Сообщение о лавр георгиевич корнилов. Убит в бою под екатеринодаром белый генерал лавр георгиевич корнилов
Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 августа 1870 года в Усть-Каменогорске в многодетной семье сибирского казака, позже ставшего чиновником, и православной казашки (по другой версии ‒ казачке калмыцких кровей). Одним из лучших учеников закончив омский Сибирский кадетский корпус, Лавр Корнилов продолжил обучение в престижном Михайловском артиллерийском училище. Получив в 1892 г. звание подпоручика, он вернулся на малую родину, выбрав местом службы Туркестанский военный округ, а затем, после двух лет службы, поступил в Академию Генерального штаба. Закончив академию с серебряной медалью, досрочно получивший чин капитана Корнилов продолжил службу в Туркестанском военном округе, занимая различные штабные должности.
Хорошо овладевший немецким, английским, французским, персидским, казахским, монгольским и калмыцким языками, Корнилов проявил себя как отличный разведчик. Переодевшись туркменом, он совершил ряд разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Кашгарии), Афганистане и Персии, по итогам которых написал книгу «Кашгария, или Восточный Туркестан», внесшую весомый вклад в географию, этнографию и военную науку. Затем, в 1903‒1904 гг., последовала разведывательная миссия в Индии, в ходе которой Корнилов изучил состояние британских колониальных войск.
С началом Русско-японской войны Лавр Корнилов оказался в действующей армии, приняв участие в сражениях при Сандепу, Мукдене и других, зарекомендовав себя отличным офицером, чьи боевые заслуги были отмечены многими орденами, включая высшие воинские награды - орден Святого Георгия 4-й степени и Георгиевское оружие. Закончив войну в чине полковника, Корнилов продолжил службу военным агентом в Китае.
Когда началась Первая мировая война, Л.Г. Корнилов был назначен начальником 48-й пехотной дивизии (позже получившей название «Стальной»), которая под его командованием сражалась в Галиции и в Карпатах в составе армии генерала А.А. Брусилова. Как позже отмечал Брусилов, Корнилов «всегда был впереди и этим привлекал к себе сердца солдат, которые его любили» . Но вместе с тем, продолжал Брусилов, «генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери» . Однажды Брусилов едва не отдал Корнилова под суд за нарушение приказа, приведшее к большим людским потерям. Впрочем, делал важное примечание Брусилов, Корнилов «и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову» . «...Это начальник лихого партизанского отряда - и больше ничего...» , ‒ таков был вывод о полководческих талантах Корнилова его непосредственного начальника. По оценке более благосклонного к Корнилову генерала А.И. Деникина, «из второсортной части Казанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжелой, казалось, обреченной операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность» . Практически все современники, вне зависимости от личного отношения к Корнилову, отдавали ему должное, ‒ это был храбрый боевой генерал, не раз отличившийся на самых трудных участках фронта.
В апреле 1915 г., прикрывая отступление армии генерала Брусилова (позже Император Николай II наградит его за этот бой орденом Св. Георгия 3-й степени), Корнилов, дважды раненный в руку и ногу попал в австрийский плен. С третьей попытки летом 1916 года Корнилову удалось бежать и добраться до своих. Дерзкий побег из вражеского плена принес генералу огромную популярность. Его имя не сходило со страниц газет и журналов, Император лично принял Корнилова, вручив ему заслуженный ранее орден.
Февральская революция застала Лавра Корнилова командиром 25-го армейского корпуса. К этому времени генерал, у которого установились тесные отношения с одним из лидеров либеральной оппозиции октябристом А.И. Гучковым, уже находился в списке лиц, отмеченных доверием думцев. В день отречения Императора Николая II от престола, 2 марта 1917 г., Корнилов принял назначение на должность главнокомандующего войсками Петроградского военного округа. Этот выбор был не случаен, ведь как отмечал Деникин, «все знавшие хоть немного Корнилова чувствовали, что он должен сыграть большую роль на фоне русской революции». Сменив на этом ключевом посту арестованного генерала С.С. Хабалова, Корнилов с первых же дней революции заявил о себе как ее убежденном стороннике. Прибыв 5 марта в Петроград, генерал заявил репортерам: «Я считаю, что происшедший в России переворот является верным залогом нашей победы над врагом. Только свободная Россия, сбросившая с себя гнет старого режима, может выйти победительницей из настоящей мировой войны» .
А вскоре, по приказу Временного правительства он лично объявил об аресте Императрице Александре Федоровне и ее детям, находившимся в Царском Селе. Очевидец этого события гвардии поручик К.Н. Кологривов вспоминал: «Когда я вошел в освещенный вестибюль, то увидел в нем главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала Корнилова, Военного министра Временного правительства Гучкова и группу приехавших с ними. Корнилов и Гучков были с огромными красными бантами на груди... Корнилов находился впереди всей группы, а Гучков все время держался несколько позади Корнилова, как бы подталкивая его. Я вошел в вестибюль как раз в то время, когда Корнилов громким голосом и в грубой форме потребовал видеть "бывшую Царицу". Это были его подлинные слова. На это ему сказали, что Ее Величество в столь поздний час, вероятно, уже почивает, и что все дети больны. "Теперь не время спать, ‒ ответил Корнилов, ‒ разбудите Ее". (...) Подойдя к Корнилову и не подавая ему руки, Государыня спросила: "Что Вам нужно, генерал?" На это Корнилов вытянулся и затем в крайне почтительном тоне, что резко противоречило всей его предшествующей манере держать себя, прерывающимся голосом сказал: "Ваше Императорское Величество... Вам неизвестно, что происходит в Петрограде и в Царском... мне очень тяжело и неприятно Вам докладывать... но для Вашей безопасности я принужден Вас..." и замялся. На это Государыня, перебив его, сказала: "Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать?" Тот смешался еще более и, наконец, пролепетал: "Так точно". "Больше ничего?" ‒ спросила его Императрица. ‒ "Ничего", ‒ сказал Корнилов. Государыня, не подавая ему руки, повернулась и удалилась в свои покои. Сцена эта произвела на всех нас присутствовавших ‒ офицеров, дворцовую прислугу и солдат (внутренних часовых и казаков конвоя Его Величества) невыразимо тяжелое впечатление» .
По свидетельству секретаря Императрицы графа П.Н. Апраксина, Александра Федоровна отреагировала на объявление Корниловым ареста следующими словами: «Я рада, что именно вы, генерал, объявили Мне об аресте, (...) так как вы сами испытали весь ужас лишения свободы» . Сторонники генерала Корнилова трактуют этот эпизод как попытку Корнилова защитить Царскую семью от насилия со стороны революционной черни, однако большинство монархистов были уверены в другом, так и не простив «революционному генералу» ареста Императрицы.
Как бы то ни было, очевидным остается факт поддержки Корниловым Февральской революции и активного вклада в ее торжество. Работая совместно с военным министром А.И. Гучковым, генерал не проявлял ни малейшей контрреволюционности. Активно противодействуя влиянию Совета рабочих и солдатских депутатов в армии, Корнилов вместе с тем полностью поддерживал действия новой власти. И именно Корнилову пришлось награждать Георгиевским крестом за то, что тот «27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу за свободу народа и создание Нового Строя» .
Не сумев справиться с радикальными революционными настроениями, охватившими солдат Петроградского гарнизона, генерал Корнилов уже в конце апреля 1917 г. отказался от должности главнокомандующего войсками округа и, в связи с подготовкой летнего наступления на фронте, переводится на Юго-Западный фронт командующим ударной 8-й армией. Как вспоминал генерал А.И. Деникин, «его хмурая фигура, сухая, изредка лишь согретая искренним чувством речь, а главное, ее содержание ‒ такое далекое от головокружительных лозунгов, выброшенных революцией (...) ‒ не могли ни зажечь, ни воодушевить петроградских солдат».
На фронте Корнилов неплохо показал себя во время июньского наступления Русской армии, в целом закончившегося провалом. Ему удалось прорвать австрийский фронт, взять до 10 тыс. пленных, однако последовавший прорыв германцев на фронте 11-й армии нивелировал первоначальные успехи русских армий. Произведенный в генералы от инфантерии, 7 июля Корнилов был назначен Керенским главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. А уже 19 июля Корнилов назначается Верховным Главнокомандующим, сменив на этом посту генерала Брусилова. От храброго боевого генерала Временное правительство ждало решительных мер по наведению порядка, но Корнилов не сумел справиться с ситуацией. Адмирал А.Д. Бубнов отмечал: «Помимо своих выдающихся воинских качеств, генерал Корнилов не обладал ни дальновидностью, ни "эластичностью" мысли искусного политика и не отдавал себе отчета в трудностях и даже опасностях, с которыми сопряжена должность Верховного Главнокомандующего» . А вскоре Временное правительство сочло популярность Корнилова в офицерских кругах слишком опасной для революции.
Надеясь покончить с Советами, Л.Г. Корнилов решил перебросить в Петроград верные ему 3-й Конный корпус генерала Крымова и «Дикую дивизию». А.Ф. Керенский первоначально не возражал против этих мер, но вскоре у него возникло подозрение, что Корнилов претендует на руководящую роль в единоличной или коллективной диктатуре после окончательного разгрома большевиков и наведения порядка в столице. После того, как Корнилова отказался сдать должность главковерха и немедленно прибыть в Петроград, он был объявлен мятежником. При этом Корнилов был абсолютно чужд идеи контрреволюционного переворота и реставрации династии Романовых. Несмотря на подобные предложения, генерал, по словам Деникина, заявил, что «ни на какую авантюру с Романовыми он не пойдет» . «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ ‒ путем победы над врагом ‒ до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни» , ‒ заявлял он.
Борьба главы правительства и главковерха окончательно подорвала и без того шаткие устои Временного правительства, облегчив, тем самым, совершение Октябрьского переворота. После неудачного похода на Петроград генерала Крымова, Корнилов был арестован и отправлен в тюрьму г. Быхова.
Выйти на свободу ему удалось уже после Октябрьского переворота, благодаря генералу Н.Н. Духонину. Добравшись до Новочеркасска, Корнилов вместе с генералами М.В. Алексеевым и А.И. Деникиным сформировал Добровольческую армию и принял самое активное участие в Белом движении. При этом генерал так и остался на республиканских позициях. Характерно, что в первоначальной версии марша корниловцев были такие строки: «Мы былого не жалеем, / Царь нам не кумир. / Мы одну мечту лелеем: Дать России мир» . По словам Деникина, по взглядам и убеждениям генерал Корнилов был близок «широким слоям либеральной демократии» . А агитатором при Корнилове служил революционный матрос Федор Баткин, про которого один из участников «Ледяного похода» вспоминал: «..."Матрос" Баткин никогда не был матросом. Еврей или караим по происхождению, он явился в первые же дни революции на Черноморское побережье и устроился во флоте на должность "штатного оратора", по каковой должности и носил матросскую форму. На такое же амплуа он поступил и к Корнилову, непонятно по каким причинам терпевшему темного проходимца, далеко не чуждого большевистским правительственным сферам». Поэтому неспроста оставшийся верным Государю так высказался о Корнилове, отказавшись поддержать его борьбу: «Корнилов ‒ революционный генерал... пускай пытается спасать российскую демократию... Я же могу повести армию только с Богом в сердце и с Царем в душе. Только вера в Бога и мощь Царя могут спасти нас, только старая армия и всенародное раскаяние могут спасти Россию, а не демократическая армия и "свободный" народ. Мы видим, к чему привела нас свобода: к позору и невиданному унижению» .
9/22 февраля 1918 г. Корнилов во главе Добровольческой армии выступил в Первый Кубанский поход для создания на Кубани базы для дальнейшей борьбы с большевиками. Он успешно вывел Добровольческую армию на соединение с отрядом Кубанского правительства, но уже 1 марта / 13 апреля 1918 года генерал был убит при штурме Екатеринодара. «Неприятельская граната, ‒ вспоминал Деникин, ‒ попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».
Таким образом, решительный русский боевой генерал, совершенно не разбиравшийся в тонкостях политики, но стремившийся сыграть в трагические для страны дни важную политическую роль, очутился в рядах творцов Февральской революции 1917 года, внеся свой вклад в разрушение «старого строя». Подводя итог деятельности генерала в 1917 году, граф Татищев писал: «Корнилов открыто выразил свое сочувствие революции, он в ней соучаствовал, он применил авторитет своего имени не на служение своему Государю, а против Него, он пошел против тех, кто Государю остался верным и за Него, за свою верность Ему отдали жизнь свою в минуты борьбы против измены, он покрыл себя позором, решившись взять на себя арест Царской Семьи, он санкционировал перед лицом всей Русской Армии преступный жест солдата, убившего доблестного своего офицера за верность его присяге Царю». Об этом же, но другими словами говорилось и в некрологе, написанном анонимным автором к 10-летию смерти Корнилова: «...Может быть, из всех русских генералов, Корнилов был тем вождем, который имел все данные для того, чтобы возглавить революцию. Не в том смысле чтобы плыть покорно по ее стихийному течению, а в том, чтобы ввести ее в русло государственности и ослабить ее разрушительный бег. Безграничная смелость, широкая популярность в армии, умение действовать на массы, самоотвержение, глубокая любовь к родному народу, отсутствие партийных шор - все это, как будто предопределяло роль Корнилова - вождя, роль Корнилова, как организатора государственных сил, как противовес революционному хаосу.... Очень многие левые, не исключая и государственно мыслящих социалистов, ждали выступления Корнилова, видели в нем совсем не представителя грядущей реакции, а вождя демократии...».
Однако, как и почти все герои Февраля, Корнилов довольно скоро был сметен революционной волной и стал восприниматься многими как контрреволюционер. Но «контрреволюционность» генерала Корнилова заключалась лишь в том, что являясь патриотом и искренне желая величия и славы своему Отечеству, он судорожно старался справиться с разлагающими процессами, вызванными революцией, не отрицая ее самой. В этом была его роковая ошибка и трагедия, которой он так и не успел осознать.
Подготовил Андрей Иванов , доктор исторических наукВыдающийся русский военачальник, Генерального штаба генерал от инфантерии. Военный разведчик, дипломат и путешественник-исследователь. Герой русско-японской и Первой мировой войн. Верховный Главнокомандующий русской армии (август 1917 г.). Участник Гражданской войны, один из организаторов и Главнокомандующий Добровольческой армии, вождь Белого движения на Юге России, первопоходник.
Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 августа 1870 года в Усть-Каменогорске, в семье бывшего хорунжего 7-го Сибирского казачьего полка Егора (Георгия) Корнилова, за 8 лет до рождения сына вышедшего из казачьего сословия и перешедшего в чин коллежского регистратора. Считается, что отцовские предки Корнилова пришли в Сибирь с дружиной Ермака. В 1869 г. Георгий Корнилов получил должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске, хорошее жалование и приобрел небольшой домик на берегу Иртыша, где и родился будущий генерал.
Мать Л. Г. Корнилова - Мария Ивановна, простая казашка из кочевого рода «аргын» с берегов Иртыша, целиком посвятила себя воспитанию детей, будучи неграмотной, отличалась пытливым умом, высокой жаждой знаний, великолепной памятью и громадной энергией.
По другим данным, настоящие имя и фамилия генерала Лавра Корнилова - Лоря Гильдинов (в другом написании Дельдинов), а его родители были калмыками. Имя Лавр и фамилию Корнилов Лоря Гильдинов-Дельдинов якобы получил от своего отчима, есаула Сибирского казачьего войска. По другим данным это просто легенда: согласно сохранившимся воспоминаниям родной сестры Корнилова, мальчик родился в семье Георгия Николаевича Корнилова в г. Усть-Каменогорске. С её слов «калмыцкая внешность» объясняется его предками не со стороны отца, а со стороны матери - Прасковьи Ильиничны Хлыновской.
Однако, маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, еще в 1903 году служивший в Ташкенте в 1-м Туркестанском стрелковом батальоне, писал в своих мемуарах, что вместе с ним служил и подпоручик Петр Корнилов , «брат небезызвестного впоследствии генерала Корнилова. Родители Корнилова, по рассказу младшего Корнилова, жили в Западной Сибири. Отец - русский, занимал должность переводчика при уездном начальнике, мать же была простая киргизка. Отсюда и монгольский тип лица, который унаследовали дети». Известно, что в царской России киргизами называли казахов.
У того же Цветкова сообщается: "Суворин привел свидетельства начальника уголовной полиции Колпачева, оставшегося в Екатеринодаре и бывшего свидетелем уничтожения тела: «Труп был не Корнилова, удостоверяю точно. Человек этот был более чем среднего роста (Корнилов был небольшого роста), - шатен - (Корнилов был брюнет). Лицо трупа было русского типа… Глаза нисколько не киргизские, как они были у Корнилова - с легкой косиной». Вряд ли генерал Корнилов скрывал своё киргизское происхождение от окружающих. Все знали, кто он.
Сам Л. Г. Корнилов о себе писал следующее: «Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путём победы над врагом - до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни».
В двухлетнем возрасте маленький Лавр вместе с семьёй переезжает в станицу Каркаралинскую Семипалатинской губернии, где проходит его детство и которую в некоторых документах обозначают, как место его рождения. Способности к иностранным языкам у отца и деда, служивших толмачами в казачьем войске, передаются и Лавру, что находит в дальнейшем применение в его службе Отечеству.
Несмотря на частые разъезды, отец серьёзно занимался религиозным воспитанием детей, в связи с чем Закон Божий стал любимым предметом Лавра. Позднее, часть пересылаемого сестре офицерского жалования Лавр Георгиевич просил отдавать в местный православный храм.
После окончания Лавром начального училища в 1882 г. семья вновь переезжает, на этот раз в город Зайсан на границе с Китаем. Когда отец стал служить там переводчиком у начальника местного военного гарнизона, все интересы Лавра сосредоточились около военных, и эта обстановка усилила у него любовь к военной службе, походам и маневрам.
В Зайсане Лавр стал готовиться к поступлению в Сибирский Императора Александра I кадетский корпус, сразу во 2-й класс. Учителей в Зайсане не было, Лавр готовился самостоятельно, лишь по математике ему удалось взять несколько уроков у одного из офицеров гарнизона.
В кадетском корпусе
Летом 1883 года юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус в городе Омск. Поначалу он был принят лишь «приходящим»: им были сданы успешно экзамены по всем предметам, кроме французского, так как в киргизской степи не было соответствующих репетиоров. Однако новый воспитанник после года обучения своей настойчивостью и отличными аттестациями (средний балл 11 из 12) добился перевода на «казенный кошт». В тот же корпус зачислили и его брата Якова.
Сдав на отлично выпускные экзамены, Лавр получает право выбора военного училища для дальнейшего обучения. Любовь к математике и особые успехи в этом предмете определяют выбор Корнилова в пользу престижного (сюда традиционно стекались наиболее способные кадеты) Михайловского артиллерийского училища в Петербурге, куда он и поступает 29 августа 1889 года.
Служба в Русской Армии
Артиллерийское училище
Переезд из Омска в Петербург становится началом самостоятельной жизни 19-летнего юнкера. Отец уже не мог помогать Лавру деньгами, и Корнилов должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Он даёт уроки математики и пишет статьи по зоогеографии, что приносит некоторый доход, из которого он умудряется даже помогать своим престарелым родителям.
В Михайловском артиллерийском училище, как и в кадетском корпусе, учеба шла на «отлично». Уже в марте 1890 г. Корнилов стал училищным унтер-офицером. Однако, за поведение Лавр Георгиевич получал сравнительно низкие баллы, вследствие неприятной истории, произошедшей между ним и одним из офицеров училища, который позволил себе обидную бестактность в адрес Корнилова, и неожиданно получил от гордого юнкера отпор. «Офицер был взбешён и уже сделал резкое движение, но невозмутимый юноша, сохраняя внешне ледяное спокойствие, опустил руку на эфес шпаги, давая понять, что за свою честь намерен стоять до конца. Увидевший это начальник училища генерал Чернявский немедленно отозвал офицера.» Учитывая таланты и всеобщее уважение, которым пользовался Корнилов, этот проступок был ему прощён.
В ноябре 1891 г. на последнем курсе училища Корнилов получает звание портупей-юнкера.
4 августа 1892 года Корнилов заканчивает дополнительный курс училища, что даёт приоритет при распределении на службу, и надевает погоны подпоручика. Перед ним открывается перспектива службы в Гвардии или в столичном военном округе, однако, молодой офицер выбирает Туркестанский военный округ и получает назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Это не только возвращение на свою малую родину, но и передовое стратегическое направление при намечавшихся тогда конфликтах с Персией, Афганистаном и Великобританией.
В Туркестане помимо рутинной службы Лавр Георгиевич занимается самообразованием, просвещением солдат, изучает восточные языки. Однако, неуёмная энергия и настойчивый характер Корнилова не позволяют ему оставаться в поручиках, и через два года он подаёт рапорт на поступление в Академию Генерального Штаба.
Академия Генерального штаба
В 1895, блестяще сдав вступительные экзамены (средний балл 10,93, по пяти дисциплинам - из максимальных 12), зачислен в слушатели Николаевской академии Генерального штаба. Во время обучения в Академии в 1896-м году Лавр Георгиевич женится на дочери титулярного советника Таисии Владимировне Марковиной, а через год у них рождается дочь Наталья. В 1897, окончив Академию с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии», досрочно получивший чин капитана (с формулировкой «за успешное окончание дополнительного курса») Корнилов вновь отказывается от места в Петербурге и выбирает службу в
Туркестанском военном округе.
Географические экспедиции
С 1898 г. по 1904 г. служил в Туркестане помощником старшего адъютанта штаба округа, а затем - штаб-офицером для поручений при штабе. С риском для жизни, переодевшись туркменом, провёл рекогносцировку британской крепости Дейдади в Афганистане. Совершает ряд длительных исследовательских и разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Кашгарии), Афганистане и Персии - изучает этот загадочный край, встречается с китайскими (Кашгария входила состав Китая) чиновниками и предпринимателями, налаживает агентурную сеть. Итогом этой командировки станет подготовленная Лавром Георгиевичем книга «Кашгария или Восточный Туркестан», ставшая весомым вкладом в географию, этнографию, военную и геополитическую науку и принёсшая автору заслуженный успех. Этот труд был замечен и британскими специалистами. Как установил современный исследователь М. К. Басханов, картографический материал к английскому изданию «Военный отчёт по Кашгарии» 1907-го года представляет собой планы городов и укреплений Восточного Туркестана, опубликованные в работе Л. Г. Корнилова. Служба капитана Корнилова в Туркестане не осталась неоценённой - за эти экспедиции он был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени и вскоре направлен с новым заданием в малоизученные районы Восточной Персии.
«Степь отчаяния», по которой проходил беспримерный поход русских разведчиков под командованием капитана Л. Г. Корнилова - первых европейцев прошедших этим путём - на современных описываемым событиям картах Ирана обозначалась белым пятном с отметкой «неисследованные земли»: «сотни вёрст бесконечных песков, ветра, обжигающих солнечных лучей, пустыня, где почти невозможно было найти воду, а единственной пищей были мучные лепёшки - все путешественники, пытавшиеся прежде изучить этот опасный район, погибали от нестерпимой жары, голода и жажды, поэтому британские исследователи обходили „Степь отчаяния“ стороной.»
Кроме обязательных для выпускника Генерального штаба немецкого и французского языков, хорошо овладел английским, персидским, казахским и урду.
С ноября 1903 по июнь 1904 гг. находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов Белуджистана», а фактически - для анализа состояния британских колониальных войск. За время этой экспедиции Корнилов посещает Бомбей, Дели, Пешавар, Агру (военный центр англичан) и другие районы, наблюдает за британскими военнослужащими, анализирует состояние колониальных войск, контактирует с британскими офицерами, которым уже знакомо его имя. В 1905 г. его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.
Именно в Туркестане раскрылись главные таланты Лавра Георгиевича - разведчика и исследователя.
Военный агент в Китае
В 1907-1911 гг. - имея репутацию специалиста-востоковеда, Корнилов служил военным агентом в Китае. Он изучает китайский язык, путешествует, изучает быт, историю, традиции и обычаи китайцев. Намереваясь написать большую книгу о жизни современного Китая, Лавр Георгиевич записывает все свои наблюдения и регулярно отправляет подробные отчёты в Генеральный штаб и МИД. Среди них большой интерес представляют в частности очерки «О полиции Китая», «Телеграф Китая», «Описание маневров китайских войск в Маньчжурии», «Охрана императорского города и проект формирования императорской гвардии».
В Китае Корнилов помогает прибывающим в командировку русским офицерам (в частности, полковнику Маннергейму), заводит связи с коллегами из разных стран, встречается с будущим президентом Китая - то время молодым офицером - Чан-Кайши.
На новой должности Корнилов много внимания уделял перспективам взаимодействия России и Китая на Дальнем Востоке. Объездив почти все крупные провинции страны, Корнилов прекрасно понимал, что ее военно-экономический потенциал еще далеко не использован, а людские резервы слишком велики, чтобы с ними не считаться: «…будучи еще слишком молодой и находясь в периоде своего формирования армия Китая обнаруживает еще много недостатков, но… наличное число полевых войск Китая представляет уже серьезную боевую силу, с существованием которой приходится считаться как с вероятным противником…». В качестве наиболее показательных результатов процесса модернизации Корнилов отмечал рост железнодорожной сети и перевооружение армии, а также изменение отношения к военной службе со стороны китайского общества. Быть военным становилось престижно, для службы в армии требовали даже особые рекомендации.
В 1910-м году полковник Корнилов отзывается из Пекина, однако, в Петербург возвращается лишь через пять месяцев, в течение которых совершает путешествие по Западной Монголии и Кашгарии с целью ознакомления с вооружёнными силами Китая на границах с Россией.
Деятельность Корнилова-дипломата этого периода высоко была оценена не только на Родине, где он получает Орден Святой Анны 2-й степени и другие награды, но и у дипломатов Британии, Франции, Японии и Германии, награды которых также не обошли русского разведчика.
Со 2 февраля 1911 года - командир 8-го пехотного Эстляндского полка. С 3 июня 1911 - начальник отряда в Заамурском округе отдельного корпуса пограничной стражи (2 пех. и 3 конных полка). После скандала, завершившегося отставкой начальника Заамурского округа ОКПС Е. И. Мартынова, назначен командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной во Владивостоке.
Верховный главнокомандующий
Уже 19 июля Генерального штаба генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов назначается Верховным Главнокомандующим, сменив на этом посту генерала Брусилова, шедшего на поводу у солдатских комитетов, что вело к разложению армии и потере контроля над войсками, которые при малейшем натиске противника, массами покидали позиции и уходили в тыл. Лавр Георгиевич не сразу принимает эту должность, но прежде в течение трех дней оговаривает условия, на которых готов согласиться принять её: невмешательство правительства в назначения на высшие командные должности, скорейшая реализация программы реорганизации армии, назначение генерала Деникина командующим Юго-Западным фронтом. После долгих переговоров сторонам удалось прийти к компромиссу, и Корнилов принял пост, делающий его вторым человеком в государстве, крупной политической фигурой, способной влиять на происходящие в стране события. Это назначение было встречено большой радостью в среде офицеров и консервативной публики. У этого лагеря появился лидер, в котором видели надежду на спасение армии и России.
Для восстановления дисциплины в армии, по требованию генерала Корнилова Временное правительство вводит смертную казнь. Решительными и суровыми методами, с применением в исключительных случаях расстрелов дезертиров, генерал Корнилов возвращает Армии боеспособность и восстанавливает фронт. В этот момент генерал Корнилов в глазах многих становится народным героем, на него стали возлагаться большие надежды и от него стали ждать спасения страны.
Воспользовавшись своим положением Верховного Главнокомандующего, генерал Корнилов предъявляет Временному правительству требования, известные как «Корниловская военная программа». В Москве на Государственном Совещании 13-15 августа ген. Корнилов в своём обширном докладе указал на катастрофическое положение на фронте, на губительное действие на солдатские массы законодательных мер, предпринимаемых Временным Правительством, на продолжающуюся разрушительную пропаганду, сеющую в Армии и стране анархию.
Под арестом в Быхове
После неудачи своего выступления Корнилов был арестован и период с 1 сентября по ноябрь 1917 года генерал и его сподвижники провели под арестом в Могилёве и Быхове. Сначала арестованных поместили в гостинице «Метрополь» в Могилёве. Вместе с Корниловым в Могилёве были арестованы также его начальник штаба генерал Лукомский, генерал Романовский, полковник Плющевский-Плющик, Аладьин, несколько офицеров генерального штаба и весь исполком союза офицеров.
Охрану арестованных нёс сформированный Корниловым Текинский полк, что обеспечивало безопасность арестованных. Для расследования произошедшего была назначена следственная комиссия (председатель - главный военный прокурор Шабловский, члены комиссии - военные следователи Украинцев, Раупах и Колосовский). Керенский и совет рабочих депутатов требовали военно-полевого суда над Корниловым и его сторонниками, однако члены следственной комиссии относились к арестованным вполне благожелательно.
9 сентября 1917 года подали в отставку в знак солидарности с генералом Корниловым министры-кадеты.
Часть арестованных, не принимавших активного участия в корниловском выступлении (генерал Тихменев, Плющевский-Плющик) была освобождена следственной комиссией, остальные же переведены в Быхов, где они были помещены в здании старого католического монастыря. В Быхов были перевезены Корнилов, Лукомский, Романовский, генерал Кисляков, капитан Брагин, полковник Пронин, прапорщик Никитин, полковник Новосильцев, есаул Родионов, капитан Соетс, полковник Реснянский, подполковник Роженко, Аладьин, Никоноров.
Другая группа арестованных сторонников Корнилова: генералы Деникин, Марков, Ванновский, Эрдели, Эльснер и Орлов, капитан Клецанда (чех), чиновник Будилович находились в заключении в Бердичеве. Председателю следственной комиссии Шабловскому удалось добиться их перевода в Быхов.
После Октябрьского переворота стало ясно, что большевики вскоре отправят отряд против Ставки. Оставаться в Быхове не имело смысла. Председатель следственной комиссии Шабловский, основываясь на данных следствия к 18 ноября (1 декабря) освободил всех арестованных, кроме пятерых (Корнилова, Лукомского, Романовского, Деникина и Маркова).
19 ноября (2 декабря) оставшаяся пятёрка покинула Быхов. Корнилов решил идти на Дон походным порядком со своим Текинским полком. Большевикам удалось выследить путь движения полка и он был обстрелян с бронепоезда. После переправы через реку Сейм полк попал в плохо замерзший болотистый район и потерял много лошадей. Наконец, Корнилов оставил текинцев, решив, что без него им будет идти безопасно, и переодевшись крестьянином, с подложным паспортом, отправился один по железной дороге. 6 (19) декабря 1917 года Корнилов прибыл в Новочеркасск. Разными путями и другие Быховские узники прибыли на Дон, где приступили к формированию Добровольческой армии для борьбы с большевиками.
Белое дело
Корнилов стал соорганизатором Добровольческой армии на Дону. После переговоров с генералом Алексеевым и приехавшими на Дон представителями московского Национального центра было решено, что Алексеев примет на себя заведование финансовыми делами и вопросами внешней и внутренней политики, Корнилов - организацию и командование Добровольческой армией, а Каледин - формирование Донской армии и все дела касающиеся донских казаков.
По просьбе Корнилова, Алексеевым был командирован в Сибирь генерал Флуг, с целью объединения антибольшевистских организаций в Сибири.
Гибель
31 марта (13 апреля) 1918 - убит при штурме Екатеринодара. «Неприятельская граната, - писал генерал А. И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».
Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен (причем могилу «сровняли с землей») при отступлении через немецкую колонию Гначбау.
Судьба тела генерала Корнилова
На следующий день, 3 (16) апреля 1918 г., большевики, занявшие Гначбау, первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности» и случайно отрыли могилу и отвезли тело генерала в Екатеринодар, где оно было сожжено.
В документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков говорилось: «Отдельные увещания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевистской толпы повышалось… С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом… Несколько человек оказались уже на дереве и стали поднимать труп… Но тут же веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела… После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки… Наконец отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его… Труп был уже неузнаваем: он представлял из себя безформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю… Наконец, тело было привезено на городские бойни, где его сняли с повозки и, обложив соломой, стали жечь в присутствии высших представителей большевистской власти… В один день не удалось окончить этой работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами».
О том, что большевики вырыли тело генерала из могилы и затем, после длительного таскания по городу, его уничтожили, в Добровольческой армии известно не было. После взятия через 4 месяца армией генерала Деникина Екатеринодара в ходе Второго Кубанского похода, 6 августа 1918 г., было назначено торжественное перезахоронение генерала Корнилова в усыпальнице кафедрального собора.
Организованные раскопки обнаружили лишь гроб с телом полковника Неженцева. В разрытой же могиле Л. Г. Корнилова был ими обнаружен лишь кусок соснового гроба. Проведенное расследование обнаружило страшную правду. Семья Лавра Георгиевича была потрясена случившимся.
Место, где скончался генерал Корнилов
Таисия Владимировна - жена Лавра Георгиевича, приехавшая на похороны супруга и надеявшаяся увидеть его хотя бы мертвым, обвинила генералов Деникина и Алексеева в том, что тело погибшего Главнокомандующего Добровольческой армии не вывезли вместе с армией и отказалась присутствовать на панихиде - горе вдовы было очень тяжело. Она ненамного пережила мужа и вскоре скончалась 20 сентября 1918 г. - через шесть недель после мужа. Ее похоронили рядом с фермой, где оборвалась жизнь Лавра Георгиевича. На месте гибели генерала Корнилова - ему и его жене - добровольцами были поставлены два скромных деревянных креста.
13 апреля 1918 года, ровно 100 лет назад, в бою под Екатеринодаром (ныне – Краснодар) погиб генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов – один из самых заметных русских военачальников начала ХХ века. Роль Лавра Корнилова в российской истории до сих пор оценивается неоднозначно и вызывает дискуссии.
Лавр Георгиевич Корнилов был незаурядной, знаковой личностью. Финал его жизни – участие в Гражданской войне в качестве главнокомандующего Добровольческой армией – привел к тому, что все былые заслуги Лавра Георгиевича оказались забытыми. Между тем, генерал Корнилов был не только военачальником, но и талантливым военным дипломатом, разведчиком, путешественником и исследователем. Все эти подробности его биографии в советское время были забыты, а сам Корнилов рассматривался исключительно как враг трудового народа. Нечто подобное произошло с адмиралом Колчаком, но если Колчак действительно сотрудничал с интервентами, его подчиненные творили зверства в Сибири, то генерал Корнилов в таких делах отмечен не был. Возможно, именно ранняя гибель уберегла военачальника от поступков, которые в будущем получили бы вполне однозначное толкование.
Несмотря на то, что Лавр Корнилов был генералом русской армии, прославленным военачальником и героем Русско-японской и Первой мировой войн, его биография полна загадок. Так, до сих пор ведутся споры относительно происхождения генерала. Понятно, что он был казаком, но восточный тип лица не оставляет историков равнодушными – какие крови были у генерала? Одни исследователи утверждают, что мать генерала была казашкой из рода аргын-каракесек, другие – что его мать имела предков-калмыков, от которых и достался генералу азиатский тип лица. Самая экзотичная версия была в 1992 году озвучена в газете «Известия Калмыкии». Согласно этой версии, отец Лавра Корнилова якобы был этническим калмыком, а сам будущий генерал родился в донской станице Семикаракорской и при рождении получил имя Лавга Гильджирович Дельдинов. Но затем родители Лавра разошлись и его усыновил дядя Георгий Корнилов.
Как бы там ни было, но официальная биография генерала гласит, что родился он 18 (30) августа 1870 года в Усть-Каменогорске (ныне – административный центр Восточно-Казахстанской области Казахстана) в семье Георгия Николаевича Корнилова - бывшего хорунжего 7-го Сибирского казачьего полка, который ко времени рождения сына уже вышел из казачьего сословия, получил чин коллежского регистратора и служил письмоводителем при городской полиции.
Военная карьера Лавра Корнилова началась, как известно, с раннего подросткового возраста. В 1883 году тринадцатилетний Лавр был зачислен в Сибирский кадетский корпус в Омске, а после его окончания с отличием в 1889 году поступил в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. Демонстрируя прекрасные способности к математике и точным наукам и рвение к учебе, в артиллерийском училище Корнилов также учился на отлично и уже в 1890 г. стал унтер-офицером юнкерского подразделения. Когда Лавр в 1892 году окончил училище, перед ним открылись широкие перспективы – служба в гвардии или, по крайней мере, в частях столичного военного округа. Но молодой офицер выбрал далекий Туркестанский военный округ, близкий к его родине.
Подпоручик Корнилов был распределен в 5-ю артиллерийскую батарею Туркестанской артиллерийской бригады, где и началась его армейская служба. Уже сам выбор места службы свидетельствует о незаурядном подходе Лавра Корнилова к собственному жизненному пути – он выбирал одно из самых интересных и, в то же время, сложных направлений. В 1895 году Корнилов поступил в Академию Генерального штаба и в 1898 году, досрочно ее окончив, получил за успехи в учебе звание капитана. И вновь офицер отказывается от службы в столице и едет в Туркестан. Он служил помощником старшего адъютанта штаба Туркестанского военного округа, затем штаб-офицером для поручений при штабе округа, занимаясь разведывательной деятельностью. 
Восточная внешность и прекрасное знание тюркских языков очень помогали Корнилову в ведении разведки в бескрайних степях и пустынях Средней Азии. Например, он, переодевшись туркменом, обследовал окрестности британской крепости Дейдади в Афганистане. За время туркестанской службы Корнилов успел побывать с экспедициями в Афганистане, Персии, Кашгарии (современный Синьцзян-Уйгурский автономный район). В книге «Кашгария, или Восточный Туркестан» Лавр Георгиевич обобщил результаты своего путешествия – он был не только разведчиком, но и наблюдательным путешественником, описывавшим географические и этнографические особенности районов Центральной Азии. Отряд разведчиков во главе с капитаном Корниловым предпринял беспрецедентный поход по Восточной Персии, обследовав районы, прежде считавшиеся настоящим «белым пятном» для европейской и русской географии. Несколько небольших экспедиций были совершены Корниловым на Памир, а затем он побывал на территории современного Пакистана – в Белуджистане, под видом путешественника, изучавшего жизнь белуджей. Подлинной целью путешествия была разведка британских позиций в регионе.
Корнилов владел целым рядом восточных языков – казахским, калмыцким, монгольским, урду, фарси – и это помимо английского, французского и немецкого языков, освоенных в училище и Академии Генерального штаба. Когда в 1904 г. 34-летний подполковник Корнилов получил назначение столоначальником Главного штаба в Санкт-Петербург, административная работа пришлась ему не по нраву. Он перешел в действующую армию, став штаб-офицером, а затем и начальником штаба 1-й стрелковой бригады. Корнилов принял участие в Русско-японской войне, проявив себя отважным и талантливым военачальником. В районе селения Вазые подполковник Лавр Корнилов повел солдат в штыковую атаку и смог вывести бригаду из японского окружения. За проявленную в боях под Мукденом храбрость офицер получил орден Святого Георгия 4-й степени и был произведен в полковники.
Период между Русско-японской и Первой мировой войнами раскрыл таланты полковника Корнилова как военного дипломата. В 1907-1911 гг. он служил военным атташе в Китае, успев за это время изучить китайский язык, образ жизни и быт китайцев. В МИД Российской империи и Генеральный штаб императорской армии полковник отсылал отчеты, рассказывавшие о самых разных сторонах жизни Китая, организации китайской полиции, телеграфа, императорской гвардии.
Пробыв четыре года на военно-дипломатической службе в Китае, полковник Корнилов вернулся на строевую службу. В феврале – июне 1911 г. он командовал 8-м пехотным Эстляндским полком, затем – отрядом в Заамурском округе отдельного корпуса пограничной стражи, бригадой в составе 9-й Сибирской стрелковой дивизии. В декабре 1911 г. 41-летний Лавр Корнилов получил звание генерал-майора русской императорской армии.
19 августа 1914 г. Корнилов был назначен командиром 48-й пехотной дивизии, впоследствии вошедшей в историю как «Стальная дивизия». Он командовал дивизией во время боев в Галиции и на Карпатах. Современники, включая и генерала Брусилова, вспоминали о Корнилове как о храбром человеке, не жалевшем ни подчиненных, ни самого себя. Он был добр к нижним чинам, стремясь соответствовать роли командира – отца солдат, но требовал от подчиненных безусловного и четкого исполнения приказов. Генерал Деникин вспоминал, что за несколько недель из второсортной дивизии Казанского военного округа Корнилову удалось сделать одну из лучших дивизий русской императорской армии.
Командир дивизии сам ходил в бой, в тыл неприятеля. Например, в ноябре 1914 г. он возглавил ночную атаку в бою при Такошанах и, прорвав позиции противника, захватил 1200 пленных, включая австрийского генерала Рафта. Впоследствии Рафт охарактеризовал Корнилова как «не человека, а стихию». Правда, был во время войны и черный эпизод – дивизия Корнилова была окружена на Венгерской равнине и потеряла тысячи людей погибшими и попавшими в плен. Тогда Корнилов едва избежал трибунала, под который его собирался отдать генерал Брусилов, относившийся к Лавру Георгиевичу достаточно прохладно.
В апреле 1915 г. дивизия Корнилова, прикрывавшая отступление русских войск, подверглась сильнейшему разгрому со стороны превосходящих сил противника. Генерал лично возглавил один из батальонов дивизии и, получив два ранения в руку и ногу, после штыкового боя попал в плен к австро-венграм. В июле 1916 г. Корнилову, содержавшемуся в лагере для военнопленных высших офицеров под Веной, удалось совершить побег. Он сумел бежать через Румынию и, немного оправившись на родине от последствий плена, уже в сентябре 1916 г. получил назначение командиром XXV армейского корпуса Особой армии, которой командовал генерал от кавалерии Василий Гурко. В начале 1917 г. Корнилов получил назначение командующим войсками Петроградского военного округа. На эту должность утверждал генерала еще император Николай II, а принимал командование Корнилов уже после свержения монархии, в начале марта 1917 года. Именно Лавр Корнилов руководил арестом царской семьи, но сам впоследствии очень тяжело переживал, что на его долю выпало такое поручение Временного правительства.
Сориентировавшись в изменившейся политической ситуации, генерал Корнилов пытался сохранить армию от распада и обеспечить защиту российской столицы от наступавших германских войск. Однако, препятствовать влиянию Советов рабочих и солдатских депутатов боевой генерал уже не мог. При всей своей воинской доблести, в политике Корнилов разбирался плохо, необходимость изменений в стране если и понимал, то исходя из собственных представлений. В апреле 1917 г., не желая участвовать в революционных преобразованиях, он отказался от должности командующего Петроградским военным округом и был переведен командующим 8-й армией на фронт. Под командованием Корнилова армия добилась впечатляющих успехов.
19 июля 1917 г. генерал от инфантерии Лавр Корнилов был назначен новым Верховным главнокомандующим русской армией, сменив на этом посту генерала Алексея Брусилова. Это назначение сразу же внушило правым кругам офицерства надежду на спасение «старой России». Действительно, Корнилов пытался восстановить жесткую систему управления, но сталкивался с бездействием Временного правительства и его структур. Считая, что в стране сложилось катастрофическое положение, Корнилов организовал наступление верных частей на Петроград в августе 1917 года, после чего был объявлен главой Временного правительства Александром Керенским мятежником. С 1 сентября по ноябрь 1917 года генерал Корнилов и его ближайшие соратники находились под арестом в Могилеве и Быхове, а после Октябрьской революции был освобожден по распоряжению генерала Духонина и во главе охранявшего его Текинского полка отбыл на Дон.
Именно Лавр Корнилов стал одним из организаторов и первым главнокомандующим Добровольческой армией на Дону. Однако, отсутствие поддержки донских казаков и самоубийство атамана Каледина вынудило корниловцев двинуться на юг – на Кубань. 9 (22) февраля 1918 года начался Первый Кубанский поход Добровольческой армии, вошедший в историю под названием «Ледяного похода». Ледяной поход принес смерть генералу Корнилову. 31 марта (13 апреля) 1918 года, при штурме Екатеринодара, в дом, где находился штаб генерала Корнилова, влетела неприятельская граната. По стечению обстоятельств, которые затем генерал Деникин назвал не иначе, как мистическими, граната попала в дом только одна, попала именно в комнату, где находился генерал Корнилов, и погиб от ее взрыва только один Корнилов. Бросившиеся к генералу адъютанты ничего сделать уже не могли – Лавр Георгиевич Корнилов скончался. Тело погибшего командующего закопали в районе немецкого поселения Гначбау, причем могилу сравняли с землей при отступлении – соратники генерала прекрасно понимали, что останки покойного попытаются найти, чтобы поглумиться над ними. Красноармейцы, ворвавшись в Гначбау, начали искать спрятанную кассу, которая якобы могла быть зарыта в селе, и случайно наткнулись на гроб генерала Корнилова. Тело погибшего генерала достали и отвезли в Екатеринодар, где глумились над ним на одной из площадей, а затем все же сожгли. Вдова Лавра Георгиевича Таисия Владимировна обвинила генералов Деникина и Алексеева в том, что они не смогли вывезти тело Корнилова с Кубани, чтобы похоронить по-человечески. Впрочем, ряд исследователей опровергает версию о том, что большевики глумились над телом генерала, и это обстоятельство, говоря об его смерти, тоже необходимо учитывать.
Гражданская война – ужасная трагедия для страны. Брат убивал брата, гибли лучшие люди страны, причем со всех участвовавших сторон. Память о генерале Корнилове как герое войн и защитнике своей Родины, старательно стиралась на протяжении многих десятилетий. Сейчас, спустя столетие после тех трагических событий, было бы разумно современным сторонникам «красных» и «белых» отказаться от дальнейшего воспроизводства ненависти друг к другу, от эпидемий переименований улиц и сносов одних памятников для замены их другими. Николай II и Владимир Ленин, Корнилов и Чапаев, Деникин и Буденный – это все история нашей страны, знаковые для нее люди, каждый из которых желал России добра, хотя и понимал это добро исходя из собственного мировоззрения, опыта, ценностей.
Мягко выражаясь, содержание этой телеграммы было весьма необычным. Правительство, претендующее на то, что оно облечено «всей полнотой власти», вряд ли могло ожидать, что человек, обязанный подчиняться воинской дисциплине, позволит себе ставить условия перед тем, как согласиться на принятие должности. Первое условие, поставленное Корниловым, уже само по себе создавало конституционную путаницу. Как позже об этом писал в своих воспоминаниях ген. Деникин, требование Корнилова открывало вопрос о том, кто же в действительности глава государства: Верховный Главнокомандующий или Временное правительство? Керенский, который согласился на назначение Корнилова лишь под давлением комиссаров, в то время когда он и сократившееся Временное правительство сами себя назначали, – был теперь в ярости и готов был отменить сделанное им назначение . В конечном итоге был найден выход из этого конституционного затруднения: правительство послало своего комиссара – Филоненко, чтобы распутать положение с Корниловым. М. М. Филоненко, умелый адвокат со склонностью к авантюризму, таким образом описывает свои переговоры с Корниловым:
Я заявил генералу Корнилову, что его требование об ответственности перед народом и совестью может вызвать самые серьёзные опасения, но что, насколько мне его точка зрения известна, я полагаю, он разумеет под ответственностью перед народом ответственность перед его единственным полномочным органом – Временным правительством. Генерал Корнилов подтвердил понимание им своей ответственности именно в этом смысле .
Филоненко заверил Корнилова, что Временное правительство приняло его второе условие, уточнив, что у него одного будет право назначать высших военных начальников, но что Временное правительство «полагает необходимым оставить за собой право контроля этих назначений». Корнилов удовлетворился таким компромиссом. Относительно третьего требования Корнилова Филоненко объяснил, что оно было встречено сочувственно, однако нуждается в законном оформлении, детали которого было решено выработать совместно с правительством. Хотя в изложении Филоненко Корнилов на этих переговорах в большей или меньшей степени уступил всем требованиям правительства, не исключено, что сам Корнилов считал, что не пошёл ни на какие уступки, а лишь участвовал в детальной разработке условий, поставленных в трёх пунктах его телеграммы Керенский в конечном счёте согласился на назначение Корнилова под давлением членов своего правительства, в том числе Савинкова, ранее прикомандированного к Корнилову в качестве политического комиссара и только что назначенного товарищем военного министра. Но из последующих событий видно, что Корнилов смирился с этим назначением с определёнными внутренними оговорками.
Описанные выше трудности были едва устранены, как Филоненко пришлось улаживать ещё и другой конфликт. Принимая верховное командование, ген. Корнилов выразил пожелание, чтобы его на Юго-Западном фронте заменил ген П. С. Балуев Но незадолго до отъезда в Могилёв он узнал, что Временное правительство уже назначило главнокомандующим фронтом ген. В. А. Черемисова. На основе телеграмм, переданных по аппарату Юза, доклада самого Корнилова и комментариев Мартынова, мы можем восстановить происшедшее с достаточными подробностями.
Согласно Мартынову, Черемисов, будучи сыном мелкого чиновника, происходил из той же среды, что и Корнилов . В 1915 году он был уже генералом и занимал должность генерал-квартирмейстера 5-й армии. Он тогда оказался вовлечённым в неприятную историю: его обвинили в попытке скрыть поступок одного из своих подчинённых, подозреваемого в мошенничестве и, возможно, в шпионаже. Черемисов был понижен в должности до командующего бригады. В этих обстоятельствах для такого честолюбивого человека, как Черемисов, вполне естественно было питать недобрые чувства к начальству, и его обида вполне могла стать причиной того революционного энтузиазма, который он активно проявлял после Февральской революции
В июне 1917 года Черемисов командовал правым флангом 8-й армии под начальством Корнилова и заменил его во главе армии, когда Корнилов получил Юго-Западный фронт от ген. Гутора. Он отличился во время июньского наступления, взяв г. Калуш: тогда, конечно, Корнилов не мог сомневаться в его храбрости в бою. Но после прорыва русского фронта под Тарнополем Черемисов (по мнению Корнилова, изложенному в докладе Следственной комиссии) не показал достаточно твёрдости и силы характера, чтобы помешать разгрому своих войск.
К тому же Корнилов, с которым не согласовали назначение Черемисова, вероятно, отнёсся к этому как к нарушению обещания правительства не вмешиваться в назначение старших военных начальников. Правительственный комиссар, находящийся при штабе Черемисова, – Ципкевич – его полностью поддержал, настаивая на том, что Временное правительство не должно менять своего решения. Когда Филоненко, проявляя всю свою адвокатскую дипломатию, спросил у Черемисова, согласился бы он принять командование Юго-Западным фронтом, если оно будет подтверждено Корниловым, указывая, что в противном случае ему придётся остаться только командующим 8-й армией, Черемисов ответил резко:
Я вас не затрудню длинным ответом. Если правительство признало меня годным служить делу революции в роли главкоюза, то не понимаю, каким образом, в угоду кому бы то ни было, это может измениться, если только у нас ещё нет контрреволюции и не началось распутинство. Я и при старом режиме никогда не служил лицам, а служил России и тем более не стану этого делать теперь. Своего права служить России я никому не уступлю и ни к кому наниматься на службу, как лакей, не буду. За этот взгляд я уже много претерпел в своё время, когда служба родине и служба лицу, если и различались, то в пользу лица, а не родины. Я и тогда боролся, не имея за собой ничего, а теперь своё право служить в это трудное время армии и делу революции буду защищать хотя бы с бомбой в руках.
Филоненко ему тогда сообщил, что его нежелание отказаться от командования Юго-Западным фронтом в сочетании с его общей несговорчивостью может привести к отставке ген. Корнилова, на которого многие сейчас смотрят как на народного вождя. Черемисов ответил
Если отечество в опасности и это серьёзная фраза, а не шутка, то мне никакого дела нет до чьей бы то ни было карьеры. Пускай уходит в отставку кто хочет, мне до этого нет дела. Думаю, не может быть до этого дела и тем, кто понимает, что в минуту опасности родины надо её спасать, не жалея человеческих жизней, не только карьер. Если бы вы были здесь и знали, что тут происходило в течение последних двух недель, то поняли бы, что дело не в принципах, а в работе тёмных сил...
Филоненко ответил, что, если Черемисов действительно так думает, он должен считать и Савинкова и его самого среди «тёмных сил».
Тут в разговор включился комиссар при Черемисове Ципкевич. Его высказывание также сохранено на записи переговоров. Он заявил Временному правительству, что «неназначение Черемисова главкоюзом и даже, я бы сказал, главковерхом будет иметь роковое значение для армии и для войны» .
Трудно поверить, что в словах Ципкевича не кроется зловещего смысла. Ожесточённо настаивая на законности своего назначения, сделанного правительством, Черемисов, видимо, надеялся добиться отставки Корнилова и, может быть, даже сменить его на должности Верховного Главнокомандующего. Но Филоненко был слишком опытным человеком, чтобы его могли обмануть столь примитивные ходы. Он убедил Корнилова не препятствовать приезду Черемисова в штаб Юго-Западного фронта и только там поставить в известность, что он заменён ген. Балуевым и что ему следует выехать в Петроград и поступить «в распоряжение правительства». Только после этого Корнилов поехал в Могилёв и 18 июля 1917 года, через неделю после передачи ему верховного командования, приступил к исполнению своих обязанностей.
Это может быть и неверно. Даже мелкие чиновники стояли в русской социальной иерархии много выше, чем отставной казак, каковым был отец Корнилова. Но, конечно, вполне возможно, что карьера Черемисова опиралась только на его личные достоинства.
Высказывания Черемисова цитируются по: Е. И. Мартынов. Корнилов... С. 37-38. Под «тёмными силами» тогда обычно подразумевали Распутина и его сторонников в окружении царской семьи.
Корнилов Лавр Егорович
- Даты жизни: 18.08.1870-31.03.1918
- Биография:
Православный. Сын коллежского секретаря, выслужившегося из солдат, уроженец Семипалатинской области. Образование получил в Сибирском кадетском корпусе (1889). В службу вступил 29.08.1889. Окончил Михайловское артиллерийское училище (1892; по 1-му разряду). Выпущен из училища Подпоручиком (ст. 04.08.1892) в Туркестанскую арт. бригаду. Поручик (ст. 10.08.1894). Штабс-Капитан (ст. 13.07.1897). Окончил Николаевскую академию Генерального Штаба (1898; по 1-му разряду; с малой серебрянной медалью и занесением его имени на мраморную доску). Капитан (ст. 17.05.1898). Состоял при Туркестанском ВО. Помощник ст. адъютанта штаба Туркестанского ВО (11.08.1899-19.10.1901). Штаб-офицер для поручений при штабе Туркестанского ВО (19.10.1901-13.06.1904). Подполковник (ст. 06.12.1901). Во время службы в Туркестанском ВО совершил ряд длительных исследовательских и разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Синкианг), в Афганистане и в Персии, во время которых хорошо овладел местными языками. К. отредактировал секретное издание штаба округа - "Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом" и издал ряд трудов, в том числе "Кашгария, или Восточный Туркестан". Цензовое командование ротой отбывал в 1-м Туркестанском стр. батальоне (03.10.1902-30.09.1903). За время службы в Туркестане К. был награжден своим первым орденом – Св. Станислава 3-й ст. и Бухарским орденом Золотой звезды 3-й ст. В 1904 переведен на службу в Главный Штаб. Столоначальник Гл. Штаба (13.06.-30.09.1904). С началом русско-японской войны изъявил желание отправиться на театр военных действий. Штаб-офицер при управлении 1-й стр. бригады (30.09.1904-01.05.1906). Фактически был начальником штаба бригады. За боевые отличия награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. (ВП 08.09.1905), Золотым оружием (ВП 09.05.1907), произведен в чин Полковника (ст. 26.12.1905). Делопроизводитель управления генерал-кварт. ген. штаба (01.05.1906-01.04.1907). Военный агент в Китае (01.04.1907-24.02.1911). Был награжден многочисленными иностранными орденами. Командир 8-го пехотного Эстляндского полка (24.02.-03.06.1911). Начальник 2-го Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи (2 пех. и 3 конных полка) (03.06.1911-04.07.1913). Генерал-майор (ст. 26.12.1911). В 1912 по приказу начальника округа произвел дознание о снабжении войск недоброкачественными продуктами, после чего дело передано военному следователю, причем по постановлению прокурорского надзора к следствию были привлечены в качестве обвиняемых некоторые начальствующие лица. Когда следствие по Высочайшему повелению было прекращено, а начальник округа ген. Е.И. Мартынов подал прошение об отставке, К. по личному ходатайству переведен 04.07.1913 в военное ведомство на должность командира 1-й бригады 9-й Сибирской стр. дивизии, расквартированной во Владивостоке. Командующий 48-й пехотной дивизией (с 19.08.1914). В мировую войну вступил в Галиции в составе 8-й армии Юго-Западного фронта. Мужество солдата, которое К. проявлял в боях, создало ему репутацию боевого командира. Участвовал в Гродекском сражении и Карпатской операции. Генерал-лейтенант (пр. 16.02.1915; ст. 26.08.1914; за отличия в делах...) с утверждением в должности. После прорыва войсками ген. Макензена позиций 3-й армии Юго-Западного фронта на участке Горлице-Тарнов дивизия К. 21.04.-24.04.1915 была окружена войсками противника в районе Дуклы. Отказавшись сдаться, К. со штабом ушел в горы. После 4-дневного скитания К. 23.04.1915 вместе со штабом сдался одной из австро-венгерских частей. За свои действия К. был награжден орденом св. Георгия 3-й ст. (ВП 28.04.1915). 12.05.1915 отчислен от должности за нахождением в плену. В 07.1916 бежал из плена в Румынию, вступившую в войну на стороне Антанты. Командир 25-го армейского корпуса (с 13.09.1916), командующий войсками Петроградского ВО (с 02.03.1917). 07.03.1917 по приказу Временного правительства арестовал в Царском Селе императрицу Александру Федоровну. 21.04.1917 в Петрограде произошли уличные волнения, которые К. предложил подавить применением войск округа. После заявления Исполкома Петроградского Совета, согласно которому все распоряжения штаба округа подлежали утверждению Исполкома, что подрывало позиции командующего округом, и отсутствию поддержки со стороны правительства, К. подал в отставку. Командующий 8-й армией (с 29.04.1917). Генерал от инфантерии (27.06.1917). Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта (с 10.07.1917), Верховный Главнокомандующий (с 18.07.1917). 03.08.1917 К. представил правительству программу, которая была сочтена "чрезмерной". План предусматривал восстановление дисциплинарной власти командиров с ограничением полномочий комиссаров и различных комитетов, кроме того, К. настаивал на введении смертной казни не только на фронте, но и в тылу. Для успокоения страны и успешного ведения войны К. настаивал на объявлении военной промышленности и железных дорог на военном положении с запрещением митингов и забастовок. 13.08.1917, выступая на Государственном совещании в Петрограде, К. назвал причиной кризиса в армии "законодательные меры" правительства, еще раз призвав к приравнению тыла к фронту. Через посредников К. вел переговоры с правительством о передаче ему всей полноты власти. 23.08.1917 в Ставку прибыл Б.В. Савинков, заверивший К. в одобрении Временным правительством его проекта. Вечером 24.08.1917 К. назначил ген. А.М. Крымова командующим Отдельной армией в Петрограде, а ген. П.В. Краснова - командиром 3-го конного корпуса. В.Н. Львов, выступавший посредником между К. и правительством, передал Керенскому (в своем изложении) требования К.: объявить столицу на военном положении, передать всю полноту власти К., объявить об отставке всего правительства. После колебаний А.Ф. Керенский 29.08.1917 отчислил К. от должности с преданием суду за мятеж. 02.09.1917 К. был арестован. Содержался в Быхове. 19.11.1917 освобожден и в сопровождении Текинского конного полка направился на Дон, где под руководством ген. Алексеева разворачивалась Добровольческая армия. После ряда неудачных столкновений с отрядами Красной Гвардии оставил полк и в одиночку пробрался в Новочеркасск (прибыл 06.12.1917). С 25.12.1917 командующий Добровольческой армией. В 01.1918 армия переведена в Ростов-на-Дону. Ввиду выяснившегося нежелания донских казаков противостоять большевикам, было принято решение перейти на Кубань, в надежде на более благоприятное отношение к армии правительства Кубанского войска. В ходе 1-го Кубанского (Ледяного) похода Добровольческая армия, избегая железных дорог и ведя постоянные бои с отрядами красных, сумела выйти к р. Кубань, которая была форсирована у ст. Усть-Лабинской. Однако к этому времени отряд Кубанского пр-ва уже оставил Екатеринодар, занятый красными 01(14).03.1918. 11(24).03.1918 Добровольческая армия соединилась с кубанским отрядом Полк. Покровского у аула Шенджий. Заняв 15(28).03.1918 после жестокого боя ст. Ново-Дмитриевскую, армия оставалась там до 22.03(02.04).1918, когда началось движение, имевшее целью взятие Екатеринодара. 27.03(09.04).-31.03(13.04).1918 был предпринят штурм упорно оборонявшегося Екатеринодара. Убит 31.03.1918 (ст.ст.) разрывом гранаты. Вступивший в командование армией ген. Деникин прекратил штурм Екатеринодара и начал отвод армии. Тело К. было захоронено 02.04.1918 в колонии Гначбау. На следующий день после ухода Добровольческой армии в колонию вступили большевики. Труп К. был эксгумирован и подвергся надругательствам, а после этого был сожжен.
- Чины:
- Награды:
- Дополнительная информация:
- Источники:
- Горлицкая операция. Сборник документов мировой империалистической войны на русском фронте (1914-1917). М., 1941.
- Брусилов А.А. Мои воспоминания. М. 2001
- Залесский К.А. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003.
- Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. М., 2002.
- Слащев-Крымский Я.А. Белый Крым 1920. М., 1990
- Юшко В. 48-я пех. дивизия.
- Елисеев Ф.И. Лабинцы. Побег из Советской России. М. 2006
- "Военный орден святого великомученика и победоносца Георгия. Биобиблиографический справочник" РГВИА, М., 2004.
- Список Генерального штаба. Исправлен на 01.06.1914. Петроград, 1914
- Список Генерального штаба. Исправлен на 01.01.1916. Петроград, 1916
- Список Генерального штаба. Исправлен на 03.01.1917. Петроград, 1917
- Список генералам по старшинству. Составлен по 10.07.1916. Петроград, 1916
- Исмаилов Э.Э. Золотое оружие с надписью "За храбрость". Списки кавалеров 1788-1913. М. 2007
- Русский Инвалид. №243, 1915/Информацию предоставил Юрий Веденеев
- ВП по военному ведомству/Разведчик №1272, 24.03.1915
- ВП по военному ведомству/Разведчик №1273, 31.03.1915
- ВП по военному ведомству/Разведчик №1279, 12.05.1915
- ВП по военному ведомству/Разведчик №1286, 30.06.1915
