Амурский комбат спас своих солдат ценой собственной жизни.

В этом ЧП на обычных учениях могли погибнуть десятки солдат.

На учебном полигоне в Амурской области, около Белогорска, во время проведения учебных стрельб, погиб командир батальона связи майор Солнечников Сергей Александрович . Погиб геройски – накрыл собой срикошетившую боевую гранату.

– Утром он вместе с батальоном на учения поехал. Там солдаты метали гранаты, в том числе и боевые. И вот одна как-то неудачно то ли срикошетила, то ли с руки у бойца сорвалась и упала рядом с солдатами. Все произошло очень быстро. Времени подумать у него не было. Вот упала не туда граната, вот на нее бросается майор. Взрыв. Если бы этого не сделал, даже подумать страшно, что бы произошло… Там же весь батальон был, больше ста человек, – рассказывает Сергей Фролов, офицер части , в которой служил герой.

– Никаких комментариев. Бумага, приказ «сверху» будет – расскажу, – отрезал полковник в штабе 35-й армии и вдруг спросил: – Кстати, вам-то кто об этом рассказал?

В батальоне нервно ждут сотрудников военной прокуратуры. Все просто в шоке.

– Мне даже сказать нечего. Гробовая тишина на этаже в казарме стоит, – рассказывает солдат-срочник Иван , служащий в батальоне. – Некоторые из туалета не выходят – тошнит. Зрелище было то еще. Кого-то даже в санчасть водили. Если бы рвануло – голов поотлетало бы немало. Многим комбат жизнь спас. Мы ему теперь обязаны. Таких офицеров в нашей армии – по пальцам одной руки сосчитать.

Детей и жены у комбата не было – молодой еще, всего 31 год. Всю жизнь мечтал служить летчиком – постоянно просматривал фильмы о самолетах, фотографии на рабочем столе держал. Даже учился в высшем военном авиационном училище. Но что-то не получилось, и он пошел в связисты. Прослужил в должности комбата батальона связи чуть больше года – с конца 2010 года.

Я (автор) сам с этим человеком служил, он был и моим комбатом. И ни с одним из офицеров у меня не сложилось таких доверительных отношений. Помню, как мне в самом начале службы, на КМБ, капрал сказал «Не верь офицерам. Обманут. Все обманывают». Сергей Александрович не обманывал. Ни разу. И после службы осталось четкое убеждение, что комбат мой – настоящий офицер Российской Армии. И что в случае чего гранату собой накроет… Он один из немногих офицеров в части, которые заслуживали уважения. Сразу после случившегося (а слухи разлетелись быстро,- не секрет, что у многих солдат сейчас есть доступ в интернет с телефона) в социальных сетях появилась много откликов. Несколько десятков человек – тех, у кого «Солнце» (так называли майора Солнечникова мы, срочники) был комбатом, уже поставили его фотографию с черной лентой к себе на «аватарку».

«Помним, любим, скорбим… Майор, ты наш боевой отец. Вечная Вам память» стоит в статусе у его бывших солдат.

«Ложись! - крикнул капитан Солуянов , но бойцы продолжали стоять в полный рост, защищая своими т-елами раненого комбата. - Я же вас по-человечески прошу: ложись!» Тогда десантники впервые не по-слушались командира - они знали, что на их месте комбат поступил бы так же.

Офицерская закваска

В 90-х гг., когда знаменитая песня появилась на свет, у режиссёра Никиты Михалкова , музыканта Николая Расторгуева и композитора Игоря Матвиенко возникла мысль снять клип, в котором роль комбата исполнял бы реальный боевой офицер. Обратились за советом к десантникам. И те в один голос назвали генерала Солуянова, о котором со времён Афганистана гремела слава, что к бойцам он относится как к родным сыновьям.

Комбат Александр Солуянов в Афганистане. Фото: Из личного архива

Заслужить на войне солдатское спасибо - это не меньше звезды героя, которой Солуянов был награждён в Афганистане. Операции его батальона вошли в отечественные военные учебники. Вот только одна из них - в 1982 г. капитан Солуянов с бойцами десантировался в горах прямо на командный пункт моджахедов. С нашей стороны было 20 человек, у противника - 70. Это не помешало десантникам уничтожить полсотни душманов и ещё 15 взять в плен. За те два с половиной года, что Солуянов командовал в Афганистане парашютно-десантным батальоном, он потерял меньше десятка бойцов. И это счастливый рекорд той войны. «Когда прибыл в Афганистан на место убитого капитана Войцеховского, на третий день мне сказали: «А теперь иди на аэродром, принимай свой личный состав». Я пришёл, и мне выгрузили пять убитых солдат моего батальона. Предстояло оформить документы на их отправку домой. Тогда подумал: «Каждого своего солдата буду беречь, как родного », - вспоминает он.

Суворовец Александр Солуянов. Фото: из личного архива

Офицерскую закваску Солуянов получил благодаря преподавателям-фронтовикам в Суворовском училище Казани, куда он, сельский парнишка, поступил, несмотря на большой конкурс - больше 10 человек на место. Из родной Оренбургской области на экзамены в Казань 15-летнего Сашу Солуянова привёз дед-фронтовик. Мама, узнав, что сын-подросток будет жить вдали от дома, тут же приехала, со слезами просила: «Возвращайся домой!» Но Саша твёрдо ответил: «Я свой выбор сделал».

Опасная картошка

Училище, как до этого школу, Саша закончил с золотой медалью. «Золото» он получил и после окончания знаменитого Рязанского воздушно-десантного училища (РВДУ). Экзамен по тактике в РВДУ у него принимал легендарный командующий ВДВ генерал Василий Маргелов . И так остался доволен, что подарил курсанту Солуянову часы, прибавив: «Этого усатого больше не спрашивать, он все экзамены сдал».

А ведь учёба в Рязанском училище могла прерваться для Саши на первом курсе, когда их роту отправили на уборку урожая. Машина с мешками картошки, на которых примостились курсанты, опрокинулась в кювет колёсами вверх: «Рядом со мной был курсант Володя Шариков, он погиб на месте. Его кровь и мозги попали на меня. Теряя сознание, подумал: «Как глупо!» Очнулся в госпитале. Шарикова и меня везли в морг. Одна из медсестёр сказала: «Жаль мальчишку». Тут я начал шевелиться. Меня отправили на рентген и поставили диагноз - перелом 4-го шейного позвонка ». Военврач уже готовился комиссовать Солуянова - какой из него десантник. Тогда Саша отправил на итоговое обследование здорового друга, немало удивив хирургов: «Как всё прекрасно срослось!» А сам продолжал успешно разрабатывать позвоночник. Так и остался в боевом строю.

Трижды Александр писал рапорт, чтобы его отправили в Афганистан. Считал, что именно в боевых условиях офицер сдаёт свой настоящий экзамен. На войну 27-летнего капитана провожала беременная жена Лариса, студентка мединститута. Известие о рождении сына Солуянов получил в горах после тяжёлого боя по радиосвязи.

На той войне он несколько раз мог погибнуть. «В один из боёв в горах я отчётливо услышал за спиной голос: «Оглянись!» Повернулся и увидел в пяти метрах от себя моджахеда, который из-за камня целился мне в голову из автомата, но почему-то не стрелял , - рассказывает «АиФ» Александр Петрович. - А у меня автомат висел на плече, потому что я в этот момент командовал боем. Мой снайпер, Мархотин, воспользовавшись паузой, уложил этого моджахеда. После боя мы осмотрели его оружие - оказалось, что у душмана заклинил патрон в патроннике, хотя это был наш знаменитый АК - самый надёжный автомат в мире. А голос, сказавший: «Оглянись!», до сих пор в моей памяти: нас спасал Бог и молитвы близких. Когда я был ранен в бедро и руку, но благодаря своим десантникам выжил, то уже в госпитале обнаружил: бабушка зашила мне в комбинезон пояс с текстом 90-го псалма «Живый в помощи Вышняго…» и маленькую иконку святителя Николая Чудотворца. Недавно был на Святой горе Афон, подошёл ко мне монах, обнял: «Здравствуй, командир!» Оказалось, он один из бойцов моего афганского батальона ».

Золотое время

Военную эстафету генерал принял от своего деда-фронтовика. Фото: из личного архива

Своих подчинённых и учеников он встречает в разных уголках. В Кирове его бывший радист, а ныне полковник, при всех поклонился Солуянову от имени всех служивших под его началом солдат. Нынешний глава ВДВ генерал-полковник Владимир Шаманов был учеником Солуянова, когда тот перед отправкой в Афганистан командовал курсантской ротой в Рязанском училище. Шаманов и сейчас обращается к Солуянову «командир» и говорит о нём как об идеале русского офицера.

Один из сыновей Александра Петровича выбрал военную стезю, второй преуспел в технических науках. Вернувшись из Афганистана и увидев своего двухлетнего розового пухленького сына, Александр Петрович решил начать воспитывать его по-мужски и… взял малыша на утреннюю пробежку. Рядом с рыданиями бежали жена и тёща. «Я быстро понял, что погорячился », - с улыбкой вспоминает генерал.

После Афганистана он дослужился до генерала, передавал боевой опыт подчинённым в полку и дивизии, которыми командовал.

На неожиданную просьбу Михалкова сняться в клипе на песню «Батяня комбат» ответил: «Раз надо - значит надо». «Три дня были съёмки в Новороссийской дивизии, которой тогда командовал тоже мой бывший курсант - генерал Солонин Игорь Вильевич. Но до монтажа клипа дело не дошло - вмешалась работа Никиты Сергеевича над фильмом «Сибирский цирюльник» , - рассказывает Александр Петрович. - И это хорошо, ведь по правде образ батяни комбата собирательный. Сколько достойных офицеров было и в Афгане, и в Чечне!.. »

Достоинства наших офицеров признают даже противники. В 2003 г. генерал Солуянов в Лондоне на конференции по противодействию терроризму встретился с английским генералом Шпунером: «В то время Шпунер командовал воздушно-десантной бригадой Великобритании, находившейся в Афганистане. И он заявил: «Я могу констатировать: 80% жителей этой страны считают десятилетие пребывания в Афганистане советских войск золотым временем. К русским у них нет претензий. Ну а то, как воевали русские десантники в горах, - это фантастика. Мы так воевать не умеем ».

Александр Петрович цитирует английского генерала и добавляет: «Наше новое поколение десантников тоже не промах !»

Комбат - майор Сергей Солнечников - может быть удостоен звания Героя России. Посмертно. Ценой собственной жизни он спас солдат своего батальона. Во время учений на полигоне в Амурской области боевая граната без чеки попала в окоп. Сергей Солнечников закрыл её своим телом. Сейчас следователи изучают обстоятельства происшествия. Заведено уголовное дело. Но подвиг настоящего комбата остается подвигом.

Родители пересматривают фотоархив, где их сын Сергей еще живой. На одной из них - он с племянником во время отпуска. Отец - отставной офицер - едва сдерживает слезы, ведь он сам же и учил сына, что защищать Родину - это почетная обязанность каждого мужчины. Он знает, что поступить по-другому Сергей просто не мог.

"Кого ж винить-то здесь? – рассуждает отец погибшего Сергея Солнечникова Александр. – Мальчишку, который обронил эту гранату? Да, конечно, ни в коем разе нельзя его винить. Пусть просто помнит, что свою жизнь майор оставил, оставив ему жизнь".

"Я не знаю, какая была у него мысль при этом. Но знаю, что он не мог бы поступить по-другому", - добавляет мать Сергея Зоя Солнечникова.
В памяти друзей, сослуживцев и подчиненных он навсегда останется Солнцем. Его так называли за глаза. Комбат с солнечной фамилией был для солдат настоящим отцом-командиром. И в ту роковую минуту, когда на принятие решения оставалось 2-3 секунды, он поступил как настоящий офицер.
Майор Сергей Солнечников ошибку рядового Максима Журавлёва исправил ценой собственной жизни. Это произошло во время учений. Метание боевой гранаты с огневого рубежа. РГД-5 с выдернутой чекой упала всего в нескольких метрах, прямо на бруствер, откуда потом и скатилась в окоп, где в этот момент кроме самого командира, находилось целое отделение, то есть около 10 человек. Если бы не майор Солнечников, то погибших было, наверняка, больше.

"Мы обратили внимание, только когда наш комбат оттолкнул солдата и накрыл гранату собой, - рассказывает солдат срочной службы Рустам Хисамов. - И когда всё произошло, вызвали санитара".

Раненного комбата отправили в белогорский госпиталь. Полтора часа врачи хирурги и реаниматологи боролись за жизнь Сергея. Но раны оказались слишком серьезными. Уставы ничего не говорят о том, как бросаться на гранату. Каждый офицер сам принимает такое решение.

"Будет обязательно прощание в бригаде, - говорит командир бригады Сергей Бунцев. - Личный состав этого хочет, я этого тоже хочу. Он был лучшим офицером. С ним мало, кто вообще сравниться может".

Сергей Солнечников окончил Кемеровское высшее военное командное училище связи. С 2004 года служил в Амурской области. Обзавестись семьей не успел. Друзья говорят, он слишком много времени отдавал работе. Он был успешным офицером и стал командиром батальона связи уже в 30 лет. Его солдаты, чьи жизни он спас, до сих пор находятся в шоке.

Максим Журавлёв винит себя в смерти командира. По словам специалистов, солдат находится сейчас в глубочайшей депрессии. Родители спасенных и командование части считают, что подвиг офицера достоин государственной награды.

"Мы со своей стороны сделаем все возможное, чтобы оказать всю возможную помощь семье погибшего, - заверяет статс-секретарь, заместитель министра обороны РФ Николай Панков. – Я получил команду от министра обороны Российской Федерации подготовить наградные документы на майора Солнечникова. Мы будем представлять его к государственной награде посмертно".

Расследованием происшествия занимается специально созданная комиссия. Возбуждено уголовное дело по статье "Нарушение правил обращения с

На учебном полигоне в Амурской области, около Белогорска, во время проведения учебных стрельб, погиб командир батальона связи майор Солнечников Сергей Александрович. Погиб геройски – накрыл собой срикошетившую боевую гранату.

— Утром он вместе с батальоном на учения поехал. Там солдаты метали гранаты, в том числе и боевые. И вот одна как-то неудачно то ли срикошетила, то ли с руки у бойца сорвалась и упала рядом с солдатами. Все произошло очень быстро. Времени подумать у него не было. Вот упала не туда граната, вот на нее бросается майор. Взрыв. Если бы этого не сделал, даже подумать страшно, что бы произошло… Там же весь батальон был, больше ста человек, — рассказывает Сергей Фролов, офицер части, в которой служил герой.

— Никаких комментариев. Бумага, приказ «сверху» будет – расскажу, — отрезал полковник в штабе 35-й армии и вдруг спросил: — Кстати, вам-то кто об этом рассказал?

В батальоне нервно ждут сотрудников военной прокуратуры. Все просто в шоке.

— Мне даже сказать нечего. Гробовая тишина на этаже в казарме стоит, — рассказывает солдат-срочник Иван, служащий в батальоне. — Некоторые из туалета не выходят – тошнит. Зрелище было то еще. Кого-то даже в санчасть водили. Если бы рвануло – голов поотлетало бы немало. Многим комбат жизнь спас. Мы ему теперь обязаны. Таких офицеров в нашей армии – по пальцам одной руки сосчитать.

Детей и жены у комбата не было – молодой еще, всего 31 год. Всю жизнь мечтал служить летчиком – постоянно просматривал фильмы о самолетах, фотографии на рабочем столе держал. Даже учился в высшем военном авиационном училище. Но что-то не получилось, и он пошел в связисты. Прослужил в должности комбата батальона связи чуть больше года – с конца 2010 года.

Я (автор) сам с этим человеком служил, он был и моим комбатом. И ни с одним из офицеров у меня не сложилось таких доверительных отношений. Помню, как мне в самом начале службы, на КМБ, капрал сказал «Не верь офицерам. Обманут. Все обманывают». Сергей Александрович не обманывал. Ни разу. И после службы осталось четкое убеждение, что комбат мой – настоящий офицер Российской Армии. И что в случае чего гранату собой накроет… Он один из немногих офицеров в части, которые заслуживали уважения. Сразу после случившегося (а слухи разлетелись быстро,- не секрет, что у многих солдат сейчас есть доступ в интернет с телефона) в социальных сетях появилась много откликов. Несколько десятков человек – тех, у кого «Солнце» (так называли майора Солнечникова мы, срочники) был комбатом, уже поставили его фотографию с черной лентой к себе на «аватарку».

«Помним, любим, скорбим… Майор, ты наш боевой отец. Вечная вам память» стоит в статусе у его бывших солдат.

Комбат ценой жизни спас солдат

В потоке сообщений об армейской реформе, часто замешенных на негативе, в последнее время забывается о том, что самое главное в армии, как и в любом другом коллективе, - это не оргштатные структуры и не передовая техника, а люди, приводящие в движение эту машину. Трагический случай в Амурской области стал грустным доказательством того, что человеческий потенциал в армии еще далеко не исчерпан

Сергей Солнечников

Во вторник утром командир батальона связи Сергей Солнечников лично проверял выполнение своими подчиненными упражнений во время плановых стрельб на полигоне близ Белогорска Амурской области. По неустановленной пока причине (вероятно, мандражировал по неопытности) один из солдат-срочников неудачно метнул боевую гранату - она ударилась о бруствер окопа и упала призывнику под ноги. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, Солнечников оттолкнул солдата в сторону, а сам закрыл гранату своим телом.

Командир батальона получил тяжелые ранения, был доставлен в госпиталь Белогорска, врачи вели борьбу за его жизнь, но спустя два часа Солнечников все же скончался, - с прискорбием сообщил «МК» руководитель пресс-службы Восточного военного округа Александр Гордеев. - Другие находившиеся в окопе, в том числе и солдат, метавший гранату, не пострадали. Ценой своей жизни Солнечников спас несколько чужих.

По словам Гордеева, 31-летний майор был одним из самых многообещающих офицеров не только части, но и округа в целом. Порядочный, грамотный, скромный, ответственный - так характеризуют Солнечникова сослуживцы, подчеркивая, что редко кто становится комбатом в 30 лет.

Совершивший геройский поступок офицер родом из Волгограда, первоначально готовился стать военным летчиком, но позже поменял свои предпочтения и окончил Кемеровское высшее военное командное училище связи. По всей видимости, службе он отдавался полностью - семьей обзавестись так и не успел.

К нештатной ситуации, подобной случившейся на полигоне под Белогорском, офицеры мысленно готовятся с самого первого дня службы.

Это страшный сон любого лейтенанта, - поделился с «МК» бывший кадровый военный. - Перед выездом на полигон каждый командир прокручивает в голове такую ситуацию. Считается, что все должны поступать так, как сделал Солнечников. Этакий «дежурный подвиг». Другой вопрос, что далеко не все к этому готовы. Его поступок, безусловно, заслуживает ордена.

Разбередилась моя душа, армейским прошлым... решил выложить пост (точнее воспоминания моего комбата о нашей нелегкой, но романтичной военной службе) о моем непосредственном командире, под началом которого мне посчастливилось служить сержантом, заместителем командира парашютно-десантного взвода!

Капитан Монахов Иван Степанович - "слуга царю, отец солдату", на тот момент кавалер двух орденов "Красная звезда", ты пользовался непререкаемым авторитетом среди подчиненных и огромным уважением.... здоровья тебе, благополучия и долгих лет жизни!!!

"Есть сказки, домыслы, предположения, а есть ещё и реальная правда о знаменитой девятой роте. Поверьте, она этого заслужила.
Благодаря усилиям режиссера Фёдора Бондарчука, военного консультанта фильма ген.-полковника Востротина В.А., родоначальника этой роты, была создана художественная картина "9 рота".
Это всколыхнуло мою память, как бывшего командира этой роты.
Становление роты проходило практически с нуля: со всего полка отбирали самых лучших офицеров и солдат, правда, для каких целей много не говорили, хотя мы и догадывались. Я попал в число лучших и этим очень дорожу.
Можно как угодно говорить о достоинствах и недостатках этого фильма, но то, что рота попала в общую историю и культуру нашего государства - это факт. Спасибо создателям самой роты и фильма о ней.
Внутренняя история роты гораздо богаче. За 10 лет Афганистана при разных командирах и личном составе её история менялась и дополнялась, но общий дух 9 парашютно-десантной роты 345 отдельного парашютно-десантного полка, показанный в фильме, остался.
Я лишь постараюсь немного добавить, опираясь на свою память.
Я, командир 3 взвода 8 роты, уже 2 года державший взвод отличным, постоянно " через день на ремень" и вечно ответственный по роте, спавший невероятно мало, холостяк, где-то в августе 1979 года в составе сводной целинной роты под управлением гв. ст. л-та Востротина загрузился в эшелон и отправился в далёкую от Ферганы Чувашию рыть картошку.
Никогда бы не подумал, что эта сводная рота будет основой будущей девятой роты. Только здесь я по настоящему впервые познакомился с будущим её легендарным командиром. Мне невероятно повезло...
Тем временем, не покладая рук, вместе с другим командиром взвода л-том Скабёлкиным, мы загружали картошку на хранение. Конечно, близость гражданских лиц, молодых и не молодых, по-своему влияло и на дисциплину и на общую атмосферу в роте. Был случай, когда по набитой колее машина ГАЗ-66 "сама" подъезжала к хранилищу с картофелем, а водителя не было видно: он наотмашь спал на рычаге переключения передач... Было и то, что после бани, бойцы пошли мстить за побитого местными парнями солдата роты... Надо иметь талант командира, что бы в таких условиях держать роту в рамках воинской дисциплины. И это у командира и офицеров роты получилось.
Так много времени прошло, что многое из этого уплыло. Но есть моменты, которые не забываются. Не забуду, как Востротин разрешил мне взять с собой, а затем и снять мотоцикл ИЖ-планета СПОРТ с эшелона где-то в Казахстане, определил место встречи в Сызрани (догнать эшелон) или в Чувашии. Не знаю, кто выиграл из старших офицеров этот спор, но я прибыл вовремя, и не подвёл своего командира. Моя любимая "лайба" (так я звал свой мотоцикл) не подвела. Я ещё успел заглянуть к родственникам в Тольятти, где моя сестра Аня, испугавшись моего грязного вида, отмыла меня в ванной ("такого тебя никуда не отпущу!") и с Богом проводила.
Успел я за это время побывать и дома (два раза), благо Горьковская (теперь Нижегородская) область - соседка Чувашии. Первый раз на медицинской УАЗке, пробиваясь через чернозём Чувашии, и не раз попадаясь милицейским постам, водитель Лёха (фамилии не помню), мой земляк Семён Ефремов и я к обеду уже сидели у моих испуганных родителей за столом, а вечером под гармонь Сени гуляли по Полх-Майдану, не отказываясь от приглашения гостеприимных полх-майданцев. Здорово было! Правда, Сеню, чуть не женили на следующий день. Еле отговорились.
Второй раз, когда у офицеров-целинников за столом прошёл разговор, что кончаются деньги, то я быстро смекнул: могу съездить и второй раз, так как мои односельчане возили свои матрёшки по всему Союзу, у них всегда стояла проблема с вывозом её на ж.с. Арзамас-1. Я предложил это Востротину. На вопрос: " Приедешь с деньгами?" я ответил утвердительно. Через три дня, хоть и небольшие, но деньги появились.
Это были мои последние "вольницы".
Гвардии лейтенант Монахов, т.е. я, перебивающийся от получки до получки, и вечно в долгах у буфетчицы Нины, наконец-то обрел себе покой... на гауптвахте. Полковник Черных, комендант Ферганского гарнизона, не удосужившись спросить, почему я не смог открыть камеру гауптвахты захотевшему одному из арестантов в туалет, а поручил это своему помощнику, арестовал меня на 5 суток!

Заботливо уложенный в одну из офицерских камер коптёром гауптвахты с Уставом ВС СССР, я явно отдыхал, отгоняя от себя назойливые мысли о взводе, оставшегося без меня. Но появился другой офицер, лётчик с военно-транспортного полка, арестованный также на 5 суток, и у меня забот тут-же прибавилось: комендант приказал мне написать конспект по строевой подготовке с этим офицером. На строевой подготовке мы мило друг другу улыбались в отсутствие сурового коменданта, но как только он появлялся, я прибавлял стали в голос, а мой "летун" крепче впечатывал свои каблуки в маленький плац гауптвахты...
Когда мой срок подходил уже к концу, вечером меня вызвал дежурный по гарнизону и приказал срочно вернуться в часть. Без соответствующих документов я этого сделать не мог, только после вмешательства командира полка Сердюкова Н.И. я прибыл в роту, свою родную 8 роту, командиром которой был гв.ст. л-т Гречишкин А.В.
Встретив взгляд командира роты, полный сожаления и немого упрёка за содеянное, я получил приказ прибыть в распоряжение командира 9 роты Востротина В.А.
9 парашютно-десантная рота размещалась двумя этажами выше, и я через минуту был в кабинете её командира.
Прибыл я в 9 роту свободно, как в свою роту: целина дала себе знать. Валерий Александрович принял мой доклад о прибытии, и сказал, что я назначен его заместителем и предстоят "большие дела". Познакомился и с остальными офицерами роты: замполит Юрий Павлов, ком-р 1 пдв - л-т Геннадий Лупиногин, 2-го - л-т Орехов, 3-го -л-т Александр Труфакин. Техник роты пр-к Резин.
Тогда я и не придал значения, что все командиры взводов - последнего 1979 года выпуска. Т.е - сразу из училища! Начались занятия по слажености подразделения, которые быстро и закончились. Проверяли технику, получали всё необходимое и укладывали, точнее, забивали, всё полученное в БМД. Сложнее всего было уложить матрасы, спальные мешки.

Улетаем в Афганистан.
Аэродром принял нас тихо. Загрузили технику в самолеты и в ночь на 1 декабря 1979 года взлетели.
Волновались, переживали, кое-кто даже и спал, но рано утром 1 декабря самолеты пошли на снижение, коснулись полосы неведомого нам аэродрома. Разгрузить технику надо было быстро: где-то за 10 минут самолет. Правда, одна БМД не хотела заводиться, за что от ген.-лейтенанта Гуськова был получен такой нагоняй, что помним до сих пор. Выкатили вручную.
По прибытию на аэродром Баграм сразу возникли две проблемы: куда деть технику, чтобы её никто не видел, где разместить личный состав. С лёгкой руки командира роты с этими задачами быстро справились. До 14 декабря 1979 года, нам было уютно в уже обустроенных капонирах, но по прибытию полка нам пришлось потесниться: свой капонир мы отдали офицерам связи. Рота перешла в палатку на мокрый бетон капониров, а офицеры заняли тесное убежище, расположившись в два яруса кроватей. Но не надолго.
Ближе к 20 декабря, отработав на макете местности порядок действий по захвату танковой бригады под Кабулом и захвату тюрьмы политических заключенных, мы опять вынуждены опять потеснится. Офицеров роты опять выгнали из обжитого места. А со мной случился курьёз: при выселении я оставил кроссовки, и я решил, несмотря на запрет появляться в бункере, всё-же "сбегать" за ними. При входе в бункер меня остановил мощный голос, подкрепленный дулом автомата в грудь:
- Куууда???
- Да вот кроссовки оставил!
- Бери, но больше сюда не появляйся. Своим тоже скажи.
Конечно, я рассказал офицерам роты. Востротин с укором посмотрел на меня:
- Ну я же говорил!!!
Слава Богу, ни до кого не дошло: как со стороны офицера КГБ, занявшего наше жилище, так и с нашей стороны. Был бы нагоняй! Потом, оказалось, там содержали при полном секрете привезённого Бабрака Кармаля.

Мы же отрабатывали до мелочей задачу роты, но она вдруг изменилась: будем захватывать Дворец Амина! Если мне память не изменяет, то где-то в ночь на 21 декабря 1979 года, 9 рота маршем на боевой технике оказалась под дворцом Амина. И тут был казус: при входе в Кабул колонна 9 роты, которая шла на максимальной скорости, разорвалась, и замыкающий взвод пошёл прямо вместо налево (и я вместе с ними). Я увидел ночной центр Кабула, гляжу, что-то не туда: большой светящийся светом ресторан, люди мирно гуляют. Думаю, что делать? Спросить что ли: как к дворцу проехать? Мы остановились, заблудившись: выходить из машины в советской форме - нельзя! Всё - таки я вышел,намереваясь спросить. Но не тут-то было. К нам выскочила УАЗка с нашими номерами, и знакомый офицер особого отдела вывел нас из этого тупика.
На следующий день, никуда не выходя, мы переодевались в афганскую форму. Переоделись в афганскую форму, научились оправляться по-афгански на коленях, кое-как обустроили элементарный быт в недостроенной казарме. К вечеру мы стояли, как гвардейцы Амина, в строю мусульманского батальона, ни чем не отличаясь от окружающих и окружающего мира, весело обсуждая нюансы хождения в туалет по-афгански.
Нас приняли за своих.
Предстояли "большие дела".
Мы подружились с солдатами и офицерами мусульманского батальона: нам понравился их начальник штаба (он чем-то был схож с Востротиным). Хмурый и неприветливый комбат на глаза попадался редко. Замполиту (со слов офицеров батальона) лучше вообще не попадаться. Хотя нам было всё равно: у нас был свой командир... Встречи были один или два на просмотрах фильмов надоедливо-патриотического направления. Где-то через день-два в нашу казарму въехала группа "Z", расположившись с другого конца казармы. 9 рота откровенно скучала. Я предложил Востротину, как зам, проводить занятия по рукопашному бою:
- А кто будет проводить?
- Спецназ,-ответил я.
- Иди и договаривайся.
Пошёл. Прихожу, стучусь и обращаюсь по уставу, но не вижу старшего: на кроватях в два яруса лежат весело болтающие офицеры без знаков различия, кругом их оружие и амуниция. Немного растерявшись от неопределённости, я стоял, не зная, что делать. Поднялся офицер, представился: командир группы, сейчас не помню, но, мне кажется, капитан. Я доложил цель прибытия.
- Ты чё, старлей, охренел?- послышалось с кроватей. - Мы не за этим приехали...
Командир группы остегнул наехавших на старлея и сказал:
- С большим удовольствием, но нам сейчас нельзя нигде показываться.
За эти короткие минуты общения у меня создалось впечатление о них, как о весело-добродушном богатыре... Знать бы... Низко кланяюсь их обоянию и мужеству.
Очевидность штурма, в большем смысле этого слова, не только офицерам, но и солдатам была понятна. Цель выступала, как бельмо в глазу. Каждый видел её, но пока никто не знал своего места в этой задаче. Ограничение в доступе к информации, мне кажется, не было необходимостью, а определялось всё уставными задачами: "выйти на рубеж..., не допустить..." Это и допустимо в этих условиях. Лишнее слово, не "афганское поведение", внутриротные проблемы могли сыграть роковую роль. Я и сейчас не допускаю, что это было возможно: слаженность роты была великолепной.

Начали занятия по вождению боевых машин ночью: крутились вокруг своей казармы на маршруте где-то метров 500, засекая посты афганцев и поведение их постовых: на 3-ий день они перестали на посту изготавливаться к бою при приближении нашей техники. Ночные прицелы освоили досконально. Прямо скажу, что даже понравилось: ты видишь - тебя нет.
Скрытно ("чтоб ни пылинки") готовили (копали, оборудовали, составляли схемы) ротный командный пункт с капониром для боевой машины лицом к дворцу, который так и не заняли...
Так же ходили в туалет по-афгански, где и научились: "лучше обсохнуть, чем затирать пылью" мокрые места.
Рота была всегда начеку: при оружии и боеприпасах, в любую секунду.
27.12.1997 года. Я остался с ротой, как зам. Остальные офицеры убыли на постановку задачи. К 18.00 мы должны были поужинать, но ужин задержался до 19.00. Не успели поесть, как раздалась команда: "По машинам!". Тут-то и началось!
27.12.1979 г. После проведённых мероприятий, конечно, 9 рота была готова к выполнению любых задач. Понимание было безусловным и безукоризненным…
С куском хлеба во рту я выскочил из казармы роты, как и все солдаты, по сигналу "зелёная" или "красная" ракета (всё-таки, по истечению времени, думаю, что зелёная). Это было чуть раньше 19.30 27.12.1979 года. Командир роты Востротин В.А. по ходу посадки личного состава на машины бросил мне: - " Ты - командир разведовательно-ударной группы. Твоя задача - найти танки." Сбив афганские посты рота, устремилась на назначенный рубеж. Небо было в зареве от огня "Шилок", дворец Амина сверкал и звенел, в ушах звучал невообразимый шум и грохот. С выходом на рубеж рота в составе двух взводов (Лупиногина и Орехова) открыла ураганный огонь по казармам и по позициям противника. Помог нам и крупнокалиберный пулемет заблудившегося БТРа мусульманского батальона, от очередей которого дувалы просто падали...
На огневом рубеже, спешившись, вдвоём с Резиным мы тут же пленили солдата аминовской гвардии и на вопрос "Где танки?", он от страха указал нам рукой ни где танки, а где командный пункт 2 батальона (если бы он знал, что сделал нам неоценимую услугу). Взяв с собой первых попавших солдат первого взвода (кажется, отделение Степанова) и старшину роты Максимова, при выдвижении в указанном направлении мы встретили упорное сопротивление караульных. По моему приказу двое солдат сделали отвлекающие фронтальные перебежки. По ним был открыт автоматный огонь. Эти огневые точки были тут же уничтожены с фланга, и на плечах раненого афганца мы ворвались в караульное помещение. Начальника караула я поприветствовал, караульные опустили дымящее оружие. Раненому оказали помощь.
Говорил по-русски начальник караула не плохо. Договорились, что караул прекращает сопротивление, а через 5 минут должен быть в помещении караула комбат. Под залог караульных начальник караула убыл, но через 5 минут он не вернулся.

Обезоружив караул и оставив одного солдата для охраны караульных, я выдвинулся (кажется, с Максимовым) в сторону узла связи батальона. Обезумевшего от удара прикладом часового мы тихо обезоружили. Ворвались на узел связи. На узле связи находились начальник связи батальона и начальник штаба. На моё требование, что бы командир (в то время я просто не знал, чей это был командный пункт, да и сейчас не знаю) прибыл на узел связи, меня соединили с командиром бригады национальной гвардии. Я обалдел. Разговаривали мы с ним минут 5-10. В конце концов он согласился сдать в плен батальон под гарантию собственной неприкосновенности. Я ему, не имея права, эту гарантию дал.
По его указанию прибыл командир батальона, и я его повел к Востротину обсудить план сдачи в плен. Валерий Александрович доложил наверх, и дал мне неожиданный приказ: "Связать, кляп в рот и держать до особого распоряжения". Что и было сделано. Подтверждаю, что управление охраной дворца было устойчивым…
Мне до сих пор почему-то стыдно перед ним. Я его даже и не обезоруживал! Но когда он понял, что нашему командованию нужен он, а не его батальон, то схватился за пистолет. Бдительность наших солдат не позволила ему совершить задуманное.
Но первоначальной задачи - найти танки - я не выполнил. Две ночные попытки проникнуть в расположение противника не увенчались успехом. Получил серьёзное ранение Барышников, его еле вытащили…
В ходе ночи стрелки и наводчики-операторы боевых машин через ночные прицелы отстреливали появляющихся то там, то здесь солдат и офицеров противника. Противостояние продолжалось.
Наступало утро 28.12.1979 года. Напряжение, скованное усиливающим морозом, возросло. В короткую передышку был составлен план дерзской разведки: я, Максимов Валера и Марат Резин на трофейной УАЗке изображаем вырывающихся из плена афганское командование батальона или бригады. План смертельный, но Востротин его утвердил.
Сняли белые повязки и на бешеной скорости из-за боевых порядков роты влетаем на позиции закопанного афганского батальона, получив от своих изрядную порцию пулевых пробоин (по плану). Я здоровываюсь как "друг" с первыми попавшими афганскими солдатами и вижу, что танки выходят из капониров, около роты солдат и офицеров - боеспособны…. Минут пять и от нашей роты ничего не останется. Марат уже кого-то пленует. Мы с Валерой забираем Марата и под дулом пулемета Калашникова и сотни пристальных глаз противника потихоньку, как ни в чём не бывало, отходим назад к УАЗке. По пути берем в плен командира афганской роты и под его прикрытием возвращаемся к себе.
Это было волнующее зрелище!
Я доложил ситуацию командиру роты. Не знаю, докладывал ли Востротин наверх, но тут же прозвучала команда: "По машинам!". После встречи со смертью мои ноги обволокла предательская вата, и я присел перекурить, наблюдая за посадкой личного состава на машины. Машины сорвались с места и я, О Боже!, остался один на один с кучей уже пленённых солдат и офицеров противника, расположенных в приямке. Их оружие располагалось метров в 5-7 от них. Заметив ползущего к оружию офицера-афганца, я вынул гранату, замахнулся, но не бросил... Охранял минут 20, пока не прибыл получивший от Востротина нагоняй с-т Степанов, который и заменил меня.
Надо было видеть! И я видел эту контратаку со стороны. Она была проведена как по картинке. Блестящая контратака! Танки не дошли до огневых позиций метра 2-3…

Это был последний аккорд боевых действий по штурму дворца Амина.
Кучу пленённых, три танка и многое другое для роты, казалось бы, контролировать было невозможно. Однако в этом хаосе был и определённый порядок. Солдаты Амина тянулись к своим командирам, также пленённым, офицеры гвардии так и не поняли, что произошло...
Отвели пленных на пункт сбора. Командир роты был вне себя: он шутил, радовался, одел на себя где-то взятый шлем кайзеровской Германии (с рогами), объезжал позиции на трофейной Газ-24 "Волге", давал указания на тщательный досмотр казарм, особенно обратить внимания на документы и оружие. Так же дал указания и своим заместителям (Павлову Ю.М. и мне) обойти все взвода, выявить проявления трусости, нераспорядительности командиров и факты отказа техники. В ходе проверки таких фактов выявлено не было: все задачи были выполнены в полном объёме.
Каждый радовался по своему. К утру появилась и Витебская воздушно-десантная дивизия. Лично познакомился с тогда командиром полка Г.Шпаком, чья разведка чуть не расстреляля нас: белые повязки мы уже стали снимать, и нас приняли за афганцев, только белобрысая голова Павлова спасла нас от неминуемой очереди... Мы же, офицеры роты, стали бросать штык-ножи в деревянный кузов трофейного ЗИЛ-130, через некоторое время выскочил "афганец" (советник) и крепко отругал нас по-русски, мол эта техника советская, что она ещё послужит афганской армии. Тут же совершенно неожиданно появился офицер из группы "Z" и сказал:
- Смотрите, как надо кидать нож, - и с силой вонзил спецназовский нож в дверь казармы. - А теперь вытащите его.
Я еле вытащил нож.
-Дарю,- сказал офицер. -Видел, как вы воевали. Молодцы. Тебе,- обратился он ко мне, - дарю. Но помни, что это нож погибшего нашего товарища майора (фамилию я забыл).
(судьба ножа оказалась в руках у замполита 8 роты С.Музычина, который выпросил его у меня под предлогом, что меня всё равно убьют, а такие реликвии надо сохранять...)
Мы обиделись на советника и решили угнать ЗИЛ. Как раз поступил приказ Востротина срочно прибыть в расположение роты, и мы. с л-том Ореховым на этом ЗИЛе и прибыли: задачи роты ещё не закончились.

Со стороны Кабула шла мощная демонстрация человек 500. По приказу командира роты я и л-т Труфакин со взводом выдвинулись для воспрепятствия дальнейшего их продвижения. Успели по времени занять исходные позиции. На нас шла огромная толпа. Впереди демонстрации с красными лозунгами шла женщина, очень красивая и в ней чувствовалась воля и решимость. Мы с Сашей недоумевали: почему ни на одной женщине нет паранджи и где мужчины, с кем можно было воевать. Однако в переговоры вступила женщина, ведущая колонну. И...- на афганском языке. Мы же ни а, ни б. Ни о чём не договорившись, толпа подпирала, приближаясь к огневому рубежу. Мы были в растерянности: ещё метров 30 и надо будет открывать огонь по безоружной (по крайней мере оружия не было видно)толпе, но достаточно агрессивно настроенной. Тут Саша предложил: "Слушай, я их сейчас остановлю! Давай, как бы не понимая, выбирать женщину..."
Очевидными знаками, договорились, что выбираем ту, кто главная, стали приближаться. Сработало. Толпа остановилась. Мы показали рубеж, к которому нельзя приближаться. Кое-как договорились, что все пленённые живы и пусть приходят завтра за своими. Толпа отхлынула и также мирно ушла восвояси.
После убытия демонстрации, мы вернулись в расположение роты, где я получил другой приказ: "Выставить караул для охраны особых лиц..." Выставили 3-4 поста из состава 3 пдв (л-т Труфакин). Один из постов охранял детей и жену Амина. На снятие поста мог отдать приказ только лично Востротин.
Охраняемых лиц было человека 4-5. Из них двое детей, одна женщина, других уже не помню, но, кажется был и мужчина. Размещены в помещении вырытом в склоне горы, под железной решеткой. Продержали их где-то до обеда 28.12.79 г.. Мы один раз их покормили общим обедом, затем по приказу командира роты пост убрали. Дальнейшая судьба мне их неизвестна.
После снятия поста, где-то под закат дня, я был уже относительно свободен и наблюдал за окружающей обстановкой. Валерий Александрович подозвал меня и приказал зачистить чердачное помещение дворца Амина от остатков охраны и снять государственный флаг со дворца. Взяв с собой уже проверенных людей старшину роты Максимова и отделение солдат, на БТРе мы подъехали ко дворцу. Дворец был уже расписан витебчанами и бойцами мусульманского батальона. Соблюдая тактику взаимного прикрытия, по лестнице поднялись на чердак и провели автоматную "огневую" подготовку. К нашему счастью сопротивление нам не оказали, было несколько трупов противника, двоих арестовали.
Вышли на крышу дворца (я, Максимов, Тихонов - механик-водитель БТРД) и у нас дух захватило: Кабул был как на ладони. Огромное полотнище флага рвалось из рук, штык-ножом перерезали трос миллиметров 7-8 (резали его долго и терпеливо), наконец-то сняли, и минут через двадцаиь опять были в расположении роты. Востротина не было, и я свернул полотнище и уложил его на дно своего походного чемодана...

После ранения В.А Востротина (он - ВРИО начальника штаба 3 пдб, я - ВРИО командира 9 пдр) в боях под Мирбочакотом до октября месяца 1980 г. команандовал ротой, будучи замом командира 9 роты. После выздоровления Востротина мы получили штатные должности: он - начальника штаба 3 пдб, я - командира 9 пдр. Конечно, меня проверяли, т.к. получить в распоряжение эту роту, уже овеянную славой при штурме дворца Амина, очень почётно и ответственно. На мандатной комиссии полка в составе: заместителей командира полка, начальников служб полка и командиров батальонов только один человек - зам. по тылу полка майор Жуков В.Е. был против: видите ли, он в каптёрке роты нашёл рулон полотенец, якобы не выданных личному составу роты. (Хороший старшина у меня был - Калашников Володя! И какие там полотенца? - рота не вылазила из боёв...). Решительно выступил за меня начальник артиллерии полка (фамилию, к сожалению, забыл):
-... Чего ещё надо!? Воюет хорошо, а полотенца?.. Я-за!
Строгий и требовательный, он стал моим куратором, начиная с захвата 9 ротой аэродрома Бамиан....."

P.S. К сожалению записи на этом корявом сайте обрываются. В настоящее время, Иван Степанович проживает в Нижегородской области. Фото друзей, из инета, соцсетей и лично мои!