Некрасов и панаева история. Истории любви

Авдотья Яковлевна родилась в 1820 году в семье актеров Александрийского театра в Петербурге. Ее родители, Брянские, часто принимали гостей, среди которых были и граф Милорадович, и князь Шаховский, который стал крестным Авдотьи, и Екатерина Семенова, и Василий Каратыгин, и декабрист Александр Якубович. Про последнего Панаева писала в своих «Воспоминаниях»: «Якубович постоянно спорил со всеми и очень горячился, когда говорил. Часто, сильно разгорячась, он сдвигал свою черную повязку со лба на волосы, которые у него были черные, густые и стояли дыбом, и я всякий раз рассматривала круглое углубление у него на лбу и даже раз ткнула пальцем в это углубление, чтобы удостовериться, есть ли там пуля. Он очень смеялся и защитил меня, когда тетки накинулись на меня и хотели наказать за мою дерзость».

Атмосфера театральных интриг и сплетен, деспотичная мать-картежница и равнодушный отец — вот что окружало маленькую Авдотью в дни ее детства. Девочку отдали в театральную школу, где у всех учениц была одна мечта — обзавестись богатым поклонником. В этом заведении девочек учили тому, как красиво лепетать на французском, как правильно кокетничать, когда следует смущенно улыбнуться или скромно опустить ресницы. Свой первый роман «Семейство Тальников» Авдотья посвятила своему безрадостному детству.

Единственной возможностью вырваться из закулисной жизни театра для будущей писательницы было замужество. Не достигнув и 19 лет, она выходит замуж за журналиста Ивана Панаева. Благодаря мужу Авдотья вошла в литературное общество Петербурга 1840-х и стала хозяйкой самого часто посещаемого литературного салона. За панаевским столом нередко сидели Виссарион Белинский, Аполлон Григорьев, Федор Достоевский. Но семейная жизнь не была гладка: Иван Иванович, по выражению современников, человек пустой, любитель увеселений и развлечений, позер по натуре и редкостный охотник до «клубнички», уже в первые несколько месяцев потерял интерес к жене, начал ей изменять и беспрерывно кутить. Но несчастье Авдотьи в браке было обусловлено не изменами мужа, а его абсолютным безразличием, которое порождало недвусмысленное волокитство со стороны посетителей салона. Ей не раз признавались в любви, но Панаева была непреклонна. Кроме того, у пары родилась дочь, которая не прожила и двух месяцев. Жизнь Авдотьи Яковлевны в то время отнюдь нельзя назвать радостной.

Вскоре она познакомилась с Некрасовым. Он, двадцатидвухлетний бедный поэт, сразу влюбился в эту смуглую девушку с яркими черными глазами, большим алым ртом и тонкой талией. Он признался ей в любви, но как и к другим своим почитателям, так и к Некрасову Авдотья Яковлевна была равнодушна. Однако импульсивный молодой поэт не сдавался. Однажды они катались на лодке по Неве, и Некрасов вновь начал объясняться в любви, в ответ услышал лишь насмешку. Тогда не умеющий плавать Некрасов бросился в реку и, конечно, начал тонуть. Его успели спасти. Поэт пообещал броситься в Неву снова, если Авдотья не ответит ему взаимностью. Некрасов был без ума и сгорал от любви. Постепенно и в Панаевой начало зарождаться чувство, и спустя 3 года она все же поддалась напору поэта.

В 1848-м Панаева и Некрасов стали открыто жить вместе в квартире Панаева. Петербург негодовал, вокруг этого трио ходили сплетни вперемешку с насмешками и презрительными колкостями. Больше других доставалось Панаеву, при живой жене оставшемуся холостяком и допустившим блуд в собственной квартире. «Только божественное его легкомыслие помогло ему в течение стольких лет играть эту невыносимую роль, которой и часу не вынесли бы более глубокие души. Его спасла его святая пустота, про которую еще Белинский говаривал, что она «неизмерима никакими инструментами», — писал спустя десятилетия о нем Чуковский. Кроме того, Панаев с Некрасовым начали «дружить» и строить вместе «Современник».

15 лет, проведенные в гражданском браке с Некрасовым, были больше похожи на пытку. Поэт был эмоциональным ипохондриком, жутким ревнивцем, он нередко оскорблял и бранил Авдотью Яковлевну публично. Они расставались и вновь сходились неоднократно. В конце 1850-го Панаева забеременела, на этот раз новорожденный не прожил и дня. В 1853 году история повторилась. Панаева была безутешна. Она уехала за границу «поправить нервы».

В это же время начинаются проблемы с Некрасовым: он охладевает к Авдотье Яковлевне, начинает изменять, и Панаева примеряет роль отвергнутой женщины. После смерти Панаева в 1862 году вместо логичного заключения брака пара продолжает уже ставшее привычным сожительство.

В середине 1860-х Авдотья Яковлевна съезжает с квартиры и выходит замуж за Аполлона Головачева, литератора и секретаря «Современника». Он был младше ее на 11 лет. У них рождается дочь Евдокия, которая становится для писательницы всем, и Авдотья Яковлевна наконец-то становится по-настоящему счастлива.

Некрасов же после расставания встречался с разными женщинами, даже женился на простой девушке Фекле Викторовой, но его музой и любовью всей жизни так и осталась Авдотья Яковлевна.

Некрасов и Головачев скончались в один год. Материальное положение Авдотьи Яковлевны было трудным, поэтому она начала писать мемуары. Они были опубликованы в 1889-м.

Панаева, Авдотья Яковлевна

писала повести и романы под псевд. Станицкого ; некоторые писала вместе с Некрасовым.

{Половцов}

Панаева, Авдотья Яковлевна

(по второму мужу Головачева ) - писательница. Жена писателя И. И. Панаева (см. ). С 1846 около 15 лет была гражданской женой Н. А. Некрасова.

Лит-ую деятельность начала под псевдонимом Н. Станицкий хроникой "Семейство Тальниковых" , запрещенной цензурой за "подрывание родительского авторитета". Под тем же псевдонимом написала ряд романов, повестей и очерков, печатавшихся гл. образ, в "Современнике": "Мелочи жизни" , "Роман в петербургском полусвете" , "Женская доля" и др. В сотрудничестве с Некрасовым написала романы "Три страны света" , "Мертвое озеро" , имевшие в свое время большой успех. Панаева ставила в своих произведениях различные общественные проблемы, гл. обр. интересуясь вопросами семейного и общественного положения женщины и ратуя за ее эмансипацию. Романы П., представляющие собой характерный образчик "жоржсан-дизма", в формальном отношении сохраняют зависимость от французской семейной мелодрамы; художественный их уровень невысок.

Выдающийся историко-литературный интерес представляют "Воспоминания" П., написанные ею в конце 80-х годов (в "Историческом вестнике", 1889; первое отдельное изд., СПб, 1890). Несмотря на отдельные ошибки и неточности (особенно в хронологии) "Воспоминания" Панаевой - чрезвычайно ценный источник для изучения литературной среды 40-60-х гг. Панаева сообщает яркие факты, бросающие свет на классовое расслоение редакции "Современника". Крайне резко нападая на ее дворянскую часть - Анненкова, Боткина и особенно Тургенева, - их барственность, фанфаронство, Панаева с особой теплотой повествует о Белинском, Чернышевском, Добролюбове, Решетникове и др. идеологах революционной демократии 40-60-х гг., рисуя их портреты на живом фоне быта. Мемуары П. написаны в чрезвычайно живой, образной форме.

Библиография: I. Воспоминания, под ред. и с примеч. К. И. Чуковского, изд. 3-е, Л., 1929; Семейство Тальниковых, Повесть, Л., 1928.

II. Чуковский К., Жена поэта (Авдотья Яковлевна Панаева), П., 1922 (перепечатано с некоторыми изменениями как вступ. ст. к "Воспоминаниям"); Его же, Авдотья Панаева и Некрасов, в кн. "Семейство Тальниковых", Л., 1928. Отзывы о "Воспоминаниях": Цинговатов А., Авдотья Панаева, "Красная новь", 1927, № 10; Евгеньев-Максимов В., Авдотья Панаева. Воспоминания, "Звезда", 1927, № 10; Рамм Е., Авдотья Панаева. Воспоминания, "Печать и революция", 1928, I. Отзывы о "Семействе Тальниковых": Медведев П., "Звезда", 1928, № 6; Книпович Евг., "Красная новь", 1928, I.

III. Мезиер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПб, 1902.

П. Калецкий.

{Лит. энц.}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Панаева, Авдотья Яковлевна" в других словарях:

Авдотья Панаева Имя при рождении: Авдотья Яковлевна Брянская Дата рождения … Википедия

ПАНАЕВА (Головачева) Авдотья Яковлевна (1820 93), рус. писательница. В воспоминаниях оставила краткое описание встречи с Л. у А. А. Краевского, перед отъездом поэта на Кавказ (в мае 1840 или апр. 1841). В повести «Пасека» (1849) П. воспроизвела… … Лермонтовская энциклопедия

Головачёва (1820 1893), русская писательница. Автобиографическая повесть «Семейство Тальниковых» (1847). Романы «Три страны света» (1848 49) и «Мёртвое озеро» (1851; оба совместно с Н. А. Некрасовым); «Воспоминания» (1889). * * * ПАНАЕВА Авдотья… … Энциклопедический словарь

Авдотья Панаева Имя при рождении: Авдотья Яковлевна Панаева Дата рождения: 31 июля (12 августа) 1820 Место рождения: Санкт Петербург Дата смерти: 30 марта (11 апреля) 1893 Место смерти: Санкт Петербург Род деятельности: русская писательница … Википедия

Панаева (Головачёва) Авдотья Яковлевна (псевдоним Н. Станицкий) , русская писательница. Дочь актёра Я. Г. Брянского. Жена И. И. Панаева. Первое и лучшее произведения П. запрещенная цензурой… …

ПАНАЕВА (Головачева) Авдотья Яковлевна (1820 1893) русская писательница. Романы Три страны света (1848 49) и Мертвое озеро (1851; оба совместно с Н. А. Некрасовым); Воспоминания (1889) … Большой Энциклопедический словарь

ПАНАЕВА Авдотья Яковлевна - ПАНАЕВА (Головачёва) Авдотья Яковлевна (псевд. Н. Станицкий) (1820—93), русская писательница. Жена И. И. Панаева, с 1846 (ок. 15 лет) гражд. жена Н. А. Некрасова. Ром. «Три страны света» (1848—49) и «Мертвое озеро» (1851) написаны совм … Литературный энциклопедический словарь

Панаева Авдотья Яковлевна - (1820 1893) жена И. И. Панаева, хозяйка литературного салона, впоследствии гражданская жена Н. А. Некрасова … Словарь литературных типов

Головачёва Панаева Авдотья Яковлевна , русская писательница; см. Панаева А. Я … Большая советская энциклопедия

- … Википедия

Книги

• Воспоминания , Авдотья Яковлевна Панаева. Авдотья Яковлевна Панаева - русская писательница. Дочь актёра Я. Г. Брянского. В 1837 году вышла замуж за писателя И. И. Панаева. С середины 40-х годов в течение 15 лет - гражданская жена Н.…

3 выбрали

Женское сердце, с трудом отвоеванное у толпы поклонников, у мнения света, у собственного мужа, разбивается больнее. Но эффектнее. Любовная лирика Некрасова тому официальный документ…

"Я зову ее, желанную…"

Петербург, 1842 год. В доме у Пяти Углов литератор Иван Панаев на правах гостеприимного хозяина потчевал чаем всю отечественную литературу. Здесь сходились в спорах Тургенев и Грановский, расхваливали обеды Гончаров и Герцен, засиживался допоздна Белинский, дремал Чернышевский, робко жег глазами хозяйку дома только-только шагнувший в печать Достоевский… Конечно, у него, конфузливого и пока "многообещающего", не было никаких шансов.

Авдотья Яковлевна Панаева, известная красавица Петербурга, лишь дружески подавала ему руку да наливала чай. Но какая она была… ослепительная! Артистичная, приветливая, великодушная и такая мудрая - не по летам! Настоящая богиня.

А кому досталась? Фанфарону, жиголо, неисправимому кутиле, человеку, пустоту которого, как сокрушался Белинский, "не измерить никакими инструментами". Нахваставшись перед друзьями красавицей-женой, Иван Панаев уже в первый год женитьбы потерял к ней интерес и бросился за новыми легкомысленными юбками. А Авдотье назначил роль украшения гостиной. И не стремился защищать от откровенных домогательств некоторых приятелей.

Авдотья сама, как могла, сдерживала их пыл. Любви хотелось жадно, но разве чувства предлагали ей многочисленные вожделеющие взгляды? Потому и 22-лений Николай Некрасов, введенный в их дом Белинским, получил решительный отказ - сразу, как только, по примеру многих, жарко припал к ее руке.

"Как долго ты была сурова…"

Но новоявленный поэт, едва-едва забрезживший на горизонте русской поэзии и закаленный трехлетним полуголодным прозябанием, оказался настойчивее прочих. Брюнетка с матовой кожей и чарующими глазами вмиг завладела его сердцем - он и не заметил. А обнаружив "потерю", решил, что отступать было бы глупо.

Некрасову как раз начинало везти: он активно публиковался, его заметила критика, Белинский - мастер отыскивать таланты - взял его под свое крыло и привел в сердце русской литературы, где и блистала эта невероятная женщина… Убежденный, что настойчивостью можно добиться всего, Николай ринулся в бой.

Однако поединок затянулся. Панаева красноречивому поклоннику не верила. Всячески отстраняла от себя, тем самым только разжигая его страсть. Однажды Некрасов катал Авдотью на лодке по Неве и вдруг, вдали от берега, возобновил дерзкие ухаживания, пригрозив, что в случае отказа прыгнет в воду. И, можете не сомневаться, пошел бы ко дну - ведь плавать не умел! Неприступная красавица хмыкнула, а он возьми… да прыгни!

Панаева подняла крик на всю реку. Обезумевшего поэта выловили и кое-как привели в чувство. А он тут же запел свое: не согласитесь, дескать, обожаемая, ответить на мои чувства, пойду и опять прыгну. Да так, что, будьте покойны, вытащить не поспеют.

И ледяная корочка, сжимавшая сердце Авдотьи Яковлевны, хрустнула…

В 1846 году супруги Панаевы в компании с Некрасовым справили летние месяцы в своем имении в Казанской губернии. Здесь поэт детально обсудил с Панаевым план выкупа и совместного возрождения журнала "Современник". И здесь же окончательно сблизился с его женой - как и мечтал.

"Да, наша жизнь текла мятежно…"

Вернувшись в Петербург, богемная троица поселилась в одной квартире. И началась странная жизнь… Иван Панаев - муж без жены, редактор без журнала (всеми делами процветающего издания заправлял Некрасов), рогоносец без обмана… И Авдотья - супруга перед Богом и людьми одного, по факту и велению сердца - другого.

Некрасов, не всегда откровенный на словах, все половодье своих чувств излил на бумагу. Так родился поэтический "Панаевский цикл" - история неровной, бурной, мучительной любви.

Редкий день обходился без скандала. Некрасов был патологически ревнив. И столь же страстен, сколь непостоянен. Обвиняя, подозревая, распаляясь и незаслуженно оскорбляя, он остывал и мчался к Авдотье мириться только после ее ответных обвинений.

"Мы с тобой бестолковые люди: что минута, то вспышка готова!... Легче мир - и скорее наскучит", - объяснялся в рифмах поэт. По-видимому, иной формы, кроме тяжелой и гнетущей, Николай Некрасов своему чувству придавать не хотел.

В 1849 году Авдотья и Некрасов ждали ребенка и, окрыленные, все девять месяцев писали совместный роман "Три стороны света". Сын родился слабеньким и умер через несколько часов. Панаева окаменела от горя. Ей срочно нужно было привести нервы в порядок, и она отправилась на лечение за границу.

Разлука моментально подхлестнула чувства Некрасова. Он забросал Авдотью нежнейшими письмами, и, получая от нее намеренно-равнодушные ответы, страдал ужасно. Панаева вернулась - с ней вернулась и идиллия в их союз. На непродолжительное время. В 1851 году был написан еще один совместный роман "Мертвое озеро". А дальше - покатилось…

Приступы яростной ревности и сокрушительной страсти сменялись у Некрасова холодным отчуждением. Одолеваемый черной хандрой, он мог страшно оскорбить, нередко - в присутствии посторонних. Панаева страдала и терпела. Он поэт, у него сложная натура. Но он ее любит, любит… Хотя порой видеть не может. И крутит такие постыдные интрижки, что всем друзьям за него совестно и обидно за нее.

А Некрасов сбегает в Рим, в Париж, в Вену. Видеть опостылевшую своей "покорной грустью" Авдотью не может. Но, не выдержав ее отсутствия, зовет к себе. И думает: "Нет, сердцу нельзя и не должно воевать против женщины, с которой столько изжито. Что мне делать из себя, куда, кому я нужен? Хорошо и то, что хоть для нее нужен". Но… вновь бежит от своей мучительной привязанности. И исповедуется в письмах к другу Боткину: "Сказать тебе по секрету - но чур, по секрету! - я, кажется, сделал глупость, воротившись к ней. Нет, раз погасшая сигара - не вкусна, закуренная снова!.."

И не нужна Авдотья мятущемуся Некрасову, и необходима, и выбор здесь только между тем и этим. Себе покоя не находит и ее, не виноватую в своей любви, терзает.

"Мы разошлись на полпути…"

Она устала. Ее красота, пылавшая 40 лет, начала увядать. Сошел румянец, поблекли глаза. Семья?.. Детей не было. Панаев умер у нее на руках, успев испросить прощения за те мучения, что доставлял. А Николай…

Сейчас она катается по городам Италии и Франции без видимых целей, без удовольствий. А он не пишет… Он забыл, он, кажется, никогда больше не позовет ее назад.

Мучительно! И так хочется иметь ребенка, чтобы заботиться о ком-то… И ненавистны эти приемы, театры, выезды, все это невеселое веселье… Пятнадцать лет любви-борьбы с Некрасовым истощили ее силы - Авдотья больше не могла сражаться. Собралась с духом… и сожгла все мосты.

Затянувшееся путешествие по чужим странам и петлям собственных чувств закончилось. Панаева вернулась в Россию и в 1864 году вышла замуж за критика Головачева. Родилась дочь, и Авдотья с головой ушла в ее воспитание.

После 15 лет жизни с Николаем она еще 15 прожила вне его существования, изредка прислушиваясь к грому некрасовской поэзии и отголоскам слухов о часто меняющихся в его сердце женщинах. И еще 15 лет - после его смерти, влача бедное существование и зарабатывая на пропитание литературными трудами.

А Некрасов, после разрыва отданный другим страстям, конечно, жил неспокойно. И все-таки тужил по ней, Авдотье, до смерти не забытой:

"Безумец! Для чего тревожишь
Ты сердце бедное свое?
Простить не можешь ты ее -
И не любить ее не можешь!.."

Елена Горбунова , etoya.ru

Фото: pda.spbvedomosti.ru, az.lib.ru, wikimedia.org, hrono.info

Личная жизнь Николая Алексеевича Некрасова складывалась не всегда удачно. В 1842 году, на поэтическом вечере, он повстречал Авдотью Панаеву (ур. Брянская) — жену писателя Ивана Панаева.

Авдотья Панаева, привлекательная брюнетка, считалась одной из самых красивых женщин Петербурга того времени. Кроме этого, она была умна и была хозяйкой литературного салона, который собирался в доме её мужа Ивана Панаева.

С. Л. Левицкий. Фотопортрет Н. А. Некрасова

Её собственный литературный талант привлекал в кружок в доме Панаевых молодых, но уже популярных Чернышевского, Добролюбова, Тургенева, Белинского. Её мужа, писателя Панаева, характеризовали как повесу и гуляку.

Дом Краевского, в котором размещалась редакция журнала «Отечественные записки»,
а также находилась квартира Некрасова

Несмотря на это, его жена отличалась порядочностью, и Некрасову пришлось приложить немалые усилия к тому, чтобы привлечь внимание этой замечательной женщины. В Авдотью был влюблён и Фёдор Достоевский, однако взаимности добиться ему не удалось.

Поначалу Панаева отвергла и двадцатишестилетнего Некрасова, также в неё влюблённого, отчего тот едва не покончил с собой.

Авдо́тья Я́ковлевна Пана́ева

Во время одной из поездок Панаевых и Некрасова в Казанскую губернию Авдотья и Николай Алексеевич всё же признались друг другу в своих чувствах. По возвращении они стали жить гражданским браком в квартире Панаевых, причём вместе с законным мужем Авдотьи — Иваном Панаевым.

Такой союз продлился почти 16 лет, до самой смерти Панаева. Всё это вызывало общественное осуждение — про Некрасова говорили, что он живёт в чужом доме, любит чужую жену и при этом ещё и закатывает сцены ревности законному мужу.

Некрасов и Панаев.
Карикатура Н. А. Степанова. «Иллюстрированный альманах»,
запрещенный цензурой. 1848

В этот период от него отвернулись даже многие друзья. Но, несмотря на это, Некрасов и Панаева были счастливы. Ей даже удалось от него забеременеть, а Некрасов создал один из лучших своих стихотворных циклов — так называемый«Панаевский цикл» (многое из этого цикла они писали и редактировали вместе).

Соавторству Некрасова и Станицкого (псевдоним Авдотьи Яковлевны) принадлежит несколько романов, имевших большой успех. Несмотря на такой нестандартный образ жизни, эта троица оставалась единомышленниками и соратниками в деле возрождения и становления журнала «Современник»

В 1849 году у Авдотьи Яковлевны от Некрасова родился мальчик, однако он прожил недолго. В это время заболел и Николай Алексеевич. Предполагают, что именно со смертью ребёнка связаны сильные приступы гнева и перемены настроения, которые в дальнейшем привели к разрыву в их с Авдотьей отношениях.

В 1862 году умер Иван Панаев, а вскоре от Некрасова ушла Авдотья Панаева. Однако Некрасов помнил её до конца жизни и при составлении завещания упомянул её в нём Панаевой, этой эффектной брюнетке, Некрасов посвятил много своих пламенных стихов.

В мае 1864 года Некрасов отправился в заграничную поездку, которая продолжалась около трёх месяцев. Жил он преимущественно в Париже вместе со своими спутницами — родной сестрой Анной Алексеевной и француженкой Селиной Лефрен (фр. Lefresne), с которой он познакомился ещё в Петербурге в 1863 году.

Н.А. Некрасов в период "Последних песен"
(картина Ивана Крамского, 1877-1878)

Селина была обычной актрисой французской труппы, выступавшей в Михайловском театре. Она отличалась живым нравом и лёгким характером. Лето 1866 года Селина провела в Карабихе. А весной 1867 года она отправилась за границу, как и в прошлый раз, вместе с Некрасовым и его сестрой Анной. Однако на этот раз она в Россию больше не вернулась.

Однако это не прервало их отношений — в 1869 году они встретились в Париже и весь август провели у моря в Диеппе. Некрасов остался очень доволен этой поездкой, поправив также и своё здоровье. Во время отдыха он чувствовал себя счастливым, причиной чему была и Селина, которая была ему по душе.

Селина Лефрен

Хотя её отношение к нему было ровным и даже чуть суховатым. Вернувшись, Некрасов ещё долго не забывал Селину и помогал ей. А в своём предсмертном завещании назначил ей десять с половиной тысяч рублей.

Позже Некрасов познакомился с деревенской девушкой Фёклой Анисимовной Викторовой, простой и необразованной. Ей было 23 года, ему уже 48. Писатель водил её в театры, на концерты и выставки, чтобы восполнить пробелы в воспитании. Николай Алексеевич придумал ей имя — Зина.

Так Фёкла Анисимовна стала называться Зинаидой Николаевной. Она учила наизусть стихи Некрасова и восхищалась им. Вскоре они обвенчались. Однако Некрасов всё же тосковал по своей прежней любви — Авдотье Панаевой — и одновременно любил и Зинаиду, и француженку Селину Лефрен, с которой у него был роман за границей.

Одно из самых своих знаменитых стихотворных произведений — «Три элегии» — он посвятил только Панаевой.
2
Следует также упомянуть о страсти Некрасова к игре в карты, которую можно назвать наследственной страстью семьи Некрасовых, начиная с прадеда Николая Некрасова — Якова Ивановича, «несметно богатого» рязанского помещика, который довольно быстро лишился своего богатства.

Впрочем, и вновь разбогател он достаточно быстро — одно время Яков был воеводой в Сибири. В результате страсти к игре его сыну Алексею досталось уже одно только рязанское имение. Женившись, он получил в качестве приданого село Грешнево. Но уже его сын, Сергей Алексеевич, заложив на срок ярославское Грешнево, лишился и его.

Алексей Сергеевич, когда рассказывал своему сыну Николаю, будущему поэту, славную родословную, резюмировал:

«Предки наши были богаты. Прапрадед ваш проиграл семь тысяч душ, прадед — две, дед (мой отец) — одну, я — ничего, потому что нечего было проигрывать, но в карточки поиграть тоже люблю».

И только Николаю Алексеевичу первым удалось переломить судьбу. Он также любил играть в карты, но стал первым — не проигрывавшим. В то время, когда его предки проигрывали, — он один отыгрывал и отыграл очень много.

Счёт шёл на сотни тысяч. Так, ему весьма крупную сумму проиграл генерал-адъютант Александр Владимирович Адлерберг, известный государственный деятель, министр Императорского Двора и личный друг императора Александра II.

А министр финансов Александр Агеевич Абаза проиграл Некрасову больше миллиона франков. Николаю Алексеевичу Некрасову удалось вернуть Грешнево, в котором он провёл своё детство и которое было отобрано за долг его деда.

Ещё одним увлечением Некрасова, также передавшимся ему от отца, была охота. Псовая охота, которую обслуживали два десятка доезжачих, борзятников, выжлятников, псарей и стремянных, была гордостью Алексея Сергеевича.

Отец поэта давно простил своего отпрыска и не без ликования следил за его творческими и финансовыми успехами. И сын до самой смерти отца (в 1862 году) приезжал к нему в Грешнево каждый год. Некрасов посвятил псовой охоте весёлые стихи и даже одноимённую поэму «Псовая охота», воспевающую удаль, размах, красоту России и русской души.

В зрелом возрасте Некрасов пристрастился даже к медвежьей охоте («Весело бить вас, медведи почтенные…»).

Авдотья Панаева вспоминала, что, когда Некрасов собирался на медведя, были большие сборы — везлись дорогие вина, закуски и просто провизия. С собой даже брали повара. В марте 1865 года Некрасову удалось добыть за день сразу трёх медведей. Он ценил мужиков-медвежатников, посвящал им стихи — Савушка («сплошавший на сорок первом медведе») из «В деревне», Савелий из «Кому на Руси жить хорошо».

Также поэт любил охотиться на дичь. Его пристрастие к хождению по болоту с ружьём было безграничным. Порой он выходил на охоту с восходом солнца и возвращался только к полуночи. Ходил он на охоту и с «первым охотником России» Иваном Тургеневым, с которым они долгое время дружили и переписывались.

Некрасов в своём последнем послании Тургеневу за границу даже просил того купить ему в Лондоне или Париже ружьё Ланкастера за 500 рублей. Однако их переписке было суждено прерваться в 1861 году. Тургенев не ответил на письмо и ружья не купил, а на их многолетней дружбе был поставлен крест.

И причиной тому были не идейные или литературные разногласия. Гражданская жена Некрасова, Авдотья Панаева, ввязалась в тяжбу о наследстве бывшей жены поэта Николая Огарёва. Суд присудил Панаевой иск на 50 тысяч рублей. Некрасов оплатил эту сумму, сохранив честь Авдотьи Яковлевны, но тем самым его собственная репутация пошатнулась.

Тургенев выведал у самого Огарёва в Лондоне все хитросплетения тёмного дела, после чего порвал все отношения с Некрасовым. Некрасов-издатель разошёлся и с некоторыми другими старыми друзьями — Л. Н. Толстым, А. Н. Островским. В это время он и переключился на новую демократическую волну, исходившую из стана Чернышевского — Добролюбова.

Зинаида Николаевна Некрасова (1847-1914)
— супруга русского поэта Николая Алексеевича Некрасова

Ставшая в 1870 году его поздней музой Фёкла Анисимовна, наречённая Некрасовым на благородный лад Зинаидой Николаевной, также пристрастилась к увлечению мужа, к охоте. Она даже сама седлала лошадь и ездила с ним на охоту в рейт-фраке и в брюках в обтяжку, на голове — циммерман. Всё это приводило Некрасова в восторг.

Но однажды во время охоты на Чудовском болоте Зинаида Николаевна случайно застрелила любимого пса Некрасова — чёрного пойнтера по кличке Кадо. После этого Некрасов, посвятивший охоте 43 года своей жизни, навсегда повесил ружьё на гвоздь

Николай Некрасов и Авдотья Панаева познакомились в 1845 году. Некрасов только-только был признан в литературном мире, да и то - в большей степени как критик, нежели как поэт. Авдотья Яковлевна же была уже известна как хозяйка популярнейшего литературного салона и одна из первых красавиц Петербурга. Она была замужем за литератором Иваном Панаевым, счастлива в браке не была, но успела притерпеться. Некрасов был моложе ее на год, но если и были у него сердечные увлечения прежде, то о них ничего не известно. Да и не до романтических чувств ему было, слишком отчаянно боролся он с нищетой. И уж точно - любовь к Панаевой стала первой серьезной любовью в жизни поэта.

Николай Алексеевич Некрасов был личностью творческой во всех отношениях, и даже к вопросу о собственной биографии он подошел столь творчески, что исследователям пришлось немало помучиться, пока они не докопались до правды. Он родился 28 ноября 1821 года в украинском местечке Немирове. В мемуарах упоминал и другую дату - 22 ноября, и другой год - 1822-й. Почему - непонятно. Зато понятно, зачем приукрасил историю знакомства родителей: хотелось романтики, и Некрасов рассказывал об отце: «Бывая особенно часто в Варшаве и иногда квартируя поблизости, он влюбился в дочь Закревского - о согласии родителей, игравших там видную роль, нечего было и думать. Армейский офицер, едва грамотный, и дочь богатого пана - красавица, образованная, певица с удивительным голосом; отец увез ее прямо с бала, обвенчался по дороге в свой полк - и судьба его была решена. Он подал в отставку...»

На самом деле никакой видной роли Закревские в Варшаве не играли. Отец Елены Андреевны Закревской был всего лишь капитан-исправником. И Алексей Сергеевич Некрасов не увозил ее с бала. Он честь по чести просил ее руки у родителей, и венчание состоялось в их имении в Юхнове, а в отставку вышел, уже имея троих детей, младшим из которых был Николай, будущий поэт.

Алексей Сергеевич Некрасов не был таким уж чудовищем, каким поэт его описывал. Обычный, средней руки помещик. Наследственная страсть к картам и к охоте. В меру суров к крепостным. Николая воспитывал жестко. Обучил трем важнейшим, по его мнению, наукам: безупречно держаться в седле, метко стрелять и хорошо играть в карты. Виршеплетство считал блажью, едва ли не постыдной. А Елена Андреевна, бывшая матерью нежной, да и госпожой доброй, сына в его творческих начинаниях поддерживала, а крепостных защищала. Вот так и получилось, что для Николая Некрасова отец стал воплощением всего темного и мрачного, что было в русском дворянстве, едва ли не самого крепостничества. А мать - лучом света небесного, ангелом-утешителем, страдающим от суровой жизни. Николай вообще душой тяготел к женской части своего семейства: к матери и сестрам, Анне и Елизавете. С братьями, Андреем и Константином, душевной близости не было.

Николай с детства был чувствителен к чужой боли. Не терпел истязания, не выносил мучительства. Будучи еще подростком, решил, что сам крепостником не станет. Его братья наследовали отцу, сам же он людьми никогда не владел и зарабатывал литературным трудом.

А еще - игрой в карты: в семье своей он стал первым не проигрывавшим. Ходили слухи, что Некрасов не всегда играет чисто, но за руку его никто не поймал, хотя среди его жертв был и министр Императорского двора Адлерберг, чей долг погасил император Александр II, бывший близким другом Адлерберга, и министр финансов Абаза, проигравший миллион франков. На выигранные в карты деньги Некрасов выкупил имение Грешнево, где прошло его детство и которое проиграл в те же карты его дед, Сергей Алексеевич Некрасов. Учиться Николая Некрасова отдали в возрасте 11 лет, в ярославскую гимназию, и учился он скверно. Зато много читал и отличался феноменальной памятью, поражавшей всех, его знавших. Будучи, в сущности, недоучкой, он вместе с тем являлся на редкость эрудированным человеком.

Отец считал, что Николай должен стать военным, как и все его предки по мужской линии. Николай же, поехав в Петербург для определения в дворянский полк, с тайного одобрения матери поступил вольнослушателем на филологический факультет. Отец отказался посылать деньги сыну, нарушившему семейную традицию и его волю. С1838 по 1840 год Николаю пришлось жить практически в нищете, ютиться в петербуржских трущобах, в одной комнате с десятком беднейших из бедных. Вот тогда он по-настоящему познал страдание - и сострадание.

«Ровно три года, - рассказывал позднее Некрасов, - я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть не только плохо, не только впроголодь, но и не каждый день... Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан в Морской, где дозволялось читать газеты, хотя бы ничего и не спросил себе. Возьмешь, бывало, для виду газету, а сам пододвинешь к себе тарелку с хлебом, ешь».

На жизнь он зарабатывал тем, что писал прошения и письма. Стихи его не печатали, и он понял, что надежды на литературную карьеру нет... И принялся писать для заработка лубочные книги, зачастую непристойного содержания, а также водевили для театров. Это помогло ему выбраться из трущоб. А серьезная карьера началась с рецензий, которые он отправлял в «Литературную газету» и «Русский инвалид». Заметили его именно как рецензента.

Некрасов стал сотрудником «Отечественных записок», начав работу в библиографическом отделе. Подружился с молодым, но уже очень знаменитым критиком Виссарионом Белинским. Первое стихотворение, которое принесло Некрасову поэтическую славу, называлось «В дороге»: история несчастной крепостной, выросшей в барском доме и отданной в жены грубому крестьянину. Некрасов нащупал «свою тему» и начал писать стихи, возмущавшие цензуру и восхищавшие передовых читателей. Одновременно он активно занимался издательской деятельностью, и в 1845 году, вместе со своим другом, журналистом Иваном Ивановичем Панаевым, приобрел в аренду основанный Пушкиным «Современник» и сделал из журнала самое передовое издание своего времени. Именно в этом году и началась история его любви к Авдотье Яковлевне Панаевой.

Авдотья Яковлевна, в девичестве Брянская, родилась в Петербурге 31 июля 1820 года. Родители ее были артистами. Авдотья посещала балетный класс Петербургского театрального училища, но больших успехов не делала. Она была хороша собой, умна и решительна. И мечтала о жизни совсем иной, нежели та суетная и беспорядочная актерская жизнь, какую вели ее родители. Она и замуж за Ивана Панаева вышла потому, что видела в этом браке возможность не только освобождения от родительского ига и навязываемой ими актерской судьбы, но еще и интересное, яркое будущее.

Для Авдотьи Брянской брак с Иваном Панаевым был блестящей партией. А для Панаева женитьба на дочери актера - ужасающим мезальянсом. «Мать Ивана Ивановича не хотела и слышать о женитьбе сына на дочери актера. Два с половиной года Иван Иванович разными путями и всевозможными способами добывал согласие матери, но безуспешно; наконец, он решился обвенчаться тихонько, без согласия матери, и, обвенчавшись, прямо из церкви, сел в экипаж, покатил с молодою женой в Казань... Мать, узнавши, разумеется, в тот же день о случившемся, послала Ивану Ивановичу в Казань письмо с проклятием», - вспоминал его двоюродный брат, Владимир Панаев.

Мать в конце концов смягчилась, невестку приняла. Девятнадцатилетняя Авдотья Панаева стала хозяйкой одного из самых популярных литературных салонов в Петербурге. Вот только супружеская жизнь была несчастливой. Панаев не оставил холостяцких привычек, изменял жене регулярно и не чувствовал за собой никакой вины. Сначала Авдотья ревновала и обижалась, потом смирилась. Она забеременела, родила дочку, но девочка прожила всего несколько дней. Авдотья очень горевала. Других детей у них с Панаевым не было, потому что и супружества, как такового, уже не было.

Некрасов появился в их доме, когда Авдотья испила чашу разочарования до дна. Молодой поэт влюбился, как все считали, с первого взгляда. Авдотья Панаева и правда была очень красивой женщиной, это отмечали все современники. «Одна из самых красивых женщин Петербурга», - утверждал аристократ Владимир Сологуб. «Женщина с очень выразительной красотой», - говорил о ней французский писатель Александр Дюма. «Красавица, каких не очень много», - признавал суровый разночинец Николай Чернышевский. «Я был влюблен не на шутку, - писал о ней брату Федор Достоевский, - теперь проходит, а не знаю еще...»

Но чувство Некрасова оказалось серьезнее, нежели чувство Достоевского. Он просто не мыслил жизни без этой женщины. Однажды чуть не утопился у нее на глазах. Они катались на лодке по Неве, Николай в очередной раз признался в любви Авдотье, а она его высмеяла, она вообще была насмешливой и надменной... И тогда он, не умевший плавать, кинулся в воду. Авдотья принялась звать на помощь, Некрасова успели спасти. Но, едва отдышавшись, он заявил, что снова утопится, что жить без нее не будет. Он действительно готов был убить себя, если не удастся добиться ее любви.

Авдотья уже понимала, что не так равнодушна к молодому поэту, как ей бы хотелось для собственного душевного спокойствия. Но потворствовать чувству не желала. Она боялась, что повторится история с Панаевым: сначала - страсть, а потом - пренебрежение и измены. Но поделать с собой уже ничего не могла. В романе «Семейство Тальниковых» Панаева описывала зарождавшееся чувство любви: «А почему могу я знать, что я его люблю?.. Может быть, ничего еще не значит, что время без него мне кажется длинно, что я не могу ни о чем думать, кроме его, не хочу ни на кого смотреть, кроме его?.. Напротив, заслышав его голос, я вся встрепенусь, сердце забьется, время быстро мчится, и я так добра, что готова подать руку даже своему врагу...»

Любовниками они стали летом 1846 года. «Счастливый день! Его я отличаю в семье обыкновенных дней, с него я жизнь свою считаю и праздную в душе своей!» - писал торжествующий Некрасов. Он снял соседнюю с Панаевыми квартиру, на том же этаже. Как происходило его объяснение с Иваном Ивановичем - неизвестно, но какое-то объяснение должно было произойти, ибо тайный роман казался унизительным и Авдотье, и Николаю. Некрасов хотел полностью обладать любимой женщиной. Обвенчаться с ней он не мог, она уже была повенчана. Но желал жить с ней как с женой. «Постьщных, ненавистных уз отринь насильственное бремя, и заключи - пока есть время - свободный, по сердцу союз», - призывал поэт свою возлюбленную. И уже в начале 1847года они с Авдотьей жили вместе и не скрывали от света своих отношений.

Осуждали их всех троих в равной степени, но больше всего - Ивана Панаева, мужа, допустившего открытое сожительство жены с любовником и при этом не разорвавшего отношения с Некрасовым. Даже Писемский не удержался от шпильки в адрес Панаева: «Интересно знать, не опишет ли он тот краеугольный камень, на котором основалась его замечательная в высшей степени дружба с г. Некрасовым?» Некрасов и Панаева стали не только гражданскими супругами, но также соавторами, вместе они написали длинный роман «Три страны света». Замысел многих политических стихов подсказала Некрасову его возлюбленная. А он поддерживал ее в литературном творчестве, публиковал ее романы.

Авдотья забеременела. Они с Николаем оба ждали появления этого ребенка, в котором должна была «в мир воплотиться их любовь». Но родившийся в феврале 1848 года мальчик умер сразу. Для Авдотьи это стало тяжелейшим ударом. Николай тоже горевал, но больше - из-за тех страданий, которые испытывала его возлюбленная. Ему казалось, она уже никогда не оправится и не станет прежней. От горя Панаева оправилась, но прежней уже не стала. Она сделалась еще более нервной и еще более требовательной. А когда в 1853 году Авдотья Яковлевна родила еще одного ребенка от Некрасова, и опять мальчик умер прежде, чем его успели окрестить, Панаева впала в беспросветное отчаяние и жестоко рассорилась с Николаем Алексеевичем.

Он уехал в Москву, она осталась в Петербурге. Казалось, это конец не только любви, но смысла его жизни - Некрасов не мог более выдавить из себя ни строчки. Вдобавок он заболел, да так серьезно, что доктора предположили скоротечную чахотку. Спасло возвращение любимой. Василий Петрович Боткин, литератор, друг Некрасова, гостивший у него тем летом, писал брату: «У меня недостало ни охоты, ни духа видеть Авдотью, хоть думаю, что она хорошо сделала, что приехала к нему. Разрыв ускорил бы смерть Некрасова». Вместе с Панаевой к Некрасову вернулось сначала вдохновение, а потом и здоровье.

Через год Авдотья Яковлевна родила Николаю Алексеевичу еще одного сына. На этот раз ребенок прожил полтора месяца. 27 марта 1855 года в метрической книге церкви фарфорового завода в отделе «об умерших» появилась запись: «Отставного дворянина коллежского асессора Ивана Ивановича Панаева, сын Иоанн».

После смерти третьего общего ребенка Авдотья Яковлевна в одиночестве уехала в Париж. Оттуда она писала своему двоюродному брату Ипполиту, что ходит в сад Тюильри любоваться детьми и что однажды так загляделась на маленькую девочку, что напугала ее няньку...

«Некрасов с Панаевой окончательно разошлись, - писал Боткин брату. - Он так потрясен и сильнее прежнего привязан к ней, но в ней чувства, кажется, решительно изменились».

Некрасов поехал в Париж, чтобы вернуть Авдотью Яковлевну. Уговорил, привез ее в Россию, некоторое время жили счастливы, затем - новый разрыв. Теперь уже из-за измены, совершенной Некрасовым. Да, случилось то, чего опасалась Авдотья Яковлевна. Некрасов начал ей изменять - с актрисами, с кокотками. Но, в отличие от Ивана Панаева, считавшего супружеские измены нормой, Николай Алексеевич всякий раз отчаянно каялся, вымаливал прощение. Она прощала его, они снова пытались жить вместе, и снова ссоры вспыхивали от одного неловкого слова. Авдотья Яковлевна реагировала очень бурно. В стихах Некрасова это находило отражение: «Слезы, нервический хохот, припадок». Или: «О, слезы женские, с придачей нервических тяжелых драм». Вообще, исследователи отметили, что все нежные строки «панаевского цикла» написаны, когда Николай Алексеевич и Авдотья Яковлевна были в разлуке. А когда они воссоединялись, то в любовной лирике поэта появлялись слова: «буйство», «буря», «гроза», «бездна», «поругание».

Если в первые годы Некрасов и Панаева жили от ссоры к примирению и к новой ссоре, то теперь - от разрыва, каждый раз словно бы окончательного, к новому воссоединению, дававшему поэту вдохновение для новых стихов. Уже даже окружающим казалось, что Некрасов изменяет нарочно, не для того чтобы получить любовные услады на стороне, а чтобы раздразнить Авдотью Яковлевну.

«Прилично ли, человеку в его лета возбуждать в женщине, которая была ему некогда дорога, чувство ревности шалостями и связишками, приличными какому-нибудь конногвардейцу?» - писал возмущенный Чернышевский.

Из-за этих многократных разрывов не сохранилась переписка Некрасова и Панаевой. Авдотья Яковлевна в очередном порыве гнева сжигала все накопившиеся письма. Их остались единицы, и об отношениях влюбленных можно судить только по воспоминаниям современников и по тем письмам, которые Некрасов адресовал друзьям.

Чаще всего он писал о своей любви Ивану Сергеевичу Тургеневу. Потому что тот так же увяз в тенетах страсти к роковой женщине - Полине Виардо. Правда, Виардо была благороднее, чем Панаева, и не терзала Тургенева, а скорее терпела. Панаева же казалась Тургеневу отвратительной: «Это грубое, неумное, злое, капризное, лишенное всякой женственности, но не без дюжего кокетства существо».

Однако именно ему Некрасов доверял свои любовные переживания. «Я очень обрадовал Авдотью Яковлевну, которая, кажется, догадалась, что я имел мысль от нее удрать, - писал он Тургеневу. - Нет, сердцу нельзя и не должно воевать против женщины, с которой столько изжито, особенно когда она, бедная, говорит пардон. Я, по крайней мере, не умею, и впредь от таких поползновений отказываюсь. И не из чего и не для чего. Что мне делать из себя, куда, кому я нужен? Хорошо и то, что хоть для нее нужен».

«Я и не думал и не ожидал, чтобы кто-нибудь мог мне так радоваться, как обрадовал я эту женщину своим появлением, - рассказывал он после очередного разрыва и воссоединения. - Она теперь поет и попрыгивает, как птица, и мне весело видеть на этом лице выражение постоянного довольства, которого я очень давно на нем не видал».

Временами Некрасову казалось, что он живет с Панаевой только из жалости, из благодарности к прошлому. Однако, побыв совсем немного в разлуке, он начинал невыносимо по ней тосковать и звал ее к себе или сам к ней приезжал. Некрасов писал: «Мне с ней хорошо, а там как Бог даст».

Еще одному своему приятелю, Василию Петровичу Боткину, Некрасов признавался: «Сказать тебе по секрету - но чур, по секрету! - я кажется сделал глупость, воротившись к Авдотье Яковлевне. Нет, раз погасшая сигара - не вкусна, закуренная снова!.. Сознаваясь в этом, я делаю бессовестную вещь: если б ты видел, как воскресла бедная женщина, - одного этого другому, кажется, было бы достаточно, чтоб быть довольным, но никакие хронические жертвы не в моем характере. Еще и теперь могу, впрочем, совестно даже и сказать, что это была жертва, - нет, она мне необходима столько же, сколько... и не нужна... Вот тебе и выбирай что хочешь...»

Всегда чуткий к чужому страданию, Некрасов понимал, что мучает любимую женщину. В стихах он называл себя ее палачом. Временами искренне раскаивался. Но не мог долго продержаться без измен, к которым Авдотья Яковлевна так и не привыкла: на каждую реагировала бурно и яростно.

В 1862 году умер Иван Панаев. Авдотья Яковлевна была свободна и могла бы венчаться с Некрасовым. Но теперь уже поэт не желал жениться на своей давней возлюбленной. И расстаться окончательно с ней не хотел.

В конце концов порочную цепь ссор, разлук и воссоединений оборвала сама Авдотья Яковлевна. В начале 1865 года она съехала с квартиры, а вскоре стало известно, что она сочеталась браком с литератором Аполлоном Филипповичем Головачевым. Он был моложе жены на 11 лет, участник обороны Севастополя, долгое время работал секретарем «Современника».

В 1866 году, в возрасте сорока шести лет, Панаева-Головачева родила дочь, названную в честь матери Евдокией. Девочка стала для Авдотьи Яковлевны смыслом жизни, воплотившейся мечтой после стольких трагедий.

Некрасов несколько лет тосковал по Авдотье Яковлевне. Лишь весной 1870 года он познакомился с женщиной, Феклой Анисимовной Викторовой, сиротой. Вроде бы состояла она в сожительницах у купца, у которого Некрасов ее и увел. Но большинство его знакомых утверждали, что Феклу Викторову поэт встретил в «веселом доме». Девушка продалась в заведение от бедности и безнадежности, ужасно страдала. Сорокавосьмилетний Некрасов решил ее спасти, тогда это было модно - спасать падших женщин.

Простонародное имя возлюбленной не нравилось Некрасову, он представлял ее знакомым Зинаидой Николаевной, Зиной. Научил ее читать, нанял ей учителя музыки, развивал ее ум и душу.

Молодая любовница смотрела на Некрасова как на божество, внимала каждому его слову, и он был с ней спокоен и счастлив. Но вдохновительницей его стихов все еще оставалась Авдотья Панаева. «Три элегии», написанные спустя 10 лет после разлуки, описывают страдания Некрасова в разлуке с единственной любимой женщиной. «Простить не можешь ты ее - и не любить ее не можешь!..» Он был уверен, что «пламень» их любви все еще не угас. Он ждал, что она вернется: «И, как всегда, стыдлива, нетерпелива и горда, потупит очи молчаливо».

Панаева не вернулась. У нее теперь было нечто более важное, чем пламень их страсти: у нее была дочь. А Некрасов отчаянно нуждался для вдохновения не в тихом счастье, а в неистовой страсти, борьбе, конфликте, преодолении, примирении. Во всем том, что давала ему Авдотья Яковлевна. Во всем том, за что он ее ненавидел и обожал... Нежная, добрая, веселая Зина не могла ему всего этого дать.

Зато она смогла стать для него сиделкой на целых два года. Некрасов был смертельно болен. Незадолго до смерти он настоял, чтобы они с Зинаидой обвенчались, надеялся таким образом обеспечить будущность своей верной подруги. До церкви доехать он уже не мог. Венчание происходило в походной войсковой церкви-палатке, разбитой в зале. Вокруг аналоя поэта, босого, одетого в ночную рубашку и халат, водили под руки.

Зинаида Николаевна надела траур и уже не снимала. Умерла она в Саратове, в 1915 году, практически в нищете. Никто и не знал, что она была женой Некрасова. Лишь раз она напомнила об этом, в Киеве, во время еврейских погромов. На пути толпы встали двое: священник с иконой в руках и Зинаида Николаевна. Оба пытались увещевать погромщиков. Когда ее, бедно одетую, невзрачную, спросили, кто ж она такая, что смеет поднимать голос «супротив народа», Зинаида Николаевна сказала: «Я - вдова Некрасова!» И толпа остановилась.

P.S. Авдотья Яковлевна овдовела в тот же год, как умер Некрасов. Остаток жизни она посвятила написанию воспоминаний о поэте. Свои настолько же интересные, насколько неточные мемуары она опубликовала в 1889 году. Умерла Панаева-Головачева 30 марта 1893 года.

Елена Прокофьева
Gala Биография. 2015, №2