Первый нарком: взлет и падение. Смирнов петр андреевич

В декабре 1937 года после снятия наркома ВФМ флагмана первого ранга Владимира Виктрова, новым наркомом флота стал Петр Александрович Смирнов

К этому моменту была основательно проведена чистка на Черноморском и Балтийском флоте. И хотя в целом вражеская группа уцелела, позиции троцкистов и «правых» сильно

После ареста флагмана Кожинова, новым командующим ЧФ стал Смирнов-Светловский Пётр Иванович

Только через один год выяснится что он тоже троцкист и замешан в антисоветском заговоре, но в 1937 году он пользовался доверием

Он был предсьтавителем старого поколения—большевик с 1914 года, был доверенным лицом наркомвоеннмора Л.Троцкого

С января 1938 года командующим ЧФ стал Ива́н Степа́нович Юма́шев, представитель нового поколения, он не был революционером и не был троцкистом

Новым командующим Балтофлота стал Ива́н Степа́нович Иса́ков, он занял место арестованного троцкиста Сивкова

В итоге в целом чистка себя оправдывала, но затем начались разрушительные процессы на флоте

Предстояло провести еще две чистки

--чистка Северного флота, где было очень много троцкистов

--чистка тихоокеанского флота, где троцкистов было мало

Чистка в ТОФ

Для проведения «чистки» Тихоокеанского флота в начале апреля 1938 года во Владивосток приехал глава недавно образованного Наркомата ВМФ бывший начальник Политуправления РККА Смирнов.

Смирнов Пётр Александрович

По свидетельству командующего ТОФ, в то время флагмана 2 ранга Николая Герасимовича Кузнецова нарком еще на вокзале заявил ему:

«Я приехал навести у вас порядок и почистить флот от врагов народа».
Остановился Смирнов на квартире члена военного совета ТОФ Я.В. Волкова, своего старинного приятеля. \

В первый день работы наркома на Тихоокеанском флоте Кузнецову пришлось дожидаться его в штабе ТОФ до поздней ночи, так как тот с утра знакомился с обстановкой в крае в местном управлении НКВД.

Когда Смирнов наконец появился, молодой командующий доложил ему о положении на флоте. Доклад Кузнецова произвел на наркома благоприятное впечатление. Но на просьбу о помощи флоту, в том числе в стабилизации кадровой ситуации, Смирнов реагировал вяло: пообещал обсудить этот вопрос позднее.

А на следующий день нарком в присутствии Кузнецова стал вершить судьбы военных моряков, заподозренных в нелояльности и вредительстве. Командующий ТОФ вынужден был пассивно наблюдать за происходящим. Арестовали тогда многих командиров, в том числе будущего героя Новороссийска Г.Н. Холостякова.

Обратимся к страницам мемуаров адмирала Н.Г. Кузнецова. Он пишет, что

«…в апреле 1938 года я получил телеграмму, что на флот прибывает новый, только что назначенный нарком ВМФ П.А. Смирнов. Я ждал встречи с ним.

Надо было доложить о нуждах флота, получить указания по работе в новых условиях. Мы понимали, что реорганизация Управления Военно-Морскими Силами связана с большими решениями по флоту. Страна начинала усиленно наращивать свою морскую мощь.

Одновременно о созданием наркомата был создан Главный военный совет ВМФ. В его состав вошли А.А. Жданов, П.А. Смирнов, несколько командующих флотами, в том числе и я. Но пока на заседания совета меня не вызывали.

В то время поездка с Дальнего Востока в Москву и обратно отнимала не менее двадцати суток. Начальство, видимо, не хотело из-за одного заседания на такой срок отрывать меня от флота. Словом, я считал приезд нового наркома вполне естественным и своевременным, тем более что на Северном флоте и на Балтике он уже побывал. Но все вышло не так, как я предполагал.

Официальная цель приезда в телеграмме была указана: разобраться с флотом. Однако, как стало ясно позже, это означало – разобраться в людях, и мы поняли, что он будет заниматься прежде всего руководящим составом. Так и получилось.

«– Я приехал навести у вас порядок и почистить флот от врагов народа, – объявил Смирнов, едва увидев меня на вокзале.

Нарком поставил главной задачей перебрать весь состав командиров соединений с точки зрения их надежности. Какие, спрашивается, были основания ставить под сомнение наши преданные Родине кадры?

Остановился нарком на квартире члена военного совета Я.В. Волкова, с которым они были старинными приятелями. Первый день его пребывания во Владивостоке был занят беседами с начальником управления НКВД. Я ждал наркома в штабе. Он приехал лишь около полуночи.

Не теряя времени, я стал докладывать о положении на флоте. Начал с главной базы. Весь ее район на оперативной карте был усеян условными обозначениями. Тут было действительно много сил. Аэродромы, батареи, воинские части располагались вдоль побережья и на многочисленных островах. Соединения кораблей дислоцировались в бухте Золотой Рог и в ближних гаванях.

Но чем дальше на север, тем слабее защищались опорные пункты и базы. Отдельные участки побережья находились по договору в руках японских рыбаков, и это еще больше осложняло положение. Я видел, что нарисованная мною картина произвела на Народного Комиссара большое впечатление. Но когда я стал говорить о нуждах флота, П.А. Смирнов прервал меня:

– Это обсудим позднее.

«Ну что ж, – подумал я, – пускай поездит, посмотрит своими глазами. Тогда будет легче договориться».

– Завтра буду заниматься с Диментманом (начальником краевого управления НКВД. ). – сказал Смирнов в конце разговора и пригласил меня присутствовать.

В назначенный час у меня в кабинете собрались П.А. Смирнов, член Военного совета Я.В. Волков, начальник краевого НКВД Диментман и его заместитель по флоту Иванов. Диментман косо поглядел на меня и словно перестал замечать. В разговоре он демонстративно обращался только к наркому.

Я впервые увидел, как решались тогда судьбы людей. Диментман доставал из папки лист бумаги, прочитывал фамилию, имя, отчество командира, называл его должность. Затем сообщалось, сколько имеется показаний на этого человека. Никто не задавал никаких вопросов. Ни деловой характеристикой, ни мнением командующего о названном человеке не интересовались.

Если Диментман говорил, что есть четыре показания, Смирнов, долго не раздумывая, писал на листе: «Санкционирую». И тем самым судьба человека была уже решена. Это означало: человека можно арестовать.

В то время я еще не имел оснований сомневаться, достаточно ли серьезны материалы НКВД. Имена, которые назывались, были мне знакомы, но близко узнать этих людей я еще не успел. Удивляла, беспокоила только легкость, с которой давалась санкция.

…Я ходил под тяжелым впечатлением от арестов. Мучили мысли о том, как это люди, служившие рядом, могли стать заклятыми врагами и почему мы не замечали их перерождения? Что органы государственной безопасности могут действовать неправильно – в голову все еще не приходило. Тем более я не допускал мысли о каких-то необычных путях добывания показаний.

Нарком провел два дня в море, побывал в Ольго-Владимирском районе. В оперативные дела он особенно не вникал. Может быть, ему, человеку, не имевшему специальной морской подготовки, это было и трудно. Зато он очень придирчиво интересовался всюду людьми, «имевшими связи с врагами народа»…

Пребывание Смирнова подходило к концу. К сожалению, решить вопросы, которые мы ставили перед ним, он на месте не захотел, приказал подготовить ему материалы в Москву. Я заготовил проекты решений. Смирнов взял их, но ни одна наша просьба так и не была рассмотрена до самого его смещения, на месте нарком решил лишь один вопрос, касающийся Тихоокеанского флота, но и это решение было не в нашу пользу.

Речь шла о крупном соединении тяжелой авиации. Во Владивостоке Смирнов сказал мне, что командование Особой Краснознаменной Дальневосточной армии просит передать это соединение ему.

Я решительно возражал, доказывал, что бомбардировщики хорошо отработали взаимодействие с кораблями, а если их отдадут, мы много потеряем в боевой силе. Смирнов заметил, что авиация может взаимодействовать с флотом и будучи подчиненной армии.

– Нет, – возражал я. – То будет уже потерянная для флота авиация.

Я сослался на испанский опыт, показавший, как важно, чтобы самолеты и корабли были под единым командованием. Все это не приняли в расчет. Приказ был отдан, нам оставалось его выполнять. Потом Смирнов признался мне. что принял решение потому, что его уговорил маршал Блюхер. Наши «уговоры» на наркома действовали меньше…

…Можно было привести десятки трагических эпизодов, когда уже после отъезда Смирнова, который, очевидно, увез с собой «обстоятельный» материал, были арестованы командующий морской авиацией Л.И. Никифоров и член военного совета флота Я.В. Волков.

Арест последнего даже в той обстановке мне казался невероятным. Он был в отличных отношениях со Смирновым и, кажется, мог доказать свою невиновность…»

Николай Гересимович Кузнецов, командующий ТОФ не был троцкистом и в ТОФ антисоветских элементом было мало.

Он писал что наркома Смирнова не волновали дела флота, он занимался только чистками.

Сразу после возвращения Смирнова с Дальнего Востока, 22 апреля 1938 года, арестовали Викторова.

Сначала на допросе флагман флота 1 ранга отрицал какую бы то ни было вину в антисоветской деятельности, но потом вдруг в протоколе допроса появляется такая запись:

«Я прошу не давать мне очных ставок. Я буду говорить правду... В заговор я был завербован Гамарником в 1933 году», и далее:

«Гамарник мне говорил о неправильности политики партии, которая ведет страну к гибели, о зажиме в партии всякой свободной мысли и о гонениях против тех, кто имеет смелость не соглашаться с политикой Сталина».

Основная задача «подрывной работы по флоту» преподносилась так:

«приведение его в небоеспособное состояние и лишение флота возможности активных действий во время войны».

Так сломался второй (после В.М. Орлова) флагман флота 1 ранга. Больше никому из морских военачальников не довелось носить это звание…

Чистки на Северном флоте

Настал черед Северного флота. Как и на других флотах, прежде чем арестовать командующего флагмана 1 ранга Константина Ивановича Душенова, были репрессированы люди из ближайшего окружения командующего.

29 декабря 1937 года взяли под стражу помощника командующего флотом бригинтенданта Павла Афанасьевича Щетинина. Член большевистской партии с июня 1917 года, Щетинин активно боролся за победу Советской власти, избирался членом судовых комитетов и членом Гельсингфорского флотского комитета.

И вот теперь, через 20 лет после Октябрьской революции, он попал в тюрьму. В течение девяти месяцев длилось следствие.

21 сентября 1938 года военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Щетинина к высшей мере наказания. Одним из главных оснований вынесения расстрельного приговора был представленный суду акт о проводимой подсудимым вредительской деятельности.
Следом за Щетининым арестовали командира подводной лодки капитана 2 ранга Леонида Рейснера.

Руководители политуправления флота неоднократно вели «профилактические беседы» с Рейснером. Говорил с ним и Душенов.

Но Рейснер, признавая кое-какие ошибки, в целом взглядов не менял. А во второй половине 1937 года они уже расценивались как «политически чуждые». К тому же ему ставили в вину семейные связи: он был братом известной писательницы и активной участницы Гражданской войны Ларисы Рейснер, которую уже после смерти (умерла она в 1926 году) стали обвинять в связях с троцкистами.

Лариса Рейснер была известной сторонницей Льва Троцкого, Рейснеры были его верными сподвижниками

Этот факт имел тогда, возможно, решающее значение в дальнейшей судьбе Рейснера. Его после длительного пребывания в тюрьме 6 мая 1941 года приговорили к 15 годам лагерей, где он и умер в том же году.

Одновременно с Рейснером рассматривался вопрос об увольнении с флота Дрыкина и Сидер-Брока.

Дрыкин, начальник одного из отделов штаба флота, опытный, добросовестный, хорошо знающий свое дело командир, в 20-е годы некоторое время примыкал к троцкистской оппозиции. Этого он никогда не скрывал и раскаивался в случившемся. Тем не менее это не спасло его от ареста.

Сидер-Брок служил сначала в Архангельском военном порту, затем в штабе Северного флота. Это был человек с очень сложной биографией, с длинным и тяжелым «хвостом», как говорили тогда. В конце 1917 - начале 1918 года он примыкал к левым эсерам, затем даже находился недолго в колчаковской армии.

Начальник Интендантского училища ВМС капитан 1 ранга Ю.С. Сидер-Брок

Он был эсером и служил в армии Колчака, но репрессирован все-таки не был

Но, перейдя добровольно в Красную Армию воевал всю Гражданскую войну, был принят в большевистскую партию. Согласно указаниям сверху он тоже подлежал увольнению.

Душенов вступился за этих трех командиров. Он доказывал П. Байрачному и П. Клиппу (члену военного совета и начальнику политуправления Северного флота), что уверен в безусловной честности и преданности Дрыкина и Сидер-Брока, что их ошибки в прошлом не могут служить основанием для увольнения, а что касается Рейснера, то, хоть его настроения и подлежат осуждению, его можно перевоспитать.

Соглашаясь в основном с Душеновым, политуправление флота ссылалось на указание свыше и продолжало настаивать на увольнении попавших под подозрение командиров.

К.И.Душенов активно выгораживал всех троцкистов в Северном флоте, в итоге он сам на этом погорел, был арестован и расстрелян

После долгих споров руководители Северного флота решили обратиться за советом к наркому ВМФ Смирнову. Но он был очень занят в то время срочными делами и отправил их к начальнику политуправления наркомата М. Шапошникову, который принял сторону политуправления Северного флота. Душенову, как вспоминали очевидцы его разговора с комфлота, он сказал:
- Рекомендую вам, Константин Иванович, не упорствовать. Вы не правы, и, кроме неприятностей, это вам ничего не принесет.
Тем не менее Душенов остался при своем мнении. Тогда Байрачный предложил ему посоветоваться с Андреем Ждановым - секретарем ЦК ВКП(б) и Ленинградского обкома, который в Политбюро курировал флот, а в 1938 году стал членом Главного военного совета ВМФ.

Придя в Смольный, руководители Северного флота сначала доложили Жданову о состоянии дел на флоте, ответили на его вопросы, а потом попросили разрешить их спор. Выслушав мнение каждого из руководителей флота и уточнив характеристики этих трех командиров, подлежащих увольнению, Жданов сказал:
- То, что они хорошо работают, еще ничего не доказывает. Я бы им доверять не стал, раз они были троцкистами или как-то связаны с ними.
Душенов хотел возразить, но Жданов дал понять, что вопрос исчерпан, и, пожелав счастливой дороги, попрощался с руководителями Северного флота.»

Андрей Жданов курировал гражданский и военно-морской флот, нещадно вел борьбу с троцкистами.

Но сам Жданов при этом был лидером группы, которая ставила своей целью реставрацию капиталистических отношений.

Эта группа была разоблачена лишь в 1950 году.

Вскоре Рейснер, а затем Дрыкин были арестованы. Что касается Сидер-Брока, то он избежал ареста, воевал во время Великой Отечественной войны и в звании контр-адмирала вышел в отставку.
К маю 1938 года аресты на Северном флоте достигли апогея. 16 мая был экстренно вызван в Москву старый большевик член военного совета флота Петр Порфирьевч Байрачный. Сразу после прибытия на вокзал в Москве он был арестован. Осужден и расстрелян 19 августа 1938 года.

Теперь настал черед и самого командующего Северным флотом.

Его арестовали 22 мая 1938 года вместе с Клиппом на станции Волховстрой, когда они следовали из Мурманска в Ленинград по вызову Андрея Жданова.

На следствии выяснилось, что Душенов обвинялся в том, что

«он с 1934 г. являлся активным участником антисоветского заговора.

Занимая должность командующего Северным флотом, Душенов по заданию антисоветской организации проводил вредительство, направленное на понижение боевой мощи флота и на поражение его в войне, а также вел подготовку к вооруженному восстанию боевых единиц против Советской власти.

Был в курсе террористической деятельности, направленной в отношении руководителей партии и правительства, поддерживал преступные связи с бывшим командующим Черноморским флотом И.К. Кожановым».

На суде, который состоялся почти два года спустя, 3 февраля 1940 года, Душенов категорически отверг нелепые клеветнические обвинения. Тем не менее герой Октября был расстрелян на следующий день.

Уже после ареста Душенова были арестованы другие командиры Северного флота:

--начальник штаба флота капитан 1 ранга Павел Спиридонович Смирнов

--начальник отдела боевой подготовки штаба флота капитан 2 ранга Сергей Сергеевич Рыков

--заместитель командующего флотом по строительству капитан 1 ранга Иван Иванович Сынков

-- командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга Константин Николаевич Грибоедов

--флагманский артиллерист штаба флота капитан 2 ранга Василий Александрович Александров

Большинство из них были осуждены к длительным сроках заключения, а Сынков и Грибоедов - расстреляны.

Аресты не обошли стороной и военные флотилии.

Еще в начале 1938 года были арестованы командующий Каспийской военной флотилией флагман 2 ранга Дмитрий Павлович Исаков, начальник штаба флотилии Н. Унковский. Дело об их участии в антисоветском военно-фашистском заговоре было настолько не состоятельно, что 7 декабря 1940 года военный трибунал ЗакВО в отношении всех четверых вынес оправдательный приговор.

К сожалению, прокурор СССР 16 июля 1942 года, то есть уже во время Великой Отечественной войны, когда опытные офицеры были буквально на вес золота, вновь направил их дело на рассмотрение Особого совещания с предложением о назначении обвиняемым наказания в виде пяти лет заключения каждому.

Главный аргумент:

«интересы государственной безопасности в условиях военной обстановки диктуют необходимость изолировать на период военного времени обвиняемых от общества ».

Так они и сгинули. Возможно, при перевозке заключенных на барже через Каспий, когда в воздухе свирепствовала немецкая авиация. Одну из таких 32 затонувших барж вынесло на берег в 60-е годы.

Не менее трагично сложилась судьба командования Амурской военной флотилии. 13 марта 1938 года в Москве при выходе из вагона поезда, следовавшего с Дальнего Востока, был арестован командующий АКВФ флагман 1 ранга Иван Никитич Кадацкий-Руднев.

Его приговорили к высшей мере наказания 28 июля того же года. 11 мая 38-го был арестован начальник штаба флотилии капитан 2 ранга Николай Иванович Николайчик и вскоре расстрелян.

К длительному сроку заключения был приговорен командир Имановского речного отряда капитан 2 ранга Петр Андреевич Сюбаев.

В третью волну, в ноябре 1938 года был уволен в запас А.А. Иконников. 8 декабря 1938 года он был арестован и умер в заключении 22 июля 1942 года.

Были репрессированы такие известные подводники-черноморцы, как командиры бригады подводных лодок Васильев Г.В и Моралев Н.К. (приговорен к расстрелу 01.11.1938); командир подлодки "Шахтер" и учебного отряда подводного плавания ЧФ Кузнецов К.М. (впоследствии командовал бригадами ПЛ ТОФ и КБФ); командир 3-й бригады подлодок ЧФ, впоследствии командующий Дунайской военной флотилией вице-адмирал Холостяков Г.Н.; минер подлодки "Политработник" (1927-1929) Ивановский Н.С., который позднее, в 1942-1943 командовал 2-й бригадой подлодок КБФ, а в 1943-1947 стал начальником подводного плавания ТОФ, контр-адмиралом.

Репрессиями были вырваны со службы и из жизни Лавинский М.Н., командир дивизиона подлодок ЧФ, (приговорен к расстрелу 01.11.1938); Рублевский И.А., начальник штаба бригады подводных лодок ЧФ, (приговорен к расстрелу 01.11.1938); Ижбулатов Р.А. командир дивизиона подлодок ЧФ, (приговорен к расстрелу 18.04.1938) и другие

В результате первой и второй волны «чисток» к лету 1938 года на флоте были арестованы почти все флагманы.

Дело Смирнова

В июне 1938 года совсем внезапно настал черед главного чистильщика флота наркома П.А.Смирнова......

Возглавлять наркомат Военно-Морского Флота Смирнову довелось ровно полгода, как и Политуправление РККА…

Так сказать день в день, ибо 30 июня 1938 года он был арестован и препровожден во внутреннюю тюрьму НКВД.

Там его уже ожидали начальник 2-го Управления НКВД комбриг Н.Н. Федоров со своим помощником майором госбезопасности В.С. Агасом.

Комбриг Н. Федоров

Основную ставку Федоров и Агас делали на показания ранее арестованных бывших сослуживцев Петра Александровича, хорошо знавших его прежде всего по Белорусскому и Ленинградскому военным округам, а также по ПУРККА и наркомату ВМФ – И.П. Белова, А.С. Булина, А.И. Егорова, С.П. Урицкого, Д.Ф. Сердича, Б.У. Троянкера, Ф.С. Мезенцева, П.С. Иванова, И.И. Сычева и других.

Контр-адмирал Мезенцев был вместе с Смирновым и военными РККА изобличен в участии в заговоре

Его Смирнова обвиняли

«в участии в военно-фашистском заговоре и принадлежность к белорусско-толмачевской оппозиции 1928 года;

вербовочную работу по вовлечению в заговор новых членов; вредительскую деятельность по ослаблению боевой мощи Красной Армии и политико-морального состояния ее личного состава.

Принятие руководства военно-фашистским заговором по военно-политической линии (после смерти Гамарника).»

«С приездом в БВО Смирнова там стала действовать подпольная контрреволюционная организация, руководимая Смирновым П.А…

Дважды присутствовал при антисоветских разговорах, проводимых Смирновым, в которых он высказывал мысль против НКО – что он не способен руководить армией… Лично встречался со Смирновым и тот рассказал, что цель организации – устранение от руководства армией Ворошилова, сохранение троцкистских кадров, вербовка новых членов. Таким образом, в военный заговор первый раз был вовлечен Смирновым П.А., и второй – Булиным А.С.».

Или показания корпусного комиссара М.Р. Шапошникова, полученные от него за неделю до ареста Смирнова.

Надо отметить, что Шапошников являлся выдвиженцем, так сказать протеже Смирнова: именно его, начальника отдела ПУРККА, рекомендовал Петр Александрович для утверждения ЦК ВКП(б) на самую высшую политическую должность во вновь создаваемом наркомате Военно-Морского Флота СССР.

Сделать это было нетрудно – Смирнов, уходя из ПУРККА, имел возможность выбрать себе заместителя по политической части. И выбор этот он сделал в пользу Михаила Шапошникова, зная того много лет по совместной службе в различных округах.

ЦК и НКВД знали о их близости и понимали что Шапошников это ключ к Смирнову.

И вот перед ним показания Шапошникова, в которых тот пишет,

« что его, тогда начальника организационного отдела Политуправления РККА, вызвал к себе Смирнов и поставил задачу «всемерно разоблачать троцкистов, чтобы зашифровать свою деятельность».

«ему совместно со Смирновым удалось добиться назначения на ответственные военно-политические посты в РККА ряда заговорщиков.»

К числу последних он отнес

«корпусного комиссара Я.В. Волкова – члена Военного совета ТОФ, дивизионного комиссара Н.А. Юнга – члена Военного совета СибВО, а также дивизионных комиссаров А.В.Тарутинского – члена Военного совета УрВО, И.М. Горностаева – начальника политуправления КВО, И.И. Кропачева – начальника политуправления ОКДВА, Ф.С. Мезенцева – члена Военного совета Черноморского флота.»

Михаил Шапошников признался что он участник антисоветского заговора и в нем состоит сам нарком ВМФ П.Смиронов

Следователи, организовывали для Смирнова очные ставки, в том числе с И.П. Беловым и А.С. Булиным – его заместителем по ПУРККА, подсовывая ему все новые и новые показания арестованных, уличавших бывшего военно-морского министра во множестве мыслимых и немыслимых грехов.

Так, комдив Д.Ф. Сердич свидетельствовал, что Смирнов, будучи начальником политуправления БВО, окружил себя троцкистами (Н.А. Юнг, Р.Л. Балыченко и другие). Далее Сердич утверждал:

«…Хотя мне никогда никто прямо не говорил о том, что Смирнов является участником антисоветского заговора, однако, ряд фактов характеризует его с антисоветской стороны…»

К таким фактам Сердич отнес и то, что Смирнов допускал отрицательные высказывания в адрес руководства страны.

А..С.Булин оказался одним из членов выявленной "головки" заговора в высшем политуправлении РККА

О подобных словесных выпадах Смирнова упоминается и в показаниях бывшего начальника Разведуправления РККА комкора С.П. Урицкого, который 18 июня 1938 года утверждал, что

"в период чистки партии в 1928–1929 годах в СКВО по вине члена Реввоенсовета округа (то есть П.А. Смирнова) было скомпрометировано значительное количество коммунистов, между тем троцкисты, например как Д.А. Шмидт и некоторые другие проходили ее без всякой задержки. "

А такие известные в Красной Армии командиры, как И.Р. Апанасенко, Е.И. Ковтюх, были якобы ошельмованы и доведены до озлобления. А делалось это, по версии Урицкого, для того, чтобы оторвать командиров от партии, доказать, что они не сыновья ее, а всего лишь нелюбимые пасынки

Смирнов продолжал стоять на своем, отвергая все обвинения в свой адрес.

Но уже 3 июля он пишет заявление на имя Ежова, в котором подтверждает свое участие в заговоре.

А также говорит, что на очных ставках с Беловым, Булиным и другими заговорщиками он не признавал себя виновным, но теперь, после мучительных размышлений, решил дать признательные показания…

«со слов своего заместителя по ПУРККА Антона Булина он знал начальника секретариата Ворошилова корпусного комиссара И.П. Петухова как одного из особо законспирированных участников военного заговора»

Однако руководству Особого отдела такого свидетельства оказалось мало – для них какой-то там начальник канцелярии наркома, пусть и обороны, пусть и самого Ворошилова, был мелкой сошкой.

Так нужен был выход если не на самого наркома, то хотя бы на его заместителей, которые фактически все до единого были у них на прицеле: следствию важно было вскрыть новый большой заговор в руководстве Красной Армии.

Должность первого заместителя в это время исполнял командарм 1-го ранга И.Ф. Федько.

Вот на него то и решили выйти через Смирнова, который в заявлении от 5 июля сообщил, что он с 1937 года был связан по заговору с Федько, об участии которого в заговоре он узнал впервые годом раньше от И.П. Белова.

Чем больше давал признательных показаний Смирнов, тем более разгорался аппетит у следователей. Впереди было еще полгода времени до суда.

Скажем только, что установленные законом сроки следствия по его делу приходилось продлевать несколько раз, что и делал принявший к производству дело Смирнова на заключительном этапе старший лейтенант госбезопасности И.Р. Шинкарев.

По ходу следствия Смирнов от части ранее данных им показаний отказывался, другую же часть – уточнял.

Например, на допросе 19 августа 1938 года он заявил, что его показания месячной давности (от 17–19 июля) о разговоре с Уборевичем об открытии фронта противнику в случае войны не соответствуют действительности.

«…Никаких разговоров об открытии фронта с Уборевичем я никогда не вел… Со мной Уборевич об этом не говорил. Записал я эту формулировку, не обдумав как следует, и в момент несколько напряженный для меня лично, скорее всего по слабости духа».

Смирнов тесно был связан с Уборевичем и нач.генштаба Егоровым

Бывший нарком Военно-Морского Флота утверждал, что его показания от 17–19 июля в части установления связи по заговору со своим заместителем – П.И. Смирновым-Светловским, не соответствую действительности, так как он узнал о его участии в заговоре от маршала А.И. Егорова. Клеветническими назвал Петр Александрович свои собственные показания об участии в заговоре морских военачальников – Столярского, Курехина, Сынкова, П.С. Смирнова, Москаленко и других.

А в целом многостраничное дело Смирнова пухло день ото дня. Заставили его признаться и в активной вербовочной работе, благо что возможностей для этого у него, по мнению следствия, было предостаточно. Что и нашло свое отражение в протоколах допросов и в обвинительном заключении.

В орбиту вербовочной деятельности Смирнова попал практически весь высший комначсостав военных округов, в которых он в течение многих лет был членом РВС и начальником политического управления, а также ПУРККА и наркомата ВМФ.

Вилка разброса здесь действительно велика: от инструкторов отделов политуправления округа до помполита Военно-Морской академии, военного прокурора БВО и комиссара Академии Генерального штаба.

Были проведены очные ставки. Например, встреча на очной ставке 13 июля 1938 года Смирнова, с Федько.

Первый утверждает, что

"об антисоветской деятельности и участии Федько в заговоре он узнал сначала от командарма Белова, а затем при личном разговоре, состоявшемся дважды."

При этом якобы Федько просил Смирнова узнать содержание «компромата» на него за период пребывания в ОКДВА. Федько же, в свою очередь, всех этих показаний Белова и Смирнова не подтвердил и заявил, что участником заговора он никогда не был. Энкаведешники устроили Смирнову очную ставку даже с наркомом Ворошиловым.

Хотя вернее будет определить ее как допрос Смирнова с участием в нем Ворошилова, которому по ходу.разговора следователь задавал вопросы, касающиеся предыдущей службы и поведения подследственного. К чести наркома обороны, он не поспешил облыжно поливать грязью бывшего своего заместителя по политчасти.

Дабы не пересказывать многочисленных протоколов допросов и очных ставок, личных заявлений и многих других документов следственного дела, обратимся только к одному из них, так сказать итоговому – обвинительному заключению.

Но сначала, следует воспроизвести еще один, важный документ, характеризующий поведение Петра Смирнова после почти годичного тюремного испытания. Дело в том, что следствие по делу Смирнова, было окончено в начале февраля 1939 года, о чем ему и было объявлено 9-го числа.

При выполнении данной процессуальной операции Петр Александрович, подтвердив свою принадлежность к антисоветскому военному заговору, вместе с тем заявил, что часть его показаний не соответствует действительности.

В частности, он отрицал свое участие в белорусско-толмачевской группировке, проведение вредительской деятельности в армии и получение на это указаний от Гамарника, вовлечение в заговор И.И. Коржеманова (до ареста в 1938 году работал начальником отдела кадров штаба БВО.. ), наличие антисоветской связи с рядом лиц, указанных в материалах дела.

Вот как протокольно выглядит это заявление:

«Вопрос : Чем Вы можете дополнить материалы расследования?

Ответ : Свою вину я, как участник антисоветского военного заговора, признаю, но считаю необходимым внести следующие исправления в протокольные записи, как не соответствующие действительности, как не просмотренные мною при подписи или вынужденно неправильно данные мной показания: период белорусско-толмачевский освещен неправильно, в белорусско-толмачевской группировке я не участвовал и к ней не примыкал.

Наоборот, будучи в 1928 г. начальником пуокра в СКВО, получив белорусско-толмачевскую резолюцию, на специально собранном совещании командного и политического состава округа, которое проводилось в Пятигорске, я выступил с докладом, осуждающим белорусско-толмачевскую группировку в армии, как неправильную и политически вредную.

По моему же предложению была принята соответствующая резолюция, которую можно найти в делах пуокра и ПУРа за 1928 год.

На состоявшемся Пленуме Ревсовета Союза в 1928 году специально обсуждался этот вопрос, я и там выступал против белорусско-толмачевских настроений, что подтвердил и нарком Ворошилов на очной ставке и впоследствии на всех совещаниях я последовательно придерживался этой же позиции

Это ведь было в тот момент, когда выступали с белорусско-толмачевскими взглядами открыто, следовательно, не было оснований для ухода в подполье и двурушничанья.

Я резко выступал против перегибов в проведении единоначалия, в связи с этим часть политработников, разделяющих взгляды белорусско-толмачевцев, поддерживала меня. Никакой подпольной контрреволюционной работы на базе белорусско-толмачевских настроений я не вел до вступления в заговорщическую организацию, т.е. до 1933 года, когда белорусско-толмачевцы были для этой цели использованы.

Поэтому весь первый раздел показаний от 17 июля является неправильным, в большинстве написанным не мной, а Агасом (следователем). Естественно, неверна также и та запись, где говорится, что начальники пуокра Кожевников, Кучмин, Васильев, Берман знали меня, как белорусско-толмачевца.

Шифреса (начальника Военно-хозяйственной академии, армейского комиссара 2-го ранга.) я как белорусско-толмачевца не знал. Исаенко и Трегубенко (начподивы СКВО), как белорусско-толмачевцы, упомянуты неправильно, а также об их правых взглядах мне ничего не было известно. Запись в протоколе, что я был уволен из РККА, неправильна, так как я из РККА никогда не увольнялся, а был командирован на курсы марксизма. Упоминание Вайнера (Л.Я. Вайнер в первой половине 30 х годов командовал в БВО 3 м кавалерийским корпусом.

Впоследствии, до своего ареста в августе 1937 года – комкор, военный советник при Главкоме (министре) Монгольской Народной Армии. ), как связанного по заговору с Уборевичем, неправильно, так как мне это не было известно. О Вайнере и Сердиче (он сменит Вайнера на посту командира 3-го кавкорпуса.), как о заговорщиках, мне стало известно из официальных материалов после их ареста.

Указаний Зиновьеву (начальнику политуправления УрВО, корпусному комиссару. ) об установлении им связи по заговору с Гарькавым (командующим войсками УрВО в 1935–1937 годах. ) и Головиным (председателем Уральского облисполкома. . ) на Урале я не давал. С Румянцевым (секретарем Западного обкома ВКП(б). ) по линии заговора никакой связи я не устанавливал, а следовательно, и о лицах, связанных с ним по заговору, он не мог мне говорить. Это показание вынужденное.

ъОб участии Румянцева в заговоре я узнал только после его ареста… С Зыкуновым (начальником отдела руководящих партийных органов политуправления ПВО.) и Рудзитом (работником этого политуправления.) непосредственной связи по заговору не было, а о них, как участниках заговора, мне было известно со слов Немерзелли (заместителя Смирнова, в ЛВО, корпусного комиссара. . ).

Никаких указаний о вредительской деятельности от Гамарника, я не получил и никакой работы вредительской по БВО и ЛВО я не проводил. Наоборот, резко ставил и продвигал эту работу в плоскости ее резкого улучшения, о чем знает и Жданов (первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), секретарь ЦК ВКП(б).) и Ворошилов. Об упоминаемых участниках заговора в мотомехчастях по Ленинграду мне стало известно, лишь после их ареста.

О Шапошникове Б.М. сказано в протоколе с натяжкой. Он, безусловно, несет ответственность за недостатки и вредительство в ЛВО, но о его лично сознательном участии я сказать ничего не могу.

О Примакове и Германовиче (комкоры. Первый из них до ареста работал заместителем командующего войсками ЛВО, а второй – армейским инспектором того же округа. ) мне Гамарник не говорил, как о заговорщиках, и по заговору я их не знал. Наоборот, я принимал участие в разоблачении Примакова и ставил вопрос перед наркомом и на партсобрании. Булин мне не говорил, как об участниках заговора, о Сидорове (ответственном секретаре партийной комиссии при ПУРККА, корпусном комиссаре.), Ланда (ответственном редакторе газеты «Красная звезда. ), Сычеве (начальнике политуправления БВО, дивизионном комиссаре. )…

Упоминание Ермольчика (военкома 6-го авиакорпуса, дивизионного комиссара . ), как заговорщика, в разговоре с Беловым неправильно. О Ермольчике, как участнике заговора, мне ничего не было известно. Наоборот, Ермольчик подавал заявление на Белова, в котором изобличал Белова, что последний его пытался вербовать в заговор. Письмо мной было передано наркому.

Запись в протоколе о Гореве (бывшем военном атташе СССР в Испании. ) неправильна… Юнг (член Военного совета СибВО, дивизионный комиссар. . ) сообщал мне об Антонюке (командующем войсками СибВО, комкоре. ), как о бывшем троцкисте, у которого был расстрелян брат, но об установлении личной связи по заговору не упоминал.

Мне неизвестен Максимов (нач. 7 отдела Штаба РККА), как участник заговора, а известна его личная связь – тесная интимная с Куйбышевым (командующим войсками ЗакВО, комкором.) и Мезисом (членом Военного совета БВО, армейским комиссаром 2-го ранга. ). О Петухове (для особых поручений при наркоме обороны, корпусном комиссаре.. ), как о заговорщике, Булин мне не говорил, и как заговорщика я Петухова не знал.

Булин лишь говорил, что Петухов является человеком Гамарника, что я понял в заговорщическом смысле. Указаний Иванову (комиссару Оршанской авиабригады) об установлении связи с Киверцевым (заместителем начальника политуправления БВО, бригадным комиссаром. ) я не говорил, а говорил об установлении его связи с Зиновьевым.

Красильникова, Русанова (заместителя начальника Управления связи РККА, дивинженера. ) и Васенцовича (начальника штаба ОКДВА, комдива.) я Федько не называл и он мне не говорил, а также никогда между нами не упоминался, как заговорщик, Максимов.

Разговора с Гричмановым (председателем Ленинградского облисполкома.) прямо о заговорщической работе в ЛВО не было и об участии моем в заговоре он вряд ли знал. Я не говорил ему, но антипартийные разговоры были…

Об окончании следствия мне объявлено, с материалами следствия ознакомился. Ответ на вопрос записан с моих слов правильно, протокол мною прочитан.

П. Смирнов.

Об окончании следствия объявил старший следователь ОО ГУГБ НКВД СССР старший лейтенант госбезопасности

Шинкарев»

В заявлении Смирнова совсем не упоминается корпусной комиссар Я.В. Волков, член Военного совета ТОФ, попавший в тюрьму через день после ареста Петра Александровича. Об их приятельских отношениях уже упоминал адмирал Н.Г. Кузнецов, добавив при этом, что Волков мог доказать свою невиновность.

И тот действительно пытался ее доказать в течение полутора десятка лет в различных инстанциях, в том числе и самых высоких (Президиум Верховного Совета СССР. Верховный Суд СССР, OK ВКП(б), аргументирование опровергая предъявленные ему обвинения.

Например, в заявлении на имя И.В. Сталина, написанном в мае 1945 года, Волков в числе других отрицает и показания на него, данные П.А. Смирновым.

«Бывший нарком Флота Смирнов П.А., по неизвестным для меня причинам, дал враждебное, явно клеветническое показание, что он вовлек меня в преступную военную антисоветскую организацию и что я по его заданию, с 1934 года проводил вредительскую работу в Военно-Морской Академии по подготовке кадров для В.М. Флота….

Ни одного слова правды в показаниях Смирнова нет и не может быть, это злостная клевета, никем и ничем не подтверждаемая, обреченного врага, очернить и замазать человека, который не только делом, но и словом и мыслью не виноват перед своей Родиной, партией и Советской властью на протяжении свыше 20 лет работы.

Как на суде, так и на неоднократном следствии я категорически отрицал показания Смирнова, как явно враждебные и клеветнические. Одновременно я не скрывал и говорил правду, что периодически встречался со Смирновым, когда он был начальником политуправления ЛВО, что он в моем представлении и понимании был порядочный человек и работник, так как за ним ничего отрицательного и преступного не замечал.

И последнее, почему в последний раз своего посещения ТОФа по должности Наркома Флота в апреле-мае 1938 года, если допустить мою преступную связь с ним, то на собрании комсостава он всячески дискредитировал меня и мою работу и тут же назначил начальником политуправления и членом Военсовета Лаухина, а я уже работал на ТОФе более 6 месяцев, и в вагоне на лично поданный мною рапорт об уходе с работы всячески меня ругал и поставил условие, что если я не возьму рапорт обратно, то он меня арестует как врага народа, как бегущего от трудностей и не желающего работать.

При таком взгляде я вынужден был взять рапорт обратно, о чем горько сожалею»

По отбытии срока заключения (10 лет ИТЛ) Волков в июле 1948 года был направлен в административную ссылку в город Енисейск, где работал дежурным электромонтером на судоверфи вплоть до своей реабилитации в конце 1954 года.

...........................

Обратившись же к содержанию обвинительного заключение по делу Смирнова, можно проследить реакцию следственной части Особого отдела ГУГБ НКВД на заявление подследственного от 9 февраля 1939 года.

В итоге констатирующая часть обвинительного заключения выглядит следующим образом:

«…Смирнов Петр Александрович, 1897 года рождения, уроженец Кировской области, Белохолуницкий завод, русский, до ареста – нарком Военно-морского Флота, обвиняется в том, что:

1) с 1928 года входил в состав троцкистской организации, так называемой «белорусско-толмачевской оппозиции».

2) в 1933 году был завербован в антисоветский военный заговор Гамарником являлся одним из руководящих участников заговора и проводил работу по срыву боеспособности РККА и обеспечению поражения Советского Союза в войне с фашистскими странами с целью свержения Советской власти и реставрации капитализма, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.58 п.1«б» и 11 УК РСФСР.

Следственное дело подлежит направлению в Военную Коллегию Верховного суда СССР – для судебного разбирательства»

Итак, преступные деяния П.А. Смирнова были квалифицированы как изменнические, вредительские с отягощающим довеском, в виде 11-го пункта 58 й статьи.

Этих двух пунктов (и даже одного из них) вполне хватало для получения «законных» девяти граммов в затылок или висок. К тому же на первой странице обвинительного заключения по делу Смирнова кем-то из высшего руководства, чье решение подлежало неукоснительному выполнению членами суда (это чувствуется по содержанию и интонации резолюции), накануне судебного заседания сделана надпись: «Пропустить по закону от 1.ХII.34».

Подпись неразборчива, но это точно не подпись Сталина. Такую резолюцию мог наложить, вероятнее всего, или Прокурор ССОР Вышинский, или председатель Военной Коллегии Ульрих. Или же нарком внутренних дел Л.П. Берия.

Лаврентий Берия ставший наркомом провел пересмотр дела и полностью убедился в виновности Смирнова

Закон от 1 декабря 1934 года не оставлял никаких надежд на жизнь подсудимому и предполагал только одно – смерть.

Смирнов, как это отмечено в протоколе судебного заседания, виновным себя признал (на суде ему, помимо пунктов 1«б» и 11 58 й статьи, довесили еще и пункт 8 той же статьи), свои показания на предварительном следствии подтвердил.

Расстреляли П.А. Смирнова 23 февраля 1939 года – на следующий день после суда. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 16 мая 1956 года дело было прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.

Что с ним случилось в 1938–1939 годах и какова его дальнейшая судьба – о том не знали не только члены семьи П.А. Смирнова, сами подвергшиеся репрессиям и всевозможным ограничениям, но этого не смог узнать и член правительства – нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов. В своих воспоминаниях он пишет, что уже работая в Москве в должности наркома, неоднократно пробовал узнать, что же произошло со Смирновым.

Что тут было правдой – сказать не могу. Больше я о нем ничего не слышал.

Вольно или невольно, но он действительно выбивал хорошие кадры, советских командиров Будучи там, на месте, он действительно решал судьбы многих, и если он действительно не занимался умышленным избиением кадров, то почему не хотел прислушаться к «обвиняемым» или даже ко мне, комфлоту, и сделать объективные выводы?»

Петр Смирнов признался что умышленно репрессировал честных советских командиров,чтобы разрушить боеспособность флота

17 февраля 1848 года в Баку в семье коллежского ассесора Александра Андреевича Смирнова родился сын - Иван.

В 1864 году зачислен в Морской кадетский корпус кадетом младшей роты.

17 апреля 1868 года Приказом по Морскому ведомству после успешно сданных выпускных экзаменов Иван Смирнов произведен в гардемарины.

В 1869 году семья Смирновых уехала из Баку.

17 апреля 1870 года после 2 лет плаваний Смирнов И.А. Высочайшим Приказом произведен в мичманы.

В 1883 году лейтенант Смирнов И.А. плавал старшим офицером корвета «Сокол».

Капитан 2-го ранга Смирнов И.А. служил старшим офицером крейсера «Память Меркурия» в 1885 году.

В 1886-1890 г.г. - командир новой канонерской лодки «Черноморец». КЛ «Черноморец» вступила в строй Черноморского флота в 1888 году.

На 1 января 1891 года - Капитан 1-го ранга, Флаг-капитан штаба старшего флагмана Черноморской флотилии.
27.03.1893 г. - 1893 г. - Флаг-капитан штаба командующего Практической эскадрой Черного моря.
17.04.1893 г. - 1895 г. - Флаг-капитан берегового штаба старшего флагмана Черноморской флотской дивизии.
28.05.1894 г. - 1894 г. - Флаг-капитан штаба командующего Практической эскадрой Черного моря.

01.01.1895 г. - 1897 г. - Командир 35-го флотского экипажа.

01.01.1895 г. - 1897 г. - Командир строящегося эскадренного броненосца "Ростислав".

Православного вероисповедания.

Женат:

Смирнов Иван Александрович изображен в сюртуке гражданского образца с эполетами, со знаками орденов Св. Владимира IV степени, Св. Анны III степени с мечами (за военные заслуги), Св. Станислава II степени и медалью “За Русско-Турецкую войну. 1877-1878 гг.”

Скончался 19.12.1896 г. Похоронен, вероятно, на севастопольском кладбище. Памятник не сохранился.

Формирование советской Пинской речной военной флотилии 1940 г.

После 17 сентября 1939 г. государственная граница СССР существенно продвинулась на западе. В связи с тем, что Киев оказался в глубоком тылу, стратегическая роль Днепровской флотилии значительно уменьшилась, и по предвоенным оперативным планам никаких боевых действий в районе Днепра вести не предполагалось. Поскольку на случай военных действий Киев рассматривался как город далёкого тыла, речные корабли и командование Днепровской флотилии необходимо было перебазировать поближе к новой западной границе, то есть в Пинск. Этот вопрос народный комиссар Военно-Морского Флота СССР адмирал флота Н. Г. Кузнецов обсуждал с начальником Генерального штаба Красной Армии Б. М. Шапошниковым, а позднее докладывал о нём И. В. Сталину. В конце концов предложение наркома ВМФ о переводе командования Днепровской флотилии в Пинск, где уже с осени 1939 г. базировались некоторые корабли флотилии, было принято. Штаб флотилии оставался в Киеве до лета 1940 г.

После присоединения в июне 1940 г. к Молдавской ССР Бессарабии и Северной Буковины, чем изменилась южная граница СССР, было решено перебросить основные корабли Днепровской флотилии на Дунай. На должность начальника штаба флотилии в июне 1940 г., без завершения государственных экзаменов и с согласия Наркомата ВМФ направили выпускника командного факультета Военно-морской академии в Ленинграде, капитана 2 ранга В. В, Григорьева. В этом же месяце флотилия была расформирована и на её базе созданы 2 новые – Дунайская и Пинская.

Пинская речная военная флотилия начала создаваться согласно приказу наркома ВМФ СССР адмирала Н. Г. Кузнецова за № 00184 от 17 июня 1940 г. с главной базой в Пинске и тыловой в Киеве под командованием капитана 1 ранга (позднее контр-адмирала) Д. Д. Рогачёва. Встреча командующего, прибывшего на глиссере, прошла на флотилии по всей форме. Корабли были построены в две колонны с экипажами на верхних палубах. В. В. Григорьев отдал приказ Д. Д. Рогачёву рапорт с другого глиссера. Затем за обсуждением предстоящих дел командующий и начальник штаба флотилии засиделись до полуночи. Полученная под утро Д. Д. Рогачёвым телеграмма сообщала, что В. В. Григорьев назначается начальником штаба Дунайской военной флотилии. Начальником же штаба Пинской флотилии был назначен капитан 2 ранга Г. И. Брахтман, военным комиссаром – полковой комиссар Г. В. Татарченко (до 15 июля 1941 г.), затем бригадный комиссар И. И. Кузнецов, начальником тыла – капитан 1 ранга – П. А. Смирнов.

В советскую Пинскую военную флотилию вошла значительная часть кораблей бывшей польской речной флотилии. Не случайно Пинск был избран главной базой вновь созданной флотилии. Ведь именно в этом городе можно было использовать речной порт, судоремонтные мастерские и фортификационные сооружения своей предшественницы – бывшей польской Пинской флотилии. Более того, в спешном порядке был реконструирован Днепровско-Бугский канал, который связывал бассейн рек Днепра и Вислы, соединяя Припять через Пину (около Пинска) с Бугом (около Бреста), что имело немаловажное значение для советской Пинской флотилии. Советская Пинская флотилия непосредственно подчинялась наркому ВМФ СССР Н. Г. Кузнецову, а оперативно – командующему войсками Западного особого военного округа генералу армии Д. Г. Павлову.

К началу войны с Германией Пинская флотилия насчитывала в своих рядах 2300 краснофлотцев, старшин и офицеров. Она состояла из командования и штаба (штабу флотилии были приданы корабли «Буг» и «Припять»), речных сил, манёвренных соединений, сухопутных и тыловых частей.

Речные силы включали дивизион мониторов (мониторы «Бобруйск», «Смоленск», «Витебск», «Житомир», «Винница»), группу канонерских лодок (канонерки «Трудовой» и «Белорус»), дивизиона бронекатеров (БКА №№ 41 – 45, 51 – 54 и 11 без номеров, а также плавающая самоходная база «Березина»), дивизион тральщиков (№№ 1 - 5), минный заградитель «Пина» и Учебный отряд (мониторы «Левачёв», «Флягин», канонерки «Передовой», «Верный», плавбазы «Ударник», «Белоруссия», отряд бронекатеров №№ Д1-Д5, Н-15, №№ 201-203 и 205).

Таким образом, к началу войны речные силы Пинской флотилии, кроме вспомогательных судов и двух штабных кораблей, состояли из семи мониторов, четырёх канонерских лодок, тридцати бронекатеров, минного заградителя «Пина» и семи тральщиков, - всего 49 боевых судов.

Какие же задачи стояли перед флотилией на 1941 год? Обнаруженный в архиве приказ № 00300 от 29 декабря 1940 г. наркома ВМФ СССР адмирала Кузнецова сформулировал основную задачу для Пинской флотилии на 1941 г.: «Достижение слаженного взаимодействия всех сил флотилии для разгрома противника, при решении тыловых операций, в любое время года и суток». В свою очередь командующий Рогачёв в приказе за № 002 от 14 января 1941 г. нацелил флотилию на ближайшую задачу: «Боевую подготовку всех соединений Пинской флотилии целеустремить на отработку тем оперативных и тыловых игр, отрядных учений флотилии и совместных учений с Красной Армией. Неудовлетворительно проведённые учения, после разбора и указаний, проводить повторно». В приказе Дмитрий Дмитриевич Рогачёв отметил и успехи флотилии:

1) значительно повысилась и укрепилась дисциплина;

2) поднялась требовательность командиров;

3) сделаны первые шаги по поднятию уровня оперативно-тактической подготовки начсостава;

4) улучшилась связь с Красной Армией оп части организации взаимодействия флотилии с полевыми войсками;

5) проделана большая работа по изучению и описанию речного театра.

Как видим, мониторы, канонерские лодки, бронекатера и катера-тральщики Пинской флотилии по их тактическому назначению организационно сводились в дивизионы, отряды и группы однородных кораблей. Считалось, что такая форма организации речных сил флотилии обеспечивала гибкое управление ею, одиночную подготовку кораблей и их боевое использование в составе однородных тактических групп и соединений.

Боевая деятельность Пинской флотилии в июне – сентябре 1941 года

Страшная катастрофа не только для Пинской флотилии, но и для всей страны разразилась 22 июня, когда в 4 часа утра по Московскому времени нацистская Германия напала на СССР. Согласно плану «Барбаросса», утверждённому Гитлером в декабре 1940 г., главные силы групп армий «Центр» и «Юг» должны были объединить свои усилия на восток от поймы реки Припять, оставляя в стороне почти стокилометровый «Припятский полесский коридор».

Советское правительство имело сведения о нападении. Около 11 часов вечера 21 июня 1941 г. нарком обороны СССР маршал С. К. Тимошенко вызвал к себе наркома ВМФ СССР адмирала Н. Г. Кузнецова, который через несколько минут вместе с заместителем начальника Главного морского штаба контр-адмиралом В. А. Алафузовым прибыл в кабинет маршала, где кроме него находился начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков. С. К. Тимошенко, не называя источников, предупредил о возможном нападении Германии на СССР, а Г. К. Жуков показал Н. Г. Кузнецову и В. А. Алафузову телеграмму, в которой подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения Германии. Но непосредственно флотов она не касалась. Пробежав её текст, Н. Г. Кузнецов спросил, разрешено ли в случае нападения применять оружие, и, получив утвердительный отказ, приказал контр-адмиралу Алафузову: «Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности № 1. Бегите!» .

Этот приказ касался не только не только флотов, но и флотилий, так как все морские, озёрные и речные флотилии непосредственно подчинялись наркому ВМФ СССР адмиралу Н. Г. Кузнецову.

В 0 часов 10 минут 22 июня Нарком ВМФ СССР адмирал Н. Г. Кузнецов подписал директиву следующего содержания:

«Экстренно

Военным советам

1) Краснознамённого Балтийского Флота,

2) Северного Флота,

3) Черноморского Флота

Командующему Пинской флотилии

Командующему Дунайской флотилии

В течение 22.6 – 23.6 возможно внезапное нападение немцев. Нападение может начинаться с провокационных действий.

Наша задача не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно флотам и флотилиям быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

Приказываю перейти на оперативную готовность № 1, тщательно маскировать повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически запрещаю.

Никаких других мероприятий без особого распоряжения не производить.

Кузнецов».

О советских мониторах на самых высоких уровнях фашистского вермахта заговорили уже на втором месяце войны. В самом начале августа 1941 года в военном дневнике начальника германского генерального штаба Ф. Гальдера появилась такая запись: "На наступление оказывают влияние мониторы..." Речь шла о кораблях Пинской военной флотилии.

Пинская речная военная флотилия, как и весь советский Военно-Морской Флот, не была застигнута врасплох этим нападением. Командир монитора «Бобруйск» старший лейтенант Фёдор Корнилович Семёнов свидетельствует иначе: «Война 1941 года застала монитор в Пинском Военном порту. Монитор быстро отмобилизовался и в 10.00 22 июня 1941 года вся флотилия, и в том числе монитор «Бобруйск», снялись со швартовых и пошли вверх по реке Пине…».

В тот роковой для Советского Союза в Пинске находились передовой отряд (один монитор, 4 бронекатера) и основные силы Пинской флотилии (4 монитора, 6 бронекатеров, минный заградитель «Пина»), а остальные её корабли были в тот момент в Киеве. В связи с нападением Германии на СССР они по приказу командующего флотилией стали сосредотачиваться в районе Мозырь – Дорошевичи на реке Припять.

Утром 23 июня 1941 г. корабли передового отряда под командованием начальника штаба флотилии капитана 2 ранга Г. И. Брахтмана прибыли к Кобрину, а основные силы флотилии под флагом её командующего контр-адмирала Д. Д. Рогачёва в это время находились Днепро-Бугском канале, в 16 – 18 км от Кобрина.

Флотилия выполняла самые разнообразные задачи:

24 июня… Корабли Пинской военной флотилии сосредоточились на реке Пине и заняли позиции на западных подступах к Пинску.

25 июня… Корабли и части Пинской флотилии совместно с подразделениями армии вели бои на западных подступах к Пинску.

26 июня… Корабли и береговые части Пинской флотилии совместно с сформированным из отходящих подразделений 3-й армии стрелковым батальоном прикрывали Пинск с запада.

28 июня… Пинская флотилия, обороняя Пинск, приступили к переводу главной базы в Наровлю, а корабли флотилии в район Лунинец – Лахве.

2 июля… Разведка Пинской флотилии установила, что оставленный Пинск противником не занят. Начальник Генштаба приказал командиру 75-й стрелковой дивизии войти в город и организовать его оборону совместно с кораблями Пинской военной флотилии.

3 июля… Части 75-й стрелковой дивизии и корабли Пинской флотилии вошли в Пинск и заняли рубежи обороны, однако в 23.00 командующий 21-й армией приказал оставить город.

4 июля… На рассвете был оставлен Пинск, а в 12.30 в него вступили немцы. Таким образом, Рогачёв выполнил приказ командующего 21-й армии, а не самовольно оставил город.

5 июля 1941 г. по приказу наркома ВМФ СССР Н. Г. Кузнецова Пинская флотилия вступила в оперативное подчинение командующему 21-й армией, а 6 июля она и войска 75-й стрелковой дивизии оборонялись на линии Лунинец – Туров. На следующий день корабли флотилии помогли партизанскому отряду под командованием В. З. Коржа переправиться через Припять. 9 июля командующий батальоном красноармейцев и руководивший обороной г. Турова майор Дмитраков договорился с командующим Пинской военной флотилии провести перед наступлением артиллерийскую подготовку и выбить противника из деревни Ольшаны Столинского района. Позже майор, 10 июля, сообщил, что флотилия начала обстрел и выбила противника из этой деревни.

В результате плохой организации наступления, отсутствия связи с флотилией, немецкие войска, находившиеся в Ольшанах, повели ураганный огонь из автоматических ружей, пулемётов, миномётов и артиллерии. В конечном итоге отряд под руководством Дмитракова вынужден был отступить с большими потерями. Потери Пинской флотилии в этом бою нам неизвестны.

После боя у д. Ольшаны на следующий день Пинская флотилия была разделена на три отряда: Березинский (командир – капитан 2 ранга Г. И. Брахтман; комиссар – Н. Д. Лысяк. 20 тюля 1941 г. Г. И. Брахтман убыл в Киев для исполнения своих прямых обязанностей начальника штаба флотилии, и на его должность назначен капитан 3 ранга З. И. Баст), Днепровский (командир – капитан 1 ранга И. Л. Кравец; комиссар – А. Н. Шохин) и Припятский (командир – капитан-лейтенант К. В. Максименко; комиссар – К. Д. Дюков).

Каждый отряд имел свою, отличную от других отрядов, боевую задачу. Так, Березинскому отряду ставилась задача содействовать войскам 21-й армии Западного фронта на бобруйском направлении.

Припятскому отряду ставилась задача прикрыть совместно с войсками 75-й стрелковой дивизии и Мозырского укреплённого района стык Западного (с конца июля - Центрального) и Юго-Западного фронтов на Припяти.

Днепровский отряд, оказавшийся на пути наступления вражеской группировки армии «Юг», должен был взаимодействовать с частями 26-й и 38-й армии, пытавшимися создать устойчивую оборону на рубеже Днепра южнее Киева. Кроме этого, отряд обеспечивал артиллерийскую поддержку сухопутных войск в обороне предмостных позиций, прикрывал переправы отступавших войск и разрушения вражеских переправ через Днепр.

Припятский отряд Пинской флотилии в составе монитора «Бобруйск», минного заградителя «Пина», двух бронекатеров, 4сторожвых кораблей, плавучей базы, плавучей зенитной батареи и госпитального судна «Каманин» первым начал боевые действия. В начале июля 1941 г. Немецкое командование, обеспокоенное наступлением 21-й армии в районе Бобруйска, активизировала наступательные действия в районе Турова. Гитлеровцы перебрасывали свои войска из Лунинца в Давид-Городок для дальнейшего наступления на Мозырь вдоль правого берега Припяти. Поэтому командир 75-й стрелковой дивизии поставил перед припятским отрядом задачу прорваться в расположение противника для разведки и обстрелять его войска в Давид-Городке. Командир отряда капитан-лейтенант К. В. Максименко выделил для решения этой задачи монитор «Бобруйск», которым командовал старший лейтенант Ф. К. Семёнов.

С наступлением темноты 11 июля «Бобруйск» вышел из Турова и рассвете 12 июля занял огневую позицию у правого берега Припяти напротив устья Горыни, тщательно замаскировался под береговую черту, выставил наблюдательные посты в направлении Давид-Городка и Лахвы. Комендоры «Бобруйска» произвели 4 огневых залпа из 3-х орудий. В городе возникли пожары, противник потерял 4 орудия, более 50 автомашин с грузами и боеприпасами, до 200 солдат и офицеров убитыми. Только в конце обстрела немцы открыли разрозненную стрельбу по огневой позиции монитора из района Лахвы и Давид-Городка. Но немцы открыли огонь слишком поздно. Это объясняется тем, что им было невдомёк, откуда на противоположном берегу, в 30 км от линии фронта, вдруг появилась советская артиллерия? Огонь противника не принёс кораблю никакого вреда. Выполнив задачу, монитор «Бобруйск» снялся с огневой позиции и направился вниз по Припяти к Турову, куда благополучно прибыл на рассвете 13 июля.

С 13 по 26 июля в районе Турова развернулись ожесточённые бои. Поддерживаемые кораблями Припятского отряда, части 75-й стрелковой дивизии изматывали противника в боях за каждый опорный пункт, нанося ему большие потери. С26 июля они продолжали прикрывать стык Юго-Западного и Центрального фронтов по реке Припяти на участке Петриков – Наровля. 21 августа в связи с перегруппировкой советских войск Припятскому отряду была поставлена задача: обеспечить переправы 3-й и 5-й армии. Для выполнения задачи корабли разделились на 2 группы. Первая группа кораблей, войдя в район Рожава – Новые Шепиличи, начала переправлять советские войска, отходившие на восточный берег Днепра. Вторая группа в районе Мозырь – Юровичи прикрывала отход частей3-й армии на новые оборонительные рубежи. 28 августа Припятский отряд соединился с Березинским. По утверждению И. И. Локтионова, Припятский отряд Пинской флотилии полностью выполнил поставленные перед ним задачи, не понеся потерь в корабельном составе.

Березинский отряд в составе мониторов «Винница», «Витебск», «Житомир», «Смоленск» и 5 бронекатеров начал свои боевые действия с трагического инцидента. 13 июля в местечке Паричи было проведено гарнизонное совещание представителей командования Пинской флотилии, 487-го стрелкового полка и партизанского отряда под командованием Миклашевича. На нём решили провести совместную операцию с целью ликвидировать немецкую группировку, оперировавшую в районе Паричей, а также договорились о взаимной поддержке, условной сигнализации о том, кто в каком направлении должен вести наступление. Командир 487-го стрелкового полка майор Гончарик в присутствии комиссара полка Пелюшенюка, своего помощника по строевой части майора Соколова и других командиров приказал командиру батальона Рябикову известить весь личный и командный состав, принимающий участие в операции, о том, что она будет проходить совместно с партизанским отрядом Миклашевича и кораблями Пинской флотилии. Но Рябиков по неизвестной нам причине приказ не выполнил, что и привело к трагедии.

В районе деревни Новая Белица была послана батарея под командованием младшего лейтенанта Ломакина, который, заметив замаскированные башни кораблей флотилии, принял их за танки противника и открыл по ним огонь. Корабли открыли ответный огонь. В этой перестрелке флотилия потеряла 5 человек убитыми и столько же ранеными. Потери сухопутных войск в документах не указаны. Известно только, что об этом инциденте доложили командованию 21-й армии, которой непосредственно подчинялся Березинский отряд, и особым отделом НКВД этой армии было проведено расследование. Оно установило, что основным виновником происшедшего является командир батальона Рябиков.

23июля монитор «Смоленск» (командир – старший лейтенант Н. Ф. Пецух) обстрелял огневые точки противника, расположенные в районе деревни Прудок. В результате было выведено из строя две пушки, уничтожено четыре автомашины с войсками и грузами, а также большое количество пехоты. По утверждению местных жителей, немцы вывезли только трупов 13 машин.

22 июля 1941 г. мониторы «Жемчужин» (командир – старший лейтенант П. Д. Визальмирский) и «Ростовцев» (командир – старший лейтенант В. М. Орлов) из Одессы направились в район Киева, где их включили в состав Днепровского отряда Пинской флотилии. Начиная с 31 июля «Жемчужин» и «Ростовцев» участвовали в боях на южных подступах к столице Советской Украины, так как все корабли Днепровского отряда в период с 13 по 30 июля не имели боевого соприкосновения с наземными силами противника, а лишь отражали налёты его авиации. Но с 31 июля, когда на южных подступах к Киеву, они приняли непосредственное участие в боях за переправы. Днепровскому отряду, кроме мониторов и канонерских лодок, были приданы сторожевые корабли сторожевые корабли, плавбазы, тральщики, бронекатера. Интересно, что если Березинский и Припятский отряды состояли из пяти бывших польских мониторов, то в Днепровский отряд входили мониторы советской постройки: «Левачёв», «Флягин», а также перешедшие из состава Дунайской флотилии «Жемчужин» и «Ростовцев». Все они были построены на Киевском заводе «Ленинская кузница» в 1936 – 1937 гг. Теперь, летом 1941 г., они защищали от врага город, в котором их построили. Командир Днепровского отряда капитан 1 ранга И. Л. Кравец разделил корабли отряда на 3 боевые группы, которые заняли позиции у Триполья, Ржищева и Канева. Позднее он выделил группу кораблей для прикрытия переправ у Черкасс и Кременчуга.

Для непосредственной обороны моста через Десну у г. Остёр командованием Пинской флотилии был сформирован в ночь с 23 на 24 августа отряд из краснофлотцев, старшин и командиров флотского полуэкипажа флотилии в составе 82 человек, которому были приданы противотанковые и зенитные орудия на механической тяге. Командиром этого отряда назначили майора Всеволода Николаевича Добржинского, учитывая его немалый боевой опыт.

Отряд прибыл в район Остра к рассвету 24 августа, где в это время находилось лишь небольшое подразделение моряков, охранявших манёвренную базу, а частей Красной Армии у Остра не было. В течение дня моряки отбили 4 атаки противника (в последнюю атаку немцы бросили 3 роты, 6 танков и 4 бронемашины). Оценивая действия противника, В. Н. Добржинский пришёл к выводу, что их дневные атаки явились всего лишь разведкой боем с целью выяснения состава его отряда и системы обороны места, который нужно удержать во что бы то не стало в своих руках ещё около суток. Сведения, доставленные в конце дня разведчиками, подтвердили эти выводы.

Позже разведчики установили, что на опушке леса, в 5 – 8 км западнее Десны, к вечеру 24 августа 1941 г. скопилось до двух полков ыражеской пехоты, три роты автоматчиков, до двадцати танков и бронемашин, несколько взводов мотоциклистов, до тридцати орудий различных калибров.

В этот момент Всеволод Николаевич приказал морякам контратаковать противника. На немцев, неожиданно для них самих, с обоих флангов ринулись моряки. Их командир первым на правом фланге поднялся во весь рост и устремился на врага, показывая достойный пример своим подчинённым и увлекая их за собой. Гитлеровцы не выдержали дружного натиска моряков и, считая, что наступает большая группировка советских войск, начали постепенно отходить, бросая на поле боя убитых и раненых. Они оставили даже батарею исправных противотанковых 37-милиметровых орудий, которые моряки немедленно развернули и открыли фланговый огонь по вражеской колонне. До самого леса бойцы отряда преследовали неприятеля. Затем Всеволод Николаевич, понимая, что противник может перегруппироваться и контратаковать, приказал всем вернуться на исходные позиции. Безуспешная попытка немецких войск захватить мост через Десну стоила им больших потерь. Отряд майора с честью выполнил поставленную перед ним задачу.

25 августа 1941 г. немцы пытались организовать ещё одну переправу через Днепр – в районе Сухолучье (10 – 12 км ниже Окуниново). Корабли Пинской флотилии, в составе которой находились канонерская лодка «Верный», своим метким артиллерийским огнём уничтожили значительную часть переправочного парка противника, но этот день стал последним для экипажа «Верного», а также и для самого корабля-ветерана Пинской речной флотилии.

Озлоблённое неудачей переправы войск на Окуниновский плацдарм немецкое командование 25 августа 1941 г. бросило для атаки советских кораблей большое количество самолётов. Девять вражеских бомбардировщиков полетели атаковать одну канонерскую лодку «Верный» и были убеждены в успехе, но вскоре их постигло разочарование. Мужественный экипаж корабля успешно отразил этот налёт. Тогда через полчаса на канонерскую лодку «Верный» налетело ещё 18 бомбардировщиков. Они стали бомбить её с пикирования, заходя с разных направлений, сбрасывая фугасные и зажигательные бомбы, осколки которых усеяли палубу, а также гулко врезались в борт корабля. От бесконечных разрывов бомб вокруг лодки вздымались огромные столбы воды. Но командир А. Ф. Терехин всё время находился на открытом мостике и управлял манёврами канонерской лодки. Тридцать минут расчёты зенитных орудий корабля стойко отражали налёт вражеской авиации, но силы были далеко неравные. После получасового боя немецким бомбардировщикам удалось добиться двух прямых попаданий в канонерскую лодку. Погибли старший лейтенант Алексей Фёдорович Терехин и другие офицеры, которые находились на боевой рубке и на мостике. Получил смертельное ранение главный боцман корабля старшина второй статьи Леонид Силыч Щербина – самоотверженный и преданный морскому делу человек, который был представлен к званию Героя Советского Союза, но так и не успел надеть свою золотую Звезду, так как умер в госпитале 25 августа 1941 г. В результате взрыва артиллерийского погреба канонерская лодка «Верный» затонула у Сухолучья, унося с собой под воду Днепра оставшихся в живых членов экипажа.

После успешного обеспечения переправ отступавших советских войск флотилия сосредоточила свои усилия на обороне Киева, куда 1 сентября 1941 г. с боем и потерями прибыли Березинский, а также Припятский отряды кораблей. Корабли флотилии наносили огневые удары по врагу, уничтожали живую силу и технику. Однако к середине сентября 1941 г. изменить положение на фронтах в свою пользу советскими войскам не удалось. Преимущество оставалось на стороне противника.

Генерал-полковник Ф. Гальдер с радостью записал в своём дневнике от 19 сентября 1941 г.: «Донесение: с 12.00над Киевом развевается немецкий флаг. Все мосты подорваны. В город ворвались три наши дивизии: одна - с северо-востока, и две – с юга. Все три командира дивизии старые офицеры генерального штаба (Сикст фон Арним, Шеваллерн и Штеммерманн).

Действительно в этот день в связи с тяжёлой обстановкой, сложившейся на Юго-Западном фронте после окружения его главных сил, советские войска по приказу Ставки Верховного Главнокомандования оставили город Киев. Оборона столицы Советской Украины частями Красной Армии и моряками Пинской флотилии (особенно кораблями Днепровского отряда) продолжалась 71 суток, в течение которых противник не смог захватить ни прямым ударом с запада, ни многократными атаками с юго-запада и юга вдоль Днепра.

В связи с оставлением советскими войсками Киева уцелевшим кораблям была поставлена задача: прикрыть отход частей Красной Армии, не допуская форсирование противником Днепра у Киева и по Десне от устья реки и до пристани Летки. В связи с отходом советских войск с рубежей рек Днепровского бассейна оставшиеся в боевом строю корабля флотилии бвли взорваны своими экипажами на Днепре 18 сентября 1941 г. Пинская флотилия в боях за Белоруссию и Украину в 1941 г. потеряла убитыми, умершими от ран, пропавшими без вести и ранеными 707 человек личного состава.

Расформирование Пинской речной военной флотилии и её значение в обороне Советской Белоруссии летом – осенью 1941 года

5 октября 1941 г., в связи с отходом советских войск с рубежей Днепровского бассейна, нарком ВМФ СССР адмирал Н. Г. Кузнецов подписал приказ о расформировании Пинской речной военной флотилии. После расформирования одно звено Пинской флотилии продолжало существовать. И им была объединённая школа. Известно, что она прибыла из Киева в Сталинград 11 августа 1941 г. С сентября она стала именоваться «Объединённая школа Учебного Отряда кораблей на реке Волге», и через некоторое время её включили в состав войск Северо-Кавказского военного округа.

В некоторых военных и даже послевоенных публикациях Пинская флотилия попросту игнорируется как самостоятельное боевое флотское соединение, так как советская историография отождествляла Пинскую флотилию с Днепровской. Это зафиксировано в книге адмирала флота И. С. Исакова, изданной в 1944 г., а затем переизданной в 1946 г. в соавторстве с полковником А. Гараниным, где авторы утверждают, что «Днепровская флотилия, в которую в начале войны влились корабли Пинской флотилии, помогая Красной Армии, вела упорную и длительную борьбу с наступавшими немецко-фашистскими войсками на Пине, Припяти и на Днепре» .

В статье капитана 1 ранга Б. Шереметьева, по словам которого в грозном 1941 г. на реках Березина, Припять, Днепр, Десна наступавшим немецким войскам вместе с частями Красной Армии противостояли корабли не Пинской, а Днепровской флотилии.

Наркому ВМФ СССР было хорошо известно, как обошлись с Пинской флотилией: само существование проигнорировали, а её боевую деятельность летом – осенью приписали не существовавшей тогда Днепровской флотилии.

Отождествлять Пинскую флотилию с днепровской не следует, тем более не следует их объединять, как это сделал в своей статье И. Сарапин: «С первых дней суровых военных испытаний матросы и старшины, командиры и политработники Пинско-Днепровской флотилии военной флотилии, как и все воины Красной Армии, мужественно вступили в бой с немецко-фашистскими войсками, проявляя массовый героизм на реках Днепровского бассейна».

Указанные выше свидетельства никому не дают право игнорировать само существование Пинской флотилии с 17 июня 1940 г. по 18 сентября 1941 г., так как именно в этот трагический для неё день были уничтожены своими экипажами последние корабли. Боевой корабль без людей – не боевой корабль, а флотилия без кораблей – не флотилия. Поэтому 18 сентября 1941 г. следует считать окончанием боевой деятельности Пинской речной военной флотилии, а её официальное расформирование 5 октября 1941 г. – фиксацией данного факта.

Командование Юго-Западного фронта высоко оценило мастерство и мужество моряков Пинской флотилии. После обеспечения переправ частей Красной Армии севернее Киева Военный Совет данного фронта прислал 2 сентября 1941 г. командующему флотилией телеграмму следующего содержания: «Командующему Пинской флотилией контр-адмиралу Рогачёву Д. Д. Задачи Вами выполнены в духе традиций советских моряков. Достойных товарищей представьте к награждению». 10 сентября Совет отмечал, что «Пинская флотилия в борьбе с немецкими фашистами показала и показывает образцы мужества и отваги, не щадя ни крови, ни самой жизни за Родину. Десятки командиров и краснофлотцев флотилии представлены к государственным наградам». А в 1941 г. заслужить награду было непросто: давали их скупо. Тем более довольно редко представляли к званию Героя Советского Союза. И всё же четыре моряка из личного состава Пинской речной военной флотилии были представлены к этому высокому и почётному званию в 1941 г. Это командир канонерской лодки «Верный» старший лейтенант Терехин Алексей Фёдорович (награждён только орденом Ленина посмертно); главный боцман этой канонерской лодки старшина 1-й статьи Щербина Леонид Силыч (награждён только орденом Ленина посмертно); командир флотского полуэкипажа флотилии, затем отряда морской пехоты майор Добржинский Всеволод Николаевич и командир отделения в составе отряда Добржинского старшина 2-й статьи Шафранский Иван Максимович. Два корабля Пинской флотилии – канонерская лодка «Верный» и монитор «Витебск» - ещё летом 1941 г. были представлены Военным советом Юго-Западного фронта к награждению орденами Союза ССР.

Коротким, но примечательным было время существования Пинской речной военной флотилии. Яркой была её боевая деятельность. Противника, подобного себе, - речного, плавающего – флотилия перед собой не имела. Враг был на суше и в воздухе. Реки же часто оставались доступными для кораблей даже за линией фронта. Корабли флотилии незаметно перевозили войска Красной Армии там, где наведённую переправу сразу же засекала бы неприятельская авиаразведка. Именно они приходили на выручку подразделениям, прижатым к болотным топям, высаживали тактические десанты, хотя с июня по сентябрь 1941 г. их было всего два, но все на территории Беларуси, и оказывали помощь партизанскому движению в трудные месяцы его становления. Но важнее всего было то, что корабли поддерживали пехоту своим артиллерийским огнём с таких позиций, на которые никто бы не смог выдвинуть полевую артиллерию. Причём корабли часто занимали и покидали эти позиции так быстро, что оставались неуязвимыми. В невероятно тяжёлых условиях, сложившихся в междуречье Днепра, Десны и Припяти в начальный период войны, Пинская флотилия успешно выполнила задачу, поставленную командованием Юго-Западного фронта по прикрытию переправ сухопутных войск через Припять, Днепр, Десну севернее Киева.



Розин Александр.

Уничтожение командования на Северном флоте в 1938г.

Приказ

НАРОДНОГО КОМИССАРА ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА СССР

Товарищи краснофлотцы, командиры, политработники Северного флота!

Пять лет назад, по инициативе великого Сталина, был создан Северный флот. 3а эти пять лет, вместе с ростом нашей социалистической родины и ее оборонной мощи, вырос и окреп его славный северный отряд.

По воле Партии, Правительства и всего советскогонарода,благодаря повседневным личным заботам товарища Сталина и его ближайших соратников - тов. Ворошилова, тов. Жданова и незабвенного С.М Кирова, Северный флот вырос вовнушительнуюсилу, способную с честью защищать наши северные границы и дать сокрушительный отпор фашистскому агрессору, если он попытается напасть на нашу священную землю.

Северный флот, как один из отрядов нашего сланного Военно-Морского флота, стоящий на северном форпосте границ Советского Союза, имеет исключительно важное значение , являясь зоркий часовым советского народа.

Почетную задачу создать могучий военно-морской иокеанскийфлот, достойный нашей социалистической родины, решают и будут решать вместе со всем советским народом красные моряки Северного флота, одержавшие не одну славную победу в борьбе за завоевание Арктики. Задача строительства могучего флота обязывает нас работать еще лучше, в совершенстве овладеть сложной военно-морской боевой техникой и механизмами.

Фашистские поджигатели воины бешеными темпами готовятся к нападению на нашу прекрасную родину. Наша задача, задача личного состава Северного флота состоит в том, чтобы быть все время в состоянии мобилизационной готовности, быть готовыми в любую минуту выступить для отпора зарвавшемуся агрессору и уничтожить его в тех водах, откуда он появится.

Товарищи бойцы, командиры и политработники!

Вступая во второе пятилетие своего развития и роста, Северный флот должен показать еще более высокие образцы боевой, политической подготовки, укрепления дисциплины, овладения сложным военно-морским оружием и в ближайшее время решить задачу - плавать и совершенствоваться в течение круглого года.

Полярные подводники и весь личный состав Северного флота не должны останавливаться на достигнутом , а совершенствовать и дальше свою подготовку, увеличивать знания и опыт, распространять достижения отдельных экипажей на все корабли.

Артиллеристы береговых батарей, летчики должны хорошо и четко работать в любых условиях - и летом, и полярной ночью, и в условиях суровой полярной зимы.

Подлые предатели родины, враги народа приложили свою грязную лапу и к Военно-Морскому флоту. Горя звериной ненавистью к нашему социалистическому отечеству, и великому советскому народу, они вели свою гнусную подрывную работу, пытаясь ослабить несокрушимую мощь обороны СССР.

Под руководством сталинского наркома товарища Ежова враг разгромлен и уничтожен. Чтобы выкорчевать остатки вражеской агентуры, нужна высокая революционная бдительность и умение распознавать врага под любой маской. Нужно быть все время начеку, безгранично любить свою родину, быть готовым в любую минуту стать на ее защиту, неустанно работать над укреплением революционной воинской дисциплины - этому учит нас партия, наш великий Сталин. Для разрешения поставленных задач в деле создания могучего морского и океанского флота мы должны еще лучше организовать всю партийно-политическую работу, мобилизовать весь личный состав флота, всех партийных и непартийных большевиков на борьбу с недочетами, подвергая их беспощадной критике и самокритике, обеспечивая быструю перестройку работы, еще выше поднять роль и ответственность военных комиссаров за боевую и политическую учебу, тщательно подготовиться и провести выборы в Верховные Советы союзных и автономных республик.

Поздравляя личный состав, партийных и непартийных большевиков и комсомольцев со славным юбилеем - 5-й годовщиной Северного флата, уверен, что Северный флот выполнит стоящие перед ним задачи так, как это подобает советским патриотам, несущим почетную вахту по охране наших социалистических границ с моря.

Да здравствует личный состав сланного Северного флота!

Да здравствует Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков)!

Да здравствует героический советский народ!

Да здравствует великий Сталин!

Народный комиссар Военно-Морского флота СССР армейский комиссар 1 ранта Смирнов.

Рождение и становление.

15 апреля 1933г. в соответствии с принятым двумя днями ранее решением правительства и приказом Народного комиссара Военно-морских делначалось формирование корабельного состава для Северного морского театра за счет кораблей и личного состава Балтийского флота. Для перевода боевых кораблей из Кронштадта по трассе еще не вступившего в строй 227-км Беломорско-Балтийского канала была сформирована Экспедиция особого назначения ЭОН-1, которую в качестве командира и военного комиссара возглавил З.А.Закупнев . Начальником штаба экспедиции был назначен И.С.Исаков, его помощниками - К.Ф.Чубрин и Ю.А.Пантелеев, флагманским штурманом стал В.Ф.Андреев, флагманским инженер-механиком - Н.Р.Лукашевский . В состав ЭОН-1 включили эскадренные миноносцы «Урицкий» (командир - Ф.И.Бокун , военный комиссар - А.С.Мельников) и «Рыков» (С.С.Рыков, Е.Н.Самойлов), сторожевые корабли «Ураган» (Г.А.Визель , П.Р.Муха) и «Смерч» (В.А.Фокин), ПЛ «Д-1» «Декабрист» (Б.А.Секунов, Н.Д.Ралько ) и «Д-2» «Народоволец» (Л.М.Рейснер , М.С.Загубин ). Подготовка кораблей проходила в Петровской гавани Кронштадта. С надводных кораблей демонтировали орудия, торпедные аппараты, мачты, с ПЛ - аккумуляторные батареи и погрузили на баржи. Для обеспечения секретности операции предприняли целый ряд мер, начиная от замены ленточек на матросских бескозырках до полного сокрытия названий кораблей (доски с накладными буквами были демонтированы с бортов) - вплоть до закрашивания надписей на спасательных кругах. Почтовое сообщение было строго централизовано, с личным составом провели беседы для исключения любых упоминаний названий кораблей в разговорах.

18 мая ЭОН-1 начала движение. По Неве и Ладоге караван двигался при помощи буксиров, для прохода по Свири эсминцы и ПЛ поставили в транспортные доки (так называемый "Ровский док"), которые поочередно вели восемь буксирных пароходов. Головным вели док с «Урицким». В Онежском озере корабли пошли своим ходом. Прибыв в Повенец, где начинались шлюзы, экспедиция встала: начальник строительства шлюзов А.А.Афанасьев сообщил, что еще не готов принять корабли. Через несколько дней пароход «Чекист» с руководителями строительства и ЭОН-1 произвел пробный подъем по семи шлюзам "Повенецкой лестницы", после этого в шлюзы пошли боевые корабли.

Когда проходили канал, со всех сторон видели тысячи заключенных. Однажды И.С.Исаков поднялся на мостик «Народовольца», стоял довольно долго и... не успевал раскланиваться, правда, молча, со своими знакомыми (так он, например, "встретил" бывшего преподавателя Военно-морской академии Н.А.Томашевича). ЭОН-1 прибыла в Сорокскую губу Белого моря, где располагался порт Беломорск (Сорока), 20 июля, корабли пришвартовались к дамбе последнего, 19-го шлюза. На следующий день в Сороку прибыл колесный пароход «Тов. Анохин», на борту которого находились Сталин, НКВМД К.Е.Ворошилов, партийный руководитель края С.М.Киров и Нарком внутренних дел Г.Г.Ягода. По воспоминаниям С.И.Кожевникова (тогда - командира БЧ 1-4 ПЛ «Народоволец»), команды кораблей построили поэкипажно у палы шлюза, пароход зашел и отшвартовался в камере шлюза. З.А.Закупнев отдал рапорт спустившимися по сходне на берег "руководителям Партии и Правительства". После речи командира ЭОН-1 выступил С.М.Киров, а затем... возникла пауза. Сталин отвернулся от строя моряков и молча курил трубку, политработники за строем зашептали: "Вызывайте, вызывайте товарища Сталина", но дисциплинированные краснофлотцы без команды не открывали ртов. Тогда Нарком Ворошилов зашел за спину Сталина и знаками показал, что надо "вождю" поаплодировать. Кто-то хлопнул, кто-то буркнул "Товарищ Сталин, скажите речь...", но все это как то вяло, потом все затихло. Ворошилов пригнулся и что-то зашептал на ухо Сталину. Тот вдруг вынул трубку изо рта и довольно громко сказал: "Нэ буду!", после чего повернулся и пошел... Правительственная комиссия посетила корабли (кроме «Народовольца») и на поезде отправилась в Мурманск, откуда на буксирном пароходе «Буревестник» вышла для осмотра побережья (ранее, 2 июля, группа командиров УВМС РККА во главе с В.М.Орловым на ГИСУ «Мороз» произвела осмотр бухт и губ в Кольском заливе с целью выбора мест для строительства баз и оборонительных сооружений).

1 июня, когда корабли ЭОН-1 находились в пути, начальник штаба РККА издал циркуляр о сформировании Северной военной флотилии (СВФ) в следующем составе: командование и штаб, политотдел, Мурманский военный порт, командование и штаб дивизиона ПЛ , ПЛ «Декабрист» и «Народоволец», эсминцы «Урицкий» и «Рыков», СКР «Ураган» и «Смерч», управление Мурманского сектора и отдельный артдивизион береговой обороны.

5 августа все корабли благополучно прибыли на рейд Мурманского порта. 9 августа командующий и военный комиссар СВФ З.А.Закупнев в приказе объявил о вступлении в должность и о составе флотилии: кроме кораблей ЭОН-1 в нее зачислили переданные Севгосрыбтрестом рыболовные траулеры «Налим» и «Форель», гидрографические суда «Таймыр», «Мигалка», «Мороз» и плавбазу ПЛ «Умба». Начальником политотдела СВФ был назначен П.П.Байрачный , начальником штаба - Ю.А.Пантелеев.

Исправляя ошибку когда на Север были отправлены неполные соединения кораблей 26 июля 1933г. из Ленинграда вышел второй отряд кораблей ЭОН-2 под командованием М.П.Скриганова , в составе эсминец «Карл Либкнехт» (К.Ю.Андреус ), СКР «Гроза» (А.Е.Пастухов) и ПЛ Д-3 (К.Н.Грибоедов). Но из-за низкого уровня воды в реке Свирь почти месяц корабли простояли в Ладожском озере и только23 августа, когда с Севера возвратились И.С.Исаков и Ю.А.Пантелеев, они вновь начали движение. 21 сентября в Белом море на траверзе маяка Сосновец корабли ЭОН-2 встретил эсминец «Урицкий» под флагом командующего СВФ.

25 сентября 1933г. приказом командующего СВФ все эсминцы и сторожевые корабли были объединены в отдельный дивизион эсминцев, командиром которого стал опытный балтиец Ю.В.Шельтинга . А из подводных лодок был сформирован отдельный дивизион подводных лодок, командиром которого стал Скриганов Максим Петрович, после того как он в конце года отбыл на Тихий океан его сменил командир ПЛ «Д-3» Грибоедов Константин Николаевич.

13 марта 1935г. в командование СВФ вступил К.И.Душенов (20 ноября присвоено звание флагман 1 ранга), а с 29 апреля начальником штаба флотилии стал прибывший с Черноморского флота П.С.Смирнов. 6 ноября 1935г. отдельный дивизион ПЛ совместно с отдельным дивизионом ЭМ, перешли из Мурманскав новую базу флота - поселок Полярный. Сюда же были перемещены штаб, политотдел, другие учреждения и организации флотилии. 11 мая 1937г. в соответствии с приказом НКО СССР Северная военная флотилия преобразуется в Северный флот. Но три эсминца, 3 сторожевика, 3 подводные лодки и несколько переоборудованных тральщиков и вспомогательных судов никак не тянули на громкое название «флот». Для его усиления направили дополнительные силы. В июне 1937г. изКронштадтапоБеломоро-Балтийскому каналунаСеверпереведены4 подводные лодки «Щ-401» (к-л . И.А.Немчеренко ), «Щ-402» (ст.л. Б.К.Бакунин), «Щ-403» (к-л . И.Е.Ефимов), «Щ-404» (ст.л. И.А.Колышкин ) подкомандованиемкапитана 3 ранга А.В.Витковского , который и возглавил 2 дивизион ПЛ , до своего ареста. После прихода с БФ дивизиона «Щук», 4 февраля 1938г. на флоте быласформирована бригада двух дивизионного состава - дивизион лодок типа "Д" (командир капитан 3 ранга В.П.Карпунин ) и дивизион лодок типа "Щ" (командир капитан 3 ранга А.В.Витковский ), бригадой командовать назначили капитана 1 ранга К.Н.Грибоедова , 17 мая он ушел на преподавательскую работу в УОПП (чуть позже его арестовали), а командиром соединения стал капитан 2 ранга Максимов Петр Васильевич прибывший с БФ. Корабли флота, как надводные, так и подводные много плавали, осваивая театр, несмотря на сложности.

Для чего это было необходимо прекрасно отразил в своей статьеопубликованной в «Правде» 29 марта 1938г. К.И.Душенов : «…Теперь уже ни у кого нет сомнения в том, что и на северном театре будет создан такой флот, который отвечал бы интересам могучей советской державы. Техника наших современных кораблей обеспечивает использование их на больших мировых океанских путях.

Все морские европейские державы проявляют повышенный интерес к строительству морских баз и военного флота на северных морях Советского Союза. Особую нервозность проявляет фашистская Германия. Немецкий морской журнал «Марине рундшау » (март 1937 года) пишет:

«Соперничество Германия и России на крайнем севере Европы вызывает к себе повышенное внимание северных стран. Должна ли эта отдаленная часть Европейского континента стать местом действия в будущей войне? Почему, спрашивается, Германия и Россия думают теперь вести войну в этом районе? Во-первых, здесь находится центр тяжести русских морских коммуникаций с Запалом, потому что договором в Монтре ограничена свобода прохода через Дарданеллы. Следовательно, Черное море в Западной Европе будет иметь сомнительное значение... На Кольском полуострове находятся их единственные гавани, которые круглый год открыты: Александровск (Полярное ) и Мурманск. Значение этих гаваней, развитие и укрепление которых Советы провели крайне проворно после окончания сталинского канала, в 1933 году, - очевидно».

«Советское высшее командование теперь в состоянии перевозить небольшие суда из баз Балтийского моря в Северное и наоборот, не покидая русских границ» - продолжает журнал. - И когда канал между Ладожским озером и Невой будет построен дальше, появится даже возможность через большую систему каналов, озер и рек, которые тянутся от Ленинграда до Северного моря, переводить; крейсера...

Поэтому Германиябудет принуждена для полноценной блокады Советской России на западном фронте послать флот на Север с целью прервать арктическую коммуникацию Советской России и, может быть, для захвата морских и авиационных баз на Мурманском побережье... Таким образом, в течение войны Германия, как и Россия, будут в состоянии тяжело вредить друг другу в северных водах; первая- посредством блокады свободных советских морских путей, последняя, отрезав военную промышленность от главного для нее подвоза (имеется в виду вывоз Германией руды из северной части Швеции.--К. Д.).., Успех, по всей вероятности, находится в руках того, кто нанесет удар первым и кто готов бесцеремонно не обращать внимания на права мелких стран».

Эта статья официального морского журнала не оставляет никакого сомнения в том, что фашистские милитаристы мечтают о повторении, только в более широком масштабе, чем в империалистической войне, своих агрессивных действий в Северном море. Не случайно поэтому бывший военно-морской министр фашистской Германии генерал Бломберг с группой морских и сухопутных офицеров германского генерального штаба люто научал порты и бухты северной части Норвегии.

Из всего сказанного ясно, что северная граница Советского Союза и незамерзающие порты Баренцева моря приобретают исключительно большое оборонное значение… »

В начале 1938г. в связи с 20-летием Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Военно-Морского флота, за проявленные доблесть и самоотверженность в боях с врагами Советской власти и за выдающиеся успехи и достижения в боевой, политической и технической подготовке кораблей, частей и подразделений Военно-Морского Флота были награждены в числе прочих и моряки Серного флота: 22 февраля - орденом Красная Звезда капитан 1 ранга Смирнов П.С., батальонного комиссара Киприянова К.А., старшего лейтенанта Колышкина И.А.,15 марта -орденом Красного Знамени - флагман 1 ранга Душенов Константин Иванович, орденом Красная Звезда - бригадный комиссар Клипп Павел Моисеевич.

Маховик «Большого террора».

Маховик «Большого террора» прошедшего по стране и армии в середине тридцатых годов не мог оставить в стороне и Военно-Морской флот. В начале 1937г., после серии политических процессов над некоторыми высокопоставленными партийными чиновниками, началось расследование «военно-фашистской организации» в РККА. После ареста в конце мая группы из восьми высших командиров во главе с маршалом М.Н. Тухачевским и их расстрела уже 12 июня 1937г. по Вооруженным Силам, в том числе и РККФ, прокатилась волна политических чисток и репрессий. Уже 28 мая был арестован заместитель наркома обороннойпромышленности(наморси в 1926-1931 гг.) Р.А. Муклевич , 13 июня - старший руководитель кафедры ВА ГШ РККА (наморси в 1921 - 1924гг.) Э.С. Панцержанский , 10 июля - наморси РККА В.М. Орлов, начальник ВМА (бывший заместитель наморси ) И.М. Лудри , в августе командующий КБФ А.К. Сивков, 5 октября - командующий ЧФ И.К. Кожанов.

Руководители флота в это время меняли другдруга слишком часто, оказываясь почти все «врагами народа».Начальник Морских сил РККА - флагман флота 1 ранга Орлов Владимир Митрофанович арестован 10 июля 1937 (расстрелян 28.07.1938), с 10 июля по 15 августа 1937г. ВРИО был Л.М.Галлер, сменивший его флагман флота 1 ранга Викторов Михаил Владимирович был взят 22 апреля 1938 (расстрелян 01.08.1938), новый Народный комиссар ВМФ - бывший начальник Главпура РККА армейскийкомиссар 1 ранга Смирнов Петр Александрович недолгопобылнасвободеуже 30 июня 1938егоарестовали и 22 февраля1939г.послеприговорарасстреляли. Чуть больше двух месяцев с 22 июня по 8 сентября 1938г. флотом командовал флагман 2 ранга Смирнов-Светловский Петр Иванович, его арестовали 26 марта 1939г. (расстрелян 17.03.1940). Вместо него 8 сентября 1938г. наркомом назначили М.П.Фриновского . Никакого отношения к флоту он в прошлом не имел, зато раньше был заместителем Ежова и судьбу имел аналогичную.25 марта 1939г. он сдал дела Н.Г.Кузнецову, а уже 6 апреля 1939 года после окончания рабочего дня он сел в машину и поехал домой. Но шофер и личная охрана отвезли не на дачу, а в его бывшее Управление государственной безопасности. Фриновского расстреляли 4 марта 1940 года - в один день со своим бывшим начальником Ежовым. Только с приходом Николая Ивановича Кузнецова прекратилась эта бесконечная смена руководителей.

Естественно вместе с начальниками «врагами» оказывались и их замы, начальники штаба, начальники управлений, прошлась «гребенка» органовпо всем флотам и флотилиям лишая их командующих: Северный - К.И.Душенов , Балтийский - А.К.Сивков, Черноморский - И.К.Кожанов, П.И.Смирнов, Тихоокеанский - Г.П.Киреев, Каспийская флотилия - Д.П.Исаков, Амурская - И.Н.Кадацкий-Руднев .Всего в 1937-1938гг. из состава ВМФ СССР почти 3700 командиров и политработников (из них 705 человек - уже к 01.09.1937г.) были уволены из рядов флота и, по большей части, арестованы. И это при штате 1938г. - 19,5 тысяч.

Количество репрессированных является не слишком масштабным,но это были наиболее подготовленные кадры, выращенные после разгрома офицерского корпуса флота в 1917 году, Гражданской войне и многочисленных чистках 20-30 годов. Это и то, что корабельный состав флота увеличивался огромными темпами, не могло не привести к возникновению «черных дыр» в боевой подготовке флота. Кроме того репрессии отучили командиров от принятия самостоятельных решений, заставляли все время согласовывать их с вышестоящими руководителями.

Волна необоснованных репрессий прокатившихся по стране не оставила в стороне и Северный флот уже 23 марта 1937 был арестован начальник штаба отдельного дивизиона эсминцев и сторожевых кораблей Северной военной флотилии Э.И. Батис , 16 августа 1937г. был уволен со службы командир ПЛ «Д-2» капитан 2 ранга Рейснер Лев Михайлович, 20 октября уволили и арестовали пришедших с Балтики командиров ПЛ «Щ-403» капитан-лейтенанта Ефимова Иван Ефимович и «Щ-401» старшего лейтенанта Немченко Ивана Александровича, 21 ноября 1937г. командира 2 дивизиона ПЛ капитана 3 ранга Витковского Александра Вацлавовича "за утрату политической бдительности" арестовывают и увольняют с флота по статье 43 «Б», дальше больше. На Военном совете РККА в ноябре 1937г. командующий СФ К.И.Душенов доложил следующее: «За это время непрерывно шел процесс проверки начальствующего состава, отсев людей враждебных и ненадежных выразился в общей сложности к наличному составу - 6,3%. Примерно такой же процентный отсев произошел на Балтийском море, на Черном море - больше, по Тихоокеанскому флоту не знаю … Чистка начсостава флота, которую мы производили, еще не закончена ». Ему вторил член Военного совета СФ П.П.Байрачный : «Политическое настроение и политико-моральное состояние личного состава флота, в связи с мероприятиями, проводимыми партией и правительством по выкорчевыванию врагов, - крепкое. Личный состав единодушно встретил с большим высоким одобрением выдвижение молодых кадров начальствующего состава… »

29 декабря 1937г. взяли под стражу помощника командующего флотом бригинтенданта Павла Афанасьевича Щетинина. Член большевистской партии с июня 1917 года, Щетинин активно боролся за победу Советской власти, избирался членом судовых комитетов и членом Гельсингфорского флотского комитета. И вот через 20 лет после Октябрьской революции, он попал в тюрьму. В течение девяти месяцев длилось следствие. 21 сентября 1938 года военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Щетинина к высшей мере наказания. Одним из главных оснований вынесения расстрельного приговора был представленный суду акт о проводимой подсудимым «вредительской деятельности». Но когда в ходе дополнительной проверки в 1956 году был допрошен председатель комиссии, составившей в 1938 году этот акт, некто Черниго, то он сказал: «Комиссия, составляя акт проверки деятельности Щетинина, не имела данных о том, что он занимался вредительской деятельностью, но записала об этом потому, что Щетинин был арестован как враг народа... » Далее Черниго заявил, что «выводы комиссии о вредительской деятельности Щетинина являются ошибочными ». Он пояснил, что они внесены были в акт под влиянием того, что в приказе командующего флотом Щетинин был объявлен врагом народа. Следом за Щетининым арестовали командира подводной лодки капитана 2 ранга Леонида Рейснера , имевшего орден Ленина. По мнению командования Северного флота, этот широко образованный человек имел все основания считаться перспективным офицером, если бы не его «свободомыслие» и привычка произносить вслух все, что он думает.

Тем не менее, поначалу руководство флота пыталось отстаивать своих подчиненных но потом и само оно попало в руки НКВД. Вот как об этом времени вспоминал начальник политуправления СФ П.М.Клипп :

«В конце 1937 - начале 1938 года, как известно, проходила проверка всего руководящего и личного состава. Тех, кто имел родных среди арестованных, состоял когда-нибудь в оппозиции и т. д., из флота изгоняли, из партии исключали, а то и арестовывали. Такая «чистка» была и у нас, на Северном флоте. Встал вопрос о Рейснере , Дрыкине и Сидер-Броке . В чем состояли их грехи?

Леонид Михайлович Рейснер (командир подводной лодки, пионер подводных плаваний советского флота в тогда еще совершенно незнакомом, неизученном Баренцевом море) был награжден орденом Ленина. Этот широко образованный человек имел все основания считаться образцовым командиром, но мешали его некоторые своеобразные взгляды. Рейснер считал, что на флоте командир имеет слишком мало прав, внешне почти не отличается от краснофлотцев, а это ведет к панибратству, говорил, что мы в области морской культуры должны кое-что взять у старого флота. Проскальзывала в словах Рейснера и недооценка партийно-политической работы. Нельзя было не уважать его за талант и способности как подводника, но трудно было мириться с его настроениями, тем более что он имел влияние на известную часть командиров, особенно молодых подводников, преклонявшихся перед его мастерством.

Мы пытались разъяснить Рейснеру ошибочность его взглядов. Говорил с ним и Константин Иванович. Но Рейснер , признавая кое-какие ошибки, в целом взглядов но менял. А во второй половине 1937 года они уже расценивались как «политически чуждые». К тому же ему ставили в вину семейные связи: он был братом известной писательницы и активной участницы гражданской войны Ларисы Рейснер , которую уже после смерти (умерла она в 1926 году) стали обвинять «в связях с троцкистами». Этот факт имел тогда большое, если не решающее, значение в дальнейшей судьбе Рейснера . Встал вопрос о его пребывании на флоте.

Дрыкин , начальник одного из отделов штаба флота, опытный, добросовестный, хорошо знающий свое дело командир, честный и принципиальный коммунист, в 20-е годы некоторое время примыкал к троцкистской оппозиции. Этого он никогда не скрывал и раскаивался в случившемся. Он также подлежал увольнению с флота,

Сидер-Брок служил в Архангельском военном порту, затем в штабе флота. Это был прекрасный командир и специалист, но человек с очень сложной биографией, с длинным и тяжелым «хвостом», как говорили тогда. В конце 1917 - начале 1918 года он примыкал к левым эсерам, затем недолго находился в колчаковской армии. Но, перейдя добровольно в Красную Армию, отлично воевал всю гражданскую войну, был принят в партию и стал образцовым коммунистом. Согласно имевшимся тогда указаниям сверху он тоже подлежал увольнению.

Константин Иванович вступился за этих товарищей. Он доказывал нам с Байрачным (член Военного Совета СФ), что уверен в их безусловной честности и преданности, что ошибки в прошлом не могут служить основанием для увольнения, а что касается Рейснера , то, хоть его настроения и подлежат осуждению, его можно переубедить и перевоспитать. Потеря же такого талантливого командира для флота очень тяжела. Соглашаясь в основном с Душеновым , Байрачный и я ссылались на указание и настаивали на их увольнении,

Мы долго спорили и решили обратиться за советом к Наркому Военно-Морского Флота П. А. Смирнову, но Смирнов был очень занят и отправил нас к начальнику политуправления Наркомата Военно-Морского Флота М. Р. Шапошникову. Тот безоговорочно принял нашу сторону, сказал, что Байрачный и я занимаем правильную позицию, а Душенов - ошибочную.

Тем не немее Константин Иванович остался при своем мнении. Кто-то из нас предложил посоветоваться с А. А. Ждановым - секретарем ЦК и Ленинградского обкома, который по поручению Политбюро курировал флот, а в 1938 году стал членом Главного военного совета ВМФ. Придя в Смольный, мы сначала доложили Жданову о состоянии дел на флоте, ответили на его вопросы, а потом попросили разрешить наш спор. Выслушав мнение каждого из нас и уточнив характеристики этих трех командиров, Жданов сказал:

- То, что они хорошо работают, еще ничего не доказывает. Я бы им доверять не стал, раз они были троцкистами или как-то связаны с ними.

Душенов хотел возразить, но Жданов дал понять, что вопрос исчерпан, и, пожелав счастливой дороги, попрощался с вами.

На обратном пути мы только и говорили, что о приеме у Жданова. Константин Иванович сидел удрученный и все повторял:

- Ведь это честные, хорошие работники и люди - почему им нельзя доверять?..

Увольнять этих товарищей нам не пришлось. Вскоре Рейснер , а за ним Дрыкин были арестованы. Рейснер не вернулся, о судьбе Дрыкина не знаю, а Сидер-Брок избежал ареста, воевал во время Великой Отечественной войны и в звании контр-адмирала вышел в отставку...

Июнь 1937 года. Расстреляны Тухачевский, Якир. Застрелился Гамарник. А ведь Константин Иванович их хорошо знал, был близок с ними, гордился дружбой с этими замечательными людьми. И вдруг - они «враги народа».

На флоте поползли всякие слухи о связи Душенова с расстрелянными «заговорщиками». Арестовали брата его жены - инженера-геодезиста, обвиненного в шпионаже, подготовке диверсий (впоследствии он полностью реабилитирован).

Кое-кто перестал доверять Константину Ивановичу.Душенов чувствовал все это и очень переживал.

Байрачный н я посоветовались и решили поставить об этом в известность Наркома обороны. Послали письмо за подписью Байрачного . Через некоторое время Ворошилов вызвал Байрачного и заявил, что, хоть и не видит оснований не доверять Душенову , тем не менее он передал письмо Ежову для проверки.

Вернувшись из Москвы, Байрачный поделился со всеми новостями. Подумали, подумали и решили рассказать обо всем Душенову . Константин Иванович очень разволновался, но тут же сказал, что считает наше поведение правильным и проверку необходимой: он и сам чувствует ложность своего положения.

Вскоре Душенова вызвали в Москву. Состоялся разговор сначала с Ворошиловым, затем с Ёжовым. Ему дали прочесть письмо Байрачного и предложили тут же написать объяснение. Затем он получил приказание вернуться на флот и передать Байрачному и мне, чтобы мы дали характеристику его партийной и служебной деятельности и, ознакомив с нею Душенова , срочно направили ее на имя Ворошилова. Мы написали? что политотдел и вся парторганизация флота безусловно доверяют Душенову и считают необходимым оставить его на посту командующего. Через некоторое время Душенова и Байрачного снова вызвали к Ворошилову и Ежову. Оказалось, что за Константином Ивановичем нет ничего предосудительного и что он остается на посту командующего флотом,

Мы созвали партийный актив и объявили о состоявшейся проверке и решении. Константин Иванович повеселел.. .».

Погром на пятилетие флота.

Но спокойствие длилось не долго. 18 мая отмечалипять лет со дня рождения Северного флота - в этот день в 1933г. «ЭОН-1» вышел из Кронштадта. Празднование юбилея приняло характер массовой демонстрации советского патриотизма, любви трудящихся к своему флоту. На боевых кораблях и в частях флота развернулось социалистическое соревнование имени пятилетия флота. В канун праздника многие краснофлотцы - отличники и младшие командиры подали заявления с просьбой об оставлении на сверхсрочной и пожизненной службе. На эсминце «Урицкий» все комсомольцы, подлежащие демобилизации, остались служить и на 1939г. На праздник прибыла делегация Краснознаменной Балтики в составе депутата Верховного Совета СССР подводника-орденоносца Селезнева, капитана 2 ранга орденоносца Жукова, младшего командира артиллериста - орденоносца Дубова. Приехали посланцы комсомола - шефа Северного флота, делегаты трудящихся Кольского полуострова. Вечером 17 мая в Доме Красной Армии и Флота открылось торжественное заседание, посвященное юбилею. В президиуме - лучшие люди флота, представители Балтики, комсомольских организаций, трудящихся Кольского полуострова. Под долго не смолкающие аплодисменты собрание избрало в почетный президиум Политбюро ЦК ВКП(б) и почетным председателем - товарища Сталина. Доклад о пятилетии Северного флота был сделан командующим флота флагманом 1 ранга К.Душеновым . Депутата Верховного Совета СССР подводник А.Ф. Селезнев передал северным морякам боевой привет от Краснознаменного Балтийского флота и выразил уверенность, что Северный флот, созданный по инициативе товарища Сталина, при непосредственном участии его соратников товарищей Ворошилова и Кирова, сумеет выполнить возложенные на него задачи и будет стойко защищать северные морские границы Советского Союза. Под бурные аплодисменты участники торжественного заседания приняли приветствия на имя товарища Сталина, наркома обороны маршала Ворошилова, народного комиссара Военно-Морского Флота товарища Смирнова, руководителя ленинградских большевиков товарища Жданова. После торжественного заседания состоялся большой концерт, было показано обозрение, посвященное пятилетию флота, составленное краснофлотцем Петровым. 18 мая в 11 часов состоялся митинг, были шлюпочные гонки, спортивные состязания, прекрасный концерт художественной самодеятельности и большое гуляние. Приехавшие работники киностудии «Ленфильм» вместе с писателем Павленко, работали над сценарием большого художественного фильма из жизни Северного флота, киносъемку к этому фильму вели братья Васильевы. В центральных газетах поместили материалы посвященные этому событию, как публикацию в «Известия» Константина Душенова :

Пять лет вахты на морских границах Севера .

К.Душенов .

Командующий Северным флотов, флагман 1-го ранга, депутат Верховного Совета СССР.

Величавые просторы Советского Союза, раскинувшегося на двух материках земного шара, омываются теплыми и холодными, бурными и спокойными морями.

На северо-западе наша земля примыкает к водам Балтийского моря, на востоке граничит с бескрайними просторами Тихого океана, на юге живописная и богатейшая граница советской родины омывается водами Черного моря.

Наш необъятный Север окаймлен суровыми морями (что входит в понятие Северного Ледовитого океана).

Трудно сказать, какое из этих морей наиболее важно в экономическом и стратегическом отношении. На какое море ни взглянешь, всюду скрещиваются жизненные интересы советского государства.

… У могучей Советской державы должен быть соответствующий ее интересам, достойный нашего великого дела морской и океанский флот», - так сказал глава нашего советского правительства Вячеслав Михайлович Молотов, такрешил советский народ на первой сессии Верховного Совета СССР.

Самый молодой, растущий в самых трудных условиях - наш Северный флот. Большой для себя честью считают морякиСеверного Флота охранять богатства содержащиеся в недрах этого края.

Мировые запасы ценнейших руд и пород - никеля, апатитов, нефелина и других - уже разрабатываются для дела социализма.

Исключительно богато наше Северное море рыбой, которая вылавливается в очень больших количествах.

Огромные разработки нефти и угля находятся в бассейнах рек Мезени и Печоры.

Самые ценные лесоразработки раскинулись на больших пространствах северных районов.

Все эти богатства не раз уже привлекали внимание империалистических хищников. Они и сейчас не оставляют мысли повторить свои попытки в том или другом варианте.

Это обязывает нас создать надежную опору на Севере. Такую оборону мы строим и значительная часть ее уже выполнена.

Прошли и больше не вернутся времена, когда немецкие подводные лодки могли безнаказанно топить торговые суда в самом Кольском заливе. Никогда не смогут немецкие или иные, корабли закрывать нам выход на широкую мировую дорогу в западном направлении. Совершенно исключено и то, чтобы зарвавшиеся и не в меру шумливые фашисты могли лишить нас возможности беспрепятственно плавать по нашему Великому Северному морскому пути.

Прошло всего пять лет с тех пор, как крепко сколоченный и хорошо оснащенный отряд боевых кораблей Балтики прибыл на Север. За эти пять лет много положено труда и энергии краснофлотцев, начальствующего состава и строителей. Теперь все основные трудности позади. За это время нами вполне освоен новый морской театр, построены мощные укрепления, а, главное, выросли замечательные люди, безгранично преданные делу Ленина - Сталина, упорно, не покладая рук работающие над строительством баз и крепостей.

На новых местах, где раньше громоздились мрачные, казалось, непреодолимые скалы, теперь выстроены прекрасные базы.

Мы упорно овладеваем искусством использования техники и оружия в этих весьма своеобразных условиях, характеризующихся сильными штормами, густыми туманами, полярными ночами, приливами и отливами, магнитными бурями, обледенением. Все эти явления мы хотим сделать своими союзниками. Мы учимся плавать и стрелять в любых условиях.

Мы хотим до мелочей познать все капризы северной природы, и ничто не может помешать вам изучить все бухты, заливы, фиорды, все приметные скалы и утесы. И в тот момент, когда враг попытается напасть на границы Севера, мы используем все особенности Севера и под руководством нашего сданного народного комиссара Военно-Морского флота П. А. Смирнова дадим врагу такойсокрушительный отпор, на которые способен великий советский народ. Мы оправдаем доверие нашей родной коммунистической партии и вождя народов товарища Сталина.

И в общем, торжестве никто не заметил отсутствия председателя комиссии по проведению праздника, участника ЭОН-1, члена военного совета Петра Порфирьевича Байрачного . Накануне праздника 17 мая он был неожиданно отозван с флота и немедленно вызван в Москву и23 мая арестован.

Сразу после праздника командующий Душенов , начальник политуправления Павел Моисеевич Клипп и другие делегаты убыли в Мурманск на окружную партконференцию. На второй день работы конференции, 21 мая, когда Душенов закончил свой доклад, его и Клиппа прямо из Дома культуры телефонным звонком вдруг вызвали в Ленинград. Нарком ВМФ П.А.Смирнов предложил Душенову и П.М.Клиппу немедленновыехать в Ленинград для решения срочных вопросов, кроме того, он сказал, что Байрачный в Ленинграде, нона СФ не вернется, получит новое назначение. Вечером того же дня оба выехали. А в ночь на 22 мая в Полярном секретарь партийной комиссии флота Сергеев вручил исполняющему обязанности начальника штаба флота Сергею Сергеевичу Рыкову записку, написанную карандашом размашистым душеновским почерком: «Для встречи наркомфлота все корабли перевести в Полярное, покрасить, привести в порядок. За меня остается начальник береговой обороны комбриг Лаковников ... » В пути 23 мая на станции Волховстрой оба были арестованы и препровождены во «внутреннюю тюрьму» Ленинградского управления НКВД. Начались допросы, очные ставки. Схема обвинения была примитивна и проста: недостатки в боевой готовности флота, ремонте кораблей, в строительстве баз расценивались не иначе, как вредительство. Поездки за границу и наличие у жены родственников в Скандинавии связывалось со шпионажем, разговоры о политике - с контрреволюцией. В результате издевательств и избиений, пыток и обмана Душенов сломался и стал подписывать все, что сочиняли следователи. Так, он согласился с обвинением, что, «являясь участником военно-фашистского заговора, проводил активную подрывную контрреволюционную работу, снижая боевую мощь РККФ ». 25 мая он дал «собственноручные показания об участии в военно-фашистском заговоре», в который его, якобы вовлек Кожанов. Выдержка из протокола его допроса от 29 мая 1938 года: «Вопрос: Конкретизируйте, при каких обстоятельствах вы были завербованы в заговор.

Ответ: В начале 1935 года, после опубликования обвинительного заключения по делу Зиновьева и других в связи с убийством Кирова, Кожанов... сообщил мне, что в армии и на флоте имеется большая группа крупных, военных специалистов и политработников, которые представляют собою мощную военную контрреволюционную организацию, ставящую задачей путем вооруженного восстания свергнуть руководство партии и правительства…

Кожанов потребовал от меня, чтобы я дал ему согласие на участие в активной борьбе против Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства. Я тут же заявил Кожанову, что вполне разделяю его антисоветские взгляды и готов принять участие в борьбе за изменение политики ЦК ВКП(б) ...

Кожанов сказал, что заговорщиков возглавляют Тухачевский, Гамарник, Якир, Уборевич, Орлов, которые находятся в оппозиции к Сталину и Ворошилову и ведут активную работу по вербовке в контрреволюционную организацию руководящих военных и политических работников во всех основах звеньях Красной Армии и Военно-Морского флота. При этом подчеркнул, что лично связан по заговорщической деятельности с Якиром, вовлекшим его в контрреволюционную организацию, а также с Орловым, который по указаниям Тухачевского руководит заговорщиками на флоте. Я не мог быть вместе с заговорщиками. Это подтверждается и моей позицией на Военном совете, где мне пришлось резко выступить против Орлова. Кожанов назвал участниками заговора на флоте следующих лиц: Закупнева , командующего Северной военной флотилией; Викторова, командующего Тихоокеанским флотом; Лудри , заместителя начальника Морских Сил; Сивкова , командующего Балтийским флотом; Леонова, помощника начальника Управления вооружений Военно-Морских Сил; Алякринского , начальника научно-исследовательского института военного кораблестроения; Алякрицкого , уполномоченного отдела военного кораблестроения в Ленинграде...

Вопрос: Вы дали Кожанову свое согласие на участие в заговорщической организации на Флоте?

Ответ: Да, я... заявил Кожанову, что разделяю взгляды заговорщиков и согласен принять участие в этой контрреволюционной организации ». Так Душенов оговорил себя и других.

А Северный флот25 маявстречал Наркома ВМФ Петра Александровича Смирнова. Флот подготовился. На кораблях, на лодках - флаги расцвечивания. Старпомы и боцманы в последний раз обходят корабли. Старожилы флота, покуривая у бортов, с гордостью поглядывают на гавань, на город, возникший из ничего. Им есть, что показать и о чем рассказать своему наркому. Оставшийся за главного капитан 3 рангаС.С.Рыков в штабе сидеть не мог и вышел взглянуть как все приготовились. Смотрит - у входа на причал стоит красноармеец с винтовкой, а ведь никакого поста здесь не было. Когда же он проходил мимочасовой его окликнул:

Стойте, товарищ командир, ваше удостоверение!

Показал удостоверение, прошел к причалам. А там во всю длину причалов вдоль дороги через каждые пять метров, стоят часовые и никого не пропускают.

Наконец показался СКР «Смерч» с наркомом. Сыграли большой сбор. В бинокль видно - на мостике много командиров. Но все больше армейские! А где Душенов ? Его не видно. Оркестр заиграл встречный марш. «Смерч» подходит ближе. Швартуется. С мостика спускается нарком. Комендант Мурманского укреплённого района Северного флота комбриг Павел Иванович Лаковников подходит с рапортом. Но вместо приветствия нарком вдруг с раздражением:

Прекратить это безобразие! Этот бой турецких барабанов!

Оркестр тут же смолк. Пропала вся торжественность. Начался смотр «Урицкого», больше для формы, чем для дела. Какой-то армеец все лез впереди всех. А когда командир эсминца Визель сам поднял крышку входного люка кочегарки и армеец полез в люк, все увидели у него на рукаве эмблему чекиста...

В назначенный час перед заполненным залом ДКАФ на сцене появился нарком и сопровождающие. Нарком - на председательском месте. Рядом - В.П. Дрозд, не начштабом ли он будет, подумали однокашники. Нарком поднялся:

Начнем, товарищи, работу партийного актива. - Гром аплодисментов. - Я приехал к вам на флот по заданию ЦК партии и правительства провести тщательное расследование по делу бывшего комфлота Душенова , бывшего члена Военного совета Байрачного , бывшего начальника политуправления Клиппа , которые политически себя скомпрометировали. Прошу выступить и, не взирая на лица, рассказать, как работали, что мешало. Нам надо очиститься от всего гнилого, чуждого, быстрее залечить раны.

И сразу представил временно исполняющего должность командующего флота капитана 1 ранга Валентина Петровича Дрозда! Начались прения. Жестко, нелицеприятно выступил флагманский минер Василий Иванович Платонов, его однокашник, еще кое-кто.

Ночью пошли аресты. Это была настоящая трагедия для невинных людей, честно служивших Родине. Когда арестовывали начальника отдела кадров полкового комиссара К.А.Киприянова , он подошел к сыну проститься. Но сын закричал - этот крик был слышен во всем циркульном доме: - Уйди! Ты враг народа! Ты опозорил меня! Теперь никто не будет со мной играть!!! Находясь в заключении Киприянов К.А. на носовом платке вышил грустную историю своей жизни. Смотри . С одной стороны цепи - орден Красной Звезды которым он был награжден и герб Военно-морского флота, в котором он служил до ареста. С другой - черный орел в кандалах, тоскующий по восходящему за решеткой красному солнцу. В 1940г. дело против бывшего комиссара было прекращено, он был возвращен в ВМФ и служил в управлении политподготовки СФ, а платок хранился в семье как реликвия пока в конце 90-х не был передан его сыном Музею политической истории России.

По докладу начальника Политуправления СФ полкового комиссара Д.О.Корниенко в адрес курировавшего флот секретаря ЦК ВКП(б) А.А.Жданова к октябрю 1938г. было арестовано 79 врагов народа, список которых начинался с командующего флотом. В числе«участников военного заговора на Северном флоте» были арестованы, в Москве 24 мая начальник Управления снабжения ВМС РККА капитан 1 ранга Сынков Иван Иванович бывший до 1937г. помощником командующего Северной военной флотилии по строительству. На Севере: начальник штаба СФ капитана 1 ранга Смирнов Павел Спиридонович (31 мая), бывший командир БПЛ капитан 1 ранга Грибоедов Константин Николаевич (24 мая), командир отдельного дивизиона эсминцев капитан 2 ранга Фокин Виталий Алексеевич (в июне), начальник отдела боевой подготовки штаба СФ капитан 3 ранга Рыков Сергей Сергеевич (30 мая), флагманский механик Н.Р.Лукашевский , комендант Мурманского укреплённого района Северного флота комбриг Лаковников Павел Иванович (июнь), флагманский артиллерист капитан 2 ранга Александров Василий Александрович (26 мая), флагманский штурман СФ капитан 3 ранга Пастухов Александр Евгеньевич (30 мая), начальник связи СФ военный-инженер 2 ранга Цветков Николай Иванович, командир эсминца «Урицкий» капитан 3 ранга Визель Глеб Александрович, начальник гидрографического отдела Шамшур Борис Иванович, начальник отдела кадров полковой комиссар К.А.Киприянов , председатель военного трибунала СФ Д.Ф.Донченко и другие. Кроме того «досрочной демобилизации» подверглись 24 старших и средних командира, девять политработников и 81 младший командир и краснофлотец (в том числе 24 за «иностранное» происхождение), а также 226 вольнонаемных.

От арестованных добивались "чистосердечных" и "собственноручных" показаний, от которых они в конце следствия, как правило, отрекались. Вот, например, показание Василия Александровича Александрова: «...Протокол мне представлен в отпечатанном виде... Причины, заставившие меня подписать эту от начала и до конца вымышленную ложь, как на себя, так и на ряд лиц, следующие: угроза со стороны следователя Пятина ареста моей жены, лишение сна в течение 26-30 мая, а в момент подписания протокола приход 4-х неизвестных мне лиц с целью избиения меня в случае не подписания мною от начала и до конца вымышленного протокола.

При этом многие обвинения предъявляемые арестованным были нелепыми - флагманскому штурману флота А.Е.Пастухову среди другихпредъявили обвинение в том, что он собирал слишком много сведений о Северном морском театре. Один из следователей сказал, что один человек не должен сосредоточивать в своей голове такого объема знаний. А ведь еще недавно в марте 1038г. этоставилось гидрографам и штурманам в заслугу: «До последнего года плавание в северных морях проходило по картам столетней давности, причем в этих картах было множество ошибок и неточностей. Теперь и в этом отношении вделано много. Моряки Северного флота освоили этот малоизученный театр, изучили его специфические особенности плавания. Мы располагаем отличным оборудованием, обеспечивающим надежное плавание в гидрографическом и навигационном отношениях: оборудуются надежные средства связи.»

Для давления на арестованных были подвергнуты аресту их родные. Жену и сына Душенова вместе с семьями других «врагов народа» взяли под арест в Полярном и спешно доставили на катере в мурманскую тюрьму НКВД. Там Адель Карловна Душенова , Мария Михайловна Байрачная , Лина Мефодьевна Донченко отсидели почти год.

Так как подводные силы составляли основную ударную мощь флота они не могли не подвергнуться «чистке». 24 мая как один из основных участников военного заговора был арестован командир бригады ПЛ капитан 1 рангаКонстантин Николаевич Грибоедов. Не последнюю роль в этом сыграла аттестация составленная военкомом: «Ведь никто иной как Грибоедов все время держал возле себя врага народа Рейснера . Его политические взгляды остаются скрытыми тогда, как все действия идут в разрез с установкой партии… Д аже о таких событиях как арест контрреволюционной фашистской банды в армии и на флоте не обронил ни слова открыто. Молчит. Для Грибоедова пленума ЦК ВКП (б) как будто бы не существует… К ак старый специалист, дворянин, путаясь в нашей системе, пользуясь доверием, прикрываясь и кичась своими знаниями, проводит линию воспитания личного состава не на указаниях партии… Так за все время командования дивизионом систематически и твердо проводит курс на вытеснение партийно-политической работы. Военком ОДнпл СВФ батальонный комиссар Межеда . Отпечатано в 3-х экз.: 1 - Нач ПУСВФ; 2 - Нач ООСВФ; 3 - дело ». Были арестованы в бригаде - начальник штаба БПЛ капитан 3 ранга Мещеряков Борис Никифорович (22 июня), ИД начальника штаба БПЛ капитан-лейтенант Васильев Павел Николаевич(9 июня), флагманский минёр БПЛ Калмыков Василий Ильич (июль), инженер-механик 2 ДПЛ военинженер 2-го ранга Печенкин Дмитрий Антонович (14 июня), инспектор по снабжению БПЛ Дрыкин , помощники командира ПЛ «Д-1» старший лейтенант Мадиссон Александр Иванович (30 мая) и «Д-2» старший лейтенант Людвиг Сергей Сергеевич (13 или 22 апреля), командир БЧ-1 «Щ-401» лейтенант Элькснин Иосиф Георгиевич (30 мая), младший командир «Щ-402» Терентьев Иван Михайлович (19 марта). Аресты не ограничивались временными рамками, 14 августа 1938г. уволен и арестован минёр 1 ДПЛ БПЛ лейтенант Фирсов Николай Владимирович и командир БЧ-3 «Д-3» лейтенант Бугайцев Сигизмунд Францевич , 30 августа 1938г. уволен и арестованкомандир «Д-2», ВРИД помощника начальника штаба БПЛ Дядченко Гаврила Григорьевич, 19 октября 1938г. на партийном собрании по необоснованному обвинению из партии исключили командира ПЛ «Щ-404» Н.А.Лунина, в ночь на 25 октября его арестовали и начали следствие, длившееся более года. К счастью для него все закончилось благополучно.

Охота на «врагов народа» нанесла удар по моральному состоянию военнослужащих. Служивший тогда на Северном флоте, флагманским специалистом В.И.Платонов вспоминал, что: «… люди перестали доверять друг другу, боялись навещать своих знакомых, в каждом офицере подозревали заговорщика, в каждом руководителе - кандидата на арест ». Замкнувшись в себе, они жили в состоянии перманентного стресса, находя выход из него в пьянстве. Дело дошло до того, что 28 декабря 1938г. наркому обороны пришлось издать специальный приказ «О борьбе с пьянством в РККА», аналогичный приказ появился и на флоте. В октябре 1938г. член Военного совета СФ Д.О.Корниенко докладывал «вообще дисциплина на флоте на низком уровне ». Свое заявление он подтверждал следующими цифрами: с 1 мая по 31 августа личный состав совершил 1365 дисциплинарных проступков (нарушил дисциплину почти что каждый пятый командир и краснофлотец). По категориям эта картина раскладывалась следующим образом: начсостав - 123 проступка, младший начсостав - 195, рядовой состав - 1047. одним из наиболее часто совершаемых на службе проступков являлось употребление спиртных напитков - 281 случай.

С 28 мая 1938г. сперва ВРИО командующего флотом, а потом и командующим стал капитан 1 ранга В.П.Дрозд (с 1933г. командир эсминца, старпом линкора «Марат», в 1936-1937г. воевал в Испании - инструктор-советник республиканского флота; за мужество и отвагу в боях награждён орденом Ленина и орденом Красного Знамени. С ноября 1937г. командир бригады эсминцев БФ), с 17 мая по 8 июня1938г. капитан 1 ранга А.Г.Головко исполняет обязанности начальника штаба, далее эту должность занял капитан 1 ранга И.Ф.Голубев-Монаткин (с марта 1935г. по февраль 1937г. начальник 1-го отделения морского отдела ГШ РККА, с февраля 1937г. начальник Оперативного отдела штаба КБФ). После массовых репрессий штаты заполнились молодежью, пришедшей с Балтики и Черного моря, но её нужно было повседневно и терпеливо учить, а руководители флота сами были здесь новичками. Корабли плавали мало. Все это не могло не сказаться на качестве боевой подготовки. Вот как описал это время в своих воспоминаниях контр-адмирал Иван Александрович Колышкин : «Мне вспоминаются давяще унылые дни 38-го года. На флоте свирепствовала «врагомания ». Шли аресты. Из наших рядов исчезали командиры, политические руководители, специалисты. Порой и тот, кто сам «разоблачал врагов», оказывался арестованным. Работала какая-то комиссия, выясняла: не было ли строительство новой базы в Вайенге вредительством. Мол, база флота - и расположена в Кольском заливе, там, где ходят иностранные суда (будто - военно-морскую базу или даже крупный корабль можно спрятать в карман!).

Я в ту пору командовал лодкой. Помню, стояли мы у пирса и проклинали хозяйственников с береговой базы, не доставивших вовремя хлеба - из-за этого задерживался выход в море. Тут на пирсе появились два флотских начальника.

- Почему не в море? - спросил один.

- База задержала, не подвезли хлеба, - ответил я.

- Безобразие! Вы что же, и во время войны стали бы задерживаться, из-за хлеба? - со зловещими интонациями в голосе произнес другой. - Да за это к стенке ставить будут!

Я промолчал, не зная, что возразить на столь явную ахинею.

- Да тут все командиры, которые с тридцать третьего года, - враги. Точно говорю.

Незадолго до этого, в день 20-летия РККА, меня наградили орденом за освоение Севера, иными словами, за постоянную службу здесь, начиная с 1933 года. Горько и жутковато стало мне от этих слов. В том походе я старался пробыть как можно дольше.. .»

Ситуация выправлялась не легко И.А.Колышкин писал: «Постепенно арестованные, от которых не сумели добиться«признания», стали возвращаться на флот. А нервозная обстановка подозрительности и взаимного недоверия выветрилась не сразу. Это давало себя знать в наших будничных делах и, что самое страшное, отражалось на боевой подготовке. Помню, лодкам после разгула «Врагомании » целый месяц запрещали плавать в подводном положении. Во время учений можно было наблюдать такую нелепую картину: лодки маневрировали на поверхности, время от времени вздымая вверх трубы перископа: это обозначался выход в торпедную атаку. А на каждой лодке находился не один представитель штаба, дабы командир не насвоевольничал .

Хорошо, что летчикам не запретили подниматься в воздух, а то, следуя той же логике, им могли бы предложить учиться летать только на земле.

Страшно подумать, что было бы с флотом, начнись тогда война.. .»

Когда от руководства НКВД был отстранен Н.Ежов, возникла надежда на восстановление справедливости. П.М.Клипп вспоминал: «Прошло много месяцев. И вот однажды в тюрьме на перекличке я встретил К. И. Душенова и начальника штаба флота П. С. Смирнова. Нас отправляли в Москву. Мы полагали- не иначе как для пересмотра «дела» и, следовательно, для освобождения. В Москве через четыре месяца мне довелось в последний раз увидеть Константина Ивановича, по его виду я понял, что надежд на скорее освобождение он уже не питает ». Душенова во внутренней тюрьме НКВД в Ленинграде и в камере № 220 в Лефортовской тюрьме морили голодом, не давали спать, мучили электросветом и многочасовым стоянием. Душенов обвинялся в том, что «он с 1934 г. являлся активным участником антисоветского заговора. Занимая должность командующего Северным флотом, Душенов по заданию антисоветской организации проводил вредительство, направленное на понижение боевой мощи флота и на поражение его в войне, а также вел подготовку к вооруженному восстанию боевых единиц против Советской власти, был в курсе террористической деятельности, направленной в отношении руководителей партии и правительства, поддерживал преступные связи с бывшим командующим Черноморским флотом И.К. Кожановым». Но как только Душенов пришел немного в себя, он отказался от прежних показаний. На вопрос нового следователя о том, «почему своим вербовщиком он назвал Кожанова, Душенов ответил, что сам он не называл Кожанова как своего вербовщика, эту фамилию ему подсказали на следствии ». Через год после ареста, находясь в Мурманской тюрьме, в заявлении на имя В. М. Молотова К.И.Душенов указал на причины заставившие его признать себя «врагом народа»: «23 мая 1938 г. меня арестовали в Ленинграде и после 22-х часов применения ко мне жестоких физических методов воздействия, я почти в бессознательном состоянии, в результате внутреннего кровоизлияния, - написал под диктовку следствия ложное заявление, что я заговорщик и вредитель... В течение года я три раза отказывался от ложных протоколов, но все три раза ко мне применяли физич . методы воздействия, и я вновь подписывал ложь...

Я всем сердцем прошу Вас, не сможете ли сделать так, чтобы меня больше не били. Я не смею Вас просить об этом, чтобы вновь провели следствие без физич . методов воздействия и дали бы мне возможность доказать свою невиновность и преданность партии, советской власти и Правительству. Мне сделать это очень легко, а если я что тогда совру, то прошу меня расстрелять, но не бить ». В справке НКВД, приложенной к этому заявлению, сказано, что действительно «физические меры воздействия к Душенову К. И. применялись ». Об этом же Душенов заявил и в суде, категорически отрицая свою вину в совершении контрреволюционных преступлений.Так когдана судебном заседании зашел разговор о причинах происшедшего, Душенов разъяснил, что «следователь Авсеевич за отказ от показаний грозил мне новыми избиениями, и я не мог решиться на отказ ».

Неблаговидную, а точнее, убийственную, роль в решении судьбы Душенова сыграли две технические экспертизы, проведенные московскими специалистами. Вот заключение одной из них, сделанное 23 сентября 1939 г.: «Неподготовленность флота к боевым действиям, необорудованность театра к войне, оторванность боевой подготовки флота от его основных задач, отсутствие необходимых (но возможных) запасов и низкая боевая готовность флота, являющиеся результатом деятельности Душенова , были направлены и могли привести к захвату противником Северного побережья СССР, а оставление открытым Белого моря давало возможность выхода противника в глубокий тыл Красной Армии ». И вывод: «Душенов это делал со злым умыслом - умыслом предательства в случае войны ». На этом основании Душенов был обвинен по 58-й статье (пункт 16, пункты 7, 8, 11) Уголовного кодекса РСФСР (измена Родине, контрреволюционная деятельность и т. п.). 3 февраля 1940г. суд приговорил Душенова к высшей мере наказания. На следующий день - 4 февраля 1940 г.- приговор был приведен в исполнение.

Судьбы у других арестованных были различными, были расстреляны - Э.И. Батис (1937),П.П.Байрачный (1938), Грибоедов К.Н. (1940), умерли в заключении - Александров В.А. (1940), Л.М.Рейснер (1941). В марте 1938г. А.В.Витковского восстанавливают в кадрах ВМФ, в мае - Г.Г. Дядченко, в июне - А.И.Мадиссона , в октябре - П.Н.Васильев,в декабре 1939г. - Б.Н.Мещерякова и тогда же судом был оправдан и освобожден Н.А.Лунин, в 1940г. после двух лет заключения освободили В.А.Фокина, П.И.Лаковникова , А.Е.Пастухова, Н.И.Цветкова, Сидер-Брока , Д.А.Печенкин, Визель Г.А.и некоторых других, ихвосстановили в ВМФ. В дальнейшем Фокин дослужился до адмирала став первым заместителем ГК ВМФ, Цветков став вице-адмиралом с 1947 по 1954г. занимал должность начальника связи ВМФ,под его непосредственным руководством система связи ВМФ была не только восстановлена, но и значительно усилена, П.И.Лаковников дослужился до генерал-майора береговой службы ВМФ. С.С.Рыков в сороковых был освобожден, но в 1949г. вновь репрессирован и просидел до смерти вождя. После смерти И.В.Сталина оставшиеся в живых вышли на свободу, в 1954г. был освобожден из заключения и реабилитирован Сергей Людвиг, П.С.Смирнов, П.М.Клипп .

В середине 50-х всех "участников военного заговора" реабилитировали. При этом была назначена военно-морская экспертиза, затребованы и изучены старые дела, отысканы и допрошены еще живущие свидетели. 29 декабря 1954 года был допрошен уже адмирал Василий Иванович Платонов. Конечно же, он ничего не помнил, не знал, не писал. На прямой вопрос следователя прокуратуры, считает ли он, что на самом деле на Северном флоте существовало вредительство, адмирал ответил: - Считаю, что никакого вредительства не было.

Литература:

· Близниченко С. «Тридцатые роковые..» « Красная звезда» 11.07.2007г.

· Бойко Оксана «Ленин - крестиком, Сталин - гладью» «Невское время» 09.07.2002г. с сайта http://www.nvspb.ru/stories/lenin__krestikom_stalin__gladm

· Душенов К.И. «Оборона северных морских границ СССР» «Правда» 29.03.1938г.

· Душенов К. «Пять лет вахты на морских границах Севера» «Известия» 18.05.1938г.

· Звягинцев В.Е. «Трибунал для флагманов» М. ТЕРРА, 2007г.

· Золотов Б. «На страже северных морских рубежей» «Правда» 18.05.1938г.

· Иващенко В.Н., Смагин А.А. «« БОЛЬШОЙТЕРРОР »ИСОВЕТСКИЙПОДПЛАВ : ОФИЦЕРЫ - ПОДВОДНИКИ , РЕПРЕССИРОВАННЫЕ В КОНЦЕ1930-X ГОДОВ» Сборник «Тайны подводной войны» № 21 Львов 2006г.

· Киселев А.А. «Судьба флагмана 1-го ранга К.И.Душенова ». Журнал «Вопросы истории» № 2 1999 стр138-142.

· Клипп П.М. «Командующий о котором мечтали» стр206-224. Глава из книги «Флагманы». Москва. «Воениздат». 1991г.

· Ковалев Э.А. «Короли подплава в море червонных валетов» Москва-Санкт-Петербург. Центрполиграф . 2006г.

· Колышкин И.А. «Вглубинахполярныхморей». Воениздат. 1964г. стр15-16, 97.

· Морозов М. «Парадоксы "Красногвардейца"». Журнал «ФлотоМастер » № 5 2003г. стр35.

· Морозов М.Э., Кулагин К.Л. «Советский подводный флот. 1922-1945гг. о подводных лодках и подводниках» Москва. АСТ-Транзиткнига , 2006г.

· Рыков В. К. полковник в отставке, участник Великой Отечественной войны. «К дню защитников Отечества - творцы Северного флота». Газета «Русский Вестник» 12.03.2002г.

· Смагин А.А. «Подводники - жертвы политических репрессий в 1920-е - 1940-е годы». В сборнике «Тайныподводнойвойны-11.» Львов.2001г. стр8-12.

· Чураков Дмитрий «Репрессированные военнослужащие Красной Армии». с сайта http://www.rkka.ru/ihandbook.htm

· Щедролосев В.В. «История создания и развития надводных сил Северного флота». Журнал «Тайфун» № 5 1997г.

· Щедролосев В.В. «Командиры кораблей эскадры Северного флота» Журнал «Тайфун» № 8(27) 2000г.

Розин Александр.

(18561208 ) ) - русский морской офицер, капитан 1-го ранга, участник Цусимского сражения.

Биография

Сын надворного советника Тамбовской губернии.

• 11 сентября 1874 - Воспитанник Морского корпуса.
• 8 октября 1876 - Гардемарин .
• 8 октября 1878 - Мичман .
• 12 сентября 1880 - Командир роты экипажа клипера «Всадник ».
• 5 декабря 1880 - Заведующий оружием при экипаже.
• 4 сентября 1881 - Адъютант при экипаже.
• 25 июля 1882 - В тихоокеанском плавании на корвете «Скобелев» (командир 5-й роты).
• 1 января 1884 - Лейтенант .
• 12 сентября 1886 - 15 сентября 1888 - В составе учебно-артиллерийской команды.
• 4 ноября 1888 - Командир 10-й роты Санкт-Петербургского порта.
• Слушатель минного офицерского класса.
• В составе учебно-артиллерийского отряда.
• 10 сентября 1890 - Старший артиллерийский офицер крейсера «Африка ».
• 12 марта 1892-1893 - Старший артиллерийский офицер канонерской лодки «Мина».
• Преподаватель.
• 19 апреля 1894 - Командир парохода «Нева».
• 14 мая 1896 - Капитан 2-го ранга .
• 16 декабря 1896-1898 - Старший офицер мореходной канонерской лодки «Гремящий».
• 23 марта 1898 - Командир канонерской лодки «Бурун».
• 1898-1899 - Командир миноносца «Сокол ».
• 1899-1900 - Командир парохода «Нева»
• 1901-1902 - Командир мореходной канонерской лодки «Гремящий».
• 1903-1904 - Заведующий миноносцами и их экипажами.
• 6 декабря 1904 - Капитан 1-го ранга .
• 13 декабря 1904 - Командует эскадренным броненосцем «Император Николай I ».

Отличия

• Орден Святой Анны III степени (1894)
• Серебряная медаль в память Царствования Императора Александра Третьего (1896)
• Серебряная медаль в память Священного Коронования Их Императорских Величеств (1898)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (6.12.1899)
• Черногорский орден Князя Данила 3-й степени (1899)
• Персидский орден Льва и Солнца (1900)
• Бронзовая медаль в память военных событий в Китае 1900-1901 годов (1902)
• Японский орден Священного Сокровища 3-й степени (1902)

Напишите отзыв о статье "Смирнов, Владимир Васильевич (капитан 1-го ранга)"

Отрывок, характеризующий Смирнов, Владимир Васильевич (капитан 1-го ранга)

Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l"agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.