Маршал рокоссовский константин константинович. Константин Константинович Рокоссовский был одним из самых талантливых и одаренных полководцев Великой Отечественной войны
Эту статью хочется начать с любопытного исторического факта. Слева на снимке — Стена Памяти в Варшаве, находится она напротив «музея Варшавского восстания». На ней выбиты имена 10 000 поляков, павших за освобождение Польши от фашистов. Её длина 156 м. Если добавить сюда имена всех советских солдат, погибших при освобождении Польши, то стену надо будет продлить примерно на 10 км. Но в современной Польше предпочитают об этом не вспоминать. Поляки по прежнему продолжают люто и об этом мы уже писали ранее. Но важно другое — освобождение Польши проходило под командованием уроженца Варшавы, маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского. Всего за «Освобождение Европы» отдали жизнь более миллиона советских солдат, причем именно в боях за Польшу погибло более 600 000 человек. Интересно, помнят ли поляки о маршале Рокоссовском — о земляке, о любимце советской армии? Эх, прав был Константин Константинович: «Нельзя научиться любить живых, если не умеешь хранить память о мертвых». Как в воду глядел.
На вопрос о том, кто был наиболее выдающимся полководцем Второй мировой войны, ответ вроде бы очевиден - маршал Жуков. Впрочем, многие ветераны войны придерживаются мнения, что ему ни в чем не уступает маршал Рокоссовский. А военные историки на Западе пренебрежительно относятся к Жукову, зато великим полководцем считают Рокоссовского. А между тем в биографии Великого маршала есть множество темных пятен: дважды находился под следствием до Великой Отечественной, обвинялся в связях с польской и японской разведками, дважды выводился на расстрел.
Когда маршала реабилитируют, именно он будет стоять у истоков крупнейших операций Красной армии в Великой Отечественной. Именно его больше всего будут опасаться гитлеровцы, называя легендарного маршала «Генерал-Кинжал», а его штрафбаты «Банды Рокоссовского». И именно его будет называть Иосиф Сталин исключительно по имени и отчеству: «Константин Константинович», в знак глубокого уважения к нему. Почти никто из окружения вождя не удостаивался такой чести.
Об особом уважительном отношении Сталина к маршалу Рокоссовскому знали немногие. По легенде, во время застолья на даче в Крыму после войны Сталин отозвал Рокоссовского в сад и тихо ему сказал: - Я знаю, что Вы безвинно отсидели несколько лет. Мне больно смотреть Вам в глаза. Вы имеете все возможные награды. Примите от меня лично эту награду. Он подошел к кусту роз и нарвал большой букет. Вытер платком кровь с ладоней от шипов роз, передал букет Рокоссовскому и вернулся в зал. Тот долго стоял на веранде с большим букетом…
Не упади накануне Первого военного Парада Победы, то главными действующими лицами Парада были бы Сталин и Рокоссовский. Почему Рокоссовский, а не Жуков? Приведем выдержку из мемуаров Маршала Голованова А.Е. («Записки командующего АДД. М»., 1997. С. 299):
«Пожалуй, Рокоссовский - это наиболее колоритная фигура из всех командующих фронтами, с которыми мне довелось сталкиваться во время Великой Отечественной войны.
С первых же дней войны он стал проявлять свои незаурядные способности. Начав войну в Киевском особом военном округе в должности командира механизированного корпуса, он уже в скором времени стал командующим легендарной 16-й армии, прославившей себя в битве под Москвой…
Его блестящие операции по разгрому и ликвидации более чем трехсоттысячной армии Паулюса, окруженной под Сталинградом, его оборона, организованная на Курской дуге с последующим разгромом наступающих войск противника, боевые действия руководимых им войск в Белорусской операции снискали ему не только славу великого полководца в нашей стране, у нашего советского народа, но и создали ему мировую известность. Вряд ли можно назвать другую фамилию полководца, который бы так успешно действовал как в оборонительных, так и в наступательных операциях прошедшей войны.
Обладая даром предвидения, он почти всегда безошибочно разгадывал намерения противника, упреждая их и, как правило, выходил победителем. Сейчас еще не изучены и не подняты все материалы по Великой Отечественной войне, но можно сказать с уверенностью, что когда это произойдет, К.К. Рокоссовский, бесспорно, будет во главе наших советских полководцев.
Рокоссовскому, как лучшему из лучших командующих фронтами, было предоставлено право командовать Парадом Победы на Красной площади». (Маршал Голованов А.Е)
Хмурым дождливым утром 24 июня 1945 года, когда куранты Спасской башни Кремля отбили десять ударов, над Красной площадью прозвучал приказ: «Парад, смирно!». От Мавзолея и от Спасской башни навстречу друг другу устремились два всадника - командующий парадом маршал Константин Рокоссовский на вороном скакуне и принимающий парад маршал Георгий Жуков - на белом.
Сейчас имя маршала Жукова широко известно. Что же касается маршала Рокоссовского, то его имя на протяжении многих лет старательно замалчивалось, а если и упоминалось, то лишь по поводу его мнимого романа с киноактрисой Валентиной Серовой.
Самостоятельный с детства
Георгиевский кавалер Константин Рокоссовский родился 9 декабря 1896 года в Варшаве, в семье железнодорожника. Его отец, Ксаверий Юзефович, был поляком, а мать русской. Константин рано лишился родителей - в 1905 году в железнодорожной катастрофе погиб его отец, а спустя пять лет умерла мать. Очень способный юноша к тому времени окончил лишь четырехклассное городское училище.
До начала Первой мировой войны он успел поработать слесарем и каменотесом, а также отсидеть два месяца в тюрьме за участие в первомайской демонстрации. В августе 1914 года Константин Рокоссовский был принят «охотником рядового звания» в драгунский Каргопольский полк царской армии (Польша тогда входила в состав Российской империи). Спустя год он был произведен в ефрейторы, а еще через год стал младшим унтерофицером.
Воякой он оказался, судя по всему, лихим - за отличия в боях с германскими войсками почти двухметровый, обладавший неимоверной ловкостью и недюжинной физической силой драгун Рокоссовский был награжден Георгиевским крестом и двумя Георгиевскими медалями.
В ноябре 1917 года полковой комитет избрал Константина Рокоссовского помощником начальника Каргопольского кавалерийского отряда, который вскоре вошел в состав Красной армии.
В годы Гражданской войны Рокоссовский командовал отдельным кавалерийским дивизионом и полком. Его имя прозвучало уже тогда: 24-летний комдив разгромил белогвардейские отряды барона Унгерна и взял его в плен.
За боевые успехи Рокоссовский был дважды награжден орденом Красного Знамени. По окончании войны он последовательно командовал кавалерийской бригадой, дивизией и корпусом.
К. Рокоссовский среди участников борьбы с Унгерном. 1923 год. В 1929 году Рокоссовский окончил курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при академии генштаба. Вместе с ним на этих курсах учился будущий маршал Иван Баграмян, который позже вспоминал:
«Константин поражал изяществом и элегантностью. Держался он свободно, но, пожалуй, чуть застенчиво, а добрая улыбка, освещавшая его лицо, притягивала к себе».
В том же 1929 году Рокоссовский участвовал в боевых действиях на Китайско-Восточной железной дороге, за что был удостоен третьего ордена Красного Знамени. Полным георгиевским кавалером ему стать не довелось (он, кстати, в 1917 году был представлен еще к двум Георгиевским крестам, но революция помешала ему получить эти награды), зато Рокоссовский оказался полным кавалером ордена Красного Знамени, который в Красной армии заменил Георгиевский крест.
«Живым не дамся!»
В ноябре 1936 года командующий войсками Ленинградского округа, будущий начальник генштаба Красной армии Борис Шапошников заключил служебную характеристику комбрига Рокоссовского словами: «Очень ценный растущий командир». Можно было предположить, что впереди 40-летнего комбрига ожидала учеба в академии генштаба и блестящая воинская карьера. Но 17 августа 1937 года Константин Рокоссовский был арестован и препровожден в печально знаменитые ленинградские «Кресты» - следственную тюрьму, построенную еще императрицей Екатериной Второй.
После недолгого следствия польскому и по совместительству японскому шпиону был объявлен приговор - 25 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях. Вообще-то, дело должно было кончиться расстрелом, но в ходе следствия Рокоссовский не признал свою вину и никого не оговорил, хотя заплечных дел мастера из НКВД выбили ему девять зубов, сломали три ребра, размозжили молотком пальцы ног и дважды инсценировали его расстрел, стреляя холостыми патронами. Остается только догадываться, что пережил Рокоссовский в застенках НКВД. Даже будучи маршалом, он постоянно имел при себе личное оружие.
Однажды на вопрос дочери о том, почему он не расстается с пистолетом, маршал лаконично ответил: «Если за мной придут снова, живым не дамся».
В марте 1940 года в городок Княжпогост (севернее Котласа), где отбывал заключение Рокоссовский, пришел приказ освободить бывшего комбрига и отправить его в Москву. В июне постановлением Совнаркома, учредившим в Красной армии генеральские звания, Рокоссовскому было присвоено звание генерал-майора с двумя звездами в петлицах. Его ровесник Георгий Жуков стал генералом армии. На его петлицах было пять звезд.
Между прочим, в 1930 году Жуков командовал полком в дивизии Рокоссовского, причем в служебной характеристике комдив отметил болезненное самолюбие своего подчиненного. Забыл ли об этом Жуков, неизвестно, но на посту начальника генштаба он, похоже, ничем не помог Рокоссовскому в формировании одного из первых в Красной армии механизированных корпусов.
«Несчастье заключалось в том, - вспоминал позже Рокоссовский, - что корпус только назывался механизированным. С горечью смотрел я на наши старенькие танки Т-26, БТ-5 и немногочисленные БТ-7, понимая, что длительных боевых действий они не выдержат. Не говорю уже о том, что и этих танков у нас было не больше трети положенного по штату».
«Инициатива не наказуема»
К этому надо добавить, что мехкорпус вовсе не имел автомобилей для доставки пехоты. Как же повел себя Рокоссовский 22 июня 1941 года? Может быть, наученный горьким опытом, он проявил осторожность, ожидая указаний из Москвы? Нет, вскрыв на свой страх и риск секретный оперативный пакет, он реквизировал автотранспорт, находившийся на соседнем складе, и в спешном порядке устремился навстречу противнику. Это позволило спасти от разгрома луцкую группировку.
Интересно, что Рокоссовский оказался единственным генералом Красной армии, кто был награжден в первые дни войны. Он получил орден Красного Знамени. Четвертый по счету.
Конец блицкрига В середине июля 1941 года Рокоссовского отозвали в Москву, поручив ему командование подвижной группой войск, создаваемой под Смоленском. На самом деле почти все, что ныне в исторических трудах именуется «группой Рокоссовского», ее командующий собрал из разрозненных частей, отступавших под натиском гитлеровской армии. Главное, с чем ему пришлось бороться, был страх окружения.
Позже Рокоссовский вспоминал: стоило раздаться крикам «обходят!» или «окружили!», как начиналось беспорядочное бегство. Генерал был вынужден почти постоянно находиться на передовой, невозмутимо объясняя офицерам и солдатам: «Немцы врезаются танковыми массами, слабо подкрепленными пехотой, в наше расположение, они окружают нас. Примем их систему и скажем себе: если мы в тылу у них, то не мы окружены, а они окружены. Все».
«Командую не по уставу»
Иногда Рокоссовский был вынужден действовать вовсе не по уставу. Об одном из эпизодов того времени рассказал побывавший в расположении группы Рокоссовского корреспондент газеты «Известия» Константин Финн:
«На одном из участков фронта немцы вели ураганный огонь, артиллерийский и минометный. Наши бойцы и командиры на этом участке буквально были прижаты к земле. Тогда сюда прибыл генерал Рокоссовский. Он подполз к передней линии, огляделся, подумал с минуту и решил. Он не закричал вдохновляющих слов, он не пытался объяснить необходимость атаки. Нет. Он просто встал во весь рост и закурил папиросу. Вокруг него был ад. Рвались снаряды, свистели осколки мин. А Рокоссовский стоял спокойно, курил, не обращал ни на что внимания».
Результат действий группы Рокоссовского и возрожденной на ее основе 16-й армии, командующим которой он был назначен, оказался феноменальным - генерал не только надежно прикрыл подступы к Москве, но и вынудил Гитлера впервые во Второй мировой войне отдать группе армий «Центр» приказ о переходе к обороне. План «молниеносной войны» был сорван, и сорвал его не кто иной, как генерал Рокоссовский.
Сталин обращался по имени и отчеству.
Сейчас, говоря о Сталинградском сражении, преимущественно упоминают генералов Жукова, Василевского и Чуйкова, нередко забывая о том, что блистательную операцию по рассечению и уничтожению 300-тысячной группировки фельдмаршала Паулюса провел Донской фронт под командованием Константина Рокоссовского. Между прочим, это именно он разработал операцию «Кольцо».
Об этом знал Паулюс, который после капитуляции попросил, чтобы его личное оружие было передано Рокоссовскому в знак признания явного превосходства генерала Красной армии. Кстати, Сталин тоже по достоинству оценил заслуги Рокоссовского по разгрому группировки Паулюса.
Паулюс — второй слева Он не только наградил его орденом Суворова 1-й степени, но и впредь стал обращаться к генералу по имени и отчеству. Никто из других генералов, за исключением Шапошникова, такой чести не был удостоен.
«У нас есть Рокоссовский»
Интересно, что в первые годы войны Сталин неоднократно повторял горькую фразу: «У нас нет Гинденбургов…» Лишь после завершения операции «Багратион» (по освобождению Белоруссии), которая была разработана и виртуозно осуществлена Рокоссовским, вождь восхищенно воскликнул: «У нас нет Гинденбургов, но у нас есть Рокоссовский!» Его восхищение вызвала даже не сама операция, а твердость, с которой генерал отстаивал свой план.
Поначалу вождь и многие члены ставки верховного главнокомандования отвергли план Рокоссовского.
«Сталин дважды предлагал мне выйти в соседнюю комнату, чтобы обдумать предложение ставки, - вспоминал позже Рокоссовский. - Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции».
Чтобы усомниться в мудрости непогрешимого вождя, нужно было, конечно, иметь немалое мужество. Если бы операция закончилась неудачей, генерал был бы немедленно расстрелян.
29 июня 1944 года Константину Рокоссовскому было присвоено звание маршала Советского Союза. Однако спустя три месяца по решению ставки командующим 1-м Белорусским фронтом, который в армии прочно ассоциировался с именем Рокоссовского, был назначен Жуков. Дело объяснялось просто - Сталин торопился взять Берлин раньше союзников, не считаясь с потерями. Для выполнения этой задачи Рокоссовский явно не подходил, и дело было даже не в потерях.
Еще в октябре 1941 года в беседе с корреспондентом «Известий» Рокоссовский, говоря о германской армии, заметил: «Я воевал с отцами, теперь воюю с сыновьями. Вильгельмовская армия была лучше гитлеровской. Они проиграют войну. Вопрос во времени. Только». По мнению Рокоссовского, гитлеровская армия имела один очень существенный изъян - пренебрежительное отношение к солдатам. Их гнали на восток как рабочий скот. Сам Рокоссовский совершенно не допускал, что есть цель, ради которой можно относиться к людям, как к быдлу, использовать их в качестве пушечного мяса. Совершенно невероятно, чтобы Рокоссовский атаковал Берлин в лоб, как это сделал Жуков.
Опасная ссылка.
К концу войны о маршале Рокоссовском в Красной армии ходили легенды. Им восхищались буквально все, начиная генералами и заканчивая бойцами штрафных батальонов. Сталин об этом знал - однажды он сравнил Рокоссовского с героем Отечественной войны 1812 года князем Багратионом. Понятно, что вопроса о том, кто будет командовать Парадом Победы, не было. Однако при такой поддержке Рокоссовский представлял собой явную угрозу.
Существует версия, что Сталин боялся нарастающей популярности маршала Рокоссовского и якобы по этой причине на всякий случай отправил маршала в Польшу, назначив тамошним министром обороны. Но это всего лишь очередной миф. Дело в том, что в 1949 году польский президент Болеслав Берут сам обратился к И. В. Сталину с просьбой направить в Польшу для прохождения службы на посту министра национальной обороны поляка К. К. Рокоссовского.
Несмотря на длительное проживание в России, Рокоссовский остался поляком по манере и речи, что обеспечило благосклонность большинства поляков. В 1949 году городские народные советы Гданьска, Гдыни, Картуз, Сопота, Щецинаи Вроцлава своими постановлениями признали Рокоссовского «Почётным гражданином» данных городов, которые во время войны были освобождены войсками под его командованием. Однако, некоторые газеты и западная пропаганда усиленно создавали ему репутацию «московита» и «наместника Сталина». В 1950 году на него дважды было совершено покушение польскими националистами.
Тем временем в СССР переписывали историю. После смерти Сталина неожиданно выяснилось, что организатором и идейным вдохновителем побед Красной армии был Никита Хрущев. В конце жизни на требование Хрущева очернить уже умершего Сталина, Рокоссовский ответил: «Сталин для меня святой». Хрущев тотчас же сместил его с поста Заместителя Министра обороны.
После отстранения Хрущева от власти на роль спасителя Отечества назначили маршала Жукова, который не замедлил, например, присвоить себе авторство упреждающего огневого контрудара по изготовившимся к атаке гитлеровским войскам. (одна из версий — просьба не принимать ее как действительную). Этот контрудар, вошедший во все учебники по военному искусству и определивший исход сражения на Курской дуге, на самом деле предпринял Рокоссовский, причем без согласования со ставкой.
Возвратившись из Польши, Рокоссовский попытался восстановить истину, написав книгу «Солдатский долг», но цензоры не оставили от этой книги живого места. Прославленный маршал не дожил до ее опубликования. Он умер в 1968 году. Урна с его прахом установлена в кремлевской стене. На той самой площади, на которой он командовал Парадом Победы.
- Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков и К.К. Рокоссовский с британским фельдмаршалом Монтгомери на церемонии награждения около Бранденбургских ворот Берлина
Цитаты Маршала Рокоссовского:
«Надо уметь слушать солдата, и тогда вы почерпнете новые силы, новые мысли для руководства войсками»
«И командарму надлежит знать, что происходит на переднем крае. Если долго не бываешь в окопах, то появляется ощущение, словно какая-то важная линия связи оборвалась и какой-то очень ценной информации не хватает»
«Нельзя научиться любить живых, если не умеешь хранить память о мертвых»
«Достоинство военного руководителя в любой обстановке проявлять выдержку, спокойствие и уважение к своим подчиненным»
«Умирать если и надо, то с толком»
«Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Обязательно будем в Берлине!»
«Гитлер довел до катастрофы германскую армию»
«Если бы меня спросили рядом с какими полководцами прошлого я поставил бы Рокоссовского, я бы, не задумываясь, ответил: рядом с и Кутузовым. Полководческое дарование Рокоссовского было поистине уникальным, и оно ожидает еще своего исследователя. Редкие качества характера К. К. Рокоссовского настолько запоминались каждому, кто хоть раз видел его или говорил с ним, что нередко занимают в воспоминаниях современников больше места, чем анализ полководческого искусства Константина Константиновича».
В Великую Отечественную войну полководческий талант Рокоссовского проявился во всю свою силу с самых же первых её дней. С самых первых дней войны Рокоссовский оказался участником наиболее важных её боевых операций - и с самых же первых дней демонстрировал своё умение принимать нестандартные решения.
Война застала К.К. Рокоссовского в должности командующего 9-го механизированного корпуса в Киевском военном округе. Такова, к слову, была судьба очень многих кавалерийских военачальников перед войной: как ни была сильна их привязанность к кавалерии, к лихим конным атакам и сабельной рубке, но время беспощадно диктовало свои условия. Скорострельная артиллерия и пулемёты, автоматы и воздушная разведка заставляли укрывать за защитными сооружениями не только обороняющуюся, но и наступающую армию. Кавалерия становилась слишком уязвимой - и на смену ей шла бронетехника. Не конница Будённого, а танкисты и лётчики стали кумирами подростков в 1930-е годы и не случайно: разразившаяся в 1939 году Вторая Мировая война, а до этого - гражданская война в Испании и Халхин-Гол красноречиво продемонстрировали, что может на полях сражений военная техника. Жуков, командовавший в начале 30-х годов казаками, в середине десятилетия активно изучал возможности новых родов войск, танковых и механизированных корпусов. Рокоссовский - тоже.
22 июня, едва получив сведения о начале войны, Рокоссовский поднял свой мехкорпус по тревоге. Корпус прибыл на поле танкового сражения под Дубно - Луцком - Бродами и с ходу вступил в бой. Благодаря этому, как свидетельствует маршал И.Х. Баграмян, удалось избежать окружения крупной группировки советских войск в районе Луцка. Между тем, такое решение Рокоссовского было полной неожиданностью не только для наступающих гитлеровцев, но и для советского командования: мехкорпус ещё не завершил своего перевооружения, и, по свидетельству Баграмяна, его мотострелковая дивизия являлась таковой лишь на бумаге - дивизия не имела машин, фактически она являлась обычной пехотой. Баграмян удивлялся: как успел Рокоссовский с такими войсками так быстро успеть к полю боя? Выяснилось: генерал на свой страх и риск забрал все машины из окружного резерва и на них посадил свою пехоту, сделав её действительно моторизированной. "Подход его (Рокоссовского - М.М.) частей к Луцку спас положение, - пишет далее в своих воспоминаниях Баграмян. - Они остановили прорвавшиеся танки противника и оказали этим значительную помощь отходившим в тяжёлой обстановке соединениям" .
В период Смоленской битвы 1941 года Рокоссовский получил под командование группу войск на Западном фронте, которая ещё не была сформирована. И комфронта С.К. Тимошенко приказал ему подчинять себе все воинские части, выходящие из окружения. Это был период, когда многие наши корпуса и дивизии, рассечённые на части танковыми клиньями вермахта, теряли общее управление, оказывались в окружении - и всё же продолжали сопротивляться и пробиваться к своим. Рокоссовскому удалось сколотить из них вполне боеспособную группу войск. Он сам вспоминал об этом так: "Узнав, что в районе Ярцево и по восточному берегу реки Вопь находятся части, оказывающие сопротивление немцам, люди уже сами потянулись к нам" . П.И. Батов вспоминает о том, как "Рокоссовский с группой офицеров, без штаба, в течение нескольких дней подчинил себе отходившие соединения, части и мелкие группы. В это время в его распоряжение прибыло управление Седьмого механизированного корпуса, в составе которого были полковник М. С. Малинин, начальник штаба, и полковник В. И. Казаков, начальник артиллерии корпуса" .
Маршал Семён Константинович Тимошенко - командир Рокоссовского в ходе
Смоленской битвы.
С этой импровизированной группой, большую половину которой составляли бойцы разрозненных частей и подразделений, вырвавшиеся из вражеских "танковых клещей", Константину Константиновичу удалось сформировать боеспособную группу войск, с которой он и нанёс врагу контрудар в районе Ярцево, увенчавшийся полным успехом. Успешные действия Рокоссовского в Смоленской битве, позволившие избежать окружения Западного фронта, были замечены командованием, и после боёв под Смоленском Константин Константинович получил под командование армию - 16-ю армию, с которой он отличился в Битве за Москву. В составе этой армии сражались такие выдающиеся военачальники, как Панфилов, Доватор и Катуков. Именно бойцы 16-й армии Рокоссовского оказали организованное сопротивление танковым частям вермахта на Волоколамском шоссе, послужив источником героической легенды о 28-ми панфиловцах. Панфиловцев-то на самом деле было далеко не 28, но совершённого ими подвига это нисколько не умаляет. Как не умаляет и того факта, что Рокоссовский к моменту Московской битвы уже умел воевать по-новому, в соответствии с требованиями обстановки, а не с начальственными окриками, требовавшими стоять насмерть и ни шагу назад. Обороняясь в районе Истры, Рокоссовский верно , что наступающих немцев нелегко будет удержать, имея у себя в тылу Истринское водохранилище, что немцы вполне в силах сбросить его в водохранилище, форсировать водную преграду на плечах его армии - и дальше остановить их наступление будет уже нечем. "Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным, - писал в своих мемуарах Рокоссовский. - Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует. Мы немедленно подготовили распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника. Распоряжение было разослано в части с офицерами связи. Радость, однако, была недолгой. Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков»".
Рокоссовский в Битве за Москву
Приказ есть приказ - Рокоссовскому прищлось подчиниться. Но жизнь показала, что в том споре двух великих полководцев прав оказался Константин Константинович: немцы прорвали оборону и захватили плацдармы на противоположном берегу Истринского водохранилища. Ввиду сложившейся тяжёлой обстановки (прорвана оказалась оборона не только 16-й армии Рокоссовского, но и соседней 30-й армии Д. Лелюшенко) отступать пришлось в итоге куда дальше, чем планировалось Рокоссовским изначально. Опытный генштабист Б.М. Шапошников это понял, но ничего не смог поделать .
В этой истории с Истринским водохранилищем ярко проявилась черта, ставшая главной отличительной особенностью полководческого почерка Рокоссовского. Он не просто стремился выигрывать сражения - он стремился выиграть сражение, ценой наименьших собственных потерь. А это заставляло его приноравливаться к обстановке и тщательнейшим образом её изучать, а для этого - регулярно выезжать на передний край. Не случайно Батов отмечает, что Рокоссовского "в армиях видели очень часто". Он старался беседовать со своими подчинёнными - от командармов до простых солдат, выслушивать их оценки сложившейся обстановки, подмечать и претворять в жизнь удачные идеи, продвигать на командные должности толковых людей, даже если они оказывались из числа рядовых ополченцев. При этом сам Рокоссовский неизменно имел на всё собственный взгляд и был готов его отстаивать, что бы ему это ни стоило.
И отнюдь не случайно именно Рокоссовского Жуков рекомендовал на роль руководителя операции "Кольцо" - разгрома окружённой в Сталинграде группировки врага. После того, как кольцо окружения сомкнулось вокруг Паулюса, можно было больше не торопиться. Способность же Рокоссовского выполнить задачу с минимальными потерями и его умение трезво оценивать обстановку Жуков знал ещё по Московской битве. Примечательно, что, по свидетельству Батова, когда Рокоссовский предложил приостановить наступление на Сталинград до подхода резервов к его Донскому фронту, опасаясь, что недостаточно сильный удар по окружённому врагу приведёт лишь к неоправданным потерям наших войск, его предложение было безоговорочно принято, а фронт - немедленно усилен .
Рокоссовский в окопах Сталинграда
Летом 1943 года мы видим Рокоссовского на Курской дуге. По поводу Курской битвы Ставкой было принято решение измотать врага преднамеренной обороной, после чего перейти в наступление и разгромить, а затем развивать успех в направлении Днепра. От того, насколько крепкой будет оборона советских войск в первый период битвы, зависела вся судьба войны: прорыв обороны грозил превратить Курскую дугу в громадный котёл, в котором оказались бы войска сразу четырёх фронтов. В этих условиях Рокоссовский снова продемонстрировал способность мыслить нестандартно и принимать оригинальные решения. Он отдал приказ о том, что из тылов его фронта... эвакуация мирного населения производиться не будет. О чём и отписал в Ставку: дескать, не вижу необходимости. Пламенный патриот, он хорошо понимал психологию солдат, сражавшихся за свою Родину: зная, что в тылу у них остаются сотни тысяч (если не миллионы) рядовых граждан, которым грозит тотальный геноцид, солдаты не дрогнут, не попятятся, как бы силён ни был наступающий на них враг. Расчёт Рокоссовского полностью оправдался: войска его фронта выдержали удар, после чего успешно перешли в контрнаступление.
И ещё один весьма красноречивый эпизод Курской битвы, о котором вспомнил П.И. Батов. Приведу его рассказ полностью.
"В самом начале развернувшегося сражения в районе Поныри было получено адресованное мне предварительное распоряжение командующего. Хочу напомнить, что наша Шестьдесят пятая армия занимала тогда оборону в вершине Курского выступа. Здесь противник пока что не проявлял большой активности. Так вот я получил распоряжение следующего содержания: "181-ю стрелковую дивизию генерала А. А. Сараева, два армейских танковых полка, состоящие в резерве и во втором эшелоне армии, под покровом ночи сосредоточить на стыке Тринадцатой и Семидесятой армий, где они поступят в мое распоряжение".
По этому вопросу и ряду других в порядке существовавшей между штабами информации состоялся мой разговор по ВЧ со штабом фронта. Оценивая обстановку перед фронтом армии, я доложил, что за последние двое суток в нашей полосе обороны противником ведется усиленная боевая разведка крупными силами. И в частности, сослался в качестве подтверждения на предпринятый немцами с участка Дмитровск-Орловский, Севск короткий удар силами свыше трех полков пехоты с танками при поддержке артиллерии. Из всего этого я сформулировал вывод: не исключается, что немцы сосредоточивают крупные силы для удара на этом направлении, а поэтому следует ли при таких условиях обстановки придерживаться сроков передачи сил и средств в полосу Тринадцатой армии генерала Пухова?
Рокоссовский спокойно сказал:
— Павел Иванович! Главная группировка врага по-прежнему сосредоточивается напротив основания Курского выступа (в направлении на Поныри). И насчет передачи части ваших сил судите сами: передадите — в таком случае за свои тылы можете не беспокоиться; если же нет, то ждите в спину удара Моделя с танками. Что для вас лучше? А, первое! Ну и прекрасно! "
.
Рокоссовский на проводе.
Фото периода Курской битвы.
И снова здесь мы видим всё те же качества Рокоссовского-полководца. Он мог бы просто приказать - и приказ был бы исполнен. Но ему нужно было понимание смысла и целей этого приказа, нужно было, чтобы приказ был выполнен осмысленно и с желанием. И если Суворов исходил из того, чтобы каждый солдат знал свой манёвр, то тем паче свой манёвр должен понимать командарм.
Подлинным звёздным часом Рокоссовского стала операция "Багратион". В этой операции Рокоссовский предложил Ставке организовать немцам не один, а два котла: прежде, чем наносить удар на Минск, двумя ударами по сходящимся направлениям окружить Бобруйскую группировку противника. Сталину такая идея показалась слишком смелой. Известно, что он дважды предлагал Рокоссовскому "выйти и подумать". Но упрямый комфронта настоял на своём - и в районе Бобруйска в окружение попали более пяти немецких дивизий, которые могли бы оказаться противнику весьма кстати под Минском. А 1-й Белорусский фронт Рокоссовского за неполную неделю продвинулся вперёд на 110 километров. За свои успешные действия в операции "Багратион" Рокоссовский был удостоен звания Маршала Советского Союза. В целом же операция "Багратион" привела не только к успешному освобождению Белоруссии (включая столицу республики Минск), но и к громандным потерям вермахта (почти 200 тысяч взятых в плен немцев, включая более 20 генералов, было проведено под конвоем по Красной площади в Москве), а также ко вступлению Красной Армии на территорию Польши. Победоносные армии Рокоссовского немцам удалось временно остановить только под самой Варшавой. Так что Константин Константинович принял участие и в освобождении от нацистской оккупации своей родной Польши.
И ещё один важный эпизод в военной биографии Рокоссовского, без которого его "парадный портрет" будет неполным. В ноябре 1944 года, с началом Висло-Одерской наступательной операции, Рокоссовский приказом Сталина неожиданно оказался переведён с 1-го Белорусского на 2-й Белорусский фронт. Константин Константинович, вне сомнения, горел желанием лично очистить от врага город своего детства - Варшаву. Самое же главное, что его 1-й Белорусский фронт, командный состав которого в значительной степени он сам же и выпестовал, выходил на прямой удар по Берлину. Какому же полководцу не хочется лично поставить победную точку в долгой и изнурительной войне? В первый раз в жизни Рокоссовский по-настоящему вспылил: "За что такая немилость, что меня с главного направления переводят на второстепенный участок?!" Но Сталин хотел, чтобы Берлин брал полководец, русский не только по службе, но и по национальности. Он мог бы прямо объявить об этом Рокоссовскому, не выслушивая никаких возражений - но авторитет победителя в операции "Багратион" был слишком велик, а его успехи - слишком впечатляющи. Диктатор (едва ли не впервые!) решил пощадить чувства маршала: последовали долгие разъяснения, что все три фронта - 1-й и 2-й Белорусские и 1-й Украинский - в предстоящем наступлении на Берлин являются главными. "Если не продвинетесь Вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков", - подытожил свои размышления Сталин. С этим Рокоссовскому оставалось только согласиться - в столь сложной операции, как Берлинская, успех действительно зависел от взаимодействия фронтов: слишком мощную оборону создал враг вокруг собственной столицы, слишком велики были его ставки в предстоящей битве. Взамен Сталин предложил Рокоссовскому взять на свой новый фронт с прежнего, кого пожелает. Верховный знал о привязанности Рокоссовского к своим подчинённым, знал, что Константин Константинович создал на своём фронте слаженный коллектив, успешно решающий стратегические задачи, знал и о любви, окружавшей Рокоссовского... Но Рокоссовский ответил: "Благодарю. У нас сейчас на всех фронтах штабы хорошие". Выпестованный Рокоссовским слаженный коллектив 1-го Белорусского фронта в полном составе достался Жукову и принял под его командованием участие в штурме Берлина.
К.К. Рокоссовский на фронте. Судя по маршальским погонам, это либо финал
операции "Багратион", либо уже после неё.
Пожертвовать собой, собственной жизнью во имя Победы в годы Великой Отечественной войны не задумался бы, вероятно, ни один из командующих. Но Рокоссовский во имя дела оказался способен и на большее - пожертвовать своей полководческой славой и своими личными привязанностями. Ради Победы он был готов заплатить какую угодно цену - тем более, что на его глазах враг практически уничтожил его родной город, а сам он не в силах был этому помешать. Талантливых военачальников было много. Много было мужественных. Но Рокоссовский оказался ещё и аскетом .
________________________________________ _____________________
Примечания
Подробнее см.: Никифоров Ю.А. Рокоссовский Константин Константинович // Полководцы Великой Отечественной. Книга 2. - М.: Комсомольская правда, 2014. - c. 19 - 20.
Там же, с. 21.
Батов П.И. Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский // Полководцы и военачальники Великой Отечественной. - М.: Молодая гвардия, 1970.
Не будем, впрочем, чрезмерно строги к Жукову за это происшествие. Жуков чувствовал свою ответственность за оборону Москвы - и потому беспощадно пресекал попытки подчинённых командармов действовать через голову командующего фронтом. И признаем очевидный факт, с которым в итоге вынужден был согласиться и Рокоссовский: несмотря на все издержки, Жукову таки удалось организовать оборону Москвы и остановить врага.
Рокоссовский рассчитывал использовать для разгрома окружённой армии Паулюса гвардейскую армию Малиновского, которую просил передать в состав своего фронта. Однако, в этом ему отказали - гвардейцы Малиновского были нужны на внешнем фронте окружения, откуда на выручку Паулюсу рвался Манштейн фон Левински. Малиновский со своей задачей справился: Манштейна отбросил. А Рокоссовскому против Паулюса пришлось обходиться без помощи такого опытного военачальника, как Малиновский. И он тоже справился со своей задачей.
Батов П.И. Указ. соч.
В период Битвы за Берлин 2-й Белорусский фронт Рокоссовского разгромил немецкие войска, угрожавшие правому флангу нацеленной на Берлин советской группировки. Ю.А. Никифоров пишет по этому поводу: "Выход 2-го Белорусского фронта к морю у Данцига, Кольберга, Свинемюнде и Ростока лишил противника возможности перебрасывать войска из Курляндии, Норвегии и Дании на помощь Берлину".
В 3 часа утра 22 июня 1941 г. немецкая авиация вторглась в воздушное пространство Советского Союза и нанесла массированный бомбовый удар по всей западной приграничной полосе на глубину свыше 400 км. Через 15 минут началась артиллерийская подготовка противника. В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного Особого военного округа генерал-лейтенант В. Е. Климовских доложил начальнику Генштаба Красной Армии генералу армии Г. К. Жукову о налете вражеской авиации на города Белоруссии. Не прошло и трех минут, как поступил доклад от начальника штаба Киевского Особого военного округа генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева о бомбардировке противником украинских городов. В 3 часа 40 минут о налете вражеской авиации на Каунас и другие города сообщил командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Многомесячные, практически безнаказанные полеты немецких самолетов-разведчиков, агентурные данные позволили германскому командованию с высокой точностью выявить пункты управления, линии связи, аэродромы, склады, места расположения советских войск. В результате они первыми подверглись ударам и разрушениям.
В 4 часа 5 минут войска группы армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала В. фон Лееба перешли в наступление, захватив все пограничные мосты неповрежденными. Через 10 минут началось наступление войск групп армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока и «Юг» генерал-фельдмаршала Г. фон Рундштедта.
Входившая в состав группы армий «Юг» 6-я армия, возглавляемая генерал-фельдмаршалом В. фон Рейхенау, считалась в вермахте одной из лучших, ее называли «победительницей столиц» – в мае 1940 г. ее войска первыми вошли в Брюссель, а в июне того же года они маршировали уже в Париже. Ударную силу группы армий «Юг» составляла 1-я танковая группа генерал-полковника Г. фон Клейста, насчитывавшая пять танковых и четыре моторизованные дивизии. В мае 1940 г. именно танковые дивизии Клейста прорвали линию Мажино у Седана и вышли к побережью Ла-Манша, отрезав английский экспедиционный корпус. Стяжавшие в Западной Европе столь громкую славу, дивизии противника мечтали добиться еще больших успехов на востоке.
Какими оказались для Рокоссовского первые часы Великой Отечественной войны? Он вспоминал, что около четырех часов утра 22 июня дежурный по штабу 9-го механизированного корпуса принес телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет. Сделать это можно было только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или наркома обороны. В телефонограмме же стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штаба армии. Рокоссовский приказал дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии и в наркомате обороны. Затем вызвал начальника штаба корпуса генерала А. Г. Маслова, заместителя командира корпуса по политической части бригадного комиссара Д. Г. Каменева и начальника Особого отдела. Вскоре дежурный доложил, что связь с наркоматом обороны, округом и штабом армии нарушена. После непродолжительного совещания было решено взять на себя ответственность и вскрыть пакет.
В директиве требовалось немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. «Содержание его (пакета. – Авт .) подгонялось под механизированный корпус, – отмечал впоследствии Рокоссовский, – закончивший период формирования и обеспеченный всем, что положено иметь ему как боевому соединению. А поскольку он находился только в первой, то есть начальной, стадии формирования, то как Генеральным штабом, так и командованием округа должно было быть предусмотрено и его соответствующее место на случай войны. Но в таком состоянии оказался не только 9-й мк, но и 19-й, 22-й да и другие, кроме 4-го и 8-го, которые начали формирование значительно раньше и были более-менее способны вступить в бой. Они к тому же имели в своем составе и новые танки Т-34 и КВ ». И далее Константин Константинович пишет: «Но о чем думали те, кто составлял подобные директивы, вкладывая их в оперативные пакеты и сохраняя за семью замками? Ведь их распоряжения были явно нереальными. Зная об этом, они все же их отдавали, преследуя, уверен, цель оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для «решительных» действий таким-то войскам (соединениям) ими был отдан. Их не беспокоило, что такой приказ – посылка мехкорпусов на истребление. Погибали в неравном бою хорошие танкистские кадры, самоотверженно исполняя в боях роль пехоты ».
Эти рассуждения Рокоссовского относятся к более позднему периоду. А тогда, 22 июня, в четыре часа он приказал объявить боевую тревогу. На командный пункт командира корпуса были вызваны командиры 35-й танковой дивизии полковник Н. А. Новиков, командир 131-й моторизованной дивизии полковник Н. В. Калинин и заместитель командира 20-й танковой дивизии полковник В. М. Черняев. Им были даны предварительные распоряжения о маршрутах и времени выступления. «Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно, – вспоминал Константин Константинович. – Каждый знал свое место и точно выполнял свое дело. Затруднения были только с материальным обеспечением. Ничтожное число автомашин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать, пока сверху укажут, что и где получить, было некогда. Неподалеку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующим внушением и расписками. Кажется, никогда не писал столько расписок, как в тот день ».
Штаб Юго-Западного фронта получил из войск первое донесение в седьмом часу утра 22 июня. Начальник штаба 12-й армии сообщил, что на границе с Венгрией боевые действия пока не начались. Из штаба 26-й армии доложили о том, что на рассвете враг атаковал все пограничные заставы. Войска прикрытия подняты по тревоге и выдвигаются из районов расквартирования к границе. Подразделения пограничников и укрепленных районов сражаются самоотверженно. «А вот что творилось в 5-й и 6-й армиях, в полосах действий которых, судя по всему, противник наносил главный удар, нам долго не удавалось выяснить, – пишет И. Х. Баграмян. – Телефонные и телеграфные линии то и дело нарушались. Усилия радистов тоже часто оказывались безуспешными. Вполне естественно, что в этих условиях ни начальник разведки, ни я не смогли представить командующему такие сведения, которые могли бы его удовлетворить ».
Начальник разведки округа полковник Бондарев доложил лишь о том, что в полосе 5-й армии, на левом крыле фронта, противник еще на рассвете начал форсировать Западный Буг на участке Любомль, Владимир-Волынский. Наиболее мощный артиллерийский огонь и авиационные удары враг сосредоточил по районам Устилуга и Владимир-Волынского; передовые его части внезапным ударом овладели приграничной станцией Влодава. В полосе 6-й армии врагу удалось захватить приграничный город Пархач и другие населенные пункты. Стало известно также о нескольких небольших воздушных десантах, выброшенных противником в приграничной зоне. Однако начальник разведки не располагал какими-либо конкретными данными о количестве и составе сил противника.
В то время как штаб Юго-Западного фронта анализировал сведения, полученные от штабов 12-й и 26-й армий, в Генеральном штабе была подготовлена директива № 2, подписанная в 7 часов 15 минут членами Главного военного совета С. К. Тимошенко, Г. К. Жуковым и Г. М. Маленковым. В директиве, адресованной военным советам Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого и Одесского военных округов, говорилось:
«22 июня 1941 года в 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке.
Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.
В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз приказываю:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.
Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу не переходить.
2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.
Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск.
Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100-150 км.
Разбомбить Кенигсберг и Мемель.
На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать ».
И. Х. Баграмян вспоминал, что, поскольку требования директивы были достаточно ясны, она без всяких комментариев была незамедлительно передана в войска Юго-Западного фронта.
К десяти часам утра начальник штаба 9-го механизированного корпуса сумел установить связь со штабом 5-й армии, и то лишь на несколько минут. Один из работников штарма торопливо сказал, что Луцк вторично подвергается бомбежке, связь все время рвется, положение на фронте ему неизвестно. Несмотря на отсутствие надежной связи со штабами фронта и 5-й армии и неясную обстановку, Рокоссовский принял решение начать в два часа дня выдвижение частей корпуса. Марш совершался по трем маршрутам в общем направлении на Новоград-Волынский, Ровно, Луцк. Справа по автостраде следовала одной колонной 131-я моторизованная дивизия полковника Н. В. Калинина. В центре уступом назад шла 35-я танковая дивизия генерал-майора Н. А. Новикова, а левее – 20-я танковая дивизия.
Основные силы 9-го механизированного корпуса, главным образом пехота, совершив в первый день 50-километровый переход, выбились совершенно из сил и потеряли всякую боеспособность. Рокоссовский впоследствии отмечал, что не было учтено то обстоятельство, что пехота, лишенная какого бы то ни было транспорта, вынуждена на себе нести помимо личного снаряжения ручные и станковые пулеметы, диски и ленты к ним, 50-мм и 82-мм минометы и боеприпасы. Поэтому пришлось сократить переходы для пехоты до 30-35 км, что повлекло за собой ее отставание от выдвинувшихся вперед 35-й и 20-й танковых дивизий. Части 131-й моторизованной дивизии, командир которой полковник Калинин посадил свою пехоту на автомашины и танки, к исходу 22 июня вышли в район Ровно. К этому времени войска группы армий «Юг» продвинулись в направлении Владимир-Волынский, Луцк, Ровно на 25-30 км.
Генеральный штаб Красной Армии, несмотря на отсутствие точных данных об обстановке, подготовил на основе плана стратегического развертывания от 15 мая 1941 г. новую директиву об ответных действиях Красной Армии. Эта директива за № 3 была направлена в 21 час 15 минут военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов:
«1. Противник, нанося главные удары из Сувалковского выступа на Олита и из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шяуляй и Седлец, Волковыск, в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.
На остальных участках госграницы с Германией и на всей границе с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями.
2. Ближайшей задачей войск на 23-24.6 ставлю:
а) концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки;
б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 А (армий. – Авт .) окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин.
3. Приказываю:
а) Армиям Северного фронта продолжать прочное прикрытие госграницы…
б) Армиям Северо-Западного фронта, прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки…
в) Армиям Западного фронта, сдерживая противника на варшавском направлении, нанести мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации фронта во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее совместно с Северо-Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки…
г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6 А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.
д) Армиям Южного фронта не допустить вторжения противника на нашу территорию. При попытке противника нанести удар в черновицком направлении или форсировать рр. Прут и Дунай мощными фланговыми ударами наземных войск во взаимодействии с авиацией уничтожить его; двумя мехкорпусами в ночь на 23.6 сосредоточиться в районе Кишинев и лесов северо-западнее Кишинева.
4. На фронте от Балтийского моря до госграницы с Венгрией разрешаю переход госграницы и действия, не считаясь с границей.
5. Авиации Главного Командования:
а) поддержать Северо-Западный фронт одним вылетом 1-го авиационного корпуса ДД (дальнего действия. – Авт .) и Западный фронт одним вылетом 3-го ав. корп. ДД на период выполнения ими задачи по разгрому сувалкской группировки противника;
б) включить в состав Юго-Западного фронта 18-ю авиадивизию ДД и поддержать Юго-Западный фронт одним вылетом 2-го ав. корпуса ДД на период выполнения им задачи по разгрому люблинской группировки противника;
в) 4-й ав. корпус ДД оставить в моем распоряжении в готовности содействовать главной группировке Юго-Западного фронта и частью сил Черноморскому флоту ».
Директива № 3 вызвала шок у командования Юго-Западного фронта. И. Х. Баграмян в своей книге «Так начиналась война» отмечал: «Когда я зачитал генералу Пуркаеву телеграмму, он с явным недоверием взглянул на меня, выхватил бланк и перечитал текст несколько раз. Быстро обмениваемся мнениями. Они у нас сходятся: к наступлению мы не готовы ».
На совещании у генерала М. П. Кирпоноса член военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н. Н. Вашугин сказал:
– Ну и что же, товарищи, приказ получен – нужно выполнять.
– Так-то оно так, Николай Николаевич, – проговорил Пуркаев, – но мы сейчас не готовы к этому. Нам пока приходится думать об обороне, а не о наступлении.
Вашугин даже привстал. Начальник штаба решительно продолжал:
– Давайте трезво рассмотрим положение. Только на луцком направлении, в полосе между Любомлем и Сокалем, наступает десять вражеских пехотных и танковых дивизий. Что мы им можем противопоставить? Нам известно, что здесь развернулись лишь по два полка наших сорок пятой, шестьдесят второй, восемьдесят седьмой и сто двадцать четвертой стрелковых дивизий. Их третьи полки пока еще на марше. Завтра в этом районе мы в лучшем случае будем иметь еще сто тридцать пятую стрелковую дивизию и две дивизии двадцать второго механизированного корпуса, причем его наиболее боеспособная сорок первая танковая вряд ли сумеет подойти. Таким образом, завтра мы на этом направлении в лучшем случае сможем собрать против десятка вражеских дивизий менее семи наших. О каком же немедленном наступлении может идти речь?
Не давая перебить себя пытавшемуся что-то сказать Вашугину, Пуркаев продолжал:
– К тому же следует ожидать, что враг сегодня ввел в сражение лишь первый эшелон своих сил и в последующие дни, безусловно, будет – и значительно быстрее, чем мы, – наращивать силы. Вы посмотрите, – начальник штаба ткнул карандашом в карту, – вот только здесь, северо-западнее Устилуга, наша разведка в шестнадцать часов отметила сосредоточение свыше двухсот вражеских танков. И это далеко не единственный район, где обнаружены танковые резервы врага.
Воспользовавшись тем, что Пуркаев на мгновение замолчал, рассматривая карту, Вашугин нетерпеливо спросил:
– У вас все, Максим Алексеевич?
– Нет, не все.
Не отрывая взгляда от карты, начальник штаба продолжал развивать свою мысль. Все войска второго эшелона, которые выдвигаются из глубины в полосу 5-й армии, находятся на различном удалении от границы: 31-му и 36-му стрелковым корпусам нужно пройти 150-200 км. Это займет минимум пять, шесть суток, учитывая, что пехота следует пешим порядком. 9-й и 19-й механизированные корпуса сумеют сосредоточиться и перейти в наступление против главной ударной группировки врага не раньше чем через трое, четверо суток. И лишь 4, 8 и 15-й механизированные корпуса имеют возможность перегруппироваться в район сражения через один, два дня. Нельзя не учитывать также, что войска следуют к границе, подвергаясь непрерывным массированным ударам авиации противника. Нетрудно представить, как это обстоятельство усложнит перегруппировку и ввод войск в сражение. Следует иметь в виду и то, что ни армейского, ни фронтовых тылов, по существу, пока нет – они еще не отмобилизованы и не развернуты. Получается, что подойти одновременно к месту начавшегося сражения главные силы не смогут. Корпуса будут, видимо, ввязываться в сражение по частям, так как им с ходу придется встречаться с рвущимися на восток немецкими войсками. Произойдет встречное сражение, причем при самых неблагоприятных для войск Юго-Западного фронта условиях. Чем это грозит, трудно сейчас полностью представить, но положение будет безусловно тяжелым.
С каждым словом Пуркаева Кирпонос и Вашугин все более мрачнели. Пуркаев ладонью оперся на карту:
– Нам, товарищ командующий, остается только доложить в Москву о сложившейся обстановке и настоятельно просить об изменении задачи. Мы сейчас можем только упорными боями сдерживать продвижение противника, а тем временем организовать силами стрелковых и механизированных корпусов, составляющих наш второй эшелон, прочную оборону в глубине полосы действий фронта на линии прежних Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского укрепленных районов. Остановив противника на этом рубеже, мы получим время на подготовку общего контрнаступления. Войска прикрытия после отхода за линию укрепленных районов мы используем после как резерв. Именно такое единственно разумное решение я вижу в создавшейся обстановке.
На минуту воцарилось молчание. Генерал Кирпонос в глубокой задумчивости вертел в руках карандаш. Первым заговорил Вашугин:
– Все, что вы говорите, Максим Алексеевич, – он подошел к карте, – с военной точки зрения, может быть, и правильно, но политически, по-моему, совершенно неверно! Вы мыслите как сугубый военспец: расстановка сил, их соотношение и так далее. А моральный фактор вы учитываете? Нет, не учитываете! А вы подумали, какой моральный ущерб нанесет тот факт, что мы, воспитывавшие Красную Армию в высоком наступательном духе, с первых дней войны перейдем к пассивной обороне, без сопротивления оставив инициативу в руках агрессора! А вы еще предлагаете допустить фашистов в глубь советской земли! Знаете, Максим Алексеевич, друг вы наш боевой, если бы я вас не знал как испытанного большевика, я подумал бы, что вы запаниковали.
– Извините, я не хотел вас обидеть, просто я не умею скрывать то, что думаю.
Опять наступила тишина. Наконец Кирпонос оторвал взгляд от карты и медленно заговорил:
– Думаю, что вы оба правы. Против оперативной целесообразности ваших предложений, Максим Алексеевич, возразить нечего. У них одна уязвимая сторона: старые укрепленные районы не готовы принять войска и обеспечить им благоприятные условия для успешной обороны.
– Да, но войска второго эшелона с помощью саперов смогут быстро привести эти укрепрайоны в боевую готовность…
Не ответив на реплику Пуркаева, Кирпонос в прежнем спокойном тоне продолжал:
– Но, со своей стороны, не лишены логики и соображения Николая Николаевича. Приказ есть приказ: его нужно выполнять. А если каждый командующий, получив боевой приказ, вместо его неукоснительного выполнения будет вносить свои контрпредложения, то к хорошему это не приведет. Конечно, взять к концу двадцать четвертого июня Люблин мы вряд ли сумеем. Но попытаться нанести мощный контрудар по вторгшимся силам противника мы обязаны. Для этого мы сможем привлечь до пяти механизированных корпусов. Я считаю, что главная задача теперь состоит в том, чтобы быстро сосредоточить мехкорпуса к полю сражения и одновременно нанести мощный контрудар. Нужно, Максим Алексеевич, немедленно довести до войск соответствующие боевые распоряжения и проследить за их выполнением. Особое внимание следует уделить обеспечению надежного прикрытия механизированных корпусов с воздуха во время выдвижения и ввода в сражение. Вместе с этим следует поставить командующему 5-й армией генералу Потапову задачу: всеми силами и средствами его армии во взаимодействии с правым крылом шестой армии при поддержке основных сил фронтовой авиации не допустить дальнейшего продвижения фашистских войск в глубь нашей территории.
– Вот это деловой разговор, – поддержал Вашугин.
– Что будем делать с 8-м механизированным корпусом Рябышева? – спросил Пуркаев. – Ему отдан приказ повернуть из района Самбора в район восточнее Львова и войти в подчинение командующего 6-й армией Музыченко.
Подумав, Кирпонос ответил:
– Вот и хорошо. Пусть продолжает марш, а тем временем поставим Музыченко задачу: нанести с юга контрудар силами не одного, а двух – четвертого и восьмого – мехкорпусов. Нацелить их надо, как и выдвигающийся из района Злочева пятнадцатый мехкорпус, под основание танкового клина, вбиваемого противником. С войсками второго эшелона фронта поступим так: девятому и девятнадцатому мехкорпусам, а также всем стрелковым корпусам, составляющим второй эшелон фронта, продолжать форсированный марш к границе по указанным им маршрутам, а тем временем мы в соответствии с развитием обстановки уточним направления и рубежи их ввода в сражение. Учитывая, что главный удар противника явно вырисовывается в стыке наших пятой и шестой армий, необходимо немедленно поставить задачу тридцать седьмому стрелковому корпусу прикрыть Тарнополь с северо-запада. Ускорьте его выдвижение. Восьмидесятую стрелковую дивизию этого корпуса следует оставить здесь – это наш резерв на случай крупных воздушных десантов в тылу наших войск и, в частности, в районе нашего командного пункта.
И. Х. Баграмян, оценивая впоследствии это решение, пишет: «Почему было принято такое решение? По-видимому, командующий считал, что в тяжелой, все более угрожающей обстановке главное – не обрекать войска фронта на пассивную оборону, а сохранить единство взглядов и действий, сделать все, чтобы помочь верховному командованию осуществить намеченный план, ибо от этого зависело положение не только нашего, но и соседних фронтов ».
В то время как командование Юго-Западным фронтом решало, что предпринять в сложившейся обстановке, в штаб фронта по заданию И. В. Сталина прибыл начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков и вместе с ним назначенный членом военного совета фронта 1-й секретарь ЦК Компартии (большевиков) Украины Н. С. Хрущев. Генерал Кирпонос доложил начальнику Генштаба, что войска группы армий «Юг» перешли государственную границу на фронте Владава, Перемышль, Липканы на луцком направлении силами 4-5 пехотных и танковых дивизий, на рава-русском – 3-4 пехотных дивизий с танками, на перемышль-львовском направлении – 2-3 пехотных дивизий.
Кирпонос считал, что 23 июня противник предпримет более активные действия и осуществит ввод более крупных сил. Командующий фронтом планировал привлечь для уничтожения группировки противника, продвигающейся к Луцку и Дубно, 31-й, 36-й и 37-й стрелковые, 9-й, 19-й и 15-й механизированные корпуса из своего резерва, а также 22-й механизированный корпус из 5-й армии, 4-й – из 6-й армии и 8-й механизированный корпус – из 26-й армии.
На вопрос Жукова о том, где сейчас находятся механизированные корпуса, командующий фронтом ответил, что 8-й механизированный корпус на марше в район Броды, а 9-й и 19-й механизированные корпуса получили приказание выдвинуться в район Луцка и Ровно с целью нанести контрудар по прорвавшемуся противнику с севера. В данное время 15-й механизированный корпус находится в районе Топорова, а остальные выйдут на исходное положение к утру 24 июня. Следовательно, приказ наркома обороны о занятии указанных в нем рубежей к исходу 24 июня был явно невыполним. Поэтому генерал Пуркаев предложил создать на рубеже укрепленных районов вдоль старой государственной границы прочную оборону из резервных стрелковых корпусов, а механизированные корпуса отвести за этот рубеж, то есть сначала остановить врага, а уж затем, подготовив контрнаступление, попытаться разгромить его. Генерал Кирпонос согласился с доводами начальника штаба, но сказал, что «приказ есть приказ, и его надо выполнять во что бы то ни стало».
Кирпоноса поддержал Жуков, который считал, что в сложившейся обстановке единственно правильным будет контрудар механизированных корпусов против танковых дивизий противника. Но корпуса не успевают вовремя сосредоточиться в единый кулак, а медлить нельзя: противник, введя в сражение подвижные соединения, продолжал развивать наступление на Луцк, Дубно, Броды. Поэтому Жуков решил, не ожидая подхода стрелковых и механизированных корпусов из резерва фронта, нанести контрудар теми корпусами, которые были под рукой. Различное удаление корпусов от района их ввода в сражение (от 200 до 400 км) означало и разные сроки подхода и вступления в бой, что не обеспечивало необходимой силы удара по противнику. Но обстановка вынуждала к этому.
Контрудары механизированных корпусов являлись составной частью оборонительных действий войск Юго-Западного фронта, которые впоследствии были названы историками «Львовско-Черновицкой стратегической оборонительной операцией (22 июня – 6 июля 1941 г.)».
Что же происходило в это время в 9-м механизированном корпусе?
Утром 23 июня командир 131-й моторизованной дивизии полковник Калинин доложил, что командующий 5-й армией генерал М. И. Потапов временно подчинил себе дивизию. Она получила задачу: выйти на р. Стырь, занять к исходу дня оборону по восточному берегу этой реки на участке Жидичи, Луцк, Млынов и не допустить прорыва противника на восток.
Итак, Рокоссовский лишился самой боеспособной дивизии. С оставшимися силами он продолжил движение по намеченным маршрутам. Вместе со штабом корпуса Константин Константинович выдвинулся вперед на направление движения 35-й танковой дивизии, чтобы проследить за ее переправой через р. Горынь южнее Ровно. Начальник штаба генерал А. Г. Маслов выслал взвод саперов на машинах для подготовки командного пункта. Во время марша через огромный массив густо разросшихся хлебов, достигавших в высоту человеческого роста, Рокоссовский стал замечать, как то в одном, то в другом месте в гуще хлебов появлялись в одиночку, а иногда и группами странно одетые люди, которые при виде штабной колонны быстро скрывались. «Одни из них были в белье, другие – в нательных рубашках и брюках военного образца или в сильно поношенной крестьянской одежде и рваных соломенных шляпах , – пишет Константин Константинович. – Эти люди, естественно, не могли не вызвать подозрения, а потому, приостановив движение штаба, я приказал выловить скрывавшихся и разузнать, кто они. Оказалось, что это были первые так называемые выходцы из окружения, принадлежавшие к различным воинским частям. Среди выловленных, а их набралось порядочное количество, обнаружилось два красноармейца из взвода, посланного для оборудования нашего КП. Из их рассказа выяснилось, что взвод, следуя к указанному месту, наскочил на группу немецких танков, мотоциклистов и пехоты на машинах, был внезапно атакован и окружен. Нескольким бойцам удалось бежать, а остальные якобы погибли. Другие опрошенные пытались всячески доказать, что их части разбиты и погибли, а они чудом спаслись и, предполагая, что оказались в глубоком тылу врага, решили, боясь плена, переодеться и пытаться прорваться к своим войскам. Ну а их маскарад объяснялся просто. Те, кто сумел обменять у местного населения обмундирование на штатскую одежду, облачились в нее, кому это не удалось, остались в одном нательном белье. Страх одолел здравый смысл, так как примитивная хитрость не спасала от плена, ведь белье имело на себе воинские метки, а враг был не настолько наивен, чтобы не заметить их. Впоследствии мы видели трупы расстрелянных именно в таком виде – в белье ».
Штаб 9-го механизированного корпуса, продолжая движение, вышел к переправе через р. Горынь южнее Ровно. Паром не мог обеспечить по времени переправу частей 35-й танковой дивизии. Рокоссовский приказал командиру дивизии использовать мост у местечка Гоща. Затем штаб корпуса в сопровождении батареи 85-миллиметровых пушек продолжил движение. К концу дня 23 июня из рощи, находившейся в 3 км восточнее Здолбунова, внезапно появились пять танков противника и три автомобиля с пехотой. Батарея 85-миллиметровых орудий немедленно развернулась и изготовилась к бою, но противник его не принял и скрылся в роще. По приказу Рокоссовского штаб корпуса решено было развернуть севернее намеченного места.
Для розыска и установления связи с 19-м и 22-м механизированными корпусами, части которых должны находиться где-то впереди или в стороне от 9-го механизированного корпуса, Рокоссовский направил разведгруппы, возглавляемые офицерами штаба корпуса. С одной из таких групп выехал начальник штаба корпуса генерал Маслов. Вскоре разведывательные группы вернулись и сообщили, что части 22-го механизированного корпуса генерала С. М. Кондрусева движутся в направлении Ковеля и передовыми отрядами ведут бой севернее Луцка. 19-й механизированный корпус генерала Н. В. Фекленко в это время продвигался на Дубно. Генерал Маслов, также возвратившийся в штаб корпуса, доложил Рокоссовскому:
– Удалось связаться со штабом фронта. Генерал Пуркаев просил передать, что мы переходим в подчинение 5-й армии. Сосредоточиться следует в районе Клевань, Олыка.
– Что он сказал о положении на фронте?
– Ничего. Разговор сразу прервался – связь работает отвратительно!
Тем временем 20-й танковый и 10-й моторизованный полки 15-го механизированного корпуса генерал-майора И. И. Карпезо попытались нанести удар по противнику и овладеть Радзехувом. Однако атака не увенчалась успехом. 19-й танковый полк, застряв в болоте в районе Копты, Олеско, не вышел к указанному сроку на рубеж атаки. Части 37-й танковой дивизии вышли к р. Радоставка только к двум часам ночи 24 июня.
В штабе Юго-Западного фронта продолжалась работа по подготовке контрудара согласно директиве № 3. Вечером 23 июня состоялось новое совещание с участием членов военного совета фронта. Генерал Пуркаев подвел итоги боевых действий за первые два дня войны и дал оценку сложившейся обстановке. По его расчетам, утром 24 июня в контрударе смогут принять участие только 15-й и 22-й механизированные корпуса, да и то не всеми силами, так как в 22-м мехкорпусе в назначенный район успевает подойти лишь одна дивизия. Их могут поддержать 135-я стрелковая дивизия и 1-я противотанковая артиллерийская бригада, которые уже втянулись в тяжелые бои. На другие войска полагаться не приходится. 8-й механизированный корпус, уже проделавший большой путь под непрерывным воздействием авиации противника, все еще находился на марше из района Львова. Части 4-го механизированного корпуса брошены на отражение наступления врага на львовском направлении. 9-му и 19-му механизированным корпусам, по расчетам генерала Пуркаева, потребуется для подхода к полю сражения не менее двух суток. Части 31, 36 и 37-го стрелковых корпусов находились в 130-150 км, и их подход ожидался только через несколько дней. Таким образом, сил для контрудара сейчас слишком мало.
– Если мы так медленно будем подтягивать мехкорпуса, – вскипел член военного совета Вашугин, – через двое, трое суток от дивизий прикрытия ничего не останется.
– Мы предпринимаем все, что в наших силах, – сказал Пуркаев.
– Вот уже два дня воюем, а пока ни разу по-настоящему не ударили по фашистам. Нужно бить их! И не давать опомниться…
– Одного желания мало, – сухо возразил Пуркаев, – нужно бить противника с толком, а не сломя голову. Ну, нанесем мы удар сначала одним мехкорпусом, и то не одновременно всеми его соединениями. Вызволим, если удастся, окруженную дивизию, а корпус обескровим. Затем перейдем в наступление следующим корпусом и снова вызволим еще одну стрелковую дивизию. А дальше что?.. Враг о том и мечтает, чтобы разгромить наши корпуса поодиночке.
– Не можем же мы выжидать, когда дивизии на наших глазах гибнут, – мрачно проговорил Кирпонос. – Как вы, Максим Алексеевич, не можете этого понять?
– Я понимаю. – В голосе Пуркаева прозвучала досада. – Но нельзя жертвовать большим ради меньшего. Дивизиям нужно отдать приказ – пробиваться из окружения. А через два дня мы в глубине создадим мощные группировки и тогда с разных сторон нанесем такие удары по врагу, что ему не поздоровится. Ведь пять механизированных корпусов – это сила! А бросать их поодиночке – значит лить воду на мельницу противника.
– А мы и не будем бросать в бой механизированные корпуса поодиночке.
Генерал Кирпонос, водя по карте незаточенным концом карандаша, пояснил, что сейчас к району вклинения противника уже подошли и вступили в бой соединения 22-го и 15-го механизированных корпусов. 22-й мехкорпус совместно с 135-й стрелковой дивизией и при поддержке 1-й противотанковой артиллерийской бригады нанесет 24 июня удар по северной танковой группировке противника в направлении на Владимир-Волынский, на соединение с 87-й стрелковой дивизией. Одновременно 15-й механизированный корпус ударит с юго-востока по южной танковой группировке противника и соединится со 124-й стрелковой дивизией. Это будет, пояснил Кирпонос, первый эшелон. А несколько позже, с подходом 4-го и 8-го, а затем 9-го и 19-го механизированных корпусов, сила удара утроится.
– Одним словом, – резюмировал Кирпонос, – иного выхода нет: мы не можем отступать в ожидании сосредоточения всех механизированных корпусов.
Член военного совета фронта Вашугин без колебаний поддержал решение командующего. Генерал Кирпонос приказал 5-й армии нанести контрудар силами 22-го механизированного корпуса и 135-й стрелковой дивизии в общем направлении на Владимир-Волынский, разгромить части противника, вклинившиеся на луцком направлении, и соединиться с окруженными полками 87-й стрелковой дивизии. 15-й механизированный корпус должен был, частью сил обороняясь у Радзехува и на подступах к Бродам, основными силами наступать на Берестечко в целях разгрома танковых и моторизованных частей противника, прорвавшихся из района Сокаля, а затем соединиться с окруженными частями 124-й стрелковой дивизии. Командующему 6-й армией предстояло, упорно удерживая занимаемые позиции, вывести немедленно 4-й механизированный корпус из боя и повернуть его на Радзехув, на поддержку 15-го механизированного корпуса. От 8-го механизированного корпуса командующий фронтом потребовал к утру 24 июня выйти в район Броды и быть в готовности поддержать 15-й механизированный корпус ударом на Берестечко. Для остальных армий задача оставалась прежней – прочной обороной удерживать занимаемые рубежи.
Свое решение генерал Кирпонос доложил генералу армии Жукову, только что вернувшемуся из 8-го механизированного корпуса, где тот знакомился с состоянием частей корпуса и с тем, как осуществляется их выдвижение из района Львова на Броды.
«Начальник Генерального штаба был хмур, – вспоминал И. Х. Баграмян. – Он молча кивнул в ответ на мое приветствие. Из разговора я понял, что Жуков считает действия командования фронта недостаточно энергичными и целеустремленными. По его словам, много внимания уделяется решению второстепенных задач и слишком медленно идет сосредоточение корпусов. А нужно определить главную опасность и против нее сосредоточить основные усилия. Такой главной угрозой являются танковые и моторизованные группировки противника, глубоко вклинившиеся в глубь нашей обороны. Поэтому основные силы фронта при поддержке всей авиации должны быть брошены именно на эти направления. Только так можно добиться перелома в ходе пограничного сражения. Жуков считал ошибкой, что Кирпонос позволил командующему 6-й армией оттянуть 4-й механизированный корпус с правого фланга армии, где враг наносит главный удар, на левый и ввести его в бой на этом второстепенном направлении ».
24 июня 22-й механизированный корпус генерал-майора С. М. Кондрусева совместно со 135-й стрелковой дивизией нанес контрудар по левому флангу вклинившейся группировки противника, стремясь оказать помощь 87-й и 124-й стрелковым дивизиям, окруженным восточнее Владимир-Волынского. Однако несогласованность в действиях соединений, большие потери в боях и превосходство противника в танках вынудили части корпуса отступить 25 июня за р. Стырь севернее Луцка. Командир корпуса генерал Кондрусев погиб, а в командование вступил начальник штаба генерал-майор В. С. Тамручи.
24 июня получил боевое крещение и 9-й механизированный корпус. Части 131-й моторизованной дивизии, атаковав переправившегося через Стырь противника, отбросили его и отражали попытки врага вновь форсировать реку. 35-я танковая дивизия вела бой против немецкой 13-й танковой дивизии юго-западнее Клевани, а 20-я танковая дивизия, атаковав части той же дивизии, расположившиеся на привал в районе Олыка, нанесла ей большой урон, захватила трофеи и пленных. В последующем части 9-го механизированного корпуса отражали атаки подходивших танковых частей противника.
И. Х. Баграмян, оценивая действия К. К. Рокоссовского, писал: «Подходил к концу третий день войны. На Юго-Западном фронте складывалась все более тревожная обстановка. Угроза, в частности, нависла над Луцком, где 15-й механизированный корпус генерала И. И. Карпезо нуждался в срочной поддержке, иначе танковые клинья врага могли рассечь и смять его. Ждали помощи и окруженные врагом вблизи Луцка части 87-й и 124-й стрелковых дивизий. И вот когда мы в штабе фронта ломали голову, как выручить луцкую группировку, туда подоспели главные силы 131-й моторизованной и передовые отряды танковых дивизий 9-го мехкорпуса, которым командовал К. К. Рокоссовский. Читая его донесение об этом, мы буквально не верили своим глазам. Как это удалось Константину Константиновичу? Ведь его так называемая моторизованная дивизия могла следовать только… пешком. Оказывается, решительный и инициативный командир корпуса в первый же день войны на свой страх и риск забрал из окружного резерва в Шепетовке все машины – а их было около двухсот, – посадил на них пехоту и комбинированным маршем двинул впереди корпуса. Подход его частей к району Луцка спас положение. Они остановили прорвавшиеся танки противника и оказали этим значительную помощь отходившим в тяжелой обстановке соединениям ».
К вечеру 25 июня в штаб 9-го механизированного корпуса прибыл генерал-майор К. А. Семенченко, командир 19-й танковой дивизии 22-го механизированного корпуса. Он сообщил, что командир корпуса убит, части понесли большие потери, а противник продолжает наращивать свои усилия. Несколько минут Рокоссовский слушал доклад, он ясно видел, что Семенченко удручен потерями, гибелью людей и танков, неудачей сражения, но тон доклада вынудил Константина Константиновича к резкому разговору:
– Прекратите немедленно разглагольствования о гибели корпуса! Да, я знаю, Кондрусев убит, но в командование корпусом вступил генерал Тамручи, я только что говорил с ним, и двадцать второй продолжает борьбу. Стыдно! Идите и немедленно разыщите своих бойцов, они нуждаются в руководстве и помощи. Помните, что вы солдат и обязаны свой долг исполнять до конца!
Рокоссовскому уже приходилось приводить в чувство командиров, потерявших веру в возможность ведения успешной борьбы с немецкими войсками. Накануне в Клевани, где находился штаб 9-го механизированного корпуса, по распоряжению Константина Константиновича были собраны военнослужащие, вышедшие из окружения. «В одной из таких групп мое внимание привлек сидящий под сосной пожилой человек, – вспоминал Рокоссовский, – по своему виду и манере держаться никак не похожий на солдата. С ним рядом сидела молоденькая санитарка. Обратившись к сидящим, а было их не менее сотни человек, я приказал офицерам подойти ко мне. Никто не двинулся. Повысив голос, я повторил приказ во второй, третий раз. Снова в ответ молчание и неподвижность. Тогда, подойдя к пожилому «окруженцу», велел ему встать. Затем, назвав командиром, спросил, в каком он звании. Слово «полковник» он выдавил из себя настолько равнодушно и вместе с тем с таким наглым вызовом, что его вид и тон буквально взорвали меня. Выхватив пистолет, я был готов пристрелить его тут же, на месте. Апатия и бравада вмиг схлынули с полковника. Поняв, чем это может кончиться, он упал на колени и стал просить пощады, клянясь в том, что искупит свой позор кровью. Конечно, сцена не из приятных, но так уж вышло. Полковнику было поручено к утру собрать всех ему подобных, сформировать из них команду и доложить лично мне утром 26 июня. Приказание было выполнено. В собранной команде оказалось свыше 500 человек. Все они были использованы для пополнения убыли в моторизованных частях корпуса ».
К исходу 25 июня на советско-германском фронте сложилась следующая обстановка. На Северо-Западном фронте соединения противника, наступавшие на Даугавпилс и Минск, продвинулись соответственно на 125 и 250 км. На брестско-барановичском направлении войска 4-й армии оказывали беспорядочное сопротивление 2-й танковой группе и 4-й полевой армии противника, которым удалось продвинуться на 200 км. Создалась реальная угроза выхода врага к Западной Двине и Минску. В тяжелом положении оказались 3-я и 10-я армии Западного фронта, фланги которых глубоко охватил противник. Для их выхода на Минск остался лишь узкий коридор шириной до 60 км между городами Скидаль и Волковыск. 25 июня командующему войсками Западного фронта генералу армии Д. Г. Павлову было приказано отвести эти армии на рубеж Лида, Слоним, Пинск. В тот же день Ставка Главного Командования приняла решение о создании в Брянске Группы армий резерва Главного Командования (РГК) в составе 19, 20, 21 и 22-й армий под командованием Маршала Советского Союза С. М. Буденного. На эту группу возлагалась задача к исходу 28 июня «занять и прочно оборонять рубеж Креславль, Десна, Полоцкий УР, Витебск, Орша, р. Днепр до Лоева. Не допустить прорыва противника в направлении на Москву, уничтожая его мощными контрударами наземных войск и авиацией… ». Кроме того, в районе Смоленск, Ярцево, Духовщина сосредоточивалась 16-я армия резерва Главнокомандования.
Одновременно началось создание в глубине оборонительных рубежей, чтобы закрыть врагу дорогу на Москву. С этой целью в Сибирском военном округе формировалась 24-я армия, которой надлежало подготовить и занять оборону на рубеже станция Нелидово, Белый, выс. 262, Дорогобуж, Гжатск, Ржев . В Архангельском военном округе создавалась 28-я армия с задачей подготовить и занять оборону на рубеже Ельня, р. Десна до Ржанина, Выгоничи . Войскам Северо-Западного фронта было разрешено к утру 30 июня отойти за Западную Двину. Командующему 19-й армией Ставка Главного Командования поставила 28 июня задачу сосредоточиться к утру 2 июля в районе (иск.) Горностайполь, Макаров, Фастов, Белая Церковь, Триполье с целью подготовки обороны Киева . Командующий войсками Киевского Особого военного округа получил задачу в ночь на 29 июня «выбросить на парашютах несколькими эшелонами 204-ю воздушно-десантную бригаду в район Озаричи, Любань, Волосовичи (40-50 км севернее Калинковичей) для действий в направлениях Шацилок, Паричей, Глуска с целью разгрома подвижной группы противника (до танковой дивизии), которая, форсировав у Бобруйска р. Березина, выдвигалась в направлении на Рогачев . Войскам 28-й армии предписывалось к исходу 5 июля занять и прочно оборонять рубеж Ельня, р. Десна до Жуковки, Старшевичи, Лопушь, Синезерки, обратив особое внимание на организацию обороны направления Рогачев, Медынь. Войскам 24-й армии предстояло к этому времени занять и прочно оборонять рубеж Высокое, Нелидово, Белый, Болышево, р. Днепр до Усвятье, Озерище, сосредоточив основные усилия на направлении Смоленск – Вязьма.
На Юго-Западном фронте события развивались следующим образом. Генерал Кирпонос по согласованию с генералом армии Жуковым решил перенести контрудар на утро 26 июня, так как 8, 9 и 19 механизированные, 31, 36, 37 стрелковые корпуса еще не вышли в назначенные им районы. Командующему 5-й армией генералу Потапову, в чьем подчинении находился 9-й механизированный корпус, было приказано создать подвижную группу в составе 22, 9 и 19-го механизированных корпусов и нанести контрудар в общем направлении на Дубно. Навстречу им с юга должны были наступать 4, 8 и 15-й механизированные корпуса.
К моменту нанесения контрудара, 26 июня, 13-я танковая дивизия противника переправилась через р. Иква по мосту у Млынова, захваченному накануне частями 11-й танковой дивизии, и выдвинулась в направлении Мошков, Ровно. Южнее нее из района Дубно в направлении Мизоч, Острог наступала 11-я танковая дивизия. Вслед за танковыми дивизиями немецких 3-го и 48-го моторизованных корпусов с рубежа р. Иква перешли в наступление 299-я и 111-я пехотные дивизии генералов В. Мозера и О. Штапфа. На подходе к Дубно находилась 75-я пехотная дивизия генерала Э. Хаммера, 16-я танковая дивизия была в нескольких километрах от Кременца.
26 июня в районе Луцка, Ровно, Дубно, Броды развернулось крупнейшее танковое сражение. По числу задействованных в нем боевых машин оно превосходило даже знаменитое сражение под Прохоровкой. С обеих сторон на участке шириной до 70 км столкнулось около 2 тыс. танков . Части 8-го механизированного корпуса в течение дня продвинулись на 10-12 км. Однако другие корпуса не смогли поддержать этот успех. 15-й механизированный корпус понес большие потери от ударов вражеской авиации. 9-й и 19-й механизированные корпуса вступили в сражение только во второй половине дня. К исходу 26 июня 19-й механизированный корпус вышел на подступы к Дубно, а 9-й механизированный корпус не смог преодолеть сопротивление 14-й танковой дивизии противника.
К. К. Рокоссовский, вспоминая события того времени, писал: «26 июня по приказу командарма Потапова корпус нанес контрудар в направлении Дубно. В этом же направлении начали наступать левее нас 19-й, а правее 22-й механизированные корпуса. Никому не было поручено объединить действия трех корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу, без учета состояния войск, уже двое суток дравшихся с сильным врагом, без учета их удаленности от района вероятной встречи с противником. Время было горячее, трудности исключительные, неожиданности возникали везде. Но посмотрим распоряжение фронта, относящееся к тому периоду: «Нанести мощный контрудар во фланг прорвавшейся группе противника, уничтожить ее и восстановить положение». Согласовывалось ли оно с обстановкой на участке, о котором идет речь, не говоря уже о положении, сложившемся к 26 июня на житомирском, владимир-волынском и ровненском направлениях, где немецкие войска наносили свой главный удар? Нет, не согласовывалось. У меня создалось впечатление, что командующий фронтом и его штаб в данном случае просто повторили директиву Генштаба, который конкретной обстановки мог и не знать. Мне думается, в этом случае правильнее было бы взять на себя ответственность и поставить войскам задачу, исходя из положения, сложившегося к моменту получения директивы Генерального штаба ».
Конечно, Рокоссовскому после войны было легко рассуждать о том, что командующий Юго-Западным фронтом мог отступить от требований директивы Генштаба. Выше уже отмечалось, какое давление испытывал генерал Кирпонос со стороны Ставки Главного Командования и Генерального штаба.
Вечером 26 июня командующий Юго-Западным фронтом доложил начальнику Генштаба о своем решении резервными стрелковыми корпусами перейти к обороне на рубеже Луцк, Кременец, Гологуры. Механизированные корпуса получили приказ прекратить контрудары, выйти из боя и отойти за этот рубеж. Генерал армии Жуков посчитал такое решение ошибочным. Части 1-й танковой группы генерала Э. Клейста были разбросаны по дорогам, и ее фланги оказались открытыми. Механизированные корпуса Юго-Западного фронта занимали выгодное положение на флангах и в тылу вражеских дивизий. Поэтому, по мнению Жукова, необходимо было наносить контрудар со всей решительностью, не проявляя колебаний, не выводя сражавшиеся дивизии из боя в момент, когда у них обозначился успех. Тем самым механизированные корпуса вынудили бы противника временно перейти к обороне. А это, в конечном счете, дало бы возможность фронту перегруппировать силы, подтянуть новые соединения из тыла и занять выгодные оборонительные рубежи. Поэтому Жуков потребовал в жесткой форме от Кирпоноса с утра 27 июня перейти в наступление и разгромить противника, прорвавшегося к Луцку и Дубно. Однако к утру 27 июня, когда удалось обобщить сведения, поступившие с других фронтов, Жуков понял ошибочность своего решения о продолжении контрударов на Юго-Западном фронте. Обсудив еще раз ситуацию с генералами Ватутиным и Василевским, начальник Генштаба приказал подготовить директиву об отводе войск Юго-Западного фронта на рубеж укрепрайонов старой государственной границы.
Пока принималось это решение, 9-й механизированный корпус выдвигался на исходный рубеж для контрудара. На рассвете 27 июня он из района Ставки, Ромашевская перешел в наступление во фланг противника (299, 111, 44-я пехотные, 13-я и 11-я танковые дивизии), теснившего 19-й механизированный корпус. 35-я танковая дивизия вышла к 3 – 4 часа утра на рубеж колхоз Малин, Уездце (15 км севернее Млынова), где вошла в соприкосновение с передовыми частями 299-й пехотной дивизии противника. На этом рубеже 35-я танковая дивизия развернулась и обороняла его до исхода 27 июня. 20-я танковая дивизия, двигаясь левее 35-й танковой дивизии, при подходе к Петушкову была обстреляна частями 13-й танковой и 299-й пехотной дивизий противника. Развернувшись в боевой порядок, 20-я танковая дивизия в 7 часов атаковала противника. Он оказал упорное сопротивление, а затем во второй половине дня, нащупав открытые фланги и промежутки между частями дивизии, стал ее обходить, создав угрозу окружения. В этой обстановке Рокоссовский принял решение с наступлением темноты отвести танковые дивизии на линию южной опушки леса в районе Ромашевская, Клевань, где они и закрепились. С утра 28 июня они отражали атаки подошедших из района Луцка 14-й танковой и 25-й моторизованной дивизий, стремившихся прорваться на шоссе Луцк – Ровно.
Несмотря на то, что удар 9-го механизированного корпуса не достиг поставленной цели – захвата Млынова, его активные действия на левом фланге ударной группировки противника вынудили немецкое командование развернуть 299-ю пехотную дивизию и часть сил 13-й танковой дивизии на север. В результате несколько облегчилось положение 19-го механизированного корпуса, отходившего с тяжелыми боями в направлении на Ровно.
29 июня Ставка Главного Командования потребовала от командующего Юго-Западным фронтом закрыть разрыв на участке Луцк, Станиславчик, чтобы изолировать и уничтожить прорвавшуюся мотомеханизированную группу противника. Эта задача возлагалась на 5-ю армию, которой предстояло: «…Прочно обороняя рубеж р. Стоход, р. Стырь, Рожище, Клевань, 1 июля из района Цумань, Ставок, Клевань нанести удар на юг с целью отрезать от своих баз и войск мотомеханизированную группу противника, перешедшую р. Горынь у Ровно, и ликвидировать прорыв ».
Генералу Рокоссовскому предписывалось без 131-й моторизованной дивизии во взаимодействии с 22-м механизированным корпусом ударом в направлении Клевань, Зарецк уничтожить противостоящего противника, выйти в район Зембица, Оладув, Варковичи и, обеспечивая себя со стороны Дубно, не допустить отхода противника на запад . 131-я моторизованная дивизия должна была сосредоточиться в лесу восточнее Киверец в резерве командующего 5-й армией.
Генерал Потапов рассчитывал, что контрудар 5-й армии на дубненском направлении, несмотря на его ограниченную глубину, на некоторое время скует силы противника и облегчит отрыв войск армии и их планомерный отход на р. Случь. С этой целью он приказал 9-му механизированному корпусу до исхода 3 июля упорно оборонять район Клевань, Грабов, Оржев. После этого отойти 4 июля в район Седлице, Тучин, обеспечивая стык 31-го стрелкового и 19-го механизированного корпусов.
К моменту нанесения контрудара механизированные корпуса находились в удручающем состоянии. Об этом подробно говорилось в докладе начальника Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта генерал-майора танковых войск Моргунова военному совету фронта от 30 июня 1941 г . За девять дней боевых действий механизированные корпуса прошли от 150 до 650 км при работе моторов от 20 до 80 часов, причем 9-й механизированный корпус преодолел до 200-250 км при работе моторов по 20-25 часов. За это время они не имели ни одного дня для осмотра материальной части, ее регулировки и ремонта. Отсутствие средств эвакуации и ремонтных средств, а также удаленность ремонтных стационарных баз привели к тому, что 25-30% материальной части вышло из строя по техническим причинам. Генерал Моргунов считал необходимым, при первой возможности, после занятия обороны отвести механизированные корпуса в тыл и предоставить им 2-3 суток для отдыха личному составу, восстановления материальной части, пополнения всеми видами довольствия, восстановления и пополнения тылов. В противном случае через 3-4 дня вся материальная часть могла выйти из строя.
Командование Юго-Западного фронта понимало, что механизированным корпусам необходимо дать время для обслуживания и ремонта техники, но видело причины больших потерь в том, что военные советы и штабы армий слабо организуют и руководят боем механизированных соединений. В директиве генерал-полковника Кирпоноса, направленной в начале июля военным советам 5, 6, 12 и 36-й армий, отмечалось:
«1. Танковые соединения, как правило, используются для уничтожения противника без должной разведки и поддержки авиацией и артиллерией. Отсутствует организация взаимодействия с этими родами войск.
2. Не всегда при постановке задач механизированным частям и соединениям учитываются расстояние и техническое состояние боевой и материальной части, что приводит к неодновременности действий на поле боя.
3. Совершенно не организована в армиях служба эвакуации и восстановления материальной части непосредственно на поле боя и в армейском тылу.
4. Отсутствует учет потерь боевой и вспомогательной материальной части и личного состава. Это создает трудности пополнения ».
От военных советов армий требовалось при принятии решения и постановке задач учитывать техническое состояние материальной части танков, увязывать их действия с авиацией и артиллерией, организовать эвакуацию и восстановление боевой и вспомогательной материальной части непосредственно на поле боя и в армейском тылу.
В ходе подготовки к наступлению 9-й механизированный корпус, имевший всего 32 танка и 55 орудий различных калибров, был атакован вечером 30 июня в районе Оржева (5 км восточнее Клевани) частями 25-й моторизованной и 14-й танковой дивизий. Противник предпринимал усилия для того, чтобы прорваться к северу в направлении Деражня с целью отрезать войска 5-й армии от переправ через р. Горынь. Однако части 9-го механизированного корпуса отбили все атаки противника, а с утра 1 июля перешли в наступление. 35-я танковая дивизия, наступая с южной опушки леса западнее Клевани, к исходу дня овладела лесом у Жуковщизны, где и закрепилась. В ночь на 2 июля 35-я танковая дивизия по приказу Рокоссовского отошла в исходное положение. 20-я танковая дивизия, отразив вечером 30 июня атаку частей 25-й моторизованной дивизии в районе Оржева, с утра 1 июля перешла в наступление с рубежа Клевань, Оржев и к трем часам дня продвинулась на 10-12 км. К исходу 1 июля она также по приказу командира 9-го механизированного корпуса отошла в исходное положение.
Ставка Главного Командования, учитывая сложившуюся обстановку, приняла решение о переходе к обороне на южном и юго-западном стратегических направлениях. В директиве Ставки Главного Командования от 30 июня говорилось:
«…3. Войскам Юго-Западного и Южного фронтов отойти к 9 июля на рубеж укрепленных районов: Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Старо-Константиновского, Проскуровского и Каменец-Подольского, где, опираясь на УРы, организовать упорную оборону полевыми войсками с выделением в первую очередь артиллерийских противотанковых средств. Основные силы сосредоточить в резервах.
4. Армиям Юго-Западного фронта отойти на основной рубеж Сарны, р. Случь, Острог, Скаладзь (Скалат), Чортков, Коломыя, Берхомет (Берегомет), удерживая его до 6 июля. В дальнейшем отойти на основной рубеж.
Главную группировку фронта создать в районе Каганович (Кагановичи 1-е), Чаповичи, Радомышль, Чернобыль…
5. Армиям Южного фронта прикрывать отход войск Юго-Западного фронта со стороны Румынии до выхода их на промежуточный рубеж. С началом отхода армий Юго-Западного фронта на основной рубеж отвести правое крыло 18-й армии на фронт Смотричи, Липканы, где организовать упорную оборону, опираясь на УР. Основную группировку сил фронта иметь ближе к правому крылу фронта ».
Решение Ставки Главного Командования о переходе к стратегической обороне явилось первым шагом на пути выхода из плена беспочвенных иллюзий.
Повторный контрудар 5-й армии вызвал у противника опасение за тыловые коммуникации 3-го моторизованного и 29-го армейского корпусов. Учитывая, что основные силы 29-го и 55-го армейских корпусов вермахта вели тяжелые бои с 8-м механизированным корпусом в районе Дубно и Кременец, противник бросил против 22-го и 9-го механизированных корпусов 670-й отдельный противотанковый дивизион, усиленный танковый полк, разведывательный батальон 16-й танковой дивизии, учебный полк химических минометов, а также резерв 1-й танковой группы – моторизованную дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер ». Последняя, переброшенная через Луцк, в 14 часов 2 июля нанесла удар по правому флангу и тылу 22-го механизированного корпуса и вынудила его к отходу. Против 9-го механизированного корпуса противник задействовал 25-ю моторизованную дивизию. В результате этих контрмер противника наступление войск 5-й армии, наносивших контрудар на дубненском направлении, имело ограниченные результаты.
В соответствии с приказом Ставки Главного Командования войска Юго-Западного фронта начали отход на восток. Правофланговые соединения 5-й армии (15-й и 31-й корпуса), разрушая за собой мосты и устраивая заграждения на дорогах, совершали планомерный отход на р. Случь под прикрытием арьергардов. На левом фланге армии 9-й и 19-й механизированные корпуса вели тяжелые сдерживающие бои с превосходящими силами ударной группировки противника, стремившейся вырваться на оперативный простор и осуществить стремительный рейд на Киев.
С военной точки зрения отступление – сложнейший маневр. Это преднамеренное или вынужденное оставление войсками занимаемых рубежей (районов) и их выведение из-под ударов превосходящих сил противника с занятием более выгодного положения для последующих действий. В любой обстановке отход проводится только по приказу или с разрешения старшего начальника, организованно и скрытно в целях своевременного выхода войск в боеспособном состоянии. Отход начинается выходом из боя войск и их отрывом от противника. Для этих целей соединениям и частям указываются полоса или маршруты отхода, исходный и конечный рубежи и порядок их занятия, огневые позиции артиллерии, места развертывания пунктов управления. Кроме того, командиры соединений и частей ориентируются о характере предстоящих действий после отхода. Для достижения скрытности действий войск при выходе из боя и отрыве от противника используется темное время суток и другие условия плохой видимости, а также проводится комплекс маскировочных мероприятий.
Так все выглядит в теории. На практике войска до начала Великой Отечественной войны практически не обучались способам организации и осуществления отхода. Ведь считалось, что Красная Армия не будет отступать ни при каких условиях. У Рокоссовского к тому же не было никакого опыта организации и руководства отходом механизированного соединения. Несмотря на это, он сумел справиться с такой сложной задачей. Части 9-го механизированного корпуса, прикрывая отступление основных сил 5-й армии с юга, вели тяжелые бои в районе Цумань, Клевань, Александрия против 25-й моторизованной дивизии, моторизованной дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», 299-й и 298-й пехотных дивизий. В ночь на 5 июля части корпуса, оторвавшись от противника, начали отход за р. Случь. Они отступали классически – от рубежа к рубежу, отражая непрерывные атаки наседавшего противника. Маршрут отхода штаба корпуса проходил через Новоград-Волынский, но семей командного состава в городке уже не было, и никто не мог сказать Рокоссовскому, где его жена и дочь. 8 июля он отправил им письмо, надеясь, что оно дойдет до адресата:
«Дорогая Люлю и милая Адуся! «Куда, куда вы удалились?» Кличу, ищу вас – и найти не могу… Как мне установить с вами связь, не знаю… Я здоров, бодр, и никакая сила меня не берет. Не волнуйся, дорогая: я старый воин. Столько войн и передряг прошел и остался жив. Переживу и эту войну и вернусь к вам таким же бодрым, жизнерадостным и любящим вас… Спешу писать, идет бой… »
Между тем противник продолжал наращивать свои усилия. Во второй половине 7 июля он захватил Бердичев. Начальник Генштаба генерал армии Жуков в тот же день направил командующему Юго-Западным фронтом директиву № 00223, в которой требовалось одним стрелковым корпусом удерживать рубеж по восточному берегу р. Случь, обеспечивая стык с Западным фронтом. Главные силы 5-й армии надлежало отвести в район Овруч, Коростень и прочно занять Коростенский УР. Остальные армии фронта необходимо было к утру 9 июля отвести на рубеж Новоград-Волынского, Остропольского и Летичевского укрепленных районов. Одновременно предписывалось подготовить тыловые рубежи: первый – по линии Чернигов, р. Десна, Киевский укрепленный район, Фастов, р. Торч, Жашков; второй – по восточному берегу р. Днепр. Южному фронту престояло собрать резервы из районов Белград, Черновицы, Бельцы, Кишинев и контрударом отбросить противника за р. Прут, после чего принять меры к укреплению обороны на этой реке.
Командующий Юго-Западным фронтом, получив директиву Ставки, немедленно поставил соответствующие задачи. Войска 5-й армии должны были в ночь на 8 июля начать отход на Коростеньский УР, а остальные армии – на линию Новоград-Волынского, Остропольского и Летичевского укрепрайонов.
Командующий 5-й армией генерал Потапов решил к исходу 7 июля сосредоточить 9-й механизированный корпус в районе Погореловка, колхоз Визенталь (иск.), Ушомир (15-20 км юго-западнее Коростеня) и подготовить контратаки в направлениях Новограда-Волынского и Житомира.
Однако противник упредил войска 5-й армии. К вечеру 8 июля он прорвал Новоград-Волынский укрепленный район почти на всем его протяжении. Это вынудило генерала Потапова уточнить свое решение: прочно удерживая частью сил рубеж Рудница, Белокоровичи, Эмильчино, Сербы, силами 31-го стрелкового, 9-го и 22-го механизированных корпусов нанести удар в направлении Бронники, Черница, во взаимодействии с 6-й армией уничтожить прорвавшуюся группировку противника и восстановить на левом фланге оборону по р. Случь. К этому времени в 9-м механизированном корпусе осталось около 10 тыс. бойцов и командиров, около 30-35 танков.
В свою очередь командующий 1-й танковой группой генерал-полковник фон Клейст 9 июля потребовал от своих войск: «…Под Киевом на восточном берегу Днепра создать крупный плацдарм в качестве основы для продолжения операций восточнее реки! » К этому времени части 1-й танковой группы оторвались от пехотных дивизий на 200 км и продолжали наступать в высоком темпе. 3-й моторизованный армейский корпус неудержимо рвался вперед. Его 13-я танковая дивизия 10 июля вышла на рубеж р. Ирпень неподалеку от Киева. На следующий день к ней присоединилась 14-я танковая дивизия. До Киева было уже рукой подать. И тут вдруг неожиданно вмешалось Верховное Главнокомандование вермахта. В связи с постоянно усиливающимся сопротивлением противника, особенно в полосах групп армий «Центр» и «Север», и необычайной стойкостью войск Красной Армии, Гитлер приказал впредь до особого распоряжения не проводить крупных наступательных операций, а ограничиваться созданием лишь мелких колец окружения. 1-я танковая группа получила приказ прекратить дальнейшее наступление в едином составе, разделиться на три корпусных группы, которым и предстояло отныне действовать в южном направлении. На киевском направлении остался только 3-й моторизованный армейский корпус генерала кавалерии фон Макензена. Ему предстояло «сначала обеспечить оборону флангов от возможных действий противника из района северо-восточнее рубежа Житомир, Киев ».
Утром 10 июля войска 5-й армии перешли в контрнаступление. Ударная группировка армии (две дивизии 31-го стрелкового корпуса, 19, 9 и 22-й механизированные корпуса) нанесла удар по противнику с рубежа Вершница, Тесновка, Мирное. Однако наступление развивалось неравномерно. 19, 9 и 22 механизированные корпуса, имевшие в общей сумме 130 танков, наступали на левом фланге и в центре ударной группировки. С 10 по 14 июля они продвинулись на 10-20 км, выйдя на Киевское шоссе. В то же время 31-й стрелковый корпус, действовавший на правом фланге, встретил упорное сопротивление противника и продвинулся всего лишь на 3-6 км.
В разгар сражения Рокоссовский получил приказание передать командование генералу Маслову и немедленно отбыть в Москву.
Контрудар Юго-Западного фронта на какое-то время задержал продвижение группы армий «Юг». Однако генерал М. П. Кирпонос считал, что приграничное сражение проиграно. Г. К. Жуков позднее написал: «…В результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови ».
В ходе тяжелейших сражений с 24 июня по 13 июля 1941 г. части 9-го механизированного корпуса, несмотря на потерю почти всех танков и большую убыль в личном составе, сумели нанести значительный урон противнику. За мужество и стойкость многие бойцы и командиры получили боевые награды. Среди них оказался и генерал Рокоссовский, награжденный 23 июля орденом Красного Знамени.
Вечером 14 июля Рокоссовский, распрощавшись с боевыми товарищами, с которыми за эти три с лишним недели пережил так много тяжелых минут, на автомашине отправился в Киев. До города он добрался поздней ночью. Штаб Юго-Западного фронта помещался в Броварах, на восточном берегу Днепра. Здесь Константин Константинович и провел остаток ночи с тем, чтобы назавтра улететь в Москву. Утром же его пригласили в кабинет командующего фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса.
Встреча произвела на Рокоссовского тяжелое впечатление. «Он был заметно подавлен, хотя и старался сохранять внешнее спокойствие, – вспоминал Константин Константинович. – Я считал своим долгом информировать командующего о том, какова обстановка в полосе 5-й армии. Он слушал рассеянно. Мне пришлось несколько раз прерывать доклад, когда генерал по телефону отдавал штабу распоряжения. Речь шла о «решительных контрударах» силами то одной, то двух дивизий. Я заметил, что он не спрашивал при этом, могут ли эти дивизии контратаковать. Создавалось впечатление, что командующий не хочет взглянуть в лицо фактам ».
Положение на Юго-Западном фронте действительно складывалось очень серьезное, и командующему фронтом приходилось нелегко. Генералу Кирпоносу оставалось жить очень недолго: пройдет немногим более двух месяцев, и 20 сентября, во время попытки вырваться из окружения в урочище Шумейково, у хутора Дрюковщина, он будет убит осколком вражеского снаряда.
21 декабря 1894 года в Польше родился будущий маршал СССР, маршал Польши, один из лучших военачальников своего времени Константин Константинович Рокоссовский.
"РГ" собрала несколько фактов из биографии маршала, о которых известно далеко не всем.
1. Непролетарское происхождение
Коммунист Рокоссовский, как многие знают, был сыном паровозного машиниста (поляка) и учительницы русского языка и литературы (русской). И это - прекрасная биография для будущего советского маршала. Но мало кто знает, кем были предки товарища Рокоссовского. Константин Константинович происходил из старинного польского дворянского рода герба Глаубич. Его предки принадлежали к роду Чашов, и, если бы один из них не удостоился монаршей милости, и не получил во владение поместье Rokosowo (Рокосово), возможно, фамилия маршала была бы Чаша. А вторая "с" к фамилии Рокосовски была добавлена уже тогда, когда будущий маршал обосновался в советской России. Полковой писарь переиначил ее на русский лад. Кстати, и отчество Рокоссовского "Ксаверьевич" звучало для русского уха непривычно, что порождало большую путаницу: во всех документах его писали по-разному - от Савельевича до Васильевича, так что пришлось сменить и его. Константы Рокосовски стал Константином Константиновичем Рокоссовским. Этим объяснялась неразбериха, о которой любят рассказывать старые польские журналисты: по легенде, когда в 1949 году маршала назначили министром обороны Польши, в редакции главного печатного органа Польской объединенной рабочей партии - газеты "Trybuna Ludu" - поднялась суматоха: как писать его фамилию - на польский лад или на русский? Местное партийное руководство никак не могло определиться. Сначала решили подчеркнуть польское происхождение и написали Rokosowski. Ночью, когда номер газеты уже был подписан в печать, пришло другое указание: писать Rokossowski, так как все документы оформлены на эту фамилию. Тираж пришлось отозвать, и печатать заново уже с удвоенной "с".
Семья Рокоссовских когда-то была могущественной - были в ней и послы на польский сейм, и кастеляны городов. Последним оставшимся в польской истории ее представителем был прадед маршала Юзеф Рокоссовский. В 1811 году он был назначен подпоручиком 2 Кавалерийского полка Войска Польского Княжества Варшавского. Казалось бы, этот факт только украшает славную родословную его правнука - тоже кавалериста - Константина Рокоссовского. Но подпоручик Юзеф Рокоссовский принимал участие в Отечественной войне 1812 года, причем на стороне Наполеоновских войск. Рассказывая о своей биографии, коммунист Рокоссовский, как правило, умалчивал и некоторые факты о своем детстве. Например, что ездить на лошади он научился в поместье своего дяди, а отец был не машинистом, а инспектором Варшавско-венской железной дороги. В рамках родословной маршала Рокоссовского осталось упомянуть последнюю деталь. Его прабабушка Хелена Холевицкая была прима-балериной Варшавской оперы.
2. Неопределенное место рождения
Константин Константинович родился 21 декабря 1896 года. Можно сказать, что мест рождения у Рокоссовского два. Во всех советских энциклопедиях и научных трудах указан город Великие Луки в Псковской области. Сам Рокоссовский в своих автобиографиях до 1945 года называл в качестве места рождения Варшаву. Однако в конце Великой Отечественной войны, когда маршал стал дважды Героем Советского Союза, на его родине полагалось установить бронзовый бюст Героя. А ставить памятник советскому полководцу в формально независимой, хоть и "братской" Польше было неудобно. Поэтому для маршала "подобрали" новую Родину - на территории СССР.
3. Застенчивый любимец женщин
Считается, что красавец-маршал был окружен вниманием женщин. Ему приписывают, в частности, роман с советской актрисой Валентиной Серовой. На самом деле бравый вояка, не раз поражавший соратников смелостью и даже чрезмерным пренебрежением к опасности, в общении с противоположным полом был робок и нерешителен. Со своей единственной женой Юлией Петровной Барминой Рокоссовский познакомился в городе Троицкосавске (теперь Кяхта) в Бурятии почти через год после того, как заметил ее на спектакле в местном доме офицеров. Красный командир несколько месяцев ездил мимо дома своей возлюбленной, не решаясь представиться, и если бы не вмешательство его друга, не было бы свадьбы в апреле 1923 года, и не родилась бы в 1925 году их дочь Ариадна. Известно, что в 1941 году на фронте Рокоссовский встретил красавицу-военврача Галину Васильевну Таланову. В январе 1945 года она родила Рокоссовскому дочь Надежду. Константин Константинович дал дочери свою фамилию и старался помогать, но из семьи не ушел. После войны Галина Васильевна вышла замуж за военного летчика Юлиана Кудрявцева. Что касается романов с советской актрисой Валентиной Серовой и польской актрисой Александрой Щленской - это слухи, которые не смог подтвердить никто из друзей и знакомых маршала.
С 17 августа 1937 по 22 марта 1940 года Константин Константинович находился под следствием. Все это время он содержался во внутренней тюрьме УГБ при НКВД по Ленинградской Области на Шпалерной улице, или, проще в "Крестах". Его обвиняли в связях с польской и японской разведками. Но весной 1940 года назначенный Народным комиссаром обороны СССР Семен Константинович Тимошенко начал разыскивать в местах заключения талантливых военачальников. Рокоссовский был освобожден, восстановлен в звании и назначен командующим 9-м Механизированным корпусом в Новоград-Волынске в Киевском особом военном округе. 21 июня 1941 года генерал-майор Рокоссовский проводил разбор командно-штабных ночных учений, а затем пригласил командиров дивизий на рассвете отправиться на рыбалку. "Вечером кому-то из нашего штаба сообщили по линии погранвойск, что на заставу перебежал ефрейтор немецкой армии, по национальности поляк, из Познани, и утверждает: 22 июня немцы нападут на Советский Союз. Выезд на рыбалку я решил отменить. Позвонил по телефону командирам дивизий, поделился с ними полученным с границы сообщением. Поговорили мы и у себя в штабе корпуса. Решили все держать наготове..."
Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес Рокоссовскому телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет. Сделать это можно было только по распоряжению Председателя Совнаркома СССР или Народного комиссара обороны, но выяснилось, что связь нарушена. Ни Москва, ни Киев, ни ближайший город - Луцк - не отвечали. Под свою ответственность Рокоссовский вскрыл пакет, в котором содержалась директива: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. При этом, дивизии корпуса имели очень мало машин, а мотопехота танковых дивизий, полагающихся по штату машин и вовсе не имела, а для тех, что были не хватало горючего. Корпус, по воспоминаниям командующего, как механизированное соединение для боевых действий при таком состоянии был небоеспособным, поэтому Рокоссовский приказал вскрыть расположенные поблизости центральные склады. Впоследствии он с усмешкой вспоминал, что в день начала войны написал больше расписок, чем за много предыдущих лет. К тому же, по воспоминаниям маршала Ивана Христофоровича Баграмяна, "решительный и инициативный командир корпуса в первый же день войны на свои страх и риск забрал из окружного резерва в Шепетовке все машины - а их было около двухсот, - посадил на них пехоту и комбинированным маршем двинул впереди корпуса".
5. Подружились под Москвой
Внук маршала Рокоссовского: дед не простил обиду Внук маршала Рокоссовского: дед не простил обиду
В июле 1941 года Рокоссовский был назначен командующим одной из оперативных групп Западного фронта под Смоленском. Генерал армии Павел Иванович Батов описывал это так: "Командующий Западным фронтом С. К. Тимошенко встретился с ним накоротке и, показывая на шоссе, по которому в беспорядке двигались группы бойцов, одиночные орудия и машины, сказал: - Собирай, кого сможешь собрать, и с ними воюй. Подойдут регулярные подкрепления - дадим тебе две-три дивизии". Рокоссовский в течение нескольких дней подчинял себе отходившие соединения, части и мелкие группы войск. В это же время в его распоряжение прибыли офицеры, которые прошли с ним плечом к плечу почти всю войну и стали друзьями на всю жизнь. Один из них - маршал, а тогда полковник артиллерии Василий Иванович Казаков быт Рокоссовского описывал так: "Мы встретились с К. К. Рокоссовским в окрестностях Ярцево. Нельзя сказать, что будущий наш командующий устроился с комфортом. Он спал в своей легковой машине ЗИС-101". Начальник штаба Михаил Сергеевич Малинин быстро исправил ситуацию. В самом скором времени для командующего нашли крышу над головой, был организован штаб, а группа эта вошла в историю как Шестнадцатая армия, остановившая врага на подступах к Москве. Штабные друзья-однополчане переходили за Рокоссовским из армии в армию, с фронта на фронт. Расстаться им пришлось только в Польше в ноябре 1944 года, когда Рокоссовского, командовавшего 1-м Белорусским фронтом, перевели на 2-й Белорусский. На его место был назначен Георгий Константинович Жуков. Для Рокоссовского это было неожиданностью - во время телефонного разговора с верховным главнокомандующим Сталиным он не удержался от вопроса: "Почему меня с главного направления переводят на второстепенный участок?" Сталин ответил, что этот участок входит в общее главное Западное направление и, зная, какая дружба связывает Константина Константиновича и офицеров его штаба, предложил взять их с собой на новое место. Но Рокоссовский отказался - он прекрасно понимал, что его друзья хотят брать Берлин. Лишить их этого шанса он не мог.
6. Дочь рвется в Сталинград
Контрнаступление под Сталинградом широко освещено в военно-исторической литературе. Кольцо вокруг 6 армии вермахта и приданных ей соединений сомкнулось 20 ноября. А пока Рокоссовский сражался на фронте, дочь его, Ариадна, тоже не теряла время зря. С самого начала войны, ее мечтой стало попасть на фронт и тоже поучаствовать в борьбе с врагом. Чтобы отсрочить этот момент отец посоветовал ей сначала приобрести военную профессию, втайне мечтая, что к этому времени и война закончится. Ариадна Рокоссовская поступила в школу радистов при Центральном штабе партизанского движения и закончила обучение в разгар Сталинградской битвы. Отец и мать были этому не рады: ведь радистов по окончании школы должны были забрасывать в тыл врага, в составе диверсионных групп или в партизанские отряды. По просьбе жены Рокоссовский написал дочери письмо, в котором говорилось: "Слышал, что ты делаешь большие успехи в области изучения радиодела. Это меня радует, но печалит сознание того, что ты стремишься во что бы то ни стало попасть на фронт. Ты не представляешь себе всей картины и условий службы и быта, это особенно, с чем тебе придется столкнуться в жизни. Не увлекайся романтикой, представляя себе, что все так красиво, как описывается в книгах, стихах, статейках и кино. Во всяком случае без согласования этого вопроса со мной на фронт не выезжай. Тебе только исполнилось 17 лет, и хотя ты уже девушка, но еще не вполне подготовлена для того, чтобы сразу окунуться в обстановку фронтовой жизни”. Тем не менее, Ариадне Рокоссовской удалось принять участие в боях - она стала радисткой на передвижном узле связи фронта, которым командовал ее отец.
По окончании Сталинградской битвы Донской фронт был преобразован в Центральный и Рокоссовский, ставший его командующим, получил приказ Ставки срочно перебазировать войска на Курское направление, где предполагалось развернуть новое наступление. Начало наступления намечалось на 15 февраля, а войска, которые должны были наступать, находились под Сталинградом! Сам Константин Константинович переезжал на новый участок на автомобиле фельдмаршала Паулюса! Интересна ее история. Это машина "Штейр-1500А", была сделана в Австрии на заводе "Штейр-Даймлер-Пух" по спецзаказу. Для командующего 6 немецкой армией были созданы максимально комфортные условия, установлены мягкие сиденья, кожаный салон отделан красным деревом. Имелся специальный выдвижной столик для карт, обогреватель салона (по тем временам довольно редкая "опция") и даже…бар! Машина была захвачена в качестве трофея одновременно с пленением самого Паулюса и какое-то время служила его победителю, Рокоссовскому. Кстати, свое личное оружие Паулюс согласился передать только маршалу Рокоссовскому.
7. Встреча с сестрой
Родная сестра советского маршала Хелена Рокоссовская всю свою жизнь прожила в Варшаве. О брате она ничего не слышала с 1918-го года. Во время Варшавского восстания в 1944 году она была контужена. Когда советские войска вошли в столицу Польши, Хелена - истощенная, одетая в тряпье, с забинтованной головой - подошла к одному из офицеров 1-го Белорусского фронта. Состоявшийся разговор она впоследствии пересказывала много раз:
У вас в Красной армии кажется, служит мой брат?
В Красной Армии служит много поляков.
Да, но только мой брат, по-моему, такой высокий командир, что даже немцы его хорошо знают. Потому что именно фамилия брата послужила поводом для расправы со мной немецкого офицера.
И как же звучит эта фамилия?
Рокоссовский.
Майор, убедившись, что речь идет о Константине Рокоссовском, после некоторого замешательства все же записал ее адрес. Вскоре приехал другой офицер, пригласил Хелену в штаб в Гроец, где после долгой беседы ей предложили написать письмо брату. Прошло две недели, и она почти уже перестала верить, что этот славный советский маршал - ее брат, которого она видела последний раз тридцать лет назад. Вскоре после того, как он вступил в российскую армию, они отступили, и всякие связи между братом и его родными прервались. В межвоенные годы время от времени Хелена получала какие-то неподтвержденные сведения - по одним, Константин был жив, служил в войсках, по другим - умер. Уже перед самым Варшавским восстанием кто-то показал ей варшавскую листовку, с заметкой, что "Рокоссовский ведет свои войска…". Тогда чаще забилось сердце, затеплилась искорка надежды - а вдруг... И наконец, спустя почти 30 лет брат и сестра встретились.
8. Победа
В мае 1945-го года маршал Рокоссовский и его войска находились в Западной Померании. Когда стало известно о капитуляции Германии, он собрал генералов штаба 2-го Белорусского фронта и объявил эту радостную новость. Ни криков, ни объятий не было - все молчали. Рокоссовский понимал состояние соратников, предложил всем выйти в сад, присесть на скамеечку и покурить. Вот так, сидя в саду, вспоминая пережитое, Константин Константинович Рокоссовский встретил Победу. Потом были салют, прием у фельдмаршала Монтгомери, ответный прием, после которого англичан, обессиливших от русского гостеприимства, пришлось развозить по домам. А перед этим был такой курьезный случай: в марте 1945-го года маршала наградили орденом Победы. Когда он ехал домой, замок ордена, изготовленного из платины, золота, серебра, эмали, пяти искусственных рубинов в лучах звезды и 174 мелких бриллиантов, расстегнулся и орден упал на пол в машине. Рокоссовский этого даже не заметил. К счастью, орден нашел шофер, который вез маршала. На следующий день он торжественно вручил ему этот орден во второй раз. После войны Рокоссовский возглавил Северную группу войск и остался жить в польском городе Легнице. В Москву он приехал вместе с дочерью незадолго до Парада Победы. В день парада шел дождь, но Рокоссовский, который должен был командовать этим историческим парадом, не мог спрятаться под навес - он был с войсками. Когда он приехал домой, с него невозможно было снять насквозь промокший парадный мундир. Дочери пришлось взять ножницы и разрезать мундир по швам.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Первая мировая и Гражданская войны
Когда началась первая мировая война, 18-летний Константин добровольцем вступил в Каргопольский драгунский полк. Уже через несколько дней службы за солдатскую смекалку и мужество ему перед строем вручили Георгиевский крест 4-й степени. За три года службы Константин дослужился до унтер-офицера, был удостоен трех Георгиевских медалей. С октября 1917 г. в Красной Гвардии, затем Красной Армии. В 1919 г. вступил в партию большевиков. В гражданскую войну командир эскадрона, отдельного дивизиона, отдельного кавалерийского полка. Молодого командира отличали мужество, отвага, честность и скромность. В это время, несмотря на отличные характеристики, его продвижение по службе продвигалось туго из-за его польского происхождения.
Межвоенный период
В 1923 году женился на Юлии Петровне Барминой (русская). В 1925 родилась дочь Ариадна.
С 1926 по 1928 год служил в Монголии инструктором в монгольской армии. После окончания гражданской войны служил в далеких и глухих уголках Забайкалья. В 1931-1936 гг. служит на Дальнем Востоке в составе частей специального назначения, охраняя КВЖД - стратегическую железную дорогу до её продажи в 1935 г. Японии.
В 1936 г. К. К. Рокоссовский командует кавалерийским корпусом.
В 1937 г. по ложному обвинению в связях с польской и японской разведками репрессирован. Три года провел в знаменитой петербургской тюрьме «Кресты». Освобожден был в 1940 г. при содействии своего бывшего командира С. К. Тимошенко. К. К. Рокоссовского восстанавливают в Красной Армии. В том же году с введением генеральских званий в РККА ему присваивается звание «генерал-майор» . Из кавалерии он переходит в механизированные войска.
Великая Отечественная война
Сражение под Москвой
После нападения Германии на СССР командовал 9 механизировнным корпусом. Несмотря на некомплект танков и транспорта, войска 9 механизированного корпуса в течение июня-июля 1941 года активной обороной изматывали противника, отступая только по приказу. В тяжелейшие дни августа 1941 г. К. К. Рокоссовский был назначен командующим оперативной группой, которая должна была действовать нас стыке 20 и 16 армий Западного фронта. Ему выделили группу офицеров, радиостанцию и два автомобиля. Это и была его оперативная группа. Остальное он должен был добирать сам: останавливать и подчинять себе подразделения и части, которые встретит по дороге от Москвы до Ярцева. Позднее группа Рокоссовского была слита с понесшей тяжелые потери 16-й армией, а Рокоссовский был назначен командующим этой армии. 16-я армия должна была прикрывать Волоколамское направление к Москве. Там сложилась особенно трагичная ситуация: советских войск не было, дорога на Москву была открыта, а большая часть войск 16 армии была либо переподчинена либо находилась в окружении. К. К. Рокоссовский перехватывал войска на марше и, как мог, закрывал Волоколамское направление. В его распоряжение поступил сводный курсантский полк, созданный на базе военного училища имении Верховного Совета РСФСР, 316 стрелковая дивизия генерала И. В. Панфилова, 3-й кавалерийский корпус генерала Л. М. Доватора. Вскоре под Москвой была восстановлена сплошная линия обороны, и завязались упорные бои. Под Москвой К. К. Рокоссовский приобрел полководческий авторитет. За битву под Москвой, К. К. Рокоссовский был награждён орденом Ленина.
Сталинградское сражение
8 марта 1942 года был ранен осколком снаряда. Ранение оказалось тяжелым - были задеты легкое и печень. Он был доставлен в московский госпиталь для высшего комсостава, где проходил лечение до 23-го мая 1942. 26 мая прибыл в Сухиничи и вновь принял командование 16-й армией. 30 сентября 1942 г. генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский был назначен командующим Сталинградским фронтом. При его участии был разработан план операции «Уран» по уничтожению и окружению вражеской группировки, наступавшей на Сталинград. Силами нескольких фронтов 19 ноября 1942 г. началось проведение операции, 23 ноября кольцо вокруг 6-й армии генерала Ф. Паулюса было замкнуто. Руководство по разгрому вражеской группировки Ставка поручила К. К. Рокоссовскому, что являлось проявлением уважения к нему.
31 января 1943 г. К. К. Рокоссовский пленил фельдмаршала Ф. фон Паулюса, 24 генерала, 2500 немецких офицеров, 90 тыс. солдат. 28 января он был награждён только что учрежденным орденом Суворова.
Курская битва
В феврале 1943 г. К. К. Рокоссовский был назначен командующим Центральным фронтом, которому предназначалась решающая роль в летней кампании 1943 г. у Курска. Из донесений разведки было ясно, что летом немцы планируют большое наступление в районе Курска. Командующие некоторых фронтов предлагали развивать успехи Сталинграда и провести широкомасштабное наступление летом 1943 г. К. К. Рокоссовский был другого мнения. Он считал, что для наступления нужно двойное, тройное превосходство сил, чего у советских войск на этом направлении не было. Чтобы остановить немецкое наступление летом 1943 г. под Курском, необходимо перейти к обороне. Необходимо буквально укрыть в земле личный состав, боевую технику. К.К Рокоссовский проявил себя блестящим стратегом и аналитиком - на основании данных разведки он сумел в точности определить участок на котором немцы нанесли главный удар создать на этом участке глубокоэшелонированную оборону и сосредоточить там около половины своей пехоты, 60 % артиллерии и 70% танков. Поистине новаторским решением была также артиллерийская контрподготовка, проведенная за 3 часа до начала немецкого наступления. Оборона Рокоссовского оказалась настолько прочной и стабильной, что он смог передать значительную часть своих резервов Ватутину, когда у того на южном фасе Курской дуги возникла угроза прорыва. После Курской битвы К. К. Рокоссовский стал генерал-полковником, спустя три месяца - генералом армии. Его слава уже гремела по всем фронтам, он стал широко известным на Западе, как один из самых талантливых советских военачальников. Очень популярен был Рокоссовский и среди солдат.
Операция «Багратион»
В полной мере полководческий талант К. К. Рокоссовского проявился летом 1944 г. при проведении операции по освобождению Белоруссии, условно названной «Багратион». План операции разрабатывался Рокоссовским совместно с А. М. Василевским и Г. К. Жуковым. Стратегической изюминкой этого плана было предложение Рокоссовского нанести удар по двум главным направлениям, что обеспечивало охват флангов противника на оперативной глубине и не давало последнему возможности маневра резервами.
22 июня 1944 г. советские войска начали операцию «Багратион», самую мощную за всю историю мировых войн. Уже в первый день попросту исчезли 25 немецких дивизий. На второй день операции И. В. Сталин понял, что решение К. К. Рокоссовского было гениальным.
29 июня 1944 г. генералу армии К. К. Рокоссовскому была вручена бриллиантовая звезда Маршала Советского Союза, а 30 июля - первая Звезда Героя Советского Союза. К 11 июля была взята в плен 105 тыс. группировка противника. Когда на Западе усомнились в количестве пленных в ходе операции «Багратион», то И. В. Сталин приказал провести их по улицам Москвы. С этого момента И. В. Сталин стал называть К. К. Рокоссовского по имени и отчеству, такой чести удостаивался лишь маршал Б. М. Шапошников. Далее войска 1-го Белорусского фронта участвовали в освобождении родной К. К. Рокоссовскому Польши.
Завершение войны
В ноябре 1944 г. командующим 1-м Белорусским фронтом был назначен Г. К. Жуков, и честь взятия Берлина была предоставлена ему. К. К. Рокоссовского перевели во 2-й Белорусский фронт, он должен был прикрывать обеспечивать правый фланг Г. К. Жукова. В качестве командующего 2 Беларусским фронтом К.К Рокоссовский провел ряд операций в которых проявил себя как мастер маневра. Ему дважды приходилось разворачивать свои войска практически на 180 градусов, умело концентирируя свои немногочисленные танковые и механизированные соединения. В результате была разгромлена мощная померанская группировка немцев. 24 июня 1945 г. по решению И. В. Сталина К. К. Рокоссовский командовал парадом Победы в Москве (принимал Парад Победы Г. К. Жуков).
В 1945-1949 гг. он - главнокомандующий Северной группой войск.
Деятельность в Польше
В 1949 г. польский президент Болеслав Берут обратился к И. В. Сталину с просьбой направить в Польшу для прохождения службы на посту министра национальной обороны поляка К. К. Рокоссовского.
В 1949-1956 гг. он проделал большую работу по реорганизации польской армии, подъему её обороноспособности и боеготовности в свете современных требований. Одновременно являлся заместителем председателя Совета Министров Польши и членом Политбюро ЦК Польской объединенной рабочей партии. После смерти И. В. Сталина и президента Болеслава Берута польское правительство освободило его от занимаемых постов.
Возвращение в СССР
С ноября 1956 г. по июнь 1957 г. - заместитель Министра обороны СССР, по октябрь 1957 г - Главный инспектор Министерства обороны СССР с оставлением в должности заместителя Министра обороны. С октября 1957 г. по январь 1958 г. - командующий войсками Закавказского военного округа. С января 1958 г. по апрель 1962 г. - заместитель Министра обороны СССР - главный инспектор Министерства обороны. В 1956 году в связи с обострением ситуации на Ближнем Востоке исполнял обязанности командующего Закавказского военного округа.
В 1962 г., когда маршал отказал Н. С. Хрущеву написать «почерней и погуще» статью против И. В. Сталина, на следующий день его сняли с должности заместителя министра обороны. Люди близкие к Рокоссовскому, в частности бессменный адъютант Рокоссовского генерал-майор Кульчицкий, объясняют упомянутый выше отказ отнюдь не преданностью Рокоссовского Сталину, а глубоким убеждением полководца в том что армия не должна участвовать в политике. За день до своей смерти в августе 1968 года Рокоссовский подписал в набор свои воспоминания «Солдатский долг».
С апреля 1962 г. по август 1968 г. - генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.
Константин Константинович Рокоссовский скончался 3 августа 1968 года. Похоронен у Кремлевской стены.
Маршал Рокоссовский
Константин Константинович Рокоссовский был одним из самых талантливых и одаренных полководцев Великой Отечественной войны. Военная служба была не только его профессией, но и судьбой, призванием.
Жизненный и боевой путь Рокоссовского - от солдата до маршала двух народов - был сложным и трудным. В первую мировую войну был унтер-офицером в Каргопольском драгунском полку и в первый же год получил боевую награду - Георгиевский крест.
В октябре 1917 г. он вступает в Красную гвардию. Участвует в гражданской войне. Был командиром кавалерийского эскадрона, отдельного дивизиона, полка и бригады, советником монгольской кавалерийской дивизии на Дальнем Востоке. Во время событий на КВЖД в 30-е годы участвовал в боевых действиях.
В 1925 г. окончил кавалерийские курсы в Ленинграде, где учился вместе с Жуковым, Баграмяном, Еременко. Надо сказать, что это неповторимое поколение командиров училось не по обязанности, а по глубокой внутренней потребности и с особым упорством, восторгом и воодушевлением.
В 1929 г. он окончил курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии им. Фрунзе. В феврале 1936 г. назначается командиром кавалерийского корпуса. В его аттестации отмечается: "Хорошо подготовленный командир. Военное дело любит, интересуется им и все время следит за развитием его. Боевой командир с волей и энергией... Очень ценный и растущий командир".
Но репрессии 1937 г. не обошли и Рокоссовского. Арестованный по ложному доносу, он отсидел в тюрьме с августа 1937 г. по март 1940 г. В личном деле об этом сказано деликатно: "Находился под следствием, освобожден с прекращением дела". Освобождение его состоялось по настоятельному ходатайству С. К. Тимошенко и Г. К. Жукова. . Константин Константинович вновь был назначен командиром 5-го кавалерийского корпуса, а затем 9-го мехкорпуса в составе Киевского особого военного округа, которым командовал Жуков. Кстати, в 20-е годы Жуков был командиром полка в дивизии у Рокоссовского. Вот так непрестанно переплетались их судьбы...
Жуков, вспоминая службу того периода, отмечал: "Более обстоятельного, работоспособного, трудолюбивого и по большому счету одаренного человека мне трудно припомнить".
В должности командира корпуса Константин Константинович в 1940 г. совершал поход в Бессарабию, в этой же должности встретил Великую Отечественную войну. Отличительной чертой его командирского, полководческого искусства были умение быстро ориентироваться в сложной обстановке, высокие организаторские качества, воля и непреклонная решимость выполнить поставленную задачу.
В начале войны танковые и механизированные корпуса, как правило, использовались для нанесения контрударов. В условиях господства противника в воздухе и при прорыве его танковых группировок на широком фронте эти корпуса приходилось вводить в бой с марша, по частям, без предварительной подготовки, и поэтому их применение обычно не достигало цели.
Корпусу Рокоссовского пришлось также вступать в сражение после 200-километрового марша. Причем часть пехоты шла своим ходом. Однако одна из дивизий смогла отбросить противника за Стырь, другая атаковала в районе Олына. Продвижение немецко-фашистских войск было на какое-то время остановлено.
Выдержать экзамен на прочность, психологическую нагрузку первых дней войны - самое трудное. Рокоссовский решил организовать оборону на достигнутом рубеже и подготовиться к отражению новых ударов. Часть орудий и танков он приказал выставить для стрельбы прямой наводкой, пехоте - окопаться. Но из Генштаба и штаба фронта поступали требования и команды нанести контрудар. Комкор решил с места нанести огневое поражение атакующим танкам и пехоте, а затем их атаковать. Расчет оказался верным.
Во время вынужденного отступления соединения корпуса оказывали противнику сопротивление на промежуточных оборонительных рубежах и умело избегали окружений. Примечательно, что в начале войны, когда награждали очень скупо, Рокоссовский удостоился ордена Красного Знамени.
Тяжело было на Юго-Западном фронте, но еще сложнее складывалась обстановка на Западном. Пооешению Ставки Константина Константиновича направляют на Западный фронт, который вел Смоленское сражение, командовать подвижной армейской группой в районе Ярцево, которой реально не существовало.
Генерал Рокоссовский начал самым решительным образом подчинять себе все встреченные части, отдельные группы военнослужащих, выходящих из окружения, создавал из них сводные отряды, батальоны, полки и расставлял для обороны важнейших узлов дорог и населенных пунктов. Работал сутками, без отдыха, не раз нарывался на немецкие танки, попадал под обстрелы, но все же сумел собрать эти разрозненные силы в кулак и, выбрав удачный момент, нанес удар по прорвавшемуся противнику. Он овладел городом Ярцево, форсировал реку Воль и закрепился на выгодном рубеже.
Через полтора месяца после начала войны Рокоссовский получает второе повышение - назначается командующим 16-й армией Западного фронта. В нее входили шесть стрелковых дивизий, танковая бригада и другие части. Армия получила задачу оборонять важнейшее направление, ведущее к Москве, - Смоленск, Вязьма, а затем Волоколамск. Обстановка была тяжелая.
Гитлер бросал на Московское на правление все новые силы.
Рокоссовский и его войска, игравшие важнейшую роль в обороне Москвы, понимали всю ответственность, которая на них возлагалась, и сделали все, чтобы остановить и не допустить врага к Москве. Константин Константинович подавал подчиненным пример бодрости, неиссякаемой энергии и новаторства в решении оперативно-тактических задач. Не случайно, что именно из 16-й армии вышли легендарные командиры: Панфилов, Доватор, Катуков, Белобородов и другие. Но были и драматические ситуации. Когда под напором превосходящих сил его соединения отошли на рубеж в 10 км от Истринского водохранилища, Жуков отдал Рокоссовскому приказ: "Стоять насмерть". Но командарм резонно полагал, что выгоднее отвести войска за водохранилище и там закрепиться. Жуков подтвердил свой приказ. Тогда Рокоссовский обратился к начальнику Генштаба Б. М. Шапошникову, и тот, наверняка с согласия Верховного, санкционировал отвод 16-й армии. Жуков прислал телеграмму: "Войсками фронта Командую я! Приказ об отводе войск... отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже, и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков".
Во времена, когда маршал был в опале, этот эпизод чаше всего приводился для того, чтобы осудить "произвол Жукова". Но обстоятельства были значительно сложнее. С точки оценки обстановки в полосе одной армии, оперативная целесообразность решения командарма была, видимо, обоснованной. Но с точки зрения стратегической обстановки в полосе всего фронта отход армии, занимающей центральное положение, был опасным, ибо мог подтолкнуть к этому и другие армии, положение которых было не менее серьезным. Кроме того, при отходе 16-й армии оголялся правый фланг 5-й. В условиях, когда решалась судьба государства, дисциплина и твердая управляемость войск приобретали первостепенное значение.
В ходе самых тяжелых оборонительных сражений генерала Рокоссовского и его солдат не покидала вера, что враг будет сломлен и наши войска перейдут в наступление. После беседы с корреспондентом "Красной звезды" полководец написал на его карте: "Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Советские войска обязательно будут в Берлине. Подмосковье, 19 октября f941 г. К. Рокоссовский".
В ходе начавшегося 5 декабря 1941 г. контрнаступления Рокоссовский провел ряд успешных армейских наступательных операций. Не только в наших войсках, но и у противника имя его стало довольно известным.
В середине января 1942 г. Рокоссовский получил задачу овладеть городом Сухиничи. Для этого ему со штабом 16-й армии предстояло принять безуспешно наступавшие до этого на город соединения 10-й армии. При ознакомлении с частями он не без удивления обнаружил, что его в войсках знают и с его прибытием несколько приободрились. Он решил использовать этот психологический момент и приказал передавать по радиостанциям сообщения: "Рокоссовский приехал", а главное - организовал демонстрацию того, что на Сухиничское направление прибыла вся 16-я армия. Это сыграло свою роль, потому как вскоре разведка доложила, что немецко-фашистскис войска покидают город. Даже комфронта Жуков не сразу поверил, что так легко и почти без потерь удалось овладеть сильно укрепленным городом.
В уже освобожденных Сухиничах Рокоссовский был тяжело ранен осколком снаряда.
Полководческую деятельность Рокоссовского в Московской битве высоко оценил Жуков. На него обратил внимание и Верховный. После излечения в госпитале он вступает в должность командующего войсками фронта и последовательно командует Брянским, Донским, Центральным, Белорусским, 1-м Белорусским и заканчивает войну во главе войск 2-го Белорусского фронта. Его войска участвовали в Сталинградской и Курской битвах, в стратегических операциях по освобождению Белоруссии и Польши, в Восточно-Прусской и Берлинской операциях. На всех фронтах, где командовал Рокоссовский, его часто можно было видеть на переднем крае, среди солдат и офицеров. "Если долго не бываешь в окопах, - говорил он, - то появляется ощущение, словно какая-то важная линия связи оборвалась и какой-то очень ценной информации не хватает..."
С Брянского фронта в сентябре 1942 г. Ставка направляет его на Донской (затем - Сталинградский) фронт. Это было вызвано тем, что обстановка на Сталинградском направлении серьезно обострилась и Ставка принимала меры по усилению группировки. Став во главе Донского фронта, Рокоссовский мог бы занять прочную оборону по северному берегу Дона и остановить противника. Но с учетом требований Ставки и стратегической обстановки он значительно активизирует действия фронта. Захватывает на противоположном берегу реки, севернее города, плацдармы и предпринимает ряд атак с тем, чтобы оттянуть часть войск противника. Это в определенной мере облегчило положение соседнего фронта и обеспечило удержание Сталинграда.
Весьма искусным военачальником проявил себя Константин Константинович и при переходе в контрнаступление под Сталинградом. В то время как Юго-Западный и Сталинградский фронты наносили фланговые удары против соединений 3-й и 4-й румынских армий, войска Донского фронта должны были частью сил сковать противника и одновременно прорывать самые прочные оборонительные рубежи, которые занимались наиболее боеспособными дивизиями 6-й немецкой армии. Благодаря тщательной подготовке наступления войскам Рокоссовского удалось прорвать позиции противника и не допустить переброски его войск для прикрытия флангов, что способствовало быстрому окружению группировки.
При подготовке контрнаступления Рокоссовским, как и другими командующими, были учтены ошибки наступательных операций 1941 - лета 1942 гг. Было обеспечено более массированное использование танков и артиллерии, плотность которой достигала до 180-200 орудий и минометов на 1 км фронта. Осуществлено не только тщательное планирование, но и проведена в необходимом объеме работа на местности с командирами всех степеней по подготовке и организации боевых действий, боевого, технического и тылового обеспечения. Разведке удалось в основном вскрыть огневую систему противника, что позволило осуществить более надежное огневое поражение, чем в предыдущих операциях. Впервые в полном объеме было осуществлено артиллерийское и авиационное наступление.
В результате окружение группировки удалось завершить в короткие сроки. После этого все войска на внутреннем фронте окружения были подчинены командующему Донским фронтом, и на Рокоссовского возложена задача по уничтожению группировки Паулюса. Задача была небывало масштабной и сложной. Достаточно сказать, что к началу января 1943 г. группировка насчитывала 250 тыс. человек, 300 танков, более 4.000 орудий и минометов, 100 боевых самолетов. Рокоссовский решил выполнять задачу путем последовательного отсечения и разгрома окруженных войск по частям. Гитлер многократно клялся Паулюсу спасти его войска, предпринимал для этого отчаянные попытки, но безуспешно...
Победа под Сталинградом надломила вермахт и положила начало коренному перелому во второй мировой войне. Большой вклад в эту победу внес и генерал Рокоссовский. Возглавляемые им войска переименовываются в Центральный фронт и перегруппировываются в полосу между Брянским и Воронежским фронтами. Проведя Севскую наступательную операцию, они переходят к обороне на северном фасе Курского выступа.
При выработке плана действий наших войск летом 1943 г. Рокоссовский, как Жуков и Василевский, придерживался точки зрения о необходимости перейти к жесткой стратегической обороне, отразить наступление немецко-фашистских войск и затем переходить в контрнаступление. С утверждением этого решения Ставкой командующие фронтами сосредоточились на подготовке глубокоэшелонированной обороны. Рокоссовский, слывший мастером наступательных операций, наилучшим образом показал себя и в обороне. За несколько часов до переход" противника в наступление он пошел на такой смелый шаг, как проведение артиллерийской контрподготовки, что вынудило германское командование на несколько часов отложить наступление.
Прочное удержание занимаемых позиций он сочетал с хорошо подготовленными контратаками и контрударами по прорвавшимся группировокам противника. Особое значение имело правильное определение направлений главного удара противника и сосредоточение на них основных сил и средств фронта. Так, на наиболее угрожаемом участке шириной 90 км было сосредоточено 58 % стрелковых дивизий, 70 % артиллерии, 87% танков и самоходных орудий. В итоге, несмотря на мощные удары танковых и пехотных группировок противника, а войскам Центрального фронта под руководством Рокоссовского удалось обеспечить устойчивость обороны и не допустить ее глубоких прорывов.
15 июля правофланговые армии Центрального фронта во взаимодействии с Брянским и частью сил Западного фронта перешли в контрнаступление и нанесли поражение Орловской группировке немецко-фашистских войск.
С точки зрения постижения "секретов" военного искусства особое место в полководческой деятельности Рокоссовского занимает Гомельско-Речицкая наступательная операция, проведенная в ноябре 1943 г. Она была проведена сравнительно ограниченными силами и средствами без выделения крупных сил из резервов Ставки. Характерно, что в это же время - зимой 1943-1944 гг. - Западный фронт примерно в таких же условиях провел 11 наступательных операций, потерял 330 тыс. человек и практически не имел продвижения. А Белорусский фронт Рокоссовского взломал оборону противника в полосе 100 км, продвинулся на глубину до 130 км, овладел городами Гомель и Речица и освободил десятки других населенных пунктов.
Одна из замечательных страниц деятельности Рокоссовского - Белорусская операция, где он командовал войсками 1-го Белорусского фронта, целью ее было разгромить войска группы армий "Центр" и освободить южные районы Белоруссии с выходом на территорию Польши.
При выработке решения и планировании операции Константин Константинович вновь проявил смелость и самостоятельность оперативного мышления, творческий подход к выполнению поставленной фронту задачи, твердость в отстаивании принятого решения. По первоначальному плану Генштаба предусматривалось нанесение одного мощного удара. При докладе в Ставке 23 мая 1944 г. Рокоссовский предложил наносить два примерно одинаковых по силе удара с целью окружения и уничтожения Бобруйской группировки. Сталин не согласился. Решение выглядело слишком необычным и противоречило установившимся принципам. Константину Константиновичу дважды было предложено выйти, "хорошенько подумать" и вновь доложить. Но командующий фронтом стоял на своем. Это начало вызывать раздражение у Верховного. Только поддержка Жукова и Василевского спасло положение. Было ясно, какую большую ответственность берет на себя Рокоссовский. Но его уверенность в правильности своего решения, твердость в его отстаивании основывались на трезвом расчете и глубоком аналиэе условий обстановки. С началом Белорусской операции, где приходилось действовать на труднопроходимой болотистой местности, войска 1-го Белорусского фронта в первый же день прорвали сильно укрепленную оборону, в течение 5 суток окружили и уничтожили в районе Бобруйска более пяти германских дивизий и продвинулись в глубину до 110 км. Даже весьма сдержанный Сталин вынужден был сказать:
"Какой молодец!.. Настоял и добился своего..." Еще до окончания Белорусской операции Рокоссовскому было присвоено маршальское звание.
Развивая успех, войска фронта практически без всякой оперативной паузы начали проводить Люблино-Брестскую наступательную операцию и вышли на подступы к Варшаве.
В начале августа 1944 г. неожиданно для советского командования в Варшаве началось вооруженное восстание, спровоцированное лондонским эмигрантским правительством с целью установления своей власти до подхода советских войск. Несмотря на явное нежелание руководителей восстания сотрудничать с советским командованием, Рокоссовский сделал все возможное для оказания помощи восставшим. К этому времени, его.войска только что завершили наступательную операцию, продвинувшись на глубину 500 - 600 км, понесли потери и испытывали острую нехватку материальных средств. Маршал предпринял ряд наступательных действий, но они успеха не имели. Зато по воздуху и другими путями восставшим была оказана большая материальная помощь.
Перед началом Висло-Одерской операции командующим 1-м Белорусским фронтом был назначен Жуков, а Рокоссовский перемешен на 2-й Белорусский. В исторической литературе по этому поводу приводились разные высказывания, но история уже все расставила на свои места, и можно считать установленным, что такое перемещение как в военно-политическом, так и в стратегическом отношении было оправданным.
Во главе войск фронта Рокоссовский блестяще провел Млавско-Эльбиноскую операцию и своими передовыми соединениями вышел на реку Висла. В связи с отставанием 3-го Белорусского фронта Ставка поставила неожиданную задачу: повернуть основные силы фронта на север и северо-восток против Восточно-Прусской группировки.
После выхода к Балтийскому морю Ставка направила основные силы 2-го Белорусского фронта на Берлинское направление. Рокоссовскому пришлось развертывать войска на 180 градусов и проводить перегруппировку войск, в ходе которой в течение 6-9 суток перебрасывались комбинированным способом на 200-250 км основные силы фронта. Как отмечал маршал, "это был сложный маневр войск целого фронта, подобного которому не было на протяжении всей Великой Отечественной войны". Здесь проявились высочайшие организаторские способности со стороны командующего и его штаба (начштаба генерал А.Н. Боголюбов). Войска Рокоссовского, продолжая развитие стремительного наступления на запад и северо-запад, с ходу форсировали ряд рек, преодолели несколько укрепленных оборонительных рубежей и успешно выполнили возложенную на них задачу по завершению разгрома фашистской Германии.
Главной отличительной чертой полководческого таланта Рокоссовского, как и Жукова, была удивительная способность глубоко и всесторонне проникать каждый раз в суть конкретно сложившейся обстановки. И, исходя из этого, находить наиболее рациональные решения и действия. К сожалению, во время войны это удавалось далеко не всем. В этой связи поучительны наблюдения Рокоссовского за работой командующего войсками Юго-Западного фронта в июле 1941 г. Константин Константинович отмечает, что генерал Кирпонос непрерывно отдавал какие-то на первый взгляд правильные распоряжения. "Приказывая бросать в бой то одну, то две дивизии, командующий даже не интересовался, могут ли названные соединения контратаковать, не объяснял конкретной цели их использования. Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет знать". Иначе говоря, командующий в своих решениях и распоряжениях, как нередко бывает и на современных учениях, исходил не из того, что требуется по обстановке, а из того, что теоретически положено делать при решении подобных задач. Рокоссовский считал, что это самое опасное явление в военном искусстве.
Жуков и Рокоссовский по своему ратному духу, полководческому почерку были очень близкий друг другу. Но были у каждого из них и свои особенности. Жуков, безусловно, был военачальником более крупного стратегического плана. Как первый заместитель Верховного Главнокомандующего почти на протяжении всей войны, он вместе с Василевским под руководством Сталина занимался вопросами вооруженной борьбы в стратегическом масштабе. Рокоссовский участвовал и в выработке стратегических решений, но практически занимался в основном задачами подготовки и ведения операций во фронтовом масштабе. По оценке В.М. Молотова, "по характеру для крутых дел Жуков больше подходил. Но Рокоссовский при любом раскладе в первую тройку всегда войдет. А кто третий - надо подумать..."
Жуков и Рокоссовский олицетворяли собой два разных стиля управления войсками. Жуков был более властным, жестким, твердым, категоричным. Рокоссовский, также обладая высокими волевыми и организаторскими качествами, был более гибким, терпимым к людям, обладал большой внутренней культурой и неотразимым личным обаянием.
После войны, на командно-штабное учение в Белорусском округе, ночью на запасной командный пункт прибыл заместитель министра обороны Рокоссовский. Под сильным дождем мы шли с ним в палатку. По пути, в темноте, Константин Константинович зацепился за небрежно проложенный телефонный провод и упал прямо в лужу. Помогая маршалу подняться, мы ожидали самого худшего. Но он быстро встал, засмеялся и невозмутимо сказал: "А мы во время войны обычно закапывали телефонные провода". Наверное, по-другому среагировал бы Жуков да и многие рангом гораздо ниже... В этом эпизоде весь Рокоссовский. Обладание такими качествами - это своеобразный и довольно редкий среди больших руководителей талант.
...Вокруг знаменитых людей всегда много легенд. Не стал исключением и Рокоссовский. В газетах появляются заголовки типа "Маршал знал каждого солдата в лицо". Но во время войны он командовал двумя корпусами, двумя армиями, шестью разными фронтами, каждый фронт численностью от 500 тыс. до миллиона человек, где каждый день тысячи солдат убывают и прибывают. Всех знать, конечно, невозможно.
В воспоминаниях некоторых его помощников говорится, что за всю службу Константин Константинович ни разу никого не наказал. Но в делах хранятся его приказы с объявлением взысканий военнослужащим за различного рода серьезные упущения по службе и нарушения дисциплины. Он действительно старался всегда быть вежливым с подчиненными, но даже ему это не всегда удавалось. Константин Константинович сам рассказывает, как он однажды был вынужден в самой резкой форме разговаривать с командующим 38-й армией генералом Н.Е. Чибисовым, когда тот вяло реагировал на серьезные осложнения обстановки. Про В. И. Чуйкова Рокоссовский пишет: "Был он грубоват, но на войне, тем более в условиях, в каких ему пришлось находиться, пожалуй, трудно быть другим". Это было действительно так. Как говорил Твардовский: "Туг не убавить, не прибавить - так это было на войне".
У Константина Константиновича заслуги и без того огромные, прекрасных душевных качеств через край, и он не нуждается в том, чтобы для него что-то еще придумывали. Некоторые склонные к дешевой сенсации историки, мемуаристы, писатели, политики, желая прославить Рокоссовского, немало сделали, противопоставляя его Жукову и другим военачальникам. Но правда состоит в том, что эти полководцы достойны друг друга. Они, конечно, соперничали, ревниво следили друг за другом при решении наиболее сложных задач, но чаше всего соединяли свой военный и интеллектуальный потенциал и искренне уважали друг друга. Достаточно сказать, что во время войны практически все назначения Рокоссовского на высшие должности, кроме последнего перемещения, состоялись по инициативе и поддержке Жукова. И все это сделано исключительно в интересах дела. Победы.
Константин Константинович всегда высоко ценил Жукова как полководца. Когда в 1946 г. на совещании высших военных руководителей Сталин готовил расправу над Жуковым, по существу только Рокоссовский и Рыбалко осмелились сказать хоть несколько слов в его защиту.
Маршал Рокоссовский был любимцем нашей армии. Его очень ценил и ему больше чем кому-либо симпатизировал Сталин, называя его "мой Багратион". Он удостоился чести командовать Парадом победителей. Константин Константинович сполна оправдал доверие, оказанное ему народом и высшим военным командованием.
Современным офицерам он подал великий пример новаторства и непрестанного творчества в военном искусстве.
Награды
Орден «Победа» (1945)
7 орденов Ленина (1936, 1942, 1944, 1945, 1946, 1956, 1966)
орден Октябрьской Революции (1968)
6 орденов Красного Знамени (1920, 1922, 1930, 1941, 1944, 1947)
орден Суворова I-й степени (1943)
орден Кутузова I-й степени (1943)
Почётное оружие с золотым изображением Государственного герба СССР (1968)
польский орден «Сторителей народной Польши»
польский орден «Виртути Милитари»" I-го класса со звездой
польский орден «Креста Грюнвальда» I-го класса
французский орден Почётного легиона
французский Военный Крест
британский орден Бани II класса (Рыцарь-Командор)
монгольский орден Сухэ Батора
монгольский орден Боевого Красного Знамени
орден Легиона чести степени главнокомандующего (США)
медали