Чарльз Диккенс «Лавка древностей.

Один из самых чудесных романов Чарльза Диккенса, который полезно время от времени перечитывать, дабы освободиться от житейской скверны, почувствовать в себе силу доброты, стойкости и справедливости.

Диккенс для меня всегда был мастером сюжета. Он умел выстраивать архитектуру романа, зная и учитывая все его закоулки и повороты, создавал завлекательные для читателя сюжетные ходы, чтобы у него не было времени отвлечься от текста, перевести дух. Чего стоит только начальная сцена встреча мистера Хамфри с девочкой Нелл, их совместный приход в лавку древностей - дом, где обитает странноватый старичок Трент, загадочно исчезающий по ночам....

Или - тайный уход Нелли и ее дедушки из дома, нагло захваченным злобным карликом, ростовщиком Квилпом - олицетворением всего злобного и мятущегося в романе...

Или появление таинственного незнакомца с его чемоданчиком, в котором стоит загадочный храм-машина, с помощью которой можно приготовить еду...

Показывая жизнь униженных и оскорбленных, рассказывая одиссею Нелл и ее дедушки по дорогам, городам и весям страны, Диккенс показывает саму Англию, ее модель, с лучшими и худшими ее представителями. Здесь можно встретить хитрых кукольников, добрую хозяйку паноптикума, картежников-обманщиков, благородного учителя.

Диккенс не скрывал, что при создании романа отталкивался от сказки, с ее путешествием героев, с ее полярными, добрыми и злыми персонажами. Носителем Добра становится в книге добрая, благородная, находчивая девочка Нелл - олицетворение доброго Ангела, а Зла - мерзкий горбун Квилп, этакий сатана местного масштаба.

Когда Квилп - паук, высасывающий из людей все соки, гибнет, уходит в лучший мир и Нелл. Все, ее миссия закончена, Добро и Справедливость торжествуют!

Но она действует не одна. Победа над Злом стала возможной благодаря усилиям, доброте, справедливости нескольких людей. Если каждый из нас будет делать Добро - Зло отступит и не сможет торжествовать.

Именно это и хотел подчеркнуть Чарльз Диккенс.

Оценка: 9

Так не бывает... Можно сказать обо всем, что написано в книге. Нет, в ней нет чудес, просто она фальшива от первого и до последнего слова. Читая этот роман, думалось, что Диккенс стал зачинателем жанра дамского романа. Ни в коем случае не любовного. Вовсе нет. Но такого сентиментального, слезливого и чертовски неискреннего. Все закончится хорошо для добропорядочных читателей-лондонцев, которые обязательно обольют слезами все страницы этой толстой книги, которую можно было бы без ущерба сократить вдвое.

Честного Кита автор выведет в люди, и его семья до конца дней будет есть жирных устриц и пить пиво. Служанку, сделавшую добрый поступок, он удачно женит. Злодеев покарает. В общем, усладит сердца всех читателей, пожертвовав одной Нелл, которую, в общем-то, будет всем не так уж и жалко. Она ведь Ангел во плоти. Неземная девочка, которая в 14 лет(!) ведет себя, как 9-летняя. У которой нет женских проблем, которую не попытается облапать ни одна сволочь, ни один бродячий артист.

Не верю... Ни Квилпу, ни его жене, ни Нелл, ни Ричарду - ленивому и глупому, вдруг оказавшемуся способным на благородство. Автор не передал жизни, не показал развития своих героев. Просто выдумал их и все. Единственным сильным местом показалось описание болезни Старика, его слова к девочке, что теперь она должна отдавать ему все свои грошовые заработки. Вообще его отношение к ней, его жестокая и эгоистичная любовь.

И ещё. Не могу удержаться. Насколько все-таки велик Достоевский. Он часто вспоминался при чтении «Лавки древностей». Как гениально переданы им характеры. Насколько они живые и меняющиеся. Маленькой Нелл так далеко до Сонечки Мармеладовой, а ведь они, по сути, литературные сестры.

Как точно подметил предыдущий рецензент почти все персонажи в этом романе или «белые» или «черные», в жизни же так не бывает.

Оценка: 6

Когда я выбирал, чтобы почитать из Диккенса, я наткнулся на название «Лавка древностей», провел аналогии с «Лавкой чудес» (фильм, который мне очень понравился) и начал читать с большим энтузиазмом. Первые страниц сто я стойко ждал чудес, описаний разных экспонатов лавки, необычных историй, но в итоге осознал, что название ничего не передает. С таким же успехом можно было назвать книгу «пони с каретой». Нет у «пони с каретой» даже больше шансов на успех при выборе названия книги, чем у «лавки чудес» (при условии возможности проголосовать - ну это так фантазии). Это так отступления, брюзжание и только.

В книге полно героев: главных, второстепенных, эпизодичных, но их объединяет одно - они либо хорошие, либо плохие. Все кто подан как позитивный человек - в конце им и останется, все трусы и негодяи видны сразу, от них с первого упоминания доброго слова не услышишь. В череде «однобоких» персонажей выделяется дедушка Нелл и Дик Свивеллер. Я так и сделал однозначного вывода по поводу дедушки Нелл. Ведь если так посудить, это он довел свою внучку до такой жизни, и если бы это было один раз, так нет же и, когда они с Нелл путешествовали он все испортил. Конечно все это было для Нелл, по крайней мере помыслы были такие, но ведь не ясно как были бы дела будь все на своих местах: не было безумных игр в карты, долгов, побега...А узнавая Кита, его семью, людей которые их в последствии окружали - маленькая Нелл никогда бы не осталась в нужде. Но дедушка считал, что делает лучше, двигается к новой жизни - эти мысли были искренними. Но все-таки я оставляю вину на нем.

Дик Свивеллер это человек, который изменился по ходу романа, стал лучше. Говорить, что он был очень плох тоже нельзя. Было плохое влияние, негожие друзья, лень в конце концов. Но сталкиваясь с не самыми лучшими из людей, обитая в их кругу, Дик меняется, кстати очень вовремя.

Отмечу, хоть негодяев в книге хватает, но странным выглядит «пруха» главным героям (Нелл с дедушкой) на добрых людей и помощников. Конечно, катализатором доброты является Нелл, в присутствии которой люди становятся добрее и счастливее, но местами роялей было многовато.

В конце все получают по заслугам. Конец добрый, настраивающий на позитивный лад. Конечно, есть и ложка дегтя, но об этом прочтете сами.

Минусы: книга местами сильно затянута, однотипные переходы Нелл с дедушкой с одинаковыми событиями и словами. Громоздкие и не всегда нужные диалоги. В общем, книга из цикла «добро побеждает зло».

Оценка: 5

«Есть струны в сердце человека - неожиданные, странные, которые вынуждает зазвучать иной раз чистая случайность; струны, которые долго молчат, не отзываясь на призывы самые горячие, самые пылкие, и вдруг дрогнут от непреднамеренного легкого прикосновения.»

Двое идут по дороге куда глаза глядят, идут в любую погоду через века. Странная пара - обессилевшая от голода и несчастий девочка ведет за руку нищего старика, теряющего разум. Они меняют жизни людей, с которыми им довелось встретиться, пусть знакомство и длилось не дольше одного дня, им не суждено прожить долго и путь их тернист, но эта пара оставит след в сердцах многих людей. Кто-то пересмотрит свои поступки и найдет в себе силы выбрать новую, более достойную дорогу, а кто-то забредет в тупик или не сможет выбраться из кювета. Каждому воздастся по заслугам, каждого найдет вознаграждение или возмездие…

«Лавка древностей» читается нелегко, несмотря на интересный сюжет. И дело здесь не в слоге, нет – он весьма незамысловат, а в том, что роман пропускаешь через себя, срываешь через боль с сердца и души зачерствевшую корку и, поневоле, проживаешь жизни героев с их маленькими радостями и большими несчастьями, учишься сопереживать и смотреть на мир иначе.

В этой статье вы познакомитесь с произведением под названием «Лавка древностей». Диккенс написал его в жанре сентиментализма.

Немного об авторе

Диккенс родился 7 февраля 1812 года в Англии (Портсмут). Слава пришла к английскому писателю еще при жизни, что является большой редкостью. Автор писал в основном в жанре реализма, но в его романах есть место сказке и сентиментализму.

Так чем же прославился Чарльз Диккенс? «Лавка древностей» — это не единственное его знаменитое произведение. Книги, которые принесли автору славу:

• «Оливер Твист»;
• «Николас Никльби»;
• «Пиквикский клуб»;
• «Наш общий друг»;
• «Холодный дом»;
• «Повесть о двух городах»;
• «Большие надежды»;
• «Тайна Эдвина Друда».

Странности знаменитого англичанина

Диккенс умел входить в состояния транса, часто впадал в него непроизвольно. Его преследовали видения, и он частенько ощущал состояние дежавю. Когда случалось последнее, то он мял и выкручивал свою шляпу. Из-за этого он перепортил массу головных уборов и со временем совсем перестал их носить.

Его друг и главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» Джордж Генри Льюис рассказывал, что автор постоянно общался с героями своих произведений. Работая над романом «Лавка древностей», Диккенс также видел главную героиню произведения — Нелли. Сам автор рассказывал, что она путалась у него под ногами, не давала ему есть и спать.

Роман «Лавка древностей» (Диккенс): краткое содержание

Главная героиня романа - девочка двенадцати лет по имени Нелли. Она сирота и живет с дедом, который ее просто обожает. Девочка с младенчества живет среди диковинных вещей: скульптуры индийских богов, старинная мебель.

Милая девчушка обладает огромной силой воли. Читателей впечатляет недетское мужество двенадцатилетней крошки. Родственник решил обеспечить будущее девочки весьма странным способом — игрой в карты. Он хотел выиграть крупную сумму и отправить девочку учиться в лучший колледж. Для этого он оставляет девочку по ночам одну и идет на встречи с друзьями.

К сожалению, дедушку преследуют неудачи в игре, и он проигрывает их дом и лавку древностей. Семье приходится уйти куда глаза глядят. В романе есть также парень, который влюблен в девочку. Его зовут Кит. Подросток и его семья все время пытаются помочь девочке и ее дедушке.

Хозяином их лавки становится злой карлик по имени Квилл. Он умеет делать жуткие и страшные вещи:

• глотать яйца вместе со скорлупой;
• пить кипящую воду.

Почему-то когда он становится владельцем лавки, то спать он перебирается в детскую кроватку Нелли. Квилл — жуткое существо, бес и делец. Он никогда не зарабатывал деньги честным путем, хоть и у него есть своя контора. Автор пишет, что в ней уже восемнадцать лет как стали часы, а в чернильнице давно высохла краска. Стол же в кабинете служит для карлика ложем.

Итак, в пути старого Трента и Нелли ждет огромное количество приключений. В дороге они знакомятся с комедиантами, добрым, но бедным учителем сельской школы.

Их также приютит добрая хозяйка миссис Джарли. Женщина предоставила Нелли работу и кров ей и деду. Наконец-то девочке живется спокойно, но не тут-то было — дед снова начинает играть. Проиграв все заработанные девочкой деньги, дедушка решается на ограбление хозяйки дома. Нелли узнает об этом и не дает родственнику совершить опрометчивый шаг. Они тихой ночью покидают дом.

Путешественники попадают в промышленный город. Работу найти не могут. На ночь им дает приют местный кочегар. Долго задержаться у него не выходит, и им снова нужно в путь. По дороге девочка попадает под сильный дождь и промокает до нитки. Следствием этого становится болезнь Нелли. Наконец путешественники находят кров. Их пожалели и выделили сторожку при старинной церкви. К сожалению, становится поздно — девочка умирает. Старик сходит с ума и тоже покидает этот мир.

«Лавка древностей» (Диккенс) — это сказка, сюжет которой построен на игре контрастов. Знаменитый англичанин имел страсть ко всему фантастическому, неземному и причудливому. Малышка Нелли предстает перед читателями как маленькая фея: хрупкая, нежная, удивительно добрая. Она все прощает своему взбалмошному деду и пытается, несмотря на юные года, решить проблемы за обоих.

Когда романисту надоедает «сказочность» Нелли, он вводит в сюжет простых людей: влюбленного в нее подростка Кита, его мать, братьев. Читатели, как правило, испытывают особую симпатию к лоботрясу Дику Свивеллеру.

Маленькая Маркиза — героиня романа «Лавка древностей» (Диккенс)

В романе также есть девочка по имени Маркиза. Она абсолютная противоположность Нелли. Маркиза — служанка в доме у богачей: Самсона Брасса и его сестрицы Салли. Они совсем замучили девочку черной работой. Она живет в пропитанной сыростью холодной кухне. Салли избивает ее и держит впроголодь.

Малышка взбалмошна и простодушна. Она часто подслушивает и подглядывает у замочной скважины. Это обычная, веселая и живая девчонка. Немного хитрая: может с легкостью стащить что-то вкусненькое. Несмотря на жестокое обращение, Маркиза не ожесточается на людей, а остается доброй и светлой.

Чарльз Диккенс в своих произведениях поднимает вопрос беззащитности детей в жестоком мире взрослых. Печальная судьба Нелли, издевательства над Маркизой заставляют читателя вспомнить и о других героях его романов. Любители Диккенса вспомнят также Оливера Твиста, замученного в рабочем доме.

Роман Диккенса стал популярным при жизни автора. Не только жители Туманного Альбиона, но и американцы плакали над преждевременной кончиной Нелли. Сам автор, как он писал другу, сильно переживал из-за этого поворота событий в романе. Он не мог поступить иначе, смерть главной героини должна была указать на жестокость по отношению к детям. Автор хотел отвернуть читателей от зла и посеять в их сердцах добро и сострадание.

Главной героиней произведения является двенадцатилетняя девочка Нелли. Она вместе с дедушкой живет в антикварной лавке. Выросшая среди необыкновенных вещей, девочка словно впитала в себя их дух.

Дедушка Нелли заядлый игрок. Каждую ночь он уходит в игорный дом, руководствуясь благородной целью – заработать денег на образование внучки. Однако он только проигрывает деньги. В результате из-за долгов его лавку забирает злобный карлик Квилп. Карлик предстает в качестве злого тролля, который поедает яйца полностью со скорлупой, пьет кипяток и сидит на спинке стула. Забрав лавку у старика Квилп спит в детской кроватке Нелли.

Девочка уходит из дома в поисках лучшей жизни. Этот факт очень расстраивает мальчишку, который служит в магазинчике, и тайно влюблен в Нелли. Однако он ничем не может ей помочь. Нелли вместе с дедушкой отправляется в странствие с циркачами-кукольниками. Заподозрив, что спутники хотят разлучить их с дедушкой, они покидают их. В небольшой деревне Нелли находит приют в доме бедного учителя. Он даже разрешает Нелли ходить в школу вместе с ним и посещать занятия.

Продолжая свое путешествие, странники оказываются у добродушной хозяйки выставки восковых фигур. Женщина предлагает не только кров, но и работу для маленькой Нелли. На какое-то время жизнь наладилась, но дедушка снова стал играть. Крупно проигравшись, он крадет деньги внучки, планирует ограбить хозяйку, чтобы отыграться в следующий раз. Нелли уговаривает дедушку уйти, дабы не уберечь его от совершения преступления.

Дальнейшее путешествие не несет ничего хорошего. Путники не могут найти ни дома, ни еды. Им приходится ночевать на улице, мокнуть под дождем. На некоторое время семью пустил переночевать работник местного завода. Однако странники были вынуждены продолжить путь.

Промокнув под дождем, Нелли сильно заболевает. В момент отчаянья семья вновь встречается с сельским учителем. Он находит для них приют в церковной сторожке. Однако смертельное заболевание уносит жизнь Нелли. Лишившись разума от горя, умирает и старик.

Роман Диккенса, несмотря на печальную концовку, является сказкой. В нем писатель противопоставляет одних героев другим. Маленькая Нелли предстает доброй волшебной феей. Она не по годам умна и добра. Дедушка, проигрывающий все деньги в карты, ее противоположность. Хотя и он не лишен положительных черт, ведь он очень любит внучку, да и играет с благой целью выручить деньги на ее образование. На примере встречающихся на пути людей Диккенс показывает, что в мире могут быть как хорошие, так и плохие люди.

Сцены жестоких испытаний, которым подвергаются дети в произведениях Диккенса не оставляют сомнений, что писатель сильно переживает за их судьбы. Показывая читателям сложности жизни детей, он старается защитить их.

Картинка или рисунок Лавка древностей

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Червоточина Шолохов

  В труде Шолохова Червоточина идет повествование о судьбе семей во время становления Советского государства. Речь идет об обычной среднестатистической семье: глава семейства - Яков Алексеевич

• Краткое содержание Спеши любить Спаркс
• Краткое содержание Гоголь Шинель

  У главного героя - Акакия Акакиевича порвалось пальто, его уже не восстановить, поэтому приходиться шить новое. Он тратит на это около сорока рублей, при этом экономит на еде, свечах и белье.

• Краткое содержание Алексин Безумная Евдокия

  Описана обыкновенная семья: мать, отец и дочь. Матери не разрешали рожать врачи из-за порока сердца. Она все-таки родила девочку Олю, которую все любили и безмерно баловали. Как следствие у Оли развился «комплекс Наполеона»

• Краткое содержание Чехов Пари

  Рассказ начинается с воспоминаний старого банкира, которые относят его на пятнадцать лет назад. На званном вечере собрались учёные, журналисты, банкиры и юристы. Они обсуждали правильно ли карать преступников смертной казнью. Мнения разделились.

Пятым по счету романом Диккенса была «Лавка древностей», начатая в 1840 году, в марте.

Вам покажут в Лондоне лавку. Двухэтажный деревянный домик похож на сгорбленного старичка, попавшего в толпу мрачноватых, но рослых молодцов: вокруг современные дома. За стеклами, как и полагается в антикварной лавке, видны всякие старинные предметы. Лестница, должно быть, скрипучая, ведет прямо от двери на второй этаж. Вдруг вы вспоминаете, что никакого второго этажа в книге Диккенса не указано, и вообще лавка находилась, кажется, возле Лейстерской площади, а это – Хай-Холборн. И все-таки вам говорят: «Вот лавка древностей». Большой ошибки тут нет. Это – по соседству, а той лавки все равно уже не существует, зато именно здесь находилась мастерская переплетчика, у которого Диккенс переплетал книги. Вы видите главное: над диккенсовским домиком слой за слоем громоздится город.

Хотя во времена Диккенса все строения были неизмеримо ниже, все-таки в книге про лавку древностей сказано «маленький домик»...

Даже и тогда лавка выглядела затерянной, стиснутой среди других домов, вернее, стискиваемой быстро растущими зданиями. Вся книга и написана о том, как меняется Англия, и перемены совершаются далеко не к лучшему.

В январе 1841 года весь роман был закончен и в том же году вышел отдельной книгой. Так вот, в ту пору еще делом будущего, правда, близкого будущего, 1842 года, но все же еще только будущего, было введение закона, запрещавшего принимать на работу девочек младше пяти, а мальчиков – десяти лет. Это объясняет гнетущую атмосферу всего романа, это объясняет, почему главная героиня книги Нелли, она хотя и маленькая, но, в сущности, уже взрослая. По летам маленькая, а испытания ложатся на ее плечи не детские.

С Нелли и ее дедушкой, владельцем антикварной лавки, встречаемся мы в самом начале книги.

Но вскоре остаются они без крова, нужда гонит их в путь, по стране. Диккенс с умыслом направляет их в Среднюю Англию, наиболее промышленную, где прокладывали первые железнодорожные пути и возникали все новые шахтерские поселки. Герои Диккенса следуют прямо по пятам новшеств, реформ – и легче на сердце у них не становится. Бунтующих рабочих они просто пугаются, причем вместе с Диккенсом. Ужасали его и бесчеловечные условия труда, и требовательность обездоленных.

И все-таки, изобразив недовольство тружеников, Диккенс поступил очень смело. Ведь это были сторонники первого в истории организованного рабочего движения. Их называли чартистами, потому что за два года до того, как Диккенс начал писать «Лавку древностей», весной 1838-го, подали они в парламент прошение, буквально: «бумагу» (чартер, или хартию), с требованием улучшения условий, повышения заработка – одним словом, прав. Одно упоминание о чартистах пугало собственников. А Диккенс описал их пусть в мрачных тонах, но все-таки сочувственно, ибо не признать праведность их гнева он не мог.

«Работая над «Лавкой древностей», – рассказывал Диккенс, – я все время старался окружить одинокую девочку странными, гротескными, но все же правдоподобными фигурами...» Такие лица в книгах Диккенса, странные до невероятия и в то же время живые, завоевали особенное внимание читателей. Правда, авторитеты говорят, что просто так, на лондонских улицах, ни тогда, ни теперь нельзя встретить диккенсовских персонажей. Населяют они только книги Диккенса. А все-таки чего-то диккенсовского трудно не заметить в каждом англичанине. Прежде всего – причудливость, подчас привлекательная, иногда отталкивающая и всегда по-своему понятная, как понятна странная форма дерева, принявшего под натиском ветра и непогоды форму окружающей местности.

«Жил на свете человек, скрюченные ножки, и ходил он целый век по скрюченной дорожке» – стихи эти написал поэт-шутник, современник Диккенса. Диккенс развернул целую галерею лиц и фигур, скрюченных, изломанных, искаженных. Улыбки у него странным образом переходят в хищный оскал. Вежливость, безупречная вежливость, чересчур безупречная, в конце концов становится методическим тиранством. А иногда – суровость и сухость, скрывающие сердце слишком даже отзывчивое. Таковы они, диккенсовские чудаки, отличающиеся непременно и еще какой-нибудь странностью: кто без руки, кто сгорблен, кто прихрамывает... Искалечили их обстоятельства, жизнь. А если этот чудак – из чудаков злых, он и сам с усмешечками и с улыбочками калечит, притесняет и мучает окружающих. Если чудак добр, то старается уберечь от зла хотя бы самых слабых и беззащитных.

В «Лавке древностей» есть и те и другие. Среди всех выделяется, конечно, карлик Квилп, миниатюрное чудовище, спрут, цепко хватающий своими щупальцами. Тут же чудаки мечтатели, обуреваемые грезами всех оттенков, от безумной идеи вдруг выиграть целое состояние (это дедушка бедной Нелли) до мягкой мечтательности, свойственной хотя бы школьному учителю, приютившему путников (ведь у самого Диккенса были и такие учителя, которые учили совсем не розгой).

Но в первую очередь сердца читателей, современников Диккенса, тронула Нелл. Ждали кораблей с очередными выпусками, где должен был решиться вопрос: выдержит ли девочка испытания или все-таки погибнет? Ковбои смахивали слезу с заветренных лиц, когда узнали, что тяготы жизни оказались выше сил маленькой Нелл. Над ее судьбой проливал слезы требовательный критик Джеффри, а между тем самые трогательные стихи английских поэтов оставляли его совершенно холодным. Суровый историк Карлейль был потрясен ее участью. И даже Эдгар По, сам автор «ужасных рассказов», от которых волосы становятся дыбом, говорил, что смерть Нелли – слишком тяжкое испытание для читателей. Правда, потом, уже в конце века, еще один английский писатель – большой парадоксалист – утверждал, что плакать над смертью Нелли могут только люди, лишенные сердца. Это – менялись времена, менялись литературные вкусы. А кроме того, ведь у Диккенса и в самом деле некоторые описания были не трогательными по-настоящему, а всего лишь слезливыми.

Да, и это было у Диккенса. Умел заставить смеяться, умел заставить и плакать, но не всегда средствами дозволенными, отвечающими требованиям высокого искусства.

На книгах Диккенса вообще сказывались условия его работы. Например, размеры романа. Они были предопределены. Должны были выйти двадцать выпусков, не больше и не меньше, потом должно было получиться два или три тома, в зависимости от заказа. Романы приспосабливались и к «продолжению», к «семейному чтению», которое становилось тогда популярно. В предисловии к отдельному изданию «Лавки древностей» Диккенс рассказал, что первоначально, поскольку роман предназначался для журнала «Часы мистера Хамфри», рассказчиком всей истории должен был стать сам мистер Хамфри. Потом выступили на страницах повествования живые герои, и мистер Хамфри оказался не нужен. «Когда роман был закончен, – говорит

Диккенс, – я решил освободить его от промежуточного материала». И не освободил. Все это так и осталось и несколько мешает читателю.

А все-таки «Лавка древностей» сделала Диккенса властелином читательских сердец. Понимая прекрасно, чем же он так тронул читающую публику, Диккенс и в дальнейшем не расстался с затронутыми темами, с лицами, однажды обрисованными, хотя, разумеется, он не повторял прежнего, а развивал, зорко наблюдая за окружающим.

Вновь и вновь на страницах его книги появятся дети, особые диккенсовские дети, маленькие взрослые. Это будет Поль Домби из романа «Домби и сын», и его преждевременная смерть заставит пролить, пожалуй, не меньше слез, чем кончина Нелли; причем эта детская смерть, описанная Диккенсом, уже более зрелым Диккенсом, и современного читателя не оставит равнодушным. Это будет Дэвид Копперфильд из «Истории Дэвида Копперфильда», которую Толстой прочел впервые в молодости и, вспоминая в старые годы, какое же впечатление произвела на него эта книга, поставил: «Огромное».

Диккенс по-прежнему пристально будет следить за меняющимся обликом современной ему Англии. Со временем напишет он о трудовой Англии целый роман «Тяжелые времена».

Поездки в Америку дадут Диккенсу материал для сравнения Старого и Нового Света. Он увидит и опишет в «Приключениях Мартина Чеззльвита» всю фальшь буржуазной демократии. А в эпоху расцвета своего гения скажет суровые слова: «С каждым часом во мне крепнет старое убеждение, что наша политическая аристократия вкупе с нашими паразитическими элементами убивает Англию. Я не вижу ни малейшего проблеска надежды. Что же касается народа, то он так резко отвернулся и от парламента и от правительства и проявляет по отношению к тому и другому такое глубокое равнодушие, что подобный порядок вещей начинает внушать мне самые серьезные и тревожные опасения».

В апреле 1840 года я выпустил в свет первый номер нового еженедельника, ценой в три пенса, под названием «Часы мистера Хамфри». Предполагалось, что в этом еженедельнике будут печататься не только рассказы, очерки, эссе, но и большой роман с продолжением, которое должно следовать не из номера в номер, а так, как это представится возможным и нужным для задуманного мною издания.

Первая глава этого романа появилась в четвертом выпуске «Часов мистера Хамфри», когда я уже убедился в том, насколько неуместна такая беспорядочность в повременной печати и когда читатели, как мне казалось, полностью разделили мое мнение. Я приступил к работе над большим романом с великим удовольствием и полагаю, что с не меньшим удовольствием его приняли и читатели. Будучи связан ранее взятыми на себя обязательствами, отрывающими меня от этой работы, я постарался как можно скорее избавиться от всяческих помех и, достигнув этого, с тех пор до окончания «Лавки древностей» помещал ее главу за главой в каждом очередном выпуске.

Когда роман был закончен, я решил освободить его от не имеющих к нему никакого касательства ассоциаций и промежуточного материала и изъял те страницы «Часов мистера Хамфри», которые печатались вперемежку с ним. И вот, подобно неоконченному рассказу о ненастной ночи и нотариусе в «Сентиментальном путешествии», они перешли в собственность чемоданщика и маслодела. Признаюсь, мне очень не хотелось снабжать представителей этих почтенных ремесел начальными страницами оставленного мною замысла, где мистер Хамфри описывает самого себя и свой образ жизни. Сейчас я притворяюсь, будто вспоминаю об этом с философским спокойствием, как о событиях давно минувших, но тем не менее перо мое чуть заметно дрожит, выводя эти слова на бумаге. Впрочем, дело сделано, и сделано правильно, и «Часы мистера Хамфри» в первоначальном их виде, сгинув с белого света, стали одной из тех книг, которым цены нет, потому что их не прочитаешь ни за какие деньги, чего, как известно, нельзя сказать о других книгах.

Что касается самого романа, то я не собираюсь распространяться о нем здесь. Множество друзей, которых он подарил мне, множество сердец, которые он ко мне привлек, когда они были полны глубоко личного горя, придают ему ценность в моих глазах, далекую от общего значения и уходящую корнями «в иные пределы».

Скажу здесь только, что, работая над «Лавкой древностей», я все время старался окружить одинокую девочку странными, гротескными, но все же правдоподобными фигурами и собирал вокруг невинного личика, вокруг чистых помыслов маленькой Нелл галерею персонажей столь же причудливых и столь же несовместимых с ней, как те мрачные предметы, которые толпятся у ее постели, когда будущее ее лишь намечается.

Мистер Хамфри (до того, как он посвятил себя ремеслу чемоданщика и маслодела) должен был стать рассказчиком этой истории. Но поскольку я с самого начала задумал роман так, чтобы впоследствии выпустить его отдельной книжкой, кончина мистера Хамфри не потребовала никаких изменений.

В связи с «маленькой Нелл» у меня есть одно грустное, но вызывающее во мне чувство гордости воспоминание.

Странствования ее еще не подошли к концу, когда в одном литературном журнале появилось эссе, главной темой которого была она, и в нем так вдумчиво, так красноречиво, с такой нежностью говорилось о ней самой и о ее призрачных спутниках, что с моей стороны было бы полной бесчувственностью, если бы при чтении его я не испытал радости и какой-то особой бодрости духа. Долгие годы спустя, познакомившись с Томасом Гудом и видя, как болезнь медленно сводит его, полного мужества, в могилу, я узнал, что он-то и был автором того эссе.

Хоть я и старик, мне приятнее всего гулять поздним вечером. Летом в деревне я часто выхожу спозаранку и часами брожу по полям и проселочным дорогам или исчезаю из дому сразу на несколько дней, а то и недель; но в городе мне почти не случается бывать на улице раньше наступления темноты, хоть я, благодаренье Богу, как и всякое живое существо, люблю солнце и не могу не чувствовать, сколько радости оно проливает на землю.

Я пристрастился к этим поздним прогулкам как-то незаметно для самого себя – отчасти из-за своего телесного недостатка, а отчасти потому, что темнота больше располагает к размышлениям о нравах и делах тех, кого встречаешь на улицах. Ослепительный блеск и сутолока полдня не способствуют такому бесцельному занятию. Беглый взгляд на лицо, промелькнувшее в свете уличного фонаря или перед окном лавки, подчас открывает мне больше, чем встреча днем, а к тому же, говоря по правде, ночь в этом смысле добрее дня, которому свойственно грубо и без всякого сожаления разрушать наши едва возникшие иллюзии.

Вечное хождение взад и вперед, неугомонный шум, не стихающее ни на минуту шарканье подошв, способное сгладить и отшлифовать самый неровный булыжник, – как терпят все это обитатели узких улочек? Представьте больного, который лежит у себя дома где-нибудь в приходе Св. Мартина и, изнемогая от страданий, все же невольно (словно выполняя заданный урок) старается отличить по звуку шаги ребенка от шагов взрослого, жалкие опорки нищенки от сапожек щеголя, бесцельное шатанье с угла на угол от деловой походки, вялое ковылянье бродяги от бойкой поступи искателя приключений. Представьте себе гул и грохот, которые режут его слух, – непрестанный поток жизни, катящий волну за волной сквозь его тревожные сны, словно он осужден из века в век лежать на шумном кладбище – лежать мертвым, но слышать все это без всякой надежды на покой.

А сколько пешеходов тянется в обе стороны по мостам – во всяком случае по тем, где не взимают сборов! Останавливаясь погожим вечером у парапета, одни из них рассеянно смотрят на воду с неясной мыслью, что далеко-далеко отсюда эта река течет между зелеными берегами, мало-помалу разливаясь вширь, и наконец впадает в необъятное, безбрежное море; другие, сняв с плеч тяжелую ношу, глядят вниз и думают: какое счастье провести всю жизнь на ленивой, неповоротливой барже, посасывая трубочку да подремывая на брезенте, прокаленном горячими лучами солнца; а третьи – те, кто во многом отличен и от первых и от вторых, те, кто несет на плечах ношу, несравненно более тяжкую, – вспоминают, как давным-давно им приходилось то ли слышать, то ли читать, что из всех способов самоубийства самый простой и легкий – броситься в воду.

А Ковент-Гарденский рынок на рассвете, весенней или летней порой, когда сладостное благоухание цветов заглушает еще не рассеявшийся смрад ночной гульбы и сводит с ума захиревшего дрозда, который провел всю ночь в клетке, вывешенной за чердачное окошко! Бедняга! Он один здесь сродни тем маленьким пленникам, что либо валяются на земле, увянув от горячих рук захмелевших покупателей, либо, сомлев в тугих букетах, ждут часа, когда брызги воды освежат их в угоду тем, кто потрезвее, или на радость старичкам конторщикам, которые, спеша на работу, станут с удивлением ловить себя на невесть откуда взявшихся воспоминаниях о лесах и полях.

Но я не буду больше распространяться о своих странствованиях. Передо мной стоит другая цель. Мне хочется рассказать о случае, отметившем одну из моих прогулок, описание которых я и предпосылаю этой повести вместо предисловия.

Однажды вечером я забрел в Сити и, по своему обыкновению, шел медленно, размышляя о том о сем, как вдруг меня остановил чей-то тихий, приятный голос. Я не сразу уловил смысл вопроса, обращенного явно ко мне, и, быстро оглянувшись, увидел рядом с собой хорошенькую девочку, которая спрашивала, как ей пройти на такую-то улицу, находившуюся, кстати сказать, совсем в другой части города.

– Это очень далеко отсюда, дитя мое, – ответил я.

– Да, сэр, – робко сказала она. – Я знаю, что далеко, я пришла оттуда.

– Одна? – удивился я.