Точка зрения джона холдейна. Дж

Главная

Биографии

Читатель, мы расскажем вам об удивительном ученом и человеке Джоне Бурдоне Сандерсене Холдейне. Он шотландец по происхождению, англичане называли его "Джэй-Би-Эс", по инициалам имени. Так будем называть его и мы...

Джэй-Би-Эс во многом напоминает выдающихся деятелей Возрождения - энциклопедичностью знаний, широтой интересов, кипучей энергией. Его нельзя назвать представителем какой-то одной науки. Он внес большой вклад в генетику, биохимию, физиологию, математику, химию; кроме того, был незаурядным прозаиком и поэтом.

Многие научные труды Холдейна стали классическими. В генетике еще в 1922 году он сформулировал положение о наследовании признаков у межвидовых гибридов - известный специалистам "закон Холдейна"; вычислил частоту мутирования генов человека (1935); сформулировал понятие "генетического бремени" (1937). В монографии "Энзимы" Холдейн дал глубокий анализ учения об энзимах, математически обработав данные органической и физической химии (1930). Эта книга многие годы служила постоянным пособием для биохимиков. Выдающийся математик профессор М.С. Бартлетт в 1966 году писал: "Одно из блестящих математических достижений Холдейна - найденное им решение нелинейного разностного уравнения... Он разработал ряд интересных методов в математической статистике". Именно этот раздел математики стал основой современных методов вычислений на электронно-вычислительных машинах.

Но расскажем о жизни этого удивительного человека: она так же интересна, как его научные работы,

НА СТУДЕНЧЕСКОЙ СКАМЬЕ, В ОКОПАХ И СНОВА В ЛАБОРАТОРИИ

Джэй-Би-Эс родился 5 ноября 1892 года в Оксфорде. Его отец Джон Скотт Холдейн был известным физиологом. В шестнадцать лет Джэй-Би-Эс, студент Итонского колледжа, получает премии за лучшие знания по физике, биологии, химии; по математике он удостоен приза Бертрана Рассела.

Первая научная работа - по дыхательной функции крови - сделана им в 1912 году в лаборатории отца. Ее прервала мировая война. Уже в окопах он заканчивает статью по генетике. В 1915 году он в первый раз ранен; после второго ранения - госпиталь в Месопотамии, служба инструктором гранатометания в военной школе в Индии. На секретном распоряжении начальства Джэй-Би-Эс пишет стихи:

* Здесь и далее стихи Холдейна даны в переводе В. Вишняка.

Лишь в январе 1919 года он демобилизован и может снова вернуться к науке. Джэй-Би-Эс приступает к математической обработке достижений генетики. Он так формулирует цель своих изысканий: "Естественный отбор должен быть охарактеризован прежде всего с количественной стороны". Он доказал, что подлинная теория эволюции не нуждается в выборе между теориями Дарвина или Менделя: необходимо лишь объединить их в одно целое с помощью математической статистики.

САМ СЕБЕ КРОЛИК

В 1926 году Джэй-Би-Эс публикует статью "Я сам себе кролик" - о целесообразности опытов на самом себе. Он писал:

"Трудно представить себе самочувствие подопытного животного - кролика - в пределах заданного отрезка времени. Поэтому мы вместе с одним из моих сотрудников приступили к опытам на самих себе. В одном эксперименте мы стремились показать, что CO 2 - нормальный регулятор дыхания, в другом - что происходит с человеком при более кислой или более щелочной внутренней среде".

Результаты этих опытов были опубликованы.

В конце тридцатых годов началась серия экспериментов на подводных лодках и в барокамере; искусственно создавались критические условия, которые возникают, когда человек, спустившийся под воду, терпит бедствие (резкие перепады давления).

"Я хотел изучить, - писал Джэй-Би-Эс, - физиологические опасности, которым подвергаются водолазы и люди, спасающиеся с затонувших подводных лодок. Сухие эксперименты мы проводили главным образом в камере - стальном цилиндре... В ней могли сидеть три человека, но встать там в полный рост было невозможно. В одном конце камеры была стальная дверь, открывающаяся внутрь и снабженная резиновой прокладкой; прокладка обеспечивала герметичность. Чтобы сообщаться с внешним миром, надо было громко стучать либо подносить записки к окошечку... Это было странное состояние - сидеть под водой в темном бассейне, сознавая, что в любую минуту ты можешь потерять сознание и очнуться с раздробленным позвоночником или совсем не очнуться, и в это время видеть сквозь задраенный люк порхающих бабочек, велосипедистов и весь знакомый, привычный пейзаж".

Джэй-Би-Эс проделал десятки таких погружений. Перепад давления соответствовал тому, которое испытывает пилот реактивного самолета, пикирующего со скоростью 1500 километров в час. Однажды при снижении давления у него под пломбой разорвало зуб - воздух не успел выйти из-под пломбы в полость рта и, расширившись, сломал кость.

Эти опыты проводились и в годы второй мировой войны. Про подвижничество Холдейна появилось шуточное стихотворение:

НАЙТИ СВОЕ МЕСТО В СТРОЮ

В 1928 году Джэй-Би-Эс был гостем нашей страны. Он всегда зорко следил за успехами советской науки, ее достижения были ему особенно дороги: ведь он был большим другом Советского Союза. Он неустанно пропагандировал, обобщал, цитировал труды советских ученых. Уважение было взаимным. В 1942 году Академия наук СССР избрала его своим иностранным членом.

В 1938 году в Лондоне выходит книга Холдейна "Марксистская философия и науки". Основу ее составил цикл статей, прочитанных Холдейном студентам и научным работникам Бирмингамского университета. Джэй-Би-Эс полагал, что марксистская философия - необходимый инструмент в руках исследователя. "Я стремился применить марксизм, - писал он в этой книге, - к научной проблематике современности..."

Н.И. Вавилов, ознакомившись с книгой Холдейна, рассказывал о ней на заседании Президиума ВАСХНИЛ (1939): "Вышла недавно книжка Джона Холдейна. Это любопытная фигура, член английской компартии, крупный генетик, биохимик и философ... Конечно, буржуазная пресса разругала его, но он настолько талантлив, что и ругая его, им восхищаются... Он говорит, что марксизм наиболее применим в изучении эволюции, в истории, там, где сходятся многие науки..."

В 1932 году Дж.Б. Холдейн стал членом Королевского общества.

Когда в Испании вспыхнул фашистский мятеж, Джэй-Би-Эс со всей страстностью своей натуры включился в борьбу против сил реакции. Он становится научным консультантом правительства Испанской республики, комплектует батальоны интербригад. Сохранилось письмо известного генетика профессора Г. Меллера, также воевавшего в Испании, в Москву, Н.И. Вавилову. В письме рассказывается о Холдейне *: "Я знал, его пример дает многое для поднятия антифашистского духа в его стране, особенно среди молодого поколения... Именно он подсказал мне, как лучше найти свое место в строю".

* Письмо предоставлено автору писателем М. Поповским.

Ветераны боев в Испании вызвались стать добровольцами для проведения опытов Холдейна в барокамере... После эксперимента. 1939, август

НЕЛЕГКОЕ ЭТО ДЕЛО - ПИСАТЬ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ОЧЕРК

Начиная с 1938 года, в течение многих лет в газете английских коммунистов "Дейли Уоркер" каждую неделю появлялись научно-популярные статьи и обзоры Холдейна. Считая популяризацию одной из основных задач ученого, Джэй-Би-Эс аргументировал эту точку зрения так:

"Нелегкое дело - еженедельно писать научно-популярный очерк для широкого читателя. Однако эта «обязанность » имеет и свою положительную сторону. С одной стороны, она принуждает меня следить за успехами и смежных наук, а также наук, довольно далеко отстоящих от моей специальности. С другой - вынуждает доступно излагать результаты собственных исследований. Я много раз убеждался в том, что в процессе создания научно-популярного очерка факты и теории согласовываются между собой по-новому. Иногда это приводило к тому, что в специальных статьях для научных журналов я по-новому подходил к разработке тех или иных проблем.
Пусть меня простят, если некоторые статьи и очерки порой слегка страдают схематизмом. В свое оправдание могу только сказать, что этой погрешностью сплошь и рядом изобилуют и сообщения чисто научного характера. Трудно избежать ошибок, пытаясь словами.или с помощью математических формул описать явления природы. Природа несравненно сложнее языковых или математических построений. Приходится прикладывать максимум усилий, чтобы средства, которые мы используем для описания явлений или событий, по мере возможности согласовывались с наблюдаемыми фактами".

Джэй-Би-Эс опубликовал двенадцать сборников научно-популярных статей по самым разным проблемам естествознания - от энзимологии до космологии... В некрологе, посвященном ученому, лондонская газета "Таймc" писала (1964): "Холдейн заслужил звание классика научно-популярного жанра XX столетия".

Я СЧИТАЮ СЕБЯ ОДНИМ ИЗ САМЫХ ВЛИЯТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ, ХОТЯ И НЕ ОБЛАДАЮ НИКАКОЙ ВЛАСТЬЮ

В 1957 году, в знак своего несогласия с внешней политикой английского правительства, Джэй-Би-Эс навсегда уехал в Индию. В индийском городе Бубанешваре он основал лабораторию генетики и биометрии. Там он воспитал свою школу ученых.

Один из ближайших сотрудников и друзей Холдейна в эти годы, К. Дронамраджу, в письме автору этой статьи писал (1966):

"Профессор Холдейн стремился подобрать наиболее молодых и одаренных людей, уже получивших подготовку по специальности. Его требования сводились к следующему: молодость; основательные знания по предмету (генетика); страстный интерес к исследовательской работе; большая работоспособность; умение работать с научной литературой; свобода от догм и предвзятых концепций и, наконец, способность наблюдать или подмечать события или процессы, ускользающие от внимания человека средних способностей. Последнему качеству профессор Холдейн придавал главенствующее значение".

В ноябре 1963 года Джэй-Би-Эс узнал, что он неизлечимо болен. Это известие он встретил с безграничным мужеством и... иронией. Ничем другим нельзя объяснить появление строк, написанных им в ту осень:

Столь же необычным было и прощание Холдейна с миром и людьми. Вновь - уже в последний раз проявились черты своеобразной личности ученого. В день его смерти - 1 декабря 1964 года - состоялась передача по английскому телевидению. Вел ее... сам Холдейн. Это была запись автонекролога ученого, сделанная несколькими месяцами раньше. В этом необычном выступлении научные предсказания перемежались с шутками, воспоминания - с рассуждениями об организации науки.

В некрологе Холдейн говорил:

"Хочу начать с хвастовства. Я считаю себя одним из самых влиятельных из живущих ныне людей, хотя и не обладаю никакой властью...
В 1932 году я первым высказал предположение по поводу темпов мутации человеческого гена. И моя догадка оказалась довольно правильной...
В очень значительной степени я был дилетантом, и это совершенно очевидно. Могу сказать, что я немного занимался почти чистой математикой и отваживался даже сунуть нос в астрономию. Но я не стыжусь того, что я дилетант, ведь иногда это оказывается весьма полезным...
Меня не очень волнует, что будут думать обо мне люди, в особенности через сто лет. Я не хотел бы, чтобы они слишком меня критиковали, пока еще будут живы моя вдова и несколько моих друзей. Но я считаю самым большим комплиментом сегодня по моему адресу, если говорят о чем-то таком, что я открыл, - например, что поглощение сернокислого аммония вызывает кислотное отравление человека, - как о факте общеизвестном, без всякого упоминания при этом обо мне. Войти таким образом в науку мне кажется гораздо более приятным, чем быть упомянутым по какому-либо специальному случаю.
Важно, по-моему, то, что я сделал хорошего или плохого, а не то, что обо мне думают иные".

ДВЕ ВСТРЕЧИ С ХОЛДЕЙНОМ

Академик В. А. Энгельгардт

Научный, общественный и личный облик Дж.Б.С. Холдейна меня неизменно привлекал на протяжении почти пятидесяти лет. Число наших личных встреч и контактов и их длительность были почти исчезающе малыми и восполнялись лишь сведениями, поступавшими из научной, а порой и менее специальной литературы, из бесед с собратьями в области науки.
Запомнилась на всю жизнь первая встреча. 1928 год, большая аудитория физиологического корпуса МГУ; идет заседание Московского физиологического общества, где наряду с несколькими другими докладами стояло сообщение Холдейна о механизмах кислотно-щелочного равновесия в организме. Эта область, которая в то время еще только зарождалась, приобрела потом весьма широкое значение; мы были в ней совершенными новичками.
Суть доклада Холдейна сводилась к тому, чтобы показать, как путем усиленной, вернее доведенной до предела, вентиляции легких (гипервентиляции) чрезмерное удаление углекислоты ведет к сдвигу кислотно-щелочного баланса и вызывает защелочение в организме. Мы были готовы к тому, что нам покажут опыт на кошке, кролике или собаке, опыт, оснащенный замысловатой аппаратурой респирометров, рН-метров и т.д. Но Холдейн был полностью верен себе, принцип "сам себе кролик" господствовал в полной мере.
В аудитории, по просьбе Холдейна, стояла обычная черная доска для мела. К моменту, когда по ходу доклада наступило время для экспериментальной демонстрации, Холдейн, с пустым химическим стаканом в руке, зашел за доску и спустя минуту-другую вернулся, держа в руке стакан, наполовину наполненный соломенно-желтой жидкостью. Поставив стакан, он сел на стул и начал делать вдохи и выдохи предельной глубины и силы. Эта нагрузка продолжалась минут пять или больше. Затем, взяв другой стакан, Холдейн, пошатываясь от усталости, снова ненадолго исчез за доской. Вынесенный стакан, с другой пробой исследуемой жидкости, был поставлен рядом с первым, и Холдейн попросил прибавить в оба стакана необходимое количество индикатора.
Эффект был очевиден для каждого: слабо-кислая реакция в первой пробе, явственно щелочная после нагрузки - во второй. Сила впечатления была чрезвычайна, такую лекцию с правом можно было считать образцом педагогического воздействия,
Холдейн закончил лекцию блестящим изложением особенностей тех тонких и слаженно действующих механизмов, которые участвуют в регуляции постоянства внутренней среды организма. Слушатели проводили лектора подлинной овацией...
Другая встреча была в сложное время для развития нашей биологической науки, в самом начале пяти-десятых годов. Холдейн тогда вел научный отдел в газете британской коммунистической партии "Дейли Уоркер".
Я пришел в его кабинет в Лондонском университете. Усадив меня на стул (для чего пришлось переложить с него кучу книг и журналов на пол) и освободив для себя уголок письменного стола, Холдейн уселся на столе в характерной для него позе, обхватив одно колено руками, с трубкой в зубах. Было ясно, что он питал какой-то слабый отблеск надежды, что услышит хоть намек, что возможно найти хоть что-то реальное в утверждениях об искусственном порождении клеток. Увы, я не мог ничем его порадовать, кроме выражения уверенности, что заблуждения преходящи. При прямоте и цельности характера Холдейна, при его несклонности к хотя бы малейшей аффектации и неискренности, было видно, как тягостна ему ситуация, сложившаяся в биологической науке.
Таковы два штриха, которые я хотел бы добавить к отличному эскизу, каким является статья Г.Э. Фельдмана.

Один из основоположников современной популяционной, математической, молекулярной и биохимической генетики, а также синтетической теории эволюции. Член Лондонского королевского научного общества (с 1932), иностранный почётный член академий наук целого ряда стран, включая СССР (с 1942). Член Коммунистической партии Великобритании с 1937.

Дж. Б. С. Холдейн, сын известного физиолога Джона Скотта Холдейна и Луизы Кэтлин Холдейн (Троттер в девичестве), был потомком старого шотландского аристократического рода. Многие выходцы из семьи Холдейнов занимали видное положение в британской политике, науке и культуре. В частности, дядя генетика Ричард Холдейн некоторое время был военным секретарём в британском кабинете, а его младшая сестра Наоми Митчисон и тётя Элизабет Холдейн стали писательницами.

Ещё в восьмилетнем возрасте Дж. Б. С. Холдейн приобщился к научным исследованиям в качестве ассистента отца. На протяжении шести лет учился в Дрэгон-скул (колледж Итон). В 1911 поступил в Нью-Колледж при Оксфордском университете, который окончил в 1914. В январе 1915 отправлен на фронт, до конца Первой мировой войны сражался в качестве артиллерийского офицера во Франции и Ираке. За энтузиазм и активность он был прозван в своих войсках «Бомбо». В армии Холдейн проникся социалистическими убеждениями; в частности, в это время он писал: «Если при жизни я увижу Англию, в которой социализм сделает профессию бакалейщика такой же почётной, как и солдата, я умру счастливым». В январе 1919 Холдейн был демобилизован из армии и вернулся в Британию.

После войны был аспирантом в Нью-Колледже (1919-1922), а затем преподавал в Кембриджском университете (1922-1932), Калифорнийском университете в Беркли (1932) и Лондонском университете (1933-1957). В колледже Лондонского университета он также заведовал кафедрой генетики и биометрии. В 1952 Холдейн был награждён Дарвиновской медалью Королевского научного общества, в 1956 - медалью имени Хаксли Королевского антропологического института. Несмотря на оказываемые ему почести, Холдейн не мог смириться с политикой британского руководства и в качестве протеста против Суэцкой войны 1956 решил выехать из страны. В 1957 Холдейн по приглашению Прасанты Чандры Махаланобиса и Джавахарлала Неру перебрался в Индию, где принял индийское гражданство и до 1961 руководил лабораторией генетики и биометрии в Калькутте, после чего возглавил аналогичную государственную лабораторию в штате Орисса.

Джон Бёрдон Сандерсон Холдейн умер 1 декабря 1964, завещав своё тело медицинскому колледжу Рангарайя в Какинаде для опытов. В 1977 к востоку от города Тируванантапурам на юге Индии был учреждён Международный мемориальный научно-исследовательский центр имени Дж. Б. С. Холдейна. В 1990 под редакцией Кришны Р. Дронамрайю, бывшего сотрудника Холдейна, были изданы избранные труды учёного по генетике (Selected Genetic Papers of J.B.S. Haldane).

Политическая деятельность

С 1930-ых Холдейн активно выступал как марксист по политическим и философским убеждениям, что нашло своё отражение в его трудах по философским аспектам естествознания и философии науки вообще («Марксистская философия и науки», 1938). Он также сотрудничал в «Дейли Уоркер» (The Daily Worker), регулярно писал туда статьи и на протяжении нескольких лет возглавлял редакционную коллегию. Кроме того, всемирно известный генетик подготовил первое издание фундаментального труда Фридриха Энгельса «Диалектика природы» на английском языке (1939), написав к нему предисловие и примечания.

В 1937 Холдейн вступил в Компартию Великобритании, в 1942-1943 входил в состав Политбюро КПВ, в 1943-1945 - в состав политического комитета Исполкома партии. Поддерживая социалистические преобразования в СССР (с 1942 он был иностранным почётным членом Академии наук СССР), он вместе с тем охладел по отношению к советскому руководству, особенно после разгрома советской генетической науки и политических процессов против его коллег, инициированных Трофимом Лысенко. В 1950 он приостановил своё членство в Компартии вскоре после того, как выдвигался от неё в парламент.

Вклад в науку

Дж. Б. С. Холдейн, наряду с рядом других учёных из Великобритании, США, СССР (в первую очередь, следует отметить Сергея Сергеевича Четверикова, Роланда Эймлера Фишера, Сьюалла Райта), сумел связать дарвиновскую теорию эволюции и учение Грегора Менделя о наследственности, основываясь на математических и статистических доказательствах, почерпнутых из анализа количественных и качественных (уровня, размеров, воспроизведения и т.д.) показателей мутаций. Это позволило ему разработать математическую теорию моделирования гена и сцепления наследственных факторов.

Исследовал количественную сторону естественного и искусственного отбора, благодаря чему показал, что элементарная единица эволюционного процесса - популяция, а не отдельная особь («Факторы эволюции», 1932). Определил частоту мутирования генов у человека (1935), ввёл в науке понятие «генетического груза» (1937). Выступил против использования ядерного оружия, вычислив повышение вероятности возникновения мутаций в человеческой популяции вследствие радиоактивного облучения, вызванного взрывом атомной бомбы (1947).

Холдейн также сделал существенный вклад в теорию действия энзимов («Энзимы», 1930), математически обосновав теорию кинетики ферментативного катализа, а также в исследование физиологии человека. Аналитические способности Холдейна в сочетании с широтой его знаний, литературным дарованием и силой личности позволили ему совершить целый ряд важных открытий в разнообразных отраслях биологической науки и воспитать целое поколение выдающихся исследователей.

Наследие

Дж. Б. С. Холдейн - автор целого ряда основополагающих пионерских работ по генетическим основам эволюции и мутагенезу, связанных с ними проблемам биохимии, биометрии и математической статистики, а также трудов, посвящённых научному прогрессу и месту науки в современном обществе. Холдейн прославился как блестящий популяризатор, сочетавший научность и доступность изложения; его имя называют в одном ряду с Айзеком Азимовым и Ричардом Докинсом.

Награды

Медаль Дарвина

Некоторые факты

В одной из своих речей, произнесённых в 1923 в Кембридже, Холдейн, предрекая истощение ископаемого топлива для производства электроэнергии, предложил заменить тепловые электростанции сетью ветряных электростанций, производящих водород. Это считается первым предложением внедрения альтернативной энергии, основанной на использовании водорода.

Дж. Б. С. Холдейн был близким другом писателя Олдоса Хаксли и послужил прототипом биолога Шируотера из романа Хаксли «Шутовской хоровод» (1923). Идеи, изложенные в эссе Холдейна «Дедал, или наука и будущее», не только предвосхитили многие будущие изобретения, но и оказали значительное влияние (в особенности теория эктогенезиса) на антиутопию Хаксли «О дивный новый мир» (1932).

Известнейший ученик Холдейна, Джон Мейнард Смит (1920-2004), разделял политические и научные взгляды своего учителя.

Знаменитое изречение Холдейна «Я подозреваю, что Вселенная не только страннее (queerer), чем мы себе представляем, но и страннее, чем мы можем представить» (оно цитировалось, в частности, в «Одиссее два» Артура Кларка) перекликается и часто путается со схожими словами астронома Артура Стэнли Эддингтона «Вселенная не только загадочнее (stranger), чем мы себе представляем, но и загадочнее, чем мы можем представить».

Политическая деятельность

ой генетической науки и политических процессов против его коллег, инициированных Трофимом Лысенко. В 1950 он приостановил своё членство в Компартии вскоре после того, как выдвигался от неё в парламент.

Вклад в науку

Наследие

Награды

Медаль Дарвина

Некоторые факты

Дж.Б.С.Холдейн

ДОБЫТЧИКИ ЗОЛОТА

Читателю предстоит узнать о чрезвычайно таинственных событиях. В том числе о приглашении на тайное свидание, о фантастическом способе добычи золота и об интригах загадочного МСЗИР...

Написал этот фантастический детектив Джон Бёрдон Сандерсон Холдейн, прославившийся своими блестящими трудами по физиологии, генетике, биохимии, химии и математике. Впрочем, в Англии Холдейн известен не только как ученый, но еще и как поэт и прозаик.

Холдейн - общественный деятель был научным консультантом правительства республиканской Испании и одним из организаторов Интернациональных бригад.

"Я стремился применить марксизм к научной проблематике современности",писал Холдейн-ученый в своей книге "Марксистская философия и науки".

И Холдейн-писатель, даже в фантастическом детективном рассказе, оставался верен своему мировоззрению, своей ненависти к грязному миру наживы.

"Добытчики золота" написаны в 1930 году. Время отпечаталось на рассказе. Чем-то он перекликается с "Гиперболоидом инженера Гарина", который почти тогда же был написан русским прозаиком Алексеем Толстым. Но даже этот детективный рассказ, события которого, казалось бы, строго локализованы географически, Холдейн закончил фразой:

"Впрочем, несколько очень хороших специалистов по математической физике есть в России, и если большевики освоят этот процесс первыми, покупка каких бы то ни было ценных бумаг будет пустым делом".

О каком процессе идет речь, читатель узнает из рассказа. Это одна из "тайн". Но не скажи Холдейн этого, он не был бы Холдейном.

Борис ВОЛОДИН

В некоторых вопросах я не отличаюсь такой щепетильностью, как мои коллеги. Французский язык знаю, наверное, не лучше, чем большинство из них. Тем не менее я готов без всякого смущения бегло говорить по-французски, не слишком заботясь о грамматике... Поэтому время от времени я устраиваю себе замечательный отдых, читая на этом якобы французском языке курсы лекций в Париже. Все получают от этого удовольствие. Мой университет сознает, что как-то способствует международному сотрудничеству, мне удается сообщить французским коллегам нечто такое, чего они не знали, и сам я узнаю множество вещей, до того мне неизвестных.

В Германию ехать не имеет смысла, потому что немцы читают все, что только печатается в мире, и с невероятной обстоятельностью публикуют все, что ими сделано, и даже немного сверх того. Французы же пребывают в милом неведении о многих работах, которые ведутся за границей, пока все не начинают поговаривать, что французская наука погружается в застой. Тогда выясняется, что какой-нибудь совершенно неизвестный француз только что открыл что-то в самом деле оригинальное и невероятное - вроде радиоактивности или волновой механики - и что по сравнению с этим открытием теория Эйнштейна выглядит простенькой, как дважды два.

Я не стал бы писать все это предисловие, если бы собирался публиковать все последующее в "Химической газете" или "Британском физическом журнале", как я первоначально предполагал сделать. По читатели этого журнала, возможно, будут недоумевать, что я делал 28 июня 1930 года в 11 часов вечера на улице Кюжа, и почему человек без передних зубов мог знать, кто я такой; кроме того, им, может быть, неизвестно, что я действительно кое-что понимаю в волновой механике и в ее применении к химии...

Так вот, поясняю: улицы, прилегающие к Сорбонне, обычно заклеены афишами, приглашающими на лекции, а мой портрет был напечатан в "Иллюстрасьон" с перевранной биографией. В тот день я только что прочитал шестую, последнюю лекцию и выпил после этого с моими французскими коллегами изрядное количество жидкого пива в кафе "Суффле". За соседним столиком один из их учеников играл в триктрак с девицей, профессия которой не вызывала никаких сомнении. Я еще подумал, что в Оксфорде или Кембридже такая сцена невозможна.

Человек без передних зубов был очень оборван и выглядел голодным. Он подошел ко мне и довольно невнятно сказал:

Если вам дорога наука, прочтите это Если же вы захотите узнать больше, следуйте за мной.

Он скользнул в темный подъезд и скрылся там. пока я под фонарем разглядывал бумажку, которую он мне сунул. Это была первая часть волнового уравнения углерода, или, точнее, система из 42 дифференциальных уравнений, которые позволяли бы предсказать поведение этого элемента, если бы удалось их решить. Но уравнения были записаны неизвестными мне символами и наверняка еще не были опубликованы. Конечно, какой-нибудь попрошайка мог попытаться, чтобы выманить меня, воспользоваться известными уравнениями, переписав их где-нибудь, но он никак не мог бы их так переработать. В этом было действительно что-то странное, а я как раз изучаю всякие странные явления в физической химии; и странные явления в жизни тоже вызывают у меня любопытство. Я пошел за ним.

Бар "Прогрэ", Порт-де-ля-Вилетт, в полночь,- шепнул он и сделал мне знак уходить.

Было ясно, что он чем-то сильно напуган.

До полуночи оставался час. Я чувствовал, что мне предстоит нечто необычное. Убедившись, что за мной не следят, я зашел в кафе "Даркур" и написал записку своему другу Берто, в которой излагал происшедшее и просил в полдень позвонить мне в гостиницу, а если меня там не окажется - сообщить в полицию. Потом сел в метро и поехал в сторону Порт-де-ля-Вилетт - окраины Парижа, которую раньше видел только на карте и о которой знал лишь одно: что она расположена поблизости от городских боен. Я не был так спокоен, как мне бы хотелось; понял я это, когда, войдя в вагон, обнаружил, что закурил сигару: забыл, что в парижском метро нет купе для курящих... Это меня всегда раздражало.

Бар "Прогрэ" был погружен в полутьму, но зловещего там я ничего не приметил. Он в точности походил на тысячи других баров. За таким же цинковым прилавком сидела такая же толстая дама, позади нее - то же поразительное разнообразие бутылок, тот же официант чахоточного вида. В глубине столик с двумя стульями. Один из сидящих виден из дверей, другого заслоняет перегородка. До полуночи оставалось всего несколько минут, я вошел, заказал кофе с коньяком и сел лицом к двери. Кроме меня в баре был всего один посетитель, безобидный с виду шофер.

Ровно в полночь вошел мой приятель с улицы Кюжа и, не говоря ни слова, сел напротив меня. Я заказал и для него кофе с коньяком и в течение следующего часа время от времени повторял этот заказ. Я заметил, что недостающие зубы были только одним из последствий страшной раны в лицо; шрам выглядел старым: похоже было, что он остался. со времен войны. Почти час этот человек говорил тихо и очень быстро, я с трудом его понимал. Он явно пребывал в состоянии крайнего ужаса, но не того ужаса, который испытывает новобранец под первым обстрелом. Это было гораздо более безысходное ощущение старого солдата, понимающего, что человеческой стойкости есть предел... Вот что он мне рассказал.

Вы слышали, что случилось с Эженом Галуа?

Я старался быть вежливым.

Знаю, что он был признан виновным в убийстве и сослан на Чертов остров... Но не могу поверить, чтобы он убил своего коллегу ради денег. Это такой же крупный математик, каким был в прошлом веке его однофамилец. Может быть, он совершил crime passionel (преступление, совершенное в состоянии аффекта (фр.))? Такое со всяким может случиться. Но из корыстных побуждений преступление совершают, если человек только и думает, что о деньгах. А он был слишком занят локсодромными группами. Я слышал, что кое-кто пытается добиться пересмотра дела. если могу чем-нибудь помочь, я готов.

Я рад, что вы так думаете о Галуа,- сказал мой собеседник,- но теперь уже поздно. На прошлой неделе Галуа умер. Он - мученик. Я говорю это вам, потому что он умер. Он напал на величайшее изобретение после первой паровой машины. И его убили. Потому что он слишком много знал. Если вы меня выслушаете, то, может быть, перевернете мировую историю. И можете стать самым богатым человеком на Земле. Но скорее всего, и вас убьют. Если вас увидели со мной, такое вполне может случиться. Так что если боитесь - лучше вам немедленно уйти.

Разделы