Народ возопил волим под царя восточного. Переяславская Рада - Разговоры о самоопределении русского народа — LiveJournal

Почти 360 лет назад, в 1648 г. в малороссийских землях, находившихся тогда под польским владычеством, вспыхнуло казацкое восстание под водительством гетмана Запорожского Войска Богдана Хмельницкого, направленное против многочисленных и разнообразных притеснений, которые чинили польские паны малороссийскому населению, и прежде всего, против притеснений православной веры и Православной Церкви. Уже вскоре восстание превратилось в настоящую народную войну, ибо за казаками пошло и малороссийское крестьянство. Однако вести войну с регулярной польской армией было тяжело, и к 1653 году восставшие уже теряли город за городом, крепость за крепостью. Оставалось - либо погибнуть, либо сдаться на милость победителя, либо же воззвать о помощи. Восставшие гибнуть или сдаваться не желали, а потому обратились к соседнему с Польшей Российскому царству. Да и к кому можно было еще обращаться за помощью?! Только к Османской империи. Но тогда, малороссийским жителям пришлось бы забыть о своей вере и о своих традициях вовсе…

Зато народы Великой и Малой Руси, несмотря на несколько веков политического разделения, продолжали сохранять свое единство. Прежде всего, сохранялось единое духовное пространство, ибо и там, и там население было православным, более того, истово хранящим веру своих предков. Сохранялось единство церковное, ведь вопреки всем католическим поползновениям, основная часть малороссийского населения оставалась в пределах Православной Церкви. Оставалось единым культурное пространство, и недаром во второй половине XVII в. малороссийская культура столь активно стала проникать в культуру великорусскую, а великорусская культура становилась достоянием всей Малороссии, и, таким образом, обогащались обе, восстанавливая свое корневое единство. Даже языковое пространство во многом было едино, ибо и в Великой и в Малой Руси говорили на одном языке, различаемом только диалектными своеобразиями. Хранилось и единство исторической памяти, недаром жители правого берега Днепра называли себя "русинами", а землю свою - "русской", тогда как левый берег именовали "московским"… Так что теперь дело оставалось только за воссозданием единства политического…

Богдан Хмельницкий несколько раз обращался к русскому государю Алексею Михайловичу с просьбой о принятии Запорожского Войска в русское подданство. Но Москва пребывала в раздумьях. В самом деле, возвращение Малороссии в состав Российского царства - это исполнение важной части политической программы нескольких поколений московских государей. Однако решение Москвы о принятии в подданство Малороссии, означало и новую войну с Польшей, которая, конечно же не хотела расставаться со столь богатыми землями. Наконец, в день Покрова Пресвятой Богородицы, 1 октября 1653 года в Москве состоялся Земский собор, который решил разорвать "вечный мир" с Польшей и "приговорил" "чтоб великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Руси изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское з городами их и з землями принять под свою государскую высокую руку для православные христианские веры и святых Божиих церквей…"

И уже вскоре, 8 января 1654 года, в древнем русском городе Переяславле, именовавшийся в летописях нередко Переяславлем-Русским, состоялась Рада Запорожского Войска, которая приняла решение о переходе Малороссии (Войска Запорожского с землями и городами) в подданство русского государя. А затем запорожский гетман Богдан Хмельницкий, казацкая старшина и все жители Малороссии принесли присягу на верность русскому государю Алексею Михайловичу и всем его наследникам "на веки". И недаром, обращаясь от имени Рады к Алексею Михайловичу, Богдан Хмельницкий уже (впервые!) именует русского царя, государем "Великой и Малой России"…

Так Земский собор 1653 года и Переяславская Рада 1654 года исполнили многовековое чаяние разделенного еще в годы монголо-татарского владычества народа - началось воссоединение Малой Руси с Великой Русью.

Конечно, решение Переяславской Рады, вскоре одобренное русским государем Алексеем Михайловичем, принявшим под свою "высокую руку" малороссийские земли, не означало моментального вхождение Малороссии в состав Российского царства. И предстояли еще более чем сто лет борьбы. Так, русско-польская война 1653–1667 гг. привела к тому, что Российскому царству удалось закрепить за собой только левый берег Днепра. А Правобережье Днепра вошло в состав теперь уже Российской империи лишь к концу XVIII столетия, после русско-турецких войн времен императрицы Екатерины II.

Но дело было начато тогда - в середине XVII века, в Москве и в Переяславле…

Сегодня мы представляем некоторые исторические документы, положившие то самое начало…

С.В. Перевезенцев

***
СООБЩЕНИЕ РУССКОГО ПОСЛА В.В. БУТУРЛИНА О ПЕРЕЯСЛАВСКОЙ РАДЕ
…Была де у гетмана (Б. Хмельницкого. - Ред.) тайная рада с полковниками и с судьями и с войсковыми ясаулы; и полковники де и судьи и ясаулы под государеву высокую руку подклонилися. И по тайной раде, которую имел гетман с полковники своими, и с утра того ж дни, во второй час дни, бито в барабан с час времяни на собрание всего народа слышати совет о деле, хотящем свершитися. И как собралося великое множество всяких чинов людей, учинили круг пространный про гетмана и про полковников, а потом и сам гетман вышел под бунчуком, а с ним судьи и ясаулы, писарь и все полковники. И стал гетман посреди круга, а ясаул войсковой велел всем моляать. Потом, как все умолкли. Начал речь гетман ко всему народу говорить:

"Паны полковники, есаулы, сотники и все Войско Запорожское и вся православнии християне! Ведомо то вам всем, как нас Бог освободил из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего православия восточного. Что уже шесть лет живем без государя в нашей земле в безпрестанных бранех и кровопролитиях з гонители и враги нашими, хотящими искоренити Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земле нашей. Что уже велми нам всем докучило, и видим, что нельзя жити нам без царя. Для того ныне собрали есмя Раду, явную всему народу, чтобы есте себе с нами обрали государя из четырех, которого вы хощете. Первый царь есть турский, который многижды через послов своих призывал нас под свою область; вторый - хан крымский; третий - король полский, который, будет сами похочем, и теперь нас еще в прежнюю ласку приняти может; четвертый есть Православный Великия Росии государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Русии самодержец восточной, которого мы уже шесть лет безпрестанными молении нашими себе просим. Тут которого хотите избирайте! Царь турский есть бусурман: всем вам ведомо, как братия наша, православнии християне, греки беду терпят и в каком суть от безбожных утеснении. Крымский хан тож басурман, которого мы по нужди и в дружбу принявши, каковыя нестерпимыя беды приняли есмя. Какое пленение, какое нещадное пролитие крови християнския от полских панов утеснения, - никому вам сказывать ненадобеть, лучше жида и пса, нежели християнина, брата нашего, почитали. А православный христианский великий государь царь восточный есть с нами единого благочестия греческого закона, единого исповедания, едино есмы тело Церкви православием Великой Росии, главу имуще Иисуса Христа. Той великий государь, царь християнский, зжалившися над нестерпимым озлоблением Православныя Церкви в нашей Малой Росии, шестьлетних наших молений безпрестанных не презривши, теперь милостивое свое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царскою милостию своею прислати изволил, которого естьли со усердием возлюбим, кроме царския высокия руки, благотишнейшаго пристанища не обрящем. А будет кто с нами не согласует теперь, куды хочет - волная дорога".

К сим словам весь народ возопил: "Волим под царя восточного, православного, крепкою рукою в нашей благочестивой вере умирати, нежели ненавистнику Христову, поганину достати!" Потом полковник переяславской Тетеря, ходячи в кругу, нас на все стороны спрашивал: "Вси ли тако соизволяете?" Рекли весь народ: "Вси единодушно". Потом гетман молвил: "Буди тако! Да Господь Бог наш сукрепит под его царскою крепкою рукою!" А народ по нем, вси единогласно, возопил: "Боже, утверди! Боже укрепи! Чтоб есмы во веки вси едино были!"

(Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы в трех тт. Т. 3, М., 1954. С. 373.)

***
ПОСЛАНИЕ БОГДАНА ХМЕЛЬНИЦКОГО ЦАРЮ АЛЕКСЕЮ МИХАЙЛОВИЧУ
21 марта 1654 г.

…Божиею милостию великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) всея Великия и Малые России самодержцу твоему царскому величеству Богдан Хмельницкий, гетман Войска твоего царского величества Запорожский, и все Войско твоего царского величества Запорожское до лица земли твоему царскому величеству челом бьем.

Приемше весть подлинную от ляхов о их лукавстве и неприязни к тебе, великому государю нашему твоему царскому величеству, с универсала князя Радивила, гетмана польного княжества Литовского, что они всю честь богоданную твоему царскому величеству умаляют и безчестят и на твое царское величество враждуют всеконечне. В тот час мы, Богдан Хмельницкий гетман Войска твоего царского величества Запорожский, тот же универсал Радивилов з грамотою нашею войсковою отпускаем к тебе, великому государю нашему к твоему царскому величеству, дабы твое царское величество лучше уразумел и известился о таковом безчестии великом и дурном деле их. Что они твоему царскому величеству безумне и враждебне, как врази лютые, наносят, покушающе и подстрекающе не утвержденных в вере с Войска Запорожского и зо всего народу росийского, ищуще отвратити их от веры, которую по непорочной заповеди христовой учинили тебе, великому государю нашему твоему царскому величеству, и польскому королю и Речи Посполитой служити подущают, что им Бог да не поможет в сем деле лестном, и лукавом, и неприязненном.

А нас, Богдана Хмельницкого, гетмана твоего царского величества Запорожского, и все Войско Запорожское, и весь народ православный росийский да укрепит и утвердит неотступных в той же вере, которую твоему царскому величеству учинили есмя. И не буди нам, что лукаво мыслити и ковати злобу каковую.

Точию молим тебе, великого государя нашего твое царское величество: изволь нам права, привилея, свободы и все добра отческие и праотческие, з веков от князей благочестивых и от королев наданые, утвердити и своими грамотами государскими укрепити навеки. И послов наших и тех гонцов наших скоро к нам с тем всем, не задержав, отпустить, дабы мы, Богдан Хмельницкий гетман Войска твоего царского величества Запорожского, тое неизреченную государскую милость твоего царского величества всему Войску Запорожскому и всему миру християнскому росийскому объявили, и обвеселили их, и утвердили, и в вере, твоему царскому величеству учиненой, непоколебимых учинили. Аще бо их твое царское величество не обвеселит и не пожалует тем всем, учнут что дурного мыслити, по прелести Радивиловой. Но мы, Богдан Хмельницкий гетман Войска твоего царского величества Запорожский, все Войско твоего царского величества Запорожское и весь мир християнский росийский утверждаем и укрепляем надеждою неизреченное милости государское твоего царского величества и никак усумневатися не велим.

А что еще учнут тые врази наши неразумливые и ковати будут, в тот час подлинно известим твоему царскому величеству. Ныне они рать совокупляют на 3 части: в Плускиреве, в Полочном и в Литовской земле. И мы о сем слышачи, готову быти всему войску велели есмя. А твое царское величество повели донскому войску на море не йти и готову быти, да егда отступят нас татаре и ляхом похотят помогати, ино бы им з Дону и з Днепра замещать. Аще ли татаре с нами пребудут в дружбе добро, ино бы казаком донским в помощь нам быти, но по милости своей неисповедимой Бог милостивый да исправит. А мы на вышнего десницу и на крепкую руку твоего царского величества надеемся и себе в обычныя премногия щедроты твоего царского величества обычно вметаем.

A под тем припись: тебе, великому государю нашему твоему царскому величеству, прямые и верные слуги и подданные, Богдан Хмельницкий, гетман с Войском вашего царского величества Запорожским.

(ЦГАДА, ф. Посольский приказ, Малороссийские дела, 1654, д. 37, л. 5–11. Копия. Опубл. Акты ЮЗР, т. X, с. 547–550)

***
"СТАТЬИ БОГДАНА ХМЕЛЬНИЦКОГО", УТВЕРЖДЕННЫЕ ЦАРЕМ И БОЯРСКОЙ ДУМОЙ
21 марта 1654 г.

В письме, каково прислали великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя Росии самодержца и многих государств государя и обладателя его царского величества к ближним бояром, к боярину и наместнику казанскому ко князю Алексею Никитичю Трубецкому, к боярину и наместнику тверскому к Василью Васильевичю Бутурлину, к окольничему наместнику коширскому к Петру Петровичю Головину, к думному диаку к Алмазу Иванову царского величества Войска Запорожского посланники Самойло Богданов да Павел Тетеря с товарыщи в нынешнем во 162-м году марта в 12 день написано: бьют челом великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичи всеа Великия и Малыя Росии самодержцу и многих государств государю и обладателю его царского величества подданные Богдан Хмельницкий, гетман Войска Запорожского, и все Войско Запорожское и весь мир християнский росийский, чтоб его царское величество пожаловал их тем, о чем посланники их бити челом учнут, а они его царскому величеству во всяких его государских повеленьях служити будут вовеки. И что на которую статью царского величества изволенье, и то подписано под статьями.

1. Чтоб в городех урядники были из их людей обираны к тому достойные, которые должны будут подданными царского величества урежати и доходы всякие вправду в казну царского величества отдавати, для того что царского б величества воевода, приехал, учал права их ломать и уставы какие чинить, и то б им было в великую досаду. А как тутошние их люди где будут старшие, то они против прав своих учнут исправлятца.

И сей статье царское величество пожаловал велел быть по их челобитью. А быти б урядником в городех войтам, бурмистром, райцам, лавником, и доходы всякие денежные и хлебные збирать на царское величество и отдавать в его государеву казну тем людем, которых царское величество пришлет. Да тем же присланым людем, кого для тое зборные казны царское величество пришлет, и над теми зборщиками смотрить, чтоб делали правду..

2. Писарю войсковому, чтоб по милости царского величества 1000 золотых польских для подписков давать, а на судей войсковых по 300 золотых польских, а на писаря судейского по 100 золотых польских, на писаря да на хорунжего полкового по 50 золотых, на хорунжего сотницкого 30 золотых, на бунчюжного гетманского 50 золотых.

Царское величество пожаловал велел быть по их челобитью, а давать те деньги и с тамошних доходов.

3. На писаря, и на судей войсковых на 2 человека, и на всякого полковника, и на ясаулов войсковых и полковых чтоб по мельнице было для прокормленья, что росход имеют великой.

Царское величество пожаловал велел быть по их челобитью.

4. На поделку наряду войскового, и на пушкарей, и на всех работных людей, которые у наряду бывают, чтоб царское величество пожаловал изволил учинить свое царское милостивое призренье, как в зиму, так и о станах, також де на обозного арматного 400 золотых,; а на хорунжего арматного 50 золотых.

Царское величество пожаловал велел давать ис тамошних доходов

5. Послы, которые издавна к Войску Запорожскому приходят из чюжих краев, чтоб гетману и Войску Запорожскому, которые к добру были, вольно приняти, а только чтоб имело быть противно царского величества, то должни они царскому величеству извещати.

По сей статье царское величество указал: послов о добрых делех принимать и отпускать. А о каких делех приходили и с чем отпущены будут, о том писать к царскому величеству подлинно и вскоре. А которые послы присланы от кого будут царскому величеству с противным делом, и тех послов и посланников задерживать в Войске и писать об них о указе к царскому величеству вскоре ж, а без указу царского величества назад их не отпускать. А с турским салтаном и с польским королем без указу царского величества не ссылатца.

6. О митрополитье киевском посланником изустной наказ дан. А в речах посланники били челом, чтоб царское величество пожаловал велел дать на его маетности свою государскую жаловальную грамоту.

Царское величество пожаловал: митрополиту и всем духовного чину людем на маетности их, которыми они ныне владеют, свою государскую жаловальную грамоту дать велел.

7. Чтоб царское величество изволил рать свою вскоре прямо к Смоленску послать, не отсрочивая ничего, чтоб неприятель не мог исправитца и с иными совокупитися, для того что войска ныне принужены, чтоб никакой их лести не верили, естьли б они имели в чем делать.

Царское величество изволил на неприятеля своего, на польского короля, итти сам, и бояр, и воевод послать со многими ратьми по просухе, как конские кормы учнут быть.

8. Чтобы наемного люду зде по рубежу от ляхов для всякого безстрашия с 3000 или, как воля царского величества будет, хотя и больши.

Царского величества ратные люди всегда на рубеже для Украины обереганья есть и вперед стоять учнут.

Обычай тот бывал, что всегда Войску Запорожскому платили. Бьют челом и ныне царскому величеству, чтоб на полковника по 100 ефимков, на ясаулов полковых по 200 золотых, на ясаулов войсковых по 400 золотых, на сотников по 100 золотых, на казаков по 30 золотых польских давать.

И в прошлых годех присылал к царскому величеству гетман Богдан Хмельницкий и все Войско Запорожское и били челом многижды, чтоб его царское величество их пожаловал, для православные християнские веры и святых божиих церквей за них вступился, и принял их под свою государеву высокую руку, и на неприятелей их учинил им помочь. И великому государю нашему его царскому величеству в то время под свою государеву высокую руку приняти было вас не мочно, потому что у его царского величества с короли польскими и великими князи литовскими было вечное докончанье. А что с их королевские стороны царского величества отцу, блаженные памяти великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии самодержцу и многих государств государю и обладателю, и деду его государеву, блаженные памяти великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичю московскому и всеа Русии, и великому государю нашему царю и великому князю Алексею Михайловичи всеа Русии самодержцу его царскому величеству учинились многие безчестья и укоризны. И о том по королевским грамотам, и по сеймовому уложению, и по констытуцыи, и по посольским договорам царское величество ожидал исправленья. А гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское хотел с королем польским помирить через своих государевых великих послов тем способом: буде Ян Казимер король учинит с ними мир по Зборовскому договору, и на православную християнскую веру гонения чинить не учнет, и униятов всех выведет, и царское величество винным людем, которые за его государскую честь довелись смертные казни, вины их хотел отдать. И о том посылал к Яну Казимеру королю своих государевых великих и полномочных послов, боярина и наместника велико пермского князя Бориса Александровича Репнина-Оболенского с товарыщи.

И те царского величества великие и полномочные послы о том миру и о поступках королю и паном раде говорили всякими мерами. И Ян Казимер король и паны рада ни на которую меру не сошли, и то великое дело поставили ни во что, и тех царского величества великих и полномочных послов отпустили без дела. И великий государь наш его царское величество, видя такие с королевские стороны многие неисправленья, и грубости, и неправды и хотя православную християнскую веру и всех православных християн от гонителей и хотящих церкви Божия разорити и веру християнскую искорените, от латын оборонити, под свою государеву высокую руку вас принял. А для вашие обороны собрал руские, и неметцкие, и татарские рати многие. Идет сам великий государь наш его царское величество на неприятелей християнских и бояр своих, и воевод шлет со многими ратьми. И на тот ратной строй по его государеву указу роздана его государева казна многая. И ныне им, посланником, о жалованье на Войско Запорожское говорить, видя такую царского величества милость и к ним оборону, не довелось. А как был у гетмана у Богдана Хмельницкого государев ближней боярин и наместник тверской Василей Васильевич Бутурлин с товарыщи, и гетман говорил с ними в розговорех о числе Войска Запорожского, чтоб учинить 60 000. А хотя б де того числа было и больши, и государю де в том убытка не будет, потому что они жалованья у государя просить не учнут. Да и им, Самойлу и Павлу, и иным людем, которые в то время при гетмане были, про то ведомо ж. А что в Малой Росии в городех и местех каких доходов, и про то царскому величеству не ведомо, и великий государь наш его царское величество посылает доходы описать дворян. А как те царского величества дворяня доходы всякие опишут и сметят, и в то время о жалованье на Войско Запорожское по розсмотренью царского величества и указ будет. А ныне царское величество, жалуя гетмана и все Войско Запорожское, хочет послать своего государева жалованья по давным обычаям предков своих, великих государей царей и великих князей росийских, гетману и всему Войску Запорожскому золотыми.

10. Крымская орда если бы имела вкинутися, тогда от Астрахани и от Казани надобно на них наступати. Тако ж де и донским казаком готовым быть, а ныне еще в братстве дать сроку и их не задирать.

Царского величества указ и повеленье на Дон к козаком послано: буде крымские люди задору никакова не учинят, и на них ходить и задору чинить не велено. А будет крымцы задор учинят, и в то время царское величество укажет над ними промысл чинить.

11. Кодак город на рубеже от Крыму, в котором гетман всегда по 400 человек держит и кормы всякие им дает, чтоб и ныне царское величество пожаловал кормами и порохом, к наряду изволил построите. Также и на тех, которые за порогами коша берегут, чтоб царское величество милость свою изволил показать: понеже нельзя его самого без людей оставляти.

О той статье царского величества милостивой указ будет вперед, как про то ведомо будет, по скольку каких запасов в те места посылывано и сколько будет доходов в зборе на царское величество.

А что в письме ж в вашем написано: как великий государь наш его царское величество гетмана Богдана Хмельнитцкого и все Войско Запорожское пожалует свои государские грамоты на вольности ваши дать велит, тогда вы смотр меж собою учините, хто будет казак или мужик, а чтоб число Войска Запорожского было 60 000. И великий государь наш его царское величество на то изволил им, числу списковым казаком быть велел. И как вы, посланники, будете у гетмана у Богдана Хмельнитцкого, и вы б ему сказали, чтоб он велел казаков разобрать вскоре и список им учинил. Да тот список за своею рукою прислал к царскому величеству вскоре.

Такое письмо дано посланником. Писано на столбцах белоруским письмом без дьячей приписи. Писал Степан, да Тимофей, да Михайло.

(ЦГАДА, ф. Посольский приказ, Малороссийские дела, 1654, д. 4. л. 328–347а. Отпуск. Опубл. Акты ЮЗР, т. X, с. 477–184. Полное собрание законов Российской империи, собрание 1-е, т. X, № 119, с.311–314.)

По мере того как после Смуты в России было восстановлено хозяйство, укреплены государственные учреждения на местах и в центре, страна начала переходить от пассивной оборонительной внешней политики к активным действиям за пределами своих границ. И действия эти были в основном успешными.

Как известно, со времен Ивана III Московская Русь стала высказывать претензии на обладание православными землями, входившими некогда в Киевскую Русь. Жители этих западных и южных древнерусских земель и в XVII в. именовали себя русскими. В тоже время, с XIV в. шел процесс складывания самостоятельных белорусской и украинской народностей, формировались их самостоятельные языки, культура, обычаи, национальный характер. В XIII-XIV вв. белорусские и украинские земли вошли в состав Великого княжества Литовского, а с образованием по Люблинской унии 1569 г. Речи Посполитой бывшая Западная и Южная Русь вошли в это единое польско-литовское государство.

К XVII в. украинское и белорусское население стало чувствовать на себе возрастающее тройное давление: национальное, социальное и религиозное. Вся совокупность прав и привилегий была у католического польского и литовского шляхетства (дворянства), и особенно у крупных землевладельцев аристократов - магнатов. Суровое польское крепостное право стало распространяться на украинские и белорусские земли с появлением там поместий польских панов. Польский закон позволял панам даже убивать своих крепостных холопов. Католичество в Речи Посполитой было основной религией, православный «русский народ», как и протестанты, подвергались гонениям и принуждению к переходу в католицизм.

Естественно, что в таких условиях зародилась национально-религиозная оппозиция «русского народа» польско-литовскому господству. Российские претензии и помощь Москвы постоянно подпитывали силы недовольных.

ЗАПОРОЖЦЫ. ЗА ВЕРУ И ВОЛЮ

Сами же они обладали значительной вооруженной силой. Это было запорожское казачество, живущее на южных, опасных близостью к татарам, окраинах. Столица запорожского войска - Запорожская Сечь, служила постоянным центром, где находилась казацкая вольница, готовая к набегам на татар, турок и на самих поляков. Хотя казаки, записанные в королевский список - реестр, считались на службе у короля Речи Посполитой и получали за то жалованье деньгами, хлебом, порохом и оружием, они часто восставали, когда считали, что их права ущемлены. Тем более с ростом крепостничества на Украине к Днепру, за пороги, бежали крестьяне и холопы. Нереестровое казачество за счет них росло. Эти новые запорожцы жили, нанимаясь к зажиточным казакам, занимались ловлей рыбы, охотой, но, как и голутвенные казаки Дона, нереестровое запорожское казачество чаще промышляло военными набегами.

В 1630 г. Речь Посполитая вдруг осознала, что от этой вольной пограничной стражи слишком много опасности, и пыталась держать казаков в узде. На границе с казачьими землями построили крепость Кодак, поместили туда немецкий наемный гарнизон. Целью гарнизона было препятствовать проникновению беглых в Запорожье и сдерживать активность самих запорожцев, стремящихся на север.

Крепость мало помогла. Ее вскоре уничтожили вместе с гарнизоном восставшие нереестровые казаки во главе с атаманом Иваном Сулимой. А за 5 лет до этого отгремело восстание казаков Тараса Федоровича. Бунтовали казаки под предводительством Павлюка и Острянина в 1637-1638 гг. Все эти выступления были подавлены, но подавлены с трудом.

Власти Речи Посполитой уничтожили выборность верховного запорожского атамана - гетмана, а также выборность прочих высоких казачьих должностей. Теперь король назначал запорожских вождей. Десять лет стояла тишина. Это была обманчивая тишина - та, что обычно наступает перед бурей.

Буря грянула в 1648 г., когда очередное восстание запорожцев выплеснулось за пределы запорожской казачьей области, охватило всю Украину и превратилось в национально-освободительную войну, знаменем которой стала защита православия.

Возглавил борьбу Богдан Хмельницкий. Он происходил из украинских шляхтичей. Когда-то Богдан занимал второй по значимости в запорожском войске пост войскового писаря. Поляки лишили Хмельницкого этого поста. Богдан имел все основания ненавидеть панов: один польский шляхтич дотла сжег его поместье и засек до смерти 10-летнего сына.

Войско Богдана двинулось за пределы Сечи. В мае 1648 г. оно дважды в битвах у урочища Желтые Воды и у Корсуни разгромило коронную армию Речи Посполитой. Весть о победах привлекла к Хмельницкому повстанцев со всей Украины. У него возникла массовая народно-казацкая армия. Союзником Хмельницкого выступил крымский хан. После битв у Пилявец (сентябрь 1648) и у Зборова (август 1649) король вынужден был поставить вопрос об автономии части украинских земель. Богдан не очень хотел идти на эти переговоры, но хан, получивший от поляков подарки, настаивал, угрожая встать на сторону Речи Посполитой.

По Зборовскому договору, число реестровых казаков увеличивалось почти в 4 раза (до 40 тыс. человек). Хмельницкий управлял Запорожьем и Восточной Украиной.

Но Богдан тогда уже грезил о великом украинском княжестве, включавшем все южнорусские земли. Беглые крестьяне, не попавшие в новый реестр, не желали возвращаться в крепостную неволю. Они жаждали биться с панами за веру и волю. Старшина и православные украинские шляхтичи не прочь были совсем вытеснить польских и литовских помещиков с украинских земель, они не хотели ограничиваться только уравниванием в правах с католическим шляхетством.

В итоге началась новая война украинцев с польскими войсками. Шла она не так успешно, как первая. В решающем сражении под Берестечком (в июне 1651) опять подвел союзник украинцев - крымский хан. Когда уже казалось, что народная армия вот-вот победит, он насильно увез с поля битвы Хмельницкого и отвел свою конницу. Белоцерковский мир, заключенный в сентябре 1651 г., сократил территорию, на которую распространялось гетманское управление; реестр казаков был снижен до 20 тыс. человек.

Ясно, что этот мир был только передышкой. В Польше раздавались голоса, требовавшие покончить с запорожскими разбойниками окончательно. Богдан и старшина понимали, что для продолжения борьбы нужен надежный союзник. Хмельницкий не раз посылал гонцов к царю Алексею Михайловичу, которого звал не иначе, как «великий царь восточный», с просьбой взять восставшие территории под свою руку. В Москве медлили, потому что еще свежа была в памяти катастрофа под Смоленском, а принятие такого решения означало непременную новую войну с Речью Посполитой.

В 1653 г. настал решительный момент. Украинцы опять воевали с панами. Крымский хан опять им изменил в самый решающий момент битвы у Жванца (1653). За огромную сумму хан перешел на сторону Речи Посполитой. Без поддержки России выиграть войну с панами и крымцами войска Хмельницкого не имели шансов.

В Москве собрали Земский собор. 1 октября 1653 г. он принял решение о присоединении Украины к России. 8 января 1654 г. Украинская рада в г. Переяславле также одобрила воссоединение Московской и Южной (или как тогда говорили Малой) России.

РЕШЕНИЕ ЗЕМСКОГО СОБОРА О ВОССОЕДИНЕНИИ УКРАИНЫ С РОССИЕЙ

В прошлом во 161-м году мая 25 по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии самодержца говорено на соборех о литовском и о черкаском делех. А в нынешнем во 162-м году октября в 1 день великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии самодержец указал о том же литовском и о черкаском делех учинити собор, а на соборе быти великому государю святейшему Никону, патриарху московскому и всеа Русии, и митрополитом, и архиепискупом, и епископом, и черным властем, и бояром, и окольничим, и думным людем, и стольником, и стряпчим, и дворяном московским, и дьяком, и дворяном, и детем боярским (выборным) из городов, и гостем, и торговым и всяких чинов людем. И указал государь им объявити литовского короля и панов рад прежние и нынешние неправды, что с их стороны делаютца к нарушенью вечного докончанья, а от короля и от панов рад исправленья в том не бывало. И чтоб те их неправды ево государевым Московского государства всяких чинов людем были ведомы. Также и запорожского гетмана Богдана Хмельницкого присылки объявити, что они бьют челом под государеву высокую руку в подданство. И что ныне король и паны рады при государевых великих послех по договору исправленья не учинили и отпустили их без дела. <…>

Да в прошлых годех присылал ко государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии запорожской гетман Богдан Хмельнитцкой и все Войско Запорожское посланников своих многижда, что паны рада и вся Речь Посполитая на православную христианскую веру греческаго закона и на святые божии восточные церкви востали и гонение учинили большое. И их, запорожских черкас, от истинной православной християнской веры, в которой они издавна живут, учали отлучать и неволить к своей римской вере. И церкви божии запечатали, а в ыных учинили унею, и всякие над ними гонения, и поругания, и злости нехристиянские чинили, чего они и над еретиками и над жидами не чинят. И они, черкасы, не хотя благочестивые християнские веры отбыти и святых божиих церквей в разорении видети и видя себя в таком злом гоненье, поневоле, призвав к себе в помочь крымского хана с ордою, учали за православную християнскую веру и за святые божии церкви против их стояти. А у царского величества милости просят, чтоб он, великий християнский государь, жалея благочестивые православные християнские веры и святых божиих церквей и их, православных християн, невинные крови пролития, умилосердился над ними, велел их приняти под свою царского величества высокую руку. <…>

И выслушав, бояре приговорили: за честь блаженные памяти великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии и за честь сына его государева, великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии, стояти и против польского короля война весть. А терпети больше того нельзя, потому что многие годы в королевских грамотах и в порубежных листех писали их государские имянованъя и титлы мимо вечного докончанья и посольского договору, со многою пропискою.

«БОЖЕ УТВЕРДИ, БОЖЕ УКРЕПИ, ЧТОБ МЫ НАВЕКИ БЫЛИ ЕДИНО!»

«После такого земского приговора, царь послал в Переяславль боярина Бутурлина, окольничего Алферьева и думного дьяка Лопухина принять Украину под высокую руку государя. Послы эти прибыли на место 31 декабря 1653 года. Гостей с достодолжной почестью принял переяславский полковник Павел Тетеря.

1 января прибыл в Переяславль гетман. Съехались все полковники, старшина и множество казаков. 8 января, после предварительного тайного совещания со старшиной, в одиннадцать часов утра, гетман вышел на площадь, где была собрана генеральная рада. Гетман говорил:

«Господа полковники, есаулы, сотники, все войско запорожское! Бог освободил нас из рук врагов нашего восточного православия, хотевших искоренить нас так, чтоб и имя русское не упоминалось в нашей земле. Но нам нельзя более жить без государя. Мы собрали сегодня явную всему народу раду, чтоб вы избрали из четырех государей себе государя. Первый - царь турецкий, который много раз призывал нас под свою власть; второй - хан крымский; третий - король польский, четвертый - православный Великой Руси, царь восточный. Турецкий царь басурман, и сами знаете: какое утеснение терпят братия наша христиане от неверных. Крымский хан тоже басурман. Мы по нужде свели было с ним дружбу и через то приняли нестерпимые беды, пленение и нещадное пролитие христианской крови. Об утеснениях от польских панов и вспоминать не надобно; сами знаете, что они почитали жида и собаку лучше нашего брата-христианина. А православный христианский царь восточный одного с нами греческого благочестия: мы с православием Великой Руси единое тело церкви, имущее главою Иисуса Христа. Этот великий царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением православной церкви в Малой Руси, не презрел наших шестилетних молений, склонил к нам милостивое свое царское сердце и прислал к нам ближних людей с царской милостью. Возлюбим его с усердием. Кроме царской высокой руки, мы не найдем благотишнейшего пристанища; а буде кто с нами теперь не в совете, тот куда хочет: вольная дорога».

Раздались восклицания:

«Волим под царя восточного! лучше нам умереть в нашей благочестивой вере, нежели доставаться ненавистнику Христову, поганому».

Тогда переяславский полковник начал обходить казаков и спрашивал: - Все ли тако соизволяете? - Все! - отвечали казаки.

«Боже утверди, Боже укрепи, чтоб мы навеки были едино!» Прочитаны были условия нового договора. Смысл его был таков: вся Украина, казацкая земля (приблизительно в границах Зборовского договора, занимавшая нынешние губернии: Полтавскую, Киевскую, Черниговскую, большую часть Волынской и Подольской), присоединялась под именем Малой России к Московскому государству, с правом сохранять особый свой суд, управление, выбор гетмана вольными людьми, право последнего принимать послов и сноситься с иноземными государствами, неприкосновенность прав шляхетского, духовного и мещанского сословий. Дань (налоги) государю должна платиться без вмешательства московских сборщиков. Число реестровых увеличивалось до шестидесяти тысяч, но дозволялось иметь и более охочих казаков».

ВОЙНА С ПОЛЬШЕЙ

Московские войска вступили на территорию Украины и Белоруссии. Последняя также бунтовала против панов, но, не имея казачества, была лишена костяка, вокруг которого можно было бы создать народную армию. Царь Алексей находился при войсках. За 1654 г. москвитяне заняли Смоленск, 33 белорусских города, в том числе и Полоцк, и вторглись в пределы Литвы. На юге успешно действовало русско-украинское войско. Казалось, разгром Речи Посполитой близок. Тем более, что у нее появился еще один враг. Швеция напала на Польшу летом 1655 г. и захватила многие польские земли вместе со столицей Варшавой.

В Речи Посполитой ряд магнатов и часть панов стали считать, что лучше договориться с Московией, может, даже объединиться с ней в личную унию, выбрав на престол Речи Посполитой Алексея Михайловича или его сына царевича Алексея. Так и войну с Русью можно кончить, и одолеть шведского короля Карла X. Эти идеи пришлись по душе в московских верхах, несмотря на протесты Хмельницкого, не желавшего мира с Речью Посполитой ни на каких условиях.

ВОЙНА С ШВЕЦИЕЙ 1656-1658 ГГ.

Ожидая смерти престарелого польского монарха и выборов нового короля, Россия заключила с Польшей перемирие (октябрь 1656) и принялась воевать с Швецией, надеясь вернуть себе выход к Балтике.

Вначале война шла успешно. Русские захватили Дерпт, Динабург, Мариенбург, осадили Ригу. Однако взять Ригу московские полки не смогли. В Польше тем временем восторжествовали противники ориентации на Россию. Они заключили мир со Швецией и объявили войну Московскому царству. Планы унии таким образом оказались похороненными, а Россия стояла перед войной на два фронта, чего она себе позволить не могла. Уже чувствовалась усталость и войск, и народа, задавленного налогами, средства от которых поглощала эта длительная борьба.

России пришлось пойти на уступки Швеции. В 1658 г. заключили перемирие, а в 1661 в Кардиссе - мир. Россия по нему ничего не потеряла из того, что имела перед русско-шведской войной, но ничего и не приобрела. Захваченные прибалтийские крепости москвитяне вернули шведскому королю.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОЙНЫ ЗА УКРАИНУ

С переменным успехом пошла война России с Речью Посполитой на Украине. Русские силы были вытеснены из Литвы и Белоруссии. Речь Посполитая контролировала Правобережную часть Украины. А в Москве уже отшумел медный бунт, неспокойно было на казачьем Дону и окраинах.

На Левобережную Украину, где сохранялось гетманское правление, приехало множество московских воевод и приказных людей. Москвичи не очень считались с украинской самобытностью, так как полагали, что Украина уже такая же часть России, как и все другие. Все это огорчало тех, кому совсем не таким виделся союз Украины с «великим восточным царем». Расхождение своих и московских взглядов на отношения Москвы и Украины почувствовал еще Богдан Хмельницкий. Когда гетман выпивал лишнее, он плакал, сердился на «москалей», говорил: «Не того я хотел!» Многие последователи гетмана, в частности сын Богдана - Юрий Хмельницкий, пытались «отложиться» от Москвы. Кто-то из них надеялся на автономию (внутреннее самоуправление) при польском покровительстве (гетман Иван Выговский), кто-то - при крымском или турецком (гетман Иван Брюховецкий), но Московия, опираясь на своих украинских сторонников, крепко держала вновь приобретенные земли. Главным достоинством Москвы в глазах простого украинского народа стало исчезновение с украинской земли, подвластной русскому царю, польских панов и их крепостного права.

ИТОГИ ВОЙНЫ ЗА УКРАИНУ

Война России и Речи Посполитой истощала ресурсы обеих стран. Наконец с поляками вступили в длительные переговоры. Они завершились 30 января 1667 г. Андрусовским перемирием, заключенным на 13,5 лет. Переговоры с русской стороны успешно вел Ордин-Нащокин. Россия получила Смоленск и все украинские земли по левому восточному берегу Днепра. Киев, стоящий на правом берегу Днепра, был отдан России временно, на 2 года. Впрочем, Московское царство Киев в положенный срок не вернуло, а закрепило за собой. Запорожье находилось в совместном управлении Москвы и Речи Посполитой, однако московское влияние было там сильнее.

Полномочные представители казацких полков и городов Украины единодушно заявили в Переяславле о твердом намерении воссоединиться с братским народом России «под царскою крепкою рукою» и все как один присягнули на верность русскому государю.

Ревнители украинской «незалежности» этот политический и юридический акт полагают сегодня величайшим злом, принесшим народу Украины тяжкие беды, и прежде всего, утрату политической свободы, результатом преступного сговора. В их интерпретации, своекорыстная казацкая старшина во главе с гетманом Хмельницким заключила предательскую сделку с одержимым великодержавными амбициями царем Алексеем Михайловичем, причем последнему приписывают роль коварного искусителя, всеми правдами и неправдами тянувшего Малороссию в стан угнетаемых им народов…

Кто же на самом деле и главное, какими методами упорно добивался вхождения Украины в состав Московского царства?

Прежде всего, освежим некоторые исторические факты, о которых ярые украинские русофобы предпочитают вообще не вспоминать.

В январе 1649 года в Москву приехало первое посольство от гетмана Украины Богдана Хмельницкого, прошлой весной поднявшего малороссов на тяжелейшую освободительную войну против Речи Посполитой, еще несколько столетий назад прибравшей украинские земли в результате разгрома татаро-монгольскими завоевателями Галицко-Волынской Руси и других исконно славянских княжеств. Посольство это негласно возглавлял путешествующий по христианской Европе православный патриарх иерусалимский Паисий, Украину же представлял сопровождавший его (официально - как глава почетного эскорта духовного владыки, но с секретным посланием гетмана к царю и поручением добиться у него приватной аудиенции) полковник Войска Запорожского Константин Мужиловский.

Ранее Паисий был очевидцем триумфа Хмельницкого в Киеве, где после звонких побед над поляками при Пилявцах, Львове и Замостье тысячные толпы горожан встречали его как всенародного героя, непререкаемого лидера нации. В частом общении с гетманом Богданом, по словам очевидца, патриарх упрекал своего визави за вынужденный и, по сути, антихристианский союз с крымским ханом, и убеждал обратиться за помощью к православной Москве – естественному союзнику в борьбе с католической Речью Посполитой.

Надо заметить, что пастырь был не совсем справедлив в своих упреках: уже вскоре после первой победы в Корсуньском сражении над войсками коронного гетмана Потоцкого и напольного гетмана Калиновского 16 мая 1648 года Хмельницкий тайком направлял в Москву некое доверенное лицо с грамотой о том, что Войско Запорожское в любой момент готово присягнуть русскому царю на верность, однако при непременном условии, что Москва окажет достаточную поддержку в трудной войне с поляками. Десятилетием ранее, в 1638 году, схожее послание Посольский приказ получил от вождей очередного антипольского восстания на Украине Я. Острянина и Д. Гуни. Однако оба обращения царь Михаил Федорович и его преемник с 1645 года Алексей Михайлович фактически проигнорировали, и на то имелись серьезные внутренние причины, о которых речь пойдет дальше.

Однако теперь в роли ходатая по украинским делам выступил уже сам православный иерарх. Не скупясь на славословие, Паисий убеждал молодого русского царя, что просветленный его, патриарха, пастырской заботой, гетман Хмель, а с ним и весь народ малороссийский, жаждут высочайшего покровительства и державной заботы государя Алексея Михайловича. Правда, в послании Хмельницкого, врученном царю полковником Мужиловским в собственные руки, перспектива перехода Украины в российское подданство обрисовывалась лишь беглыми штрихами, зато очень пространно говорилось о коварных кознях польского короля и вельможных панов, и необходимости общей борьбы с ними силами всех православных.

Безусловно, горячие призывы иерусалимского патриарха стать охранителем и опорой вселенского православия, а для начала в Малороссии «освободить православных христиан от нечестивых рук католиков», не могли не встретить у набожного молодого царя сердечный отклик.

Мысль о православных землях, несколько веков назад ставших колыбелью древнерусского государства Киевской Руси и коварно присвоенных Речью Посполитой, были с детства усвоены вторым из династии Романовых российским самодержцем.

Но одно дело – заветы предков, пусть и незабытые, и другое – реальная политика, превращение мечты в явь, в «праведную», как позднее ее определит Симеон Полоцкий, войну.

Ответ 19-летнего царя можно считать блестящим образцом политического «простодушия»: он готов взять Войско Запорожское и народ Украины под свою руку, если… король польский освободит малороссов от подданства Речи Посполитой! Фактически Алексей Михайлович тогда, в 1649 году, выразил намерение стать посредником между королем Яном Казимиром и гетманом Богданом Хмельницким, идти же на конфликт с поляками ни при каких условиях явно не хотел. Чем же оказалась продиктована такая, непонятная с первого взгляда, отстраненная холодность?

Чтобы понять тогдашнюю логику царя Алексея Михайловича, достаточно поближе рассмотреть шаткое политическое положение Российского государства, как внешнее, так и внутреннее. Ведь стоило только России ввязаться в войну с Речью Посполитой (а принятие восставшей Украины в свое подданство сулило именно это), как злейшие враги православной Руси – крымский хан и шведский король – поспешили бы воспользоваться ситуацией, очень уж благоприятной для грабительских набегов на южные земли (со стороны Крыма) и отторжения новых территорий на северо-западе (со стороны Швеции). Об этом свидетельствовал весь печальный опыт прежних русско-польских войн, неоднократно заканчивавшихся тяжелым поражением...

Алексей пусть смутно, но помнил, как в 1632 году, когда ему, царевичу, было всего три года, большая рать по приказу отца государя Михаила Федоровича выступила из Москвы в поход под Смоленск, русскую крепость стратегического значения, многократно переходившую из рук в руки и вновь утраченную Россией в 1611 году.

Собрав отовсюду силы и опрометчиво оголив южный рубеж, накануне Смоленской войны царь выторговал обещание поддержки у султана Турции, поверив в его клятву, что он удержит от набегов на русские земли своего вассала – крымского хана. Был заключен и военный союз со шведским королем. Однако все расчеты на невмешательство алчных соседних властелинов или даже на их помощь оказались иллюзорными и повлекли величайшие беды. Едва стрелецкое войско ушло под Смоленск, как крымские татары губительным смерчем обрушились на южные уезды, жгли и грабили города и села, уводили в полон для последующей продажи в рабство многие тысячи россиян… Увы, но патриарх Филарет (в миру Федор Никитич Романов, отец государя Михаила Федоровича), фактически державший в своих руках все нити самодержавной политики и выдвинувший идею смоленского реванша, переоценил влияние Стамбула на своевольного крымского хана и недооценил хищнические инстинкты татарских мурз, охотно выполнявших волю султана в том столетии лишь тогда, когда она совпадала с их намерениями. Немногого стоили, как выяснилось, и обещания короля Швеции Густава II Адольфа, так и не пожелавшего выступить с войском против Польши…

В итоге Россия в войне с Речью Посполитой 1632 – 1634 годов потерпела тяжелейшее поражение, которое наглядно продемонстрировало безусловное превосходство военной организации западноевропейского типа над воевавшим по старинке стрелецким войском.

«Рать твоя, государь, разбежалась!» - в ужасном отчаянии писал из-под Смоленска воевода Михаил Шеин. Те же служилые люди, кто не удрал с бесславной войны, оказались в польском плену, когда войско Владислава IV взяло русский лагерь в плотное кольцо… Несмотря на то, что польские победители согласились на довольно почетные условия капитуляции, возвратившихся в Москву с остатками рати воеводу Шеина и окольничьего Измайлова Боярская дума признала главными и безусловными виновниками поражения и приговорила к смертной казни посредством отсечения голов, что и было совершено 28 апреля 1634 года...

За кровавым уроком Смоленской войны последовал заключенный в июне 1634 года тяжелый Поляновский мирный договор, «навечно» оставлявший в составе Польши Смоленщину, Черниговские и Северские земли...

Вот почему, когда июньским днем 1648 года юный царь Алексей выслушал воеводские «отписки» о первых победах Хмельницкого над гетманом Потоцким в присутствии своего воспитателя и «серого кардинала» Москвы Н.И. Морозова, которому по требованию участников недавно взорвавшего страну «Соляного бунта» надлежало отправиться в ссылку в Кирилло-Белозерский монастырь, боярин Никита Иванович перед прощанием преподал монарху-воспитаннику настоятельный совет непременно помнить о двух вещах. Во-первых, в нынешней ситуации Варшава – естественный союзник в борьбе против крымского хана, а запорожцы – извечные смутьяны и «воры». А во-вторых, в казне царевой хоть шаром покати, и в «замятне» непрестанных городских восстаний влезать в опасные малороссийские дела надо меньше всего...

А «замятня» была великая. Волна народных бунтов, вызванных вздорожанием хлеба, четырехкратным увеличением соляной пошлины, безудержным лихоимством и самодурством воевод, дьяков и прочих «государевых людей» на протяжении 1648 года девятым валом шла по всей европейской части страны, грозя полным хаосом и новой катастрофической смутой. За Москвой, где восставшие убили ненавистных судью Земского приказа Леонтия Плещеева, окольничьего Петра Траханиотова, дьяка Назария Чистого (жизнь боярина Н.И. Морозова царь спас, лишь горючими слезами умолив восставших пощадить его), последовали небывало мощные взрывы народного гнева в Воронеже, Козлове, Курске, Сольвычегодске, Устюге Великом… Резонанс их был таков, что даже спустя год шведский посланник Родес в донесении в Стокгольм резонно замечал: «Им нелегко что-нибудь предпринять, что могло бы вызвать войну, и это я вывожу из того, что здесь беспрерывно боятся внутреннего восстания и беспорядка…».

Однако заняв в украинских делах откровенно выжидательную позицию, Алексей Михайлович счел необходимым в свою очередь отправить в гетманскую ставку в Чигирин своего личного представителя Григория Унковского, поручив ему продолжить переговоры с запорожцами.

Дипломатический торг шел весьма тяжело: запросы Хмельницкого были непомерно велики (сохранение всех привилегий казачества и предоставление полной автономии Малороссии, что трудно согласовывалось с важнейшими принципами самодержавной власти), а приобретаемые Россией в случае вхождения Украины на таких условиях выгоды – довольно сомнительны.

Кроме того, царскому правительству не внушали доверия ни охочая до привилегий и прочных разнообразных преференций казацкая старшина, ни сам гетман. Посему вслед за Унковским Кремль отрядил на Украину боярина Артамона Матвеева с миссией, которая носила скорее разведывательный, чем дипломатический характер…

В первом томе «Очерков истории российской внешней разведки» пребывание Матвеева в Малороссии характеризовалось как пример образцового выполнения тайного царского наказа. Прежде всего, боярин должен был составить точное представление и донести царю, кто же такой новоявленный гетман: отпетый авантюрист, коих Запорожская Сечь во все века своего существования рождала в избытке, или птица высокого полета, государственный деятель, с которым можно иметь дело? Являлись ли искренними его челобитные о переходе в русское подданство, не крылась ли за ними своекорыстное намерение всего лишь разыграть «московскую карту», набивая себе цену в глазах не то польского короля, не то турецкого султана?

Донесения боярина с Украины первоначально подтверждали самые печальные опасения. Завербованные Матвеевым агенты в ближайшем окружении Хмельницкого сообщали, что гетман, подпив, в узком кругу хвалился: «Я себе волен, кому захочу, тому и послужу!» Самые скверные сведения были и о его прошлом: живший в городе Хмельнике на Подолии, крещеный Михаилом; грамоту запорожский атаман изучал не где-нибудь, а в коллегиуме иезуитов – известном зловредном рассаднике антиправославных и антирусских настроений; в молодости будучи в плену у крымчаков, Хмельницкий вроде бы даже принял их «бусурманскую» веру…

А запорожцы тем временем пытались внести мятежный дух казацкой вольницы в российские земли! Воеводы приграничных областей один за другим доносили Москве, что в среде мелкого служилого люда начались толки, что пора-де последовать примеру «черкас» (то есть украинцев), и изничтожить своих «панов».

Бесшабашные малороссийские казаки не упускали случая «пошарпать» в порубежных русских уездах, откуда неслись в столицу тревожные сигналы: «От черкас, государь, стало воровство большое».

Между тем в памяти еще оставались воспоминания о временах Смуты, когда пришедшие в составе польских войск запорожцы гетмана Сагайдачного вытворяли с единоверцами такое…

Как раз в это время полыхала еще и Английская революция (возмутившая царя Алексея Михайловича до такой степени, что 1 июня 1649 года он выпустил указ: всех британских купцов без промедления выслать из пределов России и запретить им въезд дальше Архангельска, по той причине, что они у себя на родине «государя своего Карлуса убили до смерти»). Кстати, как раз в эту пору за Хмельницким при европейских дворах закрепилось столь режущее царский слух прозвище «русский Кромвель». На фоне всех этих неоднозначных событий можно себе представить, до какой степени зыбкой, если не сказать – несбыточной, выглядела в то время сама возможность воссоединения мятежной Украины с державной Россией.

Как известно, 8 августа 1649 года гетман Хмельницкий подписал Зборовский мирный договор с королем Яном II Казимиром, вполне устроивший (как первоначально казалось) обе стороны: численность реестровых казаков увеличивалась с 6 до 40 тысяч, казацкой старшине даровались права и привилегии польской шляхты, на все должности в управлении украинскими землями впредь должны были назначаться только православные. Но при этом хитроумный вождь восставшей Украины продолжал слать в Москву одного за другим гонцов с призывами о помощи в борьбе с «ляхами». Поскольку король был полностью в курсе далеко зашедших переговоров украинского гетмана с русским царем (и этим во многом объяснялась готовность Яна Казимира идти на уступки), можно считать, «московская карта» была разыграна Хмельницким с неподражаемым блеском.

Но при этом политическое чутье, увы, изменило гетману Богдану: будучи человеком трезвого ума, отнюдь не склонным к заоблачным мечтаниям, он на какое-то время всерьез поверил, что высокомерное польское шляхетство смирилось с поражением.

И готово расстаться над освященной веками безграничной властью над украинскими «хлопами», к которым причисляли и всю без исключения казацкую старшину, включая самого Хмельницкого… Польский сейм отверг условия Зборовского договора! Варшавские сенаторы озлобленно кричали, что «лучше всем погибнуть, чем уступать своим хлопам», а прибывшего занять согласно договоренности место в сенате Речи Посполитой киевского православного митрополита Сильвестра Коссова «любезные панове» выгнали прямо с порога…

После этого освободительная война Украины вспыхнула с новой силой, и гетман решил теперь разыграть «турецкую карту»: в 1650 году он отрядил полномочных послов к султану, и те почти в тех же выражениях, как ранее русскому царю, выразили готовность Запорожского войска верой и правдой служить Блистательной Порте. Правда, при этом была высказана и нижайшая просьба: если бы всемилостивый повелитель могущественной Османской империи все-таки воспретил своему вассалу – крымскому хану совершать разорительные набеги на Подолию…

Вошедшая в состав Порты плодородная Малороссия, служащая как буфером между Речью Посполитой, Московским царством и Крымским ханством, так и пробивным тараном для дальнейшей экспансии в Восточную Европу – эта захватывающая перспектива пришлась по сердцу султану Мухаммеду IV. Он направил в Чигирин в качестве посла одного из своих приближенных – визиря Чауша Османа-агу. На торжественном приеме 30 июля 1651 года визирь вручил Хмельницкому подарки султана, весьма многозначительные: осыпанную драгоценными камнями булаву, знамя с изображением Луны, саблю с рукоятью из слоновой кости и богато украшенный восточный кафтан, какие носила высшая османская знать.

В фондах Центрального госархива Республики Татарстан современные исследователи обнаружили прелюбопытнейший документ: оригинал грамоты Мухаммеда IV, которую вручил Хмельницкому Чауш Осман-ага.

Из текста ее следует, что повелитель правоверных был готов без всяких предварительных условий принять запорожцев в свое подданство, а Украину по обе стороны Днепра намеревался считать одной из провинций своего государства с сохранением ее полной автономии. В Стамбуле, очевидно, полагали такой проект реалистичным и желательным, ибо в султанском послании были высказаны весьма конкретные обещания. Гетман Богдан и его потомки будут признаны наследственными владетелями «украинского княжества», казацкой старшине даровались все привилегии полноправных турецких феодалов, а в помощь запорожцам для войны с поляками и русскими, помимо крымской Орды, султан обещал снарядить на Подолию 100-тысячное янычарское войско…

Заведенные Артамоном Матвеевым секретные соглядатаи в чигиринской ставке (к таковым принадлежал, например, генеральный писарь, в будущем гетман Иван Выговский, который в 1657 году попытался перечеркнуть переяславские клятвы и вернуть Украину в лоно покорности Варшаве, в «благодарность» за что был расстрелян поляками, заподозрившими предателя в новой измене), сообщали боярину жуткие новости: не сегодня – завтра запорожцы, а с ними и вся Малороссия по одному слову Хмельницкого могут встать под зеленое знамя пророка Мухаммеда! Не только Москве, но даже и Варшаве такое было что сон кошмарный…

При этом гетман Богдан (как предполагают многие историки) был полностью в курсе установленного за ним Москвой негласного наблюдения, и большая часть царских осведомителей (включая Выговского) действовала, в конечном счете, в его интересах и даже по его указаниям, и сообщала о своем вожде любопытному московскому боярину лишь то, что было выгодно ему, гетману. Так в затеянной Хмельницким сложной политической игре «турецкая карта» обретала вес неубиваемого козыря… Не случайно приехавшего в Москву в сентябре 1651 года (спустя меньше двух месяцев после визита в Чигирин турецкого посла) запорожского полковника Ивана Савича, а весной 1652 года полковника Ивана Искру, принимали в Кремле куда теплее, чем их предшественника Мужиловского – просто с распростертыми объятиями…

Но на это имелась очень веская причина и «кулуарного» свойства…

Дело в том, что могучим союзником гетмана в этот период стал новопоставленный патриарх Никон, который в этот период был близок к царю как никто. Он являлся убежденным сторонником присоединения Украины. В Чигирине это, кстати, поняли еще до того, как бывший мирянин Никита Минов взял в руки патриарший посох. Хмельницкий, который, в свою очередь, от своей агентуры был прекрасно осведомлен о все более тесных отношениях Никона с царем, писал ему часто, всякий раз «низко и смиренно» бил челом, умоляя «Христа ради» быть «неусыпным ходатаем» у «Пресветлого Царского Величества», чтобы тот «с прескорейшею ратью» все-таки явился на помощь Украине и взял ее «под крепкую руку и покров».

Безусловно, призывы гетмана не потому находили отклик у Никона, что он оказался падок на лесть.

Патриарх делал лишь то, что считал полезным для патриаршего престола и державной России. Недаром еще при своем поставлении на патриаршество он пожелал Алексею Михайловичу распространения его православного царства «от моря и до моря и от рек до конца Вселенныя».

При всяком удобном случае подогревал в молодом монархе мессианские настроения, полностью увязывая задачи его государственного строительства с планами освобождения единоверцев. Помощь Никона двинула «черкасское дело» сильно вперед. Из бесед с ним Алексей Михайлович все чаще выносил убеждение, что своей нерешительностью он опрометчиво толкает единоверную Украину в объятия врагов России, и никакие соображения сиюминутного свойства, пусть даже очень внушительные (бунты, пустая казна, слабое войско) никак не смогут оправдать грядущие потери, если Хмельницкий осуществит опасную угрозу превратить свою землю в османский плацдарм…

Чтобы обнадежить казаков и заручиться поддержкой российских сословий в преддверии возможной войны за Украину, в феврале 1651 года царь созвал Земский собор. Основной его темой, как известно, стало осуждение «королевских неправд» (фактов оскорбления царского величества в Польше, а именно искажения титула венценосца, который даже в документах государственного значения часто писали с пропусками, «с безчестием и укоризною»). Собор категорически потребовал от польских властей применения к виновным самого жестокого наказания – смертной казни, грозя в противном случае расторгнуть Поляновский «вечный мир».

Но традиционно надменные поляки назвали поднятый Москвой спор о государевой чести «малым делом», и эта (то ли случайно, то ли преднамеренно) оброненная фраза окончательно укрепила решимость царя вновь начать войну с Речью Посполитой, вопреки любым затруднениям… Правда, сжигать мосты прозванный Тишайшим государь не спешил. Еще около двух лет ушло на дипломатические маневры, целью которых было понудить Варшаву в качестве компенсации за нанесенный моральный ущерб (а фактически за нейтралитет в делах Украины) вернуть утраченные по Поляновскому мирному договору города.

Сейм счел требования Москвы чрезмерными, и созванный 1 октября 1653 года в Грановитой палате Кремля очередной Земский собор (кстати, последний в отечественной истории) был открыт чтением письма о «неправдах» польских королей и челобитной Запорожского войска о русском подданстве.

На соборе представители всех сословий высказывали свои мнения, надо заметить, довольно разноречивые. Однако из уст бояр, знакомых с дипломатической перепиской Посольского приказа, неоднократно звучала мысль: промедление очень опасно, оно может заставить запорожцев отдаться под покровительство «бусурманских государей»…

В итоге «все чины Московского государства» (так обозначали себя участники собора) обратились ко второму Романову с прошением принять Украину под свою высокую руку и «войну весть».

Спустя несколько дней в Малороссию отбыло посольство боярина В.В. Бутурлина. В задачи посла входило привести к присяге на верность царю казаков и «всяких жилецких людей», а также вручить гетману знаки его власти, окрашенные в «московский колорит»: горлатную боярскую шапку, воеводскую ферязь, специально изготовленную булаву с державной российской символикой и знамя со Спасом.

6 января 1654 года Хмельницкий от имени старшины, казаков и всех жителей Малороссии на посольском подворье Переяславля выразил Бутурлину единодушное согласие принять российское подданство: «Киев и вся Малая Русь – вечное их, великих государей, достояние. Мы же его царскому величеству служить, прямить во всем душами своими и головы за него, государя, складывать рады».

Утром 8 января к боярину Бутурлину прибыл генеральный писарь Выговский и торжественно объявил, что ночью гетман провел «тайную раду» с генеральной и войсковой старшиной, на которой «все они под государеву высокую руку поклонилися». Это было важное решение, учитывая, кому на Украине принадлежала реальная власть, но все-таки недостаточное: запорожский обычай требовал испросить волю всего войска на общей, «явной раде».

Она вся собралась спустя несколько часов перед домом Хмельницкого (собственно, это были тоже не рядовые казаки, а собравшиеся в Переяславле по приказу гетмана посланцы полков и городов Украины). После речи, красочно описавшей «постоянные брани и кровопролития», в которых жила последние шесть лет Малороссия, подчеркнувшей стремление извечных поработителей-поляков искоренить «само имя русское и церковь Божию» и саму невозможность «жить боле без царя», гетман предложил казачьим есаулам и полковникам «из четырех, которого хошнете», окрестных государей выбрать наиболее приемлемого. Турецкий султан и крымский хан были сразу отринуты как «бусурманы» и враги христианства; польский король со шляхтой – тоже, но с присовокуплением, что они еще и «жестокие утеснители». Остался лишь единоверный и благочестивый царь Алексей Михайлович: «Кроме его высокия царские руки благотишайшего пристанища не обрящем, а буде кто с нами не согласуется – теперь куды хочет вольная дорога».

Охотников искать «вольную дорогу» тогда не нашлось, казацкий круг дружно провозгласил: «Волим под царя восточного, православного!».

Затем переяславский полковник Тетеря, соблюдая запорожский порядок и поворачиваясь на все четыре стороны, опросил четырежды: «Вси ли так соизволяете?» «Вси!» - дружно неслось в ответ. И на гетманское «буди так» прогремело единогласное: «Боже утверди, Боже укрепи, чтобы мы вовеки все едино были!»

Царь Алексей Михайлович, патриарх Никон, их приближенные и единомышленники встретили решение Переяславской Рады с большим воодушевлением. Но источники донесли и отголоски несогласия с планами царя, ибо неизбежная война с Польшей за Украину сулила жестокие тяготы и многие опасности. Шведский посланник Эберс (сменивший Родеса) писал в феврале 1654 года домой: «Царь находит мало поддержки в дворянстве и духовенстве (имеются в виду противники Никона, объединявшиеся тогда вокруг протопопа московской Казанской церкви Иоанна Неронова, будущие раскольники. – А. П. ). Общие интересы государства мало кого вдохновляют, и царь остается одиноким…».

Воссоединение братских народов было оплачено дорогой ценой. Кровопролитная и долгая война с Польшей, затем со Швецией вызвали крайнее перенапряжение и фактическое истощение всех сил Российского государства.

На Украину же после смерти Хмельницкого в 1657 году пришла эпоха измен, раздоров и междоусобиц, которую народ малороссийский печально прозвал Руиной.

Но каким тернистым и извилистым ни оказался путь, провозглашенный в Переяславле, все-таки он Украиной и Россией был пройден, и Переяславская Рада, при всей противоречивой сложности политических процессов, происходивших в ту переломную эпоху на территориях, где проживали два братских народа, стала событием величайшего значения.

19 января 1654 года по всей Украине стала дружно присягать на верность России и царю Алексею Михайловичу малороссийская шляхта. В конце января боярин Бутурлин с посольством отъехал в Москву, а в начале марта к русскому царю уже прибыло от Богдана Хмельницкого постоянное посольство, и вскоре Россия начала войну с Речью Посполитой, с тем, чтобы окончательно освободить от власти польских панов и короля исконные славянские земли.

Со вступлением московского войска в Западнорусский край, находившийся под владычеством католической Польши, начали добровольно, без боя, один за другим, переходить под руку царя Алексея Михайловича древние города Дорогобуж, Полоцк, Гомель, Могилёв. С боем были взяты Рославль, Орша, Витебск, Смоленск, Вильно, Гродно и Пинск. Таким образом, вместе с Малороссией под власть Московского государя перешла вскоре вся Белоруссия и многие области Литвы (до унии с Польшей именовавшейся великим княжеством Русским).

Так совершилось одно из самых важных событий нашей истории — Переяславская рада. Провозглашенное на ней присоединение к России освободило братские славянские народы от римско-католической зависимости.

Именно в силу этого можно утверждать, что Переяславская рада 1654 года явилась выбором веры западных славянских народов. И Богдан Хмельницкий (какие бы сложные и хитроумные маневры он ни предпринимал, чтобы добиться участия России и воссоединения с ней) видел в русском царе прежде всего православного покровителя Украины. Такое покровительство было жизненно важным при открытом, откровенно насильном миссионерстве католиков на захваченных ими славянских землях.

Кстати, неприкрытая экспансия католицизма на Украине сегодня, под аккомпанемент заклинаний о «европейском выборе» и благах, якобы связанных со скорейшем присоединением к Евросоюзу, ведущаяся ныне изощренно и целенаправленно, также не может не напоминать о событиях, происходивших здесь свыше трех с половиной столетий назад.

Вот почему, несмотря на описанные выше промахи и ошибки (возможно, неизбежные в контексте неоднозначных событий XVII столетия), возглавивший Украину в ее горячем стремлении объединиться с Россией гетман Богдан Хмельницкий, бесспорно, принадлежит к самым крупным деятелям русской истории. В многовековой борьбе Третьего Рима - православной Руси с послушным и изощренным орудием Ватикана - католической Польшей гетман осуществил решительный поворот в сторону Православия. Именно Богдан Хмельницкий в середине XVII века создал основы освобождения малороссийского народа от душившего его жизненные силы католицизма, которое позднее окончательно и совершилось.

Более того, благодаря его тонкой и хитроумной политике Западная и Южная Русь фактически (хотя и не одномоментно) воссоединилась с Восточной Русью.

Как здесь не вспомнить вещие слова святого преподобного отца Лаврентия Черниговского:

«Как нельзя разделить Пресвятую Троицу, Отца и Сына, и Святого Духа, это Един Бог, так нельзя разделить Россию, Украину и Белоруссию. Это вместе Святая Русь. Знайте, помните и не забывайте».

Ревнителям же украинской «незалежности», настырно сеющим семена неприязни «хохлов» к «москалям» и всячески пытающимся опорочить гетмана Хмельницкого, его соратников и их детище – Переяславскую Раду, уместно было бы заглянуть в «Письма» Николая Васильевича Гоголя за 1844 год, где он писал: «Какая у меня душа – хохляцкая или русская – сам не знаю. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, - явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собой нечто совершеннейшее в человечестве... Русский и малороссиянин - это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные»…

Проводящаяся же ныне близорукая, если не сказать антихристианская, политика современных противников братского единения Украины и России, заполонивших свой культурный мир десятками тоталитарных сект, упорно разделяющих два единокровных и единоверных народа все новыми кордонами, по сути своей напоминает богопротивные и антинациональные потуги ставшего в 1657 году гетманом предателя Ивана Выговского, пытавшегося перечеркнуть решения Переяславской Рады и тем самым как раз и ввергнувшего Малороссию в разорительную Руину...

История повторяется?

На фото: фрагмент картины М.И. Хмелько «Навеки с Москвой, навеки с русским народом»

Специально для Столетия

Вконтакте

Одноклассники

18 января 1654 года на Переяславской раде запорожские казаки Украины приняли решение о воссоединении с Россией

«Въезд Богдана Хмельницкого в Киев» художник И. Ивасюк

На нынешней Украине события Переяславской рады последние четверть века трактуют весьма вольно и считают всего лишь «соглашением о сотрудничестве», а никак не решением о присоединении украинских казаков и их земель к России. Но факты - упрямая штука: даже если просто прочитать внимательно речь, с которой запорожский гетман Богдан Хмельницкий обратился к запорожцам, то становится ясно, что разговор шел именно о присоединении. В отличие от сегодняшних украинских политиков, гетман говорил, образно выражаясь, «мало, но смачно». И его речь - в современном изложении - стоит того, чтобы прочитать ее полностью, прежде чем говорить о событиях, предшествовавших историческому решению и последовавшему за ним.

Вот с какими словами обратился к своим землякам и подчиненным гетман Войска Запорожского Богдан Хмельницкий 18 января 1654 года:

«Паны полковники, есаулы, все Войско Запорожское и все православные христиане! Ведомо вам всем, как Бог освободил нас от рук врагов, гонящих церковь божью и озлобляющих все христианство нашего восточного православия. Вот уже 6 лет живем мы без государя, в беспрестанных бронях и кровопролитиях с гонителями и врагами нашими, хотящими искоренить Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земле нашей, что уже очень нам всем наскучило, и видим, что нельзя жить нам без царя. Для этого собрали мы Раду, явную всему народу, чтобы вы с нами выбрали себе государя из четырех, кого хотите: первый царь - турецкий, который много раз через послов своих призывал нас под свою власть; второй - хан крымский; третий - король польский, который, если захотим, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может; четвертый - есть Православный Великой России государь, царь Великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец восточный, которого мы уже 6 лет беспрестанными молениями себе просим. Тут которого хотите выбирайте! Царь турецкий - басурман: всем вам известно, как братья наши, православные христиане, греки беду терпят и в каком живут от безбожных утеснений; крымский хан — тоже басурман, которого мы, по нужде в дружбу приняли, какие нестерпимые беды испытывали! Об утеснениях от польских панов нечего и говорить: вы сами знаете, что лучше жида и пса, нежели христианина, брата нашего, почитали. А православный христианин великий государь - восточного единого с нами благочестия, греческого закона, единого исповедания, едино мы тело Церковное с православием Великой России, главу имея Иисуса Христа. Это великий государь, царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением православной Церкви в нашей Малой России, шестилетних наших молений не презревши, теперь милостивое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царской милостию своею прислать изволил. Если мы его с усердием возлюбим, то, кроме его великой царской руки, благотишайшего пристанища не обрящем. Если же кто с нами не согласен, то куда хочет - вольная дорога».

В ответ на эти вдохновенные слова собравшиеся ответили однозначно: «Волим под царя восточного православного! Лучше в своей благочестивой вере умереть, нежели ненавистнику Христову, поганцу достаться!». После этих слов решение о воссоединении освобожденной запорожцами Украины с Россией стало реальностью, которую требовалось лишь зафиксировать документально.

Богдан Хмельницкий сообщил народу о подписании Переяславского договора. Художник М. Дерегус

Но путь к этому решению и его воплощению был весьма долгим и трудным и для запорожцев, и для России. Первым документально известным обращением за поддержкой и протекцией к Москве была просьба о помощи в борьбе с поляками гетмана реестровых казаков Криштофа Косинского, возглавлявшего восстание против польской шляхты в 1591-1593 годах. В 1620 году в Москву отправилось посольство гетмана Петра Сагайдачного во главе с Петром Одинцом, которое предложило «служить царю московскому, как прежде служили его предшественникам». В 1622 принять в российское подданство православное население Украины предложил русскому царю епископ Исаия Копинский, а два года спустя о том же просил митрополит Иов Борецкий.

Все эти обращения и укреплявшиеся контакты между населением тех украинских земель, которые входили в состав Речи Посполитой, не могли не обеспокоить Варшаву. Положение украинцев становилось все более тяжелым, и даже запорожские казаки, исправно воевавшие на стороне поляков в многочисленных войнах XVI-XVII веков, чувствовали, что их притесняют все сильнее и сильнее. Пружина сжималась, пока не дошла до предела - и распрямилась с небывалой прежде силой.

Это «распрямление» возглавил один из виднейших казачьих военачальников того времени - полковник реестровых казаков Богдан Хмельницкий. Потерявший после чудовищной выходки поляков почти всю свою семью, он в 1648 году добился избрания гетманом Войска Запорожского - и в этом качестве начал восстание против Речи Посполитой. Понимая, что надолго собственных сил запорожцев не хватит, он почти сразу после начала войны обратился к Москве с предложением принять Украину в русское подданство. Понимая, что принятие такого решения неизбежно ввергнет Россию в войну с Речью Посполитой, русский царь Алексей Михайлович и его Земский собор долго взвешивали все «за» и «против». Наконец в октябре 1653 года было принято решение поддержать просьбу запорожцев, и в Сечу отправилось русское посольство во главе с боярином Василием Бутурлиным.

Послы прибыли в город Переяслав, который выбрали местом для сбора Рады, 10 января 1654 года. Через шесть дней туда же вместе с генеральным старшиной Войска Запорожского прибыл и сам Хмельницкий, а два дня спустя было принято историческое решение о воссоединении. В течение трех месяцев после этого казаки подготовили и привезли в Москве «Мартовские статьи» - список из 11 условий их присоединения к Московскому царству. За это же время посольство Бутурлина, чтобы легитимировать решение Рады, проехало по 177 городам и селам Запорожского войска, получив согласие на присоединение от 127 328 казаков, мещан и войсковых селян. И хотя за присоединение высказались не все жители области Запорожского войска, согласных было подавляющее большинство. На этом основании 27 марта 1654 года царь Алексей Михайлович выдал две грамоты: одну - гетману Хмельницкому и всему войску запорожскому о принятии Малороссии в состав Русского государства, о подтверждении прав и вольностей ее населения, а вторую - гетману Богдану Хмельницкому и всему войску запорожскому о сохранении их прав и вольностей. Вскоре после этого Россия начала активные боевые действия в рамках войны за освобождение Украины и Белоруссии, которую объявила еще в ноябре 1653 года, сразу после решения о принятии в подданство запорожцев, которая и закончилась убедительной победой в 1657 году. И в той победе немалую роль сыграли новые русские подданные - запорожские казаки во главе с Богданом Хмельницким, сумевшим добиться воссоединения двух братских народов.

(продолжение)

Торжественное посольство боярина Бутурлина на Украину. – Переяславская рада 8 января 1654 года и присяга на подданство. – Отклоненное послом требование взаимной присяги. – Награды Бутурлину и его товарищам.

9 октября 1653 года, после богослужения в Успенском соборе и целования царской руки, из Москвы выехали на Украину названные выше великие и полномочные послы. При сем боярин Бутурлин наименован был наместником Тверским, а окольничий Алферьев наместником Муромским. Их сопровождала большая свита: кроме духовенства, она заключала до 50 человек стольников, стряпчих, жильцов, дворян, подьячих и переводчиков и 200 стрельцов приказа (полку) Артамона Матвеева . При стрельцах находился и сам их голова, т. е. Матвеев.

Послы снабжены были соответственными грамотами и подробными наказами, а для раздачи гетману, всей старшине Запорожского войска и высшему духовенству они везли с собой богатую соболиную казну. Дорогой их нагнал гонец с приказом: в Путивле подождать назначенные для гетмана булаву, знамя, ферязь и шапку горлатную. Прибыв в Путивль 1 ноября послы, согласно наказу, послали в Чигирин подьячего проведать, где находится гетман. Последний, как известно, находился в Жванецком походе, и великим послам, подобно Стрешневу и Бредихину, довольно долго пришлось ожидать его возвращения. Послы, впрочем, не теряли времени даром, а всеми способами усердно собирали вести о положении дел на Украине, о действиях гетмана, о поляках, крымцах и т. п.; пересылались также со Стрешневым и обо всем отправляли донесения в Москву. Между прочим, донесли, что в Миргород пришло распоряжение от, Хмельницкого строить большой дом для его жены, для чего до 500 подвод свозят из разных городов разобранные панские хоромы; а другой двор там же строят для писаря Выговского .

3 декабря в Путивль приехал из обоза под Жванцем кальницкий полковник Федоренко с казацкою свитою, привез листы от гетмана послам и предложил проводить их в Переяслав, туда приглашал гетман, а не в Чигирин потому, что этот город мал и скуден хлебом и кормом, по причине саранчи и засухи. Послы отпустили Федоренка назад, а сами оставались в Путивле, все еще ожидая из Москвы гетманских регалий и дальнейших распоряжений. Получив все это, только 20 ноября посольство двинулось из Путивля за рубеж. Тут с первого казацкого городка Корыбутова начались торжественные встречи, по гетманскому распоряжению. За десять верст от городка посольство встретил сын Федоренка с сотней казаков под знаменем и говорил приветствие. В Николаевском храме городка служили ехавшие с послами московские духовные лица; причем благовещенский дьякон Алексей «кликал многолетье» государю, государыне и благоверным царевнам; на правом клиросе «пели многолетие» священники и дьяконы монастырей Чудова и Саввы Сторожевского, а на левом местный священник с причетниками. Собравшееся в церковь население молилось и плакало от радости, «что Господь Бог велел им быть под государевою рукою». Затем подобные встречи и молебствия происходили и далее. В Красном навстречу, кроме казаков со знаменем, вышли также священники в ризах со крестами, иконами и святой водой при колокольном звоне и пушечной пальбе. Далее следовали городок Ивоница, полковой город Прилуки (где встречал полковник Воронченко), местечки Галица, Быково, Барышевка и пр. Во время своего торжественного шествия послы постоянно обменивались гонцами и грамотами с Хмельницким и Выговским.

31 декабря посольство достигло Переяслава. За пять верст его встретил переяславский полковник Павел Тетеря с сотниками, атаманами и 600 казаками при звуках труб и литавр. Сошед с коня, полковник обратился к боярину Бутурлину и другим послам с приветствием, которое указывало на его знакомство с риторикой и начиналось словами: «Благоверный благоверного и благочестивый благочестивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича , всея Руси самодержца и многих государств государя и обладателя, его государского величия великий боярине и прочие господне! С радостию ваше благополучное приемлем пришествие» и т. д. У городовых ворот ожидало население с женами и детьми и городское духовенство со крестами и образами. Когда послы и их свита приложились к образам и окропились св. водою, протопоп Григорий также говорил им приветственное слово, которое закончил так: «Радующежеся внийдите в богоспасаемый град сей, советуйте мирная, благая и полезная всему христианству, яко да вашим благоустроением под его царского пресветлого величества тихо осеняющими крилы почиет и наше Малыя России православие». Отсюда посольство вместе с крестным ходом пешее двинулось в соборный Успенский храм, куда внесли и московский образ Спаса, отпущенный царем на Украину с послами. В соборе совершено молебствие о здравии царя, царицы и царевен. Из собора послы при пушечной пальбе в сопровождении казачества отправились на отведенное им подворье.

Гетман в то время пребывал в Чигирине и пока не ехал в Переяслав по причине трудной переправы через Днепр, по которому шли ледяные икры, и река еще не стала. 6 января в день Крещенья от Переделана был крестный ход на реку Трубеж, на Иордан; вместе с переяславским духовенством тут служили и московские, именно: архимандрит казанского Преображенского монастыря Прохор, рождественский протопоп Андреян, Саввы Старожевского поп Иона и дьяконы, Перед вечером в этот день прибыл гетман, а на следующий день и писарь Выговский. По призыву гетмана в Переяслав съехались многие полковники и сотники. Вечером 7-го числа Хмельницкий приехал на посольское подворье с Выговским и полковником Тетерею. Боярин Бутурлин с товарищи сообщил ему милостивое государево решение или указ на его челобитье (о подданстве), и условился с ним, чтобы на завтра гетман объявил указ о съезжем дворе и затем совершилась бы присяга на верность государю.

Так и было все исполнено.

Поутру 8 января сначала происходила у гетмана тайная рада из полковников и всей войсковой наличной старшины, которая тут подтвердила свое согласие на московское подданство. Затем долгое время на городской площади били в барабан, пока во множестве собрались казаки и прочие жители Переяслава на всенародную раду. Раздвинули толпу, устроили просторный круг для войска и старшины. Посреди круга стоял гетман под бунчуком, а около него судьи, есаулы, писарь и полковники. Войсковой есаул велел всем молчать. Когда водворилась тишина, гетман обратился к народу с речью.

«Панове полковники, ясаулы, сотники и все войско Запорожское И вси православные христиане! – начал он. – Ведомо вам всем, как нас Бог освободил из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего православия восточного, что уже шесть лет живем без государя в нашей земле в беспрестанных бранях и кровопролитиях с гонители и враги нашими, хотящими искоренить Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земле нашей; что уже вельми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити более без царя. Для того ныне собрали есми раду явную всему народу, чтоб есте себе с нами обрали государя из четырех которого вы хощете». Затем последовало указание на Турецкого султана, Крымского хана, Польского короля и Московского царя. Первые два басурмане и враги христиан; третий действует заодно с польскими панами, которые жестоко утесняют православный Русский народ. Остается единоверный благочестивый царь восточный, «Кроме его высокие царские руки, – закончил гетман, – благотишайшего пристанища не обращен, а будем кто с нами не согласует, теперь куцы хочет вольная дорога».

На эту речь весь народ возопил: «Волим под царя восточного, православного!»

Полковник Тетеря, обходя круг, на все стороны спрашивал: «Все ли так соизволяете?»

«Вси», – единодушно отозвался народ.

«Буди тако», – молвил, гетман. – «Да Господь Бог нас укрепит под его царскою крепкою рукою».

«Боже утверди, Боже укрепи, чтоб есми вовеки вси едино были!» – повторял народ.

Переяславская рада 1654 г. Картина М. Хмелько, 1951

Хмельницкий со старшиной отправился на съезжий двор, где его ожидал боярин Бутурлин с товарищи. Боярин объявил о государевой грамоте к гетману и всему войску Запорожскому и вручил ему эту грамоту. Гетман поцеловал ее, распечатал, и, отдав писарю Выговскому, велел читать вслух. После прочтения гетман и полковники выразили свою радость и свою готовность служить, прямить и головы складывать за государя. Спросив их царским именем о здоровье, Бутурлин обратился к гетману с речью, в которой изложил вкратце о постоянно возобновлявшемся челобитье его царскому величеству принять Запорожское войско под его высокую руку, о тщетных попытках царя помирить казаков с поляками и удержать сих последних от гонения на православную веру, о совершившемся согласии царя на челобитье. Закончил боярин призывом к верной службе государю и обещанием царской милости войску и обороны от врагов.

Со съезжего двора гетман и царские послы поехали в карете к соборному Успенскому храму. Здесь уже ожидали их московские духовные лица с архимандритом Прохором и местное духовенство с протопопом Григорием, которое встретило их на паперти со крестами и кадилами. В церкви духовенство, облачась в ризы, хотело начать чтение присяги по чиновной книге, присланной из Москвы. Но тут возникло некоторое затруднение или, точнее, произошло первое столкновение самодержавного московского строя с польскими понятиями и обычаями, которым не осталась чужда и Малорусская украйна.

Хмельницкий вдруг изъявил желание, чтобы московские послы именем своего государя учинили присягу не нарушать вольностей войска Запорожского, соблюдать все его состояния с их земельными имуществами и не выдавать его польскому королю. Боярин Бутурлин с товарищи ответили, что в Московском государстве подданные чинят присягу своему государю, а не наоборот, а затем обнадеживали, что царь пожалует гетмана и войско Запорожское, вольностей у них не отнимет и какими маетностями кто владел, тем велит владеть по-прежнему.

Гетман сказал, что он поговорит о том с полковниками, и пошел на двор к Павлу Тетере. Там происходило совещание, а послы и духовенство стояли в церкви и ждали. Старшина прислала Тетерю и еще миргородского полковника Сахновича, которые повторили ту же просьбу; а Бутурлин повторил тот же свой ответ, говоря: «николи того не повелось, чтобы подданным давать присягу за своего государя, а дают присягу подданные государю». Полковники указали на польских королей, которые присягают своим подданным. Послы возразили, что «того в образец ставить непристойно, потому что те короли неверные и не самодержцы», и убеждали полковников «таких непристойных речей не говорить». Полковники попробовали сослаться на казаков, которые будто бы требуют присяги. Бутурлин напомнил, что великий государь принял их под свою высокую руку по их же челобитью ради православной веры, и советовал таких людей от непристойных слов унимать. Московский боярин-дипломат при сем искусно заметил, что государь вероятно пожалует войско Запорожское еще большими милостями и льготами, чем сами польские короли. Полковники ушли; вскоре гетман и вся старшина воротились и объявили, что они во всем полагаются на милость государя и «веру (присягу), по евангельской заповеди, великому государю вседушно учинить готовы».

После того архимандрит Прохор привел к присяге гетмана и старшину по чиновной книге. По окончании ее благовещенский дьякон Алексей (вероятно, обладавший хорошим голосом) кликал государю многолетие. Многие из предстоявшего народа проливали слезы радости. Гетман с послами поехал в карете на съезжий двор, куда полковники и прочие люди пошли пешком. Там гетману вручили от царя знамя, булаву, ферязь, шапку и соболи; вручение каждой из этих вещей боярин Бутурлин, согласно своему наказу, сопровождал соответственным словом. Например, отдавая шапку, он говорил: «Главе твоей, от Бога высоким умом вразумленной и промысл благоугодный о православия защищении смышляющей, сию шапку пресветлое царское величество в покрытие дарует, да Бог здраву главу твою соблюдая, всяцем разумом ко благу воинства преславного строению вразумляет» и т. д. За гетманом роздано было «государево жалованье» (соболи и другие подарки) Выговскому, полковникам, есаулам и обозничему. Хмельницкий со старшиной возвращался к себе на двор пеший в пожалованных ему ферязи и шапке с булавою в руке, а перед ним несли развернутое знамя.

На следующий день архимандрит с освященным собором в том же храме приводили к присяге сотников, полковых есаулов и писарей, простых казаков и мещан. Затем послы вытребовали от гетмана роспись городам и местам, которыми владеет войско Запорожское, для того, чтобы в большие города ехать самим для отобрания присяги, а в иные послать стольников и дворян. В происходивших затем беседах гетмана с послами он высказывал пожелания, которые просил довести до государя. А именно: во-первых, чтобы всякий оставался в своем чину, шляхтич шляхтичем, казак казаком, а мещанин мещанином, а по смерти его маетность не отнимать у жены и детей, как то делали поляки, которые эти маетности отбирали на себя; во-вторых, учинить войско Запорожское в 60.000 человек, да хотя бы и больше того, тем лучше, потому что «жалованья они у царского величества на тех казаков не просят». Послы обнадежили гетмана царским согласием на эти пожелания. Все же имения королевские, панские, католических церквей и монастырей условлено было отобрать на государя.

Писарь Выговский продолжал усердствовать; уверял, что и в литовских городах, узнав о совершившемся в Малой России, многие поспешат также перейти под высокую царскую руку, и вызвался написать о том в Могилев к знакомому ему православному шляхтичу, а последний с могилевцами будет писать в другие города. Однако это усердие не помешало ему 12 января вместе с полковниками придти к послам и просить у них по образцу польскому письменного обязательства в том, что вольности, права и маетности казацкие не будут нарушены. Это будто бы нужно было полковникам, приехав в свои полки, показать людям, а иначе в городах будет сомнение, когда стольники и дворяне начнут отбирать присягу. Послы конечно отклонили и эту просьбу, назвав ее «делом нестаточным». Местные православные шляхтичи также явились к послам с просьбой оставить за ними разные уряды, которые они сами себе понаписали. Эта просьба также была устранена и названа «непристойною». Гетман простился с послами и уехал в Чигирин.

Сеунщиком, т. е. вестником, к государю с отписками послов отправился стрелецкий голова Артамон Матвеев.

Послы разослали стольников, стряпчих и дворян в города всех 17 малороссийских полков для отобрания присяги; а сами 14 числа отправились в Киев, куда и прибыли через два дня. За десять верст от города еще до переправы через Днепр послов встречали киевские сотники с знаменами и более тысячи казаков. А не доезжая городского валу версты полторы от Золотых ворот, они были встречены киевскими игумнами и настоятелями, выехавшими в возках и санях с митрополитом Сильвестром, черниговским епископом Зосимою и печерским архимандритом Иосифом во главе. Митрополит, как известно, совсем не радовался перемене польского подданства на московское, но должен был скрывать свои чувства. Вышед из возка, он сказал приветственное слово: в его лице, – говорил Сильвестр, – приветствуют послов Владимир Святой , Андрей Первозванный, Антоний , Феодосий и печерские подвижники . Затем поехали в Софийский собор , у которого их встретили все соборные, монастырские и приходские священники в ризах, со крестами, образами, хоругвями и святой водой. В соборе митрополит отслужил молебен о здравии царя и его семейства, а архидиакон провозглашал им многолетие. После чего боярин В. В. Бутурлин обратился с словом к митрополиту. Упомянув о прошлых неоднократных челобитьях государю гетмана и всего войска Запорожского, относительно принятия их под государеву высокую руку, он сказал, что митрополит никогда в этих челобитьях не участвовал и «царской милости себе не поискал»; а потому боярин просил, «чтобы митрополит им объявил, для какие меры великому государю он не бил челом и не писывал?» Сильвестр отозвался неведением о сих челобитных. Бутурлин именем государя спросил митрополита, епископа, архимандритов и весь освященный собор «о спасенном пребывании», т. е. о здоровье; духовные власти благодарили за эту государеву милость.

На другой день послы приводили к присяге киевских казаков и мещан. Но тщетно посылали они стольников и подьячих с требованием к присяге митрополичьих и печерских служилых шляхтичей, дворовых и мещан. Сильвестр Коссов и Иосиф Тризна отговаривались тем, что то люди вольные, служат по найму, никаких маетностей за ними нет, а потому присягать им не нужно. Целые два дня эти духовные власти упорствовали; но настойчивость московских послов взяла верх; требуемые люди были присланы и приведены к присяге. Чтобы на всякий случай сохранить за собой расположение польского правительства, митрополит завел с ним тайные сношения и указывал на то, что должен был покориться силе.

Покончив с присягой в Киеве, послы отправились в Нежин. Здесь, за 5 верст от города, встречали их полковник Золотаренко и протопоп Максим; последний говорил приветствие, потом в Троицком соборе служил молебен; а на следующий день, 24 января, происходила присяга. То же повторилось в Чернигове, где молебен служил в Спасском соборе его протопоп Григорий. Отправив князя Данила Несвицкого приводить к присяге города и местечки Черниговского полка, В.В. Бутурлин с товарищи 30 января приехал опять в Нежин, и здесь ожидал государева указа о своем возвращении в Москву. Он продолжал тщательно собирать отовсюду вести о том, что делалось на Украине, в Польше и обо всем посылать донесение государю; переписывался с гетманом, а также с князем Федором Семеновичем Куракиным, который был назначен воеводой в Киев, и вместе с товарищами, своими в Путивле поджидал прихода ратных людей.

В ночь на 1 февраля в Нежин приехал Артамон Матвеев с царской грамотой, которая приказывала Бутурлину с товарищи ехать в Москву. Того. же числа они отправились. Их ожидал самый милостивый прием за успешное исполнение «государева дела». В Калугу послан им навстречу стольник А.И. Головин, чтобы от имени государя спросить о здоровье и сказать похвальное слово. Особенная похвала воздавалась им за то, что они с достоинством и твердостью отклонили настояние гетмана и старшины о присяге на соблюдение казацких вольностей. Награждены они были щедрою рукою. Боярин В.В. Бутурлин получил дворчество с путем, золотную атласную шубу на соболях, золоченый серебряный кубок с кровлею, четыре сорока соболей и 150 рублей придачи к его окладу, который был в 450 руб. (А в путь ему назначена половина доходов с некоторых Ярославских рыбных слобод и кружечных дворов и судных пошлин, другая половина шла на государя). Окольничему Ив. В. Алферьеву пожалованы такая же шуба, два сорока соболей и 70 рублей денежной придачи к окладу (к 300 р.); а думному дьяку Лар. Лопухину шуба, кубок, два сорока соболей и некоторая прибавка к окладу (к 250 р.). «Соболи все по 100 руб. сорок», т. е. сравнительно высокой цены. Награды эти объявил им думный дьяк Алмаз Иванов за царским столом на Святой неделе, в конце марта. С таким торжественным объявлением очевидно медлили, пока были приведены к концу щекотливые переговоры с гетманским посольством о правах Малороссийского народа.

Меж тем 5 февраля царица Марья Ильинична родила сына и наследника Алексея. Это событие тотчас послужило средством соединить в общей радости и Великую, и Малую Русь. В последнюю был отправлен стольник Палтов с известительными грамотами и с милостивым царским словом, именно в Чигирин и в Киев. Гетман отвечал поздравительным посланием, низшее и высшее киевское духовенство, т. е. митрополит и Печерский архимандрит, совершили благодарственные молебствия с возглашением обычного многолетия царю, царице, новорожденному царевичу и царевнам .