Согласный г являлся в древнерусском языке. Система согласных фонем древнерусского языка к началу письменности (X – XI вв.)

Система гласных фонем древнерусского языка отличалась от системы гласных современного русского языка в количественном и качественном отношении. В развитии русского языка система гласных уменьшилась, а система согласных фонем увеличилась.

Если в современном русском языке насчитывается 6 гласных фонем (по Ленинградской фонологической школе), то в X-XI вв. в древнерусском языке было 10 гласных фонем: 5 переднего и 5 непереднего ряда. Кроме присущих в современном языке гласных звуков переднего ряда [е] и [и], а также непереднего ряда [ы], [у], [о], [а],

существовали гласные переднего ряда [м], [д] и редуцированный переднего ряда [ь], редуцированный непереднего ряда [ъ].

Для древнерусского языка была очень важна такая характеристика гласных, как передний и непередний ряд (по зоне образования), т. к. продолжал действовать закон слогового сингармонизма (в одном слоге могли сочетаться твердый согласный с гласным непереднего ряда, а мягкий согласный с гласным переднего ряда). Также в отличие от современного русского языка система гласных древнерусского языка характеризовалась противопоставленностью гласных полного и неполного образования (редуцированные гласные).

Звук [м] отличался в древнерусском и старославянском языках. Так, у восточных славян это был звук узкий, закрытый, средне-верхнего подъема, а в старославянском – широкий, открытый, средненижнего подъема. О судьбе звука [м], можно узнать 1) по рефлексам этого звука: позднее данный звук совпал в русском языке с [е] (нет

перехода е > ‘о в положении после мягкого согласного перед твердым под ударением в современном русском языке), а в украинском – с [и]; на территории современных болгарского и македонского языков перед твердым согласным на месте данного звука находим [‘a] (ср. русск. хлеб и болг. хляб); 2) по данным памятникам – по ошибкам, которые совершали писцы: в древнерусских письменных памятниках наблюдаем смешение буквы h (“ять”) с буквой “е” или в более поздний период – с “и”, а в древней глаголической азбуке (старославянский язык) находим смешение с буквой “а ётованное”.

Редуцированные звуки утратились приблизительно во второй половине XII в.

Уже к середине X в. у восточных славян произошла утрата носовых гласных: в позиции перед согласным (*menta > мята, *zvonkъ > звукъ) или в конце слова (*vermen > время) дифтонгические сочетания монофтонгизировались, затем звук [о] совпал по звучанию с [у], т. е. *on > *[o] > [у], а [е] дал [д] (в современном языке [‘a]), т. е. *en > *[к] > [д] > [’а]. Таким образом, носовые звуки образовывались из сочетаний «гласный и носовой согласный» в положении перед согласным и на конце слова, т.е. в положении закрытого слога; в положении же перед гласным эти сочетания сохранялись без изменения, т.к. гласный из этого сочетания отходил к предшествующему, а согласный – к последующему слогу, в результате чего все слоги оставались открытыми (*zvo|nъ|kъ > звонокъ).

Доказательством тому, что носовые звуки были утрачены уже в X в. в восточнославянских языках, служит, например, сочинение византийского императора Константина Багрянородного “О народах”, в котором приведены некоторые восточнославянские названия днепровских порогов, записанные Багрянородным так, как он их слышал. В написании названий порогов Verutzi и Neasit нет передачи носовых звуков (ср. старослав. вьр щи ‘кипящий’ и не сыть ‘пеликан’). Смешение букв “юс большой” и “юс малый” с буквами “ук” и “а ётованное” уже в самых ранних письменных памятниках (ср. Остромирово евангелие) также свидетельствует об утрате носовых звуков в X в.

То, что носовые звуки были известны восточнославянским языкам, доказывается, во-первых, наличием чередований (древнерусск. пожимати – пожьму – пожати (в современном русском языке – пожимать – пожму – пожать); тугыи – тяга (в современном русском языке – тугой- тяга): их объяснение см. с.17-18), во-вторых, в очень ранних заимствованиях из древнерусского языка в финский язык, в котором никогда не было носовых, сохранились носовые гласные (в соответствующих словах в русском языке носовых гласных не наблюдаем: ср. финское слово kuontalo ‘пакля’ и русское кудель); в-третьих, с помощью соответствий с другими языками (др-р. роука, лит. ranka). В славянских языках носовые звуки сохранились лишь в польском язы-

ке и некоторых говорах Македонии.

Лекция 3*

Система согласных фонем

древнерусского языка конца X - начала XI вв.

1 . Состав согласных фонем древнерусского языка

В древнерусском языке к началу исторического периода насчитывалось 26 согласных фонем: [б] (б) , [п] (п), [в] (в), [м] (м), [т] (т), [д] (д), [с] (с), [с’] (с), [з] (з,z), [з’] (з,z), [л] (л), [л’] (л), [н] (н), [н’] (н), [р] (р), [р’] (р), [ц’] (ц), [ч’] (ч), [ш’] (ш), [ж’] (ж), [ш’т’ш’] (шт, m), [ж’д’ж’] (жд), [j] (I-), [к] (к), [г] (г), [х] (х). В круглых скобках здесь указаны буквы, которыми соответствующие фонемы изображались в кириллице.

Классификация согласных по месту и способу образования. Согласные глухие и звонкие, твердые и мягкие

Согласные фонемы различались по четырем дифференциальным признакам: а) по участию голоса и шума, б) по способу образования, т.е. по способу преодоления воздушной струей преграды на ее пути, в) по месту образования, т.е. в зависимости от того, какими органами речи образуется преграда на пути воздушной струи, г) по мягкости-твердости.

Как и в современном русском языке, п о у ч а с т и ю г о л о с а и ш у м а древнерусские согласные делились на сонорные ([р], [р’], [л], [л’], [н], [н’], [м]) и шумные (все остальные). Шумные, в свою очередь, делились на:

звонкие [б], [в], [г], [д], [ж’], [ж’д’ж’], [з], [з’], [j] ;

глухие [п], [к], [т], [ш’], [ш’т’ш’], [с], [с’], [ч’], [ц’], [х] .

П о с п о с о б у о б р а з о в а н и я сонорные делились на носовые ([м], [н], [н’]) и плавные ([р], [р’], [л], [л’]). Среди последних различались дрожащие ([р], [р’]) и боковые ([л], [л’]).

Шумные согласные п о с п о с о б у о б р а з о в а н и я делились на 4 группы:

1) смычные - [б], [п], [д], [т], [г], [к] ;

2) фрикативные - [в], [с], [с’], [з], [з’], [ж’], [ш’], [х], [j] ;

3) аффрикаты - [ц’], [ч’] ;

4) слитные - [ш’т’ш’], [ж’д’ж’].

П о м е с т у о б р а з о в а н и я древнерусские согласные делились на 2 группы: губные фонемы ([б], [п], [в], [м]) и язычные . Язычные, в свою очередь, делились на: 1) заднеязычные ([г], [к], [х]), 2) среднеязычный ([j]) и 3) переднеязычные (все остальные).

П о м я г к о с т и - т в е р д о с т и согласные фонемы в древнерусском языке делились на 4 группы:

1) согласные только твердые - [г], [к], [х] ;

2) согласные только мягкие - [ц’], [ч’], [ж’], [ш’], [ш’т’ш’], [ж’д’ж’], [j] ;

3) согласные, которые могли быть твердыми (перед гласными непереднего ряда) и полумягкими (перед гласными переднего ряда) - [д]-[д·], [т]-[т·], [в]-[в·], [б]-[б·], [п]-[п·], [м]-[м·] ;

4) а) согласные, которые могли быть твердыми (перед гласными непереднего ряда), полумягкими (перед гласными переднего ряда) и мягкими (перед [ j ] ) - [р]-[р·]-[р’], [л]-[л·]-[л’], [н]-[н·]-[н’] ;

б) согласные, которые могли быть твердыми (перед гласными непереднего ряда), полумягкими (перед гласными переднего ряда) и мягкими (когда возникали в результате смягчения [*ch] и [*g] по II-ой и III-ей палатализациям) -[с]-[с·] -[с’], [з]-[з·]-[з’].

Полумягкие согласные не были самостоятельными фонемами в древнерусской фонетической системе, они были лишь позиционными вариантами твердых согласных. Полумягкими они становились в позиции перед гласными переднего ряда: небо - [н·ебо], вhра - [в·êра], пиръ - [п·иръ] и т.п.

Отличия системы согласных фонем древнерусского языка Х-Х I вв. от современной русской

Система согласных фонем древнерусского языка X-XI вв. существенно отличалась от современной русской.

1. В древнерусском языке согласных фонем было меньше, чем в современном русском, где их насчитывается 37. Так, в числе губных согласных отсутствовали фонемы [ф] и [ф’]. Они искони были чужды славянской речи и встречались первоначально лишь в книжном языке, в заимствованных словах, преимущественно греческого происхождения (философ, фарисей, февраль, порфира и др.). На славянской же почве фонемы [ф] и [ф’] появились только после процесса падения редуцированных в результате оглушения губно-зубных [в] и [в’]. Последний возник в результате смягчения полумягкого [в·] в середине XI века. Фонемы [ф] и [ф’] появились в следующих позициях:

а) абсолютного конца слова (коро [ф ], кро [ф ’], ло [ф ]);

б) перед шумными глухими согласными (ла [ф ]ка , ко [ф ]ка ).

Это произошло не ранее XII-XIII вв.

Некоторые современные русские говоры, особенно южновеликорусские, до сих пор не усвоили фонем [ф] и [ф’], и вместо них в этих диалектах произносятся [х], [хв], [хв’], иногда - [п] и [п’]: ту [х ]ли , [хв ]артук, [хв ]ёдор , [п ]онарь , [п ’]ёкла .

2. В древнерусском языке отсутствовали мягкие губные [п’], [б’], [м’], [в’], мягкие заднеязычные [к’], [г’], [х’], а также мягкие переднеязычные согласные [т’] и [д’], так как в cоответствии с принципом слогового сингармонизма в позиции смягчения (перед [j]) они переходили в качественно иные звуки.

3. В отличие от современного русского языка, шипящие [ж’] и [ш’], а также аффриката [ц’] в древнерусском языке были мягкими. Эти звуки отвердели в разное время: указания на твердость [ж] и [ш] встречаются в памятниках с конца XIV в., звук [ц] отвердел позже - к XVI веку. Отвердение шипящих [ш’] и [ж’] произошло почти во всех русских говорах. Исключением стали лишь группы говоров Ивановской и Кировской областей. Звук [ц’] сохранил исконную мягкость во многих северновеликорусских говорах.

4. Древнерусские слитные звуки [ж’д’ж’] и [ш’т’ш’], выступавшие, например, в словах [иш’т’ш’у] – ‘ищу’, – ‘езжу’, утратили в современном русском языке взрывной элемент и превратились в долгие шипящие [ш’ш’] и [ж’ж’] : [иш’ш’у], . В исконном виде слитные [ш’т’ш’] и [ж’д’ж’] сохранились лишь в некоторых среднерусских говорах. В поморских и вологодских говорах эти звуки отвердели и произносятся как [шч] из [ш’т’ш’] и [ждж] : [шч]уки – ‘щуки’, дро[ждж]и – ‘дрожжи’ . В некоторых же говорах Вологодской области в слитных звуках утратился конечный фрикативный элемент и они превратились в [ш’т’], [ж’д’]: [ш’т’]ука – ‘щука’, во[ж’д’]и –‘вожжи’ .

5. Окончательно не решен вопрос о качестве фонемы [в] в древнерусском языке. “Существует точка зрения, согласно которой в древнерусскую эпоху в языке восточных славян согласная фонема [в] была билабиальной, губно-губной, т.е. сохраняла свое качество, которое было ей свойственно еще в праславянскую эпоху. С другой стороны, есть предположения, что в X-XI вв. согласный был уже таким, каким он является во многих диалектах современного русского языка и в его литературной форме, т.е. губно-зубным. Наконец, некоторые лингвисты полагают, что к эпохе конца X - начала XI в. в отдельных восточнославянских диалектах был губно-зубной [в], а в других - билабиальный [w], что, по-видимому, является справедливым” (3, с. 97-98).

6. В отличие от современного русского языка, в древнерусском языке до падения редуцированных не была оформлена категория соотносительности согласных по глухости-звонкости, так как в языке отсутствовали позиции, где глухие и звонкие согласные не различались бы, т.е. нейтрализовались. Таких позиций не существовало в силу действия в древнерусском языке ранней поры закона открытого слога. Ср. др.-р. [годъ], [котъ], [лавъка] и современные русские [гот], [кот], [лафк]а . В древнерусском языке до падения редуцированных существовала только одна пара с о о т н о с и т е л ь н ы х согласных по глухости-звонкости: [з] и [с]. Только у этой пары согласных фонем была позиция неразличения: на конце приставок

без-, бес-; въз-, въс-; из-, ис-; роз-, рос-; раз-, рас- , в которых выбор согласных [з] или [с] зависел от последующего за ним согласного (глухого или звонкого). Ср. бесплодьныи , но бездомьныи . Все остальные согласные имели признак глухость-звонкость в качестве постоянного, и поэтому не образовывали соотносительных рядов.

7. В древнерусском языке до действия процесса падения редуцированных было 5 пар согласных фонем, связанных по признаку твердости-мягкости: [с]-[с’], [з]-[з’], [р]-[р’], [л]-[л’],[н]-[н’]. Однако при существовании пар твердых-мягких согласных в древнерусском языке отсутствовала их соотносительность, так как в древнерусском языке не было позиций нейтрализации согласных по данному признаку. Как отмечает В.В. Иванов, “ во всех позициях, где выступали мягкие согласные, выступали и твердые” (3, с.86). Например, в древнерусских словах пора [пора΄] и зар" [зар’а΄] перед гласным звуком [а] выступают разные по признаку твердости- мягкости согласные: в первом случае -[р], во втором - [р’]. Это различие сохраняется и в слабой, с точки зрения современного русского языка, позиции перед [ê]: порh [пор·ê]; зарh [зар’ê] . В первом слове твердый согласный [р] в позиции перед гласным переднего ряда [ê] выступает в своем полумягком варианте [р· ], оставаясь по своей фонетической природе твердой фонемой. В современном русском языке перед гласным [е] происходит нейтрализация твердых-мягких согласных и здесь выступает только мягкий согласный. Ср., например, [пара΄] - [зар’а΄], но [пар’е΄]-[зар’е΄] . Это означает, что в древнерусском языке твердость-мягкость согласных была их постоянным признаком.

Вопросы для самоконтроля

1. Какое количество согласных фонем имелось в древнерусском языке к началу исторического периода?

2. По каким дифференциальным признакам отличались друг от друга согласные фонемы в древнерусском языке? Дайте общую характеристику древнерусских согласных.

3. Какие согласные в древнерусском языке были только твердыми?

4. Какие согласные были только мягкими в древнерусском языке?

5. Что представляли собой полумягкие согласные в древнерусском языке? Были ли они самостоятельными фонемами?

6. В чем состоят отличия системы согласных фонем древнерусского языка от современной русской?

Список литературы

1. Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. - М., 1963. - С. 50-55.

2. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. - М., 1981. - С. 45-50.

3. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. - М., 1990.- С. 78-98, 150-158, 218-225.

4. Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка.-М.,1980. - С. 38-54.

5. Колесов В.В. Русская диалектология. - М., 1990. - С. 40-63.

6. Турбин Г.А., Шулежкова С.Г. Старославянский язык. - Магнитогорск, 1999.- С. 45-48.

Лекция 4*

Процесс падения редуцированных гласных в русском языке. Следствия этого процесса

Редуцированные гласные в славянских языках (происхождение, звучание, обозначение на письме)

Падение редуцированных  самое значительное явление в истории древнерусского языка. Оно вызвало коренную перестройку его звуковой системы, отразилось на структуре слогов и морфемном членении слов, повлияло на морфологические процессы и на словообразование, приблизив тем самым язык древних русичей к современному русскому языку.

Редуцированные гласные [ъ]и [ь]входили некогда в состав множества слов, которые дошли до нашего времени уже в преображенном виде. Так, например, двусложное слово бревно в древнерусском языке состояло из четырех слогов (бьрьвьно) ; русское односложное льстец имело в древнерусском три слога, и все они формировались с помощью редуцированных (льстьць), в лексемах птица и много после первого согласного произносился [ъ] (пътица, мъного) и т.д.

[ъ]и [ь], как и прочие древнерусские гласные, обладали смыслоразличительной функцией. Ср. плъ ть (‘тело’) и пло тъ (‘ограда’), мъ хъ (‘мох’) и мh хъ (‘мех’), дь брь (‘долина, низина’) и до бръ (‘добр’) и т.д. Они возможны были в суффиксах древнерусских слов (крhпъкъ, т#жькъ, вhрьнъ, отьчьство, пътеньць, дроужьба, правьда, послоушьливъ и пр.), в корнях (лъживъ, львиныи, тьма, чьстьнъ и пр.), в приставках (съборъ, отъвhчати, въпрашати, въсхотhти, подъклонити и пр.). Редуцированные [ъ] и [ь] часто выполняли роль окончаний (кън#зь, мечь, ръжь, домъ, рабъ, тихъ, оубогъ, реченъ, реклъ и пр.) или входили в состав окончаний (костьми, сынъмь, о родительхъ и т.д.).

Возникли редуцированные [ъ]и [ь]еще в начале праславянской эпохи по тенденции перехода количественных различий гласных звуков в качественные ([ъ] восходит к [*u], [ь] к [*i]) и достались в наследство всем древним славянским языкам. Произносились они с разной интенсивностью в зависимости от своего положения в слове: [ъ]  как краткий гласный [o], [ь] как краткий гласный [e].

Сильные и слабые позиции редуцированных

Слависты различают с и л ь н ы е и с л а б ы е п о з и ц и и редуцированных в древних славянских языках. Как и для любого гласного, позиция под ударением для редуцированных всегда была сильной. Что же касается безударных слогов, то здесь [ъ]и [ь]могли быть либо в слабой позиции (в абсолютном конце неодносложного слова  столъ; перед слогом с гласным полного образования  съложити; перед слогом с сильным редуцированным  жьрьць), либо в сильной (перед слогом со слабым редуцированным  равьнъ; в односложных местоимениях и союзах  тъ (‘тот’), сь (‘этот’), на нь (‘на него’); перед плавными [р], [л] в сочетаниях ър, ъл, ьр, ьл в корне между согласными  тъ ржькъ, тъ лпа, ть рпhти, жь лтъкъ).

В положении перед [j] и перед [и] редуцированный [ъ] произносился как краткий [ы], а [ь]  как краткий [и]: новъи  новыи, кръю  крыю, мьньи  мьнии, лью  лию. Так что в определенных условиях у [ъ] был позиционный вариант - [ы] редуцированный, а у [ь] [и] редуцированный.

Причины падения редуцированных гласных в древнерусском языке

Несмотря на очень высокую частотность использования, редуцированные исчезли во всех древних славянских языках в относительно небольшой промежуток времени. Вопрос о п р и ч и н а х падения редуцированных остается открытым. Существует несколько гипотез, объясняющих это удивительное явление, но многие ученые связывают падение редуцированных со сменой типа ударения в славянских языках.

Компаративисты на основе сравнительно-исторического изучения живых и мертвых славянских языков установили, что в праславянском языке ударение было музыкальным. Суть его состояла в том, что ударный слог отличался от безударного особой музыкальной интонацией: он произносился либо с восходящей, либо с нисходящей интонацией. Постепенно музыкальное ударение было утрачено славянскими языками. В древнерусском языке на смену музыкальному пришло “комплексное” долготно-динамическое ударение, при котором ударный слог произносится не только с большей силой, но и с большей долготой, чем безударные слоги. Профессор Московского государственного педагогического университета И.Г. Добродомов полагает, что долготно-динамическому предшествовало долготное ударение, и тогда ударный слог отличался от безударных лишь долготой (3).

Смена типа ударения, возможно, была связана с открытой И.А. Бодуэном де Куртенэ тенденцией, которая предопределила развитие звуковой системы праславянского и выделившихся из него древних славянских языков,  тенденцией упрощения и сокращения состава гласных при постепенном расширении и усложнении состава согласных фонем.

Долготно-динамическое ударение повлекло за собой прекращение действия закона открытого слога. Как пишет К.В. Горшкова, речь, состоящая только из открытых слогов, становится однообразной и монотонной. Легкая и экономная для говорящего, она хуже воспринимается на слух, труднее членится на слова, и слушающий испытывает определенные сложности при восприятии речи, построенной только на открытых слогах. Можно сказать, что характер слоговой структуры слов в языке, история изменения этой структуры является одним из примеров противоречия между говорящим и слушающим (10, с. 104).

Время падения редуцированных в древнерусском языке

Судя по данным письменных памятников, в древнерусском языке процесс падения редуцированных начался в XI в. и завершился в XIII в. (5, с. 20-29). Суть этого процесса состоит в том, что [ъ]и [ь]в сильной позиции переходили в гласные полного образования, “прояснялись” ([ъ ]  [о], [ь ]  [е]), а в слабой позиции исчезали: съ нъ  [сон], дь нь  [д’ен’]. Аналогичную судьбу имели редуцированные [ы], [и]: в диалектах, легших в основу великорусского языка: в сильной позиции [ы] редуцированный переходил в [о], [и] редуцированный  в [е], а в слабой позиции они исчезали (добры и  доброи, мы ю  мою, жити~  [житjе], лию  [л’jу], ли и  леи).

После падения редуцированных формируется ряд признаков, отличающих великорусский язык от украинского и белорусского. В частности, различной оказалась судьба [ы],[и] редуцированных. Ср., например:

В старославянском языке, кстати, сильный [ы] редуцированный перешел в [ы], а сильный [и] редуцированный  в [и]: млады и  младыи, мы и  мыи, ли и  лии и пр.

Следствия падения редуцированных в структуре слова и слога

Падение редуцированных привело к самым разнообразным следствиям. И прежде всего изменилась структура слога : помимо открытых слогов, появились закрытые (преимущественно в конце слова): кън#зь  [кн’а΄з’], стоуденьць  [стоуд’ен’е΄ц], прhстолъ  [пр’ěсто΄л] и т.д. Кроме того, наблюдается массаотступлений от принципа восходящей звучности. Часть из них была устранена, но львиную их долю носители языка приняли. Так, например, в одном слоге стало возможно стечение двух взрывных согласных (пътица  пт и - ца), двух сонорных (мъного  мно - го), после взрывного мог произноситься фрикативный (пъшено  пш е - но) и т.д.

Появилось множество новых отступлений и от принципа слогового сингармонизма. Так, например, перед [j] мог оказаться любой согласный: брати"  [бра΄т’jа], пию  [п’jу΄], жити~  [житjе΄], шию  [шjу΄] и т.д.

Таким образом, пошатнулись, казалось бы, незыблемые принципы построения древнерусского слога: прекращает свое действие закон открытого слога, сдают частично свои позиции принцип восходящей звучности и принцип слогового сингармонизма.

Падение редуцированных сказалось и на структуре древнерусского слова :

1) множество древнерусских слов стало односложными (домъ  [дом], вьрхъ  [в’ерх], тьма  [т’ма], лъжьць [лж’ец’] и т.д.);

2) нулевая флексия, которая раньше была свойственна лишь словам типа любы, кран и вълчии, охватила формы им.п. ед.ч. существительных муж.р. II, III и IV -го склонений (братъ  брат, сынъ  сын, мечь  меч, гость  [гост’]), род.п. мн.ч. существительных I-го склонения (женъ  жен, свhча  свhч), им.п. ед.ч. существительных женского рода IV-го склонения (кость  [кост’],тhнь  [т’ěн’]), краткие прилагательные и причастия им.п. ед.ч. муж.р. (вhрьнъ  вhрен, побhжденъ  побhжден) и др. формы; 3) если до падения редуцированных морфемы без гласных были исключительно редким явлением (ср. суффиксы -л-, -зн’-, -р- в словах реклъ, жизнь, пиръ), то с XIII в. в древнерусском языке закрепилось большое количество приставок, корней и суффиксов без гласных звуков (съборъ  [сбор], посълати  [послат’], падъшии  [падшии] и т.д.

6. Следствия падения редуцированных в области гласных звуков

Значительными оказались следствия падения редуцированных в области гласных звуков .

Количество гласных с утратой [ъ]и [ь]сократилось до 9, окончательно утратилось противопоставление гласных по долготе и краткости.

Историки языка обычно отмечают 4 следствия падения редуцированных в области гласных.

1. На месте исчезнувших редуцированных наблюдаются беглые гласные [o] и [e]. Беглость гласных возможна в корнях слов (льнъ  льна  [л’ен  л’на], сънъ  съна  [сон  сна]), в суффиксах (красьнъ  красьно  [кра΄с’ен  кра΄сно], платъкъ  платъка  [плато΄к  платка΄]), в приставках (съборъ  събьрати  [сбо΄р  собра΄т’и]).

Беглость гласных из фонетического явления постепенно превращается в явление морфологическое, когда беглый [o] или [e] становится добавочным средством формообразования, что позволяет ученым говорить о них как о внутренней флексии. Например, у многих существительных мужского рода 2-го склонения гласный “убегает” из корня во всех косвенных падежах, оставаясь в им.п. и сходном с ним вин.п. ед.ч.: день, дня, дню, днем, (о) дне ; сон, сна, сну, сном, (о) сне . По аналогии с такого рода существительными другие слова того же типа склонения приобретают беглость корневого гласного, хотя исконно в их корнях редуцированных не было (ср. лёд, льда, льду, льдом, (о) льде из ледъ ; огонь, огня, огню, огнём, (об) огне из огнь ; уголь, угля, углю, углём, (об) угле из оугль ; потолок, потолка, потолку, потолок, потолком, (о) потолке изпотолокъ ).

По аналогии со словами типа вишня  вишен (род.п. мн.ч.) из вишьн", начинают склоняться сестра  сестёр из сестра, земля  земель из земл"; по аналогии с прилагательными верный  верен из вhрьныи образуется черный  черен из чьрныи, полный  полон из пълнъ.

Иногда подобного рода грамматическую аналогию, противоречащую фонетическому закону, можно обнаружить внутри парадигмы одного и того же слова. Она действует в двух направлениях:

а) от им. п. к косвенным (так, в им.п. ед.ч. из жьнь ΄ ць возникло жнец , и эта основа заимствуется косвенными падежами  жнеца, жнецу, жнецом, (о) жнеце ,  хотя должно быть женца из жь ньца΄, женцу из ж ь ньцоу΄ и т.д.); б) от косвенных падежей к именительному (так, под влиянием форм Курска , Курску , (о) Курске в им.п. ед.ч. закрепляется форма Курск , хотя должна быть форма Куреск из Коу΄рь скъ).

Нефонетическим путем возникают беглые гласные у слов, образованных спустя века после падения редуцированных (ср. комсомолец  комсомольца , новостройка  новостроек , землекопалка  землекопалок , ваучеренок  ваучеренка ).

2. Удлинение [o] и [e] перед слогами с утраченными слабыми редуцированными. Это диалектное явление, охватившее южные и часть западных древнерусских говоров, было открыто академиком А.И. Соболевским. Изучая южнорусские памятники XII века, он обнаружил “новый h”, который стал писаться перед слогами со слабыми редуцированными, впоследствии утраченными: пhчь вместо печь, боудhть вместо боудеть, камhнь вместо камень, шhсть вместо шесть и пр. На месте этого “нового h” в современных северноукраинских говорах произносится дифтонг [ие] , а в литературном украинском языке  [и] (i) (сев.-укр .[п’иеч’ ], [ш’иест’ ], [ка΄м’иен’ ], лит. укр. пiч, шiсть, камiнь ). Возникновение h в подобных случаях можно объяснить лишь так: слабый редуцированный, исчезая, передавал свою силу гласному [е] предшествующего слога, а [е] переходил в [ě] (h).

Параллельно с удлинением [е] шел процесс удлинения [о] (в аналогичных условиях перед слогом со слабым редуцированным). Если писцы удлиненный [е] передавали через h, то для “нового о ” особой буквы не было, поэтому он иногда обозначался двумя буквами o : оотьца. В современных северноукраинских говорах на месте этого удлиненного [о] произносят дифтонг , а в литературном украинском  [и] (i) (сев.-укр. [вуол ], [стуол ], [нуос ], лит. укр. вiв, стiл, нiс из др.-р. волъ, столъ, носъ).

... Лекция №1. Введение . Элементы дифференциальной геометрии. 2 Лекция №2. Свойства скалярных и векторных полей. 7 Лекция №3. Визуализация скалярных полей. 8 Лекция ... . 57 Лекция №1. Введение . Элементы дифференциальной геометрии. Введение в визуализацию...

Из индоевропейского языка праславянский язык унаследовал систему согласных фонем, но первоначально не было согласного [х], который возник из *s по «правилу руки», т. е. после согласных *r, *k и гласных *u, *i, если дальше не следовал один из взрывных согласных *p, *k, *t: *s > *сh, но сохранялся в сочетаниях [ск], [ст], [сп]. Система согласных древнерусского языка X – XI вв. во многом отличалась от системы согласных древнерусского языка более позднего периода и современного языка. Отличие наблюдается как в составе и количестве согласных, так и в соотношении между согласными.

Система согласных фонем древнерусского языка X – XI вв. была представлена следующими согласными:

В составе согласных отсутствовал [ф], хотя в древнерусских текстах мы и находим буквы “ферт” и “фита”, обозначавшие данный звук, но слова с этим звуком являются заимствованными из греческого языка. Звук [ф] в живой разговорной речи заменялся звуками [п] или [х], а также сочетанием [хв]: Осип вместо Иосиф , Хома вместо Фома, Хведор вместо Федор .

Другим было соотношение твердых и мягких согласных. Так, если в современном русском языке большая часть согласных образует пары по твердости-мягкости, то в древнерусском языке данного периода большинство согласных было либо твердыми [п], [б], [м], [в], [т], [д], [г], [к], [х], либо мягкими [ж’], [ш’], [ч’], [ц’], [j]. Имелось лишь пять пар согласных по твердости и мягкости [с] – [с’], [з] – [з’], [р] – [р’], [л] –[л’], [н] – [н’]. Перед гласными переднего ряда твердые согласные, кроме заднеязычных, становились не мягкими, а полумягкими. Процесс смягчения полумягких согласных (вторичное

смягчение) осуществлялся позже – приблизительно во второй половине XI в. – и заключался в изменении полумягких согласных перед гласными переднего ряда в мягкие. Результаты вторичного смягчения были значительны не только для состава согласных звуков, но и для структуры слога, и для фонологической системы древнерусского языка. Слог стал характеризоваться еще большим сближением тембра согласных и гласных. Подобная слоговая структура слова стала основой для выдвижения гипотезы о силлабеме как новой фонологической единице, которая характеризовала фонологическую систему древнерусского языка после вторичного смягчения согласных до падения редуцированных (основные положения гипотезы о силлабеме выдвинуты и разработаны Р. И. Аванесовым).

История исконно мягких согласных

Древнерусская фонетическая система конца X в. – начала XI в. знала твердые согласные звуки [п], [б], [в], [м], [т], [д], [с], [з], [н], [р], [л], [к], [г], [х] и мягкие согласные звуки [ш’], [ж’], [ц’], [ч’], [с’], [з’], [н’], [р’], [л’], [j], а также слитные [ш’ч’] и [ж’д’] . Все перечисленные мягкие согласные называются исконно мягкими, т.к. они были такими с момента их возникновения в праславянском языке в результате различных изменений твердых соглаcных в определенных фонетических условиях.

В праславянский период мягкие согласные возникали двумя путями:

1. в результате смягчения согласных под воздействием [j];

2. в результате изменения заднеязычных согласных перед гласными переднего ряда или после гласных переднего ряда.

Палатализация заднеязычных

Процесс смягчения заднеязычных согласных *[k], *[g], * перед гласными переднего ряда или после них называется палатализацией заднеязычных. В зависимости от конечного результата смягчения, а также от условий и времени осуществления различаются несколько типов палатализаций.

В результате первой палатализаци заднеязычные согласные под воздействием последующих гласных переднего ряда [e] (< *e), [i], [ь], [м] (< [*е]), [ж] в праславянском языке изменились в мягкие шипящие: *[k] > [и’], *[g] > [ћ’] (через ступень ), > [љ’] (ср. древнерусские слова дроугъ – дроужина, слоухъ – слышьно, роука – пороучити ). При этом гласные звуки, изменяя качество заднеязычных согласных, сами сохранялись без изменения (кроме гласного переднего ряда [м], перед которым заднеязычные изменялись в мягкие шипящие, после этих новых согласных не сохранялся, а изменялся в звук [а]: данное изменение гласного можно наблюдать в таких словах, как бежать, кричать, слушать, жарить и т.п.).

В связи с разными условиями, в которых происходило изменение заднеязычных согласных в свистящие, некоторые ученые различают вторую и третью палатализации.

ВТОРАЯ ПАЛАТАЛИЗАЦИЯ

[ВСПОМИНАЕМ (!), что такое ПЕРВАЯ ПАЛАТАЛИЗАЦИЯ (первое смягчение заднеязычных согласных): очень древнее явление в истории слав. языков. Это изменение заднеязычных К, Г, Х перед гласными переднего ряда (Е, h, И, Ь, Е носовое) и перед J в шипящие звуки. Соответственно, по первой палатализации:

К > Ч: крик – кричать [из *kriketi], ученик – учение, рука – ручька

Г>Ж: враг – враже – вражьскыи, могу – можеши, кънига > кънижьникъ.

Х > Ш: духъ – душа (в этом слове здесь J посл Х!!!) – дышиши, страх – страшьнъ, сух – сушити.]

В результате второй палатализации заднеязычные согласные изменялись в мягкие свистящие в положении перед гласными [i] и [м], возникшими из дифтонгов *, *: [k] > , [g] > (через ступень ), > (ср. древнерусские слова Им.п. ед.ч. вълкъ – Им.п. мн.ч. вълци , Им.п. ед.ч. нога – М.п. ед.ч. на нозЬ , однокоренное к слову слухъ – послоуси ).

Третья палатализация . Такой же результат изменения заднеязычных согласных в мягкие свистящие был и после гласных переднего ряда [i], [ь], [к] (так называемая третья палатализация): ср. древнерусские слова овьца (<*ovьc’a < *ovika), отьць(< *otьcь’ < *otьkъ), вьсь (< *vьsь’ < *vьchъ) .

Однако после гласных переднего ряда изменение заднеязычных в свистящие осуществлялось непоследовательно (ср. древнерусское лице , но ликъ и т.д.).

С действием второй палатализации связано изменение праславянских сочетаний [*kvм] < [*kvoi], [*gvм] < [*gvoi] в *, * (через ступень ) в восточнославянских и южнославянских языках *kvoitъ> *kvмtъ >* c’vмtъ и древнерусское цвЬтъ , *gvoizda > *gvмzda > *d’z’vмzda >* z’vмzda и древнерусское звЬзда. В западнославянских языках эти сочетания не пережили изменения (ср. чешск. kvмt ).

Итак, в результате изменения заднеязычных согласных в праславянском языке образовались мягкие шипящие и мягкие свистящие. Эти мягкие согласные были унаследованы древнерусским языком, в котором они сохраняли мягкость долгое время; лишь позже некоторые из них подверглись отвердению (ср. в современном русском литературном языке [ж], [ш], [ц]).

Смягчение согласных в результате воздействия *[j]

Воздействие среднеязычного мягкого согласного *[j] на предшествующие согласные в праславянский период было очень сильным: *[j] не только смягчал предшествующий согласный, но и изменял его качество. Воздействию со стороны *[j] подвергались различные согласные, но смягчение тех или иных звуков давало иногда одинаковые, а иногда разные результаты в диалектах праславянского языка, что и отразилось в истории отдельных славянских языков. Одинаковыми во всех славянских языках были результаты изменения сочетаний заднеязычных и свистящих согласных с *[j]: [*kj] > [и’], [*gj] > [ћ’], [*chj] > [љ’] и [*sj] > [љ’], [*zj] > [ћ’] (ср. плакати – плачь, лъжа (< *lъgja), доухъ – доуша, писати – пишеть, кожа (<*kozja) ), где в результате смягчающего воздействия *[j] заднеязычные и свистящие изменялись в мягкие шипящие, а сам *[j] исчез.

Сочетания же переднеязычных с *[j] дали различные результаты в диалектах праславянского языка: в восточнославянских языках [*tj] > [и’], [*dj] > [ћ’] (через ступень ), а в южнославянских языках [*tj] > , [*dj] > (ср. современные чередования свет –свеча –освещение, огород – горожу – ограждение ).

Группы согласных [*kt] и [*gt] перед гласными переднего ряда изменились у восточных славян в [и’], у южных славян в , а у западных славян в (ср. *mogti > *mokti([g] >[k] в результате ассимиляции по глухости), древнерусск. мочи , старослав. мошти , чешск. moci ). Различную судьбу имели и сочетания губных согласных с *[j] – [*pj], [*bj], [*mj], [*vj]. Если эти сочетания находились в начале слова, то во всех славянских языках они изменились в сочетания , , ,, т. е. в результате воздействия и ассимиляции рядом с губным развивался вторичный (l-epentheticum): плюю, блюдо и т.

д. Если же эти сочетания находились не в начале слова, то наблюдается сейчас только в восточнославянских и южнославянских (кроме болгарского, где l-epentheticum был утрачен позже) языках, но отсутствует в западнославянских языках: ср. древнерусск. и старослав. земля и чешск. zeme .

Одинаковым для всех славянских языков был результат изменения сочетаний сонорных с последующим *[j]: *[j], смягчив предшествующий согласный, исчезал, а сами сонорные, получив смягчение, не изменили своего качества. Так, из сочетания [*rj] возникло , из [*lj] – , из [*nj] – , что отражается в таких словах, как буря, воля, конь.

Звук *[j] мог воздействовать и на группу согласных. Так, из сочетаний [*skj] и [*stj] у восточных и западных славян возник слитный согласный [љ’и’], а в старославянском языке [љ’t’] (старослав. тьшта , древнерусск. тьшча ). Из сочетаний [*zgj], [*zdj] возник слитный согласный [ћ’d’], который в основном передавался в памятниках написанием жд.

Для различения результатов первой палатализации и воздействия *[j] можно рассуждать следующим образом:

а) eсли шипящий согласный находится перед гласным переднего ряда на месте исконного заднеязычного согласного, то он возник по первой палатализации (однако в существительных с основой на *o мягкого варианта шипящий, хотя и находится перед гласным переднего ряда, но возник в результате воздействия *j; а также в страдательных причастиях на –енъ и существительных на -ение, образованных от глагола на –ити, шипящий возник в результате воздействия *[j]; в некоторых случаях в современных словах мы не находим гласного переднего ряда или находим гласный непереднего ряда, то в таких случаях нужно записать слово по-древнерусски (ср. смешной < смьшьныи, пушок < пушькъ ); б) если же шипящий находится перед гласным непереднего ряда, то он возник в результате воздействия йота на согласный (однако в глаголах на –жати, -чати, -шати и существительных типа жаръ , часъ шипящий возник из заднеязычного согласного в результате первой палатализации).

Для выполнения заданий по происхождению исконно мягких согласных звуков полезно представить данные теоретические сведения в виде таблицы:

Чтобы правильно определить происхождение исконно мягкого согласного всегда нужно подобрать параллель с исконным немягким согласным и выяснить, под воздействием какого звука (гласного переднего ряда или *[j]) произошло изменение звука или группы согласных.

История шипящих и [ц]

В словах славянского происхождения, не заимствованных из других языков, шипящие согласные и [ц] являются звуками вторичного происхождения, т.к. они возникли из иных звуков в результате смягчения перед гласными переднего ряда или воздействия *[j]. Данные звуки были исконно мягкими. История [ж’], [ш’] и [ц’] в древнерусском языке заключается в их отвердении. Вопрос о времени отвердения решается по данным письменных памятников на основе написания соответствующих букв, обозначающих шипящие звуки и [ц] с последующими буквами, обозначающими гласные звуки. Несомненно на отвердение шипящих и [ц] указывает написание жы,шы, цы, т. к. подобное написание до определенного периода не было характерно ни старославянской, ни древнерусской орфографии. Приблизительно к XIV в. шипящие отвердели, т.к. перед этими звуками уже осуществляется переход е>’o (ср. ёжик ). Звук [ц] отвердел приблизительно к XVI в., т.к. перед этим звуком перехода e>’o не наблюдается (ср. отец ).

Мягкий звук [ц’] в современных говорах встречается чаще (например, [ц’] распрастранен в значительной части северновеликорусских диалектах), чем [ж’] и [ш’] (данные звуки известны в Кировской, Ивановской и некоторых других областях).

Звук [ч’] сохранил свою мягкость в русском литературном языке, но в восточнославянских языках есть и твердый [ч] – в белорусском языке и частично в украинском языке. Твердый [ч] встречается также в западнорусских и северновеликорусских говорах.

Слитные [ш’ч’], [ж’д’] образовались из * stj, *skj, *sk (у восточных и западных славян - [љ’и’], а у южных славян - [љ’t’]) и соответственно из *zdj, *zgj, ( – передается написанием жд ). Их история заключается в утрате взрывного элемента и превращении их в долгие шипящие [ш‘] и [ж‘] (ср. произношение слов щука, вожжи, дождик , дрожжи и т.п.).

Судьба сочетаний [кы], [гы], [хы]

В древнерусском языке были сочетания кы, гы, хы (Кыевъ, гыбель, хытрый, рукы, ногы, сохы) и не было сочетаний [ки], [ги], [хи]: [к], [г], [х] перед [и] не могли сохраняться еще с праславянской эпохи, т.к. в соседстве с гласными переднего ряда они изменялись в мягкие шипящие или свистящие. Возможность появления [к’], [г’], [х’] возникла еще до XII – XIII вв. в результате обобщения основ. При словоизменении (прежде всего при склонении имен) заднеязычные согласные могли оказываться в положении перед [и] и [h] дифтонгического происхождения и в результате действия второй палатализации изменялись в мягкие свистящие. Следовательно, в древнерусском языке возникали соотношения: роука – роуц h, дорога – дороз h, монахъ – монаси. Обобщение основ по Им. пад. ед. ч. приводило к появлению форм типа роук h, дорог h, монахи. Кроме того, в заимствованных словах (гигантъ, хитонъ и т.п.), которые рано попали в древнерусский язык из других языков, вероятно, [к], [г], [х] произносились как звуки, уже передвинутые в более переднюю зону.

Все это могло облегчить процесс изменения [кы], [гы], [хы] в [ки], [ги], [хи].

Однако лишь в XII – XIII вв. оформилось противопоставление [к] – [к’], [г] – [г’], [х] – [х’], т.е. твердые и мягкие заднеязычные согласные смогли выступать в одной и той же фонетической позиции, перед одним и тем же гласным. В данный период в сочетаниях [кы], [гы], [хы] (в связи с процессом функционального сближения [и] и [ы]) начинает изменяться и гласный, и согласный звук: первый передвигается в передний ряд, а второй смягчается. В русском языке стали последовательно разграничиваться позиции [и] и [ы] ([и] после мягкого, а [ы] после твердого согласного), в положении после заднеязычных же в этой позиции мог укрепиться или [и], или [ы]. В русском языке внутри морфем укрепились сочетания [ки], [ги], [хи], а на стыке морфем – [кы], [гы], [хы] (исключение – междометие кыш ).

1. История существительных заключается в том, что вместо шести типов склонения установились три типа склонения(основой такого объединения стали продуктивные склонения). Если первоначально деление слов по типам склонения складывалось на основе семантического признака, то начало изменению типов склонения было положено влиянием родовой дифференциации слов. В древнерусском языке первоначально слова разных родов входили во многие типы склонений. Это можно представить в виде следующей схемы:

Слова женского рода

* а - продуктивное

*i - продуктивное

*u - непродуктивное

на согласный *r - непродуктивное.

Слова мужского рода

*o - продуктивное

*a - непродуктивное

*u - непродуктивное

*i - непродуктивное

на согласный *n - непродуктивное.

Слова среднего рода

*o - продуктивное

на согласный *n, *s, *t - непродуктивное

В современном русском литературном языке существует три продуктивных склонения – первое, второе, третье, которые объединили следующие бывшие типы склонений:

В I склонение входят слова с бывшей основой на *a (вода, девица Tc) и *u (буква ); во II склонение – с бывшей основой на *o (волк, отец, окно, море ), *u (сын ), *i (гость ) и на согласный *n (камень ), *s (чудо ), *t (теленок ); в III склонение – с бывшей основой на *i (ночь ), *u (церковь ), *r (дочь ).

В отдельных случаях слова не сразу переходили из непродуктивного в продуктивное склонение, а имели промежуточную ступень в своей истории. Так, слово день первоначально находилось в склонении на согласный * n. Это единственное существительное мужского рода, в словоформах которого не только в литературном языке, но и в диалектной речи долго удерживались старые окончания (ср. Р.–М. пад. дьне ). Данное слово очень рано приобретает форму на –ень и совпадает по фонетическому облику и морфологической структуре со словами мужского рода с бывшей основой на *i, а потом вместе с этими словами перешло в основу на *o.

Давая характеристику того или иного существительного, для каждой словоформы нужно указывать, исконная ли она или новая. В исконных формах сохраняется окончание, бывшее в древнерусском языке изначально или пережившее фонетическое изменение (например, звук [h] совпал с [e]). Новыми называются формы, пережившие грамматические изменения.

2.История имени прилагательного

Имена прилагательные в древнерусском языке делились на две большие группы - именные и местоименные (членные) прилагательные.

Именные прилагательные имели именные (краткие) формы и склонялись по склонению существительных с основами на *o (для прилагательных м. и ср. р.) и *а (для прилагательных ж. р.) твердого и мягкого вариантов. Местоименные (членные) прилагательные образованы от именных (кратких) с помощью указательного местоимения и, я, е , которое выполняло роль артикля, члена, указывающего на известный предмет, признак.

В древнерусском языке именные прилагательные могли быть и именной частью составного именного сказуемого (“Новгородьци прави, а Ярославъ виноватъ” Новг. I лет.), и определением (“А за зиму не бысть сн hга велика, ни ясна дни” Новг. I лет.), причем, употребляясь в функции определений, они согласовывались с существительным в роде, числе, падеже. Однако в истории языка такие прилагательные потеряли способность определять существительное, а следовательно, перестали и склоняться. Старые формы косвенных падежей кратких прилагательных встречаются либо в устойчивых выражениях (ср. на босу ногу, мал мала меньше, от мала до велика ), либо в составе современного наречия, где бывшее падежное окончание воспринимается как суффикс, а предлог – как приставка (ср. свысока < съ высока, издавна < изъ давьна ).

Если в современном русском языке краткие формы прилагательных имеют только качественные прилагательные, то в древнерусском языке и относительные прилагательные имели краткую и полную формы. Утрата относительными прилагательными краткой формы объясняется семантическими и синтаксическими особенностями данного лексико-грамматического разряда прилагательных.

Так, относительные прилагательные в отличие от качественных обозначают постоянный признак, который не может проявляться в предмете в большей или меньшей степени, в связи с этим у данного разряда прилагательных отсутствуют степени сравнения и в меньшей мере присутствовала соотносительность с глаголом, а следовательно, нет и особой связи со сказуемым, предикатом. Все это и привело к утрате краткой формы относительными прилагательными. В современном русском языке краткая форма прилагательного образуется от полной, а в истории полные прилагательные еще в праславянскую эпоху образовались от кратких путем присоединения к последним указательного местоимения и, я, е ; первоначально в прилагательном было две части: собственно прилагательное и местоимение, которое ставилось при прилагательном, но относилось к существительному как определенный член при нем, т. е. предполагалось указание на определенный предмет. Но уже в древнейшую эпоху такое распределение обозначения определенности и неопределенности между именными и членными прилагательными стало нарушаться, что было вызвано рядом причин. Отсутствие указательного местоимения при именном прилагательном не обязательно указывало на неопределенность определяемого существительного, ибо определенность могла быть заключена уже в лексическом значении существительного (ср. имена собственные – Ярославъ , названия общеизвестных городов – Новъгородъ , церковных праздников – великъ дьнь ‘пасха’ и т. п.). Кроме того, постановка указательного местоимения не была необходима при некоторых прилагательных, т. к. они и без оформления местоимением характеризовали предмет как вполне определенный (ср. притяжательные прилагательные – cынъ Володимирь : это вполне определенный сын определенного Владимира). Важно и то, что указательные местоимения употреблялись при кратких прилагательных лишь тогда, когда последние выступали в функции определения. Потеря функции определения вызвала и утрату именными прилагательными склонения. Притяжательные прилагательные в древнерусском языке полные формы, которые представляют собой субстантивы женского рода (ср. всеволжия жена ), склоняющиеся как членные прилагательные.

Склонение кратких прилагательных:

Единственное число

Им. добръ добро добра синь сине сина

Р. добра добры сина син h

Д. доброу добр h синю сини

В. добръ добро доброу синь сине синю

Т. добръмъ доброю синьмь синею

М. добр h добр h сини сини

Множественное число

Им. добри добра добры сини сина син h

Р. добръ добръ синь синь

Д. добромъ добрамъ синемъ синамь

В. добры добра добры син h сина син h

Т. добры добрами сини синами

М. добр hхъ добрахъ синихъ синахъ

Двойственное число

Им.-В. добра добр h добр h сина сини сини

Р.-М. доброу доброу синю синю

Д.-Т. доброма добрама синема синама

Притяжательные прилагательные образовывались не только с помощью суффиксов –овъ, -евъ и –инъ (ср. братовъ, отцевъ, сестеринъ ), но и с помощью суффикса –*j (ср. княжь, соудъ ярославль ), следы таких притяжательных прилагательных сохранились, например, в названии таких городов, как Ярославль (город Ярослава), Перемышль (город Перемысла ). Притяжательные прилагательные в склонении испытали влияние склонения относительных и качественных прилагательных: хотя в некоторых падежах сохраняются исконные окончания (ср. Им.–В. пад. м. и ср. р.; В. пад. ж. р.; Р. и Д. пад. м. и ср. р. – отцов дом, отцово ружье, отцову книгу, отцова дома, отцову дому ), однако эти формы часто заменяются формами, образованными по типу полных прилагательных (маминого платка, к маминому платку ).

Утрата склонения именными прилагательными происходила постепенно. Раньше всего (приблизительно к XIII – XIV в.) были утрачены формы Т. пад. ед. ч. м. и ср. р., Д.–Т. пад. дв. ч., Д. и М. пад. мн. ч., Т. пад. мн. ч. ж. р., т.к. этому содействовал звуковой состав форм именного и местоименного склонения: формы имели равносложные окончания. Безразличие в их синтаксическом употреблении привело первоначально к смешению этих форм, а затем и к вытеснению именных форм местоименными. Вместе с указанными формами по аналогии была утрачена и форма Р. пад. мн. ч. именных прилагательных, а затем и формы Р., Д., М. пад. ед. ч. ж. р., и, наконец, еще позже были утрачены все остальные формы косвенных падежей именных прилагательных. Во мн. ч. у кратких прилагательных произошла утрата родовых различий в Им. пад.: в твердом варианте закрепилась единая форма с окончанием –ы (из формы мн. ч. ж. р.; но в говорах может быть окончание –и (ради )), а в мягком варианте – формы с окончанием –и (возникли параллельно формам на –ы).

Склонение ПОЛНЫХ прилагательных:

Единственное число

м. р. ср. р. ж. р. м. р. ср. р. ж. р.

Им. добрыи доброе добрая синии синее синяя

Р. доброго добры h (-о h ) синего син hh (-е h )

Д. добромоу доброи синемоу синеи

В. добрыи доброе доброую синии синее синюю

Т. добрымь доброю синемь синеи

М. добромь доброи синимь синею

Множественное число

Им. добрии добрая добры h синии синяя син hh

Р. добрыхъ синихъ

Д. добрымъ синимъ

В. добры h добраа добры h син hh синаа син hh

Т. добрыми синими

М. добрыхъ синихъ

Двойственное число

Им.-В. добрая добр hи добр hи синяя синии синии

Р.-М. доброую(-ою) синюю

Д.-Т. добрыма синима

Членные прилагательные преретерпели такие изменения, как уподобление и стяжение гласных основы и окончания (добраего > добрааго > добраго ). Произошла замена в формах Т. пад. ед. ч. м. и ср. р., Д., Т., М. мн. ч. и Д.,Т. П. дв. ч. звуков [о], [а], [е] звуком [ы] (отсюда добрыимь, добрыимъ, добрыими, добрыихъ , добрыима ). В древнерусском языке в этих формах произошло стяжение (ср. добрымь, добрыми, добрыхъ ). В древнерусcком языке процесс преобразования форм членных прилагательных пошел еще дальше, что было связано с влиянием указательных местоимений тъ, та, то на местоименное склонение прилагательных: формы Р., Д., М. пад. всех родов получили иные окончания, чем если бы они развивались только по фонетическим законам. В Им. пад. мн. ч., как и в ед. ч., произошла утрата родовых различий: в твердом варианте укрепилась форма с окончанием –ые (из Им. пад. мн. ч. ж. р.), а в мягком развилась форма с –ие (параллельно твердому варианту).

[Это проблемно: «стяженные» формы не везде и не всеми принимаются, но надо помнить, что в современном РЯ есть «усеченные» формы», т.е. как бы краткие, но в функции полных, т.е. в предложении как определения, см. ниже пример из Пушкина]

Нужно различать стяженные [это проблемно!] и усеченные формы прилагательных. Стяженные формы характерны для говоров, в стяженных и полных формах ударение не совпадает, стяженные формы являются именной частью составного именного сказуемого (ср. полное прилагательное тёмный и его стяженные формы темна, темну: “Ночь темна” ).

Усеченные формы встречаются в поэтическом языке XVIII – XIX вв., в усеченных и полных формах ударение совпадает, усеченная форма выполняет функцию определения (ср. у Пушкина: «Уж тёмна ночь на небеса всходила »).

Строение слога.

Система гласных и характеристика отдельных звуков.

Рефлексы носовых гласных. Чередования в древнерусском и современном русском языках, связанные с судьбой носовых.

Начало слова в древнерусском языке.

Система согласных древнерусского языка в сравнении с системой согласных современного русского языка.

Фонетические признаки слов неславянского происхождения.

Соотносительные фонетические признаки восточнославянского (древнерусского) и южнославянского (старославянского) происхождения слов.

Строение слога

Для фонетической системы древнерусского языка X-XI вв., как и для других славянских языков этого периода, были характерны 2 закономерности, относящиеся к структуре слога: тенденция к расположению звуков в слоге по возрастающей звучности, или закон открытого слога (ЗОС), и тенденция к однородности звуков в слоге с точки зрения их места образования, или закон слогового сингармонизма (ЗСС).

Согласно ЗОС все слоги в древнерусских словах должны были заканчиваться максимально звучным звуком, т. е. гласным: дь-нь , бра-тъ, не-сти, се-стра . Но другим требованием этого закона была прикрытость слога: слог (и слово) должно было начинаться согласным. Идеальная структура слога выглядела так: ta-ta-ta, где [t] – любой согласный звук, [а] – любой гласный. Если внутри слога оказывалось несколько согласных, то они образовывали последовательность по возрастанию звучности, например: ста-ро-ста, жи-знь, гра-мо-та . Шкалу звучности согласных можно представить следующим образом: глухие фрикативные – глухие взрывные и аффрикаты – звонкие фрикативные – звонкие взрывные – [в] и [j] – сонорные (см. Таблицу 14. «Расположение звуков древнерусского языка по возрастанию звучности» в 3-ей части данного пособия).

ЗСС тоже ограничивал сочетаемость звуков внутри слога. Например, всегда твердые заднеязычные согласные [г], [к], [х] не могли сочетаться с гласными переднего ряда и, тем более, с [j]. Такие сочетания еще в праславянский период пережили изменения, что привело к появлению мягких шипящих и свистящих звуков на месте заднеязычных, [*j] ассимилировался новыми мягкими согласными. Остальные же твердые согласные могли сочетаться и с гласными переднего ряда, сохраняя свое качество, но приобретая при этом полумягкость (), приспосабливаясь к передней артикуляции гласных. Рядом с [*j], смягчаясь, сохраняли свое качество только сонорные [*r, *l, *n], остальные переживали переходные смягчения, [*j] во всех случаях не сохранялся.

Все эти процессы (перестройка слогов в соответствии с требованиями основных закономерностей) произошли еще в праславянский период. В древнерусском языке письменного периода закономерности продолжали характеризовать строение слога, но уже не вызывали заметных фонетических процессов.

Конечно, слоговая структура не всех слов, зафиксированных древнерусскими памятниками, отвечала основным законам. Встречались и отклонения, например, в заимствованных словах мог быть нарушен принцип возрастания звучности или сочетаемости по близости артикуляции (па-сха, А-ле-кса-ндръ, ки-па-ри-съ, ле-ги-о-нъ и др.). По таким нарушениям можно сформулировать фонетические признаки заимствованных слов: нерусских и неславянских. (О них см. ниже.)

Была в древнерусском языке еще одна группа слов, в которых идеальная слоговая структура была нарушена - это не заимствованные, а исконные слова с сочетанием «редуцированный гласный перед плавным согласным», или t ъ rt - , например въл-къ, сьр-пъ, вьр-хъ, стъл-пъ, тър-гъ и т.п. Эти общеславянские (далее – о.сл.) сочетания по-разному отразились в славянских диалектах. В старославянском языке в таких словах слогообразующим был плавный согласный, гласный звук утратился, изменения произошли в южнославянском диалекте (далее – ю.сл.) под влиянием ЗОС. В восточнославянском же диалекте эти сочетания не изменились, оставаясь в древнерусском языке (далее – др.р.) начала письменного периода в противоречии с ЗОС. Как известно, в языке не всегда можно разложить все факты по полочкам, в существовании отклонений и исключений заложено зерно дальнейшего развития языка. (Ср. точку зрения – о слоговом характере и восточнославянских плавных согласных в данных сочетаниях в кн.: Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка.)

Попутно надо сказать и о том, что в восточнославянском диалекте (далее – в.сл.) сочетания *t ъ lt - и* t ь lt - еще в дописьменный период совпали в одном сочетании * t ъ lt -. Это было связано с особым характером восточнославянского звука [*l ], который был лабиовелярным: гласный переднего ряда [*ь ] передвинулся под воздействием твердого и огубленного плавного в зону непереднего ряда и совпал с [*ъ ]. Ср. русск. волк < др.р. вълкъ < о.сл. *vьlkos, что находит соответствие, например, в литовском vilkas.

Та же лабиовелярность [* l ] вызвала и лабиализацию гласного переднего ряда [*е ] в сочетании о.сл. *telt - > в.сл. * tolt - > tolot -. Например, молоко < др.р. молоко < др. вост.сл. *molko < о.сл. *melkos в соответствии со ст.сл. млÝко. Ср. нем. Milch - «молоко», melken - «доить корову».

Система гласных и характеристика отдельных звуков

Система гласных древнерусского языка X-XI вв. может быть представлена следующим образом:

Ряд : передний непередний

Подъем:

верхний И Ы У

средний Е Ь Ъ О

нижний Ä А

Сравнив древнерусскую систему со старославянской, унаследованной из общеславянского праязыка, отметим основные различия: в древнерусском этого периода уже нет носовых. Носовой гласный непереднего ряда [Q ] совпал с гласным [у ], а носовой гласный переднего ряда [ę ] дал особую фонему переднего ряда < а > (или [ä]). Кроме того, гласный [Ý] в др.р. был закрытым гласным верхне-среднего подъема [ê ], в то время как в ст.сл. это был открытый гласный нижнего подъема [æ ]. В остальном системы обоих языков совпадали.

Ср. (о.сл. = ст.сл.):

*E *Ę *Ь *Ъ *O *Q

Особых замечаний требуют звуки, которые впоследствии утратились, например, редуцированные. Они были свойственны всем древним славянским языкам. Характер [ъ ] и [ь ] устанавливается на основании того, что в слабой позиции они рано обнаруживали тенденцию к утрате. Слабые и сильные позиции для редуцированных в древнерусском были те же, что и в старославянском. Сильные позиции : 1) под ударением, например, д ь -н ь , с ъ -н ъ ; 2) в односложных словах, типа т ъ , с ь , н ъ ; 3) в слоге перед слабым редуцированным – б ь -р ь -в ь -ну ; 4) в сочетаниях перед плавным (особый случай) - в ь р-х ъ , п ъ л-н ъ , с ь рд ь це, з ь р-ка-ло, п ь р-вы-и, д ь р-жа-ти, в ь р-ба и т.д. (независимо от ударения). Слабые позиции : 1) конец слова - до-м ъ ; 2) перед слогом с гласным полного образования - д ь -ня, с ъ -на ; 3) перед слогом с сильным редуцированным - ж ь -н ь -ц ь .

Редуцированные гласные [ъ] и [ь] имели и позиционные варианты - редуцированные звуки [ы ] и [и ]. Как и в ст.сл., они возникали в особых позициях, например, в сочетании [ъ ] и [ь ] с [j]: в окончаниях полных прилагательных м.р. ед.ч. - красьн-ъ +jь > красьны и , молод-ъ + jь > молоды и ; син-ь + jь > сини и . В сочетании гласных [ы] и [и] полного образования с [j] тоже появлялись редуцированные [ы ] и [и ]: мы-ти, [мы -jу] > мы ю > мою; ли-ти, [ли -jу] > ли ю > лью; [шъ jа] > шея. Для них также различались сильные и слабые позиции. (Подробнее об этом см. в теме II.) Дальнейшая судьба редуцированных [ы ] и [и ] в древнерусском языке отлична от их изменений в старославянском. Особых букв для их обозначения в азбуке не было, поэтому они обозначались буквами ъ и ь или ы и и.

В системе гласных древнерусского языка была еще одна особая фонема переднего ряда, которая утратилась во всех его диалектах – < ä >, восходившая к о.сл. [*ę]. Эта фонема выступала в ограниченной группе слов и форм, например, [м˙äта], [м˙äсо], [п˙äт˙ь], [нач’äло], лю[б˙äт˙ь]. Она просуществовала недолго - с середины X в. до конца XI в., до смягчения полумягких согласных, после чего она совпала с гласным непереднего ряда [a ].

Т.о., в древнерусском языке X-XI вв. носовых гласных не было. Они утратились, совпав с гласными неносовыми [у ] и [а ], например, рука, зуб, пять, жать . Гласные [у] и [а] в корнях этих слов можно назвать рефлексами носовых гласных [*Q] и [*ę].

Носовые были утрачены большинством славянских языков. Их сохранили только польский и кашубский языки, причем их качество не всегда соответствует о.сл. носовым, например, ст.сл. ð1êÀ, Ç1Áú, ï0Òü - в польск. ręka, ząb, pięć.

Рефлексы носовых гласных. Чередования в древнерусском и русском языках, связанные с судьбой носовых

Как было указано, носовые гласные утратились в древнерусском языке еще в дописьменный период, но следы их былого существования сохранились в современном русском языке, что проявляется в определенных чередованиях звуков. Чередование - закономерная мена звуков в пределах одной морфемы - приставки, корня, суффикса или окончания. Восстановить исконный вид морфемы помогает внутренняя реконструкция, которая опирается на сопоставительное изучение фактов одного языка в одном хронологическом срезе (в данном случае – современного русского языка). При этом синхронное тождество морфем с чередованием, например, корней родственных слов, рассматривается как диахронное тождество, т.е. восходящее к общему источнику. Другими словами, сопоставляя чередования в морфеме, можно восстановить ее первоначальный облик. Например, современное чередование [’a] / [м] / [им] в однокоренных словах вз-я-ть – воз-(ь)м-у – вз-им-ать позволяет сделать вывод о том, что исконный корень имел гласный переднего ряда с носовым элементом [*im-].

Вспомним, как появились носовые в о.сл. языке. (См. таблицу происхождения гласных звуков в 3-ей части данного пособия.) Сочетания [*on], [*om], [*en], [*em], [*in], [*im], т.е. «гласный + носовой согласный», в положении перед согласным по закону открытого слога монофтонгизировались, образовали носовой гласный [*Q] или [*ę], тем самым слог открылся. В положении же перед гласным монофтогизации не было, сочетание «гласный + носовой согласный» сохранялось, это приводило к появлению о.сл. чередований: [*ę] / [*im] / [*ьm]; [*ę] / [*in] / [*ьn]; или [*Q] / [*оn](ср. ст.сл.: æ0 -ÒÈ – ïî-ÆÈÌ -ÀÒÈ– Æüì -1; Æ0 -ÒÈ – ïî-ÆÈÍ -ÀÒÈ- ÆüÍ -1; ÇÂ1 Êú - ÇÂîÍ ú).

После утраты древнерусским языком носовых гласных и фонемы < ä > переднего ряда появились чередования, отражающие рефлексы носовых гласных, например: мя-ти - мьн-у ([’а] / [ьн]); жа-ти - по-жин-ати - жьн-у ([’а] / [ин] / [ьн]); звукъ - звонъ ([у] / [он]). В словах современного русского языка эти чередования сохраняются, что и дает возможность определить исконный звуковой состав морфем. Ср.: нача -ло - начин -ать - начн -у; жа тва - жн -у - пожин -аю; заня -ть - заним -ать - займ -у; время - времен и; наду -тый - дым - надм -енный; зву к - звон - звен -еть - звя кать. В последнем примере в ряду чередований - рефлексы носовых гласных [у] / [’а] < [*Q] / [*ę].

Нередкопромежуточные звенья (гласный + носовой согласный) в цепочке чередований оказываются утраченными, и в языке остается только чередование рефлексов носовых [’а] / [у]. Это чередование весьма необычно, поэтому исконно родственные слова перестают осознаваться носителями языка как родственные, семантические связи ослабляются и могут совсем оборваться. Например: вя зать - у зел, у зы; мя теж, смя тение - сму та, му тный; гря зь, погря знуть - гру з, гру зный, погру зить; напря гать, напря жение, упря жка, сопря гать - пру жина, упру гий, супру г (пара волов); тря ска, тря стись - тру с, тру сца; тя га, тя желый - ту гой, ту жить. В этих примерах семантическая близость еще ощущается, хотя и ослаблена. Но в других случаях былое родство слов можно установить только этимологическим путем, например: гу стой - ча стый; ску дный - ща дить; мя ть, мя гкий - му ка; зя бь, зя бнуть, прозя бать - зу б.

Чередование рефлексов носовыхотмечается в суффиксах причастий и прилагательных и в окончаниях глаголов. Например, в суффиксе действительных причастий настоящего времени -ущ - (у глаголов 1 спр.) / -ащ - (у глаголов 2 спр.): живу щий, пою щий - лежа щий, горя щий. У прилагательных, являющихся по происхождению древнерусскими причастиями, или образованных от глаголов в позднее время по сходной модели, в суффиксе -уч - / -ач -: живу чий, горю чий, дрему чий - лежа чий, горя чий. В глагольном окончании 3 л. мн.ч. наст. вр. -ут (в 1 спр.) / -ат (во 2 спр.), например: ид-у т, пиш-у т, дума-ю т - леж-а т, прос-я т, сто-я т.

Рефлекс носового можно обнаружить и в приставках. Так, в о.сл. было 3 префикса-предлога с носовым согласным: *sъn-,*vъn-,*kъn-. При образовании новых слов или словоформ они могли оказаться перед согласным, что вызывало монофтонгизацию дифтонгического сочетания в гласный [*Q]. Перед гласным же носовой согласный сохранялся, но отходил к корню, происходило переразложение приставки или предлога, то есть перемещение границ морфемы.

В русском языке сохранилась только одна приставка с рефлексом носового – это приставка су - (со значением «сопровождающее свойство», «примесь»), но и она уже практически слилась с корнем, во всяком случае, перестала быть продуктивной, ср.: су -мрак, су -мерки, су тки, су гроб, су -глинок, су -мятица, су -кровица, су толока (ср. толчея), су пруг, су постат, су тулый (ср. туловище), су став, су -против, су губый (ср. с-гибать, согнутый).

Переразложение предлогов-приставок проявилось: 1) в склонении местоимения 3-го лица: сън + имь > съ н имь > с н им; вън + ихъ > въ н ихъ > в н их; кън + имъ > къ н имъ > к н им; 2) при глагольном словообразовании: вън -имати > въ -н имати > в-н имать; сън -имати > съ -н имати > с-н имать; вън -ушити (буквально - «вложить в уши») > въ -н ушити > вн ушить (в современном русском языке пристака полностью срослась с корнем, произошло опрощение); 3) реже при образовании существительных и наречий: сн едь (еда) < др.р. сън Ýдь; вн утрь < др.р. вън утрь, и даже н утро (утроба).

Во всех приведенных примерах согласный [н] не являлся исконно корневым, а был частью приставки-предлога, но в результате переразложения отошел к корню. И по аналогии стал появляться в начале корня после других приставок-предлогов, например, от н его, перед н им, о н ем, за н им; или: прин ять, зан ять, отн ять, перен ять.

ФОНЕТИКА

появления письменности (конец X в. – начало XI в.)

Характерной особенностью звуковой системы древнерусского языка являлось то, что в ней продолжали действовать два важнейших общеславянских языковых закона – закон открытого слога и закон слогового сингармонизма.

В результате действия закона открытого слога все слоги в древнерусском языке были открытыми, т. е. оканчивались на гласный звук (действие закона открытого слога было прекращено приблизительно к середине XII в. в связи с падением редуцированных). Закон открытого слога определил тот факт, что в древнерусском языке не могло быть согласных звуков на конце слова, т.к. в этом случае слог оказался бы закрытым. Этот же закон обусловил ограниченность в языке сочетаний согласных: в древнерусском языке выс тупали лишь строго ограниченные в своем составе группы согласных, состоявшие большей частью из двух элементов, первым из которых был шумный, а вторым – сонорный, хотя могли быть и сочетания двух глухих или двух звонких шумных согласных. Реже встречались сочетания из трех согласных, причем в этих сочетаниях последним элементом всегда выступал сонорный или [в]. К таким группам относились [стр], [скр], [смр], [скл], [скв], [ств], [здр]. Если в середине слова сочеталось несколько согласных, то они отходили к следуещему слогу (се/стра ).

Отдельно нужно сказать о явлениях начала слова .

Еще в праславянском языке, когда начал действовать закон открытого слога, перед целым рядом начальных гласных возникают протезы. Так, перед звуком [е] возникает [j] (ср. формы настоящего времени глагола быти – есмь, еси, есть, есмъ, есте ). Как правило, нет русских по происхождению слов, начинающихся со звука [е]: местоимение это является новообразованием, а что касается междометий типа эх , то нужно помнить, что они могут содержать в своей фонетической оболочке такие звуки, которые отсутствуют в звуковой системе языка (междометия находятся на перефирии языка). Слова не могли начинаться с [ы] или редуцированного звука – уже в праславянском языке в таких случаях всегда возникал протетический согласный: перед редуцированным переднего ряда – [j], а перед редуцированным непереднего ряда и [ы] - [v] (ср. *udra и современное выдра ; чередование в словах учить – наука – навык ). Перед [а] возникал протетический согласный [j], за исключением тех слов, которые, как правило, употреблялись после паузы – союз а , междометия ах, ай , слово авось (в старославянском языке наблюдаем утрату [j] перед [а], причем утрачивается не только протеза, но и исконный [j]). Перед звуком [к] также развивается протетический звук, причем здесь мог быть и [j], и [v] (ср. этимологически родственные слова узы – вязать ). Иногда протетический согласный возникал и перед [о], которое у восточных славян перешло в [у] (ср. ус – гусеница ). Перед [i] также имеется

протетический согласный [j], но он не обозначается на письме. В основном слова могли начинаться с гласных [о], [у], причем в древнерусском языке увеличилось количество слов с начальным звуком [у]. Нужно отметить, что при начальном звуке [o] при особой интонации тоже появлялся протетический согласный [v] (ср. отец – вотчина , восемь - осьмь ). Уже после выделения из праславянского язы-

ка в восточнославянских языках происходит своего рода межслоговая диссимиляция: когда в последующем слоге был гласный переднего ряда [e] или [i], то на восточнославянской почве утрачивается начальный [j] , а гласный [e] из переднего ряда передвигается в задний ряд, т. е. [e] >[о] (ср. из общеслав. edin- древнерусск. одинъ ). Это касалось и заимствованных имен (Евдокия – Овдотья, Елена – Олёна ). Закон открытого слога сыграл огромную роль в формировании фонетической системы славянских языков.

Закон слогового сингармонизма заключался в том, что в слоге могли сочетаться лишь звуки одной артикуляции: после мягкого согласного мог находиться только гласный переднего ряда, а после твердого согласного – непереднего ряда, и, наоборот, перед гласным переднего ряда должен был стоять мягкий согласный, а перед гласным непереднего ряда – твердый согласный. Так, действием закона слогового сингармонизма вызвано изменение заднеязычных согласных перед гласными переднего ряда в шипящие (по первой палатализации) и свистящие (по второй и третьей палатализациям) согласные.

Система гласных фонем древнерусского языка (X-XI вв.)

Система гласных фонем древнерусского языка отличалась от системы гласных современного русского языка в количественном и качественном отношении. В развитии русского языка система гласных уменьшилась, а система согласных фонем увеличилась.

Если в современном русском языке насчитывается 6 гласных фонем (по Ленинградской фонологической школе), то в X-XI вв. в древнерусском языке было 10 гласных фонем: 5 переднего и 5 непереднего ряда. Кроме присущих в современном языке гласных звуков переднего ряда [е] и [и], а также непереднего ряда [ы], [у], [о], [а], существовали гласные переднего ряда [h], [е носовое]

и редуцированный переднего ряда [ь], редуцированный непереднего ряда [ъ]. Для древнерусского языка была очень важна такая характеристика гласных, как передний и непередний ряд (по зоне образования), т. к. продолжал действовать закон слогового сингармонизма (в одном слоге могли сочетаться твердый согласный с гласным непереднего ряда, а мягкий согласный с гласным переднего ряда). Также в отличие от современного русского языка система гласных древнерусского языка характеризовалась противопоставленностью гласных полного и неполного образования (редуцированные гласные).

Звук [h] отличался в древнерусском и старославянском языках. Так, у восточных славян это был звук узкий, закрытый, средне-верхнего подъема, а в старославянском – широкий, открытый, средненижнего подъема. О судьбе звука [h], можно узнать

1) по рефлексам этого звука: позднее данный звук совпал в русском языке с [е] (нет перехода е > ‘о в положении после мягкого согласного перед твердым под ударением в современном русском языке), а в украинском – с [и]; на территории современных болгарского и македонского языков перед твердым согласным на месте данного звука находим [‘a] (ср. русск. хлеб и болг. хляб );

2) по данным памятникам – по ошибкам, которые совершали писцы: в древнерусских письменных памятниках наблюдаем смешение буквы h (“ять”) с буквой “е” или в более поздний период – с “и”, а в древней глаголической азбуке (старославянский язык) находим смешение с буквой “а ётованное”.

Редуцированные звуки утратились приблизительно во второй половине XII в. (подробнее см. с.20 - 39).

Уже к середине X в. у восточных славян произошла утрата носовых гласных: в позиции перед согласным (*menta > мята, *zvonkъ > звукъ ) или в конце слова (*vermen > время ) дифтонгические сочетания монофтонгизировались, затем звук [о] совпал по звучанию с [у], т. е. *on > *[o] > [у], а [е] дал [д] (в современном языке [‘a]), т. е. *en > *[к] > [д] > [’а].

Таким образом, носовые звуки образовывались из сочетаний «гласный и носовой согласный» в положении перед согласным и на конце слова, т.е. в положении закрытого слога; в положении же перед гласным эти сочетания сохранялись без изменения, т.к. гласный из этого сочетания отходил к предше-

ствующему, а согласный – к последующему слогу, в результате чего все слоги оставались открытыми (*zvo|nъ|kъ > звонокъ ). Доказательством тому, что носовые звуки были утрачены уже в X в. в восточнославянских языках, служит, например, сочинение византийского императора Константина Багрянородного “О народах”, в котором приведены некоторые восточнославянские названия днепровских порогов, записанные Багрянородным так, как он их слышал. В написании названий порогов Verutzi и Neasit нет передачи носовых звуков (ср. старослав. вьр щи ‘кипящий’ и не сыть ‘пеликан’). Смешение букв “юс большой” и “юс малый” с буквами “ук” и “а ётованное” уже в самых ранних письменных памятниках (ср. Остромирово евангелие) также свидетельствует об утрате носовых звуков в X в. То, что носовые звуки были известны восточнославянским языкам, доказывается, во-первых, наличием чередований (древнерусск. пожимати – пожьму – пожати (в современном русском языке – пожимать – пожму – пожать); тугыи – тяга (в современном русском языке – тугой- тяга) : их объяснение см. с.17-18), во-вторых, в очень ранних заимствованиях из древнерусского языка в финский язык, в котором никогда не было носовых, сохранились носовые гласные (в соответствующих словах в русском языке носовых гласных не наблюю даем: ср. финское слово kuontalo ‘пакля’ и русское кудель 67>5.9<); в-третьих, с помощью соответствий с другими языками (др-р. роука , лит. ranka ). В славянских языках носовые звуки сохранились лишь в польском языке и некоторых говорах Македонии.