ДОМИК НАД РЕКОЙ С^‘ & А. Н. Плещеев ДОМИК НАД РЕКОЙ СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ ДОШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА Художник С. А. Куприянов Верхне-Волжское книжное издательство Ярославль, 1975 Р1 А. Н. Плещеев. П38 Домик над рекой. Стихи. Ярославль, Верх.-Волж. кн. изд., 1975. 32 с. В этой книжке юные читатели найдут стихи известного русского поэта А. Плещеева, посвященные детям. В 1975 году исполняется 150 лет со дня рождения поэта. 70601-028 П 5 1 -75 М139- (03)- 75 Р1 1 ВЕСНА Уж тает снег, бегут ручьи, В окно повеяло весною... Засвищут скоро соловьи И лес оденется листвою. Чиста небесная лазурь. Теплей и ярче солнце стало; Пора метелей злых и бурь Опять надолго миновала. И сердце сильно так в груди Стучит, как будто ждет чего-то. Как будто счастье впереди И унесла зима заботы! 5 Все лица весело глядят, «Весна!» - читаешь в каждом взоре, И тот, как празднику, ей рад, Чья жизнь - лишь тяжкий труд и горе. Но резвых деток звонкий смех И беззаботных птичек пенье Мне говорят - кто больше всех Природы любит обновленье! МОЙ САДИК Как мой садик свеж и зелен! Распустилась в нем сирень; От черемухи душистой И от лип кудрявых тень... Правда, нет в нем бледных лилий, Горделивых георгин, И лишь пестрые головки Возвышает мак один. . Да подсолнечник у входа, Словно верный часовой, Сторожит себе дорожку, Всю поросшую травой... Но люблю я садик скромный: Он душе моей милей Городских садов унылых, С тенью правильных аллей. И весь день, в траве высокой Лежа, слушать бы я рад. Как заботливые. пчелы Вкруг черемухи жужжат... 6 ★ ★ ★ Огни погасли в доме, И все затихло в нем. В своих кроватках детки Заснули сладким сном. С небес далеких кротко Глядит на них луна. Вся комната сияньем Ее озарена. Глядят из сада ветви Берез и тополей И шепчут: «Охраняем Мы тихий сон детей. Пусть радостные снятся Всю ночь малюткам сны - Чудесные виденья Из сказочной страны! Когда ж безмолвной ночи На смену день придет. Их грезы песня птички Веселая прервет... Цветы, как братьям милым, Привет пошлют им свой. Головками кивая. Блестящими росой». ПТИЧКА Для чего, певунья-птичка, Птичка резвая моя, Ты так рано прилетела В наши дальние края? Заслонили солнце тучи. Небо все заволокли; И тростник сухой и желтый Клонит ветер до земли. Вот и дождик, посмотри-ка, Хлынул, словно из ведра; Скучно, холодно, как будто Не весенняя пора! КУКУШКА - Ты прилетел из города - какие. Скажи, там слухи носятся о нас? - Скворца кукушка спрашивает раз. - Что жители толкуют городские Хоть, например, о песнях соловья? Интересуюсь этим очень я. - Весь город он приводит в восхищенье. Когда в саду его раздастся трель. - А жаворонок? - И жаворонка пенье Пленяет очень многих. - Неужель! Ну, а каков их отзыв о дрозде? - Да хвалят и его, хоть не везде. - Еще хочу спросить я: может статься, И обо мне ты слышал кое-что? - Вот про тебя, сестрица, так, признаться, Не говорит решительно никто! - А! Если так, - кукушка возопила, - То о себе, чтоб людям отомстить, # Сама весь век, покуда хватит силы, Не перестану я твердить! 2- ЧШ 9 СЕЛЬСКАЯ ПЕСНЯ Травка зеленеет, Солнышко блестит; Ласточка с весною В сени к нам летит. С нею солнце краше И весна милей... Прощебечь с дороги Нам привет скорей! Дам тебе я зерен, А ты песню спой, Что из стран далеких Принесла с собой... 10 НЕНАСТЬЕ Приуныли детки; молча На окне они сидят... Обещала накануне Отпустить их мама в сад. Разбудить себя просили Няню все они чуть свет: Тачку, грабли и лопату Подарил им старый дед - И с внучатами хотел он Грядки сам прийти копать. Деток счастливых насилу Уложила няня спать. И всю ночь малюткам снились Солнце, зелень и цветы И копающего грядки Деда добрые черты... Что же детки приуныли, Не слыхать их голосов? Отчего печально в окна Всё глядят они без слов? Оттого, что небо тучи Обложили всё кругом; Скрылось солнышко, деревья Грустно мокнут под дождем; Оттого, что смолкли птички И от бури в свой приют - В чащу темную забившись, Не щебечут, не поют. Вот и старый дед явился - И к любимцу своему Дети бросились, желая Горе высказать ему: - Ну, как дождик вплоть до ночи Будет, дедушка, идти? Ну, как целый день придется Просидеть нам взаперти? - Что вы! Мигом перестанет! - Утешает старичок. - А пока садитесь, детки. Вот сюда, ко мне, в кружок. Да послушайте, какую Расскажу я сказку вам... И обрадовались детки, И уселись по местам. Долго сказывал он сказки Про лису, про колобок, Да про квакушку-лягушку, Да про мышкин теремок. Жадно слушали малютки, О ненастье позабыв; Лишь одну он сказку кончит - Все кричат наперерыв: «Расскажи другую!» Деду Становилось тяжело... Но тогда ему на смену, К счастью, солнышко пришло. И негаданно-нежданно Яркий блеск его лучей Озарил седины деда, Кудри мягкие детей. Дед вскочил и, настежь окна Растворив, вскричал: «Ну, вот, Говорил я вам, что мигом Тучки ветер разнесет! Посмотрите-ка, как славно Вспрыснул дождичек листву И алмазами усыпал Посвежевшую траву! Птички звонко распевают, Рады солнечным луДам, И цветы свои головки Поднимают к небесам. Ну, теперь лопатки, тачку Забирайте - да и в сад!» Нет пределов восхищенью, Крику, хохоту ребят... Вот уж скачут, словно птички. На сыром песке аллей, И летят в лицо им брызги С яркой зелени ветвей! Вот уж песенка их в чаще Беззаботная слышна... Как и птичкам, детям нужны Только солнце и весна! - Дай-то бог, чтоб в вашей жизни, - Тихо молвил старичок, - Долгой радостью сменялись Дни недолгие тревог! Чтоб вы так же незаметно Пережить те дни могли, Как сегодня дождь и бурю. Сказки слушая мои! 14 СТАРИК У лесной опушки домик небольшой Посещал я часто прошлою весной. В том домишке бедном жил седой лесник. Памятен мне долго будешь ты, старик! Как приходу гостя радовался ты! Вижу, как теперь, я добрые черты; Вижу я улыбку на лице твоем - И морщинкам мелким нет числа на нем! Вижу армячишко рваный на плечах. Шапку на затылке, трубочку в зубах: Помню смех твой тихий, взгляд потухших глаз, О житье минувшем сбивчивый рассказ... По лесу бродили часто мы вдвоем; Старику там каждый кустик был знаком. Знал он, где какая птичка гнезда вьет, Просеки, тропинки знал наперечет. А какой охотник был до соловьев! Всю-то ночь, казалось, слушать был готов, Как в зеленой чаще песни их звучат... И еще любил он маленьких ребят. На своем крылечке сидя, каждый день Ждет, бывало, деток он из деревень. Много их сбегалось к деду вечерком; Щебетали, словно птички перед сном: - Дедушка, голубчик, сделай мне свисток! - Дедушка, найди мне беленький грибок! - Ты хотел мне нынче сказку рассказать! - Посулил ты белку, дедушка, поймать! - Ладно, ладно, детки, дайте только срок, Будет вам и белка, будет и свисток! И, смеясь, рукою дряхлой гладил он Детские головки, белые, как лен... Ждал поры весенней с нетерпеньем я, Думал: вот приеду снова в те края И отправлюсь к другу старому скорей. Он навстречу выйдет с трубочкой своей % И начнет о сельских новостях болтать. По лесу бродить с ним будем мы опять. Слушая, как в чаще свищут соловьи... Но, увы! желанья не сбылись мои. Как с деревьев падать начал лист сухой, Смерть подкралась к деду тихою стопой. Одинок, угас он в домике своем, И горюют детки больше всех по нем. Кто поймает белку, сделает свисток?.. Долго будет мил им добрый старичок. И где спит теперь он непробудным сном. Часто голоса их слышны вечерком... ДЕТИ И ПТИЧКА «Птичка! Нам жаль твоих песенок звонких! Не улетай от нас прочь... Подожди!» - «Милые крошки! Из вашей сторонки Гонят меня холода и дожди. Вон на деревьях, на крыше беседки Сколько меня поджидает подруг! Завтра вы спать еще будете, детки, А уж мы все понесемся на юг. Нет там ни стужи теперь, ни дождей. Ветер листвы не срывает с ветвей. Солнышко в тучи не прячется там...» - Скоро ли, птичка, вернешься ты к нам?» «Я с запасом новых песен К вам вернусь, когда с полей Снег сойдет, когда в овраге Зажурчит, блестя, ручей И начнет под вешним солнцем Вся природа оживать... Я вернусь, когда, малютки. Вы уж будете читать!» ВНУЧКА Бабушка, ты тоже Маленькой была? И любила бегать, И цветы рвала? И играла в куклы Ты, бабуся, да? Цвет волос какой был У тебя тогда? Значит, буду также Бабушкой ия? Разве оставаться Маленькой нельзя? ★ * * Отдохну-ка, сяду у лесной опушки! Вон вдали соломой крытые избушки, И бегут над ними тучи вперегонку Из родного края в дальнюю сторонку. Белые березы, жидкие осины. Пашни да овраги - грустные картины! Не пройдешь без думы, без тяжелой, мимо. Что же к ним все тянет так неодолимо? Ведь на свете белом всяких стран довольно, Где и солнце ярко, где и жить привольно. Но и там, при блеске голубого моря. Наше сердце ноет от тоски и горя. Что не видят взоры ни берез плакучих, Ни избушек этих, сереньких, как тучи... Что же в них так сердцу дорого и мило И какая манит тайная к ним сила? НА БЕРЕГУ Домик над рекою, В окнах огонек. Светлой полосою На воду он лег. В доме не дождутся С ловли рыбака: Обещал вернуться Через два денька. Но прошел и третий, А его все нет. Ждут напрасно дети, Ждет и старый дед. Всех нетерпеливей Ждет его жена. Ночи молчаливей И, как холст, бледна. Вот за ужин сели. Ей не до еды. «Как бы в самом деле Не было беды!» Вдоль реки несется Лодочка, на ней Песня раздается Все слышней, слышней. Звуки той знакомой Песни услыхав. Дети вон из дому Бросились стремглав. Весело вскочила Из-за прялки мать, И у деда сила Вдруг нашлась бежать. Песню заглушает Звонкий крик ребят; Тщетно унимает Старый дед внучат. Вот и воротился, Весел и здоров!.. В россказни пустился Тотчас про улов... Смотрит дед на щуку - «Больно велика!» Мать сынишке в руку Сует окунька. 21 Девочка присела Около сетей И взяла несмело Парочку ершей. Прыгают, смеются Детки, если вдруг Рыбки встрепенутся. Выскользнут из рук. Долго раздавался Смех их над рекой; Ими любовался Месяц молодой. Ласково мерцали Звезды с вышины, Детям обещали Радостные сны. ЖНИЦА Она на барском поле жала И тихо побрела к снопам - Не отдохнуть, хоть и устала, А покормить ребенка там. В тени лежал и плакал он; Она его распеленала. Кормила, нянчила, ласкала И незаметно впала в сон. И снится ей, житьем довольный, Ее Иван: пригож, богат; На вольной, кажется, женат, И потому, что сам уж вольный. Они с лицом веселым жнут На поле собственном пшеницу, А детки им обед несут... И тихо улыбнулась жница. Но тут проснулась... Тяжко ей! И, спеленав малютку быстро. Взялась за серп - дожать скорей Урочный сноп свой до бурмистра*. * * * Скучная картина! Тучи без конца. Дождик так и льется, Лужи у крыльца. Чахлая рябина Мокнет под окном, Смотрит деревушка Сереньким пятном. Что ты рано в гости. Осень, к нам пришла? Еще просит сердце Света и тепла! Все тебе не рады! Твой унылый вид Горе да невзгоды Бедному сулит. Слышит он заране Крик и плач ребят; Видит, как от стужи Ночь они не спят; * Бурмистр - при крепостном праве управляющий помещичьим хо- зяйством, назначенный помещиком из крестьян. 23 Нет одежды теплой, Нету в печке дров... Ты на чей же, осень. Поспешила зов? Вот, и худ и бледен. Сгорбился больной... Как он рад был солнцу. Как был бодр весной! А теперь наводит Желтых листьев шум На душу больную Рой зловещих дум! Рано, рано, осень, В гости к нам пришла... Многим не дождаться Света и тепла! БАБУШКА И ВНУЧЕК Под окном чулок старушка Вяжет в комнате уютной. И в очки свои большие Смотрит в угол поминутно. А в углу кудрявый мальчик Молча к стенке прислонился; На лице его забота. Взгляд на что-то устремился. Что сидишь все дома, внучек? Шел бы в сад, копал бы грядки Или крикнул бы сестренку, Поиграл бы с ней в лошадки. Кабы сила да здоровье, И сама бы с вами, детки. Побрела я на лужайку; Дни такие стали редки. Уж трава желтеет в поле, Листья падают сухие; Скоро птички-щебетуньи Улетят в края чужие! Присмирел ты что-то, Ваня, Все сидишь, сложивши ручки. Посмотри, как светит солнце: Ни одной на небе тучки! Что за тишь! Не клонит ветер Ни былинки, ни цветочка. Не дождешься ты такого Благодатного денечка! Подошел к старушке внучек И головкою курчавой К ней припал; глаза большие На нее глядят лукаво... - Знать, гостинцу захотелось? Винных ягод, винограда? Ну, поди возьми в комоде. - Нет, гостинца мне не надо! - Уж чего-нибудь да хочешь... Или, может, напроказил? Может, сам, когда спала я, Ты в комод без спросу лазил? - Нет, бабуся, не шалил я, А вчера, меня целуя, Ты сказала: «Будешь умник - Все тогда тебе куплю я...» - Ишь ведь память-то какая! Что ж купить тебе? Лошадку? Оловянную посуду Или грабли да лопатку? - Нет! Уж ты мне покупала И лошадку, и посуду. Сумку мне купи, бабуся; В школу с ней ходить я буду. - Ай да Ваня! Хочет в школу. За букварь да за указку! Г де тебе! Садись-ка лучше, Расскажу тебе я сказку... - Уж и так мне сказок много Ты, бабуся, говорила; Если знаешь, расскажи мне Лучше то, что вправду было. 27 Шел вчера я мимо школы. Сколько там детей, родная! Как рассказывал учитель. Долго слушал у окна я. Слушал я, какие земли Есть за дальними морями... Города, леса^акие С злыми, страшными зверями. Он рассказывал, где жарко. Где всегда стоят морозы; Отчего дожди, туманы, Отчего бывают грозы. Рисовали тоже дети; Много я глядел тетрадок. Кто глаза, кто нос выводит, А кто домик да лошадок. А как кончилось ученье, Стали хором петь. В окошко И меня втащил учитель, Г оворит: - Пой с нами, крошка! Да проси, чтоб присылали В школу к нам тебя родные. Все вы скажете спасибо Ей, как будете большие! АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ПЛЕЩЕЕВ (4 декабря 1825 года - 8 октября 1893 года) «Плещеев принадлежит к самым искренним и наиболее симпатичным русским поэтам». Это сказал великий писатель М. Е. Салтыков-Щедрин более ста лет тому назад. Но и ныне мы убеждаемся в правоте его слов. Лучшие стихи Плещеева пережили своего творца. Простые и ясные, они полны любви к человеку и родной земле, веры в ее светлое будущее, оттого и находят горячий отклик в душе каждого читателя. Алексей Николаевич Плещеев родился в Костроме. Детство провел в Нижнем-Новгороде (теперь г. Горький). Волга определила его первые жизненные впечатления, душевную широту и поэтическую восприимчи- вость. Плещеев не ходил в школу: с ним занимались дома нанятые родителями учи- теля. И подготовили неплохо. В 1843 году он успешно выдержал вступитель- ные экзамены в университет. И ранее писавший стихи, с этого времени Пле- щеев всерьез отдается литературному труду. В 1847 году вышла первая книжка его стихов. Имя поэта сразу приобрело широкую известность. Осо- бенно пришлось по сердцу тогдашней молодежи стихотворение «Вперед». Вперед без страха и сомненья На подвиг доблестный, друзья! - писал поэт, и современники воспринимали это как призыв к борьбе с про- изволом царского правительства и помещиков-крепостников. Все честные образованные люди, любившие родину и свой народ, бо- ролись в то время за уничтожение крепостной зависимости крестьян от по- мещиков. Скрываясь от преследования царских ищеек, они создавали тайные общества. В деятельности одного из таких обществ участвовал и Плещеев. Он сознавал, что это опасное и рискованное дело, но честная, вольнолюбивая натура не позволяла ему остаться в стороне от револю- ционной борьбы. Тайное общество было раскрыто. Весной 1849 года Плещеева аресто- вали и посадили в Петропавловскую крепость. Ему грозила каторга. Поэт гордо принял приговор, не вымаливал царской милости. Но незадолго до отправки каторжников в Сибирь суд «во внимание к молодым летам» Пле- щеева заменил ему каторгу ссылкой в Оренбургский край. Десять лет пробыл поэт вдали от родных и близких. Он тосковал по друзьям и книгам, которых не мог достать в глухом краю. Он почти перестал 29: писать стихи. И, когда наконец получил разрешение вернуться в Москву, а затем в Петербург, Плещеев с головой окунается в литературную рабо- ту. Из-под его истосковавшегося пера выходят повести, поэмы, стихотворе- ния. Он переводит на русский язык стихи немецких, украинских и других поэтов. Став редактором журнала, Алексей Николаевич с душевной при- ветливостью привлекает к нему молодых литераторов. Это он нашел и при- грел талантливого поэта-самородка ярославца Ивана Захаровича Сурикова. Плещеев любил детей, видя в них будущую свободную Россию. И спе- циально для них писал стихи. Этими стихами он стремился привить малы- шам любовь к родной природе и простым, скромным труженикам: леснику, землепашцу, рыбаку. Поэт по-отцовски мягко и ненавязчиво говорил детям о прелести учения, о величии знаний. Читая стихи А. Н. Плещеева, мы переносимся в далекое прошлое, в крепостную русскую деревню с ее серыми избенками и чахлыми рябинами, с ее постоянным тяжким трудом и вечной бедностью. Поэт рассматривает природу не из окна барской усадьбы, а глазами деревенского крестьянского мальчика: Скучная картина! Тучи без конца. Дождик так и льется. Лужи у крыльца. Чахлая рябина Мокнет под окном, Смотрит деревушка Сереньким пятном. Однако поэт верил в светлое будущее трудового народа, клеймил по- зором угнетателей-крепостников. Очень ярко это выражено в переводе стихотворения «Жница», написанного украинским поэтом Шевченко. Первую свою книжку стихов для детей А. Н. Плещеев назвал «Под- снежник». В думайте^ -о название. Подснежник - вестник наступаю- щей весны. Он еще хрупок, его могут убить нежданные морозы, но он бесстрашно встал посреди сугробов. И становится ясно - все равно на- ступит торжество «света и тепла». В 1975 году исполняется 150 лет со дня рождения А. Н. Плещеева. Юбилей замечательного русского поэта - праздник советской культуры, всех любителей поэзии. П. Голосов. СОДЕРЖАНИ Е I Весна 5 . Мой садик 6 «Огни погасли в доме» 8 Птичка 8 Кукушка 9 Сельская песня 10 Ненастье 11 Старик 15 Дети и птичка 17 Внучка 18 «Отдохну-ка, сяду у лесной опушки!..» .... 18 На берегу 20 Жница 22 «Скучная картина!..» 23 Бабушка и внучек 24 П. Голосов. Алексей Николаевич Плещеев 29 Алексей Николаевич Плещеев ДОМИК НАД РЕКОЙ Составитель П. Голосов Редактор Б. Сударушкин Художественный редактор В. Усов Художник С. Куприянов Технический редактор В. Панфилова Корректор Н. Бобылева Сдано в набор 13 декабря 1974 г. Подписано к печати 1 1 февраля ЙГ -4 ’ . Формат 70 X 90/, „ . , Бумага офсетная № 2. Уел. п. л. 2,34. Уч.-изд. л. 1,38. г Заказ 810. Тираж 300 000. Цена 11 коп. Верхне-Волжское книжное издательство Государственного комі Совета Министров РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжі Ярославль, ул. Трефолева, 12. Ярославский полиграфкомбинат «Союзполиграфпрома» при Государстве Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжг 150014, Ярославль, ул. Свободы, 97. Все

Семья у Григория Шевченко была большая: кроме Тараса, ещё четверо детей, да самих двое, да столетний дед. Жили Шевченко в селе Кириловке Звенигородского уезда Киевской губернии.

Жили они плохо. Григорий Шевченко был крепостным и работал на помещика с утра до ночи. Мать тоже работала не покладая рук на барских полях. Ребята целыми днями оставались одни, и маленький Тарас уходил в степь и бродил там до темноты: пел песни, собирал цветы, глядел на просторное украинское небо и мечтал.

Но даже эти маленькие радости скоро кончились, потому что у Тараса умерла мать. Ему было тогда девять лет. Отец женился на другой. Мачеха невзлюбила пасынка, и жизнь Тараса стала ещё тяжелее.

Отец любил Тараса и жалел его. Он даже отдал его в обучение к дьячку. У дьячка жить было трудно: Тараса били ни за что, ни про что, заставляли делать всякую грузную работу, а все учение заключалось в том, что он без конца должен был зубрить грамматику и молитвы.

Тарас любил рисовать. И хотя ему не позволяли, он рисовал повсюду – на клочках бумаги, на стенах, на досках. Тарасу очень хотелось учиться рисовать, и он убежал в другое село к дьячку-маляру. Дьячок взялся учить Тараса, но жить у него пришлось недолго: мальчику исполнилось пятнадцать лет, и жить в чужом селе без разрешения помещика больше не полагалось.

Тараса взяли в барский дом – сделали поварёнком, а потом казачком. Он должен был целый день сидеть, не двигаясь, в передней и ждать, пока барин его позовёт. Тарасу очень хотелось рисовать. Ему удалось достать лист бумаги и карандаш, и однажды, когда помещик уехал на бал, Тарас вынул спрятанный лист бумаги и начал рисовать. Он увлёкся и не заметил, как вернулся барин. Тараса сильно наказали – его высекли на конюшне.

Через несколько месяцев помещик поехал в Петербург и взял с собой Тараса. В Петербурге Тарас работал у маляра-живописца, грубого и невежественного человека. Тарасу пришлось очень худо. Научиться у маляра он ничему не мог. Он мечтал поступить в Академию художеств, а в Академию крепостных не принимали. В это время Тарас Шевченко встретился с украинским художником Сошенко, который решил во что бы то ни стало помочь талантливому юноше получить свободу. Он познакомил Тараса с поэтом Жуковским и художником Брюлловым. Эти отзывчивые и добрые люди вот как помогли Шевченко: художник Брюллов нарисовал портрет Жуковского; портрет этот разыграли в лотерее, выручили за него две тысячи пятьсот рублей и выкупили Тараса из неволи. Тарас Григорьевич Шевченко стал свободным человеком и поступил в Академию художеств.

Примерно в это же время Шевченко начал писать стихи. Стихи его были печальные. Поэт не забывал своей родины, своего замученного народа и с необыкновенной силой и задушевностью выражал в своих стихах народное горе и страдание.

В 1847 году Шевченко арестовали. При обыске у него нашли революционные стихи. В этих стихах Шевченко с гневом и ненавистью обрушивается на царя и помещиков. За эти стихи Шевченко осудили. Его определили солдатом в Оренбургский отдельный корпус и запретили писать и рисовать. Так распорядился царь Николай I.

Десять лет провёл Шевченко в ссылке. Жил он в душной казарме. Кругом была голая, выжженная степь. Шевченко заставляли маршировать по пять часов в день. Он был далеко от всех своих друзей, у него порой не было ни карандаша, ни бумаги. Даже письма он получал редко. Жизнь была тяжёлая, невыносимая, но Шевченко не падал духом. Ему не позволяли писать стихи, но он писал их и прятал в сапог.

В 1857 году Шевченко освободили.

Десять лет ссылки не изменили поэта. Прежняя ненависть к помещикам и царю разгорались в нём всё сильнее и сильнее. Он поехал на Украину, навестил своих братьев и сестёр. Они всё ещё оставались крепостными. Поэт побывал в разных сёлах; везде он видел одно и то же: народ жил в неволе, работал на помещика, страдал и бедствовал. И в своих стихах Шевченко с новой силой нападает на царя, на помещиков. Он призывает к восстанию и даже к революции.

В конце 1860 года Шевченко заболел, а в марте 1861 года умер.

Его похоронили в Петербурге. Тарас Григорьевич хотел, чтобы его похоронили на родине – на Украине. В своём стихотворении «Завещание» он просил:

Как умру – похороните

На Украине милой,

Посреди широкой степи

Выройте могилу,

Чтоб лежать мне на кургане,

Над рекой могучей,

Чтобы слышать, как бушует

Старый Днепр под кручей.

Друзья исполнили волю поэта. Они перевезли тело Шевченко на Украину, на берег Днепра, возле города Канева. Там Тарас Григорьевич незадолго до своей смерти хотел было построить домик и провести в нём последние годы своей жизни.

9 марта 1939 года исполнилось 125 лет со дня рождения великого народного поэта Тараса Григорьевича Шевченко. Стихи его переводятся на все языки народов нашего союза. Его юбилей празднует весь советский народ.

Очерк Е. Ольгиной

«Мурзилка» № 3 1939

Стихотворения Тараса Шевченко

Вишнёвый садик возле хаты, Над вишнями шмелиный гуд; За плугом пахари идут, Проходят с песнями дивчата, А матери их дома ждут. Семья за ужином у хаты, Звезда вечерняя встаёт, И дочка ужин подаёт, А мать журила б, да куда там!– Всё соловейко не даёт. Мать уложила возле хаты Ребяток маленьких своих, Сама уснула возле них, И всё затихло… Лишь дивчата Да соловейко не затих. Перевёл с украинского М. Шехтер

Она на барском поле жала, И тихо побрела к снопам – Не отдохнуть, хоть и устала, А покормить ребёнка там. В тени лежал и плакал он. Она его распеленала, Кормила, нянчила, ласкала – И незаметно впала в сон. И снится ей, житьём довольный, Её Иван… Пригож, богат… На вольной, кажется, женат – И потому, что сам уж вольный… Они с лицом весёлым жнут На поле собственном пшеницу. А детки им обед несут… И тихо улыбнулась жница. Но тут проснулась… Тяжко ей! И, спеленав малютку быстро, Взялась за серп – дожать скорей Урочный сноп свой до бурмистра. Перевёл с украинского А. Плещеев

Тогда мне лет тринадцать было, За выгоном я пас ягнят. И то ли солнце так светило, А может, просто я был рад Чему-то…………………………… ………………………………………… … Да не долго солнце в небе Ласковое было: Поднялось, побагровело, Зноем опалило. Осмотрелся, как спросонок: Земля постарела… Даже небо голубое – И то потемнело. На ягнят оглянулся – Чужие ягнята. Оглянулся на хату – Нет у меня хаты. Ничего господь мне не дал!.. Горький и убогий, Я заплакал… Перевёл с украинского А. Твардовский

Ревёт и стонет Днепр широкий, Сердитый ветер листья рвёт, До долу клонит лес высокий И волны грозные несёт. А бледный месяц той порою За тёмной тучею блуждал. Как челн, застигнутый волною, То выплывал, то пропадал. Ещё в селе не просыпались, Петух зари ещё не пел… Сычи в лесу перекликались Да ясень гнулся и скрипел. Перевёл с украинского М. Исаковский

Во Иудее, во дни о ны,
Во время Ирода-царя,
Вокруг Сиона, на Сионе
Пьянчужек-римлян легионы
Паскудили. А у царя,
Там, где толклось народу много,
У Иродова бишь порога
Стояли ликторы. А царь,
Самодержавный государь,
Лизал усердно голенища
У ликтора, чтоб только тот
Хоть полдинария дал в ссуду.
Мошною ликтор наш трясет
Да сыплет денежки оттуда,
Как побирушке подает,
И пьяный Ирод снова пьет!
Но вот, не в самом Назарете,
А где-то, в некоем вертепе,
Мария сына родила,
С дитятей в Вифлеем пошла…
Бежит почтарь из Вифлеема
К царю и молвит: так и так,
Бурьян, да куколь, да будяк
Растут в пшенице! Злое семя
Давидово у нас взошло!
Сгуби, пока не поднялось!
"Так что же! - молвил Ирод пьяный. -
Пусть всех детей в стране убьют,
А то, я знаю, род поганый,
Доцарствовать мне не дадут".
Почтарь, да бог с ним, был нетрезвым,
Сенату передал приказ.
Чтоб только в Вифлееме резать
Малюток.
О, спаси же нас,
Младенец праведный, великий,
От пьяного царя-владыки!
От горшего ж тебя спасла
Преправедная матерь божья.
Где ж взять ее нам в бездорожье?
Мы сердцем голы догола!
Рабы, чьи с орденами груди,
Лакеи в золоте, не люди,
Онучи, мусор с помела
Его величества. Ну, будет!..

Мария
Поэма
Перевод Б. Пастернака

{353}

Радуйся, ты бо обновила

еси зачатыя студно.

Акафист пресвятой богородице, Икос 10

Все упование мое,
Пресветлая царица рая,
На милосердие твое -
Все упование мое,
Мать, на тебя я возлагаю.
Святая сила всех святых!
Пренепорочная, благая!
Молюсь, и плачу, и рыдаю:
Воззри, пречистая, на них,
И обделенных и слепых
Рабов, и ниспошли им силу
Страдальца сына твоего -
Крест донести свой до могилы,
Не изнемогши от него.
Достойно петая! Взываю
К тебе, владычица земли!
Вонми их стону и пошли
Благой конец, о всеблагая!
А я, незлобный, воспою,
Когда вздохнется легче селам,
Псалмом спокойным и веселым
Святую долюшку твою.
А ныне - плач, и скорбь, и слезы…
Души, убогой от рыданий,
Убогой данью предстою.

У плотника иль бочара,
Иосифа того святого,
Жила Мария и росла…
Росла в батрачках, подрастала,
И выданья пришла пора;
Мария, словно розан алый,
В убогой хате расцвела.
Невзрачно было в бедной хате,
Но рая тихого светлей.
Бочар, батрачкою своей
Любуясь, как родным дитятей,
Бывало, знай глядит в упор.
Забыв рубанок и топор;
И час пройдет, и два пройдет,
А он и глазом не мигнет
И размышляет:
"Сиротина!
Одна, ни дома, ни семьи!
Вот если б… Но года мои…
Да свет ведь не сошелся клином!"
А та стоит себе под тыном
И белую волну прядет
Ему на свитку к именинам
Или на берег поведет
Козу с козленочком болезным
И попасти и напоить.
Хоть то и даль, в краю окрестном
Ей по душе был божий пруд,
Широкая Тивериада.
И как она, бывало, рада,
Что нет запрета ей и тут
Дозволено без всяких пут
На пруд ходить.
Идет, смеется…
А он по-прежнему сидит
И за рубанок не берется…
Коза напьется и пасется,
А девушка одна стоит,
И, на широкий пруд с пригорка
Поглядывая зорко-зорко,
Она печально говорит:
"Тивериада, посоветуй,
Скажи мне, царь озер, открой,
Что дальше будет в жизни этой
С Иосифом и бедной мной? -
И, молвив, сникла, как раина
От ветра клонится в яру. -
Как дочь, его я не покину,
Плечами юными своими
Я плечи старца подопру".
И так взглянула облегченно,
Так выпрямилась сгоряча,
Что край заплатанный хитона
Спустился с юного плеча.
Такой красы земное око
Еще не видело ничье.
Но черное бездушье рока
По терну повело ее,
Над бедною смеясь жестоко!
Вот доля-то!..
Она пошла
Вкруг пруда медленной походкой,
Лопух у берега нашла,
Покрыла сорванной находкой,
Как шляпой, бедную свою
Головку, горькую такую,
Свою головоньку святую,
И скрылась в роще на краю.
О свет ты наш незаходимый!
О ты, пречистая в женах!
Благоуханный крин долины!
В каких полях, в каких лесах,
В расселине какого яра
Ты можешь спрятаться от жара
Огнепалящего того,
Что сердце без огня растопит
И без воды зальет, затопит
Твое святое существо?
Где скроешься от доли слезной?
Нигде! Огонь прорвался, - поздно!
Разбушевался он, и вот
Напрасно сила пропадет.
Дойдет до крови, до кости
Огонь тот лютый, негасимый,
И, недобитая, за сыном
Должна ты будешь перейти
Огонь гееннский!.. То пророча,
Уже заглядывают в очи
Тебе грядущего огни…
Не сокрушайся. Отверни
Глаза от страшного обличья,
И лилии вплети в девичью
Косу иль мак, и ляг в тени
Под старый явор, и усни,
Покамест время.

Из рощи, краше звезд ночных,
Выходит ввечеру Мария.
Вдали пред ней Фавор-гора,
Литая, как из серебра,
Вздымает ввысь бока крутые
И ослепляет.
Подняла
На тот
Фавор свои святые
Глаза Мария - и козла
С козой из рощи увела.
Потом запела:

"Рай без краю, -
Темный лес!
Я не знаю,
Молодая,
Долго ль, боже,
Погуляю
Средь твоих чудес?"

И замолчала.
Кругом рассеянно взглянула,
Козленка на руки взяла,
Тоску минутную стряхнула
И зашагала, весела.
И, как младенца-недотрогу,
Того козленка, что ни шаг,
Трясла и тискала дорогой
И вскидывала на руках.
Укачивала, щекотала.
К груди, целуя, прижимала
И нянчила, и козлик льнул,
Как бы спросонок, не упрямясь,
Как котик, ластился, покамест
И в самом деле не уснул.
Без устали версту-другую
Прошла она, чуть не танцуя.
Подходит, видит:
смотрит вдаль
Ее старик, в глазах печаль.
Сидит в тоске у палисада,
Встает, не отрывая взгляда.
"Где, - молвит, - пропадала ты,
Дитя, до самой темноты?
Да что уж, ладно, непоседа!
Пойдем в беседку; пообедай,
А после вместе посидим
С веселым гостем молодым".
"Откуда гость?"
"Из Назарета.
Зашел к нам переночевать.
И слышно, божья благодать
На старую Елизавету
Вчерашним утром снизошла:
Младенца-сына родила,
И старенький ее Захарий
Иваном мальчика нарек.
Вот видишь ли…"
И на порог
Выходит гость чужесторонний,
Сияя писаной красой,
В белеющем, как снег, хитоне,
Высокий, стройный и босой.
И вот Марии боязливой
Отвешивает он поклон,
А та стоит, и все ей в диво -
И свет над гостем, и хитон.
Она взглянула на сиянье
И, ни жива и ни мертва,
Коснулась, затая дыханье,
Иосифова рукава.
Потом глазами пригласила
Его во глубину шатра
И сыром козьим угостила,
Водой криничной из ведра.
Сама же не пила, не ела,
Но втихомолку, как сперва,
На гостя из угла глядела
И слушала его слова.
И те слова его святые
На сердце падали Марии,
И у бедняжки то и дело
От них кружилась голова.

А то… (Не приведи бог худа,
Подумал, но не молвил вслух.)
Обладим это, милый друг,
И скроемся скорей отсюда".
Навзрыд, сбираясь второпях,
Мария плачет и рыдает.

И вот они в пути шагают.
Старик с котомкой на плечах
Идет продать на рынке кружку,
И свадебный платок цветной
Купить в подарок молодой,
И за венчанье дать полушку…
О старец, правдою богатый!
Не от Сиона благодать,
А из твоей смиренной хаты
Нам воссияла. Если бы
Пречистой ты не подал руку,
Рабами, бедные рабы,
Доселе гибли б мы…
О, мука!
О, тяжкая души печаль!
Не вас мне, горемычных, жаль,
Слепые, нищие душою,
А тех, кто видят над собою
Топор возмездья и куют Оковы новые. Убьют,
Зарежут вас, душеубийцы,
И в окровавленной кринице
Напоят псов!

И тихо побрела к снопам -

Не отдохнуть, хоть и устала,

А покормить ребёнка там.

В тени лежал и плакал он,

Она его распеленала,

Кормила, няньчила, ласкала

И незаметно впала в сон.

Плещеєв також переклав Шевченкову поему «Наймичка». В 1860 р. писав Федору Достоєвському: «В последнее время я перевёл поэму Шевченко “Наймичка”. Не знаю, каков вышел перевод, - но в оригинале это вещь удивительно поэтическая. Трудно переводить. Просто, безыскусственно - до невероятности». Всього Плещеєв переклав дев’ять творів Шевченка, всі вони ввійшли в його збірник «Стихотворения», виданий в рік Шевченкової смерті.

«Світла неділя»

23 березня, на Пасху, в поетовому щоденнику більше записів не було і про вечір нічого не сказано. Це трапилося вперше з 17 березня, коли Тарас Григорович після хвороби вийшов із дому. Щодня він занотовував, де саме був увечері: у Рєпніної (17 березня); у Бодянського (18 березня); у Станкевичів і вдома у Щепкіна (19 березня); у Станкевичів (20 березня); у Максимовичів (21 березня); у Щепкіна та в Кремлі (22 березня). З цього випливає, що 23 березня Шевченко і Щепкін не виходили з дому і провели Великдень разом. Теодор Гріц у своєму літописі життя і творчості артиста зафіксував, що «Шевченко зустрічає Пасху у Щепкіна», а Петро Жур у «Трудах і днях Кобзаря» зазначив, що Тарас Григорович «у М.С. Щепкіна познайомився з артистом Малого театру І.В. Самаріним…» Але ж був ще цілий великодній день, впродовж якого друзі не розлучалися, і хотілося б уявити, як вони його провели.

Очевидно, що після ранкового приходу Івана Самаріна вся сім’я з гостями сіли за стіл - інакше просто не могло бути, розговіння неминуче. Всі скуштували паску, крашанки, чаювали, випили шампанського.

Веселий і щасливий від сімейного тепла Тарас Григорович розповів, як його навесні 1845 року вгощали й частували в Яготині прості селяни в післяпасхальний день:

«Це було якраз на великодніх святках. Сиджу я, рисую. Думав, що так якась скотина вештається, або свиня, або бузівок. Аж чую, щось позаду мене шамотить, та все ближче підходить. Я розслухав, що це людська похідь. І промовило: “Простіть мене, будьте ласка, прошу вас від щирого серця, випийте чарочку”. Я оглянувся і бачу: стоїть з пляшечкою, й налито чарочку горілки, й частує мене. Та, видно, таке щире та добряче. Й само вже, видно, під чарочкою. Я випив, подякував. А воно дістає з кишені паски: “Ось, будьте ласка, заїжте святим хлібом”. Та налило й другу. А тут вийшла з хати й жіночка в намітці й тож благає на обід. Я пішов, а людці побачили та й посходились у хату чоловік з десяток. Я сів на покуті з чесним людом та й обідав. А потім мені поназносили і крашанок, і пасок, і всякої всячини. І кожне благає: “Будьте ласка, візьміть від мене”. А те собі, а те собі, і так, як у Божім раї. Пообідав я весело між тим чистим та щирим серцем простим нашим людом на третій день празника».