Марк Андреевич Натансон: биография. Значение натансон марк андреевич в краткой биографической энциклопедии

Главная

Краткие содержания

Марк Андреевич Натансон (25 декабря 1850, Свенцяны, Виленская губерния - 29 июля 1919, Берн, Швейцария) - российский революционер и политический деятель, народник.

Ранние годы

Родился в состоятельной еврейской семье. Брат Натансона - Н. А. Натансон - был крупным предпринимателем или банкиром.

Закончил Ковенскую мужскую гимназию в 1868 году. Учился в Медико-хирургической академии и Земледельческом институте в Санкт-Петербурге.

В народническом движении

С конца 1860-х годов участвовал в антиправительственной деятельности. Вместе с первой женой был одним из организаторов народнического кружка «чайковцев». Чайковцы противостояли революционной доктрине нечаевцев, полагавших, что для достижения революционных целей все средства хороши. Чайковцы, напротив, проповедовали высокую мораль и самоусовершенствование. В 1869-71 годах подвергался арестам и заключению в Петропавловской крепости, а в 1872 году сослан в Архангельскую губернию. В том же 1872 году принял православие, чтобы официально заключить брак на последовавшей за ним в ссылку дворянке Ольге Александровне Шлейснер.

В 1876 году вернулся в Петербург. Организовал побег за границу своего товарища по кружку чайковцев П. А. Кропоткина, сидевшего в Петропавловской крепости. В том же году приступил к работе по объединению народнических кружков в единую революционную организацию, которая в 1878 году получила название «Земля и воля». В декабре 1876 года вместе с Г. В. Плехановым организовал демонстрацию на Казанской площади Санкт-Петербурга. В 1877 году в очередной раз арестован и после отбывания срока в Петропавловской крепости сослан в Восточную Сибирь. По возвращении из ссылки в 1889 году поселился в Саратове, где устроился работать на местную железную дорогу.

С конца 1880-х в очередной раз приступил к работе по объединению разрозненных революционных кружков. Поставил своей целью объединить народническое, социал-демократическое и либеральное течения в российском освободительном движении. В сентябре 1893 года на учредительном съезде в Саратове была создана единая партия «Народное право». Партия имела свою штаб-квартиру в Орле и типографию в Смоленске, в которой печатались Манифест партии и революционные брошюры. В апреле 1894 года усилиями деятеля Охранного отделения С. В. Зубатова и его коллег партия была ликвидирована, а её лидеры арестованы. Натансон был в очередной раз сослан в Восточную Сибирь сроком на пять лет.

Когда для строительства паромной переправы через Байкал организовали судоверфь в пос. Листвяничное, её руководителю старшему помощнику судостроителя Корпуса Корабельных инженеров Вацлаву Александровичу Заблоцкому потребовался опытный, а главное честный бухгалтер, он рискнул взять на эту должность политзаключенного и не ошибся. Марк Андреевич держал в узде инженеров и подрядчиков. Заслуги в организации строительства паромной переправы на Байкале подтверждает тот факт, что 17 июня 1899 г. на праздничном обеде в честь спуска на воду ледокола "Байкал" губернатор Горемыкин присоединился к тосту, произнесенному в честь политического ссыльного.

В партии социалистов-революционеров

По возвращении из ссылки жил в Баку, где работал бухгалтером в городской управе. В 1904 году эмигрировал в Европу и поселился в Швейцарии, где встречался с В. И. Лениным. К этому времени российское освободительное движение окончательно разделилось на социал-демократическое, либеральное и народническое течения. Последователи народников объединились в 1902 году в Партию социалистов-революционеров. После некоторых колебаний Натансон примкнул к партии эсеров и стал одним из её лидеров. После удачного покушения на министра внутренних дел В. К. Плеве поддержал террористическую тактику эсеров.

В сентябре 1904 года вместе с В. М. Черновым и Е. Ф. Азефом представлял партию эсеров на Парижской конференции российских оппозиционных партий, выработавшей совместную стратегию борьбы с русским самодержавием. Вёл переговоры с Плехановым, Лениным и другими социал-демократами с целью убедить их принять участие в общем деле. После Манифеста 17 октября 1905 года вернулся в Россию и поселился в Финляндии. На первом съезде партии эсеров в начале 1906 года избран членом Центрального Комитета партии.

25 декабря 1850 - 29 июля 1919

российский революционер, народник и политический деятель

Ранние годы

Женат первым браком на революционерке-народнице Ольге Шлейснер (Натансон).

В народническом движении

С конца 1860-х годов участвовал в антиправительственной деятельности. Вместе с женой был одним из организаторов народнического кружка «чайковцев». Чайковцы противостояли революционной доктрине нечаевцев , полагавших, что для достижения революционных целей все средства хороши. Чайковцы, напротив, проповедовали высокую мораль и самоусовершенствование. В 1869-71 годах подвергался арестам и заключению в Петропавловской крепости, а в 1872 году сослан в Архангельскую губернию. В том же 1872 году принял православие, чтобы жениться на последовавшей за ним в ссылку дворянке О. Шлейснер.

В 1876 году вернулся в Петербург. Организовал побег за границу своего товарища по кружку чайковцев П. А. Кропоткина , сидевшего в Петропавловской крепости. В том же году приступил к работе по объединению народнических кружков в единую революционную организацию, которая в 1878 году получила название «Земля и воля». В декабре 1876 года вместе с Г. В. Плехановым организовал демонстрацию на Казанской площади Санкт-Петербурга. В 1877 году в очередной раз арестован и после отбывания срока в Петропавловской крепости сослан в Восточную Сибирь. В ссылке служил главным счетоводом Кругобайкальской железной дороги, где приобрёл репутацию первоклассного ревизора и контролёра. По возвращении из ссылки в 1889 году поселился в Саратове , где устроился работать на местную железную дорогу.

С конца 1880-х в очередной раз приступил к работе по объединению разрозненных революционных кружков. Поставил своей целью объединить народническое, социал-демократическое и либеральное течения в российском освободительном движении. В сентябре 1893 года на учредительном съезде в Саратове была создана единая партия «Народное право». Партия имела свою штаб-квартиру в Орле и типографию в Смоленске , в которой печатались Манифест партии и революционные брошюры. В апреле 1894 года усилиями деятеля Охранного отделения С. В. Зубатова и его коллег партия была ликвидирована, а её лидеры арестованы. Натансон был в очередной раз сослан в Восточную Сибирь сроком на пять лет.

В партии социалистов-революционеров

По возвращении из ссылки жил в Баку , где работал бухгалтером в городской управе. В 1904 году эмигрировал в Европу и поселился в Швейцарии, где встречался с В. И. Лениным . К этому времени российское освободительное движение окончательно разделилось на социал-демократическое, либеральное и народническое течения. Последователи народников объединились в 1902 году в Партию социалистов-революционеров. После некоторых колебаний Натансон примкнул к партии эсеров и стал одним из её лидеров. После удачного покушения на министра внутренних дел В. К. Плеве поддержал террористическую тактику эсеров.

НАТАНСО́Н Марк Андреевич (Мордехай; основной псевдоним - Бобров; 1850, Свенцяны, Виленская губерния, ныне Швенчёнис, Литва, - 1919, Берн), русский революционер.

Родился в зажиточной купеческой семье. Учился в Петербургской медико-хирургической академии (1868–71; исключен) и Земледельческом институте (1871). В революционном студенческом движении (с 1869 г.) выступал против лишенного всяких моральных принципов радикализма С. Нечаева. Натансон был одним из основателей общества чайковцев (1871), сыгравшего значительную роль в русском революционном движении. В 1869–71 гг. трижды был арестован, находился в заключении в Петропавловской крепости. В 1872 г. выслан в Архангельскую губернию, где в том же году принял православие , чтобы жениться на последовавшей за ним в ссылку дворянке, участнице народнического движения О. Шлейснер.

До 1875 г. находился под гласным надзором полиции в различных населенных пунктах (в том числе в городе Бобров Воронежской губернии). С 1876 г. в Петербурге; сыграл руководящую роль в консолидации революционных кружков, с этой целью объездил города центра и юга России. Натансон стоял во главе северной революционно-народнической группы (которая с конца 1878 г. стала называться «Земля и воля»); после ее раскола примыкал к организации «Народная воля», был организатором рабочего кружка «Общество друзей», одним из руководителей демонстрации на Казанской площади (6 декабря 1876 г.). За свой организаторский талант Натансон получил в революционных кругах прозвище «Иван Калита - собиратель земли русской». Влияние и авторитет Натансона среди революционной молодежи были настолько велики, что народник Д. Лизогуб передал на нужды революции в его полное распоряжение свое состояние (200 тыс. рублей).

В июне 1877 г. Натансон был арестован, до конца 1878 г. содержался в Петропавловской крепости, а в 1879–89 гг. отбывал сибирскую ссылку. Вернувшись в центральную Россию, служил на различных железных дорогах. Был основателем и главой социально-революционной партии «Народное право» (1893–94). Вновь арестован в апреле 1894 г. и сослан в Восточную Сибирь сроком на пять лет. В 1900–1904 гг. служил в бакинской городской управе. В 1904 г. уехал в Швейцарию, в 1905 г. вступил в партию социалистов-революционеров (эсеры) и, наряду с М. Гоцем и Г. Гершуни, стал членом ее ЦК.

С 1905 г. принадлежал к левому флангу партии. В 1905–1907 гг. жил в Финляндии. В 1907–17 гг. находился в эмиграции, заведовал финансами партии. Во время партийного разбирательства дела Е. Азефа (1908) защищал его, не считая провокатором. В годы Первой мировой войны занимал интернационалистическую позицию, сблизился с большевиками, вместе с которыми участвовал в международных антивоенных конференциях - Циммервальдской (1915) и Кинтальской (1916). В 1917 г. в Петрограде вместе с И. Н. Штейнбергом , Б. Камковым (Кац; 1885–1938) и др. возглавлял партию левых эсеров, вел переговоры с большевиками о совместной работе. Был членом президиума ВЦИК.

В 1918 г., после так называемого лево-эсеровского мятежа, вышел из партии левых социалистов-революционеров и стал одним из организаторов партии революционного коммунизма (Партия интегрального социализма), выступавшей за сотрудничество с большевиками. В связи с болезнью выехал за границу, где вскоре скончался.

(25 декабря 1850, город Свенцяны Виленской губернии, – 29 июля 1919, город Берн, Швейцария). Из мещан. Учился в Петербургской медико-хирургической академии (1868 – 71) и в Земледельческом институте (1871). Участвовал в студенческом движении, выступал против тактики С.Г. Нечаева, арестовывался в 1869 и 1870. В 1869 один из основателей и руководителей народнической организации (так называемых "чайковцев"). В ноябре 1871 арестован, в феврале 1872 выслан в г. Шенкурск Архангельской губернии, в апреле 1873 переведен в г. Бобров Воронежской губернии. В декабре 1874 вернулся в Петербург и занялся объединением разрозненных и деморализованных народнических групп, уцелевших после разгрома массового "хождения в народ" летом 1874. Весной и осенью 1875 участвовал в двух съездах народников, пытаясь создать всероссийскую организацию. В 1876 один из организаторов общества "Земля и воля". Руководил подготовкой и проведением демонстрации на Казанской площади 6 декабря 1876. Был организатором и руководителем рабочего кружка "Земли и воли". В июне 1877 арестован. До декабря 1878 находился под следствием в Петропавловской крепости. Выслан в 1879 в Верхоленск (Иркутской губернии), затем в 1881 переведен в Якутскую область, в 1886 – в Иркутск. После окончания ссылки летом 1889 приехал в Гельсингфорс, в 1890 поселился в Саратове. Вокруг него группировались революционные деятели. В 1892 переехал в Орел. Летом 1893 по его почину в Саратове состоялся съезд представителей революционных кружков, положивший начало партии "Народного права", которая ставила задачей объединение всех оппозиционных элементов страны для уничтожения самодержавия. В феврале 1894 переехал в Петербург, куда переместился центр партии. В апреле 1894 был арестован, в конце 1895 выслан в Восточную Сибирь. Ссылку отбывал в Иркутской губернии и в Иркутске.

Вернувшись из ссылки летом 1902, примкнул к только что возникшей партии эсеров. Жил в Тифлисе, затем в Баку, где служил бухгалтером в городской управе. Выступал за необходимость союза всех революционных партий. Весной 1904 приехал в Женеву, восстановил знакомство с Г.В. Плехановым, которого еще в 70-х гг. ввел в народническое движение. Здесь же познакомился с В.И. Лениным, который очень им "увлекся". «Натансон был великолепным организатором... Он знал массу людей... понимал, кто на что способен... он прекрасно знал состав не только своих, но и наших социал-демократических организаций лучше, чем многие наши тогдашние цекисты... Владимиру Ильичу показалось, что Натансона можно бы убедить стать социал-демократом. Натансон очень был близок к социал-демократической точке зрения... Об одном не мог Владимир Ильич сговориться с Натансоном: не согласен Натансон был с подходом социал-демократии к крестьянству... Натансон хорошо знал Плеханова, был с ним на "ты". Владимир Ильич разговорился с ним как-то о наших партийных делах, о расколе с меньшевиками. Натансон предложил поговорить с Плехановым. От Плеханова вернулся каким-то растерянным: надо идти на уступки» (Крупская Н.К., Воспоминания о Ленине, 3 изд., М., 1988, с. 85 – 86). Участвовал в работе 1-го съезда ПСР (29 декабря 1905 – 4 января 1906); единогласно был избран членом ЦК. В период Революции 1905 – 07 жил в Финляндии, в конце 1907 эмигрировал. Жил во Франции, Англии, в Швейцарии, заведовал финансами партии. Во время первой мировой войны "интернационалист". Участвовал в международных социалистических конференциях в Циммервальде (5 – 8 сентября 1915) и Кинтале (11 – 17 апреля 1916) как делегат от левого крыла ПСР. Вместе с Лениным и П.Б. Аксельродом подписал от имени русской делегации воззвание Циммервальдской конференции, обращенное к пролетариату Европы. В Россию Натансон вернулся после Февральской революции 1917, со вторым эшелоном политэмигрантов (9 мая). Участник 1-го Всероссийского съезда КД (4-28 мая, Петроград). Избран в Исполком Всероссийского Совета КД от Самарской губернии. На 3-м съезде ПСР (25 мая – 4 июня, Москва) возглавил так называемую "оппозицию 42-х", подвергшую резкой критике платформу ЦК по всем основным вопросам повестки дня: аграрному, об отношении к Временному правительству, задачам партии. Выступил с содокладом по вопросу о международной политике и возрождении Интернационала, осудил продолжавшуюся войну и оборонческую политику ЦК ПСР. Избран членом ЦК (207 голосами из 270). Был одним из авторов программного документа левых эсеров – "резолюции 34-х", внесенной на 7-м Совете ПСР, открывшемся 6 августа. В ней констатировалась неспособность Временного правительства предпринять "активные шаги для воплощения политики мира", торможение им радикальных финансовых и экономических реформ, "оттяжку всех земельных законов". Были сформулированы основные требования лидеров нарождающейся партии: заключение перемирия на всех фронтах, передача всей земли земельным комитетам, а власти – Советам, прекращение травли "партий левого крыла рев. социализма" (см.: "Дело Народа", 1917, 11 августа). Во время переговоров левых эсеров и большевиков 6-7 октября, связанных с отношением к Предпарламенту, обещал полную поддержку большевикам "в случае революционного выступления вне его стен" (Штейнберг И., От Февраля по Октябрь 1917 г., Берлин - Милан, 1919, с. 115). Добиваясь свободы критики ЦК, автономии левых эсеров в пределах ПСР Натансон не форсировал окончательного раскола. Он делал ставку на легитимное – через решения очередного съезда – изменение (по левоэсеровскому образцу) и политики, и состава ЦК. "Молодым вождям" – В.А. Алгасову, П.П. Прошьяну и другим поведение Натансона казалось недостаточно наступательным. Даже В.М. Чернов склонен был считать его "широчайшим соглашателем и коалиционистом" (цитируется по: Фельштинский Ю., Крушение мировой революции. Очерк первый. Брестский мир. Октябрь 1917 – ноябрь 1918, Лондон, 1991, с. 93).

Однако во время Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде Натансон без колебаний использовал свой авторитет для того, чтобы левые эсеры остались в Петроградском ВРК и продолжали сотрудничать с большевиками (ЦПА НМЛ, ф. 70, оп. 4, д. 377, л. 38). Он вошел во ВЦИК, избранный 2-м съездом Советов РСД, был избран в Президиум ВЦИК. Натансон пытался наладить диалог между различными группами эсеров, но, когда 29 октября ЦК ПСР исключил из партии всех эсеров, не пожелавших покинуть 2-й съезд Советов РСД, а затем распустил петроградскую, гельсингфорсскую и воронежскую организации ПСР, он принял участие в работе Временного Центрального бюро левых эсеров, которое подготовило созыв собственного партийного съезда. Натансон был избран в Президиум 1-го съезда ПЛСР (19 – 28 ноября, Петроград), а затем и в ЦК, получив при выборах самое большое количество голосов. На съезде 20 ноября Натансон говорил: "Наша революция не только политическая, как утверждают меньшевики, в громадном большинстве ведущие соглашательскую политику. Этот вопрос... мне пришлось поставить... в ЦК партии Гоцу, Авксентьеву, которые в союзе с меньшевиками. Меньшевики... считают, что революция не социальная, а политическая и поэтому нужно соглашательство с буржуазией, так как в дальнейшем она пойдет путем эволюции. Социалисты-революционеры же говорили, что мы будем ломать все основы капиталистического строя, не будем останавливаться. Международный социализм Запада решил этот вопрос: мы стоим в периоде социальной революции... Почему мы можем быть с большевиками, потому что в основе понимания, вступаем ли в период социальной революции или должны стоять на точке зрения политической революции, в этом пункте мы сходимся с ними. Вот основа, которой мы можем провести грань между правыми и левыми эсерами, международными и национальными социалистами. У многих товарищей... сознание затемнено войной, может быть, некоторая часть вернется к революционному социализму. Но большая часть их... переходила на точку зрения национального социализма, то есть по существу против социальной революции и против коренных перемен... ЦК партии, который был в большинстве захвачен национальными оборонческими чувствами, видел, что массы от него отходят, и должен был вступить на путь насилия. Другого средства у него не было. Не насильник только тот, кто чувствует, что он выражает массовое желание. Всякий, кто стоит в меньшинстве, кто хочет диктатуры меньшинства, тот будет только насильником. И наш ЦК начал... сначала откладывать съезд, а потом фальсифицировать съезд, который должен был решить все вопросы... мы можем признать только такой съезд, который представляет все организации Партии Социалистов-Революционеров, а не те, которые стоят на точке зрения ЦК... Мы должны... на этом съезде выпустить свою декларацию, свой символ веры левых Социалистов-Революционеров. Она будет гласить, что мы интернационалисты, стоящие на точке зрения международного социализма Циммервальда и Кинталя, признаем, что вступили в фазу социальной революции, то есть, что все, что мы можем смести в буржуазном обществе, – все сметем, что будет в наших силах, что мы будем действовать именем Советов, именем трудового народа. Что мы будем обращаться ко всем трудовым народам с призывом нас поддержать. И мне кажется, будет ясно, что это говорит организованный Российский трудовой народ" ["Протоколы 1-го съезда Партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов)", б.м., 1918, с. 21 – 23].

Был избран в Исполком Всероссийского Совета КД на Чрезвычайном (11 – 25 ноября), а затем на 2-м (26 ноября – 10 декабря) Всероссийском съездах Советов КД. В ноябре – декабре участвовал в переговорах с большевиками об условиях слияния ВЦИК Советов РСД и Исполкома Всероссийского Совета КД, об образовании коалиционного Совнаркома.

В декабре, когда определилось правоэсеровское большинство в Учредительном Собрании, заявил о необходимости роспуска Учредительного Собрания. Считал ошибкой выход левых эсеров из СНК в марте 1918, пытался препятствовать разрыву правительственного блока большевиков и левых эсеров, не был согласен с частью членов ЦК ПЛСР, утверждавших, что большевики срывают социализацию земли. Выступая на 2-м съезде ПЛСР (17 – 25 апреля, Москва), говорил: «Левые эсеры с большевистской партией... составили договор. В определенной части этого договора большевики теоретически расходились с нами в вопросе социализации. Они пошли против своих теоретических положений. Причем такие товарищи, как Ленин [заявляли]: "Народ хочет. Мы идем с народом". Я должен сказать, что за все время, пока Министерство земледелия было в руках левых эсеров, большевики в этом отношении до конца честно выполняли это дело. В основе они предоставили левым эсерам проводить социализацию земли»; был поддержан М.А. Спиридоновой, предупреждавшей: "В настоящее время нам разрывать свою связь с большевиками – это значит... подкосить Советскую власть" (ЦПА НМЛ, ф. 564, оп. 1, Д. 2, л. 79, 104). Съезд не согласился с позицией обоих лидеров, одобрил выход наркомов – левых эсеров из СНК, но избрал Натансона и Спиридонову в новый состав ЦК. 3-й съезд ПЛСР (28 июня – 1 июля 1918, Москва) и мятеж левых эсеров 6 июля застали Натансона в Швейцарии, где он находился в составе "Зарубежной делегации", направленной ЦК для налаживания контактов с социалистами Западной Европы и организации в Женеве крупного левоэсеровского издательского центра [журнал "Знамя", 1920, № 1 (3)], на съезде заочно избран в ЦК. Вернувшись в Советскую Россию, Натансон осудил вооруженную акцию левых эсеров в Москве. Вместе с А.Л. Колегаевым, А.М. Устиновым выступил одним из инициаторов создания "Партии революционного коммунизма", объединившей несколько тысяч левых эсеров, которые признали недопустимость срыва Брестского мира и борьбы с коммунистами с целью захвата власти.

Из-за прогрессирующей болезни с осени 1918 Натансон постепенно отходит от активной политической деятельности, в 1919 выехал на лечение в Швейцарию.

Литература: Фигнер В.Н., М.А. Натансон, Полн. собр. соч., т. 5, М., 1932.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Партия левых эсеров

Марк Андре́евич Натансо́н (25 декабря , Свенцяны , Виленская губерния - 29 июля , Берн , Швейцария) - российский революционер и политический деятель, народник .

Ранние годы

В народническом движении

В партии социалистов-революционеров

По возвращении из ссылки жил в Баку , где работал бухгалтером в городской управе. В 1904 году эмигрировал в Европу и поселился в Швейцарии, где встречался с В. И. Лениным . К этому времени российское освободительное движение окончательно разделилось на социал-демократическое, либеральное и народническое течения. Последователи народников объединились в 1902 году в Партию социалистов-революционеров . После некоторых колебаний Натансон примкнул к партии эсеров и стал одним из её лидеров. После удачного покушения на министра внутренних дел В. К. Плеве поддержал террористическую тактику эсеров.

До и после Февральской революции

Семья

Был женат первым браком на революционерке-народнице Ольге Александровне Шлейснер (Натансон) (1850 - 1881).
- Дети: двое детей - умерли в раннем возрасте от скарлатины .
Второй брак с Варварой Ивановной Александровой .
- Брак бездетный.

Сын сестры жены, Екатерины Ивановны Александровой, племянник Александр Иванович Коновалов .

Напишите отзыв о статье "Натансон, Марк Андреевич"

Ссылки

Литература

В. Н. Фигнер. М. А. Натансон. Полн. собр. соч., т. 5, М., 1932 г.
Т. А. Михалкина. М. А. Натансон в российском освободительном движении (1889-1919 гг.): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук (07.00.02). - Саратов, 2003. - 19 с.
Н. А. Тюкачев. Деятельность М. А. Натансона в партии эсеров // Из истории демократического движения и общественно-политической мысли конца XIX - второй половины XX века. - Брянск, 1994. - С.122 - 131.

Примечания

Отрывок, характеризующий Натансон, Марк Андреевич

– Mais c"est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu"a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.

Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j"ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J"ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C"est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]

Разделы