Черный тюльпан символ афганской войны. Афганский «черный тюльпан» читать онлайн

Самолет пошел на посадку. Ташкент? Они в Союзе??? Нет, это не Ташкент. АН-12 приземлился на юго-западе Афганистана на аэродроме города Шинданд. Недалеко граница с Ираном. Здесь дислоцируется советская мотострелковая дивизия, которая тоже ведет постоянные бои с бандформированиями. Задняя рампа самолета открывается и в него загружают еще десять гробов. Итого в салоне двадцать шесть ящиков. Снова взлет и курс на север, в Ташкент.

В «Черном тюльпане» те, кто с заданий
Едут на Родину милую в землю залечь..
В отпуск бессрочный, рваные в клочья,
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.
В Шинданде, Кандагаре иль в Баграме
Опять на душу класть тяжелый камень.
Опять везти на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют,
Которым в двадцать лет могилы роют…

Ташкент… На военном аэродроме «Восточный» у сопровождающих погибших пограничники проверили документы, проставили необходимые штампы в паспортах и проводили на таможенный досмотр. Здесь чиновники таможни перерыли немногочисленные вещи Коростылева и вещи погибшего старшего лейтенанта Потураева.

После таможни сопровождающих встречал майор Петренко. Он начальник отдела штаба туркестанского военного округа по отправке погибших в города и села страны для захоронения. Должность эту в штабе округа ввели только на период войны в Афганистане. Должность была тягостной, мрачной, черной. Каждый день иметь дело с погибшими. И майора Петренко все звали «Черным тюльпаном». Отсюда пошло и название самолетов, которые перевозили гробы по всей стране.

«Черный тюльпан» - самолет с гробами. Он стал страшным символом советского народа. Туда, где приземлялся «Черный тюльпан», приходило горе с известием о гибели сыновей, мужей, отцов и братьев. Люди со страхом следили за полетами «Черного тюльпана» - самолета АН-12. Где он совершит посадку? У нас? Или пролетит дальше? В страхе за своих близких, воевавших в Афганистане, жила вся большая страна - Советский Союз.

Майор «Черный тюльпан» объяснил всем, что сейчас все гробы выгрузят из самолета и он вместе с его командиром составят маршрут полета по стране, учитывая места посадок по адресам погибших. Затем самолет снова будет загружен согласно этому маршруту: те ящики, что летят дальше, будут размещаться ближе к кабине пилотов. А те, которые нужно выгружать раньше, грузятся ближе к хвосту. То есть, посадка - очередной с краю гроб. Опять посадка - опять крайний ящик.

Ночь Коростылев провел в солдатской казарме. Вместе с офицерами и прапорщиками купили водки и помянули погибших.

Утром 7 мая 1982 года их АН-12 был готов к полету. Гробы загрузили согласно маршруту, самолет заправлен, экипаж на месте. Случилось так, что ящик с гробом Евгения, который сопровождал Коростылев, выгружается последним за весь полет. Он лежит у самой кабины. Коростылеву предстоит лететь через всю страну, сделав двадцать шесть взлетов и посадок по числе погибших. Лететь ему на Украину, в Ворошиловградскую область, в город Коммунарск (ныне Алчевск Луганской области). Самолет взлетел и взял курс на Ашхабад.

Майор Петренко из Ташкента по имеющимся адресам погибших должен дать телеграммы во все областные военные комиссариаты о прибытии в их область тел погибших с предписанием о их встречи и организации похорон.

В Ашхабаде самолет Коростылева стоял пять часов. Некому было оставить ящик с погибшим, не так оперативно работали военкоматы. Оставлять здесь нужно было солдата Коростылева - рядового Реджепова из погибшего артиллерийского расчета. Наконец приехал грузовой автомобиль с солдатами и офицером военкомата. Выгрузили Реджепова, Коростылев молча попрощался с ним.

Был уже вечер. Экипаж самолета должен отдыхать. Капитан Коростылев был одет в такую же форму, как и летчики: фуражка с голубым околышком, кант на брюках и просвет на погонах - тоже голубой. Летчики и десантники ничем, кроме эмблем, не отличаются по внешнему виду. Да и хорошо познакомился Коростылев с экипажем и стал как бы одним из его членов. Особенно он сошелся с командиром АН-12 капитаном Федоровым. Коростылев и Федоров Виктор были одного возраста, одного воинского звания и понимали друг друга с полуслова. Может быть, поэтому все сопровождающие остались ночевать в гостинице на аэродроме, Небид-Дага, а Коростылев вместе с экипажем на автобусе поехали на базу летчиков в сорока километрах от города. Асфальтированная дорога тянется среди песков. То тут, то там видны одинокие верблюды, бродившие по пустыне и жующие верблюжью колючку.

База отдыха представляла собой несколько деревянных щитовых домиков на берегу небольшого озерца среди песков. Утром их на этом же автобусе привезли к самолету. Взлет, и «Черный тюльпан» летит в обратную от Небид-Дага сторону, на восток за 1800 км, в Алма-Ату - столицу Казахстана (в настоящее время столица другая - город Астана, бывший Целиноград).

В Алма- А те разгружают водителя батареи Коростылева Алика Ахметова. Глядя на его гроб, Коростылев невольно подумал о том, что злой рок преследовал тот УРАЛ, на котором погиб весь взорванный орудийный расчет вместе с командиром, старшим лейтенантом Потураевым.

И действительно, сначала он не заводился в автопарке Кундуза, потом пробили ему радиатор, отчего автомобиль остался на дополнительный ремонт и не смог уехать вместе со своим подразделением. Совершая марш не со своей колонной, он был подбит и в его кабине погибли двое солдат. Затем его наспех отремонтировали в Пули-Хумри, потом в Гардезе. И в расположении батальона Алик Ахметов вечно его ремонтировал. И вот он подорвался на фугасе и этого УРАЛа не стало совсем. Вместе с людьми…

Воюют люди. Воюет техника. Она-то как оказалась на войне? И если бы могли говорить машины, то люди услышали бы вот такую исповедь, исповедь грузовика:

«Наше зачатие тоже происходит в чреве. В чреве земли. Чумазые люди, шахтеры, выгребают оттуда тонны железной руды и везут ее в доменные печи. Оттуда горячей струей вытекает семенная жидкость - расплавленный металл. В специальном сборнике он соединяется с женской клеткой. Зовут ее - присадка. Это очень интимный момент. И основа будущего ребенка, простите, будущего автомобильчика готова. То есть готов материал, из которого мы получаемся. Листовое железо, хромированная сталь и все такое другое, о чем и говорить-то неудобно, говоря о процессе зачатия. На этой стадии мы тоже толкаемся то ручкой, то ножкой, когда из нас мощные прессы формируют крылья, бамперы, кабины. Но самый ответственный момент нашего зарождения наступает при формировании нашего сердечка, несколькоцилиндрового моторчика. Наш папа должен здесь быть ювелиром со штангенциркулем в…, нет-нет, в руках.

«Черные тюльпаны»

Большинство служивших в Афганистане вернулись домой: кто-то целым и невредимым, кто-то больным, раненым, искалеченным. Многие погибли. Символом той войны для многих русских стал «Черный тюльпан»: четырехмоторный транспортный Ан-12, привозивший из Афганистана тела павших. Даже спустя десятилетия песня Александра Розенбаума «Черный тюльпан» побуждала слушателей вставать, отдавая дань уважения погибшим. О том, как самолеты получили это романтическое прозвище, ходило много историй, но ни одну нельзя считать достоверной.

Кошмар начинался еще в Афганистане, где в полковом или дивизионном морге тела готовили к отправке на родину. Морг обычно устраивали на краю гарнизона, в палатках или бараках. Командовали моргами лейтенанты. Внутри стоял металлический стол, на котором труп обмывали, приводили в порядок, насколько это возможно, и одевали в форму. Затем тело укладывали в цинковый гроб и припаивали крышку. На гробе писали «Не вскрывать» и заколачивали простой деревянный ящик, на который по трафарету наносили надпись: имя погибшего. Ящик грузили в «Черный тюльпан».

Из-за температуры, влажности и запахов работа в морге была невыносимой. Молодые призывники изнемогали от жары в резиновых фартуках и рукавицах, зато такая работа избавляла от риска боевых заданий. Работники морга были постоянно пьяны и жили в своем собственном мирке. Считалось, что наткнуться на них перед заданием - плохая примета, так что другие солдаты избегали их. В столовой у них имелся отдельный стол, и они были рады не поддерживать дружеские отношения с людьми, чьи разорванные тела им потом, возможно, придется сшивать.

Тела было зачастую сложно опознать, как и гарантировать, что на гробу будет написано правильное имя. Сергея Никифорова по прибытии в Афганистан назначили начальником небольшой медчасти, поскольку до войны он учился на врача (хотя и недоучился). Военврач в звании майора провел его по полковому моргу - маленькому бараку в окружении нескольких палаток. Никифорова обдало вонью еще до того, как он вошел внутрь. Там два вдребезги пьяных солдата разбирали сваленные в кучу части тел. Еще один катил тележку, на которую был водружен длинный жестяной ящик. Солдаты заполняли ящик мало отличимыми друг от друга ошметками и отвозили его в сторону, чтобы приварить крышку.

Какой по счету? - спросил майор.

Двадцатый, да еще пяток соберем.

Выйдя из морга, майор влил в Никифорова такое количество водки, что у того глаза полезли на лоб.

Ничего, привыкнешь, еще и не такое будет. Но постарайся не спиться, хоть это и трудно. А то, что ты сейчас видел, хоть и редкость, но бывает. Это разведчики попали в засаду, а затем душманы их порубили в капусту, упаковали в мешки, побросали в захваченный КАМАЗ и приказали привезти нам подарок {423} .

Гробы получали кодовое название «Груз 200». Андрея Блинушова, солдата из Рязани, который после войны стал писателем и правозащитником, призвали в армию весной 1983 года и отправили служить в штабном взводе в Ижевске. Однажды поздно вечером нескольким «дедам» приказали забрать «груз 200». Они, не отрываясь от телеэкрана, делегировали задачу младшим солдатам. Так Блинушов впервые столкнулся с «Черным тюльпаном».

Замполит взвода, самоуверенный лейтенант, повез Блинушова и нескольких его товарищей в аэропорт, прямо к стоявшему в темноте большому транспортнику. Грузовой отсек «Черного тюльпана» был забит большими, грубо сколоченными деревянными ящиками, по три в штабеле. На каждом было написано имя. В отсеке сидел мертвецки пьяный прапорщик, велевший им перенести ящики в грузовик и доставить в городской морг.

Небольшое здание морга было уже заполнено трупами. Поэтому ящики - теперь Блинушов уже понял, что в них тела погибших в Афганистане, - сложили в коридоре. В Афганистане не удосужились выписать свидетельства о смерти перед тем, как запечатать тела в цинковые гробы и упаковать их в деревянные ящики. Служащие морга, не имея возможности проверить, соответствует ли содержимое ящиков тому, что на них написано, выписали документы, без которых гробы невозможно было передать родственникам.

Даже в 1983 году правительство продолжало утверждать, будто советские войска не участвуют в боевых действиях, а лишь выполняют «интернациональный долг», помогая афганскому народу. Поэтому гробы доставляли родным ночью. Но предосторожности были излишними. Почти всякий раз о происшедшем становилось известно заранее, и родственники, соседи и друзья уже ждали грузовик, вскрывали деревянный ящик и передавали семье цинковый гроб.

В ту ночь Блинушов и его товарищи пронесли гроб с телом пилота вертолета по лестнице в его квартиру на седьмом этаже. Жена погибшего вышла встречать их с побелевшим лицом, с младенцем на руках, неспособная даже плакать. Подошел сосед, чтобы помочь найти место для гроба. Тогда женщина пронзительно закричала.

Солдаты выскользнули из квартиры, бросились вниз по лестнице, к своему офицеру. Ему не хватило выдержки, и он остался в грузовике.

Спустя некоторое время командиры стали иногда отправлять тела в сопровождении прапорщика или офицера. Как правило, то были тела солдат, которых посмертно наградили медалью «За отвагу». Так что одним из способов узнать, что на самом деле происходит в Афганистане, был перекрестный допрос сопровождающего.

Один молодой капитан-вертолетчик отправился в СССР, чтобы доставить тело товарища по эскадрилье. Он показывал Блинушову фотографии полевой жизни (конечно, снятые нелегально): солдаты в причудливом сочетании военной формы и гражданской одежды, афганские селения, превращенные в руины. Молодой офицер говорил, что во время операций против моджахедов вертолетам порой приходилось обстреливать кишлаки. Конечно, при этом гибли дети и женщины, но вертолетчик неубедительно пытался доказать, что это было дело рук моджахедов. Он так сильно нервничал насчет того, как его примет семья погибшего товарища, что попросил совета у Блинушова, хоть тот и был рядовым.

Волновался капитан не зря. Добравшись до дома погибшего в сопровождении нескольких солдат и прапорщика, он столкнулся с разгневанной толпой. Кто-то двинул прапорщику в челюсть, разбив ему губу. Фуражка упала в лужу. Женщины визжали: «Убийцы! Кого вы нам привезли? Где наш мальчик?» Мужчины кидались на солдат, пока женщины не закричали: «Не надо, не трожьте солдатиков, они такие же несчастные, они ни в чем не виноваты».

Солдаты извлекли гроб из деревянного ящика и медленно внесли в квартиру. В ней толпились родные и соседи погибшего. Зеркала были завешены черной тканью. Женщины рыдали, мужчины пили. Капитан неловко застыл у входа, вертя фуражку в руках. Когда Блинушов сказал одной из женщин, что тот проделал долгий путь из Афганистана, чтобы доставить тело товарища, она бросилась к нему со словами: «Простите, пожалуйста, что так получилось, понимаете, он у пас единственный». Занервничав от мысли, что останется один, капитан пытался уговорить Блинушова (они уже перешли па «ты», несмотря на разницу в звании) остаться хотя бы попить чаю. Но пора было возвращаться на базу, и солдаты уехали

Грузовые самолёты были задействованы в Афганистане с самого начала советского вторжения в 1979 году. За время войны советские ВВС потеряли 11 АН-12.
Помимо прочих функций, эти самолёты вывозили на Родину тела погибших (так называемый «груз-200»). Первый такой рейс из Баграма в Ташкент в январе 1980 года совершил подполковник Александр Войтов. К этому времени за южной границей СССР нашли смерть уже 89 бойцов.
Название «Чёрный тюльпан» не имеет общепризнанной истории происхождения. По одной из версий, оно было дано в честь похоронного бюро из Ташкента. Именно здесь делали для Афганистана оцинкованные деревянные гробы, обитые красным кумачом. Сначала русские солдаты перенесли это наименование на местные морги, принимавшие «тела погибшего личного состава», а затем и на доставлявшие их самолёты.
Согласно другому предположению, наименование восходит к традиции оформления некрологов в афганских военных газетах – списки погибших обычно обрамляли орнаментом из черных тюльпанов. Эта версия объясняет, почему чёрные тюльпаны стали рисовать на фузеляже АН-12, чтобы «воздушные труповозки» не обстреливались моджахедами.
Отметим, что в жаргоне участников Афганской войны к АН-12 прикрепился эпитет «брюхатый», который связан не только с его предназначением, но и с характерной формой.
Перед загрузкой погибших в самолёт их одевали в военную форму старого образца с брюками галифе. Однако, как вспоминали свидетели, порой одежды на всех не хватало. Сама процедура погрузки завершалась ружейным залпом в память о бойцах
За один раз «чёрный тюльпан» вывозил до 18 гробов, которые, как правило, сопровождали сослуживцы погибших. Гробы первоначально не запаивались, так как грузовой отсек АН-12 не являлся герметичным. Запайка производилась позднее, во время промежуточной стоянки в Ташкенте. Для советского командования было принципиально важным, чтобы ни один боец не остался лежать между афганских камней. Маршрут каждого «чёрного тюльпана» составлялся с посадками в нескольких точках Советского Союза. В конкретном городе получателем «груза-200» был местный военкомат, который уже передавал тело родным. В самые тяжёлые дни конфликта на север вылетало сразу по несколько АН-12. Всего таким образом на Родину было доставлено 15 тысяч мёртвых советских солдат и офицеров.
Бард Александр Розенбаум в 1987 году написал песню «Монолог пилота «черного тюльпана», которая впоследствии прозвучала в известном фильме «Афганский излом». Поводом к её созданию послужило личное переживание певца, ставшего однажды свидетелем погрузки АН-12. Песня нередко исполняется на собраниях ветеранов-«афганцев».
В настоящее время «чёрными тюльпанами» также называют памятники погибшим в Афганистане, установленные в городах постсоветского пространства, например, в Екатеринбурге, Петрозаводске, Норильске и Хабаровске.

Печально известный борт, доставлявший в восьмидесятые годы из Афганистана груз-200, оказывается, имеет непосредственное отношение к нашему аэропорту. «Вечерка» нашла пилота, который выполнил на том воздушном судне 71 рейс. О «Черном тюльпане», доставлявшем из ДРА тела погибших солдат и офицеров, сейчас знают все. Благодаря афганской песне Александра Розенбаума даже у тех, кто не был ни в оазисах Джелалабада, ни в Шинданде, Кандагаре и Баграме, есть представление о том, как везли «на родину героев, которым в двадцать лет могилы роют». А сейчас выяснилось, что первым самолетом, начавшим доставлять груз-200 в Советский Союз, был Ил-18, «приписанный» к аэропорту нашего города.

Вторым пилотом этого воздушного пассажирского судна тогда был челябинец Вячеслав Шведов. Именно от него мы и узнали историю нашего самолета.

С 1975 года я работал в Челябинском объединенном авиаотряде, - рассказывает Вячеслав Иванович. - Летал на пассажирском Ил-18. В январе 1980 года экипаж моего самолета направили в Ташкент. Зачем, мы уже догадывались. Дело в том, что до этого один наш пассажирский самолет переоборудовали в санитарный борт, убрав из него все кресла и организовав две операционные, и отправили 31 декабря с другим экипажем в Ташкент. Обстановка в Афганистане тогда была уже неспокойная, и объяснять нам, куда полетим, нужды не имелось.

Утром 17 января 1980 года второй пилот Вячеслав Шведов и его экипаж - командир воздушного судна Юрий Слободсков, штурман Анатолий Ключников, бортмеханик-техник Вячеслав Королев и техник Кукарека вылетели из Ташкента на том самом переоборудованном челябинском Ил-18 в первый рейс. (Вместе с ними с тех пор всегда на борту находились три медика - хирург и медбратья.) Долетели до Какайды - советской военной базы под Термезом, где часть военнослужащих, которых везли на борту из Ташкента, высадили, часть других ребят, уже подготовленных, наоборот, забрали и полетели в Афганистан.

Баграм, Кабул, Кандагар, Шинданд - эти аэропорты были заняты нашими войсками, поэтому садились только там, - вспоминает Вячеслав Иванович. - Самый первый полет в Афганистан запомнился сложными условиями. Аэропорты все горные, залетаешь в них, как в чашу, но днем все проходило более-менее нормально. А вот в Шинданде садились ночью. Честно скажу, жутковато было. Но, когда полетели обратно в Союз, жутко было от другого…

В Афганистан на нашем самолете отвозили солдат и необходимые припасы. А вот из ДРА - раненых (прямо на борту им делали операции, спасая жизни) и убитых.

Такие самолеты, как наш, называли "Черными тюльпанами", - продолжает челябинец. - Когда я в первый раз увидел, как погибших мальчишек или то, что от них осталось, кладут в цинковые гробы, которые затем обивают деревянными досками, не смог находиться рядом - ушел… И песню про "Черный тюльпан" поэтому не могу слушать… И в Ташкент, и в Алма-Ату, и в Москву мы возили груз-200…

Справедливости ради надо отметить, что вообще-то "Черным тюльпаном" принято называть военно-транспортный самолет Ан-12. В отличие от Ила он мог приземляться на высокогорные грунтовые площадки. Еще "Черными тюльпанчиками" прозвали вертолеты. На борту воздушных судов рисовали черный тюльпан, но душманы все равно обстреливали и такие воздушные судна. Но в 1979 и 1980 годах, в начале афганской кампании, Ан-12 использовали только под грузовые перевозки. А вот первыми самолетами, которые переоборудовали под медсанчасть/морг, были два гражданских. Один - челябинский Ил-18, второй - такой же пассажирский, но из Караганды.

- Какие опознавательные знаки были на вашем самолете? Рисовали ли на нем черный тюльпан?

У нас был обычный белый борт с надписью "Аэрофлот" - самолет же гражданский, пассажирский, - отвечает. - А военные самолеты, как вы знаете, зеленого цвета. Но и по нам стреляли. Помню, однажды в Кандагаре пришлось взлетать в полной темноте, без фар. Рядом с аэропортом пряталась банда душманов, которая всех обстреливала. По нам, к счастью, не попали.

Вячеслав Шведов летал в районе боевых действий на челябинском Ил-18 месяц - с 17 января по 15 февраля. Когда после той командировки вернулся в Челябинск, его перевели командиром на Ту-134 (переучился на этот самолет еще до командировки в Афганистан) и оставили в родном аэропорту. А вот его старый экипаж еще отправлялся в Ташкент и оттуда в ДРА не раз. И еще четыре челябинских экипажа - Владимира Рожнова, Ильи Елина, Юрия Петрова и Федора Ломова - с такой же миссией на нашем "Черном тюльпане" летали.

Что стало потом с тем Ил-18? - переспрашивает Вячеслав Иванович. - После военного конфликта в Афганистане его снова вернули в Челябинский аэропорт, опять переоборудовали в пассажирский самолет, установив кресла. И летавшие на нем пассажиры, конечно, не догадывались о том, кого он раньше возил. Затем самолет, как и все Ил-18, списали.

Вообще-то "Черным тюльпаном" принято называть военно-транспортный самолет Ан-12. Но в 1979 и 1980 годах, в начале афганской кампании, Ан-12 использовали только под грузовые перевозки. А первыми самолетами, которые переоборудовали под медсанчасть/морг, были два гражданских. Один - челябинский Ил-18 с надписью "Аэрофлот", второй - из Караганды.