Как помочь близкому человеку пережить горе. Как пережить горе и начать новую жизнь
Смерть всегда входит в нашу повседневность неожиданно и страшно, даже несмотря на то, что она почти ежедневно транслируется с экранов, мелькает в новостной ленте, появляется в соседнем подъезде или доме, нередко мелькнет и где-то в больничном коридоре, иногда даже в коротком телефонном сообщении, как это было почти восемь лет назад, когда в реанимации городской больницы умирал мой отец.
Не поддаваться иллюзиям
Очень хорошо помню, как ближе к полуночи экран на телефоне с выключенным звуком на мгновение загорелся, сигнализируя о новом сообщении и… новой, уже совсем другой жизни.
Так что же такое смерть? Нет, не как процесс прекращения жизни, угасания организма, а как событие, изменяющее нашу жизнь, ее течение.
Мы нередко сталкиваемся с ней, но каждый раз видим и переживаем ее по-разному, с разной степенью участия. Смерть ужасает и удивляет. Она не оставляет равнодушным никого, хотя, как это ни парадоксально, человек всегда стремится обойти эту тему, не размышлять о ней, суеверно отвлекаясь на десятки и сотни других проблем.
Да, мы сочувствуем соседям, переживающим личную утрату, скорбим с ними, пытаемся участвовать. Но принимаем ли? Что происходит с нами, когда смерть уносит кого-то из наших близких? Возможно ли принять?
Наверное, именно в этом вопросе и заключен ответ. Смерть нужно пережить, приняв ее как факт. И горе, как гласит народная мудрость, можно только пройти. Пройти самому и вместе с горюющим. Не перелететь, не перепрыгнуть, а именно пройти.
К смерти почти нельзя приготовиться. Почти, потому что редко когда возможно встретить осознанную подготовленность к неизбежному даже у тяжело болеющего и умирающего человека и тем более понимание этого его родственниками. И особенно, когда непоправимое произошло внезапно. Но, с другой стороны, мне доводилось знать людей, которые умирали осознанно и мужественно, понимая и принимая происходящее. Куда сложнее было их родственникам.
Думать о том, кто рядом
Что же можно сделать? Во-первых, помнить, что мы не в одиночестве, не в вакууме, что о горе можно и нужно говорить, им надо делиться, о нем надо сказать и знать, что нам необходима помощь, не пытаться тянуть на себе это страшное испытание. И еще горе надо понять и выслушать.
Беда не бывает врозь. Потеря близкого человека не должна спровоцировать разлад между живыми. А значит, нам надо быть вместе.
Мы должны искать и не чураться поддержки, и мы должны уметь поддержать. Сделать это можно по-разному. Например, участливый знакомый порой может оказаться ближе всех родственников.
В моем личном опыте переживания смерти близкого человека было одно очень интересное наблюдение. Первые несколько дней после скоропостижной смерти отца я просыпался без осознания того, что это произошло, и лишь спустя несколько минут после пробуждения эта реальность буквально обрушивалась на меня, словно тяжелый камень с большой высоты. Прийти в себя за какие-то минуты помогало то, что за стеной, в другой комнате, мама и другая мама – мать покойного отца.
Первое, что необходимо знать: не только мы сами переживаем смерть родного нам человека. Рядом есть те, кто не меньше нашего, а может быть, и больше страдает от этой трагедии.
С приходом несчастья крайне важно в короткие сроки мобилизовать себя, объединиться с близкими и постараться позабыть во всем этом ужасе о своем «я». Это не означает, что мы не переживаем, но живем и продолжаем переживать вместе с другими нашими родными.
У скорби могут быть разные цвета. Но совершенно точно губительна та скорбь, которая заставляет человека зацикливаться на самом себе.
Да, скорбя о ближнем, мы иногда даже не замечаем, что на самом-то деле жалеем самих себя. Разве нет? Тогда вспомним о том, как часто над гробом слышны фразы: «На кого ты меня оставил?», «А как же я?», «Зачем мне теперь жить?» и т.д.
В моем случае решающим фактором мобилизации стали мысли о матери и других родственниках, хотя, наверное, в моих действиях в эти тяжелые дни было слишком много автоматизма, причем до такой степени, что сами дни подготовки к похоронам и похороны вспоминаются лишь частями. Это тоже психологическое следствие переживания смерти близкого человека в первые дни и недели после случившегося.
Но самое важное в такие мгновения – не быть и не оставаться одному. Отказаться от алкоголя в любом виде и количестве, даже самом малом, ведь помощи от этого не будет никакой, лишь иллюзия облегчения, которая таит за собой еще большие стрессы и нервные срывы. Надо стараться говорить и проговаривать случившееся с теми, кто находится рядом. И еще – не замыкаться в себе.
Знать и видеть себя
Что же происходит с человеком, переживающим смерть родного человека? Психологи, наблюдающие находящихся в состоянии горевания, говорят об общих закономерных стадиях.
Психолог Светлана Фураева в своей статье на сайте Memoriam.ru выделила следующие стадии: шок и отрицание потери, гнев и обида, чувство вины и появление навязчивых мыслей, страдание и депрессия, принятие и реорганизация. Эти стадии являются общими для большинства людей. В них можно попробовать наблюдать себя, но еще важнее знать о них, если вы оказываете помощь и помогаете пережить страшную утрату своему ближнему.
По мнению кризисных психологов, если вы решились помогать, то в первую очередь необходимо постараться сохранить чуткость, настроиться, быть предельно внимательным к состоянию горюющего, быть готовым помочь, при этом по возможности во всем, даже в бытовой ситуации, уборке или покупке продуктов. Постараться не оставлять человека одного или же наблюдать за ним в небольшом удалении, если просьбы оставить в покое и побыть одному настойчивы. Стараться слушать и выслушивать до конца. Даже не обязательно отвечать. Но слушать. Необходимо дать человеку выговориться. Так им проживается и преодолевается его горе.
Наконец, полностью принять человека и его горе, чтобы он мог чувствовать, что он дорог своим близким в любом состоянии. Быть терпеливым. Не отстраняться. Нельзя переводить тему разговора об усопшем. Наоборот, лучше снова и снова говорить и вспоминать, если горюющий к этому готов.
Со временем болезненное восприятие от воспоминаний пройдет, а в самих воспоминаниях человек будет черпать силы и находить вдохновение для дальнейшей жизни. Ему важно помочь научиться жить в новой реальности, в которой близкого нет, но он любим и не забыт.
Не переставать верить
Эти древние библейские строки говорят нам о том, к чему всегда подводит нас наше сердце в состоянии переживания горя. Мы не перестаем любить ушедшего, а это значит, что отнюдь не над всем властна смерть. А здесь речь идет уже о вере, которая не требует доказательств, хотя сама любовь к умершему человеку и есть уже доказательство того, что со смертью для нас ничего не заканчивается, ведь абсурдно же любить то, чего совсем больше нет.
Нередко так бывает, что многие события, слова и поступки человек в состоянии стресса просто забывает, в этом охранительные свойства психики. Но любовь не перестает, поэтому в состоянии горя человеку необходима еще и духовная помощь. Иногда краткая беседа со священником или даже общая молитва, чтение Псалтири по усопшему возле гроба способны принести человеку необычайное утешение. Они не изменят его в одночасье, но они дадут ему возможность найти желание жить дальше.
Вера действительно совершает чудеса и дает человеку в минуту страшного горя почувствовать, что ничего не закончилось, не прекратилось, но началось уже в ином состоянии. Молитва об усопшем как забота о нем позволяет понять, что, несмотря на невозможность услышать, обнять и поговорить, нас связывает нечто большое – то, что, возможно, не было так заметно в прошлом, а вот теперь явлено в полной мере.
Вера поднимает и изменяет человека. И дает ему надежду. Надежду на то, что страшная и тяжелая разлука на самом деле временна и что впереди нас ждет что-то иное, обязательно лучшее.
Только молясь об усопшем, мы обязательно должны исправлять и изменять самих себя, возрастая и укрепляясь, становясь лучше. Поэтому для православного человека крайне важно помнить, что, прощаясь здесь со своим близким, мы не разлучаемся с ним навсегда. И потому наши заботы должны быть направлены на то, чтобы прощание с умершим осталось светлым и чистым, не оскорбленным суетой и суевериями с закрытыми зеркалами и соседями, недовольными отсутствием водки на поминальным столе.
Наше утешение – в Боге, Который когда-то и Сам был оплакан и погребен, но воскрес и жизнь вечную дал всем находящимся в долине тени смертной.
А еще иногда с плачущими нужно тоже плакать, но при этом не унывать и не давать черному чувству подавлять себя. От этого печально и нашим усопшим, которые рады бы были утешить нас, но за нашим неверием и саможалением не могут приблизиться к нам.
Просто иногда среди боли и одинаковых дней в пустоте и тоске так бывает, что совсем на мгновение нас охватывает удивительное чувство света и облегчения, словно кто-то окликнул тебя только сейчас. Не надо оглядываться. Это было не в прошлом. Это все еще только будет.
Я видел и знал людей, которые смогли принять и пережить. В память о них и написаны эти строки.
Священник Андрей Мизюк
Переживание горя, быть может, одно из самых таинственных проявлений душевной жизни.
Каким чудесным образом человеку, опустошенному утратой, удастся возродиться и наполнить свой мир смыслом? Как он, уверенный, что навсегда лишился радости и желания жить, сможет восстановить душевное равновесие, ощутить краски и вкус жизни? Как страдание переплавляется в мудрость?
Все это – не риторические фигуры восхищения силой человеческого духа, а насущные вопросы, знать конкретные ответы на которые нужно хотя бы потому, что всем нам рано или поздно приходится, по профессиональному ли долгу или по долгу человеческому, утешать и поддерживать горюющих людей.
Может ли психология помочь в поиске этих ответов? В отечественной психологии – не поверите! – нет ни одной оригинальной работы по переживанию и психотерапии горя.
Что касается западных исследований, то в сотнях трудов описываются мельчайшие подробности разветвленного дерева этой темы – горе патологическое и "хорошее", "отложенное" и "предвосхищающее", техника профессиональной психотерапии и взаимопомощь пожилых вдовцов, синдром горя от внезапной смерти младенцев и влияние видеозаписей о смерти на детей, переживающих горе, и т. д., и т. д.
Однако когда за всем этим многообразием деталей пытаешься разглядеть объяснение общего смысла и направления процессов горя, то почти всюду проступают знакомые черты схемы З. Фрейда, данной еще в "Печали и меланхолии" (См.: Фрейд З. Печаль и меланхолия // Психология эмоций. М, 1984. С. 203-211).
Она бесхитростна: "работа печали" состоит в том, чтобы оторвать психическую энергию от любимого, но теперь утраченного объекта. До конца этой работы "объект продолжает существовать психически", а по ее завершении "я" становится свободным от привязанности и может направлять высвободившуюся энергию на другие объекты.
"С глаз долой – из сердца вон" – таково, следуя логике схемы, было бы идеальное горе по Фрейду. Теория Фрейда объясняет, как люди забывают ушедших, но она даже не ставит вопроса о том, как они их помнят. Можно сказать, что это теория забвения. Суть ее сохраняется неизменной в современных концепциях.
Среди формулировок основных задач работы горя можно найти такие, как "принять реальность утраты", "ощутить боль", "заново приспособиться к действительности", "вернуть эмоциональную энергию и вложить ее в другие отношения", но тщетно искать задачу поминания и памятования.
А именно эта задача составляет сокровенную суть человеческого горя. Горе – это не просто одно из чувств, это конституирующий антропологический феномен: ни одно самое разумное животное не хоронит своих собратьев. Хоронить – следовательно, быть человеком. Но хоронить – это не отбрасывать, а прятать и сохранять.
И на психологическом уровне главные акты мистерии горя – не отрыв энергии от утраченного объекта, а устроение образа этого объекта для сохранения в памяти. Человеческое горе не деструктивно (забыть, оторвать, отделиться), а конструктивно, оно призвано не разбрасывать, а собирать, не уничтожать, а творить – творить память.
Исходя из этого, основная цель настоящего очерка состоит в попытке сменить парадигму "забвения" на парадигму "памятования" и в этой новой перспективе рассмотреть все ключевые феномены процесса переживания горя
Начальная фаза горя – шок и оцепенение. "Не может быть!" – такова первая реакция на весть о смерти. Характерное состояние может длиться от нескольких секунд до нескольких недель, в среднем к 7-9-му дню сменяясь постепенно другой картиной.
Оцепенение – наиболее заметная особенность этого состояния. Скорбящий скован, напряжен. Его дыхание затруднено, неритмично, частое желание глубоко вдохнуть приводит к прерывистому, судорожному (как по ступенькам) неполному вдоху. Обычны утрата аппетита и сексуального влечения. Нередко возникающие мышечная слабость, малоподвижность иногда сменяются минутами суетливой активности.
В сознании человека появляется ощущение нереальности происходящего, душевное онемение, бесчувственность, оглушенность. Притупляется восприятие внешней реальности, и тогда в последующем нередко возникают пробелы в воспоминаниях об этом периоде.
А. Цветаева, человек блестящей памяти, не могла восстановить картину похорон матери: "Я не помню, как несут, опускают гроб. Как бросают комья земли, засыпают могилу, как служит панихиду священник. Что-то вытравило это все из памяти... Усталость и дремота души. После маминых похорон в памяти – провал" (Цветаева Л. Воспоминания. М., 1971. С. 248).
Первым сильным чувством, прорывающим пелену оцепенения и обманчивого равнодушия, нередко оказывается злость. Она неожиданна, непонятна для самого человека, он боится, что не сможет ее сдержать.
Как объяснить все эти явления? Обычно комплекс шоковых реакций истолковывается как защитное отрицание факта или значения смерти, предохраняющее горюющего от столкновения с утратой сразу во всем объеме.
Будь это объяснение верным, сознание, стремясь отвлечься, отвернуться от случившегося, было бы полностью поглощено текущими внешними событиями, вовлечено в настоящее, по крайней мере, в те его стороны, которые прямо не напоминают о потере.
Однако мы видим прямо противоположную картину: человек психологически отсутствует в настоящем, он не слышит, не чувствует, не включается в настоящее, оно как бы проходит мимо него, в то время как он сам пребывает где-то в другом пространстве и времени. Мы имеем дело не с отрицанием факта, что "его (умершего) нет здесь", а с отрицанием факта, что "я (горюющий) здесь".
Не случившееся трагическое событие не впускается в настоящее, а само оно не впускает настоящее в прошедшее. Это событие, ни в один из моментов не став психологически настоящим, рвет связь времен, делит жизнь на несвязанные "до" и "после". Шок оставляет человека в этом "до", где умерший был еще жив, еще был рядом.
Психологическое, субъективное чувство реальности, чувство "здесь-и-теперь" застревает в этом "до", объективном прошлом, а настоящее со всеми его события ми проходит мимо, не получая от сознания признания его реальности. Если бы человеку дано было ясно осознать что с ним происходит в этом периоде оцепенения, он бы мог сказать соболезнующим ему по поводу того, что умершего нет с ним: "Это меня нет с вами, я там, точнее, здесь, ним".
Такая трактовка делает понятным механизм и смысл возникновения и дереализационных ощущений, и душевной анестезии: ужасные события субъективно не наступит ли; и послешоковую амнезию: я не могу помнить то, в чем не участвовал; и потерю аппетита и снижение либидо -этих витальных форм интереса к внешнему миру; и злость.
Злость – это специфическая эмоциональная реакция на преграду, помеху в удовлетворении потребности. Такой помехой бессознательному стремлению души остаться с любимым оказывается вся реальность: ведь любой человек, телефонный звонок, бытовая обязанность требуют сосредоточения на себе, заставляют душу отвернуться от любимого, выйти хоть на минуту из состояния иллюзорной соединенности с ним.
Что теория предположительно выводит из множества фактов, то патология иногда зримо показывает одним ярким примером. П. Жане описал клинический случай девочки, которая долго ухаживала за больной матерью, а после ее смерти впала в болезненное состояние: она не могла вспомнить о случившемся, на вопросы врачей не отвечала, а только механически повторяла движения, в которых можно было разглядеть воспроизведение действий, ставших для нее привычными во время ухода за умирающей.
Девочка не испытывала горя, потому что полностью жила в прошлом, где мать была еще жива. Только когда на смену этому патологическому воспроизведению прошлого с помощью автоматических движений (память-привычка, по Жане) пришла возможность произвольно вспомнить и рассказать о смерти матери (память-рассказ), девочка начала плакать и ощутила боль утраты.
Этот случай позволяет назвать психологическое время шока "настоящее в прошедшем". Здесь над душевной жизнью безраздельно властвует гедонистический принцип избегания страдания. И отсюда процессу горя предстоит еще долгий путь, пока человек сможет укрепиться в "настоящем" и без боли вспоминать о свершившемся прошлом.
Следующий шаг на этом пути – фаза поиска – отличается, по мнению С. Паркеса, который и выделил ее, нереалистическим стремлением вернуть утраченного и отрицанием не столько факта смерти, сколько постоянства утраты. Трудно указать на временные границы этого периода, поскольку он довольно постепенно сменяет предшествующую фазу шока и затем характерные для него феномены еще долго встречаются в последующей фазе острого горя, но в среднем пик фазы поиска приходится на 5-12-й день после известия о смерти.
В это время человеку бывает трудно удержать свое внимание во внешнем мире, реальность как бы покрыта прозрачной кисеей, вуалью, сквозь которую сплошь и рядом пробиваются ощущения присутствия умершего: звонок в дверь – мелькнет мысль: это он; его голос – оборачиваешься – чужие лица; вдруг на улице: это же он входит в телефонную будку. Такие видения, вплетающиеся в контекст внешних впечатлений, вполне обычны и естественны, но пугают, принимаясь за признаки надвигающегося безумия.
Иногда такое появление умершего в текущем настоящем происходит в менее резких формах. P., мужчина 45 лет, потерявший во время армянского землетрясения любимого брата и дочь, на 29-й день после трагедии, рассказывая мне о брате, говорил в прошедшем времени с явными признаками страдания, когда же речь заходила к дочери, он с улыбкой и блеском в глазах восторгался, как она хорошо учится (а не "училась"), как ее хвалят, какая помощница матери. В этом случае двойного горя переживание одной утраты находилось уже на стадии острого горя, а другой – задержалось на стадии "поиска".
Существование ушедшего в сознании скорбящего отличается в этот период от того, которое нам открывают патологически заостренные случаи шока: шок внереалистичен, поиск – нереалистичен: там есть одно бытие – до смерти, в котором душой безраздельно правит гедонистический принцип, здесь – "как бы двойное бытие" ("Я живу как бы в двух плоскостях",-говорит скорбящий), где за тканью яви все время ощущается подспудно идущее другое существование, прорывающееся островками "встреч" с умершим.
Надежда, постоянно рождающая веру в чудо, странным образом сосуществует с реалистической установкой, привычно руководящей всем внешним поведением горюющего. Ослабленная чувствительность к противоречию позволяет сознанию какое-то время жить по двум не вмешивающимся в дела друг друга законам – по отношению к внешней действительности по принципу реальности, а по отношению к утрате – по принципу "удовольствия".
Они уживаются на одной территории: в ряд реалистических восприятий, мыслей, намерений ("сейчас позвоню ей по телефону") становятся образы объективно утраченного, но субъективно живого бытия, становятся так, как будто они из этого ряда, и на секунду им удается обмануть реалистическую установку, принимающую их за "своих". Эти моменты и этот механизм и составляют специфику фазы "поиска".
Затем наступает третья фаза – острого горя, длящаяся до 6-7 недель с момента трагического события. Иначе ее именуют периодом отчаяния, страдания и дезорганизации и – не очень точно – периодом реактивной депрессии.
Сохраняются, и первое время могут даже усиливаться, различные телесные реакции – затрудненное укороченное дыхание: астения: мышечная слабость, утрата энергии, ощущение тяжести любого действия; чувство пустоты в желудке, стеснение в груди, ком в горле: повышенная чувствительность к запахам; снижение или необычное усиление аппетита, сексуальные дисфункции, нарушения сна.
Это период наибольших страданий, острой душевной боли. Появляется множество тяжелых, иногда странных и пугающих чувств и мыслей. Это ощущения пустоты и бессмысленности, отчаяние, чувство брошенности, одиночества, злость, вина, страх и тревога, беспомощность.
Типичны необыкновенная поглощенность образом умершего (по свидетельству одного пациента, он вспоминал о погибшем сыне до 800 раз в день) и его идеализация – подчеркивание необычайных достоинств, избегание воспоминаний о плохих чертах и поступках. Горе накладывает отпечаток и на отношения с окружающими. Здесь может наблюдаться утрата теплоты, раздражительность, желание уединиться. Изменяется повседневная деятельность.
Человеку трудно бывает сконцентрироваться на том, что он делает, трудно довести дело до конца, а сложно организованная деятельность может на какое-то время стать и вовсе недоступной. Порой возникает бессознательное отождествление с умершим, проявляющееся в невольном подражании его походке, жестам, мимике.
Утрата близкого – сложнейшее событие, затрагивающее все стороны жизни, все уровни телесного, душевного и социального существования человека. Горе уникально, оно зависит от единственных в своем роде отношений с ним, от конкретных обстоятельств жизни и смерти, от всей неповторимой картины взаимных планов и надежд, обид и радостей, дел и воспоминаний.
И все же за всем этим многообразием типичных и уникальных чувств и состояний можно попытаться выделить ют специфический комплекс процессов, который составляет сердцевину острого горя. Только зная его, можно надеяться найти ключ к объяснению необыкновенно пестрой картины разных проявлений как нормального, так и патологического горя.
Обратимся снова к попытке З. Фрейда объяснить механизмы работы печали. "...Любимого объекта больше не существует, и реальность подсказывает требование отнять все либидо, связанное с этим объектом... Но требование ее не может быть немедленно исполнено. Оно приводится в исполнение частично, при большой трате времени и энергии, а до того утерянный объект продолжает существовать психически. Каждое из воспоминаний и ожиданий, в которых либидо было связано с объектом, приостанавливается, приобретает активную силу, и на нем совершается освобождение либидо. Очень трудно указать и экономически обосновать, почему эта компромиссная работа требования реальности, проведенная на всех этих отдельных воспоминаниях и ожиданиях, сопровождается такой исключительной душевной болью" (Фрейд З. Печаль и меланхолия // Психология эмоций. С. 205.).
Итак, Фрейд остановился перед объяснением феномена боли, да и что касается самого гипотетического механизма работы печали, то он указал не на способ его осуществления, а на "материал", на котором работа проводится,- это "воспоминания и ожидания", которые "приостанавливаются" и "приобретают повышенную активную силу".
Доверяя интуиции Фрейда, что именно здесь святая святых горя, именно здесь совершается главное таинство работы печали, стоит внимательно вглядеться в микроструктуру одного приступа острого горя.
Такую возможность предоставляет нам тончайшее наблюдение Анн Филип, жены умершего французского актера Жерара Филипа: " Утро начинается хорошо. Я научилась вести двойную жизнь. Я думаю, говорю, работаю, и в то же время я вся поглощена тобой. Время от времени предо мною возникает твое лицо, немного расплывчато, как на фотографии, снятой не в фокусе. И вот в такие минуты я теряю бдительность: моя боль – смирная, как хорошо выдрессированный конь, и я отпускаю узду. Мгновение – и я в ловушке. Ты здесь. Я слышу твой голос, чувствую твою руку на своем плече или слышу у двери твои шаги. Я теряю власть над собой. Я могу только внутренне сжаться и ждать, когда это пройдет. Я стою в оцепенении, мысль несется, как подбитый самолет. Неправда, тебя здесь нет, ты там, в ледяном небытии. Что случилось? Какой звук, запах, какая таинственная ассоциация мысли привели тебя ко мне? Я хочу избавиться от тебя. хотя прекрасно понимаю, что это самое ужасное, но именно в такой момент у меня недостает сил позволить тебе завладеть мною. Ты или я. Тишина комнаты вопиет сильнее, чем самый отчаянный крик. В голове хаос, тело безвольно. Я вижу нас в нашем прошлом, но где и когда? Мой двойник отделяется от меня и повторяет все то, что я тогда делала" (Филип А. Одно мгновение. М., 1966. С. 26-27).
Если попытаться дать предельно краткое истолкование внутренней логики этого акта острого горя, то можно сказать, что составляющие его процессы начинаются с попытки не допустить соприкосновения двух текущих в душе потоков – жизни нынешней и былой: проходят через непроизвольную одержимость минувшим: затем сквозь борьбу и боль произвольного отделения от образа любимого, н завершаются "согласованием времен" возможностью, стоя на берегу настоящего, вглядываться в ноток прошедшего, не соскальзывая туда, наблюдая себя там со стороны и потому уже не испытывая боли.
Замечательно, что опущенные фрагменты и описывают уже знакомые нам по предыдущим фазам горя процессы, бывшие там доминирующими, а теперь входящие в целостный акт на правах подчиненных функциональных частей этого акта. Фрагмент – это типичный образчик фазы "поиска": фокус произвольного восприятия удерживается на реальных делах и вещах, но глубинный, еще полный жизни поток былого вводит в область представлений лицо погибшего человека.
Оно видится расплывчато, но вскоре внимание непроизвольно притягивается к нему, становится трудно противостоять искушению прямо взглянуть на любимое лицо, и уже, наоборот, внешняя реальность начинает двоиться [прим.1], и сознание полностью оказывается в силовом поле образа ушедшего, в психически полновесном бытии со своим пространством и предметами ("ты здесь"), ощущениями и чувствами ("слышу", "чувствую").
Фрагменты репрезентируют процессы шоковой фазы, но, конечно, уже не в том чистом виде, когда они являются единственными и определяют собой все состояние человека. Сказать и почувствовать "я теряю власть над собой" – это значит ощущать, как слабеют силы, но все же – и это главное – не впадать в абсолютную погруженность, одержимость прошлым: это бессильная рефлексия, еще нет "власти над собой", не хватает воли, чтобы управлять собой, но уже находятся силы, чтобы хотя бы "внутренне сжаться и ждать", то есть удерживаться краешком сознания в настоящем и осознавать, что "это пройдет".
"Сжаться" – это удержать себя от действования внутри воображаемой, но кажущейся такой действительной реальности. Если не "сжаться", может возникнуть состояние, как у девочки П. Жане. Состояние "оцепенения" – это отчаянное удерживание себя здесь, одними мышцами и мыслями, потому что чувства – там, для них там – здесь.
Именно здесь, на этом шаге острого горя, начинается отделение, отрыв от образа любимого, готовится пусть пока зыбкая опора в "здесь-и-теперь", которая позволит на Следующем шаге сказать: "тебя здесь нет, ты там...".
Именно в этой точке и появляется острая душевная боль, перед объяснением которой остановился Фрейд. Как это ни парадоксально, боль вызывается самим горюющим: феноменологически в приступе острого горя не умерший уходит ОТ нас, а мы сами уходим от него, отрываемся от него или отталкиваем его от себя.
И вот этот, своими руками производимый отрыв, этот собственный уход, это изгнание любимого: "Уходи, я хочу избавиться от тебя..." и наблюдение за тем, как его образ действительно отдаляется, претворяется и исчезает, и вызывают, собственно, душевную боль [прим.2].
Но вот что самое важное в исполненном акте острого горя: не сам факт этого болезненного отрыва, а его продукт. В этот момент не просто происходит отделение, разрыв и уничтожение старой связи, как полагают все современные теории, но рождается новая связь. Боль острого горя – это боль не только распада, разрушения и отмирания, но и боль рождения нового. Чего же именно? Двух новых "я" и новой связи между ними, двух новых времен, даже – миров, и согласования между ними.
"Я вижу нас в прошлом..." – замечает А. Филип. Это уже новое "я". Прежнее могло либо отвлекаться от утраты – "думать, говорить, работать", либо быть полностью поглощенным "тобой". Новое "я" способно видеть не "тебя", когда это видение переживается как видение в психологическом времени, которое мы назвали "настоящее в прошедшем", а видеть "нас в прошлом".
"Нас" – стало быть, его и себя, со стороны, так сказать, в грамматически третьем лице. "Мой двойник отделяется от меня и повторяет все то, что я тогда делала". Прежнее "я" разделилось на наблюдателя и действующего двойника, на автора и героя. В этот момент впервые за время переживания утраты появляется частичка настоящей памяти об умершем, о жизни с ним как о прошлом.
Это первое, только-только родившееся воспоминание еще очень похоже на восприятие ("я вижу нас"), но в нем уже есть главное -- разделение и согласование времен ("вижу нас в прошлом"), когда "я" полностью ощущает себя в настоящем и картины прошлого воспринимаются именно как картины уже случившегося, помеченные той или другой датой.
Бывшее раздвоенным бытие соединяется здесь памятью, восстанавливается связь времен, и исчезает боль. Наблюдать из настоящего за двойником, действующим в прошлом, не больно [прим.3].
Мы не случайно назвали появившиеся в сознании фигуры "автором" и "героем". Здесь действительно происходит рождение первичного эстетического феномена, появление автора и героя, способности человека смотреть на прожитую, уже свершившуюся жизнь с эстетической установкой.
Это чрезвычайно важный момент в продуктивном переживании горя. Наше восприятие другого человека, в особенности близкого, с которым нас соединяли многие жизненные связи, насквозь пронизано прагматическими и этическими отношениями; его образ пропитан незавершенными совместными делами, неисполнившимися надеждами, неосуществленными желаниями, нереализованными замыслами, непрощенными обидами, невыполненными обещаниями.
Многие из них уже почти изжиты, другие в самом разгаре, третьи отложены на неопределенное будущее, но все они не закончены, все они – как заданные вопросы, ждущие каких-то ответов, требующие каких-то действий. Каждое из этих отношений заряжено целью, окончательная недостижимость которой ощущается теперь особенно остро и болезненно.
Эстетическая же установка способна видеть мир, не разлагая его на цели и средства, вне и без целей, без нужды моего вмешательства. Когда я любуюсь закатом, я не хочу в нем ничего менять, не сравниваю его с должным, не стремлюсь ничего достичь.
Поэтому, когда в акте острого горя человеку удается сначала полно погрузиться в частичку его прежней жизни с ушедшим, а затем выйти из нее, отделив в себе "героя", остающегося в прошлом, и "автора", эстетически наблюдающего из настоящего за жизнью героя, то эта частичка оказывается отвоеванной у боли, цели, долга и времени для памяти.
В фазе острого горя скорбящий обнаруживает, что тысячи и тысячи мелочей связаны в его жизни с умершим ("он купил эту книгу", "ему нравился этот вид из окна", "мы вместе смотрели этот фильм") и каждая из них увлекает его сознание в "там-и-тогда", в глубину потока минувшего, и ему приходится пройти через боль, чтобы вернуться на поверхность. Боль уходит, если ему удается вынести из глубины песчинку, камешек, ракушку воспоминания и рассмотреть их на свету настоящего, в "здесь-и-теперь". Психологическое время погруженности, "настоящее в прошедшем" ему нужно преобразовать в "прошедшее в настоящем".
В период острого горя его переживание становится ведущей деятельностью человека. Напомним, что ведущей в психологии называется та деятельность, которая занимает доминирующее положение в жизни человека и через которую осуществляется его личностное развитие.
Например, дошкольник и трудится, помогая матери, и учится, запоминая буквы, но не труд и учеба, а игра – его ведущая деятельность, в ней и через нее он может и больше сделать, лучше научиться. Она – сфера его личностного роста.
Для скорбящего горе в этот период становится ведущей деятельностью в обоих смыслах: оно составляет основное содержание всей его активности и становится сферой развития его личности. Поэтому фазу острого горя можно считать критической в отношении дальнейшего переживания горя, а порой она приобретает особое значение и для всего жизненного пути.
Четвертая фаза горя называется фазой "остаточных толчков и реорганизации" (Дж. Тейтельбаум). На этой фазе жизнь входит в свою колею, восстанавливаются сон, аппетит, профессиональная деятельность, умерший перестает быть главным средоточением жизни. Переживание горя теперь не ведущая деятельность, оно протекает в виде сначала частых, а потом все более редких отдельных толчков, какие бывают после основного землетрясения.
Такие остаточные приступы горя могут быть столь же острыми, как и в предыдущей фазе, а на фоне нормального существования субъективно восприниматься как еще более острые. Поводом для них чаще всего служат какие-то даты, традиционные события ("Новый год впервые без него", "весна впервые без него", "день рождения") или события повседневной жизни ("обидели, некому пожаловаться", "на его имя пришло письмо").
Четвертая фаза, как правило, длится в течение года: за это время происходят практически все обычные жизненные события и в дальнейшем начинают повторяться. Годовщина смерти является последней датой в этом ряду. Может быть, не случайно поэтому большинство культур и религий отводят на траур один год.
За этот период утрата постепенно входит в жизнь. Человеку приходится решать множество новых задач, связанных с материальными и социальными изменениями, и эти практические задачи переплетаются с самим переживанием. Он очень часто сверяет свои поступки с нравственными нормами умершего, с его ожиданиями, с тем, "что бы он сказал".
Мать считает, что не имеет права следить за своим внешним видом, как раньше, до смерти дочери, поскольку умершая дочь не может делать то же самое. Но постепенно появляется все больше воспоминаний, освобожденных от боли, чувства вины, обиды, оставленности. Некоторые из этих воспоминаний становятся особенно ценными, дорогими, они сплетаются порой в целые рассказы, которыми обмениваются с близкими, друзьями, часто входят в семейную "мифологию".
Словом, высвобождаемый актами горя материал образа умершего подвергается здесь своего рода эстетической переработке. В моем отношении к умершему, писал М. М. Бахтин, "эстетические моменты начинают преобладать... (сравнительно с нравственными и практическими): мне предлежит целое его жизни, освобожденное от моментов временного будущего, целей и долженствования. За погребением и памятником следует память.
Я имею всю жизнь другого вне себя, и здесь начинается эстетизация его личности: закрепление и завершение ее в эстетически значимом образе. Из эмоционально-волевой установки поминовения отошедшего существенно рождаются эстетические категории оформления внутреннего человека (да и внешнего), ибо только эта установка по отношению к другому владеет ценностным подходом к временному и уже законченному целому внешней и внутренней жизни человека...
Память есть подход точки зрения ценностной завершенности; в известном смысле память безнадежна, но зато только она умеет ценить помимо цели и смысла уже законченную, сплошь наличную жизнь" (Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. С. 94-95).
Описываемое нами нормальное переживание горя приблизительно через год вступает в свою последнюю фазу – "завершения". Здесь горюющему приходится порой преодолевать некоторые культурные барьеры, затрудняющие акт завершения (например, представление о том, что длительность скорби является мерой нашей любви к умершему).
Смысл и задача работы горя в этой фазе состоит в том, чтобы образ умершего занял свое постоянное место в продолжающемся смысловом целом моей жизни (он может, например, стать символом доброты) и был закреплен во вневременном, ценностном измерении бытия
Позвольте мне в заключение привести эпизод из психотерапевтической практики. Мне пришлось однажды работать с молодым маляром, потерявшим дочь во время армянского землетрясения. Когда наша беседа подходила к концу, я попросил его прикрыть глаза, вообразить перед собой мольберт с белым листом бумаги и подождать, пока на нем появится какой-то образ.
Возник образ дома и погребального камня с зажженной свечой. Вместе мы начинаем дорисовывать мысленную картину, и за домом появились горы, синее небо и яркое солнце. Я прошу сосредоточиться на солнце, рассмотреть, как падают его лучи. И вот в вызванной воображением картине один из лучей солнца соединяется с пламенем погребальной свечи: символ умершей дочери соединяется с символом вечности. Теперь нужно найти средство отстраниться от этих образов.
Таким средством служит рама, в которую отец мысленно помещает образ. Рама деревянная. Живой образ окончательно становится картиной памяти, и я прошу отца сжать эту воображаемую картину руками, присвоить, вобрать в себя и поместить ее в свое сердце. Образ умершей дочери становится памятью – единственным средством примирить прошлое с настоящим.
Все знают, что отчаяние – спутник всех горюющих. Искренняя скорбь порой доходит до того, что в смерти близких обвиняют Бога, не видят выхода, не представляют, как жить. Отчаяние приводит как к психологическим, так и к духовным проблемам.
Надо сказать, что отчаяние – одна из самых страшных страстей . Это – крайняя степень уныния. Оно является прямым следствием неверия или маловерия. Если человек верит в Бога и Его Всеблагой Промысел, то что бы ни случилось, он будет благодарить Господа за скорбь и за радость – «Слава Богу за все!». Верующему все Господь творит во благо, так и Священное Писание говорит.
С впавшим в отчаяние человеком трудно общаться, и очень сложно что-то до него донести. Он замыкается в себе и закрывается от Бога в своем неверии. Ему можно помочь лишь тогда, когда он чуть-чуть начнет открываться, когда порождающий отчаяние холод души совсем измучает его, и человек начнет искать душевного и духовного тепла. И если Бог даст, такой человек придет в храм Божий и попросит о помощи. Тогда ему действительно можно чем-то помогать. Практика показывает, что духовное лечение бывает очень долгим, ибо отчаяние быстро не излечивается. Церковь традиционно предлагает следующее Средство: постоянное, учащенное Богообщение через Святые Тайны. Потому что через Таинства Господь дарует особенные радости душе , пробуждает ее лучшие духовные чувства. И вот через них душа постепенно оттаивает, у человека открываются «духовные очи», и он начинает видеть что-то еще, кроме своего горя.
Помочь отчаявшемуся человеку можно, окружив его любовью . Не потакать его страстям вседозволенностью (это называется человекоугодие), а согреть его добрым отношением, потерпеть его немощь, понять его болезнь. Это одна сторона. Другая сторона – духовная: за этого человека нужно молиться, вымаливать у Бога для него прощение. Особенно усердно должны молиться близкие родственники: отец и мать. По молитве близких могут начаться изменения в жизни и душе человека. И таким образом его, в конце концов, можно привести к Богу, к Церкви и к Спасению. То есть, спасти его душу от гибели через отчаяние.
Как говорил Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен, и тысячи рядом с тобой спасутся» . Просто побыть рядом с отчаявшимся человеком, поговорить с ним о простых житейских вещах, привести в храм, чтобы он почувствовал, что мир не замыкается на его горе, что в мире есть любовь и теплота. Это один из способов донести, что источник Любви – Бог. Пусть Бога трудно почувствовать в горе, но будет легче, если ты увидишь, что именно Бог вывел тебя из темноты, что Бог согрел твое сердце. Ты сейчас не чувствуешь этого не от того, что Бога нет, а от того, что ты закрылся от Бога подобно тому, как в солнечный день закрываются от солнца зонтиком. А Бог на всех изливает свою любовь и теплоту, свою благодать (как сказано в Евангелие – и на грешников, и на праведников). Ты отодвинь зонтик своего горя в сторонку, не замыкайся на себе. Вспомни, сколько в твоей жизни было (и будет еще!) ситуаций, когда Бог тебе явно помогал. Ты сейчас забыл об этом, а когда тебе Бог помогал, ты об этом помнил и даже благодарил Его. И вот сейчас тебе надо это опять вспомнить и не отчаиваться. Потому как если ты о Боге вспомнишь, взглянешь на Него со смирением и кротостью, призовешь Его на помощь, Он обязательно придет тебе на помощь. Отчаяние, как лед от солнечного тепла, будет таять. И твое сердце превратиться в плодоносную землю, которая снова расцветет. Красота в твоей душе и в твоей жизни снова обязательно будет! Но для начала отодвинь немного зонтик…
Именно отчаяние приводит людей к непосредстенному суициду или втягивает в медленный суицид – в алкоголизм, наркотики . Просто вспомните, что вы не первые живете на этом свете. Многие проходили через подобные ситуации, и находились в более отчаянном положении.
Я напоминаю об этом часто, предлагая съездить в интернат или в дом престарелых, где люди годами лежат на пролежнях, а приходишь к ним – они тебе улыбаются. И не только ты к ним приходишь, как солнышко, но и они для тебя солнышко. Не только ты их, но и они поддержат тебя. Только задумайтесь, как тяжело жить больным людям. Они порой спрашивают: «Батюшка, когда же я умру?!». Но при всем при этом они не впадают в отчаяние, молятся, причащаются.
А есть и более тяжелые случаи. И даже в них порой находится выход. У нас в приходе ведется программа борьбы с абортами. И приводят часто пример: «Что бы вы сказали семье, где уже четверо детей, мать больна сифилисом, отец тоже болен, пятый ребенок на подходе. Что делать с беременностью?» А ведь таким ребенком был Бетховен. С абортом мать лишила бы человечество Гения. То есть, все страшные условия, которые кажутся неразрешимыми, на самом деле очень часто разрешаются Промыслом Божиим и становятся очень полезными последствиями для самого пострадавшего и для его ближних. Это важный момент.
Рассмотрим другой пример. В нормальной многодетной семье рождается ребенок-инвалид, слабоумный. И вот, оказывается, что этот ребенок был неслучайно послан Богом, потому что вокруг него сплотилась вся семья. Этот ребенок стал центром любви. И все члены семьи жили общей болью и общей заботой об этом ребенке. И страдание, казавшееся вначале страшным наказанием, оказалось на самом деле Промыслом Божиим, спасительным и необходимым.
В письме духовной дочери Серафима Вырицкого есть такая мысль, что какие бы ни были тяжелые условия, нам важно понять, что они посланы нам от любящего Бога для нашего спасения . Потому что без этого тяжкого испытания нам не спастись. У каждого свой путь, и тебя Бог вот таким путем повел. Не нужно отчаиваться, неся даденное тебе испытание, потому что через него Бог тебя к Себе приближает. И Бог не жестокий тиран, а, наоборот, любящий Отец.
Профессор Осипов приводит такой пример: один человек болен туберкулезом, а второй – аппендицитом. Первого отправляют лечиться на курорт, а второго – под нож хирурга. Кого Бог любит больше? Задумайтесь над этим…
Откуда берется наше отчаяние? Эта страсть живет в человеке, да к тому же подогревается врагом рода человеческого. Надо понять, что когда мы замыкаемся в отчаянии, отгораживаемся от Бога, то привлекаем к себе силы тьмы. И такая «духовная изоляция» вредит душе умершего в той же мере, в которой вредят развлечения. Отчаяние – это страсть, которая убивает молитвенный дух. Человек в отчаянии не может молиться, потому что он погружен в свою боль. Ему даже нравится это состояние, и он порой не хочет из него выходить. Нужно всегда помнить, что отчаяние лишает человека молитвенной духовной связи с усопшим и мешает оказать помощь как усопшему, так и себе.
А еще отчаянию часто сопутствует хула на Бога: «Он отобрал! Какое Он имел право?!» А ведь если один отрекается от Бога, то как тяжело становится второму! Ведь когда мы приближаемся к Богу, то помогаем усопшему. Когда мы отдаляемся от Него через страсти и отчаяние, мы и усопших отдаляем от утешения Божия, и сами в мрак погружаемся. Разве все это свидетельствует о степени нашей настоящей любви к усопшим? В отчаянии нет никакой жертвенности! Это – чистый эгоизм.
Сколько в истории было войн, нашествий, смертей? Но никогда не было в русских традициях хулить и обвинять Бога. Всегда проще хулить Бога, чем заниматься собой и исправлять ситуацию. А еще виной всему служит наша духовная лень. Человек понимает, что если он идет в церковь, то придется принять много условий, которые она накладывает на нашу жизнь: исполнять заповеди Божии, регулярно совершать молитву, соблюдать пост. А человеку проще отмахнуться и оставаться в той грязи, в которой он находится. Человек не понимает, что от этого ему будет только хуже. Он просто не знает другой сладости, кроме сладости греха!
«Спасение утопающих – дело рук самих утопающих»
(Из романа И.Ильфа и Е.Петрова «Двенадцать стульев»)
Умер близкий. Прошли похороны, поминки… И вот родственники и друзья, которые поддерживали и помогали все это время, постепенно возвращаются к обычной жизни, к своим делам. Внимания и заботы к Вам с их стороны становится все меньше…
А Вы? Вы по-прежнему несете тяжесть утраты, горюете, и не понимаете, как они могут жить дальше, когда случилось такое несчастье. Вам не хватает ушедшего от Вас близкого человека, и кажется, что никогда не кончится это страшное горе, а дефицит внимания и заботы усугубляют Ваши переживания.
Если Вы уже начали задавать себе эти вопросы, значит, Вы понимаете, что нужно что-то менять в своем отношении к жизни с утратой, что необходимо приспосабливаться в новой для Вас социальной и эмоциональной ситуации жизненной потери .
И вот теперь для Вас становится актуальным эпиграф к этой статье. В данном контексте эта фраза не означает, что Вы должны «сами вытащить себя из воды» – забыть умершего, делать вид, что ничего не произошло. Наоборот, Вы должны «научиться плавать» и уметь принимать «меры предосторожности на воде», т.е. сделать все, чтобы с наименьшими телесными и эмоциональными нарушениями прожить свою ситуацию горя.
Универсальных рецептов для этого нет, у каждого своё, уникальное горе и своя, уникальная ситуация в семье и в обществе.
Тем не менее я постараюсь дать несколько советов, которые, надеюсь, помогут в какие-то моменты этого нелегкого жизненного периода.
Постарайтесь осознать, в каких жизненных аспектах Вы стали наиболее уязвимы – бытовая ли это сфера, эмоциональная, возможно, профессиональная? Когда Вы поймете, где «пробита самая большая дыра», будет легче ее заделывать. И, как маленький ребенок постепенно учится ходить, старайтесь постепенно учиться самостоятельно получать то, что раньше Вы получали с помощью умершего.
Это могут быть чисто бытовые навыки. Например, женщина, потерявшая супруга, который все делал по дому, может научиться что-то делать сама, а может найти службу быта, которая поможет поддерживать комфорт дома на привычном уровне. Мужчина, потерявший жену, может изучить инструкции к бытовой технике (стиральная машина, современная интеллектуальная плита, микроволновая печь) и обеспечить себе прежний уровень быта. Кому-то придется научится готовить еду. Кому-то — учиться принимать решения. Это особенно нелегко, если раньше умерший почти все решал за Вас. Помните, что не нужно стремиться принимать решение мгновенно. Не стесняйтесь советоваться с авторитетными в данном вопросе людьми, возможно, нужна будет помощь специалиста в той или иной сфере. В первое время после смерти близкого старайтесь вообще отложить решение глобальных вопросов (покупки/продажи недвижимости, переездов и т.п.) на какое-то время.
Сложнее с эмоциональными брешами. Эмоциональная сфера – это первое, что нуждается в регуляции.
Не слушайте тех, кто советует «крепиться, держаться, мужаться…». Не копите слезы. Если хочется плакать – плачьте, если чувствуете печаль – печальтесь. И не испытывайте за это чувство вины перед Вашим окружением. Слезы – нормальная физиологическая реакция на боль, в данном случае на душевную боль. Слезы – это эмоциональная разрядка. После плача человек может чувствовать себя обессиленным, разбитым и опустошенным, но ему становится легче. Помните, что Вы имеете право на выражение своих чувств. И Вам не нужно оправдываться перед окружающими. Только маленьким детям Вы должны объяснить, что Ваши эмоции вызваны не их поведением, а горем по умершему. Взрослые, как правило, это и так понимают. Если Вы сдерживаете слезы, ребенок может попытаться копировать Ваше поведение, не понимая его причин, и впоследствии будет сдерживать любые свои эмоции. Точно так же как и себе, позвольте ребенку плакать по умершему, если он этого хочет. Утешайте его, говорите с ним, помогите ему прожить эти эмоции.
Подумайте, с кем Вы можете говорить о покинувшем Вас человеке . Если в Вашем окружении такого человека нет – используйте современные возможности психологической поддержки – сайт сайт, телефоны доверия, службы психологической помощи. Главное – говорить. О потере, об одиночестве, о чувствах, о страхах… Не стесняйтесь показаться слабым человеком, горе всех на какое-то время превращает в маленьких беспомощных детей. Говорите об умершем с Богом. Заупокойная молитва – это Ваша реальная помощь и душе ушедшего.
Но не пытайтесь разговаривать с умершим, физически его рядом уже нет . Не обращайтесь к оккультизму, не слушайте всех, кто попытается рассказывать Вам о суевериях, приметах и прочем. Если Вы человек верующий, Вы и так знаете, что произошло (см. разделы «Жизнь после смерти есть!» и «Как живет душа после смерти»). Если Вы не верите в Бога, то смерть для Вас – конец физического существования, то тем более нет смысла совершать суеверные ритуалы.
Многим помогает смягчить острые эмоции ведение дневника . Пишите о своих мыслях, чувствах, о своей боли утраты. Возьмите за правило через некоторое время перечитывать написанное, а потом попробуйте проанализировать, что изменилось за этот промежуток времени? Какие чувства стали острее, какие, наоборот, ушли? Чему Вы научились? Подобный самоанализ раскроет Вам Ваши слабые и сильные стороны. Опирайтесь в дальнейшем на то, в чем Вы сильны, ищите источники поддержки в тех аспектах, где Вы не уверены в себе.
Другой способ – написать письмо умершему . Даже если смерть не была скоропостижной, всегда остается много невысказанного, недоговоренного. Пишите. Это необходимо Вам, не ему. Если Вы не досказали что-то важное, у Вас есть возможность сказать это сейчас. Используйте её. Не бойтесь показаться смешным из-за того, что письмо некуда отправить, Вы можете его просто сжечь. Важно, что письмо поможет Вам освободиться от груза недоговоренностей, который несете, доверив его бумаге.
Если Вы не любите писать, а эмоции и воспоминания переполняют – попробуйте такой способ. Поставьте рядом две банки . Приготовьте некоторое количество маленьких разноцветных шариков и небольшие листочки бумаги. Когда Вы будете вспоминать об умершем доброе и хорошее – опускайте один шарик в банку. Это будет банка Вашей памяти. Если Вы вспомните какой-то безрадостный случай, обиду, ссору – напишите на листочке – что Вы вспомнили, буквально одно-два слова, сверните листок в шарик и опустите в другую банку. Это будет банка Ваших обид. Как долго Вы будете это делать – зависит от Вас. Когда Вы поймете, что большинство теплых и добрых воспоминаний уже «лежат» в банке памяти – закройте ее и поставьте, куда считаете нужным. Все светлые воспоминания теперь у Вас перед глазами. Посмотрите, как их много. Когда новых обид вспоминаться не будет – выберите день (возможно это будет какая-то дата, связанная с усопшим) и сожгите бумажные шарики — свои обиды.
Отдельного рассмотрения заслуживает чувство вины перед умершим. Этой теме посвящен большой раздел на сайте . Поскольку объем материала достаточно велик, приводить его здесь затруднительно, предлагаю воспользоваться размещенными на сайте статьями. Главное — не позволяйте себе культивировать чувство вины, оно действует разрушающе.
Другое сильное чувство, которое может сопровождать потерю – страх . Ночью или днем, в одиночестве или в толпе, страх наступает неожиданно и буквально парализует Вас. Что делать в такой ситуации?
Важно понимать, что Ваш страх — это не страх взрослого человека в реальной опасной ситуации, а, скорее, «детская» реакция на неизвестность, окружающую Вас после кончины близкого.
Предлагаю небольшое упражнение, чтобы вернуть себе «взрослое» состояние , остаться «здесь и сейчас», в реальности.
Когда Вы почувствуете страх — сначала оглянитесь вокруг, если непосредственной угрозы Вашей жизни и здоровью на самом деле нет, выделите 5 цветов предметов которые Вас окружают. Какого цвета потолок? Пол? Кресло? Занавески? Ваша одежда? (Смотрите на любые предметы, но цвет Вы должны не просто «узнать», мазнув по нему глазами, а идентифицировать, возможно, назвать вслух). Если страх подкрался ночью, не придумывайте, что потолок белый (это не Ваше ощущение «здесь и сейчас», это знание), ночью он выглядит серым, как и все остальные вещи, поэтому либо включите свет, либо различайте интенсивность оттенков серого в окружающих Вас вещах.
Теперь звуки. 5 звуков — часы, птица, машина за окном, телевизор…. все что угодно, но звуков тоже должно быть 5. В ночной тишине это может быть звук Вашего дыхания, стук сердца, шуршание одеяла, ветер в листве за окном, шум воды в трубах… Слушайте внимательно, каждый звук тоже нужно различить и назвать.
Затем прислушайтесь к ощущению собственного тела. Ваши руки — где они, теплые или холодные, сухие или мокрые от пота? Ноги — то же самое. Затылок и область шеи. Спина. Область живота и пах. Почувствуйте все эти части Вашего тела. Внимательно, медленно. Затем снова оглянитесь вокруг.
Для слабовидящих и слабослышащих людей различение цвета или звука можно заменить на тактильные ощущения предметов. Потрогайте то, что рядом с Вами. Выделите 5 различных ощущений – шерсть ковра, прохладное дерево мебели, мягкая обивка кресла, бумажные обои… Попробуйте различить едва уловимые запахи, издаваемые этими предметами.
Обычно это упражнение возвращает ощущение реальности при иррациональных страхах.
Будьте естественны в горе . Не позволяйте окружающим навязывать Вам определенные модели поведения. В то же время не отказывайтесь от помощи близких, если она Вам помогает. Доверяйте родным, и одновременно слушайте себя.
Наберитесь терпения . Никто не может сказать, сколь долго Вы будете переживать боль утраты. Горе подобно прибою – то отступит, то нахлынет с новой силой. Особенно тяжело переживаются праздники и семейные даты. Много лет боль утраты может появляться день рождения умершего, в годовщину смерти, в Новый год или Рождество. Не прячьтесь от своих чувств. Дайте волю воспоминаниям, закажите панихиду в храме, помолитесь дома, посетите кладбище. Даже в ситуации, если умер один из супругов, и у другого новая семья – не стесняйтесь этого. Умерший – часть Вашей жизни. Любящий Вас человек должен понимать и уважать Ваши чувства. Это не измена, это дань памяти.
Теперь немного о физиологических аспектах переживания горя. Сегодня все знают о связи эмоциональной и соматической (телесной) сторон. Глубокое переживание горя может вызвать болезни тела. Горе проявляется во внешнем виде человека. Горюющий мышечно зажат, напряжен, не может расслабиться . Подобное напряжение может вызвать расстройство сна, что, в свою очередь, приводит к нарушениям дыхания, скачкам давления, сердечным заболеваниям. Если Вы чувствуете мышечные зажимы, попросите кого-то сделать Вам массаж (обычно в первую очередь страдает воротниковая зона), или обратитесь к массажисту. Возможно, кому-то поможет отдых под звуки природы (скачать некоторые из них в формате mp3 Вы можете здесь: , — небольшая порция еды поможет Вам поддержать себя. Нужно совсем немного, хотя бы яблоко, стакан кефира или молока. Не бросайтесь в другую крайность – «не заедайте» горе. Если приступы голода неудержимы, попробуйте понять – Вы действительно хотите есть, или просто нуждаетесь в утешении таким способом, как в детстве: «Не плачь, держи конфетку»? Если это так, дело в отсутствии эмоциональной поддержки, ищите ее у близких, друзей, или у специалистов, а не в лишнем весе.
Вторая жизненно важная потребность, которую необходимо удовлетворить – потребность в сне . Принимайте перед сном прохладный душ, не смотрите телевизор, попробуйте максимально расслабиться в постели. Если не получается самостоятельно наладить нормальный сон – обратитесь к врачу за медикаментозной поддержкой. Но помните, что лекарства облегчают Ваше состояние, но не устраняют причину. Поэтому Вы как бы «замораживаете» себя в состоянии горя, продлевая период горевания. И, конечно, не стоит искать утешения в алкоголе.
Еще один важный аспект – темп Вашей жизни. Не исключено, что в период переживания горя Вы не сможете выполнять все те функции, с которыми легко справлялись раньше. Ничего страшного. Если есть возможность переложить их на кого-то – сделайте это. Позвольте себе уменьшить нагрузки , помните, что стресс, который Вы переживаете, негативно сказывается на всех сферах Вашей жизни. Больше отдыхайте. Оцените, какой отдых для Вас лучше – активный или пассивный? Не бойтесь проявить слабость и не чувствуйте вину за это, когда Вы сможете – Вы вернетесь к привычному ритму жизни. А сейчас просто поберегите себя.
Время проходит, и то, что вчера казалось непреодолимым, преодолевается. Эмоции, которые не давали дышать, ослабевают, сменяются другими. Чувство утраты не проходит, Вам всегда будет не хватать умершего человека, просто острая боль сменится печалью и грустными воспоминаниями, а потом эти воспоминания станут светлыми. Значит, Вы пережили самый сложный период.
Пережить горе – не означает забыть. Пережить – значит научиться полноценно жить после потери.
Потеря – один из самых сложных элементов жизни, с которым трудно смириться. Будь то потеря любимого человека, завершение важных отношений или крупные перемены в жизни, вам необходимо это перегоревать. Процесс горевания эмоционально затратный, но если вы вооружены знаниями о природе горя и о том, как можно помочь себе обрести мир, этот чрезвычайно сложный период жизни станет немного легче.
Шаги
Часть 1
Осознайте уникальность горя- Некоторые исследователи описывают процесс горевания как американские горки. Сначала, как и в случае американских горок, вам может показаться, что вы спустились глубже, чем это есть на самом деле. Однако важно помнить, что после спуска будет и подъем.
-
Осознайте, что процесс горевания бывает разных видов. Понятие горя относится не только к переживанию смерти близкого человека. Вы можете горевать из-за окончания отношений или потери любимого домашнего питомца. Это может быть осознание того, что годами вынашиваемой мечте никогда не суждено претвориться в жизнь. Каждый сталкивается со своим горем, вне зависимости от причины. Не бойтесь горевать. Признайте и примите свои эмоции, и со временем вы увидите, что горе утратит свою силу.
Ищите утешения в том, во что вы верите. Это может означать обращение за поддержкой к своей вере или природе, или любимым вещам. Если вы последователь определенной религии, ищите утешения в принятых в таких случаях ритуалах и традициях. Молитва и духовное размышление также могут стать источником мира. Если вы нерелигиозный человек, но обретаете покой в лесах или на берегу моря, идите туда. Может быть, вы верите в семейные узы. Черпайте силы во всем прекрасном и ценном, во что вы верите и что любите.
- Перечислите на листе бумаге все чувства, от которых вы бы хотели освободиться, а затем сожгите этот список. Во многих культурах огонь является символом преображения. Пусть огонь сожжет и унесет с собой всю негативную энергию.
Вам важно понять, что опыт горя у каждого свой. Никто не переживает горе в точности так, как вы. Если вы чувствуете, что реагируете иначе, чем большинство людей, в этом нет ничего страшного. Разрешите себе пройти через все присущие только вам эмоции и принять свой уникальный опыт боли. Одинаковых потерь не бывает, как не бывает и одинаковых реакций на потери.
Осознайте, что ‘этапы’ процесса горевания не высечены из камня. Предлагаемое в данной статье описание различных этапов смерти основано на исследовании, начатом психологом Элизабет Кюблер-Росс в 1969 году. С тех пор многие другие психологи и врачи дополнили теорию этапов горевания новыми мыслями и идеями. Считается, что существует пять основных этапов горя: отрицание, гнев, внутренняя сделка, депрессия и принятие. Однако в реальности порядок прохождения этих этапов может быть разным. Некоторые люди проходят через два или три этапа одновременно, а некоторые не проходят ни один из них. Процесс горевания очень индивидуален – эта статья всего лишь предлагает некоторое руководство в помощь вам, чтобы справиться с тем, что вы, возможно, переживаете.
Осознайте, что для процесса горевания не существует конкретных временных рамок. Ваше горе может быть с вами на протяжении недель или месяцев, а может занять и годы. Что по настоящему важно знать, так это то, что некоторые дни будут лучше, чем другие. Принимайте каждый день таким, какой он есть. В один день, проснувшись утром, вы можете почувствовать, что к вам пришел мир относительно того, что случилось. Не ругайте себя, если на следующий день вы снова проснетесь с чувством печали – переживание горя приходит и уходит.
Часть 4
Осознайте суть пяти этапов процесса горевания-
Позвольте себе пережить шок. В момент, когда вы узнаете о своей утрате, вы можете пережить шок – ваш разум и тело выключатся в попытке уберечь вас от того, чтобы осознание горя не сломило вас окончательно. Зачастую, особенно перед лицом смерти, можно столкнуться с тем, что в случившееся не верится. Это естественное переживание.