Повесть об Акире Премудром и ее перевод в XI-XII вв. Биобиографический словарь

Повесть об Акире Премудром. Если «Александрия» генетически восходила к историческому повествованию и рассказывала о историческом персонаже, то «Повесть об Акире Премудром», также переведенная в Киевской Руси в XI — начале XII в., по происхождению своему является чисто беллетристическим памятником — древней ассирийской легендой VII в. до н. э.

Исследователине пришли к единому выводу о путях проникновения «Повести об Акире» на Русь: существуют предположения, что она была переведена с сирийского или с армянского оригинала.

На Руси Повесть прожила долгую жизнь. Древнейшая ее редакция (видимо, очень близкий к оригиналу перевод) сохранилась в четырех списках XV—XVII вв. В XVI или начале XVII в.

Повесть была коренным образом переработана. Новые ее редакции (Краткая и восходящая к ней Распространенная), в значительной мере утратившие свой первоначальный восточный колорит, но приобретшие черты русской народной сказки, были чрезвычайно популярны в XVII в., а в старообрядческой среде повесть продолжала бытовать вплоть до нашего времени.

В древнейшей редакции русского перевода Повести рассказывалось, как Акир, мудрый советник царя Синагриппа, был оклеветан своим приемным сыном Анаданом и приговорен к смертной казни. Но преданный друг Акира — Набугинаил спас и сумел надежно укрыть осужденного.

Некоторое время спустя египетский фараон потребовал, чтобы царь Синагрипп прислал к нему мудреца, который смог бы отгадать загадки, предложенные фараоном, и построить дворец «между небом и землей». За это фараон выплатит Синагриппу «трехлетнюю дань». Если же посланец Синагриппа не справится с заданием, дань взыщут в пользу Египта.

Все приближенные Синагриппа, включая и Анадана, ставшего теперь преемником Акира на посту первого вельможи, признают, что не в силах выполнить требование фараона. Тогда Набугинаил сообщает отчаявшемуся Синагриппу, что Акир жив.

Счастливый царь прощает опального мудреца и посылает его под видом простого конюха к фараону. Акир разгадывает загадки, а затем хитроумно избегает выполнения последнего задания — постройки дворца.

Для этого Акир обучает орлиц поднимать в воздух корзину; сидящий в ней мальчик кричит, чтобы ему подавали «камение и известь»: он готов приступить к сооружению дворца. Но никто не может доставить в поднебесье необходимые грузы, и фараон вынужден признать себя побежденным. Акир с «трехлетней данью» возвращается домой, вновь становится приближенным Синагриппа, а разоблаченный Анадан умирает страшной смертью.

Мудрость (или хитрость) героя, освобождающегося от необходимости выполнить неосуществимую задачу, — традиционный сказочный мотив. И характерно, что при всех переделках Повести на русской почве именно рассказ о том, как Акир отгадывает загадки фараона и мудрыми контртребованиями принуждает его отказаться от своих претензий, пользовался неизменной популярностью, его беспрестанно перерабатывали и дополняли новыми подробностями.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

В древнем фольклоре говорится, что поскольку сын Ахыкара Надан оказался злобным, хитрым, таким, каким представляют волка, то в своих поучениях Ахыкар сравнивает его с этим зверем, которого привели учиться в школу.

Рассказы и поговорки, связанные с обучением волка встречаются и в германском эпосе, во французской поэзии XIII века у поэтессы Мари д’Франс.

Этот рассказ отмечен и в древнерусской литературе. Он назывался «Сказание, как волка грамоте учили», где говорилось:

Ты волку молвишь: аз да буки, а

волк говорит козы да бараны.

Ты ему молвишь: веди да глагол, а

волк говорит: видел я овец под горой.

История распространения повести шла по нескольким направлениям. Оригинал ее написан на ассиро-вавилонском языке, который не сохранился.

Повесть уцелела на древнем арамейском языке, фрагменты которой обнаружил О. Робенсон в 1906 году в Египте на острове Елефантина. Она находилась в бывшем архиве военной колонии и относится приблизительно к 515 году до н. э.

Остатки папирусов представляют собой свитки в 32–33 сантиметра высоты и хранятся в Берлинской библиотеке за № 63 и № 64.

Свиток № 63 состоит из 33 сохранившихся колонок, а в № 64 - остатки одной колонки. В каждой строке от 55 до 58 букв.

Более подробно любознательный читатель может познакомиться с этими папирусами в работе известного немецкого ученого Э. Захау, опубликованной в 1908 году.

Интересна судьба повести. В IV веке н. э. ассирийский писатель и философ Ефрем Сирин (Априм Атурая) отредактировал одну из версий этой повести. Именно эта редакция и легла в основу различных версий: славянской, арабской, армянской, греческой, румынской, эфиопской, югославской, грузинской. Однако что касается греческой версии, то здесь вполне возможны варианты. Прежде всего сами древнегреческие ученые считали басню как жанр изобретением ассирийцев и вавилонян и что их басни повлияли на создание греческих басен Эзопа.

Французский ученый Ф. Но считал, что древнегреческий философ Демокрит (460–370 годы до н. э.) побывал в Вавилонии и оттуда привез ассиро-вавилонские басни и изречения мудреца Ахыкара.

Арабская версия основана на средневековой ассирийской рукописи и оказала влияние на составителей Корана.

Перевод повести на армянский, как предполагают, был сделан тоже с ассирийского, но время перевода не установлено точно. В Апологии армянского ученого Эзник (V век н. э.) мы встречаем изречения Ахыкара. Ф. Но не считает, что перевод повести на армянский мог быть сделан на этом раннем этапе. Он считает вполне возможным, что первыми в Армению попали изречения Ахыкара, а потом повесть.

Интересное исследование по истории появления повести об Ахыкаре среди армян написал армянский ученый Дашьян, проживавший в XIX веке в Вене. Исследование было напечатано в Австрии в 1899 году. В своей работе он писал о первых печатных текстах повести, истории ее перевода на армянский язык и ее влияния на армянскую литературу. За два года до этой публикации на армянском языке вышла статья в Венеции, где говорится о сходстве библейского Экклезиаста и Притч с повестью об Ахыкаре.

В 1894 году повесть об Ахыкаре Премудром была записана смотрителем Баяндурского училища в Армении Бунятовым у жительницы Эчмиадзина М. Кеворковой. Повесть называлась «История Мудрого Хикара».

Русский кавказовед В. Миллер проанализировал запись Бунятова и пришел к выводу, что основой устных преданий об Ахыкаре в Армении были литературные источники, попавшие в Армению из Сирии.

В 1897 году этот же ученый сравнил повесть об Ахыкаре с грузинской сказкой «О восточном и западном царях» и нашел их очень близкими. Большой вклад в исследование повести внес кавказовед А. Хаханов, который нашел и опубликовал в 1901 году первую часть грузинской версии повести об Ахыкаре Премудром.

Найденный текст обрывается там, где приемный сын Ахыкара Надан клевещет на отца. А. Хаханов сравнил повесть с армянской версией и нашел их близкими в именах, с теми же изменениями, добавлениями и т. д.

Эфиопский вариант повести называется «Книгой мудрых философов» и включает 15 наставлений из повести, переведенных в IX–X веках с рукописи ассирийского ученого Исхака Бар-Хонейна.

Румынская рукопись анализируемой повести является сокращенным вариантом и сделана, как полагают ученые, со славянского или греческого текстов, которые восходят к редакции Ефрема Сирина.

Попытаемся дать некоторую хронологию работ русских ученых, посвященных этой повести, появившейся на Руси и оказавшей влияние на ряд былин и сказания. Наиболее раннее упоминание об ее изучении в России относится к 1800 году. В этот год известный исследователь и обладатель рукописи А. Мусин-Пушкин вместе с В. Малиновским высказал в первом издании «Слова о полку Игореве» мысль о том, что существует древняя русская версия повести об Ахыкаре Премудром.

Крупнейший русский историк Н. Карамзин провел сравнение в 1816 году французского перевода Казотта, сделанного в 1788 году, с русским вариантом повести по рукописи А. Мусина-Пушкина. Н. Карамзин заключил, что повесть об Ахыкаре Премудром никак нельзя считать древней версией русского произведения, но на вопрос о том, как повесть попала в Россию, он ответить не мог, так как в то время еще не хватало для этого достаточного материала. Шло время, поступали все новые и новые данные, и постепенно картина становилась ясней.

В 1825 году русский исследователь Н. Полевой сделал свободный перевод повести и некоторые разделы сравнил с французским изданием Казотта, с которого был сделан русский перевод. В 1842 году он напечатал эту повесть под названием «Слово об Акире Премудром».

Повестью в России занимались известные языковеды А. Востоков, Ф. Буслаев, М. Соколов и др. А. Востоков сравнил два списка повести № 363 и № 27, находившихся в Румянцевском музее. Профессор М. Соколов долго исследовал исторические пути повести и отнес ее к XV веку. Он напечатал повесть под названием «Синагрипп царя Адора». В своей работе «Историческая хрестоматия» Ф. Буслаев пишет, что повесть «носит на себе следы столь же древнего перевода, вероятно, с греческого, как и притчи Соломоновы, книги Премудростей Иисуса сына Сирахова и изречения Менандра». Далее он высказывал мысль, что поучения повести могли оказаться основой для перевода на русский язык.

Профессор Н. Тихонравов в 1878–1879 годах выпустил свои лекции под названием «История древней русской литературы», где исследовал вопрос появления повести на Руси. Он высказал мнение, что эта повесть - перевод одной из сказок «Тысячи и одной ночи» и что повесть повлияла на русские сказы «Слово жития преподобного Касьяна», «Пчела», «Слово Даниила-заточника», «Горе-Злочастие».

Повесть долгое время находилась в поле зрения академика А. Веселовского, который писал, что «древнее восточное сказание о царе и его мудром советодателе перешло, с одной стороны, в легендарное жизнеописание Эзопа, с другой - в арабский сборник „Тысячи и одной ночи“… В редакции, сходной с последней, восточная повесть перешла в византийскую письменность, которая, в свою очередь, познакомила с ней южных славян».

В 1886 году Е. Барсов опубликовал сербский вариант повести об Ахыкаре Премудром (XVI век) и некоторые из изречений Ахыкара. В своей работе Е. Барсов делает важный вывод о том, что ряд изречений Ахыкара Премудрого можно встретить в завещании Владимира Мономаха и в «Слове Даниила-заточника».

В 1890 году академик А. Веселовский опять возвращается к изучению повести об Ахыкаре и высказывает мысль, что повесть могла попасть в югославскую литературу через византийскую уже в XIII веке, и что она входила в сборник русских сказаний под названием «Синагрипп царь Адаров и Наливские страны», и что в этот сборник входило «Слово о полку Игореве».

Для раннего периода книжности русского средневековья я назвал довольно много переводных памятников, в том числе и повествовательных. В повествовательном жанре у нас были и другие переводы и не только с греческого. Сюда можно отнести «Повесть об Акире Премудром », возникшую в глубокой древности. Ее подлинник относится к VII в. до настоящей эры. Эта повесть повлияла на книгу библейскую «Товит», в которой есть ссылка на Гейкара, то есть Акира. Повесть об Акире повлияла и на псалтырь своими изречениями. Вообще эта повесть, возникшая в ассиро-вавилонской обстановке, имела мировое распространение в переводах; была она переведена и на русский, но с какого языка - до сих пор точно не установлено. Подлинника «Акира Премудрого» греческого не нашли, и во всей византийской литературе нет упоминания об Акире. Но некоторые ученые все же предполагают, что подлинник русского перевода был греческий. С наибольшей, однако, вероятностью А. Д. Григорьев решил, что подлинник был на сирийском языке, что неудивительно, потому что в Киевской Руси врачами были и сирийцы. Эта повесть рассказывала о следующем.

У ассиро-вавилонского царя Сеннахерима был мудрец Акир, который в качестве первого министра давал царю советы. У Акира детей не было, и он усыновил племянника, Надана, которого стал воспитывать путем афористических наставлений с тем, чтобы приготовить его для Сеннахерима в качестве своего заместителя. Надан решил ускорить дело. Он оклеветал Акира перед Сеннахеримом в измене в интересах египетского фараона, и Сеннахерим распорядился предать Акира смерти. Но один вельможа, друг Акира, устроил так, что Акир уцелел, скрытый под порог своего дома в яму, где его тайно кормили.

Через некоторое время, когда Надан уже занял место Акира, фараон сообщил Сеннахериму, что если он не исполнит неких задач (по существу неисполнимых) и не отгадает нескольких египетских загадок, то должен сделаться данником Египта, а если отгадает, то Египет станет данником Ассирии. Сеннахерим стал упрекать себя в убийстве Акира, который один мог отгадать мудреные загадки. Тогда царю открыли, что Акир жив, и обрадованный царь послал его в Египет. Акир разгадал загадки, снова занял свое место у Сеннахерима и довел Надана увещательными афоризмами до того, что тот умер. Повесть интересна и по сюжету, и по загадкам, и по афоризмам. Все эти элементы вошли в разных сочетаниях и в разном отборе во многие произведения Востока, Запада и России. Они известны и из фольклора.

В заключение перечня повествовательных памятников, переведенных на Руси в XI-XII вв., сообщу о так называемом «Девгениевом деянии », т. е. о богатырской повести, составленной в Византии в IX в., вероятно стихами, и основанной на стихотворном эпосе, на устных песнях. Эта повесть рассказывает о подвигах прекрасного Дигениса Акрита, его отца и дядьев. Отец Дигениса, арабский эмир, похитил его мать, византийскую патрицианку. Братья ее бросились в погоню, пленили эмира и освободили сестру. Но сестра, видевшая в плену любовь и рыцарское отношение к себе со стороны Амира, пожелала выйти за него замуж, если он крестится. Брак состоялся, и от него произошел «Дигенис», т. е. двоеродный: с одной стороны - от араба, с другой - от византийки. С детства он проявил себя в богатырских подвигах, вроде героев русских былин. «Акритом», т. е. пограничником, он прозывался по своей военной деятельности на границах Византии, подобно былинным богатырям, стоявшим на «заставах», вскрай дикого поля, и дожидавшихся «удалых поляниц». Дигенис бьется на реке Ефрате с каким-то коварным Филипапом и его дочерью Максимо, которая хочет и победить Дигениса и выйти за него замуж. Дигенис побеждает ее в схватке, но отказывается взять ее в жены, потому что книга судеб предвещает ему скорую смерть после этого брака. Эпизод борьбы героя с богатырской девушкой-невестой не редок в мировой литературе Востока и Запада (есть он и в русских былинах). Затем рассказывается весьма поэтично, как Дигенис добыл себе в жены дочь Стратига, Стратиговну. Подъезжая под ее окно на богатырском белоснежном коне, он играл ей на гуслях, добился ее расположения и, несмотря на сопротивление ее отца и братьев, похитил ее и увез, победив в жарком бою преследовавших его родных Стратиговны.

Русский прозаический перевод Повести о Дигенисе, несмотря на отдаленность от греческой песенной ее основы, сохранил следы «былинного» жанра. Особый интерес вызывает к себе эпизод «о восхищении Стратиговны» - добывание невесты, с перипетиями, характерными для героических сказаний древности, и с редкой романической окраской. Перескажем соответствующую часть Повести.

Добившись согласия родителей «видеть Стратига царя и сынов его и все их воинство и прекрасную Стратиговну», Девгений «взя с собою драгоценные порты и коня своего со звончатыми гусли и сяде на борзый свой фарь (арабский конь) и поеде с войском своим ко Стратигу царю». Оставив войско на границе, Девгений один въехал на коне, играющем звонцами, в Стратигов град и у встречного юноши узнал, что Стратиг с четырьмя сыновьями на охоте, и что никто из приезжих царей и королей не видал прекрасной и могучей Стратиговны «в очи» и не оставался живым. Девгений подъехал к Стратигову дворцу и стал на него «взирати». Стратиговна в свою очередь смотрела на Девгения в оконце и думала, что он «красен, а не силен». Вернувшись к себе в стан, Девгений пировал всю ночь, а его люди били в тимпаны и набаты и играли на сурнах и на гуслях. На вопрос Стратиговны о причине шумной музыки мамки отвечали, что это приехал греческой земли царевич Девгений прекрасный, «а хощет тебя взяти». Когда Девгений опять подъехал ко дворцу на своем белом коне со звонцами в гриве, Стратиговна выслала к нему своих кормилиц. Те передали ему мнение госпожи, что он «красен, а не силен», и совет возвратиться домой. При дальнейших поездках под окно Стратиговны, Девгений продолжал играть на своих гуслях с золотыми струнами и петь о предстоящем похищении им прекрасной девицы Стратиговны. Перепуганная Стратиговна, смотря на Девгения в оконце, наконец влюбилась в него («вселися в ню любовь»). Она послала к нему кормилицу с предупреждением, которое та передала в следующих словах: «что за смелость ты обнаружил и какое дело тебе до этого дома? птица не смеет пролететь мимо него, а многие положили головы из-за моей госпожи! Меня послала к тебе госпожа моя, прекрасная Стратиговна, жалея твою юность и чтобы тебе не повредили». Девгений велит кормилице сказать Стратиговне, чтобы она показала ему свой прекрасный образ в оконце, иначе - ей и ее родителям грозит смерть. Припав к окну, Стратиговна сказала Девгению: «Свет мой светозарный, о прекрасное солнце! Жаль мне тебя, господине, что ты хочешь себя погубить из-за любви ко мне. Многие уже сложили головы, не видев и не поговорив со мною. А ты кто такой, что показал такую великую смелость? Отец мой очень храбр, и братья мои сильны. Люди моего отца таковы, что в одиночку нападают на сотню, а у тебя воинов мало». Отвечал Девгений: «Если бы я не боялся бога, то предал бы тебя смерти. Говори скорей, хочешь ли ты быть женой Девгения Акрита, или желаешь быть пленной рабой его!» Девушка отвечала ему со слезами: «Если ты меня очень любишь, то похищай меня сегодня, потому что ни отца моего ни сильных братьев нет дома. Или к чему тебе меня похищать? - я сама поеду с тобою, только переодень меня в мужскую одежду, потому что у меня мужская смелость. Если на пути меня нагонят, то я сама оборонюсь». Девгений обрадовался, но отклонил это предложение, «потому что для меня будет срам от отца твоего и братьев, которые станут говорить: Девгений, как вор, приехал похитить у нас девицу. Нет! вот, что я тебе приказываю: когда возвратятся твой отец и братья, объяви им, что тебя ожидает похищение». Затем прибавил: «выйди за ворота и поклонись Девгению». Взял ее Девгений одной рукой и посадил на коня у гривы, стал ее любовно целовать, затем ссадил с коня. Девушка не хотела уйти от него, но он сказал: «возвратись и сделай так, как я тебе говорил, пока не вернется отец; жди меня, стоя вне дома, перед сенями». Уехав к себе в шатер, Девгений дождался возвращения Стратига и направился со своей дружиной к городу. Оставив ее перед городом, он пересел на боевого коня («фарь»), взял копье и приехал ко двору Стратига, которому дочь в это время передавала слова Девгения. На это Стратиг сказал: «ту думу думали многие храбрецы, и не сбылось». Тут подоспел славный Девгений. Услыхав громкий скок фаря и звук золотых звонцов, девушка выскочила перед сени, как ей велел Девгений. Тот разбил копьем ворота, въехал во двор и стал вызывать Стратига и его сыновей, чтобы они видели похищение девушки. Простояв здесь три часа и не дождавшись их выхода, Девгений велел Стратиговне «преклонитися к себе», как орел схватил ее на коня и закричал Стратигу: «отнимай дочь свою прекрасную у Девгения, чтобы ты не сказал потом, что она им украдена!» Ответа не последовало и на повторный вызов. Погоня родных за Стратиговной кончилась победой над ними Девгения, примирением его с побежденными и роскошной свадьбой.

Повесть эта переведена прозою на Руси веке в XII. Но, к сожалению, ее русский текст сохранился в передаче поздних рукописей. Старший текст повести находился в одном сборнике вместе со «Словом о полку Игореве». Но сборник этот сгорел в московском пожаре 1812 г., и от Девгениева деяния нам остались только два других списка XVIII в.

Упомянем еще о двух византийских памятниках, переведенных в России в XII-XIII вв. Имею в виду «Пчелу » и «Физиолог ».

«Пчела » («Книгы бчела. Речи и мудрости от евангелия, и от апостола и от святых муж. Разум внешних философ») представляет собою сборник изречений, афоризмов, расположенных по отдельным рубрикам: о богатстве и бедности, об истине и лжи, о гордости, о пьянстве и. т.. д. Под этими рубриками идут сначала изречения из церковных книг (Евангелие, Апостол, Соломон, Сирах, Златоуст и др.), затем античные и византийские (Плутарх, Исократ, Епикур, Епиктет, Платон, Менандр и др.). Как библейские афористические книги (Притчи Иисуса, сына Сирахова, и Соломона), так и «Пчела», а затем и другие афористические произведения, вроде «Повести об Акире Премудром», влияли на сходные по типу русские памятники, как, например, «Моление Даниила Заточника», поучения от отца к сыну, или о злых женах и. т.. д. Сама «Пчела» в последующем бытовании на русской почве подвергалась влиянию русских пословиц, которые в свою очередь приняли к себе в устный обиход часть ее книжных изречений.

«Физиолог » представляет собою книжный жанр, распространенный и в Византии и на Западе; здесь собраны описания животных и, преимущественно, рассказы о таких животных, которые будто бы наделены чудесными свойствами. Книга эта в христианизованной литературе получила церковный оттенок, т. е. чудесные свойства некоторых животных символизируют религиозно-этическое поведение человека, прообразуют моменты религиозной истории и в общем назначены подтверждать всемогущество творца мира. Несмотря на такие позднейшие тенденции, эти сказки о животных с чудесными свойствами восходят к античной эпохе и глубже. В пример чудесных животных «Физиолога» приведу: «феникса», птицу самосжигающую для того, чтобы возродиться из пепла; «саламандру», ящерицу, живущую в огне, и «эхина», морского конька, останавливающего корабли.

Греческий «Физиолог», переведенный в Киевской Руси, не оказал здесь ощутительного влияния, но вообще сведения о символических, чудесных существах не один раз проникали на Русь и отражались в древнерусской книжности, живописи и архитектуре.

ЗАУМНИК.РУ, Егор А. Поликарпов, 2012 — научная редактура, ученая корректура, оформление, подбор иллюстраций; все права сохранены.

Если «Александрия» генетически восходила к историческому повествованию и рассказывала о историческом персонаже, то «Повесть об Акире Премудром», также переведенная в Киевской Руси в XI – начале XII в., по происхождению своему является чисто беллетристическим памятником – древней ассирийской легендой VII в. до н. э. Исследователи не пришли к единому выводу о путях проникновения «Повести об Акире» на Русь: существуют предположения, что она была переведена с сирийского или с армянского оригинала. На Руси Повесть прожила долгую жизнь. Древнейшая ее редакция (видимо, очень близкий к оригиналу перевод) сохранилась в четырех списках XV–XVII вв. В XVI или начале XVII в. Повесть была коренным образом переработана. Новые ее редакции (Краткая и восходящая к ней Распространенная), в значительной мере утратившие свой первоначальный восточный колорит, но приобретшие черты русской народной сказки, были чрезвычайно популярны в XVII в., а в старообрядческой среде повесть продолжала бытовать вплоть до нашего времени.
В древнейшей редакции русского перевода Повести рассказывалось, как Акир, мудрый советник царя Синагриппа, был оклеветан своим приемным сыном Анаданом и приговорен к смертной казни. Но преданный друг Акира – Набугинаил спас и сумел надежно укрыть осужденного. Некоторое время спустя египетский фараон потребовал, чтобы царь Синагрипп прислал к нему мудреца, который смог бы отгадать загадки, предложенные фараоном, и построить дворец «между небом и землей». За это фараон выплатит Синагриппу «трехлетнюю дань». Если же посланец Синагриппа не справится с заданием, дань взыщут в пользу Египта. Все приближенные Синагриппа, включая и Анадана, ставшего теперь преемником Акира на посту первого вельможи, признают, что не в силах выполнить требование фараона. Тогда Набугинаил сообщает отчаявшемуся Синагриппу, что Акир жив. Счастливый царь прощает опального мудреца и посылает его под видом простого конюха к фараону. Акир разгадывает загадки, а затем хитроумно избегает выполнения последнего задания – постройки дворца. Для этого Акир обучает орлиц поднимать в воздух корзину; сидящий в ней мальчик кричит, чтобы ему подавали «камение и известь»: он готов приступить к сооружению дворца. Но никто не может доставить в поднебесье необходимые грузы, и фараон вынужден признать себя побежденным. Акир с «трехлетней данью» возвращается домой, вновь становится приближенным Синагриппа, а разоблаченный Анадан умирает страшной смертью.
Мудрость (или хитрость) героя, освобождающегося от необходимости выполнить неосуществимую задачу, – традиционный сказочный мотив. И характерно, что при всех переделках Повести на русской почве именно рассказ о том, как Акир отгадывает загадки фараона и мудрыми контртребованиями принуждает его отказаться от своих претензий, пользовался неизменной популярностью, его беспрестанно перерабатывали и дополняли новыми подробностями.

Еще по теме Повесть об Акире Премудром:

1. 2. История и вымысел. «Сказочная» повесть об Азове, повести о начале Москвы, повесть о Тверском Отроче монастыре