Немцы-переселенцы В Берлине и его окрестностях в наши дни проживают около 300 тысяч человек, говорящих по-русски, из них 2/3 - в столице, среди которых 70–75 % составляют российские немцы-переселенцы (Aussiedler). Подавляющее большинство из них переехали в Германию после 1992 г. - их

Немцы отброшены К концу октября германское наступление, докатившись до рубежей всего в нескольких десятках километров от столицы, выдохлось в непрерывных фронтальных столкновениях настолько, что немцам пришлось сделать перерыв в наступательных операциях. Москва

Адольф Гитлер, безусловно, является персоной нон грата в современном немецком обществе. Т.е. в современной Германии его идеи и вообще весь национал-социализм на всех уровнях порицаются. В школе, университете, в телевидении, книгах – немцы вообще воспитываются с очень сильной прививкой от любого проявления национализма и тоталитаризма. Вообще это очень и очень интересный пример, ему подобного я больше в истории и не вспомню, когда вся идентичность общества выстраивается на основе как бы «негативного» воспоминания. Не на основе повествования о великой победе, великих личностях и свершениях, а на основе представления, что, мол, «мы, немцы, устроили ужасную бойню, это было ужасно, мы виноваты и теперь мы должны следить за тем, чтобы такое больше не повторилось». В этой системе ценностей Гитлер занимает, естественно, место одного из главных «антигероев».

При этом я не согласен с высказыванием здесь, что немцы стараются избегать в разговоре темы нацизма и личности Гитлера. По моему опыту – ничуть. Я как-то проводил среди знакомых немцев даже мини-опрос: «имя какого исторического персонажа у вас ассоциируется с немецкой историей?». И кто бы вы думали победил? Гитлер. Но не потому, что его так любят, а наоборот – просто люди не стеснялись признаться, что да, увы, но на историю Германии фюрер оказал очень сильное и негативное воздействие. Кстати, заметно очень существенное отличие от любых подобных опросов в России (про русскую историю), где люди сразу начинают думать в сторону «кто тут у нас самый-самый герой».

Среди молодежи в Германии есть, правда, другая тенденция. А именно – Гитлер постепенно превращается в персонажа поп-культуры. О котором все вроде бы знают, что он «плохой», но было это так давно, что можно уже и посмеяться. Или мемчики прикольные сделать. В Германии в последние несколько лет выходила книга, а потом ее экранизация, «Он снова здесь» - эдакая фантастика, что Гитлер вдруг просыпается посреди современного Берлина. И начинаются всякие его приключения в мире масс-медиа и шоу-бизнеса. Так вот книга стала бестселлером. Просто молодежи уже часто пофиг о том, что было 70 лет назад. А имя вроде бы на слуху, да в играх всяких компьютерных встречается. Опять-таки, Гитлера не оправдывают, его просто начинают представлять смешным.

И, наконец, еще одна вещь. Хотя национал-социализм и начатая им война порицаются, существует интересное явление. Попробуйте расспросить современных немцев о том, что делали их деды/прадеды в то время. 9 человек из 10 (если не больше) расскажут истории, что, мол, вот как раз мой предок был не такой как все, он никого не убивал, нацистов не любил и тихо критиковал. Или вообще вредительствовал Третьему Рейху и прятал у себя преследуемых коммунистов/евреев. И так повсеместно. Остается, конечно, вопрос, а кто же тогда воевал, шел завоевывать и вообще поддерживал этот Третий Рейх? Но таково уж свойство памяти – на коллективном уровне устойчивое представление «как было плохо», на лично-семейном – табу и забвение нелицеприятных моментов биографии.

«СЛАВЯНСКИЙ ШАНС» ГИТЛЕРА

Среди рассказов о том, как упустил шанс выиграть мировую войну, особое место занимает история об иррационально негативном отношении фюрера к славянам. Именно это якобы вызвало ответную ненависть русских, которые устали от сталинского террора и первоначально встречали германские войска с цветами и песнями, как освободителей. Следствием стало сплочение русского народа вокруг ненавидимого им Сталина и поражение Третьего рейха. Если бы изначально гуманно отнесся к русским, многие встали бы на его сторону, и советский режим быстро потерпел бы поражение.

Если сказка о «Гитлере-освободителе» циркулирует разве что в самых маргинальных неонацистских кругах да в прессе маленьких и гордых прибалтийских государств, то миф об «ошибке Гитлера в обращении со славянами» встречается сплошь и рядом - начиная с мемуаров генералов вермахта и заканчивая газетой «Вашингтон Пост», которая в одной из своих статей в 2005 году написала не допускающим возражений тоном: «Гитлер считал русский народ врагом, с которым надо обращаться соответственно. Жестокость нацистов обратила ненависть русских к Сталину против оккупантов». Статья, между прочим, называлась «Учиться на ошибках Гитлера».

В этой главе я намеренно обхожу вопрос о том, могло ли более «мягкое обхождение» со стороны немецких войск привести к массовому коллаборационизму. На мой взгляд, отношение русского народа к захватчикам было многократно продемонстрировано его историей, а предатели, сотрудничающие с врагом, встречаются в любой стране и в любые времена. Поскольку книга моя посвящена мифам о Гитлере, более актуальными представляются другие вопросы: было ли отношение Гитлера к славянам чем-то иррациональным, нетипичным для немцев? И существовала ли значительная разница в отношении к населению Советского Союза между Гитлером и его армией?

Итак, начнем. Первый тезис, который, возможно, удивит кое-кого из моих читателей: вовсе не испытывал к славянам такую лютую ненависть, как, например, к евреям. Евреи были для него средоточием мирового зла, самой страшной угрозой для германского народа, целенаправленно стремящейся погубить арийскую расу. Славяне, и русские в частности, - всего лишь один из множества неполноценных народов, не хуже и не лучше китайцев или негров. Об этом свидетельствует, например, «Майн Кампф»: если евреям там посвящено множество страниц, то о России и русских сказано сравнительно немного. Основная мысль такова:

«Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены… Сама судьба указует нам перстом. Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось ее государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства. Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам - превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы. Именно так были созданы многие могущественные государства на земле. Не раз в истории мы видели, как народы более низкой культуры, во главе которых в качестве организаторов стояли германцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев. В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения… Конец еврейского господства в России будет также концом России как государства. Судьба предназначила нам быть свидетелем такой катастрофы, которая лучше, чем что бы то ни было, подтвердит безусловно правильность нашей расовой теории… Наша задача, наша миссия должна заключаться прежде всего в том, чтобы убедить наш народ: наши будущие цели состоят не в повторении какого-либо эффективного похода Александра, а в том, чтобы открыть себе возможности прилежного труда на новых землях, которые завоюет нам немецкий меч».

Как говорят американцы, ничего личного, просто бизнес. Германии нужно жизненное пространство. Немцам нужны новые земли. Их нужно очистить от лишнего населения. Это лишнее население - славяне? Что ж, тем хуже для них.

И еще один важный момент: то, что пишет о «громадной государственной роли германских элементов» и «более низкой культуре» русских, - это не его личная выдумка. На этом убеждении воспитывались целые поколения немцев задолго до Гитлера. Отношение к славянам - и русским в частности - как к варварам берет свои истоки в раннем Средневековье, когда немцы продвигались на восток, очищая от славянских племен территории нынешней восточной Германии и западной Польши. Племена западных славян - к примеру пруссы - уничтожались под корень. Позднее духовно-рыцарские ордена - самый известный из которых, конечно же, Тевтонский - предпринимали крестовые походы в славянские земли, чтобы огнем и мечом обратить язычников в истинную веру или как минимум отправить их на тот свет. Случались, конечно, и досадные недоразумения, как в 1242 году от Рождества Христова, когда некий славянский князь разбил представителей духовного рыцарства на льду озера… Но поражение было совсем незначительным, и вообще, это не считается…

Представление о России - Московии - как об отсталой стране, населенной варварами, проходит сквозь века. Даже петровские реформы ничего в этом не меняют. Подъем Российской империи приписывается исключительно влиянию иностранцев, приглашенных на русскую службу. Статусом непререкаемой научной истины пользуется в европейской науке так называемая норманнская теория, которая гласит, что славяне совершенно неспособны создать собственное государство и потому вынуждены были пригласить скандинавских князей во главе с . С тех пор вся русская правящая элита - западноевропейская по своей крови. Только благодаря этому Россия еще существует как государство.

Настал XIX век. Казалось бы, Просвещение должно способствовать устранению национальных предрассудков. Ан нет: к русским войскам, которые приходят в Германию освобождать ее от Наполеона, относятся как к диким казакам, которые чем скорее уберутся из цивилизованной Европы, тем лучше. Двумя десятилетиями позже немцы зачитываются трудом де Кюстина, не скрывающего презрительное отношение к русским варварам. Найденный в одной из пещер в долине реки Неандер череп древнего человека - неандертальца, значительно уступающий по объему черепной коробки современному человеку, скептики немедленно объявляют «черепом русского казака».

Но ведь русские студенты, дворяне, деятели культуры - Тургенев, Достоевский, многие другие - жили и работали в Германии! - может возразить мне читатель. Да, это так. И отношение к ним было вполне нормальным - потому что немцы, повторюсь, рассматривали правящую и интеллектуальную элиту Российской империи как представителей иной расы, нежели та, к которой относилась основная масса населения. Да что там говорить - иные русские дворяне придерживались того же мнения.

1871 год. Основание Германской империи. Один из немногих вопросов, по которому существует широкий общественный консенсус, - это отношение к России. Один из столпов европейской социал-демократии, Фридрих Энгельс, писал: славяне «нежизненны и никогда не смогут обрести какую-нибудь самостоятельность». Они «никогда не имели своей собственной истории… и лишь с момента достижения ими первой, самой низшей ступени цивилизации уже подпали под чужеземную власть или лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно подняты на первую ступень цивилизации». Под этими словами мог подписаться любой германский либерал. Все политические силы, кроме консерваторов, рассматривали Россию как варварскую страну, оплот рабства и угнетения. Отношение консерваторов было, впрочем, ненамного лучше - отличие заключалось в том, что они пропагандировали монархическую солидарность с практически уже немецкой по крови династией Романовых.

В конце 1870-х годов перед Германией встает вопрос: кого выбрать в качестве основного союзника - Австрию или Россию? «Железный канцлер» Бисмарк видит всю слабость Австро-Венгрии и выступает против тесного союза с ней… но тем не менее вынужден такой союз заключить. Причина - уже упомянутое выше негативное отношение германского общества к России. Пока Бисмарк находился у власти, он пытался не портить окончательно хороших отношений с восточным соседом, понимая, что их разрыв повлечет за собой скорое сближение России с Францией - союз, который возьмет Германскую империю в клещи. Преемники «железного канцлера» высокомерно проигнорировали этот факт, в результате чего в Первой мировой войне им пришлось сражаться на два фронта.

«Кузенчик, в твоей стране чудовищное свинство. Мы идем, чтобы вас окультурить и наконец-то хорошенько продезинфицировать» - такие слова от имени германского императора Вильгельма II в адрес его двоюродного брата Николая II печатались на сатирических почтовых открытках в 1914 году. По воспоминаниям русских офицеров, вошедших в Восточную Пруссию в начале войны, местное население в ужасе разбегалось - перед войной им рассказали, что русские выпускают вперед диких человекообразных казаков, которые питаются человечиной. И этому верили на полном серьезе! А как могло быть иначе, если представление о русских как о недочеловеках воспитывалось начиная со школьной скамьи? Не верите? Вот цитаты из германских школьных учебников начала ХХ века:

1908 год: «Русские - это полуазиатские племена. Их дух не является самостоятельным, чувство справедливости и реальности заменены слепой верой, им не хватает страсти к исследованиям. Раболепие, продажность и нечистоплотность, - это чисто азиатские черты характера».

1925 год: «Русский дух как таковой, видимо, не приспособлен к творческой созидательной деятельности; почти всем, что создано Россией во внешних и внутренних делах, она обязана немцам, состоявшим на русской службе, или прибалтийским немцам».

8 июля 1915 года, в разгар Первой мировой войны, почти полторы тысячи ведущих представителей немецкой интеллектуальной элиты подписались под меморандумом рейхсканцлеру Теобальду фон Бетманн-Гольвегу. В этом меморандуме существование России называется «величайшей опасностью для Германии и Европы». Поэтому западные русские земли необходимо заселить немцами, а славянское население куда-нибудь выселить. Здесь уже напрямую слышатся интонации гитлеровского Генерального плана «Ост».

Спрашивается: почему, собственно говоря, должен был рассуждать как-то иначе, нежели миллионы его соотечественников? Его отношение к славянам как к недочеловекам вполне объяснимо. И все же оно существенно отличалось от той ненависти, которую испытывал к евреям. Достаточно вспомнить, что в начале 1920-х годов он весьма активно общается с представителями белой эмиграции; впоследствии эмигранты припеваючи живут в Третьем рейхе, не опасаясь никаких преследований. В Германии активно действует - и даже получает определенное поощрение со стороны НСДАП - Русская православная церковь за рубежом. Которая, к слову сказать, не остается в долгу, устами своих иерархов восхваляя фюрера. Что совершенно не мешало ей впоследствии громогласно требовать от Русской православной церкви покаяния за сотрудничество со Сталиным. Разумеется, в своей деятельности РПЦЗ столкнулась с несколькими ограничениями, - и все же православные церкви находились в несопоставимо более выгодных условиях, чем синагоги. В конечном счете , пусть и после существенных колебаний, пошел на формирование воинских частей из русских коллаборационистов… еврейские же батальоны СС существуют только в анекдотах.

Отношение Гитлера к славянам было сугубо прагматичным. Их земля должна принадлежать немцам. Для этого часть из них должна быть уничтожена, а часть - находиться на положении рабов. Жалеть недочеловеков нет никакого смысла. «В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек. Может быть, даже хорошо, что так произойдет: ведь некоторые народы необходимо сокращать», - скажет Геринг в беседе с Чиано в ноябре 1941 года, вне всякого сомнения, повторяя мысль обожаемого фюрера. Всего на европейской территории России должно остаться не более 15-30 миллионов человек. Остальные пусть переселяются на восток или умирают - как им будет угодно. Оставшихся тоже ждет незавидная участь.

«Заметьте себе, господа, что с помощью демократии невозможно удержать то, что когда-то было взято силой. Покоренные нами народы в первую очередь должны обслуживать наши экономические интересы. Славяне созданы для того, чтобы работать на немцев, и ни для чего больше. Наша цель - поселить в местах их нынешнего проживания сто миллионов немцев. Немецкие власти должны размещаться в самых лучших зданиях, а губернаторы жить во дворцах. Вокруг губернских центров в радиусе 30-40 километров будут размещаться пояса из красивых немецких деревень, связанных с центром хорошими дорогами. По ту сторону этого пояса будет другой мир. Там пусть живут русские, как они привыкли. Мы возьмем себе только лучшие их земли. В болотах пусть ковыряются славянские аборигены. Лучше всего для нас было бы, если бы они вообще объяснялись на пальцах. Но, к сожалению, это невозможно. Поэтому - все максимально ограничить! Никаких печатных изданий. Самые простые радиопередачи. Надо отучить их мыслить. Никакого обязательного школьного образования. Надо понимать, что от грамотности русских, украинцев и всяких прочих только вред. Всегда найдется пара светлых голов, которые изыщут пути к изучению своей истории, потом придут к политическим выводам, которые в конце концов будут направлены против нас. Поэтому, господа, не вздумайте в оккупированных районах организовывать какие-либо передачи по радио на исторические темы. Нет! В каждой деревне, на площади - столб с громкоговорителем, чтобы сообщать новости и развлекать слушателей. Да, развлекать и отвлекать от попыток обретения политических, научных и вообще каких-либо знаний. По радио должно передаваться как можно больше простой, ритмичной и веселой музыки. Она бодрит и повышает трудоспособность».

Так говорил в одном из своих застольных монологов. Может, это все были фантазии свихнувшегося безумца, которые совершенно не разделялись его окружением? Против этого говорит в первую очередь громадная работа, проделанная по Генеральному плану «Ост» и сопутствующим документам. Как справедливо отмечает Ю. Квицинский, «было бы неверным считать этот план, как и сотни других подобных ему немецких документов, шизофреническими продуктами свихнувшегося фюрера и его непосредственного окружения. Поражает глубокая, скрупулезная научная проработка как общей концепции, так и деталей этой людоедской программы, которая, несомненно, потребовала серьезных коллективных усилий большого отряда специалистов - политологов, этнографов, географов, историков, философов, экономистов, аграрников, медиков и т. д. Известно, что первый вариант этого плана был сверстан в апреле - мае 1940 года доктором Конрадом Майером - 39-летним ученым с мировым именем, директором Института сельского хозяйства и аграрной политики Берлинского университета, штандартенфюрером СС, руководителем Имперского исследовательского совета и проч. и проч. В компании с ним трудились десятки и сотни его коллег, а также представители армии, органов безопасности, промышленности, банков, профсоюзов и общественных объединений».

Вот как, например, расценивались в меморандуме Института труда Немецкого трудового фронта в ноябре 1941 года перспективы российской экономики: «Будущая экономика России должна не только полностью зависеть в хозяйственном плане от мощной экономики Запада, не только не иметь никакой военной промышленности, но и подвергнуться глубокой структурной перестройке, чтобы, исходя из вполне очевидных политических соображений, народы России никогда не перешагнули определенного жизненного уровня. В России надо позволить работать только таким предприятиям, продукция которых требует для своего производства лишь низкой и средней квалификации. Закрыть промышленные предприятия, которые предъявляют высокие требования к работающим на них коллективам, как, например, заводы по выпуску оптики, самолетов, локомотивов. С русских не надо требовать квалифицированного труда, чтобы держать их благополучие на этом основании на самом низком уровне. Россиян надо использовать только на добыче сырья, в сельском и лесном хозяйстве, на ремонтных и строительных предприятиях и ни в коем случае - на станкостроительных заводах и верфях, на производстве приборов и самолетов. Огромные естественные богатства России позволяют сохранить нетронутыми природные богатства Германии и Европы. Огромные пространства России позволяют также разгрузить нашу страну от вредных производств. Мы сможем, в частности, закрыть часть немецких металлургических заводов, перенеся тяжесть металлургических производств на Восток. То же самое касается свертывания добычи угля за счет завоза дешевого угля из бывшего СССР».

Допускаю, что несколько утомил читателя длинными цитатами. Но без них в данном случае, увы, совершенно никак. Перейдем к следующему вопросу: возможно, офицеры вермахта - как они станут об этом говорить после войны - наотрез отказывались выполнять приказы о жестоком обращении с местным населением и в свободное от основной работы время копали колодцы в русских деревнях, принимали роды у русских женщин и кормили с ложечки манной кашей русских раненых? Увы, факты говорят об обратном. Поведение вермахта на востоке было таково, что значительная часть немецкого общества до сих пор отказывается в него верить. Организованная в середине 1990-х годов передвижная выставка Гамбургского института социальных исследований «Война на уничтожение - преступления вермахта 1941-1944», убедительно демонстрирующая ответственность германской армии за военные преступления, вызвала в ФРГ целую бурю эмоций, порой весьма негативных по отношению к организаторам мероприятия. Тем, кто желает подробнее ознакомиться с поведением вермахта на советской земле, настоятельно рекомендую прочесть недавно переведенную книгу Г. Кноппа «Вермахт: итоги» и работу А. Дюкова «За что сражались советские люди». Здесь же позволю себе ограничиться выдержками из приказов немецких военачальников касательно войны на востоке.

Э. Гепнер, май 1941 года: «Война против России является важнейшей частью борьбы за существование немецкого народа. Это давняя борьба германцев против славян, защита европейской культуры от московско-азиатского нашествия, отпор большевизму. Эта борьба должна преследовать цель превратить в руины сегодняшнюю Россию, и поэтому она должна вестись с неслыханной жестокостью».

Г. Гот, ноябрь 1941 года: «Восточный поход надо закончить иначе, чем, например, войну с французами. Этим летом нам стало еще яснее, что здесь, на Востоке, сражаются два внутренне несоединимых воззрения: германское чувство чести и расы немецкого солдатского сословия, насчитывающего вековую историю, против азиатского способа мышления и его примитивных инстинктов, вбитых небольшим количеством еврейских интеллектуалов: страха перед кнутом, пренебрежения нравственными ценностями, всеобщего нивелирования, отбрасывания собственной ничего не стоящей жизни… Эта борьба может закончиться только уничтожением одного из противников. Примирение невозможно».

В. Рейхенау, декабрь 1941 года: «Снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью. Все, в чем отечество отказывает себе и руководство с большими трудностями посылает на фронт, солдат не должен раздавать врагу, даже в том случае, если это является трофеями. Они являются необходимой частью нашего снабжения. Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для стоянок воинских частей. Все остальное, являющееся символом бывшего господства большевиков, в том числе и здания, должно быть уничтожено. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения».

Но, может, младшие офицеры и рядовые вели себя иначе? Дневник рядового Эмиля Гольца, 28 июня 1941 года: «На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцев мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе». Рядовой Вальтер Траве, письмо домой: «Наступил час расплаты, которой мы давно ждали. Большевики скоро будут разбиты, а евреи - уничтожены. Мы их расстреливаем везде, где только обнаружим, несмотря на пол и возраст… Германцы на Востоке должны быть подлинными викингами, и все низшие расы должны быть уничтожены. Мы не имеем права на мягкость и малодушие».

Таких документов сотни и тысячи. Их настолько много, что может показаться, что все военнослужащие вермахта были садистами и убийцами. Разумеется, это не так. И среди генералов, и среди рядовых было немало людей, не одобрявших жестокостей в отношении мирного населения. И все же такие жестокости совершались повсеместно - и по приказу высшего командования, и по инициативе частей. Воля одного человека не могла быть единственной причиной. Сказывалась многовековая традиция отношения к славянам как к дикарям, варварам, которые ненамного лучше зверей.

Своего отношения к русским ни вермахт, ни его главнокомандующий не изменили до самого конца войны. Конечно, когда началась цепочка неудач и поражений, немцам пришлось стиснув зубы терпеть в рядах вермахта и СС формирования, укомплектованные русскими и представителями других «неполноценных» народов. Что ж, в данном случае возобладал трезвый практический расчет - если недочеловеки готовы убивать друг друга, почему бы не предоставить им такую возможность? Какого-то кардинального изменения «славянской политики» Гитлера это не означало.

© AP Photo, Thanassis Stavrakis

Что сегодня фюрер значит для немцев

Прошло 70 лет после смерти Адольфа Гитлера, и отношение немцев к нему меняется

В Германии, как и в остальных странах Европы, срок действия авторского права истекает спустя 70 лет после смерти автора произведения. Это относится даже к такому автору, как Адольф Гитлер, и к его работе «Моя борьба» (Mein Kampf). С 1945 года правами на эту книгу в ее издании на немецком языке владела Бавария, которая отказывалась давать разрешение на ее переиздание. В немецких библиотеках хранятся старые экземпляры, которые можно покупать и продавать. Но с 1 января никакое разрешение на переиздание уже не будет нужно.

Те, кто живет за пределами Германии, могут не понять всей значимости этого момента. «Майн Кампф» всегда была доступна в переводе, да и для ее чтения на немецком сейчас достаточно щелкнуть мышкой. Но для немцев истекший срок действия авторского права стал моментом острых противоречий и отчаяния. Вопрос заключается не в том, что делать с «Майн Кампф» в новом году, когда эта книга станет доступна для широкой общественности. Вопрос скорее в том, что Гитлер сегодня означает для Германии.

«Майн Кампф» — это смесь автобиографии и манифеста. Писать ее Гитлер начал во время своего довольно комфортного пребывания в тюрьме после провала путча в 1923 году. Впервые книга была опубликована в двух томах в 1925 и 1926 годах. В «Моей борьбе» у Гитлера явные нелады с синтаксисом, грамматикой и стилем. Один рецензент из числа современников Гитлера высмеял ее, назвав «Mein Krampf» (Моя грамматика). Сегодня большая часть этой книги кажется скучной и малопонятной. Некоторые фразы напоминают пародию: «Куда ни кинешь взглядом, всюду тысячи колумбовых яиц, а вот самих-то Колумбов в жизни встречается совсем мало».

В это произведение вплетены идеи социал-дарвинизма и антисемитизма, которые находили широкий отклик даже за пределами Германии, а также намеки на склонность автора к насилию. Подвергшийся в годы Первой мировой войны химической атаке британцев, Гитлер пишет: если бы некоторые из этих «еврейских вожаков, губящих наш народ, были задушены ядовитыми газами, как гибли впоследствии от ядовитых газов сотни тысяч лучших наших немецких рабочих различных профессий на фронтах, — тогда миллионные жертвы, принесенные нами на полях войны, не оказались бы напрасными».

Неизвестно, сколько немцев прочитали это произведение. Но после 1933 года, когда Гитлер захватил власть, книга стала бестселлером. С 1936 года некоторые муниципалитеты дарили ее молодоженам после их клятвы верности, а к концу Второй мировой войны общий тираж «Моей борьбы» составлял 13 миллионов экземпляров.

Когда закончилась война, решать судьбу книги выпало на долю американцам, потому что с последним частным обращением Гитлер выступал в Мюнхене, который находился в их секторе. Третий рейх исчез, а Федеративная Республика Германия появилась только в 1949 году. Поэтому американцы передали права на книгу правительству Баварии. А оно запретило ее издавать.

Такой подход стал отражением послевоенного отношения к гитлеровскому наследию. Смысл заключался в подавлении всего того, что могло соблазнить немцев поддаться чарам «Майн Кампф». Союзники и новое правительство Германии проводили политику «денацификации», в рамках которой известным нацистам было запрещено занимать важные посты. Но когда началась холодная война, Германия понадобилась в качестве союзницы. Ввиду отсутствия альтернатив на должности в министерства, суды и школы снова стали принимать бывших нацистов.

Контекст

Гитлер с примечаниями

Гитлер и мусульмане

Лучше кричать «Хайль Гитлер!», чем жить с русскими

Новый этап начался в 1960-х годах, когда израильтяне схватили, привлекли к суду и казнили одного из ведущих нацистов Адольфа Эйхмана. Тогда общество подробнее ознакомилось с обстоятельствами Холокоста. Начиная с 1963 года, во Франкфурте за преступления в Освенциме были осуждены 22 бывших эсэсовца. Немцы пристально следили за этими процессами: за время судебных заседаний в суде Франкфурта там побывало 20 тысяч человек. Впервые на немецких кухнях стали обсуждать вопросы Vergangenheitsbewältigung (как справиться с прошлым), и эти обсуждения раскалывали семьи.

Дети обвиняли родителей и учителей в пособничестве, бунтовали дома и в студенческих городках. Люди постарше заняли оборонительные позиции, рассказывая подчищенные истории о том, что они делали и пережили. Пара психоаналитиков, Александр и Маргарет Митшерлихи (Alexander, Margarete Mitscherlich), исследовавшие отношения между супругами, назвали эту патологию «неспособностью скорбеть» в своей одноименной книге, опубликованной в 1967 году. Они полагали, что у немцев продолжается моральный и психологический кризис, и что все они замараны такой патологией.

Официальная Германия нашла два ответа. Восточная Германия придумала сказку о том, как праведные коммунисты все время сопротивлялись фашистам. По сути дела, она так и не рассчиталась со своим прошлым. А Западная Германия признала свою вину и публично покаялась. Она превратилась в пацифистское общество, которое часто называют «пост-героическим», в отличие от воинственной культуры союзников. Германия также стала «пост-национальной». Западные немцы редко размахивали своим флагом, а гимн на спортивных состязаниях пели шепотом, едва слышно. Молодежь искала самоидентификации в субнациональном (как швабы, баварцы и так далее), или в наднациональном, как хорошие европейцы.

Но начиная с 1970-х годов вновь стало появляться затаенное восхищение Гитлером. Вышли две его биографии и документальный фильм, а в 1979 году немцы показали американский телесериал «Холокост», который шокировал всю нацию и снова заставил ее критически оценить свое прошлое. Многие изменили свои представления о прошлом так, как это сделал тогдашний президент Западной Германии Рихард фон Вайцзекер (Richard von Weizsäcker), выступивший в 1985 году с исторической речью в 40-ю годовщину немецкой капитуляции. Он сказал, что 8 мая 1945 года стало не датой разгрома и краха страны, а днем ее освобождения.

После объединения Германии в 1990-х годах, когда официально завершилась послевоенная эпоха, немецкое общество начало жадно искать истину в новых исследованиях. Информационный журнал Der Spiegel в 1990-е годы 16 раз изображал Гитлера на своей обложке. Американский историк Дэниэл Джона Голдхейген (Daniel Jonah Goldhagen) опубликовал книгу, в которой он утверждает, что простые немцы были «добровольными гитлеровскими палачами». Книга стала очень популярна. На одной музейной выставке о немецкой армии времен войны утверждалось, что в Холокосте участвовали обычные солдаты, а не только эсэсовцы. Очередь в музей растянулась на целый квартал.

Но было и параллельное стремление к тому, что немцы называют «гитлеровским китчем». Фюрер стал инструментом рекламы. Все началось в 1980-е годы, когда журнал Stern опубликовал якобы дневник Гитлера, который произвел сенсацию, однако в итоге оказался фальшивкой. С 1990-х годов исторический канал на немецком телевидении почти ежедневно показывает документальные фильмы о женщинах Гитлера, о его палачах и приспешниках, о последних днях и недугах фюрера, о его столовом серебре и немецкой овчарке по кличке «Блонди». Внимание привлекают любые кадры с маленьким человеком, у которого усы щеточкой. Так Гитлер уподобился сексу и насилию, став приманкой для продажи книг и привлечения внимания зрителей.

Однако это увлечение также говорит о том, каким далеким стал Гитлер и его эпоха — ведь большая часть аудитории не помнит его лично. Этим объясняется популярность еще одного жанра: сатиры. При жизни Гитлера его пародировали враги Германии, скажем, Чарли Чаплин в вышедшем в 1940 году фильме «Великий диктатор». Но в 1998 году Вальтер Мерс (Walter Moers) стал первым немецким сатириком, написавший чрезвычайно популярный комикс под названием «Адольф, нацистская свинья». Продюсер назвал главного героя «величайшей поп-звездой из числа тех, кого мы когда-либо создавали».

© Charles Chaplin Productions (1940) Кадр из фильма «Великий диктатор»

Последним бестселлером стала книга Тимура Вермеша (Timur Vermes) «Смотрите, кто вернулся», переведенная в этом году на английский язык. Гитлер просыпается в сегодняшнем Берлине неподалеку от своего старого бункера. Сначала растерянный и потрясенный, он забавляет каждого встречного, в том числе, турка из химчистки, но затем делает себе мощную карьеру комедийного актера. Его коллеги убеждены, что он работает по системе Станиславского.

Для молодых немцев фюрер ушел достаточно далеко в прошлое, чтобы смотреть на него как на диковинку и нечто странное, но не как на привлекательную личность. В книге «Смотрите, кто вернулся» он постоянно бормочет бессмысленные фразы из «Майн Кампф» типа «Синичка идет к синичке, зяблик к зяблику, скворец к скворчихе, полевая мышь к полевой мыши, домашняя мышь к домашней мыши, волк к волчице…» Однако его слова и дикция с раскатистым «р» не оказывают никакого воздействия, вызывая лишь бурное веселье.

Связанные с Гитлером послевоенные табу исчезают одно за другим. Например, национальный флаг. Прорыв случился в 2006 году, когда в Германии проходил чемпионат мира по футболу. Впервые со времен войны черно-красно-желтый флаг был повсюду, украшая балконы, машины, детские коляски и бикини. Но то же самое было и с флагами других стран, из-за чего вся Германия превратилась в один большой уличный праздник. Хозяевам и гостям было весело и интересно — и никаких иных ассоциаций.

YouGov в этом году провела опрос общественного мнения, в ходе которого немцев спрашивали, какого человека или какую вещь они ассоциируют с Германией. В первую очередь они назвали «Фольксваген» (что весьма неловко, так как позднее стало известно, что здесь имела место подтасовка). На втором месте были Гете и Ангела Меркель, затем гимн, национальная сборная по футболу и бывший канцлер Вилли Брандт. Гитлер оказался на далеком седьмом месте с 25%. В ходе того же опроса 70% немцев сказали, что гордятся своей страной. Примерно столько же сказали, что Германия является образцом толерантности и демократии, и что пора расстаться с чувством вины и стыда.

Навеки ненормальная

Однако 75% также отметили, что из-за гитлеровских преступлений Германию до сих пор нельзя считать «нормальной» страной, и что она должна играть «особую международную роль». Это значит, что у некоторых немцев каким-то образом сочетаются чувства гордости и покаяния. Попытки разрешить этот внутренний конфликт во многом формируют сегодняшнюю культуру Германии, даже тогда, когда тема на первый взгляд никак не связана с Гитлером.

Начнем с политического дискурса в Германии. В отличие от французов, британцев и американцев, немцев очень сильно беспокоит слежка со стороны государств, как иностранных, так и самой Германии. Эта тревога связана с воспоминаниями о гитлеровском гестапо (а также о восточногерманской штази). Существует единодушие по поводу того, что Германия несет особую ответственность перед Израилем. Пацифизм характерен для всех ведущих партий страны.

Надо отметить, что Германию смущает сила и мощь, в том числе, ее собственная. У себя дома и за границей она ратует за то, что право должно быть превыше могущества. Отсюда и ее очевидная приверженность правилам, что порой вызывает раздражение у партнеров (например, в ходе кризиса евро). Этим также объясняется ее нежелание выступать в качестве «гегемона», чего от Берлина часто требуют союзники. Когда пресс-секретаря Меркель спрашивают, является ли она «самым влиятельным лидером в Евросоюзе», он возмущенно отвечает: «Мы не мыслим такими категориями».

Да и в политической стилистике немцы неизменно стремятся доказать, что они далеко ушли от Гитлера. Они огромными толпами стекались посмотреть на Барака Обаму, когда тот посетил Берлин в качестве кандидата в 2008 году, отчасти из-за его красноречия. Но от своих собственных политиков они такую риторику выслушивать не желают, поскольку это напоминает им о демагогической харизме Гитлера. Под руководством Меркель «весь политический класс Германии использует некий дезинфицированный язык Лего, коллективно произнося заранее заготовленные фразы из пустотелой пластмассы», говорит британский германофил из Оксфордского университета Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash). «Из-за Гитлера палитра современной политической риторики в Германии чрезвычайно бедна, осторожна и скучна».

Внутренняя жизнь в Германии подчинена ее послевоенной конституции, принятой в 1949 году в качестве прямой отповеди гитлеровскому мировоззрению. Именно она стала источником сегодняшнего патриотизма. В ее первой статье говорится о «незыблемости человеческого достоинства». На практике это находит отражение в деятельности полиции, которую в Америке посчитали бы изнеженной и по-женски чувствительной, в тюрьмах, которые напоминают недорогие отели, а также в политике Германии по отношению к беженцам и просителям убежища, которую она проводит несмотря на те нагрузки, которым подверглась в ходе нынешнего кризиса беженцев.

Но из-за Гитлера немцы «больше не осмеливаются разрабатывать грандиозные концепции и идеи», — говорит немецкий психолог Штефан Грюневальд (Stephan Grünewald), написавший книгу Germany on the Couch (Германия на диване). Они не желают вдохновляться великими идеями, дабы снова не впасть в одержимость. Вместо этого немцы публично проявляют «холодное безразличие» в атмосфере удушающей политкорректности. Они готовы поддержать крупные реформы, скажем, переход на возобновляемые источники энергии, но только тогда, когда в них не будет никакой нравственной двойственности. Часть из них, отмечает Грюневальд, по-прежнему стремится дистанцироваться от «исторической позиции разрушителя мира» и стать его спасителем.

Это не значит, что из-за Гитлера сегодняшние немцы скучны. Официальная Германия по-прежнему демонстрирует добродетели, которые мир считает чисто немецкими, скажем, пунктуальность и надежность. Однако, как говорят психологи из кельнской фирмы по исследованию рынка Rheingold Salon, за этим «оборонительным щитом» у многих немцев весьма своеобразный жизненный уклад во всем, начиная с хобби и кончая сексом. Вопреки бытующим стереотипам, немцы втайне зачастую очень эксцентричны.

Боль и страх

Но существует еще более интимная область, в которой Гитлер продолжает мучить и терзать пожилых немцев. Это их сознание. Одно поколение из числа родившихся в период с 1928 по 1947 год называют Kriegskinder (дети войны). Второе, появившееся на свет с 1955 по 1970 год или около того, это дети детей войны (внуки войны). Данные термины придумал психотерапевт Гельмут Радеболд (Helmut Radebold), которому сейчас 80 лет. Будучи ребенком войны, он во время бомбежек был эвакуирован из Берлина, который затем захватили русские. По ночам его мать вырывала нору в стоге сена, пряталась там, а маленького Гельмута клала сверху, чтобы ее не нашли и не изнасиловали.

В 1980-е годы Радеболд лечил мужчин своего поколения от различных психологических расстройств. Со временем он увидел связь с войной, потому что этим детям войны никогда не дозволялось горевать и скорбеть. «Я и сам ощущал депрессию и часто плакал, — вспоминает Радеболд. — Моя собственная жизненная история догнала меня». Он начал писать книги об этом явлении.

По его словам, те странности, которые мы замечаем в пожилых немцах, коренятся в этих подавленных воспоминаниях. Почему эти люди прячут еду, хотя она сегодня имеется в огромном изобилии? Почему они боятся фейерверков и сирен? Почему некоторые женщины в домах престарелых непроизвольно начинают рыдать, когда мужчины из числа обслуживающего медперсонала приходят по ночам менять им подгузники? Как говорит Радеболд, когда дети войны стареют, к ним возвращаются старые эмоциональные травмы.

У их детей, внуков войны, иные проблемы. Когда они росли, их родители зачастую скрывали свои эмоции, вели себя холодно. Пожилые люди вышли из войны как будто под воздействием седативного средства, с притупленными чувствами, так и не преодолев полностью такое состояние. Об этом рассказывает Сабина Боде (Sabine Bode), также пишущая на эти темы. Их состояние повлияло на отношения с детьми, которые интуитивно чувствовали, о чем никогда нельзя говорить, и о чем следует со вздохом умалчивать. И дети унаследовали эмоциональные травмы своих родителей. Став взрослыми, они начали задавать вопросы, как это делала дочь Радеболда. Вопросы были такими: почему вас никогда не интересовали наши маленькие проблемы? И почему нам снятся кошмары о ваших бомбежках?

В последние годы сформировались группы поддержки внуков войны. Лишь у 40% немцев среднего возраста есть такого рода межпоколенческие травмы, говорит Радеболд. Но здесь берет свое начало типичный немецкий страх и стремление к порядку и стабильности. Боде считает, что у многих внуков войны сегодня «пониженный уровень жизненной энергии».

Сегодня, когда истекает срок действия авторского права «Майн Кампф», немецкое общество стало сложнее, чем раньше. У одного из пяти немцев иммигрантские корни, а поэтому такие люди никак не связаны со временем Гитлера. Молодежь зачастую плохо знает историю и считает Гитлера странным, чужим и интересным. Некоторые (это чаще происходит в бывшей Восточной Германии) кричат «зиг хайль» на неонацистских рок-концертах, потому что их привлекает способность Гитлера шокировать истэблишмент. У других немцев эмоции более сложные и неоднозначные. Они изо всех сил стремятся творить добро, например, помогая беженцам. Тем не менее, они по-прежнему боятся самих себя и своих соотечественников.

© AP Photo, Joerg Sarbach Митинг сторонников Национал-демократической партии Германии

Поэтому в Германии сохраняется настороженность, а то и паранойя. В большинстве федеральных земель запрещены номерные знаки в определенных сочетаниях (например, HH 88, что является закодированным приветствием «хайль Гитлер»). Предпринимаются попытки запретить неонацистскую партию NPD, хотя на европейских выборах в 2014 году за нее проголосовал лишь 1%.

Так что сделать «Майн Кампф» всеобщим достоянием будет очень непросто. В 2012 году Бавария собрала в Нюрнберге представителей евреев и цыган, чтобы провести с ними дискуссию. Они договорились о том, что Бавария профинансирует научное издание книги, дабы вытеснить с рынка публикации правых сил и лишить «Майн Кампф» мистического ореола. Парламент страны утвердил этот план единогласно. Был выбран научно-исследовательский институт, который тут же приступил к работе. Но когда в этом году премьер Баварии Хорст Зеехофер (Horst Seehofer) находился с визитом в Израиле, некоторые организации жертв нацизма выступили против этого плана.

Столкнувшись с такими противоположными точками зрения, власти Баварии испугались. В 2013 году эта земля отказалась от научного издания, хотя работа в данном направлении продолжается, но без официальной поддержки. Между тем, министры юстиции 16 федеральных земель заявили, что будут и дальше привлекать к суду любого, кто станет продавать эту книгу, по обвинению в «подстрекательстве населения».

Германия сегодня может сказать о себе, что является добродетельной страной. Тем не менее немцы знают, что всякий раз, когда на них кто-то разозлится, их канцлеру будут пририсовывать гитлеровские усики. Многим немцам это до чертиков надоело — надоело, что их «шантажируют», как пожаловался этой весной ведущий таблоид Bild, когда Греция на переговорах об оказании помощи неожиданно подняла вопрос о военных репарациях. Другие немцы, в основном с левого фланга, жалуются на новый «пост-пост-национализм», поскольку Германия начинает осторожно заявлять о своих интересах за рубежом. Для большинства стран это было бы абсолютно нормально. Для Германии все по-прежнему очень сложно.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.