "тригорских полях", представляешь, какими эти места виделись Пушкину. Как и прежде, рядом с усадьбой возвышается холм с крутыми склонами, к вершине которого ведут две боковые дороги. Это останки древней неприступной крепости Воронич, защищавшей дорогу на Псков. Когда-то здесь был город из 400 домов, несколько храмов и монастырей. Во время Ливонской войны войска Стефана Батории полностью разрушили город, и на его месте появилась Георгиевская церковь, которая была и при Пушкине. У восточной стены церкви расположено родовое кладбище хозяев Тригорского.
Между усадебным холмом и городищем в средние века протекала река Воронец, по старинным преданиям ушедшая под землю.
Расцвет усадьбы пришелся на конец XVIII века, когда она принадлежала отцу Прасковьи Александровны Вульф Александру Максимовичу Вындомскому. При нем были возведены господский дом, хозяйственные и служебные постройки, вырыт большой пруд при полотняной фабрике и создан прекрасный английский пейзажный парк.
После второго замужества Прасковьи Александровны в семье появились падчерица Александра и две дочери от второго брака. Старый господский дом стал мал, и семейство на время ремонта старого дома перебралось в здание полотняной фабрики. Потом старый дом сгорел, и семья осталась здесь жить насовсем.
Фабрика была перестроена под усадьбу, к ней были пристроены два фронтона и обстановка комнат была намного богаче, чем в Михайловском. Особенно привлекала Пушкина обширная тригорская библиотека, которую начал собирать ещё Александр Максимович Вындомский. Впоследствии здесь же хранились книги поэта с дарственными надписями.
Таким, как на этюде Василия Васильевича Мешкова "Дом Лариных в Тригорском", господский дом и увидел Пушкин, приехав в Михайловскую ссылку. Здесь он нашел убежище, где в беседах с обитателями дома не только черпал вдохновение, но и находил домашний уют, которого ему недоставало в собственной семье.
В 1918 году Тригорское разделило учесть соседних усадеб. Когда поместье разграбили, господский дом сожгли, чтобы и он никому не достался. Свидетелем разорения была писательница Варвара Тимофеевна Починковская, чьи записки о тех событиях хранятся в архиве Пушкинского Дома в Санкт-Петербурге. Вот отрывок оттуда:
"Молодая попадья, дочь старой дьяконицы и сестра двух псаломщиков, подбегает ко мне на помощь, хватает платье и белье из корзины, срывает ковер со стены, вяжет все это в узлы и уносит куда-то. А я стою как парализованная, не зная, что делать. На пороге появляется сам отец Александр, озирает всеобщую суматоху и с изумлением восклицает: "Что вы делаете? Что вы делаете?" - "Тригорское зажигают! Разве не видите сами?" - отвечают ему на бегу. В Тригорском, действительно, зажигают костры и внутри, и снаружи. Целые хороводы носятся там вокруг костров, держась за руки и распевая какие-то дикие, разудалые песни. Крыша занимается, из труб вырывается дымное пламя, искры снопами разлетаются в воздухе… Дом уже весь сквозной, пронизан огнями и напоминает какую-то адскую клетку… Как бесы снуют там зловещие черные тени… Кошмарное зрелище! Не хватает духу смотреть… Но отец Александр "не выносится". Он приютил у себя старушку баронессу с семьей, ее слуг, сторожит всю ночь дом, и никто не является поджигать его. Тригорское догорает… Мы ложимся не раздеваясь в ожидании судьбы…"
Разграбив усадьбы, мужики прибежали в Святогорский монастырь и опрокинули надгробный памятник на могиле Пушкина. А ведь Пушкину принадлежит пророческая фраза, которую он написал после изучения материалов Пугачевского бунта: "Не приведи Бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный".
Но уже в марте 1922 года указом Совнаркома Михайловское, Тригорское и место погребения поэта в Святогорском монастыре признаны заповедными. Восстановление пушкинского уголка шло полным ходов вплоть до начала Великой Отечественной войны, но, оказавшись под фашистами, усадьбы вновь были разграблены и сожжены. Тригорское восстановят и откроют для посетителей лишь в 1962 году.
Большую помощь при восстановлении Тригорского принесли сохранившиеся фотографии 1910 года, на которых видны фасады господского дома, интерьер гостиных комнат и даже пейзажи с городища Воронич с церковью Георгия Победоносца. Помогли и воспоминания внука Анны Керн Юрия Петровича Шокальского, который в 1924 году составил план Тригорского дома и сопроводил его подробными описаниями.
Взойдя на ступеньки дома, мы открываем входную дверь и проходим в небольшую комнату, которая раньше служила буфетной. Сюда, из стоящей неподалеку от господского дома кухни, приносили готовые блюда, сервировали и подавали в столовую. Из окна буфетной виден Воронич с церковью Георгия Победоносца.
В столовой, где нередко собиралась вся семья, Пушкин был частым гостем. По воспоминаниям Мария Ивановна Осиповой, падчерицы Прасковьи Александровны Вульф: "Каждый день, часу в третьем пополудни, Пушкин являлся к нам из своего Михайловского. Приезжал он обыкновенно верхом на прекрасном аргамаке, а то, бывало, приволочится и на крестьянской лошаденке… Раз, как теперь помню, тащится он на лошаденке крестьянской, ноги у него чуть не по земле волочатся - я и ну над ним смеяться и трунить. Он потом за мной погнался, все своими ногтями грозил; ногти ж у него такие длинные, он их очень берег... Приходил, бывало, и пешком; подберется к дому иногда совсем незаметно; если летом, окна бывали раскрыты, он шасть и влезет в окно... Ну, пришел Пушкин, - все пошло вверх дном; смех, шутки, говор - так и раздаются по всем комнатам… А какой он был живой; никогда не посидит на месте, то ходит, то бегает!"
Пушкина приглашали к столу, под "вечный разговор про дождь, про лён, про скотный двор" наливали чай из самовара, угощали любимым яблочным пирогом: свои письма в Тригорское он так и подписывал - "Ваш Яблочный пирог". По особым торжествам подавали шампанское, которое охлаждали в холодильных вазах.
Рядом с обеденным столом всегда располагался небольшой столик, на который ставили овощи, фрукты, брусничную воду и, конечно, крыжовенное варенье, которое Прасковья Александровна посылала Пушкину даже в Петербург. Позже тригорский быт не раз найдет отражение в сочинениях поэта:
Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
У них на масленице жирной
Водились русские блины.
В буфете красного дерева среди посуды пушкинского времени выставлены 2 вазочки. По преданию эти вазочки были подарены Пушкиным одной из дочерей Прасковьи Александровны. Рядом с буфетом разместили силуэтные портреты двух старших дочерей хозяйки дома - Анны Николаевны Вульф и Евпраксии Николаевны Вульф. В период михайловской ссылки Евпраксии 15-17 лет. Жизнерадостную барышню домашние звали Зина или на французский манер Зизи.
Старшая дочь Анна Николаевна Вульф была ровесницей Пушкина и полная противоположность своей сестры. Скромная, романтичная, сентиментальная барышня, впервые увидев Пушкина летом 1817 года, она без памятства влюбилась и пронесла свою любовь к поэту через всю жизнь.
Но Александр Сергеевич её чувств не разделял и посвятил ей небольшой мадригал:
Нет ни в чем вам благодати;
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны вы невпопад.
В Тригорском хранится копия рисунка "Анна Вульф в ожидании у верстового столба", выполненного Пушкиным в 1829 году.
От второго брака у Прасковьи Александровны с Иваном Осиповым были дочери Катя и Маша, которым во время ссылки Пушкина было 4-5 лет. Вместе с ними в Тригорском жила падчерица Александра Осипова, которую в доме звали Алина. Здесь же летом 1825 года Пушкин познакомился с Анной Ивановной Вульф ("тверская Нетти") и Анной Петровной Керн - племянницами Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф.
Хотя Пушкин любил проводить время с барышнями Тригорского, ему не хватало мужского общения. И единственным собеседником во время Михайловской ссылки стал сын Прасковьи Александровны - Алексей Николаевич Вульф. На стене следующей за столовой комнаты, можно увидеть портрет Алексея Вульфа, где он еще студент Дерптского университета.
С самого начала знакомства, Пушкин ценил Вульфа за кругозор. Позднее в 1831 году он написал в наброске "О холере": "В конце 1825 года я часто виделся с однимъ дерптским студентом (ныне он - гусарский офицер и променял свои немецкие книги, свое пиво, свои молодые поединки на гнедую лошадь и на польские грязи). Он много знал, чему научаются в университетах, между тем как мы с вами выучились танцевать. Разговор его был прост и важен. Он имел обо всем затверженное понятие, в ожидании собственной поверки. Его занимали такие предметы, о которых я и не помышлял. Однажды, играя со мною в шахматы и дав мат конём моему королю и королеве, он мне сказал: "Холера - morbus подошла к нашим границам и через пять лет будет у нас"… Таким образом, в дальнем узде Псковской губернии, молодой студент и ваш покорнейший слуга, вероятно одни во всей России, беседовали о бедствии, которое через пять лет сделалось мыслью всей Европы".
Вульф много рассказывал не только о своей учебе в Дерпте, но и друге-однокурснике - поэте Николае Языкове, чем сильно заинтересовал Пушкина. Через месяц после отъезда Вульфа Пушкин пишет в Дерпт письмо, в которое вкладывает стихотворение:
Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой,
Да Языкова поэта
Затащи ко мне с собой
Погулять верхом порой,
Пострелять из пистолета.
Лайон, мой курчавый брат
(Не михайловский приказчик),
Привезет нам, право, клад...
Что?- бутылок полный ящик.
Запируем уж, молчи!
Чудо - жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи,
А в Михайловском до света;
Дни любви посвящены,
Ночью царствуют стаканы,
Мы же - то смертельно пьяны,
То мертвецки влюблены.
Летом 1826 года Языков знакомится с Пушкиным, и время, проведенное с поэтом-изгнанником, показалось Языкову "приятно и сладостно". Когда приятели собирались здесь или в баньке, в глубине парка, то между ними вспыхивали споры на литературные и политические темы за распиванием ромовой жженки, которую готовила для них сестра Вульфа Евпраксия.
В кабинете Алексея Вульфа сохранились личные вещи хозяина: умывальный прибор (кувшин и тазик) на этажерке, ломберный стол для игр в карты, рядом небольшой шахматный столик, за которым Вульф и Пушкин играли и спорили. Эти споры поэт отразил в "Евгении Онегине":
Меж ими все рождало споры
И к размышлению влекло:
Племен минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,
И предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые,
Судьба и жизнь в свою чреду,
Все подвергалось их суду.
На время учебы Алексей эту комнату занимал Пушкин и, возможно, сидя в этом кресле-корытце, он начинает работу над "Борисом Годуновым".
Рядом с портретом Вульфа-студента висит другой его портрет - в гусарском мундире. На момент написания этого портрета, Вульф участвует в походах в Турцию и Польшу. Разочаровавшись в военной службе, он уходит в отставку и до конца жизни занимается хозяйством, охотой, рыбалкой и чтением книг. На столе кабинета выставлена книга немецкого философа Иоганна Фихте "Назначение человека", принадлежавшая Вульфу. Позднее подобную книгу приобрел для себя и Пушкин.
Над столом еще один портрет Вульфа. Таким Пушкин увидит друга в свой последний приезд в 1836 году, когда приезжает в Михайловское, чтобы похоронить свою мать в Святогорском монастыре.
Через кабинет Алексея Вульфа мы проходим в комнату Евпраксии Николаевны Вульф. На стене комнаты висит предположительный портрет совсем юной хозяйки комнаты.
Подобные комнаты занимали барышни 13-18 лет, где они проводили время за рукоделием и чтением книг. На диване лежит грибок для шитья, в углу - столик-бобик для рукоделья, а у окна огромные пяльцы, на которых вышит заветный вензель А.П. - кумира тригорской молодежи. Пушкин, приходя в Тригорское, часто заставал барышень за вышиванием:
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, -
Я в умиленьи, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя.
Юная Евпраксия, находясь среди гостей Тригорского, была объектом всеобщего внимания и нередко позволяла себе дерзкие выходки по отношению к друзьям брата. Листки со стихами, которые посвящали ей Пушкин и Языков, она могла тут же уничтожить на глазах авторов. В небольшом четверостишие "К Зине" Пушкин полушутливо отметил это:
Вот, Зина, вам совет: играйте,
Из роз веселых заплетайте
Себе торжественный венец -
И впредь у нас не разрывайте
Ни мадригалов, ни сердец.
В подростковом возрасте Зизи отличалась стройной фигурой и осиной талией. В ноябре 1824 года Пушкин писал брату: "... на днях я мерился поясом с Евпраксией, и тальи наши нашлись одинаковы. Следует одно из двух одно: или я имею талью 15-летней девушки, или она талью 25-летнего мужчины. Евпраксия дуется и очень мила...".
О тонкой талии Евпраксии Пушкин упомянул в V главе "Евгения Онегина":
Между жарким и бланманже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал.
Небольшие подарки, которые приносил Пушкин Евпраксии, собраны здесь же, в стеклянной горке: чернильница, шкатулка, набор для рукоделия и альбом уездной барышни. Вот в такой альбом в 1825 году Пушкин записал Евпраксии:
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.
В 1831 году Евпраксия обвенчалась в церкви на городище Воронич с бароном Борисом Александровичем Вревским и уехала в имение мужа в Голубово. Однако близкие дружеские отношения между Пушкиным и Евпраксией сложились позднее, когда поэт бывал наездами в Михайловском или в Тверских имениях Вульфов.
В "литературоведческих кругах" полагают, что Евпраксия стала прообразом героини Татьяны Лариной. Опубликовав IV и V главы романа "Евгений Онегин", Пушкин прислал их в подарок Евпраксии, сделал дарственную надпись: "Евпраксии Николаевне Вульф от автора. Твоя от твоих". Позднее он подарил ей полное издание романа.
Известно, что Евпраксии Пушкин рассказал о своей предстоящей дуэли с Жоржем Дантесом и поделился с ней мыслью о желании умереть. Она уговаривала Пушкина не затевать опасной дуэли и напоминала о незавидной судьбе его детей в случае гибели. На что поэт отвечал: "Император, которому известно все мое дело, обещал мне взять их под свое покровительство".
Евпраксия Николаевна прожила с мужем долгую счастливую жизнь и воспитала 11 детей. В комнате представлены фотографии пожилых супругов Вревских.
Напротив комнаты Зизи - зала, где воссоздана обстановка тригорской библиотеки, которую начал собирать еще дед хозяйки усадьбы Максим Дмитриевич Вындомский. В ней насчитывалось свыше 3-х тысяч экземпляров книг, но сохранилось только 350 книг, которые в настоящее время хранятся в Пушкинском доме. Александр Сергеевич находил в этой библиотеке материалы для написания исторического романа "Арап Петра Великого".
В 1866 году, побывавший в Тригорском историк Михаил Иванович Семевский так описывал усадебную библиотеку: "Книги хранились в небольших старинных шкафчиках за стеклянными дверцами. Новых книг немного, но среди них есть редкие библиографические редкости, издания русских авторов, Сумарокова, Лукина, ежемесячные сочинения Миллера, творение Голикова "Деяния Петра Великого".
Помимо книг по истории, в библиотеке были книги на французском, немецком, английском, испанском языках разных тематик, т.к. и тригорские барышни, и сама хозяйка дома свободно владели иностранными языками. К примеру, Прасковья Александровна выучила и английский, присутствуя на уроках собственных детей, для которых была выписана гувернантка из Англии.
Здесь же были справочники, учебники, журналы, и, конечно, романы. Одним из таких романов "увлекся" и Пушкин - это книга английского писателя Сэмюэла Ричардсона "Кларисса Харлоу". Воспользовавшись экземпляром из тригорской библиотеки, он оставил на полях рисунок и написал в письме к брату Льву: "Читаю Кларису, мочи нет какая скучная дура!"
Переходим в следующую комнату - гостиную, в которой воссоздана обстановка, опираясь на воспоминания современников Пушкина и на фото 1910 года. Стены гостиной украшают картины и гравюры. Одна из них "Искушение св. Антония", навеяла на поэта образы, которые он описал в романе "Евгений Онегин" (сон Татьяны):
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой.
Из подлинных вещей в гостиной - каминные часы и заводная игрушка соловей в клетке.
Из воспоминаний одной из младших дочерей Прасковьи Александровны Марии Ивановны Осиповой: "Все у нас, бывало, сидят за делом: кто читает, кто работает, кто за фортепьяно… Сестра Alexandrine дивно играла на фортепиано; её, поистине, можно было заслушаться". Специально для тригорских барышень Пушкин выписывал ноты любимых композиторов (особенно ему нравился Россини) и слушал в исполнении падчерицы Прасковьи Александровны Александры Осиповой, которая музицировала за подобным роялем.
Возможно, под звучание рояля, родилось "Признание" к Алине:
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
Летом 1825 года, когда в Тригорском гостила Анна Петровна Керн, Пушкин читал в этой гостиной поэму "Цыганы". В своих воспоминаниях Керн писала: "Однажды явился в Тригорское Пушкин с своею большою черною книгою, на полях которой были начерчены ножки и головки, и сказал, что он принес ее для меня. Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих "Цыган". Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!.. Я была в упоении, как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения; он имел голос певучий, мелодический и, как он говорит про Овидия в своих Цыганах: И голос, шуму вод подобный".
В благодарность за прочитанных "Цыган" Анна Керн пела романс "Венецианская ночь" на стихи Козлова, о чем Пушкин написал своему другу П. А. Плетневу: "Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поет его Венецианскую ночь на голос гондольерского речитатива - я обещал известить о том милого, вдохновенного слепца".
В день отъезда Анны Керн из Тригорского Пушкин вручил ей II главу "Евгения Онегина", в которую вкложил сложенный листок бумаги со стихотвореньем "Я помню чудное мгновенье". Позднее Михаил Иванович Глинка напишет на эти стихи музыку, и романс будет посвящен дочери Анны Петровны Керн Екатерине Ермолаевне, чей портрет "Дама в зеленом платье" можно видеть на стене гостиной.
По вечерам к молодежи из соседней комнаты приходила хозяйка дома - строгая, своенравная по отношению к крепостным и своим детям. Она была дважды вдовой, и все заботы по хозяйству и воспитанию детей легли на её плечи. Черты хозяйки дома Пушкин отразил в образе старушки Лариной, хотя на тот момент Прасковье Александровне было 42 года.
Она меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Единовластно управлять,
И все тогда пошло на стать.
Она езжала на работы,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню по субботам,
Служанок била осердясь -
Все это мужа не спросясь.
Из гостиной мы переходим в комнату хозяйки. В комнате много окон, через которые солнечный свет проникает в любой время дня. Вдоль стен стоят секретер, рабочее кресло и рядом столик для рукоделья. Прасковья Александровна с Пушкин могли часами оставаться в этой комнате и вести беседы на любые темы. Умная образованная женщина, увлекалась историй, философией, поэзией, и к Пушкину она относилась с большой заботой и лаской, в которых он нуждался и которую ценил.
Уезжая в спешке из Михайловского, Пушкин не успевает попрощаться с Прасковьей Александровной, но уже из Пскова отправляет ей записку: "Лишь только буду свободен, тотчас же поспешу вернуться в Тригорское, к которому отныне навсегда привязано мое сердце". Переписку с Пушкиным Прасковья Александровна бережно хранила в своем бюваре: перед смертью она уничтожила всю личную переписку, кроме писем Пушкина. Сейчас 24 письма от Пушкина и 16 писем от Прасковьи Александровны к нему хранятся в Пушкинском доме.
День смерти поэта Прасковья Александровны занесла в своей месяцеслов. В последний путь из Петербурга в Святогорский монастырь тело поэта сопровождал его друг Александр Иванович Тургенев. Не зная дороги в монастырь, он привозит тело Пушкина в Тригорское. Через много лет Екатерина Ивановна Осипова будет вспоминать: "В ту зиму морозы стояли страшные. Такой же мороз был и 5 февраля 1837 г. Матушка недомогала и после обеда, так в часу третьем, прилегла отдохнуть. Вдруг вижу я в окно: едет к нам возок с какими-то двумя людьми, а за ними длинные сани с ящиком. Мы разбудили мать, вышли навстречу гостям. Видим: наш старый знакомый, Александр Иванович Тургенев. По-французски рассказал Тургенев матушке, что приехали они с телом Пушкина, но, не зная хорошенько дорогу в монастырь... приехали сюда... Матушка оставила гостей ночевать, а тело распорядилась везти теперь же в Святые Горы вместе с мужиками из Тригорского и Михайловского, которых отрядили копать могилу. Но ее копать не пришлось: земля вся промерзла, - ломом пробивали лед, чтобы дать место ящику с гробом, который потом и закидали снегом. Наутро, чем свет, поехали наши гости хоронить Пушкина". На похоронах был Тургенев и дочери Осиповой - Катя и Маша, "чтобы был кто-то из родных".
На стенде - копия посмертной маски Пушкина (оригинал в Дерпте). Под маской - рисунок Прасковьи Осиповой с точным расположением могилы Пушкина в Святогорском монастыре. Об этом её просили друзья поэта, чтобы знать точное место установки памятника, который появится лишь весной 1841 года.
"Тригорский замок", как называл усадьбу Пушкин, с первой встречи с семейством Вульф летом 1817 года стад для поэта родным домом. После смерти Александра Сергеевича по инициативе Прасковьи Александровны, по сути, здесь появился первый пушкинского музей, в котором хозяйка дома сохранила книги, портреты, письма, вещи, связанные с памятью о поэте. Некоторые из этих вещей составили основу не только дома-музея в Тригорском, но и других пушкинских музеев. И прибавьте к этому окружающие леса и поля, парк, в котором до сих пор жив "дуб зеленый", где вы найдете "скамью Онегина" на склоне Сороти и аллею Татьяны, где до сих пор стоит крытая дерном банька, в которой Пушкин, Вульф и Языков спорили, читали стихи под приготовленную Евпраксией жженку… Вам пора ехать в Тригорское? Вам обязательно надо там побывать.
Тэги: Пушкин, Пушкинские горы, усадьба, дом-музей, Вульф, пушкинские места
2015-01-19
|
|