Что означает ученая степень «кандидат наук. Нужен регламент признания работ теологов на светском уровне

"Кандидат наук" - ученая степень. Она существует в России и странах СНГ еще со времен Советского Союза - с 1934 года. Это промежуточная ступень на научном пути от магистра к доктору наук и присуждается соискателю, который:

• имеет высшее образование;
• сдал все кандидатские экзамены;
• совершил ряд исследований по своей теме;
• представил и доказал новизну и практическую ценность научных идей;
• прошел процедуру согласно установленным законом требованиям.

Российская ученая степень «кандидат наук» является аналогом западной PhD (читается как пи-ейч-ди). PhD - доктор философии. Однако по сути она не идентична степени в России. Последняя предполагает еще более высокий уровень результатов

Степень "кандидат наук" дифференцируется в зависимости от специальности, по которой соискатель может защищать свою работу. В России предусмотрены 23 отрасли присуждения таких званий. Например: кандидат физико-математических наук, кандидат филологических наук. Но специальностей очень много. Можно быть кандидатом юридических, ветеринарных, биологических, военных, геолого-минералогических, географических, исторических, педагогических, политических, медицинских, психологических, социологических, технических, фармацевтических, философских, сельскохозяйственных, химических, экономических наук. Кроме того, существует такое звание как кандидат архитектуры, искусствоведения, культурологии.

Степень «кандидат философских наук» не стоит путать с упомянутой выше западной интерпретацией - доктор философии (PhD).

Идя по научному пути, соискатель должен понимать цель, ради которой он готов пройти много сложных этапов для получения степени «кандидат наук». Стоит понимать, что это звание не является гарантом больших материальных благ в будущем. По крайней мере, отдача будет не быстрой. Вначале это прибавка порядка 10-15 % от зарплаты. Она уместна и действительно значима при дальнейшей в ВУЗе, участии в конкурсе на научные звания доцента или профессора, работе на кафедре.

Написание диссертации - это сложный, кропотливый, многоэтапный процесс. Прежде всего необходимо создать новый, оригинальный интеллектуальный продукт - результат научной деятельности. Далее следует организовать процесс защиты. В нем задействовано обычно много людей: научный руководитель, оппоненты, эксперты, рецензенты, редакторы, консультанты и т.д. Важно отметить, что приняв решение заниматься наукой, нужно быть готовым в какой-то мере к материальным вложениям. Речь ни в коем случае не идет о покупке и несамостоятельном выполнении конкретных этапов работы.

Однако часто проведение настоящих масштабных исследований, которые бы принесли действительно пользу и имели практическую значимость, требует определенных ресурсов. Например, проведение экспериментов, опытов, по самой своей методологии бывает затратным.

Ни для кого не секрет, что организационные моменты, связанные с мероприятями самой защиты, особенно в финальный период, также могут потребовать неких финансовых вложений. Однако здесь все очень индивидуально, в зависимости от сложившихся традиций ВУЗа, совета, обстоятельств.

Темой диссертации стал "синтез святителя Филарета"

1 июня в России произошло знаковое событие: в докторантуре им. Святых Кирилла и Мефодия прошла первая в новейшей истории нашей страны защита диссертации по теологии. По ее итогам теологическое кандидатское удостоверение №1 получит декан богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ), протоиерей Павел Хондзинский. Таким образом, к лику наук в нашей стране наряду с такими мирскими и прозаическими предметами, как физика с химией, отныне причисляются и изыскания из области иррационального.

Первый кандидат теологических наук протоиерей Павел Хондзинский.

Процесс восстановления теологии (богословия) в славной семье постсоветских отечественных наук был длительным и шел с переменным успехом противников и сторонников возможности существования науки о Боге и божественном откровении.

В отличие от высшего образования, где теология впервые с 1917 года вошла в официальный перечень направлений подготовки уже в 2000 году (на сегодняшний день бакалавров и магистров теологии готовят уже 36 вузов, включая 21 государственный), ее второе пришествие в науку подзатянулось. На протяжении десятилетия Минобрнауки отбивало все попытки представителей православия и других конфессий добиться включения теологии в перечень научных специальностей. А целый ряд ученых активно поддерживали это противодействие чиновников, характерным примером чего стало открытое письмо 2007 года о нарастающей клерикализации российского общества, подписанное девятью академиками РАН во главе с Жоресом Алферовым и Виталием Гинзбургом.

Впрочем, не прошло и года, как другая группа ученых публично выступила за признание теологии отдельной отраслью науки. В итоге, пролавировав еще какое-то время, но все явственнее ощущая нарастающий официальный тренд, министерство сдалось: с 2014 года в российской аспирантуре открылся первый набор на направление «теология», а два года спустя появился «Объединенный диссовет Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, МГУ им. Ломоносова и Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте России пo защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата и доктора наук - теология (исторические науки, философские науки)».

В этом совете и прошла нынешняя защита.

Первым соискателем степени кандидата наук нового направления стал декан богословского факультета ПСТГУ Павел Хондзинский. Тема его исследования - «Разрешение проблем русского богословия XVIII века в синтезе святителя Филарета, митрополита Московского» - разбор методологических основ исследования русского богословия XVIII века, уточнил «МК» замдекана по научной работе ПСТГУ Антон Анашкин.

Оба официальных оппонента диссертанта - философы: доктор и кандидат наук. Оно и понятно: религиоведов в нашей стране десятилетиями готовили в рамках специальности «философия». Однако основные претензии к работе высказали не они, а биологи: их стараниями, по некоторым данным, обеспечено до половины отрицательных внешних отзывов из девяти.

Впрочем, позиция специалистов-дарвинистов исхода дела не изменила: «Отрицательные отзывы не несут никакой ценности. Научной ценностью могут обладать только отзывы тех, кто специализируется в анализируемых областях знания», - заявил доктор философских наук из МГУ Валерий Саврей. Да и вообще, есть пять признаков подлинного эксперта, а критики-биологи им не соответствуют, подчеркнул он. В итоге по предложению митрополита Илариона и с единогласного согласия присутствующих дискуссия, не успев толком развернуться, была закрыта. По итогам тайного голосования 21 голос был подан «за», и лишь один бюллетень оказался недействительным. Таким образом, первая отечественная диссертация по теологии фактически получила единогласное одобрение членов Диссовета.

Теперь слово за Высшей аттестационной комиссией (ВАК), которая должна утвердить это решение, а затем присвоить Хондзинскому искомую степень. Но вот что любопытно. Первый официально признанный отечественный ученый-теолог станет кандидатом не теологических наук, а философских, с указанием теологии в скобках: «Кандидат философских наук (теология)». Лишь со временем эта научная квалификация будет обозначаться как «кандидат теологии». А это вызывает ощущение, что, даже признав теологию наукой де-юре, власти не готовы сопрягать эти слова в официальных документах.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Кандидат богословия - церковная учёная степень. В России присваивается диссертационными учёными советами духовных академий и университетов Русской Православной Церкви.

В настоящее время присвоение учёной степени «кандидат богословия» не имеет юридической силы на территории Российской Федерации, поскольку в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 30 января 2002 г. N 74 «Об утверждении Единого реестра учёных степеней и учёных званий и Положения о порядке присуждения учёных степеней» («в целях обеспечения единой государственной политики в области государственной аттестации научных и научно-педагогических кадров и присуждения учёных степеней») такая степень должна присваиваться Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки Российской Федерации . Решения диссертационных советов духовных академий, созданных в обход данного Постановления Правительства РФ и «Положения о совете по защите докторских и кандидатских диссертаций» (утв. приказом Министерства образования и науки РФ от 9 января 2007 г. N 2), также не имеют юридической силы на территории Российской Федерации .

История

До революции

В 1814 году в связи с реформой духовных школ были согласованы уставы всех духовных академий в части присвоения учёных степеней. В результате по единым правилам стали присуждаться ученые степени «кандидат богословия», «магистр богословия » и «доктор богословия ». Степени кандидата и магистра богословия присваивались выпускникам академий по результатам учёбы и полученным знаниям. Степень доктора богословия присуждалась по результатам защиты диссертации .

В 1819 году вступило в действие обязательное для всех университетов России «Положение о производстве в ученые степени», определившее единый процедурный регламент присуждения ученых степеней и перечень наук, по которым может проводиться присуждение учёных степеней - богословские, юридические, медицинские и философские науки .

В 1869 году с принятием нового устава духовных академий порядок присвоения степеней был изменён. Степень кандидата богословия стала присваиваться студентам, окончившим три, магистерская - четыре курса обучения. Если защита диссертации провалилась или не состоялась, присваивалось звание «действительный студент » .

С 1884 года успешно окончившим четырёхлетний курс духовной академии выпускникам после защиты диссертации присваивалась степень кандидата богословия. Наиболее успешные выпускники духовных академий могли остаться в ней в качестве профессорских стипендиатов и продолжать работу над докторской диссертацией, по результатам защиты которой присуждались степени: «доктор богословия», «доктор церковной истории » и «доктор канонического права ».

В период СССР

В настоящее время

• Первый уровень - Бакалавриат : 4 (обязательных) года + 1 (пастырский и практический) год обучения в семинарии , итогом которого становится написание дипломной работы на соискание степени «Бакалавр богословия».
• Второй уровень - Магистратура : 2-х годичная программа в духовных академиях, итогом которой становится написание магистерской диссертации на соискание степени «Магистр богословия ».
• Третий уровень - Аспирантура : 3-х годичная программа в духовных академиях, итогом которой становится написание кандидатской диссертации на соискание степени «Кандидат богословия Доктор теологии I степени»).
• И только особо отличившиеся Кандидаты богословия , могут продолжить заниматься богословскими науками в докторантуре при Общецерковной аспирантуре и докторантуре им. свв. Кирилла и Мефодия , и защитить докторскую диссертацию на соискание степени «Доктор богословия » (в европейской классификации - «Доктор теологии II степени» или «Doctor of Divinity »).

Богословские учёные степени, и в том числе степень кандидата богословия , сегодня присваиваются Учёным советом, отдельно существующим в каждой духовной академии , после успешной защиты соответствующей диссертации. Сегодня при защите кандидатской диссертации в одной из духовных академий имеется практика обязательного получения отзыва от стороннего оппонента из другой духовной академии. В дальнейшем предполагается создание системы, при которой студент аспирантуры , пишущий свою кандидатскую диссертацию в одной из духовных академий, будет защищать свой научный труд не в своей альма-матер , а в другой духовной академии или гуманитарном университете.

В поддержку признания в России на государственном уровне теологических дипломов, кандидатских и докторских диссертаций в декабре 2010 года выступил ряд профессоров известных немецких университетов .

Напишите отзыв о статье "Кандидат богословия"

Примечания

Литература

• // Шаршунов В. А. , Гулько Н. В. Как подготовить и защитить диссертацию: история, опыт, методика и рекомендации. - Мн. : Технопринт, 2004. - 460 с. - ISBN 985-464-382-4 .

Отрывок, характеризующий Кандидат богословия

Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».

Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c"etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C"etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n"etait plus question que de l"organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j"aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu"on m"a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.

Протоиерей Павел Хондзинский из Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета первым в истории современной России защитил диссертацию по теологии, которая с недавних пор включена в список научных дисциплин наряду с биологией, химией и физикой. побеседовала с отцом Павлом о том, как его работу встретили в российском научном сообществе.

«Лента.ру»: Что такое теология и почему ее стоит считать наукой?

Хондзинский : Под теологией мы понимаем науку, которая изучает богословие, то есть весь корпус источников церковной традиции: Священное Писание, догматические определения Вселенских соборов, писания святых отцов, богослужебные тексты, церковные каноны со своей специфической точки зрения.

В своей речи на защите я привел такое сравнение, что теология - это что-то вроде саморефлексии Церкви. Как нетрудно догадаться, понятие саморефлексии я почерпнул в психологии - для меня в данном случае было важно, что наблюдение субъекта за самим собой является одним из признанных научных методов изучения человека.

Теология как большинство гуманитарных наук так или иначе имеет дело с текстами. Своеобразие теологии лишь в ее точке зрения на эти тексты. А работа с ними ведется с применением общих для всех гуманитарных наук методик: герменевтика, компаративистика и так далее.

В евангельских текстах филолог будет изучать отразившуюся в них языковую среду, историк будет выяснять, в каком историческом контексте они возникли и какие признаки исторической реальности в них присутствуют, а теолог будет смотреть на них как на тексты, фиксирующие откровение Божие.

Но физика, которую изучают в России, ничем не отличается от той, что изучают в Англии или Италии. В теологии сложно представить единый научный подход.

Это так. В Германии, где в университетах всегда существовали и существуют богословские факультеты, они обязательно либо католические, либо протестантские - то есть конфессиональные. В России иметь степень по теологии выразили желание православные, иудеи и мусульмане - очевидно, защищаться они будут в разных диссертационных советах.

Научная работа должна предполагать некую новизну. Задача ученого вообще состоит в том, чтобы выдвигать новые идеи, зачастую противоречащие прежним представлениям. Вот это, наверное, все же не о теологии?

С некоторым уточнением: теология не может выдвинуть идеи, противоречащие общецерковному Преданию, но она может предложить (доказательно обоснованные) переоценки тех или иных конкретных явлений богословской мысли с точки зрения их соответствия или несоответствия тому самому Преданию. Моя работа может как раз считаться примером такой переоценки. Теология как наука не должна лакировать действительность.

Какие явления подверглись переоценке в вашей работе?

Еще со времен славянофилов бытует распространенное убеждение, что православное богословие проблемами западной цивилизации заниматься не должно, у него своя область. Поэтому любым параллелям с западной христианской традицией в текстах наших церковных авторов XIX века давалась негативная оценка. Это касалось и трудов святителя Филарета, изучением которых я занимаюсь.

В своей работе я доказываю, что это неправильно, что проблемное поле Нового времени поставило перед русским богословием те же вопросы, что и перед западным, и что святитель Филарет сумел найти подлинно согласный с Преданием ответ на них.

Есть мнение, что развитие теологии по западному типу может привести к тому, что православие пойдет по пути католицизма. А там и до экуменизма недалеко.

Мне кажется, что в этом мнении перепутаны как раз понятия богословия и теологии. Теология, как мы договорились, предметом своим имеет богословие. Быть может, кто-то из коллег не согласится со мной, но, с моей точки зрения, теология - это прежде всего история богословия. В этом смысле своими методиками (не предпосылками) она не отличается от такой же науки на Западе. Как это может привести к смешению православия и католицизма - мне непонятно.

Кроме того, перед богословием всегда стоит задача говорить на языке времени. В эпоху модерна (Нового времени) в западной традиции возникают новые философские и научные языки, и это ставит перед богословием, а значит - и перед изучающей его теологией вопрос: как на этих новых языках выразить истины Откровения, чтобы вести диалог с современным миром?

Я настаиваю на том, что это проблема не только западного богословия, и именно русское богословие еще в XIX веке отвечало на эти вызовы времени. Этот богатый множеством любопытных трудов период времени на самом деле мало изучен. Во многом из-за того, что этим не занимались в первой половине XX века, относясь к синодальному периоду церкви с некоторым пренебрежением.

Каково ваше отношение к Книге Бытия и описанному там процессу сотворения мира - с позиции современного человека?

Для меня это книга Священного Писания, запечатлевшая откровение Божие, данное человеку. Дальше - и это уже говорили до меня - скажу, что эта книга не ставила перед собой задачу дать научную картину мира. Были у нее другие задачи.

Вообще, тезис о том, что научное знание обязательно противоположно Откровению, то там, то там дает сбой. Например, раньше часто звучал упрек: как это - в начале был свет, а солнце появилось только на четвертый день? А современные физики теперь, насколько я знаю, утверждают, что начальное вещество Вселенной - это фотоны, то есть свет.

В любом случае, я думаю, не задача теологии решать, правы они или нет.

Многие воспринимают сегодня провозглашение теологии наукой как вызов современности, попытку дать людям однозначные, примитивные ответы на сложные вопросы.

А мне скорее происходящее вокруг моей защиты напоминает попытку вернуть нас во времена коммунистического прошлого. Когда стало известно, что моя диссертация принята к защите, некие люди сделали рассылку среди ученых-биологов и естественнонаучников. У меня она есть. Там были призывы в очень жесткой форме «остановить этих попов». Говорилось, что теологи будут получать государственные гранты и так далее.

Сорвать защиту предполагалось путем размещения массы отрицательных отзывов. А согласно существующему порядку, их следует разместить на соответствующем сайте и зачитать на защите. Ну, и если прислать 50 таких негативных отзывов - сами понимаете, какая уж там защита...

Пришло пять таких отзывов, и их зачитывали около полутора часов. Замечания прозвучали, конечно, абсолютно некомпетентные, непрофессиональные. Иногда смешные, но чаще грустные. Но меня больше удивила агрессивность авторов, чем то, что они писали.

Однако нет худа без добра. Народ в сети почитал все эти отзывы, и я стал получать письма от гуманитариев, которые посчитали, что это атака не на теологию, а на гуманитарную науку вообще. По сути, они выступили в мою поддержку, чего я не ожидал.

Однако, согласитесь, сам факт появления кафедр теологии в наших светских вузах выглядит несколько странно. «Не можете разобраться в квантовой механике - не беда, мы предложим вам упрощенную картину мира...»

Я считаю невозможным возвращение в Средневековье. Люди сами себя пугают, и этот страх выражается в агрессии. На Западе существование теологии в общем научном поле не пресекалось, как у нас, и это не остановило прогресс. Напротив, наличие большого числа специфических точек зрения позволяет человеку получать более объемные, а значит - более реальные знания. В первую очередь - о себе самом.

Возможно, протест биологов против вашей диссертации - это своеобразная форма полемики?

Само наличие теологии в общем научном пространстве важно и для того, чтобы с ней могли полемизировать. Но что касается моих уважаемых оппонентов, то их реакция скорее обусловлена советской антирелигиозной пропагандой, чем необходимыми для дискуссии знаниями. Вот, к примеру, один из авторов негативного отзыва написал, что я не отразил в своей диссертации какие-то отрицательные отзывы о святителе Филарете - мол, в народе его звали Филькой, поэтому, когда он написал текст манифеста об освобождении крестьян, эту бумагу назвали «филькиной грамотой».

На самом же деле выражение «филькина грамота» появилось в XVI веке: так называл послания митрополита Филиппа. Кроме того, манифест об освобождении крестьян был подписан императором и зачитывался от его лица. Откуда, скажите, народ мог узнать, кто составлял его текст? Это просто исторический анекдот, и уважаемый ученый-биолог не придумал его сам, а почерпнул из учебника истории России для студентов, который, по-моему, до сих пор переиздается. Это прямое и не изжитое до сих пор наследие советской власти. Воинствующий атеизм превратил историю церкви, ее деятелей и вообще веру в сборник карикатур, который без всякой критики и ссылок был включен в общий массив исторических и философских фактов, составляющих основу знаний целых поколений.

Вы же могли защититься по религиоведению или истории. Почему решили стать первым кандидатом теологии, принять на себя удар критиков?

Сразу после защиты меня спросили, чувствую ли я себя первопроходцем, и я ответил, что скорее чувствую себя человеком, который головой пробивал стену. Хотя следует сказать, что стена была пробита до меня. Наш университет - это первое учебное заведение , получившее государственную аккредитацию. Нам первым научные степени в этом смысле и понадобились, потому что они нужны для той же самой аккредитации, для отчетов по науке, и здесь речь идет не столько о формальных показателях, сколько о возможности полноправно присутствовать в общественном научном пространстве. Мы последовательно били в эту стену - это было наше общее дело, поддерживаемое, конечно, и всей церковью.