Рассмотрим факторы, влияющие на возникновение дружбы. Альтруизм – что это такое

На мой взгляд тема культивирования альтруизма в обществе на сегодняшний день очень актуальна. Поэтому, я решила посвятить второй реферат факторам, стимулирующим его проявление. Тема предыдущего реферата затронула разнообразие видов альтруизма, среди которых я выделила высокоинтеллектуальный Альтруизм, коротко изложив его суть. Но, поскольку, говорить о его культивировании, не сделав предварительного описания предпосылок для его полноценного «созревания» в личности (через прохождение множество других не менее важных процессов), было бы делом малополезным, то в данной работе я поставила цель раскрыть эти предпосылки. Другими словами, я хочу рассмотреть факторы, подводящие личность от эгоистично мыслящей и чувственно ориентированной модели к той, которая способна подключать к своим выборам интеллект, и таким образом развивать в себе интеллектуальный альтруизм.

Подчеркну ещё раз, что этот вид альтруизма является промежуточным, поскольку его проявление обусловлено сочетанием пока ещё практичного ума и элементарного помогающего поведения. Поэтому интеллектуальный альтруизм ещё содержит в себе элементы эгоистических мотиваций, выражающихся во всевозможных выгодах и расчётах, мотивированных честолюбием, высокомерием, хитростью, изворотливостью и подобными им качествами.

2. Факторы, стимулирующие проявление альтруизма

2.1. Три теории альтруизма в социологии

Подбирая материал для своего реферата, меня заинтересовала информация из материалов многолетних исследований, проведённых рядом известных психологов. На сегодняшний день существует три теории альтруизма в социологии: теория социального обмена, теория социальных норм и эволюционная психология . Из них можно сделать вывод, какие именно предпосылки и факторы влияют на проявление людьми альтруизма.

Основоположником эволюционной психологии является американский психолог Джон Уотсон. Его теория исходит из существования двух типов альтруизма: альтруизма, основанного на защите собственного рода, и альтруизма, основанного на взаимном обмене. По сути эволюционная теория связана с поиском биологических и социальных предпосылок, способствующих проявлению альтруизма. Биологические предпосылки определяют способности личности к самовыживанию и самовоспроизводству внутри социальной группы. Из этого логично следует, что у генов эгоистичных индивидов меньше шансов выжить, чем у генов личностей, склонных к самопожертвованию. Ведь если бы человек вёл аскетичный образ жизни и ему бы не требовалось сообщество себе подобных, то и потребности в развитии альтруизма (самопожертвования, взаимопомощи, эмпатии и других качеств) у него бы не возникало.

Другой вопрос: ради кого жертвовать и проявлять альтруизм? Здесь и возникает избирательность в проявлении альтруизма. Гены, делающие человека готовым жертвовать собой ради благополучия незнакомца, не имели никаких шансов выжить в конкурентной борьбе видов за существование. Поэтому эволюционно важным становился альтруизм, направленный на участников родственной социальной группы, который может выражаться как защита рода и взаимный обмен. (Например, человек готов умереть сам, защищая своего ребёнка от смерти. Альтруизм взаимного обмена в племенах проявляется в пожертвовании излишек добычи другому племени в надежде, что когда-то в неудачные периоды охоты это племя их тоже выручит).

Этологи указывают на то, что животные также помогают другим особям, принадлежащим своему биологическому виду, часто со значительным риском для себя. Принято считать, что в этих случаях генетический состав вида является истоком поведения, направленного на защиту социальной группы и тем самым способствующего выживанию вида. Как именно это происходит, пока до конца не ясно, но, возможно, что в этом процессе играют определенную роль врожденные эмоциональные реакции. Например, новорожденные дети кричат, когда слышат плач другого ребенка, а дети немного постарше испытывают стресс при виде поведения, угрожающего другим людям.

Если верно, что в борьбе за существование всегда побеждает генетический индивидуализм, откуда берется бескорыстный альтруизм в отношении незнакомых людей? Один ответ на этот вопрос заключается в групповой селекции: группы альтруистов выживают успешнее, чем группы не альтруистов. Исходя из этого утверждения становится очевидным, что все шаблоны социального обмена являются в той или иной степени альтруистичными. Вопрос только в том какая доля эгоизма содержится в каждом из них.

Теория социального обмена была разработана американским социологом Джорджем Каспаром Хомансом. Согласно ей оказание помощи, как и любое другое социальное поведение, мотивируется желанием минимизировать затраты и оптимизировать вознаграждение.

Мы обмениваемся социальными ценностями: действуем в соответствии с общечеловеческими ценностями (проявляем неравнодушие к другим), желаем лучше узнать других людей и обрести навыки, стремимся стать членом группы и заслужить одобрение, желаем избавиться от чувства вины и убежать от личных проблем, укрепляем чувство собственного достоинства и уверенности в себе. Совершая альтруистичные поступки, мы вырастаем в собственных глазах.

Согласно теории социального обмена у человека, имеющего альтруистичное намерение, потенциально присутствует доля эгоизма, выраженная в рациональном подсчете затраченных средств и полученной выгоды (вознаграждения). Насколько эта доля может иметь практическое выражение, а также меняться от ситуации к ситуации, можно только предполагать. Однако некоторые психологи считают, что к оказанию помощи побуждает и подлинный, бескорыстный альтруизм.

Теория социальных норм исходит из представлений о том, что оказание помощи связано с существованием в обществе определенных правил. Нормы предписывают правила поведения и оговаривают то, что мы обязаны делать (общественная мораль). Исследователи, изучающие оказание помощи, идентифицировали две социальные нормы, мотивирующие альтруизм:

• норма взаимности
• норма социальной ответственности

Норма взаимности побуждает нас отвечать добром, а не злом тем, кто пришел нам на помощь. Американский социолог Элвин Гоулднер утверждал, что норма взаимности есть единственный универсальный кодекс чести: тем, кто помогает нам, мы должны помогать, а не причинять зло. «Инвестируя» в других, мы в праве рассчитывать на дивиденды. Во всех случаях получать, ничего не отдавая взамен, значит нарушать норму взаимности. Взаимность внутри социальных связей помогает характеризовать «социальный капитал» - связи, являющиеся источником поддержки, информационные потоки, доверие и совместные действия - всё то, от чего зависит здоровье общества. «Не упускать друг друга из поля зрения» - таков девиз социального капитала в действии.

Норма социальной ответственности заставляет нас заботиться о тех, кто в этом нуждается, столько времени, сколько нужно, даже тогда, когда они не в состоянии отблагодарить нас. Это касается детей, немощных, инвалидов и всех, кто воспринимаются нами как неспособные участвовать в равноценном обмене. В нашем обществе принято считать, что нуждающимся в помощи нужно помогать без оглядки на какую бы то ни было компенсацию в будущем.

Вера в то, что люди должны оказывать помощь тем, кто в ней нуждается, безотносительно к возможной выгоде в будущем, является нормой социальной ответственности. Именно эта норма побуждает людей, например, поднять книгу, которую уронил человек на костылях. Эксперименты показывают, что даже когда оказывающие помощь остаются неизвестными и не ожидают никакой благодарности, они зачастую помогают нуждающимся.

Из этих вышеперечисленных теорий альтруизма виден значимый фактор, объединяющий их всех в одном - наличие социального окружения. Находясь в социуме, человек, так или иначе, вынужден заботиться не только о себе, но и о родственниках, друзьях, и даже о «нужных» людях. Ведь если бы он не был социально ориентирован, то у него и не возникало бы потребности не только в проявлении альтруистических тенденций, но также и в общении, понимании другими людьми, получении «обратной связи» и подтверждениями того, что он принят данным сообществом. Всякое сообщество вынуждает его представителей проявлять минималистичные уровни человечности. Истинность и «чистота» альтруизма (меньшая доля эгоизма в выборах) будет зависеть от степени его самоорганизации.

2.2. Когда мы помогаем друг другу?

Социологи выяснили, что на оказание помощи напрямую влияет число очевидцев. Дэвид Майерс пишет, что чем большее количество людей стало очевидцами ситуации, тем меньше каждый из них почувствует ответственность перед ней. Это происходит по причине оглядки на других, оценки их реакции на инцидент. Таким образом, каждый из нас оценивает реальность по поведению другого. Важно также то, как мы сами интерпретируем само событие и реакцию на него окружающих людей. Если мы станем единственным очевидцем ситуации, то наша ответственность при этом возрастает.

Источником искажённых интерпретаций такого события является так называемая иллюзия прозрачности - склонность переоценивать способность окружающих понимать наше внутреннее состояние. Наши чувства и эмоции не столь очевидны для окружающих, как мы считаем. Когда нас переполняет какое-либо чувство, мы думаем, что его просто заметить. Иногда, даже успешно завуалированные состояния вполне объективно интерпретируются окружающими, а иногда они непонятны или недоступны им в силу их сосредоточенности только на своих чувствах и внутреннем мире. К тому же, не демонстрируя своих реакций в группе, такие люди влияют тем самым на интерпретацию её другими членами коллектива: «Раз другие сохраняют спокойствие, может быть, действительно ничего страшного не происходит?». Таким образом, случаются обстоятельства, реакция окружающих на которые сводится к простому равнодушию из-за непонимания или оглядки на всеобщее спокойствие.

Если ситуация интерпретировалась верно из-за её очевидности, люди с одинаковой готовностью бросались на помощь не зависимо от того, были они в одиночестве или вместе с другими очевидцами. Если же ситуации не были абсолютно очевидными, люди в группах проявляли значительно меньшую готовность к оказанию помощи, чем одинокие очевидцы.

Проведённые исследования показали, что на проявление альтруизма также влияет демонстрация его другими людьми, будь то повседневная жизнь, или ориентированные на это телепередачи, публицистика и т.п. Но, к сожалению, сегодняшний ритм жизни развитой части человеческого сообщества (загруженность новой информацией, необходимость быстро принимать решения, нехватка времени) не позволяет замечать и ценить возможности для проявления этого качества. Социальные психологи нередко убеждаются: порой обстоятельства влияют на поведение сильнее, чем убеждения. Человек, который никуда не торопится, может остановиться и предложить свою помощь тому, кто в ней нуждается. Спешащий человек, скорее всего, не сделает этого. Как пример тому, жители мегаполисов редко появляются в общественных местах поодиночке, чем и объясняется их меньшая отзывчивость по сравнению с отзывчивостью жителей небольших городов. «Усталость от сочувствия» и «сенсорная перегрузка», возникающие в результате общения с большим количеством нуждающихся в помощи людей, приводят к тому, что во всех странах мира жители больших городов не спешат оказывать её.

Если взрослый человек испытывает чувство вины, грустит или пребывает в депрессивном состоянии по какой-то причине, любое доброе дело помогает ему нейтрализовать негативные чувства. У детей этот механизм не срабатывает, поскольку они не считают альтруизм вознаграждением. Из сказок и басен они усваивают мысль о том, что эгоистичные люди всегда счастливее тех, которые помогают другим, но по мере того, как они взрослеют, их взгляды изменяются. Хотя маленькие дети и склонны к эмпатии, оказание помощи другим не приносит им большого удовольствия. Подобное поведение является скорее следствием социализации. Согласно всему вышесказанному подтверждается представление о том, что мы рождаемся на свет эгоистами. Альтруизм приобретается с возрастом по мере того, как дети приучаются смотреть на мир глазами других людей. Позитивизм также благотворно влияет на оказание бескорыстной помощи. Позитивно мыслящие люди, скорее всего, и действуют тоже позитивно. По мере того как настроение идет на спад, готовность прийти на помощь тоже уменьшается.

Ещё Сенека подчеркивал, что благодеяние не должно быть ограничено разовым действием, но требует постоянного внимания. Сущность благодеяния состоит не в его материи, а в душевном расположении, с которым совершается конкретный поступок, несущий благо другому. Поэтому определяющими чертами благодеяния является то, что оно даёт радость, совершается с готовностью, охотно, инициативно и по доброй воле. Чтобы оно достигло своей цели, надо «не только оказывать благодеяние, но и любить». Сенека отмечал, что благодеяние несовместимо с «пагубной добротой», которая может привести в конечном итоге к гибели того, кому как будто бы оказывается помощь. В своём изречении «Guro hominist bonum perficit» («Забота совершенствует добро в человеке») он выразил мысль, о том, что забота способствует саморазвитию человека.

2.3. Биологические предпосылки

Учёные из Швейцарии объяснили альтруистичное и эгоистичное поведение объемом одного из участков коры головного мозга. Исследование провела группа специалистов Цюрихского университета под руководством Эрнста Фера . Они изучали строение задней части боковой борозды мозга, в этом участке расположен стык его височной и теменной долей. Основываясь на результатах предыдущих исследований, учёные предположили, что объём этого участка коры правого полушария, а также его активация в различных ситуациях влияют на то, насколько бескорыстно поступает человек. Фер и его коллеги предложили добровольцам сыграть в игру, в ходе которой каждому участнику исследования предстояло разделять денежные суммы между собой и анонимным партнером. При этом учёные оценили объём серого вещества в височно-теменном стыке коры добровольцев, а также активность этого участка коры в процессе принятия решения о распределении средств.

Оценив полученные данные, исследователи пришли к выводу, что для более щедрых участников характерен больший объём серого вещества височно-теменного соединения. Они также выяснили, что активность этого участка повышалась с увеличением трудности принимаемого решения, в частности, когда добровольцы достигали порога той суммы, которую они были готовы безвозмездно передать партнёру. По словам авторов исследования, повышение активности коры височно-теменного соединения обусловлено тем, что человеку приходится преодолевать свою эгоистичную природу, когда он хочет бескорыстно помочь кому-либо.

В ииссиидиологии я встретила информацию о том, что проявление человеком высокоинтеллектуального Альтруизма сопровождается активностью лобных долей и других участков фронтальной зоны коры головного мозга, в то время как интеллектуальный альтруизм активизирует лишь подкорку головного мозга, затрагивая в основном лимбическую систему, участвующую в организации висцеральных, мотивационных и эмоциональных реакций организма.

Далее, я посчитала необходимым подробнее остановиться на рассмотрении таких факторов, способствующих оказанию помощи, как эмпатия, религиозные чувства и самоактуализация, по причине той важной роли, которую играет их активность в самосознании личности при проявлении ею альтруистичных тенденций.

2.4. Эмпатия

Многие исследователи выделяют эмпатию как наиболее значимый фактор при проявлении альтруизма. Чем больше человек склонен к сопереживанию, тем выше его готовность к помощи в конкретном случае. Характерно, что постановка себя на место нуждающегося в помощи без переживания эмпатической эмоции («не хотел бы я быть на его месте») не приводит к стремлению оказать помощь.

В некоторых случаях оказание помощи продиктовано или откровенным эгоизмом (помощь оказывается либо для того, чтобы получить вознаграждение, либо избежать наказания) или завуалированным эгоизмом (помощь оказывается для того, чтобы вернуть себе душевный комфорт). Существует ли третий побудительный мотив - альтруизм, единственной целью которого является благополучие другого человека, а счастье помогающего всего лишь побочный продукт? Можно ли назвать оказание помощи, основанное на эмпатии, источником подобного альтруизма? Социологи всё ещё сомневаются в этом и отмечают, что ни один из экспериментов не исключает абсолютно всех возможных эгоистических объяснений оказания помощи.

Эмпатия - осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери осознанности, объективности. Стать другим, но вовлечься в его состояние не полностью, а оставаясь и собой также: именно это дает возможность в эмпатии сохранять разумность. Диапазон проявления эмпатии варьирует достаточно широко: от лёгкого эмоционального отклика до полного погружения в мир чувств партнера по общению. Однако в последнем случае стремление к оказанию помощи снижается, так как человек становится чрезмерно сосредоточенным на собственных переживаниях.

Эмпатия может проявляться в двух формах - сопереживания и сочувствия. Сопереживание - это переживание субъектом тех же чувств, которые испытывает другой. Сочувствие - это отзывчивое, участливое отношение к переживаниям, несчастью другого (выражение сожаления, соболезнования и т. п.). Первое основано в большей мере на своем прошлом опыте и связано с потребностью в собственном благополучии, с собственными интересами. Второе основано на понимании неблагополучия другого человека и связано с его потребностями и интересами. Отсюда сопереживание более импульсивно, более интенсивно, чем сочувствие. Некоторые социальные психологи полагают, что сопереживание является больше индивидным свойством, поскольку связано с такой типологической особенностью, как слабость нервной системы, а сочувствие - личностным свойством, которое формируется в условиях социального обучения.

Понятие «эмпатия» не связано с какими-либо конкретными эмоциями (как, например, в случае со словом «сострадание») и в равной мере применяется для обозначения сопереживания любым эмоциональным состояниям.

Высказываются предположения, что в нейрофизиологических механизмах эмпатии участвуют зеркальные нейроны. Современные методы нейрофизиологии позволили изучить способность к сопереживанию более конструктивно и содержательно, чем это прежде проделывали философы с помощью умозрительной логики. Мало того, что нейрофизиологи наглядно показали, как и в каких отделах мозга возникает сострадание, но и выяснили, что совесть - необходимый атрибут сострадания.

Несколько лет назад учёные обнаружили, что сочувствие - это не образное выражение, а вполне буквальное. Оно обусловлено способностью человека реально переживать воображаемые ситуации и ощущения, например, те, которые описывает ему собеседник. Несмотря на «воображаемость» ситуации, в мозге слушателя возникает вполне реальное возбуждение тех самых нейронов, которые возбудились бы, случись подобное с ним в действительности. В центрах отвращения возникает возбуждение в ответ на рассказ о неприятных переживаниях товарища, в центрах тактильных ощущений - в ответ на информацию о тактильных ощущениях, то же и с центрами боли. Так что на языке нейрофизиологии сочувствие - это адекватное возбуждение нейронов в ответ на воображаемый сигнал.

Эмпатию мы проявляем к тем людям, с которыми имеем определённую степень схожести в контексте текущих представлений и психоэмоциональных состояний. Зеркальные нейроны отражают потенциальную способность понимать другие существа в соответствии с этой схожестью.

Мы скорее проявляем эмпатию к родным и близким людям, а также к тем, с кем мы идентифицируем себя. Испытывая сострадание, мы не столько думаем о себе, сколько о том, кто страдает. Искренняя симпатия и сочувствие заставляют нас помогать человеку ради него самого. Это чувство возникает совершенно естественно.На мой взгляд, проявление эмпатии может явиться хорошей предпосылкой для проявления альтруизма, поскольку происходит момент открытости, сопереживания и сочувствия собеседнику, желание морально помочь ему.

С позиции ииссиидиологии эмпатию можно рассмотреть немного под другим углом зрения.

Наше Самосознание структурируют разные по своему содержанию и количеству энергоинформационные фрагменты, каждый из которых несет строго определенную информационную основу. Эти фрагменты в зависимости от их информационного содержания принадлежат не только человеческим сознаниям, но и всем типам и видам других существ, населяющих нашу планету (животным, растениям, минералам, жидкостям, газам и т.п.).

Видимая разница между всеми нами, определяемая физической формой, базируется на различных вариантах сочетания между собой этих фрагментов. Эти сочетания, образуя группы (в соответствии с наибольшей сочетаемостью друг по отношению к другу) являются основой всех наших представлений об окружающем мире - СФУУРММ-Форм. Таким образом, весь окружающий мир условно разделён на группы разнородных энергоинформационных взаимосвязей между какими-то строго определёнными информационными фрагментами (из общего их числа), в свою очередь ограниченных схемой синтеза, согласно которой эти взаимосвязи и осуществляются. Каждая из групп соответствует определённым Направлениям развития соответствующих категорий биологических видов, входящих в неё (людей, животных, растений, минералов и т. п.). Эти разновидности форм Самосознаний называются Прото-Формами, а их направленная эволюционная жизнедеятельность - протоформными Направлениями развития. В каждом таком Направлении задействуются информационные фрагменты преимущественно данной схемы синтеза. Как только динамика психо-эмоционального процесса какой-то формы самосознания начинает резонировать с энергоинформационными фрагментами другого протоформного Направления, её биологическая форма, жизненные ценности, психоэмоциональный фон и т.п. претерпевают соответствующие изменения.

Так, при непосредственном длительном и тесном взаимодействии двух различных Прото-Форм, например, собака ↔ человек, минерал ↔ человек, кошка ↔ птица и так далее, между ними происходит активный обмен СФУУРММ-Формами, что приводит к переструктуризации некоторой части энергоинформационных фрагментов каждой из этих Прото-Форм. В таком случае эволюционный процесс каждой из подобных форм самосознаний частично и временно отклоняется от собственного изначального «ориентира» (оно определяется видом биологической формы при рождении) и может значительно увеличить эволюционный путь такой формы в процессе своего развития. Таким образом, для каждого протоформного Направления развития определена своя детализация синтетического процесса, и как только она нарушается (отклоняется «от нормы»), то это отражается на принципах взаимодействия таких форм самосознаний со всем коллективным сознанием своей Прото-Формы.

А теперь детальнее рассмотрим структурную суть Человеческого протоформного Направления развития (ллууввумического). Геному каждого человека соответствуют строго определённые энергоинформационные взаимосвязи, которые, помимо ллууввумического, включают также многочисленные вкрапления энергоинформационных фрагментов других протоформных Направлений. Этот факт влияет на формирование наших вкусов, привычек и черт характера. Такое разнообразие человеческих генотипных «ответвлений» внутри их основного ллууввумического Направления развития порождает как разнообразие отдельных наций, так и групп (политические партии, общества, союзы) и коллективов внутри них. Формирование групп порождает конформность, а значит и избирательность в пользу своей группы в противовес остальным. Отсюда возникает и избирательность в общении между людьми («свой» - «чужой»), неприятие кардинально отличных воззрений, неспособность находить компромисс и прочие характеристики никак не связанные с проявлением такими людьми высокоинтеллектуального Альтруизма и высокочувственного Интеллекта.

Согласно ииссиидиологии человечество может стремительно прогрессировать в ллууввумическом Направлении, придерживаясь именно этих двух основополагающих признаков. И эта часть человечества составляет в настоящее время только 3%

Конечно, существует не только один единственный путь, ведущий людей через развитие в истинно Человеческом Направлении (он субъективно является самым коротким, но и самым трудным, поскольку людям предлагается активно избавляться от эгоизма), есть и множество других, - окололлууввумических («околочеловеческих») Направлений (уже с несколько иной схемой синтеза), которым соответствуют иные условия существования (как биологические, так и психоментальные), с субъективной позиции автора ииссиидиологии уже не столь благоприятных для развития нынешней Человеческой цивилизации.

Из вышесказанного напрашивается вывод: поскольку мы рождены в человеческой форме, то и все принципы, законы, наша подсознательная деятельность, подсказки совести - всё это призывает нас руководствоваться в своих выборах и совершать поступки, базирующиеся именно на Человеческих СФУУРММ-Формах ллууввумического Направления развития (а не кошачьего, например, или собачьего).

Мать, переживающая за своё дитя, способна испытать состояние эмпатии (сопереживания) и погрузиться в него на столько, что может даже пережить те же физические ощущения, что и ее ребёнок. Однако мы не можем «зеркально» сопереживать, например, собакое, хотя предполагаем, что она испытывает боль также как и мы, и накладываем на это свое восприятие. Хотя мы (человек и собака, например) и структурированы похожими энергоинформационными фрагментами, но значительная разница с другой формой самосознания, прослеживаемая в схеме и энергоинформационной наполненности их СФУУРММ-Форм, как раз и не позволяет однозначно интерпретировать психоэмоциональные переживания друг друга. Поэтому переживать идентичные психоэмоциональные состояния или физические ощущения с собакой или любой другой Прото-Формой мы не способны.

Далее, я хочу обратить внимание на такой фактор, играющий важную роль при формировании эмпатичного восприятия, как интеллект. ВИЧ-инфицированные, бездомные, заключенные и представители других меньшинств - некоторые из них оказались в своем положении благодаря череде эгоистичных и безответственных выборов. Порой, слепо и откровенно сопереживая им, не задумываясь при этом о последствиях такого нашего поведения, мы даём им понять, что они правы, и лишаем их возможности поразмыслить, что может быть они были ленивы, аморальны и не способны предвидеть последствия своих поступков и поэтому должны получить то, что заслужили.

Такое однобокое проявление эмпатии можно отнести к эгоистичному акту поскольку сопереживающий, увлекаясь собственными переживаниями, не задумывается о вреде, который таким своим благовидным поступком причиняет другому человеку. Да, в этот момент он позитивен, он сострадает и сопереживает. Однако, последствия такого сопереживания, лишённого разумного подхода, могут сыграть ещё более трагичную роль в судьбе другого человека. На мой взгляд, высокоинтеллектуальный Альтруизм как раз и заключается в том, чтобы не навредить другому своим «добром», пассивно сопереживая и резонируя с его тягостными состояниями (и тем самым лишь заслуживая для себя его доброе расположение), а наоборот помочь ему увидеть причину собственных бед и несчастий с помощью «нужных» слов и поступков, способных глубоко «встряхнуть» его сознание. Необходимо постараться привнести в проявление своего сострадания зерно разумности и суметь донести его до другого, - в этом и заключается высокоинтеллектуальная Альтруистичность.

При этом ни о какой выгоде или вознаграждении у такого альтруистично настроенного помогающего не может идти и речи. Он скорее столкнётся с непониманием и обидой в свой адрес, поскольку такой его интеллектуально-альтруистичный подход будет скорей всего воспринят другой стороной как жёсткость, чёрствость вместо «уместного» с позиции общественной морали сострадания и жалости. Настоящая искренняя благодарность от такой помощи может прийти только спустя время, после полного осознания правильности и действенности такой помощи человеком, его получившим. Таким образом, личность, единственной целью которой является бескорыстная помощь другому, даже не смотря на возможные негативные последствия для себя, по праву может считаться истинно альтруистичной.

Резюмируя вышесказанное, отмечу, что альтруизм, базирующийся только на эмпатии (в частности сопереживании), может представлять определенную проблему в межличностных отношениях. Слепо сопереживая глубоко-эгоистичным людям, такие альтруисты лишают их возможности заметить свои недостатки и стать лучше. Очевидно, наибольшим благом является проявление людьми эмпатии (альтруистичности) основывающейся на интеллектуальности, что и позволяет исключить однобокость восприятия ситуаций при их идентификации, а также их неблагоприятные последствия.

Важным фактором является развитие эмпатии к людям, в отношении которых у нас пока ещё сохраняется тенденция непозитивизма. Всё глубже изучая информацию об энергоинформационной структуре личности (об этом подробно изложено в томах Основ ииссиидиологии) и подключая её в качестве интеллектуальной составляющей в процессе сопереживания и сочувствия, возможно добиться полного понимания практически любого человека. Ведь через процесс понимания происходит гармонизация психоэмоционального состояния человека, а значит он уже способен испытывать радость за других людей.

«Присоединение» недостающей информации о поведенческих схемах объектов окружающей среды, которые ранее возможно вызывали непонимание, осуждение и даже враждебность, приводит к эмпатичным состояниям, позволяющим позитивно воспринимать (сострадать, сопереживать, сочувствовать) группы малознакомых людей, не вдаваясь в подробности, кто из них более и менее «приятный», «чужой» или «свой». Так постепенно от интеллектуального Альтруизма человек переходит к культивированию в себе высокоинтеллектуального Альтруизма.

2.5. Самоактуализация

Самоактуализация (от лат. actualis — действительный, настоящий; самовыражение) — стремление человека к возможно более полному выявлению и развитию своих личностных возможностей. В некоторых направлениях современной западной психологии самоактуализация выдвигается на роль главного мотивационного фактора. Подлинная самоактуализация предполагает наличие благоприятных социально-исторических условий. Это процесс полного разворачивания личностного потенциала, раскрытие в человеке того лучшего, что заложено в нём с рождения. Самоактуализация не имеет внешней цели и не может задаваться социумом: это то, что идёт изнутри человека, выражая его внутреннюю (позитивную) природу.

Это понятие по смыслу очень напоминает мне суть термина «духовность». Однако, в отечественной социологии, культурологии и публицистики «духовностью» часто называют объединяющие начала общества, выражаемые в виде моральных ценностей и традиций, сконцентрированные, как правило, в религиозных учениях и практиках, а также в художественных образах искусства. Здесь отчётливо прослеживается влияние на понятие духовности социумных, исторически сложившихся религиозных предпосылок.

В то время как в современном западном религиоведении духовность в наиболее общих чертах характеризуют как «жизнь, проживаемую в полноте уникального опыта внутренних переживаний человека», в которых могут присутствовать традиционные западные культурные «символы» и другие значимые для человека образы. Как отмечает английский социолог и доктор философии Айлин Баркер, духовность отличается от религиозности тем, что источником последней является внешний мир в виде предписаний и традиций, тогда как источником духовности является внутренний опыт человека. На мой взгляд, при описании процессов духовного устремления и личностного роста, исключающих всякий религиозный подтекст, предпочтительнее использовать термин самоактуализация.

Понятие "самоактуализация" - одно из ключевых в гуманистической психологии. Сущность самоактуализации сложна, и далеко не всегда она в равной степени радует и человека, и окружающих. Самоактуализация встречается разных видов.

Активная - это быстрое, стремительное желание и использование всех средств для этой реализации. При этом индивид стремится достичь её как можно быстрее, видит в этом свой смысл жизни. Осторожная самоактуализация - это несколько замедленный тип, он характеризуется своей скачкообразностью. Пассивная - это просто естественный рост человека, как физически, так и интеллектуально. Глубокая - это в первую очередь стремление достичь своей цели. Она может быть на протяжении всей жизни или переходить в поверхностную - когда человек теряет ту стремительность, какая была раньше, под действием стандартов и запретов общества. Гармоничная - такая самоактуализация, при которой человек реализует себя в нормальном темпе, без вреда своей психике и без лишней спешки, проблемная же, наоборот, - беспорядочная и не продуманная реализация, не приносящая пользы человеку. Вид самоактуалицации личности зависит от протоформности конфигурации её самосознания.

Психолог, основатель гуманистической психологии А. Маслоу писал: «Лучшим путём к хорошей жизни для пациента может быть только один: еще более быть самим собой, научиться высвобождать подавленное, познавать собственное Я, прислушиваться к "голосу импульса", раскрывать свою величественную природу, достигать понимания, проникновения, постигать истину - вот, что требуется».

Потребность в самоактуализации рождает в человеке потребность стать лучше, совершеннее. Он подсознательно понимает, что для того, чтобы изменить свою жизнь в благоприятном направлении или добиться своей глобальной цели, нужно многое изменить прежде всего в самом себе, путём самопознания, самосовершенствования и принятия всё более далёких от эгоизма решений. Ведь человек может быть счастлив, когда достигает полной самореализации в творческом процессе, а этот процесс глубоко завязан на служении именно общественным интересам. Всё личное при этом постепенно теряет смысл.

Цели в жизни людей бывают разными и иногда могут не согласовываться с Человеческим Направлением развития. Поэтому, в рамках именно ллууввумического Направления, обусловлю средства для их достижения искоренением в себе эгоистических тенденций, поставив в противовес культивирование одного из важнейших Человеческих качеств - высокоинтеллектуального Альтруизма. Учитывая это, самоактуализацию смело можно добавить в число важных факторов, сопутствующих развитию в самосознании личности альтруистических тенденций.

2.6. Религиозные чувства

Задумывались ли вы, почему в современном обществе в роли всего самого высоко чувственного и глубоко душевного выступает именно религиозное понятие «Бог»? Мне кажется, что в представлениях людей никаких других аналогий, позволяющих хоть как-то адаптировать для собственного восприятия образ чего-то несоизмеримо лучшего и более значимого, чем они сами, пока не существует. Поэтому такой эталонный образ «Бога» очень необходим на первоначальном этапе самопознания личности: слияние воедино её прагматичного ума с совершенно новыми для неё религиозными чувствами, всё разнообразие которых уже много тысячелетий наполняет собой информационное пространство человеческих представлений, позволяет испытать более возвышенные ощущения и перейти на более высокий уровень самоактуализации.

Однако, всё глубже уходя сознанием в религиозную мораль, загоняющую в рамки догматов и религиозных аксиом, такая личность неосознанно «отрезает» себя от доступа к информации, объясняющей, например, суть мироустройства и роль Человека в нём (о чём подробно излагает ииссиидиология), познав которую, он мог бы значительно расширить своё мировоззрение и раскрыть собственный внутренний потенциал. Совершенствуя свой образ мышления на базе изучения новой информации и развивая тем самым свою интуицию, такая личность, будучи самостоятельно способной не только понять, но и объяснить различные категории причинно-следственных взаимосвязей, вскоре перестаёт нуждаться в подобных ассоциативных объектах, ещё глубже осознавая свою целостность и единство со всем сущим. Но об этом чуть позже.

Религиозность позволяет более надёжно прогнозировать поведение человека, когда речь идет об оказании долговременной помощи.

Социологи выяснили, что альтруистичные поступки могут быть мотивированы чувством вины. Поэтому, наше страстное желание творить добро после того, как был совершен неблаговидный поступок, отражает как нашу потребность в уменьшении личного чувства вины и в восстановлении пошатнувшегося самоуважения, так и наше стремление к позитивному публичному имиджу. Исповедь является следствием осознания собственного проступка. Как это ни парадоксально, её факт снижает потребность в совершении добрых дел.

Основываясь на информации книг по ииссиидиологии, рассмотрим, каким же образом религиозные чувства (не путать с нынешней общепринятой религиозной моралью) влияют на совершенствование в сознании личности механизма принятия всё более и более альтруистичных выборов.

У эгоистичного человека такие выборы очень слабо или совершенно никак не проявлены, но в процессе самоактуализации (в ллуувумическом Направлении) в его деятельности появляется естественная потребность в том, чтобы всё чаще, прислушиваясь к голосу собственной совести, испытывать более сложные переживания и реализовываться в принятии уже более радикальных (противоречивых по смыслу) решений.

Каждый акт проявляемого им примитивного альтруизма (реализация в том, что внешне противоречит его интересам) поначалу внутренне мотивируется ещё глубоко эгоистичными понятиями. При осуществлении этого процесса, такая личность получает как материальное (повышаются критерии ценностей), так и моральное, психологическое удовлетворение. Постепенно наступает зависимость от этих приятных переживаний и личность начинает испытывать более насущную потребность в них. Неизбежным следствием этих позитивных состояний становится переоценка жизненных ценностей и понижение в сознании интереса к прежним своим эгоистичным реализациям. В процессе переосмысления своих отношений с окружающим миром у личности появляется потребность в более глубоком понимании смысла всего происходящего с ней самой и вокруг неё. Так человек из эгоистично-атеистического состояния постепенно приходит к принятию той или иной религиозной (или эзотерической) концепции мироустройства.

При углублении в духовных представлениях, мотивации реализуемых человеком альтруистичных выборов всё больше теряют свою эгоистичную окраску, смещаясь в сторону установления более глубоких отношений с «Богом» («Буддой», «Творцом», «Иеговой», «Яхве», «Саваофом», «Ишварой», «Дао», «Христом», «Аллахом» и т. п.), который в его восприятии олицетворяет всё самое совершенное, гармоничное, всемогущее и человечное (поскольку во всех конфессиях «Бог» на Земле представлен через своего совершенного «Сына»). При формировании таких представлений, каждый поступок и выбор такого человека сверяется с таким идеалом и воспринимается им как его духовная жертва этому «Богу», как потребность в своих поступках хоть в чём-то приблизиться к нему.

При этом материальная заинтересованность от альтруистичного поступка постепенно теряет свою актуальность, а выброс гормонов (эндорфинов), стимулирующих несравнимое ни с чем высокочувственное состояние, воспринимается как свидетельство проявления «неземной Благодати», ниспосланной ему «Богом» за благовидный поступок. Такие переживания служат стимулом для реализации в ещё более радикальных альтруистичных выборах.

В соответствии с ииссиидиологическими представлениями образ «Бога», индивидуально и субъективно формируемый в сознании каждого человека, является подсознательно воспринимаемой им Формой «Самого Себя», демонстрирующей все те потенциальные возможности, способности и наклонности, которыми сама «личность» очень хотела бы обладать (и уже обладает в сценариях ллууввумической будущности), но которые представляются ей пока совершенно недостижимыми. Эти устойчивые позитивные представления становятся основой для проявления в сознании данной личности того внутреннего позитивного эффекта, который обычно определяется ею как совесть.

Интуитивно ориентируясь своим сознанием именно на собственный скрытый потенциал (под ним и подразумевается тот недостижимый «Бог») и сверяя с ним качественность своих мыслей и поступков, такая личность будет стараться соответствовать этому виртуальному образу, работая над собой, внедряя и развивая признаки и качества, которые, как она предполагает, обязательно должны присутствовать в её самосознании в будущем.

Позитивное влияние на альтруистичные выборы человека религиозных чувств я бы обусловила таким фактором как интеллект, отсутствие которого может склонить такую личность к крайней религиозности, делающей из неё фанатично верующего человека. Интеллектуальность здесь выражается анализом, позволяющим личности свободно сопоставлять факты сообразно своим ощущениям, интуиции, «голосу совести», здравому смыслу. Разумно взвешивая информацию, поступающую извне, такая личность может избежать однобокости восприятия реальной действительности.

Таким образом, можно сделать вывод, что религиозные чувства (в союзе с интеллектуальностью) на первоначальном этапе выхода человека из эгоистических тенденций способствуют эволюции его самосознания в ллууввумическом Направлении развития.

Человеческое общество выработало этические и религиозные правила, которые играют роль тормозов для биологической предрасположенности в пользу эгоизма. Однако некоторые правила, считающиеся общественной моралью, могут вступать в противоречия с нравственностью и порождать внутренние конфликты при совершении истинно альтруистичных выборов. Так, у Гегеля нравственность — это внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и свободной воле — в отличие от морали, которая, наряду с законом, является внешним требованием к поведению индивида.

Отмечу, что что мораль сообщества может базироваться на далёких от ллууввумического Направлениях развития принципах и олицетворять собой догматы, выгодные данному обществу для успешного управления им. Нравственность такого общества, как правило, подменяется религиозными воззрениями и образуется своеобразный элемент религиозной морали.

Нравственность личности базируется на интуитивности, совести, как следствие интуитивного устремления к своим истинно Человеческим (ллууввуумическим) истокам. Совесть может достаточно устойчиво противостоять различным проявлениям эгоизма, хитрости и всего прочего. Участие совести в совершении выбора зависит от степени влияния на сознание личности эгоистичных СФУУРММ-Форм. Состояние уныния, тревоги или неудовлетворённости, следующее за поступком, с позиции совести свидетельствует о неллууввумическом выборе. Состояние радости наоборот свидетельствует о верно принятом решении.

Совестью в современном обществе называется проекция духовности в индивидуальном сознании. Ближайшим механизмом ллууввумического Направления с позиции Ииссиидиологии - также является совесть. Почему это так происходит?

В предыдущем своём реферате я уже постаралась раскрыть смысл понятия высокоинтеллектуальный Альтруизм. В «союзе» с высокочувственным Интеллектом эти два личностных качества составляют неотъемлемую часть нашего будущего Человеческого жизненного творчества, являясь как общей мотивационной основой для осуществления наших глобальных целей, так и образом жизни.

Осознанно игнорируя разнопротоформные варианты своего развития (искореняя в себе эгоизм и выбирая таким образом более короткий путь к собственному эволюционированию), личность интуитивно следует в своих выборах ллууввумическому Направлению развития. Но как, спросите вы, можно осознанно игнорировать то, с чем личность «сроднилась» в течение многих лет?

«Согласно знанию ииссиидиологии, окружающая действительность основана на одновременном и параллельном существовании бесконечного количества миров и, как следствие этому,- можно утверждать, что в мироздании уже существуют абсолютно все потенциальные варианты наших выборов и судеб.

Таким образом, каждый из нас, при помощи своеобразной «настройки» своего сознания на желаемую «волну», может при помощи осознанного контроля над своими мыслями и чувствами творить свою судьбу, получая индивидуальный жизненный опыт. Это возможно потому, что каждый из миров, формирующих наши сценарии развития, обладает уникальной энергоинформационной составляющей, то есть, имеет индивидуальные характеристики формы (энергии - биологическое тело) и самосознания (информации - мыслей, чувств, намерений). Поэтому, как только мы хоть чуть изменяем качественность наших мыслей, мы сразу же меняем сценарий развития» .

Из всего этого спектра возможностей (условно для одной личности в конкретный момент её жизни) можно выделить как наиболее благоприятные сценарии её развития, так и самые неблагоприятные, которые в обиходном рассмотрении принято называть неудачей, чёрной полосой, чередой неприятностей, злополучием, невезением, поражением и др. Попадание в спектр неблагоприятных сценариев свидетельствует о наличии активности в сознании разнопротоформных энерго-информационных фрагментов, которые (чтобы оставаться Человеком) требуется аннигилировать личности (путём проведения анализа причинности сложившихся обстоятельств и нахождения мотиваций для выхода из неблагоприятной ситуации), получая при этом именно Человеческий опыт. Тут и приходят на помощь интуиция и совесть.

Интуиция в данном случае является «средством», помогающим почувствовать или «увидеть» приближение неблагополучного исхода ситуации ещё задолго до наступления явных признаков этого. Личность как-бы «считывает» информацию с параллельных сценариев, где есть разные варианты разрешения ситуации. Сопоставляя её с имеющимся положением вещей человек понимает, что будет лучше поступить именно «так» (например, простить, понять, уступить, проявить сочувствие, альтруизм и т. п., нежели получить неприятности в виде увольнения с работы или ДТП), не понимая иногда до конца истинных причин подталкивающих её к такому выбору.

Угрызения совести позволяют понять, что выбор был неверным и таким образом «подталкивают» личность исправить ситуацию. И снова происходит сопоставление информации с уровней интуитивного чувствования (в сценариях, где он поступил немного лучше из всех возможных на тот момент вариантов) с тем выбором, который был только что совершён. Поэтому можно только предполагать, куда (в какие протоформные Направления) эволюционирует в своем развитии человек, игнорирующий проявления совести.

Подводя итог вышесказанному в этом разделе реферата, хочу сказать, что на этапе становления личности и культивирования ею альтруистичных тенденций, религиозность может сыграть положительную роль. Рассуждая о разных степенях влияния на человека религиозности отмечу, что с одной стороны при чрезмерной активности интеллекта в ущерб развитию высокой чувственности человек скорее становится атеистом и ему не понятны различные теории существования некой эфемерной «высшей материи». С другой стороны, умеренное критичное (интеллектуальное) отношение к религиозным догматам снижает степень чрезмерно чувственных проявлений фанатично верующей личности, и при этом подталкивает к поиску более детальных ответов, способных удовлетворить её морально-нравственные запросы.

Таким образом, когда первоначальный этап познания себя в религиозности исчерпывается в силу недостаточной «информационной ёмкости» последней, то для того чтобы обосновывать те или иные явления, и удовлетворить растущее желание глубже разобраться в причинности происходящих событий, у человека неизбежно наступает следующий этап более глубокого самопознания на базе интуитивного чувствования и применения новейших знаний, уже доступных на сегодняшний день человечеству.

3. Вывод

Изучая факторы проявления альтруизма, я постаралась подробно освятить этот вопрос включив в описание не только экпериментальные данные социальной психологии, но и новую информацию из ииссиидиологии.

Итак, факторами проявления человеком альтруизма может послужить утверждение эволюционной теории о том, что группы альтруистов выживают успешнее, чем группы не альтруистов. Однако данный вид альтруизма непременно сопровождается эгоистичными тенденциями, хотя бы потому, что члены этой группы руководствуясь целью выживания, прибегают к различным способам взаимовыгодных отношений. Теория социального обмена утверждает, что здоровье общества базируется на взаимном доверии и поддержке. Здесь, на мой взгляд сквозит немалая доля прагматизма и расчётливости в отношениях, что свидетельствует об их слабой высокочувственной базе, сомнительной нравственности и, как следствие,- недолговечности таких отношений.

Теория социальной ответственности предписывает помогать без оглядки нуждающимся, не рассчитывая при этом на какую бы то ни было компенсацию в будущем. Этот способ культивирования альтруизма, на мой взгляд, является хорошей нравственной платформой для той общественной категории общества, которая пока находится на первоначальных этапах своего личностного становления. Вспомним для примера пионерские законы и обычаи прошлого столетия: «пионер ежедневно помогает трудовым собратьям в строительстве коммунистического общества»; «пионер трудолюбив и уважает полезный труд»; «пионеры не боятся предлагать свои услуги людям». Морально-нравственные нормы общества советского периода очень хорошо стимулировали молодёжь на альтруистичный труд и способствовали закреплению в её поведенческих реакциях схем и правил определённого уровня человечности.

Проведённые американскими социальными психологами исследования показали, что на проявление альтруизма также влияет демонстрация его другими людьми, будь то повседневная жизнь, или ориентированные на это телепередачи, публицистика.

К сожалению, в настоящий момент таких морально-нравственных стимулов практически не существует в нашем обществе. Позитивных примеров также ничтожно мало, поскольку человеческое сообщество пока лишено новой высококачественной и в то же время общедоступной идеи, которая способна объединить миллионы в устремлении к единой для большинства людей высокой цели, которая бы чётко определяла на каком научно-духовном базисе должно строиться наше будущее.

Можно с полной уверенностью согласиться с утверждением о том, что мы рождаемся на свет эгоистами. Альтруизм приобретается с возрастом по мере того, как дети и подростки взрослеют в социальной среде, способствующей проявлению этого качества. Они самостоятельно учатся проявлять его, показывая также своим примером позитивный эффект от нестандартных моделей поведения, а также приучаются смотреть на мир глазами других людей, всё глубже понимая необходимость, своевременность и уместность альтруистичных актов. Чем больше человек склонен к сопереживанию, тем выше его готовность к помощи в конкретном случае. Искренняя симпатия и сочувствие заставляют нас помогать человеку ради него самого. Это чувство возникает совершенно естественно.

Интеллект без параллельного культивирования альтруизма может завести человечество в эволюционный тупик, из которого будет очень сложно выйти. Для личности, руководствующейся в своих выборах, например, рационализмом, очень трудно совершить поступок, базирующийся на интуиции или эмпатии, и наоборот.

Альтруизм, базирующийся только на эмпатии (в частности сопереживании), может представлять большую угрозу для общества. Слепо сопереживая глубоко-эгоистичным людям, такие альтруисты лишают их возможности заметить свои недостатки и стать лучше. Очевидно, наибольшим благом является проявление людьми «интеллектуальной» эмпатии. Так постепенно от «чувственной» эмпатии через глубокое понимание («интеллектуальную» эмпатию) человек постепенно переходит к культивированию в себе уже совершенно нового качества - высокоинтеллектуального Альтруизма. Таким образом интеллект косвенно можно отнести к факторам проявления высокоинтеллектуального Альтруизма

Ещё одним фактором проявления альтруизма на мой взгляд, является глубокая самоактуализация. При этом человек не только развивает в себе интеллектуально-альтруистичные тенденции, но и параллельно задумывается об искоренении мешающих личностному росту эгоистических тенденций.

Совесть и интуиция также играют не последнюю роль, выводя личность на более правильные решения, и тем самым опосредованно задействуют проявление наилучших качеств в человеке, которые и определяют его Человеческим существом, а не животным. К слову сказать, ни одному животному не свойственно одновременное проявление в своих мотивациях и выборах интеллекта и альтруизма.

На этапе становления личности и перехода к культивирования ею альтруистичных тенденций, религиозность также может сыграть положительную роль. Однако, к огда первоначальный этап познания себя личностью в религиозности исчерпывает сам себя в силу недостаточной «информационной ёмкости», чтобы обосновывать те или иные явления неизбежно наступает следующий этап более глубокого самопознания на базе интуитивного чувствования и применения новейших знаний, доступных на сегодняшний день человечеству.

ПРОСОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ.

Понятие альтруизма

Мотивы альтруизма. Социальный обмен.

1.3 Просоциальное поведение, мотивированное сопереживанием .

Просоциальное поведение как нормативное поведение: нормы со

Циальной ответственности и взаимности.

Эволюционистский подход – защита рода.

Детерминанты альтруистического поведения.

2.1 Ситуационные факторы, способствую­щие оказанию помощи.

Личностные влияния.

Формирование мотивации к просоциальному поведению.

Феномен просоциального поведения и мотивы альтруизма.

Понятие альтруизма

Психология в своих лучших образцах всегда думала об улучшении человеческой природы. И всегда перед исследователями открывались два принципиально различных пути: бороться с человеческими недостатками или создавать условия для проявления и закрепления наилучших качеств. Посмотрим на эту проблему в рамках конкретной и весьма актуальной темы – альтруизм в человеческих отношениях.

Альтруистическое поведение – поступки, направленные на благо другого человека, при том что у донора есть выбор, совершать их или нет.

Почти вся научная информация, касающаяся альтруизма, в русскоязычной литературе имеет американское происхождение. Однако и в американской психологической науке изучение помогающего поведения, по мнению Х. Хекхаузена, шло по боковым, крайне заросшим путям, а на психологических магистралях – изучение ненормальных и неприглядных сторон человеческой натуры. Причин столь пренебрежительного отношения к изучению просоциального поведения много.

Господствовавшие психологические школы, психоанализ и классическая тео­рия научения достаточно скептически относились к возможности проявления собственно альтруистического поведе­ния, т. к. считали, что даже в конечном счете оно служит достиже­нию тех или иных собственных целей субъекта .

Психоанализ искал стоящие за альтруистическим поведением вытесненные влечения .

Согласно же фундаментальному для тео­рии научения гедонистиче­скому принципу, помогающий субъект всегда должен был иметь позитивный баланс подкрепления . В час­тности, отмечается феномен, который получил на­звание "парадокс альтруизма ". Это обычно действия, когда помогающий при­чиняет своим действием ущерб себе лично, причем, что особенно примеча­тельно, часто даже предвидя этот ущерб заранее, он не отказывает­ся от оказа­ния помощи . Возможным объяснением этого может быть то, что при отсутст­вии внешних подкреплений помогающий (испы­тывая сочувствие, сострадание, эмпатию) в конечном счете сам подкрепляет себя за свое бескорыстное дейст­вие.

Во второй половине 60-х годов количество исследований поведения помощи возросло в связи с событиями, вызвавшими сильный общественный резонанс.

Первое событие – процесс над Эйхманом, привлекший внимание к людям, которые во время Второй мировой войны спасали евреев от уничтожения в условиях глубочайшей секретности и огромного риска для себя и своих близких. Их было значительно больше, но смогли выжить и эмигрировать только 27человек. Они не собирались рассказывать о своем прошлом, но, к счастью, тайное становится явным не только в случаях грязных и низких поступков. В результате в США было учреждено психологическое общество с целью выяснения личностных особенностей этих 27 удивительных людей (попытка, сделанная в русле психологии личности, оказалась бесплодной, хотя в ходе интервью были выяснены некоторые общие для них особенности – жажда приключений, идентификация с родительскими моральными образцами, социальная критичность).

Другое событие - убийство Кэтрин Дженовэз. Она была убита в ночь на 13 марта 1964 года в Нью-Йорке, не вокзальной площади в Бронксе. Обитатели окрестных домов, 38 человек, прильнув к темным окнам, наблюдали, как в течение получаса убийца боролся с кричащей женщиной, лишив ее жизни только третьим ножевым ударом. Никто из наблюдавших не вмешался и даже не вызвал полицию. Эта криминальная история всколыхнула всю Америку. Эксперты в различных областях знания не могли найти объяснения. Вместо этого ответственность за происшедшее приписали таким глобальным факторам, как анонимность, урбанизация или скученность.

Столь шокирующее событие побудило некоторых социальных психологов обратиться к изучению действий помощи в полевых условиях, приближенных к реальной жизни.

Под оказанием помощи , альтруистическим или просоциальным (эти термины используются как взаимозаменяемые) поведе­нием обычно понимаются любые действия, направленные на благопо­лучие других людей . Действия эти часто весьма многооб­разны. Их диапазон может простираться от проявлений любезнос­ти, благотворительной деятельности до помощи человеку , оказав­шемуся в опасности, попавшему в трудное или бедст­венное поло­жение, и даже вплоть до его спасения ценой собственной жизни.

Просоциальное поведение может быть оценено и измерено по затратам помо­гающего . Например, по интенсивности внимания, объему времени, количеству труда, значительности денежных рас­ходов, отодвиганию на задний план или отказу от своих желаний и планов, самопожертвованию .

Г. Мюррей в своем пе­речне мотивов ввел для деятельности помощи особый базовый мотив , назвав его заботливостью (пееd nиrtиrапсе). Отличительные признаки соотвествую­щих ему действий он описывает следующим образом: "Вы­казывать сочувствие и удовлетворять потребности беспомощного другого - ребенка или любого другого, который слаб, покалечен, устал, неопытен, немощен, унижен, одинок, отвержен, болен, ко­торый потерпел поражение или испытывает душевное смя­тение. Помогать другому в опасности. Кормить, опекать, поддерживать, уте­шать, защищать, успокаивать, заботиться, исцелять ".

Дж. Макоули и И. Берковитц определяют альтруизм как "по­ведение, осуще­ствляемое ради блага другого человека без ожида­ния какой-либо внешней на­грады ".

Однако то, что в конечном счете идет на пользу другому и поэ­тому на пер­вый взгляд представляется деятельностью помощи, мо­жет, тем не менее, опре­деляться совершенно различными движу­щими силами. В отдельных случаях возникают сомнения в том, насколько оказывающий помощь руководствуется в первую оче­редь заботой о благе объекта его помощи, т. е. насколько им движут альтруистические побуждения. В связи с этим Бьерхофф (1990) выделил два условия , определяющих просоциальную реакцию:

1. намерение действовать на благо другому;

2. свобода выбора (то есть действия не по профессиональной обязанности).

Х. Хекхаузен, просмотрев множество научных определений, пришел к выводу, что великолепный пример альтруистического поведения – притча о добром самаритянине, описанная в Евангелии: «… Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым. Самаритянин, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда вернусь, отдам тебе».

Альтруистический поступок самаритянина так примечателен потому, что

v он осуществлялся при отсутствии социального давления ;

v не на глазах у способного оценить его зрителя ;

v ему не были предписаны жесткие моральные нормы (как священнику);

v потому, что он взял на себя труд и затраты, не надеясь на вознаграждение .

Со времен создания великих гуманистических учений – Христа, Будды, Магомета – альтруизм был и остается величайшей ценностью человечества, его воспевают в литературе и передают на словах своим детям как наилучший образец для подражания родители почти всех континентов и стран.

1. 2 Мотивы альтруизма. Социальный обмен (оказание помощи как замаскированный эгоизм).

Главный вопрос исследования альтруизма – это вопрос о мотивах , лежащих в основе таких реакций. Ученые, которые провели исследование на тему вмешательства очевидцев в чрезвычайные ситуации, не смогли обнаружить личностных детерминант оказания помощи , т.е. прямое влияние личностных черт на склонность к оказанию помощи не обнаружено. Нет такой личностной черты – альтруизм.

Одно из объяснений альтруизма дает теория социального обмена: человеческое взаимодействие направляется «социальной экономикой». Мы обмениваемся не только материальными благами и деньгами, но и социальными товарами – любовью, услугами, информацией, статусом. Согласно теории соц. Обмена людьми движет желание достичь максимально положительного для себя результата при минимуме расходов , в крайнем случае достичь равновесия цены и награды . Они взвешивают затраты и пользу . (В данном случае предпосылкой к просоци­альному поведению становится вычисление помогающим субъектом соотно­шения затрат и пользы действий в случае оказания и неоказания им помощи и сопоставлению между собой полученных знаний) .

Люди, вступая в меновые отношения, стремятся получить вознаграждение . Эти вознаграждения могут быть внешними и внутренними . * Когда какой-нибудь человек, предлагает свои услуги, чтобы получить признание или добиться дружбы, выгода является внешней . Мы даем, чтобы получить. (*Например, поп- звезды - Пол Маккартни – получают некоторые преимущества, жертвуя деньги и время нуждающимся, т.к. своими альтруистическими действиями способствуют популярности своих записей).

Выгоды от оказания помощи могут включать внутренние самовознаграждения. *Если мы помогаем страдающему человеку, мы можем добиться не только общественного одобрения, но и уменьшить собственные страдания (избавиться от дискомфорта) или подняться в собственных глазах (повышение СО ).

Д. Майерс приводит доводы Авраама Линкольна в пользу того, что эгоизм толкает на совершение всех хороших поступков. (Эгоизм – мотивация к тому, чтобы улучшить свое собственное благополучие .) Линкольн, увидев, что в пруд, мимо которого проезжала в это время его карета, упали поросята и тонут, а свинья производит ужасный шум, бросился в воду и вытащил поросят. Объяснил он свой поступок тем, что не смог бы целый день успокоиться, если бы проехал мимо и заставил бедную свинью волноваться за своих крошек.

Альтруистические поступки усиливают наше чувство собственного достоинства. Опросы доноров в исследовании Дж. Пильявин показали, что сдача крови заставляет их думать о себе лучше, дает чувство самоудовлетворения.

Но являются ли такие поступки истинно альтруистическими ? Мы называем их истинно альтруистичными только потому, что выгоды от них не бросаются в глаза. Б.Ф.Скинер (1971), проведя анализ альтруизма, сделал вывод, что мы уважаем людей за хорошие поступки только тогда, когда мы не можем объяснить эти поступки. Мы объясняем поведение этих людей их внутренними диспозициями только тогда, когда нам не хватает внешних объяснений. Когда же внешние причины очевидны, мы исходим из них, а не из особенностей личности.

Таким образом, альтруистическое поведение не обязательно бескорыстно. Во многих случаях оно –явно или неявно – вознаграждается .

Анализ затрат и выгод объясняет, почему свидетели, наблюдавшие за хулиганствующими подростками, казались пассивными. Они отнюдь не были апатичными, даже наверняка испытывали сильное потрясение, но были парализованы страхом возможных потерь в случае их вмешательства.

1.3 Просоциальное поведение, мотивированное сопереживанием. Альтруизм, основанный на сочувствии.

Помимо внешнего и внутреннего подкрепления существует еще один мотивационный принцип - подкреп­ление сопереживанием . Психолог Дэниэл Батсон (1991, 1995) утверждает, что просоциальное поведение мотивируется как эгоистически, так и бескорыстно (альтруистически). Так, огорченные чем-либо, мы стремимся облегчить наши страдания, либо уклоняясь от неприятных ситуаций (как священник и левит в притче), либо оказывая помощь (как самаритянин).

В тех же случаях, когда мы чувствуем привязанность к кому-либо, мы испытываем эмпатию (сочувствие ), считает Батсон. Так, любящие родители страдают, когда страдают их дети, и радуются вместе с ними. Испытывая эмпатию, мы обращаем свое внимание не столько на собственный дискомфорт, сколько на страдания других . Подлинное сочувствие мотивирует нас помогать другому в его собственных интересах . Такая эмпатия возникает естественным путем. Даже младенцы одного дня от роду начинают плакать сильнее, когда слышат, как плачет другой ребенок. В родильных домах плач одного ребенка иногда вызывает целый хор плачущих голосов. Возможно, мы появляемся на свет с врожденным чувством эмпатии.

Таким образом, под альтруистической мотивацией понимается сочувствие, которое заставляет волноваться о благополучии другого. Эмпирические данные подтверждают, что сочувствие (эмпатия) и просоциальное поведение прямо связаны друг с другом .

Чтобы отделить эгоистическое стремление к уменьшению собственного дистресса от альтруистической эмпатии, исследовательская группа Батсона провела изучение того, что вызывает эмпатию. *Идея эксперимента состояла в том, чтобы столкнуть испытуемых и жертву, оставив первым путь к отступлению. Если испытуемый руководствуется эгоистическими мотивами, он предпочтет уход, чтобы уменьшить собственный дискомфорт (дистресс) (огорченные чем-либо, мы стремимся облегчить наши страдания уклоняясь от неприятных ситуаций). Наоборот, испытуемые с альтруистической мотивацией, вероятно, не уйдут, т.к. желание облегчить страдания жертвы не исчезнет с уходом.

В эксперименте Батсона студентки наблюдали за Элайн, доверенным лицом экспериментатора, которая якобы подвергалась воздействию электрошока. Во втором опыте она сделала вид, что очень страдает, поэтому экспериментатор спросил, может ли она продолжать участвовать в эксперименте. Получив отрицательный ответ, он предложил наблюдательнице (истинной испытуемой) продолжить эксперимент, взяв на себя роль жертвы, подвергавшейся воздействию тока. В одном случае испытуемым внушили, что страдающая женщина разделяет многие их мировоззренческие установки (тем самым увеличив их эмпатию). В другом случае испытуемые считали, что Элайн придерживается противоположных установок (повышали эгоистическую мотивацию). Кроме того, регулировалась затрудненность ухода. В одном случае испытуемые верили, что после второго опыта можно покинуть комнату наблюдения и им не придется наблюдать за страданиями Элайн. В другом случае им говорили, что они должны наблюдать эксперимент до конца.

Гипотетически предполагалось, что испытуемые в условиях возможности легко уйти и несходства установок будут помогать неохотно, а при остальных условиях будут демонстрировать высокую готовность помочь. Результаты подтвердили это предположение «один к трем»: только 18% испытуемых готовы были помочь в условиях легкости/несходства, при трех остальных условиях количество помощников оказалось гораздо выше.

Эксперимент показал, что субъекты, которые признались, что в ответ на опасность ощущали в первую очередь личный дискомфорт, действовали строго в соответствии с ситуацией , тогда как субъекты, признавшиеся, что в первую очередь сочувствовали жертве, действовали альтруистически , вне зависимости от условий , конструирующих ситуацию.

Таким образом, утверждает Батсон, альтруизм мотивируется именно сочувствием . Сочувственное участие как характеристика личности может считаться постояннойальтруистической мотивацией, а всегдашнеепреобладание личного дискомфорта – как прочная эгоистическая ориентация.

Если суммировать сказанное, каждый согласится с тем, что некоторые дей­ствия по оказанию помощи являются явно эгоистическими (чтобы заслужить одобрение или избежать наказания ) или почти эгоисти­ческими (стремлением облегчить внутренний дистресс ). А существует ли третий тип оказания помощи - альтру­изм , просто нацеленный на увеличение чьего-либо блага (когда создание благосостояния для самого себя выступа­ет лишь в качестве побочного продукта)? Является ли оказание помощи, вызванное эмпатией, источником такого альтруизма ? Чиальдини (1991) и его коллеги Марк Шал­лер и Джим Фультц (1988) сомневаются в этом. Чувство эмпатии к пострадавшему просто ухудшает настроение, считают они. В одном из своих экспериментов они убеждали людей, что их печаль уменьшится, если попытаться вызвать у себя другое настроение, например слушая пленку с запи­сью комедии. При таких условиях люди, испытывающие эмпатию, не особенно были склонны к оказанию помощи. Шаллер и Чиальдини пришли к заключе­нию, что, если мы ощущаем эмпатию, но знаем, что что-то еще может улучшить наше настроение, мы вряд ли будем оказывать помощь. Они считают, что ни один эксперимент не может исключить всех возможных эгоистических мотивов оказания помощи.

Однако, после проведения 25 экспериментов по изучению соотношения эгоизма и эмпатии Батсон и другие пришли к выводу, что некоторые люди действительно заботятся о благосостоянии других , а не о своем собственном.

Данные выводы могут быть подтверждены исследованиями мотивов просоциального поведения в рамках межличностного подхода. Миллз и Кларк (1982, 1993) противопоставляли меновые и близкие взаимоотношения . Меновые отношения – это отношения между людьми незнакомыми или едва знакомыми; близкие – между друзьями , членами семьи или возлюбленными . При меновых взаимоотношениях человек стремиться к максимальной награде , тогда как при близких – принимает в расчет благополучие другого . Следовательно, напрашивается предположение, что при меновых взаимоотношениях человек руководствуется эгоистическими мотивами , а при близких – сочувствием . Человек более склонен помогать тому, с кем его связывают близкие взаимоотношения, чем тому, с кем он вступает в отношения обмена, если только не предполагается ответной услуги.

Личностные влияния.

2.2.1 ЧУВСТВА

Мы с вами рассмотрели, какое воздействие на принятие решения о помощи оказывают внешние влияния. Нам также необходимо рассмотреть внутренние факторы, такие как эмоциональное состояние или лич­ностные черты того, кто оказывает помощь.

Сознание вины. Как показывают исследования, сознание вины способствует усилению стремления к оказанию помощи.

Чтобы выяснить, какие последствия вызывает сознание вины, социальные психологи вынуждали людей совершать тот или иной грех: лгать, наносить уда­ры, бить по столу, на котором лежали карточки в алфавитном порядке, ломать машину, обманывать. Позднее участникам экспериментов, отягощенным созна­нием вины, предлагались различные способы облегчения своей души: исповедо­ваться, просить прощения у человека, которому нанесен вред, или же совершить добрый поступок, чтобы компенсировать потери. Результаты на удивление схо­жи: люди готовы на все, что угодно, лишь бы загладить вину и восстановить уважение к самому себе.

Представьте себя в качестве участника одного из таких экспериментов, кото­рый проводился среди студентов университета штата Миссисипи Дэвидом МакМилленом и Джеймсом Остином (1971). Вы вместе с другим студентом (причем каждый из вас стремится добиться поло­жительной репутации на своем курсе) приходите для участия в эксперименте. Вскоре после этого в аудиторию входит еще один студент («подсадной»), кото­рый заявляет, что он принимал участие в предшествующем эксперименте и вер­нулся, потому что забыл в аудитории свою книгу. Он заводит разговор, в ходе которого замечает, что суть эксперимента в том, чтобы из нескольких ответов выбрать правильный, которым, как правило, является ответ под пунктом «Ь». После того как этот студент уходит, появляется экспериментатор, который объясняет суть эксперимента, а затем спрашивает: «Участвовал ли кто-нибудь из вас в подобном, эксперименте прежде или, может быть, что-то слышал о

Станете ли вы лгать? Если судить по поведению тех, кто принял участие в этом эксперименте до вас, - а все 100% участников чуть-чуть слукавили, - то ответ будет утвердительным. После того как вы приняли участие в эксперимен­те (но еще не узнали его результатов), экспериментатор говорит вам: «Вы мо­жете идти, но, если у вас есть свободное время, я хотел бы попросить вас оказать мне помощь в подсчете баллов по тесту». Допустим, что вы солгали эксперимен­татору. Как вы думаете, согласитесь ли вы добровольно уделить ему определен­ное время? Если судить по результатам эксперимента, ответ снова будет поло­жительным. В среднем те студенты, которым не пришлось лгать, смогли уделить экспериментатору только две минуты своего времени. Те же, кто солгал, явно стремились восстановить уважение к самим себе. В среднем они помогали экспериментатору целых 63 минуты. Нравственное значение этого эксперимента хорошо выразила семилетняя девочка, которая во время проведения нами собственных экспериментов такого рода написала: «Не лгите, иначе будете жить с сознанием вины» (и чувствовать необходимость ее смягчить).

Наше страстное желание делать добро после совершения зла отражает как наше стремление уменьшить чувство собственной вины и восстановить пред­ставление о самих себе, так и наше стремление иметь положительную репута­цию в обществе. Мы тем больше склонны искупать свою вину с помощью пред­упредительного поведения, чем больше другим известно о наших дурных по­ступках. Но даже тогда, когда мы виновны только перед самими собой, мы все равно стремимся облегчить сознание вины.

В целом сознание вины дает много хорошего. Каясь, извиняясь, оказывая помощь и стараясь избежать повторения зла, люди становятся более чуткими и стараются поддерживать более тесные отношения друг с другом.

Плохое настроение.

На первый взгляд результаты экспериментов приводят в недоумение. Люди в плохом настроении (чего можно добиться, если заставить их прочитать или подумать о чем-то печальном) иногда более склонны к альтруизму, а иногда - менее. Такое явное противоречие вдохновляет исследователя попытаться найти его причину. Однако, если приглядеться, можно увидеть, что в этом беспорядке есть определенная закономерность. Во-первых, изучение воздействия отрица­тельного настроения показывает, что тенденция к уменьшению стремления ока­зывать помощь, как правило, характерна для детей, а к увеличению этого стремления - для взрослых.

Роберт Чиальдини, Дуглас Кенрик и Дональд Бауманн (1981; 1981) считают, что у взрослых альтруизм вызывает чувство удовлетво­ренности собой, внутреннего самовознаграждения. Доноры чувствуют себя луч­ше из-за сознания того, что сдали кровь. Студенты, которые помогли поднять упавшие бумаги, чувствуют себя лучше из-за того, что оказали помощь. Таким образом, когда взрослый ощущает сознание вины, находится в печали или в другом отрицательном настроении, полезное деяние (или любой поступок, улучшающий настроение) способствует нейтрализации отрицательных эмоций.

Это означает (и эксперименты подтверждают это), что отрицательное настро­ение не будет способствовать увеличению стремления к оказанию помощи, если у человека уже успело повыситься настроение (он нашел кошелек с деньгами или прослушал на магнитофоне юмористическую запись. Подобным же образом, если люди уверены, что их плохое настроение вызвано приемом лекарств депрессивного действия, они также не склонны к оказанию помощи.

С детьми происходит иначе. Для них альтруизм не имеет такого вознаграждающего значения. С возрастом их взгляды меняются. И хотя они способны к эмпатии, они не получают такого удовольствия от альтруизма как взрослые. Как предположил Чальдини, такое поведение – результат социализации. Все мы рождаемся эгоистами, как отмечают исследователи, но альтруизм возрастает с увеличением возраста.

Но не всегда плохое настроение ведет к хорошим поступкам. Депрессия, например, ведет к озабоченности и погруженности в себя. Глубокая печаль (вследствие потери близкого человека) также не способствует проявлению альтруизма. Короче говоря, принцип «плохое настроение - хорошие поступки» находит свое проявление только в поведении тех людей, чье внимание занято другими. Для этих людей, таким образом, альт­руизм является вознаграждающим фактором. Пока опечаленные люди не погружены в самих себя, они отзыв­чивы и склонны к оказанию помощи.

ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ - ХОРОШИЕ ПОСТУПКИ. В различной психологической литературе можно найти немало примеров, кото­рые свидетельствуют о том, что люди, пребывающие в хорошем настроении, склонны к оказанию помощи, причем это касается как де­тей, так и взрослых, независимо от того, что явилось причи­ной хорошего настроения - успех в каком-то деле, хоро­шие мысли или просто приятные переживания.

Если опечаленные люди порой особенно склонны к ока­занию помощи, то что толкает на это счастливых людей? Эксперименты показывают, что это явление можно объяс­нить воздействием нескольких факторов. Оказание помощи уменьшает плохое и поддержива­ет хорошее настроение. Хорошее настроение, в свою оче­редь, способствует возникновению приятных мыслей и хо­рошего отношения к самому себе, что предрасполагает нас к хорошему поведе­нию. При хорошем настроении, возникшем в результате получения подарка или ощуще­ния приближающегося успеха, люди более склонны к приятным мыслям и вос­поминаниям, что способствует усилению желания оказывать помощь. Положи­тельно мыслящие люди, как правило, становятся и положительными деятелями.

ЧЕРТЫ ЛИЧНОСТИ

Мы с вами видели, что настроение и ощущение вины самым драматическим образом влияют на альтруизм. А оказывают ли подобное же влияние личност­ные черты? Ведь наверняка людям типа матери Терезы должны быть присущи какие-то особые черты. В течение многих лет социальные психологи оказывались не в состоянии отыскать такую единственную черту личности, которая позволяла бы предска­зать альтруистическое поведение и давала бы возможность прогнозировать си­туации, способствующие возникновению чувства вины или определенного на­строения. Слабая взаимосвязь была обнаружена между желанием оказывать помощь и некоторыми личностными характеристиками, та­кими как потребность в социальном одобрении . Но в це­лом личностные тесты не в состоянии выявить людей, склонных к оказанию помощи. Недавние исследования спасителей евреев в фашистской Европе привели к подоб­ному же заключению: хотя социальный контекст, безуслов­но, повлиял на желание оказывать помощь, четко опреде­ленного набора альтруистических личностных черт не ус­тановлено (Ваг1еу, 1995). Из большинства опытов по измерению альтруизма вытекает тот факт, что измерение установок и личностных черт, как правило, не позволяет прогнозировать тот или иной конк­ретный поступок, что, по всей видимости, вступает в яркое противоречие с продолжающимся всю жизнь альтруизмом матери Терезы. Но зато такие измерения позволяют лучше прогнозировать среднее поведение че­ловека во множестве ситуаций.

Исследователи личности ответили на брошенный им вызов, во-первых, тем, что продемонстрировали наличие индивидуальных различий при оказании по­мощи и показали, что эти различия сохраняются с течением времени и наблюда­ются у схожих лиц .

v Предварительные данные свидетельствуют о том, что высокоэмоциональные, эмпатические и склонные к самостоятельному принятию решений личности более способны к сопереживанию и оказанию помощи. Во-вторых, личностные характеристики влияют на поступки людей в определенных ситуациях.

v Люди с высокой степенью самоконтроля , поскольку они стараются соответствовать тому, чего от них ожидают окружаю­щие, в особенности склонны к оказанию помощи ,если они полагают, что это приведет к социальному вознаграждению . Мнение других имеет меньшее значение для интернально ведомых личностей с низкой степенью самоконтроля.

Эта взаимосвязь личности и ситуации также проявилась в 172 исследовани­ях, посвященных изучению проблемы оказания помощи, которые охватили при­мерно 50000 мужчин и женщин. Проанализировав результаты этих исследова­ний, Элис Игли и Морин Кроули (1986) пришли к заключению, что в потенциально опасной ситуации, когда незнакомым людям необходима помощь (например, прокол шины или падение в метро), мужчины оказывают помощь чаще. (Игли и Кроули также подчеркивают, что из 6767 человек, получивших медаль за героизм при спасении жизни человека, 90% составляли мужчины.) Но в более безопасных ситуациях , таких как доброволь­ное желание оказать помощь при проведении эксперимента или согласие прове­сти время с умственно отсталыми детьми, женщины несколько более склонны к оказанию помощи.

Таким образом, гендерные различия взаимодействуют с си­туацией (зависят от ситуации). Кроме того, Игли и Кроули полагают, что если бы исследователи, занимающиеся изучением проявления готовности оказывать помощь, обратили бы внимание не на кратковременные встречи с незнакомыми людьми, а на долговременные тесные взаимоотношения, то они увидели бы, что женщины в значительно большей степени склонны к оказанию помощи.

РЕЛИГИОЗНОСТЬ . В настоящее время некото­рые исследователи приступили к изучению случаев систематического оказания помощи, таких как движение волонтеров, оказывающих поддержку больным СПИДом. Только в тех случаях, когда речь идет о сознательном участии в оказании долговременной помощи, можно говорить о том, что наличие религиозности позволяет прогнозировать альтруизм. В Эрлгамском колледже Питер Бенсон с коллегами (1980) выяснил, что религиозные студенты добровольно тратили больше време­ни на помощь другим в учебе, на участие в общественных работах и на выступ­ления в защиту социальной справедливости, чем студенты, безразлично относя­щиеся к религии. Среди 12% американцев, которых Джордж Гэллап (1984) назвал «высокорелигиозными», 46% заявило, что они в настоящее время работа­ют в службах помощи бедным, немощным и престарелым, и это гораздо больше, чем 22% среди людей «высоконерели­гиозных». Последующие исследования Гэллапа показали (1989), что среди тех, кто считал, что религия «не играет важной роли» в их жизни, 28% добро­вольно принимали участие в благотворительных организа­циях и в системе социального обслуживания населения; среди тех же, кто считал, что религия «играет важную роль» в их жизни, тако­вых оказалось 50%. Согласно другому исследованию Гэллапа, 37% посещаю­щих церковь раз в году и реже и 76% посещающих ее еженедельно заявили, что «справедливо» задумываться о «своем обязательстве перед бедными» (1994).

Более того, шутливые слова Сэма Левенсона: «Когда приходит время давать, некоторые люди никак не могут остановиться» меньше всего касаются посеща­ющих церковь и синагогу. Согласно обследованию Гэллапа 1987 года, амери­канцы, заявившие, что никогда не посещали церковь или синагогу, в качестве пожертвований внесли 1,1% своих доходов (1990). Ежене­дельно посещающие церковь оказались в два с половиной раза щедрее, и, таким образом, 24% населения внесли 48% всех пожертвований на благотворительные нужды. Остальные две трети американцев внесли оставшуюся половину. Ис­следования Гэллапа 1990 и 1992 годов подтвердили эту закономерность.

Заключение. Проявлению альтруизма способствуют различные ситуационные влияния . Чем больше число очевидцев чрезвычайной ситуации: 1) тем, похоже, меньшая доля из них замечает случившееся ; 2) тем меньше они склонны рассматривать ее как чрезвычайную и 3) темменьше они склонны брать на себя ответственность по ее разрешению .

Когда люди более всего склонны оказывать помощь ? 1) Когда видят, что другие бросились помогать , и 2) когда они не спешат . Личностные влияния, например настроение , тоже имеют значение. Совершив какой-либо проступок, люди чаще желают оказать помощь, явно надеясь тем самым облегчить чувство вины или же восстановить свой Я-образ . Опечаленные люди также склонны к оказанию помощи. Однако принцип «плохое настроение - хорошие поступки» не имеет места для детей , что дает возможность предположить, что внутреннее вознаграждение за оказание помощи является продуктом более поздней социа­лизации . И наконец, существует потрясающее явление «хорошее настроение - хорошие поступки»: счастливые люди готовы прийти на помощь .

В отличие от таких сильных детерминант альтруизма, как ситуация и на­строение, личностные характеристики лишь относительно позволяют прогнози­ровать оказание помощи. Однако последние данные свидетельствуют о том, что некоторые люди постоянно более склонны к оказанию помощи, чем другие, и что влияние личности или гендера может зависеть от ситуации . Наличие религиоз­ности позволяет прогнозировать долговременный альтруизм , проявляющийся в добровольной деятельности и в благотворительных взносах.

ФОРМИРОВАНИЕ АЛЬТРУИЗМА.

ПОМОЩИ

СОЦИАЛИЗАЦИЯ АЛЬТРУИЗМА.

Для того чтобы, усилить оказание помощи, мы можем воздействовать на те фак­торы, которые мешают этому. Или же мы можем обучить альтруистическим нормам и социализировать людей, чтобы они воспринимали себя как способных к оказанию помощи.

Один из способов усиления альтруизма заключается в том, чтобы воздейство­вать на факторы, препятствующие ему. Зная, что спешащие, погруженные в свои мысли люди менее склонны к оказанию помощи, разве не можем мы при- думать, как побудить их замедлить движение и обратить внимание на происходящее вокруг? Если присутствие других людей уменьшает у каждого человека чув­ство ответственности, как мы можем усилить его?

УМЕНЬШЕНИЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ, ВОЗРАСТАНИЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Известно, что не все люди склонны к оказанию помощи. Например, Т. В. Фогель

(2011) выявила, что 63,9 % жителей города Йошкар-Ола не проявляют активность в социально-помогающей деятельности. Это может зависеть как от ситуативных факторов, так и от личностных особенностей людей.

2.1. Внешние факторы, или Когда и кому чаще помогают

Принятие решения об оказании помощи зависит от многих внешних обстоятельств.

Формулирование просьбы. В одном эксперименте помощница экспериментатора обращалась к студентам, которые стояли в очереди, чтобы воспользоваться библиотечным ксероксом, и спрашивала, не пропустят ли ее вперед. Сначала она просто просила оказать ей любезность: «Можно мне воспользоваться ксероксом?» Большинство, 60 %, студентов согласились пропустить ее без очереди. Отсюда следует, что подействовала основная стратегия получения согласия, которая состоит в том, что надо просто попросить об оказании любезности. Другую группу студентов женщина попросила о той же любезности, слегка изменив формулировку просьбы: «Можно мне воспользоваться ксероксом, потому что мне надо сделать несколько копий?» Процентная доля согласившихся резко подскочила, достигнув уровня 93 %. Очевидно, магическое воздействие оказало слово «потому что». Это слово-ловушка. Оно подразумевает, что у просьбы есть какая-то причина, и как бы «подтверждает», что сейчас последует объяснение этой причины, поэтому включается автоматическая реакция (Зимбардо Ф., Ляйппе М., 2000).

Когда человек просит кого-то об одолжении и у него есть объяснение этой просьбы, целесообразно сначала дать объяснение, а потом сформулировать саму просьбу. Если этот порядок нарушен, получается не очень логично. Человек уже согласился помочь, а проситель продолжает перечислять причины, почему ему нужна помощь, как будто бы он не верит в то, что ему помогут, и тем самым оскорбляет собеседника. Или наоборот – человек уже отказал, а проситель берется убеждать его согласиться. Объяснение должно быть кратким и ясным, а если просят перейти к просьбе, надо делать это сразу, оставляя все заготовленные причины.

Обращаясь с просьбой, нужно выражать доброжелательность и искренность не только на словах, но и в глазах, в позе и осанке. Это поможет не просто расположить к себе человека, но и сохранить достоинство.

Просьба оказывает большее влияние на человека, если облекается в ясные и вежливые формулировки и сопровождается уважением к его праву отказать в случаях, когда просьбы создают какие-то неудобства. В разговоре просителю целесообразно специально отметить, что если по какой-то причине человек не может помочь, то на него не затаят обиды и это не скажется на взаимоотношениях с ним.

В исследовании Дж. Дарли и Б. Латане (Darley, Latane, 1968) изучались условия, при которых просьба чаще побуждала людей на улице к оказанию помощи. Выявлено, что имеет значение, с какой просьбой обращались к прохожим. Информационная помощь (о времени, о том, как пройти куда-то, и т. п.) оказывалась чаще, чем материальная. Причем большое влияние оказывала манера обращения. Деньги давали чаще, если сначала спрашивали время или называли себя; в случае, когда говорили о потере кошелька или о необходимости позвонить по телефону, на просьбу откликались две трети прохожих. При этом женщины-просительницы имели больший успех, особенно у мужчин. Деньги давали чаще и в тех случаях, когда просящий был с кем-то.

Чего не надо делать, прося о помощи? Обращаться с просьбой без всяких объяснений. Любой человек сделает вывод, что в нем видят всего лишь машину для выполнения поручений. Но при этом не следует приукрашивать сложность своей проблемы так, чтобы человек, к которому обращаются с просьбой, стал испытывать угрызения совести из-за того, что у него все в жизни хорошо. Следует помнить, что любой обман рано или поздно раскроется, и подобная стратегия даст лишь один результат – желающих вам помогать со временем станет гораздо меньше.

Не стоит умышленно давить на жалость. Это может привести к тому, что человек заподозрит попытку манипуляции им.

Значение рефлексии и персонификации. Велико значение связи, возникающей между людьми, которые видят выражение лиц друг друга. Дарли, Тегер и Льюис (Darley, Teger, Lewis, 1973) показали, что пары, которые сидят, повернувшись друг к другу спинами, редко приходят на выручку попавшему в беду человеку. Напарники же, которые во время работы могут видеть лица друг друга, приходят на помощь практически так же часто, как и одиночки. Авторы данного исследования объясняют это тем, что человек, сидящий напротив напарника, может обратить внимание на выражение его лица, а значит, и понять, что случившееся привлекло и его внимание. В результате оба осознают, что произошло происшествие, и почувствуют себя ответственными за адекватные действия.

Путешествующие «автостопом» получают в два раза больше предложений о помощи, если, разговаривая с водителями, смотрят им в глаза (Snyder et al., 1974).

...

Генри и Линда Соломон изучали способы снижения анонимности (Solomon, Solomon, 1978; Solomon et al., 1981). Они обнаружили, что очевидцы, которые представились друг другу и сообщили о себе какую-то информацию, например возраст, более склонны предложить помощь больному человеку, чем люди, незнакомые друг с другом. То же самое можно сказать и о другой ситуации: если, находясь в супермаркете, женщина-экспериментатор, поймав взгляд другой покупательницы, улыбнулась ей в ответ, прежде чем ступить на эскалатор, именно эта женщина скорее поможет ей, когда чуть позже она спохватится: «Черт! Забыла очки! Кто-нибудь может сказать мне, на каком этаже продаются зонтики?» Даже самый незамысловатый обмен репликами с кем-либо («Простите, вы случайно не сестра Сьюзи Спир?» – «Нет, вы ошиблись») оказывает очень сильное влияние на последующую готовность человека прийти на помощь.

Готовность к оказанию помощи возрастает и тогда, когда у человека есть реальные шансы на последующую встречу и с пострадавшим, и с другими очевидцами. Джоди Готтлиб и Чарльз Карвер убедили своих испытуемых, студентов Университета Майами, в том, что им предстоит обсуждать свои студенческие проблемы с одним из их соучеников, используя селектор для внутрилабораторной связи (Gottlieb, Carver, 1980). (На самом деле роль второго участника дискуссии «исполняла» магнитофонная запись.) Когда по ходу дискуссии он начинал задыхаться и звать на помощь, ему быстрее помогали те испытуемые, которые думали, что вскоре им предстоит личная встреча. Короче говоря, все, что так или иначе персонифицирует очевидца, – просьба, обращенная лично к нему, зрительный контакт, то, что он представится окружающим, или ожидание дальнейших контактов с пострадавшим или с другими очевидцами, – делает его более склонным к оказанию помощи <…>

«Деперсонифицированные» люди менее ответственны. Следовательно, все, что благоприятствует самоосознанию, – бейджики с собственными именами, сознание, что за тобой наблюдают и тебя оценивают, сосредоточенность и уравновешенность – тоже должно благоприятствовать альтруизму. Экспериментальные данные, полученные Шелли Дюваль, Вирджинией Дюваль и Робертом Нили, подтверждают этот вывод (Duval, Duval, Neely, 1979). Они показывали студенткам Университета Южной Калифорнии их собственные изображения на телеэкране или просили заполнить биографические опросники, а затем предлагали им пожертвовать нуждающимся либо деньги, либо собственное время. Те, кому сначала была предоставлена возможность осознать самих себя, продемонстрировали большую щедрость. Аналогичным образом вели себя и пешеходы: на помощь человеку, рассыпавшему почтовые конверты, быстрее приходили те, кого незадолго до этого кто-то сфотографировал (Hoover et al., 1983).

Майерс Д., 2004

Наличие образца для подражания. Оказание помощи может зависеть от того, является ли оно актом, достойным подражания. Так, в одном исследовании (Horstein et al., 1968) было показано, что если прохожий находит бумажник с вложенным в него письмом от человека, ранее нашедшего этот бумажник и сообщающего, что он отсылает его владельцу вопреки совету друга (или несмотря на отрицательный опыт, который он приобрел, потеряв некогда собственный бумажник), то доля людей, нашедших бумажник вторыми и возвращающих свою находку владельцу, оказывается в три раза больше, чем в случае, когда первый нашедший бумажник человек пишет, что возвращает его по совету своего друга и сообразуясь с собственным опытом.

...

Роль «модели» (образца для подражания)

Вагнер и Уиллер (Wagner, Wheeler, 1969) в своих опытах предоставляли испытуемому возможность совершить благотворительный акт. При этом те испытуемые, которые ранее наблюдали щедрость другого человека, давали значительно больше денег, чем те, которые наблюдали скупую «модель». В работе Харрис и др. (Harris et al., 1973) опыты проводились в большом магазине. Навстречу одинокому покупателю шел экспериментатор и «случайно» ронял пакеты, которые нес в руках. В это время ассистент экспериментатора, служивший «моделью», либо помогал экспериментатору собирать пакеты, либо безразлично проходил мимо. Оказалось, что наблюдение альтруистического поведения не отразилось на поведении прохожих. В другом исследовании (Harris, Samerott, 1975) экспериментатор просил прохожих принять участие в заполнении опросника. При этом некоторые прохожие наблюдали альтруистическую «модель», согласие на предложение экспериментатора. Как и в предыдущем опыте, их альтруизм не отличался значимо от альтруизма людей, не наблюдавших «модели». Эти данные ставят под сомнение возможность изменения такого фундаментального качества личности, каким является альтруизм, посредством ситуативного наблюдения поведения другого человека.

Субботский Е. В., 1977

Водители скорее окажут помощь женщине-водителю, у которой спустила шина, если за четверть мили до этого видели, как кто-то помогал женщине менять шину (Bryan, Test, 1967). По данным тех же авторов в период рождественских покупок люди охотнее жертвовали деньги Армии спасения, если перед этим видели, как это делал кто-то другой. Британцы чаще соглашались стать донорами, если к ним обращались с этой просьбой после того, как у них на глазах помощник экспериментатора давал свое согласие сдать кровь (Rushton, Campbell, 1977).

Оценка происходящего. Реакция людей на уличные преступления зависит от того, как они интерпретируют ситуации, свидетелями которых становятся. Инсценировав драку между мужчиной и женщиной, Л. Шотланд и М. Стро (Shotland, Straw, 1976) обнаружили, что реакция прохожих на нее зависела от того, что при этом кричала женщина. Если она кричала: «Оставьте меня в покое. Я вас знать не знаю!», прохожие вмешивались в происходящее в 65 % случаев, но если она кричала: «Отстань от меня! И зачем я только за тебя вышла!» – только в 19 % случаев. Очевидно, жертвы «семейного» насилия не вызывают такого сочувствия и желания помочь, как жертвы насилия со стороны незнакомых людей.

Присутствие других людей. Принятие решения об оказании помощи может зависеть от наличия других людей, способных оказать помощь. Усиливает стремление оказать помощь постороннему человеку факт знакомства с другими очевидцами события. Это показали эксперименты, проведенные в двух городах Израиля и в Университете штата Иллинойс (Чикаго) (Rutkowski et al., 1983; Yinon et al., 1982).

Однако присутствие незнакомых людей может приводить к задержке в оказании помощи, что связано с эффектом «множественной неосведомленности» и эффектом «диффузии ответственности».

Эффект «множественной неосведомленности» характеризует стадию оценивания ситуации (требуется помощь или нет). Будучи не один, человек смотрит на реакцию окружающих. При этом каждый человек сдерживает свою реакцию, чтобы ее чрезмерная сила или поспешность не поставила его в неловкое положение. Все это приводит к всеобщему замешательству и к оценке ситуации, требующей помощи, как менее критической (Bickman, 1972).

Эффект «диффузии ответственности» связан с ожиданием того, что помощь окажут другие, присутствующие при несчастье. По сути каждый перекладывает ответственность и формирование намерения оказать помощь на плечи другого. Так, Б. Латане и Д. Родин (Latane, Rodin, 1969) показали в эксперименте, что, слыша, как в соседней комнате кто-то падает с лестницы и кричит от боли, бросаются на помощь 70 % испытуемых, если они были в своей комнате одни или с другом, и только 7 % тех, кто находились в комнате вдвоем с незнакомым человеком.

Правда, имеются и исключения. В случае внезапного падения пассажира в поезде метро оказание ему помощи не зависело от количества пассажиров, а ее латентное время с ростом числа пассажиров даже уменьшалось (Piliavin et al, 1969, 1975). В организованных группах «диффузии ответственности» также не наблюдалось. Но на нее влияет и вид человека, которому требуется помощь: опьянение, сочащаяся изо рта кровь, неопрятный вид увеличивали «диффузию ответственности». Это объясняется тем, что субъекты помощи оценивали данную ситуацию как требующую больших затрат.

Мисаваж и Ричардсон (Misavage, Richardson, 1974) полагают, что «диффузия ответственности» имеет место только в неорганизованной группе; если же группа объединена, имеет место обратное – «кумуляция ответственности». Это было подтверждено ими экспериментально: группа, объединенная общей задачей, чаще приходила на помощь в экстренной ситуации, чем разобщенная группа.

...

Ирвинг Пильявин и его коллеги (Piliavin et al., 1969) устроили «лабораторию на колесах» и инсценировали в ней чрезвычайную ситуацию. Участниками их эксперимента стали ничего не подозревавшие об этом 4450 пассажиров нью-йоркской подземки. Все 103 эпизода были разыграны по одному и тому же сценарию: помощник экспериментатора входил на остановке в вагон и останавливался прямо у двери, держась за поручень. Не успевал поезд отойти от платформы, как он начинал раскачиваться, а потом и вовсе падал. Если у него в руках была трость, на помощь сразу же бросались один или два человека. Даже когда в руках у него была бутылка, а от него пахло спиртным, и тогда к нему нередко быстро приходили на помощь, особенно если рядом оказывались несколько мужчин.

Майерс Д., 2004

Кому чаще оказывают помощь. По данным американских ученых, в первую очередь люди спасают детей, членов собственных семей и соседей, во вторую – стариков, друзей или посторонних (Burnstein et al., 1994; Form, Nosow, 1958).

Результаты исследования Ю. В. Ковалевой, проведенного в нашей стране и в наше время, выявили несколько другие приоритеты: 45,5 % опрошенных оказывали помощь прежде всего пожилому человеку. Еще 20 % назвали ситуации оказания помощи близкому человеку (родственнику, другу). Наконец, 3,6 % назвали ситуацию оказания помощи женщине с ребенком и 1,8 % – беременной женщине. Остальные 29,1 % от общего числа участвовавших в исследовании и описавших случаи оказания помощи не сделали акцента на получателе помощи как человеке, остро нуждающемся в помощи или имеющем родственное (дружеское) отношение к ним.

В случае бедственного положения, обусловленного внешней причиной, помощь оказывается чаще и в большем объеме, чем когда имеет место внутренняя причина, например невнимательность, слабое владение навыком и т. п. (Schoppler, Metthews, 1965). Однако если внутренние причины стабильны в своем проявлении и неподвластны влиянию субъекта (как, например, телесные и психические недостатки), то указанная закономерность может не проявляться. Так, если в момент резкого торможения транспорта падает инвалид или слепой, то стоящие рядом с ним пассажиры спешат ему на помощь скорее, чем к пьяному человеку (Piliavin et al., 1969).

Люди более склонны помогать тем, кто им симпатичен и чье одобрение они стремятся заслужить (Krebs, 1970; Unger, 1979).

...

Результаты нескольких экспериментов свидетельствуют о том, что женщинам-инвалидам, у которых в дороге лопнула шина, помогают чаще, чем оказавшимся в аналогичной ситуации мужчинам-инвалидам (Penner et al., 1973; Pomazal, Clore, 1973; West et al., 1975). То же самое можно сказать и о женщинах, путешествующих в одиночку автостопом: на их просьбы подвезти реагируют охотнее, чем на просьбы мужчин или пар (Pomazal, Clore, 1973; Snyder et al., 1974). Разумеется, причиной галантного отношения мужчин к одинокой женщине может быть и нечто другое, а не альтруизм. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они чаще помогают привлекательным дамам, нежели дурнушкам (Mims et al., 1975; Stroufe et al., 1977; West, Brown, 1975).

Майерс Д., 2004

Этнические различия. В работе Сиссон (Sisson, 1981) изучалось влияние этнической принадлежности человека на помогающее поведение. Четверо белых англичан (двое мужчин и две женщины) и четыре гражданина этой страны – выходцы из Вест-Индии (также двое мужчин и две женщины) – просили белых англичан разменять монету для телефона-автомата. Результаты показали, что и женщины, и мужчины демонстрируют расовую дискриминацию, однако только в отношении представителей своего пола, но не противоположного. Иначе говоря, белые англичане значимо чаще помогают (разменивают монету) белым согражданам по сравнению с проживающими в стране выходцами из Вест-Индии. Однако что касается этих последних, то белые мужчины значительно чаще помогают индейским женщинам, а белые женщины – индейским мужчинам.

В экспериментах, которые были проведены С. Гартнером и Дж. Довидио (Gaertner, Dovidio, 1977, 1986), белые студентки были менее склонны помогать попавшей в беду чернокожей женщине, чем белой женщине, оказавшейся в аналогичной ситуации, если у них была возможность разделить ответственность с другими очевидцами («Я не помогла чернокожей женщине, потому что это могли сделать и другие»). В отсутствие других очевидцев студентки были одинаково склонны к помощи независимо от того, кто нуждался в ней – белая или чернокожая женщина.

Очевидно, если нормы допустимого поведения четко сформулированы, белые не допускают дискриминации, если же нормы нечеткие или противоречивые, может возобладать оказание помощи по расовому принципу.

Впрочем, результаты исследований, в которых изучался этот вопрос, неоднозначны. В некоторых исследованиях выявлена предрасположенность в пользу собственной расы (Benson et al., 1976; Clark, 1974; Franklin, 1974; Gaertner, 1973; Gaertner, Bickman, 1971; Sisson, 1981). В других не обнаружено ничего подобного (Gaertner, 1975; Lerner, Frank, 1974; Wilson, Donnerstein, 1979; Wispe, Freshley, 1971). Однако исследования, в которых изучались ситуации «лицом к лицу», все-таки выявили предрасположенность в пользу представителей не собственной, а другой расы (Dutton, 1971, 1973; Dutton, Lake, 1973; Katz et al., 1975).

Выявлено, что больший альтруизм проявляется в отношении к человеку, который зависим от оказывающего помощь (Berkowitz, Daniels, 1964), приятен (Daniels, Berkowitz, 1963; Epstein, Horstein, 1969), обладает привлекательной внешностью (Mims et al., 1975), знаком оказывающему помощь (Macanlay, 1975), разделяет политические взгляды помогающего (Karabenick et al., 1973), принадлежит к противоположному полу (Bickman, 1974) и к той же этнической группе, что и помогающий (Harris, Baudin, 1973). Важно и то, вызывает ли доверие просящий человек, действительно ли он нуждается в помощи или же он манипулирует людьми, «давя» на их чувство жалости.

...

Одно время я был завсегдатаем форума сайта журналистов. Периодически на форуме появлялись объявления с просьбой помочь тем или иным нуждающимся гражданам. Размещали объявления всегда одни и те же люди – женщина, работающая корректором в газетенке провинциального городка, и вечно безработный журналист из Киева. Находили слезливые истории и вывешивали их, уведомляя всех посетителей сайта о том, что они уже «перечислили немного денег». Пример, так сказать, показывали… «Срочно нужны деньги на операцию!», «Срочно нужны деньги на лечение!», «Очень срочно нужны деньги на трансплантацию!!!» Одна история меня потрясла, и я решил перечислить энную сумму на счет родителей мальчика, больного лейкемией. Но предварительно я попросил у женщины-корректора из провинциального городка, разместившей объявление с просьбой о помощи, телефон родителей мальчугана.

– Зачем тебе?

– Хочу с ними встретиться, – пояснил я.

– Для чего?

– Потому что желаю убедиться. Я деньги, видишь ли, зарабатываю…

И началось!

– Тебе жалко пары рублей? Тебе жаль на такое дело?!! У меня у самой дети едва ли не голодают, но я всегда готова помочь!!! В таком деле грех не помочь!!! – пылала праведным гневом женщина-корректор. – Мне за квартиру иногда платить нечем, но это – святое!!! Да я одолжу, но помогу!!!

– Мне не жаль! – вторил ей безработный журналист.

Я был покрыт презрением, и самые обидные эпитеты произносились именно этими двумя людьми – вечным безработным и корректором, влачащим жалкое существование на копеечное жалование. Я же, одолеваемый сомнениями и нежеланием отдавать заработанные своим трудом деньги невесть кому (жадностью), выяснил небезынтересные факты. Во-первых, мальчик с такой фамилией ни в одной из больниц города, упомянутого в обращении, не значился. Во-вторых, счет, указанный в обращении, фигурировал год назад в истории с попавшей под трамвай девочкой.

По материалам Интернета (shkolazhizni.ru)

Помощь оказывается более охотно в том случае, если нужда в помощи вызвана неконтролируемыми обстоятельствами. Если же нужда возникла по причине выбора, который был сделан самим человеком, то люди не чувствуют никаких обязательств перед человеком, нуждающимся в помощи, и говорят, что он сам во всем виноват (Barnes, Ickes, Kidd, 1979; Weiner, 1980).

Люди более склонны помогать тем, кто похож на них. Причем речь идет как о внешнем, так и о внутреннем сходстве. Помощники экспериментатора, одетые либо в традиционную, либо в вызывающую одежду, обращались с просьбой о монете для телефона-автомата к «нормальным» или «хиппующим» студентам (Emswiller, 1971). Менее половины из них выручили того, кто был одет не так, как они, и две трети выручили тех, кто был одет так же, как они сами. Покупатели в магазинах Шотландии менее охотно выполняли просьбу разменять деньги, если с ней обращался человек в футболке с явно гомосексуалистским слоганом (Gray et al., 1991).

2.2. Внутренние факторы, или Кто чаще оказывает помощь

Принимая решение об оказании услуги или помощи, человек учитывает такие факторы, как затраты времени, прилагаемые усилия, денежные расходы, отсрочку своих планов, неудовлетворение своих потребностей, опасность для своего здоровья и жизни. При этом решающим фактором является наличие у человека усвоенных норм социальной ответственности (стандартов нравственного поведения по отношению к другим людям), или, как пишут отечественные психологи, наличие «чувства долга». Человек с высокой нравственностью, высоким «чувством долга», несмотря на затраты времени, средств и усилий, окажет помощь человеку, попавшему в беду. При этом он примет на себя ответственность и за результаты оказания помощи.

Айкс с соавторами (Ickes, Kidd, 1976; Ickes, Kidd, Berkowitz, 1976) показали, что «аура успеха» в деятельности или ресурсы, добытые самим человеком (в силу наличия у него способностей, а не обусловленные внешними причинами), повышают готовность человека оказать материальную помощь. Впрочем, влияние «ауры успеха» оказывается недолговременным (Isen, Clark, Schwartz, 1976). Выявлено также, что состояние приподнятости, внушенное испытуемым в эксперименте, повышало готовность к оказанию помощи (Aderman, 1972; Cunningham et al., 1980).

Влияние среды проживания. По сравнению с обитателями небольших городов или сельских районов жители мегаполисов менее склонны оказывать услуги (Hedge, Yousif, 1992; Kort, Kerr, 1975; Steblay, 1987).

...

Жители мегаполисов редко появляются в общественных местах поодиночке, чем и объясняется их меньшая отзывчивость (по сравнению с отзывчивостью жителей небольших городов). «Усталость от сочувствия» и «сенсорная перегрузка», возникающие в результате общения с большим количеством нуждающихся в помощи людей, приводят к тому, что во всех странах мира жители больших городов не спешат оказывать ее (Yousif, Korte, 1995). Усталость и перегрузка объясняют результаты экспериментов, проведенных Робертом Левайном и его коллегами в 36 городах с участием нескольких тысяч человек (Levine et al., 1995). Подходя к разным людям, экспериментаторы либо «случайно» роняли авторучку, либо просили разменять банкноту, либо изображали слепого, которого нужно перевести через дорогу, и т. д. Чем больше город и чем выше в нем плотность населения, тем менее склонны к помощи его жители.

Майерс Д., 2004

(2012) косвенно подтверждает эту тенденцию: у жителей в регионе с неблагоприятными условиями проживания сильно выражены стремление к взаимоподдержке и ориентация на помощь другим со снижением акцентирования собственных интересов.

Влияние возраста. В отношении влияния возраста на помогающее поведение исследователи не пришли к однозначному мнению. Мерфи (Murphy, 1943) выявил, что потребность бескорыстно помочь другому ребенку проявляется уже у трехлетних детей. По данным Харриса (Harris, 1967), вербальный альтруизм (суждения на основе альтруистических норм) увеличивается с возрастом. Исследуя поведение детей в возрасте от 5 до 14 лет, Грин и Шнейдер (Green, Shneider, 1974) отметили увеличение с возрастом таких качеств, как желание бескорыстно пожертвовать своим временем для помощи нуждающимся детям, стремление помочь экспериментатору. Однако Зинзер и др. (Zinser et al., 1975) не нашли корреляции между возрастом и щедростью детей. Кребс (Krebs, 1970) при рассмотрении одиннадцати работ лишь в семи обнаружил корреляции альтруизма с возрастом детей.

Т. В. Фогель (2011) отмечено увеличение частоты социально-помогающей активности с увеличением возраста взрослых. Так, в возрастной группе 20–29 лет чаще наблюдается непомогающее поведение, а в группе 50–59 лет практикуют социальную помощь около половины опрошенных лиц. При этом для лиц пожилого возраста, как отмечает А. В. Алексеева (2012), характерно доминирующее желание заботиться о благополучии детей и внуков.

Половая принадлежность. Э. Игли и М. Кроули (Eagly, Crowley, 1986) в ходе многочисленных экспериментов показали, что мужчины чаще помогают попавшим в беду женщинам. Женщины в равной степени отзывчивы по отношению как к мужчинам, так и к женщинам.

...

Взаимодействие личности и ситуации стало предметом изучения 172 исследований, в которых сравнивались 50 000 испытуемых – мужчин и женщин с точки зрения готовности к оказанию помощи. Проанализировав полученные результаты, Элис Игли и Морин Кроули пришли к следующему выводу: мужчины, оказавшись в потенциально опасной ситуации, когда незнакомому человеку нужна помощь (например, проколотая шина или падение в вагоне метро), чаще всего помогают (Eagly, Crowley, 1986). Но в ситуациях, в которых речь не идет о жизни и смерти (например, нужно принять участие в эксперименте или потратить время на умственно отсталых детей), женщины несколько более отзывчивы. Следовательно, в разных ситуациях гендерные различия проявляются по-разному. Игли и Кроули предположили также: если бы исследователи изучали оказание помощи на примере продолжительных, близких отношений, а не в эпизодических контактах с незнакомыми людьми, то они наверняка обнаружили бы, что женщины значительно более склонны к альтруизму, чем мужчины. С ними согласны Даррен Джордж и его коллеги, которые считают, что женщины откликаются на просьбы друзей с большим сочувствием и тратят на оказание помощи больше времени (George et al., 1998).

Майерс Д., 2004

В кросс-культурном исследовании Джонсона с соавторами (Jonson et al., 1989) показано, что женщины более альтруистически настроены, чем мужчины.

Такие же данные получены и отечественными исследователями. В работе С. К. Нартовой-Бочавер (1992) выявлено, что подростки женского пола более отзывчивы на нужды других людей, чем подростки мужского пола (рис. 2.1).

Рис. 2.1. Соотношение «отзывчивых» (1), «индифферентных» (2) и «уклоняющихся» (3) среди мальчиков (А) и девочек (Б) в % к общему числу респондентов каждого пола

Т. В. Фогель на основании опроса жителей города Йошкар-Олы констатировала большую активность женщин в социально-помогающем поведении и меньшую активность такого поведения у мужчин: 47 % женщин практикуют социально-помогающее поведение и это происходит в 65 % возможных случаев. Возраст наибольшей социально-помогающей активности для женщин составляет 50–59 лет, для мужчин – 40–49 лет. Возраст наибольшей неактивности в этом плане у женщин – 20–29 лет и 30–39 лет, у мужчин – 20–29 лет и 40–49 лет.

Женщины, как правило, показывают более долгосрочное просоциальное поведение (например, забота о близких). По данным Л. Е. Киреевой (2012), стремление к взаимопомощи супругов в трудную минуту отметили у себя 40 % мужчин и 65 % женщин. Для мужчин более вероятны краткосрочные помогающие действия, граничащие с подвигами (например, спасение людей при пожаре).

Личностные особенности. На принятие решения об оказании помощи влияют личностные качества человека. Специалисты, изучающие психологию личности, выявили, во-первых, сохраняющиеся с течением времени индивидуальные различия в склонности к оказанию помощи (Hampson, 1984; Rushton et al., 1981); во-вторых, они выявили сочетания личностных качеств, которые делают людей предрасположенными к альтруизму, – это эмоциональные, умеющие сочувствовать и деятельные люди (Bierhoff et al., 1991; Romer et al., 1986; Wilson, Petruska, 1984); в-третьих, установили, что свойства личности влияют на то, как конкретные люди реагируют на конкретные ситуации (Carlo et al., 1991; Romer et al., 1986; Wilson, Petruska, 1984): индивиды с высоким уровнем самоконтроля, чувствительные к ожиданиям окружающих особенно склонны к оказанию помощи, если полагают, что она будет социально вознаграждена (White, Gerstein, 1987).

Препятствует адекватной оценке ситуации, требующей помощи, наличие у человека эгоцентризма. Личностный эгоцентризм – это деформация у человека шкалы ценностей, когда он видит и оценивает мир лишь через призму своих желаний и индивидуалистических, порой откровенно меркантильных интересов, а окружающих людей либо рассматривает в качестве пассивных объектов своего воздействия, либо представляет в качестве удобного средства для достижения своих целей.

В психологии выделяются следующие виды эгоцентризма: познавательный, характеризующий главным образом процессы восприятия и мышления; моральный эгоцентризм, проявляющийся в непонимании моральных оснований поведения других людей; коммуникативный эгоцентризм, затрудняющий общение (прежде всего речевое) за счет пренебрежения различиями смыслового наполнения понятий и т. п. В целом эгоцентризм так или иначе связан с познавательной сферой.

Сталкиваясь с информацией, противоречащей представлениям и прошлому опыту, эгоцентрик просто не может ее воспринять из-за непонимания того, что возможно существование других точек зрения кроме его собственной, и вследствие уверенности, что психологическая организация других людей тождественна его собственной.

...

Одна из гипотез о природе альтруизма вытекает из психоаналитических представлений. С этой точки зрения альтруизм рассматривается как стремление путем бескорыстного поступка редуцировать присущее человеку «чувство вины» перед другими <…> Интересно исследование Харрис и др. (Harris et al., 1975), проведенное у входа в католическую церковь; оказалось, что верующие, идущие на исповедь, дают гораздо большую сумму в благотворительный фонд, чем верующие, выходящие после исповеди. Авторы объясняют этот феномен уменьшением чувства вины после исповедания.

Субботский Е. В., 1977

Важно не путать эгоцентризм с эгоизмом. Эгоист способен ясно осознавать чужие позиции, мнения и интересы, однако намеренно игнорирует их ради своей выгоды. Иными словами, он может и не быть эгоцентричным. Эгоцентрик же просто не в состоянии их воспринять, поскольку рассматривает весь мир сквозь одномерную шкалу своих оценок. Например, когда я в частной беседе рассказал итальянскому миллионеру и психологу А. Менигетти, что российские старики живут плохо и нуждаются в помощи, он заявил, что они сами виноваты – не хотят работать.

С. Шварц и Г. Клаузен (Schwartz, Clausen, 1970) показали, что готовность к оказанию помощи более выражена у людей с внутренним локусом контроля, воспринимающих себя как активных субъектов действия. Аналогичная закономерность выявлена и Л. Л. Абелите с соавторами (2011): установка «ориентации на альтруизм» положительно связана с интернальным локусом контроля (коэффициент корреляции Спирмена 0,323, p < 0,05), а установка «ориентации на эгоизм» – отрицательно (коэффициент корреляции Спирмена -0,482, p < 001).

Таким образом, лицам с интернальным локусом контроля присущи сильно выраженные социальные установки на альтруизм и слабо выраженные социальные установки на эгоизм. Субъектам с экстернальным локусом контроля присущи слабо выраженные социальные установки на альтруизм и сильно выраженные социальные установки на эгоизм.

Е. Стауб (Staub,1974) отмечает положительную роль уровня морального развития и отрицательную роль макиавеллизма (пренебрежение моральными принципами ради достижения цели) для готовности оказать помощь.

Наличие чувства вины. После совершения неблаговидного поступка и появления чувства вины потребность в совершении добра возрастает. Это связано с необходимостью восстановления пошатнувшегося самоуважения и позитивного публичного имиджа. Если окружающим известно о «грехах» человека, то он будет более склонен «замаливать их», совершая добрые дела (Carlsmith, Gross, 1969). Д. Риган с соавторами (Regan et al., 1972) продемонстрировали это в эксперименте, проведенном в одном из торговых центров Нью-Йорка. Они убедили некоторых покупательниц в том, что те сломали фотоаппарат. Спустя несколько минут появился человек (это также был помощник экспериментатора), в руках он держал сумку с покупками, из которой капало что-то липкое. О том, что у него капает из сумки, его предупредили 15 % тех, кого не обвиняли в поломке фотоаппарата, и 60 % обвиненных в этом. Очевидно, что у последних не было никаких оснований для того, чтобы восстанавливать свою репутацию в глазах этого человека. Поэтому правдоподобным кажется объяснение, что, оказывая ему помощь, они заглаживали собственную вину и возвращали себе самоуважение. Однако другие способы уменьшения чувства вины, например исповедь, могут снижать потребность в совершении добрых дел (Carlsmith et al., 1968).

Сходные эксперименты осуществил Катцев с коллегами (Katzev et al., 1978). Когда члены группы посетителей музея искусств трогали экспонаты руками, а в зоопарке попытались накормить медведей, экспериментаторы сделали некоторым из них замечание. В обоих случаях 58 % тех, кому было сделано замечание, вскоре бросились помогать другому экспериментатору, который «случайно» что-то уронил. Из тех, кто не получал замечаний, готовность помочь изъявили только около 30 % испытуемых.

Религиозность. В ситуациях, в которых речь не идет о жизни и смерти, истинно верующие люди лишь несколько более отзывчивы (Trimble, 1993). Религиозность более надежно прогнозирует поведение человека, когда речь идет об оказании долговременной помощи, например, волонтеров – больным СПИДом (Amato, 1990; Clary, Snyder, 1991, 1993; Omoto et al., 1993).

Из результатов опроса общественного мнения, проведенного Институтом Гэллапа в конце 1980-х гг., следует: среди тех, кто считает, что «религия не играет важной роли в их жизни», и среди тех, кто считает религию «очень важной» для себя, социальных волонтеров 28 и 59 % соответственно (Colasanto, 1989). Согласно результатам более позднего опроса, о своей «ответственности перед бедняками» часто задумываются 37 % из тех, кто посещает церковь раз в году или реже, и 76 % из тех, кто посещает ее еженедельно (Wuthnow, 1994).

Американцы, которые никогда не посещают храмов, жертвуют на благотворительность 1,1 % своего дохода (Hodgkinson et al., 1990; Hodgkinson, Weitzman, 1990, 1992). Посещающие храмы еженедельно жертвуют в 2,5 раза больше. Однако имеютсяы и другие данные (см. врезку).

...

Атеисты, агностики и ненабожные люди чаще руководствуются чувством сострадания, помогая незнакомцам, чем верующие, несмотря на то что призыв возлюбить своего ближнего является для христианства основополагающим и регулярно звучит с амвонов и церковных кафедр. Таковы результаты социологического исследования американских ученых.

В трех экспериментах, поставленных социологами из Калифорнийского университета в Беркли, было установлено, что чем менее религиозен человек, тем больше его щедрость и бескорыстные поступки по отношению к другим диктуются чувством сострадания. И наоборот: чем более он набожен, тем меньше они продиктованы сочувствием.

Из результатов экспериментов отнюдь не следует, что религиозные люди менее щедры и милосердны или менее сострадательны, но они опровергают общераспространенное убеждение, что щедрость и милосердие обусловлены чувством сострадания и жалости, а также набожностью, отмечают авторы. Как показал эксперимент, связь между состраданием и щедростью сильнее выражена у тех, кто считает себя нерелигиозным или не очень религиозным человеком.

«Для менее религиозных сила эмоциональной связи с другим человеком критически важна при принятии решения, помогать этому человеку, или нет.

В свою очередь, более религиозные люди свою щедрость меньше основывают на эмоциях и больше на таких факторах, как религиозная доктрина, идентификация себя в качестве представителя церковной общины и соображениях репутации», – комментирует результаты исследования один из авторов статьи социолог Роб Уиллер. Авторы статьи изучили связь между религиозностью, состраданием и щедростью, но результаты экспериментов пока не объясняют, почему, помогая другим, набожные люди в меньшей степени руководствуются

состраданием. Социологи в качестве гипотезы предполагают, что для глубоко верующих поведенческий код, связанный с усвоенным моральным обязательством («надо помогать ближним»), играет большую роль, чем эмоции. «Мы предполагаем, что религия изменяет фактор, движущий щедрым поведением», – считает ведущий автор статьи Лора Сэслоу.

Первая часть статьи посвящена анализу социологического опроса, в котором приняли участие 1300 взрослых американцев, из которых сначала была выделена группа людей, склонных проявлять милосердие по отношению к тем, кто оказался в менее выгодном, чем окружающие, положении. Дальнейшее изучение этой группы показало, что большую часть тех, кто готов предоставить свой кров бездомным и дать им денег именно из чувства сострадания, составляют малорелигиозные или неверующие люди.

«Это показывает, что хотя сострадание ассоциируется с просоциальным поведением как у менее религиозных, так и более религиозных индивидов, эта связь сильнее всего выражена в случае менее религиозных», – пишут авторы. Во втором эксперименте принимала участие группа из 101 взрослого. Каждому из них по отдельности было показано два видеоролика – один контрольный, с изображением нейтральных сцен, и один душераздирающий с изображением страдающих нищих детей. После каждого просмотра участники получали от организаторов по 10 долларов с предложением вручить любую часть от этой суммы нуждающемуся незнакомцу.

В результате менее религиозные участники эксперимента оказались более щедрыми. «Видео, пробуждающее сострадание, активно стимулировало их альтруизм, но не оказало заметного влияния на щедрость более религиозных членов группы», – констатирует Уиллер. Наконец, в третьем эксперименте 200 студентов, сначала ответивших на вопрос анкеты: «Насколько вам присуще сострадание?», сыграли в классическую игру «поделись с ближним». Сначала всем участникам раздали деньги, которыми они по желанию могли делиться с незнакомцем. Далее им объявляли, что другой игрок поделился с ними частью денег и они, в свою очередь, могут пожертвовать часть полученной суммы другому незнакомцу. В конце игры участники ответили на вопрос анкеты: «Насколько вы религиозны?»

Как выяснилось, более сострадательные, но менее религиозные оказались и более щедрыми. «Как видим, несмотря на то что в США менее набожные люди вызывают меньше доверия, они более склонны помогать своим согражданам из чувства сострадания, чем набожные», – резюмирует Роб Уиллер.

Раз более набожные люди руководствуются в своем альтруизме преимущественно «доктриной», чем эмоциями, то понятно, почему ортодоксы демонстрируют подчас удивительную жестокость и бесчеловечность в ситуациях, когда они считают, что их религии – поведенческому коду, с которым они себя идентифицируют, – что-то угрожает. Если принцип правила оказывается сильнее простого человеческого чувства, того же сострадания, то смена одного правила (скажем, «возлюби ближнего») на диаметрально противоположное (скажем, «пришел я не с миром, а с мечом») для религиозного ортодокса является дежурной процедурой: религия не была бы религией, если бы у нее на все вопросы не находились тут же нужные ответы.

Дмитрий Малянов. Атеист человечнее верующего? (По материалам Интернета)

Религиозные студенты колледжей посвящают больше времени помощи отстающим, больным, чем нерелигиозные (соответственно 46 и 22 %) (Benson et al., 1980; Hansen et al., 1995), (рис. 2.2).

Рис. 2.2. Религиозность и долгосрочный альтруизм (Майерс Д., 2004)

Межличностные отношения. Как показано в исследовании В. С. Мустафиной (1998), выполнение моральной нормы взаимопомощи наблюдается уже у дошкольников, но оно сильно зависит от эмоционального отношения к сверстнику.

В. В. Галанина (2001, 2003) выявила, что младшие школьники обнаруживают знание и принятие моральной нормы взаимопомощи как социально значимой и обязательной и ориентированы на ее выполнение в ситуации предполагаемого поведения. Однако характер эмоционального отношения к сверстнику (симпатии или антипатии) оказывает влияние на особенности выполнения нормы взаимопомощи в младшем школьном возрасте. В ситуации предполагаемого поведения дети выражают готовность оказывать помощь сверстнику вне зависимости от своего эмоционального отношения к нему. В ситуации реального взаимодействия дети значительно чаще помогают симпатичному сверстнику, чем антипатичному или нейтральному. В то же время моральное поведение детей в реальной ситуации характеризуется неустойчивостью, зависимостью от внешних обстоятельств.

Младшие школьники обосновывают помощь симпатичному сверстнику в ситуации предполагаемого поведения желанием поддержать дружеские отношения, необходимостью выполнения товарищеских обязательств, избежанием социального неодобрения. Ими движут симпатия, дружеское отношение к сверстнику. Помощь антипатичному сверстнику младшие школьники обосновывают чувством социальной ответственности и справедливости.

В одном из исследований (Midlarsky, 1968) было выявлено, что желание проявлять альтруизм возрастает, если человек получает признание своей «высокой компетентности» в какой-то деятельности.

По данным Хорович (Horowitz, 1968), субъекты охотнее помогают другим людям тогда, когда они делают это добровольно, а не по обязанности.

Эмоциональное состояние. В ряде исследований (на детях) было выявлено, что эмоциональное состояние человека влияет на альтруизм. При воспоминании эмоционально положительных событий дети проявили значительно больший альтруизм, чем дети контрольной группы, а при вспоминании негативных событий – меньший, чем в контрольной группе (Moore et al., 1973).

...

Люди, пребывающие в подавленном настроении (предварительно они читали или думали о чем-то печальном), иногда проявляют больший альтруизм, чем обычно, а иногда – меньший. Однако при более внимательном изучении мы замечаем, что в этих противоречивых данных просматривается определенная закономерность. Во-первых, исследования, результаты которых говорят о негативном влиянии на альтруизм плохого настроения, выполнены преимущественно с участием детей (Isen et al., 1973; Kenrick et al., 1979; Moore et al., 1973), а исследования, результаты которых говорят об обратном, – с участием взрослых (Aderman, Berkowitz, 1970; Apsler, 1975; Cialdini et al., 1973; Cialdini, Kenrick, 1976). Роберт Чалдини, Дуглас Кенрик и Дональд Бауманн считают, что взрослые находят удовлетворение в самом альтруистическом поступке, т. е. он дает им внутреннее вознаграждение в виде удовольствия, которые они получают от него. Люди, оказавшие помощь другим, начинают лучше думать о себе. Это в одинаковой мере относится и к донору, отдавшему свою кровь, и к студенту, который помог незнакомому человеку собрать упавшие бумаги (Wiliamson, Clark, 1989). Следовательно, если взрослый человек испытывает чувство вины, грустит или пребывает в депрессивном состоянии по какой-то другой причине, любое доброе дело (или какой-либо иной позитивный опыт, способный улучшить настроение) помогает ему нейтрализовать негативные чувства.

Почему же у детей этот «механизм» не срабатывает? По мнению Чалдини, Кенрика и Бауманна, это происходит потому, что дети в отличие от взрослых не считают сам по себе альтруизм вознаграждением. Из детской литературы они усваивают мысль о том, что эгоистичные люди всегда счастливее тех, которые помогают другим, однако по мере того, как дети взрослеют, их взгляды изменяются (Perry et al., 1986). Хотя маленькие дети и склонны к эмпатии, оказание помощи другим не приносит им большого удовольствия; подобное поведение является скорее следствием социализации.

Чтобы проверить свою гипотезу, Чалдини со своими коллегами просил учащихся младших и старших классов начальной школы и учащихся средней школы вспомнить о каком-нибудь грустном или нейтральном событии. Затем у детей была возможность лично от себя подарить другим детям призовые купоны (Cialdini, Kenrick, 1976). Если дети пребывали в грустном настроении, меньше всех купонов жертвовали самые маленькие, дети постарше – немного больше, а подростки – еще больше. Судя по всему, только подростки воспринимали альтруизм как способ улучшить собственное настроение.

Майерс Д., 2004

Однако плохое настроение стимулирует добрые дела только у тех взрослых людей, чье внимание сосредоточено на других, т. е. у тех, кто считает заботу о других вознаграждающим чувством (Barnett et al., 1980; McMillen et al., 1977). Люди, переживающие глубокую скорбь вследствие утраты близкого человека (смерти, отъезда, вынужденного расставания), нередко настолько заняты собой и погружены в собственные мысли, что им трудно заботиться о ком бы то ни было (Aderman, Berkowitz, 1983; Gibbons, Wicklund, 1982).

...

Уильям Томпсон, Клаудиа Кауан и Дэвид Роузенхан воспроизвели в лаборатории ситуацию, при которой испытуемые, студенты Стэнфордского университета, были целиком погружены в собственные печальные мысли: они в одиночестве слушали записанное на магнитофон описание человека, больного раком, и должны были представить себе, что речь идет об их лучшем друге противоположного пола (Thompson, Cowan, Rosenhan, 1980). Текст был составлен так, чтобы внимание одной группы испытуемых было сосредоточено на их собственных тревогах и переживаниях: «Он может умереть, и вы лишитесь друга. Вы больше никогда не сможете поговорить с ним. Но может произойти и нечто более страшное: он будет умирать медленно. И каждую минуту вы будете думать о том, что это, возможно, последний миг в его жизни. В течение многих месяцев вам придется заставлять себя улыбаться, хотя ваше сердце будет разрываться от горя. Он будет медленно угасать на ваших глазах, и это будет продолжаться до тех пор, пока жизнь окончательно не покинет его и вы не останетесь в одиночестве».

Текст, который слушала вторая группа испытуемых, заставлял думать о больном:

«Он прикован к постели и проводит дни в бесконечном ожидании. Он все время ждет, что что-то должно произойти. А что именно – он не знает. Он говорит вам, что самое тяжелое – это неизвестность».

Когда сразу же после окончания эксперимента им было предложено на условиях анонимности помочь одной аспирантке в проведении исследований, дали согласие 25 % слушателей первого текста и 83 % тех, кто слушал второй текст. Испытуемые в обеих группах были одинаково тронуты услышанным, но лишь те, чье внимание было сосредоточено на другом человеке, посчитали, что оказание помощи принесет им облегчение. Короче говоря, если люди, пребывающие в плохом настроении, не поглощены полностью мыслями о собственной депрессии или о собственном горе, они обычно чутки и склонны к оказанию помощи.

Майерс Д., 2004

Выявлено также (Barnett, Brian, 1974), что переживание неуспеха подавляет альтруизм. Сильно наказанные дети проявили большую щедрость, чем слабо наказанные дети (De Palma, 1974).

С. К. Нартова-Бочавер (1992) выявила, что включенность в ситуацию достижения практически не оказывает влияния на мотивацию помощи мальчиков и приводит к ее ослаблению у девочек. В ситуации успеха мотивация помощи повышается у тех и других, а при неудаче – снижается.

Психологи утверждают, что счастливые люди, как дети, так и взрослые, склонны к альтруизму. Эксперименты выявили несколько причин этого (Carlson et al., 1988). Оказание помощи другим улучшает плохое настроение и продлевает хорошее.

Хорошее настроение, в свою очередь, благоприятствует позитивным мыслям и позитивной самооценке, которые располагают нас к хорошим поступкам (Berkowitz, 1987; Cunningham et al., 1990; Isen et al., 1978). Люди, пребывающие в хорошем настроении, более склонны к позитивным мыслям и к позитивным ассоциациям, которые вызывают добрые дела. Те, кто позитивно мыслит, скорее всего, и действует тоже позитивно. При этом не имеет значения, что именно становится источником хорошего настроения – успех, размышления о чем-то радостном или какой-либо иной положительный опыт (Salovey et al., 1991).

Польские ученые Д. Долински и Р. Наврат установили, что испытываемое человеком чувство облегчения сильно влияет на готовность к оказанию помощи (Dolinski, Nawrat, 1998).

...

Эксперимент, проведенный Элис Айзен, Маргарет Кларк и Марком Шварцем (Isen, Clark, Schwartz, 1976), заключался в следующем: помощник экспериментатора звонил людям, которые не позднее чем за 20 минут до его звонка получали в подарок канцелярские принадлежности. Сказав, что ошибся номером и что у него больше нет мелочи для автомата, он просил ответившего ему человека оказать любезность и перезвонить по нужному ему номеру. Как следует из данных, представленных на рисунке, в течение первых пяти минут после получения подарка готовность прийти на помощь растет, а затем – по мере того как «улетучивается» хорошее настроение – идет на убыль.

Процент согласившихся перезвонить по телефону в течение 20 минут после получения подарка.

В контрольной группе, в которую входили испытуемые, не получавшие подарков, доля согласившихся выполнить просьбу конфедерата составила всего 10 %.

Майерс Д., 2004

2.3. Эмпатия и помогающее поведение

Важным свойством личности, предрасполагающим к помогающему поведению, является эмпатия. Термин «эмпатия» (от греч. sv – «в», павод – «страсть», «страдание») введен Эдвардом Титченером, который калькировал немецкое слово einfühlung, использованное в 1885 г. Теодором Липпсом в контексте теории воздействия искусства.

Многие исследователи выделяют эмпатию как наиболее значимый фактор формирования помогающего поведения. В многочисленных работах Бейтсон (Batson, 1997–2011) отстаивает точку зрения, что фактором, побуждающим к помогающему поведению, является именно эмпатия. Чем больше человек склонен к сопереживанию, тем выше его готовность к помощи в конкретном случае (Coke, Batson, McDevis, 1978). Характерно, что постановка себя на место нуждающегося в помощи без переживания эмпатической эмоции («не хотел бы я быть на его месте») не приводит к стремлению оказать помощь (Coke et al., 1978; Kurdek, 1978). Некоторые авторы (Krebs, 1975; Stotland, 1969) отмечают, что эмпатия в отличие от социальных норм прямо и непосредственно побуждает человека к оказанию помощи.

...

Хоффман (Hoffman, 1975, 1978, 1981) в своей эволюционной, физиологической и онтогенетической теории эмпатии положил в основу действия по оказанию помощи переживание эмпатического сострадания (empathic distress) в качестве мотивирующей силы. Эмпатическое сострадание состоит из двух компонентов – компонента эмоционального возбуждения и социально-когнитивного компонента. Компонент эмоционального возбуждения можно наблюдать уже у очень маленьких детей. Он еще не предполагает способности различать свои и чужие переживания. Эмоциональное возбуждение может основываться на различных процессах: на заражении эмоцией посредством моторного подражания, как это предполагал еще Липс (Lipps, 1906), на классических условных рефлексах или на представлении о том, как сам человек чувствовал бы себя на месте нуждающегося в помощи.

Социально-когнитивный компонент эмпатического сострадания постепенно изменяется в ходе развития, причем его развитие в основном соответствует тому, что мы знаем о развитии принятия ролей. После того как ребенок – примерно в конце первого года жизни – научается различать себя и других людей, он проходит, согласно Хоффману, различные стадии способности к эмпатии, на каждой из которых его возможности понимания другого человека становятся все более адекватными. В ходе этого развития ребенок становится все более способным испытывать сочувствие к горю другого человека (sympathetic distress) <…> Хоффман приводит результаты различных исследований, свидетельствующих, во-первых, о том, что эмпатическое возбуждение предшествует помощи (Geer, Jarmecky, 1973), во-вторых, о том, что чем более сильными были проявления страдания жертвы, тем выше было эмпатическое возбуждение (Gaertner, Dovidio, 1977), в-третьих, о том, что интенсивность эмпатического возбуждения систематически взаимосвязана с последующими действиями по оказанию помощи (Weiss, Boyer, Lombardo, Stich, 1973), и, в-четвертых, о том, что эмпатически возникшая эмоция теряет интенсивность после оказания помощи (Darley, Latane, 1968).

Хекхаузен Х., 2003

Одно из первых определений эмпатии сделал в 1905 г. Зигмунд Фрейд: «Мы учитываем психическое состояние пациента, ставим себя в это состояние и стараемся понять его, сравнивая его со своим собственным».

Эмпатия – осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Соответственно эмпат – это человек с развитой способностью к эмпатии.

Диапазон проявления эмпатии варьирует достаточно широко: от легкого эмоционального отклика до полного погружения в мир чувств партнера по общению. Однако в последнем случае стремление к оказанию помощи снижается, так как человек становится чрезмерно сосредоточенным на собственных переживаниях (Aderman, Berkowitz, 1983). Поэтому вопрос о том, способна ли эмпатия запустить механизм подлинного альтруизма, остается дискуссионным. (Batson, Fultz, Schoenrade, 1987).

...

[Бэтсон] сформулировал теорию, основывающуюся на четырех допущениях (Batson, 1984). Они заключаются в следующем: 1) следует различать две эмоциональные реакции, связанные с восприятием нуждающегося в помощи человека, – свой собственный дискомфорт и сопереживание (эмпатию); 2) эмоция сопереживания возникает в том случае, когда наблюдатель принимает перспективу человека, находящегося в бедственном положении; сила эмпатической эмоции есть мультипликативная функция от воспринимаемой тяжести бедственного положения и силы привязанности наблюдателя к терпящему бедствие (привязанность включает в себя любовь к этому человеку и заботу о нем); 3) эмпатическая эмоция вызывает альтруистическую реакцию облегчить положение нуждающегося в помощи, причем сила этой мотивации пропорциональна силе эмпатической эмоции; 4) эмпатическая эмоция опосредует влияние принятия перспективы страдающего индивида (Shotland et al., 1979) и привязанности к нему на альтруистическую мотивацию.

Хекхаузен Х., 2003

По мнению Т. П. Гавриловой (1981), эмпатия может проявляться в двух формах – сопереживания и сочувствия. Сопереживание – это переживание субъектом тех же чувств, которые испытывает другой. Например, сострадание означает испытывание страдания по поводу страданий другого человека. Сочувствие – это отзывчивое, участливое отношение к переживаниям, несчастью другого (выражение сожаления, соболезнования и т. п.). Первое, считает Т. П. Гаврилова, основано в большей мере на своем прошлом опыте и связано с потребностью в собственном благополучии, с собственными интересами, второе основано на понимании неблагополучия другого человека и связано с его потребностями и интересами. Отсюда сопереживание более импульсивно, более интенсивно, чем сочувствие. Л. П. Калининский с соавторами (1981) считают, что при разделении эмпатических реакций правильнее было бы говорить не столько о критерии разнонаправленности потребностей, сколько о степени эмоциональной вовлеченности своего Я во время такой реакции. Они полагают, что сопереживание является больше индивидным свойством, поскольку связано с такой типологической особенностью, как слабость нервной системы, а сочувствие – личностным свойством, которое формируется в условиях социального обучения.

Мне представляется, что сочувствие не всегда отражает эмпатию, оно может выражаться даже бесстрастно, просто из вежливости («да, я понимаю, что это неприятно, но меня это не касается, не трогает»). Для эмпатии обязательно эмоциональное реагирование (сопереживание). Так, некоторые исследователи подчеркивают в эмпатии тот аспект, что эмпатирующий осознает, что чувства, которые он испытывает, являются отражением чувств партнера по общению. Если этого не происходит, то такой процесс, с их точки зрения, является не эмпатией, а скорее идентификацией с собеседником.

Слово «эмпатия» не связано с какими-либо конкретными эмоциями (как, например, в случае со словом «сострадание») и в равной мере применяется для обозначения сопереживания любым эмоциональным состояниям.

Очевидно, что эмпатия имеет врожденный, генетически обусловленный характер. Франс де Ваал описывает немало случаев, когда во время драки одна мартышка или обезьяна приходила на выручку другой, обнимала ее или выражала свою эмоциональную поддержку какими-то другими способами. Младенцы, которым от роду всего один день, плачут больше, если слышат плач других детей (Hoffman, 1981). В родильных домах стоит заплакать одному, как к нему сразу же присоединяется целый хор плачущих голосов.

Высказываются предположения, что в нейрофизиологических механизмах эмпатии участвуют зеркальные нейроны (Preston, Waal, 2002; Decety, 2002; Decety, Jackson, 2004; Gallese, 2001).

...

Современные методы нейрофизиологии позволили изучить способность к сопереживанию более конструктивно и содержательно, чем это прежде проделывали философы с помощью умозрительной логики. Мало того, что нейрофизиологи наглядно показали, как и в каких отделах мозга возникает сострадание, но и выяснили, что совесть – необходимый атрибут сострадания.

Три года назад ученые обнаружили, что сочувствие – это не образное выражение, а вполне буквальное. Оно обусловлено способностью человека реально переживать воображаемые ситуации и ощущения, например те, которые описывает ему собеседник. Несмотря на «воображаемость» ситуации, в мозге слушателя возникает вполне реальное возбуждение тех самых нейронов, которые возбудились бы, случись подобное с ним самим. В центрах отвращения возникает возбуждение в ответ на рассказ о неприятных переживаниях товарища, в центрах тактильных ощущений – в ответ на информацию о тактильных ощущениях, то же и с центрами боли. Так что на языке нейрофизиологии сочувствие – это адекватное возбуждение нейронов в ответ на воображаемый сигнал.

Таня Сингер (Tania Singer) из Лондонского университетского колледжа и ее коллеги для исследования этих тонких материй воспользовались методом магнитно-резонансной томографии (МРТ). В отличие от обычной электроэнцефалографии, которая регистрирует реакцию относительно больших участков мозга, эта передовая методика позволяет отслеживать возбуждение групп нейронов и даже отдельных нейронов. МРТ фиксирует «портрет» мозга непосредственно в момент ответа на сигнал извне. Лондонских нейрофизиологов интересовал процесс появления в мозге реакции сопереживания боли, а также появляется ли реакция сопереживания к людям с социальным и асоциальным поведением. Критерием социальности считали в эксперименте способность к кооперации, корпоративную честность. В действительности за сложными и скрупулезно точными формулировками ученых стоит простой человеческий вопрос: может ли человек, зарекомендовавший себя как эгоист и мошенник, рассчитывать на простое человеческое сочувствие?

На первом этапе эксперимента у 32 испытуемых – половина из них мужчины, половина женщины – формировались представления о честности двух «подсадных уток» (специально нанятых актеров). Каждый испытуемый играл с двумя актерами в корпоративную экономическую игру, в которой один актер играл честно, так что очки или деньги зарабатывал не только он сам, но и его партнер, а другой обманывал партнеров, чтобы самолично обогащаться. В результате после игры испытуемый считал одного актера добрым малым, а второго – отпетым эгоистом-мошенником.

На втором этапе испытуемым показывали косвенными сигналами, что честный и нечестный игроки переживают боль. Во время демонстрации сигналов у испытуемых снимали томограмму мозга. Что же выяснилось? Честному игроку сочувствовали все: и мужчины, и женщины. Иначе говоря, в ответ на косвенный сигнал о переживании боли честным игроком в центрах боли у испытуемых фиксировалось специфическое болевое возбуждение.

А как же мошенники? Почти все испытуемые женщины сопереживали нечестным игрокам так же, как и честным. А вот мужчины – нет. Сигнал о переживании боли нечестным игроком не вызывал у них никакого сочувствия! Мало того: вместо болевых центров у большинства мужчин-испытуемых возбуждался особый центр «награды». Зная, что игрок-мошенник испытывает боль, мужчины в большинстве испытывали буквально злорадство, или законное чувство мести и справедливости. У женщин злорадство фиксировалось редко.

В этих экспериментах наше интуитивное представление о милосердии женщин и о мстительности мужчин получило четкое подтверждение. Кроме того, стало очевидно, почему издревле роли судей и карателей брали на себя мужчины: ведь законодательство – это свод правил общественного поведения, нарушители не вызывают у судей-мужчин никакого сочувствия, а приведение приговора в исполнение возбуждает у них центры удовольствия. Женщина же в таком деле может проявить несанкционированное сострадание.

По материалам Интернета (Singer T. et al. Empathic neural responses are modulated by the perceived fairness of others)

Выраженная способность к эмпатии является профессионально важным качеством для людей, чья работа непосредственно связана с людьми (чиновники, руководители, продавцы, педагоги, психологи, психотерапевты и др.).

В медицине и психотерапии эмпатией часто называют то, что в психологии называется эмпатическим слушанием – понимание эмоционального состояния другого человека и демонстрация этого понимания. Например, при опросе пациента врачом проявление эмпатии означает, во-первых, понимание слов, чувств и жестов пациента, а во-вторых, такое проявление этого понимания, что пациенту становится ясно, что врач осознает его переживания. Таким образом, акцент делается на объективной стороне процесса, а обладание навыком эмпатии означает способность собрать информацию о мыслях и чувствах пациента. Цель такого эмпатического слушания – дать понять пациенту, что его слушают, и поощрить его к более полному выражению чувств, позволив врачу или психотерапевту, в свою очередь, составить более полное представление по теме рассказа.

Т. П. Гаврилова изучила возрастно-половые проявления той и другой формы эмпатии и обнаружила, что сопереживание как более непосредственная концентрированная форма эмпатии характерно в большей степени для младших школьников, а сочувствие – как более сложная опосредованная нравственным знанием форма эмпатического переживания – для подростков. Кроме того, выявилось, что сопереживание взрослым и животным чаще было выражено у мальчиков, а сочувствие – у девочек. Сопереживание сверстникам, наоборот, чаще выражалось девочками, а сочувствие – мальчиками. В целом и мальчики, и девочки чаще выражали сочувствие, чем сопереживание.

Тем, кто склонен к проявлениям жестокости, эмпатия неведома (Miller, Eisenberg, 1988).

Распространено мнение, что человек с выраженным чувством эмпатии непременно окажет помощь нуждающемуся.

...

В одном из экспериментов испытуемые, студентки Университета штата Канзас, наблюдали за «страданиями» молодой женщины, когда та якобы получала удар электрическим током (Batson et al., 1981). Во время паузы «жертва», страдания которой ни у кого не вызывали сомнений, объяснила экспериментатору происхождение своей повышенной чувствительности к электротоку: оказывается, в детстве она упала на забор, который был под напряжением. Сочувствуя ей, экспериментатор предложил такой выход из положения: чтобы довести опыт до конца, спросить у наблюдателя (роль которого исполняла настоящая испытуемая), не согласится ли она поменяться с ней местами и принять на себя оставшиеся удары. Предварительно половину реальных испытуемых убедили в том, что «жертва» – близкий им по духу человек, разделяющий их нравственные ценности и интересы, чем вызвали их эмпатию. Второй группе испытуемых было также сказано, что их участие в эксперименте закончилось и что им не надо будет наблюдать за «страданиями жертвы», если их придется продлить. Тем не менее практически все участницы эксперимента, эмпатию которых исследователи предварительно «пробудили», выразили готовность поменяться с «жертвой» местами.

Майерс Д., 2004

Однако роль эмпатии как мотиватора помогающего поведения оспаривается некоторыми учеными. М. Шаллер и Р. Чалдини (Schaller, Cialdini, 1988) убедили участников одного из своих экспериментов в том, что их плохое настроение при виде жертвы может улучшить помимо оказания помощи какое-то «более оптимистичное» впечатление, например прослушивание смешной аудиозаписи. В этом случае люди, испытывавшие эмпатию, не особенно стремились к оказанию помощи. В связи с этим

Шаллер и Чалдини, заключили, что, даже испытывая эмпатию к жертве, люди не спешат на помощь, если у них есть иной способ улучшить настроение.

2.4. Жалость как побудитель помогающего поведения

Одной из эмоций, пробуждающей человека к помогающему поведению, является жалость. Ее можно рассматривать как одно из проявлений эмпатии, выражающееся в сострадании, соболезновании кому-либо, участии в ком-либо. Жалеют слабых, немощных, чаще детей, стариков, инвалидов; сильные не вызывают жалости, очевидно, от того, что люди полагают, что со своими проблемами они справятся сами.

...

Жалость

Чувство, которое делает человека восприимчивым к страданиям и несчастьям другого человека. Иными словами, иметь жалость означает желать, чтобы страдания другого облегчились, сочувствовать ему, надеясь при этом, что тебя такая участь минует. У многих людей чувство жалости сопряжено с эмоциональной реакцией, которая вынуждает их приходить на помощь страдающему, в противном случае они чувствуют себя виноватыми. В жалости основную роль играют чувства и эмоции, тогда как в сострадании преобладает объективность.

С другой стороны, испытывать жалость к человеку означает полагать, что сам он выбраться из беды не в состоянии. Такое чувство, в сущности, никогда не помогает человеку взять себя в руки, лишь подчеркивая для него его несостоятельность. Если хочешь в этом убедиться, спроси любого инвалида, как он себя чувствует и нравится ли ему, когда его жалеют. В большинстве случаев ответ будет отрицательным. Люди, склонные жалеть других, сами, как правило, слишком фузионны и уязвимы, они очень легко принимают роли жертв. Когда два человека принимаются жалеть друг друга, вероятность того, что они найдут эффективные, полезные для них решения, очень невелика. Они еще сильнее завязнут в собственной жертвенной энергии, только и всего. Для того чтобы избавиться от привычки всех жалеть, но не впадать в другую крайность и не становиться безжалостным, необходимо вспоминать в таких случаях об ответственности. Таким путем мы приходим к состраданию и эмпатии по отношению к тем, кому в чем-то не повезло, и в то же время ободряем их, помогаем им взять себя в руки.

Бурбо Л., Сен-Жак, 2005

Вообще отношение людей к жалости разное. Существует мнение, что жалость унизительна для того, кого жалеют. Поэтому, с этой точки зрения, проявлять жалость не следует.

...

Самый презренный вид малодушия – это жалость к самому себе.

Марк Аврелий

...

Жалость – это имитация любви.

Максим Горький

...

Жалость – самый бесполезный предмет на свете, она – обратная сторона злорадства.

Эрих Мария Ремарк

Однако высказывается и другая точка зрения. Жалость рассматривается как достоинство человека, ее проявляющего, а ее отсутствие – как проявление равнодушия и даже жестокости.

...

В высоких душах жалость – частый гость.

Джефри Чосер

...

Чем достойнее человек, тем большему числу людей он сочувствует.

Фрэнсис Бэкон

...

Ранимы жалостью высокие сердца,

Участье к слабому – не слабость храбреца.

Пьер Корнель

Однажды в Интернете возникла дискуссия по поводу жалости. Одни участники дискуссии поддерживали позицию, что жалость унижает человека, другие доказывали ее необходимость, считая ее добродетелью.

...

Tanya: Мозгами понимаю, что в жалости нет ничего плохого, но внутренне содрогаюсь и подташнивает, когда оказываюсь в шкуре жалеемого. Потому что я знаю, что я сильная и что я справлюсь. А есть люди, с которыми можешь себе позволить быть слабой. Потому что слабая и есть. Потому что хочется набрать номер телефона и проныть: «Мне страшно…» А в ответ услышать: «Маленькая, не плачь, все будет хорошо, обещаю». И понимаешь: правда все будет хорошо, потому что жалеет. По-настоящему. Не остался равнодушным, испытал эмоцию сродни сожалению (да-да, корень у этих слов один), сочувствию, соболезнованию.

Poslan_za_elkoy : По-моему, это все-таки чисто советская мысль о том, что жалость, де, унижает человека. Сродни такой же советской мысли, как труд – возвышает. Однако не всякий труд возвышает и не всякая жалость унижает.

Visska: Жалость унижает, потому что жалеют слабых, сирых и убогих. Жалость унижает, потому что жалеть равного не будут никогда. Жалость унижает тем, что жалеющий смотрит презрительно сверху вниз и это заметно. Поэтому жалости – решительное нет! Сильным и равным – сочувствуют, и как раз-таки сочувствие не унижает.

Sergeoaken: Мне непонятно, почему к жалости так плохо относятся. Жалости уничижительной, о которой здесь преимущественно говорят, лично я никогда не испытывал. Может, поэтому для меня жалость суть сопереживание. Пожалеешь человека, он поймет, что не один, и кто-то понимает его, соберется и преодолеет трудности.

Аленка: Я тоже считаю, что жалость унижает. Все-таки жалость и сочувствие – два разных понятия. Для меня сочувствие значит соучастие. Жалость ни к чему не обязывает, пожалел и забыл.

lisena_lisonka: Пассивная жалость – мерзкая штука, потому что осознаешь собственное бессилие в том, чтобы чем-то помочь. Активная жалость – напряжная штука, потому что требует от тебя каких-либо действий. Вывод: жалеть надо избирательно, чтобы оставались силы на второе, а нервы не расходовались напрасно на первое.

Happybelka: Сиюминутная жалость – разрушительное чувство, толкающее иногда на необдуманные поступки (личный опыт). Я борюсь с этим чувством в себе, это грань патологии – экстраполяция себя на предмет жалости. «А вот если бы я так страдал…» Жалость пассивна и причиняет боль. Для того чтобы помочь тем, кто в этом нуждается, нужно деятельное сочувствие, а не жалость.

Nordi: Я сама очень жалостливая (часто жалею кого-нибудь) и люблю, когда жалеют меня. Вообще, я считаю, что это прекрасно, когда люди проявляют друг к другу жалость и сочувствие – это признаки доброты и человечности. Еще Господь Бог призывал людей относиться друг к другу с добротой и состраданием в трудные минуты. Это говорит о наличии у человека души. К сожалению, сегодня это не так часто встретишь, хотелось бы побольше, возможно, тогда мир и атмосфера в обществе станут добрее.

Re: Сочувствие – фальшивая помощь, выражение жалости. Без помощи. Наивная: Жалость, наверное, ассоциируется (может и не всегда) с любовью, с добротой. Ведь не зря в старые времена говорили: жалею тебя, т. е. люблю тебя.

Verbashka: Я ненавижу, когда меня пытаются жалеть. Когда человек меня жалеет, он как бы считает, что я не справлюсь сам, что я слабый и не смогу разобраться с проблемами. Жалость сродни презрению.

Zergomat: Жалость – это потворство объекту, жаждущему жалости. Жалость – это зло; просишь жалости, значит, не хочешь меняться; жалеешь, значит, потворствуешь слабости духа просящего.

TuneIn: Конечно, всех не пожалеешь и не всех полезно жалеть – иногда это и вредит. Но совсем забыть об этом и жить в «реальном мире» с суровыми лицами – это не есть хорошо. Не жалея никого, мы черствеем и становимся порой жестокими, забывая о гуманности.

Mikhail: Самое мелкое, подлое и лицемерное чувство. Не хочу, чтобы меня жалели, и сам не хочу никого жалеть. Если меня жалеют, значит, я больше ничего, кроме жалости, не достоин. Если я кого-то жалею, значит, я не способен на лучшие чувства. Жалость – способ возвыситься в собственных глазах с наименьшими затратами сил. Жалость – чувство лентяев и моральных импотентов!

Air: Как же я ненавижу жалость! Я, конечно, понимаю, что это, в большинстве случаев, из лучших побуждений, но… Чувствуешь себя неполноценной, злишься на себя за то, что вызываешь жалость, тебе становится стыдно по тем же причинам… Если тебе плохо, и кто-нибудь говорит: «Бедная!», то все существо твое рвется на части от желания уйти куда-нибудь далеко, чтобы никто не видел тебя, не жалел… А потом забыть все, что тебя расстроило, и появиться радостной…

Charley Monroe: Никчемное чувство. Вернее даже, неуместное. Есть разница между жалостью и сочувствием. Если сочувствие еще приемлемо, то жалость… Жалеть = признавать ущербным, неполноценным, обделенным. Кто-то желает признать себя таким?

Сембацуруориката: Я могу понять сочувствие. Эмпатию. Но не это. Жалость – это как крест. Когда тебя признают несчастным – на это не знаешь, что и ответить…

Скарлетт91: Жалость необходима. А как же нам без нее?! Бывает, чувствуешь себя отвратительно, и когда папа или мама начинают тебя жалеть, становится так приятно. Жалость не только унижает. Жалость – это также некоторое проявление внимания, доброты и сочувствия. Все мы в жизни сталкиваемся с моментами, когда нам хочется, чтобы нас пожалели, утешили, обнадежили.

Warlen: Как приятно читать всех, кто считает жалость хорошим чувством! Я жалею почти всех людей, кроме самых плохих. Но лет десять назад подавляющее большинство почему-то считало, что жалость – это плохо, и старалось сделать всех «безжалостными уродами», особенно своих детей. Я рад, что по сравнению с девяностыми годами люди подобрели.

Участники дискуссии правы в том, что жалость бывает пассивной, созерцательной. Но во многих случаях она приводит к активной помощи, хотя и простое выражение сочувствия в определенных ситуациях (горе и т. п.) тоже может помогать человеку в преодолении имеющегося негативного состояния. А то, что многие высказывают точку зрения, что жалость унижает человека, поскольку делает из него ущербного, неполноценного, возможно, объясняет одну из особенностей отечественного менталитета: мы стесняемся инвалидов и поэтому не оказываем им помощь, если нас об этом не попросят.

Можно предполагать, что на разное отношение к жалости влияют индивидные и личностные особенности человека, например такие, как эмоциональная возбудимость, альтруизм или эгоизм и др.

...

Не устарела ли жалость?

Каждого из нас в детстве жалели. Жалели за ушибленную руку, за то, что лучшая подруга впервые обманула, а учительница несправедливо поставила двойку.

Но заметьте, как часто в последние годы приходиться слышать: «Что ты плачешь? Ты же будущий мужик!» (слова, адресованные ребенку). Кстати, сможет ли потом, став взрослым, такой ребенок посочувствовать другим. Ему ведь не позволяли плакать, его не жалели.

Многие, думаю, возразят мне. Скажут, что жалость и участие – разные понятия.

Не спорю, возможно, слова «участие» и «участвовать» имеют один корень. Оба они направлены на какое-то действие. И если можно кому-то действительно помочь делом, надо помогать. Но порой человеку, кроме слова, обычного слова, – ничего и не надо. И не только. Не всякую беду, что называется, руками разведу. Просто человеку надо высказаться, надо ему, чтобы его в данную минуту поняли и. пожалели.

Есть люди – кремень. Из них ничего не вытянешь. Они свое горе носят в себе, не хотят, чтобы их жалели. Обычно говорят, что, мол, помочь не помогут, только болтать будут. Есть ведь и такие, которые рады чужой беде. Уж лучше от таких людей держаться подальше. А есть такие, которых всегда и все жалеют… У меня лично они не вызывают доверия. Ну, не может быть всегда и все у человека плохо. Где-то должна быть отдушина.

Еще в последнее время появилось выражение «жалость унижает человека». Будто лучше терпеть, не плакать, не жаловаться. Как говорят, «слезами горю не поможешь» или «Москва слезам не верит». Да неверно все это. Надо и плакать, когда плачется, и жаловаться своим близким, родному человеку, чтобы стало легче. Ну, хотя бы «излить» на бумагу свои трудности, чтобы не ходить и не носить в себе тяжкое бремя печали и горя.

Жалость, любовь, сострадание, сочувствие, опека, взаимопомощь. Все, кажется, на первый взгляд, разные слова. Но как они дополняют одно другое.

Так, исчерпала ли жалость себя в наше время? Устарела ли? Может, и нет в ней особой нужды. Ведь говорят, что любовь правит миром. Но не жалость.

А, что же жалость? Отказаться от нее, снести на свалку, забросить на чердак?

Ну уж нет. Пока жив человек, будет жива и жалость, одно из самых жизненно востребованных чувств.

MNG: Здравствуйте, Диана! Прочитала несколько статей, написанных психологами, по поводу отношений между мужчиной и женщиной, и меня заинтересовал вопрос о жалости.

Существует мнение, что женщина не должна жалеть мужчину, становиться для него «матерью», что это приводит к тому, что <.> он перестает в ней видеть желанную женщину и теряет способность брать на себя ответственность.

Я за собой замечала, что у меня есть тенденция жалеть мужчин и сочувствовать им. <…> На опыте прошлых отношений поняла, что к добру это не приводит. Как только появлялась жалость, очень скоро я начинала задыхаться – потоки жалоб все нарастали, я сама начинала переживать те чувства, с которыми ко мне обращались за утешением. Одновременно пропадало желание быть с этим человеком, поскольку я чувствовала, что он подчинился моей воле и превратился в сопливого нытика, верного пса. Но еще тяжелее бросить это беззащитное жалкое существо, которое угрожало смертью без меня, но тяжело было уже не из-за любви, а из-за ответственности за его жизнь.

Так вот, хотела бы получить совет, как не позволять мужчине жаловаться и при этом не казаться равнодушной? Я не понимаю, где проходит грань между сочувствием и жалостью.

Психолог Dianka: Здравствуйте, MNG. Предлагаю Вам понять для себя, что для Вас значит жалость, а что сочувствие. И если трудно провести между ними грань, то, может, сначала понять, в чем разница?

Вы пишете, что хотите понять, как не позволять мужчине жаловаться и при этом не казаться равнодушной. Можно уточнить: Вы хотите не казаться равнодушной или не быть равнодушной? Предлагаю Вам понять, для чего Вам важно знать, как реагировать, когда у мужчины трудности. Думаю, после того, как Вы ответите на эти вопросы, Вам будет понятнее, что с этим делать, а мне – как помогать. Удачи! MNG: Именно в этом и проблема – я не могу для себя определить разницу. Не получается все расставить по полочкам!

Я так понимаю, что «жалеть» – значит поддакивать и говорить «ах ты бедненький! как мне тебя жалко» и упиваться вдвоем этим чувством, а «сочувствовать» – переживать то, что чувствует другой, почувствовать себя на его месте и подумать (я подчеркиваю слово думать), что я могу сделать для облегчения его страданий или улучшения его состояния (какие слова подобрать, чем подбодрить, когда лучше смолчать, что полезного сделать).

Я хочу не казаться равнодушной, потому что быть равнодушной к близкому человеку я просто не могу по своей природе… Для чего? Чтобы быть рядом в трудную минуту и поддержать, а если глобально, то на этом, кроме всего прочего, строятся отношения – на участии и моральной поддержке.

Психолог Dianka: Если я правильно поняла, Вы не хотите быть равнодушной по отношению к близкому человеку, не хотите казаться ему равнодушной. Я хорошо понимаю Ваше желание поддерживать близкого мужчину. Но мы далеко не всегда знаем, как именно поддерживать того, кто нам близок. И совсем не обязательно можем чувствовать то, что чувствует в этот момент он, или понимать, что он чувствует. Можно спросить его, а можно поддержать тем способом, который Вы считаете правильным, и посмотреть на реакцию. Можно спросить, когда ситуация уже позади, на будущее. Главное – делать то, что Вы действительно искренне хотите сделать сейчас. Может быть, Вы думаете, что должны сочувствовать близкому человеку и как-то выражать это сочувствие? У меня к Вам другое предложение: сделайте в этот момент то, что Вы действительно хотите сделать. И не делайте того, что не хотите. Может быть, для Вашего мужчины ценно уже то, что Вы вместе с ним?

И если Вы будете делать то, что действительно хотите, Вы не будете жалеть мужчину тогда, когда Вы сами этого не хотите, не будете погружаться в жалость.

По материалам Интернета

2.5. Совесть (совестливость) как регулятор помогающего поведения

Важным качеством личности, способствующим принятию решения об оказании помощи человеку, нуждающемуся в ней, является совесть. Еще Ч. Дарвин («Происхождение человека», гл. II и III) говорил о том, что если мы под влиянием эгоизма не последуем этому стремлению и, например, не поможем в беде ближнему, то впоследствии, когда мы живо представим себе испытываемое бедствие, стремление к помощи ближнему вновь возникнет и неудовлетворенность его вызовет в нас болезненное чувство укоров совести.

Немецкий философ XVIII в. П. А. Гольбах отмечал, что совесть – это наш внутренний судья, безошибочно свидетельствующий о том, насколько наши поступки заслуживают уважения или порицания наших близких.

В. Даль писал, что совесть – нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка; способность распознавать качество поступка; чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла; невольная любовь к добру и истине; прирожденная правда в различной степени развития.

...

Точка зрения

Сам по себе разум не способен рассматривать одни действия как нравственные, а другие – как безнравственные. Чтобы это делать, он должен руководствоваться совестью. Вне совести разуму свойственно лишь находить те или иные действия или поступки умными или глупыми, целесообразными или нецелесообразными, рациональными или нерациональными, выгодными или невыгодными, и не более.

Именно совесть побуждает разум не только усматривать в тех или иных действиях личную выгоду или просчет, но и оценивать поступки с нравственной стороны. Как совести удается это делать? Воздействием на разум с помощью моральных доводов.

По материалам Интернета

В Словаре русского языка С. И. Ожегова говорится: «Совесть – чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, обществом».

В Философском энциклопедическом словаре (1983) дается более развернутое определение совести. Она определяется как «категория этики, характеризующая способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков; одно из выражений нравственного самосознания личности. Совесть проявляется как в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, так и в форме эмоциональных переживаний (например, “угрызений совести”)».

Совесть обращается к достоинству личности. Совесть – это ответственность человека перед самим собой и другими людьми как носителя высших, моральных ценностей. Поэтому совесть – наиболее совершенная форма самоконтроля. А. С. Макаренко отмечал, что истинная ценность личности обнаруживается в «поступках по секрету» – в том, как она ведет себя, когда ее «никто не видит, не слышит и никто не проверяет». Это в первую очередь относится к совести. Голос совести звучит в человеке тогда, когда никакого внешнего контроля нет и субъект, предоставленный самому себе, казалось бы, может поступать согласно произволу, безо всяких ограничений. Однако ограничителем безбрежной свободы оказывается именно совесть, которая есть не что иное, как предостережение и укор со стороны собственного Я. Совесть тревожит личность, не дает ей морально уснуть, заставляет индивида корректировать свои поступки согласно ценностям и установкам, существующим в обществе. Совесть взывает к нашим чувствам и эмоциям, воле и разуму, побуждая нас поступать в соответствии с тем, что мы считаем добрым и правильным. Совесть – это наш внутренний неподкупный судья. Мы не можем убедить себя, что поступили хорошо и правильно, если совесть обличает нас в обратном. Благодаря совести достигается состояние сопереживания, сочувствия, поэтому совесть, являясь феноменом индивидуального сознания, вместе с тем интраиндивидуальна.

Совестливый человек – это человек с острым чувством морального долга, предъявляющий к себе высокие нравственные требования. В обычной речи употребляют выражения «спокойная совесть» или «чистая совесть». Под ними понимают факт осознания человеком исполненности своих обязательств или реализации всех своих возможностей в данной конкретной ситуации.

...

Однажды Франциск Ассизский подменял отца в лавке, а в нее вошел нищий и попросил милостыню «из любви к господу». А Франциск в это время перекладывал товар и недобро ответил «Бог подаст». Но когда нищий ушел, Франциска как громом поразила мысль, что если бы у него попросили сейчас не черствый кусок или медный грошик за ради бога, но штуку сукна или кошель золотых для какого-нибудь графа или барона, он бы нипочем не отказал! А бедняку отказал в хлебе насущном!..

С тех пор, гласит житие, он отдавал нищим, коли встретит, все, что было в карманах, а когда денег не оказывалось, снимал с себя одежду и отдавал ее.

ПРОСОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ.

Понятие альтруизма

Мотивы альтруизма. Социальный обмен.

1.3 Просоциальное поведение, мотивированное сопереживанием .

Просоциальное поведение как нормативное поведение: нормы со

Циальной ответственности и взаимности.

Эволюционистский подход – защита рода.

Детерминанты альтруистического поведения.

2.1 Ситуационные факторы, способствую­щие оказанию помощи.

Личностные влияния.

Формирование мотивации к просоциальному поведению.

Феномен просоциального поведения и мотивы альтруизма.

Понятие альтруизма

Психология в своих лучших образцах всегда думала об улучшении человеческой природы. И всегда перед исследователями открывались два принципиально различных пути: бороться с человеческими недостатками или создавать условия для проявления и закрепления наилучших качеств. Посмотрим на эту проблему в рамках конкретной и весьма актуальной темы – альтруизм в человеческих отношениях.

Альтруистическое поведение – поступки, направленные на благо другого человека, при том что у донора есть выбор, совершать их или нет.

Почти вся научная информация, касающаяся альтруизма, в русскоязычной литературе имеет американское происхождение. Однако и в американской психологической науке изучение помогающего поведения, по мнению Х. Хекхаузена, шло по боковым, крайне заросшим путям, а на психологических магистралях – изучение ненормальных и неприглядных сторон человеческой натуры. Причин столь пренебрежительного отношения к изучению просоциального поведения много.

Господствовавшие психологические школы, психоанализ и классическая тео­рия научения достаточно скептически относились к возможности проявления собственно альтруистического поведе­ния, т. к. считали, что даже в конечном счете оно служит достиже­нию тех или иных собственных целей субъекта .

Психоанализ искал стоящие за альтруистическим поведением вытесненные влечения .

Согласно же фундаментальному для тео­рии научения гедонистиче­скому принципу, помогающий субъект всегда должен был иметь позитивный баланс подкрепления . В час­тности, отмечается феномен, который получил на­звание "парадокс альтруизма ". Это обычно действия, когда помогающий при­чиняет своим действием ущерб себе лично, причем, что особенно примеча­тельно, часто даже предвидя этот ущерб заранее, он не отказывает­ся от оказа­ния помощи . Возможным объяснением этого может быть то, что при отсутст­вии внешних подкреплений помогающий (испы­тывая сочувствие, сострадание, эмпатию) в конечном счете сам подкрепляет себя за свое бескорыстное дейст­вие.

Во второй половине 60-х годов количество исследований поведения помощи возросло в связи с событиями, вызвавшими сильный общественный резонанс.

Первое событие – процесс над Эйхманом, привлекший внимание к людям, которые во время Второй мировой войны спасали евреев от уничтожения в условиях глубочайшей секретности и огромного риска для себя и своих близких. Их было значительно больше, но смогли выжить и эмигрировать только 27человек. Они не собирались рассказывать о своем прошлом, но, к счастью, тайное становится явным не только в случаях грязных и низких поступков. В результате в США было учреждено психологическое общество с целью выяснения личностных особенностей этих 27 удивительных людей (попытка, сделанная в русле психологии личности, оказалась бесплодной, хотя в ходе интервью были выяснены некоторые общие для них особенности – жажда приключений, идентификация с родительскими моральными образцами, социальная критичность).

Другое событие - убийство Кэтрин Дженовэз. Она была убита в ночь на 13 марта 1964 года в Нью-Йорке, не вокзальной площади в Бронксе. Обитатели окрестных домов, 38 человек, прильнув к темным окнам, наблюдали, как в течение получаса убийца боролся с кричащей женщиной, лишив ее жизни только третьим ножевым ударом. Никто из наблюдавших не вмешался и даже не вызвал полицию. Эта криминальная история всколыхнула всю Америку. Эксперты в различных областях знания не могли найти объяснения. Вместо этого ответственность за происшедшее приписали таким глобальным факторам, как анонимность, урбанизация или скученность.

Столь шокирующее событие побудило некоторых социальных психологов обратиться к изучению действий помощи в полевых условиях, приближенных к реальной жизни.

Под оказанием помощи , альтруистическим или просоциальным (эти термины используются как взаимозаменяемые) поведе­нием обычно понимаются любые действия, направленные на благопо­лучие других людей . Действия эти часто весьма многооб­разны. Их диапазон может простираться от проявлений любезнос­ти, благотворительной деятельности до помощи человеку , оказав­шемуся в опасности, попавшему в трудное или бедст­венное поло­жение, и даже вплоть до его спасения ценой собственной жизни.

Просоциальное поведение может быть оценено и измерено по затратам помо­гающего . Например, по интенсивности внимания, объему времени, количеству труда, значительности денежных рас­ходов, отодвиганию на задний план или отказу от своих желаний и планов, самопожертвованию .

Г. Мюррей в своем пе­речне мотивов ввел для деятельности помощи особый базовый мотив , назвав его заботливостью (пееd nиrtиrапсе). Отличительные признаки соотвествую­щих ему действий он описывает следующим образом: "Вы­казывать сочувствие и удовлетворять потребности беспомощного другого - ребенка или любого другого, который слаб, покалечен, устал, неопытен, немощен, унижен, одинок, отвержен, болен, ко­торый потерпел поражение или испытывает душевное смя­тение. Помогать другому в опасности. Кормить, опекать, поддерживать, уте­шать, защищать, успокаивать, заботиться, исцелять ".

Дж. Макоули и И. Берковитц определяют альтруизм как "по­ведение, осуще­ствляемое ради блага другого человека без ожида­ния какой-либо внешней на­грады ".

Однако то, что в конечном счете идет на пользу другому и поэ­тому на пер­вый взгляд представляется деятельностью помощи, мо­жет, тем не менее, опре­деляться совершенно различными движу­щими силами. В отдельных случаях возникают сомнения в том, насколько оказывающий помощь руководствуется в первую оче­редь заботой о благе объекта его помощи, т. е. насколько им движут альтруистические побуждения. В связи с этим Бьерхофф (1990) выделил два условия , определяющих просоциальную реакцию:

1. намерение действовать на благо другому;

2. свобода выбора (то есть действия не по профессиональной обязанности).

Х. Хекхаузен, просмотрев множество научных определений, пришел к выводу, что великолепный пример альтруистического поведения – притча о добром самаритянине, описанная в Евангелии: «… Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым. Самаритянин, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда вернусь, отдам тебе».

Альтруистический поступок самаритянина так примечателен потому, что

v он осуществлялся при отсутствии социального давления ;

v не на глазах у способного оценить его зрителя ;

v ему не были предписаны жесткие моральные нормы (как священнику);

v потому, что он взял на себя труд и затраты, не надеясь на вознаграждение .

Со времен создания великих гуманистических учений – Христа, Будды, Магомета – альтруизм был и остается величайшей ценностью человечества, его воспевают в литературе и передают на словах своим детям как наилучший образец для подражания родители почти всех континентов и стран.

1. 2 Мотивы альтруизма. Социальный обмен (оказание помощи как замаскированный эгоизм).

Главный вопрос исследования альтруизма – это вопрос о мотивах , лежащих в основе таких реакций. Ученые, которые провели исследование на тему вмешательства очевидцев в чрезвычайные ситуации, не смогли обнаружить личностных детерминант оказания помощи , т.е. прямое влияние личностных черт на склонность к оказанию помощи не обнаружено. Нет такой личностной черты – альтруизм.

Одно из объяснений альтруизма дает теория социального обмена: человеческое взаимодействие направляется «социальной экономикой». Мы обмениваемся не только материальными благами и деньгами, но и социальными товарами – любовью, услугами, информацией, статусом. Согласно теории соц. Обмена людьми движет желание достичь максимально положительного для себя результата при минимуме расходов , в крайнем случае достичь равновесия цены и награды . Они взвешивают затраты и пользу . (В данном случае предпосылкой к просоци­альному поведению становится вычисление помогающим субъектом соотно­шения затрат и пользы действий в случае оказания и неоказания им помощи и сопоставлению между собой полученных знаний) .

Люди, вступая в меновые отношения, стремятся получить вознаграждение . Эти вознаграждения могут быть внешними и внутренними . * Когда какой-нибудь человек, предлагает свои услуги, чтобы получить признание или добиться дружбы, выгода является внешней . Мы даем, чтобы получить. (*Например, поп- звезды - Пол Маккартни – получают некоторые преимущества, жертвуя деньги и время нуждающимся, т.к. своими альтруистическими действиями способствуют популярности своих записей).

Выгоды от оказания помощи могут включать внутренние самовознаграждения. *Если мы помогаем страдающему человеку, мы можем добиться не только общественного одобрения, но и уменьшить собственные страдания (избавиться от дискомфорта) или подняться в собственных глазах (повышение СО ).

Д. Майерс приводит доводы Авраама Линкольна в пользу того, что эгоизм толкает на совершение всех хороших поступков. (Эгоизм – мотивация к тому, чтобы улучшить свое собственное благополучие .) Линкольн, увидев, что в пруд, мимо которого проезжала в это время его карета, упали поросята и тонут, а свинья производит ужасный шум, бросился в воду и вытащил поросят. Объяснил он свой поступок тем, что не смог бы целый день успокоиться, если бы проехал мимо и заставил бедную свинью волноваться за своих крошек.

Альтруистические поступки усиливают наше чувство собственного достоинства. Опросы доноров в исследовании Дж. Пильявин показали, что сдача крови заставляет их думать о себе лучше, дает чувство самоудовлетворения.

Но являются ли такие поступки истинно альтруистическими ? Мы называем их истинно альтруистичными только потому, что выгоды от них не бросаются в глаза. Б.Ф.Скинер (1971), проведя анализ альтруизма, сделал вывод, что мы уважаем людей за хорошие поступки только тогда, когда мы не можем объяснить эти поступки. Мы объясняем поведение этих людей их внутренними диспозициями только тогда, когда нам не хватает внешних объяснений. Когда же внешние причины очевидны, мы исходим из них, а не из особенностей личности.

Таким образом, альтруистическое поведение не обязательно бескорыстно. Во многих случаях оно –явно или неявно – вознаграждается .

Анализ затрат и выгод объясняет, почему свидетели, наблюдавшие за хулиганствующими подростками, казались пассивными. Они отнюдь не были апатичными, даже наверняка испытывали сильное потрясение, но были парализованы страхом возможных потерь в случае их вмешательства.

1.3 Просоциальное поведение, мотивированное сопереживанием. Альтруизм, основанный на сочувствии.

Помимо внешнего и внутреннего подкрепления существует еще один мотивационный принцип - подкреп­ление сопереживанием . Психолог Дэниэл Батсон (1991, 1995) утверждает, что просоциальное поведение мотивируется как эгоистически, так и бескорыстно (альтруистически). Так, огорченные чем-либо, мы стремимся облегчить наши страдания, либо уклоняясь от неприятных ситуаций (как священник и левит в притче), либо оказывая помощь (как самаритянин).

В тех же случаях, когда мы чувствуем привязанность к кому-либо, мы испытываем эмпатию (сочувствие ), считает Батсон. Так, любящие родители страдают, когда страдают их дети, и радуются вместе с ними. Испытывая эмпатию, мы обращаем свое внимание не столько на собственный дискомфорт, сколько на страдания других . Подлинное сочувствие мотивирует нас помогать другому в его собственных интересах . Такая эмпатия возникает естественным путем. Даже младенцы одного дня от роду начинают плакать сильнее, когда слышат, как плачет другой ребенок. В родильных домах плач одного ребенка иногда вызывает целый хор плачущих голосов. Возможно, мы появляемся на свет с врожденным чувством эмпатии.

Таким образом, под альтруистической мотивацией понимается сочувствие, которое заставляет волноваться о благополучии другого. Эмпирические данные подтверждают, что сочувствие (эмпатия) и просоциальное поведение прямо связаны друг с другом .

Чтобы отделить эгоистическое стремление к уменьшению собственного дистресса от альтруистической эмпатии, исследовательская группа Батсона провела изучение того, что вызывает эмпатию. *Идея эксперимента состояла в том, чтобы столкнуть испытуемых и жертву, оставив первым путь к отступлению. Если испытуемый руководствуется эгоистическими мотивами, он предпочтет уход, чтобы уменьшить собственный дискомфорт (дистресс) (огорченные чем-либо, мы стремимся облегчить наши страдания уклоняясь от неприятных ситуаций). Наоборот, испытуемые с альтруистической мотивацией, вероятно, не уйдут, т.к. желание облегчить страдания жертвы не исчезнет с уходом.

В эксперименте Батсона студентки наблюдали за Элайн, доверенным лицом экспериментатора, которая якобы подвергалась воздействию электрошока. Во втором опыте она сделала вид, что очень страдает, поэтому экспериментатор спросил, может ли она продолжать участвовать в эксперименте. Получив отрицательный ответ, он предложил наблюдательнице (истинной испытуемой) продолжить эксперимент, взяв на себя роль жертвы, подвергавшейся воздействию тока. В одном случае испытуемым внушили, что страдающая женщина разделяет многие их мировоззренческие установки (тем самым увеличив их эмпатию). В другом случае испытуемые считали, что Элайн придерживается противоположных установок (повышали эгоистическую мотивацию). Кроме того, регулировалась затрудненность ухода. В одном случае испытуемые верили, что после второго опыта можно покинуть комнату наблюдения и им не придется наблюдать за страданиями Элайн. В другом случае им говорили, что они должны наблюдать эксперимент до конца.

Гипотетически предполагалось, что испытуемые в условиях возможности легко уйти и несходства установок будут помогать неохотно, а при остальных условиях будут демонстрировать высокую готовность помочь. Результаты подтвердили это предположение «один к трем»: только 18% испытуемых готовы были помочь в условиях легкости/несходства, при трех остальных условиях количество помощников оказалось гораздо выше.

Эксперимент показал, что субъекты, которые признались, что в ответ на опасность ощущали в первую очередь личный дискомфорт, действовали строго в соответствии с ситуацией , тогда как субъекты, признавшиеся, что в первую очередь сочувствовали жертве, действовали альтруистически , вне зависимости от условий , конструирующих ситуацию.

Таким образом, утверждает Батсон, альтруизм мотивируется именно сочувствием . Сочувственное участие как характеристика личности может считаться постояннойальтруистической мотивацией, а всегдашнеепреобладание личного дискомфорта – как прочная эгоистическая ориентация.

Если суммировать сказанное, каждый согласится с тем, что некоторые дей­ствия по оказанию помощи являются явно эгоистическими (чтобы заслужить одобрение или избежать наказания ) или почти эгоисти­ческими (стремлением облегчить внутренний дистресс ). А существует ли третий тип оказания помощи - альтру­изм , просто нацеленный на увеличение чьего-либо блага (когда создание благосостояния для самого себя выступа­ет лишь в качестве побочного продукта)? Является ли оказание помощи, вызванное эмпатией, источником такого альтруизма ? Чиальдини (1991) и его коллеги Марк Шал­лер и Джим Фультц (1988) сомневаются в этом. Чувство эмпатии к пострадавшему просто ухудшает настроение, считают они. В одном из своих экспериментов они убеждали людей, что их печаль уменьшится, если попытаться вызвать у себя другое настроение, например слушая пленку с запи­сью комедии. При таких условиях люди, испытывающие эмпатию, не особенно были склонны к оказанию помощи. Шаллер и Чиальдини пришли к заключе­нию, что, если мы ощущаем эмпатию, но знаем, что что-то еще может улучшить наше настроение, мы вряд ли будем оказывать помощь. Они считают, что ни один эксперимент не может исключить всех возможных эгоистических мотивов оказания помощи.

Однако, после проведения 25 экспериментов по изучению соотношения эгоизма и эмпатии Батсон и другие пришли к выводу, что некоторые люди действительно заботятся о благосостоянии других , а не о своем собственном.

Данные выводы могут быть подтверждены исследованиями мотивов просоциального поведения в рамках межличностного подхода. Миллз и Кларк (1982, 1993) противопоставляли меновые и близкие взаимоотношения . Меновые отношения – это отношения между людьми незнакомыми или едва знакомыми; близкие – между друзьями , членами семьи или возлюбленными . При меновых взаимоотношениях человек стремиться к максимальной награде , тогда как при близких – принимает в расчет благополучие другого . Следовательно, напрашивается предположение, что при меновых взаимоотношениях человек руководствуется эгоистическими мотивами , а при близких – сочувствием . Человек более склонен помогать тому, с кем его связывают близкие взаимоотношения, чем тому, с кем он вступает в отношения обмена, если только не предполагается ответной услуги.

Последнее обновление: 19/06/2015

Что заставляет людей рисковать своим здоровьем и благополучием ради помощи другим людям? Почему люди тратят свое время, энергию и деньги на то, чтобы сделать жизнь других лучше, зная, что они не получат никакой выгоды от этого? Стремление к бескорыстной заботе о других предполагает альтруизм. Альтруисты делают что-то просто из желания помочь, а не из чувства долга или из-за взятых на себя обязательств.

Наша повседневная жизнь полна добрых дел - то дверь вам кто-то любезно придержит, то милостыню нуждающемуся прохожие подадут.

В новостях часто рассказывают о более серьезных проявлениях альтруизма: о людях, которые ныряют в ледяную реку, чтобы спасти тонущего незнакомца, или щедрых благотворителей, которые перечисляют огромные суммы в различные фонды. Мы хорошо знакомы с таким явлением, как альтруизм, однако социальные психологи до сих пор не знают наверняка, почему оно существует. Что вдохновляет нас на такие дела? Что побуждает героев новостных сюжетов рисковать собственной жизнью, чтобы спасти совершенно незнакомого им человека?

Альтруизм представляет собой один из аспектов просоциального поведения. К просоциальному поведению относят любое действие, которое приносит пользу другим людям независимо наших мотивов или возможной собственной выгоды. Помните, однако, что лишь чистый альтруизм предполагает истинную самоотверженность. Стоит помнить и о том, что хотя все альтруистические акты носят просоциальный характер, не всегда просоциальное поведение альтруистично.

Например, мы помогаем другим по различным причинам - из чувства вины, обязанности, долга или даже из желания получить в будущем награду.

Причины существования альтруизма

Психологи предложили ряд различных объяснений тому, почему существует альтруизм.

Биологические причины

Кин-отбор: мы можем быть более расположены к тем, с кем мы связаны родственными отношениями, так как это повышает вероятность того, что наши отношения будут сохраняться. Только так мы может передать свои гены следующим поколениям.

Нейрологические причины

Альтруизм воздействует на центры внутреннего подкрепления в головном мозге. Нейробиологи обнаружили, что когда человек бескорыстно делает что-то хорошее, активизируются центры удовольствия.

Социальные нормы

Правила, нормы и ожидания, существующие в обществе, также могут влиять на поведение человека. Например, принцип взаимности при котором мы чувствуем себя обязанными помочь другим, если они уже сделали что-то для нас. Если ваш друг одолжил вам деньги на обед несколько недель назад, вы, вероятно, почувствуете себя обязанным сделать то же и для него - даже тогда, когда он попросит вас о гораздо большей сумме.

Когнитивные причины

Хотя определение альтруизма и подразумевает отсутствие награды, само же явление представляет познавательные стимулы, которые нам не очевидны. Например, мы можем облегчить страдания других потому, что добрые дела подтверждают наше мнение о себе как о чутких людях.

Выделяют и другие когнитивные причины:

• Эмпатия . Исследователи, в том числе Батсон и др. (1981) предполагают, что люди более склонны к альтруистическому поведению, когда они сочувствуют человеку, который находится в бедственном положении. Батсон предполагает, что и сочувствие, и альтруизм - врождённые черты. Другие исследователи обнаружили, что у детей альтруизм появляется вместе с чувством эмпатии.
• Борьба с негативными чувствами . Другие эксперты предположили, что проявление альтруизма помогает побороть негативные чувства, связанные с наблюдением за человеком в бедственном положении. По сути, увидев другого человека в беде мы испытываем отрицательные эмоции - мы расстроены, нам неудобно, - поэтому помогая человеку, мы помогаем прежде всего себе.

Сравнивая теории

Главный вопрос, мучающий психологов до сих пор - а есть ли действительно «чистый» альтруизм? Совершаем ли мы полезных действия из по-настоящему альтруистических соображений, или всё равно всегда ищем скрытую выгоду для себя?

Батсон предполагал, что несмотря на то, что люди часто делают добро из корыстных соображений, истинный альтруизм существует. Чалдини и другие специалисты, наоборот, высказали предположение, что сочувствие к другим часто появляется из желания человека помочь самому себе.