Краткое содержание в круге первом. Роман Солженицына «В круге первом

Действие романа «В круге первом», написанного в 1958 году, происходит в Москве в 1949 году. В центре сюжета экстраординарный поступок одного из героев - Иннокентия Володина. Будучи советским дипломатом, выросшим в благополучной семье, получившим прекрасное образование и воспитанным в духе советской идеологии, он решается на измену Родине. По долгу службы Иннокентий имеет доступ к секретной информации. Он звонит в посольство США и высказывает свое желание передать документы, похищенные советскими разведчиками у американских ученых. Документы, о которых идет речь, содержат данные о разработках ядерного оружия.

На такой поступок Иннокентия Володина подталкивает откровенная беседа с дядей, состоявшаяся во время поездки в деревню. Его дядя считает советскую систему бесчеловечной и рассказывает племяннику о возможных ужасных последствиях в случае создания атомной бомбы Советским союзом.

Сотрудникам МГБ становится известно о готовящемся предательстве, разговор дипломата с представителями вражеской стороны был записан на пленку и советские спецслужбы надеются при помощи этой записи установить личность изменника. К решению этой задачи привлекаются сотрудники засекреченного института, называемого «шарашкой». В «шарашке» трудятся осужденные по политическим статьям талантливые математики, инженеры, ученые. Именно это учреждение А.И.Солженицын называет первым кругом ада. Первый потому что условия, в которых живут и работают заключенные, самые лояльные из возможных в советской лагерной системе. Обитатели «шарашек» не участвуют в каторжных работах, их гораздо лучше кормят, чем остальных заключенных и у них есть возможность заниматься научными разработками на благо Родины. Однако, отказ от сотрудничества влечет за собой отправку на этап в нечеловеческие условия, т.е. изгнание во второй круг.

Основной задачей института является выполнение распоряжения Сталина по созданию прибора для секретной телефонии, а также разработка алгоритма идентификации личности по голосу в телефоне.

Специалисты «шарашки», получившие задание распознать предателя по записи его голоса, относятся к столь важному поручению по-разному. Автор акцентирует внимание на спорах, которые возникают между двумя героями – Львом Рубиным и Глебом Нежиным. Первый из них по образованию филолог, он попал за решетку в 1945 году. Невзирая на то, что с ним случилось, Рубин продолжает верить в советские идеалы. Он не сомневается, что социализм одержит верх над капитализмом. Нежин, напротив, глубоко разочарован в социалистической идеологии.

Именно Нежину и Рубины предстоит вычислить изменника. У Льва и Глеба разные взгляды по этому поводу. Рубин с радостью соглашается сотрудничать, считая своим долгом помочь обнаружить скрытого врага. В свою очередь Нежин относится с сомнением к этому поручению. Он рад бы отказаться, но понимает, что тогда его отправят умирать на этап. Глеб Нежин считает, что Советский союз, завладев атомным оружием, сделает его инструментом порабощения, о чем долго спорит с Рубиным.

Перед Нежиным стоит нелегкий выбор: согласиться на выполнение задания и сохранить место в «шарашке», дающее сносные условия проживания и работу, которую он будет ненавидеть или отправиться на каторгу, но прожить остаток дней с чистой совестью. И Глеб делает этот выбор, он отказывается от выполнения поручения вождя.

В результате усилий Льва Рубина круг подозреваемых сужается до двух человек. В результате Володина арестовывают и отправляют в лагерь до того как он успевает пересечь границу.

Символична концовка романа. Глеба Нежина в компании с другими заключёнными отправляют на этап в машине с надписью «Мясо». Таким образом система избавляется от ненужного материала.

Роман учит всегда поступать по совести, какими бы сложными ни были окружающие условия.

Картинка или рисунок В круге первом

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Турандот Гоцци

  «Турандот» - это одна из самых ярчайших «фьяб» итальянского писателя и автора удивительных пьес Карло Гоцци. В ней разворачиваются драматические действия вокруг главного героя принца Калафа

  Роман И. Бунина Жизнь Арсеньева - одно из самых значительных творений этого автора. Многие эпизоды жизни Арсеньева являются автобиографическими, взятыми Буниным из своей жизни.

Год написания:

1968

Время прочтения:

Описание произведения:

Александр Солженицын работал над романом "В круге первом" в период с 1955 по 1958 годы. В основу произведения легли впечатления и воспоминания Солженицына о спецтюрьме, организованной МВД и МГБ, в которую отправляли заключенных инженеров. Эта тюрьма называлась "шарашка" Марфино.

Данный роман стал первым произведением, которое опубликовали еще при самом Солженицыне в серии "Литературные памятники". Читайте ниже краткое содержание романа "В круге первом".

Краткое содержание романа
В круге первом

Двадцать четвертого декабря 1949 г. в пятом часу вечера государственный советник второго ранга Иннокентий Володин почти бегом сбежал с лестницы Министерства иностранных дел, выскочил на улицу, взял такси, промчался по центральным московским улицам, вышел на Арбате, зашел в телефонную будку у кинотеатра «Художественный» и набрал номер американского посольства. Выпускник Высшей дипшколы, способный молодой человек, сын известного отца, погибшего в гражданскую войну (отец был из тех, что разгонял Учредительное собрание), зять прокурора по спецделам, Володин принадлежал к высшим слоям советского общества. Однако природная порядочность, помноженная на знания и интеллект, не позволяла Иннокентию полностью мириться с порядком, существующим на одной шестой части суши.

Окончательно открыла ему глаза поездка в деревню, к дяде, который рассказал Иннокентию и о том, какие насилия над здравым смыслом и человечностью позволяло себе государство рабочих и крестьян, и о том, что, по существу, насилием было и сожительство отца Иннокентия с его матерью, барышней из хорошей семьи. В разговоре с дядей Иннокентий обсуждал и проблему атомной бомбы: как страшно, если она появится у СССР.

Спустя некоторое время Иннокентий узнал, что советская разведка украла у американских ученых чертежи атомной бомбы и что на днях эти чертежи будут переданы агенту Георгию Ковалю. Именно об этом Володин пытался сообщить по телефону в американское посольство. Насколько ему поверили и насколько его звонок помог делу мира, Иннокентий, увы, не узнал.

Звонок, разумеется, был записан советскими спецслужбами и произвел эффект именно что разорвавшейся бомбы. Государственная измена! Страшно докладывать Сталину (занятому в эти дни важной работой об основах языкознания) о государственной измене, но еще страшнее докладывать именно сейчас. Опасно произносить при Сталине само слово «телефон». Дело в том, что еще в январе прошлого года Сталин поручил разработать особую телефонную связь: особо качественную, чтобы было слышно, как будто люди говорят в одной комнате, и особо надежную, чтобы ее нельзя было подслушать. Работу поручили подмосковному научному спецобъекту, но задание оказалось сложным, все сроки прошли, а дело двигается еле-еле.

И очень некстати возник еще этот коварный звонок в чужое посольство. Арестовали четырех подозреваемых у метро «Сокольники», но всем ясно, что они тут совсем ни при чем. Круг подозреваемых в МИДе невелик - пять-семь человек, но всех арестовать нельзя. Как благоразумно сказал заместитель Абакумова Рюмин: «Это министерство - не Пищепром». Нужно опознать голос звонившего. Возникает идея эту задачу поручить тому же подмосковному спецобъекту.

Объект Марфино - так называемая шарашка. Род тюрьмы, в которой собран со всех островков ГУЛАГа цвет науки и инженерии для решения важных и секретных технических и научных задач. Шарашки удобны всем. Государству. На воле нельзя собрать в одной группе двух больших ученых: начинается борьба за славу и Сталинскую премию. А здесь слава и деньги никому не грозят, одному полстакана сметаны и другому полстакана сметаны. Все работают. Выгодно и ученым: избежать лагерей в Стране Советов очень трудно, а шарашка - лучшая из тюрем, первый и самый мягкий круг ада, почти рай: тепло, хорошо кормят, не надо работать на страшных каторгах. Кроме того, мужчины, надежно оторванные от семей, от всего мира, от каких бы то ни было судьбостроительных проблем, могут предаваться свободным или относительно свободным диалогам. Дух мужской дружбы и философии парит под парусным сводом потолка. Может быть, это и есть то блаженство, которое тщетно пытались определить все философы древности.

Филолог-германист Лев Григорьевич Рубин был на фронте майором «отдела по разложению войск противника». Из лагерей военнопленных он выбирал тех, кто был согласен вернуться домой, чтобы сотрудничать с русскими. Рубин не только воевал с Германией, не только знал Германию, но и любил Германию. После январского наступления 1945-го он позволил себе усомниться в лозунге «кровь за кровь и смерть за смерть» и оказался за решеткой. Судьба привела его в шарашку. Личная трагедия не сломила веры Рубина в будущее торжество коммунистической идеи и в гениальность ленинского проекта. Прекрасно и глубоко образованный человек, Рубин и в заточении продолжал считать, что красное дело побеждает, а невинные люди в тюрьме - только неизбежный побочный эффект великого исторического движения. Именно на эту тему Рубин вел тяжелые споры с товарищами по шарашке. И оставался верен себе. В частности, продолжал готовить для ЦК «Проект о создании гражданских храмов», отдаленного аналога церквей. Здесь предполагались служители в белоснежных одеждах, здесь граждане страны должны были давать присягу о верности партии, Отчизне, родителям. Рубин подробно писал: из расчета на какую территориальную единицу строятся храмы, какие именно даты отмечаются там, продолжительность отдельных обрядов. Он не гнался за славой. Понимая, что ЦК может оказаться не с руки принимать идею от политзаключенного, он предполагал, что проект подпишет кто-нибудь из вольных фронтовых друзей. Главное - идея.

В шарашке Рубин занимается «звуковидами», проблемой поисков индивидуальных особенностей речи, запечатленной графическим образом. Именно Рубину и предлагают сличать голоса подозреваемых в измене с голосом человека, совершившего предательский звонок. Рубин берется за задание с огромным энтузиазмом. Во-первых, он преисполнен ненавистью к человеку, который хотел помешать Родине завладеть самым совершенным оружием. Во-вторых, эти исследования могут стать началом новой науки с огромными перспективами: любой преступный разговор записывается, сличается, и злоумышленник без колебаний изловлен, как вор, оставивший отпечатки пальцев на дверце сейфа. Для Рубина сотрудничать с властями в таком деле - долг и высшая нравственность.

Проблему такого сотрудничества решают для себя и многие другие узники шарашки. Илларион Павлович Герасимович сел «за вредительство» в 30-м г., когда сажали всех инженеров. В 35-м г. вышел, к нему на Амур приехала невеста Наташа и стала его женой. Долго они не решались вернуться в Ленинград, но решились - в июне сорок первого. Илларион стал могильщиком и выжил за счет чужих смертей. Еще до окончания блокады его посадили за намерение изменить Родине. Теперь, на одном из свиданий, Наташа взмолилась, чтобы Герасимович нашел возможность добиться зачетов, выполнить какое-нибудь сверхважное задание, чтобы скостили срок. Ждать еще три года, а ей уже тридцать семь, она уволена с работы как жена врага, и нет уже у нее сил… Через некоторое время Герасимовичу представляется счастливая возможность: сделать ночной фотоаппарат для дверных косяков, чтобы снимал всякого входящего-выходящего. Сделает: досрочное освобождение. Наташа ждала его второй срок. Беспомощный комочек, она была на пороге угасания, а с ней угаснет и жизнь Иллариона. Но он ответил все же: «Сажать людей в тюрьму - не по моей специальности! Довольно, что нас посадили…»

Рассчитывает на досрочное освобождение и друг-враг Рубина по диспутам Сологдин. Он разрабатывает втайне от коллег особую модель шифратора, проект которой почти уже готов положить на стол начальству. Он проходит первую экспертизу и получает «добро». Путь к свободе открыт. Но Сологдин, подобно Герасимовичу, не уверен в том, что надо сотрудничать с коммунистическими спецслужбами. После очередного разговора с Рубиным, закончившегося крупной ссорой между друзьями, он понимает, что даже лучшим из коммунистов нельзя доверять. Сологдин сжигает свой чертеж. Подполковник Яконов, уже доложивший об успехах Сологдина наверх, приходит в неописуемый ужас. Хотя Сологдин и объясняет, что осознал ошибочность своих идей, подполковник ему не верит. Сологдин, сидевший уже дважды, понимает, что его ждет третий срок. «Отсюда полчаса езды до центра Москвы, - говорит Яконов. - На этот автобус вы могли бы садиться в июне - в июле этого года. А вы не захотели. Я допускаю, что в августе вы получили бы уже первый отпуск - и поехали бы к Черному морю. Купаться! Сколько лет вы не входили в воду, Сологдин?»

Подействовали ли эти разговоры или что-то другое, но Сологдин уступает и берет обязательство сделать все через месяц. Глеб Нержин, еще один друг и собеседник Рубина и Сологдина, становится жертвой интриг, которые ведут внутри шарашки две конкурирующие лаборатории. Он отказывается перейти из одной лаборатории в другую. Гибнет дело многих лет: тайно записанный историко-философский труд. На этап, куда теперь отправят Нержина, его взять нельзя. Гибнет любовь: в последнее время Нержин испытывает нежные чувства к вольной лаборантке (и по совместительству лейтенанту МТБ) Симочке, которая отвечает взаимностью. Симочка ни разу в жизни не имела отношения с мужчиной. Она хочет забеременеть от Нержина, родить ребенка и ждать Глеба оставшиеся пять лет. Но в день, когда это должно произойти, Нержин неожиданно получает свидание с женой, с которой не виделся очень давно. И решает отказаться от Симочки.

Усилия Рубина приносят свои плоды: круг подозреваемых в измене сузился до двух человек. Володин и человек по фамилии Щевронок. Еще немного, и злодей будет расшифрован (Рубин почти уверен, что это Щевронок). Но два человека - не пять и не семь. Принято решение арестовать обоих (не может же быть, чтобы второй был совсем уж ни в чем не виновен). В этот момент, поняв, что его стараниями в ад ГУЛАГа идет невинный, Рубин почувствовал страшную усталость. Он вспомнил и о своих болезнях, и о своем сроке, и о тяжелой судьбе революции. И только приколотая им самим к стене карта Китая с закрашенным красным коммунистической территорией согревала его. Несмотря ни на что, мы побеждаем.

Иннокентия Володина арестовали за несколько дней до отлета в заграничную командировку - в ту самую Америку. Со страшным недоумением и с великими муками (но и с некоторым даже изумленным любопытством) вступает он на на территорию ГУЛАГа.

Глеб Нержин и Герасимович уходят на этап. Сологдин, сколачивающий группу для своих разработок, предлагает Нержину похлопотать за него, если тот согласится работать в этой группе. Нержин отказывается. Напоследок он совершает попытку примирить бывших друзей, а ныне ярых врагов Рубина и Сологдина. Безуспешную попытку.

Заключенных, отправленных на этап, грузят в машину с надписью «Мясо». Корреспондент газеты «Либерасьон», увидев фургон, делает запись в блокноте: «На улицах Москвы то и дело встречаются автофургоны с продуктами, очень опрятные, санитарно-безупречные».

Вы прочитали краткое содержание романа "В круге первом". Предлагаем вам также посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с изложениями других популярных писателей.

Двадцать четвёртого декабря 1949 г. в пятом часу вечера государственный советник второго ранга Иннокентий Володин почти бегом сбежал с лестницы Министерства иностранных дел, выскочил на улицу, взял такси, промчался по центральным московским улицам, вышел на Арбате, зашёл в телефонную будку у кинотеатра «Художественный» и набрал номер американского посольства. Выпускник Высшей дипшколы, способный молодой человек, сын известного отца, погибшего в гражданскую войну (отец был из тех, что разгонял Учредительное собрание), зять прокурора по спецделам, Володин принадлежал к высшим слоям советского общества. Однако природная порядочность, помноженная на знания и интеллект, не позволяла Иннокентию полностью мириться с порядком, существующим на одной шестой части суши.

Окончательно открыла ему глаза поездка в деревню, к дяде, который рассказал Иннокентию и о том, какие насилия над здравым смыслом и человечностью позволяло себе государство рабочих и крестьян, и о том, что, по существу, насилием было и сожительство отца Иннокентия с его матерью, барышней из хорошей семьи. В разговоре с дядей Иннокентий обсуждал и проблему атомной бомбы: как страшно, если она появится у СССР.

Спустя некоторое время Иннокентий узнал, что советская разведка украла у американских учёных чертежи атомной бомбы и что на днях эти чертежи будут переданы агенту Георгию Ковалю. Именно об этом Володин пытался сообщить по телефону в американское посольство. Насколько ему поверили и насколько его звонок помог делу мира, Иннокентий, увы, не узнал.

Звонок, разумеется, был записан советскими спецслужбами и произвёл эффект именно что разорвавшейся бомбы. Государственная измена! Страшно докладывать Сталину (занятому в эти дни важной работой об основах языкознания) о государственной измене, но ещё страшнее докладывать именно сейчас. Опасно произносить при Сталине само слово «телефон». Дело в том, что ещё в январе прошлого года Сталин поручил разработать особую телефонную связь: особо качественную, чтобы было слышно, как будто люди говорят в одной комнате, и особо надёжную, чтобы её нельзя было подслушать. Работу поручили подмосковному научному спецобъекту, но задание оказалось сложным, все сроки прошли, а дело двигается еле-еле.

И очень некстати возник ещё этот коварный звонок в чужое посольство. Арестовали четырёх подозреваемых у метро «Сокольники», но всем ясно, что они тут совсем ни при чем. Круг подозреваемых в МИДе невелик - пять-семь человек, но всех арестовать нельзя. Как благоразумно сказал заместитель Абакумова Рюмин: «Это министерство - не Пищепром». Нужно опознать голос звонившего. Возникает идея эту задачу поручить тому же подмосковному спецобъекту.

Объект Марфино - так называемая шарашка. Род тюрьмы, в которой собран со всех островков ГУЛАГа цвет науки и инженерии для решения важных и секретных технических и научных задач. Шарашки удобны всем. Государству. На воле нельзя собрать в одной группе двух больших учёных: начинается борьба за славу и Сталинскую премию. А здесь слава и деньги никому не грозят, одному полстакана сметаны и другому полстакана сметаны. Все работают. Выгодно и учёным: избежать лагерей в Стране Советов очень трудно, а шарашка - лучшая из тюрем, первый и самый мягкий круг ада, почти рай: тепло, хорошо кормят, не надо работать на страшных каторгах. Кроме того, мужчины, надёжно оторванные от семей, от всего мира, от каких бы то ни было судьбостроительных проблем, могут предаваться свободным или относительно свободным диалогам. Дух мужской дружбы и философии парит под парусным сводом потолка. Может быть, это и есть то блаженство, которое тщетно пытались определить все философы древности.

Филолог-германист Лев Григорьевич Рубин был на фронте майором «отдела по разложению войск противника». Из лагерей военнопленных он выбирал тех, кто был согласен вернуться домой, чтобы сотрудничать с русскими. Рубин не только воевал с Германией, не только знал Германию, но и любил Германию. После январского наступления 1945-го он позволил себе усомниться в лозунге «кровь за кровь и смерть за смерть» и оказался за решёткой. Судьба привела его в шарашку. Личная трагедия не сломила веры Рубина в будущее торжество коммунистической идеи и в гениальность ленинского проекта. Прекрасно и глубоко образованный человек, Рубин и в заточении продолжал считать, что красное дело побеждает, а невинные люди в тюрьме - только неизбежный побочный эффект великого исторического движения. Именно на эту тему Рубин вёл тяжёлые споры с товарищами по шарашке. И оставался верен себе. В частности, продолжал готовить для ЦК «Проект о создании гражданских храмов», отдалённого аналога церквей. Здесь предполагались служители в белоснежных одеждах, здесь граждане страны должны были давать присягу о верности партии, Отчизне, родителям. Рубин подробно писал: из расчёта на какую территориальную единицу строятся храмы, какие именно даты отмечаются там, продолжительность отдельных обрядов. Он не гнался за славой. Понимая, что ЦК может оказаться не с руки принимать идею от политзаключённого, он предполагал, что проект подпишет кто-нибудь из вольных фронтовых друзей. Главное - идея.

В шарашке Рубин занимается «звуковидами», проблемой поисков индивидуальных особенностей речи, запечатлённой графическим образом. Именно Рубину и предлагают сличать голоса подозреваемых в измене с голосом человека, совершившего предательский звонок. Рубин берётся за задание с огромным энтузиазмом. Во-первых, он преисполнен ненавистью к человеку, который хотел помешать Родине завладеть самым совершенным оружием. Во-вторых, эти исследования могут стать началом новой науки с огромными перспективами: любой преступный разговор записывается, сличается, и злоумышленник без колебаний изловлен, как вор, оставивший отпечатки пальцев на дверце сейфа. Для Рубина сотрудничать с властями в таком деле - долг и высшая нравственность.

Проблему такого сотрудничества решают для себя и многие другие узники шарашки. Илларион Павлович Герасимович сел «за вредительство» в 30-м г., когда сажали всех инженеров. В 35-м г. вышел, к нему на Амур приехала невеста Наташа и стала его женой. Долго они не решались вернуться в Ленинград, но решились - в июне сорок первого. Илларион стал могильщиком и выжил за счёт чужих смертей. Ещё до окончания блокады его посадили за намерение изменить Родине. Теперь, на одном из свиданий, Наташа взмолилась, чтобы Герасимович нашёл возможность добиться зачётов, выполнить какое-нибудь сверхважное задание, чтобы скостили срок. Ждать ещё три года, а ей уже тридцать семь, она уволена с работы как жена врага, и нет уже у неё сил... Через некоторое время Герасимовичу представляется счастливая возможность: сделать ночной фотоаппарат для дверных косяков, чтобы снимал всякого входящего-выходящего. Сделает: досрочное освобождение. Наташа ждала его второй срок. Беспомощный комочек, она была на пороге угасания, а с ней угаснет и жизнь Иллариона. Но он ответил все же: «Сажать людей в тюрьму - не по моей специальности! Довольно, что нас посадили...»

Рассчитывает на досрочное освобождение и друг-враг Рубина по диспутам Сологдин. Он разрабатывает втайне от коллег особую модель шифратора, проект которой почти уже готов положить на стол начальству. Он проходит первую экспертизу и получает «добро». Путь к свободе открыт. Но Сологдин, подобно Герасимовичу, не уверен в том, что надо сотрудничать с коммунистическими спецслужбами. После очередного разговора с Рубиным, закончившегося крупной ссорой между друзьями, он понимает, что даже лучшим из коммунистов нельзя доверять. Сологдин сжигает свой чертёж. Подполковник Яконов, уже доложивший об успехах Сологдина наверх, приходит в неописуемый ужас. Хотя Сологдин и объясняет, что осознал ошибочность своих идей, подполковник ему не верит. Сологдин, сидевший уже дважды, понимает, что его ждёт третий срок. «Отсюда полчаса езды до центра Москвы, - говорит Яконов. - На этот автобус вы могли бы садиться в июне - в июле этого года. А вы не захотели. Я допускаю, что в августе вы получили бы уже первый отпуск - и поехали бы к Чёрному морю. Купаться! Сколько лет вы не входили в воду, Сологдин?»

Подействовали ли эти разговоры или что-то другое, но Сологдин уступает и берет обязательство сделать все через месяц. Глеб Нержин, ещё один друг и собеседник Рубина и Сологдина, становится жертвой интриг, которые ведут внутри шарашки две конкурирующие лаборатории. Он отказывается перейти из одной лаборатории в другую. Гибнет дело многих лет: тайно записанный историко-философский труд. На этап, куда теперь отправят Нержина, его взять нельзя. Гибнет любовь: в последнее время Нержин испытывает нежные чувства к вольной лаборантке (и по совместительству лейтенанту МТБ) Симочке, которая отвечает взаимностью. Симочка ни разу в жизни не имела отношения с мужчиной. Она хочет забеременеть от Нержина, родить ребёнка и ждать Глеба оставшиеся пять лет. Но в день, когда это должно произойти, Нержин неожиданно получает свидание с женой, с которой не виделся очень давно. И решает отказаться от Симочки.

Усилия Рубина приносят свои плоды: круг подозреваемых в измене сузился до двух человек. Володин и человек по фамилии Щевронок. Ещё немного, и злодей будет расшифрован (Рубин почти уверен, что это Щевронок). Но два человека - не пять и не семь. Принято решение арестовать обоих (не может же быть, чтобы второй был совсем уж ни в чем не виновен). В этот момент, поняв, что его стараниями в ад ГУЛАГа идёт невинный, Рубин почувствовал страшную усталость. Он вспомнил и о своих болезнях, и о своём сроке, и о тяжёлой судьбе революции. И только приколотая им самим к стене карта Китая с закрашенным красным коммунистической территорией согревала его. Несмотря ни на что, мы побеждаем.

Иннокентия Володина арестовали за несколько дней до отлёта в заграничную командировку - в ту самую Америку. Со страшным недоумением и с великими муками (но и с некоторым даже изумлённым любопытством) вступает он на территорию ГУЛАГа.

Глеб Нержин и Герасимович уходят на этап. Сологдин, сколачивающий группу для своих разработок, предлагает Нержину похлопотать за него, если тот согласится работать в этой группе. Нержин отказывается. Напоследок он совершает попытку примирить бывших друзей, а ныне ярых врагов Рубина и Сологдина. Безуспешную попытку.

Заключённых, отправленных на этап, грузят в машину с надписью «Мясо». Корреспондент газеты «Либерасьон», увидев фургон, делает запись в блокноте: «На улицах Москвы то и дело встречаются автофургоны с продуктами, очень опрятные, санитарно-безупречные».

Сочинение

Творчество А. И. Солженицына - это целая эпоха. Его произведения - это документальные свидетельства трагических фактов советского времени. Он писал о том, о- чем боялись писать многие в тот период: о действительности тоталитарного режима, о том, чего стоила народу стройка «светлого будущего» и таким ли уж светлым оно обещало быть.

В своих произведениях А.И. Солженицын поднимает важные проблемы, актуальные во все времена: проблему личности в тоталитарном государстве, проблему совести и нравственности. И роман «В круге первом» не является исключением. Одной из важных тем в романе является проблема нравственного выбора человека. Этот роман претерпел не одну редакцию.

Произведение долгое время не могло быть опубликовано в силу специфики своего содержания. В нем отразилась вся изнанка жизни до 1953 г. Только во времена «оттепели» Солженицын предпринял попытку опубликовать роман, подредактировав его (изменил сюжет). И только в 1968 г. писатель все вернул на свои места.

В своей работе я хочу проследить, какими нравственными, принципами и убеждениями руководствовались люди в те страшные годы тоталитаризма, делая свой выбор, что помогало им выстоять, не сломаться, не изменить себе, поступать, как велит совесть с риском для себя.
Для зека, измученного лагерями, шарашка, где работают герои романа, представляется чудом. Условия и режим спецтюрьмы относительно легки: «Завтра меня не погонят в педяную воду! Сорок грамм сливочного масла! Черный хлеб - на столах! Не запрещают книг!.. Надзиратели не бьют зеков!.. Мне чудится, что я - в раю!» Рай или первый круг ада, как у Данте? Такие вроде бы, на первый взгляд, приемлемые условия так или иначе ставят человека перед выбором: смириться и жить по неписаным законом шарашки или же сохранить лицо и не деградировать.

Разные по характеру и убеждениям герои неизбежно сталкиваются с проблемой такого морального выбора. По справедливому замечанию П. Паламарчука, «выбирать судьбу приходится, однако, не только за себя, но и за тех близких и родных, кого человек способен начисто погубить своим лично честным поступком».

Арестантов спецтюрьмы подстерегает опасность, подчас ими не замечаемая, - угроза духовного вырождения. У каждого из них появляется реальная возможность получить «свободу, чистый паспорт и квартиру в Москве», но для этого необходимо принять активное участие в решении определенных научных проблем, и заключенным известно, какого рода исследованиями занимается институт, находящийся в ведомстве МГБ. А значит, пренебречь моральными принципами, сжатыми в неписаные законы арестантской этики, забыть о том, что за собственное благополучие отданы в залог ни в чем не повинные жертвы. Для многих заключенных такая плата за свободу становится слишком высокой, и они предпочитают почти что раю шарашки преисподнюю, «бездну» лагерей.

Писатель показывает формирование сознания героев, лагерная тема органично связана с постановкой нравственно-философских, экзистенциальных проблем. Важнейшими среди них являются проблема добра и зла, проблема смысла жизни.

Солженицын свидетельствовал, что из ста зеков у восьмидесяти пяти «вовсе никакого преступления не было». И это реальный исторический факт, который подтверждают судьбы заключенных, показанные в романе.Так, Валентуля Прянчиков отбывал.срок за «измену Родине». Она состояла в том, что он попал в гитлеровский концлагерь, из которого удалось бежать. «Добровольная сдача в плен - наиболее распространенный вариант «преступления», совершенного зеками шарашки. Потапов заключен в тюрьму за то, что «продан немцам» взорванный ДнепроГЭС. Столь же нелепы обвинения, предъявленные другим политзаключенным. Их судьба трагична.

Но герои не утратили главного, по мнению Солженицына, - душевного равновесия. Такое мироощущение для писателя является идеальным и достигается лишь натурами, очистившими свое сердце страданием..

Образный ряд героев романа воспроизводит обобщенный тип российских интеллигентов, интеллектуально одаренных, морально и нравственно чистых. У каждого из них есть то, что Солженицын называл «устоявшимся ядром» личности, Бобынину в высшей степени присущи чувство личного достоинства, смелость. Хороброе - беззаветный борец за справедливость. Потапов - честный, талантливый труженик. Преданность науке и искренность отличают Прянчикова.

Носители Зла в романе - представители власти, которые согласились быть винтиками бездушной государственной машины. Автором проводится мысль о том, что сами служебные обязанности чекистов предполагали природное убожество, посредственность. Отсутствие яркой индивидуальности персонаЖей подчеркивается слиянием их в один образ - Шишкин-Мышкин (так арестанты называли между собой оперчекистов). Их отличают низкий умственный уровень, необразованность, приоритет корыстных интересов, чванство, нравственный релятивизм.
Получается парадокс: в тюрьму заключены мудрецы и праведники, их стараются склонить на путь зла подлецы и преступники. Преступный режим порождает злодеев, которые, в свою очередь, его защищают.

Многие герои романа поставлены перед проблемой нравственного выбора. Так, Нержин, Сологдин, Герасимович предпочитают вернуться в лагерь,-но не предать свои убеждения. Они не поступаются своей совестью, хотя знают: впереди их ждет тяжелый труд, голод, возможно, смерть.

Особенно интересен образ Иннокентия Володина, фактически центрального персонажа романа. Этот благополучный молодой человек, делающий блестящую карьеру дипломата, рискует всем, чтобы предотвратить передачу материалов, необходимых для создания атомной бомбы, советской разведке.

Таким образом, Солженицын показал, что в любых условиях, во все времена человек может оставаться человеком, может бороться против мощной системы, которая уничтожает личность и одерживать над ней нравственную победу.

Двадцать четвер-того декабря 1949 г. в пятом часу вечера государ-ственный советник второго ранга Инно-кентий Володин почти бегом сбежал с лест-ницы Мини-стер-ства иностранных дел, выскочил на улицу, взял такси, промчался по центральным москов-ским улицам, вышел на Арбате, зашел в теле-фонную будку у кино-те-атра «Худо-же-ственный» и набрал номер амери-кан-ского посоль-ства. Выпускник Высшей дипшколы, способный молодой человек, сын извест-ного отца, погиб-шего в граж-дан-скую войну (отец был из тех, что разгонял Учре-ди-тельное собрание), зять проку-рора по спец-делам, Володин принад-лежал к высшим слоям совет-ского обще-ства. Однако природная поря-доч-ность, помно-женная на знания и интел-лект, не позво-ляла Инно-кентию полно-стью мириться с порядком, суще-ству-ющим на одной шестой части суши.

Окон-ча-тельно открыла ему глаза поездка в деревню, к дяде, который рассказал Инно-кентию и о том, какие насилия над здравым смыслом и чело-веч-но-стью позво-ляло себе госу-дар-ство рабочих и крестьян, и о том, что, по суще-ству, наси-лием было и сожи-тель-ство отца Инно-кентия с его матерью, барышней из хорошей семьи. В разго-воре с дядей Инно-кентий обсуждал и проблему атомной бомбы: как страшно, если она появится у СССР.

Спустя неко-торое время Инно-кентий узнал, что совет-ская разведка украла у амери-кан-ских ученых чертежи атомной бомбы и что на днях эти чертежи будут пере-даны агенту Георгию Ковалю. Именно об этом Володин пытался сооб-щить по теле-фону в амери-кан-ское посоль-ство. Насколько ему пове-рили и насколько его звонок помог делу мира, Инно-кентий, увы, не узнал.

Звонок, разу-ме-ется, был записан совет-скими спец-служ-бами и произвел эффект именно что разо-рвав-шейся бомбы. Государ-ственная измена! Страшно докла-ды-вать Сталину (заня-тому в эти дни важной работой об основах языко-знания) о государ-ственной измене, но еще страшнее докла-ды-вать именно сейчас. Опасно произ-но-сить при Сталине само слово «телефон». Дело в том, что еще в январе прошлого года Сталин поручил разра-бо-тать особую теле-фонную связь: особо каче-ственную, чтобы было слышно, как будто люди говорят в одной комнате, и особо надежную, чтобы её нельзя было подслу-шать. Работу пору-чили подмос-ков-ному науч-ному спец-объ-екту, но задание оказа-лось сложным, все сроки прошли, а дело двига-ется еле-еле.

И очень некстати возник еще этот коварный звонок в чужое посоль-ство. Аресто-вали четырех подо-зре-ва-емых у метро «Соколь-ники», но всем ясно, что они тут совсем ни при чем. Круг подо-зре-ва-емых в МИДе невелик — пять-семь человек, но всех аресто-вать нельзя. Как благо-ра-зумно сказал заме-сти-тель Абаку-мова Рюмин: «Это мини-стер-ство — не Пище-пром». Нужно опознать голос звонив-шего. Возни-кает идея эту задачу пору-чить тому же подмос-ков-ному спец-объ-екту.

Объект Марфино — так назы-ва-емая шарашка. Род тюрьмы, в которой собран со всех островков ГУЛАГа цвет науки и инже-нерии для решения важных и секретных техни-че-ских и научных задач. Шарашки удобны всем. Госу-дар-ству. На воле нельзя собрать в одной группе двух больших ученых: начи-на-ется борьба за славу и Сталин-скую премию. А здесь слава и деньги никому не грозят, одному полста-кана сметаны и другому полста-кана сметаны. Все рабо-тают. Выгодно и ученым: избе-жать лагерей в Стране Советов очень трудно, а шарашка — лучшая из тюрем, первый и самый мягкий круг ада, почти рай: тепло, хорошо кормят, не надо рабо-тать на страшных каторгах. Кроме того, мужчины, надежно оторванные от семей, от всего мира, от каких бы то ни было судь-бо-стро-и-тельных проблем, могут преда-ваться свободным или отно-си-тельно свободным диалогам. Дух мужской дружбы и фило-софии парит под парусным сводом потолка. Может быть, это и есть то блажен-ство, которое тщетно пыта-лись опре-де-лить все фило-софы древ-ности.

Филолог-герма-нист Лев Григо-рьевич Рубин был на фронте майором «отдела по разло-жению войск против-ника». Из лагерей воен-но-пленных он выбирал тех, кто был согласен вернуться домой, чтобы сотруд-ни-чать с русскими. Рубин не только воевал с Герма-нией, не только знал Германию, но и любил Германию. После январ-ского наступ-ления 1945-го он позволил себе усомниться в лозунге «кровь за кровь и смерть за смерть» и оказался за решеткой. Судьба привела его в шарашку. Личная трагедия не сломила веры Рубина в будущее торже-ство комму-ни-сти-че-ской идеи и в гени-аль-ность ленин-ского проекта. Прекрасно и глубоко обра-зо-ванный человек, Рубин и в зато-чении продолжал считать, что красное дело побеж-дает, а невинные люди в тюрьме — только неиз-бежный побочный эффект вели-кого исто-ри-че-ского движения. Именно на эту тему Рубин вел тяжелые споры с това-ри-щами по шарашке. И оста-вался верен себе. В част-ности, продолжал гото-вить для ЦК «Проект о создании граж-дан-ских храмов», отда-лен-ного аналога церквей. Здесь пред-по-ла-га-лись служи-тели в бело-снежных одеждах, здесь граж-дане страны должны были давать присягу о верности партии, Отчизне, роди-телям. Рубин подробно писал: из расчета на какую терри-то-ри-альную единицу стро-ятся храмы, какие именно даты отме-ча-ются там, продол-жи-тель-ность отдельных обрядов. Он не гнался за славой. Понимая, что ЦК может оказаться не с руки прини-мать идею от полит-за-клю-чен-ного, он пред-по-лагал, что проект подпишет кто-нибудь из вольных фрон-товых друзей. Главное — идея.

В шарашке Рубин зани-ма-ется «звуко-ви-дами», проблемой поисков инди-ви-ду-альных особен-но-стей речи, запе-чат-ленной графи-че-ским образом. Именно Рубину и пред-ла-гают сличать голоса подо-зре-ва-емых в измене с голосом чело-века, совер-шив-шего преда-тель-ский звонок. Рубин берется за задание с огромным энту-зи-азмом. Во-первых, он преис-полнен нена-ви-стью к чело-веку, который хотел поме-шать Родине завла-деть самым совер-шенным оружием. Во-вторых, эти иссле-до-вания могут стать началом новой науки с огром-ными перспек-ти-вами: любой преступный разговор запи-сы-ва-ется, слича-ется, и злоумыш-ленник без коле-баний изловлен, как вор, оста-вивший отпе-чатки пальцев на дверце сейфа. Для Рубина сотруд-ни-чать с властями в таком деле — долг и высшая нрав-ствен-ность.

Проблему такого сотруд-ни-че-ства решают для себя и многие другие узники шарашки. Илла-рион Павлович Гера-си-мович сел «за вреди-тель-ство» в 30-м г., когда сажали всех инже-неров. В 35-м г. вышел, к нему на Амур прие-хала невеста Наташа и стала его женой. Долго они не реша-лись вернуться в Ленин-град, но реши-лись — в июне сорок первого. Илла-рион стал могиль-щиком и выжил за счет чужих смертей. Еще до окон-чания блокады его поса-дили за наме-рение изме-нить Родине. Теперь, на одном из свиданий, Наташа взмо-ли-лась, чтобы Гера-си-мович нашел возмож-ность добиться зачетов, выпол-нить какое-нибудь сверхважное задание, чтобы скостили срок. Ждать еще три года, а ей уже трид-цать семь, она уволена с работы как жена врага, и нет уже у нее сил... Через неко-торое время Гера-си-мо-вичу пред-став-ля-ется счаст-ливая возмож-ность: сделать ночной фото-ап-парат для дверных косяков, чтобы снимал всякого входя-щего-выхо-дя-щего. Сделает: досрочное осво-бож-дение. Наташа ждала его второй срок. Беспо-мощный комочек, она была на пороге угасания, а с ней угаснет и жизнь Илла-риона. Но он ответил все же: «Сажать людей в тюрьму — не по моей специ-аль-ности! Довольно, что нас поса-дили...»

Рассчи-ты-вает на досрочное осво-бож-дение и друг-враг Рубина по диспутам Сологдин. Он разра-ба-ты-вает втайне от коллег особую модель шифра-тора, проект которой почти уже готов поло-жить на стол началь-ству. Он проходит первую экспер-тизу и полу-чает «добро». Путь к свободе открыт. Но Сологдин, подобно Гера-си-мо-вичу, не уверен в том, что надо сотруд-ни-чать с комму-ни-сти-че-скими спец-служ-бами. После очеред-ного разго-вора с Рубиным, закон-чив-ше-гося крупной ссорой между друзьями, он пони-мает, что даже лучшим из комму-ни-стов нельзя дове-рять. Сологдин сжигает свой чертеж. Подпол-ковник Яконов, уже доло-живший об успехах Солог-дина наверх, приходит в неопи-су-емый ужас. Хотя Сологдин и объяс-няет, что осознал ошибоч-ность своих идей, подпол-ковник ему не верит. Сологдин, сидевший уже дважды, пони-мает, что его ждет третий срок. «Отсюда полчаса езды до центра Москвы, — говорит Яконов. — На этот автобус вы могли бы садиться в июне — в июле этого года. А вы не захо-тели. Я допускаю, что в августе вы полу-чили бы уже первый отпуск — и поехали бы к Черному морю. Купаться! Сколько лет вы не входили в воду, Сологдин?»

Подей-ство-вали ли эти разго-воры или что-то другое, но Сологдин усту-пает и берет обяза-тель-ство сделать все через месяц. Глеб Нержин, еще один друг и собе-седник Рубина и Солог-дина, стано-вится жертвой интриг, которые ведут внутри шарашки две конку-ри-ру-ющие лабо-ра-тории. Он отка-зы-ва-ется перейти из одной лабо-ра-тории в другую. Гибнет дело многих лет: тайно запи-санный исто-рико-фило-соф-ский труд. На этап, куда теперь отправят Нержина, его взять нельзя. Гибнет любовь: в последнее время Нержин испы-ты-вает нежные чувства к вольной лабо-рантке (и по совме-сти-тель-ству лейте-нанту МТБ) Симочке, которая отве-чает взаим-но-стью. Симочка ни разу в жизни не имела отно-шения с мужчиной. Она хочет забе-ре-ме-неть от Нержина, родить ребенка и ждать Глеба остав-шиеся пять лет. Но в день, когда это должно произойти, Нержин неожи-данно полу-чает свидание с женой, с которой не виделся очень давно. И решает отка-заться от Симочки.

Усилия Рубина приносят свои плоды: круг подо-зре-ва-емых в измене сузился до двух человек. Володин и человек по фамилии Щевронок. Еще немного, и злодей будет расшиф-рован (Рубин почти уверен, что это Щевронок). Но два чело-века — не пять и не семь. Принято решение аресто-вать обоих (не может же быть, чтобы второй был совсем уж ни в чем не виновен). В этот момент, поняв, что его стара-ниями в ад ГУЛАГа идет невинный, Рубин почув-ствовал страшную уста-лость. Он вспомнил и о своих болезнях, и о своем сроке, и о тяжелой судьбе рево-люции. И только прико-лотая им самим к стене карта Китая с закра-шенным красным комму-ни-сти-че-ской терри-то-рией согре-вала его. Несмотря ни на что, мы побеж-даем.

Инно-кентия Воло-дина аресто-вали за несколько дней до отлета в загра-ничную коман-ди-ровку — в ту самую Америку. Со страшным недо-уме-нием и с вели-кими муками (но и с неко-торым даже изум-ленным любо-пыт-ством) всту-пает он на терри-торию ГУЛАГа.

Глеб Нержин и Гера-си-мович уходят на этап. Сологдин, скола-чи-ва-ющий группу для своих разра-боток, пред-ла-гает Нержину похло-по-тать за него, если тот согла-сится рабо-тать в этой группе. Нержин отка-зы-ва-ется. Напо-следок он совер-шает попытку прими-рить бывших друзей, а ныне ярых врагов Рубина и Солог-дина. Безуспешную попытку.

Заклю-ченных, отправ-ленных на этап, грузят в машину с надписью «Мясо». Корре-спон-дент газеты «Либе-расьон», увидев фургон, делает запись в блок-ноте: «На улицах Москвы то и дело встре-ча-ются авто-фур-гоны с продук-тами, очень опрятные, сани-тарно-безупречные».