Главная

Семья

Негласный комитет кратко. Создание "негласного комитета"

Стремясь на первых порах к осуществлению некоторых преобразований, Александр I создал 30 марта 1801 г. Непременный совет, который просуществовал до 1810 г. Непременный совет состоял из двенадцати лиц, назначаемых Александром. Он должен был быть совещательным органом при царе. Его задачей было отобрать законы, нужные для проведения необходимых преобразований, но фактически Непременный совет этими вопросами не занимался.
Вопрос о «преобразованиях» обсуждался в созданном Александром I Негласном комитете (1801-1803).
В состав Негласного комитета входили: Строганов, Кочубей, Новосильцев и Чарторийский. «Негласным» этот комитет назывался потому, что он заседал неофициально у самого царя, «за чашкой чая», под его председательством. Делалось это из-за боязни царя и его приближенных открыто говорить о преобразованиях.
Негласный комитет начал свою деятельность с изучения положения в стране. Одновременно он должен был разработать план преобразований и проект конституции. Но это дело не двигалось вперед. Одним из предложений, рассчитанных на некоторое ограничение самодержавной власти, было обсуждавшееся в Негласном комитете предложение о превращении сената в «независимый» законодательный орган, ограничивающий власть царя. В этом направлении высказывались Платон Зубов (последний фаворит Екатерины II), граф Завадовский, Воронцов, Мордвинов и Державин, т. е. представители старой екатерининской знати. Но это предложение встретило сопротивление членов Негласного комитета и самого Александра I, который только разыгрывал роль либерала.
По вопросу о правах сената был принят проект, разработанный самим сенатом, по которому его задачи ограничивались административными и судебными функциями. Сенат был признан высшим административным и судебным органом. Но и это было тоже только признано формально, а не фактически. В числе административных функций сената было признано за ним право рассматривать годовые отчеты министров и в случае обнаружения злоупотреблений докладывать о них царю. Александр I усмотрел в этом умаление своих прерогатив, и сенат позднее лишился этого права.
Кроме этого, по принятому в Негласном комитете положению, сенату было дозволено представлять царю свое мнение об указах и законах, «проведение которых было сопряжено с большими неудобствами или противоречило ранее принятым законам». В начале 1803 г. сенат решил воспользоваться этим правом и по предложению сенатора С. Потоцкого стал просить царя «повелеть» министрам пересмотреть указ о 12-летнем сроке службы для дворян унтер-офицерского звания как расходящийся с правами, предоставленными дворянству «жалованной грамотой». Александр I возмутился этим поведением сената и «повелел», но не министрам, пересмотреть закон, а сенату - впредь не касаться законов, издающихся при нем, а излагать свое мнение только о законах, принятых в прежние царствования.
Это было не случайно, ибо по свидетельству Чарторийского - человека, близко знавшего Александра I, «император любит внешние формы свободы, как можно любить представление. Он любовался собой при внешнем виде либерального правления, потому что это льстило его тщеславию; но, кроме форм и внешности, он ничего не хотел и ничуть не был расположен терпеть, чтобы они обратились в действительность».
Все разговоры в Негласном комитете о «плане преобразований» закончились некоторым усовершенствованием административного аппарата путем создания министерств.
Петровские коллегии к этому времени уже устарели. Требовалась более четкая и более централизованная система управления. В связи с этим по докладу Чарторийского 8 сентября 1802 г. было создано восемь министерств: 1) иностранных дел, 2) военно-сухопутных дел, 3) военно-морских дел, 4) юстиции, 5) внутренних дел, 6) финансов, 7) коммерции, 8) народного просвещения. В министерствах, в отличие от петровских коллегий, было введено единоначалие. Министрами или заместителями министров были назначены как представители екатерининской знати, так и члены Негласного комитета: министром внутренних дел Кочубей, а Строганов - товарищем министра внутренних дел; министром иностранных дел Воронцов, а Чарторийский - товарищем министра иностранных дел; министром юстиции - Державин, а Новосильцев - товарищем министра юстиции; министром просвещения - Завадовский и т. д.
Никакого отношения к конституционным преобразованиям создание министерств не имело.
Своеобразной попыткой разработки реформ была подготовка так называемой «жалованной грамоты русскому народу», проект которой было поручено составить Воронцову.
Негласный комитет обсудил воронцовский проект, но не принял, его, так как «жалованная грамота» должна была определить права всех сословий населения России, в том числе и крестьянства, а дать какие-либо права помещичьим крестьянам члены комитета не считали возможным, ибо боялись затрагивать интересы помещиков.

Задачи комитета

Стоит первоначально развеять один миф, касающийся некоторых распоряжений негласного комитета. Когда царь утвердил его состав, в Петербурге находился только граф Строганов. Ввиду этого начало работы органа было временно перенесено. Поэтому говорить, что Александр Ι утвердил ряд распоряжений того времени с помощью вновь сформированного комитета, было бы ошибочно. Все новые указания того периода, а также отмену некоторых распоряжений он провел совместно с графом, без участия вновь созданного органа. Когда было проведено первое заседание комитета, был сразу же определен план его работы, а также поставлены задачи, которые он должен был выполнять. Данный план включал в себя следующие пункты:

Определение действительного положения дел;

Проведение реформ в правительственном механизме;

Обеспечение независимости обновленных государственных учреждений.

Стоит отметить, что данные задачи считал приоритетными именно Строганов. Императора же в это время беспокоил вопрос создания некой демонстративной декларации (к примеру, такой как Декларация прав человека и гражданина).

План Новосильцева

Новосильцев, в свою очередь, предложил другую программу реформ. Она включала в себя следующие вопросы:

1. О защите государства, как со стороны моря, так и со стороны суши.

2. О формировании возможных отношений с другими странами.

3. Решение вопроса о внутреннем статистическом и административном состоянии страны. Причем под статистическим состоянием подразумевалось не изучение проблем народа, а налаживание промышленности, установление торговых путей и вопрос земледелия. К административному же он отнес решение финансовых и законодательных вопросов, а также проблем правосудия. Причем именно этим вопросам он отводил первостепенное значение.

Обсуждение плана Новосильцева

Для реализации первого пункта плана была создана специальная комиссия, в состав которой вошли компетентные люди в военно-морской сфере. С реализацией второго раздела возникли некоторые трудности. Это было связано с тем, что выявилась абсолютная неосведомленность Александра в делах внешней политики государства. Однако компетентные в таких вопросах Чарторыйский и Кочубей имели на этот счет определенные взгляды. Однако и здесь возникли трудности, поскольку император высказал мысль, что требуется уделить особое внимание составлению коалиции против Англии. Причем такое предложение вызвало бурю недоумения у членов комитета, так как незадолго до этого Александр подписал дружественную конвенцию с этой страной. Это позволило крайне удачно разрешить самые спорные вопросы относительно морских прав. Чтобы немного остудить пыл самодержца, члены комитета посоветовали ему проконсультироваться по данному вопросу со старыми опытными дипломатами. Причем настойчиво рекомендовали кандидатуру А. Р. Воронцова.

Внутренние реформы

Негласный комитет во время проведения следующих собраний уделил особое внимание внутренним отношениям страны. Это было обусловлено тем, что решение именно этих вопросов считалось самым приоритетным. Что касается императора, то его в первую очередь волновали два основных момента. Это, как уже говорилось выше, создание особой декларации по защите прав, а также вопрос о реформировании Сената. Именно в его лице император видел защитника неприкосновенности граждан.

Проект "Жалованной грамоты народу"

Еще одна разработка, которой Александр уделил особое внимание, была составлена Воронцовым и не имела отношения к преобразованиям в Сенате. Однако этот проект касался внутренних изменений и отвечал пожеланию императора о создании особой декларации. Были разработаны специальные акты, внешне крайне схожие с жалованными грамотами Екатерины, но с одним существенным отличием. Из содержания следовало, что серьезные гарантии свободы граждан распространялись на все слои населения.

Решение крестьянского вопроса

В первый раз комитет по благоустройству затронул данный вопрос еще при обсуждении "жалованной грамоты народу". Причем поднята эта проблема была неспроста. В вопросе "грамоты" был особо отмечен пункт о возможности владения крестьянами собственной недвижимостью. Стоит отметить, что на тот момент, по мнению самодержца, это было довольно опасное право. Однако после коронации (которая прошла в ноябре 1801 года) под влиянием Лагарпа и адмирала Мордвинова (они заявили о необходимости предпринять какие-либо действия в пользу крестьян) Александр немного отступил от своих убеждений. К примеру, Мордвинов предложил распространить право владения недвижимым имуществом на казенных крестьян, мещан и купцов. Члены комитета не исключали возможности, что со временем они смогут прийти к единому мнению по поводу упразднения крепостного права. Однако с оговоркой, что решение данного вопроса должно проходить постепенно и медленно, поскольку пути действий оставались до конца неясными. Решение вопросов, относящихся к торговле, земледелию и промышленности, негласный комитет по факту так и не исследовал. Хотя следует отметить, что их состояние на то время требовало к себе особого внимания.

Реформы центральных органов управления

Негласный комитет самой главной своей задачей ставил решение вопросов по преобразованию центральных органов власти. Причем данные изменения начались еще в период правления Екатерины - она успела преобразовать местные учреждения. Однако до центральных очередь так и не дошла. Единственное, что она успела сделать, это упразднить основную часть коллегий. Как видно из истории, уже при ее правлении отмечалась большая путаница при проведении данных реформ. Именно поэтому члены комитета приняли решение, что преобразование центральных органов управления является первостепенным вопросом. Уже начиная с февраля 1802 года, все работы комитета были направлены именно на воплощение данной идеи.

Министерства

Примерно через шесть месяцев члены комитета разработали и утвердили проект по формированию этих органов. В рамках данного предложения были созданы министерства иностранных, внутренних дел и народного просвещения, юстиции, военное и морское министерство. По предложению Александра в этот список также вошло управление по коммерции, которое было создано специально для Н. П. Румянцева. Стоит отметить, что единственной до конца выполненной работой негласного комитета как раз и стало учреждение министерств.

ЛЕКЦИЯ V

Вступление Александра на престол. – Его настроение и степень подготовленности. – Первые сотрудники Александра и меры, принятые им в первые три месяца. – Работы негласного комитета. – Его состав. План работ. Обсуждение политической реформы. – Крестьянский вопрос. Образование министерств и преобразование Сената. Итоги работ негласного комитета.

Положение Александра I в начале царствования

Вступив на престол 23-х лет от роду, Александр, как мы видели, далеко не был уже тем наивным мечтателем, каким он являлся в письмах к Лагарпу 1796–1797 гг. Он не утратил, правда, стремления к добру, но в значительной мере потерял прежнее доверие к людям и не был уже прежним энтузиастом.

Но вместе с тем, несмотря на участие в делах управления при Павле, он продолжал оставаться неопытным в управлении и, в сущности, почти столь же неосведомленным относительно положения России, как и раньше. Однако же то уныние, то видимое сознание своей беспомощности, которое он проявлял в первые дни после своего воцарения, отнюдь не следует принимать за отсутствие или слабость воли. Впоследствии он доказал, что воля у него была довольно настойчива, что он умел достигать того, чего хотел, но не хватало, особенно на первых порах, положительных знаний, не хватало точно обдуманной программы и опытности. Он сам это прекрасно сознавал и потому-то колебался, не зная, что предпринять немедленно.

В то же время, за исключением нескольких старых государственных деятелей, плохо понимавших его стремления, не было возле него никого, на кого он мог бы опереться и кому он мог бы вполне верить. Были умные люди вроде Палена и Панина, но им он не мог вполне верить благодаря их роли в заговоре против Павла; есть даже основание думать, что они ему внушали прямое отвращение, которое он, однако же, скрывал . Екатерининские вельможи были разогнаны Павлом, наиболее выдающиеся из них (напр., Безбородко) успели уже умереть, а к оставшимся в живых у Александра особенного доверия не было. Александр, впрочем, очень обрадовался, когда в самую ночь переворота явился по его зову один из «старых служивцев», Д.П. Трощинский, которого он знал за честного человека и за опытного дельца. Затем он назначил другого «старого служивца» Беклешева на пост генерал-прокурора вместо уволенного Обольянинова .

Были, конечно, немедленно вызваны из-за границы личные друзья Александра: Чарторыйский, Новосильцев и Кочубей, но они быстро приехать не могли при тогдашних средствах сообщения...

То обстоятельство, что Александр не приказал немедленно арестовать заговорщиков, графов Палена и Панина, причем оставил первого из них на службе и пригласил вновь второго, отставленного перед тем Павлом, – некоторые склонны были объяснить слабостью воли молодого царя. Однако, зная теперь все обстоятельства заговора, мы можем сказать, что он, в сущности, едва ли и мог поступить иначе, потому что оба они в убийстве Павла непосредственно не участвовали; а если бы Александр привлек их только за самое участие в заговоре, то он должен был бы привлечь и самого себя. И по государственным соображениям, при том безлюдье, в котором он находился, он должен был дорожить каждым способным государственным человеком. В руках Палена к тому же сосредоточивались в тот момент все нити управления, и он был единственным человеком, который знал, где что находится, и мог в одну минуту решить то, что от всякого другого потребовало бы предварительных справок и изучений; между тем положение было очень трудное и даже рискованное, по крайней мере по внешности, в отношениях международных. Ведь Павел в конце царствования путем безрассудных репрессий и ряда вызывающих действий не на шутку вооружил против себя Англию и заставил англичан предпринять морскую экспедицию против России и ее союзницы Дании. Через неделю после смерти Павла адмирал Нельсон уже бомбардировал Копенгаген и, уничтожив весь датский флот, готовился бомбардировать Кронштадт и Петербург. Требовались решительные меры, чтобы предотвратить это вторжение англичан и притом без ущерба для национального самолюбия. А Пален был единственным наличным в Петербурге членом коллегии иностранных дел. Он очень быстро и успешно справился с этой задачей, – быть может, благодаря тому, что английское правительство было до некоторой степени посвящено бывшим послом Витвортом, близким с заговорщиками, в смысле совершающегося переворота. Как бы то ни было, в самое короткое время англичане вполне успокоились, и Нельсон, даже с извинениями, отплыл назад от Ревеля.

Что касается Никиты Петровича Панина, то он был одним из очень немногих тогда опытных и даровитых дипломатов, и поэтому возвращение его к делам было тоже совершенно естественно. Александр призвал его в Петербург из подмосковного имения и немедленно передал ему в управление все иностранные дела .

Первые реформы Александра I

С первых же дней своего царствования Александр, несмотря на подавленное настроение, проявил большую энергию в таких делах, которые представлялись ему ясными.

В самую ночь переворота он не забыл сделать распоряжение о возвращении казаков, отправленных завоевывать Индию.

В ту же ночь Трощинский наспех, но очень удачно, составил проект манифеста о восшествии молодого императора на престол. В этом манифесте Александр торжественно обещал управлять народом «по законам и по сердцу бабки своей – Екатерины Великой». Ссылка на Екатерину казалась чрезвычайно удачной, потому что она знаменовала в глазах современников прежде всего обещания отменить все то, что было сделано Павлом, причем положение дел, бывшее при Екатерине, рисовалось в то время большинству в розовом свете.

В тот же день Александр велел освободить из тюрем и ссылки всех жертв тайной экспедиции.

Тогда же он приступил и к перемене личного состава служащих, действуя на первых порах весьма осторожно. На первый раз были уволены: государственный прокурор Обольянинов, которому принадлежала при Павле роль верховного инквизитора; шталмейстер Кутайсов, один из виднейших и презреннейших наушников Павла, который будучи сначала простым камердинером, достиг затем в царствование Павла высших государственных степеней, украсился орденами, получил огромные богатства, но пользовался всеобщей ненавистью; и московский обер-полицмейстер Эртель, приводивший при Павле в трепет население первопрестольной столицы.

Затем последовал ряд указов, отменивших ненавистные обскурантские и запретительные меры Павла: возвращены были на службу все исключенные без суда чиновники и офицеры, число которых простиралось от 12 до 15 тыс.; объявлена была амнистия всем беглецам (кроме убийц); уничтожена была тайная экспедиция, причем было объявлено, что всякий преступник должен быть обвиняем, судим и наказываем «общею силою законов»; чиновникам было объявлено, чтобы они не дерзали чинить обид обывателям; отменено было запрещение ввоза иностранных книг, повелено было распечатать частные типографии, снято было запрещение с ввоза товаров, и был объявлен свободный пропуск русских подданных за границу; затем восстановлены были жалованные грамоты дворянству и городам; восстановлен более свободный таможенный тариф 1797 г. Солдаты были избавлены от ненавистных буклей, которые было приказано отрезать, – только косы, несколько укороченные, оставались еще до 1806 г. Наконец, был затронут и крестьянский вопрос, именно: Академии наук, которая издавала ведомости и публичные объявления, было запрещено принимать объявления о продаже крестьян без земли. К этому свелись наиболее важные меры первых недель царствования Александра.

Все эти меры не давали каких-нибудь новых учреждений, не являлись коренными преобразованиями существующего строя и потому не требовали никакой программы, никакой подготовительной разработки: это было простое и быстрое устранение всех нелепых тиранических распоряжений, которые сделаны были Павлом. Необходимость всех этих мер была ясна и для Александра, и для всех окружавших его, почему он и мог их принять без всяких приготовлений. Этим, главным образом, его деятельность на первых порах и ограничивается; вопросы органических преобразований оставлялись пока открытыми; для их разрешения нужно было сначала подготовить программу. Александр смутно чувствовал, что без определенного плана и без подготовительных работ таких реформ нельзя провести.

Впрочем, в первое время он сделал все же несколько шагов по направлению и к органическим преобразованиям. Трощинский подготовил преобразование придворного совета, который был основан еще в конце царствования Екатерины и превратился при Павле в своего рода высший цензурный комитет, потому что Павел на него возлагал цензуру новых книг и сочинений русских и иностранных, пока не запретил окончательно ввоза всяких книг из-за границы и пока не перестали в России печататься русские книги, кроме учебников и справочных изданий . Этот придворный совет был 26 марта упразднен с оставлением за штатом его членов, а через четыре дня, 30 марта, был учрежден «непременный совет», который должен был стать совещательным учреждением при государе по всем важнейшим делам. В состав его было назначено 12 лиц из числа сановников, менее других возбуждавших недоверие Александра. В числе их был и Трощинский, которому было поручено и главное управление канцелярией этого совета.

Следующим более крупным шагом, который Александр в этом направлении сделал, были указы 5 июня 1801 г. Сенату. В первом из них Сенату повелевалось самому представить доклад о своих правах и обязанностях для утверждения оных на незыблемом основании, как государственный закон. Мысль Александра клонилась в тот момент, по-видимому, к тому, чтобы восстановить силу Сената как высшего органа правительственной власти и в особенности законом обеспечить ему независимость суждений и распоряжений,

Другим указом 5 июня учреждалась «под собственным ведением» императора и под непосредственным управлением графа Завадовского «комиссия о составлении законов». Эта комиссия предназначалась не для выработки нового законодательства, а для выяснения и согласования существующих старых законов, т. е. для устранения того обстоятельства, которое являлось одной из коренных причин беспорядков и злоупотреблений в управлении страной, дававших себя так сильно чувствовать при Екатерине. Конечным результатом работы этой комиссии должно было быть издание свода действующих законов. В рескрипте Завадовскому было сказано: «Поставляя в едином законе начало и источник народного блаженства и быв удостоверен в той истине, что все другие меры могут сделать в государстве счастливые времена, но один закон может утвердить их навеки, – в самых первых днях царствования моего и при первом обозрении государственного управления признал я необходимым удостовериться в настоящем сей части положении. Я всегда знал, что с самого издания уложения (речь идет об уложении Алексея Михайловича 1649 г.) до дней наших, т. е. в течение одного века с половиною, законы, истекая от законодательной власти различными и часто противоположными путями и быв издаваемы более по случаям, нежели по общим государственным соображениям, не могли иметь ни связи между собой, ни единства в их намерении, ни постоянности в их действии. Отсюда всеобщее смешение прав и обязанностей каждого, мрак, облежащий равно судью и подсудимого, бессилие законов в их исполнении и удобность переменять их по первому движению прихоти или самовластия...»

Указы эти имели в то время огромное демонстративное значение. После произвола и самовластия Павлова царствования мысль Александра поставить выше всего закон и обеспечить всем возможность знать этот закон являлась, несомненно, именно такой мыслью, которая могла всего более создать молодому государю популярность и обеспечить, ему сочувствие образованного слоя общества. Выраженное им желание возвысить и укрепить положение Сената как независимого хранителя законов все мыслящие люди толковали как искреннее намерение отказаться от произвольных действий.

Таковы были первые шаги, сделанные Александром в первые три месяца по его воцарении. Он вовсе не думал на них останавливаться.

Негласный комитет Александра I

Портрет графа Павла Строганова. Художник Джордж Доу

Еще 24 апреля 1801 г. Александр завел, в первый раз по восшествии на престол, разговор о необходимости коренного государственного преобразования с П. А. Строгановым – одним из личных своих друзей. Строганов, однако, выразил при этом мысль, что сперва надо преобразовать администрацию, а потом уже приступить к ограничению самодержавия. Александр, казалось, одобрил эту мысль, но у Строганова получилось от всего этого разговора общее впечатление, что взгляды молодого государя отличались в этот момент большой туманностью и неясностью .

В мае 1801 г. Строганов, вследствие приведенного апрельского разговора, представил Александру записку, в которой предлагал ему учредить особый негласный комитет для обсуждения плана преобразований. Александр одобрил эту мысль Строганова и назначил в состав комитета Строганова, Новосильцева, Чарторыйского и Кочубея; но так как ни Кочубея, ни Чарторыйского, ни Новосильцева в Петербурге еще не было, то начало работы нового комитета было отсрочено до их приезда. Работы эти начались лишь 24 июня 1801 г. Отсюда видно, что все вышеприведенные распоряжения и отмены различных распоряжений Павла сделаны были Александром без всякого участия «негласного комитета» в противность утверждению многих историков этой эпохи, в том числе и П.Н. Пыпина.

Задачи и план работ негласного комитета были точно сформулированы в первом же его заседании. Признано было необходимым прежде всего узнать действительное положение дел, затем реформировать правительственный механизм и, наконец, обеспечить существование и независимость обновленных государственных учреждений конституцией, созданной самодержавной властью и соответствующей духу русского народа. Такова была задача негласного комитета. Эта формулировка вполне соответствовала взглядам Строганова, но не выражала вполне взглядов самого Александра, которого в это время занимала главным образом мысль об издании какой-нибудь демонстративной декларации в роде знаменитой Декларации прав человека и гражданина. Строганов же считал, как уже упомянуто, что начать дело надо с упорядочения государственной организации, которое не было доведено до конца Екатериной и сменилось затем полным хаосом в царствование Павла.

Так как собирание сведений о положении дел в России, порученное Новосильцеву, должно было затянуться, то решено было предоставить Новосильцеву делать доклады по мере поступления сведений о состоянии различных отраслей государственного управления, излагая в них свои соображения о том, какие преобразования следует предпринять в ближайшем будущем.

К сожалению, изучение это понималось не слишком глубоко и сводилось в сущности к изучению правительственного аппарата и выяснению его недостатков, а не к изучению положения народа; программа, которая была предложена Новосильцевым, состояла из следующих отделов: 1) вопросы о защите страны с суши и с моря; 2) вопросы об отношении к другим государствам; 3) вопрос о внутреннем состоянии страны в отношении статистическом и административном. Под «статистическим отношением», конечно, и могло разуметься изучение положения народа; но согласно плану под «статистическим отношением» разумелись только: торговля, пути сообщения, земледелие и промышленность, а к административному порядку, признанному за clef de la voute [ключевой вопрос] должны были относиться: правосудие, финансы и законодательство.

Конечно, из перечисленных отделов в наше время каждый признает самым важным именно исследование в статистическом отношении положения России, если его понимать так, как понимают это теперь; но тогда никакой статистики не было; заседания негласного комитета происходили к тому же тайно, так что и предпринять какую-либо анкету комитет от своего имени не мог. Конечно, эту анкету можно было бы произвести от имени одного из правительственных учреждений, но в то время сами члены комитета едва ли сумели бы выработать надлежащую программу исследования. Притом, при тогдашних средствах сообщения, требуемые сведения могли быть собраны лишь в течение сравнительно продолжительного времени (на это потребовалось бы при тогдашних условиях, конечно, гораздо более года); а между тем Александр очень торопил комитет. Таким образом, если члены негласного комитета и пользовались статистическими данными, то лишь теми, которые могли быть получены ими через непременный совет или случайно оказывались в их распоряжении, будучи получены через государя или от отдельных государственных деятелей. Кое-чем могли они пользоваться и из запаса собственных наблюдений, но, к сожалению, такой запас мог быть сколько-нибудь существенным (по отношению к внутренней жизни страны) разве только у Строганова, который, проживая в деревне, познакомился несколько с сельским бытом, а у Кочубея и Чарторыйского имелся лишь в области иностранных сношений.

Обсуждение первого пункта программы, именно вопроса о защите страны с суши и с моря, заняло немного времени и было передано в особую комиссию из сведущих в военном и морском деле лиц. Обсуждение второго пункта – отношения к другим государствам – обнаружило прежде всего полную неподготовленность и неосведомленность в делах внешней политики самого Александра. Наоборот, Кочубей и Чарторыйский, как опытные дипломаты, имели довольно определенное знание и взгляды в этом отношении. Что касается Александра, то он, только что подписав дружественную конвенцию с Англией, довольно удачно разрешившую наиболее острые из спорных вопросов морского права, в комитете вдруг выразил мнение, что следует озаботиться составлением коалиции против Англии. Этим мнением Александр привел членов комитета в большое недоумение и даже смущение, тем более что они знали склонность императора беседовать лично с представителями иностранных держав и, следовательно, могли основательно опасаться той путаницы, которую Александр мог внести в это ответственное дело. Комитет настойчиво посоветовал Александру спросить по этому вопросу мнения старых опытных дипломатов, причем члены комитета указали на гр. А. Р. Воронцова.

Эта первая неудача произвела на Александра довольно сильное впечатление, и на следующее заседание он явился уже более подготовленным. В этом заседании он попросил Кочубея изложить свой взгляд на внешнюю политику России. Кочубей, однако же, в свою очередь, пожелал сперва подробнее познакомиться со взглядами самого Александра. Произошел обмен мнений. При этом все согласились в конце концов со взглядами Чарторыйского и Кочубея, в соответствии с которыми было признано, что Англия является естественным другом России, так как с Англией связаны все интересы нашей внешней торговли, ибо весь почти вывоз наш шел тогда в Англию. В то же время было указано, что по отношению к Франции надо ставить пределы честолюбивым стремлениям ее правительства, по возможности, впрочем, не компрометируя себя. Таким образом, первое постановление комитета по делам внешней политики совершенно не согласовалось с тем первоначальным мнением Александра, которое он туда принес. Для Александра первый блин вышел комом; но он скоро показал, что именно в сфере дипломатии он был одарен выдающимися талантами и сумел не только вполне ориентироваться в иностранной политике, но и выработать себе в ней вполне самостоятельный взгляд на вещи.

Проекты государственных реформ в негласном комитете

Князь Виктор Кочубей. Портрет кисти Франсуа Жерара, 1809

В следующих заседаниях комитет перешел к внутренним отношениям, изучение которых и должно было составлять его главную задачу. Эти отношения рассматривались с большими отступлениями в сторону. Александра самого занимали больше всего два вопроса, которые в его уме тесно связывались между собой; это вопрос о даровании особой хартии или какой-нибудь декларации прав, – вопрос, которому он придавал особенное значение, желая скорее проявить и огласить свое отношение к управлению страной; другой вопрос, его интересовавший и отчасти связанный с первым, был вопрос о преобразовании Сената, в котором он видел тогда охранителя неприкосновенности гражданских прав. В этом Александра поддерживали и старые сенаторы, как либералы, так даже и консерваторы, как, например, Державин. А князь П. А. Зубов (последний фаворит Екатерины) представил даже проект о превращении Сената в независимый законодательный корпус. Александру этот проект показался, на первый взгляд, осуществимым, и он передал его на рассмотрение в негласный комитет. По проекту Зубова, Сенат должен был состоять из высших чиновников и представителей высшего дворянства. Державин же предлагал, чтобы Сенат состоял из лиц, избираемых в своей среде чиновниками первых четырех классов. В негласном комитете нетрудно было доказать, что такие проекты не имеют ничего общего с народным представительством.

Третий проект, переданный в комитет Александром и касающийся внутренних преобразований, был составлен А. Р. Воронцовым. Этот проект не касался, впрочем, преобразования Сената. Воронцов, идя навстречу другой мысли Александра, именно мысли о хартии, выработал проект «жалованной грамоты народу», которая по внешности напоминала собою жалованные грамоты Екатерины городам и дворянству, а по содержанию распространялась на весь народ и представляла серьезные гарантии свободы граждан, так как повторяла в значительной степени положение английского Habeas corpus act.

Когда члены негласного комитета стали рассматривать этот проект, то особенно обратили внимание именно на эту часть его, и Новосильцев высказал сомнение, можно ли давать такие обязательства при данном состоянии страны, и опасение, как бы через несколько лет не пришлось взять их назад. Когда Александр услыхал такое суждение, то сейчас же сказал, что и ему приходила в голову та же самая мысль и что он даже выразил ее Воронцову. Негласный комитет признал, что опубликование такой грамоты, которое предполагали приурочить к коронации, нельзя считать своевременным.

Этот случай довольно характерен: он ярко иллюстрирует, до какой осторожности доходили те самые члены негласного комитета, которых их враги честили потом, не обинуясь, якобинской шайкой. Оказалось, что «старый служивец» Воронцов на практике в некоторых случаях мог быть более либеральным, чем эти «якобинцы», собиравшиеся в зимнем дворце .

Крестьянский вопрос в негласном комитете

Портрет графа Николая Новосильцева. Художник С. Щукин

Таких же умственных и консервативных взглядов держались они и по крестьянскому вопросу. Впервые негласный комитет коснулся этого вопроса по поводу той же «грамоты» Воронцова, так как в ней был пункт о владении крестьян недвижимой собственностью. Самому Александру показалось тогда, что это право довольно опасное. Затем, уже после коронации, в ноябре 1801 г., Александр сообщил комитету, что многие лица, как, например, Лагарп, прибывший по вызову Александра в Россию, и адмирал Мордвинов, который был убежденным конституционалистом, но со взглядами английского тори, заявляют о необходимости что-либо сделать в пользу крестьян. Мордвинов, со своей стороны, предложил и практическую меру, которая заключалась в распространении права владения недвижимыми имуществами на купцов, мещан и казенных крестьян.

Сразу, пожалуй, непонятно, почему эта мера относится к крестьянскому вопросу, но у Мордвинова была своя логика . Он считал необходимым ограничить самодержавную власть и полагал, что наиболее прочное ограничение ее может обеспечить наличность независимой аристократии; отсюда его желание прежде всего создать такую независимую аристократию в России. Он шел при этом на то, чтобы значительная часть казенных земель была продана или роздана дворянству, имея в виду усиление имущественной обеспеченности и независимости этого сословия. Что же касается собственно крестьянского вопроса и уничтожения крепостного права, то он считал, что право это не может быть нарушено произволом верховной власти, которая вовсе не должна вмешиваться в эту область, и что освобождение крестьян от крепостной зависимости может совершиться только по желанию самого дворянства. Стоя на этой точке зрения, Мордвинов стремился создать такой экономический строй, при котором дворянство само признало бы невыгодным подневольный труд крепостных и само отказалось бы от своих прав. Он надеялся, что на землях, которыми позволят владеть разночинцам, образуются формы с наемным трудом, которые явятся конкурентами крепостному хозяйству и побудят помещиков потом к упразднению крепостного права. Таким образом, Мордвинов хотел исподволь подготовить почву для отмены крепостного права вместо каких бы ни было мер, клонящихся к законодательному его ограничению. Вот как тогда обстояло дело с крестьянским вопросом даже среди либеральных и образованных людей, как Мордвинов.

Зубов, который, собственно, никаких принципиальных идей не имел, а просто шел навстречу либеральным желаниям Александра, представил тоже проект и по крестьянскому вопросу – и даже более либеральный, чем мордвиновский: он предлагал запретить продажу крепостных крестьян без земли. Мы видели, что Александр уже запретил Академии наук принимать объявления о такой продаже, но Зубов шел дальше: желая придать крепостному праву вид владения имениями, к которым прикреплены постоянные рабочие (glebae adscripti), он предлагал запретить владение дворовыми, переписав их в цехи и гильдии и выдав помещикам деньги в возмещение ущерба.

В негласном комитете первым высказался против проекта Зубова, и притом самым категорическим образом, Новосильцев. Он указывал, что у государства прежде всего нет денег, чтобы выкупить дворовых, и что, затем, совершенно неизвестно, что делать с этой массой людей, которые ни к чему не способны. Далее в том же заседании было высказано соображение, что нельзя сразу принимать несколько мер против крепостного права, так как такая торопливость может вызвать раздражение дворянства. Идеи Новосильцева никем не были вполне разделены; но Александра они, по-видимому, поколебали. Горячо высказался против крепостного права Чарторыйский, указавший, что крепостное право на людей есть такая гадость, в борьбе с которой не следует руководиться никакими опасениями. Кочубей указал, что если принят будет один мордвиновский проект, то крепостные крестьяне будут основательно считать себя обойденными, так как другим сословиям, о бок с ними живущим, будут даны важные права, а им одним не будет дано никакого облегчения в их судьбе. Строганов сказал большую и красноречивую речь, которая была главным образом направлена против той мысли, что опасно раздражать дворянство; он доказывал, что дворянство в политическом отношении в России представляет нуль, что оно не способно протестовать, что оно может быть только рабом верховной власти; в доказательство он приводил царствование Павла, когда дворянство доказало, что оно даже собственной чести не умеет защитить, когда эта честь попирается правительством при содействии самих дворян. Вместе с тем он указывал, что крестьяне до сих пор считают единственным своим защитником именно государя, и что преданность народа государю зависит от народных надежд на него, и что вот эти надежды действительно опасно поколебать. Поэтому он находил, что если вообще руководствоваться опасениями, то нужно принимать в расчет прежде всего именно эти наиболее реальные опасения.

Его речь была выслушана с большим вниманием и произвела, по-видимому, некоторое впечатление, но она все же не поколебала ни Новосильцева, ни даже Александра. После нее все помолчали немного, а затем перешли к другим делам. Проект, предложенный Зубовым, принят не был. Была принята в конце концов только мера Мордвинова: таким образом, было признано право лиц недворянских сословий покупать ненаселенные земли. Новосильцев просил позволения посоветоваться относительно меры, предложенной Зубовым, с Лагарпом и с тем же Мордвиновым, Лагарп и Мордвинов высказали то же сомнение, что и Новосильцев. Замечательно, что Лагарп, которого считали якобинцем и демократом, был по крестьянскому вопросу так же нерешителен и робок, как и остальные. Он главной нуждой в России считал просвещение и упорно подчеркивал, что без просвещения нельзя ничего достичь, но при этом указывал и на трудность распространения просвещения при крепостном праве, в то же время находя, что трогать серьезно крепостное право при таком состоянии просвещения тоже опасно. Таким образом, получался своего рода заколдованный круг.

Члены негласного комитета полагали, что со временем они придут к упразднению крепостного права, но путем медленным и постепенным, причем даже направление этого пути оставалось неясным.

Что касается положения торговли, промышленности и земледелия, то все эти отрасли народного хозяйства, в сущности, так и не были исследованы, хотя как раз в это время все они были в таком состоянии, что должны были бы обратить на себя серьезное внимание правительства.

Учреждение министерств (1802)

Князь Адам Чарторыйский, 1808

Важнейшие работы негласного комитета заключались в преобразовании центральных органов управления. Необходимость этого преобразования сделалась очевидной еще с тех пор, как Екатерина преобразовала местные учреждения, не успев преобразовать центральных, но упразднив большую часть коллегий. Мы видели, что уже при ней в ходе дел центральных учреждений получилась большая путаница. Поэтому и для членов негласного комитета была очевидна неотложность преобразования именно центральных органов управления. Путаница в делах доходила до того, что, когда происходили крупные беспорядки и даже бедствия, вроде, например, вымирания людей в Сибири от голода, то неизвестно было даже, кто, собственно, может дать ответственные сведения о положении дел. Под влиянием именно подобного случая Александр выразил желание, чтобы вопрос о разграничении компетенции отдельных центральных учреждений подвинулся скорее, и так как обычного докладчика – Новосильцева – в тот момент не было в комитете, то император обратился к Чарторыйскому с поручением составить доклад по этому вопросу. 10 февраля 1802 г. Чарторыйский представил доклад, замечательно стройный и ясный; в нем он указывал на необходимость строгого разделения компетенции высших органов управления, надзора, суда и законодательства и точного определения роли каждого из них. По мнению докладчика, следовало прежде всего освободить Сенат от зависимости его от собственной канцелярии; ибо при существовавшем порядке вершителем всех дел в Сенате являлся генерал-прокурор, бывший начальником канцелярии Сената и имевший личный доклад у государя. Затем Чарторыйский высказался за необходимость точного определения компетенции непременного совета и за разграничение компетенции Сената и непременного совета. При этом он полагал, что Сенат должен ведать лишь спорные дела, как административные, так и судебные, а непременный совет должен являться совещательным учреждением, где должны рассматриваться дела и проекты законодательного характера. Высшая администрация, по мнению Чарторыйского, должна быть разделена между отдельными ведомствами, с точно определенным кругом дел; при этом во главе каждого такого ведомства должна была стоять, по его мнению, не коллегия, а единоличная власть ответственного министра. Докладчик отлично выяснил, что в коллегиях всякая личная ответственность по необходимости исчезает.

Мы видим таким образом, что именно Чарторыйскому принадлежит заслуга определенной и ясной постановки вопроса о министерствах. Прежде это приписывалось Лагарпу, но теперь, с опубликованием протоколов негласного комитета, которые аккуратно велись Строгановым, на этот счет не может быть никаких сомнений. Далее в докладе Чарторыйского указывалась еще мера, которая касалась преобразования судебной части. Чарторыйский высказывался за желательность придерживаться при этом новейшей французской судебной системы, введенной после революции, причем он сообразно этой системе разделил суд на уголовный, гражданский и полицейский, т. е.суд, ведающий дела о мелких правонарушениях, соответствующий теперешним мировым судам. Высшей инстанцией по проекту являлся для всех судебных дел высший кассационный суд. Эту часть плана Чарторыйского негласный комитет не успел, однако же, подвергнуть подробной разработке. Но идея Чарторыйского об учреждении министерств была принята единогласно. С февраля 1802 г. все работы негласного комитета сосредоточиваются на разработке этой идеи: через полгода комитет выработал проект учреждения министерств. 8 сентября 1802 г., по разработанному негласным комитетом проекту, были учреждены министерства: иностранных дел, военное и морское, соответствовавшие оставшимся еще в то время коллегиям, и совершенно новые министерства: внутренних дел, финансов, народного просвещения и юстиции. По инициативе самого Александра к ним было добавлено еще министерство коммерции, на учреждении которого он настаивал лишь потому, что желал предоставить непременно звание министра гр. Н. П. Румянцеву, заведовавшему в то время водными путями сообщения. Учреждение министерств было, собственно говоря, единственной вполне самостоятельной и доведенной до конца работой негласного комитета.

Преобразование Сената

Тогда же рассмотрено было в нем и затем опубликовано и новое учреждение Сената. При этом члены комитета отвергли идею преобразования Сената в законодательное учреждение, высказанную отдельными сенаторами, и согласно с основной мыслью Чарторыйского и с запиской самого Сената о своих правах решили, что Сенат должен быть главным образом органом государственного надзора над администрацией и вместе с тем высшей судебной инстанцией. В основу работ по этому вопросу был положен доклад самого Сената о его правах. Были приняты следующие основные пункты учреждения Сената: 1) Сенат есть верховное административное и судебное место в империи; 2) власть Сената ограничивается единой властью императора; 3) председательствует в Сенате государь; 4) указы Сената исполняются всеми, как собственные указы государя, который один может остановить их исполнение; 5) дозволяется Сенату представлять государю о таких высочайших указах, которые сопряжены с большими неудобствами при исполнении, либо несогласны с другими законами, или не ясны; но когда по представлению Сената не будет сделано изменения в указе, то опротестованный указ остается в своей силе; 6) министры должны представлять Сенату свои годовые отчеты на рассмотрение; Сенат может требовать от них всяких сведений и разъяснений и об усмотренных неправильностях и злоупотреблениях должен представлять государю; 7) при несогласии каких-либо решений общего собрания Сената с мнением генерал-прокурора или обер-прокурора дело докладывается государю; 8) по уголовным делам, в которых дело идет о лишении кого-либо дворянства и чинов, все такие случаи должны представляться на конфирмацию государя; 9) за несправедливые жалобы на Сенат государю виновные подвергаются суду; 10) сенатор, обличенный в преступлении, подвергается суду общего собрания Сената.

В общем эти основные пункты сенатской компетенции не противоречили основным положениям петровского регламента.

При обсуждении в негласном комитете вопроса о реформе Сената и именно при определении компетенции Сената возник, между прочим, в связи с образованием министерств вопрос об отношении Сената к министрам, так как в число статей, определяющих компетенцию Сената, решено было, включить, между прочим, и статью о порядке надзора Сената за министерствами, в силу которой, как только что сказано, министры должны были представлять в Сенат свои годовые отчеты, причем, если выяснялась неправильность действий какого-либо министерства, Сенату предоставлялось право входить к императору с представлением о привлечении соответствующего министра к ответственности. Этот пункт вызвал резкие возражения со стороны Александра, который доказывал, что при таких условиях Сенат явится тормозом на пути преобразовательной деятельности государя, и долго не соглашался на предоставление Сенату права контроля над министерствами, даже в таком умеренном виде. То упрямство, с которым Александр возражал против этого пункта, показывает, насколько были мечтательны его либеральные взгляды: при первой же практической попытке подвергнуть контролю даже не его личные действия, а деятельность его сотрудников он тотчас же оказал упорное сопротивление этому проекту, усматривая в нем лишь одни досадные для него отрицательные стороны. Он не без основания опасался, что Сенат, составленный из «старых служивцев», будет тормозить его реформаторскую деятельность, но замечательно, что ввиду этого опасения Александр уже не мог стать на принципиальную точку зрения и не видел связи этого вопроса с его собственными принципами.

Еще ярче выразился поверхностный характер тогдашних его политических взглядов в происшествии, вскоре после того случившемся благодаря той статье регламента Сената, которою Сенату предоставлялось право высказывать свои возражения против новых указов, если они не соответствуют законам, неясны по своему смыслу или неудобны по тем или иным соображениям. Это право соответствовало привилегии старых французских парламентов, носившей название droit de remontrance.

Вскоре после опубликования нового регламента Сената как раз встретился повод применить это право. По докладу военного министра император определил, что все дворяне унтер-офицерского звания обязаны служить в военной службе 12 лет. Один из сенаторов, гр. Северин Потоцкий, не без основания усмотрел в этом нарушение жалованной грамоты дворянству и предложил Сенату протестовать против такого высочайшего повеления, пользуясь предоставленным ему правом. Генерал-прокурор сената Г. Р. Державин был, однако, так поражен этим протестом, что не решился даже допустить обсуждение этого доклада в Сенате, а отправился с этим делом сперва к Александру. Государь тоже был очень смущен докладом Державина, но приказал действовать законным путем. На следующий день Державин прибежал к Александру со словами: «Государь, весь Сенат против вас по вопросу, поднятому Потоцким». Император, по словам Державина, изменился в лице, но сказал только, чтобы Сенат прислал ему депутацию с мотивированным докладом о протесте. Такая депутация вскоре явилась. Александр принял ее очень сухо, взял письменный доклад и сказал, что даст повеление. Дело это было разрешено лишь спустя довольно продолжительное время: именно в марте 1803 г. Александр издал указ, которым разъяснял, что Сенат неправильно истолковал свои права, что право возражений относится будто бы лишь к старым указам, а не к новым, которые Сенат должен принимать неукоснительно.

Трудно понять, каким образом в уме Александра совмещалась идея необходимости ограничения самодержавной власти с такого рода противоречиями этой идее на практике. Поведение Александра в данном случае тем более было странно, что изложенное право Сената далее не ограничивало, в сущности, его самодержавной власти, так как в случае, если бы государь в ответ на протест Сената просто повторил свою волю об исполнении изданного им указа, то Сенат обязывался по регламенту немедленно принять его к исполнению.

Итоги работы негласного комитета

Главные результаты работ негласного комитета заключались, таким образом, в учреждении министерств и в издании нового регламента Сената.

В мае 1802 г. заседания негласного комитета фактически прекратились; Александр уехал на свидание с прусским королем, а вернувшись, не собирал комитета. Вся преобразовательная работа с этих пор перешла в Комитет министров, собиравшийся в первые годы своего существования под личным председательством императора. Лишь в конце 1803 г. негласный комитет был собран еще несколько раз, но по поводу частных вопросов, не касавшихся коренных преобразований. Таким образом, фактически он участвовал в преобразовательных работах в течение лишь одного года.

Подведем итоги его деятельности. Консерваторы того времени, «старые служивцы» Екатерины и закоренелые крепостники вроде Державина называли членов этого комитета «якобинской шайкой». Но мы видели, что если их можно было в чем обвинять, так скорее в робости и непоследовательности, с какой они следовали по пути к либеральным преобразованиям, ими самими принятому. Оба главных вопроса того времени – о крепостном праве и об ограничении самодержавия – были комитетом сведены на нет. Единственный важный результат его работы заключался в техническом смысле, и когда учреждение министерств появилось, то оно вызвало озлобленную критику со стороны «старых служивцев», называвших реформу дерзновенным занесением руки на петровское коллегиальное начало. Критики указывали также на то, что закон издан в неразработанном виде, что в нем имеются большие несогласованности в компетенции Сената и непременного совета и в отношении к ним министерств; главным же образом противники реформы нападали на то, что не был разработан внутренний состав министерств, не было дано каждому министерству отдельного наказа и не было выяснено отношение министерств к губернским учреждениям.

Что касается упрека в дерзком отношении к петровскому законодательству, то этот упрек фактически неверен, так как петровские коллегии были разрушены, как мы знаем, Екатериной, и теперь предстояло не заменять существующие коллегии министерствами, а строить новое здание на пустом месте. Что же касается несовершенств разработки закона, то их действительно было много. В сущности, закон этот обнимал в одном законоположении все министерства, и действительно подробных наказов не было, и внутренний распорядок не был разработан, и отношение министерств к губернским учреждениям было неясное. Но, признавая все это, надо сказать, что именно введение министерств и могло устранить значительную часть этих недостатков: учреждения были совершенно новые, и нужно было предоставить самим министерствам постепенно, путем опыта выработать свои внутренние порядки и установить взаимные отношения различных ведомств .

Таковы были осязательные результаты работ негласного комитета.

Но для самого Александра работа в негласном комитете с его просвещенными и талантливыми сотрудниками была в высшей степени полезной школой, которая восполнила до некоторой степени тот недостаток положительных знаний, которым он страдал при восшествии на престол, в области как внутренней, так и внешней политики. Воспользовавшись уроками, полученными в негласном комитете, и получив от него в дар усовершенствованный инструмент для дальнейшей разработки вопросов внутреннего управления в виде министерств, и комитета министров, Александр несомненно почувствовал себя более устойчивым и более сознательным в своих намерениях, более вооруженным для проведения своих политических планов, нежели каким он был за год перед тем. Это относится несомненно и к области внешней политики, в которой он и проявил себя вскоре вполне самостоятельно.

Срав. письмо Александра к Екатерине Павловне от 18 сентября 1812 г. в «переписке» их, изд. вел. кн. Николаем Михайловичем. СПб., 1910, стр. 87.

Оба эти деятеля были люди, одаренные природным умом и в общем смысле слова честные, но не особенно образованные; они не были людьми идейными, принципиальными, и в государственных делах руководились главным образом рутиной да «здравым смыслом». К тому же они были в контрах между собой и ссорились очень часто даже в присутствии Александра (Шильдер, II, 30).

Об отношениях Александра к Палену и Панину иначе рассказано в записках декабриста М. А. Фонвизина (племянника известного писателя). В своих, «Записках» Фонвизин – со слов гр. П. А. Толстого, бывшего военным губернатором Петербурга после Палена, – рассказывает, будто бы Александру при самом его вступлении на престол именно Паниным и Паленом было поставлено определенное условие, чтобы он дал торжественное обещание немедленно по воцарении даровать конституцию, но что будто бы генерал Талызин, который командовал гвардейским гарнизоном в столице, вовремя предупредил Александра об этом, уговорил его не соглашаться на эти условия и обещал в случае нужды поддержку всех гвардейских войск, которые находились в Петербурге. Александр, по рассказу Фонвизина, послушался Талызина и отверг предложение Палена и Панина, после чего Пален, взбешенный вмешательством Талызина, приказал, будто бы, отравить его (надо заметить, что Талызин действительно скоропостижно скончался как раз в это время). Легенда утверждает, что эти обстоятельства и были причиной удаления в отставку графов Палена и Панина. Эта легенда долго пользовалась доверием многих; но теперь нельзя сомневаться в ее неверности.

Панин не был в это время даже в Петербурге и приехал в столицу лишь через несколько недель. Притом, если бы все это было правдой, то Александр отставил бы Палена немедленно и не назначил бы Панина, между тем оба они получили отставку только тогда, когда миновала в них необходимость, – спустя несколько месяцев. Обстоятельства отставки Палена известны. Он был отставлен по требованию императрицы Марии Феодоровны, с которой у него произошло в июне 1801 г. резкое столкновение из-за икон, поднесенных ей старообрядцами и выставленных по ее приказанию в часовне, причем на одной из этих икон оказалась надпись, в которой Пален увидел намек на желательность суровой расправы с убийцами Павла. Пален позволил себе приказать убрать икону, выставленную по распоряжению императрицы, и, сверх того, обратился с жалобой на нее к Александру, а императрица, в свою очередь, потребовала его отставки, и Александр не только уволил его, приняв сторону матери, но и приказал ему выехать из Петербурга. Все это произошло лишь в июне 1801.

Панин же управлял иностранными делами с апреля до сентября 1801 г. Теперь вполне определенно выяснены обстоятельства, по которым и ему пришлось оставить свою деятельность: он совершенно не сходился с Александром во взглядах на внешнюю политику и старался провести свою линию, несогласную со взглядами и волей Александра, которые оказались определеннее и тверже, нежели Панин рассчитывал. Нет ничего удивительного в том, что необычное вступление на престол Александра, так долго окруженное тайной, породило различные легенды: ведь многие важные материалы, освещающие это событие, опубликованы только теперь. (Особенно «Архив кн. Воронцова», кн. 11, 14, 18,29 и др. и «Материалы для жизнеописания rp. H. П. Панина» под ред. А. Г. Брикнера, т. VI.)

Сверх цензурных дел совет ведал при Павле дела высшего финансового управления и некоторые случайно вносившиеся в него по особым высочайшим повелениям дела высшей полиции. (См. новое исследование г. Клочкова, стр. 165 и след.)

Скажем здесь несколько слов и о самом П. А. Строганове и других молодых приятелях Александра, вызванных им из-за границы. Строганов был единственным сыном самого богатого из екатерининских вельмож, графа А. С. Строганова. Как и Александр, он был воспитан французом-республиканцем. Этот француз, довольно известный в свое время математик Ромм, в своей дальнейшей судьбе был менее счастлив, чем Лагарп: он был впоследствии членом и даже одно время председателем Конвента 1793 г., а затем кончил жизнь на эшафоте. Это был более суровый и непреклонный республиканец, чем Лагарп. В 1790 г. он путешествовал вместе с молодым Строгановым по Европе и, попав в Париж в разгар революции, вступил в якобинский клуб вместе со своим юным питомцем, который вскоре сделался даже библиотекарем этого клуба, сойдясь при этом с известной революционеркой Теруань де Мерикур.

Когда Екатерина узнала об этом, она воспретила Ромму въезд в Россию и, немедленно вытребовав юного Строганова в Петербург, сослала его в деревню, где жила тогда его мать.

Вскоре, однако, молодой Строганов был возвращен ко двору. Тут он подружился с Александром (через Чарторыйского) и мало-помалу освоился с русскими условиями. От его былого радикализма и якобинства у него оставались, однако, большая прямолинейность в характере и склонность к осуществлению даже либеральных реформ якобинским путем. По взглядам же своим он был довольно умеренный либерал, хотя и с заметным демократическим оттенком. От воспитателя своего Ромма он заимствовал прежде всего замечательную точность мысли и привычку с полной определенностью формулировать свои настроения и взгляды.

Среди молодых советников Александра Строганов был если не наиболее одаренным, то наиболее стойким, с определенным планом действий в голове; все остальные в этом, несомненно, далеко уступали ему. Строганов был старше Александра на пять лет и считал императора человеком с благими намерениями, но слабохарактерным и ленивым и первой своей задачей, – или, вернее, не своей, а задачей того кружка, к которому он принадлежал и относительно которого думал, что этому кружку предстоит преобразовать Россию, – он считал подчинить Александра, чтобы иметь возможность систематически направлять его деятельность к добру. Так как Строганов предвидел, что и целый ряд других лиц совсем иного направления, и чаще всего в личных видах будет стремиться к той же цели, то он считал, что кружку нужно спешить, ибо тогда, когда Александр окажется в подчинении у кого-нибудь другого, будет уже труднее воздействовать на него. Меры, которыми он полагал достигнуть этой цели, были, впрочем, совершенно честные, далекие от обмана, насилия над совестью Александра и т. п. Строганов полагал подчинить Александра своему кружку, стараясь сделаться для него необходимым при разработке всех тех вопросов, которые занимали самого Александра, но для разработки которых у Александра не хватало, по мнению Строганова, ни характера, ни способности к упорному труду. (Характеристику Строганова см, в биографии его, составленной вел. князем Николаем Михайловичем в 1903 г., т. I.)

Другой член этого кружка – Н. Н. Новосильцев – был двоюродным братом Строганова. Он был или казался значительно тоньше его умом и имел большие способности вполне литературно, блестящим слогом, излагать свои мысли. Новосильцев был несколько старше Строганова и, значит, значительно старше Александра, менее пылок, более осторожен, зато не обладал такою точностью мысли и сознательностью намерений, как Строганов. (Там же.)

Третьим членом кружка был кн. Адам Чарторыйский, человек выдающегося ума и дарований, пылкий патриот своей родины, Польши, тонкий политик, трезвый наблюдатель, сумевший значительно глубже других понять сущность характера Александра. Он тоже в свое время увлекался идеями революционной Франции 1789 г., но все его заветные помышления были направлены к восстановлению Польши в виде сильного, независимого государства. Описывая всех членов кружка в своих мемуарах, Чарторыйский сам назвал себя наиболее бескорыстным, так как он участвовал, собственно, в чужом для него деле. К чести Чарторыйского надо сказать, что он никогда не скрывал от Александра своих истинных побуждений и намерений и впоследствии, в 1802 г., прежде чем принять место товарища министра иностранных дел, предложенное ему императором, предупредил Александра, что, как поляк и польский патриот, он, в случае столкновения интересов русских и польских, станет всегда на сторону этих последних («Mémoires du prince Adam Czartoryski». P., 1887),

Четвертым лицом, ранее не принадлежавшим к этому триумвирату и присоединенным к нему самим Александром, был гр. Виктор Павлович Кочубей. Это был выдающийся молодой дипломат, племянник Безбородко, блестяще начавший свою карьеру еще при Екатерине, – 24 лет он был уже послом в Константинополе и умело поддерживал престиж и интересы России. По взглядам своим это был искренний либерал, впрочем, гораздо более умеренный, чем Строганов и чем сам Александр. Он был очень образованный человек, но, воспитанный в Англии, он знал ее, как уверяли современники, лучше, чем Россию.

Однако Кочубей стремился принять участие именно во внутренних преобразованиях России, и охотно отказался ради этого от своей блестящей дипломатической карьеры (он был при Павле уже вице-канцлером).

Записка, представленная Александру гр. А. Р. Воронцовым, напечатана в книге 29 «Архива кн. Воронцова».

О Мордвинове см. историческую монографию проф. В. С. Иконникова «Граф Н. С. Мордвинов». СПб., 1873.

Все приведенные недостатки первого учреждения министерств вскоре отчетливо осознаны были В. П. Кочубеем, что видно из записки его, представленной императору Александру 28 марта 1806 г. Записка эта напечатана в томе ХС «Сборника Русского исторического общества» в числе бумаг, найденных в кабинете Александра после его смерти (стр. 199).

Негласный комитет

В первой половине XIX века в государственном управлении было значительно усилено значение высшего, императорского управления. С этой целью были реорганизованы старые и созданы новые органы, более тесно связанные с местными учреждениями.

Так, 26 марта 1801 года был упразднен Совет при высочайшем дворе, утративший еще в предшествующее царствование свое высокое положение, переставший функционировать и влиять на систему управления.

Став императором, в первые годы своего правления Александр I опирался на своих близких молодых сподвижников: В.П. Кочубея, Н.Н. Новосильцева, П.А. Строганова, А. Чарторыйского, советовался с «друзьями юности», объединил их в «негласный комитет». Это комитет не имел официального статуса государственного учреждения, однако, именно он оказал огромное влияние на изменения в управлении империей. Вплоть до ноября 1803 года здесь обсуждались почти все государственные меры, проекты реформ, многие из которых предложили сами же участники этого «интимного кружка Игнатов В. Г. История государственного управления в России. М.; Феникс, 2002. С. 378.».

Стоит сказать, что негласный комитет играл довольно значимую роль во внутриполитической жизни страны. Планы, при его создании были чрезвычайно обширны: от полной реорганизации государственного управления, до постепенной отмены крепостного права и введении в России конституции. Говоря об этом, следует отметить, что под конституцией члены негласного комитета понимали создание представительского учреждения, провозглашение демократических свобод, ограничение самодержавной власти через создание новых законов.

По мнению Многих историков, в том числе, С, Ф. Платонова, практически все преобразования в системе государственных учреждений, изменения в крестьянском законодательстве, осуществленные Александром I в первые пять лет его правления напрямую, или косвенно были связаны именно с деятельностью этого комитета Дворниченко А. Ю. И др. Русская история с древнейших времен до наших дней. СПб.; Лань, 2004. С. 196-197..

В частности, вполне очевидно активное участие членов «негласного комитета» в подготовке и проведении министерской реформы, разработке системы министерств в России, реформы Сената, а также ряда других крупнейших преобразований в России начала XIX века Стариков Н. В. История России с древнейших времен до XX века. М.; ПРИОР, 2001. С. 291..

Учреждение системы министерств

8 сентября 1802 года был учрежден Комитет министров, ставший новым, и весьма важным органом управления. Его оформление напрямую связано с созданием министерств. Учреждающий данный орган власти манифест предусматривал возможность для министров собираться вместе по инициативе и под председательством императора на совещания для обсуждения сложных межведомственных вопросов. Собрания министров приобрели характер совещаний абсолютного монарха с главами всех центральных учреждений. При этом состав Комитета постоянно расширялся за счет высших чиновников, назначавшихся императором и ответственных перед ним.

Уже в 1810 году в его состав были введены: председатель, госсекретарь, главы департаментов Госсовета, а также другие влиятельные должностные лица.

20 марта 1812 года, по предложению М. М. Сперанского «учреждением комитета министров» оформлены законодательно пределы компетенции, функции, а также состав комитета. Согласно ему, никакое заключение комитета не могло быть приведено в исполнение, пока оно не рассмотрено императором и не утверждено им, а министры введены в состав Сената Ивановский В. Государственное право. Известия и ученые записки Казанского университета. По изданию №5 1895 года - №11 1896 года. / Allpravo.ru.

Под непосредственным руководством императора комитет рассматривал также дела, которые касались деятельности нескольких министерств, требующие новых законов, согласованных действий, а также чрезвычайно запутанные дела, которые не могли быть решены в рамках деятельности лишь одного министра. Кроме того, под руководством императора проверялись и обсуждались также материалы сенатских ревизий, назначения, увольнения, награждения, выговоры местным администраторам и даже отдельные законопроекты.

В отличие от западных правительств, возглавляемых самостоятельными председателями (премьерами) и представлявших объединение, кабинет министров, российский Комитет министров не был подобным правительством, или главой исполнительной вертикали управления, несмотря на то, что эти вопросы неоднократно поднимались в «негласном комитете» и других инстанциях. В ходе подготовки учреждения министерств предлагалось изучить опыт английского объединенного кабинета (министерства) его королевского величества, где были глава министерства и главы восьми отраслевых отделений.

Здесь стоит отметить, что и Александр I, и Николай I боялись утратить часть собственных верховных функций, а также возникновения относительно самостоятельного главы центрального исполнительного управления. Тем самым, за основу был взят не английский, а опыт административной системы наполеоновской Франции, где министры не объединялись в один совет, а непосредственно подчинились императору Бонапарту, являясь членами Сената с совещательным голосом. При этом сам Сенат имел право судить министров в случае нарушения ими свободы печати и личной свободы.

Французский опыт весьма импонировал Александру I и Николаю I, поскольку полностью соответствовал их стремлению удерживать бразды правления в собственных руках. Таким образом, было сохранено право царей самолично управлять государством, поскольку именно они сами назначали, увольняли, контролировали министров, направляли и объединяли их действия, принимали их всеподданнейшие индивидуальные доклады, осуществляли через Комитет министров верховный надзор за деятельностью государственного аппарата Игнатов В. Г. История государственного управления в России. М.; Феникс, 2002. С. 379-380..

Как уже было сказано выше, возникновение министерств находится в тесной связи с общей административной реформой. Проведение, характер и необходимость этой реформы обусловили целый ряд причин. Прежде всего, среди них стоит назвать нравственные качества императора Александра I и окружавших его лиц, внешние влияния, а также состояние государственной и общественной жизни.

Разумеется, что проведение в жизнь такой важной и сложной реформы, как переустройство всего высшего государственного управления, требует весьма взвешенного и осторожного подхода, а значит определенная доля ответственности за ее последствия лежит не только на самом императоре, но и на его сподвижников.

Тем самым, успех преобразования центральных органов при Александре I во многом зависел также от характера окружавших императора лиц, от их умственного и нравственного развития, от их политических взглядов. Наиболее близкими к императору лицами были члены негласного комитета: Новосильцев, граф Строганов, князь Кочубей, князь Чарторижский и князь Голицын.

Говоря об особенностях характера и взглядов графа В.П. Кочубея, стоит еще раз подчеркнуть, что он получил прекрасное заграничное воспитание, сначала в Женеве, а потом в Лондоне, где с успехом занимался политическими науками. Как и Новосильцев, в царствование Павла он жил в отставке, и лишь при Александре, питавшем к нему искреннюю дружбу, он вновь был призван к государственным делам.

В силу особенностей собственного характера, образования и жизненного пути, многие современники даже были склоны обвинять его в том, что он знал Англию лучше России, поскольку многое старался переделать на английский манер. Вообще это был человек чрезвычайно умный, одаренный превосходною памятью и умевший распознавать людей и пользоваться ими.

При учреждении министерств Александр I, разумеется, не обошелся без многократных совещаний со своими сотрудниками. О содержании этих совещаний мы знаем из дошедших до нас записок его участников. Совещания по поводу организации министерств происходили в рамках «негласного комитета», в состав которого входили наиболее приближенные к императору лица, и состояли в обсуждении представляемых членами комитета проектов. Подобные проекты были представлены Чарторижским, Кочубеем, Новосильцевым, а также другими приближенными в государю людьми.

Результатом совещаний неофициального комитета стал, уже упоминавшийся ранее, указ 8 сентября 1802 года, которым учреждались министерства. Указ этот был неожиданностью даже для лиц, стоявших на высших ступенях чиновничьей иерархии, благодаря чему, появилось множество недовольных, перетолковывавших указ в неблагоприятном для него смысле. В действительности указ этот, был весьма далек от совершенства.

В нем нет четкого определения компетенции министерств, их состава, организации и делопроизводства. Общее учреждение министерств, выраженное в указанном манифесте, отличается крайней неопределенностью и наполнено многочисленными недомолвками Ивановский В. Государственное право. Известия и ученые записки Казанского университета. По изданию №5 1895 года - №11 1896 года. / Allpravo.ru.

В своей основе данный манифест содержал ряд немаловажных установлений. В нем была подчеркнута преемственность реформы с преобразованиями Петра I. Введение министерской системы государственного управления было мотивировано необходимостью приведения всех частей управления государством в прочное устройство, в соответствии с намерениями императора. В нем также выражалась надежда на то, что министерства помогут утвердить в стране спокойствие, тишину, правосудие, благоустройство империи, а также оживить промышленность, торговлю, все хозяйство в целом, распространить науки и художества, возвысить общее благосостояние, обеспечить благоденствие народов, входящих в состав Российской империи.

Согласно установлению, государственными делами теперь должны были управлять восемь министерств: военных сухопутных сил; военных морских сил; иностранных дел; юстиции; внутренних дел; финансов; коммерции; народного просвещения: «Управление государственных дел разделяется на 8 отделений, из коих каждое, заключая в себе все части, по существу своему к нему принадлежащие, составляет особое министерство и находится под непосредственным управлением Министра, коего мы назначаем ныне, или впредь назначить заблагорассудим Государственные учреждения в России. Ред. Пищулин Н. П. Нижний Новгород; ННГУ, 1994. С. 54.».

Предполагалось также, что при разделении государственных дел каждое министерство будет ведать определенной их частью. При этом, все министерства должны были обеспечить естественную связь и единство управления. Сами министры должны были назначаться только императором и нести перед ним ответственность, а также непосредственно управлять всеми вверенными им частями. Через Сенат министры были обязаны представлять императору ежегодные письменные отчеты. В них должно было быть обосновано расходование средств структурами министерства, отражены успехи в деятельности министерства, а также состояние текущих дел и возможные перспективы развития.

Помимо прочего, Сенату было необходимо рассматривать и анализировать деятельность министров, представлять доклады императору с соответствующими заключениями, а также мнением о состоянии управления каждым из министров. Министры же должны были управлять вверенными ему структурами на местах и получать еженедельные мемории обо всех текущих их делах, иметь постоянные связи с ними.

Согласно манифесту, учреждалась также должность «товарища министра», который должен был помогать министру в его деятельности. Были также совмещены должности министра юстиции и генерал-прокурора Сената, а также определены функциональные направления, предметы и параметры деятельности каждого из министров, подведомственные ему сохраненные государственные коллегии http://www.i-u.ru/biblio/archive/istorija_gosudarstvennogo_upravlenija_rossii/08.aspx - _ftn3 и другие учреждения. Тем самым, обеспечивалась преемственность управления и эволюционный характер преобразования его аппарата при переходе на качественно новый уровень единоначалия, ответственности, исполнительности и формирования ведомственности Игнатов В. Г. История государственного управления в России. М.; Феникс, 2002. С. 410..

Разделы