Железобетонные кривые оскара нимейера. Бразильский архитектор Оскар Нимейер: биография, работы

Оскар Нимейер родился в Рио-де-Жанейро 15 декабря 1907 г. Это событие произошло на улице, которая была названа спустя некоторое время именем его деда Рибейру ди Алмейды. Этот человек был министром бразильского Федерального верховного суда.

Юность архитектора

Как вспоминал Оскар, в юности он вел богемную жизнь. Будущий архитектор Оскар Нимейер женился, едва окончив школу. Сначала он работал в типографии, а затем, в 1930 году, начал обучение в Национальной школе изящных искусств, находившейся в Рио-де-Жанейро. Оскар выбрал для себя архитектурный факультет. Через 4 года Нимейер завершил обучение. Он отправился работать в проектную мастерскую Лусио Косты, бывшего своего преподавателя. Лусио является основоположником бразильской архитектуры в стиле модерн.

Сотрудничество с Шарлем де Корбюзье

Сначала Оскар работал бесплатно. В мастерской он познакомился с одним человеком, который сильно повлиял на его творчество. Речь идет о Шарле ле Корбюзье, французском архитекторе. Он был консультантом для молодых мастеров, работавших над проектом здания министерства здравоохранения и просвещения в Рио-де-Жанейро. Этот человек сразу отметил талант Оскара. Он поручил ему руководство проектом.

Нимейер, благодаря этой работе, получил славу зодчего, не боящегося экспериментов. Ему удалось виртуозно сочетать весьма неожиданные формы и линии с функциональным назначением деталей и материалом, из которых они изготовлены. Впоследствии эти черты станут фирменным знаком творений Нимейера, которые проявятся практически в каждом из 600 проектов, выполненных им в разных странах.

Павильон Бразилии и комплекс Пампулья

Имя зодчего в 1939 году стало известно уже за пределами страны. Нимейер, совместно с Лусио Костой, спроектировал павильон Бразилии, представленный в Нью-Йорке на Всемирной выставке. В начале 1940 годов архитектор получил новый крупный заказ. Жуселин Кубичек, впоследствии ставший президентом страны, а в то время бывший префектом крупного города Белу-Оризонти (Бразилия), поручил ему возвести комплекс сооружений на берегу оз. Пампулья. Здесь должен был быть яхт-клуб и теннисный клуб, церковь, зал танцев, музей. После завершения проекта Пампулья стала чуть ли не самой главной достопримечательностью страны. Ее сразу же стали называть бразильской архитектурной жемчужиной.

Проект комплекса зданий ООН

Оскар Нимейер стал настоящей знаменитостью. В 1947 году он был членом группы архитекторов, работавших над комплексом зданий ООН в Нью-Йорке. Нимейер был самым молодым среди них. Возглавлял группу американский архитектор Уоллес Гаррисон. Авторы стремились к тому, чтобы их работа имела символическое, философское значение. Нимейер разработал концепцию "Мастерской мира". Она понравилась коллегам, проект утвердили, однако по ряду причин осуществить его так и не удалось.

Дача Каноас

У зодчего-экспериментатора было множество идей. В частности, на весь мир прославилось еще одно его необычное творение - дача Каноас. Он построил ее в пригороде Рио-де-Жанейро в 1953 году. Сегодня этот пригород является престижным районом Сан-Конраду. Как утверждают специалисты, использованные при возведении этой дачи решения до сих пор остаются свежими, хотя прошло уже более 50 лет. Дом буквально встроен в окружающую его среду. Взять, к примеру, огромный валун, который при строительстве был оставлен там, где он пролежал, возможно, тысячелетия. Архитектор решил воздвигнуть стену дома прямо над ним. В итоге получилось, что часть огромного камня находится вне дома, а другая часть - внутри. Это придает строгому интерьеру здания фантастическую оригинальность.

Однако эта работа была лишь увертюрой к делу жизни великого зодчего, которым стал город Бразилиа, новая столица государства.

Проектирование бразильской столицы

Еще в 19 веке появилась идея перенести бразильскую столицу, которой являлся в то время Рио-де-Жанейро. Тогда эту идею аргументировали тем, что Рио, расположенный на берегу Атлантики, в случае нападения подвергается большему риску, чем город, находящийся в глубине страны. Тем не менее считается, что главная причина переноса бразильской столицы - необходимость развивать центр страны, малонаселенный в то время.

В 1957 году эту ответственную и почетную задачу Жуселин Кубичек, теперь уже поручил решить Оскару Нимейеру и Лусио Косте. Последнему принадлежит общий план застройки города, а Оскару - проекты основной массы жилых комплексов и зданий. Как утверждают специалисты, работа этих архитекторов стала самым известным градостроительным экспериментом того времени. Практически на пустом месте через 3 года вырос город, который сразу стал одним из самых впечатляющих населенных пунктов планеты. До сих пор не появилось равных ему на земле. Дата официального открытия - 21 апреля 1960 г.

Основные здания бразильской столицы

Сначала город был рассчитан на проживание в нем 800 тыс. жителей, однако сейчас их насчитывается более 2,1 млн. Как говорят бразильцы, их столица по своей форме напоминает самолет. Если подняться на телевизионную башню, расположенную в центре города, вы увидите "летящий лайнер", который состоит из невиданных прежде улиц, площадей, парков и зданий. В центре - треугольная площадь Трех властей. По углам ее находятся 3 здания: Дворец президента, Верховный суд и Национальный конгресс. Это "кабина самолета". "Крылья" его - жилые кварталы, которые так и называются - "южное" и "северное" крыло. Оставшаяся часть столицы также имеет четкое разграничение на сектора - бизнес-сектор, гостиничный, посольский, зоны развлечений.

Ошеломляет буквально каждое здание, которое спроектировал Оскар Нимейер. Достопримечательности эти поражают нас неожиданными формами, дерзкими линиями, непривычными контурами. К примеру, у подножия башен-близнецов Национального конгресса, каждая из которых имеет 28 этажей, раскинулась обширная платформа. На ней расположены 2 громадные чаши - корпусы палаты представителей и сената (на фото выше). Первая из этих чаш перевернута и являет собой широкий купол, а вторая расширяется к небу.

Национальный театр, выполненный в виде пирамиды, также поражает нас своей оригинальностью. Основная часть этого здания расположена под землей. Примечателен и со своим громадным стеклянным конусом. (на фото нижее) опоясывают белые колонны, заточенные, словно карандаши. Они упираются в землю, затем, повторив форму церкви, стрелами своими уходят в небо.

Здание кафедрального собора больше похоже на корабль инопланетян, приземлившийся ненароком, нежели на храм в традиционном его понимании. А неподалеку от него расположено еще одно чудо архитектуры - здание Дворца Итамарати, который в народе называют Дворцом арок. Оно принадлежит Министерству иностранных дел. Это здание также обрамлено колоннами, которые формируют галерею с высокими бетонными арками и широкими проемами. Весьма неожиданной деталью для такого серьезного учреждения является большой пруд, который окружает Дворец Итамарати со всех сторон. В нем весело резвятся рыбешки.

Мы описали лишь основные здания, которые создал в бразильской столице Оскар Нимейер. Проекты его разнообразны и многочисленны. В совокупности контраст пирамид и куполов, округлые чаши и стреловидные колонны, парки и площади, строгие геометрические формы, логика и простор в планировке улиц придает городу выразительность и яркость. Тем неожиданнее выглядит место работы бразильского президента - дворец "Планалту" (на фото ниже).

Его автором также является Оскар Нимейер. Архитектура этого здания весьма примечательна. Эта небольшая постройка в четыре этажа совсем не похожа на дворец. Только караул указывает на то, что именно здесь принимаются политические решения, которые влияют на судьбу самого крупного государства Латинской Америки.

Множество государственных зданий спроектировал Нимейер Оскар. Правительство, к примеру, получило свой Дворец в 1960 году. Однако, несмотря на столь высокие заслуги перед государством, архитектору все-таки пришлось покинуть родную страну. Расскажем о том, как это произошло.

Жизнь Нимейера в эмиграции

В 1945 году Оскар вступил в Коммунистическую партию Бразилии и остался верен ее идеалам до самой своей смерти. Архитектор проектировал новые города, однако страдал от того, что не может ликвидировать лачуги и трущобы. Своих убеждений Нимейер не скрывал никогда. Из-за них он не смог остаться в Бразилии после того, как в 1960 годах состоялся военный переворот. Оскару пришлось эмигрировать в Европу. Он осел в Париже. Этот вынужденный отъезд архитектор называл "самовольной высылкой". Нимейер затем путешествовал по свету, посетил в числе прочих стран и Советский Союз, где нашел множество почитателей и единомышленников. Он стал борцом за социальный прогресс и мир на земле. За это он был удостоен награды "За между народами" (Международная Ленинская премия).

Как и раньше, архитектор усердно работал. Кажется, что география его творчества поистине безгранична: Италия, Германия, Франция, Ливан, Конго, Гана, США, Алжир и множество других государств. Наиболее известными его проектами этого периода были ЦК Французской компартии, расположенный в Париже, а также "Мондадори" в Милане.

Возвращение в Бразилию, мемориал Ж. Кубичека

Только в начале 1980 годов Оскар Нимейер возвратился в Бразилию. Он сразу же принялся осуществлять свою мечту - проект мемориала, посвященного памяти "отца" бразильской столицы Жуселина Кубичека. Мемориал, очертания которого напоминают нам серп и молот, окружен зеленью. Он расположен неподалеку от телебашни. Это одна из основных достопримечательностей бразильской столицы.

Последние годы жизни, смерть архитектора

В последние годы жизни Оскар Нимейер работал в своей студии, находящейся в Рио-де-Жанейро, на набережной Копакабана. К числу его последних работ относится реконструкция "Самбадрома". Еще в 1984 году был построен этот проспект с трибунами. Во время карнавала здесь устраиваются соревнования школ самбы. Только к 2012 г. этот проспект был приведен в соответствии с проектом Нимейера.

Выдающийся бразильский архитектор Оскар Нимейер скончался 6 декабря 2012 г. в больнице города Рио-де-Жанейро, где он проходил лечение в течение месяца. Оскар не дожил до 105-го дня рождения всего 10 дней. Его единственная дочь, Анна Мария Нимейер, умерла в возрасте 82 лет в июне 2012 г.

Оскара Нимейера

Этот объект находится в испанском Авилесе и представляет собой гигантский музейно-выставочный комплекс. В концертных и экспозиционных залах центра проводятся различные культурные мероприятия - выставки фотографов и художников, танцевальные представления и театральные постановки, концерты и кинопоказы, обучающие лекции и семинары.

Этот объект интересен и с точки зрения архитектуры. Он похож, скорее, на детскую площадку, чем на музейный комплекс. Центр состоит из пяти зданий, каждое из которых отличается ярким цветом фасадов и причудливостью форм. Культурный центр, расположенный в Авилесе, - это единственная цветная постройка в творчестве Оскара Нимейера. Это решение было выбрано не случайно - постройка должна была стать своего рода средством от депрессии для населения небольшого промышленного городка. Долгое время к Авилесу относились как к "гадкому утенку" севера Испании. Он обычно ассоциировался у жителей страны с дымящими трубами расположенных здесь сталелитейных заводов. Вместе с этим выставочным комплексом Оскар подарил городу новую жизнь. Строительные работы были начаты в 2008 году, а завершены в 2011. Пять частей центра - это киноцентр, смотровая башня, аудиториум и центральная площадь.

Музей Оскара Нимейера

Куритиба (Бразилия) - это город, который известен не только как самый молодой город в Бразилии. Именно здесь расположен знаменитый музей Нимейера. Он посвящен современной архитектуре, изобразительному искусству, дизайну и видеоарту. Строительство здания было завершено в 2002 году. Сначала этот объект назывался "Новым музеем", однако получил имя Оскара Нимейера уже в 2003 г.

Это здание называют также "Всевидящим глазом" или "Музеем глаза" из-за своей оригинальной конструкции. По форме она напоминает огромный глаз, висящий в воздухе. Сегодня настоящей эмблемой Куритибы является Музей современного искусства. Оскар Нимейер начал работать над проектом еще в 1967 году. Тогда он построил бетонное здание в стиле модернизм для одного высшего учебного заведения. Позже, в 2001 г., он вернулся к этому проекту и преобразил его. Так появилась огромная пристройка из стальной сетки, белого бетона и зеркального стекла, известная как Музей Оскара Нимейера. "Глаз" находится на постаменте, в центре искусственного водоема.

Свое имя прочно вписал в историю архитектуры выдающийся зодчий Оскар Нимейер. Его работы известны на весь мир. Они не перестают удивлять и восхищать наших современников.

Построенные по проектам Оскара Нимейера здания - такой же бренд Бразилии, как кофе, футбол, карнавал и статуя Христа. В преддверии открытия XXXI Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро Лайф #Дом рассказывает о главном архитекторе Латинской Америки, в творчестве которого, как оказалось, так много советского.

Оскар Нимейер умер в 2012 году в возрасте 104 лет, оставив после себя более 400 зданий в 18 странах мира. Современный облик столичного Бразилиа во многом его заслуга. Его имя стало синонимом нового бразильского зодчества. За 80 лет своей работы он создал архитектурный облик двух крупнейших бразильских городов - Рио и Бразилиа, оставив в прошлом устаревший колониальный стиль, столь привычный для Латинской Америки.

Оскар и здание ООН

Он начал свою карьеру в 1939 году с проектирования павильона Бразилии на Всемирной выставке в Нью-Йорке (New York World"s Fair). Но статус архитектурной суперзвезды Нимейер получил после того, как стал участником команды архитекторов, участвовавших в разработке проекта штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. Окончательный же вид здания основывался на его идеях, включивших в себя лишь небольшие дополнения его учителя - Ле Корбюзье.

После завершения строительства штаб-квартиры ООН Нимейер получил назначение на пост декана Высшей школы дизайна при Гарвардском университете, но Правительство США отказало ему в американской визе из-за членства в коммунистической партии Бразилии. "Идейный враг", дескать...

tiny-mce-image-wide-container mceNonEditable">

Принципиальная новизна подхода состояла в слиянии утопического и монументального: глядя на перевёрнутые белые чаши и две параллельные колонны, можно подумать, что внутри этого космического здания находится галерея современного искусства или художественный университет, но уж точно никак не скучные бюрократические коридоры Национального конгресса Бразилии.

То же можно сказать и о кафедральном соборе в виде воздетых к небу рук, в котором неподготовленный зритель вряд ли распознает религиозное сооружение. И уж тем более сложно поверить, что все эти пластичные и текучие конструкции построены из монолитного железобетона.

К самым известным зданиям, которые Нимейер спроектировал в Бразилиа, относятся Дворец Национального конгресса, Дворец правительства, Министерство юстиции, Дворец Верховного суда, Дворец рассвета, Кафедральный собор. После провозглашения Бразилиа новой столицей Нимейер подал в отставку с поста главного зодчего правительства и вернулся к жизни частного архитектора.

Кстати, казино в богатом пригороде так и не было использовано по назначению: в 1946 году власти Бразилии приняли закон о запрете азартных игр, а здание превратилось в Музей современного искусства.

Оскар и коммунисты

В юности Нимейер интересовался коммунистической идеологией, а в 1945 году присоединился к Бразильской коммунистической партии, что спустя двадцать лет стало для него серьёзной проблемой: тогда правительство было свергнуто вследствие военного переворота.

Оскар Нимейер симпатизировал СССР, был знаком с Фиделем Кастро, а в 1963 году стал лауреатом Ленинской премии за "укрепление мира между народами".

Из-за своих левых взглядов ему пришлось бежать из страны в 1965 году и поселиться во Франции, где он занялся проектированием жилых зданий для Европы и Северной Африки, а также разрабатывал дизайн мебели.

Нимейер спроектировал штаб-квартиру Коммунистической партии в Париже в 1985 году, а чуть позднее - в конце военной диктатуры - вернулся на родину.

Россия, к сожалению, не входит в список стран, где Нимейер оставил архитектурный след. Но, несмотря на это, у бразильца с советскими конструктивистами очень много общего: то же самое следование принципам функционализма, выбор чистых линий и белого цвета в противоположность любым орнаментам и фактурам, а также проекты по строительству массового жилья. Единственное, чем он, пожалуй, от них отличался, это любовь к плавным линиям и изгибам вместо острых углов и чётких линий.

Одним из известнейших проектов массового жилья стал жилой дом "Копан" в Сан-Паулу, напоминающий застывшую морскую волну, - самый большой жилой комплекс в Латинской Америке. На площади в 6000 м² уместилось 38 этажей и почти 5 тысяч жителей. "Копан" даже имеет свой собственный почтовый индекс. Эта работа перекликается с марсельской "Жилой единицей" Ле Корбюзье и домами-коммунами в СССР.

Оскар получает "Оскар"

80-е годы XX века - время критического переосмысления конструктивизма, когда скепсису подверглись такие живые классики архитектуры, как Мис Ван дер Рое и Ле Корбюзье, в своё время предлагавший взрывать европейские города, чтобы застроить их одинаковыми "домами-машинами для жилья".

Было очевидно, что коммунистический проект во всём мире терпит фиаско, и критика художественных принципов утратившей актуальность идеологии воспринималась как нечто само собой разумеющееся.

Раскритикована была и бразильская утопия: Бразилиа стала символом упадка модернизма и невыполненных обещаний светлого будущего. Огромные пустые площади, заполненные монументальными белыми зданиями в окружении трущоб, казались символом предельного социального неравенства и отчуждения.

А в конце 80-х Нимейер наконец получает архитектурный "Оскар" - Притцкеровскую премию. В своей речи на вручении премии он сказал: "Моя архитектура следует старому принципу, где красота превалирует над ограничениями конструктивистской логики".

Оскар Нимейер продолжал работать до глубокой старости. В 1996 году в возрасте 89 лет он проектирует и строит Музей современного искусства в Нитерое - фантастическую летающую тарелку, зависшую над обрывом у Атлантического океана.

Одним из последних проектов великого архитектора стал концертный зал "Ибирапуэра" в Сан-Паулу. Красный козырёк над входом напоминает длинный высунутый язык - так почти столетний архитектор "показал язык" всему миру.

России имя Оскара Нимейера стало широко известно в 1963 году — после присуждения ему Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Профессионалы, конечно, знали о его постройках по зарубежным журналам, доходившим до спецбиблиотек, но момент присуждения премии стал решающим: в Москве выходит книга Нимейера "Мой опыт строительства Бразилиа" с предисловием Алексея Аджубея и послесловием Игнатия Милиниса; журнал «Архитектура СССР» опубликовал статью Владимира Хайта и Олега Яницкого о творчестве архитектора. Теперь Оскара Нимейера можно было любить со всей определенностью — и как архитектора, и как человека. До этого еще два бразильца были удостоены такого доверия, но если в отношении общественной деятельницы Элизы Бранко советскому интеллигенту сказать было нечего, кроме того, что она ткачиха (привычно), то Жоржи Амаду уже считали почти своим, и даже прилагательное к премии «Сталинская» не охладило теплого чувства к писателю. Затем были еще издания — и Нимейера, и о нем; чрезвычайно важным оказался тот факт, что архитектор был человеком еще цельного, не расколотого войнами XX века. Этот раскол и последующее дробление прошли всюду, и в профессии тоже: архитекторы разделились на урбанистов, «объемщиков», теоретиков и — позже — «интерьерщиков». Нимейер и по богатству натуры, и по образованию счастливо сочетал в себе обе ипостаси, будучи вдобавок талантливым художником и скульптором. Этот последний дар был виден сразу, но развился и оформился уже в зрелые годы. Тогда, в начале 1960-х, особенно важно было услышать его прямую речь, ведь в большинстве случаев мы получали «перепев Карузо», а вернее, «Поля Робсона» — идеологически правильные пересказы, часто недобросовестные, а иногда просто глупые. Мое личное знакомство с текстами Нимейера началось с поступления в архитектурный институт в 1975-м. Тут-то я и приобрела выпущенную издательством «Прогресс» книгу с говорящим названием "Архитектура и общество".

Оскар Нимейер в собственном доме, в архитектуру которого он включил фрагмент скалистой породы. Внизу, в гостиной, заняты чтением его жена и внук

Наверное, лишним было бы упоминать, что в это время каждый второй, если не первый студент был подпольным антисоветчиком; иностранцы-коммунисты вызывали желание открыть им глаза, хотелось сказать укоризненно: «Ну что же ты, Жоржи...» И чтобы Жоржи раскаялся, порвал партбилет, отказался от Сталинско-Ленинской премии и больше никогда с коммунистами не водился. Нимейер оказался крепким орешком. По текстам я почувствовала это сразу — и не ошиблась. За свою невероятно долгую жизнь этот человек не менял своих взглядов, до конца утверждая, что в мире есть только два настоящих коммуниста — он и Фидель.

Сейчас, перечитывая эту книгу, я понимаю и признаю его правоту — в первую очередь правоту художника — и последовательность, без которой не могло произойти всего того, что состоялось за долгие годы его жизни (более 500 (!) масштабных построек). Это понимание приходит вместе со способностью заново оценить архитектуру тамошних 1950-х — наших 1960-х и ее социальный пафос. Архитектура, которая в те годы критиковалась справа по эстетическим мотивам, а сегодня осуждается левыми еще и как «антигуманная», видится мне выбором и — вследствие этого — профессиональной необходимостью делающих этот выбор художников. Не стоит думать, что служение обществу в советское время соотносилось только с масштабом преобразований. В 1977 году В. Хайт в юбилейной статье к 70-летию Нимейера пишет неожиданные с сегодняшней точки зрения слова: «С первых шагов творчество Нимейера вызывало резкую критику и обвинения в формализме. Они особенно усилились с выдвижением в архитектуре капиталистических стран нового поколения архитекторов, выступивших против эстетизма своих предшественников. Однако эти критики, верно подмечая действительные недостатки и противоречия его работы, часто не учитывают требований социального заказа, которые вынужден постоянно выполнять архитектор при капитализме: престижность, уникальность, заведомая броскость. Многие молодые архитекторы Запада призывают к архитектуре скромной и даже бедной (в некоторых концепциях рассчитанной на последующее украшение обитателями), выступают со своеобразной проповедью «малых дел», в чем, возможно, проявляется ухудшение экономической и строительной конъюнктуры в 70-е годы». Здесь Хайт отчасти цитирует самого архитектора, который говорил о желании частных заказчиков «придать своим зданиям броскость, чтобы о них говорили зрители», и признает справедливость критики, объясняя «отдельные недостатки» капиталистическим соцзаказом. Прошло каких-то 35 лет, и на фоне «ухудшения конъюнктуры» проповедь малых дел зазвучала и у нас. Скажем, однако, прямо: без той, прежней, принципиальности не было бы сегодняшней сервильности; первая вовсе не противоречит второй, более того, недостатки архитектуры, рожденные этой принципиальностью, дают сегодня значительные преференции сторонникам архитектуры как разновидности общественного сервиса. Весьма показательны в этом отношении беседы в Facebook. Комментируя высказывание Нимейера о бразильских трущобах («Это исключительно важная проблема. Но ведь это не архитектурная, а социальная проблема, и ее не решить на чертежной доске»), художник Юрий Альберт повторяет упреки в формализме 40-летней давности: «Тогда он не левый архитектор, а украшатель жизни. Производитель застывшей музыки». И добавляет: «Да, хорошую человеческую архитектуру обычно делают не великие архитекторы, а простые профессионалы». Следует признать, что социум изменился, общество больше не нуждается в титанах. Простые профессионалы делают удобную архитектуру, от звезд общество — по Хайту — требует не идеологии и веры, а «престижность, уникальность, заведомую броскость». Последние работы Нимейера в Италии и Испании — та самая «броская архитектура». Огромные пластически выразительные игрушки из разряда того, что теперь принято называть объектами, чистая прихоть еще не вошедшей в кризис Европы. Они идеально выполнены по ранним эскизам зодчего, но при этой идеальности значительно уступают мощи бетона 1950-х.

Надо сказать, эта мощь резонировала с ощущением и пониманием архитектуры советских архитекторов модернистов. Социалистическая уравниловка отменяла корыстные мотивы, вперед выдвигались самые способные и честолюбивые. Архитектура Нимейера восхищала и будоражила, она показывала возможные масштабы преобразований.

Многочисленные устные и письменные свидетельства, а главное, постройки того времени рассказывают о поисках правды. О возвращении в архитектуру понятия честности. О безоглядной вере в технический и социальный прогресс. Нимейер писал о себе — и о них тоже: «Сегодняшний художник совсем не то, что «непонятый гений» прошлого столетия. Это нормальный человек, который смотрит на жизнь и окружающих его людей прямо, глубоко сознает проблемы современного общества, от которых в прошлом художник устранялся. Его труд приобретает сейчас действительно общечеловеческую значимость. Он знает, что его искусство — только часть более важных дел, и в этом — как ни странно это звучит — источник его творческой силы».

Сегодня от наших архитекторов трудно ожидать чего-то подобного. И впрямь, это 50 лет назад бразильский президент Жуселино Кубичек строил новый город и переселял в него чиновников, чтобы покончить с коррупцией. Спустя полвека здесь, в России, вряд ли кто-то из честных профессионалов верит в выселение чиновников за пределы исторического центра столицы.

В книжке моей юности строитель самого большого нового города писал: «Я разработал сотни проектов, но должен признаться, что в целом не удовлетворен своей работой, так как она никогда не приносила пользу обездоленным классам, а ведь беднота составляет большинство бразильской нации... Есть одна вещь, которая меня утешает. Это то, что я никогда не придавал первостепенного значения самой архитектуре. Мои интересы обращены непосредственно к жизни, к социальным проблемам, к политическому и экономическому освобождению моей страны, к борьбе против империализма, нищеты и невежества». Может ли кто-то из архитекторов сказать сегодня подобное? Утешиться подобной мыслью? Нимейер не только говорил, он строил —талантливо, много и разное.

Девятому гению из 100 гениев современности сто два года. Это выдающийся бразильский архитектор Оскар Нимейер.

Оскар Нимейер - гениальное дитя ХХ века, ученик великого французского архитектора Ле Корбюзье (1887-1965) и последний из живущих сегодня знаменитых градостроителей ушедшего века. Зданиями, выстроенными по проектам Нимейера, восхищалась вся мировая архитектурная плеяда модернизма прошлого столетия. Время быстротечно. Наступил ХХI век, век космического размаха. Восхищение достижениями ХХ века идет на убыль. Но гениальное творчество бразильского архитектора в прошлом столетии, безусловно, стало мощным трамплином в ХХI век.

Оскар Нимейер строил только общественные сооружения. Эпохальный масштаб его мышления в сочетании с «интернациональным» строением его души – качества, позволившие художнику пространства создавать монументальные здания, ставшие современным портретом нашей планеты.

Оскар Нимейер в 30-е годы вошел в группу бразильских архитекторов. Работал в мастерской своего знаменитого земляка, градостроителя, Лусио Косты, совместно с ним проектировали здания Министерства образования и здравоохранения в Рио-де-Жанейро, где впервые были использованы новейшие архитектурные средства.

Архитектор спланировал бразильский павильон на всемирной выставке в Нью-Йорке, поразил мир своим спортивно-развлекательным комплексом в Пампулье. Оскар Нимейер в 1957 году стал главным архитектором новой столицы Бразилии - Бразилиа. Совместно с Лусиу Коста, он спроектировал все крупные общественные здания нового города, включающие Дворец Рассвета - президентский дворец, Дворец Арок - министерство иностранных дел, Верховный Суд, кафедральный собор и здания Конгресса.

ЮНЕСКО признало Бразилиа всемирным архитектурным наследием, так как город является самым законченным ансамблем модернизма в мире, своеобразным городом-галереей. Нимейеру удалось гениально адаптировать «интернациональный стиль» к экзотичности тропиков бразильского ландшафта. Используя изогнутые линии, архитектор смог придать железобетонным конструкциям лиричное, даже несколько барочное настроение.

Творчество Оскара Нимейера подробно изучено специалистами, которые делят его на пять этапов. Количество зданий, спроектированных архитектором, очень велико.

Первый этап творчества Нимейера, 1940-43 года, - оригинальное применение прямых и изогнутых линий в создании конструкций правительственных зданий. Архитектор решает задачи совмещения формальных элементов с функциональными принципами композиции комплексных конструкций.

Второй этап, это десятилетие с 1943 по 1953, которое погружает Нимейера в поиск новых художественных средств. В это время его железобетонные здания приобретают лирический облик, благодаря сочетанию конструкции со скульптурой, с тропическим ландшафтом.

Третий этап, это следующие 12 лет, 1953-1965, когда он возглавил проект построения новой столицы Бразилии.

Четвёртый этап – 23 года, с 1965 по 1989 годы. Живет в Европе, знакомится с античностью. Сохраняя свою индивидуальность, его творчество обогащается гражданственной значимостью строений.

Пятый этап – с 1989 года до сих пор, - шлифовка творческого почерка, еще более яркое воплощение личности автора в общественную значимость сооружений. Нимейер создает культурное строение - Музей современного искусства в Нитерое и мемориал «Латинская Америка» в Сан-Паулу.

С конца апреля 2010 года Оскар Нимейер Суарис Филью, рожденный в Рио-де-Женейро, придавший своей стране Бразилии облик ХХ века, госпитализирован.

{mospagebreak}

Хава Тор. Великая Эпоха

Бразильский модернист Оскар Нимейер (1907-2012) любил кривые линии и избегал прямых углов. В течение своей продолжительной жизни он построил многое в разных точках планеты, но самое главное - всё же в сердце своей страны, столице Бразилиа, в конце 1950-х годов. Главным мотивом его творчества стали кривые линии, выполненные в железобетоне. Кривые, естественно, нашли отражение и в его мемуарах - «The Curves of Time», изданные в 2000 году (литературно - «Изгибы времени»).

Нимейер был самым известным коммунистом-зодчим за пределами СССР и самым возрастным из здравствующих звёздных архитекторов. Он скончался в 2012 году в возрасте 104 лет. В больнице Рио-де-Жанейро сообщили, что архитектор не смог перенести респираторную инфекцию. Нимейер подхватил эстафетную палочку долгожительства от Филипа Джонсона, первого лауреата Притцкеровской премии (1979), который умер в 2005 году на 99-м году жизни. Как и Джонсон, Нимейер был лауреатом Притцкеровской премии (получил в 80 лет в 1988 году) и не переставал работать даже в преклонном возрасте.

Портал BERLOGOS сделал подборку высказываний знаменитого бразильского модерниста XX века, которые отражают его творческие принципы и устремления.

О СЕБЕ И СВОЕЙ ЖИЗНИ

Моё полное имя должно звучать так: Оскар Рибейро де Алмейда де Нимейер Соареш, или просто Оскар де Алмейда Соареш. Но иностранная фамилия возобладала (нем. Niemeyer ; бабушка архитектора была родом из немецкого Ганновера. - Прим. ред. ), и я стал известен просто как Оскар Нимейер.

Для меня архитектура всегда начинается с рисунка. Мама рассказывала, что я рисовал пальчиком по воздуху, когда был очень маленьким. Мне нужен был карандаш. Затем я подрос, окреп и взял в руки карандаш. И с тех пор с ним не расстаюсь… Когда я смотрю на местность, где планируется возвести здание, и размышляю о планах и бюджете, рисунки возникают очень быстро. Я достаю карандаш. Он начинает плавать по бумаге. Так появляется здание.

Я всегда противостоял жизни , как недрогнувший бунтарь. После прочтения Сартра окружающая жизнь стала для меня нечестной и безжалостной. Когда мне было 15 лет, я терзал себя мыслями о судьбе человека, о его обречённости быть одиноким и беззащитным в этом мире. Я был напуган идеей о том, что когда-нибудь уйду из жизни навсегда. Я, как и любой другой человек, пытался стереть эти мысли и вместо этого насладиться теми возможностями, которые предоставляет судьба нам без консультаций. Я почувствовал экстаз от фантастического мира природы вокруг нас. Рука об руку с моими друзьями я отбросил в сторону тревожные мысли, которыми страдал в одиночестве. Я надел маску юношеского оптимизма и хорошего заразительного смеха. Я был известен резвым и непринуждённым парнем, любителем богемного стиля жизни, в то время как внутри себя я вскармливал огромную печаль при мыслях о человечестве и жизни.

Я родился в семье , которая относилась к среднему классу. Мой дедушка работал в федеральном кабинете министров, мы жили хорошо. Став взрослым, я почувствовал всю нечестность нашего мира. Что я люблю в своей работе, так это то, что я нахожусь на стороне бедных и стараюсь работать с ними. Я вступил в партию коммунистов… Самое важное событие молодости - стать частью крупной борьбы, быть готовым к противодействию.

Я всегда был бунтарём . Оставив позади все предубеждения моей католической семьи, я увидел мир несправедливым и неприемлемым. Бедность распространялась повсеместно, как будто это было естественной и неизбежной нормой. Я вступил в коммунистическую партию и всерьёз увлекся идеями Маркса, которые разделяю до сих пор.

Не знаю, почему я всегда проектировал огромные общественные здания. Поскольку такие постройки не всегда выполняют функции социальной справедливости, я старался сделать их красивыми и эффектными, чтобы бедные люди могли остановиться, посмотреть на них и получить заряд энергии и энтузиазма. Будучи архитектором, это всё, что я могу сделать для них.

Культурный центр в Авила, Испания

Жизнь значит для меня куда больше, чем архитектура.

ОБ АРХИТЕКТУРЕ

Архитектура - это изобретение. Всё остальное является повторением и не представляет интереса.

Конечно, я доставил немало головной боли моим инженерам в течение карьеры, но все они всегда оставались со мной. Я постоянно хотел, чтобы мои здания были светлыми, насколько это возможно, чтобы касались земли осторожно, чтобы пикировали, парили и, конечно же, удивляли.

Кафедральный собор Бразилиа, Бразилия

Архитектура должна вызывать удовольствие и быть практичной. Если архитектор заботится только о функции, то результат будет смердящим.

Каждый архитектор обладает собственным стилем. Климат в Бразилии влияет на архитектуру и вынуждает меня изменять некоторые вещи. Архитектура в Бразилии куда более лёгкая, более простая и более прозрачная, чем в других, намного более прохладных местностях.

Национальный театр в Нитерое, Бразилия

Архитектура связана с любопытством . Архитектура, как и любое другое произведение искусства, должна вызывать удивление. Она должна быть такой, чтобы люди могли в ней видеть особенности и различия.

Я всегда старался свести несущие конструкции здания к минимуму. Чем меньше несущие конструкции, тем более дерзкой и значимой получается архитектура. Такова работа всей моей жизни.

Национальный конгресс Бразилии

О ЖЕЛЕЗОБЕТОНЕ

Моё архитектурное творчество началось с проекта церкви святого Франциска Ассизского в Пампулье (1942-43), где я придумал чувствительные и непредсказуемые кривые линии. Данный проект - отправная точка свободной архитектуры, наполненной кривыми линиями, которые я люблю до сих пор. На самом деле Пампулья - это начало проекта в Бразилиа. Пампулья - это первая реальная попытка создать рационалистическую архитектуру.

Oscar Nimeyer_berlogos_citati_10

Церковь святого Франциска Ассизского в Пампулье

Сейчас мы наслаждаемся полной пластической свободой . Железобетон сделал новые и непредсказуемые формы реальностью, начиная с проекта в Пампульи в 1940-х годах.

Музей современного искусства в Нитерое, Бразилия

Изобретение новых форм из железобетона - моё хобби и главная радость. Я искал и открывал их, размножал и комбинировал благодаря современным технологиям, чтобы достичь архитектурного зрелища.

Музей в Куритибе, Бразилия

О ЛЕ КОРБЮЗЬЕ

Когда Ле Корбюзье приехал в Рио , я помогал ему проектировать несколько объектов (самое известное - здание министерства просвещения и здравоохранения в Рио-де-Жанейро, 1937-1943. - Прим. ред.). Таким образом, я с самого начала карьеры занимался архитектурой, которую любил. Я взял максимум от сотрудничества с и от его теоретических трудов, которые прочитал. Единственное прямое влияние на меня с его стороны заключалось, однако, во фразе, которую он сказал мне: «Архитектура является универсальной, всеобщей». Затем я начал собственную практику, выполнив проект в Пампулье. Именно здесь я понял, что архитектура должна быть разнообразной.

Однажды Ле Корбюзье сказал мне, что архитектура - это изобретение ума, вольное произведение нашей мысли.

Критические замечания не сильно волновали меня … Отличный от других Ле Корбюзье отказывался заниматься тем, что было на волне успеха. Я запомнил одну его ремарку: «Оскар, всё, что ты делаешь, является барочным (причудливым, вычурным ), но сделано это очень хорошо». А спустя несколько лет он сказал: «Они [критики] говорят, что моё творчество - такое же причудливое».

Я отчетливо помню переживания , связанные с первой встречей с Ле Корбюзье в аэропорту, куда мы, группа архитекторов, приехали встречать его. Эта встреча произошла как будто вчера. Он был для нас архитектором-гением, сошедшим с небес. С одной стороны, он был очень нетерпеливым и энергичным при создании своей архитектуры, но с другой стороны, я всегда чувствовал, что он был человеком, глаголющим сообщение, победную песню о красоте, которую нельзя заглушить. Принять и понять его - вот что я всегда старался сделать.

Вполне очевидно, что моя архитектура повлияла на поздние проекты Ле Корбюзье. Но этот фактор только сейчас стали осознавать критики его творчества.

О «БАУХАУЗЕ»

Мы ненавидели «Баухауз» . Это было худшее время в архитектуре. У них просто нет таланта. Всё, что у них было, - это набор правил. Даже для вилок и ножей они придумали правила. Пикассо никогда не принял бы правила. Дом похож на машину? Нет! Всё механическое - некрасиво. Правило - это самая худшая вещь. Вам всегда хочется нарушить правило.

О СТОЛИЦЕ БРАЗИЛИА

В мире никогда не было города , построенного из ничего, как Бразилиа. Наша столица появилась в конце света. Там не было телефонов, не было дорог, там не было ничего! Всё появлялось и поднималось из ничего. Несколько существовавших дорог были грязными. Транспортная проблема была самой серьёзной.

Моим главным развлечением , когда я ехал на автомобиле в сторону Бразилиа, являлось рассматривание облаков. Какие многочисленные и неожиданные образы они создают! Сейчас они формируют мистические, похожие на башни соборы - вполне очевидно, это соборы Сент-Экзюпери; а сейчас они создают безжалостных воинов или римские колесницы, бегущие по небу; или - диковинных монстров; но чаще всего (потому что я всегда высматриваю их) - образы прекрасных и нереальных женщин, лежащих на облаках. (2000)

Признаюсь, что к моменту начала работы над Бразилиа мне наскучили многочисленные объяснения, которые ранее сопутствовали моим проектам. Я твёрдо осознавал, что могу всё делать без оправданий и без оглядки на неизбежные критические выпады, число которых, безусловно, будет только расти в мой адрес. (2000)

Чувство протеста охватило меня в Бразилиа. Это было не навязыванием прямых углов, которые я ненавидел, а одержимой идей архитектурной чистоты и структурной логики. (2000)

В Бразилиа я прославлял структуру , вкладывая в неё архитектурный стиль. Архитектура и структура - те две вещи, которые должны рождаться вместе и обогащать друг друга. (2000)

До появления Бразилиа я смотрел на архитектуру как на упражнение, где можно практиковать спортивный дух и ничего больше. Сейчас же я живу этим городом. (1958)

О КРИВЫХ ЛИНИЯХ

Кривые характерны моим работам, поскольку естественны для Бразилии, чистой и простой. Я бразилец прежде всего, лишь после - я архитектор. Я не могу разделять эти понятия.

Национальный музей, Бразилиа

Горы / волны / женщины = кривые линии.

Меня не привлекают прямые линии и углы, жёсткие и негибкие, созданные человеком. Я люблю свободно текучие, чувственные кривые линии. Кривые, которые я нахожу в горах моей страны, в изгибах её рек, в волнах океана, которые видны из окон моей мастерской в Рио, и на теле любимой женщины. Из кривых линий сделана вся Вселенная, искривлённая Вселенная Эйнштейна.

О ДОЛГОЛЕТИИ

Я чувствую себя на 60 лет… Что я мог делать в 60, то же самое я могу делать и сейчас. (2007)

Не думал , что проживу столько много лет. Но я уверен, что это не предел. Я не слишком часто заглядываю в прошлое; я предпочитаю думать о том, что же ещё осталось сделать. (2006)

Всё имеет начало и конец . Ты. Я. Архитектура. Надо стараться делать лучшее, что ты можешь, но при этом оставаться скромным. Ничего не хранится слишком долго.

Жизнь очень быстротечна . Важно быть нежным и оптимистичным. Я оглядываюсь назад и полагаю, что всё, что мы сделали в этой жизни, было хорошим. Простым. Скромным. Каждый творит свою собственную историю и двигается дальше. Вот и всё. Я не считаю себя особенным и важным. То, что мы создаём, не важно. Мы очень незначительны в этом мире.