Детская книга: «Сказки Редьярда Киплинга.

Книги совершенно непохожи - по содержанию, по художественному оформлению, и, можно сказать, по своему предназначению.
Даже названия разные: у «Махаона» традиционные «Сказки», у «Октопуса» - «Сказки слово в слово».
О содержании:
В «махаоновском» издании традиционные двенадцать плюс ещё одна - третья сказка из «тегумайского» мини-цикла.
У «Октопуса» эти тринадцать плюс четырнадцатая сказка: «О том, как Дикобраз получил свою причёску.
Переводы совпадают только частично: в обеих книгах есть переводы Чуковского и Маршака,

да и те не полностью совпадают: семь/семь у «Октопуса» и восемь/шесть у «Махаона».
Остальные сказки у «Махаона» в переводе (в основном) Раисы Померанцевой и Яна Шапиро (1); стихи Николая Голя (2), Ксении Атаровой (1) или вообще без «концовочных» стихов (4).
У «Октопуса» остальные сказки в переводах Ренаты Мухи и Вадима Левина, Евгении Канищевой (получила за «Леопарда» Главную премию Норы Галь), Яна Шапиро; стихи (все) в переводах Сергея Шоргина.

Книгу «Октопуса» можно разделить на три отдельных блока: во-первых, собственно сказки; во-вторых, рисунки самого Киплинга с авторскими подписями-разъяснениями к ним (тридцать страниц); и третьим блоком идёт послесловие-комментарий по сборнику в целом и по каждой сказке в отдельности (история, география, непонятные места и архаизмы, «тайнопись» Киплинга и т. д.) - это ещё тридцать страниц.

В «махаоновской» книге - две страницы предисловия в начале и страница «От художника» в конце. Зато - и в этом её главная «изюминка» - в ней есть цветные иллюстрации Роберта Ингпена. Очень много: на 192 страницы всего десять разворотов совсем без иллюстраций. Посмотреть их можно, например, .

Ингпен взял киплинговские рисунки за основу для многих своих иллюстраций, и получилось очень интересно.

Единственное, что меня смутило, так это то, что Ингпен в своем послании «От художника» слегка потоптал Киплинга - по-свойски, как профессионал любителя. «Первоначально Киплинг сам рисовал иллюстрации к своим причудливым историям, хотя и понимал ограниченность своих художественных способностей, о чём прямо говорил в подписях к рисункам.» Известно, что к литературной критике Киплинг относился очень хладнокровно, можно даже сказать - наплевательски, а вот к критике своих художнических способностей (как раз рисунков к «Сказкам») относился очень нервно. Опять же, если пользуешься чем-то чужим, стоит быть повежливее с владельцем. Кстати, чуть не забыл:

Несколько фотографий иллюстраций Ингпена, взятых у shaltay0boltay с любезного разрешения хозяйки:
Кит у "порога Экватора":

1922 — Киплинг Р. Слоненок / Пер. К.Чуковского. - Пг.: Эпоха (переизд. - Л.: ГИЗ, 1926, 1929, 1930)

Эта книжка была издана впервые в 1922 году.
И хотя с тех пор иллюстрировать сказки Киплинга брались многие художники, порой очень талантливые, все же старые-старые рисунки Владимира Васильевича Лебедева к «Слоненку» ничуть не потускнели и не устарели рядом с новыми изданиями. Озорные, бойкие, радостные — они и сегодня способны озадачить критика (не слишком ли это сложно для ребенка?) и многому научить художника. В свое же время эта тоненькая тетрадочка была настоящим событием — с нее начиналось целое направле-ние в искусстве детской книги.
Давайте же снова перелистаем лебедевского «Слоненка», вглядимся в забавные, подвижные силуэты его героев. Попробу-ем увидеть эту книжку, как впервые — как будто мы ее не знаем, не видели, не привыкли к ней.
Довольно большого формата тетрадочка в бумажной обложке. Так давно уже издавали детские книжки. Знаменитые сказки Билибина имели ту же конструкцию. Но насколько иначе эта тетрадка выглядит! Обложка без привычной рамки, объединя-ющей текст и рисунки. Разбросанные по цветному фону черно-белые, кое-где с грубой фактурой, резко схематизированные силуэты — пальмы, ветки, кактусы, пирамиды. Так же точно схематизированные, как из палочек выложенные буквы заглавия. Не сразу даже привычный, не детский, взгляд сложит из черных, белых, серых сегментов пальму, не сразу прочтет слившуюся в черный овал букву «О»... Но читать эту обложку с ее ритмичным хороводом букв, вещей и животных пусть нелегко, но интерес-но, занятно. Кружатся, пляшут вокруг занятного круглого сло-ненка и вещи и буквы, тянут и нас в свое живое, веселое дви-жение.

Каждый зверь — со своим характером, со своей пластикой, со своим движением, и все это: движение, пластика, характер — сведено к четкой схеме, заострено и подчеркнуто. Части тела обобщены, упрощены и соединены так, как они соединяются в игрушке — на шарнирах. Эта очевидная условность делает зверей игрушечными, то есть более близкими привычному детскому миру, но от этого ничуть не меньше живыми. У игрушки — свои способы воспроизведения жизни, свои зако-ны движения. Лебедев отбросил все лишнее, не несущее экспрес-сии, чуть-чуть иронически преувеличенной. Так подчеркнуты ладошки Павиана, угловатые ноги Страуса, зубчатая спина Крокодила. Говоря по-детски — звери смешные, и потому не страшные — даже Крокодил. Все они будто свинчены из простых частей, и подвижные шарниры суставов резко подчеркнуты. Кажется, что им можно придавать любые позы, а не только те, которые нарисовал художник. Все они посажены прямо на белую бумагу — не в какую-то нарисованную Африку, а сюда, на книжку. Вот бежит по ней Слоненок со своим только что полученным хоботом, так быстро, что сейчас убежит, кажется, со своей белой страницы, выбежит на стол, свалится на пол. Тут мы видим, что он и в самом деле игрушечный, что он мог бы жить и вне книжки, что с ним можно играть, забирая его из сказки к себе.

Это было новое качество, совсем не свойственное прежним детским иллюстрациям — даже самым лучшим из них. Но в те годы, когда Лебедев рисовал «Слоненка», такая активизация детской фантазии, стремление вывести материал книжки «нару-жу»— в игру — становилась для некоторых художников вполне сознательной задачей. Теоретически эту задачу сформулировал несколько лет спустя В. А. Фаворский: «Освобождение предмета от пространства в скульптуре, хотя бы в игрушках, позволяет ребенку свободнее играть в нее, ставить ее в различные положения и навязывать ей различные действия. Думаю, что и с предметной иллюстрацией возможно отчасти то же самое, при условии особой формы книги (помню, как дети играли в зверинец с книжкой-гармоникой)» (Фаворский В. А. Кое-что о формальной стороне детской книги (1926). Цит. по: Кни-га о Владимире Фаворском. - М., 1967. - С. 268.). А экспериментальная детская книжка Эль Лисицкого «Супрематический сказ про два квадрата» (Берлин: Скифы, 1922), изданная в одно время со «Слоненком», открывалась призывом к маленьким читателям: «Не читайте, берите бумажки, столбики, деревяшки, складывайте, красьте, стройте». Лебедеву такой призыв, пожалуй, и не был нужен, его звери сами просятся со страницы в руки. Получается это вовсе на само собой. Так работает сложная система художественных приемов, виртуозно разработанная Лебедевым. Художник хочет, чтобы его звери все время оставались с нами, не уходили в глубину страницы, как в пустое пространство. Как это сделать? Распластать их по плоскости, дать силуэтом? Силуэтная манера широко применя-лась художниками «Мира искусства». Аккуратненький, с мелкими деталями контур рисунка заливается черной тушью. Он помеща-ется чаще всего в совершенно реальное пространство, создава-емое травинками, ветками деревьев, летящими птицами, никак не укладывающимися в плоскость основного рисунка. Так рисовала еще в конце XIX века Елизавета Бем, и почти так же — Г. Нарбут. Рисунки Лебедева, тоже в основе силуэтные, строятся совершен-но иначе. Не контур с черной заливкой, а цельное, обобщенное по форме пятно, где контур —это естественная граница массы, а не цепь выступающих из нее наружу деталей. Так сохраняется в силуэте живая пластика формы, обобщенной, но не геометризированной. Округлая, упругая форма цветового пятна делает его массивным, выпуклым. В. А. Фаворский писал позднее, что «при помощи формы пятен мы можем достигнуть тяжелого черного, лежащего выпуклым пятном на белом, черного, уплощенного, характеризующего плоскость, черного, дающего глубину, и черно-го воздушного» (Фаворский В. А. О графике как об основе книжного искусства // Искусство книги. - 1961. - Вып. 2. - С. 56.).
Кое-где Лебедев подчеркивает объем грубой шероховатой фактурой, высветляющей край пятна, круглящей форму и в то же время придающей ее поверхности особую, почти осязательную конкретность. Шершавую кожу бегемота, жесткий волос павиана, атласную гладкость пятнистой шкуры жирафа, рыхлый пух страусового хвоста мы чувствуем как бы на ощупь, так что порой хочется совьем по-детски проверить себя, потрогав гладкий лист. Один и тот же черный цвет оказывается здесь бесконечно разнообразным, конкретность впечатления лишь подчеркивается условностью и экономностью художественных средств.

(из книги: Герчук Ю.Я. Художественные миры книги. - М., 1989. - С. .)

Гораздо более значительной оказалась другая работа - рисунки к сказке Р. Киплинга, Сло-ненок". Критика уже тогда охарактеризовала эту работу как свидетельство глубокого пе-релома не только в творчестве самого художника, но и во всем современном искусстве книги. Речь шла о том, что смещение графического творческого сознания в новый культурный слой в главных чертах определилось, и было отмечено, что на смену декоративно-графи-ческой системе „Мира искусства" пришли заново продуманные принципы искусства книги, базирующиеся на достижениях русской и мировой художественной культуры XX века.
Критика справедливо указывала, что значение этой работы Лебедева не ограничено преде-лами национальной книжной графики.
И в самом деле, в рисунках к „Слоненку" Лебедеву удалось найти новый художественный язык, новое эмоциональное содержание и новую, вполне последовательную систему твор-ческих приемов, отныне определившую облик и характер детской иллюстрированной книги. Полемически направленная против ретроспективных тенденций „Мира искусства", система Лебедева обратила графику от стилизации к непосредственному и конкретному наблю-дению действительности, от бесплотной романтической мечты к выражению живого чувства и, наконец, от декоративного украшательства к четкой конструкции и продуманной архи-тектонике книги.
Художественная выразительность рисунков к „Слоненку" основывается на остром кон-трасте между обобщением и неожиданной детализацией формы. Язык графики Лебедева подчеркнуто лаконичен, он передает лишь основные связи явлений. Форма развертывается на плоскости, нигде не нарушаемой мотивами иллюзорной глубины. Нет ни предметного фона, ни пейзажа, ни орнамента - белый книжный лист становится той средой, в которой живут и действуют персонажи сказки. Отказываясь от контурной линии, художник по-строил рисунок на сочетании и противопоставлении серых и черных плоскостей, передаю-щих пластику изображаемой натуры. В изображении слоненка, павиана, жирафа, беге-мота и других зверей Лебедев исходил из натурных зарисовок, но обобщил свои наблюде-ния, отбирая лишь наиболее характерные и типические особенности анатомии и пластики тела животного. Таким образом, рисунок нигде не утрачивает меткой и острой выразитель-ности в передаче облика и повадок зверя. Лаконизм графического языка не мешает ему быть заразительно веселым и увлекательно интересным.
Приемы, разработанные в рисунках к сказке Киплинга - а также в других, более поздних иллюстрационных циклах, о которых пойдет речь ниже, - восходят к ранним работам Лебе-дева. Добиваясь выразительного и лаконичного обобщения формы, художник опирался на опыт своего творчества в сфере политического плаката; книжная графика обогатилась, та-ким образом, новой традицией, идущей от „Окон РОСТА" и генетически связанной с рус-ским народным творчеством, с искусством вывески и лубка. Развертывая композицию на плоскости, сводя иногда предметное изображение к простым, почти геометризованным фор-мам, художник смог использовать результаты своих недавних экспериментов, не отрекаясь при этом ни от изобразительности, ни от наблюдения натуры.

Just So Stories For Little Children by R. Kipling,
illustrated by the author,
pocket edition,
издательство Macmillian and Co., London, 1928.

Впервые эта книга была издана в 1902 году. До 1928 года, когда появился тот экземпляр, который я сканировала, книга пережила 15 переизданий.

Иллюстрации принадлежат самому Рельярду Киплингу. Значительно больше известны иллюстрации его отца - Джона Локвуда Киплинга. Будучи иллюстратором, скульптором и директором Школы Изящных искусств в Бомбее, он проиллюстрировал множество книг своего сына. Но и самому Редьярду Киплингу рисование было не чуждо.

На обложке золотое тиснение — свастика и слон, держащий в хоботе цветок лотоса. Рожденный в Индии, пропитанный духом буддизма, Киплинг выбрал это изображение в качестве эмблемы своего творчества. Свастика помещалась на все ранние издания его книг. Киплинг использовал ее в своей личной подписи. Позднее это послужило поводом для того, чтобы говорить о нацистских истоках появления свастики у Киплинга. Но это также нелепо, как Пушкин, радеющий за права пролетариата. Есть также документальное подтверждение того, что узнав об использовании свастики в качестве символа нацизма, Киплинг потребовал зачистить ее изображение с уже отпечатанной партии книжных обложек. И после этого она никогда больше не появлялась на его книгах.

На левой стороне титульного разворота, как раз над свастикой, анаграмма Киплинга (RK). Если внимательно смотреть на иллюстрации ниже, то можно увидеть, что Киплинг использует несколько совершенно разных анаграмм для маркировки своих картинок. Такая забавная деталь, выдающая непрофессионального художника.

Появление цвета в иллюстрациях — заслуга неизвестного маленького читателя.

Начиная с этой, картинки можно открывать в новом окне в большом размере. Я, в этом случае, буду ставить знак «+» над картинкой. Смотреть их в большом размере имеет смысл как минимум потому, что в витьеватой графике Киплинга, порой, очень трудно разобраться. Иногда просто невозможно понять, что нарисовано. Стою на распутье: порассуждать ли о непрофессионализме его как художника (что вовсе не умаляет достоинства картинок!) или же о том, как на Киплинга повлияла визуальная культура Индии - ну, согласитесь, нельзя не заметить сходства его графики с классическими буддистскими изображениями. А, помолчу, пожалуй. Мне иногда ж полезно.

Самая известная иллюстрация Киплинга, она часто появлялась на обложках. Для рассказа о том, почему у слона длинных хобот:

Практически Сальвадор Дали:
+

+

+

+

+

+

+

+

+

Самая европейская, на мой взгляд, иллюстрация. Для «Кошки, которая гуляла сама по себе».
+

+

+

[Редьярд Киплинг, Эль Лисицкий]. Слоненок. Берлин, Швелн, 1922. 14 с. с ил. 12 иллюстраций Эль Лисицкого. Текст на идиш. В мягкой издательской обложке. 27,4х21,5 см.

Библиографические источники:

1.The Russian avant-garde book/1910-1934 (Judith Rothschild foundation, № 402), р. 177;

2. Казовский, Гиллель. Художники Культур-Лиги. М., 2003, с.с. 192-203.

3. Аптер-Габриэль, Рут, куратор выставки. Каталог выставки – Традиция и Революция. Еврейский Ренессанс в русском авангардном искусстве 1912-1928. Музей Израиля, Иерусалим, июнь 1987 года. № 95. с.с. 187-188.

Лисицкий, Лазарь Мордухович (1890-1941) с 1916 года участвовал в работе Еврейского общества поощрения художеств, в том числе в коллективных выставках общества в 1917 и 1918 годах в Москве и в 1920 году в Киеве. Тогда же, в 1917 году занялся иллюстрацией изданных на идише книг, в том числе современных еврейских авторов и произведений для детей. С использованием традиционной еврейской народной символики создал марку для киевского издательства «Идишер фолкс-фарлаг» (еврейское народное издательство), с которым он 22 апреля 1919 года подписал контракт на иллюстрацию 11 книг для детей. В этот же период (1916) Лисицкий принял участие в этнографических поездках по ряду городов и местечек белорусского Поднепровья и Литвы с целью выявления и фиксации памятников еврейской старины; результатом этой поездки явились опубликованные им в 1923 году в Берлине репродукции росписей могилёвской синагоги на Школище и сопроводительная статья на идише «װעגן דער מאָלעװער שול: זכרונות» (Воспоминания о могилевской синагоге, журнал «Милгройм») - единственная теоретическая работа художника, посвящённая еврейскому декоративному искусству. В 1918 году в Киеве Лисицкий стал одним из основателей «Култур-лиги» (идиш: лига культуры) - авангардного художественного и литературного объединения, ставившего своей целью создание нового еврейского национального искусства. В 1919 году по приглашению Марка Шагала переехал в Витебск, где преподавал в Народном художественном училище (1919-1920). В 1917-19 годах Лисицкий посвятил себя иллюстрации произведений современной еврейской литературы и в особенности детской поэзии на идише, став одним из основателей авангардного стиля в еврейской книжной иллюстрации. В отличие от тяготевшего к традиционному еврейскому искусству Шагала, с 1920 года Лисицкий под влиянием Малевича обратился к супрематизму. Именно в таком ключе выполнены более поздние книжные иллюстрации начала 1920-х годов, например к книгам периода Проуна «אַרבעה תישים» (1922), «ייִנגל-צינגל-כװאַט» (стихи на идише Мани Лейба, 1918-1922, в частности, его знаменитый «Озорной мальчишка» - “Yingel Tsingel Khvat”, Киев – Спб, Идишер фолксфарлаг, 1919), Равви (1922) и другим. Большой удачей мастера стало иллюстрирование детских книг на идише: Хад-Гадья (Козочка). Еврейская народная сказка (еврейская пасхальная песенка из Аггады, сакрального текста, зафиксировавшего ритуал пасхального Седера правоверных иудеев.). Киев, Культур-Лига, 1919; Долгопольский Ц. «Дедушкины проклятья» (Dem Zeydns Kloles), Москва, Центральный еврейский комиссариат, 1919; несколько книг Бенциона Раскина из серии “Kinder Gortn”, иданных в Киеве в 1919 году в издательстве Yidisher Folks Farlag, и которые потом были переизданы в 1922 году Культур-Лигой в Варшаве. Известно, что именно к берлинскому периоду Лисицкого относится его последняя активная работа в еврейской детской книжной графике (1922-1923). После возвращения в Советский Союз Эль Лисицкий к еврейской книжной графике больше не обращался.

В конце 1921 года, прочитав курс архитектуры в московском Вхутемасе, Лисицкий выехал в Германию для восстановления контактов с деятелями западноевропейской культуры, вошел в круги идейно близких ему немецких функционалистов Баухауза и нидерландских из группы «Стиль» (членом которой он стал в 1923 г.), издавал с И. Эренбурга международный журнал искусств «Вещь» (1922–23; на русском, немецком и французском языках), занимался организацией первой выставки советского искусства в Берлине (1922), экспонировал новые работы на четырех персональных и около десяти международных выставках, выступал с лекциями и статьями о советском искусстве и архитектуре, а также по различным проблемам художественного творчества. Архитектурная деятельность Лисицкого в это время заключалась, в частности, в решении проблем вертикального зонирования городской застройки (проекты «горизонтальных небоскрёбов» для Москвы, 1923-1925). В 1930-1932 годах по проекту Эля Лисицкого была построена типография журнала «Огонёк» (дом № 17 по 1-му Самотечному переулку). Типография Лисицкого отличается удивительным сочетанием огромных квадратных и маленьких круглых окон. Здание в плане похоже на эскиз «горизонтального небоскрёба» Лисицкого. Находясь с февраля 1924 г. по апрель 1925 г. в Швейцарии на лечении (туберкулез легких), Лисицкий основал журнал «АВС», ставший трибуной швейцарской художественной молодежи. Неистощима изобретательность разработок Лисицкого этих лет: комбинации зрительных символов, созвучных подтексту литературных произведений (иллюстрации к книге И. Эренбурга «Шесть повестей о легких концах», М. - Берлин, 1922); картинки, составленные из элементов типографского набора (Л. Лисицкий, книжка-игра «Сказ о двух квадратах», Берлин, 1922); книга-конструкция с двухцветным набором текста и его членением разными размерами букв (В. Маяковский, «Для голоса», Берлин, 1923; его же «Хорошо!», М., 1927); движущиеся конструкции для электромеханического спектакля (автолитографии, 1923, к пьесе А. Крученых «Победа над солнцем»); идея вынесения игровой площадки в зрительный зал (реализована в 1928 г. в макете к постановке пьесы С. Третьякова «Хочу ребенка» в театре Вс. Мейерхольда); проекты Т-образных «горизонтальных» небоскребов для Москвы (1925); эксперименты в области фотомонтажа (созвучные опытам Д. Вертова) и многократной экспозиции, рисования на светочувствительной бумаге и многое другое. Лисицкий выполнил в духе супрематизма несколько агитационных плакатов, например, «Клином красным бей белых!»; разрабатывал трансформируемую и встроенную мебель в 1928-1929 годах. Он создал новые принципы выставочной экспозиции, воспринимая её как целостный организм. Отличным примером тому служит Всесоюзная полиграфическая выставка в Москве (1927 год). Он увлекался фотографией, в частности, фотомонтажом. Одно из лучших изображений этой области - плакат для «Русской выставки» в Цюрихе (1929), где над обобщёнными архитектурными конструкциями поднимается циклопическое изображение двух голов, слитое в единое целое. Начинания Лисицкого заметно повлияли на творчество таких художников, как Л. Мохой-Надь (см. Искусства пластические. 20 век) и Я. Чихольд, а некоторые нашли развитие в искусстве 1960–70-х гг. По возвращении в мае 1925 г. в Москву Лисицкий возглавил кафедру проектирования мебели и оборудования помещений во Вхутемасе (в 1926–30 гг. Вхутеин), создал конкурсные проекты Дома текстилей (1925), Дома промышленности (1930), комбината газеты «Правда» (1930), которые мешала реализовать отсталая строительная техника, с 1927 г. начал оформлять советские выставки за рубежом, заложив основы современных методов пространственно-цветового построения экспозиции, выполнил ряд ставших классическими образцов оформления журналов и каталогов. В 1930 г. резкий поворот художественной политики советских властей в сторону неоакадемизма, закрытие Вхутеина и ликвидация почвы для развития производственного искусства лишили Лисицкого творческих импульсов. Оказавшись в ряду отверженных и гонимых «формалистов», он использовался властями для оформления советских выставок за рубежом, пропагандистских фотоальбомов типа «СССР строит социализм», «Рабоче-крестьянская Красная Армия» и т. п. и журнала «СССР на стройке» (1932–41), рассчитанных на зарубежного зрителя, для которого подлинная художественность оставалась основным критерием суждений.

В оригинальном названии автора сказки Редьярда Киплинга она пишется так: "The Elephant"s Child"/"How the Elephant got his Trunk". Сборник сказок Редьярда Киплинга под названием «Сказки просто так» (англ. Just So Stories), куда вошел «Слоненок», был опубликован в 1902 году. В 1898 г. во время пребывания Киплинга с семьей (незадолго до этого у писателя родился сын) в Нью-Йорке он и его старшая дочь заболели воспалением легких; дочь умерла – это стало утратой, нашедшей свое отражение во многих рассказах Киплинга тех лет. После начала англо-бурской войны в 1899 году, Киплинг провел несколько месяцев в Южной Африке, редактируя армейскую газету и исполняя обязанности политического и военного консультанта. В 1902 г. Киплинг покупает загородный дом в графстве Суссекс, где остается до конца жизни. В том же году он пишет «Сказки просто так» ("Just So Stories"), «Эльф с Холма Простаково ("Puck of Pook"s Hill"). Сборник детских рассказов из истории древней Англии выходит в 1906 году. В эти годы Киплинг ведет также активную политическую деятельность, выступает в поддержку консерваторов и против феминизма и ирландского гомруля, пишет о грозящей войне с Германией. В 1907 году Киплинг получает Нобелевскую премию по литературе «за наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя». Хотя в Стокгольм Киплинг приехал, традиционной речи он произносить не стал. К этому времени Киплинг написал тринадцать томов рассказов, четыре романа, три книги рассказов для детей, несколько сборников путевых заметок, очерков, газетных статей и сотни стихотворений. В 1907 г. он был удостоен также почетных степеней Оксфордского, Кембриджского, Эдинбургского и Даремского университетов; кроме того, он получил награды от университетов Парижа, Страсбурга, Афин и Торонто.

В 1930 году выходит знаменитое "гизовское" издание «Слоненка» в переводе К. Чуковского и С. Маршака с иллюстрациями В.В. Лебедева:

В.В. Лебедев был не единственным иллюстратором русских из­даний сказки Киплинга. В ранних изданиях воспроизводились рисунки автора:

Киплинг Р. Сказки и легенды // Киплинг Р. Собрание сочинений. Т. 9. - Пг.: Издательство Сойкина, 1916.

Киплинг Р. Вот так сказки! - М.: Издательство Саблина, 1908

… - М.: Издательство Кнебеля, 1914.

… - М.: Издательство Кнебеля, 1918.

1902 год.

Почти в одно время с лебедевскими издавались иллюстрации Е. Белухи в близкой к работам С. Чехонина дробно-каллиграфической манере:

Киплинг Р. Сказки. - М.; Пг.: Государственное издательство, 1923.

В 30-х годах сказка печатается с довольно слабыми рисунками Д. Некшен:

Киплинг Р. Слоненок. - М.; Л.: Детиздат, 1936. (3-е изд. - М.; Л.: Детиздат, 1937).

http://kid-book-museum.livejournal.com/163227.html#cutid1 -

здесь можно посмотреть издание 1937 года с рисунками этой художницы.

Значительно выразительнее иллюстрации В. Курдова, динамичные и острые, со скупо намеченным пейзажем, но менее сказоч­ные, более «зоологичные», чем у Лебедева:

Киплинг Р. Сказки. - М.; Л., Детиздат, 1936.

Киплинг Р. Слоненок. - М.; Л.: Детиздат, 1940. (М.; Л.: Детиздат, 1941).

В. Курдов, 1936 год.

Этот вариант иллюстраций я разместила в своем журнале (см. "Слоненок" Р. Киплинга - иллюстрации В. Курдова).

В 1980 г. вышел сборник Р. Киплинга с новым вариантом иллюстраций В. Курдова, в том числе и к "Слоненку". В них очень интересно изменена композиция.

В 50-х годах почти одновременно появляются две серии иллюст­раций к Киплингу молодого художника В. Дувидова (одна из них была его дипломной работой). Цветной вариант «Слоненка» - очень наряден, но животные в нем не всегда сказочны, слишком реальны:

Киплинг Р. Слоненок. - М.: Детиздат, 1956.

Перовые рисунки другого цикла - подвижные, легкие, ироничные, гораздо острее, сказочнее:

Киплинг Р. Сказки. - M.: Детиздат, 1956. (М., Детиздат, 1966).

В. Дувидов, 1955. 1956 (переплет сб-ка)

Последнее по времени издание сказки иллюстрировано декора­тивными и гротескными цветными рисунками Ю. Молоканова. Это - книжка-игрушка, где, кроме обычных иллюстраций, име­ются также выкройки с изображениями отдельных персонажей сказки для игрушечного «театра»:

Киплинг Р. Слоненок. - М.: Малыш, 1971.

В заключении, приведем текст этой сказки о слоненке:

В отдаленные времена, милые мои, слон не имел хобота. У него был только черноватый толстый нос, величиною с сапог, который качался из стороны в сторону, и поднимать им слон ничего не мог. Но появился на свете один слон, молоденький слон, слоненок, который отличался неугомонным любопытством и поминутно задавал какие-нибудь вопросы. Он жил в Африке и всю Африку одолевал своим любопытством. Он спрашивал своего высокого дядю страуса, отчего у него перья растут на хвосте; высокий дядя страус за это бил его своей твердой-претвердой лапой. Он спрашивал свою высокую тетю жирафу, отчего у нее шкура пятнистая; высокая тетя жирафа за это била его своим твердым-претвердым копытом. И все-таки любопытство его не унималось! Он спрашивал своего толстого дядю гиппопотама, отчего у него глаза красные; толстый дядя гиппопотам за это бил его своим широким-прешироким копытом. Он спрашивал своего волосатого дядю павиана, отчего дыни имеют такой, а не иной вкус; волосатый дядя павиан за это бил его своей мохнатой-премохнатой рукой. И все-таки любопытство его не унималось! Он задавал вопросы обо всем, что только видел, слышал, пробовал, нюхал, щупал, а все дядюшки и тетушки за это били его. И все-таки любопытство его не унималось!

В одно прекрасное утро перед весенним равноденствием неугомонный слоненок задал новый странный вопрос. Он спросил:

- Что у крокодила бывает на обед?

Все громко закричали "ш-ш" и принялись долго, безостановочно бить его.

Когда наконец его оставили в покое, слоненок увидел птицу коло- коло, сидевшую на кусте терновника, и сказал:

- Отец бил меня, мать била меня, дядюшки и тетушки били меня за "неугомонное любопытство", а я все-таки хочу знать, что у крокодила бывает на обед!

Птица коло-коло мрачно каркнула ему в ответ:

- Ступай на берег большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо, где растут деревья лихорадки, и сам посмотри!

На следующее утро, когда равноденствие уже окончилось, неугомонный слоненок взял сто фунтов бананов (мелких с красной кожицей), сто фунтов сахарного тростника (длинного с темной корой) и семнадцать дынь (зеленых, хрустящих) и заявил своим милым родичам:

- Прощайте! Я иду к большой серо-зеленой мутной реке Лимпопо, где растут деревья лихорадки, чтобы узнать, что у крокодила бывает на обед.

Он ушел, немного разгоряченный, но нисколько не удивленный. По дороге он ел дыни, а корки бросал, так как не мог их подбирать.

Шел он, шел на северо-восток и все ел дыни, пока не пришел на берег большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо, где растут деревья лихо- радки, как ему говорила птица коло-коло.

Надо вам сказать, милые мои, что до той самой недели, до того самого дня, до того самого часа, до той самой минуты неугомонный слоненок никогда не видал крокодила и даже не знал, как он выглядит.

Первый, кто попался слоненку на глаза, был двухцветный питон (огромная змея), обвившийся вокруг скалистой глыбы.

- Простите, - вежливо сказал слоненок, - не видали ли вы в этих краях крокодила?

- Не видал ли я крокодила? - гневно воскликнул питон. - Что за вопрос?

- Простите, - повторил слоненок, - но не можете ли вы сказать мне, что у крокодила бывает на обед?

Двухцветный питон мгновенно развернулся и стал бить слоненка своим тяжелым-претяжелым хвостом.

- Странно! - заметил слоненок. - Отец и мать, родной дядюшка и родная тетушка, не говоря уже о другом дяде гиппопотаме и третьем дяде павиане, все били меня за "неугомонное любопытство". Вероятно, и теперь мне за это же достается.

Он вежливо попрощался с питоном, помог ему опять обвиться вокруг скалистой глыбы и пошел дальше, немного разгоряченный, но нисколько не удивленный. По дороге он ел дыни, а корки бросал, так как не мог их подбирать. У самого берега большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо он наступил на что-то, показавшееся ему бревном.

Однако в действительности это был крокодил. Да, милые мои. И крокодил подмигнул глазом - вот так.

- Простите, - вежливо сказал слоненок, - не случалось ли вам в этих краях встречать крокодила?

Тогда крокодил прищурил другой глаз и наполовину высунул хвост из тины. Слоненок вежливо попятился; ему вовсе не хотелось, чтобы его опять побили.

- Иди сюда, малютка, - сказал крокодил.

- Отчего ты об этом спрашиваешь?

- Простите, - вежливо ответил слоненок, - но отец меня бил, мать меня била, не говоря уж о дяде страусе и тете жирафе, которая дерется так же больно, как дядя гиппопотам и дядя павиан. Бил меня даже здесь на берегу двухцветный питон, а он своим тяжелым-претяжелым хвостом колотит больнее их всех. Если вам все равно, то, пожалуйста, хоть вы меня не бейте.

- Иди сюда, малютка, - повторило чудовище. - Я - крокодил.

И в доказательство он залился крокодиловыми слезами.

У слоненка от радости даже дух захватило. Он стал на колени и сказал:

- Вы тот, кого я ищу уже много дней. Будьте добры, скажите мне, что у вас бывает на обед?

- Иди сюда, малютка, - ответил крокодил, - я тебе скажу на ушко.

Слоненок пригнул голову к зубастой, зловонной пасти крокодила. А крокодил схватил его за нос, который у слоненка до того дня и часа был не больше сапога, хотя гораздо полезнее.

- Кажется, сегодня, - сказал крокодил сквозь зубы, вот так, - кажется, сегодня на обед у меня будет слоненок.

Это вовсе не понравилось слоненку, милые мои, и он сказал в нос, вот так:

- Не надо! Пустите!

Тогда двухцветный питон со своей скалистой глыбы прошипел:

- Мой юный друг, если ты сейчас не примешься тянуть изо всех сил, то могу тебя уверить, что твое знакомство с большим кожаным мешком (он имел в виду крокодила) окончится для тебя плачевно.

Слоненок сел на берег и стал тянуть, тянуть, тянуть, а его нос все вытягивался. Крокодил барахтался в воде, взбивая белую пену хвостом, а он тянул, тянул, тянул.

Нос слоненка продолжал вытягиваться. Слоненок уперся всеми четырьмя ногами и тянул, тянул, тянул, а его нос продолжал вытягиваться. Крокодил загребал хвостом воду, словно веслом, а слоненок тянул, тянул, тянул. С каждой минутой нос его вытягивался - и как же ему было больно, ой-ой-ой!

Слоненок почувствовал, что его ноги скользят, и сказал через нос, который у него теперь вытянулся аршина на два:

- Знаете, это уже чересчур!

Тогда на помощь явился двухцветный питон. Он обвился двойным кольцом вокруг задних ног слоненка и сказал:

- Безрассудный и опрометчивый юнец! Мы должны теперь хорошенько приналечь, иначе тот воин в латах (он имел в виду крокодила, милые мои) испортит тебе всю будущность.

Он тянул, и слоненок тянул, и крокодил тянул.

Но слоненок и двухцветный питон тянули сильнее. Наконец крокодил выпустил нос слоненка с таким всплеском, который слышен был вдоль всей реки Лимпопо.

Слоненок упал на спину. Однако он не забыл сейчас же поблагодарить двухцветного питона, а затем стал ухаживать за своим бедным вытянутым носом: обернул его свежими банановыми листьями и погрузил в большую серо- зеленую мутную реку Лимпопо.

- Что ты делаешь? - спросил двухцветный питон.

- Простите, - сказал слоненок, - но мой нос совсем утратил свою форму, и я жду, чтобы он съежился.

- Ну, тебе долго придется ждать, - сказал двухцветный питон. - Удивительно, как иные не понимают собственного блага.

Три дня слоненок сидел и ждал, чтобы его нос съежился. А нос нисколько не укорачивался и даже сделал ему глаза раскосыми. Вы понимаете, милые мои, что крокодил вытянул ему настоящий хобот, - такой, какой и теперь бывает у слонов.

Под конец третьего дня какая-то муха укусила слоненка в плечо. Сам не отдавая себе отчета, он поднял хобот и прихлопнул муху насмерть.

- Преимущество первое! - заявил двухцветный питон. - Этого ты не мог бы сделать простым носом. Ну, теперь покушай немного!

Сам не отдавая себе отчета, слоненок протянул хобот, выдернул огромный пучок травы, выколотил ее о свои передние ноги и отправил к себе в рот.

- Преимущество второе! - заявил двухцветный питон. - Этого ты не мог бы сделать простым носом. Не находишь ли ты, что здесь солнце сильно припекает?

- Правда, - ответил слоненок.

Сам не отдавая себе отчета, он набрал тины из большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо и выплеснул себе на голову. Получился грязевой чепчик, который растекся за ушами.

- Преимущество третье! - заявил двухцветный питон. - Этого ты не мог бы сделать простым носом. А не хочешь ли быть битым?

- Простите меня, - ответил слоненок, - вовсе не хочу.

- Ну, так не хочешь ли сам побить кого-нибудь? - продолжал двухцветный питон. - Очень хочу, - сказал слоненок.

- Хорошо. Вот увидишь, как для этого тебе пригодится твой новый нос, - объяснил двухцветный питон.

- Благодарю вас, - сказал слоненок. - Я последую вашему совету. Теперь я отправлюсь к своим и на них испробую.

На этой картинке вы видите слоненка, срывающего бананы с высокого дерева своим прекрасным новым длинным хоботом. Я знаю, что эта картинка не очень удачна, но ничего не могу поделать: очень уж трудно рисовать бананы и слонов. Черная полоса позади слоненка изображает дикую болотистую местность где-то в глуши Африки. Слоненок делал себе грязевые чепчики из тины, которую там нашел. Я думаю, недурно выйдет, если вы покрасите банановое дерево в зеленый цвет, а слоненка - в красный.

Слоненок пошел домой через всю Африку, крутя и вертя своим хоботом. Когда ему хотелось полакомиться плодами, он срывал их с дерева, а не ждал, как прежде, чтобы они сами упали. Когда ему хотелось травы, он, не нагибаясь, выдергивал ее хоботом, а не ползал на коленях, как прежде. Когда мухи кусали его, он выламывал себе ветку и обмахивался ею. А когда солнце припекало, он делал себе новый прохладный чепчик из тины. Когда ему скучно было идти, он мурлыкал песенку, и через хобот она звучала громче медных труб. Он нарочно свернул с дороги, чтобы найти какого-нибудь толстого гиппопотама (не родственника) и хорошенько его отколотить. Слоненку хотелось убедиться, прав ли двухцветный питон относительно его нового хобота. Все время он подбирал корки дынь, которые побросал по дороге к Лимпопо: он отличался опрятностью.

В один темный вечер он вернулся к своим и, держа хобот кольцом, сказал:

- Здравствуйте!

Ему очень обрадовались и ответили:

- Иди-ка сюда, мы тебя побьем за "неугомонное любопытство".

- Ба! - сказал слоненок. - Вы вовсе не умеете бить. Зато посмотрите, как я дерусь.

Он развернул хобот и так ударил двух своих братьев, что они покатились кувырком.

- Ой-ой-ой! - воскликнули они. - Где ты научился таким штукам?.. Постой, что у тебя на носу?

- Я получил новый нос от крокодила на берегу большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо, - сказал слоненок. - Я спросил, что у него бывает на обед, а он мне дал вот это.

- Некрасиво, - сказал волосатый дядя павиан.

- Правда, - ответил слоненок, - зато очень удобно.

С этими словами он схватил своего волосатого дядю павиана за мохнатую руку и сунул его в гнездо шершней.

Затем слоненок принялся бить других родственников. Они очень разгорячились и очень удивились. Слоненок повыдергал у своего высокого дяди страуса хвостовые перья. Схватив свою высокую тетку жирафу за заднюю ногу, он проволок ее через кусты терновника. Слоненок кричал на своего толстого дядюшку гиппопотама и задувал ему пузыри в ухо, когда тот после обеда спал в воде. Зато он никому не позволял обижать птицу коло-коло.

Великий английский писатель, первый из британских писателей лауреат Нобелевской премии в области литературы, Редьярд Киплинг — явление необыкновенное, а его произведения — всегда выдающееся событие. Таким событием стали и его истории о сотворении мира и о первых животных, увидевшие свет более ста лет назад. Киплинг придумывал их для своей дочери, которая умерла в шесть лет. Потрясённый этой страшной потерей, писатель завершил истории, которые они сочиняли вместе с дочерью, и создал целую сокровищницу сказок. Богатые поэтичными образами, эти сказки очаровывают и детей и взрослых. Перед вами — роскошное издание, которое замечательно тем, что в него вошли полные тексты всех сказок, в том числе «История про тегумайские табу» (обычно она не включалась в современные издания), а также тем, что эти сказки вдохновили знаменитого художника Роберта Ингпена, который не просто проиллюстрировал киплинговские шедевры, но и обогатил их, создав новые потрясающие образы.

От художника
В этом издании классических детских сказок Редьярда Киплинга мы постарались раскрыть всю полноту его смелого и необычного воображения. Первоначально Киплинг сам рисовал иллюстрации к своим причудливым историям, хотя и понимал ограниченность своих художественных способностей, о чём прямо говорил в подписях к рисункам. Эти рисунки с подписями воспроизводились во множестве изданий за более чем сто лет, прошедших с появления книги в печати.
В этом издании тексты сказок приведены полностью, без каких-либо изменений и сокращений, однако с новыми иллюстрациями. Мы даже включили в сборник «The Tabu Tale» («Историю про тегумайские табу»), которая присутствует в первом американском издании 1903 года, а впоследствии редко публиковалась.
В наше издание не включены длинные подписи с пояснениями, а зачастую и с извинениями, которыми Киплинг сопровождал свои фантастические чёрно-белые иллюстрации. Мы приводим только рисунок к сказке о любопытном Слонёнке и пояснительную подпись к нему. Подписи к цветным иллюстрациям, выполненным мною, намного проще и короче.
«Это Слонёнок; Крокодил тянет его за нос. Слонёнок очень удивлён и поражён, и ему также очень больно, и он говорит в нос: «Пусти, мне больно!» Он изо всех сил старается выдернуть свой нос изо рта Крокодила; Крокодил же тащит Слонёнка в другую сторону. Двуцветный Питон скал плывёт на помощь Слонёнку. Чёрные полосы и пятна — берега большой серо-зелёной тихой реки Лимпопо (мне не позволили раскрашивать картинки) и деревья с изогнутыми корнями и восемью листьями — именно те деревья, от которых веет лихорадкой.
Ниже этой картинки нарисованы тени африканских животных, идущих в африканский Ноев ковчег. Здесь два льва, два страуса, два быка, два верблюда, две овцы и много пар других животных, которые похожи на крыс, хотя лично мне кажется, что это кролики, которые живут среди скал. Все эти звери ничего не значат. Я нарисовал их, так как они мне показались хорошенькими; а если бы мне позволили их раскрасить, они стали бы прямо прелестны».
Также в нашем издании воспроизведена иллюстрация Киплинга к сказке «Кошка, гулявшая сама по себе» — на мой взгляд, один из лучших его рисунков. Однако, чтобы понять её, необходимо авторское пояснение.
Киплинг пишет: «Здесь нарисована Кошка, которая разгуливала одна, дикая и одинокая, по сырым диким лесам и помахивала своим диким хвостом. На картинке нет больше ничего, кроме грибов-поганок. Они выросли потому, что в лесу было очень сыро. Те тёмные пятна, которые ты видишь на нижних ветках деревьев, — не птицы. Это мох; он вырос на сучьях, потому что в лесу было так сыро.
Под большой картинкой — маленькая; на ней нарисована новая, более удобная Пещера; Мужчина и Женщина переселились в неё, когда у них родился ребёночек. Это была их летняя Пещера; перед ней они посеяли пшеницу. Мужчина едет на Лошади за Коровой; он хочет пригнать её домой, чтобы Женщина её подоила. Мужчина поднял руку; он машет ею Собаке, которая переплыла через реку на другой берег и там гоняется за кроликами».
Работая над иллюстрациями к сказкам Киплинга, я старался разгадать ход мысли автора не только как великого писателя, но и как художника и пришёл к выводу, что в качестве иллюстрации рисунок обретает дополнительную ценность от «тысячи слов».

Роберт Ингпен

Оглавление
Об авторе (перевод М. Лахути)
Откуда у Кита такая глотка 11

Отчего у Верблюда горб 20
Перевод К. Чуковского, стихи в переводе С. Маршака
Откуда у Носорога такая шкура 31
Перевод К. Чуковского, стихи в переводе С. Маршака
Как Леопард стал пятнистым 38
Перевод Р. Померанцевой
Слонёнок 50
Перевод К. Чуковского, стихи в переводе С. Маршака
Сказание о Старом Кенгуру 64
Перевод Р. Померанцевой
Откуда взялись Броненосцы 74
Перевод К. Чуковского, стихи в переводе С. Маршака
Как было написано первое письмо 88

Как был придуман алфавит 102
Перевод Р. Померанцевой, стихи в переводе К. Атаровой
История про тегумайские табу 118
Перевод Я. Шапиро
Краб, который играл с морем 136
Перевод Р. Померанцевой
Кошка, гулявшая сама по себе 153
Перевод К. Чуковского, стихи в переводе С. Маршака
Мотылёк, который топнул ногой 171
Перевод К. Чуковского, стихи в переводе Н. Голя
От художника (перевод М. Лахути) 188