Война и мир наполеон поклонная гора. Почему Наполеон ждал ключей от Кремля именно на Поклонной горе

Константин Михайлов

200 лет назад Отечественная война пришла в Москву

Когда в России отмечают юбилеи Отечественной войны 1812 года, центр празднования почему-то всегда оказывается на Бородинском поле. Гром и слава большого сражения оттесняют московские события на периферию внимания. Москва, в которой свершилась судьба войны, уходит в тень. А это несправедливо.

2-го (по новому стилю – 14-го) сентября 1812 года, ровно 200 лет назад, в Москву вошла наполеоновская армия. 40 дней, прожитых нашим городом под французской оккупацией – совершенно необычная, особенная глава столичной истории. В дни юбилея мы вспоминаем и о ней, и о мемориальных зданиях, хранящих память о героических и трагических событиях 1812 года. К нашему общему стыду, многие из этих памятников встречают юбилей, балансируя на грани гибели.

«Тысячами различных цветов блистал этот огромный город. При этом зрелище войсками овладела радость, они остановились и закричали: Москва! Москва! Затем всякий усиливал шаг, все смешались в беспорядке, аплодировали, с восторгом повторяя: Москва! Москва! Мы остановились в гордом созерцании. Настал наконец день славы; в наших воспоминаниях он должен был сделаться лучшим, блестящим днем всей нашей жизни».

Граф Поль Сегюр, бригадный генерал Великой Армии.

C верхушки холма у Можайской дороги император Наполеон, французские генералы, офицеры и солдаты в два часа пополудни разглядывали Москву. Французы стояли на Поклонной горе и не могли поверить своим глазам. После двух с лишним месяцев войны, после кромешного ада сражений у Смоленска и Бородина, они достигли желанной цели. И те, кто выжил в московском походе, не скупились на эпитеты.

Барон Поль Денье, офицер Главного штаба Великой Армии: «Действительность казалась этим войскам волшебной сказкой из «Тысячи и одной ночи». Гений их полководца снова восставал перед ними в прежнем блеске; они достигли указанного им окончания похода, беспримерного по трудностям, которые они преодолели. Затем последуют обещанный мир, довольство, спокойствие и – слава».

Капитан Эжен Лабом, офицер штаба 4-го армейского корпуса: «Мы вдруг увидели тысячи колоколен с золотыми куполообразными главами. Погода была великолепная, все это блестело и горело в солнечных лучах и казалось бесчисленными светящимися шарами».

Чезаре Ложье, офицер Итальянской гвардии: «Мы обнимаемся и подымаем с благодарностью руки к небу; многие плачут от радости, и отовсюду слышишь: «Наконец-то! Наконец-то Москва!»

Франсуа Бургонь, сержант Императорской гвардии: «Многие виденные мною столицы – Париж, Берлин, Варшава, Вена и Мадрид – произвели на меня впечатление заурядное; здесь же другое дело: в этом зрелище для меня, как и для всех других, заключалось что-то магическое».

То, что в современной Москве называют Поклонной горой, на самом деле вовсе не она, а соседний холм. Историческая Поклонная гора на Можайской дороге была чуть ближе к центру города. Ее срыли в 1950-е годы при прокладке Кутузовского проспекта и построили на ее месте дом. За двести лет многое изменилось, вид отсюда вряд ли покажется сегодня волшебной сказкой. За нынешней Бородинской панорамой была деревня Фили, а к югу отсюда, за Москвой–рекой — Воробьевы горы и село Воробьево. Между этими точками, у стен Москвы, 2 сентября 1812 года могло разыграться второе генеральное сражение Отечественной войны. Первое, Бородинское, состоялось за неделю до того, 26 августа.

Рано утром 2 сентября арьергард русской армии находился в 10 верстах от Москвы по Можайской дороге. С 9 часов утра французский авангард начал теснить его к Москве. Медленно отступая, русский арьергард к 12 часам дня занял Поклонную гору и растянул оборонительную линию до Воробьевых гор. В это время командующий арьергардом генерал Милорадович получил известие о том, что и так было видно с Поклонной горы: один корпус неприятельских войск подходит к Тверской заставе, а другой обходит Воробьевы горы. С 1612 года, со времен Минина и Пожарского, Москва не видела у своих стен вражеских армий. И вот двести лет спустя враг стоял у ворот Москвы, и остановить его не было возможности.

За сутки до Наполеона на Поклонной горе стоял Кутузов. Утром он объехал предполагаемое поле боя. Позиция между Филями и Воробьевым, изрезанная оврагами, следы которых видны и поныне — позиция, в тылу которой текла Москва-река, а за нею начинался город, в котором армия не сможет маневрировать — не внушала оптимизма. Кутузов сказал спутникам: «Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого». И поехал в Фили, на знаменитый военный совет.

Совет в Филях собрался в лучшей избе деревни, у крестьянина Андрея Савостьянова. За крестьянским столом, где с утра, должно быть, ели кашу, решалась судьба не Москвы, а Родины. Вот точная формулировка вопроса, предложенная Кутузовым на обсуждение: «Спасенье России в армии. Выгодно ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сражение, или отдать Москву без сражения?».

Кутузов, усевшись в темный угол, слушал своих генералов. Голоса разделились: Барклай-де-Толли предлагал без боя отступать к Владимиру и Нижнему Новгороду, Беннигсен – дать сражение, а в случае неудачи идти на Калужскую дорогу. Сторонники нашлись у обоих. Много спорили, прийти к единодушному мнению не могли. Наконец, наступила пауза. И прозвучали слова Кутузова: «Властью, врученною мне государем и отечеством, я приказываю отступать».

Подлинная изба, в которой проходил военный совет, сгорела еще в 19 веке. На ее месте отстроили новую, и так было не один раз. Теперь здесь музей, рядом с которым мемориальный храм и обелиск героям 1812 года.

Императору Александру Кутузов напишет об оставлении Москвы только три дня спустя, 4 сентября, из подмосковного села Жилина: «Я решился попустить неприятеля взойти в Москву… вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России… Пока армия Вашего Императорского Величества цела и движима известною храбростью и нашим усердием, дотоле еще возвратная потеря Москвы не есть потеря Отечества». Кутузов жертвовал Москвой, не желая жертвовать армией.

В ночь на 2 сентября русская армия начинает проходить через Москву, к восточным заставам, сборным пунктом намечено село Панки. Французы идут по пятам, их авангард по-прежнему наседает на русский арьергард. Генерал Милорадович, задачей которого было обеспечить выход армии из Москвы, посылает к маршалу Мюрату парламентера. Милорадович велит передать: «Если французы желают занять Москву целою, то должны, не наступая сильно, дать нам спокойно выйти из нее, с артиллерией и обозом. В противном случае генерал Милорадович перед Москвою и в Москве будет драться до последнего человека и вместо Москвы оставит одни развалины».

Мюрат, чуть поколебавшись, отвечает: «Желая сохранить Москву, я решаюсь согласиться на предложение генерала Милорадовича и пойду так тихо, как вам угодно, с тем только условием, чтобы мы могли сегодня же занять Москву. Милорадович согласен на это условие, и Мюрат посылает всем передовым частям приказ остановиться и прекратить перестрелку. Это было первое перемирие, заключенное в ходе Отечественной войны.

Теперь русские и французы не спеша двигались к Дорогомиловской заставе. Кавалеристы французского авангарда, среди которых был и сам маршал Мюрат, смешались с русскими казаками. Мюрат спросил, кто командует казаками. Ему указали на полковника Ефремова. «Спросите его, — продолжал Мюрат, знает ли он меня». Офицер исполнил просьбу: «Он говорит, государь, что знает ваше величество (Мюрат имел титул короля Неаполитанского) и всегда видал вас в огне». Разговаривая с казаками, Мюрат обратил внимание на бурку, которая была на плечах их начальника, и заметил, что эта одежда должна быть очень хороша на бивуаках. Когда это перевели Ефремову, тот молча снял бурку и подал ее Мюрату. Не найдя у себя ответного сувенира, Мюрат взял часы у наполеоновского адъютанта Гурго и подарил их казацкому офицеру.

Заключив с Мюратом соглашение о прекращении огня, Милорадович поспешил к армии. Проезжая мимо Кремля, он увидел, что два батальона Московского гарнизонного полка во главе с командиром Брозиным выступают из кремлевских ворот — с музыкой. Co всех сторон слышались возгласы солдат и московских жителей: что это за изменник радуется нашему несчастью!

Вне себя от ярости, Милорадович подскакал к Брозину: «Какая каналья приказала вам выходить с музыкою?» Брозин отвечал: когда гарнизон при сдаче крепости получает позволение выступить свободно, то выходит с музыкой, так сказано в Воинском Регламенте Петра Великого. «Да разве сказано что-нибудь в Регламенте Петра Великого о сдаче Москвы! — закричал Милорадович. — Прикажите немедленно замолчать вашей музыке!»

В колоннах армии, проходивших через Москву, был офицер лейб-гвардии Семеновского полка Александр Чичерин. Он записал потом в дневнике: «Когда мы шли через город, казалось, что я попал в другой мир. Все вокруг было призрачным. Мне хотелось верить, что всё, что я вижу, — уныние, боязнь, растерянность жителей — только снится мне, что меня окружают только видения. Древние башни Москвы, гробницы моих предков, священный храм, где короновался наш государь, — всё взывало ко мне, всё требовало мести».

Известие об оставлении Москвы чуть было не вызвало панику в Петербурге. В северной столице было опубликовано «Известие об эвакуации», к которой готовили даже памятник Петру Великому – «Медного всадника. Но некий майор Батурин рассказал князю Голицыну свой сон: Медный всадник проскакал по городу, встретился с императором Александром и сказал — «Пока я на месте, моему городу нечего опасаться!». Голицын уговорил императора отменить эвакуацию. Однако курьеров, приезжавших из армии, во время подготовки ответных депеш и приказов содержали на окраине города практически под домашним арестом: они не могли рассказать о происходящем в Центральной России даже родственникам.

Французская армия так многочисленна, что не может войти в Москву по одной дороге. Основные силы армии расположились в предместьях. В город вошли только части авангарда и императорской гвардии. Наполеон с Поклонной горы наблюдал в подзорную трубу, как маневрируют его корпуса. Евгений Богарне продвигался к Петербургскому шоссе, Понятовский должен был охватить Москву с юго-запада и юга, до самой Коломенской дороги; за ними шел корпус маршала Даву. Французы входят сразу в четыре заставы – Калужскую (ныне площадь Гагарина), Дорогомиловскую (примерно там, где Большая Дорогомиловская улица подходит к Кутузовскому проспекту), Пресненскую (площадь перед метро «Улица 1905 года») и Тверскую (площадь Белорусского вокзала).

Входя в Москву, французы удивлялись: не видно крепостных стен, лишь невысокая земляная насыпь. Границей Москвы в 1812 году был Камер-Коллежский вал – земляной вал, насыпанный в 18 веке во избежание ввоза в город товаров без уплаты соответствующих налогов. Теперь на месте валов улицы, хранящие их название – Сущевский вал, Преображенский вал, Можайский вал… В местах пересечения валов с городскими трассами находились заставы с остроконечными обелисками и парными кордегардиями, павильонами для стражи. В ХХ веке все здания московских застав были снесены. Сохранилось только одно — здание кордегардии Пресненской заставы. Теперь в нем хранят метлы, лопаты и прочий инвентарь. Эта кордегардия помнит поступь Великой армии Наполеона.

Кутузовского проспекта в 1812 году не было и в помине, и большая дорога мимо Поклонной горы приводила через Дорогомиловскую заставу в предместье, к Дорогомиловскому мосту, по которому ехали дальше к центру города. Именно здесь въехал 2 сентября в Москву Наполеон. Не дождавшись, как известно, депутации бояр с ключами от Москвы, император приказал пушечным выстрелом дать сигнал войскам входить в город. Вслед за тем он и свита сели на лошадей и понеслись к Москве.

«В то же мгновение, — вспоминали мемуаристы, — авангард и часть стоявшей позади его главной армии, с невероятным стремлением, конница и артиллерия, поскакали во весь опор. Пехота бежала бегом. Топот лошадей, скрип колес, треск оружия смешивались с шумом бегущих солдат, сливаясь в дикий и ужасный гул. Свет померк от поднявшейся густым столбом пыли, и вся земля как бы заколебалась и застонала от такого движения. Через какие-нибудъ 12 минут все очутились у Дорогомиловской заставы».

К этому моменту Наполеон пребывал не в лучшем расположении духа. К неприятному впечатлению от неполученных ключей от Москвы добавились донесения из передовых частей: город пуст. Целые кварталы и улицы можно проехать, не встретив ни одного человека. Ни с чем подобным Наполеон не сталкивался никогда. Проехав Дорогомиловскую слободу, император остановился на берегу Москвы-реки, сошел с коня и стал в раздумье ходить взад-вперед.

Сгущались сумерки, пустой город вселял подозрения: нет ли здесь обмана, не готовится ли где засада. По всей Дорогомиловской слободе и по берегу Москвы-реки расставлены были караулы. Император так и не решился въехать в город в этот вечер. Властелин полумира провел ночь со 2 на 3 сентября в глухом предместье Москвы, где из всех жителей осталось четыре дворника.

Часть третья

Рассуждения автора о движущих силах истории. Он считает, что для изучения истории нужно оставить в покое царей, министров, генералов и т. д. и начать изучать «од­нородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами». И только на этом пути возможно уловление исто­рических законов.

Рассуждение о движении и действиях русского и фран­цузского войск в 1812 г. и о зависимости главнокомандую­щих от свершающихся событий. Русское войско постоянно отступает, а французское несется к Москве. В русском вой­ске по мере отступления все более разгорается дух озлобле­ния против врага. Французы доходят до Москвы и там оста­навливаются. Не дано ни одного сражения. Главнокоманду­ющий всегда находится в середине движущегося ряда собы­тий, а потому никогда не бывает в силах обдумать все свер­шающиеся события.

Кутузов с генералами на Поклонной горе. Разговоры о дальнейшем плане действий. Из всех разговоров Кутузов понимает, что защищать Москву нет никаких физических сил. Лишь один Бенигсен настаивает на защите Москвы, но лишь потому, что хочет для себя славы. Кутузова же вол­нуют другие вопросы: неужели это он допустил Наполеона до Москвы, и в какой момент это произошло? Он понимает весь ужас того приказания, которое придется отдать. Но де­лать нечего. Кутузов идет к экипажу и едет в Фили.

Военный совет в Филях собрался в избе мужика Ан­дрея Савостьянова. Его семья ушла из избы, только Ма­лаша, шестилетняя девочка, оставалась. Она смотрит на дедушку, как внутренне называет Кутузова, и слушает разговор. Генералы русской армии: Ермолов, Кайсаров, де Толли, Уваров и другие присутствуют на совете. Куту­зов ставит перед советом вопрос: выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сражение, или отдать Москву без боя? Стычка Бенигсена с Кутузовым. Бенигсен считает, что оставлять Москву недопустимо. Прения. Ма­лаша видит, что прения состоят в личной борьбе «дедуш­ки» с «длиннополым», как она назвала Бенигсена, но она была на стороне «дедушки». Приказ Кутузова об отступле­нии. После совета Кутузов признается своему адъютанту, что он совсем не ожидал оставления Москвы и с раздра­жением говорит, что все равно будут французы лошадиное мясо жрать, как турки.

Мысли автора об оставлении Москвы жителями и о сожжении ее. Он считает, что оставление Москвы было не­избежно. Как только подходил неприятель, богатые ухо­дили, а бедные оставались и истребляли и сжигали то, что осталось. Народ ждал той минуты, когда он сможет сделать то, что ему положено, а потому спокойно ожидал вхожде­ния войск в Москву. Люди уезжали из Москвы, потому что не могли жить под Наполеоном, и делали они то великое дело, которое и спасло Россию. Граф же Растопчин, кото­рый призывал своими афишками не покидать Москву, не понимал значение совершавшегося события, а хотел кого- то поразить, но выглядел как глупый мальчишка, который резвился над величавым и неизбежным событием сожже­ния Москвы.

Элен Безухова в Петербурге. Ее близость с вельможей и иностранным принцем и желание с обоими сохранить отношения. Через несколько дней после ее возвраще­ния ей был представлен иезуит, который долго беседует с Элен о Боге, о любви к Христу, о сердце Божьей Матери. Элен была тронута. Переход Элен в католичество. Но по­стоянно требует от католиков, которые занимаются этой процедурой, освободить ее от мужа. Она говорит, что те­перь, вступив в истинную религию, она не может считать­ся женой того, который является приверженцем религии ложной.

Стремление Элен к новому замужеству. Подготовка ею мнения светского общества. Она распространяет слух о том, что, бедная, она не может выбрать между двумя претенден­тами на ее руку.

Весь свет принялся обсуждать, какая партия выгод­нее, так как Элен призналась, что любит обоих. Вопрос же о том, можно ли вообще выходить замуж от живого мужа, не стоял, так как считался решенным и заговорить о нем значило выказать свою глупость и неумение жить в свете. Отношение к браку Элен ее отца и матери. Василий рад за нее, потому что она так долго мучилась с Пьером. Мать же Элен не нравилась идея выти замуж во второй раз при жи­вом муже, она даже нашла текст Библии, где запрещается подобное действо. Письмо Элен к Пьеру с просьбой о раз­воде.

Глава VIII.

Пьер после Бородинского сражения возвращается в Мо­жайск. Он понимает, что лишь в спокойной обстановке смо­жет обдумать и переосмыслить все то, что видел на войне. По дороге в Можайск Пьер встречается с солдатами. Они с простотой его принимают, кормят, провожают до Можай­ска, где он находит своих. Пьер решает дать денег солда­там, но какой-то внутренних голос говорит ему, что не сто­ит. Пьер засыпает в своей коляске.

Ночлег Пьера на постоялом дворе в Можайске. Мысли Пьера «о них» — о солдатах, желание быть простым солда­том. Он вспоминает поведение солдат во время сражения, думает, что они были до конца тверды, спокойны. Он хочет всем своим существом проникнуться в то, что делает простых солдат такими, какие они есть. Сон Пьера. Ему снится обед, на котором присутствуют Анатоль, Долохов, Несвицкий, Де­нисов. Все пьют, веселятся, кричат, но из-за их крика слы­шен голос благодетеля, который говорит Пьеру о добре, о воз­можности быть тем, чем был они. И они окружали благоде­теля, но при этом не видели Пьера. Он же хотел обратить их внимание на себя, встал и проснулся. После сна он понимает, что простота есть покорность богу, и они просты. Они не гово­рят, а делают. Нельзя соединять мысли, надо их сопрягать, словно откуда-то слышит Пьер, но как это сделать, он не зна­ет. Его будят, чтобы продолжить путь. По дороге Пьер узна­ет о смерти своего шурина и князя Андрея.

Возвращение Пьера в Москву. Пьер в приемной у Гра­фа Растопчина. Пьер читает афишки, которые выпускает граф, и возражает ему, говоря о невозможности вести бой в городе. Присутствующие в приемной намекают Пьеру об Элен, но тот еще ничего не знает о ее решении выйти за­муж, поэтому не понимает их. История Верещагина. Это купец-недоучка, который решил взять на себя вину за со­чинение прокламации, которую на самом деле написал На­полеон. А графу нужно было, чтобы Верещагин указал на Ключарева. Но Верещагин не признавался, потому его ждет наказание.

Разговор Пьера с графом Растопчиным о масонстве и деле Ключарева и Верещагина. Растопчин спрашивает Пьера, не из тех ли тот масонов, которые под видом спасения рода человеческого хотят погубить Россию. Пьер отвечает, что он масон. Растопчин объясняет Пьеру, что Сперанский, Магницкий, Ключарев и им подобные сосланы куда надо за то, что предали родину. Он советует Пьеру прекратить всяко­го рода отношения с подобными масонами и самому уезжать подобру-поздорову. Настроение Пьера. Он читает письмо жены, но не понимает ни слова. Исчезновение Пьера из дома.

Ростовы. Графине в первый раз приходит в голову мысль о том, что оба ее сына на войне и кто-нибудь из них, а может, даже оба могут быть убиты. Все знакомые Росто­вых выехали из Москвы, но графиня ничего про отъезд слы­шать не хотела, так как ждала возвращения из армии Пети. Наконец Петя приезжает, но он держится подальше от ма­тери, так как ее чрезмерная опека раздражает его. Москва перед нашествием французов. По городу ходят разные слу­хи, но, несмотря на это, люди понимают, что Москва будет сдана. Некоторые уезжают, другие только собираются. Сбо­ры Ростовых к выезду из Москвы. Укладыванием вещей ру­ководит Соня. Графиня, недовольная поведением Пети, всю злость вымещает на Соне, говоря, что была бы рада, если бы Николенька женился на богатой невесте. Соня понима­ла, что это выход для Ростовых, но ей было больно. Наташа и Петя радовались отъезду, как и всему, что происходило вокруг, потому что все необычное всегда радостно для мо­лодых людей.

Глава XIII.

Наташа во время сборов к отъезду. Она старается при­нимать участие в сборе вещей, но душа ее не лежит к это­му, а потому она выходит на улицу. Там она встречает обоз с ранеными и предлагает им остановится в их доме. Наташа добивается разрешения раненым остановиться в их доме. За обедом возвращается Петя. Он рассказывает о призыве Рас­топчина брать оружие и идти завтра на три горы, где будет сражение.

Сборы к отъезду в доме Ростовых. Деятельность Ната­ши по укладке вещей. Теперь она уже серьезно занимается этим делом: укладывает фарфор, ковры. Благодаря Наташе оставлялись ненужные вещи и укладывались самые доро­гие. Коляска с раненым князем Андреем останавливается в доме Ростовых.

Последний день Москвы перед сдачей ее французам. Было воскресенье, люди пошли на службу. Раненые просят графа Илью Андреевича взять их на подводы, так как у них у самих нет ничего в Москве. Граф приказывает разгрузить некоторые подводы, чтобы взять с собой раненых. Объясне­ние по этому поводу между графом и графиней. Он говорит, что вещи — дело наживное, а каково им оставаться! Но гра­финя упрекает его в том, что он разоряет этим поступком своих детей. Наташа, слышавшая конец разговора, пытает­ся узнать, о чем спорят граф с графиней, но те ей не говорят.

Приезд к Ростовым Берга. Он начинает рассказывать о подвигах солдат и офицеров во время сражения. Берг про­сит у графини одного или двух мужиков, чтобы те помогли ему донести до его дома шифоньерочку и туалет, которые он купил по дешевке, и о которых так мечтала Вера. Раздра­жение Наташи против матери за то, что не хочет отдавать подводы под раненых. Наташа называет поступок графини мерзостью, гадостью. Она кричит на мать, потом просит прощения и говорит, что прикажет брать раненых. Граф кивает головой в знак согласия. Свалка вещей и размеще­ние раненых. Наташа находится в веселом расположении духа. Забираются раненые из соседних домов. Соня же за­писывала те вещи, которые скидывала Наташа, и старалась увезти как можно больше.

Глава XVII.

Отъезд Ростовых. Графиня плачет, граф крестится и це­лует Мавру Кузьминичну и Васильича, которые остаются в Москве. Поезд из экипажей трогается, люди Ростовых, ко­торые остаются в Москве, провожают их. Наташа испыты­вает радостное чувство. Она высовывается из повозки и смо­трит на обозы раненых, которые едут вперед их. Самой первой едет коляска с раненым Андреем Болконским. Наташа глазами ищет эту повозку, чтобы убедиться, что она не от­стала, хотя еще и не знает, что в ней Болконский. Встре­ча Ростовых с Пьером, наряженным в кучерский кафтан. Пьер, узнав Наташу, сначала направляется к ней, но потом, вспомнив что-то, останавливается. Наташа подзывает его, она спрашивает, остается ли тот в Москве, как ему пока­залось на войне. Пьер с растерянным видом целует Ната­ше руку и уходит. Наташа еще долго смотрит ему вслед, ра­достно улыбаясь.

Глава XVIII.

Пьер после своего возвращения из Можайска в Москву испытывает чувство спутанности и безнадежности. Ему ка­жется, что все теперь кончено, все смешалось, нет ни пра­вого, ни виноватого, впереди нет выхода из сложившегося положения. Пьер поселяется в квартире вдовы масона Баздеева. Он просит для себя крестьянское платье и пистолет. Платье ему предоставляют, а вот пистолета не было. Тогда Пьер отправляется покупать пистолет у Сухаревой башни, тогда он встречает Ростовых.

Оставление русскими войсками Москвы. Ко 2 сентя­бря в Москве не осталось никого из солдат или офицеров русской армии. Все они собрались на той стороне Москвы и за Москвою. Наполеон на Поклонной горе смотрит на Москву и тщетно ждет депутации «бояр». Москва рассти­лается перед Наполеоном во всей своей красе. Наполео­ну кажется, что свершилась его давняя мечта, которая до последнего времени казалась невозможной. Уверенность обладания этим городом волнует и ужасает его. Он посы­лает своих людей за боярами Москвы. Но те возвраща­ются с донесением, что Москва пуста, все уехали из нее, остались лишь толпы пьяных. Сказать об этом Наполеону никто не решается. Раздается выстрел пушки и все фран­цузские войска движутся по направлению к Москве. На­полеон доезжает до Дорогомиловской заставы и ждет де­путации.

Опустевшая Москва — сравнение ее с обезматочевшим ульем. Такой улей на поверхности кажется живым, но вну­три уже нет жизни. Не тот уже запах, не тот звук, еще ко­пошатся пчелы, но жизни нет. Так и в Москве еще копоши­лись люди, пятидесятая часть от жителей Москвы, но они не понимают того, что делают. Наполеону наконец сообща­ют, что Москва пуста. Он не может поверить в реальность сообщаемого, в реальность того, что развязка театрального представления не удалась.

Движение русских войск через оставляемую Москву продолжалось с двух часов дня и до двух часов ночи. Гра­беж лавок. Давка на Москворецком мосту. Генерал Ермо­лов приказывает снять орудия, чтобы стрелять по мосту, при условии, если давка не прекратится. Толпа, опасаясь исполнения обещания, переворачивая повозки, побежала и расчистила дорогу для войск.

Глава XXII.

В опустевшем доме Ростовых. Марья Кузьминична дает офицеру двадцатипятирублевую ассигнацию. Этот офицер оказался родственником графу, который всегда ему помо­гал материально, а теперь он обносился и хотел попросить у Ростова денег.

Глава XXIII.

Москва перед вступлением неприятеля. Уличные сце­ны, гульба фабричных. Драка кузнецов с целовальником. Шествие толпы по улице. Чтение в толпе растопчинской афиши.

Полицеймейстер старается успокоить разбушевавших­ся, но те грозят ему расправой, он уезжает.

Глава XXIV.

Рассуждение автора о деятельности Растопчина в Мо­скве. Растопчин, недовольный и раздраженный Кутузовым и всем ходом дел, отдает последние распоряжения. Он пи­шет в своем дневнике, что его целью было в то время со­хранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее всех жителей. Но Растопчин понятия не имел о том, что ему нужно сделать, а потому все его действия, в сущности, ни­чем не помогли в деле спасения Москвы. Он приказывает отпустить сумасшедших, колодников. Только Верещагина приказывает привести к себе.

К 9 часам утра почти все жители, не слушая призывов Растопчина не покидать Москву, покинули город. Он пони­мает, что его приказания не будут исполнены и что он из вла­стителя превращается в ничтожного, бесполезного и слабого человека. Толпа у дома Растопчина. Люди кричат что-то про измену, про готовность идти по приказу Растопчина на фран­цузов. Он понимает, что им нужна жертва. Растопчин выво­дит Верещагина и отдает его на растерзание толпы. Отъезд Растопчина в Сокольники. Его мысли, настроение. Он дума­ет о том, что совершил поступок с Верещагиным ради блага народа. Погоня за коляской сумасшедшего. Этот сумасшед­ший, выпущенный по его же указанию, напомнил ему его деяние с Верещагиным. Растопчин в ужасе приказывает ку­черу гнать что есть мочи. Он вспоминает сказанные им слова «руби предателя» и думает, что ведь и не сказать их, тогда все было бы по-другому. Разговор Растопчина с Кутузовым о сдаче Москвы. Растопчин упрекает Кутузова в сдаче Мо­сквы. Но тот не слушает графа, занятый какими-то своими мыслями.

Глава XXVI.

Вступление французских войск в Москву. Эпизод защи­ты кучкой русских Кремля. Из Кремля раздается несколь­ко выстрелов, которые попадают в солдат. Французы уже приготовились к атаке и кровопролитной битве, но ока­залось, что всего четыре человека защищают Кремль. Их вскоре убивают. Размещение французского войска в горо­де. Это было истощенное, измученное, но все еще держав­шееся войско. Грабежи. Мародерство. Начальники останав­ливают солдат от мародерства, приказывают никому не вы­ходить из домов, но все бесполезно, процесс нельзя остано­вить. Пожар Москвы и его причины. По мнению автора, Мо­сква сгорела, так как была поставлена в такие условия, ког­да всякий деревянный город должен сгореть. Кроме того, не может не сгореть город, в котором вместо мирных жите­лей живут солдаты, курящие трубки, разжигающие на ули­цах костры, чтобы приготовить себе пищу. Москва сожжена жителями, теми, которые выехали из нее. Сожжена пото­му, что они не поднесли неприятелю хлеба-соли и ключей.

Глава XXVII.

Настроение Пьера во время пребывания его на квар­тире Баздеева. В последнее время он находится в состоя­нии, близком к сумасшествию. Он не может отделаться от ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с той правдой, простотой и злой, которая была у простого народа. Мысли об убийстве Наполеона. Он, Пьер, остал­ся в Москве, скрывая свое имя, чтобы убить Наполеона и прекратить несчастье всей Европы. Он не представляет, как сможет убить Наполеона, зато явно видит свою по­гибель и геройское мужество. Приход в комнату к Пьеру пьяного Макара Алексеевича. Под действием алкоголя тому кажется, что в доме французы и сам Наполеон, ко­торому он не желает сдаваться. Макара Алексеевича еле успокаивают.

Глава XXVIII.

Появление в доме Баздеева капитана Рамбаля. Пьер спасает его от выстрела сумасшедшего Макара Алексееви­ча. Офицер хочет наказать предателя, но Пьер уговаривает его этого не делать. Разговор Пьера с французом. Француз не верит Пьеру, что тот русский и говорит, что рад встре­тить своего соотечественника.

Пьер за ужином с Рамбалем. Рамбаль просит Пьера на­звать свое имя, то отказывается. Рамбаль принимает Пьера за офицера русской армии, перешедшего на сторону фран­цузов, и полностью доверяет ему. Он говорит Пьеру, что русские лихие враги. Рассказ Рамбаля о своих любовных по­хождениях. Пьера посещает мысль убить Рамбаля, но в ту же минуту какой-то внутренний голос говорит, что не надо этого делать. Пьер понимает, что мечта пожертвовать собой рассыпается в прах. Откровенные речи Пьера о себе. На во­прос Рамбаля о любви Пьера он отвечает, что всю жизнь лю­бит и будет любить одну женщину, но она никогда не бу­дет принадлежать ему. Пьер рассказывает историю любви Наташи и князя Андрея, открывает свое имя и положение в обществе.

Обоз Ростовых на ночлеге в Мытищах. В десять часов все Ростовы размещаются по дворам и избам большого села. Зарево пожара Москвы. Люди не верят, что это зарево из Москвы, но потом уверяются, что так и есть. Раздаются вздохи, молитвы и всхлипывания.

Глава XXXI.

Толки Ростовых о пожаре Москвы. Графиня плачет, Соня боится, что так вся Москва сгорит. Настроение Ната­ши после того, как она узнала о ране князя Андрея и его присутствии с ними в обозе. Наташа ходит как во сне после получения этого известия от Сони. Свидание Наташи с кня­зем Андреем. Она весь день только тем и жила, что увидит его, но когда ночью пробралась к нему, испугалась. Болкон­ский был такой, как всегда. Но цвет его лица, нежная шея, восторженные глаза, направленные на нее, придавали ему какой-то детский вид. Наташа подошла к нему, он протя­нул ей руку.

Глава XXXII.

Князь Андрей. Описание его болезни после ранения. В течение семи дней Болконский находится в беспамят­стве. Но потом вроде оправился и даже попросил вынести его на воздух, но не рассчитал силы и потерял сознание. Нравственный переворот Болконского. Он понимает, что любовь — это не та любовь, ради самой любви, ради дру­гих, надо любить всех, врагов, родных. И теперь князь Андрей признается в этой любви Наташе. Она просит у него прощения, но он говорит, что любит ее теперь больше, чем раньше. Наташа ухаживает за раненым князем Андреем.

Глава XXXIII.

Пьер бродит по улицам Москвы. Он ходит в бреду. Не понимая, куда идет и зачем. Спасение им из горящего дома ребенка. Пьер как будто отрезвляется при криках о помо­щи. Он кидается спасать девочку, но она не хочет идти на руки к чужому человеку. Пьер берет ее и выходит из дома.

Глава XXXIV.

Пьер ищет мать спасенной им Девочки. Его фигура ста­новится примечательной. Вокруг собирается толпа, люди пытаются ему помочь. Французские солдаты грабят ар­мянское семейство. Заступничество Пьера за красавицу-армянку. Пьер с озлоблением кидается на француза, поку­шавшегося на девушку, колотит его. Французский разъезд забирает Пьера под стражу. Пьер опять впадает в состояние бреда. Разъезд ездил по Москве и арестовывал подозритель­ных русских. В тот день арестовал еще пятерых, но из всех более подозрительным казался Пьер.

4.6 (91.43%) 14 votes

На этой странице искали:

• Война и мир краткое содержание
• война и мир 3 том 3 часть краткое содержание по главам
• война и мир том 3 часть 3 краткое содержание
• война и мир том 3 часть 3 краткое содержание по главам
• краткое содержание война и мир 3 том 3 часть

Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.

Драться на этой позиции нет возможности, - сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.

Дай-ка руку, - сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: - Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.

Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого-нибудь кружка, он с видом разочарования, - как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, - отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все-таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой-нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все-таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.

Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты - свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха - себе приписать его; в случае же отказа - очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что-нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.

Он подозвал к себе старших генералов.

Ma tête fut-elle bonne ou mauvaise, n’a qu"à s’aider d’elle même, - сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.

НАПОЛЕОН НА ПОКЛОННОЙ ГОРЕ 14 сентября (2 сентября) 1812 года
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля….
А.С.Пушкин «Евгений Онегин»)
Поклонная гора - пологий холм на западе от центра Москвы. Когда-то Поклонная гора находилась далеко за пределами Москвы, а с её вершины открывалась панорама города и окрестностей. Издавна считалось, что Поклонная гора в Москве получила свое название потому, что каждый, кто прибывал в город или уезжал из него, должен был на этом месте кланяться городу, отдавать ему поклон, а также потому, что здесь с поклоном встречали важных лиц, прибывших в Москву. Историк Иван Забелин назвал Поклонную гору «самым памятным в нашей истории и примечательным по своей топографии местом», с высоты коего «исстари русский народ привык воздавать поклон матушке-Москве».
Холм был срыт в 1987 году, оставшаяся от холма возвышенность находится в восточной части парка Победы - мемориального комплекса в честь победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.
14 сентября (2 сентября по старому стилю) 1812 года Наполеон со своими войсками приближался к Москве. Ему оставалось пройти последнюю возвышенность, прилегающую к Москве и господствующую над ней, это была Поклонная гора.
Французский император не спешил въезжать в Москву, он остановился на Поклонной горе и, вооружившись подзорной трубой, рассматривал Первопрестольную. Обилие золотых куполов города произвело на французов сильное впечатление. Ни одна покоренная столица не поразила их своей красотой так, как Москва!
Из воспоминаний сержанта Адриена Жана Батиста Франсуа Бургоня: «Был прекрасный летний день: солнце играло на куполах, колокольнях, раззолоченных дворцах. Многие, виденные мною столицы: Париж, Берлин, Варшава, Вена и Мадрид – произвели на меня впечатление заурядное; здесь же другое дело: в этом зрелище для меня, как и для всех других, заключалось что-то магическое».
Стоя на Поклонной горе, Наполеон ждал ключи от Москвы, а также «хлеб-соль», по русскому обычаю. Однако, время шло, а ключей все не было. Офицеры, посланные им в Москву, возвратились ни с чем: «Город совершенно пуст, ваше императорское величество!».
Осознание Наполеоном того факта, что он остался без ключей, что Москва не сдалась ему так, как он хотел бы и как это было в Вене и Берлине, когда власти европейских столиц преподносили ему ключи на «блюдечке с голубой каемочкой», вывело Бонапарта из себя.
Более двух часов потерял французский император на Поклонной горе, так и не поняв, – почему же русские не принесли ему ключей от своего города?
Наполеон спустился с Поклонной горы и приблизился к Москве-реке у Дорогомиловской заставы. Он остановился, ожидая у входа, но тщетно.
Французов ждала пустая Москва.
«Дома, хотя большей частью и деревянные, поражают нас своей величиной и необычайной пышностью. Но все двери и окна закрыты, улицы пусты, везде молчание – молчание, нагоняющее страх. Молча, в порядке, проходим мы по длинным, пустынным улицам, глухим эхом отдается барабанный бой от стен пустых домов. Мы тщетно стараемся казаться спокойными, но на душе у нас неспокойно: нам кажется, что должно случиться что-то необыкновенное.
Москва представляется нам огромным трупом; это – царство молчания: сказочный город, где все здания, дома воздвигнуты как бы чарами нас одних! Я думаю о впечатлении, производимом развалинами Помпеи и Геркуланума на задумавшегося путешественника; но здесь впечатление еще более гробовое», – писал офицер Цезарь де Ложье.

Издавна считалось, что Поклонная гора в Москве получила свое имя потому, что каждый, кто прибывал в город или уезжал из него, должен был на этом месте кланяться городу, отдавать ему поклон, а также потому, что здесь с поклоном встречали важных лиц, прибывших в Москву. Это могли быть, например, князья и послы иностранных государств.
Советники императора Наполеона, вероятно, рассказали ему об этом обычае -иначе почему именно на Поклонной горе он решил ждать депутацию от властей города с ключами от Кремля?
Но часы ожидания на Поклонной горе, ничем так и не закончившиеся, должны были вызвать в императоре противоречивые чувства.
Ожидая депутацию из Москвы, он думает о том, в каком виде ему предстать перед русскими в столь величественную для него минуту. Как опытный актер, он мысленно разыгран всю сцену встречи с "боярами" и сочинил свою великодушную речь к ним.

"При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого, Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыхание этого большого и красивого тела.

Cette ville asiatique aux innombrables églises, Moscou la sainte. La voilà donc enfin, cette fameuse ville! Il était temps (Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!), - сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d"Ideville. «Une ville occupée par l"ennemi ressemble à une fille qui a perdu son honneur" ("Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность"),-думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске) .
И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу.

Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его. "

Используя прием "внутреннего» монолога героя, Толстой обнажает во французском императоре мелочное тщеславие игрока, его ничтожность. "Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.. . "Москва пуста. Какое невероятное событие! "
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Показав, как судьба окончательно развенчала Наполеона, Толстой замечает, что развязка театрального представления не удалась -"сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях".