Действия подводной лодки S-44 против крейсера “Како” (Из книги Т. Роско "Боевая деятельность подводных лодок США во второй мировой войне”. Изд. Иностранной литературы. Москва, 1957.)Утром 7 августа американская морская пехота атаковала Гуадалканал, что явилось

Документ № 5.5 Боевое донесение командира подводной лодки С-13 капитана 3 ранга Маринеско Доношу, что боевой приказ командира БПЛ № -08/оп от 12.00 20.09.44 [выполнил]. 1 октября 1944 года в 15.20 в составе эскорта (три ТЩ и один «МО») вышел из гор. Кронштадта, вернулся из боевого похода в

Документ № 6.22 Боевое донесение командира подводной лодки С-13 капитана 3 ранга Маринеско Выполняя приказ командира Бригады подлодок КБФ № 54/011 от 17 апреля 1945 года, в 13.58 20 апреля 1945 года вышел в море для занятия позиции 75 миль на зюйд-ост от маяка Фальуден с задачей

Осмотр подводной лодки и выводы экспертов Работы по подъему Щ-139 начались уже через несколько часов после взрыва. Вначале водолазы прямо под водой временно заварили пробоины, затем начали откачивать воду, после этого были заведены понтоны и с их помощью лодку подняли

Катастрофа подводной лодки «Камбала» Во второй половине мая 1909 года эскадра, включавшая линкоры «Ростислав», «Пантелеймон», «Три Святителя» и крейсер «Память Меркурия», проводила маневры на рейде реки Бельбек. Подводники использовали эту возможность для отработки

Возможно некоторые детали в воспоминаниях подводников,которые тогда прошли через данную аварию.потеряли своих друзей-сослуживцев немного не точны,не будем их строго осуждать за это.Прошли десятилетия.Память человека-штука обманчивая.Но авария была И нам ныне живущим надо Помнить и не забывать тех.кто положил свои молодые жизни при защите Отечества...

Эта авария произошла в Филиппинском море на глубине 70 метров унесшая жизни 14 (15?)подводников.
- Аварийная тревога случилась под утро где-то в 05-15 по Москве в Филиппинском море милях в сорока от острова Бородино: пробой на корпус кабельной трассы вызвал пожар в 7 отсеке (на лодке стояла электрика постоянного тока). Потом прогорел трубопровод системы ВВД и отсек сильно надулся. Всплыли, снимать такое давление через небольшой клапан было слишком долго, попробовали открыть люк. Безуспешно. Тогда я(Валерий Соломин, старшина команды торпедистов) предложил стравить давление через кормовой торпедный аппарат. В девятом отсеке достали из аппарата торпеду и стравили давление. Люди погибли в основном в 8 и 9 отсеках – там было большое задымление. По большей части из-за того, что не было запасных регенеративных патронов к индивидуальным средствам защиты, а те, что были, сильно нагрелись – просто раскалились, невозможно взять в руки, чтобы заменить. С аварией боролись 14 часов. В Павловск пришли на буксире – притащил морской буксир "Бравый" из Большого Камня: он как раз возвращался из Вьетнама.

Один из погибших, старший мичман Белевцев Виктор Иванович, старшина команды торпедных электриков, за мужество при пожаре посмертно награжден орденом Красной Звезды. Он отдал свой дыхательный аппарат боцману ПЛ, который по команде центрального поста вывел аварийную подводную лодку с глубины 60 метров на поверхность и тем самым спас экипаж и подводную лодку.

В 1975-м Владилен Четвертных был допущен к управлению подводной лодки двух проектов, ракетного и торпедного, и в этом же году был направлен на высшие офицерские классы ВМФ СССР. Тогда же он участвовал в грандиозных учениях «Океан-75», настолько изумивших западный мир мощью советского Военно-морского флота, что это стало одним из факторов подписания во Владивостоке главами США и СССР первого соглашения о сокращении ядерных вооружений! А перед этим, в 1971-м, сразу пять (!) наших АПЛ всплыли недалеко от берегов Америки и произвели учебный пуск ракет по... заданным целям. Американцы онемели!
1976 год — старпом и — звездный час! — назначение командиром АПЛ К-122! И тут судьба выдала ему серьезное сердечное заболевание...
Госпиталь, медкомиссии одна за другой, и в 1980-м грозный приговор: списать из плавсостава. Так блестящий офицер, пожизненный круглый отличник, оказался на берегу. Дальше была преподавательская деятельность на Каспии, но это тема отдельного разговора.
А в том же 1980-м его лодку буквально выталкивают на боевую службу. К тому времени она выполнила несколько автономок, прошла десятки тысяч миль под водой, выдержала несколько ремонтов и переоборудование на ДВЗ «Звезда». Командир Четвертных и его стармех предупреждают: кабельные трассы ненадежны, оплетки высохли, новый командир и старпом не знают корабля, экипаж «не сплаван». Но самоуверенный и самонадеянный Геннадий Заварухин, только что окончивший академию, начальник штаба 26-й дивизии, был назначен старшим на этом походе. Его шеф, командир дивизии, несмотря на рапорты прежнего командира, Четвертных, старпома и командира БЧ-5 о технической неготовности лодки, заставил выйти К-122 в свой последний, как оказалось, поход. А сам отправился на повышение.
Дело было серьезное. На десятые сутки во время тренировки при переводе нагрузки с левого турбогенератора на правый возник пожар в трюме электротехнического отсека (те самые кабели!). Личный состав удалось срочно вывести из седьмого отсека в восьмой до подачи огнегасителя. В восьмом было больше тридцати человек, из которых девять не имели средств индивидуальной защиты и погибали один за другим. Аппаратов ИДА-59 (индивидуальный дыхательный аппарат) на всех не хватало...

Через семь суток туда же на буксире была доставлена и К-122. Ее встречал командир 26-й дивизии контр-адмирал Шуманин. Начался «разбор полетов». В итоге вину взвалили на экипаж. Были сняты со своих должностей начальник 26-й дивизии капитан 1 ранга Г. Заварухин, командир лодки капитан 2 ранга Г. Сизов, помощник командира капитан-лейтенант В. Савенков, командир БЧ-5 капитан 2 ранга Ю. Шлыков... И только семье мичмана Виктора Белевцева в скромной обстановке вручили орден Красной Звезды. Впрочем, это не освободило вдову от года мытарств. В кабинетах чинуш она просила сменить формулировку «умер от удушья» на «погиб при исполнении служебных обязанностей». Надо сказать, что при аналогичных обстоятельствах погибли три атомные лодки Северного флота: К-8 в 1970 году, К-219 в 1986-м, К-278 в 1989 м. К экипажам этих атомоходов отнеслись намного гуманнее, чем к экипажу К-122, который, к слову, не потерял корабль. После похорон погибших моряков особист В. Окольников, бывший на лодке в том злополучном походе, собирался с женой в отпуск. Утром у него не выдержало сердце. Это была пятнадцатая утрата. Новый командир БЧ-5 капитан 3 ранга Валентин Шницер не согласился с выводами комиссии, свалившей вину на экипаж, начал методично докапываться до истины. Он докладывал на всех уровнях свою версию причин происшедшей аварии. Авторитетная комиссия, назначенная повторно, пришла к выводу: причиной пожара явились конструктивные недостатки, присущие всем лодкам данного проекта! Это означало, что целую дивизию надо ставить на прикол. Тогда решили, что проще будет... «слишком умного механика» снять с должности и исключить из рядов КПСС. Так и сделали.....

В составе серии планировалась построить 32 субмарины, однако строительство ограничилось серией из шести кораблей для Тихоокеанского флота. Пять лодок были построены на заводе имени Ленинского комсомола (№199) . Шестая лодка, К 30, достроена не была.

К 45 , К 59 , К 66 ,К 122 ,К 151 проекта 659Т были выведены из состава флота в 90х годах.Высокая аварийность первых атомных реакторов для АПЛ. *Вагоны* не учтено го опыта......

По страницам Интернета.

Далеко не каждый человек сможет служить на подводной лодке. Требуется недюжее здоровье, физическая подготовка и конечно же отсутствие боязни замкнутого пространства. В данном репортаже матрос рассказал о быте, еде, командире и многих других прелестях службы подводников.

Подлодка

Я учился в Военно-морском училище им. Дзержинского, но это офицерский путь. А матросом на подлодку можно попасть и через военкомат: они направляют призывников в учебный центр, где полгода идёт подготовка. Каждой специальности соответствует своя боевая часть, вроде отделов в компании. Первая - штурманская, вторая - ракетная, третья - мино-торпедная, четвёртая - радиотехнических средств и связи, куда как раз попал я потом, и пятая - электромеханическая, самая большая. С первой по четвёртую части - это так называемый БЧ-люкс. Они ходят чистенькие и опрятные. А БЧ5 - это «маслопупы», они там по колено в масле и воде, на них все трюмы, насосы и двигатели. После учебки идёт распределение на базы. Сейчас подлодки базируются либо на Севере, в Западной Лице, Гаджиево, Видяево, либо на Камчатке, город Вилючинск. Ещё одна база есть на Дальнем Востоке - её в народе называют Большой Камень или Техас. В Балтийском и Чёрном море атомных подводных лодок нет - только дизельные, то есть не боевые. Я же попал на Северный флот, в Западную Лицу.

Первое погружение

Когда подводная лодка выходит первый раз в море, все моряки должны пройти обряд посвящения. У меня был минимальный: в плафон из каюты налили забортной воды, которую надо выпить. Вкус у неё жутко вяжущий и горький. Неоднократно были случаи, когда людей сразу тошнило. Тогда же вручили свидетельство, нарисованное от руки, что я теперь подводник. Ну а на некоторых лодках к этому обряду добавляется «поцелуй кувалды»: её подвешивают к потолку и, когда судно качает, матрос должен изловчиться и её поцеловать. Смысл последнего обряда от меня ускользает, но спорить здесь не принято, и это первое правило, которое выучиваешь, входя на борт.

Почти что на каждой подводной лодке есть два экипажа. Когда один уходит в отпуск (а они положены после каждой автономки), заступает другой. Сначала идёт отработка задач: например, погрузиться и выйти на связь с другой подлодкой, глубоководное погружение на максимальную глубину, учебные стрельбы, в том числе по надводным кораблям, если все упражнения штабом приняты - то лодка уходит на боевую службу. Автономка длится по-разному: самая короткая - 50 суток, самая длинная - 90. В большинстве случаев мы плавали подо льдами Северного полюса - так лодку не видно со спутника, а если лодка плавает в морях с чистой водой, её можно увидеть даже на глубине 100 метров. В нашу задачу входило патрулирование участка моря в полной готовности и применение, в случае нападения, оружия. Одна подлодка с 16 баллистическими ракетами на борту может стереть с лица Земли, например, Великобританию. На каждой из 16 ракет находится 10 автономных боеголовок. Один заряд равен примерно пяти-шести Хиросимам. Можно посчитать, что мы ежедневно возили с собой 800 Хиросим. Было ли мне страшно? Не знаю, нас учили, что боятся те, по кому мы можем выстрелить. А так я не задумывался о смерти, вы же каждый день не ходите и не думаете о пресловутом кирпиче, который может упасть на голову? Вот и я старался не думать.

Экипаж подлодки круглосуточно несёт вахту в три смены по четыре часа. Каждая смена завтракает, обедает и ужинает отдельно, между собой практически не общаясь. Ну, кроме собраний и общих мероприятий - праздников, например, или соревнований. Из развлечений на лодке - турниры по шахматам и домино. Пробовали устраивать что-то спортивное вроде поднимания гири, отжимания от пола, но нам запретили из-за воздуха. Он в подлодке искусственный, с повышенным содержанием двуокиси углерода СО2, и физические нагрузки плохо влияли на сердце.

Ещё нам кино показывают. Когда не было всех этих планшетов и DVD-плееров, в общей комнате стоял плёночный кинопроектор. Крутили в основном что-то патриотическое или комедии. Вся эротика, конечно, была запрещена, но матросы выкручивались: нарезали самые откровенные моменты фильмов, где девушка раздевается, например, склеивали их в один и пускали по кругу.

Жить в замкнутом пространстве не так трудно, как кажется. Во многом потому, что ты всё время занят - восемь часов проводишь на вахте. Надо следить за показателями датчиков, пультом, делать записи - в общем, не отвлечёшься на посидеть и подумать о жизни. Каждый день примерно в 15:00 всех поднимают на «малую приборку». Все идут убирать какой-то участок. У кого-то это пульт управления, с которого надо смахнуть пыль, ну а у кого-то - гальюн (уборная для матросов в носовой части корабля. - Прим. ред.). Причём самое обидное - закреплённые за тобой участки не меняются всю службу, поэтому если уж начал драить туалет - драишь его до конца.

Что мне нравилось в плавании - так это отсутствие морской болезни. Лодку шатало только в надводном положении. Правда, по правилам лодка обязана всплывать раз в сутки, чтобы провести сеанс радиосвязи. Если подо льдами - то ищут полынью. Выйти подышать, конечно, нельзя, хотя случаи бывали.

За день кок должен не только девять раз наготовить на ораву в 100 голодных матросов, но и для каждой смены накрыть столы, потом собрать посуду и перемыть её. Но, надо заметить, подводников кормят очень хорошо. На завтрак обычно творог, мёд, варенье (иногда из лепестков розы или грецких орехов). На обед или ужин обязательно красная икра и балык из осетровых рыб. Каждый день подводнику положено 100 граммов сухого красного вина, шоколадка и вобла. Просто в самом начале, ещё в советские времена, когда говорили о том, чем подводникам поднимать аппетит, комиссия разделилась: они голосовали за пиво, другие - за вино. Выиграли последние, но вобла, которая шла в паре с пивом, в пайке почему-то осталась.

Иерархия

Экипаж состоит из офицеров, мичманов и матросов. Главный всё равно командир, хотя внутренняя иерархия тоже существует. Офицеры, например, кроме командира, называют друг друга только по имени-отчеству, ну и требуют к себе соответствующего обращения. А вообще субординация как в армии: начальник отдаёт приказание - подчинённый его выполняет без комментариев. Вместо дедовщины на флоте есть годковщина. Тех матросов, которые только пришли на флот, называют караси: они должны тихо сидеть в трюме и убирать воду и грязь. Следующая каста - подгодок - матрос, который отслужил два года, а самые крутые - годки - у них срок службы больше, чем 2,5 года. Если за столом сидят восемь человек, из которых, например, два годка, то еда делится пополам: одна половина - это их, а вторая - всех остальных. Ну могут ещё сгущёнку отобрать или за шилом послать сбегать. По сравнению с тем, что в армии происходит, здесь практически равенство и братство.

Устав - это библия, наше всё, считай. Правда, иногда до смешного доходит. Например, согласно ст. 33 Строевого устава российских военных сил, движение бегом начинается только по команде «бегом марш». И вот один раз замкомдива в море пошёл в гальюн, а там замок висит. Он в центральный пришёл и старпому приказывает: «Старпом, гальюн откройте». Старпом сидит спиной - не реагирует. Замкомдива не выдержал: «Старпом, принесите ключ бегом». А он продолжает сидеть как сидел. «Бегом, я Вам говорю! Вы что, не слышите меня? Бегом! Бл..!!! Чего Вы ждёте?» Старпом закрыл устав, который он читал, кажется, всё свободное время, и говорит: «Я жду, товарищ капитан первого ранга, команду „марш“».

Командиры.

Командиры разные бывают, но все должны вызывать трепет. Священный. Ослушаться или перечить ему - получить выговор в личное дело как минимум. Самый колоритный начальник, который мне попадался, - капитан первого ранга Гапоненко (фамилия изменена. - Прим. ред.). Было это в первый год службы. Только в Мотовский залив вышли, Гапоненко пропал из виду с флагманским киповцем (должность на лодке, слесарь КИПиА - Контрольно-измерительная аппаратура и автоматика) в своей каюте. Дней пять пили не просыхая, на шестой день Гапоненко вдруг поднимается в центральный в куртке-канадке и валенках: «Давайте, говорит, всплывайте, покурим». Покурили. Он спустился вниз, осмотрелся: «Чем это вы тут занимаетесь, а?» Говорим, учебные маневры отрабатываем, вот надо скооперироваться с соседней лодкой, 685-й бортовой. Он вдруг сам пролез за пульт, взял микрофон и вышел в эфир. «685-й бортовой, я 681-й бортовой, прошу исполнить „слово“ (а слово на морском языке означает застопорить ход, остановиться)». На другом конце провода раздалось какое-то мычание. А потом: «Я 685-й бортовой, исполнить „слово“ не могу. Приём». Гапоненко начал нервничать: «Приказываю исполнить „слово“ немедленно!» А в ответ ещё более настойчиво: «Повторяю вам, исполнить „слово“ не могу. Приём». Тогда он уже совсем озверел: «Я, б…, приказываю тебе, су…, исполнить „слово“ …! Немедленно, слышишь! Я капитан первого ранга Гапоненко! Ты придёшь в базу, су..., я тебя, бл…, за жопу подвешу!..» Повисла смущённая тишина. Тут радист, полумёртвый от страха, бледнеет ещё сильнее и шепчет: «Товарищ капитан первого ранга, прошу прощения, я ошибся, нам нужен 683-й бортовой, а 685-й бортовой - это самолёт». Гапоненко пульт разбил, выдохнул: «Ну вы и му@аки тут все», - ушёл обратно в каюту и до всплытия больше не появлялся.

Диктофонную запись с воспоминаниями Нинель Григорьевны Козыревой, мне передала ее подруга - Красичкова Надежда Сергеевна, которая до последних дней находилась рядом с ней. Красичкова Н.С. – вдова героя- подводника, командира реакторного отсека АПЛ «К-19». Красичков М.В. выполнил основную работу по монтажу нештатной системы проливки активной зоны аварийного реактора «К-19». После соответствующей обработки материала изложенного на диске диктофона получился небольшой рассказ, который предлагается вашему вниманию. Мне осталось жить несколько дней и, уходя из этого мира, я хочу рассказать о том, что мне пришлось пережить с первого момента аварии на подводной лодке. Июнь месяц 1961 года. АПЛ « К-19» уходит в море. Козырев Анатолий Степанович сказал мне: « Уходим надолго, и прошу тебя не беспокоиться. Если о нас ничего не будет слышно: значит на подводной лодке все хорошо!» На лето к родителям я не поехала и осталась в гарнизоне ждать возвращения мужа с моря. Однажды ночью я

долго не могла заснуть и, настроив приемник на радиостанцию « Голос Америки» начала гладить белье. Неожиданно диктор передал сообщение: « На русской атомной подводной лодке произошла авария с ядерным реактором. Американцы выловили в море одежду подводников с большим радиационным фоном. По мнению экспертов, подводная лодка погибла вместе с экипажем ». С трудом дождавшись утра, я увидела на улицах гарнизона бегущих в сторону базы подводных лодок офицеров и мичманов. Я поняла, что авария на АПЛ действительно произошла. Спустя некоторое время, женам офицеров и мичманов с АПЛ «К-19» сообщили: « Авария на подводной лодке - имеет место, но человеческих жертв нет. Пострадавшие в результате аварии доставлены в госпиталь г.Полярного».

Начальник политотдела, что- то еще говорил, но я его уже не слышала. В голове пульсировала одна мысль, как можно быстрее увидеть своего мужа. Я подошла к начальнику политотдела и сказала: « В этот трудный период жизни мужа, я хочу быть рядом с ним. Если вы мне не предоставите транспорт, я пешком пойду в г.Полярный». В общем, спустя несколько часов меня доставили в г. Полярный.. В госпитале я увидела личный состав экипажа «К-19». В то время никто не знал о полученной ими дозе облучения. Все были сильно возбуждены. Да и неудивительно! Их постоянно дезактивировали, а затем допрашивали следователи. Дезактивация – допрос, дезактивация – допрос! Казалось, что истязанию переоблученных людей не будет конца! Спустя некоторое время всех под конвоем разместили на катере, который доставил нас в г.

Североморск. Командир дивизиона движения Юра Повстьев без посторонней помощи на своих ногах зашел на катер. Доза облучения полученная им была так велика, что в г.Североморске из катера его вынесли на носилках и поместили в санитарную машину. Затем нас повезли на аэродром в Сафоново. Повстьев слабел буквально на «глазах». Он был возбужден и говорил, говорил, говорил…. , хотя до аварии слыл молчуном. Как могла, я его успокаивала. Он испытывал сильнейшее чувство страха и просил меня не отходить от него. Всех переоблученных разместили в самолете и отправили на лечение: кого в г. Москву, кого в Питер. Группу, в которой находились: Козырев А.С., Повстьев Юрий, Красичков М.В. и другие – поместили на лечение в Военно-Морскую Академию г. Ленинграда. Врачи академии делали все возможное и невозможное для спасения переоблученных подводников. К сожалению, они не Боги! Повстьев Юрий очень хотел

проститься с женой и сыном, но самолет, на котором они вылетели из Симферополя, опоздал на несколько часов. В чудовищных муках и полном сознании он скончался, так и не дождавшись их прилета. Радиационная смерть начала свою страшную, обильную жатву с Повстьева Юрия. Хоронили Юру: его жена Валя с маленьким сыном и я. Хоронили в закрытом гробу. Но мы настояли, чтобы перед погребением гроб открыли. Нашему взору предстала страшная картина: лицо Юрия было абсолютно черным. Под звуки оружейного салюта тело героя- подводника было предано земле на Красненьком кладбище. Повстьева Валентина после смерти мужа осталась с малолетним ребенком на руках и без жилья. С большим трудом мне удалось отправить телеграмму на имя Н.С. Хрущева с просьбой о выделении квартиры вдове погибшего офицера. Ответ на мою просьбу пришел быстро. В телеграмме говорилось, что я должна прибыть в Адмиралтейство к адмиралу Бойко, которому дано указание решить квартирный вопрос.

Вместе с вдовой Повстьева мы пошли на прием к командующему Ленинградским гарнизоном адмиралу Бойко. На переходе к своему кабинету мы перехватили Бойко и представились ему. Выслушав нас, он практически закричал: « Мне некогда с Вами разговаривать! Ваши мужья служат на Северном флоте, здесь умирают, а я должен решать бытовые проблемы их семей!». Он еще долго кричал, но у нас хватило терпения все выслушать. Выпустив пар, он вызвал полковника Серова и приказал ему показать нам три двухкомнатные квартиры. Одну из них мы выбрали. В ней до сих пор живет сын Юрия Повстьева. Решив эту важнейшую проблему, из академии я больше не выходила. Как могла, поддерживала переоблученных подводников. Иногда казалось, что от их мучений мое сердце не выдержит, и я умру. Рядом с мужем лежал его подчиненный матрос Ванечка Кулаков, который получил огромную дозу облучения. Наступил День ВМФ. Флотские чиновники прибыли в академию для вручения героям – подводникам государственных наград. В списках награжденных матроса Ивана Кулакова не оказалось.

В этой связи, я попросила всех подводников наград не принимать, пока не будет награжден Кулаков. Замполит «К-19» закричал на меня: « Командованию ВМФ известно лучше, кто достоин награждения!» Себя Шипов не забыл внести в списки награжденных. Несмотря на давление с его стороны, я настояла на своем и подводники наград не приняли, пока в списки награжденных не внесли фамилию Ивана Кулакова. С тех пор замполит Шипов стал моим злейшим врагом. Тем временем врачи вели непрерывную борьбу за жизнь подводников днем и ночью. Козыреву Анатолию Степановичу дважды делали подсадку костного мозга, и только со второй попытки он прижился. Лучевые ожоги снимали хирургическим путем или специальными мазями. Спустя полгода, подводники почувствовали себя практически здоровыми. К этому времени экипаж «К-19» был полностью расформирован. Кто демобилизовался, кто самостоятельно

трудоустраивался. Мой муж, несмотря на перенесенную лучевую болезнь, настоял на том, чтобы его оставили служить во флоте. Он не представлял своей жизни вне флота. Козырев А.С. говорил мне: « Неля, в моей жизни флот стоит на первом месте, а все остальное, в том числе и семья на втором». По окончании лечения мужа, меня пригласили на беседу врачи. Они сообщили неутешительный прогноз о продолжительности жизни мужа - максимум полгода. От мысли, что его скоро не станет – жизнь становилась порой невыносимой! Каждую ночь я неоднократно просыпалась, трогала его руки, голову, чутко прислушивалась к дыханию. Убедившись, что он жив, я засыпала тревожным, тяжелым сном. Анатолия Степановича Козырева назначили начальником отдела ремонта апл в техническом управлении Северного флота. Через полгода его пригласили на медицинское обследование в Военно-Морскую Академию. Врачи не верили своим глазам: перед ними стоял живой и здоровый Козырев А.С. И только спустя девять лет, радиационная смерть вспомнила о нем. Козырев Анатолий Степанович скончался первого августа 1970 года в возрасте сорока лет. Тело его было кремировано, а урна с прахом захоронена на Горпищенском кладбище г. Севастополя. Я благодарна судьбе за эти девять лет. До последнего дня своей жизни он работал. Наше «благодарное, заботливое» государство назначило пенсию на двоих детей в размере девяноста двух рублей. Льгот у меня не было.

Спустя некоторое время я решила переехать на ПМЖ в г.Обнинск. Вопрос о моем переезде был согласован командованием СФ с горисполкомом города. Сдав хорошую трехкомнатную квартиру в г. Мурманске, я с детьми приехала в г. Обнинск. Как коммунист, я должна была пройти собеседование с первым секретарем горкома партии. В назначенное время я находилась в кабинете главного партийного босса г. Обнинска. Без всяких прелюдий он спросил: « Почему Вы выбрали для проживания г.Обнинск? Советский Союз большой и Вы могли бы поехать жить в любой другой город?» Все это было сказано в недоброжелательной, мизантропической форме. На хамство и цинизм, допущенные в отношении меня, я ответила: « Мне что, нужно было спросить у Вас разрешение на переезд? Мой муж потерял здоровье и жизнь, защищая Родину! А Вы сидите живой и здоровый в большом уютном кабинете, и учите других, как им поступать в том, или ином случае!» Неприятный осадок от беседы с ним остался в памяти на всю жизнь. Вместо трехкомнатной, мне дали двухкомнатную квартиру, несмотря на то, что дети были разнополыми. Видимо партийный босс города, таким образом, оценил заслуги

мужа и мой строптивый характер! В 90-е годы прошлого столетия в прессе появились первые правдивые публикации о радиационной аварии на АПЛ «К-19». Затем начали давать необъективную информацию. Появилось большое количество лжеликвидаторов, которые утверждали, что в момент аварии находились на борту «К-19» и в чудовищно-искаженном виде рассказывали о ней. Стало ясно, что из «К-19» делают коммерческий бренд. Толпа отщепенцев захотела обогатиться на человеческой трагедии! И обогатились! Начался выпуск ряда товаров: водка «К-19» и многое другое. Самозванцами были созданы организации якобы для оказания помощи переоблученным подводникам с «К-19», а так же вдовам погибших. Денежные средства, собранные на благородные цели осели в карманах предприимчивых мерзавцев, не имевших никакого отношения к аварии.

Некоторые из этих организаций существуют до сих пор и, продолжая эксплуатировать трагедию на «К-19», подобно мощным насосам выкачивают деньги из доверчивых граждан и организаций в целях личного обогащения. Я не раз обращалась в редакции соответствующих средств массовой информации, с опровержением опубликованных материалов касающихся АПЛ «К-19». Но это был- глас вопиющего в пустыне! Спустя некоторое время американцы сняли художественный фильм с Харрисом Фордом в главной роли: «К-19: Оставляющая вдов». Фильм хороший, но почему его сняли не российские кинематографисты. Видимо, тема патриотизма им неинтересна. От автора Сафонова А.Н. – Свои воспоминания полностью завершить не успела. Безжалостная смерть прервала ее работу, так необходимую для потомков и истории.
Супруги Козыревы были большими патриотами своей Родины.

P/ S Себя, я так же отношу к патриотам России. Патриотизм, на мой взгляд, должен стать идеологией всех народов, населяющих Россию. Он должен способствовать воспитанию любви к Родине, ее процветанию и могуществу. Свой патриотизм мы продемонстрировали во время ликвидации крупнейших в истории ВМФ СССР радиационных аварий на ядерных объектах губы Андреева в чрезвычайно- опасных для жизни условиях. Спустя 21 год после трагедии на АПЛ «К-19», чудовищные радиационные события повторились: только в несоизмеримо больших масштабах, с переоблучением огромного количества моряков. Многие из них после демобилизации скончались от лучевой болезни. Необычайно красивой природе Севера были нанесены страшные радиационные раны. В губу Андреева было слито порядка 700000 тонн высокорадиоактивной воды! Фактически, на ядерных объектах БТБ-569, в течение шести лет велась радиационная война. Аварии были обусловлены: безграмотным проектированием хранилищ отработанного ядерного топлива (ОЯТ) в здании.№5 и

хиросимном блоке смерти. Тяжесть последствий радиационных аварий усугубилась беспрецедентно – преступным отношением к их эксплуатации со стороны соответствующих флотских инстанций. При проектировании хранилищ ОЯТ был выбран «бериевский» вариант хранения топлива, предполагавший использование труда военных рабов или заключенных! Основная масса ликвидаторов, работая в убийственных радиационных условиях, показала себя с самой наилучшей стороны, и выполнила с честью и достоинством патриотический долг перед Отечеством. На их подвиге можно и нужно воспитывать подрастающие поколения!

К горькому сожалению, великий коллективный подвиг своих сограждан, нашим государством до сих пор незамечен, а следовательно и неоценен. Флотские функционеры, заметая следы своих преступлений, сделали все, чтобы скрыть от широкой общественности крупнейшие в истории ВМФ СССР радиационные трагедии. В течение почти двадцати лет ликвидаторы пытаются добиться от государства оплаченных своим здоровьем заслуженных льгот. Обнаглевшая, коррумпированная бюрократия, стала на их пути непреодолимой преградой. Государство, в лице: бездушных, вороватых, нерадивых чиновников убивает их вторично - морально!
***
Матросы Андреевки: « Вы совершили -
немеркнущий подвиг во времени!
Вы человечество избавили,
от ядерного бремени!»

***
С наградами Вас всех «надули»!
Другие носят Ваши ордена,
потерянным здоровьем Вы их заслужили,
такая вот у нас страна!

***
Я знаю по опыту жизни!
Приспособленцы: всегда на плаву,
а настоящие Герои,
неизвестны никому!

***
Другая б страна гордилась!
Великим подвигом своих людей,
достойно к ним бы относилась,
воспитывая молодых парней.
(Сафонов А.Н. Ода -2)

В то же время известны сотни случаев, когда незаслуженными льготами пользуется: огромное количество проходимцев и прочее отребье в человеческом обличии. Безусловно, такое отношение со стороны государства к людям, потерявшим свое здоровье, а иногда и жизни, является полярным примером воспитания патриотизма. Старую систему воспитания уничтожили, а взамен ничего не создали. На мой взгляд, патриотизм – это мощная основа, фундамент на котором строится государство. Без этой основы, общество существовать и нормально развиваться не может! Иногда воспитание чувства патриотизма нам пытаются подменить редкими успехами в футболе, игрой в городки или боулинг! На мой взгляд, это глупо и не серьезно. До сих пор, можно услышать слова: “Патриотизм – это последнее убежище отъявленных негодяев!” Значит я, вместе с миллионами моих сограждан, которые любят свою страну, с ее березками, бескрайними полями и лесами, бесчисленными необычайно- красивыми реками и озерами являемся негодяями?

Безусловно, мы с таким оскорблением своих патриотических, нравственных чувств и интеллекта, никогда не согласимся. Негодяи, на мой взгляд – те, кто довели мою страну до состояния сравнимого с тотальным военным разгромом, содействовали организации всепожирающей коррупции и мздоимству, развалили медицину, образование, и вооруженные силы. Произвели невиданное в истории человечества чудовищное имущественное расслоение населения за счет разграбления государственной собственности созданной рабским трудом многих поколений моих соотечественников. Наполеон Бонапарт говорил: “Любовь к Родине – первое достоинство цивилизованного человека”.

Вопросы патриотического воспитания должны оставаться в центре внимания нашей государственной деятельности. Причем эта работа должна вестись, что называется, с пониманием ответственности задачи, она не должна быть шаблонной, она должна доходить до сердца. Вопрос патриотического воспитания не может быть формальным, он должен именно сообразовываться с личными представлениями каждого человека о его месте, с его восприятием страны, Родины. Поэтому, конечно, этим нужно заниматься, заниматься и в школе, и в студенческих коллективах, но заниматься так, чтобы это создавало соответствующее желание у наших молодых людей, школьников и студентов изучать историю страны, создавало ощущение причастности к сегодняшнему дню и гордости, конечно, за те события, которые были в прежний период.

Д.А.Медведев
(Из видеоконференции в приемной Президента России, 9 апреля 2009 г.)

Письмо активного ликвидатора крупнейших в истории ВМФ СССР радиационных
аварий на ядерных объектах в/части 90299 – БТБ 569 (губа Андреева)
Старченкова О.А.

Мы повторили подвиг предков,
в суровом северном краю:
самоотверженно, без предрассудков,
выполнили миссию свою!
(Сафонов А.Н.)

Размышления о сути.
Хотелось бы немного поразмышлять на тему: Почему страна не знает своих героев? Не хочет знать или их кто- то скрывает, тем самым, скрывая собственные преступные и надо заметить корыстные поступки или непрофессионализм. Почему, например страна не знает какой подвиг, совершали матросы и часть офицеров в/ч 90299 в 80-х годах прошлого столетия? Почему сами участники событий не заявляют о себе: из ложной скромности или от бессилия доказать свое участие в ликвидации аварий в «Андреевке»

Память человека устроена таким образом, что плохие (повреждающие эмоционально) события практически стираются из неё. Три года проведённые в «Андреевке», каким то странным образом, существуют в сознании единым клубком, который никак не хочет размотаться. Создаётся впечатление, что в пищу для матросов добавляли кроме брома ещё что-то для забывания. Есть ещё версия, что это пагубное воздействие ионизирующего излучения.

А может череда однотипных повторяющихся событий, слилась в единый негативный пласт сознания. Причем каждый отдельный день, проведенный в Зоне Строгого Радиационного Режима с обыденной точки зрения простого человека, должен восприниматься, ну не подвигом, но хотя бы, как экстремальным случаем уж точно!
На фоне ежедневной рутинной работы смены в здании № 5 по выгрузке радиоактивных стержней, конечно же, неосторожное падение в бассейн матроса воспринимается как нонсенс. А вот его спасение т.е. сознательный прыжок другого матроса в бассейн и в какой бассейн?!!(удельная активность воды в бассейне достигала 5x10-5кюри/литр) воспринимается как личный подвиг.

«… В ноябре 1982 г., во время проведения работ по перекрытию правого бассейна, было зафиксировано падение уровня в левом бассейне. За неделю средняя утечка из левого бассейна достигла 10 тонн в сутки при удельной активности 3x10-4 кюри/литр. На декабрь 1982 г. в аварийном хранилище наблюдалась следующая обстановка: завершено перекрытие правого бассейна, уменьшилась течь, уровень воды в бассейне поддерживался около 3-х метров (при нормальном - 6 м), удельная активность воды в бассейне достигала 5x10-5кюри/литр. В левом бассейне средняя утечка составляла около 3-х тонн в сутки, удельная активность воды около 4x10-4кюри/литр, уровень воды в бассейне поддерживался около 4-х метров, около 30% поверхности бассейна перекрыто бетонными плитами. Началась срочная выгрузка чехлов из аварийного хранилища ОЯТ здания № 5.
Все работы по разгрузке левого бассейна выполнялись штатным персоналом БТБ и были завершены в сентябре 1987 г.
Всего было выгружено более 1114 чехлов (т.е. не менее 7800 ОТВС)…» - Из книги Сафонова А.Н. – непосредственного участника всех событий в в/ч 90299

На мой взгляд, работы в пятом здании сами по себе уже сродни выходу в открытый космос. Броситься спасать товарища в смертельно опасную воду-это запредельное мужество и отчаянный героизм.
И что? Где хотя бы медаль «За спасение на водах»? Ответ очевиден и как говорится на поверхности – нет, и не будет никогда. Почему? А давайте поразмышляем…
Ответственность и ещё раз ответственность – то чего в нашей стране в большинстве своём никогда не берут на себя люди, отвечающие за жизни других людей. Командиры в чьих руках разрешение триединой задачи (1-ая: боевой приказ Родины, 2 –ая: сохранение жизней личного состава, т.е. цена первой задачи, 3-я: личная безопасность и благополучие его самого - командира) конечно же выбирают разрешение третьей задачи! И естественно в ущерб первым двум.

В в/ч 90299 начиная с 1982 года была аварийная ситуация в здании № 5, кроме того, учитывая специфику БТБ-569 направленную на обеспечение хранения и перегрузку отработанных ТВС, аварийная ситуация, следовательно, была на всей территории ЗСРРБ
в/ч 90299! Командование в\ч не объявляло тревогу «Радиационная опасность». Ну, скажите мне какой «нормальный» командир части признается в собственной несостоятельности и непрофессионализме. Да и кто ему это позволит сделать? Неужели командование флотилии или флота - НИКОГДА!
ЗАМАЛЧИВАНИЕ аварийной ситуации в угоду личной безопасности (погоны, звания, должности, премии и т.д.)! Цена такого служебного преступления (именно преступления) – это жизни и здоровье личного состава. Мало того грандиозная фальсификация отчетных документов по в/ч 90299 на протяжении большого периода времени. Представить себе невозможно правдивый доклад «наверх» командиров в/ч 90299 Мезенова А.П. или Донца Н.Ф.о подвиге матроса спасшего жизнь другому ныряя в… радиоактивную воду аварийного бассейна здания № 5 во время аварийных же работ по ликвидации радиационной катастрофы в в/ч 90299!

Ну а офицерский состав в своем большинстве, естественно соглашался с существующим положением в силу своей трусливой натуры (в Зону Строгого Режима РБ обязаны были ходить, а не ходили): не докладывали о состоянии дел т.к. не участвовали в ликвидации аварий, а обязаны были это делать.
Результат преступной деятельности по сокрытию подлинного состояния дел в «Андреевке» - Грандиозная по своим масштабам экологическая катастрофа с непредсказуемыми последствиями в будущем!!! Переоблучение личного состава и малой части офицерского (честных офицеров, но молчаливых)!

Что теперь, по прошествии почти 30 лет, делать матросам в/ч 90299? Судиться с государством о признании былых, но спрятанных командованием, заслуг. Требовать материального возмещения утраченного здоровья или хотя бы компенсации такового в виде льгот. Согласен, судебное признание участника ПОР, мизерная, но справедливая сатисфакция. Но для этого надо доказать, что вода в которую нырнул Семёнов была радиоактивная, а сам Семенов был там. Вот последнее доказать невозможно так как, далее по тексту «… Техническое Управление ВМФ, располагает сведениями о аварийных работах (радиационно-опасных), имевших место в хранилище № 5 войсковой части 90299, в период с 1982 по 1985 годы (период службы «имярека»). В тоже время, в архивной справке Архива СФ указано, что «сведений о непосредственном участии в ликвидации аварии в здании № 5 в/ ч 90299 военнослужащего «имярек» не имеется.» Вот такой оборот, не был матросик в здании № 5, не было крупномасштабной аварии, а велись всего лишь аварийные работы! Интересно каким образом Семенов и Табунов пережили вывод

радионуклидов из организма, какую дозу им записали в журнал дозовых нагрузок (примерно 14-17 тысяч рентген «светит» нижняя активная часть ОТВС) и главное был ли доклад командования «наверх» о подвиге Семенова для наград героя и наказания нерадивых (о том, что Сафонов доложил по команде о герое, я нисколько не сомневаюсь), и самое главное на каком уровне умолчали о подвиге Семенова, если на уровне начальников КПР и СРБ и медика в/ ч 90299 - то всё ребята(!) не было никаких аварий в «Андреевке», а были локальные аварийные работы, в которых совершали подвиги исключительно офицеры во главе с командиром части. При этом погоны, звания, должности, премии и т.д. всё цело……Порука, блин, круговая, а матросы мясо!
Память человека устроена таким образом, что плохие (повреждающие эмоционально) события практически стираются из неё, но сознание человека обрабатывает информацию и формирует опыт. Полученные знания дают возможность реально осознавать действительность и анализировать прошлое, чтобы не делать ошибок в будущем.
Я никому не посоветую участвовать в выгрузках отработанного ядерного топлива не потому, что это смертельно опасно, а потому что о героизме исполнителей опять не будет сведений, ну и всё же - это всё равно опасно!!!

Рассказ из книги Сафонова А.Н. «Правда о Чернобыле по-флотски в губе Андреева

Посвящаю Галине Северинчик (Муковоз),
вдове командира БЧ-5 подводной лодки

Одним из самых близких моих сослуживцев на подводной лодке Б-63 был командир БЧ-5 Абдрахман Сайпулаев. Как занесло на флот этого уроженца Дагестана, мне неведомо. Он никогда об этом не рассказывал. Но вот на Дальний Восток уж его точно послало командование. Как и многие офицеры, он снимал квартиру во Владивостоке, проживая с молодой женой. Когда в их семье наметилось пополнение, они получили квартиру в малосемейке для офицерского состава недалеко от бухты Малый Улисс. Незадолго до того, как я пришел служить на эту лодку, у Сайпулаева родился сын. Он назвал его Гамзатом, в честь популярнейшего в Дагестане поэта Расула Гамзатова.

В том 1971 году на подводную лодку, которая после 15 лет эксплуатации заканчивала почти трехлетний ремонт в 179 заводе Владивостока, пришло сразу 4 молодых офицера. Я, начальник медицинской службы, приехал первым, потом добрались и остальные, два торпедиста и механик, непосредственный подчиненный Сайпулаева, лейтенант Володя Белов. Он полностью соответствовал своей фамилии – был блондин со светло-голубыми глазами, которые становились совершенно бесцветными, когда он выпивал. Был он невысокого роста, как и его командир БЧ-5 Сайпулаев. Тот тоже был коренастым, с черными волосами и с бородкой. Командир БЧ Сайпулаев и командир группы движения Белов были полной противоположностью не только внешне. Темпераментный, юркий как ртуть Абдрахман и меланхоличный Владимир. Эта медлительность подчиненного часто вызывала раздражение у Сайпулаева. Но подчиненных, как Родину и родителей, не выбирают, с ними работают, воспитывают.

Мне, как и всем прибывшим на службу офицерам, надлежало в месячный срок сдать зачет на самостоятельное управление службой или боевой частью. Надо было очень много знать и обо всем рассказать членам комиссии. И устройство подводной лодки, и всякие наставления по борьбе за живучесть, и уставы, и еще много всяких разных руководящих приказов и наставлений. И это помимо знаний, связанных с оказанием медицинской помощи. Но последнее касалось только меня. Для всех других офицеров, которые 5 лет учились в стенах военных училищ, все это было знакомо. А вот для меня, выпускника гражданского медицинского института, это была тайна за семью печатями. И её надо было узнать.

Ну кто, как не командир электро-механической боевой части, мог лучше всех рассказать устройство подводной лодки? Недаром у него на кителе есть значок в виде маленькой подводной лодки со звездой. Это знак того, что он имеет право командовать подводной лодкой и знает, как это делать. Но я боялся к Сайпулаеву подойти. И не потому, что он мне отказал в чем-то. Наоборот, он сразу понравился своей доброжелательностью и улыбчивостью. Просто он был самый занятый в нашем экипаже человек. То он шел куда-то вместе со строителем (так называют инженера, которые отвечает за ремонт объекта, т.е. нашей лодки), то с военпредом, то отвечал на вопросы каких-то рабочих или инженеров, то подсказывал матросам и старшинам, как лучше сделать то или другое. И всем он был нужен в каждую минуту. И я решил, что буду иногда, когда он делал обход подводной лодки, ходить за ним следом и мотать на ус. Так и начал делать. Кое-что узнавал из разговоров Сайпулаева с людьми, кое-что он мне мимоходом пояснял, что-то показывал. Ведь все многочисленные трубопроводы на дизельных лодках видны, они в большинстве своем проходят через все отсеки лодки. Ну а дизель от электромотора я мог отличить и сам.

Со временем Абдрахман привык к моему присутствию за спиной, и даже звал с собой, когда считал, что я узнаю что-то новое по устройству подводной лодки. А когда нашу лодку поставили в плавучий док и стали снимать наружную обшивку, чтобы часть заменить новыми листами, я смог увидеть и то, что обычно скрыто за обшивкой легкого корпуса субмарины. И по-прежнему гидом для меня был Сайпулаев. Я первый сдал на самостоятельное управление службой среди всех пришедших в это лето в 4-ю бригаду подводных лодок, и во многом благодаря помощи моего старшего товарища Абдрахмана Сайпулаева.

Получив в первый раз денежное довольствие, все молодые офицеры должны были «прописаться» в экипаже. Т.е. повести всех офицеров в ресторан «Зеркальный» недалеко от нашей береговой базы, на площади Луговой во Владивостоке. Нас было четверо, поэтому вся эта процедура растянулась на 4 месяца. Не все офицеры могли пойти в ресторан, по-моему, лишь один раз ходил на «прописку» командир лодки Сергиенко В.К. Но Сайпулаев ходил на все. В то время денежное довольствие на флоте выдавали 14 числа, и лишь подводникам на день раньше – 13. Поэтому в этот вечер в ресторанах Владивостока «гудели» только подводники. У остальных флотских денег на ресторан не было. И это было хорошо, всегда можно было заказать столики для всех своих офицеров. Обычно в ресторанах рядом сидели гражданские моряки, пришедшие с морей с толстыми пачками денег, и швыряли ими направо и налево. Это очень не нравилось Сайпулаеву, и почти каждый раз все заканчивалось дракой. Ему, горячему представителю Дагестана, где все виды борьбы известны и популярны, ничего не стоило спустить гражданского моряка со второго этажа ресторана «Зеркальный», где был зал.

Однажды Абдрахман пригласил нас с Володей Беловым на день рождения своего сына, которому исполнился 1 годик. Забавный черноволосый и черноглазый малыш, красивая, восточного типа жена, которая приготовила сказочное угощение. В основном были традиционные блюда дагестанской кухни, очень неожиданные и удивительно вкусные. Я, как уже имеющий опыт отец, взял на руки Гамзатика, как его звал Абдрахман, и посюсюкал, сделал козу, как обычно делается в русских семьях. Видимо, в Дагестане так не принято, поэтому и ребенку, и его родителям это очень понравилось. Вечер прошел замечательно, и наши отношения с Сайпулаевым стали еще ближе.

Подводная лодка закончила ремонт, начались заводские испытания. Наш очень молодой и некрепко сколоченный экипаж, где большинство молодых матросов и старшин не выходили в море, вызывал беспокойство и у командира, и у Сайпулаева. Ведь от того, как будут действовать его подчиненные, зависит, сможет ли субмарина отойти от пирса, отдифферентоваться, дать надводный ход под дизелями и подводный ход под электромоторами. Погрузиться и всплыть, наконец. Чувствовалось его волнение. Я ощущал это по его командам, когда он проводил «подготовку корабля к бою и походу» вместо традиционного утреннего «проворачивания оружия и технических средств». Голос звучал как-то громче и четче обычного. Я, как командир второго отсека, стоял у динамика общекорабельной связи и, получая команду из центрального поста, повторял её подчиненным в отсеке. А по выполнению приказа докладывал в центральный. Но тревоги Сайпулаева были напрасны. Несколько пришедших с других подводных лодок опытных старшин на должности трюмных, дизелистов и электриков помогли ему сделать из вчерашних салаг более-менее умелых матросов.

Сайпулаев был знающий и требовательный офицер. Как коммунисту, ему поручили проведение политзанятий среди личного состава. И он очень умело это делал. Мне наш замполит рекомендовал поучиться у Абдрахмана, когда и меня назначили пропагандистом. Но вот его непосредственный подчиненный Володя Белов доставлял ему больше хлопот, чем все подчиненные БЧ-5, вместе взятые. Бывают такие неудачливые люди. Не буду перечислять все, что за первый год службы случилось с моим сослуживцем Беловым, мы с ним были более близки, чем с другими офицерами. Видимо, нас сближал Абдрахман, который часто просил меня оказать ему помощь в перевоспитании своего командира группы движения. Общими усилиями нам это удалось. Белов стал более собранным и ответственным, к нему стало меньше замечаний и от командира лодки, и от Сайпулаева. Взрослел офицер.

В эту пору среди механиков подводных лодок было популярно стихотворение, написанное курсантами училища подводного плавания в городе Пушкине под Ленинградом. Там писалось о тяжелой доле командиров БЧ-5. Я уже не помню много слов из этого стихотворения, лишь самое начало и конец. Начиналось оно так: «В древней солнечной Элладе, а точней в Афинограде, на заре античных лет жил мудила Архимед. Как-то раз он поднабрался, еле до дому добрался. И в бассейн тут наш мудрец, освежиться что б, полез. Смотрит он в хмельном бреду философски на елду. На земле она свисает, а в воде наверх всплывает. С криком «Эврика» вскочил и такой закон открыл: «На погруженное тело, как оно бы не хотело, давит сила по подъему, равная его объему». Сей закон довел людей до подводных кораблей».

Стихотворение длинное, там упоминаются и Джевецкий, и Якоби, и другие создатели «потаенного» судна. И все не очень добрыми словами. В заключение несколько последних строк из него: «Только лег поспать тут малость, так и есть, опять сломалось. То пожарчик, то вода, то другая ерунда. И куда не оглянись, хоть убейся, хоть топись! А виновник этих бед был мудила Архимед». Мне трудно было судить о художественной ценности этого стихотворения, но что у механиков на подводной лодке нелегкая доля, я полностью согласен. Недаром командир БЧ-5 имел звание лишь на 1 ступень меньше командира подводной лодки, в то время как другие офицеры на 2-3 ступени.

Мы, офицеры из других боевых частей и служб, должны знать устройство подводной лодки в общих чертах, и чуть лучше свой отсек. Командир БЧ-5 должен знать на лодке все! Где и как проходят разные трубопроводы, где есть клапана, вентили, рычаги и другие устройства, как они устроены, как можно их отремонтировать в случае поломки. И не только знать, но и донести эти знания до каждого своего подчиненного, отработать у них до автоматизма все действия, как в штатных ситуациях, так и в аварийных. Авария на субмарине может развиваться стремительно, и минутное промедление может привести к трагедии. И главное – довести до каждого матроса, что мелочей на подводной лодке не бывает, каждое неправильное действие чревато серьезными последствиями. На моей памяти было два таких случая, когда молодые матросы не выполняли команды старшего или проявляли ненужную самостоятельность.

Первый случай произошел в первый год моей службы, во время ходовых испытаний. Чтобы вечером не идти в базу, а на утро опять выходить в море, лодка вставала на якорь в проливе Босфор Восточный, который отделяет остров Русский от материка. Утром проводилось «проворачивание оружия и технических средств». Я, как обычно, находился у динамика общекорабельной связи. И вдруг после одной из команд услышал испуганный голос Сайпулаева, который даже выматерился, что на него было не похоже. Когда все закончилось, и я вышел в соседний, третий отсек, где находится центральный пост, то увидел Сайпулаева, на котором лица не было. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что чуть мы не пошли на корм рыбам. Оказалось, что молодой матрос, который по штатному расписанию находится в трюме третьего отсека и отвечает за несколько механизмов, отрапортовал, что открыл клапан вентиляции цистерны быстрого погружения, а на самом деле этого не сделал. А Сайпулаев дал в эту цистерну сжатый воздух. И не низкого давления, а высокого, 200 атмосфер, как положено. Хорошо, что сработал аварийный клапан, и давление ушло в атмосферу. Лодка после ремонта, и клапан не закис. А так подводная лодка могла быть разорвана на две части и пошла бы ко дну.

Второй случай не мог в обычных условиях привести к трагедии, но во время войны или аварийной ситуации запросто. Молодой матрос, штурманский электрик, впервые нес вахту в боевой рубке. Ему за шиворот капала вода из-под верхне-рубочного люка. Он взял что-то тяжелое и затянул потуже кремальеру люка. Капать перестало. Но потом, когда лодка всплыла, и на люк снаружи перестало действовать давление воды, командир открыть люк не сумел. Пришлось погружаться на глубину, отдавать кремальеру и снова всплывать. А если бы в лодке заканчивался запас кислорода для дыхания или сжатого воздуха для продувания цистерн? Можно только догадываться, что бы произошло. И вот за всех своих многочисленных подчиненных нес ответственность командир электро-механической боевой части, т.е. Абдрахман Сайпулаев.

Мы были очень рады, когда Сайпулаеву в положенный срок присвоили очередное звание капитана 3 ранга. Как обычно, отметили это событие в «Зеркальном». На этот раз Абдрахман обошелся без драки. Все же он стал уже старшим офицером, «кап-три». Остепенился. Но только на людях, среди подчиненных. А так он оставался простым мужиком из дагестанского аула, очень доброжелательным ко всем. Умелым командиром БЧ-5, механиком, которые провел нашу субмарину через все трудности плаваний, в том числе и во время несения боевой службы, так называемой «автономки».

P.S. Через много лет после увольнения в запас я услышал знакомую фамилию Сайпулаева из уст одного гражданского моряка, выпускника Дальневосточного инженерного мореходного училища. Случилось это при следующих обстоятельствах. Мои друзья пригласили меня покататься на яхте, которая принадлежала как раз этому учебному заведению. Небольшая яхта «Командор Беринг». У трапа нас ждал крепкий мужчина примерно моих лет в форменной куртке моряка с множеством лычек на погонах. Оказался, что это проректор училища прибыл проводить нас в плавание и дать напутствия экипажу яхты. В разговоре я упомянул, что три года плавал на подводной лодке. И когда сказал номер её, проректор заулыбался. Оказалось, он за год до меня проходил на лодке практику, будучи курсантом училища, и Сайпулаев был его наставником. Мы очень тепло вспомнили этого горячего дагестанца, военного моряка, подводника. Как тесен мир, и в нем бывают самые неожиданные встречи. Жаль, что ни с самим Абдрахманом, ни с его сыном Гамзатом случай меня так и не свел.