Варга анна яковлевна записаться на прием. Анна варга, системный семейный психотерапевт

Психолог, кандидат психологических наук, системный семейный психотерапевт, член правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов, член Международной ассоциации семейных терапевтов (IFTA) и руководитель магистерской программы «Системная семейная психотерапия» (НИУ ВШЭ).

Родилась в Москве, в семье ученых. Родители были физиологами. Дед Евгений Варга жил в Австро-Венгерской империи, был академиком, экономистом, интересовался работами Зигмунда Фрейда . Однажды Фрейд даже написал Евгению Варга письмо, что подтверждают биографы основателя психоанализа. Но переписка была сожжена уже в советский период бабушкой Анны Варги, чтобы избежать ареста деда. В семье существует легенда, что бабушку лечил сам Альфред Адлер , поскольку та часто падала в обмороки. Но будучи семейным системным психотерапевтом, Варга иронично замечает: «Я допускаю, что обмороки - это был такой способ грамотного решения конфликтов с дедушкой».

В 1978 году Варга закончила психологический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, но признается, что выбор факультета был прагматичным: «Поняла, что на биофак не поступлю - химию не сдам. Пошла на психфак».

Первое время после окончания университета работала на кафедре общей психологии МГУ. В конце 70-х Владимир Столин открыл первую в России психологическую консультацию, в которой среди первых специалистов стала работать и Анна Варга. Это был Консультативный центр психологической помощи родителям, испытывающим трудности в воспитании детей. Некоторое время Варга преподавала в педагогическом институте им. В.И. Ленина, но в 1988 году уволилась и начала частную практику, которую считает своим главным делом.

В 90-е в Москве открылся Институт практической психологии и психоанализа - частное учебное заведение, направленное на повышение квалификации психологов. А скоро в нем появилась кафедра системной семейной психотерапии, которую возглавила Варга.

Распад Советского Союза познакомил Россию с множеством психотерапевтических направлений, среди которых Варга выбрала системную семейную психотерапию. Этот подход предлагает работать не с внутренними переживаниями клиента, а рассматривать человека как часть системы - семьи или общества в целом.

Позже Варга познакомила российских коллег с теорией эмоциональных систем Мюррея Боуэна. Она организовала четырехлетнее обучение этому методу у учеников Боуэна - Питера Тайтельмана и Кэтрин Бейкер. Несмотря на популярность в США, данный метод тогда был практически неизвестен в России.

Варга организовала Общество семейных психотерапевтов, однако она оценивает этот опыт как не самый удачный: «Я мечтала, что мы сможем продвигать профессию, приглашать западных коллег, создадим профессиональные стандарты, а может быть, и закон о психотерапии. Я надеялась на большие свершения, а получился «типа профсоюз».

С 2014 года Варга - руководитель магистерской программы по системной семейной психотерапии в НИУ ВШЭ. Она автор 54 научных и научно-популярных статей и двух монографий. Награждена Американской ассоциацией семейных психотерапевтов и обществом AVANTA за развитие теории Вирджинии Сатир в России.

Рассказывая о себе, Анна Варга говорит, что любит путешествовать, совершать длительные пешие прогулки. Признается, что не выносит пустые светские разговоры, в которых необходимо притворяться любезной.

Возраст : 58 лет.

Образование : Московский государственный университет имени Ломоносова по специальности «психология»; курс обучения системной семейной психотерапии, Миланская школа; курс обучения психодраме в Скандинавской школе психодрамы.

Работа : заведующая кафедрой системной семейной психотерапии Института практической психологии и психоанализа, председатель правления Общества семейных консультантов психотерапевтов (ОСКИП).

Регалии и звания : кандидат психологических наук, автор 54 научных и научно-популярных статей и двух монографий; состоит в ЕАР (Европейская психотерапевтическая ассоциация), IFTA (Международная ассоциация семейных психотерапевтов).

О системном подходе

Буквально через несколько лет после того, как я закончила факультет психологии МГУ, рухнул Советский Союз, и западные психологи массово поехали к нам нести «доброе и вечное». И мое поколение профессионалов с упоением впитывало тогда все, что только можно. Но меня больше всего увлек системный подход и семейная психотерапия как один из его вариантов. Почему? Довольно случайный выбор — компания была приятнее. Системная теория появилась в 60-е годы 20 века и была основана на кибернетических идеях. В ней считается, что человек — это некий элемент самых разных социальных систем, и его поведение регулируется их динамикой и особенностями. И как раз семья — это одна из них.

Суть в том, чтобы видеть семейную систему в целом, как ее члены взаимодействуют друг с другом. Поэтому на прием я зову всех: мам, пап, детей, бабушек, дедушек и даже няню, если она живет в семье постоянно. У человека в каком-то смысле нет отдельных проблем — они рассматриваются только в совокупности семейных отношений. Например, родители приводят ребенка на прием к детскому психологу, потому что он отказывается ходить в школу. С ним начинают проводить терапевтический курс, после каждого сеанса он возвращается домой, и все усилия даром. Ведь дело-то не только в ребенке! Начинаешь выяснять: «А как ты думаешь, что происходит дома, когда ты в школе?» «Мама с папой ссорятся» — «А при тебе?» — «При мне — нет. А когда я болею, они вообще никогда не ссорятся». И все становится очевидным. Кстати, именно с детских проблем началась семейная психотерапия — люди приходили ради детей, а потом выходили на собственные проблемы.

Психология не стоит где-то особняком от социальных и исторических процессов. Сменилась целая эпоха: был модерн, стал — постмодерн. Я начинала еще в «классике», когда считалось, что психотерапевт знает, как устроена семья, что можно сделать с клиентами, чтобы они решили свои проблемы. А теперь директивность и экспертность уходят в прошлое. И сегодня мы далеко не уверены, что все знаем, как это было еще 20 лет назад. Наоборот, иногда клиент лучше понимает, что ему на самом деле нужно!

Почему психологи не любят менеджеров

Когда около 15 лет назад, появилась идея организовать Общество семейных психотерапевтов, у меня было полно иллюзий. Я мечтала, что мы сможем продвигать профессию, приглашать западных коллег, создадим профессиональные стандарты, а может быть, и закон о психотерапии. Я надеялась на большие свершения, а получился «типа профсоюз». Тут надо понимать, кто такие психотерапевты. Это люди, которые маргинальны по своему устройству, они не могут быть энтузиастами каких-то социальных движений. Психолог — это персонаж немного «фиолетовый», в том смысле, что он субдепрессивный, и это есть профессионально-одобряемое свойство.

Мы проводим все свое время в очень интенсивном эмоциональном поле, потому что общаемся с людьми страдающими, несчастными, и надо им сопереживать, а иначе зачем мы вообще работаем? Иной психотерапевт даже с трудом пишет научные статьи. В основном он работает в своем кабинете с клиентами, а потом ложится спать. У нас недавно был круглый стол по поводу профессиональной деформации, и все в один голос подтвердили, что общаться хочется меньше, социального драйва почти нет.

Так что собрать всех психотерапевтов с надеждой, что это будет живая и активная организация, было глупо с моей стороны. Но нам удается как-то существовать уже достаточно долгое время. Проблема в том, что, если в Общество приходит менеджер, там сразу возникает жизнь, но зато психотерапевтам становится плохо! Я рада, что для моих коллег высшая ценность — это их непосредственная работа, а не собрания. Хорошо, что есть место, куда они могут прийти, обсудить свои сложные случаи, получить профессиональную поддержку.

О том, почему формула «мама, папа, я» больше не работает

Институт семьи серьезно меняется. Причем и в мире, и в России (хотя у нас, как всегда, немного медленнее). Ведь все формальные причины для брака исчезают! Зачем он нужен? Если мы убираем эмоциональную сторону, то никакого смысла жениться нет. Особенно если представить себе городскую бикарьерную семью, когда и муж, и жена работают, у них нет детей и нет идеи, что ребенку нужны оба из родителей. Сегодня все домашние заботы — на аутсорсинге: с детьми сидит няня, дом убирает домработница, едим в ресторанах. Раньше такого даже представить было нельзя! В жизни семьи требовалось участие каждого ее члена, нужны были как минимум двое, чтобы существовать комфортно.

А сегодня появляются новые типы семьи: гомосексуальные, с усыновленными детьми, чуть ли не с животными вместо детей. Уже все знают о гостевых браках, в которых партнеры встречаются только на выходные и в отпуске. Новое явление — «бинуклеарная семья», когда люди рожают детей в одном браке, разводятся, затем рожают новых, а потом все общаются друг с другом. Они сотрудничают в воспитании детей, цивилизованно относятся к бывшим мужьям и женам. И, главное, всем очень комфортно! Мы стали более свободными в этом плане. И это не плохо и не хорошо — это просто явление, которое надо принять и изучать. Какие будут последствия — тоже пока вопрос.

Но нам только кажется, что раньше была такая стандартная семья (мужчина - женщина - дети), а сейчас вдруг все резко поменялось. Это в христианской культуре моногамный брак, а в исламе, например, все по-другому: у мужчины может быть несколько жен, от каждой из них дети. И это тоже семья. Просто есть преобладающий в данной культуре тип семьи, а любой человек — животное социальное, поэтому следует стереотипам. Но сейчас все меняется быстро, и какую-то часть общества тревожат эти изменения. Во-первых, оно вообще боится перемен. Ведь суть не в том, что брак меняет свой смысл, а что у разных поколений — разные смыслы и ценности. Старшему поколению страшно, что новое поколение не воспроизводит те ценности, которые ему кажутся важными. Я думаю, варианты семей будут все более разнообразными. И это хорошо, потому что всякое нарастание многообразия — это наш ресурс.

Про гражданский брак и почему развод — не конец света

Мне кажется совершенно неважным, есть у тебя бумажка или нет бумажки. Неизвестно, насколько это нужно. Всегда трудно определить эту грань: мы вместе, потому что мы этого хотим, или мы вместе, потому что должны? С точки зрения семейной психотерапии, если вы оказались на одной территории, вместе едите, спите, обмениваетесь жидкостями — значит, вы семья. Поэтому все эти регистрации брака и брачные контракты нужны, только когда речь идет о собственности. А если вам делить нечего, то зачем? Но здесь опять возникают стереотипы и страхи старшего поколения. Хотя, если вы действительно захотите собрать чемодан и уйти из дома, вам будет безразлично, есть штамп в паспорте или нет.

В моей практике не раз бывало, что муж или жена решают, что они точно разводятся, и даже присмотрели себе вариант новой семьи. И при этом приходят с супругом к психотерапевту, утверждая, что хотят наладить разваливающиеся отношения. Тут у каждого свои мотивы: один боится за бросаемого супруга, другой хочет посмотреть, сможет ли психотерапевт помочь. А я же не следователь, моя исходная позиция — верить клиенту. Часто скрывают измены. Мужчина изменяет жене, но не хочет ни с ней разводиться, ни бросать любовницу. Тогда он говорит: «Во-первых, ничего не было, а во-вторых, моя жена сумасшедшая, если ей так кажется». И под этим соусом ведет ее к психологу. Вообще, если человек ведет себя так, что «попадается», значит, он что-то хочет сказать своему партнеру. Любовное письмо на экране включенного компьютера чаще всего о чем-то говорит. Таким образом, нередко изменяющий человек хочет, как ни парадоксально звучит, упрочить свои отношения в браке. Он пытается добиться каких-то изменений. А это лучше, чем сидеть и обоим страдать.

Разводов становится больше. Очевидно, что такая тенденция приводит к тому, что люди за свою жизнь успевают побывать в нескольких союзах: сходятся-расходятся, меняют партнеров. А это, в свою очередь, означает, что растет количество людей, которые никогда не бывают в браках. Но, если людям плохо вместе, сам по себе развод не конец света. Кроме тех случаев, когда он конфликтный, если один из супругов буквально разрушен этим событием, считает это крахом или позором. Тогда остается травма, с которой приходится долго работать.

Про детство

Сейчас, как и в Средние века, детство вообще исчезает как социальная категория. Рушится информационный барьер между поколениями. Если раньше, чтобы ребенок стал взрослым, ему надо было научиться читать, то теперь ему можно смотреть телевизор, залезать в интернет. То, что видит бабушка в телевизоре, видит и внучка. Ребенок — это теперь что такое? Непонятно, как его учить и чему, потому что исчезла идея, что ребенок нуждается в чем-то специальном. В Cредневековье, как только он овладевал речью, сразу же становился частью взрослого сообщества. Если посмотреть на картины, например, художника Питера Брейгеля, там крестьяне в трактире пьют, а рядом дети.

Вот и сегодня в пять и в тридцать пять лет одинаково одеваются, едят и проводят досуг. Появляются те самые «кидалты» — взрослые дети, о которых все говорят. У нас нет общекультурного представления, что такое воспитание ребенка в семье. У каждого начинается свое безумие: то ребенка одновременно учат чтению, танцам, арифметике и теннису, а то до шести лет в памперсы одевают. Проблема в том, что те принципы, которые помогали их родителям социально адаптироваться, с современными детьми не срабатывают. Больше нельзя сказать: «Смотри на меня и делай, как я». Как писал социолог Зигмунт Бауман: «Родители — это люди, которые дают мне карманные деньги».

Социализация детей сегодня проходит в интернете, а не школе, дворе или кружках. А взрослые не успевают за развитием всех этих технологий, не могут больше контролировать детей. Я знаю умственно отсталого мальчика в тяжелом состоянии, который легко находит себе мультики в ноутбуке. И, возможно, этот разрыв между поколениями будет только возрастать. Я считаю, что в этой ситуации важно сохранять эмоциональные способы общения, когда родители и дети одновременно переживают схожие чувства. Они вместе смотрят мультики, ходят в рестораны, катаются на лыжах. Это признак эмоционального контакта, и это очень важно. А вот воспитание с точки зрения «офицера и гражданина» разрушено совершенно. И, может, туда ему и дорога.

Про «жидкую современность»

Социальная среда не может не влиять на жизнь семьи: иногда это ресурс, иногда стрессор. В нашем обществе, к сожалению, работает второй вариант. Мне кажется показательным тот факт, что все большее количество детей уезжают уже в 14-15 лет учиться за границу. Для нашей культуры это явление нетипичное, в России дети довольно долго живут с родителями. Это не Англия, где уже в 18 лет им говорят до свидания. Как же все печально, если семья считает за счастье отправить ребенка за границу, лишь бы подальше отсюда! Они ничего о нем не знают: что он ест, где спит, с кем общается. Так он хоть сидит к тебе спиной за компьютером, но рядом! И это не прибавляет семье счастья и гармонии. Чем меньше социальных тревог, тем счастливее семья. Она не может быть единственным оплотом, в котором можно спастись от внешнего мира. Хотя сейчас в Европе в моде такие апокалипсические настроения, когда люди планируют собираться в убежищах, мечтают спастись вместе. Но это скорее фантазии.

Отношения людей, в том числе в семейной жизни, становятся более функциональными: человеку чаще всего нужен сексуальный партнер, компаньон для путешествий, похода в кино и т.п. Это то, что Зигмунт Бауман называл «жидкой современностью». Отношения становятся безличными. И здесь, конечно, не обошлось без интернета. Он создает иллюзию близости — мы спим и едим вместе по скайпу. Я спрашиваю у клиентов: «Что вы любите делать вместе?» А они: «Читать блоги друг друга!» Вот так и сидят в разных комнатах.

В интернете создаются новые стандарты поведения: эмоционального, сексуального, новые типы красоты. Например, молодые люди смотрят порнографию и не понимают, что в обычной жизни это не так. Что рядовые граждане занимаются сексом несколько иначе. Но как ему объяснить, если просмотр порнографии совпадал с его личным сексуальным формированием? У него на бессознательном уровне уже сложилось ложное представление. И тогда ко мне приходят пары, которые без порнографической стимуляции не могут полноценно заниматься любовью.

Но в целом я стараюсь воспринимать все эти перемены спокойно, потому что течение жизни лучше принимать, чем делать вид, что ничего не происходит. Так даже интереснее работать.

Семьи стали очень многообразным. И это многообразие с одинаковой вероятностью может быть здоровым и функциональным, а может быть и дисфункциональным. Например, появилось такое понятие как «белый брак», когда люди решают, что у них не будет секса друг с другом. Это плохо или хорошо? Или открытый брак, когда у супругов открыто могут быть отношения с другими людьми. Это хорошо или плохо? А еще есть осознанно бездетный брак. Еще есть семьи, где оба родителя работают, а всё остальное, включая детей, находится на аутсорсе. Появились бинуклиарные семьи, когда после развода люди продолжают вместе воспитывать ребенка, новые партнеры находятся в дружественном контакте со старыми. Если людям хорошо вместе, в любом варианте жизнеустройства, ни один не идет на невыносимые внутренние компромиссы ради совместности- то сегодня это считается функциональной семьей.

Таким образом, первая отличительная особенность современной семьи - ее многообразие. Второй важный момент - исчезновение детства. Кроме биологического детства (до 5-7 лет) есть так называемое социально сконструированное детство: общественные представления о том, кого считать ребенком, чем дети и взрослые отличаются, как обращаться в самом широком смысле с ребенком и т.п. Сейчас социальное детство пропадает. Это следствие глобального процесса смены коммуникативных технологий. Поэтому сам институт воспитания пропадает – на его место приходит «выращивание» ребенка. Ребенок оказывается на вершине семейной иерархии - и в результате из нее исчезают и дети, и взрослые. Потому что взрослые могут существовать в ней как социально сконструированная категория, только если есть детство. Все это приводит к двум негативным последствиям. Во-первых, семья становится детоцентричной (рождается ребёнок – исчезает супружеская жизнь как подсистема). Ребенок начинает всем управлять, а это плохо для него самого - он невротизируется. К нему поступает взаимно исключающаяся информация: с одной стороны, он остается многообразно зависимым от родителей (маленький ребенок не может о себе позаботиться, без взрослых вне дома может просто погибнуть) , с другой стороны, в своей семье он царь и бог. Из-за этого у него нет адекватного представления о своем месте в жизни, о своих реальных возможностях.

Когда родители «обслуживают» ребенка, не ставят ему границ, подчиняют жизнь семьи детским потребностям, они лишаются такой важной функции, как предоставление надежности и защиты ребенку. Если взрослые не главные в семье, то они и не защитники и не опора для ребенка. Когда начинаешь работать с такой семьёй, понимаешь, что они, выстроив такую перевернутую иерархию, не являются помощниками своему ребёнку, и вообще терапевтический потенциал такой семьи очень низкий. Это очень серьезный вызов для современной семейной терапии.

Интересное интервью о системной семейной психотерапии, в котором даны базовые понятия о том, что такое семья и как она устроена, что в семьях одинаково и что происходит по-разному

Анна Яковлевна, существует ли идеальная модель семьи?

Идеальной семьи нет, так же как нет и самой плохой. Но если семья ставит себе какие-то цели и к ним идет, достигает их, то это свидетельствует о функциональности семьи. Например, со временем может легко меняться дистанция между членами семьи увеличиваться или сокращаться, и никто от этого не страдает. Функциональная семья гибко приспосабливается к новым условиям. Им для того, чтобы сблизиться, не нужно конфликтовать: конфликт это тоже особый способ сближения. Они проводят вместе меньше времени, но обмениваются информацией, не теряют доверия, получают удовольствие друг от друга.

В функциональной семье легко меняются роли. Вот появился ребенок – и меняется образ жизни, новые задачи возникают. Ребенок может плохо спать, и родители легко договариваются о том, кто встает к нему ночью. Если никак не удается договориться, и проявляется негибкость, ригидность отношений, то семья дисфункциональна.

Подход к семье как к организму – быстро движется, питается, размножается, весел и здоров – значит все в порядке.
Здоровый организм может переваривать разную пищу, приспосабливаться к смене климата и часовых поясов. Чем-то страдающий организм нуждается в особом режиме. В диете, например. Или больше времени требуется на восстановление сил – больше спит.

То есть функциональная семья обладает способностью приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам?
Да, и к изменившейся структуре семьи, например – к разводу.

Развод – это разве не смерть семьи?
В разных случаях – по-разному бывает. Вот типичная ситуация: дети остались с матерью, отец ушел. Супружеские функции прекратились, но родительские остались – несмотря на то, как тяжело переживали развод, они способны договариваться о том, как выращивать детей. В дисфункциональной семье люди не могут перейти от обид и скандалов супружества к родительской функции.

А что такое дисфункции? Очень слово холодное.
У меня нет односложного перевода. Например, супруги хотят прекратить конфликты, но не могут. И тогда они говорят, что ссоры возникают ни из-за чего, ни из чего, и непонятно – почему.

Как будто кто-то третий подталкивает…
Да, есть такое ощущение. Что они не контролируют ни себя, ни партнера. Про детей своих говорят – пока не «доведет», не успокоится. А спросишь у ребенка – ему эти скандалы и не в радость? При семейной дисфункции конфликты и скандалы происходят как-бы помимо воли людей. Дисфункция – это когда хотят, но не могут.

Дисфункция – звучит как-то механистично. Не очень приятно представлять семью как механизм.
Мы хотели избежать слова «патология» – это еще похлеще. Ведь у любой семьи могут быть какие-нибудь кризисные моменты, трудные периоды, которые мы определим как дисфункцию. Но любая семья может выйти из этого состояния и достичь хорошей жизни. Любая семья, даже если есть инвалид, больной человек, странная семья, гомосексуальная – может прийти к действительно хорошей жизни. В любых объективно тяжелых внешних обстоятельствах. А слово «патология» звучит, как приговор.

Какие функции у идеальной семьи? Что такое семейное здоровье?
Есть универсальные функции – раз возникнув, семья «хочет» сохраняться, если мы вообще можем говорить, что семья чего-то хочет. Это функция гомеостаза, сохранения определенного состояния. Семья «хочет» пройти стадии своего жизненного цикла, какие определяются возрастом. Это не то, что люди так просто осознают. Вот так прямо будущие супруги не обсуждают: мы все вынесем, все стадии пройдем, детей вырастим, все, что положено, сделаем, состаримся и умрем в один день. Такое случается очень редко.

Но все-таки семья нечасто создается, чтобы быть разрушенной, правда? Нередко семья «хочет» родить и вырастить детей, выстроить себе среду обитания, создать приятный и безопасный психологический климат для всех своих членов, продвинуться в социальной иерархии, да мало ли что еще.

Бывают еще династические браки, по расчету…
Бывают. Конечно, для сохранения социального статуса, собственности. Все зависит от того, в какой страте заключается брак. Считается, что прежнее советское общество было не сильно стратифицировано – это не так. В партийной верхушке, в дипломатической – все знали, что лучше породниться с людьми своего круга. И сейчас у нас новые страты стремятся оформить свои границы – компактно проживают в «гетто», детей отдают в определенные школы. Правила жизни возникают, в журналах, как в этом (показывает журнал, прим. ред.), описывается, где проводить время, где отдыхать, людям высшей страты. Их браки призваны закрепить правила.

Почему все демографы говорят о кризисе семьи, как явления?
В традиционном смысле – это правда. Изменились половые роли.Традиционно– мужчина работал, а женщина была дома с детьми. Потом стали возникать бикарьерные семьи, где оба родителя работали – надо решать, кто будет заниматься домом, детьми. В Швеции, например, в декрет может уйти муж, а не жена. Гомосексуальные официально зарегистрированные семьи появились.

У нас бывает? Может и в вашей практике такое встречалось?
Конечно. Жила женщина с мужчиной, есть общий ребенок, развелись, и у нее любовь с женщиной. Теперь у ребенка две мамы. Конфликта с мужем нет, и это хорошо – есть важная для ребенка модель мужского поведения, ребенок видится с папой. Это функциональный вариант.

Что такое семейный сценарий?
Мы нечасто пользуемся этим термином. В семье сценарии родителей смешиваются, какие-то теряют актуальность, какие-то становятся важными.

А если в семье отец-алкоголик, то это сценарий?
Нет, просто отец предъявляет алкогольное поведение, и все. Если у сына создается представление, что это единственный способ жизни, есть соответствующая социальная «пьющая» среда, и сын также становится алкоголиком, т.е. стереотип поведения воспроизводится хотя бы в двух поколениях, то можно говорить, что есть сценарий.

Вы пишете, что дисфункции укрепляют семью, упрочняют связи. Как вы объясните такой парадокс?
Семья так устроена, если в ней некий симптом задерживается, то он семью и укрепляет. Вот смотрите. Муж пьет. На это тяжело реагируют все домашние. Жена понимает, что она этого вынести не может, и уходит.Пьянство мужа как семейный симптом не сработал на укрепление семьи. А теперь представьте, что женщина не ушла. Тогда это пьянство становится системообразующим фактором, цементом семьи. В системном подходе алкогольные семьи определяются как двухфазные семьи. Когда муж пьян, он ведет себя особым образом, и его жена ведет себя соответственно, например, муж спит, или где-то пропадает, или буянит, как бы то ни было, для семьи он в это время человек бесполезный. В этом смысле он недофункционал. Жене приходится нести двойную ношу – она сверхфункционал. Потом муж трезвеет и раскаивается. В этот момент семейной жизни можно что-то сделать для улучшения жизни: продуктами запастись вместе или в театр пойти. Потом муж не пьет какое-то время, жена в депрессии. Затем он запил – жена вынуждена выйти из депрессии. «Трезвая» фаза жизни семьи сменяется «пьяной»,и так далее и так далее. Это только один пример того, как может складываться жизнь в алкогольной семье. Главное, что при всех вариантах алкогольной семьи как пройдет день всех членов семьи определяется тем, трезв алкоголик или пьян. Вот и получается, что алкоголизм – системообразующий фактор- т.е. цемент семьи. Пьянство, как член семьи. Так действуют системные законы, люди не хотят для себя такой жизни, но часто бывает, что система сильнее индивидуальной воли.

Что такое зависимость?
Представить человека, у которого нет зависимостей, невозможно. Для человека нормально, например, быть эмоционально зависимым от дорогих, близких людей. Эмоционально независимых людей мы назовем холодными эгоцентриками, или даже аутистами.. А зависимости от веществ могут быть физиологическими – наиболее опасными, я склонна разделять эту точку зрения, и психологическими. Психологические зависимости менее опасные, тут дело в степени зависимости. Вот кто-то страстно влюблен и тоскует в разлуке, весь ум и чувства его обращены к другому человеку, и это нормально. Бывает чудовищная тяга к предмету своей потребности, когда человек идет на крайние меры. Ради наркотика может пойти на преступление, ради сближения с объектом своей любви станет насильником – это не нормально.

Считаете ли вы, что бывают у людей склонности к зависимостям, формирующиеся с детства?
Зависимость от алкоголя, например, формируется нашей культурой. Потому что все ритуалы социального поведения у нас связаны с алкоголем. Если ты отказываешься выпить в установленном порядке – ты либо слишком хитер, или сектант, или больной человек, ты какой-то неправильный. Но с другой стороны, алкоголизм – проблема обмена веществ. Легкость возникновения алкоголизма генетическая, здесь включены особые ферменты, биологические свойства организма. И такие люди, выпив за компанию в первый раз, вероятнее получат пристрастие.

Другой вариант, если ребенка учат не разбираться с проблемой, а уходить от нее, тогда легко может получиться зависимость. Например, у родителя неприятность на работе – он уходит от проблемы: начинает пить, болеть, увольняется сразу, делает все, чтобы избежать решения конфликта. Ребенок может воспринять такую модель поведения.

В принципе, все идет от дисфункциональной семьи. Если в семье нет доверия, то подросток никогда не расскажет о своем первом опыте выпивки или курения, будет тщательно и ловко все скрывать.

Трудно себе представить, что крошка сын к отцу пришел, и рассказал…
Попробовав в первый раз,и почуствовав себя необычно, или плохо, ребенок из функциональной семьи придет домой, как в безопасное место, родители заметят, что с ним что-то не то и спросят, что с ним такое необычное творится. И если есть доверие, то ребенок расскажет, что вот было дело, мне предложили (выпить, покурить и т.п.), и я не отказался. Семья отреагирует, и ребенок получит определенную обратную связь, и все будет нормально. В дисфункциональной семье все складывается по другому: ребенок пересидит где-то, или, если вообще все нарушено, пошлет всех куда подальше, как это уже не раз бывало. Все еще раз обиделись, и никто уже его ни о чем не спрашивает.

Это ведь самый распространенный семейный страх – а вдруг он попробует? Как правильно реагировать, если есть предположение, что это произошло?
Редкий ребенок ничего не пробует. Все дети пробуют курить, пробуют алкоголь. Редкий ребенок не попробует траву, если он всю ночь на дискотеке тусуется. Самое важное, чтобы если что-то ребенка беспокоит, то он мог бы рассказать родителям об этом. Этот контакт очень важен. И все можно решить в это время. «Плохо нам и страшно оттого, что ты это делаешь», – вот возможная правильная обратная связь. А если всегда гневная реакция, и на этот опыт знакомства с наркотиками тоже – так ничего не поправишь, и в этом случае ребенок ни для родителя, ни для себя пальцем о палец не ударит.

Проблема не в том, что дети пробуют, а в том, что прячутся и ничего не рассказывают родителям. В том, что контакта нет. Если в семье на тревожные события родители реагируют гневом, досадой, то ребенок не идет на контакт, и ничего исправить не получится.

Мне понравился пример из вашей энциклопедии «Современный ребенок» по поводу трех бутербродов, вставленных в видеомагнитофон вместо видеокассеты. С кем такое было?
Есть такой сайт в Интернете, где внимательные родители обмениваются подобным опытом. Например, что если кота запустить в центрифугу стиральной машины, то он наблюет три своих веса, еще – внимательный родитель знает, что пластмассовый шарик проходит без изменений через пищеварительный тракт 4-х летнего ребенка. А про три бутерброда – это пример от моего внука.

Мы понимаем, что общих советов по воспитанию не бывает, но кое-что универсальное есть – вы говорили, например, что детей никогда нельзя бить. Какие еще есть обязательные правила воспитания?
А кто пользуется-то этим прекрасным советом, не бить детей? Вам 150 человек в секунду возразят: «по попе – можно и нужно. И как же без этого». Я считаю, что насилие ни к чему хорошему не приводит, но редко кто со мной соглашается, нашлепать или дать подзатылник просто – не надо ничего объяснять, убеждать ребенка. И это безопасно – сдачи ведь не получишь!

А какие есть еще ваши максимы воспитания?
Для ребенка все воспитание должно быть прозрачным – чтобы ребенок ясно представлял себе, что от него хотят. Запретов должно быть не много – не более трех в одном конкретном периоде психического развития. Эти запреты должны быть железными, а все остальное должно быть разрешено. И правила должны быть постоянными. Нельзя так, чтобы сегодня за это ругали, завтра за это же самое хвалили, а послезавтра – не замечали. Ребенок становится очень тревожным от этого. Я за прозрачность воспитания, за предсказуемость ситуаций.

У ребенка должны быть границы, и он не должен тиранить свое окружение. Это часто бывает с больными детьми, которых жалко, за них страшно, и в них вложен огромный труд. Им боятся что-то запрещать, боятся их расстраивать.

Например, девочка подросток звонит на работу маме и говорит: «Ты чего это на работу ушла, а мне ничего на обед не оставила? Ну-ка, быстро возвращайся!» Или: «Если вы будете меня заставлять, то я выброшусь из окна!» Родители пугаются. Ребенок получает особый опыт управления взрослыми, и оказывается беззащитен перед собственным внутренним хаосом. Ему все можно, все ему подчиняются. Что особенно страшно, с точки зрения системного подхода, – теряется связь между усилиями ребенка и его достижениями. Если ребенок не получает адекватную обратную связь, то он начинает развиваться с нарушениями.

Что делать, если ребенок приходит спать к родителям? Почему вы считаете, что ребенку следует спать только в своей постели?
Желательно с 2-3 лет, чтобы такого не было. Что ему делать в постели своих родителей?

Но это и психоаналитик скажет.
Психоаналитик тут ни при чем. Родители легко пускают ребенка в постель, если им необходимо избежать секса и при этом не поссориться. При чем тут психоанализ? Если секс – это непростое взаимодействие для супругов, и он не происходит невзначай, то ребенок тут очень кстати – какой секс, если он спит тут и может в любую секунду проснуться? Или если может прийти в любой момент?

Ребенок проснулся, и, говоря, что приснился страшный сон, топает, ангел такой, к постели родителей, очень трогательно. Каждый день.Тем, что родители пускают его к себе в постель, они его поощряют.

Психоаналитик объяснит такой запрет совершенно по-другому, психодинамический и системный подходы тут не пересекаются.

Если мама делает уроки вместе с ребенком, то получается, что собственная мотивация ребенка страдает, и успеваемость ухудшается – это еще один парадокс от Анны Яковлевны. Как, по-вашему, можно улучшить успехи в школьных предметах?
Я люблю устанавливать границы. Мне кажется, что должны быть четкие границы между семьей и школой. Родители могут помогать делать уроки, если ребенок попросит. Для этого он должен получать правильную обратную связь от учителя в школе: будешь плохо делать домашнее задание – получишь пару. А потом ребенок, встревоженный этим, обращается к маме, и мама уже не должна тревожиться, и брать все на себя – нужно сказать: «Что же ты собираешься с этим делать?» И ребенок тогда может выбрать – самому больше стараться или обратиться за помощью родителей. Его учеба – это его ответственность, а не родителей – вот где правильные границы.

Но как ребенок понимает эти границы? Он же может сравнивать маму и учителя?
Первый учитель в младших классах бывает и поважнее родителей. Потом, когда предметы в школе разделяются, то ребенок может выбрать новых кумиров. Ребенок будет сравнивать своих родителей с учителями, с родителями своих друзей и с многими другими взрослыми всегда – ну и что?

Так как же быть с успеваемостью? Нудить, принуждать? Настаивать, помогать?
Если вам важнее успеваемость ребенка, чем ему самому, то это безнадежное дело. Нужно остановиться, и ничего не предпринимать. Еще в начальных классах нужно «ставить ребенка на крыло» – дать возможность заниматься самостоятельно, и внушать: «Ты сможешь, у тебя получится. Если нужна помощь – скажи». Если возникла такая ситуация в школе – никто из детей там не учится, и учитель не заинтересован в том, чтобы учить – то надо искать другую школу. Если нет возможности у родителей менять школу, а родителям хочется, чтобы ребенок успевал, то должны быть внешкольные занятия.

Важнее всего, чтобы ребенок умел учиться, и этого можно достичь на любом материале, не обязательно на школьном. Пусть он плохо учится в этой конкретной школе, но хорошо играет в шахматы, и у него есть заинтересованный и включенный тренер..

Что-то одно хотя бы должно быть, что ребенок делает хорошо.
Обязательно. Не мы делаем уроки с ним. Он сам! Иначе нарушается та самая обратная связь, и у ребенка не появляется собственных достижений – это уменьшает его веру в себя. Где то, что я могу? Обязательно, должно быть что-то, что ребенок делает сам с удовольствием, и ему важны результаты своих усилий.

Является ли самой важной, самой частой проблемой семьи своевременная сепарация (отделение) детей от родителей? Как должна происходить сепарация по-хорошему?
Я бы не сказала, что самая, но это важная задача семьи. Поставить ребенка на крыло, чтобы дальше сам летел. Основное в этой задаче – внушение ребенку, что он может справиться с жизнью, какая бы она ни была. Вера в жизненную компетенцию ребенка – непростая задача в наше время. Как бы он ни устраивал свою жизнь, пошел учиться или пошел работать – все будет нормально. Закрутил роман – это его обогатит, и он переживет все, бросят его – он справится. Таким должно быть внутреннее убеждение родителей. А если мама прочитала психологические книжки и с дрожащими губами, чуть не плача говорит: «Ты справишься»,- то ребенок, конечно, не поверит. Родитель должен видеть силу своего ребенка сразу, как только он родился.

Удивляться его живучести.
Да, видеть его возможности. Это сложно для нас, мышление в российской культуре негативное. Очень долго люди жили тяжело, и настроены на то, чтобы выживать. Выживальщик смотрит – где плохо, где соломку подстилать, поэтому в ходу негативное мышление, и оборотная сторона – внушение ребенку неуверенности: «Мир опасен, а я – слаб».

Правильный посыл: «Мир может быть и опасным, но мы то все – справляемся!»

Как работает семейный психотерапевт?
Я работаю в классическом системном подходе. Теперь очень активно развивается вариант системного подхода, так называемый постклассический. Я специалист старой школы. Ко мне приходят все члены семьи вместе. Мама, папа, ребенок, бабушка. Няня, если есть – тоже. Няня проводит много времени с ребенком, и она тоже, хоть и временный, но член семьи.

В классическом подходе есть технологичные приемы, например – циркулярное интервью, когда я спрашиваю одного члена семьи про всех остальных, по очереди. Они высказываются в присутствии друг друга.

А как вы удерживаете такой объем информации?
Примерно так, как в серьезных карточных играх – бридж, канаста. Вы же должны представлять, какие карты у кого на руках. Сложно, но тренировка позволяет достигнуть этого. У психотерапевта должна быть первичная гипотеза, которая вытекает из запроса людей. И я, стараясь установить доверительные отношения, задаю вопросы, которые направлены на то, чтобы проверить гипотезу. Примерно так.

Под большим сомнением в Системной Семейной Психотерапии личность, как что-то устойчивое. Люди меняются во время взаимодействия друг с другом, и социальная среда может сильно влиять на личность. Психоаналитик видит личность, как шкаф. С ящиками, открытыми и закрытыми. Системщик видит человека, как облако, меняющееся во взаимодействии с другими облаками. Системный подход, на мой взгляд, более ресурсный.

А когда становится ясно, что именно нужно изменить, что делаете?
В классическом системном подходе это называется воздействие. Психотерапевт и его клиенты союзники и сотрудники, мы вначале договариваемся, каких перемен мы хотим достичь, ставим общую цель. Когда сформировано, по-возможности, общее представление, куда мы стремимся попасть, можно думать о воздействии. Причем оно должно быть точным и минимальным. Нехорошо ведь, если организм болеет, методом тыка травить его антибиотиками, исколоть и назначить 150 лекарств. У стекла есть такая точка, стукнешь, и оно разлетится вдребезги, так и терапевтическое воздействие должно быть по возможности точечным и минимальным. Мои молодые коллеги ужасно не любят эту метафору. Вроде получается, что семья это объект воздействия, а психотерапевт – мастер-ломастер, извне и в экспертной позиции знает где какой винтик подкрутить. Я на самом деле совершенно с ними согласна – процесс воздействия гораздо сложнее, чем описывает эта метафора, и пока длиться психотерпевтический процесс, семья и психотерапевт сами оказываются в некоторой особой системе, где так же действуют все законы функционирования человеческих систем. Просто об этом не рассказать, это примерно как у Борхеса, когда не понятно, где персонаж рассказа, а где читатель, читающий этот рассказ. У семьи очень много собственных резервных возможностей. А если ей «помогать» так, что пар у психотерапевта идет из ушей: «И здесь у вас проблема, и тут вообще кошмар. Мы над этим поработаем, и над этим тоже…» – то семья инвалидизируется, теряет свою силу.

Экологичность системного подхода в том, чтобы не подменять психотерапией собственные возможности, резервы семьи. Семья жизнеспособный прекрасный организм, который очень со многими вещами может справиться своими силами.

Системная семейная психотерапия является одним из направлений системного подхода. Можно назвать следующие виды системной психотерапии: классическая системная семейная психотерапия (ССТ) с такими подразделениями, как стратегическая ССТ, структурная ССТ, миланский подход, подход Мюррея Боуэна; постклассическая системная терапия – нарративная психотерапия, ориентированная на решение, краткосрочная психотерапия, нейролингвистическое программирование. Все эти виды психотерапии основываются на системной теории. Системная теория, или теория систем, является не вполне психологической теорией. Практически одновременно системные идеи развивались в кибернетике (Н. Винер, Р. Эшби и т. п.), в биологии (В. Вернадский, Н. Бернштейн, К. Лоренц, Н. Тинберген), антропологии (М. Мид) и затем проникли в культурологию и психологию (Г. Бейтсон, Т. Лири, Р.А. Вильсон, А. Кожибский).

К первой половине XX в. накопилось множество фактов в разных областях знания, которые нельзя было объяснить с помощью существующих на тот момент теорий. Чем регулируется динамика численности популяций животных? Почему те, кто болели тифом, не болеют туберкулезом? Почему в определенные исторические периоды разные люди начинают вести себя одинаково? Почему в цитадели европейской культуры, Германии, была создана армия насильников и садистов? Стало понятно, что нужен какой-то новый способ понимания и анализа действительности. Новую методологию предложила теория систем.

Система – это некое образование, состоящее из множества взаимосвязанных элементов, которые как единое целое взаимодействуют с внешней средой и реализуют общие функции. Функционирование элемента системы вторично по отношению к функционированию всей системы. Всем известны примеры нарушения экологического равновесия, когда изменение численности одной популяции животных приводит к изменению численности другой. Это происходит не потому, что одни животные стали размножаться активнее других, а потому что в экосистемах все элементы связаны между собой и любое изменение одного элемента влечет за собой изменение другого. Такие же механизмы существуют и в социальных системах. Яркий пример привел Г. Бейтсон в статье «От Версаля до кибернетики» (2000), где он ясно показал, что события в Германии перед и во время Второй мировой войны во многом обусловлены Версальским договором. Подобная картина наблюдается и в семейных отношениях. Поведение людей редко определяется их свободной волей или их бессознательными «движениями души», в основном законами функционирования тех систем, к которым они принадлежат – семьей, социальным атомом, государством, культурой и цивилизацией.

Системная семейная психотерапия не связана с психологическими теориями, на которых основывается индивидуальная психотерапия. Это стало понятно уже 40 лет назад. В фундаментальном труде по семейной психотерапии Г. Эриксон и Т. Хоган (Erickson, Hogan, 1972) утверждают, что осуществленный ими анализ литературы не выявил данных о том, что системная семейная психотерапия «выросла» из каких бы то ни было ранее существующих теоретических положений в психотерапии.

В ее основе общая теория систем.

Итак, есть некие общие положения системной теории, которые используются во всех областях ее применения, в том числе и в системной семейной психотерапии.

Петли обратной связи

Обычно открытие механизма обратной связи приписывают американскому математику Норберту Винеру. Во время Второй мировой войны в Пентагоне он разрабатывал теорию, с помощью которой создавались механизмы сопровождения и уничтожения летящих аппаратов противника. Информация с экранов радаров о положении цели использовалась для расчета поправок, необходимых для наведения орудий на цель. Затем эффективность этих поправок вновь оценивалась с помощью радара, вновь производились расчеты и т. д. до уничтожения цели. Этот процесс и был назван контуром обратной связи. Сличение информации, полученной с радаров, с положением летящей цели и поправки наведения производились подобным образом и тогда, когда наведение осуществлялось людьми, и тогда, когда расчеты делались машинами. Эти механизмы обратной связи используются во всех видах любой целенаправленной деятельности: и тогда, когда человек берет со стола коробку спичек, и тогда, когда головка подсолнуха поворачивается за солнцем (Будинайте, Варга, 2005). Механизм обратной связи на примере физиологии движений человека еще в 1939 г. описал отечественный ученый Н. Бернштейн. «На самых первых порах изучения движений Бернштейн обнаружил, что при повторении одного и того же движения, например удара молотком по зубилу, рабочая точка молотка каждый раз очень точно попадает по зубилу, но путь руки с молотком к месту удара при каждом ударе в чем-то различен. И повторение движения не делает этот путь одинаковым. Повторением без повторения назвал это явление Н. А. Бернштейн. Значит, при каждом новом ударе нервной системе не приходится точно повторять одни и те же приказы мышцам. Каждое новое движение совершается в несколько отличных условиях. Поэтому для достижения того же результата нужны иные команды мышцам. Тренировка движения состоит не в стандартизации команд, не в научении командам, а в научении каждый раз быстро отыскивать команду, которая в условиях именно этого движения приведет к нужному двигательному результату… Для выполнения того или другого движения мозг не только посылает определенную команду к мышцам, но и получает от периферийных органов чувств сигналы о достигнутых результатах и на их основании дает новые, корректирующие команды. Таким образом, происходит процесс построения движений, в котором между мозгом и периферийной нервной системой существует не только прямая, но и обратная связь» (Фейгенберг, 1991).

Итак, обратная связь – это информация о результатах функционирования системы, поступающая в эту же систему.

Существует отрицательная и положительная обратная связь. В случае отрицательной обратной связи информация используется системой для уменьшения отклонения результата функционирования от некоторой заданной нормы. Во втором случае информация приводит к существенным изменениям, т. е. к потери стабильности и равновесия. Особый тип отрицательной обратной связи, подробно изученный в биологических и социотехнических системах, называется гомеостазисом. Гомеостазис – это стремление системы сохранять свои сущностные свойства во взаимодействии со средой, обеспечивая выживание системы. Минимизация влияния внешней среды – работа закона гомеостаза. Система стремится сохранить статус кво в каждый момент своего существования.

Известный пример гомеостаза: как человеческий организм поддерживает температуру крови. Стоит измениться температуре среды, как меняется частота сердечных сокращений, суживаются или расширяются сосуды, срабатывает система потоотделения и т. д. до тех пор, пока не восстановится температура крови. Если в силу каких-то причин невозможно восстановить температуру тела, человек может умереть либо от переохлаждения, либо от перегрева. Подобным образом действует семейная система для поддержания, например, неизменной дистанции между людьми. Допустим, один из супругов отходит на периферию семейной системы: проводит меньше времени с близкими, а когда находится дома, то ведет себя незаинтересованно, невключенно, потому ли что много работает, или завел роман на стороне, или по каким-то другим мотивам. Тогда кто-нибудь другой из членов семьи начинает развивать симптоматическое поведение, т. е. такое поведение, которое потребует большего участия в семейной жизни от ушедшего на периферию элемента. В незапущенных случаях обычно достаточно супружеского конфликта. Во время конфликта дистанция между людьми сокращается. Конфликтующие очень сконцентрированы друг на друге, поглощены друг другом, испытывают сильные переживания по отношению друг к другу в одно и то же время. Скандал от акта любви отличает лишь знак эмоций – минус и плюс. Кроме того, очень трудно помириться без ссоры. Если отдалившийся супруг не вступает в конфликт, на просьбы помириться говорит: «А я ни с кем не ссорился», на вопрос: «Что происходит?» – отвечает: «А разве что-то происходит?», то дело плохо. Оказывается, это запущенный случай. Для того чтобы изменить положение, лучше всего подходит симптоматическое поведение – болезни, допустим, детей или супруга/ги. Чтобы вылечить серьезно заболевшего ребенка или супруга, нужно проявить серьезное участие. Симптоматическое поведение длится до тех пор, пока не восстановится близкая, привычная дистанция или не разрушится семья.

Активность системы – это распространение гомеостатической регуляции на внешнюю среду, деятельность, направленная на изменение и организацию внешней среды в соответствии с требованиями внутреннего устройства системы. Для поддержания более или менее постоянной температуры тела человек в первую очередь одевается и строит дома. Допустим, строит из дерева. Значит, валит деревья. Значит, вмешивается в экосистему леса, изменяет свою внешнюю природную среду. Последние лет триста внешняя среда просто изнемогает от активности человека. Семейная система так же характеризуется определенной активностью. Обычно семейная система состоит из нескольких подсистем. Формальные подсистемы – супружеская пара или супружеская подсистема и дети, детская подсистема. Каждая представляет своего рода внешнюю среду для другой.

Дисфункциональная супружеская подсистема обычно использует другие подсистемы, чаще всего детскую подсистему, если детей двое, или детский организм, если ребенок один, для своей стабилизации» (Будинайте, Варга, 2005). Приведу пример. Обратилась супружеская пара по поводу дочери 14 лет. Вика связалась с «дурной компанией» в Интернете, общается с приятелями по ICQ, по телефону, забросила уроки, стала хуже учиться. Эту ситуацию заметил папа Николай, когда переходил с работы на работу, стал больше бывать дома и обнаружил, чем дочь занята днем. В связи с этим он не стал устраиваться на новую работу, сел дома и занялся воспитанием дочери. Его жена Марина также стала беспокоиться о Вике, хотя ее представления о воспитании ребенка во многом отличались от представлений Николая. Николай обратился за помощью и привел своих женщин на семейную психотерапию. В процессе психотерапии выяснилось, что у супругов давно конфликты, потому что Николай считает, что на жену слишком сильно влияют ее родители. Марина прислушивается к ним больше, чем к нему. Он же не пользуется авторитетом в своей семье, хотя, как правило, бывает прав. А тут еще выяснилось, что дочь непонятно чем занимается. Николай стал читать переписку дочери, обнаружил «похабщину». В общем Марина не только плохая жена, но еще и плохая мать. Марина – старшая дочь в своей родительской семье – всегда была очень близка со своим папой. Был период, когда папа жил как бы на два дома – за городом с женой и двумя детьми и в городе с Мариной, которая как раз заканчивала школу. Марина очень любит своего папу и боится его расстраивать, у папы слабое сердце, был инфаркт. А папа любит руководить. Всякий раз, когда Марина поступает по совету папы вопреки мнению Николая, начинаются многомесячные конфликты и обиды. На сеансах психотерапии Марина была определена как человек, для которого одинаково важно быть хорошей дочерью и хорошей женой. Марина с этим согласилась. Она считает, что уходит в свою собственную семью, только когда к роли жены присоединяется роль матери, т. е. тогда, когда проблемы у Вики и надо быть очень включенной и внимательной мамой. Вика, кстати, ясно понимает, что происходит и прямо говорит: «Пусть уж лучше они меня ругают вместе, чем ссорятся друг с другом».

«Черный ящик»

В конце 1940-х годов, когда под руководством Н. Винера формировалась новая наука – кибернетика, необходимо было разработать новый понятийный аппарат, инструменты для анализа систем. Одним из таких инструментов стал предложенный Н. Винером «черный ящик» – модель для анализа систем.

Мы опишем несколько упрощенную модель «черного ящика», применимую для анализа открытых социальных систем, к которым относится семья.

«Для того чтобы описать семейную систему, необходимо определить три набора параметров:

1) набор факторов, воздействующих на семейную систему;

2) набор реакций семейной системы на каждый из этих факторов;

3) набор факторов, определяющих желаемое состояние семейной системы» (Иванов, Шустерман, 2003).

Рассмотрим первые два набора. «Щелкни кобылу в нос – она махнет хвостом». Эта шутливая кибернетическая формула очень хорошо описывает то, что мы пытаемся определить. Мы не знаем, как устроена открытая система «лошадь», но мы знаем, что при конкретном воздействии («щелчок в нос») эта система дает регулярно повторяемую реакцию – «махнет хвостом».

Модель «черного ящика» применительно к семье используется обществом давно. Поговорки «От осины не родятся апельсины» и «Яблочко от яблони недалеко падает» хорошо это иллюстрируют. Мы не знаем, что конкретно происходит в «черном ящике» семьи, но мы знаем, что появившийся в семье младенец будет обладать семейными свойствами и чертами.

Существует некий обычный набор факторов, воздействующий на семейную систему. Все они так или иначе структурируют время и содержание жизнедеятельности семьи, могут увеличивать стресс и тревогу в семье или успокаивать и снижать напряжение. Понятно, что с ними нераздельно связаны реакции системы.

1. Родственники со стороны мужа и со стороны жены. Это воздействие может быть организационным (дают материальную помощь или получают материальную помощь, помогают по хозяйству и с детьми или сами нуждаются в помощи, требуют регулярных посещений или нет и т. п.), а также это воздействие может быть психологическим, например, общение с родственниками увеличивает или уменьшает напряжение и тревогу в семье.

2. Работа, коллеги и начальники. Воздействие этого фактора разнообразно. Работа структурирует время пребывания всех членов семьи вместе (много работают – редко видятся), определяет материальный уровень жизни семьи, в некоторых случаях круг общения семьи. Все это сопровождается определенной динамикой тревоги и напряжения в семейной системе. Премии, проценты от сделок и продаж, веселая компания друзей-коллег могут снижать напряжение, пьянство на работе, конфликты, агрессия начальства привносят тревогу в семью. Работа может быть способом ухода от домашних конфликтов, а может быть горькой повинностью, может разлучать с ребенком и любимыми домашними занятиями.

3. Воспитатели детских садов, школьные учителя, соседи, друзья. Воспитатели и учителя могут серьезно влиять на времяпрепровождение и самочувствие семьи. Ежедневные сообщения о плохом поведении, домашние задания, которые необходимо делать всей семьей, – стрессоры для семьи.

Для того чтобы пользоваться моделью «черного ящика», необходимо установить не только фактор воздействия, но и пространство на границе системы, куда направлено воздействие, – вход, а также установить пространство на границе системы, где наблюдается реакция на фактор воздействия, – выход.

Допустим, мать жены – стрессогенный фактор. Она требует чего-то и обвиняет в чем-то всякий раз, общаясь со своей дочерью. Дочь каждый раз после самого короткого разговора с матерью по телефону плачет, чувствует вину и злость. Итак, жена в данном случае – тот вход, через который в систему попадает напряжение. После этого в черном ящике происходят некие супружеские конфликтные взаимодействия, тогда муж напивается с друзьями. Скандал с тещей на входе, пьянство мужа на выходе. Кстати, это практически единственная ситуация, когда теща и жена в мире и согласии ругают пьяницу.

Применительно к открытым системам правильнее было бы говорить о воздействиях на систему и состояниях системы. Например, появление ребенка – воздействие на семейную систему – неизбежно приведет к изменению состояния системы. Люди, которые выполняли функции супругов по отношению друг к другу, начинают выполнять функции родителей по отношению к новому существу – ребенку и по отношению друг к другу. Иногда это состояние системы задерживается надолго: дети выросли, а родители все еще обращаются друг к другу: «мать», «отец». Вероятно, родительские функции привлекательнее, чем супружеские. Действительно, заниматься любовью с человеком, которого называешь «мать», – не то же самое, что заниматься любовью с человеком, которого называешь «жена».

Факторы, определяющие желательное состояние системы, многообразны. Это некие представления о хорошей семье. Такие представления складываются под влиянием культурных традиций общества, социальной модели семьи, семейного мифа, и актуального состояния системы. Например, в России общество всегда мягко относилось к неполным семьям, сложносоставным семьям (супруги и их дети от предыдущих браков), т. е. распад семьи не был общественной трагедией. Причин несколько. Во-первых, основная масса населения страны – потомки рабов, крепостных крестьян. Законы крепостного права в России были жестоки, разрешалось разлучать семьи, раздельно продавать детей и супругов. Таким образом, транслировалась низкая ценность семьи. Во-вторых, систематически уничтожалось мужское население в войнах и репрессиях, особенно в XX в. Чтобы сохранять популяцию, общество приветствовало неполные семьи, безотцовых деток. Во время Второй мировой войны в России практически была уничтожена мужская популяция 1923–1924 гг. рождения. Надо отметить, что в Германии уходящих в увольнение солдат буквально поощряли к воспроизведению потомства, снабжали специальными складными люльками, которые солдаты оставляли у своих барышень. Такая общественная политика автоматически приводила к снижению роли отца в выращивании детей, к упрощению модели мужского поведения в семье, к появлению неадекватных требований к мужчинам у женского населения (либо принц, либо нищий: любой персонаж с мужской анатомией) и к появлению поколений женских семей. Надо отметить, что и в русской литературе с ее проповедью добра нет описания счастливой и содержательной семейной жизни. Можно назвать два произведения: «Старосветские помещики» Гоголя, где описаны нежные, но пустые отношения супругов, и «Что делать» Чернышевского – малохудожественный роман об утопических безэмоциональных семейных отношениях. Итак, общественная ценность семьи низкая, разных конструктивных моделей семьи нет. Из-за этого картина хорошей жизни конкретной семьи обычно слишком сильно зависит от моделей родительских семей: либо все как у родителей, либо ничего как у родителей. Случаются парадоксы. Например: в трех поколениях семьи клиентки мужья изменяли женам. Они уходили к другим женщинам, затем возвращались и вскоре после этого заболевали и умирали. Дочь, молодая женщина, собирается замуж. Жених влюбляется в другую, уходит, затем возвращается. Очень хочет жениться, около года осаждает клиентку, пытается убедить ее в том, что никакой измены больше не будет. Клиентка не может принять решение, выходить ли ей замуж за этого человека. В процессе психотерапии выясняется, что доверие к жениху вернется, если он в раскаянии повесится. В этой семье картина благоприятного будущего – смерть или тяжелая болезнь мужа.

Существует еще один принцип. На большинство живых систем и особенно человеческих систем воздействуют разнообразные и множественные факторы внешней среды. Система стремится сохранить свою стабильность, для этого у нее есть определенные механизмы. У семейных систем есть некие правила или предписания, которые содержат информацию о том, как сохраниться перед лицом внешних воздействий. Это некие так называемые желательные состояния системы. Для российских семей актуальны такие желательные состояния, которые можно назвать «резерв для выживания». Внешняя среда существования семей практически во все времена была небезопасной, угрожающей. Семьи вырабатывали многообразные сценарии выживания на случаи разных внешних возмущений. Самые популярные сценарии послевоенного времени: делать продовольственные запасы, а также запасы игл и постельного белья. До конца 1950-х годов многие образованные семьи направляли детей на обучение в медицинские вузы, потому что в лагере (посадить могли любого) врач вернее выживал, чем человек другой специальности. У многих семей есть разные сценарии финансового поведения, например: не доверять своих сбережений государству. Кто-то хранит деньги в чулке, кто-то – за границей. Понятно, что выработка и реализация этих сценариев старшим поколением отражается в виде определенной картины опасного мира в умах младшего поколения. Таким образом, желательное состояние системы как резерва выживания воспроизводится из поколения в поколение.

Реакции человеческих систем, таких, как семья или организация, на изменения в среде фиксируются в виде некоторых предписаний национальной культуры. Например, «От тюрьмы и от сумы не зарекайся» – каждый может попасть в тюрьму или обнищать и пойти по миру с сумой за подаянием. Анекдоты, пословицы, поговорки – это и есть всем нам хорошо известные культурные предписания норм реагирования на внешние воздействия. В российской культуре существуют многочисленные предписания норм реагирования на негативные воздействия среды. Хуже обстоит дело с предписаниями норм реагирования на позитивные воздействия среды. Семьи скорее распадутся в ситуации благополучия, достатка и успеха, чем вследствие пожара, инфляции, болезни.