Война из-за уха дженкинса.

Главная

Семья

Испания
Франция Командующие

Эдвард Вернон
Джеймс Оглторп
Джордж Ансон
Чарльз Ноулс
Томас Уэнтуорт

Блас де Лесо
Мануэль де Монтиано
Андрес Реггио

Силы сторон

Война за австрийское наследство
Европа - Северная Америка - Центральная Америка - Индия

«Война за ухо Дженкинса» (англ. The War of Jenkins" Ear , исп. Guerra del Asiento ) - колониальная война между Англией и Испанией , которая велась главным образом в бассейне Карибского моря . Длилась с по 1742 годы и плавно перетекла в более крупное общеевропейское противостояние - Войну за австрийское наследство , к которой стала своеобразным прологом. Ироническое название было дано англичанами по отрезанному уху капитана торгового судна Роберта Дженкинса , которое тот в 1738 году преподнёс английскому парламенту в качестве доказательства насильственных действий испанцев против английских мореплавателей, что и послужило формальным поводом к войне. В Испании этот конфликт известен как «Война за асьенто » (исп. Guerra del Asiento ), что более точно указывает на глубинные причины столкновения двух морских держав - борьбу за торговое господство в Новом Свете.

Предыстория

Хотя Испания в то время уже более 100 лет владела обширными колониями в Центральной Америке, управление и снабжение в них было организовано крайне неэффективно. Из-за отсутствия собственного торгового флота, испанские колониальные власти были вынуждены целиком полагаться на услуги иноземцев, в руках которых оказалась сосредоточена большая часть трансатлантической торговли Испании. Если в XVII веке главную роль в этой торговле играли голландские купцы, то к началу XVIII века лидерство постепенно перешло к Франции и Англии. Последняя всё активнее наращивала своё присутствие в Карибском бассейне, постепенно вытесняя голландцев и перехватывая товарные потоки и контракты испанской короны .

Торговое влияние Англии подкреплялось широкой иммиграцией и освоением новых территорий, прежде входивших в испанскую сферу влияния. Так, к середине XVIII века англичан только в Южной Каролине насчитывалось больше, чем испанцев во всей испанской Флориде . Испанская колониальная империя стремительно утрачивала контроль над торговыми путями из Вест-Индии, а Англия наращивала своё превосходство.

Испанская монархия, однако, всеми силами пыталась замедлить английское проникновение, отдавая предпочтение своей союзнице Франции. Это удавалось всё хуже. По условиям Утрехтского мира, 1713 , завершившего Войну за испанское наследство , Великобритании отошла прежде принадлежавшая французам «асьенто » - монополия на ввоз рабов в испанскую Вест-Индию , на чём держалась вся экономика колоний. По этой монополии Англия получила право ежегодной доставки в испанские колонии неограниченного количества рабов и 500 тонн товаров. Это способствовало вторжению английских купцов на прежде закрытые для них испанские колониальные рынки. В результате, например, половина оборота крупнейшей ярмарки в Портобело приходилась на долю британского ежегодного корабля .

Испанские колониальные власти крайне слабо контролировали потоки грузов, а британцы стремились расширить своё присутствие, что привело к тотальному росту контрабанды. Дошло до того, что испанские колониальные администрации устанавливали особые налоги на контрабанду, которая де-факто превратилась в основной источник выживания колоний. Таким положением были недовольны обе стороны. Англичане жаловались, что их монополия подрывается конкуренцией французских и голландских контрабандистов, которые совершенно открыто ввозили в Америку рабов, мануфактуру и другие товары, а испанцы были возмущены самовольными действиями английских купцов, которые торговали с колониями в обход годового лимита, установленного правом «асьенто».

Стремясь обуздать поток контрабанды, испанские королевские чиновники создали особый институт гвардакостасов («охраны побережья») - наёмных сторожевых кораблей, что по сути являлось узаконенным пиратством. Гвардакостасы, получившие королевскую лицензию, имели право останавливать и досматривать любой иноземный корабль, чем беззастенчиво пользовались. По данным британского правительства, с 1713 по 1731 годы испанскими каперами в карибских водах было конфисковано или ограблено более 180 английских торговых кораблей .

Всё это усиливало англо-испанскую напряжённость, что привело к серии войн, последняя из которых - Англо-испанская война 1727-1729 годов - закончилась фактическим разрывом торговых отношений. Король Испании Филипп V отозвал у англичан «асьенто» и приказал конфисковать все британские корабли, стоявшие в тот момент в испанских гаванях.

Начало конфликта

Утрата монополии, а также помехи, чинимые британским торговцам испанскими военными и пиратами, вызвали резкое недовольство в Англии. Однако английское Морское министерство и премьер-министр Роберт Уолпол всячески стремились воздержаться от открытой войны с Испанией, поскольку объективно все европейские державы были заинтересованы в сохранении испанского господства над громадными территориями Вест-Индии. Испанская колониальная империя была общепризнанным мировым посредником, обеспечивавшим сбор сокровищ Нового Света и их транзит в Европу, где американские товары (прежде всего серебро, меха, какао и сахар) поступали на международный рынок. Несмотря на плохую управляемость испанских колоний, эта торговая система, основанная на суверенитете Испании над американскими территориями, отличалась многолетней стабильностью, и Англия, наряду с Голландией , Францией , Генуей и другими морскими державами, была заинтересована в её сохранении. Гораздо выгоднее было эксплуатировать существующие испанские торговые пути, чем вытеснять Испанию из Вест-Индии и затем выстраивать новую торговую систему, что потребовало бы колоссальных сроков и издержек.

Однако эта позиция кабинета Уолпола подвергалась критике оппозиции , требовавшей защитить британское торговое судоходство в карибских водах от произвола испанских таможенников и пиратов. Последней каплей, переполнившей чашу терпения парламента и ставшей формальным поводом к войне, стал инцидент с английским капитаном Робертом Дженкинсом, который лишился уха в результате нападения испанцев на его корабль.

Инцидент с ухом Дженкинса

Ход войны

Война велась за колонии в Карибском море . Целью было устранение испанского доминирования в регионе и испанской трансатлантической торговли. При нападениях на испанские форты англичане, особенно в первый год войны, смогли достичь существенных успехов, в том числе взятия Портобело . Однако впоследствии операции по высадке пехоты начали проваливаться, к тому же численность экспедиционного корпуса англичан стала таять из-за вспышки тропических болезней.

Англия первые свои удары направила против испанских колоний в Вест-Индии, из-за которых началась война. План англичан состоял в захвате испанских владений на Панамском перешейке с двух сторон. Вице-адмирал Вернон должен был напасть со стороны Мексиканского залива, а коммодор Ансон - обогнуть мыс Горн и помогать ему со стороны Тихого океана.

В ноябре Вернон с 6 кораблями появился перед Порто-Белло и 2 декабря овладел им, но «серебряного флота », который он надеялся захватить, там уже не оказалось. В конце 1740 года эскадра Вернона была доведена до 25 линейных кораблей. В марте 1741 года Вернон с эскадрой и 10 000 корпусом войск осадил Картахену , но осада окончилась неудачно и англичане вернулись на Ямайку.

Предпринятые в 1741 году англичанами атаки против Гуайры и Порто-Кабелло в Венесуэле тоже не имели успеха.

Экспедиция Ансона вследствие неготовности кораблей вышла только в конце 1740 года и с огромными лишениями добралась до западного берега Южной Америки. Узнав о неудаче при Картахене, Ансон решил вернуться в Англию через Тихий океан и по дороге сделал попытку завладеть «Манильским галеоном», отправлявшимися ежегодно из Акапулько в Маниллу. После перехода через океан у него остался только один корабль, но галеон с 1,5 миллионами долларов ему удалось захватить. Экспедиция Ансона возбудила тревогу во всех испанских колониях.

В октябре 1740 года умер австрийский император. В последовавшей войне за австрийское наследство Англия и Голландия стали на сторону Австрии, которой пришлось обороняться против Пруссии, Франции и Испании. К этой борьбе понемногу присоединились и другие государства, примыкая к той или другой стороне. Вест-Индия отошла на второй план и главный театр военных действий перешел в Европу, при чём из-за Испании на первый план понемногу выдвинулась Франция, хотя формально война между ней и Англией была объявлена только в 1744 году.

Франция и Испания были ещё до 1739 года связаны договором оборонительного союза, по которому Франция должна была, при нападении на Испанию, предоставить в её распоряжение флот. В 1740 году Испания потребовала выполнения этого договора, и французская эскадра из 22 кораблей сопровождала испанский отряд в Вест-Индию. Вернон воздержался от нападения на неё и начал свои операции только после ухода французов. Франция утверждала, что её помощь испанцам, выставленная по условиям оборонительного договора, не является враждебным актом, способным нарушить мир, и Англия долго терпела такую точку зрения, хотя Франция вела с 1741 года войну против Австрии, интересы которой Англия взялась защищать; но в конце концов такое положение, конечно, привело к открытой войне (1744 год).

В 1741 году Испания, тоже начавшая военные действия против Австрии, отправила из Барселоны 15 000 корпус войск, для нападения на австрийские владения в Италии, причём к испанскому флоту для его конвоя присоединилась французская эскадра из 12 линейных кораблей. Английская эскадра, стремившаяся помешать этой экспедиции, встретила её в море, причём французский адмирал де-Курте заявил англичанам, что французская эскадра принимает участие в экспедиции и имеет приказание вступить в бой в случае нападения англичан на испанцев. Так как англичане рассчитывали только на испанский флот, то их силы оказались тут почти вдвое слабее, и им пришлось подчиниться заявлению де-Курта и вернуться в Порт-Магон. Бой произошел бы неизбежно, если бы английская эскадра была достаточно сильна.

В Вест-Индии два раза ночью французские отряды при встрече с англичанами подвергались нападению с их стороны, при чём англичане оправдывались тем, что принимали их за испанцев.

В 1742 году испанские галеры, спасаясь от преследования английского корабля, укрылись во французском порту Сен-Тропез. Понятно, что англичане, при таком странном нейтралитете Франции, последовали за ними и сожгли их на рейде. Англия даже извлекла известную пользу из этого нейтралитета, так как английские эскадры часто заходили на Гиерский рейд, делали там запасы, свозили больных и т. п.

Несмотря, однако, на такую двусмысленную позицию Франции, англичане оказали могущественную поддержку австрийцам. Английский отряд из 6 кораблей, 6 фрегатов и 2 бомбардирских судов, под командованием адмирала Мартина, внезапно появился в Неаполе и потребовал отказа короля от военных действий в Северной Италии, где против австрийцев сражалось 20-тысячная неаполитанская армия. Под угрозой немедленной бомбардировки король Карлос, которому английский адмирал дал всего один час на размышление, вынужден был согласиться на отзыв войск. Также, обещав поддержку своего флота и субсидию, Англия перетянула на свою сторону Австрию и сардинского короля, который должен был выставить 45-тысячную армию. Тогда в октябре 1743 года Людовик XV заключил с Испанией договор, по которому обязывался объявить войну Англии.

Напишите отзыв о статье "Война за ухо Дженкинса"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Война за ухо Дженкинса

– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu"on ne peut apaiser qu"avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J"avais d"autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d"autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d"une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он. Причина Торговая конкуренция Испании и Англии в колониях Вест-Индии (непосредственным поводом к войне стал досмотр английского брига «Ребекка», в ходе которого испанский офицер отрезал ухо капитану брига Р.Дженкинсу) Итог Второй Аахенский мир ; сохранение статус-кво Противники Великобритания Испания
Франция Командующие Эдвард Вернон
Джеймс Оглторп
Джордж Ансон
Чарльз Ноулс
Томас Уэнтуорт Блас де Лезо
Мануэль де Монтиано
Андрес Реггио Военные потери ок. 20 000 чел. убитыми или умершими от болезней, ранеными, пленными и пропавшими без вести
407 кораблей *) *) Newman, Gerald (1997). Britain in the Hanoverian Age, 1714-1837. Taylor & Francis

«Война из-за уха Дженкинса» (англ. The War of Jenkins" Ear , исп. Guerra de la oreja de Jenkins, Guerra del Asiento ) - колониальная война между Англией и Испанией , длившаяся с по . Ироническое название было дано англичанами по отрезанному уху капитана торгового судна Роберта Дженкинса , которое тот в 1738 году преподнёс английскому парламенту в качестве доказательства насильственных действий испанцев против английских мореплавателей, что и послужило формальным поводом к войне. В Испании этот конфликт известен как «Война за асьенто », что более точно указывает на глубинные причины столкновения двух морских держав - борьбу за торговое господство в Новом Свете.

Начавшись как колониальная война в Карибском бассейне, конфликт вскоре был поглощён более крупным противостоянием - Войной за австрийское наследство , к которой стал своеобразным прологом.

Предыстория

Хотя Испания в то время уже более 100 лет владела обширными колониями в Центральной Америке, управление и снабжение в них было организовано крайне неэффективно. Из-за отсутствия собственного торгового флота, испанские колониальные власти были вынуждены целиком полагаться на услуги иноземцев, в руках которых оказалась сосредоточена большая часть трансатлантической торговли Испании. Если в XVII в. главную роль в этой торговле играли голландские купцы, то к началу XVIII века лидерство постепенно перешло к Франции и Англии. Последняя всё активнее наращивала своё присутствие в Карибском бассейне, постепенно вытесняя голландцев и перехватывая товарные потоки и контракты испанской короны .

Торговое влияние Англии подкреплялось широкой иммиграцией и освоением новых территорий, прежде входивших в испанскую сферу влияния. Так, к середине XVIII в. англичан только в Южной Каролине насчитывалось больше, чем испанцев во всей испанской Флориде . Испанская колониальная империя стремительно утрачивала контроль над торговыми путями из Вест-Индии, а Англия наращивала своё превосходство.

Испанская монархия, однако, всеми силами пыталась замедлить английское проникновение, отдавая предпочтение своей союзнице Франции. Это удавалось всё хуже. По условиям Утрехтского мира , завершившего Войну за испанское наследство , Великобритании отошла прежде принадлежавшая французам «асьенто » - монополия на ввоз рабов в испанскую Вест-Индию, на чём держалась вся экономика колоний. По этой монополии Англия получила право ежегодной доставки в испанские колонии неограниченного количества рабов и 500 тонн товаров. Это способствовало вторжению английских купцов на прежде закрытые для них испанские колониальные рынки. В результате, например, половина оборота крупнейшей ярмарки в Портобелло приходилась на долю британского ежегодного корабля .

Стремясь обуздать поток контрабанды, испанские королевские чиновники создали особый институт гвардакостасов («охраны побережья») - наёмных сторожевых кораблей, что по сути являлось узаконенным пиратством. Гвардакостасы, получившие королевскую лицензию, имели право останавливать и досматривать любой иноземный корабль, чем беззастенчиво пользовались. По данным британского правительства, с 1713 по 1731 гг. испанскими каперами в карибских водах было конфисковано или ограблено более 180 английских торговых кораблей .

Всё это усиливало англо-испанскую напряжённость, что привело к серии войн, последняя из которых - Англо-испанская война 1727-1729 - закончилась фактическим разрывом торговых отношений. Король Испании Филипп V отозвал у англичан «асьенто» и приказал конфисковать все британские корабли, стоявшие в тот момент в испанских гаванях.

Начало конфликта

Утрата законной монополии, а также помехи, чинимые британским торговцам испанскими военными и пиратами, вызвали резкое недовольство в Англии. Однако английское Морское министерство и премьер-министр Роберт Уолпол всячески стремились воздержаться от открытой войны с Испанией, поскольку объективно все европейские державы были заинтересованы в сохранении испанского господства над громадными территориями Вест-Индии. Испанская колониальная империя была общепризнанным мировым посредником, обеспечивавшим сбор сокровищ Нового Света и их транзит в Европу, где американские товары (прежде всего серебро, меха, какао и сахар) поступали на международный рынок. Несмотря на плохую управляемость испанских колоний, эта торговая система, основанная на суверенитете Испании над американскими территориями, отличалась многолетней стабильностью, и Англия, наряду с Голландией , Францией , Генуей и другими морскими державами, была заинтересована в её сохранении. Гораздо выгоднее было эксплуатировать существующие испанские торговые пути, чем вытеснять Испанию из Вест-Индии и затем выстраивать новую торговую систему, что потребовало бы колоссальных сроков и издержек.

Английская карикатура «Рабство» (), высмеивающая испанскую колониальную систему: испанский лев погоняет сохой, в ярмо которой запряжены рабы; в верхнем левом углу изображён офицер Хулио Фандиньо, отрезающий ухо Роберту Дженкинсу; рядом - морской бой между английским и испанским кораблями

Человечества

История знает примеры войн и конфликтов, которым современниками и потомками были даны необычные, а в некоторых случаях и довольно поэтические названия. Подавляющее большинство людей наверняка слышали о Войне Алой и Белой розы в средневековой Англии. Многим известна Странная война - пассивное поведение Великобритании и Франции в 1939-1940 годах, когда они хоть и объявили войну Гитлеру в ответ на вторжение вермахта в Польшу, но длительное время от каких-либо действий воздерживались, фактически добровольно отдав нацистам инициативу. И уж наверняка все знают, что собой представляла холодная война - непрямое противостояние между странами - участницами Варшавского договора и блоком НАТО, длившееся почти всю вторую половину XX века.

Но были в истории и другие конфликты, не столь крупные по масштабам и не с такими значительными последствиями, но не менее примечательные своими необычными названиями. Некоторые из этих войн не унесли ни одной человеческой жизни, другие же, напротив, были кровавыми. Одни начались из-за сущих пустяков, у других курьезный случай был лишь поводом для начала давно назревавшего противостояния, а третьи получили неблаговидное название по другим, субъективным причинам.

Война дубового ведра, также известная как Война из-за ведра

В Средние века Италия представляла собой «лоскутное одеяло» из множества независимых государств и городов, которые образовывали союзы для войны друг с другом. Не были исключением и города Модена и Болонья на севере страны. Их вражда была обусловлена еще и тем, что они поддерживали разные политические силы, борющиеся за влияние в Италии. Этими силами были так называемые гвельфы - сторонники папы римского, и гибеллины, которые поддерживали императоров Священной Римской империи. В Модене господствовали воззрения гибеллинов, в то время как Болонья была городом гвельфов. Так и стояли недобрыми соседями эти два славных города на протяжении десятилетий, и неизвестно, сколько бы еще простояли в состоянии такой затаенной вражды, если бы в 1325 году не произошел комичный инцидент, повлекший за собой, тем не менее, войну продолжительностью в 22 года.

Дубовое ведро в башне при соборе Дуомо. Источник: wikitravel.org

Однажды один солдат из гарнизона Болоньи решил поменять «работодателя» и дезертировал в Модену вместе с конем и вооружением. Для того чтобы поить коня в пути, он прихватил с собой крепкое дубовое ведро от колодца на городской площади.

Были ли горожане Болоньи так разозлены этим проступком или кража казенного ведра послужила лишь поводом для того, чтобы развязать войну против ненавистных соседей, сейчас уже трудно сказать. Но факт остается фактом - когда горожане и власти Модены ожидаемо проигнорировали нелепую просьбу делегации из Болоньи вернуть ведро, болонцы официально объявили войну.

Единственным сражением той войны была битва при Запполино в ноябре того же 1325 года, где моденцы разбили наступающие на них превосходящие силы болонцев, и те были вынуждены убраться восвояси без славы и без ведра. Само дубовое ведро, кстати, и по сей день хранится в Модене как реликвия.

Дубинная война

Именно такое название получило крестьянское восстание в Финляндии, разгоревшееся в конце XVI века. В то время Финляндия входила в состав Шведского королевства, поэтому все тяготы русско-шведской войны 1596-1597 годов легли в полной мере и на нее. Страна была разорена и обескровлена рекрутскими наборами, вдобавок ситуация усугублялась внутренним кризисом в королевстве - различные дворянские группировки вели борьбу за власть между собой и с правителем страны герцогом Карлом.

В этих условиях замордованное финское крестьянство подняло в ноябре 1596 года мятеж против шведских аристократов и администрации. Во главе восстания встал Яакко Илкка. Большинство крестьян не были обучены воинскому искусству, вдобавок нормальные доспехи и мечи были непозволительной роскошью для бедняков, поэтому вооружались тем, что было под рукой. Наиболее распространенным видом оружия среди восставших были дубины, что и дало впоследствии название конфликту. Поначалу воинству Илкки сопутствовал успех - неудержимой волной они прокатились по богатым имениям и городам в Финляндии, убивая дворян и сборщиков налогов. Однако из-за слабой организации, низкой дисциплины и отсутствия выучки это войско не могло на равных сражаться с королевской армией в открытом поле и, как следствие, было разбито наместником провинции Класом Флемингом уже в декабре того же года. Сам Илкка был пойман и казнен. Тем не менее Дубинная война заняла свое место и в истории Финляндии, и в местном фольклоре. Это было самое крупное крестьянское выступление в истории страны.

Война жнецов

Под этим названием известна война между областью Каталония и Испанией в 1640-1652 годах, в ходе которой на непродолжительное время была восстановлена независимость провинции.

Само народное выступление было обусловлено рядом причин - всесильный фаворит короля граф-герцог Оливарес планировал отобрать у каталонцев ряд свобод, дарованных им ранее испанской короной. Вдобавок к этому, в провинции постоянно располагались иностранные наемники королевской армии, которые досаждали местным жителям. Последней каплей стал массовый забор каталонских юношей и мужчин в армию - Испания в то время принимала активное участие в Тридцатилетней войне, и ей постоянно требовались подкрепления на фронте.

В ответ на тиранию Мадрида в 1640 году в Каталонии вспыхнул мятеж - отрядами крестьян, называемых сегадорами («жнецами») была взята Барселона. Испанская администрация разбежалась, вице-король провинции был убит.

Понимая, что одним им против короля не выстоять, представители каталонской аристократии, взявшие на себя командование силами восставших, обратились к своему естественному союзнику - французскому королю Людовику XIII, который в Тридцатилетней войне был противником Испании и активно с ней воевал. Французы сразу смекнули, что такими подарками судьбы не разбрасываются, и спешно заключили с восставшими союз. В конце 1640 года в провинцию вошли французские войска, а Людовик XIII был провозглашен местной знатью графом Барселонским.

Благодаря поддержке Франции провинция почти двенадцать лет успешно отбивалась от испанцев, но со временем состояние постоянной войны стало тяготить местное население и причинять Каталонии большой ущерб. На этом и сыграл испанский король, который в 1651 году осадил Барселону и стал принуждать каталонцев к повиновению. Во Франции в это время царила придворная смута, и Парижу было не до испанских дел, поэтому каталонцы, видя безвыходность своего положения, согласились заключить с Испанией мир при условии, что им будут обещаны определенные вольности.

Война за ухо Дженкинса

Удивительно, но конфликт, получивший подобное название, являлся не местечковым выяснением отношений, а серьезным противостоянием, в итоге вылившимся в одну из крупнейших войн XVIII века - войну за Австрийское наследство.

К середине XVIII столетия в бассейне Карибского моря назрел прямой конфликт интересов Испании и Англии. Мадрид отчаянно продолжал цепляться за остатки былого колониального могущества, но управлять разрозненными заморскими владениями с каждым годом становилось все сложнее. Во многом это обуславливалось усилением активности Англии, которая стремительно обретала статус владычицы морей, уже потеснив с пьедестала Голландию и активно выдавливая на вторые роли Францию. Испания же, хоть и вышла из этой гонки уже достаточно давно, с ревностью относилась к своим позициям в Карибском архипелаге, где пролегали важнейшие торговые пути, приносившие тому, кто их контролирует, баснословные доходы.

Не имевшая собственного торгового флота Испания традиционно нанимала французские торговые суда для перевозки своих грузов. В то же время усиление позиций Англии в регионе негативно отражалось на прибылях испанской короны. В Лондоне не строили планов по вытеснению испанцев из колоний - роль Испании как посредника по транзиту товаров из Нового света в Европу устраивала всех. Проблема была в том, что этим двум силам было достаточно сложно без взаимных притеснений уживаться в бассейне Карибского моря. Испанцев раздражала наглость английских купцов, которые вели торговлю сверх утвержденного годового лимита, да к тому же массово возили контрабанду, что означало убытки для испанской казны в сотни тысяч песо. Дошло до того, кто король Испании учредил корпус так называемой охраны побережья, которая представляла собой наемные корабли, занимающиеся отловом и ликвидацией контрабандистов. По сути это были каперы на службе испанской короны. Англичане неоднократно выражали возмущение действиями гвардакостас («охраны побережья»), которые захватывали и грабили их торговые корабли, но до определенного момента сторонам удавалось балансировать на грани между войной и миром.

Инцидент, давший начало конфликту, произошел с английским купцом Робертом Дженкинсом, чей корабль был перехвачен испанским капером «Изабелла», который отконвоировал англичан в порт Гавана для проверки. Во время осмотра судна испанцы вели себя вызывающе, и когда англичанин попытался возмутиться, испанский капитан велел поставить купца на колени и отрезал ему ухо, добавив: «То же самое случится и с ним (королем), если он будет пойман на контрабанде». Дженкинс, придя в себя после такого, тут же поспешил домой в Англию, прихватив с собой заспиртованное в банке ухо - он еще семь лет везде возил его с собой, в надежде найти доктора, который смог бы ему его пришить обратно. Прибыв в Лондон, Дженкинс сначала написал жалобу на имя короля, а когда это не возымело особого эффекта, он лично явился на заседание парламента, где в пламенной речи поведал о случившемся, предъявив свой шрам и заспиртованное ухо в качестве доказательства. Парламентарии рассвирепели, посчитав, что в лице Дженкинса были оскорблены и они сами, и король, и Англия. Премьер-министру Уолполлу ничего не оставалось, как подчиниться желанию большинства - 23 октября 1739 года Англия объявила Испании войну.

Противостояние между двумя державами, начавшееся как колониальная война, вскоре переросло в общеевропейский конфликт, известный как Война за Австрийское наследство, но это была уже другая история.

Картофельная война, также известная как Война за Баварское наследство и Война сливового базара

Причиной войны было притязание Австрии на ряд земель, отошедших вместе с Баварией курфюрсту Пфальца в 70-е годы XVIII века. Баварский дом пресекся, и по условиям Павийского договора 1329 года, разделившего династию Виттельсбахов на Пфальцскую и Баварскую ветви, все отходило Карлу Теодору Пфальцскому. Однако австрийский император Иосиф II затеял сложную интригу с целью присвоить себе часть богатейшей Баварии. Он сумел убедить апатичного и бездетного Карла Теодора уступить ему Нижнюю Баварию и Верхний Пфальц, после чего тут же ввел туда свои войска зимой 1778 года.

Однако с таким раскладом была решительно не согласна Пруссия, где правил старый, но все еще не растерявший былой твердости и полководческого таланта Фридрих II. Пруссия и Австрия давно соперничали за место гегемона внутри Священной Римской империи, поэтому любое усиление Вены было угрозой для Берлина. Фридрих ловко нашел формальный повод для войны, сговорившись с Карлом Цвейбрюккенским, представителем другой линии Пфальцских Виттельсбахов, который сам имел виды на курфюршество после смерти бездетного Карла Теодора. Безусловно, в поступке последнего Карл Цвейбрюккенский углядел разбазаривание земель, которые в будущем должны были принадлежать ему, поэтому тут же заявил об угрозе Пфальцскому дому и обратился за помощью к «старому другу» Фридриху Прусскому.

Фридрих II Великий. Портрет работы художника Антона Графа, 1736

Сами боевые действия, правда, больше напоминали игру в кошки-мышки и не были богатыми на крупные столкновения. Австрийцы слишком опасались грозного Фридриха, бившего их в пух и прах в Семилетнюю войну, и старались действовать осторожно. Сам же прусский король отступал под натиском возраста, уже не являя миру той кипучей энергии, полета стратегической мысли и военного гения, которым в былые годы не раз приводил в трепет и восторг всю Европу. Армии маршировали, выжидали, выискивали удобную возможность для внезапного нападения, а по пути съедали все запасы, которыми располагали баварские крестьяне. Это и дало войне названия, связанные с картофелем и сливой - солдаты обеих армий активнее и успешнее боролись со съестным, чем друг с другом.

Наконец, 13 мая 1779 года при посредничестве Франции и России в Тешене был заключен мир, согласно которому Австрия получила небольшой округ на берегу Дуная, взамен отказавшись от любых дальнейших претензий и признав наследственное право на Пфальц и Баварию ставленника Фридриха Карла Цвейбрюккенского.

Кондитерская война

Такое безобидное название имел конфликт, произошедший в 1838-1839 годах между Мексикой и Францией. Началось же все с обыкновенного вандализма. Во время разгрома Парианского рынка в Мехико во время смуты 1828 года разрушенным оказался и кондитерский магазинчик, который держал француз Ремонтель. Причем разрушили магазин не простые бандиты, а мексиканские офицеры-мародеры. Заявить о своей беде, впрочем, хозяин решился только спустя десять лет. Обращаться за компенсацией к мексиканским властям он побоялся и попросил о защите своего непосредственного сюзерена - короля Франции Луи-Филиппа. Последний откликнулся на мольбы своего подданного и выставил мексиканскому правительству счет за причиненные кондитеру неудобства. Насчитали 600 тысяч песо - сумму баснословную и, несомненно, превышающую реальные убытки. Помимо этого, мексиканская сторона объявила дефолт по кредитам, выданным Францией, что только усугубило ее долг по отношению к Парижу.

Луи-Филипп в ультимативной форме потребовал «деньги на бочку», а когда его требование было проигнорировано, взбешенный король в качестве доказательства серьезности своих намерений отправил к Мексике мощный флот под командованием адмирала Бодена. Французские корабли в декабре 1838 года блокировали главные мексиканские порты, отбомбились по форту Сан-Хуан де Улуа, а в довершение всего захватили в гавани города Веракрус практически весь мексиканский флот.

Бомбардировка крепости Сан-Хуан-де-Улуа. Картина Верне Ораса, 1841

Утратившая флот и несущая огромные убытки от блокады портов Мексика, тем не менее, объявила Франции войну. В Мехико надеялись поддерживать бюджет за счет контрабанды, провозимой по суше через границу с Техасом, который в то время был независимой республикой. Однако французы договорились и с техасцами, и с американцами, получив поддержку от тех и от других, в результате чего все каналы для мексиканской торговли оказались перекрыты.

Президент Мексики Анастасио Бустаманте, понимая всю тяжесть своего положения, был вынужден уступить и согласиться выплатить французам все долги. Мир был заключен, и 9 марта 1839 года Луи-Филипп отозвал свои корабли.

Война из-за свиньи, также известная как Война свиньи и картошки

Несмотря на название, причины конфликта между США и Великобританией, развернувшиеся в 1859 году вокруг острова Сан-Хуан, лежат скорее в области географии и права, чем в области животноводства.

В указанное время освоение Северной Америки еще продолжалось, и, так как велось оно параллельно американцами и британцами, нередко возникала путаница и споры относительно того, под чью юрисдикцию попадает та или иная земля. Так получилось и с островом Сан-Хуан в акватории Великих озер, который, не придя к единому мнению относительно разметки границ, объявили своей собственностью и США и Великобритания.

На самом острове, соответственно, стали селиться и британцы, и американцы. Первые занимались преимущественно животноводством, а вторые пахали и выращивали различные культуры. И все было тихо и мирно до одного злополучного дня, 15 июня 1859 года, когда американский фермер Лиман Катлэр в очередной раз заметил на своем участке большую свинью, которая поедала его картофель. Как известно, для американца частная собственность неприкосновенна, поэтому, в полном соответствии с законами США, фермер достал ружье и пристрелил свинью.

Позднее, однако, выяснилось, что свинья принадлежала британцу Чарльзу Гриффину, который имел привычку выпускать своих свиней свободно гулять. Американец хотел уладить дело миром и предложил компенсацию в размере 10 долларов за убитую свинью. Гриффин отказался и потребовал 100 долларов. Катлэр разозлился и заявил, что в таком случае он вообще платить ничего не будет, а свинью он застрелил в полном соответствии с законом, так как она забрела на его землю и наносила вред его собственности. Гриффин тут же подал жалобу в суд, уполномоченный британской короной, и судья пригрозил американцу арестом, если тот не выплатит скотоводу требуемую сумму. Понимая, что дело плохо, Катлэр обратился к американским властям за защитой.

Американцы прислали на остров отряд в количестве 66 солдат, чтобы те там укрепились и пресекли возможные провокации или силовое давление со стороны британских властей. Британцы, в свою очередь, опасаясь, что американцы оккупируют остров, отправили к его берегам три военных корабля. Власти США в ответ на это отправили подкрепление на остров, чтобы усилить расположившийся там отряд, и к августу 1859 года обе стороны имели в районе спорной территории существенные силы и артиллерию.

Сложилась патовая ситуация. Ни одна из сторон не решалась открыть огонь первой, командиры на местах получили практически идентичные приказы - обороняться изо всех сил в случае нападения противника, но самим не начинать. Несколько дней обе стороны пытались спровоцировать друг друга - американские солдаты с суши сыпали отборными оскорблениями в адрес британских моряков и морских пехотинцев, а те отвечали им тем же с кораблей.

Когда известия о конфликте дошли до Лондона и Вашингтона, официальные власти двух стран были шокированы как нелепостью ситуации, так и тем, как далеко она может зайти, если немедленно не принять какие-нибудь меры. В срочном порядке было принято решение о взаимном сокращении военного присутствия в районе острова, сам же Сан-Хуан было решено оставить под совместной оккупацией британского и американского гарнизонов, которые выступали бы гарантами безопасности и соблюдения интересов каждой из сторон. В результате единственный выстрел в том конфликте сделал американский фермер Катлэр, а единственной жертвой стала та самая хрюшка. Вопрос о принадлежности острова же решили только в 1872 году, когда при посредничестве германского кайзера Вильгельма I, согласившегося выступить арбитром в споре, Сан-Хуан был передан США.

Война Вороненка, также известная как Дакотская война

События, вошедшие в историю как Война Вороненка в Миннесоте, являются одной из наиболее трагичных страниц истории США. Причиной послужил конфликт между индейцами племени санти и американцами из-за кабальных условий торговли, навязываемых последними. Это, а также активная экспансия белых колонистов на земли индейцев, вызывало все большее возмущение коренных обитателей континента, и рано или поздно ситуация грозила обернуться открытым противостоянием.

Все началось летом 1862 года. Ночью 17 августа индейцы напали на несколько поселений, чтобы изгнать белых людей со своей земли. Началась резня, многие переселенцы были захвачены в плен. Командовал нападением вождь по имени Маленькая Ворона, или Вороненок, общая численность воинов-санти была приблизительно равна тысяче человек.

Вождь Маленькая Ворона, 1857

Переселенцы, однако, были тоже не робкого десятка - они собрали отряды самообороны, а также оповестили окружные власти для того, чтобы те прислали регулярные войска на помощь. Противостояние продолжалось всю осень, и в итоге техническое превосходство американцев сыграло свою роль - к середине декабря отряды санти были разбиты, множество индейцев попали в плен и были распределены по тюрьмам штата. После недолгих судебных разбирательств 38 наиболее провинившихся из них были повешены.

Вороненку удалось уйти, и он, собрав вокруг себя таких же уцелевших и не утративших боевой дух соплеменников, продолжил вооруженную борьбу, пока не был застрелен 3 июля 1863 года.

Футбольная война

Война между Сальвадором и Гондурасом, вспыхнувшая в июле 1969 года, унесла в общей сложности до пяти тысяч жизней с учетом гражданских потерь. Футбол же, давший название той войне, был лишь поводом для ссоры между соседями.

Сальвадорцы и гондурасцы недолюбливали друг друга на протяжении практически всей истории этих двух латиноамериканских государств. Политические элиты и жители Гондураса завидовали более развитой экономике соседей и в целом более высокому уровню жизни в Сальвадоре. Сальвадорцам, в свою очередь, не хватало земли для обработки и заселения, зато ее с лихвой хватало в соседнем Гондурасе, обширные и слабозаселенные территории которого буквально манили сальвадорских переселенцев. Дошло до того, что на территории Гондураса образовывались целые нелегальные сельские агломерации, сальвадорские крестьяне самовольно занимали пустующие земли и обрабатывали их.

В итоге, к 60 годам среди гондурасской общественности укрепилось мнение, что их страна находится под угрозой сальвадорской экспансии. Мало того что у Гондураса была перед Сальвадором огромная финансовая задолженность, так еще и присутствие сальвадорцев в стране росло с каждым годом, что воспринималось местным населением как постепенный захват страны. Эти настроения искусно раздувало гондурасское правительство и местные националисты, винившие во всех бедах страны Сальвадор. Правительство Сальвадора, в свою очередь, не могло ничего поделать со стихийными переселениями - в стране был «земельный голод», вынуждавший не имевших собственных участков крестьян искать удачу на чужбине. Конфликт был неизбежен.

Летом 1969 года сборные Сальвадора и Гондураса должны были провести два матча за право попадания на грядущий чемпионат мира по футболу. Для обеих стран выиграть это противостояние было делом чести. Так, например, после первого матча, проходившего в Гондурасе, одна сальвадорская болельщица покончила жизнь самоубийством, заявив, что не может перенести позора поражения ее страны. К ответному матчу у себя дома сальвадорцы готовились как к последнему бою, впрочем, гондурасцы на него тоже отправлялись как на войну. В этот раз удача была на стороне первых - на своем поле они разгромили соперников со счетом 3:0, что дало толчок беспорядкам, в ходе которых были избиты гондурасские болельщики и игроки. В ответ на это в Гондурасе развернулись массовые погромы - сальвадорцев избивали везде, пострадали даже дипломатические лица.

Обе стороны обратились в Комиссию по правам человека с требованием рассмотреть случаи беспорядков, а в футбольном противостоянии для выявления победителя было решено устроить третий матч, который должен был пройти в Мексике, на нейтральной территории. В упорной борьбе сборная Сальвадора выиграла тот матч со счетом 3:2, после чего страны разорвали друг с другом дипломатические отношения.

С начала июля 1969 года на границе двух государств происходил ряд провокаций, пока 14 июля после обеда сальвадорские солдаты наконец не перешли границу Гондураса. Началась война.

Поначалу сальвадорским войскам сопутствовал успех, но вскоре их наступление приостановилось из-за нехватки топлива и боеприпасов. Сальвадорцы заняли несколько ключевых населенных пунктов и принялись укреплять плацдарм для дальнейшего продвижения на территорию противника, подтягивая новые войска и подвозя амуницию и горючее.

На следующий день после начала войны, Организация американских государств (ОАГ) провела экстренную сессию с целью выработки единого плана по урегулированию конфликта. Сторонам настоятельно предлагалось прекратить огонь, а Сальвадору - начать вывод своих войск с территории соседней страны. В Сан-Сальвадоре эти требования были проигнорированы, более того, как только на фронт были подтянуты необходимые ресурсы, сальвадорская армия возобновила наступление, захватив еще ряд населенных пунктов. В то же время печатные органы Сальвадора начали публиковать документы и исторические справки, в которых обосновывались историческое право сальвадорцев на захваченные территории Гондураса.

В ответ на это ОАГ пригрозила Сальвадору экономическими санкциями, и в итоге президент Эрнандес уступил. Он согласился прекратить огонь и вывести войска при условии, что под патронажем ОГА будет создано специальное представительство на территории Гондураса, которое будет осуществлять надзор за соблюдением прав сальвадорских поселенцев.

Несмотря на определенные тактические успехи Сальвадора, реальных победителей в той войне не было. Колоссальные затраты с обеих сторон подорвали экономику государств. Десятки тысяч сальвадорских крестьян были вынуждены бежать на родину, что вызвало в стране волну безработицы и спровоцировало экономический кризис, плавно переросший в политический, который в итоге вылился в затяжную гражданскую войну.

Тресковая война

На самом деле так называемых «тресковых войн» было три, и всякий раз камнем преткновения в этой серии конфликтов между Великобританией и Исландией выступало расширение исландцами границ исключительной экономической зоны. Но, как правило, когда говорят о Тресковой войне, подразумевают третий конфликт, имевший место в 1975-1976 годах, не обошедшийся без кровопролития.

Конфликт между Великобританией и Исландией начался в 50-е годы и был связан с тем, что власти Страны гейзеров решили постепенно расширять собственные территориальные воды с целью увеличения доходов от рыболовства. Это вызвало решительный протест со стороны британцев, чьи рыболовные суда активно промышляли у берегов острова, принося в казну Соединенного королевства существенную прибыль. Дважды стороны приходили к компромиссу, вследствие которого Исландии удавалось ненамного расширять свою акваторию. Однако в 1975 году власти острова приняли решение расширить эту зону с 50 морских миль до 200, что и было сделано в одностороннем порядке, а исландская береговая охрана начала патрулирование данных секторов, выдворяя оттуда чужие рыболовецкие суда.

Больше всего пострадали британцы, вследствие чего Лондон направил в качестве поддержки своих рыболовов три военных корабля. По сути, это была прямая демонстрация силы, целью которой было вынудить Исландию отказаться от планов по расширению территориальные вод. Эффект, однако, был обратным - власти Исландии не только не испугались давления, но, в свою очередь, объявили все британские рыболовецкие суда браконьерами и закрыли для англичан все порты и аэродромы страны.

Ни одна из сторон не желала идти на уступки, и по мере нарастания напряженности, вероятность открытого конфликта становилась все более явственной. Наконец, в декабре 1975 года случилось то, что должно было случиться рано или поздно. «Военное судно ВМФ Исландии открыло огонь по безоружным британским траулерам, - сообщало BBC. - В результате обстрела фрегат Thor сам получил серьёзные повреждения, а британские суда остались невредимы». Исландская сторона интерпретировала произошедшее по другому - «Thor» вел патрулирование в водах, которые островитяне считали своими, когда его с трех сторон окружили три британских корабля и без предупреждения открыли огонь. Так или иначе, в том инциденте была пролита первая кровь той войны - погиб один сотрудник исландской береговой охраны. Все это вызвало бурю негодования общественности острова.

Эскалация конфликта повлекла за собой ряд более мелких столкновений между британскими и исландскими судами, в ходе которых англичане демонстративно обгоняли, подрезали и даже пытались таранить корабли и катера местной береговой охраны. Наконец, в феврале 1976 года Рейкьявик разорвал дипломатические отношения с Лондоном. Премьер-министр Исландии Гейр Халлгримсон назвал ситуацию в исландской акватории «партизанской войной на море». Исландские моряки, тем не менее, в долгу тоже не оставались. Вот как описывал ситуацию журнал Spiegel в марте 1976 года: «Исландская мини-армада отличается веселым нравом и действует по принципу "сделать жизнь противника невыносимой". Британские фрегаты ждут исландцев, как кошки у мышиной норы. И если в полночь какие-то звуки проскальзывают в радиосигналы, английские моряки знают: приближаются fucking bastards (англ. "сукины дети")». Несмотря на то что безвозвратных потерь стороны больше не понесли, у исландцев и британцев в этих перестрелках ранения получили несколько десятков моряков.

В довершение всего Исландия объявила о намерении выйти из НАТО и потребовала скорейшего отбытия всех официальных чинов Альянса с острова. Теперь вмешиваться пришлось уже США, которые настоятельно попросили британские власти как можно скорее уладить конфликт. Лондону пришлось соглашаться на выдвинутые Исландией условия и признать законным расширение акватории до 200 миль. Дипломатические отношения между двумя странами были восстановлены 3 июня 1976 года.

В результате войны за Испанское наследство (1701-1714) Испания вынуждена была предоставить Англии монопольное право ввоза в Испанскую Америку негров-рабов из Африки (договор о предоставлении такой монополии назывался «асьенто»). Британское правительство передало это право «Компании Южных морей», которая стала ежегодно направлять в Портобельо по одному кораблю с невольниками и грузом товаров, а также основала ряд торговых факторий в различных пунктах побережья Карибского моря. Не удовлетворяясь этим, английские купцы и пираты систематически вели контрабандную торговлю с испанскими колониями в Вест-Индии и на карибском побережье. Испанцы усилили охрану побережья, захватывали британские суда, конфисковывали находившиеся на них товары, жестоко расправлялись с членами экипажа, а иногда даже передавали их в руки инквизиции. Отношения между Англией и Испанией крайне обострились.
В 1731 г. английский бриг «Ревекка», следовавший с контрабандным грузом сахарного тростника с Ямайки на родину, был близ побережья Кубы остановлен сторожевым судном испанской береговой охраны под командованием некоего Фандино. Захватив весь груз, испанцы, по утверждению капитана английского корабля Роберта Дженкинса, привязали его самого к мачте, зверски избили, а затем отрезали ему ухо и велели отвезти этот «сувенир» в Англию в назидание другим британским морякам, которым вздумалось бы впредь заниматься контрабандой.
Когда Дженкинс вернулся на родину, рассказ о его злоключениях в Вест-Индии первоначально не привлек особого внимания. Ему выплатили обычную в такого рода случаях денежную компенсацию и назначили капитаном одного из торговых судов Ост-Индской компании. Однако семь лет спустя, в связи с очередным резким обострением противоречий между Англией и Испанией (проводившей политику сближения с главной соперницей Англии - Францией), интересы которых все больше сталкивались в странах Карибского бассейна, влиятельные круги, усиленно добивавшиеся укрепления позиций Англии в этом районе и расширения ее торговли с йспанскймй колониями, вдруг «вспомнили» об инциденте, происшедшем с Дженкинсом. В 1738 г. последний предстал перед специальным комитетом палаты общин и, не жалея красок, поведал членам парламента о зверствах испанцев, предъявив в качестве вещественного доказательства злополучное ухо, которое он все эти годы якобы предусмотрительно хранил в заспиртованном виде.
Поскольку вся эта история, независимо от того, соответствовала ли она действительности, была на руку силам, стремившимся к развязыванию войны с Испанией, весной 1739 г. она стала предметом обсуждения в палате общин. В ходе дебатов, продолжавшихся в течение нескольких дней, ряд ораторов, преимущественно представителей парламентской оппозиции, используя давний инцидент с Дженкинсом в качестве предлога, решительно высказались за начало военных действий против Испании. При этом никто даже не попытался поставить под сомнение или проверить достоверность показаний Дженкинса, достаточно подозрительной личности, с весьма темным прошлым. В свое время, находясь на Ямайке, он совершил уголовное преступление, похитив ценности, снятые с потерпевшего кораблекрушение испанского судна. В связи с этим Дженкинсу пришлось, спасаясь от ареста, поспешно покинуть остров. Парик же, который капитан носил по тогдашней моде, так плотно закрывал голову и верхнюю часть лица, что никто не мог разглядеть, на месте ли его ухо или оно действительно отрезано.
В результате настойчивых требований сторонников войны, несмотря на противодействие премьер-министра Уолпола, 19 октября 1739 г. Англия официально объявила войну Испании. Но еще в июле того года эскадра под командованием адмирала Вернона направилась в Карибское море и в ноябре захватила Портобельо. Весть об этой победе британского флота в Англии встретили с энтузиазмом, и в честь нее некоторым улицам и площадям было присвоено название «Портобельо», а «герой дня» адмирал Вернон удостоился благодарности парламента. Однако довольно скоро англичанам пришлось оставить Портобельо.
Англо-испанская «война из-за уха Дженкинса», явилась прелюдией к гораздо более крупному и серьезно

му военному конфликту, вызванному столкновением интересов Англии, Франции и других европейских держав в борьбе за раздел мира,- к войне за австрийское наследство (1740-1748). Продолжая боевые действия против Испании-союзницы Франции, английский флот атаковал в 1740-1742 гг. Картахену, берега Венесуэлы, Панамы и других испанских владений. Эскадра адмирала Энсона совершила нападения на тихоокеанское побережье Америки. Но все эти операции не принесли успеха.
Хотя Испании удалось временно сохранить свои позиции в карибском бассейне, вскоре они вновь оказались под угрозой. Как указывалось выше, после Семи- лстней войны англичане в качестве компенсации за возвращение захваченной ими Гаваны заставили Испанию отдать Флориду и удерживали ее в течение 20 лет. Во второй половине 90-х годов испанская монархия в результате войн с Францией и Англией лишилась таких важных вест-индских владений, как Санто-Доминго и Тринидад.

М.Н. Алексеева

Война из-за «уха Дженкинса»

Мировая история войн знает множество различных поводов для начала открытого вооруженного противостояния. Одним из наиболее необычных, но нередко характерных для колониальных войн было отрезанное ухо, ставшее casus bellum для начала войны из-за «уха Дженкинса». Инцидент, давший название войне, произошел 9 апреля 1731 г. Испанская береговая охрана перехватила около Гаваны торговое судно Роберта Дженкинса «Ребекка», направлявшееся с Ямайки в Лондон. По мнению испанцев, Дженкинс был контрабандистом, перевозимый им груз не соответствовал заявленному в декларации, что нарушало Утрехтское соглашение 1713 г. Кроме того, англичанин оскорбил испанского офицера, за что и был лишен одного из своих ушей. Но сторонники Дженкинса утверждали, что он был честным капитаном, а испанские таможенники злоупотребили должностным положением и отрезали ухо, чтобы оскорбить британцев. Семь лет спустя Дженкинс был приглашен сторонниками войны продемонстрировать свое засоленное ухо в парламенте, чтобы таким образом настроить британское и американское общественное мнение против Испании. Требования британских политических деятелей наказать испанцев, представленные в разнообразной прессе, - один из самых ранних примеров вступления Великобритании в войну в результате кампании, проведённой в средствах массовой информации.

В историографии войны из-за «уха Дженкинса» можно выделить два основных направления. Английские историки, изучая данный конфликт, делают упор на событиях, происходивших в Вест-Индии1. В то время как американские исследователи ставят на первое место военные действия на границе

1 Browning R. The duke of Newcastle Tomas Pelham-Helles. L., 1975; Jones J. R. Britain and the world, 1699 - 1815. Brighton, 1980; ParesR. War and trade in the West Indies, 1739 - 1763. L., 1963 h gp.

Джорджии и Флориды2. Вообще, эта война не получила в научной литературе столь широкого освещения, как в художественной. События этих лет легли в основу многих произведений писателей историко-приключенческого жанра3.

В рассматриваемый период испанская империя находилась в состоянии упадка, Британия же начинала процесс территориального расширения в колониях. Вест-Индия, находившаяся под контролем Мадрида, была ключевой частью мирового баланса, являясь входом на ценный торговый рынок. Испанцы хотели поддержать свою торговую монополию в этом регионе, в то время как англичане требовали доступа к нему. В соответствии с Утрехтским миром Великобритания получила исключительное право торговли рабами с испанской Америкой, а также право ежегодно посылать нагруженный товарами корабль, так называемое асьенто. Но поскольку колонии страдали от недостатка индустриальных товаров и отсутствия возможности избавиться от избытка местных изделий, британские торговцы пытались обойти соглашение 1713 г., занимаясь контрабандой. Мадрид и колониальные губернаторы пытались подавить незаконную торговлю, но недостаток судов и обширность морских просторов затрудняли эту задачу. После короткой войны 1727 -1729 гг. Севильское соглашение предоставило Испании право поиска судов контрабандистов в своих прибрежных водах, для этого была создана береговая охрана, так называемая гварда-коста4. Зачастую она действовала пиратскими методами, охотясь не только на контрабандистов, но и на британские законно торгующие суда. Торговцы Лондона, Бристоля, Ливерпуля,

2 Swanson C. E. Predators and prizes: American privateering and imperial warfare, 1739 - 1748. Columbia, 1991; Woodfine P. Britannia"s glories: the Walpole ministry and the 1739 war with Spain. NY., 1998; Ivers L. E. British drums on the southern frontier; the military colonization of Georgia, 1733 -1749. Chapel Hill, 1974; Stachiw M. O. Massachusetts officers and soldiers, 1723 - 1743: Dummer"s War to the War of Jenkins" Ear. Boston, 1979 и др.

3 Купер Д.Ф. Два адмирала (1842); Смоллетт Т. Приключения Родерика Рандома (1748); Шепард У. Ухо Дженкинса (1951); О’Брайан П. Золотой океан (1957); Неизвестный берег (1959); Сатрен В. В рискованных морях (1983); Золотой галеон (1989); Капитан Монсон (1993) и др.

4 McKay D., Scott H. M. The rise of the great powers, 1684 - 1815. L., N.-Y., 1983. P. 160.

Глазго и Ямайки начали кампанию за правительственное вмешательство.

Мадрид, в свою очередь, требовал удовлетворения своих претензий, которые касались не только прекращения контрабандной торговли, но и незаконной заготовки леса на Гондурасском побережье, а также британского вторжения на границе Джорджии - Флориды. Колония Джорджия была образована в 1733 г. как военный буфер между испанской Флоридой и британской Южной Каролиной. Значительная часть новой колонии находилась на спорных территориях. В 1735 г. испанцы неожиданно напали на британское поселение Саванна, после чего губернатор Джорджии Джеймс Оглторп предусмотрительно построил ряд защитных фортов и создал из колонистов полк. Заключив дружеские соглашения с французами и индейскими племенами, Джорджия получила возможность угрожать испанской Флориде. Таким образом, эпизод с ухом не был реальной причиной для начала войны.

Но военных действий еще можно было избежать. Некоторые политические деятели, а также состоятельные люди, имевшие финансовые интересы в Америке и Вест-Индии, считали, что Великобритания выиграет больше от мира, чем от войны. Ситуация накалилась в марте 1738 г., после того как Роберт Дженкинс продемонстрировал в парламенте свое ухо. Премьер-министр Роберт Уолпол знал, что война может подорвать его положение в парламенте, поэтому в 1738 г. и в начале 1739 г. пытался достигнуть соглашения с Испанией по торговому вопросу и вспомогательным проблемам границы между британской колонией Джорджией и испанский Флоридой. Мадрид хотел пойти на компромисс, но не за счет принесения в жертву своей торговой монополии. Соглашение, достигнутое в Пардо между Испанией и Великобританией в январе 1739 г., не было принято. Общественное мнение вынудило Роберта Уолпола, премьер-министра Великобритании, 19 октября 1739 г. объявить войну.

В Лондоне полагали, что испанские колонии падут после первой атаки. В основе плана была комбинация действий против испанцев с востока и запада. В Карибском море британскими

силами командовал адмирал Эдвард Вернон. Эскадра Джорджа Ансона должна была обогнуть мыс Горн и напасть на испанские колонии на тихоокеанском побережье5. 21 ноября 1739 г. плохо защищенный город Портобелло, экспортирующий серебро, был взят эскадрой Вернона из шести линейных кораблей - «люди в Англии сходили с ума от волнения и радости»6. Получив сообщение о победе, английский министр Томас Пелхам Холл, герцог Ньюкасл писал: «Эта великая победа остановит или сильно усложнит дальнейшую испанскую торговлю. Да благословит Бог адмирала Вернона»7. Однако взятие Портобелло не стало концом войны.

Рано или поздно Франция неизбежно была бы вовлечена в этот конфликт8. Родственные отношения и экономические причины (в случае британской победы жесткие мирные условия повредили бы французской торговле с Кадисом и, вероятно, угрожали бы её «сахарным» островам - Мартинике, Гваделупе и Гаити) подталкивали французского кардинала Андре Эркюля де Флери к войне. Он был уверен, что объединенная военноморская сила Франции и Испании может противостоять британской, поэтому в 1740 г. послал французский флот в Карибское море. Флери дал инструкции своему адмиралу д’Антену: найти главные экспедиционные силы Вернона и, несмотря на то что война ещё не была объявлена, сотрудничать с испанцами против британцев и напасть на Ямайку9. Но планам Франции относительно сотрудничества с Испанией вне Европы не суждено было осуществиться. Смерть от болезней сильно уменьшила команду д’Антена, а связь с испанцами так и не удалось установить. В конечном счёте адмирал вернулся во Францию, потеряв более

5 The correspondence of the Dukes of Richmond and Newcastle, 1724 -1750 by Charles Lennox Richmond. Trowbridge, 1984. P.42 - 43.

6 Viets H. R. Smollett, the “ war of the Jenkins’s eaf’ and account of the bepedition to Carthagena, 1743.

7 The correspondence of the Dukes of Richmond and Newcastle... P.32 -

8 McKay D, Scott H. M. Op. cit. P. 161.

9 The correspondence of the Dukes of Richmond and Newcastle... P. 67.

половины людей, ничего не достигнув, даже не совершив провокационной акции.

После успеха в Портобелло английское командование приняло решение о нападении на Картахену: «хозяин Картахены - хозяин Америки»10. Захватив её, британцы положили бы конец испанской торговле в этой области и получили бы возможность сделать все Карибское море опасным для испанских судов. Для успеха операции требовались и сухопутные, и морские действия, поэтому её планирование и проведение было подчинено объединённому руководству: адмиралу Вернону - на море, бригадному генералу Томасу Уинтворту - на суше. Город находился в заливе и с обеих сторон был защищен крепостями, включая форт Бока Чика (Boca Chica). В середине марта 1741 г. британцы подошли к Картахене с армией численностью около 30000 человек, им противостоял испанский гарнизон из 3000 человек под командованием Дона Бласа де Лезо. Вернон постоянно ссорился с Уинтвортом, который не мог приспособиться к тропическим условиям. Он отказался от общей атаки из-за боязни больших потерь и вместо этого начал медленную осаду, в то время как его солдаты умирали сотнями от лихорадки. В итоге на общем совете командиров было принято решение о снятии осады11. Так наступление на Картахену, начатое при численном превосходстве, закончилась разгромом. Британцы потеряли 20 000 человек12, а 17 из 30 судов были повреждены. Попытка взятия Сантьяго-де-Куба закончилась подобной неудачей. Позже, в апреле 1742 г., генералы просто отказались высаживать войска для сухопутного нападения на Панаму13.

В 1740 г. адмирал Ансон с эскадрой из шести кораблей обогнул мыс Горн с целью напасть на испанские колонии на берегах Тихого океана. Бури разметали его корабли, но отдельные его действия имели успех. Между Акапулько и Манилой

10 Wright J.L. Anglo-Spanish Rivalry in North Amerika. Athens, 1971. P.

11 The correspondence of the Dukes of Richmond and Newcastle... P. 64 -

12 Coxe W. Memoirs of the Kings of Spain of the House of Bourbon. L. 1815 P. 124.

1 Jones J. R. Britain and the world... P.202.

ему удалось захватить испанский галеон с большим грузом се-ребра14. Ансон вернулся в Англию только 15 июня 1744 г., а от его эскадры осталось лишь флагманское судно «Центурион».

Война из-за «уха Дженкинса» была также отмечена вторжением британских колонистов в испанскую Флориду. Губернатор новой колонии Джорджии Джеймс Эдвард Оглторп намеревался напасть на испанские поселения. Декларация войны только узаконила его желание вторгнуться во Флориду. Оглторп завербовал отряд колонистов из Джорджии и Южной Каролины, а также индейцев и начал успешную экспедицию. В январе 1740 г. он захватил два испанских форта: Сан-Франциско де Пу-по и Пиколата. В мае британские колонисты начали кампанию против форта Сан-Огастино, но она закончилась неудачей. Ог-лторп намеревался захватить форт до получения испанцами подкреплений. К сожалению, он не смог скоординировать сухопутные и морские силы и потерял эффект неожиданности; осада пошла традиционным путем. Тогда испанские подкрепления из Гаваны попытались обойти с фланга британцев, вынудив Ог-лторпа в июле снять осаду и отступить к форту Фредерика. Летом 1742 г. более 2000 испанских солдат высадились на острове Сент-Саймон, для того чтобы напасть на форт Фредерика. В сражении у Кровавого болота (Battle of Bloody Marsh), произошедшего 7 июля 1742 г. на узкой дороге ведущей от форта Сент-Саймон, британские колонисты наголову разбили испанский отряд. Потерпев поражение, испанцы 13 июля покинули остров. На этом закончилась последняя попытка их крупного вторжения в Джорджию. Оглторп в марте 1743 г. подготовил новую экспедицию против форта Сан-Огастино, но она не принесла значительных результатов и явилась заключительным эпизодом войны из-за «уха Дженкинса». Так комбинация поражений и побед этого локального конфликта между испанскими и английскими колонистами сохранила status quo.

Начавшаяся на континенте война за австрийское наследство изменила ситуацию для Великобритании. В августе 1741 г. Филипп Йорк, лорд Хардвик, объявил: «Я боюсь, что теперь за

14 Штенцель А. История войн на море. М., 2002. Т. 2. С. 333.

Америку нужно бороться в Европе»15. Центр войны, таким образом, переместился от Нового света к Старому и с моря на сушу. Англичане так и не смогли уничтожить испанскую торговлю или захватить колонии. Ясное намерение Франции вмешаться в конфликт добавляло действиям британцев нерешительности, и за время войны в Вест-Индии они смогли достигнуть успеха лишь в Портобелло. Аахенский мир 1748 г. отменил все завоевания и неофициально установил англо-испанскую границу между Джорджией и Флоридой по Сент-Джон Ривер.

Алексеева М.Н. - аспирантка Смоленского государственного педагогического университета.

15 Yorke, Philip C. The Life and Correspondence of Philip Yorke Earl of Hardwicke Lord High Cancellor of Great Britain. N.Y. 1977. Vol. I. P. 297.

Разделы