Сан саныч - хоккейный человек.

«Время обострившегося выбора: хочешь изменить что-то к лучшему — готовься к жертве, к кресту. Топай собственными ножками на персональную голгофу. И теперь — только так. Альтернатива — вскрыв вены, тихо умри в подвале неотомщенной жертвой… Это не я придумал, это универсальный закон бытия. Так уж повелось на нашем шарике — все на заклании держится. Только сейчас все сконцентрировалось до предела, и мы все попали на обычную стезю обреченных. Либо с гранатой под танк — героем, либо под нож мясника — бараном. Так что нет теперь никакой проблемы «потерянного поколения». Все, о чем мы говорим, — категории потерянной эпохи. Понимаете?! Эпохи мертворожденных!»

«Эпоха мертворожденных» , Глеб БОБРОВ

Объединенная армия Юго-Востока Украины обнародовала имена погибших в результате обстрела Луганска. На официальном сайте армии приводится полный список имен:

Акимов Антон, (погранотряд);

Кулиш Дмитрий Николаевич, 1975 г.р. (погранотряд);

Костюков Владимир Андреевич, 1971 г.р. (обладминистация);

Кукурудзв Инна Александровна (обладминистация);

Гизай Александр Александрович (обладминистация);

Неопознанная женщина (обладминистация);

Долженко Нина Александровна, 1955 г.р. (обладминистация);

Полежаев Сергей Николаевич, 1964 г.р. (обладминистация);

Архипова Наталья Викторовна (обладминистация);

Черкез Галина Анатольевна, 1967 г.р. (обладминистация);

Ур Андриян Владимирович (погранотряд);

Булатов Виталий Юрьевич, 1961 г.р. (погранотряд);

Бородин Николай Васильевич, 1961 г.р. (погранотряд).

Одна из многочисленных жертв бойни на Юго-Востоке Украины.

Александр Гизай. Сан Саныч. Дядя Саша.

Погиб во время обстрела здания Луганской облгосадминистрации и облсовета.

Он - создатель и руководитель военно-патриотического объединения «Каскад», чьей основной задачей все 27 лет существования были патриотическое воспитание молодежи, поиск и перезахоронение останков советских воинов. Под руководством Александра Александровича поисковики «Каскада» нашли и похоронили останки 1621 солдата, погибшего во время Великой Отечественной войны, установили личности 226 человек, нашли родственников 13 воинов.

Проститься с руководителем военно-патриотического объединения «Каскад» Александром Гизаем к Луганскому областному украинского музыкально-драматическому театру 4 июня пришли несколько тысяч луганчан, в том числе председатель областного Совета Валерий Голенко, его заместители Евгений Харин и Владимир Пристюк.

Светлана Гизай, вдова: «Если нас не услышит мир, то нас уничтожат как Красный Лиман, как уничтожают Славянск или загонят как в Одессе»...

Прощай, Сан Саныч

Кто такой Сан Саныч? может быть, гопник, зверь, монстр, ватник и колорад? Судите сами.

В Луганске и области его знают, как руководителя военно-патриотического объединения "Каскад".

Ветеран Афганистана, награжден в 2011 году президентом Украины Орденом «За Заслуги 3 степени», получил Орден и грамоту Украинской Православной Церкви от Митрополита Владимира за поисковую работу, награжден медалью «За заслуги перед Луганщиной 3 степени», имеет грамоты Министерств обороны Украины, Белоруссии, России и целую коллекцию отличительных знаков и благодарностей.

Александр Гизай активно занимался патриотическим воспитанием молодежи, помогал адаптации бывших заключенных и бездомных, преподавал военное дело и историю.

В мае «каскадовцы» завершили очередную Вахту памяти, подняли останки 324 бойцов и офицеров Красной армии, восстановили по медальонам пять имен. В начале июня Сан Саныч хотел провести захоронение, не смотря ни на что...

А теперь похоронят его.

Вечная память.

На небе у тебя будет хорошая компания, дядя Саша.

Все утро писал большой пост...увидел в сетях инфу про то, что погиб Сан Саныч. Потер все на *здесь было три строчки добротного мата*

Кто такой Сан Саныч? может быть, гопник, зверь, монстр, ватник и колорад? Судите сами.

В Луганске и области его знают, как руководителя военно-патриотического объединения "Каскад".

Ветеран Афганистана, награжден в 2011 году Президентом Украины Орденом «За Заслуги 3 степени», получил Орден и грамоту Украинской православной церкви от Митрополита Владимира за поисковую работу, награжден медалью «За заслуги перед Луганщиной 3 степени», имеет грамоты Министерств обороны Украины, Беларуси, России и целую коллекцию отличительных знаков и благодарностей.

Гизай Александр активно занимался патриотическим воспитанием молодежи, помогал адаптации бывших заключенных и бездомных, преподавал военное дело и историю.

В мае "каскадовцы" завершили очередную Вахту памяти, подняли останки 324 бойцов и офицеров Красной армии, восстановили по медальонам пять имен. В начале июня Сан Саныч хотел провести захоронение не смотря ни на что. А теперь похоронят его. Вечная память. На небе у тебя будет хорошая компания, дядя Саша.

Сан Саныч на раскопках.

Похороны останков павших воинов.

Посты и с украинской точки зрения, и с российской.

Шёл тысяча девятьсот сорок первый год. По нашей земле ходили немецкие солдаты, сжигали наши деревни и поселки, угоняли в плен детей и женщин. Сашкин отец ушел на фронт и сказал ему: «Береги маму, Санька!» Мальчик очень хотел к отцу на фронт, но никто серьезно с ним не разговаривал. Казавшийся очень взрослым пятиклассник Вовка, уходя на дежурство в народную дружину, как-то посоветовал ему: «А ты сбеги...» Пошутил рыжий Вовка, а Саньке запало в душу. Но зимой заболела мама, и он все время просидел с ней. Решил: «Вот закончу первый класс и сбегу». Потом прошел еще один военный год. Мама совсем выздоровела и работала на заводе. Отец писал письма с фронта и все повторял: «Вот победим в войне - соберемся втроем, и больше никогда не будем расставаться». Саньке хотелось, чтоб поскорей это сбылось. И весной сорок третьего года, Сашка с другом сбежали со школьных уроков и отправились на войну…..

Им удалось забраться в товарный поезд, но вскоре их поймали и отправили домой. По дороге Сашка убежал от сопровождающих: его уже никто не смог остановить, он ехал бить фашистов… Добравшись почти до самого фронта Саша встретил танкиста Егорова, который после госпиталя возвращался в свой полк. Санька рассказал ему грустную выдуманную историю о том, что отец его тоже танкист и сейчас на фронте, а маму он потерял во время эвакуации и остался совсем один.. Танкист решил привести Сашу к командиру, а тот уже решит, что с ним делать.

Когда Егоров рассказал своему командиру о Сашке, как тот хочет бить фашистов, как он сбегал от патрулей, какой он ловкий, тот спросил: -А сколько лет мальчику? Егоров ответил: -«Двенадцать». Командир сказал: - «Таким маленьким не место в армии. Поэтому мальчика накормить, а завтра отправить его в тыл!» От обиды Сашка чуть не расплакался. Всю ночь он думал как быть, и под утро, когда все спали, выбрался из блиндажа и стал пробираться в лес. Вдруг раздалась команда «ВОЗДУХ». Это немецкие самолеты стали бомбить позиции наших войск. Прямо над головой пролетали фашистские стервятники и сбрасывали бомбы. Сашка успел услышать, как вдалеке сержант Егоров искал его и звал «Сашка! Где ты? Вернись». Кругом взрывались бомбы, а Саша все бежал и бежал. Одна бомба разорвалась совсем близко и его отбросило волной в воронку от разорвавшейся бомбы. Несколько мгновений мальчик лежал без сознания, а когда открыл глаза то увидел в небе, как сбитый фашистский бомбардировщик падает, а от него отделяется парашютист и приземляется прямо на Сашку. Купол парашюта накрыл обоих. Когда фашист увидел мальчика, он стал доставать пистолет. Сашка изловчился и бросил ему в глаза горсть земли. Фашист на какое - то время потерял зрение и стал стрелять в слепую. И тут произошло невероятное. Кто-то перепрыгнул через Сашу и вцепился в немца. Завязалась борьба, а когда немец стал душить нашего солдата, Сашка взял камень и ударил фашиста по голове. Тот тут же свалился без сознания, из под него вылез сержант Егоров. Они связали немца и Егоров принес его к командиру. Когда командир спросил Егорова кто взял «языка» , тот гордо ответил: « САШКА!»

Так в двенадцать лет Сашка был зачислен сыном полка - в 50-й полк 11 - го танкового корпуса. И получил свою первую боевую награду медаль «ЗА ОТВАГУ», которую ему вручил командир перед всеми бойцами….

Солдаты сразу полюбили Сашу за его смелость и решительность, с уважением относились к нему и называли Сан Саныч. Дважды ходил он в разведку во вражеский тыл, причем оба раза с заданием справился. Правда, в первый раз чуть не выдал нашего радиста, которому нес новый комплект электрических батарей для рации. Встреча была назначена на кладбище. Позывной - утиное кряканье. На кладбище он добрался ночью. Картина ужасающая: все могилы разворочены снарядами... Вероятно, больше от страха, чем это было надо мальчик раскрякался так усердно, что не заметил, как сзади подполз наш радист и, зажав Сашке рот ладонью, прошептал: "Сдурел, парень? Где же это видано, чтобы утки ночью крякали?! Спят они по ночам!" Тем не менее, задание было выполнено.

В июне 1944 года 1-й Белорусский фронт начал подготовку к наступлению. Сашу вызвали в разведывательный отдел корпуса и представили летчику-подполковнику. Тот с сомнением смотрел на мальчугана, но начальник разведки заверил, что Сан Санычу вполне можно доверять, он "стреляный воробей". Летчик-подполковник рассказал, что фашисты недалеко от Минска готовят мощный оборонительный заслон. По железной дороге к фронту непрерывно перебрасывают технику. Разгрузку осуществляют где-то в лесу, на замаскированной железнодорожной ветке в 70 километрах от линии фронта. Эту ветку необходимо уничтожить. Но сделать это вовсе не просто. Парашютисты- разведчики с задания не вернулись. Авиационная разведка также не может ничего обнаружить, все замаскировано. Задача - в течение трех дней найти секретную железнодорожную ветку и обозначить место ее расположения, развесив на деревьях старое постельное белье.

Это дело, Саня, - словно издалека звучал голос командира, - мы решили поручить тебе. - И полковник положил свою большую руку ему на плечо.

Ночью группа разведчиков уходила на задание. Когда все было готово, к командиру группы подвели паренька.

Всю дорогу шли молча. Отряд растянулся цепочкой так, что Санька смог заметить лишь пожилого мужчину, да молоденького лейтенанта. Потом ему уже было с ними не по пути, и они расстались. Сан Саныча переодели во все гражданское, дали тюк постельного белья. Получился подросток-беспризорник, меняющий белье на продукты. Пробирался лесом вдоль основной железной дороги. Каждые 300 метров парные фашистские патрули. Изрядно вымотавшись, он днем задремал и чуть не попался. Очнулся от сильного пинка. Два фашистских полицая обыскали его, перетрясли весь тюк белья. Обнаруженные несколько картошин, кусок хлеба и сало тут же отобрали. Захватили и пару наволочек и полотенец с белорусской вышивкой. На прощанье "благословили":

Убирайся, щенок пока мы тебя не пристрелили!

Несколько километров пробирался он вдоль проволоки, пока не вышел к основной железнодорожной магистрали. Повезло: военный эшелон, загруженный танками, медленно свернул с основного пути и скрылся между деревьями. Вот она, загадочная ветка! Гитлеровцы замаскировали ее отменно. Ночью Санька забрался на верхушку дерева, растущего у стыка железнодорожной ветки с основной магистралью и развесил там первую простыню. К рассвету вывесил постельное белье еще в трех местах. Последнюю точку обозначил собственной рубашкой, привязав ее за рукава. Теперь она развевалась на ветру, как флаг. На дереве просидел до утра. Было очень страшно, но больше всего я боялся заснуть и прозевать самолет-разведчик. Самолет появился в срок. Фашисты его не трогали, чтобы не выдать себя. Самолет долго кружил поодаль, затем прошел над Сашкой, развернулся в сторону фронта и помахал крылышками. Это был условный сигнал: "Ветка засечена, уходи - будем бомбить! "

Сашка отвязал рубашку и спустился на землю. Отойдя всего километра два, услышал гул наших бомбардировщиков, и вскоре там, где проходила секретная ветка врага, полыхнули разрывы. Эхо их канонады сопровождало его весь первый день пути к линии фронта. На следующий день вышел к реке и перебравшись через нее, встретил наших разведчиков, с которыми вместе переходили линию фронта. По осунувшимся лицам Саня понял, что разведчики находятся у моста уже не один день, но ничего не могут сделать, чтобы уничтожить переправу. Подошедший эшелон был необычным: вагоны опломбированы, охрана эсэсовская. Не иначе как боеприпасы везут! Состав остановился, пропуская встречный санитарный поезд. Автоматчики из охраны эшелона с боеприпасами дружно перешли на противоположную от нас сторону - взглянуть, нет ли знакомых среди раненых. Сашка выхватил взрывчатку из рук бойца и, не дожидаясь разрешения, бросился к насыпи. Подлез под вагон, чиркнул спичкой... Тут вагонные колеса двинулись с места, с подножки свесился кованый сапог немца. Вылезти из-под вагона невозможно... Как же быть? Он открыл на ходу угольный ящик "собачник" - и залез туда вместе с взрывчаткой. Когда колеса глухо застучали по настилу моста, снова чиркнул спичкой и запалил бикфордов шнур. До взрыва остались считанные секунды. Выпрыгнул из ящика, проскочил между часовыми, и с моста - в воду! Ныряя раз за разом, поплыл по течению. Несколько охранников и часовых стреляли по уплывающему Сашке одновременно. И тут рванула взрывчатка. Вагоны с боеприпасами стали рваться, как по цепочке. Огненный смерч поглотил и мост, и поезд, и охрану.

Как ни старался Сан Саныч отплыть подальше, его догнал фашистский катер. Фашисты били Сашу и от побоев он потерял сознание. Озверевшие немцы затащили Сашу в домик на берегу реки и распяли: руки и ноги прибили гвоздями к стене у входа. Спасли Сан Саныча разведчики. Они увидели, что он попал в руки охраны. Внезапно атаковав домик, красноармейцы отбили Сашу у немцев. Они сняли его со стены, завернули в плащ-палатку и понесли на руках к линии фронта. По пути наткнулись на вражескую засаду. Многие погибли в скоротечной схватке. Раненый сержант подхватил и вынес Сашу из этого пекла. Спрятал его оставив ему свой автомат, пошел за водой, чтобы обработать Сашкины раны, но его убили фашисты…. Через некоторое время умирающего Сашу обнаружили наши солдаты и отправили в госпиталь, в далекий Новосибирск на санитарном поезде. В этом госпитале Сашка лечился пять месяцев. Так и не долечившись, он сбежал с выписывающимися танкистами, уговорив няню-бабушку принести ему старую одежонку, чтобы "погулять по городу".

Сан Саныч, догнал свой полк уже в Польше, под Варшавой. Его определили в танковый экипаж. Однажды, случайно он встретил того самого летчика- подполковника, который направлял его на задание. Тот очень обрадовался: « Я тебя полгода разыскиваю! Слово дал: если живой, обязательно найду!» Танкисты отпустили Сашку в авиаполк на сутки, там он познакомился с летчиками, которые разбомбили ту секретную ветку. Его задарили шоколадом, покатали на самолетах. Потом весь авиаполк построился, и Сан Санычу торжественно вручили орден Славы III степени.

На Зееловских высотах в Германии 16 апреля 1945 года, Саша подбил гитлеровский танк "тигр". На перекрестке два танка сошлись лоб в лоб. Сан Саныч был за наводчика, выстрелил первым и попал "тигру" под башню. Тяжеленный броневой "колпак" отлетел, как легкий мячик. В тот же день фашисты подбили и Сашкин танк. Экипаж, к счастью, уцелел полностью.

29 апреля Сашкин танк снова подбили фашисты. Весь экипаж погиб, в живых остался только Сашка, его израненного доставили в госпиталь. Он очнулся лишь 8 мая. Госпиталь находился в Карлсхорсте напротив здания, где подписывали Акт о капитуляции Германии. Раненые не обращали внимания ни на врачей, ни на собственные раны - прыгали, плясали, обнимали друг друга. Уложив на простынь, Сашку подтащили к окну, чтобы показать, как после подписания капитуляции выходит маршал Жуков. Это была ПОБЕДА!

В Москву Сан Саныч вернулся летом 1945 года. Долго не решался войти в свой дом на Беговой улице... Он не писал маме более двух лет, опасаясь, что она заберет его с фронта. Ничего так не боялся, как этой встречи с ней. Понимал, сколько горя принес он ей!.. Вошел бесшумно, как научили ходить в разведке. Но материнская интуиция оказалась тоньше - она резко обернулась, вскинула голову и долго-долго, не отрываясь, смотрела на Сашку, на его гимнастерку на которой красовались два ордена и пять медалей...

Куришь? - наконец спросила она.

Ага! - соврал Сашка, чтобы скрыть смущение и не расплакаться.

Ты такой маленький, защищал нашу РОДИНУ! Я так тобой горжусь, -сказала мама

Сашка обнял маму и они оба заплакали ……

Александр Александрович Колесников дожил до наших дней, о нем сняли художественный фильм «Это было в разведке». Обязательно посмотрите его.

Сан Саныч - так звали в своем кругу преподавателя по военному страноведению курсанты одного из закрытых учебных заведений в Лефортово. Познакомились мы с ним за год до Московской Олимпиады. Курс, который он читал, был на редкость интересным: военно-политические блоки, взаимоотношения стран-участников, их особенности. Привычной для нас строгости на занятиях не было - был диалог от сердца к сердцу, что быстро сблизило нас с преподавателем, и мы еще больше полюбили его предмет. Едва Сан Саныч начинал говорить, мы тут же прекращали свои дела и все то, что могло отвлечь нас от постижения учебного материала.

Но если для других ребят Сан Саныч был лишь интересным рассказчиком, то для меня он был еще и нужным профессионалом. Он пришел к нам из разведки и особенно этого не скрывал. Я тоже подумывал об этой сфере деятельности, и опыт Александра Александровича был для меня уникален. Я не говорил ему о своих планах, но он быстро раскусил меня, и наше общение стало более доверительным.

Сан Саныч и внешне выглядел весьма импозантно: высокий, стройный, обаятельный человек в красивой форме капитана первого ранга. Что и говорить, мы любили своего наставника и старались подражать ему. Но наши симпатии вспыхнули особенно после того, как Сан Саныч, возвращаясь вечером домой, вступился за девушку, к которой пристали хулиганы. Их было человек восемь, и он пошел против них, чтобы защитить ее честь. Девушку он защитил, но после этого долго восстанавливался, а, когда вышел на работу, правая рука его была еще в гипсе.

Мы считали своим долгом как-то помочь Сан Санычу: принести и разложить учебные материалы, помочь надеть шинель и т.д. Но особым делом считалось «поднести до КПП портфельчик», красивый темно-коричневый Samsonite, или проводить Сан Саныча до метро. Последнее удавалось редко: для этого надо было просить разрешения начальства о выходе за территорию вуза, что, в общем-то, не поощрялось.

В один из дней, когда мне удалось получить увольнение, мы пересеклись с Сан Санычем на кафедре и решили вместе ехать до метро. Погода стояла хорошая, весна была в самом разгаре, солнце теплыми лучами пробивалось сквозь редкие облака, отражаясь в лужах талого снега.

«Мне надо зайти в Елоховский собор, - сказал мне преподаватель, - пойдешь со мной?»

Сан Саныч был задумчив, и мы особо не говорили, пока не подъехали к станции метро «Бауманская». «Мне надо ненадолго зайти в Елоховский собор, - сказал мне преподаватель, - пойдешь со мной?» Я напрягся: Елоховский собор в те годы был резиденцией Патриарха и, естественно, находился под контролем, мы - в форме, могли возникнуть неприятности. «Разве что ненадолго», - без энтузиазма откликнулся я. «Средь бела дня нас никто не остановит, тем более с моими звездами, - прояснил ситуацию Сан Саныч, - надо подать записку за больного товарища, лечение не помогает, а записка - верю - поможет». Я рассеянно кивнул, и мы пошли в собор.

Подходя к нему, я попытался вспомнить, когда последний раз посещал храм. Это было лет пять назад. Мы с отцом вошли тогда в деревенскую церковь, чтобы осмотреть её интерьер. Остановились у иконы Страшного Суда. «Кто эти черненькие, которых тащат на сковородку?» - спросил я отца. «Это - грешники, угодившие в ад, идут на мучения. А праведники вон там, наверху, у груди Иисуса; они - «у Христа за пазухой», - ответил мне отец. Действительно, через отверстие хитона Спасителя выглядывали довольные физиономии спасенных. Я тогда не понимал языка символов, принятого в церковной живописи, не представлял себе сельского богомаза, потрудившегося на росписях храма. Все, что я увидел, показалось мне до крайности наивным, и я на много лет решил для себя вопрос об отношении к Церкви. Поэтому и в этот раз шел в храм с неохотой, не ожидая встретить там ничего интересного.

Интерьер Елоховского собора оказался намного величественней деревенской церкви, но эта красота не трогала меня. Сан Саныч подошел к свечному ящику, взял листок бумаги и стал что-то писать. Я остался ближе ко входу и разглядывал тех, кто находился внутри храма. Народу было немного, одни женщины. Они стояли напротив икон, вглядываясь в потускневшие лики, ставили свечи, кто-то продвигался к выходу, крестясь по дороге. На нас не обратили внимания: каждый занимался своим делом. Сан Саныч закончил писать, отдал записку в свечной ящик, достал деньги, положил их на поднос и подошел ко мне. Мы вышли на улицу.

И вы верите, что ваша записка поможет? - не сдержался я. - Мне кажется, лучше найти хорошего врача и лечить, опираясь на его опыт и достижения современной медицины, чем что-то написать и успокоиться в надежде неизвестно на кого. Вы думаете, в том, что вы делаете, есть какой-то смысл? - Нет, одно лишь самоуспокоение, - продолжал я, сам не понимая, откуда во мне возникла такая категоричность.

Сан Саныч на секунду задумался.

Знаешь, здесь недалеко есть скамейка, где мы сможем спокойно обсудить этот вопрос, - ответил он, - ты не торопишься? Хочу рассказать тебе один случай, который, быть может, пригодится. Погода хорошая, и если есть время, нам ничто не помешает расставить все точки над i .

Да, конечно. Надо во всем разобраться, - горячился я, устремляясь вслед за Сан Санычем в глубину жилого района. Пройдя вперед, мы остановились недалеко от школы, построенной на месте дома, в котором родился А.С. Пушкин. Там и устроились для разговора.

Ты думаешь, я не понимаю твоих чувств? Сам был такой, - начал разговор преподаватель. - А лечение, о котором ты говоришь, пока не дает результата, хотя все сделано для того, чтобы помочь нашему другу. Записка, которую я оставил, пойдет на литургию, где будет поминаться имя больного, и он незримо будет участвовать в таинстве вместе со всей Церковью, молящейся Богу. И Господь по Своей неизреченной милости поможет в исцелении нашего товарища. Вот зачем мы зашли в собор.

Но с тем же успехом вы и сами могли помолиться и попросить, о чем хотели. Зачем нужен священник или кто-то еще? Да и что такое Церковь? Эти измученные жизнью женщины с тревогой и грустью в глазах, которых мы только что видели в храме. Бог для них - последнее пристанище. Скорее всего, они просто во всем разуверились или очень настрадались. Поэтому и тянутся в Церковь, чтоб хоть как-то поддержать свое существование, - не успокаивался я. - Разве за ними сила? В чем она? В их молитве? - Нет, сила в другом - в деньгах, политической и экономической власти, в крайнем случае - в духовном или культурном водительстве, привлекающем большое число адептов. В нашей стране сила - Политбюро, ЦК, силовые ведомства, госструктуры и партийные органы. А эти женщины с высохшими от слез глазами, разве они что-то могут?

Церковь - стержень, на котором держится мировой порядок. Бог и Церковь - вот что лежит в основе мира

Пока я говорил, Сан Саныч рассматривал детей, бегущих из Пушкинской школы, но когда я закончил, он повернулся ко мне.

Да нет, ты ошибаешься, как раз сила-то - в них, в этих женщинах, и во всех тех, кто предстоит Богу, сила - в Церкви, Сергей, в этом духовном организме, который молится за весь мир, и молитвой спасает тебя, меня и всех тех, в чьих руках земная власть. Вот умрет министр или другой руководитель, многое изменится? - Нет. Даже если уйдет в историю КПСС, большой беды не будет: мир как существовал, так и будет существовать. А убери этих женщин, останови молитву, закрой храмы и прекрати литургию - и тогда миру конец, конец всему, всей земной цивилизации. Церковь - стержень, на котором держится весь мировой порядок. Бог и Церковь - вот что лежит в основе мира.

Сан Саныч замолчал. Я хотел возразить, но не находил слов: видимо, он знал что-то, чего не знал я, и опирался на это «что-то».

То, о чем вы говорите, - теория или личный опыт? - решил уточнить я. Впервые в жизни я слышал подобное. В голове всё противилось словам преподавателя, но сердцем я чувствовал какую-то иную логику, за которой хотелось идти.

Личный опыт, выстроенный в теорию, а точнее - в практику жизни.

Расскажите, Александр Александрович, мне кажется, это важно.

Ну хорошо, - начал преподаватель, - постараюсь рассказать обо всем по порядку.

После окончания учебы в военно-морском училище я получил распределение на Северный флот. Быстро вырос до капитан-лейтенанта, но тяги к работе не имел: меня всегда привлекали языки, которыми на флоте я мог заниматься только самостоятельно. Личная жизнь тоже не ладилась: на Севере всё не так просто. Так что ушел с головой в то, что мне нравилось. Накупил учебников, разговорников, словарей и учил: вначале английский, за ним французский, позже испанский. Английский давался легко, я ведь заканчивал языковую спецшколу. Французский и испанский учил неглубоко: думал, на Севере они мне не пригодятся. Практиковал немного английский, когда меня привлекали для переводов по линии разведки. Но с языками у нас работали выпускники вашего вуза: они считались более подготовленными. Я был «на подхвате». Как-то раз у нас готовился визит дружбы кораблей флота в район Юго-Восточной Азии. Я в поездку не планировался, но в последний момент попал на замену заболевшего переводчика. В одном из наших посольств меня выпросил у замкомандующего военно-морской атташе для временной работы. Так я перебрался с севера на юг.

Работа была интересной, хотя и очень специфичной. Командировку мою два раза продлевали, а потом меня и вовсе отправили в Москву на учебу, по окончании которой я продолжал работать в азиатском регионе. Руководство осознавало, что от Азии будет зависеть многое в перспективе. По работе приходилось выезжать и в другие страны. Однажды я находился с заданием в Англии.

Дело было деликатным и довольно опасным. Надо было передать инструкции Центра в руки, которые считались не очень надежными. Ставка делалась на деньги, которые в нашей работе значат куда меньше, чем если человек работает «за идею». Но другого выхода не было. Одним словом, все провалилось - вместе с заданием сгорел и я.

И вот я еду на такси по улицам Лондона. За мной пристроились два автомобиля - слежка. Я их вижу, в мозгу пульсирует мысль: когда будут брать? И тут мое внимание привлекает здание необычной архитектуры. «Это что?» - спрашиваю таксиста. «Церковь, тут обосновались русские», - слышу в ответ. «А ну-ка притормози, держи задаток и подожди меня здесь, я - быстро», - включаюсь я и выхожу из машины. Автомобили сзади тоже притормаживают.

Захожу в храм - никого. Только какой-то человек во фланелевой рубашке чистит подсвечник. Подхожу к нему. «Вы - русский? - спрашиваю я. - Работаете здесь?». «Да, я настоятель этого храма», - отвечает он мне по-русски. А дальше всё как в тумане. Мы садимся на скамейку, и он за несколько минут рассказывает мне о тех ошибках, которые я допустил в жизни. Я сижу и не понимаю, что происходит. «Но главное - не это, - в конце говорит он мне, - а два тяжких греха, из-за которых ваша душа в опасности; вы сами знаете о них и даже сожалеете, но дело сделано, и ошибки надо исправлять. Будете в Москве, найдите священника в таком-то храме, скажете: прислал на исповедь, расскажете о нашей встрече. Он поймет и примет у вас исповедь. Хорошо бы, чтобы он стал вашим духовником».

Пока он говорил, я постепенно приходил в себя. На улице меня ждали, но священник говорил твердо, и мое спасение казалось мне вполне реальным. «А теперь давайте помолимся, попросим у Бога милости - впереди много дел», - сказал владыка.

Я не умел молиться и просто просил Господа о спасении, просил своими словами

Мы встали, подошли к иконам. Священник устремил взгляд на образ Спасителя и, как мне показалось, мысленно куда-то «провалился». Я не умел молиться и просто просил Господа о спасении, просил своими словами. На сердце было спокойно, не хотелось уходить. «Ну всё, Александр, прощайте», - сказал владыка и перекрестил меня. Я даже не удивился, что он назвал меня по имени, поклонился и молча вышел из храма.

На улице я сел в такси, которое ожидало меня неподалеку. Мы тронулись, за нами, чуть позади, ехали те же два автомобиля. Но на душе не было тревоги: я чувствовал, всё обойдется. Мы проехали перекресток, и тут из боковой улицы выехал грузовик, перевозивший строительные конструкции, и заглох прямо на дороге. Он отсек нас от сопровождения. Мы рванули вперед и оторвались. «Теперь в порт, - скомандовал я, - быстро довезешь, получишь двойную». «Мигом долетим», - отозвался водитель и «дал по газам». Вскоре мы были в порту.

Там я нашел небольшое транспортное судно, капитан которого взял меня на борт. Кстати, главным оказались не деньги, а то, что я сказал капитану, что в прошлом моряк. Он бросил мне кусок веревки и велел завязать морской узел. Я завязал. «Хорошо, - сказал капитан, - ныряй в трюм, одевай робу, поможешь команде». Когда мы отплыли от берега, к нам подошел пограничный катер. Шел дождь. Было темно. С катера что-то крикнули. Капитан ответил. Мы поплыли дальше. Я сел на ящик и задремал. Проснулся, когда мы были уже во Франции. Ну а дальше - дело техники. Через два месяца я стоял «на ковре» в Управлении.

После этого случая я попросился преподавать - оперативная и штабная работа больше меня не интересовали. В голове прочно засела мысль: как стало возможным мое спасение, кому я этим обязан? Так я пришел к мысли о Боге, о Его всемогуществе, о Его любви. Я понимал, что недостоин был высшей милости, но именно ею и был спасен. Скорее всего, из чувства благодарности я стал изучать всё, что мог найти о Боге, о Церкви, о правде нашей жизни, и стал православным.

А как же те два греха, о которых вы сожалели, удалось их загладить? - не успокаивался я.

В Москве я нашел священника, о котором говорил владыка Антоний; он стал моим духовником, к нему я пошел на первую исповедь, хожу до сих пор. - Сан Саныч замолчал. Молчал и я. В голове вертелось множество мыслей. Но задавать вопросы не хотелось. В принципе всё было ясно.

Этот разговор с Сан Санычем был единственным. Больше мы так не говорили. Да и встречались мы с ним после этого разговора пару раз. Не было времени. Готовились к Олимпиаде.

Не могу сказать, что услышанное тогда изменило меня, мое отношение к Богу. Нет, но зарубка осталась. И когда через десять лет я сам оказался в схожей ситуации, то знал, к Кому обращаться за помощью.

Николай Телепнев

11.06.2014 - 12:24

«Время обострившегося выбора: хочешь изменить что-то к лучшему - готовься к жертве, к кресту. Топай собственными ножками на персональную голгофу. И теперь - только так. Альтернатива - вскрыв вены, тихо умри в подвале неотомщенной жертвой… Это не я придумал, это универсальный закон бытия. Так уж повелось на нашем шарике - все на заклании держится. Только сейчас все сконцентрировалось до предела, и мы все попали на обычную стезю обреченных. Либо с гранатой под танк - героем, либо под нож мясника - бараном. Так что нет теперь никакой проблемы «потерянного поколения». Все, о чем мы говорим, - категории потерянной эпохи. Понимаете?! Эпохи мертворожденных!»

«Эпоха мертворожденных» , Глеб БОБРОВ

Объединенная армия Юго-Востока Украины обнародовала имена погибших в результате обстрела Луганска. На официальном сайте армии приводится полный список имен:

Акимов Антон, (погранотряд);

Кулиш Дмитрий Николаевич, 1975 г.р. (погранотряд);

Костюков Владимир Андреевич, 1971 г.р. (обладминистация);

Кукурудзв Инна Александровна (обладминистация);

Гизай Александр Александрович (обладминистация);

Неопознанная женщина (обладминистация);

Долженко Нина Александровна, 1955 г.р. (обладминистация);

Полежаев Сергей Николаевич, 1964 г.р. (обладминистация);

Архипова Наталья Викторовна (обладминистация);

Черкез Галина Анатольевна, 1967 г.р. (обладминистация);

Ур Андриян Владимирович (погранотряд);

Булатов Виталий Юрьевич, 1961 г.р. (погранотряд);

Бородин Николай Васильевич, 1961 г.р. (погранотряд).

Одна из многочисленных жертв бойни на Юго-Востоке Украины.

Александр Гизай. Сан Саныч. Дядя Саша.

Погиб во время обстрела здания Луганской облгосадминистрации и облсовета.

Он - создатель и руководитель военно-патриотического объединения «Каскад», чьей основной задачей все 27 лет существования были патриотическое воспитание молодежи, поиск и перезахоронение останков советских воинов. Под руководством Александра Александровича поисковики «Каскада» нашли и похоронили останки 1621 солдата, погибшего во время Великой Отечественной войны, установили личности 226 человек, нашли родственников 13 воинов.

Проститься с руководителем военно-патриотического объединения «Каскад» Александром Гизаем к Луганскому областному украинского музыкально-драматическому театру 4 июня пришли несколько тысяч луганчан, в том числе председатель областного Совета Валерий Голенко, его заместители Евгений Харин и Владимир Пристюк.

Светлана Гизай, вдова: «Если нас не услышит мир, то нас уничтожат как Красный Лиман, как уничтожают Славянск или загонят как в Одессе»...

Прощай, Сан Саныч

Кто такой Сан Саныч? может быть, гопник, зверь, монстр, ватник и колорад? Судите сами.

В Луганске и области его знают, как руководителя военно-патриотического объединения "Каскад".

Ветеран Афганистана, награжден в 2011 году президентом Украины Орденом «За Заслуги 3 степени», получил Орден и грамоту Украинской Православной Церкви от Митрополита Владимира за поисковую работу, награжден медалью «За заслуги перед Луганщиной 3 степени», имеет грамоты Министерств обороны Украины, Белоруссии, России и целую коллекцию отличительных знаков и благодарностей.

Александр Гизай активно занимался патриотическим воспитанием молодежи, помогал адаптации бывших заключенных и бездомных, преподавал военное дело и историю.

В мае «каскадовцы» завершили очередную Вахту памяти, подняли останки 324 бойцов и офицеров Красной армии, восстановили по медальонам пять имен. В начале июня Сан Саныч хотел провести захоронение, не смотря ни на что...

А теперь похоронят его.

Вечная память.

На небе у тебя будет хорошая компания, дядя Саша.