VI. Труп врага всегда пахнет хорошо
Вот и Маргарет Тэтчер умерла.
В общем, это был наш враг.
Не первый и не последний.
Враг умер.
Будут ещё.
Весь мир вспоминает Маргарет Тэтчер . Канцелярия премьер-министра Британии объявила, что скончавшейся 8 апреля баронессе Маргарет Тэтчер будут организованы церемониальные похороны с воинскими почестями. Эксперты ИА REX прокомментировали агентству это событие.
Дмитрий Орлов , политолог, генеральный директор аналитического центра «Стратегия Восток-Запад»:
Думается, Тэтчер запомнится не только, как человек, заявивший Западу, что с Горбачевым можно иметь дело , а также как друг Пиночета и Рейгана. Она запомнится еще и как автор именно того варианта экономической политики, который обрушился потом на Россию и страны бывшего СССР - «тэтчеризма». Энциклопедии определяют тэтчеризм так: «Политика, сопровождавшаяся приватизацией ранее национализированных предприятий и отраслей экономики, монетаризмом в финансово-экономической сфере, сворачиванием социальных программ, коммерциализацией социальных сфер образования и здравоохранения». Те, которые после внедрения в России «тэтчеризма» стали жить хорошо, известны наперечет - их фамилии регулярно публикует журнал «Форбс».
Что же касается конкретно личности самой Тэтчер, то никто до сих пор не сказал о ней лучше, чем, в свое время, Франсуа Миттеран: «Язык и стиль маркиза де Сада, лицо и нрав Нерона, ум Макиавелли». Может быть, это прозвучит цинично, но такого врага, каким была Тэтчер для России и СССР, хочется пожелать иметь каждому государству. Потому что наличие врагов, подобных Тэтчер, заставляет больше думать и действовать, а не расслабляться, думая, что пока нефть или что-то другое дорожает, за будущее страны можно не беспокоиться. Тэтчер была врагом, с которым нужно было бороться, и проиграть которому нельзя было ни в коем случае. Люди с мышлением Тэтчер не успокоятся, пока не добьют вас окончательно.
Сандра Новикова , журналист и блогер:
Умерла Тэтчэр.
Это она«открыла» Горбачёва -тоесть встретившись и переговорив в ним с глазуна глаз, поняла, чтоэтоттотчеловек, который может помочь Западуреализовать ихнамерения.
Это оназавербовала Горбачёва и помогла ему прийти к власти.
Это она курировала его. Кстати, поговаривают, чтонесмотряна то, чтоон был агентом, а онаего куратором, тоестьчитай начальником, отношенияу них былихорошие -дружеские. А может, и не только дружеские…
Наконец,именно мадам Тэтчэр после того,как цель Запада была достигнута, и СССР распался,заявила, чтоэкономически целесообразнымбудет сократитьнаселение России до 15 миллионов человек.
Она былапремьер-министромБритании - нашегоглавногогеополитическогопротивника, и нашим врагом, но намне стоитна неёсердиться -да, она желала нашего уничтожения, но чегоещёждать от врага?Понятное дело, отнюдьне любви и помощи.
Так чтонам остаетсялишь пожалетьо том, что тогда, в конце80-х годов прошлого века, в Британии былажелезная леди, горой стоящаяза интересы своей империи, ау нас к властипришли предатели…
Поэтомуя не проклинаюмадам Тэтчэр (дляГорбачёвасвои проклятия берегу), ноизвестиео её смерти восприняла с чувствомглубокого удовлетворения - труп врагавсегда хорошопахнет. Но ещё большее удовлетворение испытаю я, когдавслед заТэтчэр отправится и Горбатый. Теперь - Горбатый! Пришло его время уходить- егокураторшаи подруга призываетего!
Кстати,создаётся впечатление, чтотуманыБританских островов в последнее время стали какими-то ядовитыми, что ли…
Михаил Ошеров , публицист и политолог (Израиль):
О человеке судят по тому, плачут ли о нем на похоронах, или радуются. Англичане радуются смерти г-жи Тэтчер, чья политика принесла Англии много горя и несправедливости, уничтожила социальные завоевания трудящихся и знаменитую английскую промышленность. Англия, бывшая "кузница мира", "мастерская мира", сейчас - страна банков, страховщиков, английских безработных и польских и румынских сантехников.
Тэтчер - это борцы за свободу Северной Ирландии, погибшие в английской тюрьме после 60-тидневной голодовки. Тэтчер - это десятки тысяч безработных шахтеров. Тэтчер - это попытка разрушения английских железных дорог и английской энергосистемы, которых потом пришлось долго восстанавливать за государственный счет. Тэтчер - это агрессия против Аргентины, это неоколониализм, это поддержка войн и переворотов в Африке. Тэтчер - это разрушение Советского Союза, это "перестройка" и Горбачев. Маргарет Тэтчер умерла, проклинаемая даже своими родственниками и англичанами, которые сейчас собирают подписи против ее похорон за казенный счет.
Цитата (Дмитрий Колесник) : "Британия действительно умеет ненавидеть, и вряд ли еще какая-нибудь «дочь бакалейщика» удостоится столь частого сжигания ее чучела. Сейчас в Великобритании набирает обороты кампания под лозунгом «Никаких похорон Тэтчер за государственный счет»! С грядущими похоронами связано и жесткое неприятие рядом представителей аристократии того факта, что Тэтчер планируют похоронить в лондонском соборе св. Павла (лорды не желают видеть ее могилу рядом со своими предками, а верующие не желают «ведьмы» в «главной церкви страны» ). А люди «попроще» заранее организуют вечеринки и фестивали в день будущих похорон Тэтчер. В Фейсбуке регистрируется множество групп с названиями «Вечеринка на честь смерти Тэтчер». «Шарики, мороженое и выпивка бесплатно, как только умрет Тэтчер». «Танцы на улице, как только ведьма умрет». Я надеюсь, что новые поколения англичан проклянут саму память о ней.
С латинского: Optime olere occisum hostem [оптимэ олерэ оксизум хостэм]. Буквально: Лучше всего пахнут вражьи кости.
Слова римского императора (69 н. э.) Авла Вителлия (15-69), который, по сообщению римского историка Светония («Жизнь двенадцати цезарей»), произнес их после сражения со своим предшественником - Марком Сальвием Отоном. Последний был провозглашен преторианской гвардией императором, а затем свергнут Вителлием. Пытаясь отстоять свой трон, Отон начал войну с «преемником», но был разбит его войсками и, желая избежать плена и позора, закололся кинжалом. Когда сам Вителлий прибыл на поле битвы, чтобы насладиться зрелищем победы, прошло уже некоторое время. Ощутив запах тления, кто-то из спутников нового императора сделал гримасу. На что Вителлий возразил: «Труп врага всегда хорошо пахнет».
Но, вернувшись в Рим, Вителлий правил недолго. Как сообщает Светоний, этот император «с красным от постоянного пьянства лицом и толстым брюхом» был растерзан римлянами - сторонниками Веспассиана (см. Деньги не пахнут ), который и сменил его на императорском троне. «К счастью для государства, Вителлий оказался побежденным», - прокомментировал это событие римский историк Тацит.
“Люди были вне себя от радости”
В четверг пал последний оплот полковника Каддафи в Ливии — город Сирт, бывший его родиной и ставший местом его смерти. Каддафи было 69 лет, из которых он 42 года железной рукой правил Ливией и ливийцами...
Тело убитого полковника собрало вокруг себя самодеятельных папарацци.
На экране моего телевизора возникли жуткие кадры «Аль-Джазиры» — калейдоскоп снятых на мобильники видео. На них Каддафи еще жив. Он весь в крови. Затем из наплыва появляются новые кадры. Полуголый Каддафи, закутанный в окровавленные простыни с открытыми остекленевшими глазами и раной в голове, уже мертвый. Что произошло между первой серией кадров и второй? Официальная версия, озвученная премьер-министром Переходного национального совета Махмудом Джибрилом, гласит: утром 20 октября кавалькада из 60-80 автомобилей покинула осажденный Сирт и двинулась по направлению к пустыне. Колонну засекли натовские ВВС. Французские «Миражи» и американские беспилотники нанесли по колонне удар. Однако Каддафи уцелел. Он и некоторые его ближайшие соратники спрятались в дренажных трубах. Там их и накрыли. Арестованного диктатора повезли в город Мисурату. В пути на конвой напали «лоялисты» и попытались отбить Каддафи. Завязалась перестрелка. Каддафи, оказавшийся под перекрестным огнем, был смертельно ранен в голову. Он умер по пути в госпиталь. Чья пуля сразила его — лоялиста или повстанца, пока неизвестно.
Существует, правда, и иная версия последних минут тирана. Один из повстанцев, молодой парень в майке и бейсболке нью-йоркских «Янкис», первым обнаружил Каддафи, прятавшегося в дренажной трубе. Обращаясь к парню, свергнутый диктатор якобы сказал: «Что я тебе сделал? Не стреляй!» Но парень пристрелил его. Пристрелил отобранным у диктатора знаменитым золотым пистолетом, с которым Каддафи никогда не расставался.
А вот показания фотожурналистки Холли Пиккетт: «Я находилась вместе с каретами „скорой помощи“ повстанцев. Одна из машин, набитая солдатами, покинула Сирт с телом Каддафи. Я успела разглядеть через боковую дверь обнаженную грудь Каддафи с пулевым ранением. На нем были брюки из золотой материи. На каждом КПП на пути от Сирта до Мисураты нас останавливали толпы людей и спрашивали, действительно ли мы везем труп Каддафи. Получив положительный ответ, люди были вне себя от радости».
Весть об убийстве Каддафи как молния облетела весь земной шар. Госсекретаря США Хиллари Клинтон она застала в Афганистане. Когда один из ее помощников показал ей свой мобильник с этой сенсационной новостью, Хиллари от неожиданности воскликнула: «Вау!» Затем взяла себя в руки и с дипломатическим тембром в голосе произнесла: «Пришло непроверенное сообщение об убийстве Каддафи».
Шеф Хиллари президент Барак Обама выступил с заявлением в Розовом саду Белого дома. Он сообщил о смерти полковника, но со ссылкой на временное правительство Ливии. Обама сказал, что конец Каддафи — это начало новой главы в истории Ливии.
Откликнулись и другие мировые лидеры. Британский премьер Камерон, в частности, заявил: «Мы взяли на себя ведущую роль в интервенции НАТО... Пусть этот день станет днем поминовения всех жертв режима полковника Каддафи». Генсек ООН Пан Ги Мун назвал переживаемый Ливией момент «историческим».
«Труп врага всегда хорошо пахнет», — говорили древние римляне. Если западные лидеры были сдержанны в своих заявлениях, не желая создавать впечатления пляски над телом поверженного врага, то сами ливийцы радовались от всей души. По непроверенным данным, тело Каддафи, находящееся в морге приморского города Мисурата, решили выставить на центральной площади этого города для всеобщего обозрения. Напомню читателям, что Мисурата, пожалуй, больше других ливийских городов пострадала от сил лоялистов во время восстания. И вообще, место похорон Каддафи представляет определенную проблему. Необходимо одновременно соблюсти два момента: выполнить все обряды мусульманского погребения и не создавать места паломничества для сторонников полковника. Поговаривают о похоронах на море (как бен Ладена) или в бескрайних песках пустыни.
«Взятие последнего оплота диктатуры и смерть полковника Каддафи дадут нам возможность провозгласить Ливию освобожденной, контролирующей свои границы и природные богатства, начать процесс подготовки к первым свободным и всеобщим выборам в Национальный совет, которые должны состояться в течение ближайших восьми месяцев», — говорится в одном из заявлений временного руководства страны. Задачи, стоящие перед ливийским народом, воистину сизифовы по своей трудности. Страна разбита на многие племена, и тень гражданской войны грозно висит над ней.
Злое торжество победителей. 1996 год, Кабул. Талибы зверски расправились с экс-президентом Афганистана Наджибуллой и его братом.
КТО УБИЛ КАДДАФИ?
Смерть Муаммара Каддафи случилась на глазах многих людей. И, может быть, именно поэтому мир так и не узнает точно, кто же убил полковника.
Версия про молодого бойца. Арабские телеканалы продемонстрировали кадры с торжествующим ливийским юношей, размахивающим золотым браунингом, принадлежавшим Муаммару Каддафи. Канал Al Arabiya поначалу сообщил, что 18-летний боец Ахмед аш-Шайбани и сделал будто смертельный выстрел в полковника. Да и один из ливийских «революционеров», Моххамед Али Абдаллах, написал в своем «Твиттере», что «молодой человек, который убил Каддафи, — это 18-летний Ахмед Шайбани, новый герой родился #17 февраля. #Libya #GameOver».
С одной стороны, эта версия может быть достоверной. На имеющихся видеокадрах видно, как окровавленного Каддафи силой затаскивают на кузов пикапа. Очень похоже на то, что полковник был сильно избит. Кто-то ударил его ботинком в лицо — а это очень обидное оскорбление для араба. Кто-то приставлял пистолет к его голове. И не исключено, что молодой парень мог выпустить пулю в голову Каддафи.
Хотя, вполне возможно, Ахмед мог попросту выдать желаемое за действительное. Не удивимся, если — по аналогии с помощниками Ленина на субботнике — через некоторое время объявится целый батальон повстанцев с утверждениями, что именно они пристрелили Каддафи. Не исключено, что стрелять могли и вправду несколько человек. «Мы поймали его и пристрелили его, кто-то выстрелил в него из 9-миллиметрового пистолета», — цитирует AFP повстанца по имени Адель Самир, который показал, что выстрел был произведен в район живота. Кстати, по заключениям осматривавшего труп Каддафи медика, смерть наступила от огнестрельных ранений в голову и живот.
Версия новых ливийских властей. Глава Переходного национального совета Махмуд Джабриль заявил, что Каддафи был обнаружен в добром здравии с оружием в руках. Но когда его вытащили из дренажной трубы, он не сопротивлялся. По пути к автомобилю диктатору в правую руку попала пуля. В момент посадки в джип у Каддафи не было других ранений. Когда же пикап тронулся, завязалась перестрелка между бойцами Каддафи и «революционерами». Вот в это время, мол, смертоносная пуля и попала в голову полковнику. Но он еще оставался живым — пока его не доставили в госпиталь в Мисурате. А «Аль-Джазира» цитирует одного из повстанцев, уверяющих, что один из охранников Муаммара Каддафи выстрелил ему в грудь.
Это довольно-таки удобная для ПНС версия, позволяющая избежать обвинений во внесудебной расправе, — мало ли кто при перекрестном огне попал в Каддафи. Скорее всего поэтому с сайта Al Arabiya конкурирующая версия о юноше как предполагаемом убийце Каддафи позже была удалена.
Имеющиеся видеокадры говорят, что повстанцы вряд ли горели желанием оставить пленника живым. Хотя более «сознательные товарищи» кричали: «Не убивайте его! Не убивайте! Он нам нужен живым!» Так что очень может быть, что новые власти очень кисло будут реагировать на похвальбу повстанцев, уверяющих, что именно они расправились с Каддафи.
2011 год, Ливия. Повстанцы схватили Каддафи. фото: АР
ОТВЕТИТ ЛИ КТО-НИБУДЬ ЗА ПОЛКОВНИКА?
Amnesty International уже призвала провести независимое расследование обстоятельств гибели Муаммара Каддафи. Позднее с аналогичным требованием выступил официальный представитель Управления верховного комиссара ООН по правам человека в Женеве Руперт Колвилл. Будет ли кто-нибудь нести юридическую ответственность за смерть Каддафи, особенно если выяснится, что над ним учинили расправу? На этот вопрос «МК» ответил вице-президент Российской ассоциации международного права Олег ХЛЕСТОВ.
— Во время гражданской войны одна власть считает другую незаконной, и наоборот. Поэтому убийства во время гражданской войны — это печальный, но факт. И применение к этому национального законодательства, рассматривающего убийство одного человека представителями другой стороны, — очень сомнительно. Какой орган будет это рассматривать?
— А если мы говорим о неких международных инстанциях? Ведь изначально предполагалось, что Каддафи предстанет перед Международным уголовным судом...
— Дело, возбужденное в МУС, касалось обвинений Каддафи в том, что он убивал мирное население. То есть идея, как предусмотрено в Римском статуте о создании МУС, заключается в привлечении к ответственности за совершение определенных преступлений — например, массовое убийство населения. Если вина его доказана — его судят, но родственники обратиться в суд по факту убийства не могут. Потому что смысл МУС в другом — не в признании, кто кого убил, а в том, совершил ли обвиняемый преступление, предусмотренное Римским статутом. Поэтому обращение родственников в МУС — это, думаю, нереальное дело.
Кроме того, Каддафи ведь формально не занимал никаких постов. И теперь его кто-то убил — причем неясно, кто и как. Пока сообщения противоречивые. МУС этим делом заниматься не будет. Национальный суд, который будет создан новым правительством, — тоже, как вы понимаете, сомнительный вариант. Во время гражданской войны нельзя уничтожать мирное население. Что же касается сражающихся сторон — здесь ограничения касаются пленных. Захватив противника, его нельзя расстреливать на месте, а необходимо судить. Если Каддафи был захвачен и потом расстрелян без суда — это неправомерно.
— Если Каддафи убили, когда он уже был в плену, — как в таком случае можно привлечь убийц к ответственности?
— В данном случае всё подчиняется Женевским конвенциям 1949 года и протоколу N II о внутренних вооруженных конфликтах 1977 года. Именно там указано, что в подобных конфликтах воюющие стороны не имеют права убивать захваченных в плен. Если такое нарушение имело место, то оно разбирается в судебном порядке, но этим опять же занимается не международный суд, а национальный.
— То есть в любом случае все окажется в юрисдикции будущей судебной системы, которую создаст новое правительство?
— Да. Если будет создан суд, они теоретически смогут подать такое заявление, если они будут доказывать, что он был захвачен в плен и убит именно как военнопленный. Но это все достаточно эфемерно и в нынешней политической ситуации сомнительно, что из этого что-то получится.
— Если Каддафи скончался в плену от полученных ранений — это не будет рассматриваться как убийство военнопленного?
— В таком случае речь идет, скорее всего, о неоказании помощи. Это также недопустимо по Женевским конвенциям. Другое дело, если помощь была оказана, но это не спасло человека. Тут уже ничего не поделать.
Ренат Абдуллин
Юноша (в одних источниках его называют Мохаммедом Биби, в других - Ахмедом Шейбани), возможно, убивший Каддафи. фото: REUTERS
ТАЙНА ЗОЛОТОГО ПИСТОЛЕТА
Браунинг НР (Хай-Пауэр) — один из самых известных пистолетов за всю историю. Концепция оружия была разработана по техническому заданию французского правительства Джоном Браунингом и доведена до ума конструкторами бельгийского концерна «Фабрик Насьональ». С момента своего запуска в производство в 1935 году пистолет приобрел большую популярность у военных всего мира благодаря большому магазину (13 патронов) и высокой дальности эффективной стрельбы. Высокие характеристики сделали браунинг НР любимым оружием британских коммандос и оперативников ОСС (будущего ЦРУ) в годы Второй мировой войны. Пистолет до сих пор остается на вооружении армий десятков стран, в том числе Бельгии, Великобритании, Канады, Индии, Аргентины и Сингапура. Саддам Хусейн, так же как и бывший ливийский диктатор, любил носить с собой браунинг.
Традиция украшать оружие вставками из драгоценных металлов уходит своими корнями в далекое прошлое. Наградные пистолеты с гравировкой вручаются выдающимся офицерам и генералам многих стран. Однако в последние два десятилетия мода на позолоченное оружие получила особенное распространение в странах Востока и Африки. Особенно много его было обнаружено американскими солдатами в Багдаде, где нашли десятки золотых АК и СВД. Золотое оружие часто можно встретить в коллекциях арабских шейхов, у мексиканских наркобаронов и африканских диктаторов-людоедов. Среди отечественных поклонников таких подарков Рамзан Кадыров — он похвалялся золотым «калашниковым» в одном из телеинтервью.
Существует два стандартных способа золочения оружия: погружение в ванну, заполненную специальным красящим раствором, и гальваностегия. В зависимости от ствола и умения мастера золочение обойдется от 200 до 700 долларов.
Не до конца ясно, является ли пистолет, которым хвастается повстанец, оружием, находившимся в руках полковника на момент пленения. Еще в конце августа, когда оппозиционные войска взяли Триполи, мародеры разграбили весь дворец полковника. Кому-то достались семейные фотоальбомы и медкарточки Каддафи, люди попрактичнее удовольствовались бытовой техникой. В числе прочего была расхищена и коллекция позолоченных пистолетов полковника, к которым тот испытывал характерную для региона любовь. В его коллекции была и любимая Джеймсом Бондом «беретта», и Browning Hi Power.
Труп врага хорошо пахнет
Труп врага хорошо пахнет
С латинского: Optime olere occisum hostem (оптимэ олерэ оксизум хостэм|. Буквально: Лучше всего пахнут вражьи кости.
Слова римского императора (69 н. э.) Авла Вителлия (15-69), который, по сообщению римского историка Светония («Жизнь двенадцати цезарей»), произнес их после сражения со своим предшественником - Марком Салызием Отоном. Последний был провозглашен преторианской гвардией императором, а затем свергнут Вителлием. Пь/таясь отстоять свой трон, Отон начал войну с «преемником», но был разбит его войсками и, желая избежать плена и позора, закололся кинжалом. Когда сам Вителлий прибыл на поле битвы, чтобы насладиться зрелищем победы, прошло уже некоторое время. Ошутив запах тления, кто-то из спутников нового императора сделал гримасу. На что Вителлий возразил: «Труп врага всегда хорошо пахнет».
Но, вернувшись в Рим, Вителлий правил недолго. Как сообщает Светоний, этот император «с красным от постоянного пьянства лицом и толстым брюхом» был растерзан римлянами - сторонниками Веспассиана (см.
Деньги не пахнут), который и сменил его на императорском троне. «К счастью для государства, Вителлий оказался побежденным», - прокомментировал это событие римский историк Тацит.
Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .
Смотреть что такое "Труп врага хорошо пахнет" в других словарях:
- (12 69 гг.) римский император Труп врага хорошо пахнет. (Источник: «Афоризмы. Золотой фонд мудрости.» Еремишин О. М.: Просвещение; 2006.) … Сводная энциклопедия афоризмов
- (Felidae)* * Кошачьи действительно, как пишет Брем, представляют собой самый совершенный тип хищников иными словами наиболее специализированные представители отряда. Семейство включает 36 видов, группируемых в 10 12 родов (хотя разные… … Жизнь животных
Прежде чем мы перейдем к рассмотрению главного города внутреннего африканского царства, мы должны бросить взгляд на историю тех стран, центральный пункт которых я попытаюсь обрисовать. История Судана начинается только в наше время;… … Жизнь животных
- (яп. 麦わら海賊団 мугивара кайдзоку дан?) герои манги и аниме сериала «One Piece» … Википедия
- (Muridae)**** * * * * Мышиные самое обширное семейство современных грызунов и вообще млекопитающих. Оно насчитывает около 120 родов и примерно 400 500 видов. Никакое другое семейство не дает нам столь основательного понятия о том … Жизнь животных
- — родился 30 мая 1811 года в недавно присоединенном к России Свеаборге, где его отец, Григорий Никифорович, служил младшим лекарем флотского экипажа. Фамилию свою Григорий Никифорович получил при поступлении в семинарию от своего учебного… … Большая биографическая энциклопедия
Смена власти в России в 1917 1918 годах … Википедия
- (Delphinidae)* * Характерными чертами семейства являются конические зубы и хвостовой плавник с заметной вырезкой посередине. Из многих разнообразных видов этого семейства мы займемся прежде всего страшной косаткой, которая уже с… … Жизнь животных
VI. Труп врага всегда пахнет хорошо
В наше время никакие сборища людей, как бы нарядны они ни были, не могут дать представления об описываемом зрелище. Мягкие, роскошные и яркие одежды, завещанные пышной модой Франциска I следующему поколению, еще не превратились в узкие темные платья, которые позднее вошли в моду при Генрихе III; наряд самого Карла IX, не такой пышный, но, пожалуй, более изящный, чем носили в предыдущую эпоху, выделялся своим художественным совершенством. Наша действительность не дает ничего, что можно было бы сравнить с такой процессией: все великолепие современных нам парадов сводится к симметрии и мундиру.
Пажи, стремянные, дворяне второго ранга, собаки и запасные лошади, следовавшие с боков и сзади, придавали королевскому поезду вид настоящей армии. В хвосте этой армии шел народ. Вернее, народ был всюду: он шел сзади, впереди, с боков, крича одновременно и «да здравствует!» и «бей!», поскольку в шествии участвовали также гугеноты, перешедшие недавно в католичество, но, несмотря на это, народ был все же зол на них.
Утром, в присутствии Екатерины и герцога Гиза, Карл IX заговорил с Генрихом Наваррским, как о самом обыкновенном деле, о том, чтобы поехать посмотреть на виселицу Монфокона, иными словами – на изуродованный труп адмирала, который там висел. Первой мыслью Генриха Наваррского было уклониться от участия в поездке. Этого и ждала Екатерина. При первых же его словах, выражавших чувство брезгливости, она обменялась с герцогом Гизом взглядом и усмешкой. Генрих Наваррский заметил то и другое, понял, что это значило, и, сразу взяв себя в руки, сказал:
И быстро окинул взором всех, интересуясь, чьи брови нахмурились от этих слов.
Во всем блестящем королевском поезде этот сын-сирота, этот король без королевства, этот гугенот-католик, пожалуй, больше всех приковывал к себе любопытные взгляды толпы. Его характерное удлиненное лицо, немного простонародные манеры, приятельское отношение к низшим, доходившее до степени, не совместимой с королевским саном, но усвоенное с детства среди беарнских горцев и сохраненное до самой его смерти, – все это выделяло Генриха в глазах толпы, откуда раздавались голоса:
– Ходи к обедне, Анрио! Ходи почаще!
На это Генрих Наваррский отвечал:
– Был вчера, был сегодня и буду завтра. Святая пятница! Кажется, довольно?!
Маргарита ехала верхом – красивая, цветущая, изящная; все дружным хором восхищались ею, но надобно сказать, что слышалось немало похвал и по адресу ее подруги, герцогини Невэрской, подъехавшей на белой лошади, которая возбужденно потряхивала головой, точно гордясь своею ношей.
– Что нового, герцогиня? – спросила королева Наваррская.
– Насколько мне известно, мадам, ничего, – ответила герцогиня Невэрская громко. Затем тихо спросила: – А что сталось с гугенотом?
– Я нашла ему почти надежное убежище, – ответила Маргарита. – А что ты сделала с твоим великим человекоубийцей?
– Он захотел участвовать в этом торжестве и едет на боевой лошади герцога Невэрского, огромной, как слон. Страшный всадник! Я разрешила ему присутствовать на этой церемонии, надеясь, что твой гугенот из осторожности будет сидеть дома, а следовательно, нечего бояться, что они встретятся.
– О, если бы он и был здесь, – ответила Маргарита, – а его, кстати, нет, то думаю, что и тогда бы не произошло стычки. Мой гугенот – только красивый юноша, и больше ничего; он голубь, а не коршун: воркует, а не клюется. Судя по всему, – сказала она непередаваемым тоном, слегка пожав плечами, – это мы думали, что он гугенот, а на самом деле он буддист, и его религия запрещает проливать кровь.
– Куда же девался герцог Алансонский? – спросила Анриетта. – Я его не вижу.
– Он нас догонит: сегодня утром у него болели глаза, и он хотел остаться дома; ведь Франсуа, стараясь не быть одних взглядов со своим братом Карлом и братом Генрихом, очень благосклонен к гугенотам, а так как это всем известно, то ему дали понять, что король истолкует его отсутствие в дурную сторону, – тогда он решил ехать. Да вот, смотри – вон там, куда все смотрят, где кричат: это он проезжает в Монмартрские ворота.
– Верно, это он, я вижу! – сказала Анриетта. – Ей-богу, сегодня он очень недурен собой. С некоторого времени герцог Франсуа усиленно занимается своей особой – наверняка влюбился. Видишь, как хорошо быть королевским принцем: он скачет прямо на народ, и все расступаются.
– Он и на самом деле всех нас передавит, – смеясь, сказала Маргарита. – Боже, прости мне мои прегрешения! Герцогиня, велите вашим дворянам посторониться, а то вон там один – если не посторонится, так его раздавят.
– О, это мой бесстрашный! – воскликнула герцогиня. – Смотри, смотри!..
Коконнас действительно выехал из своего ряда, направляясь к герцогине Невэрской; но в то самое мгновение, как он пересекал внешний бульвар, отделявший улицу от предместья Сен-Дени, какой-то всадник из свиты герцога Алансонского, тщетно сдерживая свою занесшуюся лошадь, налетел прямо на пьемонтца. Коконнас покачнулся на своем богатырском скакуне, чуть не потерял шляпу, успел подхватить ее и обернулся, пылая яростью.
– Боже мой! Это месье де Ла Моль! – сказала Маргарита на ухо своей приятельнице.
– Вон тот бледный красивый молодой человек?! – воскликнула герцогиня, не будучи в силах сдержать свое первое впечатление.
– Да, да! Тот самый, что чуть не перевернул твоего пьемонтца.
– О-о! Это может кончиться ужасно! – сказала герцогиня. – Они смотрят друг на друга!.. Узнали!
Действительно, Коконнас обернулся, узнал Ла Моля и даже упустил повод от удивления, будучи уверен, что он убил своего бывшего приятеля или по крайней мере надолго вывел его из строя. Ла Моль тоже узнал пьемонтца и вдруг почувствовал, как вспыхнуло его лицо. В течение нескольких секунд, достаточных для выражения всех затаенных чувств их обоих, они впивались друг в друга таким взглядом, что привели в трепет обеих дам. После этого Ла Моль, осмотрев все кругом и, видимо, сообразив, что здесь не место для взаимных объяснений, пришпорил лошадь и догнал герцога Алансонского. Коконнас постоял с минуту на том же месте, закручивая ус все выше, пока кончик уса не ткнулся ему в глаз; наконец он решил двинуться за всеми, так как Ла Моль, не говоря ни слова, поехал прочь.
– Да, да! – произнесла Маргарита с горечью разочарования. – Я не ошиблась… Но это уж слишком.
И она до крови прикусила губы.
– Он очень красив, – ответила герцогиня тоном утешения.
Как раз в эту минуту герцог Алансонский занял место позади короля и королевы-матери, и, таким образом, дворяне герцога, следуя за ним, должны были проехать мимо Маргариты и герцогини Невэрской. Поравнявшись с ними, Ла Моль снял шляпу, поклонился до самой шеи своей лошади и, не надевая шляпы, ждал, что ее величество удостоит его взглядом.
Но Маргарита гордо отвернулась.
Ла Моль заметил на лице королевы презрительное выражение и стал из бледного зеленым. Больше того, он вынужден был ухватиться за гриву лошади, чтобы не упасть на землю.
– Ой, ой! Жестокая женщина! – сказала герцогиня королеве. – Посмотри же на него, а то он упадет в обморок.
– Только этого еще недоставало, – ответила королева с уничтожающей усмешкой. – Нет ли у тебя нюхательной соли?
Герцогиня Невэрская ошиблась. Ла Моль хотя и покачнулся, но справился с собой и, укрепившись в седле, поехал занять свое место в свите герцога Алансонского.
В это время королевский поезд двигался вперед; вдали стал вырисовываться зловещий силуэт виселицы, поставленной и обновленной Энгерандом де Мариньи. Никогда еще не была она увешана так густо, как в этот день.
Пристава и гвардейцы прошли вперед и стали широким кругом вокруг ограды. При их приближении вороны, сидевшие на виселице, поднялись, огорченно каркая, и улетели.
В обычные дни монфоконская виселица служила прибежищем для собак, привлекаемых частою добычей, и для грабителей-философов, заходивших сюда размышлять о грустной стороне их ремесла.
В этот день собаки и грабители отсутствовали – по крайней мере их не было видно. Первых вместе с воронами разогнали пристава и гвардейцы, вторые сами смешались с толпой, чтобы применить ловкость своих рук, от которой зависит веселая сторона их ремесла.
Поезд приближался к виселице; первыми подъехали к ней Карл IX и Екатерина, за ними герцог Анжуйский, герцог Алансонский, король Наваррский, герцог Гиз и их дворяне; дальше – королева Маргарита, герцогиня Невэрская и все дамы, составлявшие, как говорили, летучий эскадрон королевы-матери; еще дальше – пажи, стремянные, лакеи и народ: всего тысяч десять человек.
На главной виселице висела какая-то бесформенная масса, обезображенный труп, почерневший, покрытый запекшейся кровью и слоем свежей беловатой пыли. У трупа отсутствовала голова, поэтому он был повешен за ноги. Но всегда изобретательный народ заменил голову пучком соломы и поверх него надел человеческую маску, а какой-то насмешник, знавший привычки адмирала, всунул в рот ей зубочистку.
Вся эта процессия из разряженных вельмож и прекрасных дам, двигавшаяся мимо почерневших трупов и длинных грубых перекладин виселицы, представляла собой жуткое, причудливое зрелище, напоминавшее картину Гойи. И чем шумнее выражалась радость посетителей, тем резче противоречила она мрачному безмолвию и мертвой бесчувственности трупов, которые служили предметом для насмешек, приводивших в дрожь самих насмешников.
Многим было тяжело смотреть на эту страшную картину, и в группе обращенных гугенотов выделялся своею бледностью Генрих Наваррский: как ни умел он владеть собой, какой бы способностью скрывать свои чувства ни наградило его небо, он все же не мог выдержать. Пользуясь тем обстоятельством, что от этих человеческих останков шел невыносимый смрад, Генрих подъехал к Карлу IX, остановившемуся вместе с Екатериной перед трупом адмирала.
– Сир, – сказал он, – не находит ли ваше величество, что этот жалкий труп пахнет очень скверно и что не стоит здесь оставаться дольше?
– Ты так думаешь, Анрио? – сказал Карл IX, глаза которого горели жестокой радостью.
– Да, сир.
– А я держусь другого мнения: труп врага всегда пахнет хорошо!
– Сир, – вмешался в разговор Таван, – если вы знали, что мы поедем навестить адмирала, то вашему величеству следовало пригласить Ронсара, вашего учителя поэзии: он тут же составил бы эпитафию старику Гаспару.
– Можно обойтись и без него, – ответил Карл IX, – составим ее сами… – И, подумав одну минуту, сказал: – Ну, например, послушайте вот это:
Вот адмирал, – когда б вы были строги,
То чести бы ему не оказали вы, -
Он опочил, повешенный за ноги,
За неименьем головы.
– Браво, браво! – закричали дворяне-католики, тогда как обращенные гугеноты молчали, нахмурив брови.
Генрих в это время болтал с Маргаритой и герцогиней Невэрской, делая вид, что не слышал королевского экспромта.
– Едем, едем, сын мой! – сказала Екатерина, начиная чувствовать себя нехорошо от этого зловония, заглушавшего все ароматы духов, которыми она была опрыскана. – Едем. «Нет такой хорошей компании, которая бы не расходилась». Простимся с адмиралом и едем в Париж.
Она иронически кивнула головой адмиралу – так, как прощаются с хорошим другом, – заняла место в голове колонны и выехала на прежнюю дорогу, а за нею последовала вся процессия, двигаясь мимо трупа Колиньи.
Солнце уже спускалось к горизонту. Толпа хлынула вслед за их величествами, наслаждаясь великолепием королевской процессии во всех ее подробностях; вместе с толпой ушли и жулики; таким образом, минут через десять после отъезда короля уже не оставалось никого близ изуродованного трупа адмирала, овеваемого лишь набежавшим вечерним ветерком.
Говоря «никого», мы ошибались. Какой-то дворянин на вороной лошади, очевидно, не успевший из-за присутствия высоких особ хорошенько рассмотреть бесформенный и почернелый человеческий обрубок, остался позади и с удовольствием разглядывал цепи, крюки, каменные столбы – словом, виселицу со всеми ее приспособлениями, которые ему, приехавшему в Париж лишь несколько дней тому назад и не знавшему усовершенствований, свойственных столицам, казались, несомненно, верхом самого ужасного безобразия, какое только может придумать человек.
Читатель, конечно, догадался, что этот дворянин был Коконнас. Изощренный глаз одной из дам напрасно искал его в процессии и, пробегая по ее рядам, не находил.
Но Коконнаса разыскивала не только дама. Другой дворянин, заметный по своему белому колету и изящному перу на шляпе, посмотрев вперед, затем по сторонам, вздумал посмотреть назад, где сразу увидел высокую фигуру Коконнаса и богатырский силуэт его коня, резко выступавшие на фоне неба, окрашенного последними лучами солнца в багряный цвет.
Тогда дворянин в колете из белого атласа свернул с дороги, по которой двигалась процессия, и, сделав круг по маленькой тропинке, вернулся к виселице.
Почти сейчас же дама, в которой мы узнаем герцогиню Невэрскую, как мы признали Коконнаса в высоком дворянине на вороном коне, подъехала к Маргарите.
– Маргарита, мы ошибались обе, – сказала она. – Пьемонтец остался позади, а Ла Моль поехал за ним следом.
– Дьявольщина! – смеясь, ответила Маргарита. – Из этого что-нибудь да выйдет. Признаюсь, я бы не без удовольствия отказалась от своего мнения о нем.
Маргарита обернулась и увидела Ла Моля в то время, как он производил вышеописанный маневр.
Тут же обе принцессы решили оставить королевскую процессию, благо им представлялся удобный случай: в это время процессия делала поворот, минуя проезжую дорожку, обсаженную широкой живой изгородью, причем дорожка заворачивала в обратную сторону и проходила в тридцати шагах от виселицы. Герцогиня Невэрская шепнула что-то на ухо командиру своей охраны, Маргарита сделала знак Жийоне, и все четверо, проехав некоторое расстояние по этой проселочной дороге, спрятались за кустами изгороди, ближайшими к тому месту, где должно было произойти событие, видимо, возбуждавшее в дамах сильное желание быть его зрительницами. Как мы сказали, их отделяло шагов тридцать от того места, где восхищенный Коконнас самозабвенно жестикулировал перед трупом адмирала.
Маргарита сошла с лошади, за ней герцогиня Невэрская и Жийона; командир тоже спешился и взял в руки поводья от четырех лошадей. Густая зеленая трава служила для трех женщин троном, которого так часто и безуспешно добиваются принцессы. Просвет в изгороди позволял им видеть все.
Ла Моль уже закончил свой кружной путь, подъехал к Коконнасу сзади и, протянув руку, хлопнул его по плечу. Пьемонтец обернулся.
– О-о! Так это не сон?! – воскликнул Коконнас. – Вы все еще живы?
– Да, месье, я еще жив, – ответил Ла Моль. – Не по вашей вине, но я живу.
– Дьявольщина! Я вас узнал, несмотря на вашу бледность, – ответил Коконнас. – Когда мы виделись в последний раз, вы были порумянее.
– И я вас узнаю, несмотря на ваш желтый рубец через все лицо; когда я наносил его, вы были побледнее.
Коконнас закусил губу, но, видимо, решив продолжить разговор в ироническом тоне, сказал:
– Не правда ли, месье де Ла Моль, забавно, особенно для гугенота, видеть адмирала повешенным на железный крюк! Ведь есть же такие изуверы, которые обвиняют нас, будто мы избивали даже грудных младенцев – гугенотиков.
– Граф, я больше не гугенот, – ответил Ла Моль, склоняя голову, – я имею счастье быть католиком.
– Вот так так! – воскликнул Коконнас и расхохотался. – Вы обратились в истинную веру? О, ловко сделано!
– Месье, – продолжал Ла Моль, все так же серьезно и вежливо, – я дал обет перейти в католичество, если спасусь от избиения.
– Граф, – ответил Коканнас, – ваш обет очень благоразумен, и я вас поздравляю. Может быть, вы дали и другие обеты?
– Да, я дал и другой обет, – ответил Ла Моль совершенно спокойно, поглаживая шею своей лошади.
– Какой же?
– Повесить вас вон там, над адмиралом Колиньи, на том гвоздике, – он точно ждет вас.
– Живьем, как есть? – спросил Коконнас.
– Нет, месье, сначала я пропущу свою шпагу сквозь ваше тело.
Коконнас побагровел, глаза его сверкнули зеленым огоньком.
– Взгляните на этот гвоздик, – ответил он с издевкой.
– Да, ну и что же – этот гвоздик?
– Вы не доросли до него, мой миленький дворянчик, – ответил Коконнас.
– Я встану на вашу лошадь, мой великан-человекоубийца! – возразил Ла Моль. – Неужели вы воображаете, мой дорогой граф Аннибал де Коконнас, что можно убивать безнаказанно, пользуясь тем благородным и почетным случаем, когда сто против одного? Нет! Нет! Приходит день, когда враги снова встречаются, и думается мне, что именно сегодня – такой день! Меня очень подмывало раздробить вашу башку выстрелом из пистолета, но, увы, я был бы не в силах хорошо прицелиться, потому что у меня дрожат руки из-за ран, которые вы нанесли мне так предательски.
– Мою башку?! – прорычал Коконнас, спрыгивая с лошади. – Ату его, ату! Слезайте, граф, и обнажайте шпагу!
И Коконнас выхватил свою шпагу.
– Мне послышалось, что твой гугенот назвал его голову башкой, – прошептала герцогиня Невэрская на ухо Маргарите. – Разве, по-твоему, он некрасив?
– Очарователен! – смеясь, ответила Маргарита. – И я вынуждена сказать, что в пылу гнева Ла Моль был несправедлив. Но тс-с! Давай смотреть!
Ла Моль спешился с той же быстротой, как и его противник, снял свой вишневый плащ, бережно положил его на землю, вынул шпагу и стал в позицию.
– Ай! – вскрикнул он, вытягивая руку.
– Ох! – простонал Коконнас, распрямляя свою руку.
Вы помните, конечно, что они оба были ранены в правое плечо, поэтому всякое резкое движение вызывало у них сильную боль.
За кустом послышался сдержанный смех. Обе принцессы не могли не засмеяться при виде двух бойцов, с гримасой на лице растиравших раненые плечи. Их смех донесся и до двух дворян, совершенно не подозревавших о присутствии свидетелей; обернувшись в ту сторону, они узнали своих дам.
Ла Моль твердо, автоматически снова стал в позицию, а Коконнас, очень выразительно сказав «дьявольщина!», скрестил свою шпагу с его шпагой.
– Вот как! Да они дерутся не на шутку! Они зарежут друг друга, если мы не наведем порядок. Довольно баловства. Эй, господа! Эй! – крикнула Маргарита.
– Перестань! Перестань! – сказала Анриетта, которая видела пьемонтца в битве и теперь втайне надеялась, что Коконнас так же легко справится с Ла Молем, как справился с двумя племянниками и сыном Меркандона.
– О-о! Сейчас они действительно прекрасны! – сказала Маргарита. – Так и пышут огнем.
В самом деле, бой, начавшийся с насмешек и колких слов, шел молча с того мгновения, как скрестились шпаги. Оба не доверяли своим силам; при каждом резком движении тому и другому приходилось делать над собой усилие, превозмогая стреляющие боли в ранах. Тем не менее Ла Моль с горящими, сосредоточенными на одной точке глазами, полуоткрыв рот и стиснув зубы, маленькими, но твердыми и четкими шагами наступал на своего противника. Коконнас, чувствуя в Ла Моле мастера фехтовального искусства, все время отходил, – хотя шаг в шаг, но все же отходил. Так оба противника дошли до той канавы, за которой находились зрители. Коконнас, сделав вид, что отступал с одной лишь целью – быть ближе к своей даме, сразу остановился, воспользовался слишком глубоким «переносом» шпаги у Ла Моля, с быстротой молнии нанес прямой удар, и тотчас на белом атласном колете его противника появилось кровавое пятно и стало растекаться.
– Смелей! – крикнула герцогиня Невэрская.
– Ах, бедняжка Ла Моль! – с горечью воскликнула Маргарита.
Ла Моль услышал ее возглас, бросил на нее взгляд, проникающий в сердце глубже, чем острие шпаги, и, выполнив шпагой обманный оборот, сделал выпад.
Однако ни один из них не упал; оба стояли на ногах, изумленно глядя друг на друга; каждый чувствовал, что при малейшем движении потеряет равновесие. Пьемонтец, раненный более опасно, чем его противник, наконец сообразил, что с потерей крови уходят его силы. Тогда он навалился на Ла Моля, обхватил его одной рукой, а другой старался вынуть из ножен кинжал. Ла Моль собрал все свои силы, поднял руку и рукоятью шпаги ударил Коконнаса в лоб, после чего пьемонтец, оглушенный ударом, наконец упал, но, падая, увлек за собой противника, и оба скатились в канаву.
Маргарита и герцогиня Невэрская, увидев, что они чуть живы, но все еще пытаются прикончить один другого, сейчас же бросились к ним в сопровождении капитана. Но прежде чем все трое успели добежать, противники разжали руки, глаза их закрылись, оружие выпало из рук – и оба в последнем судорожном движении распластались на земле. Вокруг них пенилась большая лужа крови.
– Храбрый, храбрый Ла Моль! – воскликнула Маргарита, уже не сдерживая восхищения. – Прости, прости, что я не верила в тебя! – И глаза ее наполнились слезами.
– Увы! Увы! Мой мужественный Аннибал! – шептала герцогиня Невэрская. – Мадам, скажите, видали вы когда-нибудь таких неустрашимых львов? – И она громко зарыдала.
– Черт подери! Крепкие удары! – говорил капитан, стараясь остановить кровь, которая текла ручьем. – Эй, кто там едет! Подъезжайте скорее!
Действительно, в полумраке сумерек показался какой-то человек на таратайке, выкрашенной в красный цвет; он сидел спереди и распевал старинную песенку, вероятно, пришедшую ему на память по поводу чуда у «Гробницы невинно убиенных»:
Так цвети же долгий срок,
Мой цветок;
И не сладить вихрям снежным
С бурей, градом и грозой
Над тобой,
Над боярышником нежным!
– Эй! Эй! – снова закричал капитан. – Подъезжайте, когда вас зовут! Разве не видите, что надо помочь этим дворянам?
Человек, своей отталкивающей внешностью и суровым выражением лица представлявший странное противоречие с этой нежной идиллической песней, остановил свою лошадь, слез с таратайки и, наклонившись над телами двух бойцов, сказал:
– Прекрасные раны! Но те, что наношу я, будут получше этих.
– Кто же вы такой? – спросила Маргарита, чувствуя помимо своей воли какой-то непреоборимый страх.
– Мадам, – отвечал этот человек, кланяясь до земли, – я мэтр Кабош, палач парижского суда, и ехал развесить на этой виселице товарищей для месье адмирала.
– А я королева Наваррская, – сказала Маргарита. – Свалите здесь трупы, выстелите таратайку чепраками с наших лошадей и потихоньку везите вслед за нами этих двух дворян в Лувр.