Робер Мерль «Разумное животное. Робер мерль разумное животное

Семидесятые годы нынешнего века. Профессор Севилла. давно и успешно изучает дельфинов. Поистине удивительные способности этих животных, а главное - их разум, вызывают всеобщий интерес - как у любопытствующей публики, так и у различных ведомств. В Соединённых Штатах, где живёт и работает профессор Севилла, ежегодно на дельфинологию расходуется пятьсот миллионов долларов. И среди организаций, вкладывающих большие деньги в изучение дельфинов, немало тех, кто работает на войну.

Севилла пытается обучить дельфинов человеческой речи. Его работу опекают сразу два конкурирующих разведведомства; одно он условно называет «голубым», а другое - «зелёным». По его мнению, одни следят за ним с оттенком враждебности, другие - с оттенком благожелательности. И хотя Севилла интересуется исключительно своей работой, природное чувство справедливости нередко заставляет его задумываться над правильностью политики, проводимой его страной и президентом. Особенно это касается войны во Вьетнаме, которую США ведут давно и безуспешно.

Обоим ведомствам известен каждый шаг профессора, даже как и с кем он занимается любовью. Слежка за его личной жизнью особенно бесит профессора: темпераментный Севилла, в жилах которого течёт немало южной крови, разведён и часто заводит романы, надеясь встретить женщину своей мечты. Впрочем, похоже, наконец это ему удаётся: его теперешняя ассистентка Арлетт Лафей становится его возлюбленной, а потом женой.

Кроме мисс Лафей, на станции Севиллы работают Питер, Майкл, Боб, Сюзи, Лизбет и Мэгги. Все они очень разные: Питер и Сюзи - прекрасные работники; Майкла больше интересует политика, он придерживается левых взглядов и выступает против войны во Вьетнаме, Мэгги - вечная неудачница в личной жизни; Лизбет нарочито подчёркивает свою независимость, а Боб - тайный информатор одного из ведомств.

Профессор Севилла добивается поразительных успехов: дельфин Иван начинает говорить. Чтобы Фа, как дельфин сам себя называет, не было одиноко, профессор подсаживает к нему «дельфинку» Бесси, или, как произносит Фа, Би. Неожиданно Фа перестаёт говорить. Существование лаборатории поставлено под угрозу. Тогда Севилла применяет к Ивану метод «кнута и пряника»: дельфинам дают рыбу только тогда, когда Фа попросит ее словами. Результат малоутешителен: Фа добивается рыбы минимумом слов. Тогда у него забирают самку и ставят условие: Фа говорит, и ему отдают Би. Фа соглашается. Теперь обучение Фа и Би идёт поистине семимильными шагами. .

Работа лаборатории засекречена, но увлечённый Севилла не придаёт этому значения. Неожиданно его вызывают «на ковёр». Некий мистер Адаме упрекает профессора в том, что из-за его небрежности, произошла утечка секретной информации - уволившаяся Элизабет Доусон передала русским секретную информацию о работе лаборатории и заявила, что поступила так по указанию самого профессора. Впрочем, Адамс знает, что это ложь: Элизабет сделала подобное заявление из ревности. Однако он весьма недвусмысленно предупреждает Севиллу о необходимости быть более бдительным, иначе его отстранят от работы. В конце концов Севилла, горячо привязанный к своим питомцам, соглашается на компромисс: обнародовать результаты своего эксперимента, но в той форме, в какой ему дозволят. Севилле разрешают устроить пресс-конференцию с дельфинами: «там» понимают, что, раз противнику уже известно об этой работе, не имеет смысла дальше держать ее в секрете, лучше самим обнародовать ее в самой что ни на есть броской, околонаучной форме. Тем более что Севилла не подозревает, для каких целей «там» намереваются использовать обученных им дельфинов...

Пресс-конференция с Фа и Би становится настоящей сенсацией. Дельфины разумно отвечают на самые разные вопросы: от «Каково ваше отношение к президенту Соединённых Штатов?» до «Ваша любимая актриса?» В своих ответах Фа и Би проявляют недюжинную эрудицию и несомненное чувство юмора. Журналисты узнают, что дельфины научились не только разговаривать, но и читать и смотреть телепередачи. И, как все единодушно отмечают, Фа и Би любят людей.

Соединённые Штаты охватывает дельфиномания: пластинки с записью пресс-конференции раскупаются мгновенно, всюду продаются игрушечные дельфины, в моду вошли костюмы «a la дельфин», все танцуют «дельфиньи» танцы... А другие страны напуганы ещё одним научным достижением США, их правительства лихорадочно размышляют над тем, как скоро американцы смогут использовать дельфинов в военных целях...

Севилла пишет популярную книгу о дельфинах, и она имеет головокружительный успех. Профессор становится миллионером, но он по-прежнему увлечён работой и ведёт скромный образ жизни. Беда приходит неожиданно: в отсутствие Севиллы Боб увозит из лаборатории Фа и Би, а профессору заявляют, что таков приказ.

Разгневанный Севилла хочет покинуть страну, но его не выпускают. Тогда он покупает маленький остров в Карибском море и поселяется там вместе с Арлетт, на свои средства основывает лабораторию и начинает заново работать с дельфинами. Одна из них - Дэзи не только учится говорить, но и обучает профессора дельфиньему языку.

Неожиданно мир потрясает известие: американский крейсер «Литл Рок» уничтожен атомным взрывом в открытом море близ Хайфона. Виновником взрыва называют Китай, в Америке начинается антикитайская истерия, идёт травля всех выходцев из Юго-Восточной Азии. Президент США готов объявить войну Китаю, и его поддерживают большинство американцев. Советский Союз предупреждает, что последствия американской агрессии против Китая могут быть необратимы. К Севилле приезжает Адаме, Он сообщает, что Фа и Би выполнили некое задание конкурирующего ведомства, и ему надо узнать, в чем оно состояло, Он хочет вернуть Севилле дельфинов с условием, что профессор передаст ему запись их рассказа. Адаме говорит, что, вернувшись с задания, дельфины перестали разговаривать, и он надеется, что Севилле удастся их разговорить. Он же сообщает Севилле о гибели Боба, который работал с Фа и Би.

Привозят дельфинов. Фа и Би отказываются не только говорить, но и брать рыбу из рук Севиллы, Профессор на языке свистов пытается выяснить, что случилось, и узнает, что «человек нехороший».

Возникает ещё одна проблема: Дэзи и ее избранник Джим не хотят уступать гавань новым дельфинам. Севилла уводит Фа и Би в удалённый грот.

Ночью на остров нападают военные и убивают дельфинов в гавани. Все считают, что погибли Фа и Би, только Севилла и Арлетт знают правду, но они молчат. Приезжает Адаме, чтобы убедиться в гибели дельфинов и узнать, успели ли они что-нибудь рассказать профессору. Покидая остров, Адаме предупреждает, что Севиллу, скорей всего, ждёт участь дельфинов.

Севилла и Арлетт отправляются в грот Фа и Би рассказывают, как их обманом заставили взорвать крейсер «Литл Рок». Те, кто послал их, сделали все, чтобы они погибли вместе с крейсером, и только чудом им удалось спастись. Они рассказали обо всем Бобу, но тот им не поверил. С тех пор они не желают разговаривать с людьми.

Военные окружают остров. Севилла и Арлетт решают бежать на Кубу, чтобы оттуда поведать миру правду о действиях американской военщины. Под покровом ночи они садятся в лодку, с помощью дельфинов бесшумно минуют заградительные посты и плывут по тёплым водам Карибского моря.

Когда и кто впервые рассказал мне о необыкновенных способностях дельфинов? Чёрт его знает.

А вот первое осмысленное воспоминание запечатлелось очень чётко. Относится оно к концу 70-х, когда в советском прокате шёл американский фильм «День дельфина»...

Самые сильные кадры – последние.

…С моря быстро приближается катер на воздушной подушке – военные во что бы то ни стало хотят добиться своего. Надо спасаться! Но Тарелл тратит драгоценное время, раз за разом повторяя приказ дельфинам: «Уходите в море и никогда не возвращайтесь! Никогда не говорите на человеческом языке! Никогда!» В ответ ему только курлыканье: «Почему?» Потом люди всё-таки убегают вглубь острова, а дельфины парой плывут вдоль берега и над морем разносится их пронзительный, зовущий крик: «Папа! Мама!»

Когда в зале загорается свет, многие зрители начинают торопливо, стыдливо вытирать мокрые глаза и шмыгают носами по пути к выходу…

Было бы желание, сейчас можно без особого труда пересмотреть этот фильм. Но не хочу. Боюсь разрушить неслабые детские впечатления. А то, знаете ли, были прецеденты. Взять хотя бы тех же «Викингов» с Кирком Дугласом и Тони Кертисом… Впрочем, это уже совсем другая история.

Снова вспомнил я о «Дне дельфина» после открытия у нас странички Робера Мерля. Это его роман «Разумное животное» (1967) послужил основой для той экранизации. Жаль, не попался он мне в детские годы. Можно бы и поискать сейчас, но терзают меня смутные сомнения, что до его прочтения дойдёт ход. И так очередь выстроилась немаленькая и продолжает угрожающе удлиняться.

Но не буду зарекаться. А пока - нет оценки.

Отзыв - часть статьи, размещённой в АК:

Оценка: нет

Роман Мерля «Разумное животное» занимал в свое время целый том «Библиотеки современной фантастики». ИМХО зря, хотя оно понятно - в советское время роман воспринимался как однозначно «идеологически правильный», а наличие таковых в антологии было совершенно необходимо.

Сюжет романа построен на эксплуатации двух актуальных в 60ые годы тем. Одна - очень повышенный интерес к дельфинам, которых тогда многие действительно полагали «разумными животными», другая - на фоне начавшейся между СССР и США «разрядки» опасения Китая, который именно в середине 60 ых обзавелся атомной бомбой и межконтинентальными ракетами.

Мерль довольно удачно сводит эти две актуалии воедино, дополняет их кучей штампов - «секретная лаборатория», «коварные спецслужбы», «теория заговора», набором стереотипный персонажей - тут пожалуй все без исключения, и получает сколько это ни странно, вполне читабельный коктейль.

Интересно, что к моменту съемки экранизации всего несколько лет спустя актуалии уже несколько изменились, так что Китай из сценария «испарился» начисто, хотя в остальном сюжет изменился не слишком сильно.

Оценка: 7

Фильм «День дельфина» в год его выпуска на советские экраны просто заворожил - мальчишкой я смотрел его не менее десяти раз. Потом уже прочитал саму книгу - она заворожила ещё больше. А прочитанный уже после школы роман в оригинале на французском дал повод провести сравнительную текстологическую экспертизу, в результате которой выяснилось, что в русском переводе нет кое-каких «неудобных» для советских властей авторских размышлений и высказываний, а самое главное - в русском переводе отсутствуют страницы, описывающие поведение дельфинов во время брачных игр и в процессе спаривания. И таких страниц - не одна, не две - их несколько десятков! Были выброшены многие куски (а порой, и целые главы) из научных дневников профессора Севильи! Налицо слабоумие советских цензоров и их начальников, которые в то время считали порнографией даже естественную для любого животного функцию продолжения рода...

Оценка: 9

Для меня Роберт Мерль и книга «Разумное животное» - один из образцов научной фантастики 20 века. Политика, наука, интрига, детектив, - все очень добротно. Правда, очень по-американски, в жанре кинобоевика, очень уж герои характерно сформированы.

И тем не менее, написано прекрасно. И очень трогательны обе стороны - и исследователи, и дельфины, наконец нашедшие возможность контакта.

Прочитав эту книгу, я не могла поверить в то, что 95% лекции первых страниц не является вымыслом или допущением. С тех пор прошло еще 20 лет. Наводит на размышления.

Хотя... Именно здесь, в этой книге, наверное, даны объяснения тому, почему контакта в общепризнанном стиле до сих пор нет. Нет контакта с единственным животным, о котором нам доподлинно известно, что оно обладает разумом, по большинству из зафиксированных параметров аналогичным по развитию человеческому.

Оценка: 8

Классический образец научной+социальной фантастики XX века с ее сильными и слабыми сторонами. Дельфины у Мерля оказываются разумнее и чище многих людей, хотя автор ни разу не опускается до карикатуры. Вообще-то, вопрос о степени разумности дельфинов так и завис в воздухе. Насколько я понимаю, опыты в этом направлении были свернуты не по причине непроходимой тупости животных, а по чисто финансовым соображениям. В восьмидесятые годы, с победой по всему миру дикого рынка, и на Западе, и на Востоке были заморожены почти все научные проекты, не сулившие быстрой коммерческой отдачи. Дельфиний проект оказался одним из многих. В лучшие времена мы, может быть, еще научимся понимать дельфинов. Говорить с ними - это, конечно, вряд ли.

Сильная сторона книги - хороший литературный уровень. Легкий ясный язык, что ощущается даже в переводе. Внимание к незначительным для сюжета деталям. Интересными получились герои, и люди, и дельфины. Не менее интересно следить за реакцией общества на эксперимент. Слабой стороной в наше время выглядит политизация сюжета. Но, во-первых, почти вся французская литература XX века была политизирована еще в большей мере, чем советская, причем преобладали красные оттенки. Мерль на фоне многих своих коллег выглядит даже умеренным. Во-вторых, политика тогда еще не окончательно превратилась в шоу, и отношение к ней было другим. Наличие политической составляющей сюжета в 1967 казалось читателям скорее достоинством, чем недостатком. Опять же, и у нас, и у них.

От автора

Много воды утекло со времени выхода романа «Смерть - мое ремесло». Однако до сих пор я корю себя за то, что по какой‑то непростительной небрежности не написал к этой книге предисловия. За всякую лень приходится расплачиваться, и за свою я расплачиваюсь особенно жестоко тогда, когда доброжелательные читатели - через пятнадцать лет после появления романа - подвергают сомнению его историческую достоверность. А ведь мне ничего не стоило на несколько мгновений остановить читателя на пороге книги и сказать ему: все - за исключением имени - подлинно в истории Рудольфа Ланга. Все факты его жизни, его карьеры. Ведь чтобы рассказать о том, как возникла фабрика смерти в Освенциме, я проделал работу историка: камень за камнем, документ за документом я ее воссоздал по архиву Нюрнбергского процесса.

В романе «Разумное животное» проблема соотношения исторической правды и вымысла тоже возникает - правда, в другом аспекте. В этом случае труднее всего определить жанр моего произведения, потому что, определив жанр, мы тем самым как бы устанавливаем те пропорции действительного и вымышленного, которые по праву интересуют читателя. И здесь я должен признаться в своем затруднении. Я не уверен, что мне удастся дать четкое определение жанра своей книги. При таких условиях лучше всего, наверное, было бы воспользоваться рядом приблизительных определений и, раз уж я не могу точно определить этот тип произведения, хотя бы примерно сказать, что он из себя представляет или чем не является.

Читателю, который ничего не знает о дельфинологии, «Разумное животное» на первый взгляд покажется притчей о животных. Верно ли это? И да и нет. Ответ, конечно, неудовлетворительный, но зато точный и нисколько не умаляющий значения того жанра, у которого есть свой золотой фонд: Сирано де Бержерак, Свифт, Мак Орлан, Карел Чапек, Оруэлл, Веркор - эти имена вызывают в памяти захватывающие произведения, где взаимоотношения человека и животного исследуются с утопической точки зрения. Чаще всего в книгах названных писателей изображается, как животные - птицы, лошади или свиньи - становятся разумными, закабаляют человека и превращают его в подобие зверя - дегенеративную, похотливую и жестокую тварь, чей отвратительный образ Свифт вывел в йэху.

Совершенно иной замысел у Веркора. В романе «Люди или животные» он рассказывает о примате, настолько близком к человеку, что этот примат способен выучить наш язык. В книге Веркора речь идет не о покорении человека животными, а о том, как помешать человеку эксплуатировать рабочую силу обнаруженных в тропических лесах приматов, заставив трибунал признать, что тропи - так их называет Веркор - человеческие существа, а не животные. Роман становится оригинальной и волнующей попыткой найти определение человеку.

В романе Карела Чапека «Война с саламандрами» животное тоже вымышлено, однако сходство с произведением Веркора на этом кончается. Порожденная воображением Чапека саламандра - это обладающее руками морское млекопитающее из Азии, очень умное и кроткое. Ее привозят в Европу, она, акклиматизировавшись, овладевает английским языком, и человек начинает использовать массы саламандр для подводных строительных работ, причем условия труда саламандр напоминают и эксплуатацию черных рабов и концентрационные лагеря Скромные, плодовитые, исключительно трудолюбивые, расселившиеся вдоль морских берегов саламандры, несмотря на «расистскую» дискриминацию, которой они подвергаются, посте пенно улучшают свое положение, совершенствуют свои знания строят под водой свои собственные заводы и производят свело продукцию вплоть до того дня, когда, столкнувшись с насущнейшей необходимостью расширить жизненное пространство - их число непрерывно растет, - они добывают нужные им территории, взорвав в Америке, Азии и Европе громадные участки суши, которые они заранее пробуравили и заминировали.

Робер Мерль

Много воды утекло со времени выхода романа «Смерть - мое ремесло». Однако до сих пор я корю себя за то, что по какой-то непростительной небрежности не написал к этой книге предисловия. За всякую лень приходится расплачиваться, и за свою я расплачиваюсь особенно жестоко тогда, когда доброжелательные читатели - через пятнадцать лет после появления романа - подвергают сомнению его историческую достоверность. А ведь мне ничего не стоило на несколько мгновений остановить читателя на пороге книги и сказать ему: все - за исключением имени - подлинно в истории Рудольфа Ланга. Все факты его жизни, его карьеры. Ведь чтобы рассказать о том, как возникла фабрика смерти в Освенциме, я проделал работу историка: камень за камнем, документ за документом я ее воссоздал по архиву Нюрнбергского процесса.

В романе «Разумное животное» проблема соотношения исторической правды и вымысла тоже возникает - правда, в другом аспекте. В этом случае труднее всего определить жанр моего произведения, потому что, определив жанр, мы тем самым как бы устанавливаем те пропорции действительного и вымышленного, которые по праву интересуют читателя. И здесь я должен признаться в своем затруднении. Я не уверен, что мне удастся дать четкое определение жанра своей книги. При таких условиях лучше всего, наверное, было бы воспользоваться рядом приблизительных определений и, раз уж я не могу точно определить этот тип произведения, хотя бы примерно сказать, что он из себя представляет или чем не является.

Читателю, который ничего не знает о дельфинологии, «Разумное животное» на первый взгляд покажется притчей о животных. Верно ли это? И да и нет. Ответ, конечно, неудовлетворительный, но зато точный и нисколько не умаляющий значения того жанра, у которого есть свой золотой фонд: Сирано де Бержерак, Свифт, Мак Орлан, Карел Чапек, Оруэлл, Веркор - эти имена вызывают в памяти захватывающие произведения, где взаимоотношения человека и животного исследуются с утопической точки зрения. Чаще всего в книгах названных писателей изображается, как животные - птицы, лошади или свиньи - становятся разумными, закабаляют человека и превращают его в подобие зверя - дегенеративную, похотливую и жестокую тварь, чей отвратительный образ Свифт вывел в йэху.

Совершенно иной замысел у Веркора. В романе «Люди или животные» он рассказывает о примате, настолько близком к человеку, что этот примат способен выучить наш язык. В книге Веркора речь идет не о покорении человека животными, а о том, как помешать человеку эксплуатировать рабочую силу обнаруженных в тропических лесах приматов, заставив трибунал признать, что тропи - так их называет Веркор - человеческие существа, а не животные. Роман становится оригинальной и волнующей попыткой найти определение человеку.

В романе Карела Чапека «Война с саламандрами» животное тоже вымышлено, однако сходство с произведением Веркора на этом кончается. Порожденная воображением Чапека саламандра - это обладающее руками морское млекопитающее из Азии, очень умное и кроткое. Ее привозят в Европу, она, акклиматизировавшись, овладевает английским языком, и человек начинает использовать массы саламандр для подводных строительных работ, причем условия труда саламандр напоминают и эксплуатацию черных рабов и концентрационные лагеря Скромные, плодовитые, исключительно трудолюбивые, расселившиеся вдоль морских берегов саламандры, несмотря на «расистскую» дискриминацию, которой они подвергаются, посте пенно улучшают свое положение, совершенствуют свои знания строят под водой свои собственные заводы и производят свело продукцию вплоть до того дня, когда, столкнувшись с насущнейшей необходимостью расширить жизненное пространство - их число непрерывно растет, - они добывают нужные им территории, взорвав в Америке, Азии и Европе громадные участки суши, которые они заранее пробуравили и заминировали.

Плодороднейшие равнины с городами и селами низвергаются в пучину, и человек с ужасом видит, как земля уходит у него из-под ног, съеживается, подобно шагреневой коже.

Эта книга, вышедшая в 1936 году, поражает талантом и еще больше своим пророческим характером. Послевоенные колониальные войны, концентрационные лагеря, атомная бомба и, быть может, даже сверхбыстрые перемены в жизни китайского народа - все это в ней описано за восемь, девять, двадцать лет до событий. Апокалиптическая нота последней части уже возвещает разрушения войны, приближение которой Чапек чувствовал и незадолго до которой умер, тем самым лишив нацистов радости арестовать его, когда они вошли в Прагу.

В предлагаемой читателю книге я не боялся оказаться подражателем Свифта или Чапека. Мне не казалось также, что в ней я непременно должен был гнаться за новизной. Сама эпоха, в которую я живу, решила за меня и принудила создавать новое. Тридцать лет спустя после романа Чапека мне в своей книге не надо было, как ему, выдумывать разумное морское млекопитающее, способное овладеть языком людей, потому что со времен Чапека наука ушла вперед и сегодня мы знаем, что выдуманное им животное существует: это дельфин. Даже тут Чапек оказался пророком.

Итак, моя книга тоже «роман о животных», если понимать под этим термином произведение, где исследуются взаимоотношения человека и животного, однако животное, о котором я рассказываю, существует, и его отношения с человеком описаны вполне реалистически. Следовательно, документальный тон. приданный мной повествованию, не просто искусственный сиг диетический прием. Под мудрым, ученым и дружеским руководством выдающихся французских цитологов Поля Бюдкера и Рене-Ги Бюненя я собрал данные по зоологии дельфина афалина, или Tursiops truncatus; все эти данные подлинны, они только излагаются в романической форме - до того предела, что разделяет документальное и вымышленное.

Понятно, мне следует уточнить этот предел. Дельфин способен произносить отдельные человеческие слова, понимая их смысл. В настоящий момент есть основания надеяться, что однажды он сможет перейти от слова к фразе, то есть сделает тот решающий шаг, который позволит ему в короткий срок полностью овладеть членораздельной речью.

И я этот скачок в развитии дельфина представляю в своем романе уже осуществившимся. Воображение как бы приняли эстафету фактов и спроецировало будущее в настоящее. Поэтому мой рассказ начинается 28 марта 1970 года и заканчивается в ночь с 8 на 9 января 1973 года.

Фантастический роман? Научно-фантастический? На поверхностный взгляд - да. По сути - нет. Если я и предвосхищаю события, то не на двадцать или тридцать лет, а на очень короткий срок - от трех максимум до шести лет, - и к тому же я отнюдь не уверен, что на самом деле их предвосхищаю. Даже в Соединенных Штатах всегда существует некоторая дистанция во времени между научными открытиями и их обнародованием. Тем более когда речь идет о достижениях науки, имеющих отношение к национальной обороне…