Советская архитектура: описание, история и интересные факты. Архитектура ссср (26 фото) Архитектура ссср в 20 30 годы

В период между двумя мировыми войнами в архитектуре сосредоточиваются многие проблемы, существенные для всей художественной культуры. Архитектурная теория и практика развиваются чрезвычайно интенсивно. Казалось бы, в 20-30-е годы XX века не появилось никаких новых течений стиля. Неоклассика и национальная романтика, а равно и более радикальная, чем чисто стилевое явление, новая рациональная архитектура были унаследованы от довоенного времени; оттуда же пришли и многие градостроительные начинания. Но то, что происходит сейчас с этими течениями и градостроитель ством, свидетельствует о серьезней ших переворотах, переживаемых архитектурно-строительной деятельностью в целом. Значительная часть протекавших в это время глубоких процессов относится к социально-экономической основе и материально-технической оснащенности архитектуры и, строго говоря, выходит за пределы ее истории как вида художественного творчества. В той мере, в какой они ей принадлежат, действие таких процессов пронизывает все три названных стилевых течения и весь тот грандиозный объем архитектурной практики, которая не ставит перед собой специальных проблем стиля, но тем не менее формирует самый распространенный усредненный стиль массовых городских построек, своего рода архитектурной прозы, принятый в повседневном городском обиходе. Наступает время, когда социальные природа и функция архитектуры образуют собой самое важное в развитии творческой деятельности и ее теоретическом самосознании. Разумеется, социальная проблематика является постоянно действующим фактором во всей истории архитектуры. Но в острые, переломные периоды роль его возрастает в исключительной степени. Здесь концентрируются коренные вопросы жизненного содержания архитектуры и градостроительства. В послевоенное время, в условиях подъема революционного движения, в ситуации раскола мира на мир социализма и мир капитализма архитектура и градостроительство ищут свой ответ на вопрос, как дальше жить людям, что следует сделать для условий их существования. В этой обстановке на первый план выходит жилищная архитектура. К ней программно и целеустремленно обращаются крупнейшие зодчие разных стилевых направлений, в том числе и лидеры новой рациональной архитектуры. Самый прославленный из них, французский архитектор, родом швейцарец Ле Корбюзье (собственно Ш. Э. Жаннере), утверждает, что в решении проблемы жилища (в противовес парадным постройкам) заключается социальный прогресс архитектуры, ее деятельность на благо общества. Творческая разработка современных типов жилого дома образует важнейшую область архитектурной мысли и практики 20-30-х годов, а создание новых по своей концепции жилых комплексов - важнейшее направление градостроительства того времени. Прямые связи архитектуры с требованиями жизни вызвали как совершенствование уже сложившихся типов зданий и сооружений, так и формирование новой типологии. Функциональная типология образует собой теперь существеннейшее направление архитектурного прогресса. Ее развитие может опираться на инженерно-технические достижения либо обходиться и без них, может обращаться к различным стилевым формам или оказывать предпочтение какому-либо определенному течению стиля. Во всяком случае, функциональная типология действует как более глубинный фактор, чем многие иные.

В те же 20-30-е годы на развитие мировой архитектурно-строительной деятельности с нарастающей силой воздействует научно-технический прогресс. Здесь различимы объективные свойства, присущие самому этому прогрессу, и те свойства, которые представляют собой его интерпретацию в архитектурном творчестве, где они пересекаются с социальными и эстетическими проблемами. К первому разделу таких свойств можно отнести внедрение в архитектуру железобетона и стекла, опыты индустриализации строительства, разработку новых каркасных конструкций, позволяющих заменить несущие стены навесными экранами, применить сплошное остекление, достигать свободной планировки зданий. Из этих свойств, а также из пластических возможностей монолитного железобетона, проистекают новый тип тектоники, отвергающей ордерный канон, и новый принцип формообразования, соединяющего конструкцию и композицию здания, ликвидирующий разрыв между инженерной и декоративной сторонами архитектуры, - эти свойства в большой своей мере принадлежат уже второму разделу, то есть архитектурной интерпретации научно-технических данных. Так или иначе научно-технический прогресс затрагивает все течения архитектуры того времени. Но программным образом исходит из его объективных возможностей, дает им свое развитие и истолкование новая рациональная архитектура. Она провозглашает переворот в истории архитектуры, совершаемый прежде всего на путях смелого инженерного творчества. Ключевую проблему здесь образует опыт слияния техники и искусства, давший принципиальные позитивные результаты, но породивший также свои догмы и предрассудки. Так, преобладающее значение получило представление о технике как источнике новой красоты; красивым полагалось то, что хорошо функционирует в утилитарном смысле. Последовательная абсолютизация технического начала привела к представлению об архитектуре как о нехудожественной деятельности, вообще чуждой эстетике, опирающейся лишь на физические законы материалов и конструкций и в этом своем виде призванной решать сугубо утилитарные задачи. В своей знаменитой формуле Ле Корбюзье определяет дом как "машину для жилья", он ратует за индустриализацию архитектуры, серийное проектирование и строительство; по словам советского писателя и теоретика конструктивизма С. М. Третьякова, практическая творческая деятельность должна была "растворить в деле... эстетическую, эмоциональную сущность" искусства. К поискам чувственной, эмоциональной выразительности архитектурных форм, трактованных со смелой художественной фантазией, обратилось около 1918-1923 годов лишь недолговечное и немногочисленное движение экспрессионистической архитектуры в Германии. Для его сторонников (Э. Мендель-зона, X. Пёльцига, X. Шаруна) новая железобетонная архитектура была не только эстетическим явлением, но и формой выражения возвышенных социально-этических представлений: в их среде развилась идея архитектуры как творца утопического "собора социализма". Однако утопические идеи продержались недолго, время широкого поворота новой архитектуры к пластической и живописной интерпретации железобетона наступило позже, а в 20-е годы безусловно возобладали рационалистские доктрины.

Предложенный новой рациональной архитектурой опыт претворения научно-технического прогресса не дал в те годы и в последующие десятилетия исчерпывающего результата: освоение и интерпретация новых технических возможностей остается открытой проблемой архитектуры XX века. Речь идет, стало быть, об устойчивых и преходящих явлениях в одном из течений архитектуры 20-30-х годов, возникшем поначалу в части наиболее развитых стран (ведущую роль здесь сыграли Германия, Голландия и Франция; огромный международный авторитет приобрела также новая рациональная архитектура, развившаяся в СССР) и представленном группами энтузиастов и даже одиночными фигурами. Признанными лидерами этого движения выступают Ле Корбюзье и немецкие архитекторы В. Гропиус и Л. Мис ван дер Роэ. Безусловно, важный для развития зодчества XX века опыт содержался в творчестве других мастеров рациональной архитектуры (например, швейцарца X. Мейера, обращавшегося к социальным проблемам архитектуры, или итальянца П. Л. Нерви и испанца Э. Торрохи, создавших новые железобетонные конструкции), в творчестве таких не связанных строгой направленческой доктриной мастеров, как О. Перре, разрабатывавшего новую форму архитектурного ордера, органичную для железобетона, или Ф. Л. Райта, развивавшего концепцию "открытого плана" здания, неразрывно связанного с окружающей средой, а также в деятельности убежденных сторонников неоклассики и национальной романтики. Со временем их опыт получает свое признание. Однако именно три названных выше мастера - Ле Корбюзье, Мис ван дер Роэ, Гропиус - завоевывают в 20-30-е годы международное признание как открыватели новых горизонтов, выступают как фигуры, символизирующие головокружительный прогресс. Благодаря деятельности лидеров нового рационального движения и их сподвижников в мировую архитектурную панораму включаются постройки, которые зависимо или независимо от намерения их авторов утверждают новую архитектурную эстетику. Эти произведения наделены необычной геометрической выразительностью железобетонных объемов, крупных поверхностей стекла и ленточных окон, впечатляют непривычной неордерной тектоникой домов-башен, домов-пластин, вольной пространственной композицией построек, не обладающих четко выраженным главным фасадом, и т. п.

Наибольшей чистоты и гармоничности стиля, изящества композиции эта архитектура достигает в творчестве Ле Корбюзье, переживавшего в 20-30-е годы эволюцию от эстетизации техники, своего рода "культа машины", к поискам художественной выразительности архитектуры, гуманистического начала. Они побудили зодчего разработать в 40-е годы так называемый модулор - систему архитектурных пропорций, выведенных из пропорции человеческой фигуры. Эстетическая выразительность геометрических форм составляла главную тему творчества группы голландских архитекторов и художников "Де Стейл". Конструктивные и функциональные идеи, которые развивает в своих проектах и постройках Л. Мис ван дер Роэ, в свою очередь приносят определенный эстетический эффект. Его создают четкий графический рисунок каркаса и стеклянные поверхности высотных домов, гибкая планировка малоэтажных зданий, отвечающая функциональному предназначению свободно соединенных друг с другом помещений. В творчестве В. Гропиуса и возглавленной им организации " Баухауз " вырабатывается опыт своего рода универсальной художественно-технической деятельности, претендующей преобразить жизнь в духе всеобщей утилитарно-рациональной эстетики, обнимающей все виды пластических искусств. Идея универсализма "нового стиля" развивалась не только в "Баухаузе", члены которого работали как дизайнеры, выступали в сфере прикладной графики и т. д., предпринимали опыты конструктивистской живописи, скульптуры и графики, тяготевших к абстрактным формам (венгр Л. Мохой-Надь, голландец С. Домела, уроженец России Н. А.Габо и другие). Эта тенденция была свойственна всему движению, соединившему архитектуру, традиционные виды изобразительного, декоративно-прикладного искусства и выдвинувшего дизайн как средство рационального конструирования всей предметной среды, как главное направление творческой деятельности в целом. В этом русле работал также Ле Корбюзье, противопоставивший программу всеобщего конструктивистского художественного творчества как абсолютного выразителя историко-ху-дожественного прогресса другим движениям стиля. Первое острое столкновение было им пережито в 1925 году, когда его идеи встретили на Международной выставке декоративно-прикладного искусства в Париже сопротивление "ар-деко" - изысканного элитарного стиля, который вырос из очищенного от чувственных излишеств "стиля модерн", вобрав в себя и нечто из неоклассики. Затем, в 30-е годы, подобное сопротивление было оказано главным образом новой волной неоклассики. В целом же новая рациональная архитектура, инженерный творческий пафос которой доминировал в сфере идей, никак не преобладала в общей массе архитектурно-строительной практики. Скорее, характерным для 20-30-х годов следует считать конфронтацию стилевых течений, их взаимную оппозицию (особенно характерную, например, для Германии 20-х гг.) и способность приобретать в разных социальных и национальных условиях различные идейно-эстетические истолкования, доходящие порой до ошеломляющего протеизма.

Историю советской архитектуры можно разделить на три этапа. Первый этап (1917–1932) характерен новаторской направленностью, второй (1933–1954) – освоением классического наследия, третий (с середины 50-х годов) – решением социальных и идейно-художественных задач на основе индустриализации и технических достижений в строительстве.

Советская архитектура 1917–1932 гг.

Историю советской архитектуры можно разделить на три этапа. Первый этап (1917–1932) характерен новаторской направленностью, второй (1933–1954) – освоением классического наследия, третий (с середины 50-х годов) – решением социальных и идейно-художественных задач на основе индустриализации и технических достижений в строительстве.

Сразу после революции были созданы проекты реконструкции Москвы и Петрограда (А.Щусев, И.Жолтовский и др.), проекты городов будущего. Поиски новых путей решения проблем в архитектуре велись в разных направлениях: в области градостроительства, стандартизации и типизации, основ архитектурного образования и т.п. И. Жолтовским (1867–1959), законов классического зодчества И.Фоминым (1872–1936), в разработке приемов "реконструкции" классического наследия. Другие (например, Э.Лисицкий, И.Голосов, К.Мельников) выражали архитектуру в романтических формах, стремясь порвать с традиционализмом.

К середине 20-х годов сложились два первых обьединения архитекторов: в 1923 г. – АСНОВА (Ассоциация новых архитекторов), куда входили Н.Ладовский, В.Кринский, К.Мельников и другие, выдвигавшие идею синтеза архитектуры и искусств с целью создания на этой основе психофизических законов "рациональной" архитектуры, обладающей "эмоционально-эстетическими качествами и свойствами"; в 1925 г. – ОСА (Обьединение современных архитекторов), куда входили братья Веснины, М.Гинзбург, И.Николаев и другие, называвшие себя конструктивистами и ставившие своей целью преобразование окружающей среды путем "функционального метода" на основе прогрессивных производственно-бытовых процессов, типизации и стандартизации массового строительства. Творчеством рационалистов и конструктивистов был создан стиль архитектуры 20-х годов.

К крупнейшим произведениям зодчества конструктивистского направления относятся здания принципиально новых типов – дома коммуны, построенные по принципу обьединения индивидуального жилища и общественно-бытовых учреждений в одной объемно-пространственной композиции: студенческий дом-коммуна (1929–1930. И.Николаев), дом-коммуна на ул.Чайковского в Москве (1928–1930, М.Гинзбург и др.) с экономично спланированными квартирами и обобществленным обслуживанием. Однако качество материалов и строительных работ отставало от новых архитектурных идей.

В 1925 г. возникли новые проекты социалистических городов на базе промышленных гигантов первой пятилетки: Автострой в Горьком; Запорожье, Кузнецк, Магнитогорск. Строили "соцгорода" комплексно: вместе с жилыми домами возводили предприятия, магазины, детские учреждения,школы, клубы и т.д.

Промышленное строительство отличалось от дореволюционного современной архитектурной формой, крупными масштабами, четким силуэтом.

Архитектурным сооружением мирового уровня явилось здание Днепрогэса в Запорожье (1929–1932, В.Веснин и др.).

Сформировался новый тип четырех-, пятиэтажного многоквартирного секционного жилого дома.

К роме школ, детских учреждений, фабрик-кухонь, больниц и универмагов строились новые типы общественных зданий – рабочие клубы: в Москве – Дворец культуры Пролетарского района (1931–1937, братья Веснины), в котором функционализм в объемно-планировочной композиции сочетается с элементами классической планировки; Клуб им. Русакова (1927–1929, К.Мельников), в котором символические формы порывают с традиционными архитектурными формами.

Особое место в советской и мировой архитектуре этого периода занимает Мавзолей В.И.Ленина (1929–1930, А.Щусев). Построенный как памятник создателю Советского государства, Мавзолей стал архитектурно-композиционным центром ансамбля Красной Площади благодаря доминирующему положению и выразительному образу.

Советская архитектура предвоенного и послевоенного периодов (1933–1954).

С начала 20-х до середины 30-х годов постепенно изменяется стилевая направленность советской архитектуры. Если в начале простота архитектурных форм диктовалась демократическими идеалами, то к середине 30-х годов потребовалось уже отразить идеи социализма. Архитекторы обратились к классическому наследию как арсеналу композиционных принципов, приемов и форм.

Жилые территории формировались в виде укрупненных кварталов, объединенных в планировочные районы и включающие комбинаты бытового обслуживания. Началось строительство метрополитена, первая очередь которого вступила в действие в 1935 г.

Советская архитектура предвоенного времени характеризуется монументализацией архитектурного образа, парадной представительностью. Большую роль в выработке стиля этого периода сыграл объявленный в начале 30-х годов конкурс на разработку Дворца Советов в Москве. В 1939 г. началось строительство Дворца Советов (Б.Иофан, В.Щуко, В.Гельфрейх). Эта монументальная композиция 300-метровой высоты должна была быть увенчана 100-метровой статуей В.И.Ленина. Строительство было прервано войной, но проект оказал влияние на развитие архитектуры 50-х годов.

В Москве в 1935–1941 гг. был обновлен центр города.

Перед Великой Отечественной войной появилась возможность больше внимания уделять массовому жилищному строительству. Особенно ценным стал опыт возведения жилых домов поточно-скоростным методом,а также домов из крупных блоков.

В период Великой Отечественной войны гитлеровцы разрушили 1710 городов и поселков, более 70 тысяч сел и деревень, около 32 тысяч промышленных предприятий. В то же время выросли города Крайнего Севера (Норильск, Воркута), началось строительство на востоке и юго-востоке страны (Сумгаит, Рустави близ Тбилиси, Ангарск в Сибири).

Восстановление, строительство и реконструкция городов после войны потребовали научного обоснования огромного объема проектно-планировочных работ, разработки схем и проектов районной планировки. Формирование нового архитектурного облика городов и сел в послевоенный период шло в короткие сроки: уже в первой половине 50-х годов разрушенные города и села в основном были восстановлены.

В 1947 г. было принято решение о строительстве в Москве высотных зданий как символа победы в Великой Отечественной войне.

В это же время были построены в Москве жилые дома по проектам И. Жолтовского на Смоленской площади и Большой Калужской улице, решенные на основе разработки тем классики.

Важную роль в послевоенной архитектуре сыграло типовое проектирование, получившее развитие в 1945–1954 гг. Это было время создания новой методологии типового проектирования – серийного метода при централизованном изготовлении унифицированных элементов. И.Жолтовский считал, что массовое типовое – вот что в первую очередь должно быть прекрасным. Поэтому необходимо создавадь типы удобного, экономичного, красивого жилья. Нужно разрабатывать грамотные, высококачественные стандарты конструкций и архитектурных деталей. Удешевление и индустриализация массового строительства, стандартизация и типизация не противоречат, а способствуют задаче создания красивой, величественной и радостной архитектуры. На этом пути имеется полный простор для новаторства.

Советская архитектура 1954–1980 гг.

Начало нового этапа развития советской архитектуры ознаменовало постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "Об устранении излишеств в проектировании и строительстве" (1955). В результате коренной перестройки архитектурно-строительного дела предполагалось создать архитектуру современного социалистического города.

С конца 1950-х годов создаются крупные массивы преимущественно на свободных городских землях. Началось строительство многоэтажных односекционных крупноблочных зданий башенного типа.

Характерные черты архитектуры и строительства в Москве 70-х годов – крупный экспериментальный жилой район в Чертаново-Северном, новые типы жилых домов Тропарева. Жилые дома, общественные здания и инженерные сооружения стали возводить на основе "Единого каталога унифицированных железобетонных изделй и конструкций".

С 60-х годов все большее число зданий стали строить по индивидуальным проектам. Наряду с решением функциональных и технико- экономических задач ставилась цель создавать художественно-выразительные композиции: Кремлевский Дворец Съездов (1959–1961, М.Посохин и др.), Дворец пионеров на Ленинских горах (1958–1962, И.Покровский и др.). Лаконизм форм при функционально и эстетически обоснованных объемно-планировочных решениях, отразивших стилевые особенности 60-х годов, проявился в сооружении ансамбля проспекта Калинина (1962–1968, М.Посохин и др.). Силуэт города в 1967 г. обогатился зданием телевизионной башни (конструкторы Н.Никитин, Л.Баталов) при Телевизионном центре.

В 1971 г. был утвержден Генеральный план развития Москвы, рассчитанный на 25-30 лет, разработан проект детальной планировки центра Москвы.

Транспортные и пешеходные потоки начали располагать в равных уровнях, чтобы избежать их пересечения. Появились новые линии метрополитена, продолжающие и развивающие структуру города, новые транспортные магистрали.

В условиях роста населения городов формируются сложные транспортные системы, появляется новый масштаб градостроительных форм и районов застройки, создаются многофункциональные системы и центры городской активности. Советская архитектура развивается в лаконичных формах при функциональном и эстетически обоснованном объемно-планировочном решении архитектурных ансамблей и отдельных сооружений.

При формировании архитектурно-художественного образа зданий используют различные виды монументально-декоративного искусства: настенную роспись, мозаичное панно, скульптуру (новое здание МХАТа им.А.М.Горького, 1972, В.Кубасов и др.).

Основу архитектуры городов формирует жилищное и культурно-бытовое строительство. Генеральный курс на типизацию в массовом строительстве и развитие индустриального домостроения позволили намного быстрее решить проблему обеспечения населения благоустроенным жильем.

В 1976 г. началось строительство олимпийских объектов к XXII Олимпиаде в Москве. Некоторые из построенных олимпийских объектов являются уникальными по своим архитектурным и инженерно-техническим решениям, технологическому оборудованию. Таковы крытый спортивный стадион и бассейн "Олимпийский" на Проспекте Мира (М.Посохин и др.), крытый велотрек в Крылатском (Н.Воронина и др.)

Архитектура конца 70-х – начала 80-х годов отмечена возросшим уровнем мастерства выдающихся советских архитекторов. Архитектурная практика переходит на более высокую ступень развития, характерной чертой которой является комплексное решение ее задач архитекторами, конструкторами, строителями, экономистами, работниками промышленности строительных и отделочных материалов, в том числе домостроительных заводов; социологами, медиками и другими работниками смежных профессий.

Советская архитектура, следуя по принципиальному пути Маркса, Ленина, Сталина, всегда ценивших классическое искусство, сумела преодолеть левацкие загибы, упрощенство в своей среде, приспособленчество в среде части старых архитекторов и стала на путь использования лучших элементов старой классической архитектуры .

Л. М. Каганович

В конце прошлого года исполнилось 60 лет одному, казалось бы, заурядному событию в общественно-политической жизни Советского Союза. 30 ноября 1954 года открылось Второе Всесоюзное совещание строителей, архитекторов и работников промышленности строительных материалов, на котором высшим партийным руководством было фактически принято решение о ликвидации социалистической архитектуры. Непосредственно руководил этим процессом Первый секретарь Коммунистической партии Советского Союза - Н. С. Хрущёв. Это был один из первых актов политики Н. С. Хрущева, направленной, в конечном счёте, на подрыв социалистического строя в СССР. Я далёк от мысли, что «Дорогой Никита Сергеевич» сознательно разрушал советский строй, но результатом его антинаучной, волюнтаристской политики стало то, что были сломаны многие механизмы, защищавшие советское общество от буржуазного перерождения. Ревизии подверглись принципы, следуя которым Советский Союз смог за несколько десятилетий создать одну из самых мощных экономик мира и совершить грандиозную Культурную революцию, приобщив миллионные народные массы к высотам человеческой культуры. Тяжёлым был и удар по социалистическому искусству. Особенно сильным он был нанесён по наиболее «общественному» виду искусства - советской архитектуре.

Развитие архитектуры в СССР прошло несколько этапов. В первое послереволюционное десятилетие магистральным путём развития советского искусства был авангард. Язык модернизма, как казалось многим художникам того времени, наиболее адекватно отражает революционную эпоху слома классового общества. Классические формы искусства ассоциировались в то время исключительно с помещичье-дворянской культурой и были заклеймены, как классово чуждые. Двадцатые годы - период расцвета в Советском Союзе «левых» течений во всех видах творчества. В архитектуре главенствуют два направления модернизма: конструктивизм и рационализм. Конструктивизм (лидерами которого были братья Веснины и М. Гинзбург) провозглашал полный разрыв с архитектурной традицией прошлого (с ордерной системой, национальной архитектурной школой) и утверждал утилитарность и «индустриальность» архитектуры. Творческие задачи решались конструктивистами компоновкой различных прямоугольных объёмов без применения декора. Следуя пяти принципам лидера мирового архитектурного авангарда Ле Корбюзье, русские конструктивисты предпочитали ленточное остекление и плоскую крышу.

Здание Госпрома (арх.С. С Серафимов и др,1928, Харьков).

Вторым модернистским течением в СССР стал рационализм (лидер-Н. А. Ладовский). Это течение, разделяя многие принципы конструктивизма, благосклоннее относилось к классическому наследию и допускало декоративность в оформлении.

Вестибюль станции метро «Красные ворота», (арх. Н. А. Ладовский, 1938 г., Москва)

В первую пятилетку в СССР появляются целые новые отрасли промышленности. В это время встаёт вопрос о строительстве городов вокруг крупных производств. Для их проектирования в Советский Союз приглашается франкфуртский архитектор Эрнст Май. Его группа привлекла внимание советских чиновников тем, что она имела опыт строительства «жилья для рабочих». Однако поначалу не был учтён тот момент, что архитектор имел дело с заказами со стороны крупного капитала, опасавшегося революционных выступлений пролетариата, и поэтому решавшим жилищный вопрос сугубо прагматически. Функционализм (стиль, в котором работала группа Э. Мая) предполагал максимальную стандартизацию (и соответственно, удешевление). Кварталы города представляли из себя многократно повторяющиеся «ансамбли» домов - коробок, лишенных каких- либо индивидуальных особенностей. Широко применялась строчная застройка (расположение домов торцами на улицу). Но, уже в 1931 году в печати начали появляться статьи, осуждающие такой бездушный принцип градостроительства. Подчёркивалось, что социалистические города не должны производить впечатление унылости и серости, ведь архитектура - эта та среда, в которой человек проводит, практически всё время, трудится и отдыхает, под влиянием которой во многом формируется его личность. Если конструктивизм и рационализм считались позже в СССР этапами поиска социалистического архитектурного метода, и к этим стилям относились нейтрально, то модернистский принцип градостроительства был решительно отвергнут, как совершенно чуждый задачам социалистического строительства.

Успехи первой пятилетки и коллективизации позволили партийному руководству более целенаправленно проводить социалистическую культурную политику. В 1932 году после постановления Политбюро ЦК ВКП(б) "О перестройке литературно-художественных организаций" началась «коллективизация» культурной жизни СССР. Вместо массы идеологически пёстрых культурных группировок создаются Союзы, призванные быть проводниками партийной политики в художественной среде. В июле 1932 года создаётся Союз советских архитекторов. За год до этого произошло событие, ознаменовавшее собою крутой поворот в архитектурной политике советского государства. На всесоюзном конкурсе проектов главного здания СССР - Дворца Советов первую премию получил архитектор Б. М. Иофан за работу, выполненную в классическом ордерном стиле. С этого момента начался период становления советской архитектуры, вобравшей в себя лучшие художественные достижения прошлого, вдохновляющейся пафосом социалистического строительства настоящего, и устремлённой в коммунистическое будущее. Через ряд промежуточных этапов модернистские архитектурные стили были вытеснены стилями, обращавшимися к классическим мировым традициям.

Перед советскими архитекторами была поставлена задача, опираясь на многовековые художественные традиции России и Европы, создать архитектурный метод социалистического зодчества. Этот процесс проходил не просто и не был завершён. Тем не менее, за короткий срок советские города преобразились совершенно. Бережное, но, вместе с тем, и творчески-смелое обращение к мировым архитектурным традициям позволило естественно и гармонично вписать в исторический ландшафт советских городов здания новой социалистической архитектуры. В 1935 году принимается Генеральный план реконструкции Москвы, в котором было выдвинуто требование «исходить из сохранения основ исторически сложившегося города, но с коренной перепланировкой его путем решительного упорядочения сети городских улиц и площадей». Плановый принцип ведения социалистического хозяйства давал советским архитекторам уникальную возможность архитектурно мыслить в масштабе целого города, создавая в нём единое бытовое и эстетическое пространство. Реконструируются центральные проспекты города, ударно расширяется сеть метрополитена. В 1937 году вступает в строй канал Москва - Волга имени Сталина. В 1939 на Северо-Востоке столицы открывается Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Все постройки этого периода впечатляют своим «общественным» звучанием. Руководством проводится в жизнь ленинский план монументальной пропаганды, но с таким размахом и пафосом, о котором Владимир Ильич в трудные двадцатые и не мечтал. Облик советского города должен вдохновлять трудящихся, уже сегодня предвосхищать жизнь будущего коммунистического общества - гармоничную, целеустремлённую, благородно-красивую. Воплощается в жизнь ренессансный принцип синтеза искусств. На украшение социалистических городов бросаются лучшие творческие силы архитекторов, художников, скульпторов, инженеров.

Дом на Моховой улице. (Арх. И. В. Жолтовский. 1934 г. Москва.)

Вестибюль станции московского метрополитена «Площадь революции» (арх. А.Н. Душкин 1938 г.)

Главный стиль, к которому обращаются советские архитекторы - классицизм. Но от советских зодчих требовалось, чтобы формы, отточенные тысячелетиями человеческой истории, были наполнены новым социалистическим содержанием. Остро ощущается отсутствие теории архитектуры социалистического реализма, не чётко сформулированы позитивные требования к новой архитектуре. Порой критике подвергаются даже ведущие советские архитекторы И. В. Жолтовский (за «реставраторство», т.е. буквальное копирование приёмов классического стиля) и А. В. Щусев (за эклектизм, некритическое соединение стилей различных эпох). Но, преодолевая болезни роста, архитектурный метод социалистического реализма крепнет и кристаллизируется.

Апофеозом развития социалистической архитектуры должно признать реконструкцию советских городов в послевоенный период. Мощный патриотический подъём, вызванный битвами Великой Отечественной войны, не мог не отразиться на пафосе послевоенного строительства. Новые здания и линии метрополитена задумывались как монументы народу-победителю. В кратчайшие сроки из руин восстанавливаются разрушенные войной советские города. Преображается столица. Архитектурные процессы, происходящие в Москве, берутся за образец для реконструкции городов СССР. В день 800- летия Москвы, 7 сентября 1947 года состоялась торжественная закладка восьми высотных зданий. «Сталинские высотки» создали в столице новые доминанты, не нарушив сложившийся исторический облик города. Московские высотные дома принципиально отличались от западных небоскрёбов. Если последние решительно рвут с художественной традицией прошлого, массой своих этажей-сот подавляя городского жителя, то при возведении московских высоток архитекторы обращаются к сокровищницам мирового, прежде всего русского, зодчества, строят их в свободной, жизнеутверждающей манере. За основу была взята древняя русская традиция строительства шатровых зданий. Наиболее полно отвечал задачам, решаемым советскими зодчими, раннепетровский нарышкинский стиль. Для этого стиля характерна мощная праздничная вертикальная устремлённость, но вместе с тем тонкая проработка деталей, узорочье.

Небоскрёбы. Центр Нью-Йорка. США.

Высотное здание МГУ. (арх. Л. В. Руднев. 1953 г. Москва)

14 марта 1954 года метростроевцы замкнули Кольцевую линию Московского метрополитена. В 1955 году была открыта первая очередь Ленинградского метро. В этих архитектурно-инженерных сооружениях нашёл своё художественное воплощение триумф советского народа-победителя. Убранство наземных павильонов и подземных вестибюлей станций было грандиозно. Подземные дворцы украшались лучшими художниками и скульпторами Советского Союза, использовались ценные виды природного камня, богатый декор. Центральной темой, воплощённой в оформлении станций, была тема Победы советского народа, социалистического строя. Многие станции напоминали античные храмы (станция «Калужская»), где объектом художественного воспевания выступает Человек Труда. Равняясь на столицу, в торжественно-триумфальном стиле отстраиваются и реконструируются многие города СССР. После войны, с образованием социалистического содружества, метод социалистического реализма становится интернациональным. В отличие от «интернационального» модернистского стиля, где интернациональность мыслилась как полный отказ и от мировой классики, и от какого-либо своеобразия национальных школ, социалистическое зодчество органично выводило интернационализм из творчески переосмысленных национальных архитектурных традиций, одновременно выделяя и подчёркивая в них общий культурный «корень», произрастающий из гуманистической традиции высокой классики.

Главная улица Киева - Крещатик. Украинская ССР. Арх. А. Власов.

Станция московского метрополитена «Калужская» (с 1961 г.- «Октябрьская») Арх. Л. М. Поляков

Карл-Маркс-аллее. (Берлин. Архитектурные сооружения 50-х.)

Станция метрополитена столицы КНДР.

Плодотворны были и регулярные творческие дискуссии о совершенствовании архитектурного метода социалистического реализма. Шёл напряжённый поиск архитектурных форм, наиболее полно отражающих процесс созидания нового бесклассового общества. Этот поиск, согласно эстетическим принципам марксизма, велся в области реалистической художественной традиции, безоговорочно отвергался схематизм и бездушность буржуазного архитектурного модернизма. Правда в послевоенный период начала набирать силу и негативная тенденция в советской архитектуре, которая дала реальные основания для обвинения в 1954 -1955 годах советских архитекторов в «бездумном украшательстве». Некоторые архитекторы подходили к классическому наследству не критично, ими не улавливалась та грань, которая отделяла вневременное, подлинно - гуманистическое содержание архитектурных памятников от наносного, классово-ограниченного. Всё-таки, «дворцы и храмы пролетариата» должны с необходимостью нести эстетическую печать новой социалистической эпохи. А получалось так, что пытаясь выразить величие строящегося социалистического общества, архитекторы шли по наиболее простому пути - заменяли творческий поиск адекватных социалистическому сознанию архитектурных форм роскошной позолотой.

Придя к власти, Н. С. Хрущёв развернул широкий фронт борьбы со всевозможными, по его мнению, проявлениями культа личности И. В. Сталина. Архитектура стала одной из первых жертв «неистового Микиты». С одной стороны, зодчество середины 30-50 годов прочно ассоциировалась у народных масс с именем Сталина, до сих пор архитектура этого периода именуется как «сталинский стиль», «сталинский ампир», «сталинское барокко». Осуждение «архитектурных излишеств» дало возможность дискредитировать двадцатилетнюю политику, проводимую партией в области советского градостроительства. С другой стороны, Хрущеву, не обладавшему и сотой долей авторитета И. Сталина, необходимы были громкие популистские кампании, которые бы подняли его политический авторитет. И разворачивание программы строительства массового жилья казалась Хрущёву хорошим способом, как сегодня говорят, пропиариться. На самом деле, заслуга Н. Хрущева в решении жилищной проблемы в СССР, по крайней мере, спорна.

Ведя борьбу с «архитектурными излишествами» , Хрущёв, на самом деле, выступал против Человека, строящего коммунистическое общество. Он не понимал мощного воспитательного импульса, исходящего из новой советской архитектуры. Помимо того, что, постоянно находясь в архитектурной среде, в которой воплотились многовековые достижения художественного и инженерного гения человечества, у человека вырабатывалась естественным образом культура труда и быта, созвучная гармонии и красоте Высокой классики. Помимо этого социалистическая архитектура выполняла важнейшую мобилизующую функцию - звала в будущее, когда всё вокруг будет подчинено всестороннему развитию каждого члена общества. И ради этого, уже сегодня осязаемого будущего, можно и должно преодолевать все трудности эпохи перехода предыстории человеческого общества к его подлинной истории.

Что касается той программы, ради выполнения которой, якобы, и была ликвидирована «изобилующая излишествами» социалистическая архитектура - программы массового жилищного строительства, то, если обратиться к статистике, эта кампания, как и многие другие, проводимые хрущёвским руководством, была провалена. Сталинское руководство, естественно, понимало исключительную важность решения жилищной проблемы в Советском Союзе. В своей последней политэкономической работе «Об экономических проблемах в СССР» И. В. Сталин ставит вопрос о «коренным образом улучшении жилищных условий», как важнейший для перехода к коммунистическому обществу. И этот вопрос, судя по всему, тщательно прорабатывался. Но, по мнению специалистов, действительно по- социалистически, с заделом на будущее, советское государство в 50-е, начала 60- х годов для решения этой проблемы ещё не имело достаточных ресурсов. Необходима была ещё пара пятилеток, чтобы основательно подготовить промышленные мощности для такого строительства, необходимо было время для «вызревания» идеологии массового социалистического строительства. Так, например, идея индустриального крупноблокового стандартизированного строительства возникла задолго до массовой «хрущёбизации». В 1940 году был сдан в эксплуатацию один из первых домов, построенный таким способом. Это знаменитый «Ажурный дом» архитектора А. К. Бурова на Ленинградском проспекте в Москве. В поточном строительстве того времени было принято решение стандартизировать не проект в целом, а лишь отдельные архитектурные детали. Такие принципы стандартизации строительства выгодно отличаются от принципов последующей эпохи, когда безликость кварталов стандартных коробок стала даже основой для сюжета известной кинокомедии Э. Рязанова.

Ажурный дом . Проект индустриального домостроения 40-е г.

Хрущёвка. Проект индустриального домостроения 60-е г.

Хрущёвское же руководство считало, что достаточно максимально удешевить строительство, отказавшись от какого-либо архитектурного образа, максимально ужать жилую площадь в расчёте на человека и снизить качество внутренней отделки, и проблема будет решена. Приходится констатировать, что социалистические города в 60-80 годы мало чем образно отличались от провинциальных городов капиталистических стран. Идеал жилища для советских людей Хрущев нашел в французском муниципальном жилье. Перед угрозой социалистической революции буржуазное правительство Франции строило для своих рабочих жилье, позволявшее удовлетворять минимальные потребности рабочего человека. Оно было малогабаритным и эстетически не привлекательным. При его возведении использовались методы, апробированные функционализмом еще в 30- годы, и решительно тогда отвергнутые советским обществом. Статистика же свидетельствует, что темпы прироста вводимой жилой площади, начиная с шестидесятых годов неуклонно снижались, ударным «массовое строительство» было лишь в немногих городах СССР (в основном, в столице). Качество же возводимых домов катастрофически падало. Всё это было закономерным следствием проводимой группой Хрущёва авантюрной экономической политики. В результате в Советском Союзе произошёл частичный отказ от социалистических принципов жилищного строительства. Советская архитектура перестала выполнять воспитательную и пропагандистскую роль, практически все позиции, достигнутые советскими строителями в предыдущие десятилетия, были сданы на откуп кажущейся «экономической эффективности». После 1955 года начался процесс свертывания истинно советской архитектуры. Многие дома, заложенные до 1955 года, но еще не вполне законченные были безжалостно "раздеты": предусмотренный строительным планом декор либо был исключен из окончательного вида дома, либо был варварски "ободран". Если раньше творческие силы инженеров и архитекторов направлялись на отбор лучших образцов зодчества прошлого, на воплощение с их помощью идеалов труда и быта человека свободного труда, то со второй половины 50-х усилия советских инженеров были направлены на поиски изуверских способов удешевления жилья, а творчество архитекторов - на выявление "поэтики" панельных коробок. Унылый «коробочный» пейзаж стал нормой для советских городов. Правительственным постановлением от 23 августа 1955 года была ликвидирована Академия архитектуры и образована Академия строительства и архитектуры, тем самым архитектура низводилась до уровня недорогого приложения к индустриальному строительству. На ключевые места в управлении архитектурой приходят случайные люди, по архитектурному образованию наносится сокрушительный удар. В результате этих мероприятий романтически-социалистический подход к градостроительству полностью вытесняется вульгарно-прагматическим. Один из ярких маячных огней будущего общества всесторонне развитых людей погас.

Во второй половине 60-х и до 1991 происходит дальнейшее активное «встраивание» советской архитектуры в мировой архитектурный модернизм. Такой явно выраженной контрреволюционной тенденции, пожалуй, не знала ни одна из сторон советского общества. За образцы берутся самые крайние западные модернистские архитектурные эксперименты.

А.Меерсон. Жилой дом на Беговой улице. 1978г. Москва. (арх.стиль-брутализм)

Г. Чахава. Министерство автомобильных дорог Грузинской ССР. 1975. Тбилиси. (арх. стиль-брутализм)

В области жилищного строительства дальнейшее развитие получает функционалистское направление. Жильё становится хотя и более комфортным (увеличивается метраж, улучшаются коммуникации, качество внутренней отделки), но в своей эстетике жилые дома несут всё большее отчуждение. Советский Союз поглощают рязановские «улицы строителей»- бесцветные, мёртвые, однообразные кварталы высотных коробок. Дегуманизированная архитектура разъедает социалистический город.

Типичная высотная городская застройка. СССР 1970-1980-е.

Экспериментальная многоэтажка. «Дом-корабль» на Большой Тульской. Москва. 1981 г.

Модернистские сооружения совершенно варварским способом внедряются в исторический ландшафт советских городов. Веками складывающийся облик городов Советского Союза уродуется антиисторичной по своей сути модернистской архитектурой. Одним из наиболее ярких примеров такой застройки являются «вставные челюсти Москвы» - серия многоэтажных домов на проспекте Калинина, проходящего через исторический центр города. Архитектурный ревизионизм безжалостно уничтожает памятники подлинно социалистического зодчества. Показательным является «реконструкция» Выставки достижений народного хозяйства в Москве. Уникальный архитектурный комплекс, сочетавший в себе лучшие образцы мирового классического искусства с самобытным колоритом искусства национальных республик СССР и РСФСР, решили «осовременить» к юбилею Октябрьской революции. В 1967 году классический облик многих павильонов был до неузнаваемости искажён модернистскими новациями, а уникальные павильоны центральной аллеи попросту снесены.

ВСХВ (после 1959 г-ВДНХ). Павильон «Азербайджанская ССР». 1954 г.

Павильон «Вычислительная техника» (реконструированный в 1967 г. павильон «Азербайджанская ССР»).

ВСХВ (после 1959 г-ВДНХ). Павильон «Животноводство». 1954 г.

Павильон «Электрификация», построенный на месте снесённого в 1965 г. павильона «Животноводство».

После уничтожения СССР уже ничто не сдерживало экспансию модернистской архитектуры в российские города. Происходит дальнейшее уничтожение исторического их облика. Вместе с тем, проявляются тенденции возрождения интереса к эстетике классической архитектуры. В Москве, наряду с ультра-модернистскими сооружениями возводятся здания в классическом и «псевдо-сталинском» стиле. В 2014 году в Москве прошла масштабная реконструкция ВДНХ, где была предпринята попытка возвращения, где это ещё возможно, аутентичной архитектуры 1954 года. Такие противоречивые тенденции, по-видимому, связаны с неоднородностью правящего буржуазного класса РФ. Консервативное его крыло объективно заинтересовано в поддержки осознавшего или не осознавшего себя - просоветского большинства российского общества. В глазах этого ещё слабо- оформленной социальной группы, особенно на фоне культурной либеральной вакханалии, истинно-социалистические достижения советского общества становятся всё более и более привлекательными.

История советской архитектуры неразрывно связана с процессом становления и разрушения государств раннего социализма. Преодолев «левацкий» культурный загиб периода «пролеткульта», советская архитектура к середине 30-х годов вырабатывает подлинно социалистическую концепцию градостроительства. Буржуазному архитектурному модернизму даётся решительный бой. Стало понятно, что для будущего бесклассового общества необходимо бережно сохранить все высшие культурные достижения предыстории человечества. Сохранить и наполнить новым гуманистическим содержанием формы высокой классики. Этот процесс, с неизбежными издержками и перегибами, поступательно развивался вплоть до середины 50-х годов. Перехват политической власти ревизионистским крылом КПСС одними из первых почувствовали на себе советские архитекторы. Непонимание высшим политическим руководством особой идеологической функции архитектуры привело к потере социалистическим обществом одного из важных духовных ориентиров. Культурное и бытовое пространство советских городов стало заполняться чуждой социалистической эстетике модернистской архитектурой. Диалектическое единство архитектурного сооружения - быть «крышей над головой» и произведением искусства - было извращено. Прагматизм квадратных метров поглотил романтику идеи Города-солнца. Духу социализма в искорёженных модернизмом городах становилось всё неуютнее... Тем не менее, этот дух и сегодня, после победы буржуазной контрреволюции, зримо присутствует в величественных высотных зданиях Москвы, архитектуре великих волжских каналов, убранстве ленинградского метрополитена, главной улице Киева и в тысячах и тысячах прекрасных зданий больших и малых городов бывшего Советского Союза. Это воистину памятники героической эпохи первого штурма общества всеобщего отчуждения. Хочется надеяться, что настанет время и идеалы действительного равенства и братства с невиданным размахом будут воплощены в архитектуре возрождённых советских городов, а творчество архитекторов 30-50-х годов будет надёжным маяком для зодчих грядущего коммунистического будущего.

Преобразования в архитектуре начались с того, что изменялось назначение старых архитектурных объектов, созданных в дореволюционное время. После национализации многоквартирные жилые дома, дворцы, усадьбы превращались в рабочие клубы, музеи, общественные учреждения, поликлиники, детские сады, жилые квартиры трудящихся.

После окончания гражданской войны появилась возможность строительства. В течение восстановительного периода в 1921-1926 гг. было построено 285 промышленных предприятий, среди них несколько электростанций согласно плану ГОЭРЛО (электрофикации России).

В 20-е гг. был положен конец стихийной застройке городов , так как исчезла частная собственность на землю. Были разработаны планы упорядоченного развития больших городов (Москва, Ленинград, Баку, Ереван и др.).

В этой связи создавался стиль советской архитектуры. Он имел 3 основных истока:

• 1) традиционная архитектура,
• 2) рационализм,
• 3) конструктивизм.

Традиционная архитектура основывалась на традиции классической архитектуры. Ее представляли архитекторы И. Жолтовский, А. Таманян, И. Фомин и А. Щусев.

Рационалисты, среди них наиболее известные Н. А. Ладовский и К. Мельников, главное внимание уделяли проблеме художественного образа архитектуры. Свои искания они сосредоточили на широком применении новейших строительных материалов и конструкций. Ладовский в числе первых в мировой архитектуре ХХ в. выдвинул проблематику рациональных основ восприятия архитектурной формы. Мельников применял элементы мобильной формы для проекта памятника Колумбу (1929). Сооружение было снабжено стабилизатором, с помощью которого оно могло поворачиваться ветром в ту или иную сторону. Конусообразный верхний элемент композиции позволял собирать дождевую воду, которая использовалась для вращения скульптуры Колумба, стоящего внутри нижнего конуса. По замыслу автора, движение памятника и скульптуры должно было олицетворять композиционное слияние памятника с природой через ритмы ее изменений.

Конструктивисты, считая, что главная задача художника не изображать предметный мир, а "конструировать" его, настаивали на том, что форма здания должна диктоваться его функциональным назначением, применяемыми материалами и строительными конструкциями. Они не требовали нового архитектурного оформления, а требовали соответствия архитектуры новым социальным условиям и новой строительной технике. Среди конструктивистов наиболее видными были М. Я. Гинзбург, братья Весины - Леонид Александрович, Виктор Александрович, Александр Александрович и И. Леонидов.

Поиски нового не обходились без творческих неудач: унылая строчная застройка, не учитывающие реальных условий жизни "дома-коммуны", протекающие плоские крыши, неприглядный вид простых архитектурных форм из-за некачественных строительных материалов - все это дискредитировало новую архитектуру и побуждало отдать предпочтение старой.

В середине 20-х гг. начались творческие поиски примирения теоретических позиций и практики конструктивистов и рационалистов. Началось крупномасштабное строительство. За годы первой пятилетки (1929-1932) в СССР было построено свыше 1500 новых промышленных предприятий и сооружений, среди них такие объекты, как Днепровская ГЭС (архитекторы - братья Веснины), Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, "Уралмаш" в Свердловске, тракторные заводы в Харькове, Волгограде, Челябинске, автомобильные - в Москве и Горьком, сельскохозяйственного машиностроения - в Ростове. С этим было связано и массовое жилищное строительство, вырастали новые города: Магнитогорск, Комсомольск-на-Амуре, Хибиногорск, Караганда, Березники, Днепродзержинск и др. История не знала таких темпов градостроительства, в эти годы было заложено около 100 новых городов. Реконструировались старые города (Новосибирск, Баку). Но практическое развитие городов осуществлялось в силу действия объективных обстоятельств, нередко действительность сильно отличалась от проектов в худшую сторону. Жилые массивы рабочих поселков находились в непосредственной близи от предприятий, что не соответствовало санитарным нормам.

В связи с введением в эксплуатацию большого объема жилья в1929-1932 гг. сформировался новый тип жилища - многоквартирный секционный жилой дом в 4-5 этажей .

В связи в введением в 1930 г. всеобщего обязательного обучения детей возводилось много школ со спортивными залами, классами-лабораториями, учебными мастерскими, чего не было в дореволюционные времена.

В 20-е гг. архитекторы разработали новый тип общественного здания для проведения культурно-просветительских мероприятий-рабочий клуб (Дворец культуры Московского автомобильного завода им И. Лихачева, архитекторы братья Веснины; пять клубов им. Русакова, Горького, Фрунзе, "Каучук", "Буревестник" архитектора К. С. Мельникова).

В сооружениях 1-й пятилетки часто остекление зданий преобладало над стеновыми поверхностями, в этом проявилось неумеренное увлечение западной архитектурой, в частности идеями Ле Корбюзье и "Баухаузом".

Уникальность представляет собой Мавзолей В. И. Ленина , созданный по проекту А. Щусева. Это гробница, это памятник и правительственная трибуна во время праздничных демонстраций, которые проходили на Красной площади в Москве, это, наконец, архитектурно-композиционный центр ансамбля площади.

Ко дню похорон Ленина был построен временный деревянный Мавзолей. Затем сооружен более капитальный деревянный, который через 5 лет заменили на каменное здание (1929-1930) из железобетона и кирпича с облицовкой из красного кварцита и черного лабрадора.

В начале 30-х гг. произошли перемены в стилевой направленности советской архитектуры . Разнохарактерность творческих течений сменилась консолидацией архитектурно-профессиональных традиций. Событием, ознаменовавшим этот поворот, послужил конкурс на проект Дворца Советов в 1931-1933 гг. На конкурс было представлено множество проектов советских и иностранных архитекторов самых различных стилей и направлений. Составление проекта было поручено в конечном счете группе архитекторов (Б. Иофан, В. Щуко, В. Гейлфрейх). Проект был выполнен в 1935 г., он представлял собой грандиозное сооружение для съездов, конференций и сессий, главный зал которого вмещал 20 тыс. человек, театр - 6 тыс. человек и т. д. Здание, выполненное с привлечением традиционных принципов, представляло собой постамент для громадной статуи В. И. Ленина, оно должно было стать величественным памятником эпохи строительства социализма. Дворец Советов не был построен, работы приостановила начавшаяся война.

После известного постановления ЦК партии была ликвидирована разрозненность архитекторских обществ, вместо них был создан Союз советских архитекторов (1932). В 1937 г. состоялся I съезд Союза советских архитекторов, на котором был принят Устав Союза и определены задачи, подчеркивалась важность решения идейно-художественных проблем. Архитектурные сооружения должны были носить пропагандистский характер. Возобладали позиции традиционалистов, видевших путь социалистического зодчества в создании монументальных архитектурных образов и в использовании архитектурных приемов прошлого, что имело в определенном смысле отрицательные последствия. Проектировщики все большее внимание уделяли внешне-показной стороне архитектуры, постепенно нарастало украшательство.

30-е гг. 2-й и 3-й пятилеток были временем напряженного строительства. Возникли промышленные гиганты на Урале, в Донбасе, в Средней Азии, реконструировались старые предприятия, расширялись построенные в 1-й пятилетке. Градостроительство делало рекорды. С 1928 по 1940 г. возникло более 200 городов (не считая поселков городского типа).

Со второй половины 30-х гг. в практику начали внедряться скоростные методы возведения зданий и сооружений, механизация тяжелых и трудоемких работ. Но это приобрело не всеобщий характер, продолжали оставаться проблемы нехватки строительных механизмов, эффективных строительных конструкций, и это косвенно способствовало укреплению позиций сторонников традиционной архитектуры. Но были настоящие достижения инженерного искусства - это купол Московского планетария (1928) пролетом в 28 м, купол театра в Новосибирске (1939-1943) при пролете 55 м имел толщину 6 см, павильон СССР на Всемирной выставке в Париже (1937, архитектор Б. Иофан, скульптор В. Мухина) и др.

В жилищном строительстве был отработан тип современной квартиры .

В 1933-1941 гг. строилось много зданий общественного назначения, введено в действие свыше 24 тыс. школ, детских садов и яслей, а также большое количество больниц и поликлиник.

Интенсивно велись поиски прогрессивных путей архитектурно-строительного дела . В этот период определилась рациональная планировка и был выработан состав помещений для зданий разного назначения - производственных, жилых, общественных (типовые проекты). Благодаря этому стал возможен поточно-скоростной метод возведения жилых домов: специализированные рабочие бригады последовательно переходили с одного объекта на другой по мере завершения соответствующих работ; это был своего рода конвейер, подчиненный единому графику работ.

Начало внедряться блочное строительство из готовых кусков стены весом в 1,5-3 т, изготовленных на предприятиях строительной индустрии. Многоэтажные блочные дома возводились по 5-6 месяцев (из кирпича 2-3 года). Однако блочных домов в довоенное время было немного.

Во 2-й половине 30-х гг. прошла широкомасштабная реконструкция Москвы , в центральной части города снесены были малоценные постройки, расширены улицы, центр стал просторнее и масштабнее; улучшена транспортная система за счет строительства мостов через Москва-реку, канала Москва - Волга (1932-1937) и метрополитена (первая очередь - 1932-1935, вторая очередь - 1936-1938). Грандиозность и украшательство чувствовалось при оформлении станций метро. Каждая станция имела индивидуальный облик, такая архитектурная насыщенность была не только идейно значима, но и создавала психологический комфорт, преодолевала ощущение подземности.

Реконструировались и другие столицы союзных республик, в них строились общественные здания, так во всех столицах были построены Дома правительств и Дома Советов.

Стремление к эмоциональной приподнятости образа к грандиозности было характерно для архитектуры 2-й половины 30-х гг. В поисках новых идей архитекторы использовали старые, проверенные архитектурные приемы. Например, в Москве увлекались характерными мотивами итальянского ренессанса, в Ленинграде создавали композиции в духе русского классицизма, а в республиках возрождали разнообразные приемы национального зодчества в эклектическом смешении с классическими формами.

Попытки использования архитектурного наследия на уровне внешнего декоративного применения архитектуры прошлых эпох, украшения фасадов и интерьеров приводили к созданию архаизированных образов.

Великая Октябрьская Социалистическая революция дала мощный импульс творчеству во всех областях культуры, искусства, архитектуры. Революционные социалистические идеалы, отмена частной собственности на землю и крупную недвижимость, плановые основы социалистического хозяйства раскрыли невиданные ранее горизонты в сфере градостроительных исканий, создания новых по социальному содержанию типов зданий, новых средств выразительности архитектуры. Насыщенная творческая атмосфера характеризовала весь послереволюционный период.

Партия и Советское правительство, занимаясь в этот период первостепенными по важности политическими и экономическими вопросами, не оставляли без внимания развитие художественной культуры. Исторических аналогов не было. Социалистическую культуру, искусство приходилось создавать в сложном переплетении старого и нового, передового и консервативного. Какой должна быть новая архитектура, особенно в такой сложной, многонациональной стране, никто заранее сказать не мог. Не было здесь какой-либо одной декретированной линии. Развивались различные направления, и сама жизнь, весь ход социалистического развития страны должны были определить их истинную гуманистическую ценность и значение. В этом заключалась особенность подхода пролетарского государства к творческой жизни первых полутора десятилетий после революции. Но развитие не протекало стихийно, оно тщательно анализировалось в свете коммунистической идеологии и конкретных задач построения социализма в стране. Под руководством В. И. Ленина на длительную историческую перспективу закладывались основы партийной политики в области культуры, искусства, архитектуры. С именем В. И. Ленина связан глубоко продуманный комплекс мероприятий, в результате которых в воюющей, голодной, испытывающей бесконечные лишения стране художественная жизнь не только не замерла, но обрела силу для дальнейшего подъема.

В трудную пору интервенции, гражданской войны, хозяйственной разрухи и восстановительного периода строительная активность в стране была минимальной. Соревнование архитектурных тенденций шло преимущественно теоретически, порождая обилие деклараций и экспериментальных проектных материалов. Однако «бумажное проектирование» 1917-1925 гг., несмотря на малую практическую отдачу, сыграло известную положительную роль. Оно позволило критически разобраться в обилии теоретических мыслей и проектов, отвергнуть крайности архитектурных фантазий, приблизить творческую мысль к решению практических задач.

Первые годы после революции характеризовались приподнятым восприятием новой жизни. Духовный подъем широчайших народных масс толкал фантазию к безудержному полету и чуть ли не каждый художественный замысел трактовался как символ эпохи. Это был период романтического символизма, сочинялись грандиозные архитектурные композиции, рассчитанные на многотысячные манифестации, митинги. Архитектурные формы стремились сделать остро выразительными, предельно понятными, чтобы подобно агитационному искусству непосредственно включить архитектуру в борьбу за утверждение идеалов революции.

Общим было стремление создать великую архитектуру, но поиски велись в разных направлениях. Как правило, представители старшего поколения мечтали о возрождении больших художественных традиций мировой и русской архитектуры. Сквозь налет гигантомании проступают мотивы могучей архаизированной дорики, римских терм и романской архитектуры, Пиранези и Леду, архитектуры Великой Французской буржуазной революции и русского классицизма. Гипертрофия исторических форм должна была, по мысли авторов, отразить величие завоеваний революции, мощь нового строя, крепость духа революционных масс.

На другом полюсе романтико-символических исканий группировалась главным образом молодежь. В работах этих архитекторов преобладали простейшие геометрические формы, динамичные сдвиги плоскостей и объемов. Связанная с влияниями кубофутуризма деструктивность и зрительная неустойчивость композиций с использованием диагональных и консольных смещений была призвана, по мысли авторов, отразить динамизм эпохи. Возможности новых материалов и конструкций (в основном - гипотетических) использовались для создания активно изобразительных композиций, как бы выводящих архитектуру на грань монументальной скульптуры. Многие формы, родившиеся в этих ранних «левых» проектах, в дальнейшем прочно вошли в арсенал выразительных средств новой советской архитектуры.

Некоторые архитекторы выдвигали на первый план «индустриальные» мотивы, романтическое истолкование техники в качестве особого символа, связанного с пролетариатом. К фантазиям индустриального типа иногда причисляют и знаменитый проект памятника III Интернационалу, созданный в 1919 г. В. Татлиным . Однако значение этого проекта намного превосходит задачи романтизации и эстетизации самой по себе техники и его влияние выходит далеко за рамки архитектуры романтического символизма.

Не случайно памятник III Интернационалу стал своеобразным символом-знаком советской архитектуры 20-х годов.

Вся трудная и голодная жизнь первых послереволюционных лет была пронизана искусством, которое активно выполняло агитационные функции и было призвано мобилизовать массы на строительство новой жизни. Ленинский план монументальной пропаганды обобщал и вводил в единое русло разнородные художественные усилия. Для тех лет вообще было характерно стремление к взаимосвязи, «синтетическим формам» искусства, вторжение его в повседневность, стремление искусства как бы слиться с жизнью. Искусство, вышедшее на улицу, устремилось дальше по пути преобразования не только облика, но самой структуры и содержания жизненных процессов, их изменения по законам целесообразности и красоты. На стыке архитектуры и художественных исканий возник специфический феномен «производственного искусства», провозгласившего смыслом художественного творчества «делание вещей», предметов повседневного обихода и «через них» - переустройство самой жизни. Провозглашаемое «производственниками» грандиозное, необозримое по своим задачам «искусство жизнестроения» ставило целью преобразить, одухотворить идеями коммунизма всю жизненную среду. И хотя в их программах было много непоследовательного, теоретически незрелого, а их призывы порвать с традиционным искусством и художественной культурой были просто ошибочными, объективно вредными, особенно в тот переломный период. Однако утопичность идей не помешала возникновению задатков социалистического дизайна, получившего широкое развитие лишь в наши дни.

Тесные контакты с художниками имели большое значение для обновления формального языка архитектуры. Новые средства архитектурной выразительности рождались не без влияния экспериментов «левого» искусства, включая «архитектоны» К. Малевича, «проуны» (проекты утверждения нового) Л. Лисицкого и т. д. Взаимосвязанность архитектуры и искусства отразилась на комплексном характере ряда организаций, объединявших творческие силы: Инхук, Вхутемас, Вхутеин, где формировались различные творческие концепции и проходили экспериментальную разработку в острой борьбе идей.

Начало 20-х годов было временем становления новаторских течений советской архитектуры. Основные силы группировались вокруг возникшей в 1923 г. Ассоциации новых архитекторов (АСНОВА ) и созданного двумя годами позже Объединения современных архитекторов (ОСА ). АСНОВА образовали рационалисты , они стремились «рационализировать» (отсюда и их название) архитектурные формы на основе объективных психофизиологических законов человеческого восприятия. Рационализм непосредственно восходил к романтическому символизму, для которого образные задачи архитектуры играли доминирующую роль. Рационалисты шли в формообразовании «снаружи-внутрь», от пластического образа к внутренней разработке объекта. Рационализм не отвергал материальных основ архитектуры, но[решительно отодвигал их на второй план. Рационалистов упрекали в формализме - и не без основания, они давали для этого повод своими отвлеченными экспериментами. Вместе с тем, преодолевшая традиционный эклектизм и прозу утилитаризма художественная фантазия рождала новый яркий архитектурный язык и раскрывала невиданные творческие горизонты. Весь актив рационалистов был связан с преподаванием и потому, за исключением примыкавшего к АСНОВА К. Мельникова , относительно мало проявлял себя в практике. Зато рационалисты оказали существенное влияние на подготовку будущих архитекторов.

Принципиально иной была позиция членов ОСА - конструктивистов . Реставраторским тенденциям и «левому формализму» АСНОВА они противопоставили ведущую роль функционально-конструктивной основы зданий. В отличие от рационализма, формообразование здесь шло «изнутри-наружу»: от разработки планировки и внутреннего пространства через конструктивное решение к выявлению внешнего объема. Подчеркивалась и возводилась в ранг эстетического фактора функциональная и конструктивная обусловленность, строгость и геометрическая чистота форм, освобожденных, по формулировке А. Веснина, от «балласта изобразительности». Строго говоря, зрелый конструктивизм выдвигал на передний план не конструкцию, технику, а социальную функцию. Однако нельзя отождествлять советский конструктивизм с западным функционализмом. Сами конструктивисты решительно подчеркивали существующее здесь принципиальное отличие, социальную направленность своего творчества. Они стремились создать новые в социальном отношении типы зданий, средствами архитектуры утвердить новые формы труда и быта и рассматривали архитектурные объекты как «социальные конденсаторы эпохи» (М. Гинзбург ).

Метод конструктивизма не отрицал и необходимости работы над формой, но эстетическая самоценность формы - вне связи с конкретной функцией и конструкцией - принципиально отвергалась. Теперь, в исторической ретроспективе достаточно четко ощущается, что конструктивизм - во всяком случае в теории - тяготел все же к некой инженерной схематизации задач архитектуры, к подмене целостности социально-синтетического мышления архитектора техническими методами конструирования. И это было слабостью течения. Тем не менее, конструктивизм обосновал социальную обусловленность и материальные основы нового архитектурного содержания и новой архитектурной формы, заложил основы типологии нашей архитектуры, способствовал внедрению научно-технических достижений, передовых индустриальных методов, типизации и стандартизации строительства. Социально ориентированные и в то же время практичные, деловые установки конструктивизма соответствовали периоду развертывания реального строительства после окончания гражданской войны. Это и обусловило то, что он занял господствующие позиции в советской архитектуре 20-х годов.

Отношения между рационалистами и конструктивистами были сложные. На первых порах негативизм в отношении прошлого был их общей платформой. Затем, в середине 20-х годов на первый план вышло диаметрально противоположное понимание творческого метода архитектора. Тем не менее, нельзя абстрактно противопоставлять эти новаторские течения. Революция, с одной стороны, дала творческим исканиям мощный духовный импульс и потребовала новой образности, а с другой - поставила перед архитектурой новые социально-функциональные задачи, решать которые можно было лишь с помощью новой техники. С этих двух сторон и подходили рационалисты и конструктивисты к задаче переустройства материальной и духовной среды общества, но работали разобщенно, находясь в полемическом противостоянии и потому практически были односторонними.

В творческом плане архитектура заявила о своей художественной зрелости в 1923 г. конкурсным проектом Дворца труда в Москве , разработанным лидерами конструктивизма братьями Весниными . Проект не изображал идею Дворца труда, а наглядно воплощал и выражал ее в динамической и функционально оправданной композиции, отстаивал новые принципы архитектурного мышления, новые формы и стал вехой на пути дальнейшего развития советской архитектуры.

Заметное влияние на развитие советской архитектуры оказала серия конкурсов 1924-1925 гг. Конкурсный проект здания акционерного общества «Аркос» братьев Весниных с его выраженным железобетонным каркасом и большими остекленными поверхностями стал образцом массового подражания. Еще значительнее в творческом плане был конкурсный проект здания газеты «Ленинградская правда» тех же авторов. Его называют одним из самых артистичных проектов XX в. К 1925 г. относится первый и сразу же триумфальный выход советской архитектуры на международную арену. Построенный по проекту К. Мельникова Советский павильон на Международной выставке в Париже остро выделялся на общем фоне эклектичной архитектуры.

В конце 1925 г. XIV съезд ВКП(б) определил курс на индустриализацию народного хозяйства. В предвидении предстоящего строительства развернулась дискуссия о принципах социалистического расселения. В связи с проблемой преодоления противоположностей между городом и деревней широко обсуждался вопрос о городах-садах. Остро выявились в конце 20-х годов позиции урбанистов, ратовавших за развитие концентрированных очагов расселения, и дезурбанистов, отстаивавших преимущества безочагового, рассредоточенного дисперсного расселения. Разумеется, ни один из утопических проектов этого плана не был реализован даже частично.

В рамках концепции урбанизма были созданы интересные с профессиональной точки зрения проекты «жилых комбинатов», также не получившие практической реализации. Более перспективным и, главное, полностью при­годным для практики оказался другой- упрощенный вариант первичной структурной единицы «соцгорода» - в виде укрупненного жилого квартала с развитой системой культурно-бытового обслуживания. Такие кварталы и жилые комплексы, появившиеся в 20-30-х годах во многих городах, можно рассматривать как своего рода реальный вклад концепции урбанизма в практику социалистического градостроительства.

Преодолевая крайности утопических концепций, советская градостроительная мысль вырабатывала перспективные модели развивающегося города. Так, Н. Милютин предложил свою всемирно известную теперь «поточно-функциональную» схему зонирования городской территории в виде параллельно развивающихся полос промышленности, транспорта, обслуживания, жилья и т.д. Схема Милютина повлияла не только на отечественную, но и на зарубежную градостроительную мысль - ее влияние ощущается в работах Ле Корбюзье, А. Малькомсона, Л. Гильберзаймера и др.

Вместе с тем схема Милютина оставляла открытой проблему общегородского центра, органично включенного в структуру города и организующего его жизнь и смысловые связи. Этот недостаток преодолел Н. Ладовский, работавший над планом Москвы и предложивший разорвать ее кольцевую структуру, превратив центр из точки в направленную ось, задающую направление параболическим дугам функциональных зон - жилой, промышленной и т.д. Это было смелое и дальновидное прозрение - лишь в конце 50-х годов К. Доксиадис выступил с идеей «динаполиса», повторив основные позиции теоретической аргументации и проектной разработки Н. Ладовского.

С дискуссией о социалистическом расселении были связаны и экспериментальные разработки зданий принципиально новых типов, рожденных новыми социальными отношениями и специфическими задачами того этапа социалистического строительства. К их числу относятся новые типы жилищ и производственных предприятий, рабочие клубы и т. д. По-своему ярким и драматическим было проектирование домов-коммун, посредством которых стремились ускорить развитие быта, воплотить в жизнь принципы обобществления и коллективизма. Имевшие место отдельные «левацкие загибы» типа жилых комбинатов со «стопроцентным» обобществлением, дискредитировавшие поиски тех же лет, тем не менее не снижают объективного значения этих поисков. Нет сомнения, что на проекты «апартмент-хаузов» в Скандинавии, Англии и Америке, разного рода домов с обслуживанием в социалистических странах оказали влияние проекты советских архитекторов 20-х годов.

Параллельно с теоретическими и экспериментальными проработками проблем самого высокого у ровня - принципы расселения, переустройство труда и быта - осуществлялись практические мероприятия по проектированию городов на базе промышленных гигантов первой пятилетки - Автостроя в Горьком, Запорожья, Кузнецка, Магнитогорска, велась реконструкция существующих городов, строительство новых жилых массивов в Москве, Ленинграде, Свердловске, Новосибирске, Баку, Харькове и др. На рубеже 20-30-х годов в не­которых городах были построены крупные, пространственно развитые объекты, объединявшие жилище с элементами обслуживания («Городок чекистов» в Свердловске, жилой комплекс на Берсеневской набережной в Москве). Они, как правило, имели подчеркнуто градостроительное значение, выразительное пластическое решение. В начале 30-х годов советские архитекторы непосредственно подошли к идее микрорайонирования, которая распространилась по всему миру лишь в послевоенный период. Такие видные зарубежные архитекторы, как К. Перри и П. Аберкромби, высоко оценивали эти перспективные предложения и практику их реализации.

Обширные работы проводились по преобразованию центров ряда городов, прежде всего столиц союзных и автономных республик. Признание далеко за пределами нашей страны получила застройка нового центра тогдашней столицы Украины-Харькова. Здание харьковского Госпрома можно отнести к высшим художественным завоеваниям конструктивистской архитектуры.

Высшим творческим итогом развития советской архитектуры того периода стал Мавзолей В. И. Ленина, созданный по проекту А. Щусева. Мастер достиг классической отточенности, строгой, монументальной и торжественной композиции. Идейная глубина замысла, новаторство форм органично соединились с преображенной классической традицией. Высокая профессиональная культура породила произведение поистине гениальное, до сих пор сохраняющее значение непревзойденной вершины в ряду самых крупных художественных завоеваний нашей архитектуры.

В 20-е-30-е годы как особая область архитектуры складывается архитектура промышленных зданий и сооружений. Именно в этой области принципы «новой архитектуры» (определяющая роль функции и конструкций в формировании объемно-планировочной композиции, создание кондиционной среды для работы и т. д.) нашли широкое применение. В ряде случаев промышленные здания и сооружения достигали звучания большой архитектуры. Архитектурным сооружением мирового уровня стала Днепровская ГЭС имени В. И. Ленина.

Гигантский рост объемов реального строительства настоятельно требовал объединения творческих усилий для решения разнообразных и сложных задач архитектуры. Это осознавалось и в среде творческих группировок. Межгрупповая борьба мешала во всех областях советского искусства, консолидации творческих сил. В 1932 г. после постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» были ликвидированы все литературные, художественные и архитектурные группировки и создан единый Союз советских архитекторов, в правление которого вошли представители всех бывших организаций и течений. Таким образом, 1932 г. стал как бы естественным рубежом дальнейшего развития советской архитектуры.

Одновременно все отчетливее проявлялась необходимость сдвигов в творческой направленности зодчества. Дело, разумеется, не только в тогдашнем низком уровне строительной техники, которая не обеспечивала адекватного выполнения рафинированных форм новой архитектуры (а именно этим подчас пытались объяснить произошедший поворот архитектуры). Суть в том, что сама новая архитектура переставала нравиться. Конечно, техника была маломощна и, безусловно, это была архитектурная «ложь», когда бетонные поверхности имитировали штукатуркой кирпичных стен, когда высокими горизонтальными парапетами маскировали скатные покрытия, чтобы создать видимость плоской кровли, когда закрашивали в темный цвет простенки между окнами, чтобы добиться видимости ленточного остекления. Характернейшие приметы новой архитектуры, девизом которой были «искренность», «правдивость», оказывались подчас насквозь бутафорскими. Но все же только этим невозможно объяснить изменение творческой направленности. В конечном итоге это лишь узкие, внутрипрофессиональные обстоятельства, в то время как причины угасания архитектуры 20-х годов имели, бесспорно, широкий общественный характер.

Новаторские формы, создававшиеся поистине великими художниками и при своем появлении поражавшие воображение даже искушенных ценителей, неизбежно опрощались рядовыми проектировщиками и, повторяясь из раза в раз в условиях все расширяющегося строительства, становились новым штампом - унылым и монотонным - особенно в глазах неискушенного массового потребителя. Пресса буквально пестрела критическими высказываниями в адрес, как тогда писали, «коробочной» архитектуры. Назревала кризисная ситуация разлада эстетических возможностей новой архитектуры с реальными ожиданиями широких слоев общества. Не последнюю роль в отрицании «новой архитектуры» сыграли и попытки некоторых «максималистов» насильственно через архитектуру изменить бытовой уклад жизни.

В середине 30-х годов уже стала очевидной коренная переоценка ценностей в архитектуре. В качестве феномена социальной психологии такой поворот в массовом и профессиональном сознании до конца не исследован. По-видимому, сказался ряд причин, но главную роль сыграло, конечно, изменение эстетического идеала общества.

Язык.архитектуры 20-х годов был всецело созвучен социально-культурной специфике своего времени. Простота, нарочитая скромность жизни выступала этической нормой пролетарской идеологии и в послеоктябрьские годы, заполненные борьбой, и в годы нэпа, когда революционный аскетизм нарочито противопоставлялся показной роскоши ожившей мелкобуржуазной среды, и в трудных условиях начала социалистической индустриализации, подчас требовавших сурового самоограничения. В этой атмосфере подчеркнутая простота архитектурных форм была естественной и прочно ассоциировалась с демократичностью, новым строем отношений.

К 30-м годам социально-культурный контекст изменился. Жизнь заметно улучшалась, облегчалась и противоречащий этой глубинной тенденции аскетизм, в том числе в архитектуре, оказывался неуместным и резко отторгался общественным сознанием. Социализм побеждал на всех фронтах - и это нужно было отобразить, увековечить в искусстве и, конечно, в архитектуре. Для решения новых задач высокого идеологического звучания прежние средства архитектурной выразительности оказывались недостаточными, а то и вовсе непригодными.

Сказался и резкий разрыв с традицией - нарочито простые архитектурные формы 20-х годов, сконструированные по узким законам профессиональной логики, были понятны лишь рафинированному художественному сознанию, но мало что говорили воображению широких масс. Более того, нарочито упрощенная архитектура оказывалась для массового потребителя своего рода неприятным напоминанием о прошлых бедствиях и лишениях. В то же время классика предоставляла огромный арсенал отточенных веками приемов, форм, прочно связанных в сознании людей с культурным наследием и красотой. В этой ситуации курс на освоение классического наследия оказывался вполне естественным, и ренессансные формы дома И. Жолтовского на Моховой улице в Москве действительно стали своего рода символом изменения стилистической направленности архитектуры.

Архитектура 20-х годов оказалась столь же яркой сколь и недолговечной. В начале следующего десятилетия эта вспышка творческой активности неудержимо тускнеет и сходит на нет. Еще достраиваются комбинат газеты «Правда», Дворец культуры Пролетарского района, многие другие конструктивистские здания в Харькове, Минске, Ростове-на-Дону и других городах, но все это уже эхо отгремевшей грозы. Общее движение к традиционным истокам - в сторону исторического наследия стало своего рода реакцией на «придуманную» архитектуру 20-х годов и окрасило собой последующее развитие.

То, что называется архитектурой 30-х годов, было тоже крайне недолгим, неполные десять лет и затем война, но не менее (а может быть, более?) ярким, хотя совершенно по-иному, в полностью ином ключе. Основные усилия творческой мысли первой половины 30-х годов были сконцентрированы на разработке промышленных зданий и сооружений, на составлении генеральных планов новых и реконструируемых городов и в особенности на строительстве массового жилища и зданий культурно-бытового назначения. Но период смены художественной направленности архитектуры наиболее убедительное отражение получил в серии конкурсов на Дворец Советов в Москве - эпохального, но так и не реализованного замысла, где задачи повышенной образности и идеологической значимости архитектуры были подчеркнуто акцентированы, нарочито выдвинуты на передний план. В конечном итоге авторская группа в составе Б. Иофана, В. Щукой В. Гельфрейха, стремясь воплотить в монументальных формах идею величия и торжественности, предложила грандиозную многоярусную 300-метровую вертикаль своеобразного здания-постамента, увенчанного стометровой статуей В. И. Ленина. Несмотря на всю функциональную и образную противоречивость решения, авторам удалось создать динамичную и в то же время уравновешенную центрическую композицию, построенную в строгой системе пропорций, пластически насыщенную и почти скульптурно разработанную. Эта огромная вертикаль с остро характерной архитектурой на протяжении многих лет принималась во внимание в качестве ведущей высотной доминанты Москвы.

В длительной проектной эпопее Дворца Советов кристаллизовались новые творческие установки архитектуры 30-х годов, всплывали новые имена. Уже на первых турах конкурса не только подтвердилась, но и с небывалой силой обострилась необходимость выработки новых средств архитектурной выразительности. Нужна была иная, чем в 20-е годы, архитектура - непременно монументальная, чтобы средствами еще более внушительными, чем в давние эпохи, запечатлеть величие новой действительности; непременно яркая, сразу же запоминающаяся, в каком-то смысле даже агитационно-пропагандистская, плакатная, чтобы в сознание человека любого уровня подготовки (ведь плоды культурной революции были в ту пору еще впереди) мгновенно и глубоко внедрить целый комплекс образно выраженных идей, закрепляющих веру в победу и светлое будущее социализма.

Именно таким стал и окончательный, увенчанный грандиозной фигурой В. И. Ленина вариант проекта Дворца Советов. Таким был и спроектированный для Международной выставки в Париже 1937 г. павильон СССР, увенчанный всемирно известной скульптурой В. Мухиной «Рабочий и колхозница».

Влияние, которое Иофан оказал на становление и развитие архитектуры 30-х годов, значение этого мастера в истории архитектуры - и не только нашей - еще должным образом не оценено. В этом смысле куда более счастливыми оказались судьбы И. Жолтовского, И. Фомина, А. Щусева, В. Щуко, Л. Руднева, А. Таманяна - крупнейших фигур, определивших поворот 30-х годов. Они ушли из жизни, окруженные учениками и почитателями. Именно к ним потянулась пытливая молодежь, еще недавно ортодоксально «левая», но удивительно быстро, как-то естественно и легко сменившая символ веры. Недавнее прошлое в их глазах безнадежно обесценилось, манила новая заря, новые горизонты - во всяком случае тогда все это казалось именно обновлением архитектуры и высокой гуманистической миссией наследования и непременно развития лучших достижений мировой культуры прошлого.

В 30-е годы сформировалась система архитектурных наук и прежде всего наука о градостроительстве. Много новаторских идей, выдвинутых в различных областях архитектуры в 20-е-30-е годы, не могли получить всесторонней массовой проверки в реальном строительстве и это лишало научные разработки жизненности. Научные концепции были стерильны, как и сама «новая архитектура». Особенно это относится к градостроительству и архитектурной теории. Только массовое строительство 30-х годов смогло внести существенные коррективы в архитектурную науку и, в известной мере, приблизить ее к развивающимся потрёбностям[советского человека.

В 1933 г. была создана Академия архитектуры СССР, в рамках которой получили развитие фундаментальные исследования по истории отечественного и мирового зодчества, изучались классические законы композиции и принципы формирования ансамблей, производились обмеры, издавались увражи по выдающимся произведениям архитектуры прошлого. Большую роль сыграла Академия и как учебное заведение. Многим уже сложившимся архитекторам приходилось буквально переучиваться на факультете архитектурного усовершенствования, где в течение двух лет капитально изучалась история архитектуры и искусств, углубленно анализировались лучшие образцы классического зодчества. Самые талантливые из молодых стали аспирантами Академии. Лучшие из лучших были командированы за рубеж, чтобы непосредственно приобщиться к живительному источнику классической мудрости.

Непосредственное возрождение классического наследия, тенденции прямолинейного классицизма стали преобладающими лишь в дальнейшем, особенно в послевоенное десятилетие. В первые же годы после поворота направленности архитектуры акцентировалась прежде всего ее идеологическая нагрузка, яркость образа, монументальность форм.

Поворот архитектуры был неотвратим. Он назревал изнутри, подспудно и, главное, давно. Только этим и можно объяснить удивительно быстрое, какое-то дружное появление многочисленных зданий нового направления. В Москве, Ленинграде, столицах союзных республик и других крупных городах буквально в течение нескольких лет строятся новые, значительные по своей архитектуре здания.

Расцвет экономики и культуры союзных республик и общие итоги культурной революции в стране выдвинули на первый план художественной жизни предвоенной поры вопросы национального своеобразия искусства, архитектуры. Социалистический реализм, провозглашенный в 1937 г. на Первом Всесоюзном съезде советских архитекторов творческим методом советского зодчества, предполагал развитие в нашей многонациональной стране архитектуры, как тогда формулировали, социалистической по содержанию и национальной по форме. Такая установка находилась в непосредственной связи со всем спектром проблем стилеобразования архитектуры 30-х годов. Практически преобладало стремление сочетать - разумеется, в обновленных вариантах - фундаментальные традиции русской архитектурной классики (пользуясь фактически интернациональным характером композиционной системы классицизма) с разработкой и модернизацией мотивов национального зодчества, что во многих случаях давало полноценные в художественном смысле варианты. Прекрасный пример тому - возведенное в 1938 г. по проекту А. Щусева здание Института истории партии при ЦК КП Грузии. Вершиной поисков национального своеобразия архитектуры стали произведения А. Таманяна в Ереване.

Нет возможности даже упомянуть десятки крупных сооружений, характерных для того периода. Именно в предвоенные годы сложились центры многих наших крупных городов практически в том виде, в котором мы их видим и сегодня. Их достаточно явная стилистическая близость - непреложное свидетельство принципиальной однородности основного, если не всего потока архитектуры 30-х годов. Для нее были характерны значительность в соединении с яркостью и, как правило, мажорностью образов. Неизменно выявлялась связь с классическим либо национальным наследием, но на первых порах не прямо, не в лоб (непосредственные воспроизведения исторических образцов были в то время скорее исключением, чем правилом), а путем образного ряда ассоциативных приемов, позволяющих воспринимать здание как бесспорно новое, но в то же время не выпадающее из непрерывного ряда целостного исторического развития зодчества. Естественно, что параллельно с качественной стилизацией существовали и явления откровенной эклектики, для которой традиции были только альбомом готовых архитектурных форм. При этом с течением времени тенденции непосредственного заимствования неуклонно нарастали. Особое значение в 30-е годы приобретает развитие теории и практики градостроительства. Дискуссия о социалистическом расселении (1928-1930 гг.), подвергшая резкой критике схоластику и формализм урбанистических и дезурбанистических идей, постановление ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта» (1930 г.) способствовали формированию реалистических основ советского градостроительства.

Большую роль в развитии всей советской архитектуры и градостроительства сыграло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 июля 1935г. «О Генеральном плане реконструкции Москвы». Генеральный план реконструкции был первым в истории мирового градостроительства документом, реальность осуществления которого гарантировалась отсутствием частной собственности на землю, плановой организацией народного хозяйства и другими социально-экономическими преимуществами нашего общества. Идеи и методы их осуществления, заключенные в генеральном плане Москвы, стали ведущими принципами советского градостроительства, легли в основу его теории. В работах по Ленинграду, Харькову, Киеву, Тбилиси, Баку и многим другим городам они нашли широкое применение с учетом природных и местных условий строительства.

В соответствии с Генпланом в первую очередь перестраивался центр столицы. Важным этапом реконструкции и большим событием в жизни столицы был ввод в действие первой очереди Московского метрополитена и последующее расширение сети подземного транспорта. Москва получила в предвоенные годы девять новых мостов. Превратившись благодаря каналу Москва-Волга в крупный порт, столица получила своеобразный речной вокзал в Химках. Примером представительной застройки и благоустройства новых набережных Москвы может служить Фрунзенская набережная. Под руководством А. Власова был создан напротив Фрунзенской набережной Центральный парк культуры и отдыха им. Горького.

В связи с масштабами и темпами реконструктивных работ разрабатывались новые ускоренные методы застройки. Замечательным в этом смысле начинанием было развернувшееся в 1938 г. по предложению А. Мордвинова поточно-скоростное строительство на улице Горького в Москве. Эти же методы были использованы и при застройке Большой Калужской улицы (ныне Ленинский проспект). Велось экспериментальное строительство из крупных блоков, причем не только в Москве, но и в Ленинграде, Магнитогорске, Новосибирске. Значительная работа была проведена в области типизации секций жилых домов. С 1940 г. жилищное строительство - и опять-таки не только в Москве- проводилось в основном по проектам типовых секций.

Реконструкции подверглись в 30-е годы основные магистрали ряда наших городов. В Москве были полностью реконструированы улицы Горького, Большая Калужская и 1-я Мещанская, Ленинградское и Можайское шоссе, Садовое кольцо и др. Увеличивалась ширина магистралей, их фронт обстраивался парадными зданиями, не всегда, однако, составляющими друг с другом законченные ансамбли. В условиях реконструкции исторически сложившейся городской ткани застройка по фронту магистралей была оправданной. Но стремление к внешне показному эффекту толкало к распространению такой практики и в новых районах и городах, что противоречило основному курсу социалистического градостроительства на комплексную застройку крупных жилых массивов. Чтобы достичь особой представительности и монументальности, даже жилые здания на магистралях разрабатывались с использованием различных форм исторической архитектуры. Историизирующие тенденции не­уклонно нарастали, и в этом плане московская практика также существенно влияла на другие города.

Архитектура 30-х годов, как мы видели, развивалась в сложном и противоречивом переплетении различных подходов к решению конкретных задач. Наряду с прогрессивными стремлениями к всестороннему комплексному решению наблюдалось развитие одностороннего стилизаторства, особенно в работах по реконструкции городов.

Тем не менее, сегодня в несколько ином ракурсе начинают восприниматься все эти еще столь недавно резко критично оценивавшиеся особенности творческих исканий 30-х годов, их роль в развитии не только нашей, но и мировой архитектуры. Сложилось так, что именно советские архитекторы в числе первых ощутили приближающуюся исчерпанность образных возможностей так называемой современной «архитектуры бетона и стекла» и попытались уже в 30-е годы нащупать выходы из намечающихся творческих тупиков. Еще вопрос, не следует ли считать некоторые искания тех лет в числе важных для дальнейшего развития архитектуры XX века. Во всяком случае, пустыми их не назовешь, требуется более вдумчивый анализ. Они не только повысили художественный уровень мастерства, утраченный в рядовом строительстве 20-х годов, но и породили, как выясняется, многие дальновидные прозрения о связи новой и исторической архитектуры, прозрения, направленные в завтрашний и даже в послезавтрашний день.

В июне 1941 г. созидательный труд советских людей был прерван вероломным нападением гитлеровской Германии на нашу страну.

Беспощадная фашистская тактика «выжженной земли» принесла неслыханные разрушения. Страна потеряла около 30% национального богатства. Гитлеровцы сознательно уничтожали памятники национальной истории и культуры. Советские архитекторы непосредственно на фронтах боролись с врагом, возводили фортификационные сооружения, активно участвовали в строительстве на огневых рубежах и в тылу, проводили большие маскировочные и восстановительные работы.

Война и победа внесли в архитектуру новые мотивы. Еще ждет своего исследователя триумфальная и мемориальная тематика военных лет. Несмотря на известную избыточность в использовании традиционных мотивов, материалы многочисленных конкурсов на проекты памятников героям и событиям войны до сих пор искренне волнуют пафосом патриотизма, высоким эмоциональным накалом, непременной тональностью исторического оптимизма, веры в конечную победу над страшным врагом.

С 1942 г. после разгрома фашистов под Москвой восстановительное строительство, наряду со строительством в тылу, стало основной заботой архитекторов. В 1943 г. был организован Государственный комитет по делам архитектуры, призванный руководить всей архитектурной деятельностью в стране. В открытом письме к председателю Комитета А. Мордвинову Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин отметил, что представляется редкий в истории случай, когда архитектурные замыслы могут осуществляться в таких масштабах, и подчеркнул, что новое строительство должно быть красивым, радующим взгляд, но не вычурным и претенциозным. Однако это не было учтено в полной мере. Дальнейшее развитие получили тенденции декоративизма, архаической стилизации - буквально на всех уровнях архитектурного творчества, начиная от проектов надгробий, обелисков, пантеонов героям войны и кончая проектами восстановления городов с парадными композициями, вариациями классических или национальных мотивов.

Вместе с тем следует помнить, что в широком обращении к наследию была в то время своя закономерность. С учетом этой объективной в годы войны общественной тенденции, многое в архитектуре той поры раскрывается по-новому, заставляет задуматься над коренными проблемами зодчества многонационального советского народа.

Над восстановлением разрушенных войной городов работали практически все ведущие архитекторы того времени. Многие из созданных тогда проектов были не столько документами для строительства, сколько проектами-мечтами о прекрасных и гармоничных городах классической архитектуры. Эти в общем-то отвлеченные проекты, оставшиеся, разумеется, в основном на бумаге, тем не менее задавали высокий художественный уровень всему потоку проектных поисков. В процессе возрождения городов преодолевались многие стихийно сложившиеся в прошлом дефекты планировки и застройки. Размах реальных восстановительных мероприятий нарастал одновременно с мощными наступательными операциями советских войск. Страна побеждала и строила.

Растущие объемы строительства требовали заводского производства элементов, типизации проектов. В послевоенный период была разработана новая методология типового проектирования - серийный метод, идея которого родилась еще в 1938 г. Широко внедрялись серии типовых проектов малоэтажных домов в строительстве РСФСР, Украины, Белоруссии, Казахстана и других республик. Разворачивалось экспе­риментальное строительство первенцев крупносборного домостроения. Однако не эти тенденции определяли развитие архитектуры послевоенного десятилетия. Естественная после победы тяга к триумфальности вырождалась в ряде работ в поверхностную стилизацию. Даже в наиболее значительных объектах типа высотных зданий Москвы проявились противоречия направленности архитектуры того периода. Тем не менее, высотные здания, бесспорно, величественный жест большой архитектуры. Они «говорили» и продолжают «говорить» патетическим, энергичным языком, который, не в пример некоторым новым высотным зданиям, находит отклик в широких массах, созвучен мировосприятию и понятен этим массам. По-видимому, не случайно всеобщее оживление интереса к ним в последние годы.

Тем не менее, представительские искания оттесняли в сознании архитекторов на второй план работу над экономическими массовыми типами сооружений. А эта работа приобретала все более важное значение в решении важнейших социально-экономических задач периода.

Практика украшательства была резко осуждена на Всесоюзном совещании строителей в 1954 г. Постановление ЦК КПСС и СМ СССР 4 ноября 1955 г. «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» ознаменовало собой начало нового, современного этапа развития советской архитектуры.

Теперь - в перспективе трех десятилетий многое в архитектуре той поры видится более точно и объективно. И понимая в полной мере историческую необходимость творческого поворота середины 50-х годов, те плоды, которые по большому счету явились итогом этого поворота, равно как и упущения и недостатки, неизбежно сопровождавшие в целом прогрессивное движение нашего зодчества, мы видим несомненные достижения предшествующего периода. Мы помним и все более высоко ценим героику архитектуры военных лет, подвиг восстановления разрушенных войной городов и сел, величественные и в то же время сомасштабные и близкие человеку проекты, постройки, ансамбли городских центров, высотные здания столицы - этот большой жест победной архитектуры, увенчавший послевоенное десятилетие. Во всем мире идет сейчас трудный процесс переоценки нашей архитектуры не только 30-х годов, но и последующих полутора десятилетий - это понятно в свете новейших тенденций мирового архитектурного процесса. В нашем архитектуроведении этот процесс проходит, пожалуй, наиболее сложно - и опять-таки понятно почему.

После коренной перестройки нашей архитектуры в середине 50-х годов весь предыдущий период был воспринят профессиональным (и не только профессиональным) сознанием как насквозь ошибочный, упадочный и, соответственно, недостойный тщательного изучения. До сих пор в работах по истории советской архитектуры сказывается эта «реакция отторжения». При этом упускается из виду, что по проектам, созданным в этот период, шло практическое восстановление страны, обширные реконструктивные работы, удовлетворявшие обостренные войной потребности народа. Эта разнообразная созидательная деятельность огромных масштабов не могла быть осуществлена, если бы в ее развитии не участвовали мощные прогрессивные силы. Упускается из виду и то, что архитектура той поры, при всей ее противоречивости, обладала высоким гуманистическим потенциалом, умела волновать миллионы сердец, объединить их общим порывом, была созвучна своей эпохе и по-своему ярко отразила ее героику и драматизм. Вот почему она не может быть оценена однозначно негативно или позитивно. В данной работе сделана попытка дать объективное историческое освещение и анализ архитектуры этой поры в контексте с социальными условиями времени. Еще предстоит разобраться, что из созданного тогда навсегда кануло в Лету, что осталось неотъемлемым достоянием истории, а что нацелено в будущее и содержит зерна развития в новых условиях, на новом уровне.

Опыт показывает, что развитие архитектуры на протяжении 1955-1980 гг., пройдя ряд этапов, оказалось связанным с оживлением ее «исторической памяти». Вот почему столь ценным становится наш опыт не только 20-х, но и 30-50-х годов, со всеми их достижениями и срывами - ведь даже эксперимент с отрицательным результатом идет в актив творческой практики.

История советской архитектуры (1917-1954) под ред. Н.П. Былинкина и А.В. Рябушина