Разве я своему детищу враг толстой. Власть тьмы или "Коготок увяз, всей птичке пропасть"

Главная

9 класс

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Лев Николаевич Толстой

Власть тьмы, или «Коготок увяз, всей птичке пропасть»

драма в пяти действиях

А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Если же правый глаз соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

Действие первое

Лица первого действия

Петр – мужик богатый, 42-х лет, женат 2-м браком, болезненный.

Анисья – его жена, 32-х лет, щеголиха.

Акулина – дочь Петра от первого брака, 16-ти лет, крепка на ухо, дурковатая.

Анютка – вторая дочь, 10-ти лет.

Никита – их работник, 25-ти лет, щеголь.

Аким – отец Никиты, 50-ти лет, мужик невзрачный, богобоязненный.

Матрена – его жена, 50-ти лет.

Марина – девка-сирота, 22-х лет.

Действие происходит осенью в большом селе. Сцена представляет просторную избу Петра. Петр сидит на лавке, чинит хомут, Анисья и Акулина прядут.

Явление первое

Петр, Анисья и Акулина. Последние поют в два голоса.

Петр (выглядывает из окна ). Опять лошади ушли. Того и гляди, жеребенка убьют. Микита, а Микита! Оглох! (Прислушивается. На баб: ) Будет вам, не слыхать ничего.

Петр (качая головой ). Уж эти работники! Был бы здоров, ни в жисть бы не стал держать. Один грех с ними... (Встает и опять садится. ) Микит!.. Не докличешься. Подите, что ль, кто из вас. Акуль, поди загони.

Акулина . Лошадей-то?

Петр. А то чего ж?

Акулина . Сейчас. (Уходит. )

Явление второе

Петр и Анисья.

Петр. Да и лодырь малый, нехозяйственный. Коли повернется, коли что.

Анисья . Сам-то ты больно шустер, с печи да на лавку. Только с людей взыскивать.

Петр. С вас не взыскивать, так в год дома не найдешь. Эх, народ!

Анисья . Десять делов в руки сунешь, да и ругаешься. На печи лежа приказывать легко.

Петр (вздыхая ). Эх, кабы не хворь эта привязалась, и дня бы не стал держать.

Бахарить – вот это его дело. Право, не стал бы держать.

Анисья (передразнивая ). Не стану держать. Ты бы сам поворочал, тогда бы говорил.

Явление третье

Те же и Акулина.

Акулина (входит ). Насилу загнала. Всё чалый...

Петр. Микита-то где ж?

Акулина . Микита-то? На улице стоит.

Петр. Чего ж он стоит?

Акулина . Чего стоит-то? Стоит за углом, калякает.

Петр. Не добьешься от нее толков. Да с кем калякает-то?

Акулина (не расслышав ). Чего?

Петр махает на Акулину рукой; она садится за пряжу.

Явление четвертое

Те же и Анютка.

Анютка (вбегает. К матери ). К Микитке отец с матерью пришли. Домой берут жить, однова дыхнуть.

Анисья . Врешь?

Анютка . Пра! сейчас умереть! (Смеется. ) Я мимо иду, Микита и говорит: прощай, говорит, теперь, Анна Петровна. Приходи ужо ко мне на свадьбу гулять. Я, говорит, ухожу от вас. Смеется сам.

Анисья (к мужу ). Не больно тобою нуждаются. Вон он и сам сходить собрался... «Сгоню!», говорит...

Петр. И пущай идет; разве других не найду?

Анисья . А деньги-то зададены?..

Анютка подходит к двери, слушает, что говорят, и уходит.

Явление пятое

Анисья, Петр и Акулина.

Петр (хмурится ). Деньги, коли что, летом отслужит.

Анисья . Да ты рад отпустить, – тебе с хлеба долой. Да зиму-то я одна и ворочай, как мерин какой. Девка-то не больно охоча работать, а ты на печи лежать будешь. Знаю я тебя.

Петр. Да что, ничего не слыхамши, попусту язык трепать.

Анисья . Полон двор скотины. Не продал корову-то и овец всех на зиму пустил, корму и воды не наготовишься, – а работника отпустить хочешь. Да не стану я мужицкую работу работать! Лягу, вот как ты же, на печь – пропадай все; как хочешь, так и делай.

Петр (к Акулине ). Иди за кормом-то, что ли, – пора.

Акулина . За кормом? Ну, что ж. (Надевает кафтан и берет веревку. )

Анисья . Не буду я тебе работать. Буде уж, не стану. Работай сам.

Петр. Да буде. Чего взбеленилась? Ровно овца круговая.

Анисья . Сам ты кобель бешеный! Ни работы от тебя, ни радости. Только поедом ешь. Кобель потрясучий, право.

Петр (плюет и одевается ). Тьфу ты! Прости, господи! Пойти узнать толком. (Выходит. )

Анисья (вдогонку ). Гнилой черт, носастый!

Явление шестое

Анисья и Акулина.

Акулина . Ты за что батю ругаешь?

Анисья . Ну тебя, дура. Молчи.

Акулина (подходит к двери ). Знаю, чего ругаешь. Сама дура, пес ты. Не боюсь я тебя.

Анисья . Ты чего? (Вскакивает и ищет, чем бы ударить. ) Мотри, я тебя рогачом.

Акулина (отворив дверь ). Пес ты, дьявол, вот ты кто! Дьявол, пес, пес, дьявол! (Убегает. )

Явление седьмое

Анисья одна.

Анисья (задумывается ). На свадьбу, говорит, приходи. Это что ж они вздумали? женить? Мотри, Микитка: коли это твои умыслы, я то сделаю... Нельзя мне без него жить. Не пущу я его.

Явление восьмое

Анисья и Никита.

Никита (входит, оглядываясь. Видя, что Анисья одна, быстро подходит к ней. Шепотом ). Что, братец ты мой, беда. Приехал родитель, снимать хочет, – домой идти велит. Окончательно, говорит, женим тебя, и живи дома.

Анисья . Что же, женись. Мне-то что?

Никита . Вот так – так. Я рассчитываю, как получше дело обсудить, а она вон как: жениться велит. Что ж так? (Подмигивает. ) Аль забыла?..

Анисья . И женись, очень нужно...

Никита . Да ты что фыркаешь-то? Вишь ты, и погладиться не дается... Да ты чего?.

Анисья . А того, что бросить хочешь... А хочешь бросить, так и я не нуждаюсь. Вот тебе и сказ!

Никита . Да буде, Анисья. Разве я тебя забыть хочу? Ни в жисть. Окончательно тебя, значит, не брошу. А я так рассчитываю: что и женят, так к тебе же назад приду; только бы домой не брал.

Анисья . Очень ты мне нужен женатый-то.

Никита . Да как же, братец ты мой, – из отцовской воли опять-таки невозможно никак.

Анисья . На отца сворачиваешь, а умыслы – твои всё. Давно ты подлаживаешь с мазихой своей, с Маринкой. Она тебе это намазала. Недаром намедни прибегала.

Никита . Маринка?! Очень она мне нужна!.. Мало их вешаются-то!..

Анисья . Зачем же отец приехал? Ты велел! Обманывал ты!.. (Плачет. )

Никита . Анисья! веришь ты богу аль нет? Ничего-то я и во сне не видал. Окончательно знать не знаю, ведать не ведаю. Всё мой старик с своей головы уздумал.

Анисья . Сам не захочешь, так кто ж тебя, оселом, что ль, притянет?

Никита . Тоже, рассчитываю, невозможно супротив родителя будет исделать. А неохота мне.

Анисья . Упрись, да и всё.

Никита . Уперся один такой-то, так его в волостной так вспрыснули. Очень просто. Тоже не хочется. Сказывают – щекотно.

Анисья . Буде шутить-то. Ты слушай, Микита: коли ты за себя Марину возьмешь, я не знаю, что над собой сделаю... Жизни решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать. Коли да ты только уйдешь, я то сделаю...

Никита . Мне что ж уходить? Кабы я уйти хотел, я бы давно ушел. Меня как намедни Иван Семеныч приглашал в кучера... А уж жизнь какая! Не пошел же. Потому я так рассчитываю, что я всякому хорош. Если бы ты меня не любила, то другой расчет.

Анисья . То-то и помни. Старик не нынче-завтра помрет, думаю, – все грехи прикроем. Закон приму, думала, будешь хозяином.

Никита . И, что загадывать. Мне что? Я работаю, как для себя стараюсь. Меня и хозяин любит, и баба его, значит, любит. А что меня бабы любят, так я в этом не причинен, – очень просто.

Анисья . Будешь меня любить?

Никита (обнимает ее ). Во как! Как была ты у меня в душе...

Явление девятое

Те же и Матрена (входит и долго крестится на образа; Никита и Анисья отстраняются друг от друга ).

Матрена . А я что и видела, не видала, что и слышала, не слыхала. С бабочкой поиграл, – что ж? И теленок, ведашь, и тот играет. Отчего не поиграть? – дело молодое. А тебя, сынок, хозяин на дворе спрашивает.

Hикита . Я за топором зашел.

Матрена . Знаю, знаю, родной, за каким топором. Этот топор все больше около баб.

Никита (нагибается, берет топор ). Что ж, матушка, аль и вправду женить меня? Я рассчитываю, что совсем напрасно. Опять-таки и мне бы неохота.

Maтрена . И-и! Касатик, зачем женить? Живешь да живешь. Это старик все. Поди, родной, мы и без тебя все дела рассудим.

Никита . Чудно, право: то женить, а то не надо. Окончательно не разберу ничего. (Уходит. )

Явление десятое

Анисья и Матрена.

Анисья . Что ж, тетка Матрена, аль и вправду женить хотите?

Матрена . С чем женить-то, ягодка! Наш, ведашь, какой достаток? Так себе старичок мой зря болтает: женить да женить. Да не его ума дело. От овса, ведашь, кони не рыщут, от добра добра не ищут, – так и это дело. Разве я не вижу (подмигивает ), к чему дело клонит.

Анисья . Что же мне, тетка Матрена, от тебя хорониться. Ты все дела знаешь. Согрешила я, полюбила сына твоего.

Матрена . Ну, новости сказала. А тетка Матрена и не знала. Эх, деушка, тетка Матрена терта, терта да перетерта. Тетка Матрена, я тебе скажу, ягодка, под землей-то на аршин видит. Все знаю, ягодка! Знаю, зачем молодым бабам сонных порошков надоть. Принесла. (Развязывает узелок платка, достает в бумаге порошки. ) Чего надо, то вижу, а чего не надо, того знать не знаю, ведать не ведаю. Так-то. Тоже и тетка Матрена молодая была. Тоже с своим дураком, ведашь, умеючи прожить надо. Все семьдесят семь уверток знаю. Вижу, ягодка, зачиврел, зачиврел твой-то старик. С чем тут жить? Его вилами ткни, кровь не пойдет. Глядишь, на весну похоронишь. Принять во двор кого-нибудь да надо. А сынок чем не мужик? Не хуже людей. Так что же мне за корысть сына-то с доброго дела снять? Разве я своему детищу враг?

Анисья . Только б не сходил он от нас.

Матрена . И не сойдет, ласточка. Все глупость одна. Старика моего ведашь. Ум у него вовсе расхожий, а тоже другой раз заберет что в башку, как колом подопрет, никак не выбьешь.

Анисья . Да с чего взялось-то дело это?

Матрена . А видишь ли, ягодка, – малый, сама знаешь, до баб какой, да и красик, нечего сказать. Ну жил он, ведашь, на чугунке, а там у них девчонка-сирота – в куфарках жила. Ну и стала вязаться за ним девчонка эта.

Анисья . Маринка?

Матрена . Она, паралик ее расшиби. Ну и было ли что, нет ли, только и дознайся мой старик. От людей ли, или сама она ему наклявузничала!..

Анисья . Смелая же какая, подлюга!

Матрена . Вот и поднялся мой-то, дурья голова: женить, говорит, да женить, грех покрыть. Возьмем, говорит, малого домой да женим. Разговаривала всячески. Куды тебе! Ну, думаю, ладно. Дай по-иному поверну. Их, дураков, ягодка, все так-то манить надо. Всё в согласье как будто. А до чего дело дойдет, сейчас на свое и повернешь. Баба, ведашь, с печи летит, семьдесят семь дум передумает, так где ж ему догадаться. Что ж, говорю, старичок, дело хорошее. Только подумать надо. Пойдем, говорю, к сынку да посоветуем с Петром Игнатьичем. Что он скажет? Вот и пришли.

Анисья . О-ох, тетушка, как же так? Ну, как отец-то велит?

Матрена . Велит? А веленье то его псу под хвост. Уж ты не сумлевайся, не бывать этому делу, я сейчас с твоим стариком все дела просею, процежу, ничего не останется. Я и пошла с ним – один пример сделать. Как же сынок в счастье живет, счастья ждет, а я за него потаскуху сватать стану. Что ж, я дура, что ль.

Анисья . Она и сюда к нему бегала, Маринка-то. Веришь ли, тетушка, как сказали мне, что женить его, как ножом по сердцу полоснуло меня. Думаю, в сердце она у него.

Матрена . И, ягодка! Что ж, он дурак, что ли? Станет он шлюху бездомовную любить. Микишка, ведать, малый тоже умный. Он знает, кого любить. А ты, ягодка, не сумлевайся. Не снимем его ни в жизнь. И женить не станем. А деньжонок ублаготворите, и пусть живет.

Анисья . Кажется, уйди Микита, не стану на свете жить.

Матрена . Дело молодое. Легко ли! Баба ты в соку, с таким осметком жить...

Анисья . Веришь ли, тетушка, постыл, уж постыл мне мой-то кобель носастый, и не смотрели бы на него глаза.

Матрена . Да, уж это дело такое. Глянь-ка сюда. (Шепотом, оглядываясь. ) Была я, ведашь, у старичка этого за порошками, – он мне на две руки дал снадобья. Глянь-ка сюда. Это, говорит, сонный порошок. Дай, говорит, один – сон такой возьмет, что хоть ходи по нем. А это, говорит, такое снадобье, если, говорит, давать пить – никакого духа нет, а сила большая. На семь, говорит, разов, по щепоти на раз. До семи разов давай. И слобода, говорит, ей скоро откроется.

Анисья . О-о-о... Что ж это?

Матрона . Приметки, говорит, никакой. Рублевку взял. Меньше нельзя, говорит. Потому, ведашь, добывать их тоже хитро. Я свою, ягодка, отдала. Думаю, возьмет, не возьмет, Михайловне снесу.

Анисья . О-о! Да може, что худое от них?

Матрена . Чему худому-то быть, ягодка? Добро бы мужик твой твердый, а то что ж, только славу делает, что живет. Не жилец ведь он. Много таких-то бывает.

Анисья . О, ох, головушка моя бедная! Боюсь я, тетенька, как бы греха не было. Нет, это что ж?

Матрена . Можно и назад снесть.

Анисья . Что ж их, как и те, в воде распущать?

Матрена . В чаю, говорит, лучше. Ничего, говорит, неприметно, ни духу от них нет, ничего. Тоже человек умный.

Анисья (берет порошки ). О, о, головушка моя бедная. Пошла бы разве на такие дела, кабы не жисть каторжная.

Матрена . А рублевку-то не забудь, я пообещалась старичку занесть. Тоже хлопочет.

Анисья . Уж известно. (Идет к сундуку и прячет порошки. )

Матрена . А ты, ягодка, потеснее держи, чтоб люди не знали. А коли что, помилуй бог, коснется, от тараканов, мол... (Берет рубль. ) Тоже от тараканов идет... (Обрывает речь. )

Явление одиннадцатое

Те же, Петр и Аким.

Аким входит, крестится на образа.

Петр (входит и садится ). Так как же, дядя Аким?

Аким . Получше, Игнатьич, как бы получше, тае, получше... Потому как бы не того. Баловство, значит. Хотелось бы, тае... к делу, значит, хотелось малого-то. А коли ты, значит, тае, можно и того. Получше как...

Петр. Ладно, ладно. Садись, потолкуем.

Аким садится.

Что ж так? Аль женить хочешь?

Матрена . Женить-то и повременить можно, Петр Игнатьич. Нужда наша, сам знаешь, Игнатьич. Где тут женить. Сами живота не надышим. Где ж женить!..

Петр. Судите, как лучше.

Матрена . Женить тоже спешить некуда. Это такое дело. Не малина, не опанет.

Петр. Что ж, коли женить – дело хорошее.

Аким . Хотелось бы, значит, тае... Потому мне, значит, тае... работишка в городу, работишка выпала, сходная, значит...

Матрена . Ну уж работа! Ямы чистить. Приехал намедни, так блевала, блевала, тьфу!

Аким . Это точно, сперначала она ровно и тае, шибает, значит, дух-то, а обыкнешь – ничего, все одно, что барда, и значит, тае, сходно... А что дух, значит, тае... это нашему брату обижаться нельзя. Одежонку сменить тоже можно. Хотелось, значит, Микитку дома. Пущай оправдает, значит. Он пущай дома оправдает. А уж я, тае, в городу добуду.

Петр. Хочешь сына дома оставить, оно точно. Да забраты деньги-то как?

Аким . Это верно, верно, Игнатьич, сказал это, значит, тае, правильно, потому нанялся, продался – это пусть доживат, значит, а вот только, тае, женить; на время, значит, отпусти коли что.

Петр. Что ж, это можно.

Mатрена . Да дело-то у нас несогласное. Я перед тобой, Петр Игнатьич, как перед богом откроюсь. Ты хоть нас с стариком рассуди. Заладил, что женить да женить. А на ком женить-то, ты спроси! Кабы невеста настоящая, разве я своему детищу враг, а то девка с пороком...

Аким . Вот это напрасно. Напрасно, тае, наносишь на девку-то. Напрасно. Потому ей, девке этой самой, обида от сына мого, обида, значит, есть. Девке, значит.

Петр. Какая же такая обида?

Аким . А выходит, значит, тае, с сыном Никиткою. С Никиткою, значит, тае.

Матрена . Ты погоди говорить, у меня язык помягче, дай я скажу. Жил это малый-то наш до тебя, сам ведать, на чугунке. И привяжись там к нему девка, так, ведашь, немудрящая, Маринкой звать, – куфаркой у них в артели жила. Так вот, показывает она, эта самая девка, на сына на нашего, что, примерно, он, Микита, будучи, ее обманул.

Петр. Хорошего тут нет.

Матрена . Да она сама непутевая, по людям шляется. Так, потаскуха.

Аким . Опять ты, значит, старуха, не тае, и все ты не тае, всё, значит, не тае...

Матрена . Вот только и речей от орла от моего – тае, тае, тае, а что тае – сам не знаешь. Ты, Петр Игнатьич, не у меня, у людей спроси про девку, всякий то же скажет. Так – шалава бездомовная.

Петр (Акиму ). Что ж, дядя Аким, коли такое дело, тоже женить незачем. Ведь не лапоть, с ноги не снимешь, хоть бы сноху.

Аким (разгорячись ). Облыжно, старуха, значит, на девку, тае, облыжно. Потому девка, тае, дюже хороша, дюже хороша девка, значит; жаль мне, жаль, значит, девку-то.

Матрена . Уж прямо Маремьяна-старица, по всем мире печальница, а дома не емши сидят. Жаль девку, а сына не жаль. Навяжи ее себе на шею, да и ходи с ней. Буде пустое-то говорить.

Аким . Нет, не пустое.

Матрена . Да ты не залетай, дай я скажу.

Аким (перебивает ). Нет, не пустое. Значит, ты на свое воротишь, хоть бы про девку али про себя, – ты на снос воротишь, как тебе лучше, а бог, значит, тае, на оное поворотит. Так и это.

Матрена . Эх, только с тобой язык терзать.

Аким . Девка работящая, важковатая и, значит, тае, вокруг себе... значит. А по нашей бедности нам и тае, рука, значит: и свадьба недорогая. А дороже всего обида есть девке-то, значит, тае, сирота, вот что, девка-то. А обида есть.

Матрена . Всякая, тоже говорит...

Анисья . Ты, дядя Аким, больше слушай нашу сестру. Они тебе расскажут!

Аким . А бог-то, бог! Разве она не человек, девка-то? Значит, тоже, тае, богу-то она человек. А ты как думаешь?

Матрена . А, заладил...

Петр. А вот что, дядя Аким, тоже ведь этим девкам верить нельзя. А малый-то жив. Ведь он вот он! Послать его да спросить толком, правда ли? Он души не убьет. Покличьте малого-то!

Анисья встает.

Скажи ты, отец зовет.

Анисья уходит.

Явление двенадцатое

Те же без Анисьи.

Матрена . Вот это, родной, рассудил, как водой разлил; пущай сам малый скажет. Ведь тоже по нынешнему времю силом женить не велят. Тоже спросить малого надо. Не захочет он ни в жисть на ней жениться, себя осрамить. На мой разум, пусть у тебя живет да служит хозяину. И на лето брать незачем, принанять можно. А ты нам десяточку дай, пусть живет.

Петр. Та речь впереди, порядком надо. Одно кончи, тогда другое затевай.

Аким . Я, значит, к тому говорю, Петр Игнатьич, потому, значит, тае, трафлялось. Ладишь, значит, как себе лучше, да про бога, тае, и запамятуешь; думаешь лучше... на себя воротишь, глядь, ан накошлял на шею себе, значит; думал как лучше, ан хуже много, без бога-то.

Петр. Известное дело! бога помнить надо.

Аким . Глядь, оно хуже, а как по закону, да по-божьи, все как-то, тае, оно тебя веселит. Манится, значит. Так и угадывал себе, значит, женю, значит, малого, от греха, значит. Он дома, значит, тае, как должно по закону, а уж я, значит, тае, в городу похлопочу. Работишка-то любезная. Сходно. По-божью-то, значит, тае, и лучше. Сирота ведь тоже. Примером, летось дрова тож у приказчика взяли таким манером. Думали обмануть; приказчика-то обманули, а бога-то, значит, тае, не обманули, ну и того...

Явление тринадцатое

Те же, Никита и Анютка.

Никита . Спрашивали? (Садится, достает табак. )

Петр (тихо, укоризненно ). Что ж ты, аль порядка не знаешь. Тебя отец спрашивать будет, а ты табаком балуешь да сел. Поди-ка сюда, встань!

Никита становится у стола, развязно облокачиваясь и улыбаясь.

Аким . Выходит, значит, тае, примерно на тебя, Микишка, жалоба, жалоба, значит.

Никита . От кого жалоба?

Аким . Жалоба? От девицы, от сироты, значит, жалоба есть. От ней, значит, и жалоба на тебя, от Марины от этой самой, значит.

Никита (посмеиваясь ). Чудно, право. Какая ж такая жалоба? Это кто ж тебе сказывал: она, что ли?

Аким . Я таперь, тае, спрос делаю, а ты, значит, тае, должен ответ произвесть. Обвязался ты с девкой, значит, то есть обвязался ты с ней, значит?

Никита . И не пойму окончательно, чего спрашиваете.

Аким . Значит, глупости, тае, глупости, значит, были у тебя с ней, глупости, значит?

Никита . Мало что было. С куфаркой от скуки и пошутишь и на гармонии поиграешь, а она попляшет. Какие же еще глупости?

Петр. Ты, Микита, не костыляй, а что спрашивает родитель, ты и отвечай толком.

Aким (торжественно ). Микита! От людей утаишь, а от бога не утаишь. Ты, Микита, значит, тае, думай, не моги врать! Сирота она, значит, обидеть можно. Сирота, значит. Ты говори получше как.

Никита . Да что, говорить-то нечего. Окончательно все и говорю, потому и говорить нечего. (Разгорячась. ) Она чего не скажет. Говори, что хоть, как на мертвого. Чего ж она на Федьку Микишкина не сказывала? A это что ж, по нынешнему времени, значит, и пошутить нельзя? А ей вольно говорить.

Аким . Ой, Микишка, мотри! Неправда наружу выйдет. Было аль ист?

Никита (в сторону ). Вишь, привязались, право. (К Акиму. ) Сказываю, что ничего не знаю. Ничего у меня с ней не было. (С злобой. ) Вот те Христос, не сойти мне с доски с этой. (Крестится. ) Ничего знать не знаю. (Молчание. Никита продолжает еще горячее. ) Что ж это вы меня на ней женить вздумали? Что ж, в самом деле, право, скандал. Нынче и нравов таких нет, чтоб силом женить. Очень просто. Да и побожился я – знать, не знаю.

Матрена (на мужа ). То-то, глупая твоя башка, дурацкая; что ему наболтают, а он всему и верит. Только напрасно малого оконфузил. А лучше как живет, так пускай и живет у хозяина. Хозяин нам теперь на нужду десяточку даст. А время придет, и женим.

Петр. Ну, как же, дядя Аким?

Аким (щелкает языком; к сыну ). Мотри, Микита, обижена слеза, тае, мимо не канет, а все, тае, на человеческу голову. Мотри, как бы не того.

Никита . Да что смотреть-то, ты сам смотри. (Садится. )

Анютка . Пойти мамушке сказать. (Убегает. )

Год написания:

1886

Время прочтения:

Описание произведения:

Пьесу "Власть тьмы" написал в 1886 году Лев Толстой . Первоначально пьеса называлась "Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть", и первое издательство, которое ее опубликовало в 1887 году, было издательство "Посредник".

Драма "Власть тьмы" имеет пять действий, основой для сюжета драмы послужило то, что как-то Толстой побывал в тюрьме, где посетил Ефрема Колоскова - крестьянина, на которого завели уголовное дело в Тульской губернии.

Ознакомьтесь с кратким содержанием драмы "Власть тьмы".

Осень. В просторной избе зажиточного, болезненного мужика Петра - жена Анисья, Акулина, его дочь от первого брака, поют песни. Сам хозяин в который раз зовет и ругает, грозясь рассчитать Никиту, щеголеватого парня лет двадцати пяти, работника ленивого и гулящего. За него с яростью вступается Анисья, а Анютка, их десятилетняя дочь, вбегает в горницу с рассказом о приезде Матрены и Акима, родителей Никиты. Услышав о предстоящей Никитиной женитьбе, Анисья «взбеленилась <…> ровно овца круговая» и еще злобней набросилась на Петра, задумав любыми средствами расстроить свадьбу. Акулина знает тайные намерения мачехи. Никита открывает Анисье желание отца насильно женить его на девке-сироте Маринке. Анисья предупреждает: если что… «Жизни решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать». Как Петр умрет, обещает взять Никиту в дом хозяином и разом покрыть все грехи.

Матрена застает их обнявшись, сочувствует Анисьиной жизни со стариком, обещает помешать Акиму и напоследок, тайно сговорившись, оставляет ей сонных порошков, снадобье опоить мужа - «никакого духу нет, а сила большая…». Заспорив при Петре с Акимом, Матрена порочит девку Марину, артельную кухарку, которую Никита обманул, живя прежде на чугунке. Никита лениво отпирается на людях, хоть и «боязно в неправде божиться». К радости Матрены сына оставляют в работниках еще на год.

От Анюты Никита узнает о приходе Марины, о ее подозрениях и ревности. Акулина слышит из чулана, как Никита прогнал Марину: «Обидел ты ее <…> так-то и меня обидишь <…> пес ты».

Проходит шесть месяцев. Умирающий Петр зовет Анисью, велит послать Акулину за сестрой. Анисья медлит, ищет деньги и не может найти. Как бы случайно навестить сына приходит Матрена с известием о свадьбе Маринки с вдовцом Семеном Матвеевичем. С глазу на глаз переговариваются Матрена с Анисьей о действии порошков, но Матрена предупреждает держать все в тайне от Никиты - «жалос-тив очень». Анисья трусит. В этот момент, держась за стенку, на крыльцо выползает Петр и просит в который раз послать Анютку за сестрой Марфой. Матрена отправляет Анисью немедля ошарить все места, чтобы найти деньги, а сама усаживается на крыльце с Петром. К воротам подъезжает Никита Хозяин расспрашивает его о пахоте, прощается, и Матрена уводит его в избу. Анисья мечется, молит о помощи Никиту. Деньги отыскиваются прямо на Петре - нащупала Матрена, торопит Анисью до прихода сестры скорей ставить самовар, а сама наставляет Никиту прежде всего «денежки не упустить», а уж потом и «баба в руках будет». «Если <…> похрапывать начнет <…> ей укороту можно сделать». А тут и Анисья выбегает из избы, бледная, вне себя, неся под фартуком деньги: «Помер никак. Я снимала, он и не почуял». Матрена, пользуясь ее растерянностью, тут же передает деньги Никите, опередив приход Марфы и Акулины. Начинают обмывать покойника.

Проходит еще девять месяцев. Зима. Анисья ненарядная сидит за станом, ткет, ждет из города Никиту с Акулиной и, вместе с работником Митричем, Анютой и заглянувшей на огонек кумой, обсуждают Акулинины наряды, бесстыдство («растрепа-девка, нехалявая, а теперь расфуфырилась, раздулась, как пузырь на воде, я, говорит, хозяйка»), злой нрав, неудачные попытки выдать ее замуж да сплавить быстрей, беспутство и пьянство Никиты. «Оплели меня, обули так ловко <…> Ничего-то я сдуру не примечала <…> а у них согласье было», - стонет Анисья.

Отворяется дверь. Входит Аким просить у Никиты денег на новую лошаденку. За ужином Анисья жалуется на «баловство» и безобразия Никиты, усовестить просит. На что Аким отвечает одно: «…Бога забыли» и рассказывает о ладном житье-бытье Маринки.

Никита пьяный, с мешком, узлом и с покупками в бумаге останавливается на пороге и начинает куражиться, не замечая отца. Следом идет разряженная Акулина. На просьбу Акима Никита вынимает деньги и созывает всех пить чай, приказывая Анисье ставить самовар. Анисья с трубой и столешником возвращается из чулана и смахивает полушальчик, купленный Акулиной. Вспыхивает ссора. Никита выталкивает Анисью, приговаривая Акулине: «Я хозяин <…> Ее разлюбил, тебя полюбил. Моя власть. А ей арест». Потешась, возвращает Анисью, достает наливку, угощенье. Все собираются за столом, только Аким, видя неладное житье, отказывается от денег, еды и ночлега, и, уходя, пророчествует: «к погибели, значит, сын мой, к погибели…»

Осенним вечером в избе слышны говор и пьяные крики. Уезжают Акулинины сваты. Соседки судачат о приданом. Сама невеста лежит в сарае, занемогши животом. «С глазу», - уговаривает сватов Матрена, - а так «девка как литая - не ущипнешь». К Анисье после проводов гостей на двор вбегает Анютка: Акулина в амбар ушла, «я, говорит, не пойду замуж, я, говорит, помру». Слышен писк новорожденного. Матрена с Анисьей торопятся скрыть, толкают Никиту в погреб рыть яму - «Земля-матушка никому не скажет, как корова языком слижет». Никита огрызается Анисье: «…опостылела она мне <…> А тут порошки эти <…> Да кабы я знал, я бы ее, суку, убил тогда!» Медлит, упорствуе?: «Ведь это какое дело! Живая душа тоже…» - и все же сдается, берет младенца, завернутого в тряпье, мучается. Анисья выхватывает у него из рук ребенка, кидает в погреб и сталкивает Никиту вниз: «Задуши скорей, не будет живой!» Скоро Никита вылезает из погреба, трясется весь, со скребкой бросается на мать и Анисью, потом останавливается, бежит назад, прислушивается, начинает метаться: «Что они со мной сделали? <…> Пищал как <…> Как захрустит подо мной. И жив все, право, жив <…> Решился я своей жизни…»

Гости гуляют на Акулининой свадьбе. Во дворе слышны песни и бубенцы. По дорожке мимо сарая, где заснул в соломе с веревкой в руках пьяный Митрич, идут две девки: «Акулина <…> и выть не выла…» Девок догоняет Марина и в ожидании мужа Семена видит Никиту, который ушел со свадьбы: «…А пуще всего тошно мне, Ма-ринушка, что один я и не с кем мне моего горя размыкать…» Разговор прерывает Семен и уводит жену к гостям. Никита, оставшись один, снимает сапоги и подбирает веревку, делает из нее петлю, прикидывает на шею, но замечает Матрену, а за ней нарядную, красивую, подвыпившую Анисью. В конце концов будто бы согласившись на уговоры, встает, обирает с себя солому, отсылая их вперед. Выпроводив мать и жену, снова садится, разувается. И вдруг пьяное бормо-танье Митрича: «Никого не боюсь <…> людей не боюсь…» словно придает сил и решимости Никите.

В избе, полной народа, Акулина с женихом ждут благословения «вотчима». Среди гостей - Марина, муж ее и урядник. Когда Ани-628

сья разносит вино, песни замолкают. Входит Никита, босой, ведя с собой Акима, и, вместо того чтобы взять икону, падает на колени и кается, к восторгу Акима, - «Божье дело идет…» - во всех грехах - в вине перед Мариной, в насильной смерти Петра, совращении Акулины и убийеАе ее ребеночка: «Отравил я отца, погубил я, пес, и дочь <…> Я сделал, один я!» Отцу кланяется: «…говорил ты мне: «Коготок увяз, и всей птичке пропасть». Аким обнимает его. Свадьба расстроилась. Урядник зовет понятых допрашивать всех и вязать Никиту.

Вы прочитали краткое содержание драмы "Власть тьмы". Предлагаем вам также посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с изложениями других популярных писателей.

Обращаем ваше внимание, что краткое содержание драмы "Власть тьмы" не отражает полной картины событий и характеристику персонажей. Рекомендуем вам к прочтению полную версию драмы.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

Действие происходит осенью в большом селе. Сцена представляет просторную избу Петра. Петр сидит на лавке, чинит хомут. Анисья и Акулина прядут.

ЯВЛЕНИЕ I.

Петр, Анисья и Акулина. (Последние поют в два голоса.)

Петр (выглядывает из окна).

Опять лошади ушли. Того и гляди, жеребенка убьют. Микита, а Микита! Оглох! (Прислушивается. На баб:) Будет вам, не слыхать ничего.

Загоню, дай срок.

Петр (качая головой).

Уж эти работники! Был бы здоров, ни в жисть бы не стал держать. Один грех сними... (Встает и опять садится.) Микит!.. Не докличешься. Подите, что ль, кто из вас. Акуль, поди загони.

Лошадей-то?

А то чего ж?

Сейчас. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ II.

Петр и Анисья.

Да и лодырь малый, нехозяйственный. Коли повернется, коли что.

Сам-то ты больно шустер, с печи да на лавку. Только с людей взыскивать.

С вас не взыскивать, так в год дома не найдешь. Эх, народ!

Десять делов в руки сунешь, да и ругаешься. На печи лежа приказывать лёгко.

Петр (вздыхая).

Эх, кабы не хворь эта привязалась, и дня бы но стал держать.

Псе, псе псе...

(Слышно, жеребенок ржет, и лошади вбегают в ворота. Ворота скрипят.)

Бахарить — вот это его дело. Право, не стал бы держать.

Анисья (передразнивая).

Не стану держать. Ты бы сам поворочал, тогда бы говорил.

ЯВЛЕНИЕ III.

Те же и Акулина.

Акулина (входит).

Насилу загнала. Всё чалый...

Микита-то где ж?

Микита-то? На улице стоит.

Чего ж он стоит?

Чего стоит-то? Стоит за углом, калякает.

Не добьешься от нее толков. Да с кем калякает-то?

Акулина (не расслышав).

(Петр махает на Акулину рукой; она садится за пряжу.)

ЯВЛЕНИЕ IV.

Те же и Анютка.

Анютка (вбегает. К матери).

К Микитке отец с матерью пришли. Домой берут жить, однова дыхнуть.

Пра! сейчас умереть! (Смеется.) Я мимо иду, Микита и говорит: прощай, говорит, теперь, Анна Петровна. Приходи ужо ко мне на свадьбу гулять. Я, говорит, ухожу от вас. Смеется сам.

Анисья (к мужу).

Не больно тобою нуждаются. Вон он и сам сходить собрался... «Сгоню!», говорит...

И пущай идет; разве других не найду?

А деньги-то зададены?..

(Анютка подходит к двери, слушает, что говорят, и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ V.

Анисья, Петр и Акулина.

Петр (хмурится).

Деньги, коли что, летом отслужит.

Да ты рад отпустить, — тебе с хлеба долой. Да зиму-то я одна и ворочай, как мерин какой. Девка-то не больно охоча работать, а ты на печи лежать будешь. Знаю я тебя.

Да что, ничего не слыхамши, попусту язык трепать.

Полон двор скотины. Не продал корову-то и овец всех на зиму пустил, корму и воды не наготовишься, — а работника отпустить хочешь. Да не стану я мужицкую работу работать! Лягу, вот как ты же, на печь — пропадай всё; как хочешь, так и делай.

Петр (к Акулине).

Иди за кормом-то, что ли, — пора.

За кормом? Ну, что ж. (Надевает кафтан и берет веревку.)

Не буду я тебе работать. Буде уж, не стану. Работай сам.

Да буде. Чего взбеленилась? Ровно овца круговая.

Сам ты кобель бешеный! Ни работы от тебя, ни радости. Только поедом ешь. Кобель потрясучий, право.

Петр (плюет и одевается).

Тьфу ты! Прости, Господи! Пойти узнать толком. (Выходит.)

Анисья (вдогонку).

Гнилой чорт, носастый!

ЯВЛЕНИЕ VI.

Анисья и Акулина.

Ты за что батю ругаешь?

Ну тебя, дура. Молчи.

Акулина (подходит к двери).

Знаю, чего ругаешь. Сама дура, пес ты. Не боюсь я тебя.

Ты чего? (Вскакивает и ищет, чем бы ударить.) Мотри, я тебя рогачем.

Акулина (отворив дверь).

Пес, ты, дьявол, вот ты кто! Дьявол, пес, пес, дьявол! (Убегает.)

ЯВЛЕНИЕ VII.

Анисья (одна).

Анисья (задумывается).

На свадьбу, говорит, приходи. Это что ж они вздумали? женить? Мотри, Микитка: коли это твои умыслы, я то сделаю... Нельзя мне без него жить. Не пущу я его.

ЯВЛЕНИЕ VIII.

Анисья и Никита.

Никита (входит оглядываясь. Видя, что Анисья одна, быстро подходит к ней. Шопотом).

Что, братец ты мой, беда. Приехал родитель, снимать хочет, — домой итти велит. Окончательно, говорит, женим тебя, и живи дома.

Что же, женись. Мне-то что?

Вот так — так. Я рассчитываю, как получше дело обсудить, а она вон как: жениться велит. Что ж так? (Подмигивает.) Аль забыла?..

И женись, очень нужно...

Да ты что фыркаешь-то? Вишь ты, и погладиться не дается... Да ты чего?

А того, что бросить хочешь... А хочешь бросить, так и я не нуждаюсь. Вот тебе и сказ!

Да буде, Анисья. Разве я тебя забыть хочу? Ни в жисть. Окончательно тебя, значит, не брошу. А я так рассчитываю: что и женят, так к тебе же назад приду; только бы домой не брал.

Очень ты мне нужен женатый-то.

Да как же, братец ты мой, — из отцовской воли опять-таки невозможно никак.

На отца сворачиваешь, а умыслы — твои всё. Давно ты подлаживаешь с мазихой своей, с Маринкой. Она тебе это намазала. Не даром намедни прибегала.

Маринка?! Очень она мне нужна!.. Мало их вешаются-то!..

Зачем же отец приехал? Ты велел! Обманывал ты!.. (Плачет.)

Анисья! веришь ты Богу, аль нет? Ничего-то я и во сне не видал. Окончательно знать не знаю, ведать не ведаю. Всё мой старик с своей головы уздумал.

Сам не захочешь, так кто ж тебя, оселом, что ль, притянет?

Тоже, рассчитываю, невозможно супротив родителя будет исделать. А неохота мне.

Упрись, да и всё.

Уперся один такой-то, так его в волостной так вспрыснули. Очень просто. Тоже не хочется. Сказывают — щекотно..

Буде шутить-то. Ты слушай, Микита: коли ты за себя Марину возьмешь, я не знаю, что над собой сделаю... Жизни решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать. Коли да ты только уйдешь, я то сделаю...

Мне что ж уходить? Кабы я уйти хотел, я бы давно ушел. Меня как намедни Иван Семеныч приглашал в кучера... А уж жизнь какая! Не пошел же. Потому я так рассчитываю, что я всякому хорош. Если бы ты меня не любила, то другой расчет.

То-то и помни. Старик не нынче-завтра помрет, думаю, — все грехи прикроем. Закон приму, думала, будешь хозяином.

И, что загадывать. Мне что? Я работаю, как для себя стараюсь. Меня и хозяин любит, и баба его, значит, любит. А что меня бабы любят, так я в этом не причинен, — очень просто.

Будешь меня любить?

Никита (обнимает ее).

Во как! Как была ты у меня в душе...

ЯВЛЕНИЕ IX.

Те же и Матрена (входит и долго крестится на образа; Никита и Анисья отстраняются друг от друга).

А я что и видела, не видала, что и слышала, не слыхала. С бабочкой поиграл, — что ж? И теленок, ведашь, и тот играет. Отчего не поиграть? — дело молодое. А тебя, сынок, хозяин на дворе спрашивает.

Я за топором зашел.

Знаю, знаю, родной, за каким топором. Этот топор всё больше около баб.

Никита (нагибается, берет топор).

Что ж, матушка, аль и вправду женить меня? Я рассчитываю, что совсем напрасно. Опять-таки и мне бы неохота.

И-и! Касатик, зачем женить? Живешь да живешь. Это старик всё. Поди, родной, мы и без тебя все дела рассудим.

Чудно, право: то женить, а то не надо. Окончательно не разберу ничего. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ X.

Анисья и Матрена.

Что ж, тетка Матрена, аль и вправду женить хотите?

С чем женить-то, ягодка! Наш, ведашь, какой достаток? Так себе, старичок мой зря болтает: женить да женить. Да не его ума дело. От овса, ведашь, кони не рыщут, от добра добра не ищут, — так и это дело. Разве я не вижу (подмигивает), к чему дело клонит.

Что же мне, тетка Матрена, от тебя хорониться. Ты все дела знаешь. Согрешила я, полюбила сына твоего.

Ну, новости сказала. А тетка Матрена и не знала. Эх, деушка, тетка Матрена терта, терта да перетерта. Тетка Матрена, я тебе скажу, ягодка, под землей-то на аршин видит. Всё знаю, ягодка! Знаю, зачем молодым бабам сонных порошков надоть. Принесла. (Развязывает узелок платка, достает в бумаге порошки.) Чего надо, то вижу, а чего не надо, того знать не знаю, ведать не ведаю. Так-то. Тоже и тетка Матрена молода была. Тоже с своим дураком, ведашь, умеючи прожить надо. Все 77 уверток знаю. Вижу, ягодка, зачиврел, зачиврел твой-то старик. С чем тут жить? Его вилами ткни, кровь не пойдет. Глядишь, на весну похоронить. Принять во двор кого-нибудь да надо. А сынок чем не мужик? Не хуже людей. Так что же мне за корысть сына-то с доброго дела снять? Разве я своему детищу враг?

Только б не сходил он от нас.

И не сойдет, ласточка. Всё глупость одна. Старика моего ведать. Ум у него вовсе расхожий, а тоже другой раз заберет что в башку, как колом подопрет, никак не выбьешь.

Да с чего взялось-то дело это?

А видишь ли, ягодка, — малый, сама знаешь, до баб какой, да и красик, нечего сказать. Ну жил он, ведашь, на чугунке, а там у них девчонка сирота — в куфарках жила. Ну и стала вязаться за ним девчонка эта.

Она, паралик ее расшиби. Ну и было ли что, нет ли, только и дознайся мой старик. От людей ли, или сама она ему наклявузничала!..

Смелая же какая, подлюга!

Вот и поднялся мой-то, дурья-то голова: женить, говорит, да женить, грех покрыть. Возьмем, говорит, малого домой да женим. Разговаривала всячески. Куды тебе! Ну, думаю, ладно. Дай по-иному поверну. Их, дураков, ягодка, всё так-то манить надо. Всё в согласьи, как будто. А до чего дело дойдет, сейчас на свое и повернешь. Баба, ведашь, с печи летит, 77 дум передумает, так где ж ему догадаться. Что ж, говорю, старичок, дело хорошее. Только подумать надо. Пойдем, говорю, к сынку да посоветуем с Петром Игнатьичем. Что он скажет? Вот и пришли.

О-ох, тетушка, как же так? Ну как отец-то велит?

Велит? А веленье-то его псу под хвост. Уж ты не сумлевайся, не бывать этому делу, я сейчас с твоим стариком все дела просею, процежу, ничего не останется. Я и пошла с ним — один пример сделать. Как же сынок в счастьи живет, счастья ждет, а я за него потаскуху сватать стану. Что ж, я дура, что ль!

Она и сюда к нему бегала, Маринка-то. Верить ли, тетушка, как сказали мне, что женить его, как ножом по сердцу полоснуло меня. Думаю, в сердце она у него.

И, ягодка! Что ж, он дурак, что ли? Станет он шлюху бездомовную любить. Микишка, ведашь, малый тоже умный. Он знает, кого любить. А ты, ягодка, не сумлевайся. Не снимем его ни в жизнь. И женить не станем. А деньжонок ублаготворите, и пусть живет.

Кажется, уйди Микита, не стану на свете жить.

Дело молодое. Легко ли! Баба ты в соку, с таким осметком жить...

Верить ли, тетушка, постыл, уж постыл мне мой-то, кобель носастый, и не смотрели бы на него глаза.

Да, уж это дело такое. Глянь-ка сюда. (Шопотом, оглядываясь.) Была я, ведашь, у старичка этого за порошками, — он мне на две руки дал снадобья. Глянь-ка сюда. Это, говорит, сонный порошок. Дай, говорит, один — сон такой возьмет, что хоть ходи по нем. А это, говорит, такое снадобье, если, говорит, давать пить — никакого духа нет, а сила большая. На семь, говорит, разов, по щепоти на раз. До семи разов давай. И слобода, говорит, ей скоро откроется.

О-о-о... Что ж это?

Приметки, говорит, никакой. Рублевку взял. Меньше нельзя, говорит. Потому, ведать, добывать их тоже хитро. Я свою, ягодка, отдала. Думаю, возьмет, не возьмет, Михайловне снесу.

O-о! Да може что худое от них?

Чему худому-то быть, ягодка? Добро бы мужик твой твердый, а то что ж, только славу делает, что живет. Не жилец ведь он. Много таких-то бывает.

О, ох, головушка моя бедная! Боюсь я, тетенька, как бы греха не было. Нет, это что ж?

Можно и назад снесть.

Что ж их, как и те, в воде распущать?

В чаю, говорит, лучше. Ничего, говорит, неприметно, ни духу от них нет, ничего. Тоже человек умный.

Анисья (берет порошки).

О, о, головушка моя бедная. Пошла бы разве на такие дела, кабы не жисть каторжная.

А рублевку-то не забудь, я пообещалась старичку занесть. Тоже хлопочет.

Уж известно. (Идет к сундуку и прячет порошки.)

А ты, ягодка, потеснее держи, чтоб люди не знали. А коли что, помилуй Бог, коснется, от тараканов мол... (Берет рубль.) Тоже от тараканов идет... (Обрывает речь.)

ЯВЛЕНИЕ XI.

Те же, Петр и Аким. (Аким входит, крестится на образа.)

Петр (входит и садится).

Так как же, дядя Аким?

Получше, Игнатьич, как бы получше, тае, получше... Потому как бы не того. Баловство, значит. Хотелось бы, тае... к делу, значит, хотелось малого-то. А коли ты, значит, тае, можно и того. Получше как...

Ладно, ладно. Садись, потолкуем. (Аким садится.) Что ж так? Аль женить хочешь?

Женить-то и повременить можно, Петр Игнатьич. Нужда наша, сам знаешь, Игнатьич. Где тут женить. Сами живота не надышим. Где ж женить!..

Судите, как лучше.

Женить тоже спешить некуда. Это такое дело. Не малина, не опанет.

Что ж, коли женить — дело хорошее.

Хотелось бы, значит, тае... Потому мне, значит, тае... работишка в городу, работишка выпала, сходная, значит...

Ну уж работа! Ямы чистить. Приехал намедни, так блевала, блевала, тьфу!

Это точно, сперначала она ровно и тае, шибает, значит, дух-то, а обыкнешь — ничего, всё одно, что барда, и значит, тае, сходно... А что дух, значит, тае... это нашему брату обижаться нельзя. Одежонку сменить тоже можно. Хотелось, значит, Микитку дома. Пущай оправдает, значит. Он пущай дома оправдает. А уж я, тае, в городу добуду.

Хочешь сына дома оставить, оно точно. Да забраты деньги-то как?

Это верно, верно, Игнатьич, сказал это, значит, тае, правильно, потому нанялся, продался — это пусть доживат, значит, а вот только, тае, женить; на время, значит, отпусти коли что.

Что ж, это можно.

Да дело-то у нас несогласное. Я перед тобой, Петр Игнатьич, как перед Богом откроюсь. Ты хоть нас с стариком рассуди. Заладил, что женить да женить. А на ком женить-то, ты спроси! Кабы невеста настоящая, разве я своему детищу враг, а то девка с пороком...

Вот это напрасно. Напрасно, тае, наносишь на девку-то. Напрасно. Потому ей, девке этой самой, обида от сына мого, обида, значит, есть. Девке, значит.

Какая же такая обида?

А выходит, значит, тае, с сыном Никиткою. С Никиткою, значит, тае.

Ты погоди говорить, у меня язык помягче, дай я скажу. Жил это малый-то наш до тебя, сам ведать, на чугунке. И привяжись там к нему девка, так, ведать, немудрящая, Маринкой звать, — куфаркой у них в артели жила. Так вот, показывает она, эта самая девка, на сына на нашего, что примерно, он, Микита, будучи, ее обманул.

Хорошего тут нет.

Да она сама непутевая, по людям шляется. Так, потаскуха.

Опять ты, значит, старуха, не тае, и всё ты не тае, всё, значит, не тае...

Вот только и речей от орла от моего — тае, тае, тае, а что тае — сам не знаешь. Ты, Петр Игнатьич, не у меня, у людей спроси про девку, всякий то же скажет. Так — шалава бездомовная.

Петр (Акиму).

Что ж, дядя Аким, коли такое дело, тоже женить не-зачем. Ведь не лапоть, с ноги не снимешь, хоть бы сноху.

Аким (разгорячась).

Облыжно, старуха, значит, на девку, тае, облыжно. Потому девка, тае, дюже хороша, дюже хороша девка, значит; жаль мне, жаль, значит, девку-то.

Уж прямо Маремьяна старица, по всем мире печальница, а дома не емши сидят. Жаль девку, а сына не жаль. Навяжи ее себе на шею, да и ходи с ней. Буде пустое-то говорить.

Нет, не пустое.

Да ты не залетай, дай я скажу.

Аким (перебивает).

Нет, не пустое. Значит, ты на свое воротить, хоть бы про девку али про себя, — ты на свое воротишь, как тебе лучше, а Бог, значит, тае, на свое поворотит. Так и это.

Эх, только с тобой язык терзать.

Девка работящая, важковатая и, значит, тае, вокруг себе... значит. А по нашей бедности нам и тае, рука, значит: и свадьба недорогая. А дороже всего обида есть девке-то, значит, тае, сирота, вот что, девка-то. А обида есть.

Всякая, тоже говорит...

Ты, дядя Аким, больше слушай нашу сестру. Они тебе расскажут!

А Бог-то, Бог! Разве она не человек, девка-то? Значит тоже, тае, Богу-то она человек. А ты как думаешь?

А, заладил...

А вот что, дядя Аким, тоже ведь этим девкам верить нельзя. А малый-то жив. Ведь он вот он! Послать его да спросить толком, правда ли? Он души не убьет. Покличьте малого-то! (Анисья встает.) Скажи ты, отец зовет. (Анисья уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XII.

Те же без Анисьи.

Вот это, родной, рассудил, как водой разлил; пущай сам малый скажет. Ведь тоже по нынешнему времю силòм женить не велят. Тоже спросить малого надо. Не захочет он ни в жисть на ней жениться, себя осрамить. На мой разум, пусть у тебя живет да служит хозяину. И на лето брать не-зачем, принанять можно. А ты нам десяточку дай, пусть живет.

Та речь впереди, порядком надо. Одно кончи, тогда другое затевай.

Я, значит, к тому говорю, Петр Игнатьич, потому, значит, тае, трафлялось. Ладишь, значит, как себе лучше, да про Бога, тае, и запамятуешь; думашь лучше... на себя воротишь, глядь, ан накошлял на шею себе, значит; думал как лучше, ан хуже много, без Бога-то.

Известное дело! Бога помнить надо.

Глядь, оно хуже, а как по закону, да по-Божьи, всё как-то, тае, оно тебя веселит. Манится, значит. Так и угадывал себе, значит, женю, значит, малого, от греха, значит. Он дома, значит, тае, как должно по закону, а уж я, значит, тае в городу похлопочу. Работишка-то любезная. Сходно. По-Божью-то, значит, тае, и лучше. Сирота ведь тоже. Примером, летось дрова тож у приказчика взяли таким манером. Думали обмануть; приказчика-то обманули, а Бога-то, значит, тае, не обманули, ну, и того...

ЯВЛЕНИЕ XIII.

Те же, Никита и Анютка.

Спрашивали? (Садится, достает табак.)

Петр (тихо, укоризненно).

Что ж ты, аль порядка не знаешь. Тебя отец спрашивать будет, а ты табаком балуешь да сел. Поди-ка сюда, встань!

(Никита становится у стола, развязно облокачиваясь и улыбаясь.)

Выходит, значит, тае, примерно на тебя, Микишка, жалоба, жалоба, значит.

От кого жалоба?

Жалоба? От девицы, от сироты, значит, жалоба есть. От ней, значит, и жалоба на тебя, от Марины от этой самой, значит.

Никита (посмеиваясь).

Чудно, право. Какая ж такая жалоба? Это кто ж тебе сказывал: она, что ли?

Я таперь, тае, спрос делаю, а ты, значит, тае, должен ответ произвесть. Обвязался ты с девкой, значит, то есть обвязался ты с ней, значит?

И не пойму окончательно, чего спрашиваете.

Значит, глупости, тае, глупости, значит, были у тебя с ней, глупости, значит?

Мало что было. С куфаркой от скуки и пошутишь и на гармонии поиграешь, а она попляшет. Какие же еще глупости?

Ты, Микита, не костыляй, а что спрашивает родитель, ты и отвечай толком.

Аким (торжественно).

Микита! От людей утаишь, а от Бога не утаишь. Ты, Микита, значит тае, думай, не моги врать! Сирота она, значит, обидеть можно. Сирота, значит. Ты говори получше как.

Да что, говорить-то нечего. Окончательно всё и говорю, потому и говорить нечего. (Разгорячась.) Она чего не скажет. Говори, что. хоть, как на мертвого. Чего ж она на Федьку Микишкина не сказывала? А это что ж, по нынешнему времени, значит, и пошутить нельзя? А ей вольно говорить.

Ой, Микишка, мотри! Неправда наружу выйдет. Было аль нет?

Никита (в сторону).

Вишь, привязались, право. (К Акиму.) Сказываю, что ничего не знаю. Ничего у меня с ней не было. (С злобой.) Вот те Христос, не сойти мне с доски с этой. (Крестится.) Ничего знать не знаю. (Молчание. Никита продолжает еще горячее.) Что ж это вы меня на ней женить вздумали? Что ж, в самом деле, право, скандал. Нынче и правов таких нет, чтоб силом женить. Очень просто. Да и побожился я — знать не знаю.

Матрена (на мужа).

То-то, глупая твоя башка, дурацкая; что ему наболтают, а он всему и верит. Только напрасно малого оконфузил. А лучше как живет, так пускай и живет у хозяина. Хозяин нам теперь на нужду десяточку даст. А время придет, и женим.

Ну, как же, дядя Аким?

Аким (щелкает языком; к сыну).

Мотри, Микита, обижена слеза, тае, мимо не канет, а всё, тае, на человеческу голову. Мотри, как бы не того.

Да что смотреть-то, ты сам смотри. (Садится.)

Пойти мамушке сказать. (Убегает.)

ЯВЛЕНИЕ XIV.

Петр, Аким, Матрена и Никита.

Матрена (к Петру).

Вот так-то всё, Петр Игнатьич. Баламутный он у меня, втемяшит что в башку, не выбьешь никак; только даром тебя потревожили. А как жил малый, так пусть и живет. Держи малого — твой слуга.

Так как же, дядя Аким?

Что ж, я, тае, воли с малого не снимал, только бы не тае. Хотелось было, значит, тае...

И что путаешь, сам не знаешь. Пусть живет, как жил. Малому и самому сходить неохота. Да и куда нам его, сами управим.

Одно, дядя Аким: если ты его на лето сымешь, он мне на зиму не нужен. Уж жить, так в год.

На год и заложится. Мы дома, в рабочую пору, коли что, принаймем, а малый пусть живет, а ты нам теперича десяточку...

Так как же, еще на год?

Аким (вздыхает).

Да что ж, уж видно тае, коли так, значит, видно уж тае.

Опять на год, от Митревой субботы. В цене ты не обидишь, а десяточку теперь дай. Вызволь ты нас. (Встает и кланяется.)

ЯВЛЕНИЕ XV.

Те же, Анисья и Анютка. (Анисья садится к сторонке.)

Что ж? Коли так, так так — до трактира дойти и могарычи. Пойдем, дядя Аким, водочки выпьем.

Не пью я ее, вино-то, не пью.

Ну, чайку попьешь.

Чаем грешен. Чаем, точно.

И бабы-то чайку попьют. Ты, Микита, смотри, овец-то перегони да солому подбери.

(Все уходят, кроме Никиты. Смеркается.)

ЯВЛЕНИЕ XVI.

Никита (один).

Никита (закуривает папироску).

Вишь, пристали, скажи да скажи, как с девками гулял. Эти истории рассказывать долго будет. Женись, говорит, на ней. На всех да жениться — это жен много наберется. Нужно мне очень жениться, и так не хуже женатого живу, завидуют люди. И как это меня как толконул кто, как я на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Всё одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто.

ЯВЛЕНИЕ XVII.

Никита и Акулина.

Акулина (входит в кафтане, кладет веревку, раздевается и идет в чулан).

Ты бы хоть огонь засветил.

На тебя глядеть? Я тебя и так вижу.

ЯВЛЕНИЕ XVIII.

Те же и Анютка.

Анютка (вбегает; к Никите шопотом).

Микита, иди скорей, тебя человек один спрашивает, однова дыхнуть.

Какой человек?

Маринка с чугунки. За углом стоит.

Однова дыхнуть.

Чего же ей?

Тебе приходить велела. Мне, говорит, Миките только слово одно сказать надо. Стала я спрашивать, а она не сказывает. Только спросила: правда ли, что он от вас сходит? А я говорю: неправда, его отец хотел снять да женить, да он отказался, у нас на год еще остался. А она и говорит: пошли ты его ко мне, ради Христа. Мне, говорит, беспременно нужно ему слово сказать. Она уж давно ждет. Иди же к ней.

Ну ее к Богу. Куда я пойду?

Она говорит, коль не прийдет, я сама в избу к нему пойду. Однова дыхнуть, приду, говорит.

Небось, постоит да уйдет.

Аль, говорит, его на Акулине женить хотят?

Акулина (подходит к Никите за своей прялкой).

Кого на Акулине женить?

Легко ль? Да кто говорит-то?

Да видно, люди говорят. (Смотрит на нее, смеется.) Акулина, что, пойдешь за меня?

За тебя-то? Може допрежь и пошла бы, а теперь не пойду.

Отчего теперь не пойдешь?

А ты меня любить не будешь.

Отчего не буду?

Тебе не велят. (Смеется.)

Кто не велит?

Да мачеха. Она всё ругается, всё за тобой глядит.

Никита (смеется).

Вишь ты! Однако ты приметливая.

Я-то? Что мне примечать? Разве я слепая? Нынче она батю пузырила, пузырила. Ведьма она толстомордая. (Уходит в чулан.)

Никита! глянь-ка. (Глядит в окно.) Идет. Однова дыхнуть, она. Я уйду. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XIX.

Никита, Акулина в чулане и Марина.

Марина (входит).

Что ж это ты со мной делаешь?

Что делаю? Ничего не делаю.

Отречься хочешь?

Никита (сердито подымаясь).

Ну, к чему подобно, что пришла?

Ах, Микита!

Чудные вы, право. Зачем пришла?

Ну что Микита? Микита и есть. Чего надо-то? Иди, говорю.

Так, вижу, бросить, позабыть хочешь?

Что помнить-то? Сами не знают. За углом стояла, Анютку послала, не пришел я к тебе. Значит, не надобна ты мне, очень просто. Ну и уйди.

Не надобна! Не надобна теперь стала. Поверила я тебе, что любить будешь. А потерял ты меня, и не надобна стала.

И всё ни к чему ты это говорить, всё несообразно. Ты и отцу наговорила. Уйди, сделай милость.

Сам знаешь, что никого, кроме тебя, не любила. Взял бы, не взял замуж, я на то бы не обижалась. Не повинна я перед тобой ничем. За что разлюбил? За что?

Нечего нам с тобою переливать из пустого в порожнее. Уйди ты. То-то бестолковые!

Не то мне больно, что обманул меня, жениться обещал, а что разлюбил. И не то больно, что разлюбил, а на другую променял, — на кого, знаю я!

Никита (злобно идет к ней).

Эх! С вашей сестрой разговаривать, никаких резонов не понимают; уйди, говорю, до худа доведешь.

До худа? Что ж, меня бить будешь? Бей, на! Что морду-то отворотил? Эх, Никита.

Известно, нехорошо, народ придет. А что ж попусту толковать.

Так конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что, обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь — позабудешь, хуже найдешь — воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет зa голову.)

Никита (вырываясь.)

Эх! Разговаривать с вами. Не хочешь уходить, я сам уйду, оставайся тут.

Марина (вскрикивает).

Зверь ты! (В дверях.) Не даст тебе Бог счастья! (Уходит плача.)

ЯВЛЕНИЕ XX.

Никита и Акулина.

Акулина (выходит из чулана).

А пес ты, Никита.

Как взвыла-то она. (Плачет.)

Ты-то чего?

Чего? О... би... дел ты ее... Ты так-то и меня обидишь... пес ты. (Уходит в чулан.)

ЯВЛЕНИЕ XXI.

Никита (один).

Никита. (Молчание.)

То-то неразбериха. Люблю я этих баб, как сахар; а нагрешишь с ними — беда!

Предисловие и редакционные пояснения к 26-му тому Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого можно прочитать в настоящем издании

Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам [email protected]

Предисловие к электронному изданию

Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928-1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л. Н. Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л. Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером – компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru .

В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого.

Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»

Фекла Толстая

Перепечатка разрешается безвозмездно.

Reproduction libre pour tous les pays.

Л. Н. ТОЛСТОЙ.

Портрет работы И. Е. Репина.

ВЛАСТЬ ТЬМЫ

ИЛИ „КОГОТОК УВЯЗ, ВСЕЙ ПТИЧКЕ ПРОПАСТЬ"

ДРАМА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ

А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Если же правый глаз соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твое было ввержено в геену.

Мф. V, 28, 29.

ЛИЦА ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.

Петр – мужик богатый, 42-х лет, женат 2-м браком, болезненный.

Анисья – его жена, 32-х лет, щеголиха.

Акулина – дочь Петра от первого брака, 16-ти лет, крепка на ухо, дурковатая.

Анютка – вторая дочь, 10-ти лет.

Никита – их работник, 25-ти лет, щеголь.

Аким – отец Никиты, 50-ти лет, мужик невзрачный, богобоязненный.

Матрена – его жена, 50-ти лет.

Марина – девка-сирота, 22-х лет.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

Действие происходит осенью в большом селе. Сцена представляет просторную избу Петра. Петр сидит на лавке, чинит хомут. Анисья и Акулина прядут.

ЯВЛЕНИЕ I.

Петр, Анисья и Акулина. (Последние поют в два голоса.)

Петр (выглядывает из окна).

Голос Никиты с надворья.

Петр.

(Петр махает на Акулину рукой; она садится за пряжу.)

ЯВЛЕНИЕ IV.

Те же и Анютка.

Анютка (вбегает. К матери).

К Микитке отец с матерью пришли. Домой берут жить, однова дыхнуть.

Анисья.

Анютка.

Анисья (к мужу).

Не больно тобою нуждаются. Вон он и сам сходить собрался… «Сгоню!», говорит…

Петр.

И пущай идет; разве других не найду?

Анисья.

А деньги-то зададены?..

(Анютка подходит к двери, слушает, что говорят, и уходит.)

Никита.

Матрена.

Анисья.

Только б не сходил он от нас.

Матрена.

Анисья.

Да с чего взялось-то дело это?

Матрена.

А видишь ли, ягодка, – малый, сама знаешь, до баб какой, да и красик, нечего сказать. Ну жил он, ведашь, на чугунке, а там у них девчонка сирота – в куфарках жила. Ну и стала вязаться за ним девчонка эта.

Анисья.

Матрена.

Анисья.

Смелая же какая, подлюга!

Матрена.

Матрена.

Анисья.

O-о! Да може что худое от них?

Ладно, ладно. Садись, потолкуем. (Аким садится.) Что ж так? Аль женить хочешь?

Матрена.

Петр.

ЯВЛЕНИЕ XII.

Те же без Анисьи.

Матрена.

Петр.

Та речь впереди, порядком надо. Одно кончи, тогда другое затевай.

Аким.

Я, значит, к тому говорю, Петр Игнатьич, потому, значит, тае, трафлялось. Ладишь, значит, как себе лучше, да про Бога, тае, и запамятуешь; думашь лучше… на себя воротишь, глядь, ан накошлял на шею себе, значит; думал как лучше, ан хуже много, без Бога-то.

Петр.

Известное дело! Бога помнить надо.

Аким.

ЯВЛЕНИЕ XIII.

Петр.

Ты, Микита, не костыляй, а что спрашивает родитель, ты и отвечай толком.

Аким (торжественно).

Никита.

Аким.

Ой, Микишка, мотри! Неправда наружу выйдет. Было аль нет?

Никита (в сторону).

Матрена (на мужа).

Одно, дядя Аким: если ты его на лето сымешь, он мне на зиму не нужен. Уж жить, так в год.

Матрена.

На год и заложится. Мы дома, в рабочую пору, коли что, принаймем, а малый пусть живет, а ты нам теперича десяточку…

Петр.

Так как же, еще на год?

Аким (вздыхает).

Да что ж, уж видно тае, коли так, значит, видно уж тае.

Матрена.

ЯВЛЕНИЕ XV.

Те же, Анисья и Анютка. (Анисья садится к сторонке.)

Петр.

Что ж? Коли так, так так – до трактира дойти и могарычи. Пойдем, дядя Аким, водочки выпьем.

Аким.

Не пью я ее, вино-то, не пью.

Петр.

Ну, чайку попьешь.

Аким.

Чаем грешен. Чаем, точно.

Петр.

И бабы-то чайку попьют. Ты, Микита, смотри, овец-то перегони да солому подбери.

Никита.

(Все уходят, кроме Никиты. Смеркается.)

ЯВЛЕНИЕ XVI.

Никита (один).

Никита (закуривает папироску).

Вишь, пристали, скажи да скажи, как с девками гулял. Эти истории рассказывать долго будет. Женись, говорит, на ней. На всех да жениться – это жен много наберется. Нужно мне очень жениться, и так не хуже женатого живу, завидуют люди. И как это меня как толконул кто, как я на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Всё одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто.

ЯВЛЕНИЕ XVII.

Никита и Акулина.

Акулина (входит в кафтане, кладет веревку, раздевается и идет в чулан).

Ты бы хоть огонь засветил.

Никита.

На тебя глядеть? Я тебя и так вижу.

Акулина.

ЯВЛЕНИЕ XVIII.

Те же и Анютка.

Анютка (вбегает; к Никите шопотом).

Анютка.

Никита! глянь-ка. (Глядит в окно.) Идет. Однова дыхнуть, она. Я уйду. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XIX.

Никита, Акулина в чулане и Марина.

Марина (входит).

Что ж это ты со мной делаешь?

Никита.

Что делаю? Ничего не делаю.

Марина.

Отречься хочешь?

Никита (сердито подымаясь).

Никита (злобно идет к ней).

Эх! С вашей сестрой разговаривать, никаких резонов не понимают; уйди, говорю, до худа доведешь.

Марина.

До худа? Что ж, меня бить будешь? Бей, на! Что морду-то отворотил? Эх, Никита.

Никита.

Известно, нехорошо, народ придет. А что ж попусту толковать.

Марина.

Так конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что, обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь – позабудешь, хуже найдешь – воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет зa голову.)

Никита (вырываясь.)

Эх! Разговаривать с вами. Не хочешь уходить, я сам уйду, оставайся тут.

Марина (вскрикивает).

Зверь ты! (В дверях.) Не даст тебе Бог счастья! (Уходит плача.)

ЯВЛЕНИЕ XX.

Никита и Акулина.

Акулина (выходит из чулана).

А пес ты, Никита.

Никита.

Акулина.

Как взвыла-то она. (Плачет.)

Никита.

Ты-то чего?

Акулина.

Чего? О… би… дел ты ее… Ты так-то и меня обидишь… пес ты. (Уходит в чулан.)

ЯВЛЕНИЕ XXI.

Никита (один).

Никита. (Молчание.)

То-то неразбериха. Люблю я этих баб, как сахар; а нагрешишь с ними – беда!

Примечания

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ, ПЕЧАТАНИЯ И ПОСТАНОВКИ НА СЦЕНЕ «ВЛАСТИ ТЬМЫ».

В основу сюжета «Власти тьмы» легло следующее судебное дело, с которым ознакомил Толстого его близкий знакомый — прокурор Тульского окружного суда Н. В. Давыдов. Крестьянин Тульской губернии Ефрем Колосков 37 лет, женатый на вдове Марфе Ионовой 50 лет, изнасиловал ее шестнадцатилетнюю дочь от первого брака, свою падчерицу Елену, и в дальнейшем, когда бывал пьян, несмотря на упорное сопротивление девушки, насилием и угрозами принуждал ее к сожительству с собой. Последствием этой связи было рождение ребенка. В своих показаниях на следствии и на суде Колосков об этом и о дальнейших событиях рассказал следующее. Когда Елена забеременела и время родов приближалось, он, чтобы уберечь девушку от позора, решил покончить с ребенком, приказав жене своей Марфе спрятать его в погребе, когда он родится. Ребенок родился 6 ноября 1879 г., и Марфа поступила так, как приказал ей муж. Отправившись в погреб, Колосков долго плакал и, удалив зашедшую туда жену, придавил новорожденного доской. Ночью, подойдя к погребу, он еще слышал плач ребенка, который умер лишь к утру. Вечером Колосков закопал труп у себя в задворке. Елена, бывшая еще в беспамятстве, когда у нее унесли ее ребенка, ничего не знала о случившемся. Марфа хотела было заявить о происшедшем властям, но Колосков заставил ее молчать, угрожая в противном случае покончить с нею.

Через некоторое время Елена была просватана, и 18 января 1880 г. у Колосковых праздновалась свадьба. Когда пришло время жениху и невесте отправиться в церковь, Колосков спрятался в риге, не чувствуя себя в состоянии благословить к венцу девушку, с которой он сожительствовал. Когда же его в риге нашла сестра и привела на улицу, он, упав на колени, сознался перед находившимся тут народом в своем преступлении и стал было откапывать труп убитого им ребенка, но у него для этого не хватило сил. В это время около него находилась его шестилетняя дочь Ефимья, которая не переставая плакала. Любя дочь и подумав о том, что она останется одна без него и будет по нем плакать, он, схватив кол, ударил им ее по голове, чтобы сразу убить ее: «пусть лучше умрет на моих глазах», решил он. Когда Ефимья упала (она не особенно пострадала и осталась жива), Колосков крикнул: «Теперь берите меня».

Непричастность Елены к убийству ребенка была установлена еще на предварительном следствии, и она не была даже привлечена к суду. Что же касается жены Колоскова Марфы, то, вопреки ее заверениям, будто бы она ничего не знала о намерениях своего мужа убить ребенка и узнала об этом только в день всенародного покаяния Колоскова, на суде свидетельскими показаниями было установлено, что убийство ребенка произошло с общего согласия супругов Колосковых. Н. В. Давыдов даже утверждает, что Ефрем Колосков убил ребенка по настоянию жены. 21 октября 1880 г. дело супругов Колосковых слушалось в Тульском окружном суде, и оба они были приговорены к каторжным работами. По словам Н. В. Давыдова, беседовавшего с осужденным Колосковым, он был доволен приговором, видя в нем возможность искупить свое преступление.

Как сообщает Н. В. Давыдов, он, по должности прокурора суда ознакомившись с делом Колосковых, тотчас же сообщил его Толстому, очень им заинтересовавшемуся и дважды видевшемуся с Ефремом Колосковым.

Сам Толстой в беседе с сотрудником газеты «Новости» Н. Ракшаниным подтвердил только что сказанное:

«Фабула «Власти тьмы» почти целиком взята мною из подлинного уголовного дела, рассматривавшегося в Тульском суде. Сообщил мне подробности этого дела мой большой приятель, тогдашний прокурор, а теперешний председатель суда Давыдов... В деле этом имелось именно такое же, какое приведено и во «Власти тьмы», убийство ребенка, прижитого от падчерицы, причем виновник убийства точно так же каялся всенародно на свадьбе этой падчерицы...

Отравление мужа было придумано мною, но даже главные фигуры навеяны действительным происшествием. Сцена покаяния в пьесе выражена мною значительно слабее. Прототип Никиты, так же как и в драме, не хотел было итти благословлять молодых, и звать его действительно приходили разные члены семьи. Пришла, между прочим, и девочка — подросток, в роде моей Анютки... Мучимый совестью, виновник преступления, чувствовавший, что у него нет сил итти и благословлять, в озлоблении схватил оглоблю и так ударил девочку, что она упала замертво. Под впечатлением этого нового преступления он решился, охваченный ужасом, на всенародное покаяние... Я не ввел этой сцены, во-первых, в виду сценических условий, а во-вторых, не желая сгущать красок — ужасов в пьесе и без того ведь достаточно... Но когда я увидел «Власть тьмы» на сцене, я понял, что конец ее гораздо сильнее рисовался моему воображению под впечатлением уголовного дела».

Полагаем, что свидание Толстого с Ефремом Колосковым состоялось до апреля 1881 г. За 1880 г. и начальные месяцы 1881 г. дневники Толстого, если они им велись в это время, не сохранились. В дневниках же 1881 г., ведшихся Толстым с апреля этого года, нет упоминаний о встрече с Колосковым. А между тем если бы эта встреча состоялась в это время, она, несомненно, была бы Толстым отмечена в дневниковой записи, так как толстовский дневник 1881 г. как раз отмечает почти исключительно разнообразные встречи и беседы Толстого с крестьянами, странниками и вообще с людьми по своему социальному положению и жизненной судьбе отличными от того круга, в котором жил Толстой.

Знакомство с делом Колоскова и встреча с ним в течение нескольких лет не нашли себе никакого отражения в писаниях Толстого. Замысел драмы на сюжет, в основу которого легло это дело, возник, видимо, не ранее 1886 г. Первое свидетельство о намерении художественно оформить этот бытовой факт, быть может и не в драматической форме, находим в записи сюжетов, сохранившейся на отдельном недатированном листке, хранящемся в АТБ (папка XXXI). Здесь, в числе десяти сюжетов (комедия «Спириты» (будущие «Плоды просвещения»), «Фальшивый купон» и др.) отмечен сюжет, озаглавленный «Месть над ребенком». Полагаем, что за этим заглавием скрывается будущая «Власть тьмы», в которой Анисья, заставляя Никиту убить его ребенка, рассчитывает избавиться от присутствия в доме Акулины, выдав ее замуж, и одновременно отомстить Никите (Ср. слова Анисьи в XII явлении четвертого действия). «Ему и задушить велю отродье свое поганое. Измучалась я одна, Петровы кости-то дергаючи. Пускай и он узнает. Не пожалею себя; сказала, не пожалею». Однако мотив мести не является в драме основным или преобладающим, каким он представлялся Толстому первоначально, судя по тому, как замысел был озаглавлен.

У нас нет данных для точной датировки указанного листка с записями сюжетов. Косвенные же соображения, основанные на учете записей в нем других сюжетов, заставляют отнести его к 1886 г., без более точного хронологического приурочения.

В августе 1886 г. Толстой, ударившись ногой о грядку телеги, в то время как он нагружал в нее сено, сильно ушибся и около трех месяцев пролежал в постели с рожистым воспалением, грозившим осложниться заражением крови. Во время болезни и вынужденного бездействия он и написал «Власть тьмы».

Есть все основания думать, что толчком для работы над «Властью тьмы» послужило письмо директора московского народного театра «Скоморох» М. В. Лентовского. 31 августа 1886 г. он писал Толстому: «Без посторонней помощи, сам собственными неимоверными усилиями я начал строить театр общедоступных и народных представлений. Не ради заискиванья, не ради каких-либо корыстных целей, а из какого-то мне самому непонятного чувства, влекущего меня к Вам, я спешу Вас первого известить о предстоящем деле. Веря в Вашу многолюбивую душу, я прошу Вашей нравственной поддержки для моего измученного сердца». В post-scriptum добавлено: «Я истомился, повторяю, я нуждаюсь в поддержке, в освежении моей затурканной, моей больной головы» (АТБ).

Так как с самого начала работы над пьесой Толстой предназначал ее для постановки на сцене народного театра, то и следует полагать, что работа его над пьесой была вызвана желанием пойти навстречу просьбе Лентовского. Что Толстой пьесу обещал в первую очередь именно Лентовскому, явствует из письма последнего к Толстому от 17 февраля 1887 г.: «В виду дошедших до меня слухов, что Ваше последнее драматическое произведение «Власть тьмы» будет разрешено к представлению, я позволю себе просить Вас об уведомлении меня об этом, так как к постановке Вашей драмы на сцене «Скоморох» на Святой неделе, как Вы того желали и как мы на том согласились, я желал бы приступить заблаговременно, в течение великого поста, и теперь же приступить к разучиванию пьесы и подготовке ее обстановочной части» (АТБ).

Однако еще 19 октября 1886 г. Толстой писал H. Н. Страхову: «Теперь всё еще примериваюсь к работе и всё еще не могу сказать, чтобы напал на такую, какую мне нужно для спокойствия, такую, чтобы поглотила меня всего. Если нужно, то Бог даст» (ИРЛИ).

Около 20 октября 1886 г. в Ясную поляну приехал приятель Толстого А. А. Стахович, театрал, поклонник Островского и очень хороший чтец. Он читал Толстому Островского и Гоголя. Когда через три недели Стахович вновь приехал в Ясную поляну, Толстой, по словам Стаховича, сказал ему: «Как я рад, что вы приехали. Вашим чтением вы расшевелили меня. После вас я написал драму... Или я давно ничего не писал для театра, или, действительно, вышло чудо, чудо!» Таким образом можно думать, что мастерское чтение Стаховичем особенно, вероятно, драмы Островского «Не так живи, как хочется», наиболее любимой Толстым и кое в чем сходной с «Властью тьмы», побудило Толстого не откладывая приняться за работу над пьесой. Может быть, непосредственно вслед за чтением Стаховича был набросан план драмы (см. выше, стр. 538—539), кстати сказать, написанный ночью (Толстой обычно работал по утрам). В этом плане сразу же были намечены важнейшие эпизоды пьесы и характеры действующих лиц, и притом в основном так, как они сложились и в окончательной редакции «Власти тьмы». Здесь однако еще отсутствует фигура Митрича и несколько второстепенных фигур, в том числе сестры Петра Марфы, кумы-соседки и др., ничего не сказано о покушении Власа на самоубийство, и в пятом действии намечен один эпизод, не разработанный Толстым ни в одной редакции пьесы: «Аниска, ударяет ее». Видимо, эти слова указывают на первоначальное намерение развить в пьесе эпизод покушения на убийство Ефремом Колосковым своей дочери Евфимьи. Дурковатость Акулины не подчеркивается, и она характеризуется как грубое животное, чувственное и гордое. Имена некоторых действующих лиц иные, чем в окончательной редакции.

В записи своего дневника от 25 октября С. А. Толстая отмечает: «Лев Николаевич затевает писать драму из крестьянского быта», а 26 октября она там же записывает: «Левочка написал 1-е действие драмы. Я буду переписывать». На следующий день, 27 октября, она записывает: «Переписала 1-е действие новой драмы Левочки. Очень хорошо. Характеры очерчены удивительно, и завязка полная и интересная. Что-то дальше будет». 30 октября там же записано: «Написано еще 2-е действие драмы. Встала рано и переписала. Вечером переписала вторично. Хорошо, но слишком ровно: нужно бы было больше театрального эффекта, что я и сказала Левочке».

Вскоре после этого С. А. Толстая уехала в Ялту к своей умирающей матери, и ее записи в дневниках были прерваны до марта 1887 г.

4 ноября Толстой, имея в виду работу над драмой, писал Н. Н. Ге: «Начал художественную работу, которая очень меня занимает». Но когда в первых числах ноября А. А. Стахович, приблизительно через три недели после предшествующего посещения Толстого, вновь приехал в Ясную поляну, вся драма начерно была уже готова, и он вместе с другими принял участие в ее переписке (см. рукопись, описанную под № 15). На следующий день драма была переписана, и по просьбе Толстого Стахович прочел ее собравшимся в количестве около сорока человек яснополянским крестьянам. Пятый акт был прочтен самим Толстым. Крестьянами драма не была понята и не произвела на них того впечатления, на которое рассчитывал автор.

14 ноября Толстой писал H. Н. Страхову: «Я живу очень хорошо, радостно — пишу. Написал пьесу для народных театров» (ИРЛИ). В тот же день он пишет В. Г. Черткову: «Чем я занят? — Написал драму на прелюбодеяние. Кажется хорошо».

Во второй половине ноября Толстой с семьей переехал в Москву, и драма была отдана в печать и в цензуру. 26 ноября С. А. Толстая пишет своей сестре Т. А. Кузминской: «Левочка здоров, гуляет, работает, т. е. пишет; отдал в набор свою драму (издание «Посредника») и в цензуру. Надеемся, что пропустят, и будем ее ставить на народный театр. Это его займет, и я рада» (Архив Т. А. Кузминской в ГТМ).

К этому времени было написано пять актов драмы в редакции, представленной текстом рукописи, описанной под № 20. В процессе работы над рукописями драмы 1-е действие переделывалось 4 раза, 2-е — 5 раз, остальные по 3 раза. Можно думать, что с 1-й по 14-ю рукопись (см. описание рукописей) работа шла так, что вслед за написанием каждый акт немедленно переписывался и исправлялся до начала работы над следующим актом, и лишь начиная с рукописи № 15 драма исправлялась вся целиком. Если принять во внимание, что Толстой исправлял по крайней мере три корректуры драмы (не считая варианта 4-го действия), то пьеса в целом (без варианта 4-го действия) имела не менее семи редакций.

После того как драма была сдана в печать и переслана в цензуру, Толстой, в виду доходивших до него суждений о том, что четвертый акт слишком реалистичен и потому для исполнения на сцене мало пригоден, решил написать вариант последних четырех явлений этого действия. Работа над ним происходила в декабре 1886 г. Этим месяцем рукой С. А. Толстой помечен автограф варианта (см. описание рукописей, № 23). 9—10 декабря Толстой писал Черткову: «Работал я для календаря, а потом драму. Кажется, что я грешил с ней, очень уж ее отделывал. А это не следует, и оттого хуже многое бывает». 18 декабря он писал ему же: «Я вот недели здесь занят поправками, прибавками к драме. Она нравится всем очень». Вариант, после того как он был написан, был трижды исправлен и отдан в печать. (Всего таким образом мы имеем четыре его рукописных редакции: в корректуре он подвергся незначительным исправлениям.)

Творческая работа Толстого над драмой выражалась преимущественно в стилистической ее отделке и исправлении языка действующих лиц. Но не только в этом. Как видно из описания рукописей, фигура Митрича введена была в пьесу не сразу, а лишь в третьей редакции третьего действия, и по мере работы над пьесой она занимала в ней всё большее и большее место. С этой фигурой связан впоследствии и эпизод покушения Никиты на самоубийство, введенный в пьесу не ранее, чем во второй корректуре. В процессе работы введены были и некоторые второстепенные фигуры, в том числе Марфы, сестры Петра, кумы-соседки и др.

Над языком драмы Толстой работал очень упорно, стремясь к максимальной его выразительности и близости к живой народной речи. Особенно это нужно сказать о работе над языком Матрены, вбиравшем в себя всё большее и большее количество колоритных словечек, метких присловий и поговорок. Приведем несколько примеров.

В первом действии (явление V) к словам Петра в рукописи № 15 «Да буде. Чего взбеленилась?» в рукописи № 20 добавлено: «ровно овца круговая?» Так и в печатном тексте.

В том же действии (явлениеХ) слова Матрены в рукописи № 15 «Рассудка нет в нем ничего, а тоже другой раз втемяшит что в башку свою дурацкую, никак не выбьешь» в рукописи № 20 исправлены так: «Ум у него вовсе расхожий, а тоже другой раз заберет что в башку свою дурацкую, как колом подопрет, никак не выбьешь». Так и в печатном тексте.

В том же действии и явлении слова Анисьи в рукописи № 15 «Думаю, любит он ее» в рукописи № 20 исправлены так: «Думаю, в сердце она у него». Так и в печатном тексте.

Во втором действии (явление XII) в рукописи № 8 Матрена говорит, обращаясь к Петру: «Мое почтение. Старик поклон прислал. Петр Игнатьич, и что ты стал, погляжу на тебя. Не красит, видно, хворь-то. Исчадел, исчадел ты весь, сердечный, погляжу на тебя». В копии этой рукописи (№ 16) эти слова исправлены так: «Здравствуй, благодетель, здравствуй, касатик. Хвораешь, видно, всё. И старик мой как жалеет! Поди, говорит, проведать, поклон прислал. (Еще раз кланяется.) И то посмотрю на тебя, Игнатьич, не по лесу видно, а по людям боль-то ходит. Исчадел, исчадел ты весь, сердечный, погляжу я на тебя. Не красит, видно, хворь-то». Так и в печатном тексте.

Несколько ниже, в том же действии и явлении, слова Матрены в рукописи № 8 «Что же так убиваешься. Бывает, и поднимешься. Так-то вот» — в рукописи № 16 исправлены: «Бог души не вынет, сама душа не выйдет. В смерти и животе Бог волен, Петр Игнатьич. Тоже и смерти не угадаешь. Бывает, и поднимешься. Так-то вот у нас в деревне мужик совсем уж было помирал...» Так и в печатном тексте.

В том же действии (явление XVIII) слова Матрены в рукописи № 8 «Нет, малый, тут ума много надо. Ты думаешь, я тебя забыла? Я все ноженьки исходила, об тебе хлопотала» в рукописи № 16 исправлены так: «Нет, малый, живой живое и думает. А дело загодя припасать надо. Нет. ягодка, тут тоже ума много надо. Ты как думаешь? Я по твоему делу по всем местам толкалась, все ноженьки исходила, об тебе хлопотамши». В дальнейшем здесь исправления сделаны были еще в рукописи № 20, в первой и второй корректуре. В результате в печатном тексте читается: «Эх, сынок! Живой живое и думает. Тут, ягодка, тоже ума надо много. Ты как думаешь, я по твоему делу по всем местам толкалась, все ляжки измызгала, об тебе хлопотамши. А ты, помни, тогда меня не забудь».

В четвертом действии (явление III) слова Матрены в рукописи № 8 «И, и... Она-то хворая? Да против ней в округе нет. А работать — страсть. Так, что-то над ней сделалось, с глаза, должно, это сделано» в рукописи № 16 исправлены так: «И, и... Она-то хворая? Да против ней в округе нет. Девка гладкая — не ущипнешь. А работать — страсть. С глушинкой она — это точно. Ну да червоточина красному яблочку не покор. А что не вышла, это с глазу. Так, что-то над ней сделалось. Сделано над ней». В рукописи № 20 «гладкая» исправлено на «как литая». Во второй корректуре после слов «не ущипнешь» добавлено: «Да ведь ты видел»; перед словами «с глазу» добавлено «ведашь». Слова «так, что-то над ней сделалось» зачеркнуты. Так и в печатном тексте.

В том же действии (явление XI) слова Матрены в рукописи № 8 «Что заробел?» в рукописи № 16 исправлены так: «Ты что сидишь, как курица на насесте? Тебе что баба велела? Готовь дело-то». Так и в печатном тексте.

В том же действии (явление XIII) слова Матрены в рукописи № 18 «Тоже озлилась баба» в рукописи № 20 исправлены: «Тоже острабучилась баба». Так и в печатном тексте.

Количество этих примеров может быть сильно умножено.

Идейное наполнение пьесы, главнейшие ее эпизоды и ситуации, а также характеры действующих лиц — всё это в основном не претерпело существенных изменений в процессе работы Толстого над пьесой, если не считать добавления эпизода покушения на самоубийство Никиты и введения нескольких новых действующих лиц, из которых важнейшим является Митрич.

В развитии сюжета драмы Толстой, как сказано выше, отправлялся от судебного дела Колосковых. Оттуда и прототипы четырех персонажей пьесы — Никиты, Анисьи, Акулины и Анютки (Ефрем и Марфа Колосковы, Елена и Ефимья). Но реальные прототипы в их творческой переработке были значительно видоизменены с явным намерением подчеркнуть отрицательные стороны женской натуры. Анисья в пьесе нравственно значительно более отталкивающий тип, чем Марфа Колоскова в жизни, насколько о ней можно судить по судебному делу. Для усиления темных красок в облике Анисьи в пьесу введен эпизод отравления ее первого мужа Петра, не находящий себе никакого соответствия в данных судебного дела. Падчерица Колоскова Елена, несчастная жертва своего отчима, по отзывам свидетелей-крестьян «девушка добрая, смирная, работящая и ни в чем дурном не замеченная», у Толстого превратилась в дурковатую, злую, грубую и чувственную Акулину, очевидно добровольно вступающую в связь с Никитой. С другой стороны, Никита в пьесе морально выигрывает по сравнению со своим прототипом Ефремом Колосковым. Он не насильник и по существу не злой человек (его Толстой в плане пьесы характеризует даже как мягкосердечного), в то время, как Колосков насилует безответную Елену и по отзывам свидетелей «человек нехороший, нетрезвый и суровый».

Очевидно в интересах романической интриги Толстой уменьшил возраст Анисьи и Никиты по сравнению с возрастом Марфы и Ефрема Колосковых: Анисье тридцать два года (вместо пятидесяти лет Марфы Колосковой) и Никите двадцать (вместо тридцати семи Ефрема Колоскова). Для того чтобы сделать Анютку действующим лицом в пьесе, возраст ее был увеличен сравнительно с возрастом Евфимьи (Анютке десять лет, Евфимье — шесть). Эпизод покушения Колоскова на убийство дочери, судя по плану предполагавшийся для введения в пьесу, не был однако использован Толстым.

Что касается других персонажей пьесы, то некоторые из них несомненно подсказаны были Толстому встречавшимися ему в жизни реальными прототипами.

Так, Н. В. Давыдов вспоминает, что несколько раньше или в то время г когда Толстой писал «Власть тьмы», он говорил, что повстречался на шоссе с ехавшим куда-то стариком-крестьянином, с которым вступил в беседу, причем старик этот пленил его своим благодушием и кротостью; крестьянин между прочим рассказал, что нашел выгодную работу отходника. В этом крестьянине нетрудно усмотреть прототип Акима.

А. К. Черткова, записывая следующие слова Толстого, вспоминает свою беседу с ним в середине декабря 1886 г., в связи с его тогдашней работой над вариантом четвертого действия, вызванной тем, что литераторы и театралы находили четвертое действие слишком грубым, бьющим на нервы: «Ну что же, может это и правда... Так вот я думал, чем бы заменить помягче, чтобы не так шокировать их деликатные нервы... ну, и увлекся. Вспомнил тип отставного солдата, забавный был такой старик!...» Здесь речь идет о Митриче, фигура которого, судя по этим словам и по исправлениям и дополнениям в корректуре пятого действия, уже в самом конце работы над пьесой была сильно развита по сравнению с тем, что сделано было вначале. Образ Митрича — теперь отставного солдата, добродушного словоохота, в котором неожиданно прорвалась его натура пропойцы и беспечного забулдыги, которому Толстой до известной степени усвоил функции хора древне-греческой трагедии, — этот образ получил свое оформление сначала в работе над вариантом конца четвертого действия, затем в работе над корректурой пятого действия.

Драма Толстого, поступив в цензуру, встретила там на первых порах сопротивление. 17—18 декабря Толстой писал H. H. Ге-старшему: «Дело печатания затихло от цензуры. Всё марают. Тогда же в цитированном уже письме к Черткову он пишет: «Так цензура нас совсем хочет заструнитъ. Надеюсь, что вас это не огорчает, меня нисколько... Я хотел было, чтобы играли ее на народном театре у Лентовского, но боюсь, что не придется от цензуры театральной, хотя в драме ничего нет нецензурного».

Судя по воспоминаниям кн. Д. Д. Оболенского, драма Толстого первоначально была направлена в московскую духовную цензуру, которая отнеслась к ней крайне сурово. Д. Д. Оболенский рассказывает следующее. В бытность его в Петербурге зимой 1886 г. (или 1887 г., добавляет Д. Д. Оболенский, явно ошибаясь) он повстречался с публицистом С. С. Татищевым, сообщившим ему, что артистка Александринского театра М. Г. Савина усиленно ищет пьесу для своего бенефиса и ничего подходящего не находит. Оболенский рассказал Татищеву о новой пьесе, написанной Толстым, и тут же обратился к Толстому по телеграфу с просьбой разрешить постановку пьесы в бенефис Савиной. На следующий день от Толстого был получен телеграфный ответ приблизительно следующего содержания: «Согласен, буду очень рад, только чтобы мне денег за это не получать». Вслед за этим Оболенский поехал в Москву с намерением выслать оттуда отпечатанный или написанный от руки экземпляр драмы, не имевшей еще заглавия. Так как у Толстого под руками не было ни одного ее экземпляра, то он вместе с Оболенским отправился в типографию И. Д. Сытина, где драма печаталась. Но в типографии ему сообщили, что духовная цензура вернула перечеркнутый экземпляр пьесы, уведомив, что пьеса ни под каким видом пропущена не будет. После этого перечеркнутый цензурой экземпляр был переслан Оболенским в Петербург Татищеву, сам же Оболенский решил в Петербурге добиваться отмены цензурного запрещения пьесы.

В письме от 20 декабря М. Г. Савина благодарила Толстого за согласие, полученное ею через Оболенского, и просила через него же переслать ей рукопись драмы, обещая взять на себя хлопоты перед общей и театральной цензурой (АТБ). В ответ на это письмо Толстой в декабре же писал ей: «Посылаю вам, Марья Гавриловна, свою пьесу. Очень желал бы, чтобы она вам понравилась. Боюсь, что она покажется петербургской публике и вам слишком грубою. Четвёртый акт с того листа, где отчеркнуто красным карандашом, мною изменён. Вариант этот, если не будет готов нынче печатный, то я пришлю его вам завтра. Всё, что найдет нужным театральная цензура изменить, чтобы смягчить, я на всё согласен, если такие изменения будут одобрены А. А. Потехиным, которому я вполне доверяю. Роль ваша мне представляется Марина».

27 декабря А. А. Стахович писал Толстому: «Сию минуту вернулся от Савиной, которая сегодня едет в Москву, единственно чтоб переговорить с Вами и ранее моего письма объяснить Вам, что, по сложившимся обстоятельствам, она не может взять на свой бенефис «Власть тьмы» (кажется, власть тьмы ополчается на вашу пьесу)»... (АТБ).

2 Января 1887 от Савиной была получена телеграмма, в которой она сообщала о том, что пьеса запрещена не только для театра, но и для печати. Толстой в это время гостил у А. В. Олсуфьева в его имении Никольском. С. А. Толстая в связи с телеграммой Савиной написала начальнику главного управления по делам печати Е. М. Феоктистову недоумевающее письмо, в ответ на которое Феоктистов в письме к С. А. Толстой от 9 января, ничего не говоря о запрещении пьесы для печати и не предрешая вопроса о том, будет ли она разрешена для постановки на сцене, высказал свой личный взгляд на пьесу и, между прочим, писал: «Пьеса должна произвести самое удручающее впечатление на публику; в ней изображался целый ряд прелюбодеяний и убийств, в высшей степени возмутительных. Действующие лица говорят языком невозможным по своему цинизму; не только отдельные сцены, но весь четвёртый акт таков, что — полагаю — никогда и нигде в мире не появлялось на сцене ничего подобного... Надо иметь железные нервы, чтобы вынести всё это» (АТБ).

Толстой, извещённый женой о судьбе драмы, отнёсся вполне спокойно к цензурным неприятностям. 7 января он писал ей: «А ты не слишком ли разлетелась на Феоктистова? Главное, не надо сердиться, а ещё лучше — вовсе не заботиться». В тот же день он писал Черткову: «Нынче получил письмо от Стаховича и от жены и статью в «Новом времени» — всё о драме. Чуть-чуть опять не впал в малодушество; но как-то в более серьёзном духе здесь и остаюсь равнодушным и вполне уверенным, что в «Посреднике» она пройдёт, что, главное, желательно».

Хлопоты перед цензурой взял на себя В. Г. Чертков. Он старался ознакомить с драмой возможно большее количество влиятельных лиц из светского общества, могущих в благоприятном для судьбы драмы смысле повлиять на цензурные сферы. С этою целью по просьбе Черткова А. А. Стахович читал драму в различных великосветских салонах, и сам Чертков при посредстве своей матери старался добиться положительного отношения к драме со стороны министра двора гр. И. М. Воронцова-Дашкова, царя и царицы.

Из письма Черткова к Толстому от 2 января, так же как и из цитированного письма Феоктистова к С. А. Толстой от 9 января, явствует, что гр. Татищев, который представил Феоктистову полученный им от Савиной экземпляр драмы, ходатайствовал лишь о разрешении её постановки на сцене. Феоктистов, по словам Черткова, сам взялся цензуровать драму, видимо для театра, и сделал такие помарки, при которых первоначальная редакция 4-го действия совсем кастрирована, но вариант и всё остальное не испорчено. Все резкие ругательства, в роде «пес», вычеркнуты; место о банке всё обчерчено (письмо Черткова к Толстому от 2 января 1887 г., АТБ).

10 января Чертков писал Толстому: «Много хлопотал по поводу драмы, устраивал чтения её со Стаховичем ради противодействия распущенным невыгодным слухам. Стахович мне говорил, что он вам писал про эти чтения. Читали у графини Шуваловой, княгини Паскевич и графини А. А. Толстой. Везде она произвела самое прекрасное и сильное впечатление, и результат этих чтений уже проявляется. Сегодня мать была у императрицы, которая ей сказала, что сначала она слышала про эту драму дурное, а теперь её очень хвалят. Государь хочет её прочесть, и ко мне обращались за экземпляром для него. Между тем я просил Кузминского передать её Феоктистову, и он должен был это сделать сегодня; но я ещё не знаю результата». В приписке к этому письму, сделанной 11 января, Чертков пишет: «Кузминский мне сегодня сообщил, что Феоктистов обещался разрешить драму для печати, и с вариантом, и в первоначальной форме. На этих днях мы получим официально разрешенный экземпляр. Завтра будет чтение драмы у Кузминских, и Феоктистов придёт. Надеюсь, что он принесёт разрешенную драму» (АТБ).

13 января драма была разрешена к печати без всяких цензурных изъятий, за исключением лишь эпиграфа из «Евангелия». Об этом Феоктистов известил С. А. Толстую в письме от 14 января, в котором писал: «Во всей пьесе не вычеркнуто ни одного слова. Из этого вы изволите видеть, что мы ничего не имеем против появления пьесы в печати, но имеем очень многое против постановки ее на сцене» (АТБ).

А. А. Стахович в письме к С. А. Толстой так объясняет тот факт, что «Власть тьмы» была разрешена цензурой в народном издании, каким являлся «Посредник»: «Феоктистов объявил Черткову, что не может разрешить напечатать в «Посреднике» эту пьесу. Чтобы доказать, что напечатать ее можно, потому что народ не поймет такой серьезной вещи, и что «Власть тьмы» вообще выше понимания масс, которым только доступны народные рассказы и поучения Льва Николаевича, я во многих домах рассказывал о чтении в Ясной поляне «Власти тьмы» крестьянам, и как они не поняли и не оценили ее. То же самое передал Чертков Феоктистову, и наша хитрость удалась. «Власть тьмы» была пропущена для «Посредника», т. е. для народного чтения».

В письме от 15 января Чертков, извещая Толстого о том, что пьеса разрешена цензурой, писал ему: «Я слышал от молодого Олсуфьева, что вы хотите еще кое-что изменить и прибавить в вашей драме. Пожалуйста, позвольте сделать эти изменения во втором издании, но не изменяйте теперь того, что я послал Сытину для печатания. В цензуре еще не знают, что драма эта выйдет в таком доступном народном виде, и они могут придраться к малейшему изменению. Когда же она выйдет в свет в первом издании, то очень трудно будет остановить дальнейшие издания. Я распорядился, чтобы вариант поместили тотчас после IV действия. Читателям будет очень приятно и хорошо прочесть обе редакции конца этого действия, и на этом месте, как мне кажется, вариант не только не повредит общему впечатлению, но, наоборот, прибавит содержания, так как, собственно говоря, в варианте очень много повторения» (АТБ).

В ответ на эти строки письма Толстой писал Черткову 18 января: «Драму, я думаю, лучше печатать половину экземпляров с одной, а другую половину с другой редакцией 4-го действия. Напишите, как вы думаете. Для цензуры в этом, кажется, ничего нет противного. А остальное до 2-го издания переменять не буду».

В письме к Толстому от 20 января Чертков не советовал печатать драму так, как предполагал это сделать Толстой, и настаивал, подробно аргументируя свои соображения, на том, чтобы вариант 4-го действия был напечатан во всех экземплярах драмы вслед зa основным текстом этого действия (АТБ).

В ответ на это письмо Толстой писал Черткову 22 января: «Вчера получил ваше письмо с доводами, почему печатать так, как вы распорядились, и совершенно согласен».

21 января цензурованный экземпляр «Власти тьмы» был получен в Москве, и в начале февраля 1887 г. драма вышла в свет в издании «Посредника»: «Власть тьмы», или «Коготок увяз, всей птичке пропасть». Драма в пяти действиях Льва Толстого». Типография И. Д. Сытина и К°, Москва, 1887, 198 стр., цена 9 к., цензурное разрешение — Спб. 13 января 1887 г., в количестве 12 000 экземпляров. Заглавие «Власть тьмы», нигде не встречающееся ни в рукописях, ни в сохранившейся корректуре, было дано драме Толстым, очевидно, в последней, не дошедшей до нас корректуре и, видимо, заимствовано из «Евангелия» от Луки, гл. XXII, ст. 53: «Но теперь — ваше время и власть тьмы». (Первоначальное заглавие — «Коготок увяз, всей птичке пропасть», ставшее потом подзаголовком, заимствовано из слов Никиты в конце V действия.) В этом издании допущен ряд опечаток. Почти одновременно с этим изданием «Власть тьмы» была напечатана в изданиях С. А. Толстой. 1) «Сочинения графа Л. Н. Толстого. Часть двенадцатая. Произведения последних годов». Издание третье. Типография А. Мамонтова и К° Москва, 1886, в количестве 6000 экземпляров. 2) «Сочинения графа Л. Н. Толстого. Декабристы. Холостомер и Смерть Ивана Ильича». Издание шестое, та же типография, М., 1886, в количестве 6000 экземпляров. 3) „«Сочинения графа Л. Н. Толстого. Власть тьмы, или «Коготок увяз, всей птичке пропасть»“, та же типография, М. 1887, 174 стр., цензурное разрешение 13 февраля 1887 г., в количестве 3600 экземпляров. В трех последних изданиях исправлены почти все опечатки, вкравшиеся в первое издание «Посредника». Вслед за первым изданием «Посредника» появились одно зa другим еще четыре (без нумерации изданий). Второе издание отпечатано в той же типографии Сытина, 108 стр., цензурное разрешение 5 февраля 1887 г., в количестве 12 000 экземпляров. Все опечатки первого издания в нем удержались. В третьем издании (та же типография, 180 стр., цензурное разрешение 5 февраля 1887 г.) частично исправлены опечатки первых двух. Четвертое и пятое издания (оба в типографии Е. Евдокимова, Спб. 1877, 176 стр. и 96 стр., цензурное разрешение в обоих на титульным листе 5 февраля и на задней обложке 13 марта 1887, одно в количестве 20 000, другое — 40 000 экземпляров, цена 3 к.) почти совершенно устранили опечатки первых двух изданий, очевидно, с помощью изданий С. А. Толстой. В оба эти издания «Посредника» в заключительные слова Никиты в пятом действии был внесен следующий вариант. Вместо «Всё я один сделал. Мой и умысел, мое и дело» — он говорит: «От меня всё. Мой грех, мое и дело». Происхождение этого варианта таково. В письме от 4 февраля 1887 г. Чертков обратил внимание Толстого на то, что слова Никиты «Мой умысел» не соответствуют действительному положению дела, так как преступления, изображенные в драме, замышлены были не Никитой. Никита виноват в некритическом, снисходительном отношении к своим поступкам, и в этом его внутренняя вина, повлекшая за собой цепь преступлений, не им задуманных, но его нравственным поведением обусловленных. Ему незачем лгать в момент своего покаяния, и вместо «мой умысел» ему лучше сказать «моя вина» (АТБ). В ответ на это письмо Толстой писал Черткову 6 февраля: «Я согласен с вами. Можно так: вместо слов «Всё я один сделал. Мой умысел, мое и дело» — поставить: «От меня всё. Мой грех, мое и дело». Скажу только, что «мой умысел, мое и дело» не значит то, что это значит на юридическом жаргоне, а значит в народном языке то, что он признает себя виновным не только в действии, которое могло быть случайным, но в мыслях в духовном смысле. Иначе я и не думал. Лгать ему тут некогда, а невольно вырываются слова, и слова хорошие, такие, которые никому не повредят» (ГТМ—AЧ). В ответном письме (от 9 февраля) Чертков, вполне удовлетворенный объяснением Толстого, всё же просил разрешения написать предложенный самим Толстым вариант «От меня всё. Мой грех, мое и дело», для того чтобы не вводить в заблуждение читателей, недостаточно знакомых с тонкостями народного языка.

Все издания «Посредника» вышли с пометой «Для взрослых». С той же пометой «Власть тьмы» была издана и учебным отделом магазина «Начальная школа» Е. Н. Тихомировой, М. 1887, типография М. Г. Волчанинова, 120 стр., ц. 8 к., цензурное разрешение 14 марта 1887 г., в количестве 6000 экземпляров. Это точная перепечатка первого издания «Посредника» со всеми его опечатками.

Таким образом в течение первых месяцев 1887 г. «Власть тьмы» была напечатана в количестве свыше 100 000 экземпляров, причем наиболее многотиражное издание — (5-е «Посредника», в 40 000 экземпляров) было выпущено по 3 копейки.

Во всех перечисленных изданиях, как и в последующих, вслед за текстом четвертого действия, печатался текст варианта его последних явлений.

Непосредственно вслед зa выходом в свет «Власти тьмы» Толстой отказался от права литературной собственности на нее. 23 февраля 1887 г. он писал Черткову: «Я забыл ответить на вопрос о печатании драмы для литературного фонда. Прошу всех печатать где и как хотят, и прав собственности ни я ни мои наследники заявлять не будем ... Не объявите ли вы это в газете от «Посредника»? Это было бы хорошо. Редактировать вы сами сумеете как. А желательно бы». В начале марта этого года такое объявление, составленное Чертковым, было напечатано в нескольких газетах.

Видимо, в связи со своим намерением сделать дальнейшие исправления в тексте драмы, Толстой в экземпляр ее в издании,Сочинения графа Л. Н. Толстого. Власть тьмы, или «Коготок увяз, всей птичке пропасть»“, М. 1887, цензурное разрешение 13 февраля 1887 г., внес ряд исправлений (о них см. в описании этого экземпляра, находящегося в яснополянской библиотеке). Исправления не проведены однако систематически. Судя по тому, что четыре последние явления четвертого действия в основной его редакции зачеркнуты и вместо них оставлен вариант конца действия, а также судя по значительному количеству добавленных ремарок, исправления имели в виду приспособление драмы к сценическому ее использованию.

Дальнейшие издания «Власти тьмы» представляют собой в большинстве случаев механическую перепечатку изданий 1887 г. Лишь в тексте двенадцатого издания сочинений Толстого (часть двенадцатая, М. 1911), устранено еще несколько опечаток, и без достаточного основания двойственное написание имени Никиты в речах действующих лиц — Микита и Никита — сведено к единообразному — Микита. В тексте драмы, напечатанной в сочинениях Толстого под редакцией П. И. Бирюкова, издание И. Д. Сытина, т. XIV, М. 1913, впервые введен эпиграф из «Евангелия» от Матфея, исключенный из корректуры издания «Посредника» по требованию цензуры; кроме того, в приложении к то̀му дан вариант 2-й сцены 3-го явления варианта 4-го действия (полнее печатается в настоящем издании. См. вариант № 13). Указание редактора (в примечаниях к то̀му) на то, что все печатаемые в этом томе драматические произведения тщательно проверены по оригинальным спискам, не может быть отнесено к тексту «Власти тьмы»: он является перепечаткой текста двенадцатого издания С. А. Толстой.

Существенная редакторская работа была проделана над текстом «Власти тьмы» в издании полного собрания художественных произведений Толстого под редакцией К. Халабаева и Б. Эйхенбаума, т. XI, М. -Л. 1929. Здесь текст драмы выверен по рукописям, к ней относящимся. Ряд ошибок, допущенных переписчиками и не замеченных Толстым ни в копиях, ни в корректурах, в этом издании был исправлен. Но это исправление, с одной стороны, не было исчерпывающим, с другой — методологически не всегда обоснованным. В распоряжении редакции были лишь рукописи драмы из архива В. Г. Черткова, хранившиеся ранее в рукописном отделении Академии наук и затем поступившие в Государственный Толстовский музей в Москве. Этот материал редакцией и, использован с некоторыми, впрочем, пропусками; в известном количестве введены в текст неоправданные исправления, особенно в результате того, что редакцией игнорировалось отсутствие промежуточных текстовых звеньев между наборной рукописью и корректурой с одной стороны и корректурой и печатным текстом с другой. (Утрачены, по крайней мере, две корректуры с поправками Толстого.) Выправляя печатный текст по авторизованным текстам наборной рукописи и гранкам сохранившейся корректуры, редакторы не учли того, что Толстым могли быть сделаны изменения в двух, по крайней мере, недошедших корректурах драмы (по счету — первой и третьей). Неоправданными автографическими текстами является написание «Микита» всюду в речах действующих лиц, как в 12-м издании С. А. Толстой и в издании Бирюкова. В одном случае редакторы восстановили чтение, аннулированное самим Толстым. Так, в речи Акима в 5-м явлении 3-го действия в корректуре было напечатано: «Тоже сортиры» значит, тае, посмотрел я в городу. Как дошли то есть. Выглажено, выглажено, значит, нарядно. Как церква исделано». Так написано Толстым в рукописи № 17, л. 7 об. и отсюда перешло в наборную рукопись, затем в корректуру. Но в корректуре Толстым слово «церква» зачеркнуто и вместо него написано «трактир». Исправленное Толстым чтение и должно быть принято в основном тексте (Оно вошло во все издания С. А. Толстой; в первых трех изданиях «Посредника» вместо «нарядно, как трактир изделано» — «нарядно, как лавка и всё» — явная опечатка; в четвертом — «нарядно как. Как в трактире сделано», и в пятом — «нарядно, как трактир и исделано»).

Работая над «Властью тьмы», Толстой мечтал о постановке драмы на сцене народного театра. Но судьба пьесы на театре, вначале обернувшаяся благоприятно, сразу же испытала крутой поворот, когда в дело вмешался всесильный Победоносцев. 24 января 1887 г. А. А. Стахович известил С. А. Толстую, что пьеса разрешена к постановке на сцене Александринского театра (АТБ). 27 января на квартире министра двора Воронцова-Дашкова состоялось чтение драмы А. А. Стаховичем в присутствии царя, царицы, великих князей и княжен и кружка приближенных к царю лиц. При чтении Стахович выпускал слова, которые своим реализмом могли шокировать слушателей. Александр III остался очень доволен пьесой и после пятого акта воскликнул: «Чудная вещь». Когда заговорили о том, как распределить в пьесе роли, он высказал мысль, что для успеха представления следует соединить петербургскую труппу с московской, и сам вызвался быть на генеральной репетиции, чтобы решить, достаточно ли хорошо исполнение актеров, чтобы пьеса могла пойти на императорской сцене. Обо всем этом, как и о ряде других подробностей, сопровождавших чтение драмы у Воронцова-Дашкова, А. А. Стахович писал в письме к С. А. Толстой 3 февраля. Письмо это заканчивалось следующими словами: «Сейчас получил телеграмму от кн. Вяземского: «Решено репетировать. Сам будет на генеральной». Ура! по высочайшему повелению ставят на сцену «Власть тьмы». Сам государь будет на генеральной репетиции (значит, как его интересует пьеса). Она первая не попала даже для проформы в литературный театральный комитет и по воле царя украсит императорскую сцену».

Узнав о разрешении «Власти тьмы» к постановке на сцене Александринского театра, Феоктистов обратился к Победоносцеву со следующим письмом: «При последнем свидании вы изволили говорить, что не успели ознакомиться с пресловутой драмой графа Л. Толстого. Посылаю ее при сем. Она представляет особый интерес в виду того обстоятельства, что старания некоторых господ увенчались полным успехом. Вчера г. Всеволожский объявил нашему цензору г. Фридбергу, что государь император приказал поставить пьесу графа Толстого на сцене императорских театров. Глубоко скорблю об этом, ибо никак не могу изменить своё мнение о ней».

Ознакомившись с пьесой Толстого, Победоносцев 18 февраля написал Александру III длинное возмущенное и взволнованное письмо. В нем он писал, между прочим, следующее: «Я только-что прочел новую драму Л. Толстого и не могу придти в себя от ужаса. А меня уверяют, будто бы готовятся давать ее на императорских театрах и уже разучивают роли. Не знаю, известна ли эта книжка вашему величеству. Я не знаю ничего подобного ни в какой литературе. Едва ли сам Золя дошел до такой степени грубого реализма, на какую здесь становится Толстой. Искусство писателя замечательное, но какое унижение искусства! Какое отсутствие, — больше того, — отрицание идеала, какое унижение нравственного чувства, какое оскорбление вкуса!.. Боже мой, до чего мы дожили в области искусства! День, в который драма Толстого будет представлена на императорских театрах, будет днем решительного падения нашей сцены, которая и без того уже упала очень низко... И то уже нехорошо, что в эту минуту драма Толстого, напечатанная в виде народного издания в громадном количестве экземпляров, продается теперь по 10 копеек разносчиками на всех перекрестках; скоро она обойдет всю Россию и будет в руках у каждого, от мала до велика».

Александр III, явно смущенный энергичным протестом Победоносцева, вопреки тому, как сам он недавно отзывался о пьесе Толстого, написал Победоносцеву на следующий же день, 19 февраля: «Благодарю вас, любезный Константин Петрович, зa Ваше письмо о драме Л. Толстого, которое я прочел с большим интересом. Драму я читал, и она на меня сделала сильное впечатление, но и отвращение. Всё, что вы пишете, совершенно справедливо, и могу вас успокоить, что давать ее на императорских театрах не собирались, а были толки о пробном представлении без публики, чтобы решить, возможно ли ее давать, или совершенно запретить. Мое мнение и убеждение, что эту драму на сцене давать невозможно, она слишком реальна и ужасна по сюжету. Грустно очень, что столь талантливый Толстой ничего лучшего не мог выбрать для своей драмы, как этот отвратительный сюжет, но написана вся пьеса мастерски и интересно». Получив этот ответ, Победоносцев в письме к Феоктистову от 19 февраля сообщил ему, что пьеса Толстого для театра разрешена не будет, и тут же, как и в письме к Александру III, выразил недоумение по поводу того, что «Власть тьмы» была разрешена к печати. В ответном письме от того же числа Феоктистов писал Победоносцеву: «Чрезвычайно рад тому, что известие, сообщенное Всеволожским нашему цензору, не вполне подтверждается. А между тем в газетах уже напечатано распределение ролей между актёрами. Очевидно, это делается не без особенного участия театральной дирекции». Далее Феоктистов добавляет: «Мы запретили пьесу для театра, но мне кажется, что запретить ее печатать не было достаточных оснований».

Тем временем в Александринском театре всё же шла усиленная подготовка к спектаклю. Конец четвертого действия решено было играть по варианту. Как сообщал А. А. Потехин в своих письмах к С. А. и Л. Н. Толстым (АТБ), было сделано семнадцать репетиций пьесы, в Тульскую губернию были посланы декораторы для точного воспроизведения тамошних крестьянских построек, оттуда же были вывезены предметы домашней утвари и одежды. (Видимо под проникшим тогда на русскую сцену влиянием мейнингенцев театр стремился к максимальной этнографической точности постановки.) Но уже 12 марта Потехин писал С. А. Толстой о том, что ходят слухи о запрещении «Власти тьмы», а 22 марта он известил ее о запрещении постановки пьесы, как о совершившемся факте.

Цензурная борьба вокруг «Власти тьмы» начинала уже угнетать Толстого, и в письме к H. Н. Страхову от 3 марта 1887 г. он пишет: «Про себя скажу, что я последнее время решительно мучим последствиями моей несчастной драмы. Если бы знал, что столько это у меня отнимет времени, ни за что бы не печатал».

В то же время в реакционной печати появление «Власти тьмы» вызвало ожесточенные нападки, в отдельных случаях, быть может, инспирированные Победоносцевым или близкими к нему людьми. Крайне отрицательный отзыв о пьесе дан был, между прочим, в заметке Палимпсестова, напечатанной в № 10 «Московских церковных ведомостей» за 1887 г. Этот номер был послан Александру III, который, направляя его министру внутренних дел, при этом писал ему: «Я поговорю с вами об этом при первом докладе. Надо было бы положить конец этому безобразию Л. Толстого. Он чисто нигилист и безбожник. Не дурно было бы запретить теперь продажу его драмы «Власть тьмы», довольно он успел продать этой мерзости и распространить ее в народе». Очевидно, последствием подобного отношения царя к «Власти тьмы» было следующее распоряжение министра внутренних дел, напечатанное в официальных органах: «Г. Министр внутренних дел воспретил розничную продажу на улицах, площадях и других публичных местах, а равно через офеней, брошюры под заглавием «Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть» — драма графа Л. Н. Толстого».

В дальнейшем, для того чтобы добиться постановки «Власти тьмы» на сцене, в драматическую цензуру представлялись тексты пьесы с некоторыми изменениями, сделанными в целях цензурного ее обезврежения. Так, в 1889 г. в главное управление по делам печати был представлен текст, приноровленный для цензуры А. Морозовым. На экземпляре его рукописи Толстой собственноручно написал: «В этом виде пьеса эта разрешается мною для представления. Лев Толстой. 25 сентября 1889 года». Но 5 октября того же года цензор Альбединский в своём докладе дал следующий отзыв об этой переделке: «Изменений в пьесе весьма немного: кое-где сглажена речь, опущены некоторые ругательства. Главное изменение то, что Акулина, дочь богатого мужика Петра от первого брака, которую соблазняет работник Никита, женившись на вдове Петра Анисье, в новой редакции названа «приемышем», а не дочерью. Это изменение, видимо, сделано дабы избежать грех кровосмешения. Далее, в пятом действии, Никита кается всенародно в грехах своих и поясняет, что он убил рожденного Акулиной от него ребенка, но убийство на сцене не происходит. И в настоящем виде пьеса графа Толстого производит то же тяжелое, безотрадное впечатление, как и в первоначальном. Изменения ее не изменили... Если оказалось нежелательным и неудобным распространение пьесы графа Льва Толстого путем печати, то еще более неудобно дозволить постановку ее на сцене. Никакие частичные ее переделки не смогут изменить ее общий характер». На подлиннике этого доклада сделана надпись: «Запретить».

В конце 1880-х годов актёр В. Н. Давыдов впервые выступил с публичным чтением некоторых сцен из «Власти тьмы» на студенческом концерте. Он же режиссировал спектаклем при единственной ее постановке в 1890 г. на домашней сцене у Приселковых силами любителей из высшего петербургского общества в присутствии избранной публики и великих князей. К 1895 году относится новая попытка добиться разрешения постановки «Власти тьмы» на сцене, предпринятая товарищем председателя литературно-артистического кружка П. П. Гнедичем, ходатайствовавшим о постановке пьесы в театре кружка. С этой целью он обратился к Феоктистову, прося его отчеркнуть в пьесе все те места, которые он считал нецензурными. Когда Феоктистов это сделал, процензурованный текст был набран и отпечатан в типографии Суворина и вновь представлен Феоктистову. Цензор, ознакомившись с этим текстом, охарактеризовал его так: В переделке литературно-артистического кружка сокращено 4-е действие, выпущено всё, что касается подробностей детоубийства. Исключены разглагольствования Акима о беспроцентности капитала; кроме того, исключены грубые выражения, а также разговоры о необходимости окрестить ребенка и вообще всё, что в первом издании оскорбляло религиозное чувство».

Феоктистов вначале разрешил было постановку драмы по цензурованному тексту, но затем запретил ее вновь. Однако 15 сентября 1895 г. последовало, помимо Феоктистова и без его ведома, разрешение Николая II на постановку пьесы на императорской сцене. Вскоре была разрешена постановка ее и на частной сцене. 16 октября того же года «Власть тьмы» была поставлена в Петербурге в театре Литературно-артистического кружка, 18 октября в Александринском театре в бенефис Н. С. Васильевой, 25 октября в московском общедоступном театре М. В. Лентовского «Скоморох», 29 ноября — в московском Малом театре.

Ещё 11 декабря 1894 г., в связи с намерением Н. С. Васильевой поставить «Власть тьмы» в свой бенефис, Толстой подписал следующее разрешение: «Я, с своей стороны, не встречаю препятствий к тому, чтобы артистка С. -Петербургских театров Надежда Сергеевна Васильева поставила в свой бенефис мою драму «Власть тьмы», в случае разрешения ее цензурой, и уполномочиваю ее делать в названной драме вычерки согласно требованиям цензуры и условиям сценической обстановки» (публикуется по копии).

В виду имевших место постановок «Власти тьмы» на сцене народных театров Министром внутренних дел был разослан конфиденциальный циркуляр, в котором говорилось, что,по имеющимся сведениям, в последнее время были попытки устраивать народные спектакли даже в деревнях с постановкою на сцене, без соблюдения установленных правил, прежде запрещённой, а ныне дозволенной для императорских и частных театров с исключениями драмы графа Л. Н. Толстого «Власть тьмы»“. Циркуляр требовал от полиции неукоснительного исполнения «законных правил».

В связи с разрешением пьесы к представлению на сцене 21 октября 1895 г. была снова разрешена ее перепечатка, но в 1898 г., после нового цензурного рассмотрения, петербургский цензурный комитет циркуляром от 10 сентября 1898 г. признал ее «непригодной для народного чтения» и запретил предпринятое издательством О. Поповой новое ее издание.

Еще задолго до постановки «Власти тьмы» в России она шла в переводах в заграничных театрах 10 февраля 1888 г. она была поставлена в Париже в «Théâtre libre» в переводе И. Я. Павловского и Оскара Магенье под названием «La Puissance des Ténèbres». Пьеса, кроме того, шла ещё и в других парижских театрах, затем в Женеве, Амстердаме, Милане, Риме, Турине, Венеции, Генуе, Берлине.

В настоящем издании «Власть тьмы» печатается по тексту издания «Сочинения графа Л. Н. Толстого». Часть двенадцатая. Произведения последних годов, изд. третье. Москва, 1886, как наиболее исправному из первопечатных. Вводим эпиграф из «Евангелия» от Матфея, исключенный из текста по требованию цензуры и имеющийся в корректуре, описанной под № 21, гранка 1. Вариант в последней реплике Никиты, в пятом действии — «От меня всё. Мой грех, мое и дело», вместо «Всё я один сделал. Мой и умысел, мое и дело», введенный в четвертое и пятое издания «Посредника», отвергаем. Этот вариант хотя и был санкционирован Толстым по инициативе В. Г. Черткова (см. выше), но, как видно из переписки Толстого о Чертковым по этому поводу, Толстой не отдавал ему преимущества перед вариантом первоначальным, а Чертков после разъяснения Толстым слова «умысел» не только не настаивал на изменении первоначальной версии, но признал свою ошибку в понимании смутившей его фразы. Поправки, сделанные Толстым в экземпляре драмы издания 1887 г., не считаем возможным внести в окончательный текст по следующим основаниям. Ниоткуда не видно, чтобы эти поправки свидетельствовали о серьезном намерении Толстого внести изменения в текст пьесы. В ряде случаев они не выдержаны и не доведены до конца, — там, например, где Толстой делает исправления в речах действующих лиц. Кроме того, если бы этими поправками Толстой дорожил, он распорядился бы внести их в последующие издания драмы, чего однако не сделал.

Так как в печатный текст «Власти тьмы», как и в другие печатные тексты Толстого, сравнительно с подлинным толстовским текстом, вкралось значительное количество ошибок и отступлений, явившихся результатом небрежной и неточной работы переписчиков и, вероятно, наборщиков и незамеченных Толстым во время исправления копий и корректур, то в окончательный текст пьесы вводим ряд исправлений, руководствуясь автографическими текстами Толстого в их последней редакции. Однако исправления не могут быть исчерпывающими в виду отсутствия первой и последней корректуры: различие, существующее, например, в написании отдельных слов между наборной рукописью и сохранившейся корректурой и затем между этой корректурой и печатным текстом могут быть объяснены столько же недосмотром наборщика, сколько и волей автора. В этом случае обычно принимаем чтение печатного текста. Исключение делается лишь для тех редких случаев, когда есть основание почти с несомненностью предполагать явный недосмотр или непонимание со стороны наборщика или корректора главным образом некоторых диалектизмов, введённых Толстым в текст пьесы. Так, когда в корректуре мы читаем «прохладную жизнь» вместо написанного Толстым в рукописи № 17, л. 2, «прокладную жизнь» и так же переписанного в наборной рукописи, то объясняем это не тем, что в недошедшей до нас первой корректуре сам Толстой исправил «прокладную» на «прохладную», а тем, что наборщик или корректор по рассеянности или по неведению заменил редко встречающийся диалектизм гораздо более распространенным эпитетом, а Толстой этой замены, читая корректуру, не заметил. По тем же приблизительно соображениям исправляем стоящее в печатном тексте «напился», «медведя», «Петруньку» на «налился», «ведмедя», «Петрунькю», как написано Толстым в корректуре, и т. п.

В приводимом ниже перечне исправлений не отмечаем второстепенных буквенных исправлений типа «ж» вместо «же», «тобою» вместо «тобой» и т. п., а также исправлений пунктуации. Подлинная пунктуация Толстого, обычно невыдержанная и беспорядочная, проводится лишь в тех случаях, если она не слишком расходится с общепринятой и не мешает усвоению текста.

Вводим следующие исправления:

Стр. 124 и 128, строки 8 и 28, здесь, как и всюду в репликах действующих лиц, жисть вместо: жизнь, в соответствии с тем, как написано Толстым во всех рукописях.

Стр. 131, строка 31, зачиврел вместо: зачиврил — по рукописи № 20, л. 9.

Стр. 132, строка 15, куфарках вместо кухарках — по рукописи № 15, л. 7 об.

Стр. 136, строка 19, доживат вместо: доживет — по рукописи № 20, л. 14.

Стр. 137, строка 25, не снимешь вместо: не скинешь — по рукописи № 20, л. 15.

Стр. 139, строка 17, накошлял вместо: накашлял — по рукописи № 2, л. 9 об.

Стр. 139, строка 17, думал вместо: думаем — по рукописи № 2, л. 9.

Стр. 140 строки 18—19, ответ произвесть вместо: ответ произнесть — по рукописи № 20, л. 18.

Стр. 141, строка 26, после слов : А время придет добавляем : и женим — по рукописи № 20, л. 19 об. Слова: и женим написаны Толстым в наборной рукописи так и на таком месте, что наборщик легко мог их не заметить и не набрать. В корректуре Толстой после слова: придет, чтобы осмыслить ненабранную целиком фразу, поставил многоточие.

Стр. 150, строка 7, вчерась, вместо: вчера — по рукописи № 16, л. 1.

Стр. 152, строка 18 , век-то свой, вместо: век свой

Стр. 152, строки 22—23. А он робеет, не хочет в это дело вступать, вместо: А он робеет в это дело вступать — по рукописи № 16, л. 2 об.

Стр. 154, строка 8, перед словами: Да уж одно бы что вставляем: Уж как скучно-то

Стр. 154, строка 10, помирает вместо: умирает — по рукописи № 16, л. 3 об.

Стр. 156, строка 31. Да я и то не отрекусь вместо: Да и то, я не отрекусь — по корректуре № 21, гранка 20.

Стр. 157, строка 11, такие деньжищи да дурòм пропадут, вместо: да такие деньжищи дурòм пропадут — по рукописи № 16, л. 5 об. и по корректуре № 21, гранка 20.

Стр. 159, строка 25, слово: сейчас, стоящее последним в речи Матрены, переносим первым в ближайшую реплику Анисьи — по рукописи № 20, л. 36.

Стр. 161, строка 21, нету вместо: нетути — по рукописи № 16, л. 8.

Стр. 164, строка 17. Как жалко его вместо: Как жалко — по рукописи № 16, л. 10 об.

Стр. 164, строка 29. За сестрой ведь послал вместо: За сестрой послал — по рукописи № 16, л. 11.

Стр. 165, строка 22 , да попои вместо: и попои — по рукописи № 16, л. 11.

Стр. 167, строка 7. Да какое дело-то? вместо: Да какое дело? — по рукописи № 16, л. 12.

Стр. 167, строка 25. О деле вместо: А о деле

Стр. 167, строки 26—27. Я до него тоже притолчна вместо: До него тоже я притолчна — по рукописи № 16, л. 12 об.

Стр. 168, строка 7, деньги вместо: денежки — по рукописи № 16, л. 13 об.

Стр. 168, строки 26—27, если что и возьмет вместо: Если и возьмет — по рукописи № 16, л. 14.

Стр. 170, строка 22, идет с одной, Акулина с другой стороны вместо: идет с одной стороны, Акулина с другой — по рукописи № 16, л. 15.

Стр. 171, строки 15—19. А то и в самоваре, я чай, есть. Не вылили вместо: А то самовар, я чай, еще не вылит — по рукописи № 16, л. 15 об.

Стр. 173, строка 3 здесь, как и всюду ниже в репликах Митрича милослевый вместо: милостивый, в соответствии с тем, как написано Толстым в рукописях.

Стр. 177, строка 11, донюшка вместо: Анютка — по рукописи № 20, л. 46.

Стр. 177, строка 18, дела вместо: все дела — по рукописи № 9, л. 1 об.

Стр. 175, строка 6. Ох, натращал как! вместо: О-о-х, натращал — по рукописи № 20, л. 48.

Стр. 176, строки 13—14, и допрежде вместо: допрежде — по рукописи № 17, л. 2.

Стр. 176, строка 32. Да уж я и сама вместо: Да и я сама — по рукописи № 17, л. 3.

Стр. 177, строки 2—3, испортить человека вместо: человека испортить — по рукописи № 17, л. 3.

Стр. 178, строка 9, после слов: Из двора, что ль? добавляем: Проходи, раздевайся — по рукописи № 17, л. 4.

Стр. 178, строка 23. Митрич, иди ужинать, а Митрич? вместо: Митрич, а Митрич, иди ужинать — по рукописи № 17, л. 4 об. После этих слов добавляем: Митрич (рычит, просыпается). Чего? Анисья. Ужинать — по рукописи № 17, л. 4 об.

Стр. 179, строка 21. Микишка-то что делает? вместо: Микишка что делает? — по рукописи № 17, л. 5.

Стр. 179, строка 24, управлялся сам вместо: управлялся — по рукописи № 17, л. 5.

Стр. 183, строка 12, родная вместо: родимая — по рукописи № 9, л. 2 об.

Стр. 183, строка 21, сказывать вместо: сказать — по рукописи № 9, л. 3.

Стр. 184, строка 5, перемывает ложки вместо: перемывает посуду — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 184, строка 14, после слова: истовая добавляем: и всё тае — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 184, строка 18, сказывали вместо: сказывают — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 184, строка 26. Уж не чаю вместо: Уж не чаю я — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 185, строки 3—4, после слов: Те же и Никита добавляем: Входит Никита пьяный с мешком и узлом под мышкой и с покупками в бумаге, отворяет дверь и останавливается. — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 185, строки 6—7. Продолжает мыть ложки и не поворачивает головы, когда отворяется дверь. вместо: Продолжает мыть ложки, не поворачивая головы. — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 185, строка 10, и отворачивается. Молчит. вместо: и отворачиваясь молчит. — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 185, строка 17, после слова: подходит добавляем: к нему — по рукописи № 17, л. 8.

Стр. 187, строка 6, с покупками вместо: с покупкой — по рукописи № 9, л. 3 об. и № 10, л. 5.

Стр. 190, строка 7, лазоревому вместо: лазуревому — по рукописи № 10, л. 6.

Стр. 190, строка 16. Чего мне глядеть! вместо: Что мне глядеть! — по рукописи № 9, л. 4 об.

Стр. 194, строка 27, это бабе пряжа вместо: это бабе пряжу — по рукописи № 9, л. 5 об.

Стр. 195, строка 13, не видит бумажку вместо: не видит бумажки — по рукописи № 11, л. 8.

Стр. 199, строка 26, говорит вместо: говорят — по рукописи № 10, л. 9.

Стр. 203, строка 29, мотри вместо: смотри — по корректуре № 21, гранка 47.

Стр. 204, строка 19, сказывала вместо: сказываю — по рукописи №19, л. 4.

Стр. 205, строка 31 , с этого раза — вместо: с этого разу — по рукописи № 10, л. 10 об.

Стр. 206, строка 13. Да вы что ж делать-то будете? вместо: Что ж делать-то будете? — по рукописи № 18, л. 5 об.

Стр. 208, строка 8, костричишься вместо: костришься — по рукописи № 12, л. 4 об.

Стр. 212, строка 27, больно ты налегла вместо: очень ты налегла — по рукописи № 18, л. 12.

Cтр. 214, строка 12. Хоть вместо: Ты хоть

Стр. 214, 215, строки 19, 4, робеночек и робеночка вместо: ребеночек и ребеночка — по рукописи № 25, л. 3.

Стр. 214, строка 28. А то куды ж вместо: А то куда ж? — по рукописи № 23, л. 1.

Стр. 215, строка 8. Тооненько вместо: Тоненько

Стр. 215, строка 22, после слов: Ей-Богу, копают добавляем: в погребе копают — по вставке в рукопись № 25, л. 1 об.

Стр. 215, строка 24, после слов: Чего не вздумает исключаем слово: копают — по вставке в рукопись № 25, л. 1.

Стр. 215, строка 25, потушу вместо: погашу — по вставке в рукопись № 25, л. 1 об.

Стр. 215, строка 27, после слов: Ей-Богу, не буду добавляем : однова дыхнуть, не буду — по вставке в рукопись № 25, л. 1 об.

Стр. 218, строка 16. Куды ж вместо: Куда ж — по вставке в рукопись № 25, л. 1 об.

Стр. 218, строка 21. А ту девчонку вместо: А девчонку — по рукописи № 26, л. 7.

Стр. 220, строка 8, а уж бабы вместо: а уж баб — по рукописи № 23, л. 2.

Стр. 220, строка 30, в обоих случаях деревенска вместо: деревенская — по рукописи № 26, л. 9.

Стр. 226, строка 1, налился вместо: напился — по корректуре № 21, гранка 55.

Стр. 227, строка 10. Федорочу вместо: Федорычу — по рукописи № 19, л. 1 об.

Стр. 227, строка 25, прокладную вместо: прохладную — по рукописи № 19, л. 2.

Стр. 228, строка 25, не воротится вместо: не воротишь — по корректуре № 21, гранка 56.

Стр. 231, строка 17. Петрунькю вместо: Петруньку — по корректуре № 21, гранка 57.

Стр. 233, строка 29 , рад бы не поминал вместо: рад бы не поминать

Стр. 234, строка 7, прикладать вместо: прикладывать — по рукописи № 19, л. 5 об.

Стр. 234, строки 9—10, ведмедя вместо: медведя — по корректуре № 21, л. 59. (Толстой написал сначала: медведя, затем зачеркнул это слово и вместо него написал: ведмедя.)

Стр. 234, строка 13, запутляли вместо: запутали — по корректуре № 21, гранка 59. (Так именно несколько раз выше выражается Никита.)

Стр. 235, строка 5. Полежала бы я вместо: Полежала бы и я — по рукописи № 19, л. 6.

Стр. 235, строка 7, почестно вместо: почетно — по рукописи № 20, л. 93.

Стр. 236, строка 17, не пуская вместо: не пускает — по вставке в корректуру № 21, л. 1.

Стр. 237, строка 9. Чего бояться дерьма то? вместо: Чего их бояться то?

Стр. 237, строка 9. Вон он я! вместо: вот он я! — по вставке в корректуру № 21, л. 1 об.

Стр. 239, строка 14, на колени вместо: на колена — по рукописи № 13, л. 5.

Стр. 242, строка 27, блудной скверной вместо: блудней скверной — по рукописи № 13, л. 6.

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ И КОРРЕКТУР.

Рукописи и корректуры, относящиеся к «Власти тьмы», хранятся в Архиве Толстого во Всесоюзной библиотеке имени В. И. Ленина (папка 28) и в Государственном Толстовском музее (Архив В. Г. Черткова, папка 12).

1. Автограф АТБ на 1 листе в 4°, исписанном с обеих сторон. План всех пяти действий драмы и характеристика действующих лиц. Печатается целиком.

2. Автограф АТБ первого действия драмы в переплетенной в коленкор тетради. Написан на первых 11 ненумерованных листах тетради (с обеих сторон) и на вставке (полулист писчей бумаги, согнутый пополам и исписанный с обеих сторон), вложенной между 5 и 6 листом тетради. Заглавия нет. Начало: «Действующiя лица». Конец: «Андреянъ (одинъ). Охъ, скучно! Охъ скучно. Занавесъ». В тексте действия жена Петра называется Надеждой, затем Анисьей, в списке действующих лиц имя Надежда исправлено на Анисья. Во вставке она зовется Аксиньей и один раз Анисьей. Имя работника сначала Никита, затем Андреян, в списке действующих лиц — Никита, во вставке — Влас, затем исправленное на Андреян. Жена Акима в тексте всюду называется Катериной, в списке действующих лиц — Матреной. В списке действующих лиц вторая дочь Петра называется Аниской. Она в первом действии однако не выступает, и будущая ее роль здесь входит в состав роли Акулины. Первая и почти вся вторая страница вставки зачеркнуты. На них написана первая редакция начала первого действия. Оставшееся незачеркнутым приспособлено затем к тексту, написанному в тетради. Текст автографа по содержанию и последовательности явлений близок к тексту I действия в окончательной редакции, отличаясь от него преимущественно стилистическими вариантами и сравнительно большей краткостью. Дальше всего в этом отношении от окончательной редакции отстоит текст, соответствующий 10 явлению (разговор Аксиньи — Анисьи и Катерины — Матрены). Печатаем его в вариантах (№ 1). После того как написан был текст 1 действия, Толстой написал следующий список действующих лиц.

Петръ — мужикъ 42 летъ, женатъ вторымъ бракомъ, богатый, строгiй, правдивый, домохозяинъ.

Анисья — его жена 34 летъ, добродушная, чувственная, вспыльчивая.

Акулина — дочь Петра отъ перваго брака 16 летъ, дурковатая.

Аниска — 2-я дочь 8 летъ, ласковая, шустрая.

Никита — работникъ ихъ 25 летъ, щеголь, бабникъ.

Акимъ — отецъ Никиты 50 летъ, мужикъ богобоязненный, кроткiй.

Матрена — его жена 50 летъ, болтунья, ведьма, любящая пакость.

Марина — девка-сирота, простая, кроткая и страстная.

3. Рукопись АТБ на 6 ненумерованных листах в 4° (один чистый), исписанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой, с исправлениями рукой Толстого. Начало: «Поди, чтоль ты». Конец: «Занавесъ». Не вполне точная копия предыдущей. Отсюда 8 листов, в том числе 1-й, переложены в следующую рукопись, № 4. Все страницы рукописи перечеркнуты поперёк красным карандашом для обозначения того, что они переписаны. Авторские исправления сделаны в направлении к окончательной редакции I действия; введена, между прочим, роль Анютки. Рукой переписчицы имена действующих лиц исправлены в соответствии с текстом их перечня, сделанным Толстым.

4. Рукопись АТБ и ГТМ на 18 ненумерованных листах в 4° (один чистый), исписанная большей частью с обеих сторон рукой С. А. Толстой, с исправлениями рукой Толстого. Образовалась из листов, переложенных сюда из рукописи № 3, и из копий листов, оставшихся в этой рукописи. В списке действующих лиц «Аниска» исправлено на «Анютка» и «Никита» на «Тимофей». На 1 листе рукой С. А. Толстой помечено: «Октябрь 1886 года. Ясная поляна».

5. Автограф АТБ на 6 ненумерованных листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. Начало: «Действiе ІІ». Конец: «Да узнать про деньги где». На обороте 3-го листа автограф, относящийся к «Запискам сумасшедшего». Незаконченный текст второго действия (большая его часть). Он значительно кратче текста окончательной редакции и существенно отличается от него. Умирающий Пётр не посылает зa своей сестрой. Матрена сообщает совет писаря, как Никите жениться на Анисье, не Никите, как в окончательной редакции, а Анисье (см. вариант № 2). О поисках денег у умирающего Петра здесь ещё ничего не сказано. Текст автографа заканчивается словами Матрены, в которых она выражает опасение, как бы не были допущены к Петру старики, и заботится о том, чтобы узнать, где деньги.

6. Рукопись АТБ на 8 ненумерованных листах в 4° (один чистый), исписанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и (в конце) Толстого. Исправленная Толстым копия предыдущей рукописи, к копии автором приписан конец. Начало: «Действие II». Конец: «потружусь и я». В тексте этой рукописи Петр, чувствуя приближение смерти, велит, послать за своей сестрой.

7. Рукопись АТБ на 7 ненумерованных листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Копия предыдущей. 3 листа отсюда переложены в рукопись № 8. Начало: «Действiе II». Конец: «Самоваръ то вскипелъ, что ли». Первоначально сюда была введена довольно значительная по объему сцена разговора Матрены с сестрой Петра Марфой. Она предшествует эпизоду, в котором Анисья похищает у умирающего Петра деньги, и, видимо, введена для того, чтобы задержать Марфу до тех пор, пока Анисья кончит свое дело. Но затем эта сцена зачеркнута, и вместо нее написан новый текст, приближающийся к соответствующему тексту окончательной редакции. Печатаем выпущенную сцену вместе со следующей зачеркнутой, в которой появляется Анисья после похищения денег и смерти Петра, в вариантах (№ 3). Текст рукописи перечеркнут по страницам красным карандашом для обозначения того, что он переписан.

8. Рукопись АТБ на 11 ненумерованных листах в 4°, исписанная, большею частью с обеих сторон, рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. За исключением трех листов, переложенных сюда из рукописи № 7, — копия этой последней.

9. Автограф АТБ на 6 нумерованных посторонней рукой (1—6) листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Действiе III». Конец: «Какъ скучно то. (Плачетъ). Занавесъ». В основном текст его близок к тексту третьего действия в окончательной редакции, но значительно кратче его. Извлекаем отсюда варианты №№ 4 и 5, относящиеся соответственно к явлениям 9 и 12.

10. Рукопись АТБ на 14 ненумерованных листах в 4°, исписанных, кроме первого — чистого, с обеих сторон. Листы 2—9 и часть 10 исписаны рукой С. А. Толстой и исправлены рукой Толстого. На них — исправленная копия предыдущей рукописи. На листах 10—14 — автограф четвертого действия. Текст его кратче текста того же действия в окончательной редакции. В нем Митрич еще не фигурирует в качестве действующего лица, и явления 5, 6, 8 и 9 (по тексту окончательной редакции) или вовсе не написаны или лишь намечены. Извлекаем из автографа вариант № 7, соответствующий 11 явлению в окончательной редакции.

11. Рукопись АТБ на 9 нумерованных (2—10) листах в 4°, исписанная с обеих сторон рукой В. В. Шидловской и C. Л. Толстого (полстраницы) и исправленная рукой Толстого. Начало: «Анисья. Да Митричъ работникъ». Конец: «Охъ, скучно мне. (Плачетъ)». Первый лист из этой рукописи переложен в рукопись, описанную под № 17. Копия первых девяти листов рукописи № 10, заключающих в себе текст третьего действия, зa исключением конца в несколько строк, написанного на листе 9. Этот конец не переписан, и вместо него Толстым написан в данной рукописи новый текст. Здесь впервые в пьесу введена роль Митрича.

12. Рукопись АТБ на 7 нумерованных через лист листах (1—4) в 4°, исписанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «грешника. (Никита вздрагвааетъ)». Конец: (Садится на приступки). Занавесъ». Копия последних пяти листов рукописи № 10, заключающих в себе конец текста третьего действия и текст (автограф) четвертого действия.

13. Автограф АТБ на 6 ненумерованных листах в 4°, исписанных с обеих сторон (один чистый). Начало: Действiе V». Конец: «Онъ тебя пожалеетъ. Занавесъ». По сравнению с текстом окончательной редакции пятого действия, текст автографа кратче. В нем также отсутствует еще сцена покушения Никиты на самоубийство и встреча его с Митричем (явление 10 в окончательной редакции). Извлекаем отсюда варианты №№ 8—10. Первый вариант соответствует первым трем явлениям первой сцены пятого действия в окончательной редакции (большая часть его, до монолога Марины, зачеркнута); второй — 6 явлению; третий — 9-му.

14. Рукопись АТБ на 8 нумерованных листах (1—7) в 4°, исписанных, кроме последнего чистого, с обеих сторон рукой С. А. Толстой, с исправлениями рукой Толстого. Копия предыдущей рукописи.

15. Рукопись ГТМ на 19 нумерованных через лист (1—10) листах в 4°, исписанная с обеих сторон рукой Т. Л. Толстой и А. А. Стаховича и исправленная рукой Толстого. Текст I действия. Копия рукописи, описанной под № 4. Здесь имя Никита исправлено, но не всюду, на Тимофей. Рукопись заключена в обложку, на которой рукой Т. Л. Толстой написано: «І-е Действие, 3-й раз поправленное».

16. Рукопись ГТМ на 16 нумерованных через лист (1—8) листах в 4° (один чистый), исписанная с обеих сторон рукой М. Л. Толстой и исправленная рукой Толстого. Текст II действия. Копия рукописи, описанной под № 8. Заключена в обложку, на которой рукой Т. Л. Толстой написано: «Действие II, переписанное в 3-й paз».

17. Рукопись ГТМ на 18 нумерованных частью по листам, частью через лист (1—11) листах в 4° (один чистый), исписанная большей частью с обеих сторон рукой В. В. Шидловской, Т. Л. Толстой, А. П. Иванова, неизвестного, С. Л. Толстого и М. Л. Толстой и исправленная рукой Толстого. Текст III действия. Копия рукописи, описанной под № 11, откуда в данную рукопись переложен один (1-й) лист. Заключена в обложку, на которой рукой Т. Л. Толстой написано: «Действие: III. Черновое»).

18. Рукопись ГТМ на 13 нумерованных (1—13) листах в 4°, исписанная большей частью с обеих сторон рукой А. П. Иванова и исправленная рукой Толстого. Текст IV действия. Копия рукописи, описанной под № 12. Заключена в обложку, на которой рукой Т. Л. Толстой написано: «Действие IV, 3-й paз списанное». В этой рукописи введена роль Митрича, ранее в IV действии отсутствовавшая.

19. Рукопись ГТМ на 10 нумерованных (1—10) листах в 4°, исписанная с обеих сторон рукой яснополянского школьного учителя и исправленная рукой Толстого. Текст V действия. Копия рукописи, описанной под № 14. Извлекаем из нее вариант № 11.

20. Рукопись ГТМ на 99 листах в 4° (2 чистые), исписанная с обеих сторон рукой Т. Л. Толстой, В. В. Шидловской, В. С. Толстой, М. Л. Толстой, С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Несколько страниц, заключающих в себе многочисленные авторские исправления и добавления, переписаны и вновь исправлены, и переписанное зачеркнуто. Здесь заключается текст всех пяти действий драмы, судя по типографским пометам и свинцовым пятнам, бывший в наборе. Каждое действие имеет особую нумерацию по листам. Текст некоторых действий заключен в обложки, на которых рукой Т. Л. Толстой отмечено: «4-й раз переписанное». Ее же рукой впереди текста I действия на отдельной странице написано заглавие — ,«Коготок увяз, всей птичке пропасть». Драма в V действиях“. Перед текстом каждого действия — список действующих в данном акте лиц. Данная рукопись — последовательная копия рукописей, описанных под №№ 15—19. Здесь впервые рукой переписчиков каждое действие поделено на явления. Авторские исправления — преимущественно стилистического характера.

21. Корректура ГТМ пяти действий драмы, набранная для издания «Посредник» (первого) на 64 нумерованных (1—64) гранках с исправлениями рукой Толстого. Заглавия пьесы нет. В самом начале ее рукой С. А. Толстой в качестве эпиграфа выписаны 28 и 29 стихи V главы «Евангелия» от Матфея. К 61 гранке (V действие, конец I сцены) относится вставка-автограф на полулисте писчей бумаги, на которой написан разговор Никиты с Митричем в связи с попыткой Никиты покончить самоубийством, о чем идет речь впервые в этой именно корректуре. Вся вставка, вместе с предшествующим ей, написанным в начале гранки автографом, в котором говорится о покушении Никиты на самоубийство, переписана рукой С. А. Толстой, исправлена Толстым, и переписанное приклеено к гранке. Так как на 8, 9, 59 и 60 гранках сделаны многочисленные исправления, то текст этих гранок частично переписан С. А. Толстой, большей частью вновь исправлен Толстым, и переписанное приклеено к соответствующим гранкам. Текст корректуры не покрывается текстом наборной рукописи. Поэтому данная корректура — по крайней мере вторая (первая не сохранилась). Текст ее не покрывается и печатным текстом (следовательно, была, по крайней мере, еще одна корректура, очевидно сверстанная). Из гранок 60 и 61 извлекаем вариант № 12 (сцена разговора Никиты с Митричем в V действии).

22. Автограф ГТМ на клочке бумаги, на котором написано: «Въ III акте входитъ Анютка. Ак[имъ]. А! умница. Все хлопочешь? Хлопочешь все. Перезябла, я чай». Ан[ютка]. И то озябла страсть. Здорово, дедушка». Этот текст в несколько измененном виде вошел в окончательную печатную редакцию «Власти тьмы».

23. Автограф ГТМ на 2 листах in F°, исписанных с обеих сторон. Заключает в себе вариант последних явлений IV действия. Начало: «2-я сцена». Конец: Анютка лезетъ. Занавесъ. Впереди текста в правом углу рукой С. А. Толстой помечено: «Декабрь 1886 г. Вариант IV действия». Ко 2 листу относится вставка на клочке бумаги, на котором, кроме текста, относящегося к пьесе, первоначально была сделана рукой Толстого внизу листа, на той же стороне, следующая запись (не вполне сохранившаяся, так как левый край бумаги оторван): «[с]видетельствую, что на [выражен]ное сыномъ моимъ Ильею Толстымъ жела[нiе по]ступитъ на службу вольно[опреде]ляющимся я изъявилъ свое [соглас]iе. 1887 года Ноября 25». На оборотной стороне вставки зачеркнутый вариант (автограф) части беседы Митрича с Акимом о банке и о процентах (5 явление III действия). Вслед зa тем незачеркнутые записи отдельных слов и выражений: «Шкуреха. До хреста пропился. Шапку пропилъ, гуляе, агромадный, полное право». Рукопись написана фиолетовыми чернилами, и затем черными чернилами в ней сделаны многочисленные поправки. Извлекаем отсюда вариант № 13 (1-е явление) и зачеркнутый вариант № 14 из 3-го явления.

24. Рукопись ГТМ на 7 сшитых нумерованных листах в 4°, исписанная с одной стороны рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Копия предыдущей. Начало: «Сцена 2-я». Конец: «Богородица Казанская. Занавесъ». Исправления — преимущественно стилистического характера.

25. Рукопись ГТМ — сшитая тетрадь в малую 4°, исписанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Первый и последний лист — обложка, на которой рукой С. А. Толстой написано: «Вариант 4-го Действия. Сцена II». Первые 3 страницы текста перенумерованы рукой Толстого. Копия предыдущей рукописи. Здесь много исправлений. Часть текста, после того как она была исправлена, зачеркнута. Вместо зачеркнутого и отчасти в дополнение к прежнему тексту Толстым написано на отдельной вставке (исписанный с обеих сторон полулист писчей бумаги, хранящийся в АТБ) новый текст, условными обозначениями отнесенный к соответствующим местам текста данной рукописи.

26. Рукопись АТБ на 14 нумерованных (1—14) листах в 4° (последний чистый), исписанная с обеих сторон рукой T. Л. Толстой и исправленная рукой Толстого. Копия предыдущей рукописи. Рукой переписчицы помечено: «Вариант IV действия», и рядом с этим рукой Толстого написано: «После явленiя XII въ IV действiи и до конца действiя». Текст впервые поделен переписчицей на явления. Судя по типографским пометам и свинцовым пятнам, эта рукопись была в наборе.

27. Корректура ГТМ на 6 нумерованных (1—6) гранках. Набор предыдущей рукописи. Исправлений рукой Толстого нет, но несколько исправлений и небольших дополнений сделано рукой М. А. Шмидт, очевидно по другому экземпляру корректуры, исправленному Толстым. Ее же рукой в начале 1 гранки карандашом написано: «4-е действие, вместо XIV, XV и XVI». Исправленный текст этой корректуры целиком покрывается печатным текстом пьесы в издании «Посредника».

Сноски

531. Дело Колоскова и обстоятельства ознакомления с ним Толстого несколько раз пересказаны Н. В. Давыдовым, впервые в статье «Из воспоминаний о Л Н. Толстом», напечатанной в «Сборнике воспоминаний о Л. Н. Толстом», книгоиздательство «Златоцвет», М. 1911, стр. 18—20. Здесь дело Колоскова ошибочно приурочивается к 1886 г. В другой статье — «Откуда Лев Николаевич почерпнул сюжет драмы «Власть тьмы» — «Толстовский ежегодник» 1912 г., М. 1912, стр. 48—50, «Власть тьмы» ошибочно приурочивается ко времени через год после разбирательства дела Колоскова, которое сам Давыдов правильно датирует здесь уже 1880-м годом. В третьей статье — «Лев Николаевич Толстой», напечатанной в книге Давыдова «Из прошлого», М. 1913, стр. 286—287, никаких дат нет, но также ошибочно сказано, что «Власть тьмы» была написана Толстым вскоре после его свидания в тюрьме с Ефремом Колосковым. В приложении к статье напечатаны копии обвинительного акта и приговора по делу Колосковых. В четвертый раз Н. В. Давыдов бегло о деле Колоскова по связи его с «Властью тьмы» говорит в статье «Письма Л. Н. Толстого к Н. В. Давыдову», напечатанной в сборнике «Толстой. Памятники творчества и жизни», 2, М. 1920, стр. 43. В первой и четвертой статье Давыдов говорит о том, что дело Колосковых было прочитано Толстым, во второй и третьей статьях сказано лишь, что Давыдов подробно ознакомил Толстого с обстоятельствами дела, причем во второй статье добавлено, что тогда же Толстой записал содержание дела.

Подлинное дело Тульского окружного суда о Колосковых (на 19 листах, начато 28 апреля 1880 г., окончено 2 апреля 1881 г.) хранится ныне в Центрархиве РСФСР за № 582.

532. Н. Ракшанин, «Беседа с графом Л. Н. Толстым (Впечатления)». — «Новости и биржевая газета» 1896 г., № 9 от 9 января. Беседа эта была вызвана появившейся в «Петербургской газете», 1896 г. № 2, от 3 января, заметкой «Идея Власти тьмы». В этой заметке сотрудник газеты в ироническом тоне сообщил сделанное ему основательницей бывшего Пушкинского театра в Москве А. А. Бренко сенсационное заявление, будто источником пьесы Толстого послужила ее собственная пьеса «Дотаевцы», которую она лет двенадцать назад читала Толстому, очень сочувственно ее принявшему. В беседе с Ракшаниным Толстой, не отрицая факта прослушанья им пьесы «Дотаевцы» из уст Бренко, опроверг ее домыслы ссылкой на подлинное дело, легшее в основу «Власти тьмы».

540. Том 85 настоящего издания, стр. 410—411.

541. Там же, стр. 416.

542. Там же, стр. 422.

543. Цитируем заключение прокурора суда об освобождении Елены от обвинения, утвержденное судебной палатой, по подлинному делу Колосковых, л 7.

544. Там же, л. 7.

545. «Из прошлого», стр. 287.

546. «Толстой и о Толстом». Новые материалы. Сборник второй. Редакция В. Г. Черткова и Н. Н. Гусева, М. 1926, стр. 88. В Дневнике 1881 г. Толстой отмечает целый ряд своих встреч с проходившими через Ясную поляну отставными солдатами. Возможно, что именно в это время он встретился с солдатом, который послужил прототипом Митрича. Уже после написания драмы Толстой 13 января 1887 года писал жене из имения Олсуфьевых Никольского, где он гостил: «Нынче много ходил гулять — в караулке, в лесу, нашел солдата — Митрича живого» (ПЖ, стр. 305).

547. И. Тенеромо (И. Б. Фейнерман), свидетель весьма недостоверный, в своих воспоминаниях о Толстом также дает несколько указаний относительно прототипов «Власти тьмы». В заметке „Как создавалась «Власть тьмы»“, напечатанной в его книге «Живые речи Л. Н. Толстого», Одесса, 1908, стр. 151—156, Тенеромо передает рассказ крестьянина, которого направил к нему Толстой. Крестьянин заикающейся и заплетающейся речью якобы рассказал о том, что его сын Никифор, служивший на станции Козловка, сойдясь с кухаркой Мариной, которая после этого забеременела, отказывается на ней жениться. Девушка покушалась на самоубийство, но Никифор всё-таки упорствует. В тот же вечер, по словам Тенеромо, Толстой вместе с ним поехал в Козловку, чтобы усовестить парня. Дорогой Лев Николаевич с похвалой отзывался о крестьянине и об его манере говорить и вспомнил другую свою встречу с таким же богобоязненным и мягким стариком — крестьянином, работавшим золотарем в Туле и говорившим тоже заплетающейся речью, с добавками «тае, тае». Через месяц отец Никифора якобы вновь был у Толстого с известием, что свадьба сына с Мариной налаживается. Он привел с собой и свою жену старуху, которая восхитила Толстого своим языком, переполненным колоритными ругательствами и похожим на язык яснополянской крестьянки Надежды Зубастой, жены крестьянина Константина. Она была против женитьбы своего сына на Марине. Около того же времени (дело было весной или в начале лета 1886 г.) Давыдов, по словам якобы самого Толстого, рассказал ему о деле Колосковых. Всеми этими впечатлениями подсказаны были образы

Акима, Никиты, Матрены и Марины в драме, написанной через несколько месяцев после этого. Во второй редакции заметки, напечатанной под тем же заглавием в книге «Живые слова Л. Н. Толстого», М. 1912, стр. 239—241, факты переданы не совсем так как в первой редакции. Соблазнитель Марины называется не Никифор, а Иван, о старике-золотаре, говорящем с прибавкой «тае», ничего не говорится, и «тае» усваивается отцу соблазнителя. Ничего не говорится и о приходе к Толстому матери Никифора — Ивана, и из изложения явствует, что не она послужила прототипомМатрены, а Надежда Зубастая. Толстой, оказывается, ездил в Козловку для увещевания соблазнителя Марины не один раз, а два — второй раз с Н. Н. Ге. Иначе во второй редакции заметки звучат и речи крестьян.

Уже эта противоречивость в изложении одних и тех же фактов не позволяет полагаться на сообщения Тенеромо, так же как и на его передачу мыслей Толстого о существе драматического произведения и о процессе работы над «Властью тьмы», приведенную Тенеромо еще в третьем варианте — заметке «О театре», напечатанной первоначально в его же книжке «Живые речи Л. Н. Толстого», Спб. 1909, стр. 39—41. Но и помимо этого, мы располагаем характеристикой упоминаемой Тенеромо Надежды Зябревой (по прозвищу Зубастой), данной самим Толстым в «Записках христианина» и в дневнике 1881 г. (см. т. 49 настоящего издания), совершенно несходной стой, какую дает Тенеромо, и не дающей никаких оснований видеть в этой крестьянке прототип Матрены.

В заметке «Старого литератора» (псевдоним П. А. Сергеенко) „Лев Толстой и «Власть тьмы»“, напечатанной в № 2 журнала «Рампа» за 1908 г., стр. 22—23, передаются сведения о прототипах «Власти тьмы», очевидно, основанные на заметке Тенеромо.

548. «Л. Н. Толстой и Н. Н. Ге. Переписка», изд. «Academia», стр. 94.

549. Том 85 настоящего издания, стр. 421.

550. Кн. Д. Оболенский. «О «Власти тьмы» гр. Л. Н. Толстого». — «Русское слово», № 212 от 13 сентября 1908 г. В фельетоне Г. Н. «Московские впечатления заезжего петербуржца», напечатанном в № 18 «С. -Петербургских ведомостей» от 18 января 1887 г., сообщалось о том, что драма Толстого, первоначально представленная в московскую цензуру без имени автора, была запрещена для печати в виду её «скабрезности и отсутствия всякой литературности». Это сообщение было перепечатано со ссылкой на «С. -Петербургские ведомости» в № 4 «Недели» за тот же год.

581. «Красный архив» 1922, I, стр. 417.

583. Ф. Раскольников. Указ. статья, стр. 138.

584. См. В. Давыдов, «Из воспоминаний актера». — «Международный толстовский альманах», составленный П. Сергеенко. Издательство «Книга». М. 1909, стр. 42—47.

585. См. «Первая постановка «Власти тьмы» на любительской сцене в 1890 г. (Из воспоминаний А. В. Приселкова)». — «Ежегодник императорских театров», 1909, в. I, стр. 29 и след.

586. Около того же времени, в августе 1895 г., А. С. Суворин, бывший председателем литературно-артистического кружка, обратился непосредственно к Толстому с просьбой приспособить (видимо, цензурно) «Власть тьмы» к постановке на сцене. См. запись в дневнике С. И. Танеева от 3 августа 1895 г. «С. И. Танеев. Личность, творчество, документы его жизни». Гос. издат. М. 1925, стр. 61. Письмо Суворина в архиве Толстого не сохранилось. Ответ Толстого на это обращение нам неизвестен.

587. См. П. Гнедич, «Из старой записной книжки. «Власть тьмы» и цензура». — «Бирюч петроградских императорских театров», 1918, 4, стр. 62—64. Его же, «Книга жизни. Воспоминания 1855—1918», изд. «Прибой». Л. 1929, стр. 228—229. Ф. Раскольников. Указ. статья, стр. 138—139.

588. См. Е. М., «Власть тьмы» на сцене народного театра». — «Бирюч петроградских театров», 1918, 3, стр. 32—34. А. Поляков. Указ. заметка, стр. 150. Литературу о других постановках «Власти тьмы» в Петербурге, Москве и в провинции см. в книгах Ю. Битовта «Граф Л. Н. Толстой в литературе и искусстве». М. 1903, стр. 293—299, и С. Балухатого и О. Писемской «Справочник по Толстому», Гос. издат. М. — Л. 1928, стр. 110—112. В связи с постановкой пьесы в московском Малом театре к Толстому в Ясную поляну 4 ноября 1895 г. ездили за указаниями художник-декоратор К. Ф. Вальц и режиссер театра С. А. Черневский, а затем вскоре помощник Вальца. Об этом Толстой записывает в дневнике: «Были режиссер и декоратор» (запись 5 ноября) и «Был помощник Вальца» (запись 7 ноября). Как сообщает К. Ф. Вальц, Толстой «входил до мелочей во всё, касающееся постановки, обсуждая каждую ничтожную подробность». «Лев Николаевич, например, потребовал, — продолжает К. Ф. Вальц, — чтобы постановка была сделана не только вообще верно, но и этнографически верно, чтобы декорации дали не только деревню, но именно деревню Тульской губернии». Под руководством дочерей Толстого приехавшими были закуплены образцы одежды и предметов домашнего обихода крестьян Тульской губернии. См. «Литературное обозрение» 1895 г., №47, стр. 1316—1318. В связи с этой же постановкой Толстой, видимо, на репетиции «Власти тьмы» в московском Малом театре (см. запись в дневнике от 7 декабря, после трехнедельного перерыва: „За это время был в театре на репетициях «Власти тьмы»“) беседовали с артистами, дав обстоятельное истолкование главных ролей пьесы и указав, как, по его мнению, их нужно играть. См. «Курьер торговли и промышленности» 1895 г., № 343, от 14 декабря.

589. Ф. Раскольников. Указ. статья, стр. 139.

590. См. H. Н. Апостолов, «Лев Толстой и русское самодержавие». Гoc. издат. М.—Л. 1930, стр. 88—90.

591. А. Поляков. Указ. заметка, стр. 150.

592. Явная описка: следует 1886.

Разделы