Шокирующая правда об амазонках вк. «Бессмертные, как хрупок человек!»

Обид они никогда и никому не прощали. И Геродот, «отец истории» (так называл его Цицерон), в своем трактате называл их не как иначе как убийцами мужчин! По его словам, племена амазонок, жившие на берегу реки Фермодон (территория современной Турции), наводили ужас на Малую и Южную Азию. Отправляясь в поход с боевыми песнями и плясками во главе с царицей Лисиппой, они еще издалека напоминали о недружелюбных намерениях. Амазонки вихрем сметали на своем пути врагов, удивляя мужчин своей прекрасной воинской выучкой и строжайшей дисциплиной. Эти, мягко говоря, бешеные в бою женщины не умели отступать!

Да, они не любили мужчин, можно сказать, фибрами души люто ненавидели представителей сильного пола. Амазонки держались одного неукоснительного правила, о котором упомянет автор «Истории» Геродот. Оно гласило: ни одна девушка не должна познать мужчину, пока не убьет врага. А кто первейший враг амазонки, догадаться нетрудно. Жестокие нравы в царстве женщин до сих пор тенью ужаса проносятся в памяти людей. Мужчины были для амазонок неким временным материалом для продолжения рода. Раз в год, завершив свое предназначенное от природы дело, они пачками гибли от боевых топоров воительниц. Некоторым, конечно, везло. Но условно. Некоторых пленников превращали в домашних нянек, которые приглядывали за своими же малолетними дочерями и тащили на своих крепких плечах все хозяйственные заботы. Правда, позже амазонки отказались от этой практики и приходящим будущим отцам старались не причинять вреда. Они даже возвращали мужчинам новорожденных мальчиков, чтобы те счастливыми и довольными покидали стан воительниц.

Античные авторы не уставали воспевать беспримерную отвагу амазонок, которые нередко участвовали в совместных с мужчинами военных кампаниях. По словам римского историка Диона Кассия, император Коммод, известный своим буйным нравом и невменяемым поведением, выходил на арену Колизея и жестоко бился как с гладиаторами, так и со зверями. Повергая их мечом, он заставлял сенаторов и зрителей кричать: «Ты – властелин мира! Во славе своей подобен ты амазонкам!» Кстати, великий Гомер не любил амазонок и в своих сказаниях об аргонавтах вывел воительниц фуриями – отвратительными и мерзкими существами. Может быть, слепой поэт поверил слухам, что они отрезают себе левую грудь, дабы не мешала меткой стрельбе из лука. И, мол, стараются вытравить в себе все женское и привлекательное.

Мы вряд ли согласимся с этим мнением, потому что древнегреческие живописцы изображали амазонок красивыми женщинами, не лишенными сексуального обаяния. Однажды царица амазонок Фалестра пришла в лагерь к Александру Македонскому с необычным предложением. Вот как описывает это событие в своей книге древнегреческий историк Диодор Сицилийский. Пораженный красотой воительницы, великий полководец услышал следующие слова: «Я прибыла, чтобы подарить тебе сына, а если родится дочь – забрать ее себе, потому что нет выше меня женщины по силе и храбрости и нет мужчины славнее тебя». Впрочем, первое яркое впечатление от встречи с царицей не помешало Александру Македонскому почти полностью уничтожить племена амазонок и развеять их по миру. Пройдет некоторое время, и эти необычные, загадочные женщины не появятся более ни в одном уголке земли. Они исчезнут, оставят после себя яркий незабываемый след и мифы о своем славном прошлом. И сдается, что с каждым веком они обрастают фантастическими подробностями, в которые мало кто верит. Возможно, это создается ради одной «благородной» цели: женщины стыдятся, что они когда-то были очень жестоки, а мужчины не желают верить, что когда-то были нещадно биты и ходили у них под пятой. С подобным мнение в корне не согласны археологи, которые время от времени находят захоронения, свидетельствующие о реальном существовании амазонок.

В истории эти женщины запечатлены как страшные, воинственные мужененавистницы, убивавшие младенцев мужского пола. Но кем именно были грозные Амазонки, эти легендарные всадницы-лучницы, истории о которых встречаются не только в древней Греции, но и в Египте и Китае?

Раскопки по всей Евразии привели к некоторым находкам. В могилах были найдены скелеты женщин с боевыми ранами, оружием и военной упряжью. Судя по находкам, женщины-воины были реальностью. Однако что из тех мифов, которыми окружены Амазонки, является правдой, а что вымыслом? Историк Стэндфордского университета Эйдриэн Мэйор готова ответить на этот вопрос и развеять пять самых стойких мифов, связанных с женщинами-воинами, покорявшими степи Евразии около трех тысяч лет назад.

Амазонки отрезали себе грудь, чтобы точнее стрелять из лука

Именно из-за этого мифа степных всадниц с луками древние греки стали называть амазонками. Корень «мазон» с греческого означает «женская грудь», а приставка «а» обозначает отсутствие. Один из греческих историков впервые соединил это слово в пятом веке до н. э. Однако эта странная идея не прижилась среди древних греков и не нашла отклика в других культурах. Именно поэтому амазонки изображены красивыми, великолепными воительницами, без каких-либо отсутствующих частей тела. К тому же идея о том, что лук удобнее держать у плоской груди не имеет под собой каких-либо оснований, этот факт уж точно никак не влияет на меткость.

Женщины-воины ненавидели мужчин

Необоснованная жестокость к мужчинам любого возраста со стороны Амазонок является надуманной. А все потому, что патриархальное древнегреческое общество достаточно жестко обходилось со своими женщинами, абсолютно подчиняя их своей воле. Греческие женщины считались слабыми, низшими существами, чья роль сводилась исключительно к уходу за домом, мужем и детьми. Неудивительно, что столкнувшись с культурой свободных, сильных и независимых женщин, древние греки были уверены в том, что в их обществе мужчины занимали такую же подчиненную роль. Вероятно, не желая мириться со второстепенной ролью мужчины, они создали миф о том, что амазонки убивали своих мужчин и родившихся младенцев мужского пола. Однако многие римские и греческие историки описывали амазонок как «равных мужчинам».

Они отказывались рожать детей

Вероятно, этот миф возник не так давно, ведь это совсем современная дилемма: карьера или ребенок. На самом деле, греческие историки, описывая материнство амазонок «неполным», имели в виду то, что женщины-воины предпочитали не кормить своих детей грудью, поскольку это мешало им воевать. Вместо материнского молока амазонки использовали молоко своих кобыл. Еще одно доказательство, противоречащее этому мифу - раскопки могил воинственных всадниц. Помимо оружия и доспехов, рядом с ними были найдены скелеты младенцев и маленьких детей.

Истории об Амазонках встречаются только у древних греков

До некоторых пор Амазонок считали плодом воображения греческих историков, однако похожие женщины-воины фигурируют в истории Египта, Персии, Кавказа, Индии и даже Китая. Принадлежность Амазонок к определенной культуре пока не совсем доказана, однако, судя по тому, в каких культурах появлялись рассказы о воительницах, они, скорее всего, были скифами и вели кочевнический образ жизни.

Амазонки - плод воображения греков

Согласно древнегреческим записям, Амазонки были варварским племенем, состоящим полностью из сильных женщин, являющихся умелыми наездницами и лучниками. Они приводили в трепет всю территорию от Черного Моря до Монголии. Недавние археологические раскопки 300 древних захоронений доказали, что Амазонки не просто продукт воображения греческих писателей и художников.

«Это было воинственное племя, ведшее мужской образ жизни. Когда им приходилось сходиться с мужчинами и рожать, они вскармливали только девочек и сдавливали им правую грудь, чтобы та не мешала им метать дротик, а левую оставляли, чтобы вскармливать детей ».

Они жили на побережье Черного моря, у реки Фермодонт, и оттуда совершали набеги на Азию; их родоначальником считался бог войны Арес; они построили город Эфес; они поклонялись Артемиде, воительнице, девственной охотнице; их отличительным признаком в бою были «серпчатые щиты» (то есть имеющие форму полумесяца) и секиры — более того, именно их царице Пентесилее приписывалось изобретение секиры; мифы о них отразились и в поэзии, и в скульптурах, и в изображениях на вазах. Существовали ли они на самом деле, до сих пор под вопросом. Что рассказывает древность, и не только она, об амазонках, воинственном племени женщин?

Беллерофонт и другие

Одним из первых на европейской памяти, кто столкнулся с амазонками, был Беллерофонт. Мало кто теперь знает эту сторону его героической биографии. Как известно, Беллерофонт, по случайности совершивший убийство, нашел убежище у царя Прета, жена которого влюбилась в красивого иностранца и захотела от него того, чего по скромности своей он не пожелал ей дать: тогда безнравственная женщина озлобилась и оклеветала Беллерофонта перед мужем, измыслив, что он ее домогался, и призывая мужа отомстить (сходная история произошла на греческой почве с Федрой и Ипполитом, сыном Тесея, а на египетской — с Иосифом Прекрасным и женой Потифара).

Прет сам не стал убивать Беллерофонта, а отправил его к своему тестю, царю Иобату, в Ликию (это те самые края, где нынче находится любимая отечественной публикой Анталья). С собой Прет ему дал, как говорит Гомер, «злосоветные знаки, много на дщице складной начертав их, ему на погибель: дщицу же тестю велел показать, да от тестя погибнет ». Это первое упоминание письма у Гомера — и по какому поводу! Как будто нельзя было использовать это искусство для чего-то менее предосудительного. Итак, Беллерофонт добрался до Ликии, Иобат прочел письмо, содержавшее зловещие инструкции, и начал готовить убийство молодого человека традиционным сказочным способом — давая ему невыполнимые поручения.

Первое все помнят — это была Химера, порождение Ехидны от Тифона, «лев головою, задом дракон и коза серединой», дышащая огнем: Беллерофонт сумел ее одолеть, и тогда Иобат направил его биться с амазонками, которые, выйдя из своего Понта, прошли всю Азию. Интересно, что бой с амазонками стоит в одном ряду с очисткой мира от хтонических чудовищ — характерным занятием героев этой поры. Беллерофонт с ликийцами вышел навстречу женским толпам, заливающим азиатские равнины, и одолел их, став первым из греческих героев, кто имел дело с племенем женщин.

Иобат, однако, отказался его достойно наградить; тогда раздраженный Беллерофонт (он ведь был меланхоликом, как говорят позднейшие авторы), ничего не говоря, вышел на берег и, обратившись к морю, молил его поразить эту страну бесплодием (с морем у него были такие интимные отношения потому, что он считался сыном Посейдона). Потом он повернулся и пошел обратно в город, а море неторопливо двинулось за ним, потопляя поля. Это, видимо, было очень красиво и внушительно, но горожане, к сожалению, не были в состоянии этого оценить. Их помощник обернулся их губителем — оказалось, что один человек, грамотно пользующийся услугами природы, в состоянии опустошить их страну не хуже, чем все амазонки вместе. Беллерофонта удалось-таки остановить на его грозном пути (это сделали местные женщины, а как — отдельная история), и в конце концов Иобат, оставив надежды его погубить, выдал за него свою дочь (красавицу и умницу, разумеется), родившую Беллерофонту троих детей.

В этой истории амазонки пока еще располагаются на сюжетном фоне, как одна из тягот военной жизни: в следующей они выходят на передний план. Борьба с амазонками стала девятым из канонических подвигов Геракла. Он был послан взять пояс у царицы амазонок Ипполиты. Этот пояс принадлежал Аресу и был знаком того, что Ипполита — владычица амазонок. Геракл набрал себе команду, вышел в море и, совершая по дороге разные факультативные подвиги, приплыл наконец в гавань Темискиры, города амазонок. Казалось, все уладится мирно: Ипполита пришла к нему сама, спросила, чего ему надобно, и обещала отдать пояс, раз хороший человек просит. Но богиня Гера, неустанно вредившая Гераклу, приняла облик одной из амазонок, прибежала к остальным, у которых в тот момент было личное время, и переполошила их криком: «Царицу насильно увозят чужестранцы!» Амазонки мигом вооружились и поскакали к кораблю, а Геракл, увидев их вооруженными, решил, что это коварный замысел Ипполиты, убил ее и завладел ее поясом. После этого он сразился с остальными амазонками и отплыл к Трое, где, чтобы как- то развеяться, победил морское чудовище, как раз терроризировавшее там администрацию порта. Впрочем, по другой версии, и звали царицу не так, и Геракл не убил ее, а взял в плен. Сенека в одной из своих драм вспоминает этот эпизод мифа:

Здесь безмужних племен дева-владычица,
Стан привыкшая свой стягивать золотом,
Сдавшись в битве, сняла пояс прославленный.
Щит и с белой груди — тесную перевязь,
Глядя снизу, с колен на победителя.

А вслед за Гераклом в сложные отношения с амазонками вступает Тесей. По некоторым сообщениям, говорит Плутарх, Тесей плавал к берегам Понта вместе с Гераклом, помогая в войне против амазонок, и в награду за храбрость получил Антиопу, но большинство историков утверждает, что Тесей плавал на своем корабле и захватил амазонку в плен, да и ту-де обманом: «От природы амазонки мужелюбивы, они не только не бежали, когда Тесей причалил к их земле, но даже послали ему дары гостеприимства. А Тесей зазвал ту, что их принесла, на корабль и, когда она поднялась на борт, отошел от берега ». Это дало повод тяжелой войне с амазонками. Дело до того дошло, что они завладели всей Аттикой, где правил Тесей, подступили к городским стенам и разбили свой стан в самих Афинах. Плутарх говорит, что и названия многих мест в Аттике, и сохранившиеся могилы свидетельствуют о бывших здесь амазонках. «Долгое время обе стороны медлили, не решаясь начать, но в конце концов Тесей, следуя какому-то прорицанию, принес жертву Ужасу и ударил на противника ». (Олицетворенный Ужас — это спутник Ареса, тот самый, в честь которого назван спутник Марса Деймос, а жертва ему понадобилась потому, что именно он мешал грекам напасть на амазонок.) В начавшейся битве на улицах города афиняне отступили перед женщинами до самого храма Эвменид, когда подоспел другой отряд, отбросивший амазонок до самого лагеря. На четвертом месяце войны они заключили перемирие благодаря посредничеству плененной Тесеем амазонки (обычно ее зовут Антиопой, но иногда Ипполитой: «Нет ничего удивительного в том, что история блуждает в потемках, повествуя о событиях столь отдаленных », резонно замечает Плутарх.)

А что было потом, все знают: у Тесея и пленной амазонки был сын по имени Ипполит; после смерти этой экзотической жены (или даже еще при ее жизни) Тесей взял себе другую, из хорошей семьи, — она была дочерью критского царя Миноса, и звали ее Федра. Из этого брака и взаимоотношений царевича, унаследовавшего от матери-амазонки тягу к привольным скитаниям в диких лесах, и его молодой мачехи вышла большая беда, но прекрасная тема для трагедии: Мельпомена, так сказать, оплакала семейную жизнь Тесея в творчестве Еврипида, Сенеки, Расина — и далее до стихов Мандельштама:

Я не увижу знаменитой «Федры»
В старинном многоярусном театре,
С прокопченной высокой галереи,
При свете оплывающих свечей.
И, равнодушен к суете актеров,
Сбирающих рукоплесканий жатву,
Я не услышу обращенный к рампе,
Двойною рифмой оперенный стих:
— Как эти покрывала мне постылы...

А где-то в зародыше этой трагедии лежит наследственное своеволие Ипполита: вслед за своей матерью он слишком почитал девственную охотницу Артемиду, пренебрегая золотою Афродитой, и та решила неповадно его наказать. При этом, правда, погибла и Федра, ни в чем перед Афродитой не виноватая, и пораженный скорбью Тесей остался на руинах своей семьи, — ну так ведь боги не обязаны этого разбирать.

Последняя из амазонок

Последнее исторически засвидетельствованное появление амазонок произошло во времена Александра Македонского — это как если бы М.И. Кутузову в Фили пришло посольство от эльфов или псоглавцев с предложением мира и взаимопомощи. В изложении одного из историков этого похода, Курция Руфа, дело было так. Александр, победоносно продвигаясь по Персидской империи, зашел уже далеко вглубь — он пересекал Гирканию, с которой граничили амазонки. Их царица Фалестрида, правившая всеми живущими между Кавказом и рекой Фасис (нынешняя Риони), пожелала увидеть Александра. Она выступила ему навстречу, послав известие, что страстно желает его видеть. И вот они встретились — царица приблизилась к Александру в сопровождении 300 женщин и соскочила с коня, держа в руке две пики. «Одежда амазонок , — замечает при сем случае Курцнй, — не полностью покрывает тело; левая половина груди обнажена; все остальное закрыто, но одежда, подол которой они связывают узлом, не опускается ниже колен. Они оставляют только одну грудь, которой кормят детей женского пола, правую же грудь они выжигают, чтобы было удобнее натягивать лук и бросать копье ».

Фалестрида спокойно разглядывала царя, который, вероятно, забавлялся ее непосредственностью. «На вопрос, не желает ли она просить о чем-нибудь царя, она, не колеблясь, призналась, что хочет иметь от него детей, ибо она достойна того, чтобы наследники царя были ее детьми: ребенка женского пола она оставит у себя, мужского — отдаст отцу... Страсть женщины, более желавшей любви, чем царь, заставила его задержаться на несколько дней. В угоду ей было затрачено 13 дней. Затем она отправилась в свое царство, а Александр — в Парфиену ». Тем и кончилась эта странная история, и родила ли царица от Александра достойную их обоих дочь, решительно неизвестно. Из скифских степей до нас новости не доходят. Есть, впрочем, и скептический взгляд на эту легенду. Забавно, что он приписывается самому Александру. Плутарх в его жизнеописании говорит, что многие передавали историю об амазонке, но серьезные писатели считали ее выдумкой. «Их мнение как будто подтверждает и сам Александр. В подробном письме к Антипатру он говорит, что царь скифов дал ему в жены свою дочь, а об амазонке даже не упоминает ». А много времени спустя историк Онесикрит читал Лисимаху (одному из самых доверенных людей Александра, тогда уже царю Македонии) свое сочинение, где было написано об амазонке. Лисимах с усмешкой спросил его: «А где же я был тогда?» Плутарх зачем-то прибавляет, что, как бы мы ни относились к этому рассказу, наше восхищение Александром не становится от этого ни меньшим, ни большим, — как будто его отношения с амазонкой могли вызвать у нас какую-то антипатию. Отчего бы?

В Средние века Александр стал героем многочисленных легенд, которые докатились до Руси в виде своеобразного романа под названием «Александрия». Оттуда можно узнать, как Александр поднимался на небо в повозке, запряженной орлами (и, в отличие от космонавтов, видел Бога), спускался на морское дно в стеклянном куполе, почти достиг области ада и т.п. В начале XX века Михаил Кузмин, замечательный лирик и прозаик, обработал эти фантазии в блистательной повести «Подвиги Великого Александра» (ею, как известно, восхищался Кафка, чем создал большую проблему ученым: немецкого перевода «Подвигов Великого Александра» в то время не было, а по-русски Кафка не читал). Там есть и эпизод с амазонками — уже без Фалестриды.

«Царь Александр снова пошел в пустыню, думая направляться к Вавилону. Вскоре пришли они к большой реке, где жили воинственные девы амазонки. Царь, давно слыша о их доблестях, послал Птоломея просить у них воинский отряд и узнать их обычаи. Через некоторое время с вернувшимся Птоломеем пришла сотня высоких мужеподобных женщин, с выжженными правыми грудями, короткими волосами, в мужской обуви и вооруженных пиками, стрелами и пращами. Говорили они грубыми, хриплыми голосами и пахли козлиным потом. Рассказали они следующее: «Живем мы, царь, по ту сторону реки, одни девы, управляемы старшей девицей; пасем стада, обрабатываем волну и сражаемся одни без мужчин: никому не подвластны: каждый год ходим за реку на праздник Дия Гефеста и Посейдона; которая из нас хочет сделаться матерью, остается здесь с избранным ею мужем, пока не родит; потом возвращается домой; мужа она вольна не помнить или через год снова вернуться к тому же. Рожденного мальчика возвращает отцу, девочку же, по истечении семи лет, переправляют на женскую сторону реки. На битву отправляются две трети всех дев; остальные же караулят страну. Если пленный от нас бежит, позор ложится на всех амазонок. Царица тебя целует и шлет нас помогать тебе в брани». Царь много еще расспрашивал, немало дивясь их ответам, и, отослав подарки в страну, двинулся дальше ».

«Бессмертные, как хрупок человек!»

Что было на Троянской войне после похорон Гектора, которыми заканчивается гомеровская «Илиада»? Об этом рассказывала не дошедшая до нас, но известная по фрагментам и пересказам поэма «Эфиопида», начинавшаяся со слов: «Явилась амазонка, дочь мужеубийцы Ареса ». На помощь троянцам приходят амазонки с их царицей Пентесилеей, которая убила в бою много греческих воинов и пала от руки Ахилла. Он снял с нее шлем и, увидев ее лицо, влюбился в нее, уже мертвую. Есть, однако, и другая версия, принадлежащая поэту Стесихору: не Ахилл Пентесилею, но она его поразила в бою.

В 1807 году великий немецкий поэт Генрих фон Клейст написал трагедию «Пентесилея», про которую сказал, что в ней выразились «весь мрак и весь блеск его души». В архаический миф Клейст вложил современную идею о «равенстве всех и господстве надо всеми», по выражению одного тогдашнего публициста. По-русски эта пьеса существует в трех переводах — Ф. Сологуба, Ю. Корнеева и автора этих строк. В этом последнем переводе мы и будем ее цитировать.

Действие трагедии начинается, можно сказать, в самом разгаре боя. В распрю между греками и троянцами вмешались «девичьи полки» — но троянцы напрасно радовались прибытию союзниц: амазонки с тем же остервенением ударили и на них. Замечают, однако, что с особой яростью Пентесилея ищет в бою одного человека: «Не так, сгорая голодом, волчица Чащобой гонит снежною добычу, Свирепым облюбованную оком. Как та, сквозь строй наш битвенный, — Ахилла ». И сам Ахилл, пренебрегая благоразумными советами товарищей и приказами Агамемнона, хочет настичь Пентесилею, и никого другого. Поразительная одержимость, с какой они ищут друг друга, оказывается любовной одержимостью. Наконец, когда они съезжаются на поле битвы, Ахилл сшибает ее с коня и, когда израненная царица теряет сознание, берет ее в плен. Однако к моменту ее пробуждения сцена выглядит совершенно иначе: она окружена своими соратницами, у ее ног сидит Ахилл, и ей рассказывают, что это она последним усилием, прежде чем впасть в беспамятство, свергла Ахилла с коня. Разворачивается удивительная сцена — идиллия любви посреди войны. Тут Клейст — в отличие от Гете, у которого идиллия «Германа и Доротеи» обладает удивительной стойкостью, перенося треволнения и революции, и войны, — показывает идиллию как очень непрочную вещь, связанную с ограниченностью знаний человека о себе и обрывающуюся, когда ее «подтачивает» другая, более глубокая и сложная точка зрения. Пентесилея, поверившая в обман, объясняет Ахиллу суть происходящего. Государство амазонок, возникшее в жестоком состязании с мужским миром, пополняет себя в том же состязании: супругом амазонки станет тот, кого она поразит в бою, причем — непременное условие — она не должна выбирать, но вступить с бой с первым, кто ей попадется. Выбор — это начало любви, а любовь они не могут себе позволить, любовь — это момент слабости, а в их мире слабым быть нельзя. Пентесилея, царица амазонок, не пожелавшая «первого», но пожелавшая «этого», «одного», гонявшаяся в бою за Ахиллом, нарушила главный закон своего государства, условие его существования: не доверять ничему в мире, относиться к нему как к огромному полю битвы.

Любимый, дикий, сладостный, ужасный,
Преоборитель Гектора! Пелид!
Мне вечным помыслом в годину бденья,
Мне вечной грезою был ты! Весь мир
Простерся, как узорное тканье,
Передо мной, и каждая петля
Единое из дел твоих держала,
И в сердце, как на шелке белом, чистом,
Я каждое огнистым выжгла цветом.

За эту слабость она дорого платит. Ахилл притворяется пленником недолго и, как только опасность для него становится реальной (амазонки вновь наступают), хватает Пентесилею и тащит в греческий лагерь, не слушая ее мольбы отправиться на ее родину. Амазонки отбивают ее лишь ради того, чтобы она узнала правду: не Ахилл, а она была пленницей; не Ахилл, а она предает свой народ. Ее горько обвиняет верховная жрица, олицетворенный авторитет традиции, и в самый разгар этих обвинений приходит вестник от Ахилла: возлюбленный вызывает ее на бой. Всего этого разум Пентесилеи не выдерживает, и она впадает в неудержимое исступление: глядя на нее, амазонки не зря вспоминают о Фуриях. Она скликает своих псов, велит вывести слонов, серпоносные колесницы и идет на Ахилла целой армией — он же вызвал ее на поединок лишь ради того, чтобы ей сдаться, и идет ей навстречу безоружный, не понимая, что любовь и ненависть Пентесилеи — две серьезные и одинаково реальные вещи, и думая решить дело шуткой. Одна из амазонок, видевшая эту последнюю схватку, приходит и рассказывает: обезумевшая Пентесилея поразила Ахилла стрелой в шею и, накинувшись, грызла его вместе с псами.

И вот она возвращается не в розовом, но в крапивном венке:
Смотрите, девы! вон идет она,
Ужасная, венчанная крапивой
И черного сухим окружьем глода, -
Не лавровым венцом, — идет за трупом,
И лук торжественно на раменах,
Как будто враг ей одолен смертельный!

Тут разворачивается удивительная сцена, напоминающая финал еврипидовских «Вакханок» (для Клейста они были одним из главнейших образцов). Фиванский царь Пенфей, не желавший признавать божество Диониса, был наказан: он отправился в лес, чтобы проследить за носящимися там вакханками, и исступленные женщины напали на него, приняв за львенка, и растерзали в клочья. И вот в Фивы входит ликующая Агава с головой своего сына Пенфея в руке — она все еще полна богом, лишившим ее разума, и не понимает, что совершила. Хор, дрожащий от ужаса, вступает с ней в разговор — она горделиво рассказывает о своей удачной охоте, — пока наконец этот обмен вопросами и ответами не возвращает ей ясный разум и диалог не превращается в оплакивание несчастного Пенфея. Тут хор выступает, так сказать, коллективным психотерапевтом. В «Пентесилее» сцена сходная — входит безумная Пентесилея, за которой несут прикрытое покровом тело Ахилла; ее окружает потрясенная толпа амазонок, но никакого диалога между царицей и амазонками нет. Терапевтическая функция разумного слова тут не работает после всего, что произошло в этой пьесе, после той одержимости, которая поражала героев, верить в силу словесных внушений уже не приходится. Усталая Пентесилея садится и начинает заниматься тем, чем занималась всегда после битвы, — приводит в порядок окровавленные стрелы, сушит их оперение и вставляет в колчан, а стоящие вокруг нее амазонки тихо переговариваются меж собой. И вот эта механическая, рутинная работа возвращает Пентесилею в сознание. Увидев мертвого, она с гневом спрашивает, кто это сделал: когда же ей открывают правду. Пентесилея (у которой благоразумные подруги тихонько отобрали оружие) прощается с погибшим Ахиллом и потом совершает самоубийство усилием воли:

Теперь во грудь я низойду свою,
Как в копь, и хладное там, как руда,
Найду уничтожительное чувство.
Сию руду я прокалю в скорбях,
И сталь скую, и напитаю ядом
Раскаянья язвительно-горящим;
На упованья наковальни вечны
Взложу и изощрю себе кинжал
И сей кинжал во грудь себе направлю:
Так! так! так! и еще! — Теперь добро.
Остается лишь итог, который подводят потрясенные наблюдатели — верховная жрица:
Бессмертные, как хрупок человек!
Как гордо та, что пала здесь, недавно
Царила на вершинах жизни шумных! -
И откликающиеся на ее речь амазонки, подрули погибшей царицы:
Пред бурей выстоит умерший дуб,
Но крепкий — повалит гремучий вихорь,
Вцепившися в торжественный венец.

Оригинал взят у masterok в Амазонки: вымысел или реальность?

Многие века легенды о женщинах-амазонках волнуют людей образованных, как мужчин, так и женщин. С течением времени легенды эти наполнились всякими вымыслами, были сильно приукрашены, а амазонки стали героинями многих художественных и литературных произведений, в том числе - фантастических. Для женщин это символ - символ женской независимости, образец для подражания, иногда в буквальном смысле, а для мужчин - образец красоты и привлекательности.

Впервые сведения о женщинах-воительницах, названных впоследствии амазонками, появились у древнегреческих (эллинских) историков. Видимо, зарождавшийся античный мир, созданный и расширяемый древними греками, сначала соприкоснулся, а затем и столкнулся с уходящим миром матриархата, где правили женщины. И этот мир поразил древних греков настолько, что отразился в их мифологии, легендах и сказаниях.

Франц фон Штук. Амазонка и Кентавр. 1901

По одной из версий «Амазонка» происходит от иранского слова «ha-mazan» - женщина-воин. А по другой слово «амазонка» произошло от слов «а» и «мазон», что означает «без груди», вроде бы происходит от названия обычая прижигать в раннем возрасте правую грудь и тем самым останавливать ее развитие, чтобы было удобнее натягивать тетиву лука, овладевать оружием… Существует немало прочих вариантов происхождения слова «амазонки». Например, «a masso» (от «masso» — трогать, касаться) могло бы означать «не дотрагивающиеся» (до мужчин). Кстати, в северокавказских языках сохранилось слово «maza» — «луна», что может быть эхом того далекого времени, когда жители этого региона обожествляли Луну — богиню охоты, соответствующую греческой Артемиде.

Еще в 1928 году советские ученые сделали сенсационное открытие во время раскопок в местечке Земо Ахвала на побережье Черного моря, то есть в области предполагаемого расселения амазонок. Они раскопали доисторическое захоронение, в котором был погребен «князь» в полных доспехах и во всеоружии; здесь же лежал и двойной топор. Однако детальное изучение скелета показало, что это… останки женщины. Кто была она? Царица амазонок?

В 1971 году, на этот раз на Украине, было найдено захоронение женщины, погребенной с царскими почестями. Рядом с ней лежал скелет девочки, столь же роскошно украшенный. Вместе с ними в могилу положили оружие и золотые сокровища, а также двух мужчин, умерших, как выяснили ученые, «неестественной смертью».

Может быть, здесь лежала царица амазонок с убитыми в честь нее рабами? В 1993-1997 годах во время раскопок близ местечка Покровка в Казахстане были найдены могилы других «воительниц». Рядом с женскими скелетами лежали дары: наконечники стрел и кинжалы. Очевидно, женщины этого кочевого племени умели постоять за себя в бою. Возраст захоронения - две с половиной тысячи лет. Кто это? Тоже амазонки?

География подобных находок гораздо шире, поскольку есть данные о том, что амазонки могли быть и в Индии, и в Малайзии, и даже возле Балтийского моря. И вот совсем недавно английские ученые установили, что некие амазонки сражались за римлян на территории современной Великобритании. Останки двух воительниц амазонок, служивших в римской армии в Британии, были обнаружены в захоронении в Бруэме, графство Камбрия.

Предполагают, что женщины пришли сюда из Дунайского региона Восточной Европы - именно там, как утверждали древние греки, обитали ужасные женщины воительницы. Женщины этого племени амазонок, которое предположительно вымерло между 220 и 300 годом н.э., были сожжены на погребальных кострах вместе со своими лошадьми и военной амуницией. Очень может быть, что эти амазонки находились в составе нумерий - нерегулярных войск римской армии, прикрепленных к легионам, служившим в Британии. Другие находки свидетельствуют, что их подразделение пришло из дунайских провинций Норикум, Паннония и Иллирия, теперь являющихся частями Австрии, Венгрии и бывшей Югославии.

На месте захоронения в Бруэме находились укрепление и гражданское поселение, и анализ останков более чем 180 человек показал, что здесь погребали пепел мертвых. Вместе с останками одной из женщин обнаружили сожженные останки животных. Были найдены еще костяные пластинки, которые использовали для украшения шкатулок, а также детали ножен меча и глиняной посуды. Все это указывает на то, что женщина обладала высоким статусом; ее возраст оценивается от 20 до 40 лет. В могиле другой женщины, чей возраст составляет от 21 до 45, обнаружили серебряную чашу, ножны и костяные украшения. Так значит, были на свете женщины воины?

Две амазонки убивают мужчину-воина. Древняя мозаика

В древние времена греки считали, что амазонки, поклонявшиеся богине Артемиде, произошли от бога войны Ареса (Марса) и его собственной дочери Гармонии, что обитали эти племена на реке Фермодонт у города Фемискира в Малой Азии. В весенний период, в течение двух месяцев, амазонки вступали в браки с чужеземцами или мужчинами, жившими по соседству, для продолжения рода. Девочек оставляли у себя, а мальчиков либо убивали, либо отдавали отцам. По словам греческого историка Геродота, «ни одна девушка не должна познать мужчину, пока не убьет врага». Ну а слово «амазонка» произошло от слов «а» и «мазон», что означает «без груди», вроде бы происходит от названия обычая прижигать в раннем возрасте правую грудь и тем самым останавливать ее развитие, чтобы было удобнее натягивать тетиву лука, овладевать оружием…

Так где же обитали «женщины без груди»? Многие исследователи считают, что в мифах содержится часть исторически ценной информации, и указывают: на севере Турции, в районе современной реки Терме Чай. Что именно это та легендарная река Фермодонт, в устье которой находилась страна амазонок, откуда они пришли на помощь троянцам. А до Троянской войны амазонки переселились к реке Фермодонт с Кавказских гор.

Битва греков с амазонками. Рельеф на римском мраморном саркофаге

Древнегреческий историк Диодор Сицилийский писал, что женщины-амазонки жили на границах обитаемого мира (то есть за пределами известных эллинам территорий). По его словам, женщины-амазонки управляли обществом и занимались военным делом, а мужчины хлопотали по хозяйству, выполняя указания своих жен. И когда рождались дети, заботиться о них поручали мужчинам. Легенды и свидетельства древних историков приписывают амазонкам участие в Троянской войне, вторжение с киммерийцами (кочевым народом, обитавшим в Крыму и близлежащих степях) в Малую Азию, поход в Аттику (страну древнегреческих городов-государств) и осаду Афин.

В частности, после Троянской войны отряд амазонок появился на территории скифов.

Греческий историк Геродот писал: «что греки сражались с амазонками /племя сражающихся женщин, прозванное так скифами/, которые потерпели поражение и рассеялись в разных направлениях. Оставшихся в живых греки взяли в плен и забрали с собой на трех больших кораблях. На море женщины восстали против своих поработителей и всех перебили, но, не зная правил навигации, были вынуждены доверить суда воле ветра».

«Суда их швыряло из стороны в сторону, пока не прибило к Кремнезу на берегу Азовского моря недалеко от страны вольных скифов».

«Когда эти женщины высадились в Скифии, они проникли в страну, захватили лошадей и стали совершать набеги и грабить население. Этим они вызвали гнев скифов, которые не понимали их сначала, так как не знали их языка, и не знали, кто они. Скифы принимали их за молодых мужчин, вторгшихся в страну с целью захвата. Поэтому скифы на их агрессивные действия ответили тем же, и между двумя сторонами разгорелась битва, в результате которой многие были убиты».

Амазономахия. Лувр

Когда битва закончилась, скифы поняли, что их противни-ками были женщины, и решили не убивать их даже в целях самозащиты. Потом они выбрали среди своих лучших юношей столько человек, сколько было сражающихся женщин, и попросили их разбить палатки у лагеря амазонок и не причинять им вреда, а также как можно теснее сблизиться с ними. Они хотели воспитать детей от таких храбрых женщин».

«Молодые люди из Скифии послушались совета стар-ших, и когда женщины почувствовали, что у юношей нет враждебных намерений, они подошли близко к лагерю. И тогда молодым людям удалось завоевать и покорить их. Скифы и амазонки объединились и в конце концов стали одним народом. Скифы, однако, не могли выучить язык амазонок. Но последние научились скифскому языку, и когда они смогли изъясняться друг с другом, молодые люди сказали так: «У нас есть родители и родственники, мы обладаем громадными богатствами, но теперь мы должны жить по-иному. Будет лучше, если мы останемся со своим скифским народом. Нам не нужны другие женщины».

Амазонка в скифском костюме на краснофигурном античном сосуде

«Амазонки же отвечали следующее: «Мы не сможем жить рядом с женщинами вашей страны, ибо их образ жизни отличается от того, к чему мы привыкли. Мы стреляем из лука, ездим верхом и совершаем набеги. Мы не научены обязанностям обычных женщин, которые заняты домашней работой. Если вы хотите, чтобы мы оставались вашими женами, вам придется пойти к своим родителям и вернуться со своей долей богатства. Если вы это сделаете, мы будем навеки вашими женами».

«Эти слова убедили молодых людей. Они отправились к родителям и родственникам и вернулись к амазонкам со своей долей богатства. Тогда амазонки сказали: «После того, как мы разлучили вас с родителями и родственниками и нанесли им ущерб, мы не можем оставаться здесь, так как боимся последствий. Мы должны переселиться отсюда и поселиться за Таном /река Дон/».

«Скифы согласились и ушли из родной страны. Они пересекли реку Дон и двигались на восток три полных дня, пока не пришли на землю, где они живут и сейчас».

«Многие сарматские женщины и сейчас придержива-ются своих старых обычаев, ездят верхом и выходят на охоту либо одни, либо с мужьями. Многие из них сопровождают мужей в войнах, а одежда их ничем не отличается от одежды мужчин».

Амазономахия на древнеримском саркофаге

Вот что поведал Геродот. Теперь прочтем, что писали другие древние историки об этих воинственных женщинах, которые вышли замуж за скифских юношей и положили начало роду сарматов.

Гиппократ писал: «Племя скифов живет вокруг озера Меот /Азовское море/. Они решительно отличаются от соседних племен. Их зовут сарматами. Их молодые женщины ездят верхом, носят лук и стрелы и до замужества принимают участие в войнах. Никто из них не имеет права выйти замуж до тех пор, пока не убьет трех врагов. С самых ранних времен эти женщины имели обыкновение с помощью специальных оловянных инстру-ментов выжигать правую грудь у своих маленьких дочерей, чтобы облегчить им ношение меча и других видов оружия».

Есть такая версия …

Эфор считает, что меоты и сарматы были одним народом, и что амазонки после Фармадонской битвы смешались с сарматами, которых стали называть «те, которыми правят женщины». Позже они жили на равнинах Кабарды, Кумы и реки Мармедалис /Терек/, которая отделяла их от легов, которые были не кем иным, как лезгинами или дагестанцами.

По сути, в рассказе Геродота нет ничего, что могло бы показаться выдуманным или невероятным, хотя возмож-ность существования амазонок в течение длительного времени как племени без мужчин кажется сомнительной. Истории известны и другие подобные случаи. Так, например, мы узнаем, что мужчины Караибии говорили на языке, отличном от языка их жен. Так получилось в результате того, что это племя воевало с другим племенем, жившим на островах, и одержало победу. Караибы убили всех мужчин и забрали себе их жен. Подобные же вещи случались среди некоторых азиатских племен, которые живут на севере этого континента, и среди древних американских племен. Можно еще добавить, что и сейчас среди кавказских народов женский героизм — нередкое явление.

Рейнеггс был первым, кто записал историю амазонок у черкесов. Рассказы о них передаются народами Кавказа из поколения в поколение. Приведенный выше рассказ передавался старшими черкесами устно, и не исключено, что он претерпел некоторые изменения и искажения в течение долгих веков и многих поколений. Он имеет непосредственное отношение к их первой миграции из родных мест. Они говорят: «Когда наши предки жили на берегах Черного моря, им приходилось сражаться с эм-матч, племенем женщин, проживавшим в тех горных местах, где сейчас живут сваны и черкесы. Они также захватили и соседние равнины до самого Ахло-Кабак».

Франц фон Штук. Раненая амазонка

«Эти женщины отказывались подчиняться приказам мужчин или даже общаться с ними. Они выходили на битвы. Между нами и ними шли бесконечные войны; победа доставалась то нам, то им. Однажды, когда мы готовились к решающей битве, мудрая принцесса племени эмматч, которой приписывали дар предвидения, вдруг вышла из своей палатки и попросила встречи с князем и предводителем черкесов Тулмой, который тоже отличался незаурядными умственными способностями. Воины разби-ли белую палатку между лагерями враждующих сторон, и два предводителя встретились там для переговоров. Спустя несколько часов принцесса вышла и обратилась к своей армии, сказав, что все улажено, и так как доводы Гулмы были сильнее и убедительнее ее собственных, она согласилась выйти за него замуж. Она добавила, что по их плану вражда должна угаснуть и уступить место дружбе, затем она приказала двум армиям последовать примеру своих предводителей».

«Приказ был исполнен, и вскоре ненависть и вражда уступили место любви. Черкесские воины женились на воинственных женщинах, и все разошлись по землям, на которых живут и сейчас».

После Рейнеггса граф Потоцкий слышал ту же историческую легенду о сражающихся женщинах, с не-значительными отклонениями в подробностях, от ссыльных черкесов.

Что касается названия «Фермадон», оно, вероятно, пришло из языка амазонок, которые говорили на языке сарматов, от которых ведут свое начало современные осетины, так как хорошо известно, что последний слог этого слова /т.е. «дон»/ означает на языке сарматов и осетин «вода» или «река».

Амазонка с конем, с боевым двойным топором и в колпаке. Дом Орфея. Конец II — начало III в. н. э.

Вернемся к Скифам:

Еще есть такая легенда, что скифы решили послать к амазонкам группу своих молодых мужчин, по количеству равную числу амазонок, но не вступать с ними в бой, а стать лагерем поблизости. Убедившись, что от пришельцев им нет опасности, амазонки не стали на них нападать. Долго ли коротко ли, но амазонки стали вступать в связь с молодыми скифами и даже освоили их язык. Молодые скифы звали амазонок присоединиться к своему племени, но амазонки не согласились и стали жить сами по себе. Так на территории скифов появился новый народ - савроматы, говоривший на искажённом скифском языке. Эта легенда сравнительно недавно нашла реальное подтверждение при раскопках скифских курганов на смежных территориях России и Казахстана, где нашли, в числе прочего, захоронения женщин с доспехами и боевым оружием. Такие же захоронения находили на Кавказе и в северном Причерноморье, где женщины были похоронены с оружием и даже с конской сбруей.

На карте 1770 года Амазония помещена севернее земель сарматов

История появления амазонок под стенами Афин связана с именем древнегреческого героя Тезея (Тесея). Историю эту рассказал Плутарх. В одном из своих путешествий по Понту Авксинскому (Черному морю) Тезей приплыл к берегу страны амазонок и высадился там, где был встречен весьма гостеприимно. За это гостеприимство он отплатил черной неблагодарностью, влюбившись в царицу амазонок Антиопу и увезя её на своем корабле в Афины. Для освобождения своей царицы амазонки по суше отправились в Афины и осадили город. Осада длилась 4 месяца и закончилась битвой у стен Акрополя, впрочем, безрезультатной для обеих сторон. Поэтому было заключено перемирие, и амазонки ушли к себе. Антиопу они не освободили, поскольку она сражалась на стороне греков и пала в бою. Вот такие дела творились в древности: за что бились - непонятно.

Геракл сражается с амазонками. Античный чернофигурный сосуд

Оказывается, легенда эта возникла не на пустом месте. Сарматские женщины действительно воевали наряду с мужчинами. Свидетельством тому служат находки археологов, которые нередко обнаруживают в погребениях женщин сарматок боевое оружие. Естественно, что два столь воинственных народа нередко воевали. На пограничных территориях постоянно возникали вооруженные стычки, легкие отряды совершали стремительные рейды на чужие территории, угоняя скот и уводя рабов. Но войны не могли длиться вечно. Временами разногласия утихали, тогда скифы и сарматы торговали или совершали совместные военные походы в другие страны. Объединялись они и чтобы отразить нападения опасных внешних врагов. Так, сарматы прислали в помощь скифам свои армии, в которых находись женщины, когда к границам Скифии подошла персидская армия царя Дария.

По утверждениям древнегреческих историков, Гомер, являвшийся одним из основных средств массовой информации в свое время, сочинил не только «Илиаду» и «Одиссею», но еще и поэму «Страна Амазония», которая, однако, в отличие от «Илиады» с «Одиссеей», прославляющих подвиги героев мужчин и дошедших до нас в поразительной целости, несмотря на их непомерный объем, почему то вообще не сохранилась. Правда, ни единой строчки ни при каких раскопках найдено не было.

Что касается вопроса происхождения слова «амазонка» и отсутствующей правой груди, то, как отмечает еще дореволюционная энциклопедия Брокгауза и Эфрона, абсолютно на всех дошедших до нас изображениях - статуи, рельефы, картины и прочее - у амазонок «идеально красивые фигуры с обеими грудями, но с весьма развитыми мускулами». Вообще, Гомер довольно сухо отзывался об амазонках. В сказании об аргонавтах они вообще изображены в виде отвратительных фурий. Однако в сообщениях более поздних авторов их образ становится все привлекательнее, в то время как сами они, отогнанные молвой то в Ливию, то в Меотиду - на Азовское море, уже напоминают былинных богатырей или сказочных фей…

Боспорская пелика с головой амазонки, коня и грифа

Согласно Геродоту после Троянской войны амазонки удалились на восток и вновь смешались со скифами. Так возник народ сарматов, где пришлые амазонки были равноправны с мужчинами. О местных же жительницах эти воинственные гостьи отзывались так: «Мы с вашими женщинами жить не можем, ибо у нас не одинаковые с ними обычаи. Мы занимаемся луком, стрелами, лошадьми, а женским работам не учились; у вас же ничего сказанного женщины не делают, а делают работы женские, сидя в своих повозках».

Примечательно, что говоря об амазонках, античные авторы неизменно подчеркивают их беспримерную отвагу и военную доблесть. В Римской империи высшей похвалой для воина считалось сказать ему, что он «сражался как амазонка». Если верить римскому историку Диону Кассию, когда полубезумный император Коммод во II веке нашей эры выступал на арене Колизея в роли гладиатора, сражаясь то со зверями, то с людьми, сенаторы, а с ними и все остальные зрители, обязаны были приветствовать его криками: «Ты - властелин мира! В славе своей подобен ты амазонкам!»

Да, женщины воительницы были достойны таких восторгов. Их хладнокровие вошло в легенду: преследуемые врагами, они без промаха поражали их из лука, полуобернувшись в седле. Особенно же ловко они умели обращаться с двойным топором. Это острое, как бритва, оружие, а также легкий щит в форме полумесяца стали неизменными атрибутами амазонок на любых изображениях. Но не только греки и римляне говорили об амазонках. Рассказы о сражениях с племенами воинственных женщин известны, например, из древнекитайской и египетской истории. Амазонки не были забыты, но уже в первом веке до новой эры появляются первые сомнения в их реальном существовании. Историк и географ Страбон собрал много рассказов об амазонках, но, сопоставив их, назвал досужими выдумками.

Амазонки. Рисунок с неаполитанской античной вазы

«Со сказанием об амазонках произошло нечто странное. Дело в том, что во всех остальных сказаниях мифические и исторические элементы разграничены… Что же касается амазонок, то о них всегда - и раньше, и теперь - были в ходу одни и те же сказания, сплошь чудесные и невероятные».

Его мнение разделили последующие поколения историков. Кроме того, получается, что амазонки вдруг бесследно растворились на просторах истории. «Что касается теперешнего местопребывания амазонок, - подводил итоги Страбон, - то только немногие сообщают об этом лишь бездоказательные и неправдоподобные сведения». Так девы воительницы стали воистину легендарными существами. Их образы лишь расцвечивали подвиги древних героев, будоражили фантазию, - а заодно и пресекали любые прекословия женщин. По словам ритора Исократа, «сколь ни храбры были амазонки, но были побеждены мужчинами и лишились всего». Так или иначе, но истории «про амазонок» продолжали будоражить мужские умы. Знаменитый средневековый путешественник Марко Поло утверждал, что лично видел в Азии амазонок. Испанцы и португальцы сообщали о «государствах амазонок» в Южной Америке.

Боспорская пелика с амазонками — битва с греком

В свое время Колумб узнал от индейцев про некий остров, который населяли одни только женщины. Он хотел пленить нескольких из них, чтобы потом показать испанской королеве. Но завоевывать остров не пришлось. Когда корабли Колумба стали на якорь возле одного из островов и отправили на берег лодку с людьми, из близлежащего леса выбежало множество женщин в перьях и вооруженных луками. По их поведению было ясно, что они решили защищать родные места. Колумб назвал окрестности Виргинскими островами, то есть «островами Дев».

Один из знаменитых конкистадоров, Франсиско де Орельяна, открыл великую реку на южноамериканском континенте и первым из европейцев пересек его в самой широкой части. Летом 1542 года его отряд якобы увидел легендарных амазонок, с которыми вступил в бой. Сегодня считается, что это были либо индейские женщины, сражавшиеся рядом с мужчинами, либо испанцы просто приняли длинноволосых индейцев за женщин. Кстати, открытую им реку Орельяна хотел назвать своим именем, но прижилось другое - Амазонка, в честь тех самых воительниц, с которыми якобы сражались его воины…

Свое название амазонки («безгрудые») получили гораздо позже, окончательно оно утвердилось за ними в Южной Америке. Однажды испанцы вступили на территорию племени, которое, как оказалось, подчинялось амазонкам, и местные призвали амазонок на помощь. Амазонки бились против испанцев в первых рядах и проявили беспримерную храбрость и выдающееся воинское искусство. Взять в плен хотя бы одну из них, чтобы показать испанским Католическим Величествам, так и не удалось, как и завоевать страну. А страна эта получила название «Амазония» и река - «Амазонка». Название «Бразилия» появилось потом на основе старокельтских легенд о сказочном острове «О Бразил», острове счастья, населенном женщинами.