Стилистические фигуры в синтаксических конструкциях. Поэтический синтаксис

Синтаксические фигуры — способ сочетания слов в целостные единства.

С помощью синтаксических конструкций достигается особое смысловое звучание текста: порядок слов в предложении (прием инверсии).

Под дыханьем непогоды,

Вздувшись, потемнели воды.

И подернулись свинцом —

И сквозь глянец их суровый

Ветер пасмурно-багровый.

Светит радужным лучом,

Сыплет искры золотые,

Сеет розы огневые...

(Ф. Тютчев)

Оформление предложения особой интонацией — восклицательные и вопросительные знаки:

Когда исчезнет омраченье.

Души болезненной моей?

Когда увижу разрешенье

Меня опутавших сетей?

(Е. Баратынский)

Все мысль да мысль!

Художник бедный слова!

О, жрец ее!

Тебе забвенья нет...

(Е. Баратынский)

Использование смыслового тире:

Без вас — хочу сказать вам много,

При вас — я слушать вас хочу...

(М. Ю. Лермонтов)

Пунктуационные знаки в тексте — это своеобразная «партитура» художественного слова. Именно эти синтаксические фигуры помогают нам, читателям, понять авторское отношение к изображаемому, почувствовать пафос. Так, недопустимо воспринимать пушкинский «Я памятник себе воздвиг...» как текст, передающий торжественность и величественность, не следует это стихотворение прочитывать как оду, поскольку автор не акцентировал внимание на патетике стиля, не оформил стихотворение восклицательными знаками и риторическими вопросами, это философское размышление о жизни и творчестве, это выражение своего поэтического предназначения. Такая же ошибка часто встречается на плакатах, посвященных юбилейным датам Москвы.

Цитируя Пушкина как самого авторитетного поэта, писавшего о Москве — древней столице, авторы плакатов «редактируют» поэта: «Москва! Как много в этом звуке!» Но ведь в седьмой главе «Евгения Онегина иначе: «Москва... Как много в этом звуке для сердца русского слилось!» Пушкин основной эмоциональный акцент делает на национальной природе столицы как патриархальном центре русской жизни.

Интонационное и графическое выцеление текста. Курсив. И. Мятлев в стихотворении «Сельское хозяйство» использует курсив для того, чтобы представить в поэтическом тексте русскими буквами французскую реплику. Этот пародийный прием позволяет автору выразить социальный конфликт, разобщенность дворянского сословия и крестьян:

Приходит староста-пузан.

И двадцать мужиков.

Се сон, же круа, ле пейзан

Де мадам Бурдюков.

(И. Мятлев)

В прозаических текстах курсив используется художниками слова для акцентирования какой-нибудь реплики, фразы, важной в разном смысловом контексте (ирония, восторг, иллюстрация «чужого слова» и т. д.).

В романе И. А. Гончарова «Обыкновенная история» мы встречаем курсив как прием в разных функциональных значениях: «Впрочем, он избегал не только дяди, но и толпы, как он говорил. Он или поклонялся своему божеству, или сидел дома, в кабинете, один, упиваясь блаженством, анализируя, разлагая его на бесконечно малые атомы. Он называл это творить особый мир... а на службу ходил редко и неохотно, называя ее горькою необходимостью, необходимым злом или печальной прозой...» Курсив в данном случае — это пародирование романтических идеалов и мироощущения Александра Адуева.

В начале романа И. А. Гончаров использует курсив для того, чтобы соотнести образ пылкого романтика с героями Пушкина, тем самым дает возможность читателю сопоставить сюжетные ситуации и определить свое отношение к Александру Адуеву: «Он с час простоял перед Медным всадником, но не с горьким упреком в душе, как бедный Евгений, а с восторженной думой». Следует обратить внимание на то, что Гончаров не выделяет курсивом собственно цитату из «Медного всадника» «с горьким упреком в душе», так как основной акцент делается на сюжетной ситуации, а не на отношениях «бедного Евгения» с «властелином судьбы».

Многоточие, или прием умолчания, выражение момента наибольшего напряжения:

как говорится,

в мир иной...

Пустота...

в звезды врезываясь...

(В. Маяковский)

Введение в литературоведение (Н.Л. Вершинина, Е.В. Волкова, А.А. Илюшин и др.) / Под ред. Л.М. Крупчанова. — М, 2005 г.

«Новая риторика в качестве коренных риторических фигур выделяет: метафору — семантическое замещение по сходству; метонимию — замещение по смежности, ассоциации, причинности; синекдоху — замещение на основе количественных отношений (множественность — единичность) или причастности, включенности. И если литературное мышление метафорично, то киномышление метонимично по самой своей природе.

По мнению же А.А. Потебни, «поэтический образ каждый раз, когда воспринимается и оживляется понимающим, говорит ему нечто иное и большее, чем то, что в нем непосредственно заключено. Таким образом, поэзия есть всегда иносказание... в обширном смысле слова ». Следовательно, правомерно сказать, что ряд коренных риторических фигур определяет художественно-образную суть мышления в разных видах и жанрах искусства.

Риторические фигуры классифицируются в зависимости от типа применяемой операции отклонения (впервые этот принцип классификации предложила группа «Мю»): 1) от знака (слова) — морфологические; 2) от грамматического кода — синтаксические; 3) от смысла — семантические; 4) от принципов мышления — логические.

Первый тип риторических фигур возникает на основе отклонений от морфологической нормы (знак, слово претерпевают частичные или полные преобразования, замены, деформации). Обозначим основные разновидности этого типа отклонений.

Эпентеза (вставка) — риторическая фигура, возникающая путем добавления в середине знака (произносимого слова) лишнего слова. Так, в русском просторечии говорят: «ндравиться », «радиво ». Художник может использовать эту фигуру для речевой характеристики героя или создания насмешливой, ироничной авторской речи. Это художественное средство применяется и в изобразительном искусстве, например при создании карикатурного портрета или шаржа.

Синонимия — при одном и том же означаемом составные элементы означающего заменяются другими. Так, в «Медном всаднике» А.С. Пушкин обычное словосочетание «холодное тело » заменяет поэтически выразительным «хладный труп ». К частным случаям стилистической синонимии относятся архаизмы — замена современного понятия устаревшим, вышедшим из употребления. В «Пророке» Пушкина читаем:

Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.

Использование элементов ордерной системы в современной архитектуре, отказ от перспективы в живописи — это тоже примеры архаизмов.

Неологизмы — вновь образованные слова. Например, с помощью неологизма «громокипящий кубок » Ф.И. Тютчев создает яркий поэтический образ в стихотворении «Весенняя гроза».

Риторической фигурой является и превращение текста в набор звуков , смысл которых не воспринимается, хотя звуки членораздельны. В этом случае избыточности речи не хватает и не происходит полноценного художественного общения, ибо редукция (возвращение к какой бы то ни было «нулевой ступени») оказывается невозможной; возникает заумь — слова, лишенные значения, как в стихотворении А.Е. Крученых «Высоты»:

Еую
иас
оа
оасиея
оа

Этот риторический прием — разрушение традиционной знаковой системы и создание новой — широко применяется в абстрактной живописи и в конкретной музыке.

Цитирование иностранных слов также может быть риторической фигурой. Хорошо известно ее использование Л.Н. Толстым в «Войне и мире». Художественно выразительны и другие «инородные» включения. Например, диалектизмы в «Тихом Доне» М. Шолохова, жаргон в «Конармии» И. Бабеля.

Стыковка разных языковых пластов происходит и при использовании эклектического стиля в архитектуре.

Каламбур — игра слов, использование для достижения художественной выразительности и комизма многозначности слов, омонимии (полное совпадение означающих при различии означаемых) или звукового сходства слов.

Как прием выразительности каламбур употребляется отнюдь не только в комедийном жанре. Прибегает к нему, например, М. Горький в одном из эпизодов своего романа-эпопеи «Жизнь Клима Самгина». Однажды товарищи высекли Бориса Варавку, сочтя его ябедником и доносчиком. Клим Сам-гин не любил Бориса. Поймав как-то «запоздалого жука и подавая его двумя пальцами Борису, Клим сказал:

— На, секомое.

«Каламбур , — пишет Горький, — явился сам собою, внезапно и заставил Клима рассмеяться ...».

В изобразительном искусстве каламбур обнаруживается, например, в некоторых картинах С. Дали, которые при разных ракурсах вглядывания прочитываются по-разному: люди на фоне старинного замка — бюст Вольтера.

Анаграмма — риторическая фигура, образующаяся путем перестановки на морфологическом уровне (букв в слове). Впервые употребил эту фигуру греческий грамматик Ликофрон (3 в. до н. э.). Примеры анаграммы: «ропот — топор »; а также такие псевдонимы, как Харитон Макентин — Антиох Кантемир .

Палиндром («перевертень») — обратные перестановки, фразы, строфы стиха, одинаково читающиеся в обоих направлениях (слева направо и справа налево). Примеры: «Я иду с мечем судия » (Г.Р. Державин) или в поэме В. Хлебникова «Разин»:

Сетуй утес
Утро чорту
Мы низари летели Разиным
Течет и нежен нежен и течет
Волгу див несет тесен вид углов
Олени синело

В известном смысле палиндромом в архитектуре можно считать храм Покрова на Нерли, стоящий прямо на берегу реки. Отражаясь в реке, он удваивается и зрительно воспринимается в единстве со своим обратным изображением в водной глади. Кроме того, этот храм имеет осевую симметрию и «одинаков» слева направо и справа налево.

Второй тип риторических фигур возникает на основе отклонений от синтаксической нормы (при этом автор воздействует на форму предложения, изменяет его грамматическую структуру). Нулевая ступень синтаксической нормы для этого типа риторических фигур опирается на грамматическую норму, определяющую структурные отношения между морфемами. Согласно выводам лингвиста Р.О. Якобсона, порядок слов во многих языках отражает логику содержания предложения: глаголы располагаются в соответствии с временной последовательностью событий, указывая на «главное действующее лицо сообщения», субъект доминирует над объектом. Нарушение этих «естественных» синтаксическо-грамматических особенностей сообщения имеет значение риторической фигуры.

Эллипсис — художественно-выразительный пропуск в речи частей предложения, которые в силу избыточности информации, заложенной в высказывании, подразумеваемы и могут быть мысленно восстановлены. Так, В.А. Жуковский в стихотворении «Певец во стане русских воинов» опустил глагол «превратим »:

Мы села — в пепел; грады — в прах;
В мечи — серпы и плуги.

Или другой пример. И.А. Крылов пишет: «Не тут-то: море не горит », а подразумевается выражение «не тут то было ».

Когда слово или другая элементарная значащая смысловая единица исчезает из фразы, изменяется ее интонация, что в письменном тексте выражается многоточием. Примером такой риторической фигуры в живописи может служить картина В.И. Сурикова «Утро стрелецкой казни», где нет самой сцены казни — налицо полное сюжетное сокращение.

Примером эллипсиса в драматургии может служить диалог Елены Андреевны и Астрова в пьесе А.П. Чехова «Дядя Ваня». Взволнованная речь персонажей отрывиста:

«Елена Андреевна. Нет... Уже решено... И потому я гляжу на вас так храбро, что уже решен отъезд...
Астров. Как странно... Были знакомы и вдруг почему-то... никогда уже больше не увидимся. Так и всё на свете... »

Чтобы можно было воспринять смысл текста, из которого что-то выброшено, избыточность этого текста должна быть достаточно велика для компенсации отсутствующего элемента.

Сокращение синтаксических знаков — риторическая фигура, сходная с асиндетоном (опущением союзов: «Пришел, увидел, победил... »). Впервые допустил исключение синтаксических знаков из поэтического текста французский поэт Г. Аполлинер. Позже эту риторическую фигуру стали применять многие поэты и прозаики. Но и при использовании этой риторической фигуры недопустимо нарушать границы избыточности, так как синтаксическая неопределенность вследствие сокращения знаков препинания может обернуться смысловой неопределенностью. В кино «знаки препинания» (наплывы, затемнения и т.д.) исключил из своего фильма «8/2» Ф. Феллини в кадрах перехода от реальных событий к воспоминаниям или воображаемым героем сценам. Это придало фильму дополнительную выразительность.

Амплификация — перечисление и нагромождение. Ярким примером этой риторической фигуры может служить следующая строфа из «Евгения Онегина» А.С. Пушкина:

Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча упряжью своей,
И кучера, вокруг огней,
Бранят господ и бьют в ладони:
А уж Онегин вышел вон;
Домой одеться едет он.

Амплификация используется в картинах И. Босха, С. Дали.

Силлепсис — риторическая фигура, возникающая путем художественно-выразительного нарушения правил согласования морфем или синтагм по роду, числу, лицу или времени. В. Гюго, например, принадлежат такие строки:

Просыпаешься утром, и вся семья
Вас обнимает и целует: мать, сестра, дочь!

Силлепсис как замену одного лица другим можно найти в «Очерках бурсы» Н.Г. Помяловского. Один из бурсаков, Петр Тетерин, так расписывается в получении казенных сапог: «Петры Тетенры получили сапоги ».

В театре дополнительный художественный эффект возникает от исполнения детской роли актрисой-«травести», женских ролей — мужчиной или мужских — женщиной.

Хиазм — это риторическая фигура, которая задает определенный порядок в одном предложении, а в другом возникает его обратная (зеркальная) симметрия; композиционная фигура, в которой из двух предложений, построенных на синтаксическом параллелизме, второе предложение строится в обратной последовательности членов. Вспомним пушкинские строчки:

Секреты великих ПОЛИГЛОТОВ: языковой БАРЬЕР и ТВОРЧЕСТВО

Шушпанов Аркадий Николаевич

Перед человеком, который выбрал заниматься серьезным, творческим Делом, стоит немало барьеров. Один из них - языковой . Как преодолеть его быстрее?

Опыт знаменитых полиглотов собран и систематизирован всего в несколько принципов. Каждый, прочитавший книгу, пользуясь ими, может, как из конструктора, составить личный метод изучения языка .

Книга адресована читателям, перед которыми встала задача освоить иностранный язык, а также интересующимся вопросами творчества.

Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей...

Здесь первое предложение построено по схеме: «подлежащее — сказуемое», а второе наоборот — «сказуемое — подлежащее».

Параллелизм — одна из строк по своему синтаксическому построению повторяет другую. В «Размышлениях у парадного подъезда» Н.А. Некрасов пишет:

Что тебе эта скорбь вопиющая,
Что тебе этот бедный народ?

Риторическая фигура тмезис возникает, когда обычно тесно связанные друг с другом морфемы или синтагмы разделяются другими, вставленными между ними элементами. В. Гюго, например, в стихотворении «Король неблагодарный» пишет:

Ты повелел в своей гордыне, —
Стыдись! — чтоб день и ночь тебя
Монах твой славил по-латыни
И по-кастильски — твой судья.

Или у А.А. Блока в стихотворении «Унижение» читаем:

В желтом, зимнем, огромном закате
Утонула (так пышно!) кровать..

Тмезис в кино выражается в виде неожиданной монтажной вставки между двумя связанными эпизодами, а в живописи возникает при некоторых видах коллажа и карикатурного изображения.

Инверсия — проявляется в изменении порядка подлежащего, сказуемого, обстоятельств времени и места, а также при сходных операциях, касающихся таких пар, как «глагол — наречие» или «существительное — прилагательное в роли определения»:

О, печальна, печальна была моя душа (П. Верлен).

Инверсия, хиазмы и другие риторические фигуры, построенные на «игре» порядком и расположением слов или других знаков, позволяют создать ощущение речевого пространства, помогают реципиенту ощутить знаковую систему данного искусства. На этой основе возникают художественные поиски, подобные «топографическим опытам» С. Малларме, Г. Аполлинера, М. Бютора.

Риторические фигуры второго типа в специфически преломленном виде находят применение и в других художественно-коммуникативных системах, например в кинематографе.

Риторические фигуры третьего типа (тропы) — строятся на основе «семантических сдвигов» , замены одного смыслового содержания другим, отклонения от «нулевого смысла». В тропе изменяется основное значение знака, слову приписывается значение, не совпадающее с его прямым значением. Троп изменяет содержание слова, сохраняя частичку его первоначального смысла. Такого рода смысловые риторические операции опираются на то, что всякое явление может быть разделено по двум основаниям: 1) составные части явления: река — исток, русло, устье; 2) разновидности явления: река — равнинная, горная, подземная. Эти два коренных смысловых взаимоотношения лежат в основе тропов, к которым, по словам Р.О. Якобсона, предрасположены реалистические школы искусства.

На основе перехода от частного к общему, от части к целому, от меньшего к большему, от вида к роду возникают риторические фигуры синекдоха и антономазия. Обобщающая (расширяющая) синекдоха — употребление большего вместо меньшего. Например, о людях говорят: «простые смертные », однако это выражение правомерно применить и к животным. Обобщающая синекдоха придает речи философичность. Сужающая синекдоха — употребление меньшего вместо большего. Например, в «Медном всаднике» А.С. Пушкина слово «флаги » употребляется вместо словосочетания «торговые корабли под национальными флагами »: «Все флаги в гости будут к нам... ». Сужающая синекдоха возникает в поэтической речи и тогда, когда единственное число заменяет множественное. Например, в поэме Пушкина «Полтава»: «Швед, русский — колет, рубит, режет ».

В кинематографе синекдоха как риторическая фигура применяется при крупных планах («блоу-ап»), когда часть предмета как бы олицетворяет его целое (изображение орудий — образ броненосца «Потемкин» в одноименном фильме С. Эйзенштейна). В скульптуре бюст, а в живописи портрет часто предстают как синекдоха.

Антономазия — замена имени лица предметом, к нему относящимся, или нарицательного имени — собственным. Так, в «Моцарте и Сальери» А.С. Пушкин называет Микеланджело «создатель Ватикана », а в одном из стихов врача именует эскулапом.

Одна из главных риторических фигур на службе поэтики и эстетики — метафора — установление в художественном сообщении смысловой связи по сходству, изменение смыслового содержания слова (шире — вообще знака), отсылка и к прямому, и к переносному его значению. По образному выражению группы «Мю», метафора — это маленький смысловой скандал. Как «перенос наименований по аналогии », она служит мощным фактором обогащения понятий. Базой для создания метафоры является сходство, проявляющееся в пересечении двух значений слова или другого знака. Группа «Мю», определяя генеральный троп риторики, замечает, что «метафора приписывает объединению двух множеств те признаки, которые, строго говоря, присущи только пересечению этих множеств... Метафора... как бы раздвигает границы текста, создает ощущение его «открытости», делает его более емким». При этом группа «Мю» выявляет наличие изобразительных метафор в живописи. Ярким примером метафоры в литературном тексте может служить образное определение человека, предложенное Б. Паскалем: «Человек — всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он — тростник мыслящий » .

Сближая разные предметы, метафора помогает лучше описать один из них. Не случайно она часто оформляется при помощи союзов «как », «подобно », «словно », способствующих сравнению и установлению похожести или тождества. Таковы стереотипные сравнения: «ясный как ден ь», «один как перст ».

Риторические фигуры в известном смысле «ложны», и заключенное в них отождествление никто не принимает буквально. Пример такой «ложной», но выразительной метафоры — строчка Г. Гейне:

Так сухо во рту, будто солнце я съел...

Интересные соображения о природе метафоры высказал в свое время поэт И.Л. Сельвинский на семинаре по поэтическому мастерству в Литературном институте им. М. Горького СП СССР, участником которого был автор этих строк. Сельвинский отмечал существование метафор восточного и западного типов, принадлежащих к разной художественной традиции. Восточная традиция предполагает, как правило, одну точку сходства между сравниваемыми предметами. Например, сказать «девушка стройна, как телеграфный столб » в рамках восточной традиции, считает Сельвинский, вполне допустимо. В традициях же русской и в целом европейской поэзии метафора должна нести по меньшей мере три точки сходства с сопоставляемыми явлениями. Следуя этой традиции, правомерно сказать: «девушка как березка». Схожесть здесь в том, что оба сравниваемых объекта стройны, молоды, гибки, по-весеннему свежи и радостны.

Рассуждения И.Л. Сельвинского ценны тем, что на примере метафоры показывают отношение риторических фигур к глубинным структурам художественного мышления, фиксируя такой важный его параметр, как национальное своеобразие. Особенности выразительной метафоры европейской традиции Сельвинский показывал, используя фразу, описывающую спрятанную на лето в марлевый чехол люстру: «Люстра была как кокон ». Здесь есть три вида сходства: внешнее — белая оболочка, внутреннее — в оболочке заключено нечто, бытийное — временность состояния, которое будет изменено, и внутреннее обнаружится и оживится.

У Эсхила читаем: «Да не испытаем мы то, из-за чего — великие страдания, ради чего — великое море пропахано мечом ». Анализируя эту метафору, литературовед О. Фрейденберг пишет: «Образ «пахать мечом» уводит к мифологии: известно семантическое тождество земледельческих и военных орудий. Великое море, пропаханное мечом, — это то море, по которому отплыл Парис с Еленой в Трою, море любви, вызвавшее войну народов.

Мифологические образы продолжают говорить своим конкретным языком. Но они же «иносказуют» сами себя, давая понятийный смысл: «Да избежим мы пагубных последствий любви». Античное «инакое оказывание» заключается в том, что образ, не теряя своего характера (пропахать мечом море), получает смысл, который вовсе не соответствует его смыслу (гибельные результаты страсти). Этот новый смысл начинает передавать семантику образа «инако», по-другому, совсем в ином умственном плане — отвлеченно, словно мысль читает одно, а говорит другое » .

М. Пруст считал, что метафора — привилегированное выражение глубокого поэтического видения, придающее стилю «род вечности». Подтверждением этой мысли может служить пример кинематографической метафоры из фильма А. Рене «Хиросима, любовь моя»: вначале зритель видит тело убитого японца, его руки раскинуты, это изображение монтажно сопоставляется с изображением тела солдата немецко-фашистской армии, лежащего в таком же положении. Можно вспомнить и другие кинометафоры: у С. Эйзенштейна в «Стачке» виды бойни, введенные в эпизод нападения полиции, или у Ч. Чаплина в «Новых временах» кадры, изображающие баранье стадо, монтажно вклинены в картину толпы. Примерами метафоры в монументальной скульптуре могут служить сфинкс, сопрягающий человека и льва, и кентавр, сопрягающий человека и лошадь.

Об общеэстетической всеобщности риторических фигур говорит определение архитектуры как метафоры из камня, данное итальянским теоретиком риторики и поэтики XVII в. Э. Тезауро.

Метафора — королева риторических фигур — нашла свое место и в системе индийских риторик и поэтик в фигуре рупака («придающая вид»)178. И неудивительно, потому что индийская поэзия метафорически насыщена. Так, в «Калидасе» мы читаем: «Твои пальцы — стебли, блеск ногтей — цветы, руки — лианы, и вся ты — весенняя красота, открытая нашему взору ». Различения рупака и метафоры, которые намечает в своей работе П. Гринцер, недостаточны для того, чтобы не признавать эти фигуры соответствующими друг другу, тем более если исходить из широкого понимания метафоры, предложенного при классификации риторических фигур группой «Мю».

Близкой к метафоре риторической фигурой является сравнение — выявление общего признака при сопоставлении двух явлений. Например, у А.С. Пушкина в стихотворении «Анчар» встречается такое сравнение:

Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Монтажное сопоставление-сравнение часто применяется в киноискусстве.

Метонимия (буквально переименование) — установление связи между явлениями по смежности, перенесение свойств предмета на сам предмет, при помощи которого эти свойства обнаруживаются, иносказательное обозначение предмета речи. Так, у А.С. Пушкина «шипенье пенистых бокалов » заменяет пенящееся вино, налитое в бокалы. В метонимии следствие может заменяться причиной, содержимое — емкостью, в результате чего происходит перенос названия на основе смежности значений. Например, порой материал, из которого сделана вещь, заменяет обозначение самой вещи. У А.С. Грибоедова Фамусов вспоминает: «Не то на серебре, на золоте едал ».

Французский исследователь риторики Дю Марсе раскрыл разницу между метонимией и синекдохой. Первая, как он считает, предполагает сопоставление существующих независимо друг от друга предметов («при метонимии заменяемое и заменяющее понятия не имеют общей семантической части »), а вторая — риторическое сопряжение предметов, составляющих некоторое единство и соотносящихся как часть с целым.

Исследователи отмечают также существование метонимичных эпитетов («Светило дневное блистает » — М.В. Ломоносов), метонимических перифраз («Великая Петрова дщерь » — М.В. Ломоносов).

Метонимический характер имеют гербы и другие символические знаковые образования (герб — метонимия государства). Коллаж в живописи порождает метонимические взаимоотношения приклеенной детали к нарисованной части полотна. Об этом пишет Ю.М. Лотман: «Нарисованные и приклеенные объекты принадлежат к разным и несовместимым мирам по признакам: реальность / иллюзорность, двухмерность / трехмерность, знаковость / незнаковость и проч. В пределах целого ряда традиционных культурных контекстов встреча их в пределах одного текста абсолютно запрещена. И именно поэтому соединение их образует тот исключительно сильный семантический эффект, который присущ тропу ».

Оксюморон — тесное соседство в синтагме двух знаков или слов с противоречащими значениями, прямое соотнесение и совмещение контрастных, казалось бы, несовместимых признаков и явлений. Таковы «черное солнце » в финале «Тихого Дона» М.А. Шолохова или «великолепие бесстыдства » — емкая характеристика женщины легкого поведения в романе У. Фолкнера «Город».

Повтор — повторение звуковое, знаковое (словесное), синонимическое осуществляется во имя художественно выразительных, эмоционально внушающих и логически убеждающих целей. Повтор придает художественному высказыванию усиление, изменение и приращение смысла. Таков, например, повтор у А.С. Пушкина:

Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин...
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!

В фильме Л. Буньюэля «Скромное обаяние буржуазии» в снах разных действующих лиц многократно повторяется одна и та же сцена приема гостей. Затем эта сцена осуществляется наяву.

Риторической фигурой повтора в архитектуре является, например, колоннада крыльев Казанского собора в Ленинграде.

В санскритской поэтической культуре риторической фигуре повтора соответствует фигура авритти, имеющая три разновидности: повторение слов с изменением смысла, повторение смысла с изменением слов и повторение и слов и смысла.

Четвертый тип риторических фигур возникает на основе отклонений от логической нормы. Для фигур этого типа «нулевым уровнем» может быть «протокольная» речь, удостоверяющая истинность фактов, оспариваемых риторической фигурой. Риторические фигуры четвертого типа строятся на основе сознательного использования полисемии (многозначности слова или знака) в художественно выразительных целях.

Антитеза — противопоставление различных, резко контрастных явлений. Она строится по логической формуле «А не есть не А ». Антитеза особенно выразительна, когда складывается из метафор. К такой антитезе прибегает, например, Г. Р. Державин в стихотворении «Бог»:

Я царь — я раб — я червь — я бог!

Наложение — употребление слова одновременно в прямом и в переносном, «фигуральном», значении. Наиболее распространенной его формой является наложение, которое основывается на двух значениях слова, выраженных в одном его употреблении. Так, у В. Гюго читаем:

И вспоминают вас, перебирая пепел
Своего очага и сердца своего!

Специфика наложения заключается здесь в том, что выражение «пепел сердца своего» воспринимается метафорически. В то же время читатель при восприятии текста принимает во внимание прямое значение слова «пепел» в контексте «пепел своего очага».

Наложение как риторическая фигура присутствует и в других видах искусства, например в кинематографе, в кадрах, снятых с двойной экспозицией. При этом одно изображение накладывается на другое и образует новую мысль, не заключенную ни в одном из взаимодействующих изображений.

Количественный (преувеличивающий) характер риторических фигур присущ гиперболе . Римский оратор и теоретик красноречия М.Ф. Квинтилиан определял гиперболу как уместное отступление от истинного положения вещей. Она предполагает предельное увеличение действия, свойств, размеров предмета в художественно выразительных целях. Когда Н.В. Гоголь утверждает в «Тарасе Бульбе», что „редкая птица долетит до середины Днепра ", он пользуется гиперболой как риторической фигурой организации художественной речи. Иногда гипербола предстает в сочетании с метафорой («Этот кот — тигр »). Среди древнеиндийских риторических фигур (аланкар) имеется фигура, сходная с восходящей к античным риторикам гиперболой, — это атишая (преувеличение) и ее разновидность — атишайокти (преувеличенное высказывание). Эта фигура рождается при желании описать какое-либо свойство (субъекта), выходящее за пределы обыденного. Так, блеск и белизна женских одежд и женского тела, неразличимые в сиянии лунного света, образно передается в «Калидасе» с помощью этой риторической фигуры: «Когда в венках из белого жасмина, намазав тело сандаловой мазью, в платье из льна женщины идут на свидание, их нельзя различить в лунном свете ».

Но чтобы не нарушить эстетическую меру в искусстве, как верно замечал Псевдо-Лонгин, художнику «необходимо знать предел, до которого в каждом отдельном случае можно довести гиперболу ».

Примеры гиперболы в архитектуре: грандиозная пирамида Хеопса, ибо для практической цели захоронения и мемориальной фиксации могилы достаточно холмика или склепа; гипербола входных ворот — триумфальная арка одновременно символизирует величие деяний тех, в честь кого она создана.

В литоте также проявляется количественный, но уже преуменьшающий характер риторических операции. Литота уменьшает явление, говорит о меньшем, чтобы сказать о большем. Литотами являются: миниатюра — в живописи, избушка на курьих ножках — в архитектуре.

Доведенная до предела, литота превращается в молчание (лучший способ сказать меньше — вовсе ничего не сказать). Молчание может носить и гиперболический характер: от сильной эмоции речь обрывается молчанием, а письменный текст — многоточием. Внезапное прекращение речи — обрыв или прекращение временное — приостановка. Во временных видах искусства приостановка может выражаться не только в молчании, но и в стоп-кадрах (киноискусство) или в немой сцене (театр). Широкоизвестный пример такого молчания — немая сцена в комедии Н.В. Гоголя «Ревизор». Жандарм сообщает о приезде подлинного ревизора, и далее следует авторская ремарка: «Произнесенные слова поражают как громом всех. Звук изумления единодушно излетает из дамских уст; вся группа, вдруг переменивши положение, остается в окаменении».

Аллегория — иносказание, перенос значений одного круга явлений на другой, перенос по сходству от буквального значения к небуквальному значению суждения, мысли или целой системы суждений. Так, в «Слове о полку Игореве» игра Бояна на гуслях передается через аллегорию:

Тогда пускались десять соколов на стадо лебедей;
Чей сокол долетал — того и песнь прежде пелась:
Старому ли Ярославу, храброму ли Мстиславу...
(перевод В. Жуковского).

В финале фильма И. Бергмана «Седьмая печать» в традиционно-аллегорическом виде (скелет с косой) героям является смерть и уводит их из жизни. А в «Земляничной поляне» того же режиссера аллегорией конца времен во сне больного героя предстает циферблат уличных часов без стрелок.

В басне аллегорическое отклонение от логической нормы происходит посредством олицетворения (король — лев) или через сужающую синекдоху (хитрец — лиса, труженик — муравей).

Эвфемизм — замещение грубого, запретного, неприличного или излишне резкого выражения более мягким, более приемлемым этически, социально, эстетически. При этом смысл эвфемизма сохраняется, но к нему добавляются случайные смысловые оттенки. Так, в одном из стихотворений Е.А. Баратынский для обозначения «могилы», «того света» употребляет менее резкое выражение «обитель ночи», достигая тем самым большей художественной выразительности.

Фигура эвфемизма широко применяется и в кинематографе.

У древних народов среди табу были запреты упоминать то или иное явление, поэтому приходилось давать понятия о них с помощью аллегорических выражений или эвфемизма. Можно предположить, что аллегория и эвфемизм — древнейшие риторические фигуры, возникшие еще до развития собственно художественного сознания.

Антифразис отличается от иронии отсутствием комедийного начала в критике. Пример этой риторической фигуры, когда о достойной сожаления точке зрения говорят: «Хороша позиция! »

Отрицание — риторическая фигура, используемая для образной характеристики явления «от обратного», путем сообщения, чем оно не является. Например, М.Ю. Лермонтов так характеризует своего лирического героя:

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.

Применяя риторические фигуры четвертого типа, авторы художественного текста, сознательно нарушая логическую связь и даже порой издеваясь над логикой реальности, в известном смысле воздают ей должное, ибо пользуются избыточностью информации о ней. Например, «нож без лезвия, у которого не хватает ручки » (Г.К. Лихтенберг) — это предмет, существующий только в языке, посредством которого мы получаем возможность видеть особую реальность.

Риторические фигуры дают такое парадоксально-неожиданное сцепление исходных знаков, слов, при котором происходит диалектический скачок и возникает качественно новая мысль, прямо не содержащаяся ни в одном из исходных знаков и не возникающая из их простого внериторического сложения.

Придавая глобально-философское, вселенско-бытийное значение риторическим фигурам, Тезауро полагал, что они составляют саму основу механизма мышления той гениальности, которая одухотворяет и человека, и Вселенную. Эти идеи находят продолжение в современных взглядах на риторику, в результате чего собственно художественное значение риторических фигур недооценивается. Верно отмечая наличие тропов в науке, Ю.М. Лотман делает расширительный вывод, что они «принадлежат творчеству вообще »: «...тропы являются не внешним украшением, некоторого рода апплике, накладываемым на мысль извне, — они составляют суть творческого мышления... сфера их также шире, чем искусство. Она принадлежит творчеству вообще. Так, например, все попытки в построениях пространственных физических моделей элементарных частиц и пр. являются риторическими фигурами (тропами). И точно так же, как в поэзии, в науке незакономерное сближение часто выступает в качестве толчка для формулирования новой закономерности ».

В целом это верно, но с той лишь оговоркой, что в науке тропы и риторические фигуры — дополнительное, необязательное средство. В искусстве же они непременны, они «сама суть», фигуры именно образного, а не всякого креативного мышления.

Сила риторических фигур в том, что, являясь носителями понятийного смысла, они в то же время имеют зрительную природу. Тем самым именно риторические фигуры создают в нашем мышлении «мост», перемычку между деятельностью левого и правого полушарий, одно из которых обеспечивает понятийное, а другое — зрительное, конкретно-чувственное мышление. Эта двойственность, амбивалентность риторических фигур (понятийность и «зрительность», представимость, конкретно-чувственность) и позволяет им жить и в вербальных (прозе, поэзии), и в изобразительных искусствах (живописи, скульптуре), а также в других его видах, построенных на взаимодействии зрительного и вербального начал (театр, кино и пр.). Через интонационную сторону своей вербальной природы и через близость конкретно-чувственной ее стороне риторические фигуры оказываются значимыми и для музыкального мышления.

«В системе поэтического языка фигуры и тропы являются основными узлами, в которых сосредоточено энергетическое напряжение стилистического тела текста », — справедливо замечает М.Я. Поляков. Для прочтения риторических фигур главное — понять, какое переносное значение получает данное знаковое образование в данном контексте.

Итак, художник с помощью указанных четырех типов риторических фигур нарушает «нулевую ступень» речи, создавая таким образом художественную речь, передающую художественный смысл и несущую специфически эстетическое воздействие».

Борев Ю. Эстетика.

Выразительные средства грамматики

Синтаксические фигуры

Синтаксические фигуры – это конструкции с риторической нагрузкой, выделяющие и подчеркивающие элемент текста . Поэтому в них объединяются функция побуждения ("Обрати внимание!") и функция выражения уверенности ("Я подчеркиваю то, в чем уверен, что считаю особенно важным"). Синтаксические фигуры затрагивают и уровень предложения, и уровень текста.

Экспрессия в фигурах возникает за счет того, что преобразуется количество или качество содержания или формы синтаксической структуры, поэтому воспользуемся следующей классификацией этих конструкций:

Преобразование количества формы и/или содержания:

Увеличение количества : анафора, эпифора, симплока, стык, хиазм, удвоение, созвучие, многосоюзие, многопредложность; словесные повторы разных видов: накопление синонимов, градация, параллелизм (повтор синтаксической структуры); эмфатическая пауза (увеличение длительности паузы); антитеза (усиленное противопоставление).

Сокращение количества : эллипсис, бессоюзие, умолчание.

Преобразование качества формы и/или содержания :

Изменение нейтральной формы конструкции: инверсия (перестановка элементов); парцелляция, сегментация, вопросно-ответное построение монолога (членение исходной формы).

Замена исходной формы на новую : риторический вопрос.

Смысловое обогащение исходной формы : риторическое восклицание.

Анафора, эпифора, симплока .

Анафора – одинаковое начало, аэпифора – одинаковое окончание смежных фрагментов текста: частей предложения, предложений, абзацев, глав.Симплока – одинаковое начало и окончание смежных фрагментов, т. е. сочетание анафоры и эпифоры. Вот две строфы из стихотворения В. Брюсова "Отрады":

Радость вторая – в огнях лучезарна!

Строфы поэзии – смысл бытия.

Тютчева песни и думы Верхарна,

Радость последняя – радость предчувствий,

Знать, что за смертью есть мир бытия.

Сны совершенства! В мечтах и в искусстве

Вас, поклоняясь, приветствую я.

Строфы начинаются одним словом и заканчиваются одинаковыми строками.

Стык – повторение в начале одного фрагмента текста тех слов, которыми заканчивается предшествующий фрагмент. Таков, например, повтор слова в стихотворении В. Брюсова "Ассаргадон":

Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.

Сидон я ниспроверг и камни бросил в море.

А в романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита" эта фигура соединяет некоторые главы:

"Он заснул, и последнее, что он слышал наяву, было предрассветное щебетание птиц в лесу. Но они вскоре умолкли, и ему стало сниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой и была эта гора оцеплена двойным оцеплением…

Солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением".

Хиазм – это зеркальное, т. е. с обратным, хотя бы частично, порядком следования, отражение слов предшествующей синтаксической конструкции в словах последующей конструкции: "Подымая технику до уровня фантазии, не опусти фантазию до уровня техники" (В. Хочинский. За словом – в карман).

Удвоение – контактный повтор слова или группы слов в предложении (осложнение члена предложения повтором): "Ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет" (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).

Созвучие – нагнетание в отрезке текста форм одного слова или однокоренных слов: "Слезы лить! Как сладко вылиться Горю – ливнем проливным!" (М. Цветаева. Есть счастливцы и счастливицы).

Многосоюзие, многопредложность .

Многосоюзие – повторение союзов при однородных членах предложения, однородных придаточных, в сложносочиненных предложениях, в группах предложений /кроме тех случаев, когда повтор союза является нормой: то-то, ни-ни/.

Многопредложность – повторение предлогов при однородных членах предложения, кроме случаев, когда это требуется нормой («не только в город, но и в деревню", "не в город, а в деревню"): "И пращ, и стрела, и лукавый кинжал щадят победителя годы" (А. Пушкин. Песнь о вещем Олеге/; «Милый друг! От преступленья, От сердечных новых ран, От измены, от забвенья Сохранит мой талисман!" (А. Пушкин. Талисман).

Накопление синонимов, градация . Суть первой фигуры – употребление с перечислительной интонацией тождественных или близких по значению элементов текста для подчеркивания признака. Такими элементами могут быть синонимы в роли однородных членов, близкие по значению однородные придаточные, близкие по значению части сложносочиненного предложения, самостоятельные предложения и группы предложений. Если те же конструкции передают возрастание или уменьшение степени проявления признака, фигура называется градацией:

"Сзади розвальней, на смычках, рысцой бегут собаки, кажущиеся темным пятном; в полутьме ясно представляю себе переднего – старого Добыча, мудрого, многоопытного, всегда думающего, и теперь, наверное, в свинцовых потемках о чем-то размышляющего по-своему, по-собачьи – смутно, затемненно" (Б. Зайцев. Мгла.) - описание собаки выполнено с помощью фигуры накопления синонимов, неполных, но настойчиво подчеркивающих два признака: "собака умная", «мысли по-собачьи неясные";

"Стало так страшно и ужасно одним под этим небом… что оба они галопом в четверть часа догнали товарищей, хотя товарищи были зубастые, голодные и раздраженные" (Б. Зайцев. Волки) - Градация "страшно и ужасно" подчеркивает состояние животных в темную и холодную зимнюю ночь.

Параллелизм – дублирование порядка следования единиц в смежных отрезках текста, часто это дублирование порядка слов в соседних предложениях. Поскольку эта фигура является весьма популярным экспрессивным средством, проиллюстрируем ее несколько полнее предыдущих случаев.

О, сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух,

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель.

(А. Пушкин).

Три последние строчки стихотворения построены параллельно – подлежащее – приложение. Параллелизм соединен с многосоюзием, а в приложениях мы можем усмотреть своеобразную градацию: сын, друг – бог, и этот бог – случай, содействие которого необходимо, конечно, и опыту, и гению.

Первая и последняя строфы стихотворения В. Брюсова "Я":

Мой дух не изнемог во мгле противоречий,

Не обессилел ум в сцепленьях роковых.

Я все мечты люблю, мне дороги все речи,

И всем богам я посвящаю стих.

И странно полюбил я мглу противоречий

И жадно стал искать сплетений роковых.

Мне сладки все мечты, мне дороги все речи,

И всем богам я посвящаю стих…

В строфах дублируется порядок введения предметов речи: противоречия, сцепленья, мечты, речи, стих. Структурным сходством подчеркивается смысловое различие: в первой строфе общий смысл "я устоял в жизненной борьбе", во второй – «я полюбил эту борьбу". Так что в известной мере можно говорить даже о контрасте строф. Параллелизм дополняется эпифорой (строфы заканчиваются одинаково) и анафорой внутри строфы 2: мне-мне, причем два предложения построены параллельно (дополнение мне – сказуемоесладки ,дороги – определениевсе – подлежащеемечты ,речи) .

В качестве примера текста, целиком построенного на структурном параллелизме, напомним миниатюру Тэффи "Легенда и жизнь".

Эмфатическая пауза – большая пауза, часто даже внутри беспаузного по норме отрезка текста, которая передает эмоциональную окраску ситуации, неожиданное окончание фразы и т.д. Вот три отрывка из "Евгения Онегина": "Давно сердечное томленье Теснило ей младую грудь; Душа ждала… кого-нибудь"; "Я не больна; я… знаешь, няня… влюблена"; "Сюда ходили две подруги, И на могиле при луне, Обнявшись, плакали оне. Но ныне… памятник унылый Забыт".

Антитеза – усиленное противопоставление, контраст, подчеркнутый различными стилистическими средствами: "Дурак видит выгоду, умный – ее последствия" (В. Хочинский. За словом – в карман).

Эллипсис – синтаксическая неполнота предложения, сравните хотя бы второе предложение в предыдущем случае "умный – ее последствия" с полным вариантом "умный видит ее последствия".

Бессоюзие – соединение простых предложений в сложном за счет интонации, без помощи союза. Здесь снова можно обратиться к афоризму о дураке и умном, где предложения соединены без помощи противительного союзаа . Особенно часты бессоюзные перечисления: "Обойми, поцелуй, Приголубь, приласкай, Еще раз, поскорей, Поцелуй горячей" (А. Кольцов. Последний поцелуй).

Умолчание – обрыв высказывания, призывающий адресата своими словами закончить мысль (в отличие от эллипсиса, где слово подсказывается контекстом). Из "Евгения Онегина": "Движенья, голос, легкий стан, Все в Ольге… но любой роман Возьмите и найдете верно Ее портрет". Приведем пример, когда умолчание входит в прием шпильки (текст дан с сокращениями):

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Мне совершенно все равно –

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что – мой,

Как госпиталь или казарма.

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И все – равно, и все – едино.

Но если по дороге – куст

Встает, особенно – рябина…

(М. Цветаева).

Мы привели начало и последнюю строфу стихотворения. Как и положено шпильке, умолчание заставляет по-новому переосмыслить все, что до этого говорилось в тексте. Не случайно в первой строфе автор выделил слово где : человеку, наверное, действительно безразлично, в каком месте он одинок. Но когда мы добираемся до конца и появляется куст рябины, нам хочется продолжить мысль поэта: быть может, на родине-то нет одиночества, там и куст рябины словно родной, сама земля становится домом.

Инверсия – непрямой порядок слов, используемый нередко в целях получения выразительного эффекта:

"Там робкая из оврага глянет хата: глянет, - и к вечеру хладно она туманится в росной своей фате… Посредь села большой, большой луг; такой зеленый: есть тут где разгуляться, и расплясаться, и расплакаться песенью девичьей; и гармошке найдется место – не то, что какое гулянье городское: подсолнухами не заплюешь, ногами не вытопчешь".

Это отрывок из романа А. Белого "Серебряный голубь". Роман о русских сектантах, лексика и синтаксис создают впечатление народной сказовой речи. Попробуем восстановить прямой порядок слов: "Там из оврага глянет робкая хата, глянет, и к вечеру она хладно туманится в своей росной фате". Напевность речи безвозвратно утратилась, лексический состав оказался оторванным от особого ритма и выглядит довольно странно на фоне стандартного, как в какой-нибудь информационной заметке, синтаксиса (ср., допустим, о велопробеге: "Завтра из Тагила выедет новая группа. Выедет, и к вечеру она быстро пополнится в своем составе").

Парцелляция, сегментация, вопросно-ответное построение монолога связаны с членением исходной конструкции. На уровне разговорной речи попробуем представить с указанным расчленением самую простую конструкцию "Мама ушла в магазин".Парцелляция: "Мама ушла. В магазин". Сегментация: "Мама – она в магазин ушла".Вопросно-ответное построение (представим, что бабушка говорит с ребенком): "Куда ушла мама? В магази-и-ин!". Таким образом, в случае парцелляции мы часть исходной конструкции присоединяем к высказыванию после того, как оно закончилось, причем оформляем эту часть законченной интонацией. В случаесегментации мы выносим вперед тему высказывания, а затем сообщаем остальную информацию, причем тема в этой второй части представлена так называемым субститутом, в нашем примере местоимениемона. При вопросно-ответном построении мы задаем вопрос и тем привлекаем внимание к ядру информации, которую затем вводим как ответ. Наши примеры – это сниженные варианты данных фигур. В художественных и публицистических текстах они используются для имитации разговорной речи. Есть и повышенные, риторические варианты. Например, перестроим такую конструкцию: "История доносит до нас следы удачных и неудачных попыток моделировать человеческий разум". Парцелляция: "История доносит до нас следы попыток моделировать человеческий разум. Удачных и неудачных". Сегментация: "человеческий разум… История доносит до нас следы удачных и неудачных попыток его моделировать". Вопросно-ответная конструкция: "Делались ли попытки моделировать человеческий разум? Да, история доносит до нас следы удач и неудач".

Риторический вопрос – утверждение в форме вопроса: "Девы, радости моей, Нет! на свете нет милей! Кто посмеет под луною Спорить в счастии со мною?" (А. Пушкин. С португальского). = "Никто не посмеет спорить".

Риторическое восклицание – эмоциональное восклицание, не требующее реакции адресата в виде словесного ответа или действия:

Ужасный край чудес!… там жаркие ручьи

Кипят в утесах раскаленных,

Благословенные струи!

(А. Пушкин. Я видел Азии бесплодные пределы)

Имитация устной разговорной речи

Имитация устной разговорной речи, в частности диалога, в письменном тексте осуществляется с помощью ряда синтаксических средств, о которых уже говорилось. Это неполные предложения, парцелляция, сегментация в их сниженных вариантах, а также ограничение длины и сложности синтаксических конструкций.

Проиллюстрируем сказанное двумя примерами.

Имитация устного монолога:

"И вот едет эта малютка со своей мамашей в Новороссийск. Они едут, конечно, в Новороссийск, и, как назло, в пути с ним случается болезнь. И по случаю болезни он каждую минуту вякает, хворает и требует до себя внимания. И, конечно, не дает своей мамаше ни отдыху, ни сроку. Она с рук его два дня не отпускает. И спать не может. И чаю не может попить".

(М. Зощенко. Происшествие).

Имитация устного диалога :

" - А сколько у тебя всего? – не удержался я и спросил.

Трое, - застеснялся Алтынник. – Не считая, конечно, Вадика.

А Вадик вместе с вами живет?

Нет, в Ленинграде. Институт кончает железнодорожный, - сказал он не без гордости.

А кем ты работаешь?

Кем работаю? – Он помедлил, не хотелось ему говорить. А потом бухнул даже как будто с вызовом: - Сторожем работаю. На переезде. Поезд идет – шлагбаум открываю, ушел – закрываю. Возьми еще по кружке пива, если не жалко".

(В. Войнович. Путем взаимной переписки).

Речевые (риторические, стилистические) фигуры - это любые языковые средства, придающие речи образность и выразительность.

Фигуры речи подразделяют на семантические и синтаксические.

Семантические фигуры речи образуются соединением слов, словосочетаний, предложений или более крупных отрезков текста, имеющим особую смысловую значимость.

К ним относятся:

сравнение - стилистическая фигура, основанная на образной трансформации грамматически оформленного сопоставления: Безумных лет угасшее веселье мне тяжело, как смутное похмелье (А. С. Пушкин) ; Под ним струя светлей лазури (М. Ю. Лермонтов) ;

восходящая градация - фигура речи, состоящая из двух и более единиц, размещенных по возрастающей интенсивности значения: Я вас прошу, я вас очень прошу, я вас умоляю;

нисходящая градация - фигура, создающая комический эффект путем нарушения принципа нарастания: Дама, не боящаяся самого дьявола и даже мыши (М. Твен) ;

зевгма - фигура речи, создающая юмористический эффект в силу грамматической или семантической разнородности и несовместимости слов и сочетаний: Он пил чай с женой, с лимоном и с удовольствием; Шел дождь и три студента, первый - в пальто, второй - в университет, третий - в плохом настроении;

каламбур - фигура, представляющая собой игру слов, намеренное соединение в одном контексте двух значений одного и того же слова или использование сходства в звучании разных слов для создания комического эффекта: В ее твореньях красок нет, а на лице их слишком много (П. А. Вяземский) ;

антитеза - стилистическая фигура, строящаяся на противопоставлении сравниваемых понятий. Лексическая основа этой фигуры - антонимия, синтаксическая основа - параллелизм конструкций. Пример: Легко подружиться, тяжело разлучиться; Умный научит, дурак наскучит;

оксюморон - фигура речи, состоящая в приписывании понятию несовместимого с этим понятием признака, в сочетании противоположных по смыслу понятий: живой труп; молодые старички; спеши медленно.

Синтаксические фигуры речи образуются путем особого стилистически значимого построения словосочетания, предложения или группы предложений в тексте. В синтаксических фигурах речи главную роль играет синтаксическая форма, хотя характер стилистического эффекта в значительной мере зависит от смыслового наполнения.

По количественному составу синтаксических конструкций различаются фигуры убавления и фигуры добавления.

К фигурам убавления относятся:

эллипсис - стилистическая фигура, состоящая в том, что один из компонентов высказывания не упоминается, опускается с целью придать тексту больше выразительности, динамичности: Решили лисы кролика запечь, а кролик из духовки - прыг на печь, потом на лавку и в окошко с лавки (Козловский) ;

апосиопеза - умышленно незавершенное высказывание: Вот он вернется и тогда┘;

просиопеза - опущение начальной части высказывания, например употребление отчества вместо имени и отчества;

апокойну - свойственное разговорной речи объединение двух предложений в одно высказывание, содержащее общий член: Там сидит человек тебя ждет.

К фигурам добавления относятся:

повтор - фигура, состоящая в повторении слова или предложения с целью подчеркивания, усиления мысли;

анадиплозис (подхват) - фигура речи, построенная таким образом, что слово или группа слов повторяется в начале следующего сегмента: Придет оно, большое как глоток, - глоток воды во время зноя летнего (Рождественский) ;

пролепса - одновременное употребление существительного и заменяющего его местоимения: Кофе-то, он горячий.

По расположению компонентов синтаксической конструкции выделяется такая фигура речи, как инверсия.

Инверсия - это перестановка синтаксических компонентов предложения, нарушающая их обычный порядок: Он червяков накопал, удочки притащил; Твоих оград узор чугунный (А. С. Пушкин) .

Расширение функции синтаксической конструкции лежит в основе риторического вопроса.

Риторический вопрос - предложение вопросительное по структуре, но повествовательное по цели высказывания. Риторические вопросы широко распространены как в ораторской, так и в разговорной речи: Разве я не знаю его, эту ложь, которую он весь пропитан? (Л. Н. Толстой) .

На взаимодействии (уподоблении или расподоблении) структур синтаксических конструкций, совместно встречающихся в тексте, основываются следующие речевые фигуры:

параллелизм - тождественное строение двух или более отрезков текста: В каком году - рассчитывай, в какой земле - угадывай┘ (Н. А. Некрасов) ;

хиазм - "перекрещивание", переменная позиция повторяющихся компонентов двух смежных отрезков текста: Мышка боится Мишки - Мишка боится Мышки; Поэзия грамматики и грамматика поэзии - название статьи Р. Якобсона;

анафора - повторение начальных частей предложения или других отрезков речи: Свалился┘ А тот-то был в силе! Свалился┘ не минуть и нам┘ (Н. А. Некрасов) ;

эпифора - повторение конечных частей отрезков речи: Не станет нас! А миру хоть бы что. Исчезнет след! А миру хоть бы что (Омар Хайям) .

Тропы - это переносы наименования, использование слов, их сочетаний и предложений для наименования иного предмета в данной речевой ситуации. Основными видами тропов являются:

метафора - употребление слова в переносном значении, основанное на сравнении предметов: Ваня сущий вьюн; Это не кот, а бандит (М. А. Булгаков) ;

метонимия - перенос значения слова по смежности, сопредельности: выутюженный молодой человек; дерзкие глаза;

ирония - намеренное употребление слов, словосочетаний, предложений и более крупных отрезков текста в смысле, абсолютно противоположном буквальному. Ироническая окраска текста понимается читающим или слушающим за счет владения фоновыми знаниями (знанием ситуации, культурных и иных реалий) , а также с помощью интонационных или иных способов подчеркивания автором противоположного смысла высказывания: Отколе, умная, бредешь ты, голова? (И. А. Крылов) .

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме 25. Речевые фигуры и тропы:

1. 48. Тропы и стилистические фигуры как приём обеспечения выразительности и действенности речи.
2. 24. Функциональные стили современного русского литературного языка. Язык художественной литературы. Изобразительно-выразительные средства языка (тропы и стилистические фигуры).

Иллюстрация из интернета.

ПОЭТИЧЕСКИЙ ЯЗЫК (продолжение)

Следующий раздел этой главы посвящен второй группе художественных средств, с помощью которых рождается Поэтический образ. Это особые способы построения предложений – синтаксические (стилистические) фигуры речи.

АНАДИПЛОСИС (от греч. «повторение») - повтор последнего слова (группы слов) предыдущего предложения в начале следующего:
О, весна, без конца и без краю,
Без конца и без краю мечта! (А.Блок)

АНАФОРА (от греч. «anaphora» - вынесение вверх) – повторение одинаковых элементов в начале предложений или строк. Различают её виды:

1.звуковая (повторение одинаковых звуков):
Грозой снесённые мосты,
Гроба с размытого кладбища. (А.Пушкин)
2. морфемная (повторение одинаковых морфем):
Черноглазую девицу,
Черногривого коня! (М.Лермонтов)
3. лексическая (повторение одинаковых слов):
Не напрасно дули ветры,
Не напрасно шла гроза. (С.Есенин)
4. синтаксическая (повторение одинаковых синтаксических конструкций, то есть параллелизм):
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ли в многолюдный храм,
Сижу ль средь юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам. (А.Пушкин)
5. строфическая (повторение одинаковых слов в начале строф). Примеры – у М.Лермонтова («Когда волнуется желтеющая нива»), у К.Симонова («Жди меня»).

ЭПИФОРА - повторение слов в конце строк:

Солнышко утром в колодезь озёр
Глянуло – месяца нет…
Свесило ноги оно на бугор,
Кликнуло – месяца нет… (С.Есенин)

Если же одинаковые слова повторяются в середине строки, то перед вами другая фигура - СИМПЛОКА:

Молодым везде у нас дорога,
Старикам везде у нас почёт. (В.Лебедев-Кумач)

АНТИТЕЗА (от греч. «antithesis») – противопоставление, служащее для усиления выразительности речи и чувств.

Основа антитезы - антонимы (греч. «anti» - против, «onyma» - имя) – слова с противоположным значением:

Есть у памяти свойство такое:
После самых суровых невзгод
Забывается быстро ПЛОХОЕ,
А ХОРОШЕЕ долго живёт. (К.Ваншенкин)

Каждое слово при встрече с противоположным по значению раскрывается полнее. Яркий пример использования этого приёма в поэзии - стихи Франсуа Вийона, прочитанные им на поэтическом состязании при дворе Карла Орлеанского, любившего словесные игры. Перевёл их Илья Эренбург:

От жажды умираю над ручьём.
Смеюсь сквозь слёзы и тружусь играя.
Куда бы ни пошёл, везде мой дом,
Чужбина мне – страна моя родная.
Я знаю всё – я ничего не знаю.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовёт.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышнее всех господ,
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Виды антонимов:
1) разнокорневые (хороший – плохой, чистый – грязный),

2)однокорневые (добрый – недобрый, общественный - антиобщественный),

3) контекстуальные, приобретающие противоположное значение лишь в конкретном тексте, как, например, у Державина:
Где стол был яств, там гроб стоит.

Здесь противопоставлены «яства» (символ изобилия) и «гроб» (символ смерти), хотя в обычной речи они вовсе не антонимы.

ГРАДАЦИЯ - цепь однородных членов с постепенным нарастанием (называется климакс) или убыванием (антиклимакс) значимости или чувств:

«Пришёл, увидел, победил», знаменитая фраза Цезаря, - градация-климакс.
Пример градации-антиклимакса:
Никто не даст нам избавленья,
Ни бог, ни царь и ни герой.
(«Интернационал»)

ИНВЕРСИЯ - нарушение привычного порядка слов, когда нужное слово ставится на необычное для него место. Если поэт хочет подчеркнуть важность чего-либо, он выносит нужное слово в начало строки или в конец, делая его логически ударным. Примеры инверсии:
а) определение стоит после определяемого слова:
Сижу за решёткой в темнице СЫРОЙ... (А.Пушкин)

Б) обстоятельство (наречие) стоит после главного слова:
На севере диком стоит ОДИНОКО... (М.Лермонтов)

В) сказуемое перед подлежащим:
РОНЯЕТ лес багряный свой убор... (А.Пушкин)

ОКСЮМОРОН (ОКСИМОРОН) – сочетание противоположных по смыслу слов - фактически это парадоксально звучащая антитеза:

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка. (А.Блок)

Оксюморон можно встретить в названиях произведений: «Оптимистическая трагедия» В.Вишневского, «Живой труп» Л.Толстого, «Мёртвые души» Н.Гоголя, «Горячий снег» Ю.Бондарева. Поэты любят эту фигуру, так как она сразу же обращает на себя внимание читателей парадоксальностью и необычностью:

Мы любим всё - и жар холодных числ,
И дар божественных видений. (А.Блок)
***
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца. (В.Маяковский)

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ КОНСТРУКЦИИ (СИНТАКСИЧЕСКИЙ ПАРАЛЛЕЛИЗМ) помогают объединить разрознённые детали в единый образ.

Это: а) одинаковое построение следующих друг за другом предложений:

Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слёзы лил, но ты не снизошла. (А.Блок)

Б) композиционный параллелизм, основанный на сходстве сюжетных линий или частей композиции: например, за описанием осенней распутицы следует описание грустного настроения;

В) хиазм - когда в соседних предложениях второе строится в обратной последовательности частей:

Здесь Пушкина изгнанье началось
И Лермонтова кончилось изгнанье. (А.Ахматова)
***
Испанский гранд, как вор,
Ждёт ночи и луны боится. (А.Пушкин)

Г) отрицательный параллелизм особенно любим в народной песне:

Не ветра шумят холодные,
Не пески бегут зыбучие, -
Снова горе подымается,
Словно злая туча чёрная.

Современные поэты тоже используют такие конструкции:

Не заблудился я,
Но всё же поаукай.
Я не замёрз,
Но не гаси огня.
Я не ослеп,
Но протяни мне руку.
Я не ослаб,
Но пожалей меня.
(М.Сопин. «Судьбы моей поле», М.: «Современник»,1991)

ПАРЦЕЛЛЯЦИЯ (фр. «рагсеllе» от лат. «частица») - выразительная фигура речи, когда предложение разбивается на части в качестве самостоятельных предложений. С помощью интонации выделяются наиболее важные для автора части. Пример у А.Твардовского во втором четверостишии примера:
Но если ты, случится как-нибудь,
По глупости, по молодости ранней,
Решишь податься на постыдный путь,
Забыв о чести, долге и призванье:

Товарища в беде не поддержать.
Во чьё-то горе обратить забаву.
В труде схитрить. Солгать. Обидеть мать.
С недобрым другом поравняться славой, -

То прежде ты - завет тебе один:
Ты только вспомни, мальчик, чей ты сын.

Цели парцелляции:
- акцентирование внимания на главном в изображении;
- выделение важных деталей;
- эмоциональное усиление воздействия текста на читателя;
- создание эффекта неожиданности;
- усиление контраста.

Пример парцелляции у А.Грибоедова:

А всё Кузнецкий мост, и вечные французы,
Откуда моды к нам, и авторы, и музы:
Губители карманов и сердец!
Когда избавит нас творец
От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок!

ПЕРЕНОС - несовпадение конца предложения и конца строки. Отсюда возникает дополнительная пауза внутри стиха. Интересно, что в народной поэзии почти нет переноса - он характерен, в основном, для авторской речи. Различают:

А) строчной перенос:
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь, - но только песня зреет. (А.Фет)

Б) слоговой перенос более резок, но и более выразителен. У М.Светлова в «Гренаде» обрыв слова словно кричит о внезапной гибели героя:

И мёртвые губы шепнули: Грена...
Да, в дальнюю область, в заоблачный плёс
Ушёл мой приятель и песню унёс.

Даниил Хармс виртуозно использует этот приём в шуточных детских стихах:
А вы знаете, что у,
А вы знаете, что па,
А вы знаете, что пы,
Что у папы моего
Было сорок сыновей?

ПОВТОР – одна из самых распространённых стилистических фигур, чья главная цель - подчеркнуть в стихе наиболее важные слова или части.

Прекрасный пример этого приёма в стихотворении Якова Козловского:

Я снова сам себе перечу,
Как будто сам с собой борюсь.
Боюсь, что я тебя не встречу
И встретиться с тобой боюсь.

Тобой протянутую руку
Боюсь в ладонях удержать,
Боюсь, испытывая муку,
И слишком быстро отпускать.

И снова я из странствий дальних
К тебе единственной стремлюсь,
Боюсь я глаз твоих печальных,
Но и весёлых глаз боюсь.

Боюсь – не всё во мне ты видишь,
Боюсь, что видишь без труда,
Боюсь, что скоро замуж выйдешь,
Боюсь – не выйдешь никогда.

Какие ждут меня событья?
Предвидеть это не берусь.
И о тебе боюсь забыть я,
И вспоминать тебя боюсь.

Различают типы повторов:
а) простое повторение слов или словосочетаний:
Отец, отец, оставь угрозы,
Свою Тамару не брани. (М.Лермонтов)

Б) анафора, симплока, эпифора, редиф, параллелизм, ассонанс, аллитерация (с ними вы уже познакомились),

В) лейтмотив - повтор особо важных элементов сюжета,

Г) рефрен - повтор предложения, фразы или строфы-куплета в песнях.
«Идёт-гудёт Зелёный Шум,/ Зелёный Шум, весенний шум!» - этот рефрен звучит в каждой строфе стихотворения Н.Некрасова «Зелёный Шум».

Д) плеоназм - излишнее повторение однородных слов и однородных оборотов (приснилось во сне, побежал бегом, курносый нос...):

Е) тавтология - повторение тождественных по смыслу слов, крайняя степень плеоназма:
Тень нахмурилась темней... (Ф.Тютчев)

Повтор может стать элементом кольцевой композиции, когда стихотворение начинается и заканчивается одинаковыми словами, как, например, в «Звезде полей» Н.Рубцова.

РИТОРИЧЕСКОЕ ФИГУРЫ

РИТОРИЧЕСКИЕ ОБРАЩЕНИЯ, как в стихах Светланы Петровской:

Ветер, ты мне друг или враг?
Мы с тобой давно заодно!
Вечера взметнув чёрный флаг,
Ветер пьёт заката вино.

С крыльями тебе повезло,
А мои - как шелест страниц...
Ветер, ты зачем мне назло
Ввысь бросаешь радостных птиц?

В первой строфе есть ещё одна фигура - РИТОРИЧЕСКОЕ ВОСКЛИЦАНИЕ.

Другой пример восклицаний: посмотрите, как необычно - многочленно - выражает свою экспрессию В.Брюсов:

Не дойти мне! не дойти мне! я устал! устал! устал!
Сушь степей гостеприимней, чем уступы этих скал!

Всюду камни, только камни! мох да голая сосна!
Грудь гранита, будь мягка мне! спой мне песню, тишина!

РИТОРИЧЕСКИЙ ВОПРОС вовсе не требует ответа, у него только эмоциональное значение, наполненное чувствами да краёв, как в стихотворении Вероники Тушновой:

Знаешь ли ты,
что такое горе,
когда тугою петлёй
на горле?

В поэзии необязательно до конца раскрывать свои мысли и чувства. Недоговорённость, недосказанность - это тоже особая стилистическая фигура.

Это УМОЛЧАНИЕ, чья главная цель - дать возможность слушателю или читателю додумать (или придумать) свою версию происходящего. На письме умолчание обычно обозначается многоточием, в устном произнесении - долгой паузой.

Яркий пример умолчания, пробуждающего глубокие мысли и сильные чувства, - в стихотворении И.Бунина:

В лесу, в горе, родник живой и звонкий,
Над родником старинный голубец
С лубочной почерневшею иконкой,
А в роднике берёзовый корец.

Я не люблю, о Русь, твоей несмелой,
Тысячелетней, рабской нищеты.

Но этот крест, но этот ковшик белый...
Смиренные, родимые черты!

Что примиряет поэта с «рабской нищетой» Руси? О чём говорят его сердцу крест и ковшик, заботливо оставленный у родника? Подумайте об этом и вы, дорогие читатели.

К умолчанию примыкает ЭЛЛИПСИС (ЭЛЛИПС) - пропуск подразумеваемого слова. В отличие от умолчания, пропущенное слово в эллипсисе легко восстанавливается в данном контексте. При этом вся интонация строки становится более энергичной, упругой. Пропускается чаще всего глагол, придавая тексту динамичность.

В речи эллипсис - это короткая пауза, на письме - тире (или без него). Примеры:

К коням, брат, и ногу в стремя,
Саблю вон - и в сечу! Вот
Пир иной нам Бог даёт. (Д.Давыдов)

В литературоведении вы встретите такие термины, как АСИНДЕТОН (бессоюзие) и ПОЛИСИНДЕТОН (многосоюзие). Первый приём усиливает динамику, как в описании Полтавской баталии у А.Пушкина:

Швед, русский колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет...

Второй замедляет речь, но в то же время подчёркивает единство перечисляемого:

Ох, лето красное! Любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи. (А.Пушкин)

ХИАЗМ (от греч. «chiasmos» - крестообразный) – стилистическая фигура, перестановка слов на фоне параллельного построения предложений: в первой половине хиазма слова расположены в одной последовательности, а во второй – в обратной. По принципу хиазма построены две первые строки в стихотворении А.Блока:
Жду я холодного дня,
Сумерек серых я жду.
Замерло сердце, звеня:
Ты говорила: «Приду…»

Инверсия главных и второстепенных членов делает вторую строчку зеркальным отражением первой. И это необычно красиво и выразительно.