Особенные люди они. Особенные люди

Некоторые люди считают себя совершенно непохожими на других, особенными и неповторимыми. Кто-то же, наоборот, не видит никаких отличий от остальных и отождествляет себя с «серой массой». Каждый ли человек является неповторимым? Что делает человека особенным?

Что такое индивидуальность?

В психологии термин "индивидуальность" определяется как совокупность свойств характера и других особенностей, отличающих одного человека от другого. Она проявляется в различности внешнем виде, манере поведения, стиле одежды, интересах и увлечениях, желаниях, потребностях, физических и умственных возможностях.

Каждый человек является особенным не только благодаря наличию или отсутствию одного из перечисленных качеств, но и за счет различных вариантов их сочетания. Так, например, часто у людей нет ничего схожего между собой, кроме темперамента, а два человека с абсолютно разными интересами могут иметь одинаковый характер.

Каждый ли человек является особенным?

Часто можно услышать фразу, что все мужчины, женщины, да и вообще все люди одинаковы. Насколько справедливо это высказывание? Некоторые думают, что считать человека особенным можно только в тех случаях, когда он добился каких-либо невероятных успехов, достиг невиданных высот или имеет феноменальные способности. С этой точки зрения «обычные» люди ничем не должны отличаться друг от друга, а выдающихся личностей в мире единицы.

На самом же деле каждый человек по-своему особенный. Даже очень похожие по характеру люди не будут полностью одинаковыми. Их восприятие действительности, отношение к тем или иным вещам, мечты и желания всегда различны. Если человек не стремится открыто проявить свою не означает, что ее нет совсем. Внутренний мир каждого из нас настолько уникален и неповторим, что среди нескольких миллиардов жителей планеты невозможно найти двух одинаковых людей.

Как известно, только в процессе воспитания и влияния общества. При рождении ребенок обладает индивидуальностью лишь с точки зрения внешнего вида, физических и биохимических свойств организма. В процессе развития формируется характер и темперамент человека. При этом расширяются границы индивидуальности. Человек становится все более непохожим на остальных, приобретает свойственные только ему черты.

Характер и темперамент - это еще не все, что делает вас особенным человеком. Взрослые люди, как правило, имеют сформированные социальные и моральные ценности, занимают определенную общественную позицию, выражают свое мнение по тем или иным вопросам. Социально-психологические представляют собой высший уровень проявления индивидуальности. Таким образом, особенным человека делают абсолютно все качества, присущие ему, начиная от внешности и заканчивая его мнением по каждой конкретной проблеме.

Делает ли внешность человека особенным?

Когда ребенок рождается на свет, его характер, и взгляды еще не сформированы. Единственное, что в этот момент отличает его от других людей - это внешние данные. Даже только что родившиеся младенцы совершенно не похожи друг на друга.

Во взрослой жизни внешность также является тем, что делает вас особенным. Люди различаются по цвету глаз, длине волос, прическе, фигуре. Знакомясь с человеком, мы прежде всего смотрим на его внешность и оцениваем ее. Стиль одежды и манера поведения в обществе дополняют наш облик и вносят в него свою индивидуальность. Даже очень никогда не будут полностью одинаковыми.

Проблема индивидуальности у близнецов

Если для обычных людей осознать свою индивидуальность не так сложно, то дети, рожденные в паре с братом или сестрой, по-настоящему сталкиваются с проблемой понимания своей особенности. С раннего детства их постоянно путают, одинаково одевают, многие родители к тому же делают непоправимую ошибку, воспринимая своих детей как единое целое.

Вырастая, близнецы часто не представляют своей жизни без брата или сестры. При этом им сложно выделить именно свои положительные и отрицательные качества, разобраться с тем, действительно ли они чем-то отличаются от своего близнеца. Если один из пары добивается больших успехов, второй впадает в депрессию, считает себя неудачником, не осознает, что может достичь чего-то в абсолютно другой сфере.

Чтобы не допустить подобной ситуации, родители близнецов должны с детства подчеркивать различия между ними. Хорошо, если у каждого будет своя комната. Когда дети подрастут, не нужно препятствовать тому, что они захотят одеваться по-разному или делать разные прически. В некоторых ситуациях близнецов нужно разделить, например, отправив учиться в разные классы, или хотя бы посадив за разные парты. Это необходимо, чтобы каждый научился существовать в мире самостоятельно, смог найти себе друзей и осознал себя как отдельную личность.

Боязнь быть особенным

Некоторым кажется, что особенный человек, пытающийся выразить все свои качества и совсем непохожий на других, обязательно наживает себе массу проблем. Так, например, в рабочем коллективе, где годами ничего не менялось, креативный новичок, желающий проявлять свои творческие способности и воплощать оригинальные идеи, вряд ли заслужит одобрения. Людям свойственно негативно воспринимать тех, кто не похож на остальных, кто нарушает привычный уклад их жизни.

По этой причине многие люди гасят в себе индивидуальность, пытаются слиться с основной массой людей и «не выпячиваться». Как правило, когда человек не может проявить себя, он ощущает подавленность и неудовлетворенность жизнью. Возможно, не стоит притворяться тем, кем вы не являетесь? Смените работу, круг вашего общения. В другом месте ваши идеи могут оценить по достоинству, а вам не придется скрывать, что вы особенный человек.

Стремление выделиться из толпы - это то, что делает вас особенным человеком?

Многие люди не хотят быть такими, как остальные. Всеми возможными способами они пытаются подчеркнуть свою индивидуальность. Для этого некоторые люди надевают на себя нелепую одежду, делают татуировки, пирсинг, наносят на лицо вызывающий макияж, странно ведут себя в общественных местах. Очень часто такое проявление индивидуальности вызывает недоумение и агрессию со стороны других людей.

Действительно ли необычный внешний вид - это именно то, что делает вас особенным человеком? Ответ на этот вопрос каждый дает для себя сам. Кто-то считает, что подобным образом индивидуальность выражают лишь те, кто не может проявить себя иначе, а для кого-то это возможность презентовать себя и доказать, что он не похож на других.

Как проявить свою индивидуальность в повседневной жизни

Люди, которые не одеваются вызывающе, не привлекают всеобщего внимания своей внешностью, тем не менее, тоже хотят чувствовать себя особенными. Каким же образом в повседневной жизни можно проявить себя?

На самом деле каждый человек в чем-то неповторим. Для того чтобы казаться для других особенным, не обязательно делать шокирующие вещи. Достаточно просто быть самим собой, не прятать и не скрывать свои отличительные черты. То, что делает вас особенным человеком, обязательно будет замечено окружающими.

В обычной московской квартире на Очаковском шоссе живет необычная семья - с особенными детьми и большой любовью, теплом которой обдает даже посторонних, заглянувших на чашку чая. Спустя три года после того, как в России был принят закон, запрещающий усыновление американскими гражданами российских сирот, я пришла в гости к девочке, которая дважды потеряла семью и дважды семью нашла.

Особенный мальчик

Женщина с собачкой на руках открывает мне дверь. Собака маленькая, старая, скулит. Ее взяли на руки, чтобы не лаяла – дети спят. Женщина молодая и красивая, с глазами, в которых спрятан какой-то теплый, загадочный свет. Когда Лариса говорит мне, что ее старший сын уже трижды папа, а она – бабушка, я не скрываю изумления.

Когда она вышла замуж за Дмитрия, ни о каких приемных детях они не думали. Это вышло само собой. Она была волонтером в 18 горбольнице, на проспекте Вернадского. Харитону было 4, у него стоял диагноз миелодисплазия (недоразвитие спинного мозга). Когда Лариса с ним познакомилась, он все время лежал в кровати и смотрел своими красивыми печальными глазами на мир.

«Я за ним наблюдала целый год, - вспоминает Лариса. - Он был как ангел. Он думал, что люди живут в больнице – просто куда-то выходят и возвращаются. Я рассказала о нем мужу. Захотелось именно этому мальчику помочь, понимаете?». Знакомые отговаривали. «Тебе говорят: ребенок больной, ты не справишься, он умрет, а тебе отвечать. А ты боишься и делаешь».

Дмитрий заходит в кухню: тоже молодой и красивый, с темными волосами и спокойной улыбкой. Они чем-то неуловимо похожи, как это часто бывает в крепких семьях.

А вы-то как решились на приемного ребенка, которому еще и особенный уход нужен? – спрашиваю я.
- Когда тебе 20, у тебя одни приоритеты, - улыбается Дима. – А когда 40, уже совсем другие. Ты уже не думаешь о том, что пропустишь рыбалку или еще что-то важное в жизни.
- Ну, на рыбалку-то ты ездил, - говорит Лариса, – один раз.
Смеются оба.

Когда Харитон поселился дома, оказалось, что он прирожденный артист. Он копировал детей в больнице и родителей – дома. У него хорошая память, и он может произнести самые сложные предложения и словосочетания. «Нам говорили, что мы не справимся с ним. Ему надо каждые 2, 5 часа ставить катетер. Его надо переносить на себе – он не ходит, а подъемника для коляски в подъезде нет. Но все это оказалось не страшным».

После реабилитационного лета в Германии, оплаченного «Русфондом», у Харитона появилась современная инвалидная коляска и даже специальный корсет, который позволял ему стоять. Но корсет не прижился – Харитону в нем было скучно, он привык стучать ногой по мячу, сидя в коляске, разворачиваться, когда ему вздумается, а тяжелая металлическая конструкция сковывала его движения. К тому же, спускать каждый раз на улицу это приспособление, не имея подъемника, сложно: еще ведь и ребенка надо спустить на прогулку.

В Германии, для граждан которой такие корсеты производятся, доступная среда повсюду, и Харитон в Германии ходил в корсете сам, своими ногами. Это было круто, ему нравилось. Но в Москве ему это стало неинтересно – все равно самостоятельно выйти на улицу нельзя. Да и на коляске не съехать. Все усилия Ларисы и Димы «выбить» подъемник оказались тщетными. Так и живут.

Харитона возят в общеобразовательную школу в Крылатское. В школе есть инклюзивный класс, и Харитон между занятиями лежит на ковре и собирает лего. Ему повезло с учителем – она не просто учит, но и ухаживает: даже согласилась ставить катетер. Если бы не согласилась, Диме пришлось бы дежурить рядом с сыном полдня.

Впрочем, на работе отнеслись с пониманием к семейным обстоятельствам Дмитрия и разрешили ему работать в удаленном режиме. «В нашей жизни все так сложилось, что какие-то люди сами «отпали», а какие-то остались с нами, и стало ясно, что они навсегда». Родственники и священник не стали отговаривать их от «креста». «Да мне кажется, и не было страданий в этом, была радость, - говорит Лариса.

Нам говорили знакомые: «Вот Харитоше-то повезло». А я думала: да это мне повезло, что он меня выбрал. Этот ребенок нас перековал.

Ты вот думаешь, что ты в целом хороший, а только этот ребенок помогает тебе понять себя. Я прочитала массу зарубежной литературы. Научилась общаться с ребенком, учитывая его особенности. Научилась его слушать».

Особенная сестренка

Однажды Харитон попросил у мамы и папы сестренку. Они отшутились. А потом прочитали на Правмире статью о маленькой Иришке из Владивостока, которую должны были удочерить семья Кристен и Эндрю Видерфорд из Вирджинии. Они встретились с Ириной и ждали, когда им сообщат дату судебного заседания. Но в конце 2012 года в России был принят закон, запрещающий американцам усыновлять российских детей. Кристен тогда много плакала и просила всех журналистов, с которыми общалась, найти семью для Ирины – она чувствовала свою вину в том, что не смогла ее удочерить.

«Я прочла слова Кристен, и меня она очень тронула, - говорит Лариса. – А Иришка была такая чудесная на фотографии. И я поняла, что в детском доме она уйдет в себя, ей трудно будет выжить. Но мы ничего не знали о синдроме Дауна и о том, как надо ухаживать за такими детьми».

Кристен и Эндрю Видерфорд и Ира

Они нашли информацию и специалистов, списались с Кристен, которая работала коррекционным педагогом и объяснила, что ничего особенного в воспитании детей с синдромом Дауна нет – их надо просто любить. Они позвонили во Владивосток. Региональный оператор федерального банка данных детей-сирот сказал: «Вы уверены? Ребенок слепнет. Почему именно ее?» У Иришки дистрофия зрительного нерва, но Ларису и Диму это уже не пугало. «Мы еще с Харитоном поняли, что ребенок никогда не дается легко – прежде, чем его получить, надо помучиться», - смеется Лариса.

И они полетели во Владивосток.

Иришка была инопланетянином, глубоко ушедшим в себя маленьким человеком, который раскачивался, убаюкивая себя, и рассасывал пальчик на руке для успокоения.

Оформление документов заняло несколько дней – и вот Иришка сидит в самолете, прикрыв глаза и замерев намертво. И так – весь полет. За всю дорогу она не съела ни крошки, ни росинки. Прилетев – выпила стакан воды, а дома, когда на диван к ней прыгнул кот, отползла от него, как паучок, и крепко заснула.

«Нам отдали ее 4-летнюю, а было ощущение, что это грудной младенец, - вспоминает Лариса. – Мне так и сказали с улыбкой: «Вот ваш микротип». Она весила 9 килограммов, рост 80 сантиметров. Не ходила, не пила и не ела самостоятельно, не говорила. Первое время дома она все время ела. Через пару месяцев встала на ножки. Теперь весит 15 килограммов, сама ест ложкой, папу называет «папичкой», очень любит брата».

Время обеденного сна подходит к концу, и Иришка выходит из спальни в кухню. Она сразу залезает на колени к папе и обнимает его, потом садится к маме, достает карандаши и выводит кружочки. «Это вот наш новый успех – до сих пор были каляки-маляки, а теперь кружочки», - говорит Лариса. Пока родители решили не водить ее в детский сад – пусть адаптируется, она итак провела в казенном учреждении 4 года из своих пяти.

Дима приносит Харитона – мальчик, удивительным образом на него похожий, осторожно меня разглядывает. Когда родители рассказали ему об Иришке, спрашивая его, справятся ли, ведь она совсем одна и ей нужна особенная забота,

Харитон ответил: «Справимся, она расцветет у нас, как пламенная роза».

У него богатое воображение. Поначалу у него было много страхов - боялся открытых окон, мошек, автомобилей. И Иришка боялась. А теперь с утра до вечера поет и играет. «Мы в какой-то момент поняли, что с появлением Иришки у нас все время улыбка до ушей, - говорит Лариса. – Очень светлый ребенок».

Иногда они созваниваются по скайпу с Кристен. Поначалу Кристен все время плакала – она много дней мечтала о том, что в ее семье появится маленькая девочка из России. Но теперь она улыбается, потому что Иришка нашла свой дом, и Кристен ей в этом помогла.

В федеральной базе данных детей-сирот осталось еще несколько детей из «американского списка» - их хотели усыновить граждане США, но не успели. Среди них – 10-летняя Валерия из Санкт-Петербурга и 9-летняя Оксана из Владимира. У девочек синдром Дауна. Катрина Моррис и Джуди Джонсон, которые должны были стать девочкам мамами, молятся о том, чтобы в России нашлись семьи для Леры и Оксаны. Ведь закон уже отнял у них три года детства.

Ольга Алленова, Коммерсантъ, специально для«Правмира». Фотографии Ольги Алленовой и Анны Гальпериной.

Вы, вероятно, подумали, что речь пойдет о каких-то необыкновенных людях с особыми свойствами. Так мы обычно видим звезд эстрады и кино, известных политиков, ученых, ясновидящих и прочих. Нет, речь пойдет о по-настоящему особенных людях - фундаменте всего человечества. Идея написания этой статьи родилась не вчера, но толчком стало прочтение статьи Марии Грибовой «Простые люди» . То, о чем написано автором, не может оставить равнодушными бóльшую часть читателей. Меня тронуло до слез.

Сразу же вспомнились мои бабушки и дедушки - простые сельские труженики. Вспомнились их изборожденные глубокими морщинами такие родные и добрые лица; их потрескавшиеся мозолистые, но такие ласковые ладони. И глаза, в которых такой свет! - свет настоящей мудрости и правды жизни…

Я часто думаю: а что хорошего в своей жизни они видели? Они все время трудились - от рассвета до заката, не требуя ни наград, ни почестей. На их плечи легли все тяготы становления советской власти. Их целыми селами и деревнями уничтожали в Голодомор. Это они выиграли самую кровопролитную и страшную в истории человечества Великую Отечественную войну, миллионами погибая от фашистских пуль и снарядов ради сохранения наших жизней. Это они восстанавливали все разрушенное войной народное хозяйство и рожали детей - сколько Бог даст! - не боясь никаких трудностей, и растили достойных людей. И не нужно было им ни денег, ни должностей, ни элементарных жизненных удобств, ни разносолов.

ОСОБЕННЫЕ ЛЮДИ - это те, у которых как раз нет своего «Я», а есть» МЫ». Они - «как все», «чтобы все, как у людей», «как бригада скажет». Это люди с мышечным вектором. Только на тренинге по системно-векторной психологии Юрия Бурлана я узнала о таких людях. Их 38% в нашем общем бессознательном психическом. Это самые миролюбивые, бесконфликтные, покладистые люди. Это соль земли. Это живая масса всего человечества. Это и есть сама жизнь в человеческом теле.

Люди с мышечным вектором - это люди земли. Только они по-настоящему ощущают землю живой. Они накрепко привязаны к родной земле, к своей малой родине. Для них вкус воды из своего колодца или яблока из своего сада - особенный. Мышечная женщина - всегда мать-героиня с оравой детишек. В 16-17 лет ее уже на физическом уровне выкручивает - так родить хочется! Пошла такая косить с животом, пришло время - косу бросила, родила под стогом сена, докосила и понесла дитя домой. Вот сила какая! И с ребенком управляется так ловко, будто десяток уже вынянчила.

У одной моей бабушки было 8 детей, но четверо умерли в раннем возрасте. Помню бабушкин сад, в котором росло много яблонь. Когда появлялись ранние яблоки, мы, внуки, нарвем и несем бабушку угостить. А она отказывается. «Бабушка, почему ты не любишь яблоки?»- спрашиваю. «Внученька, очень люблю», - отвечает. «Только до Спаса мне их есть нельзя. Четверо деточек маленьких у меня умерло. На том свете идет Боженька и яблочки детям на Спас раздает. А если съем до Спаса, то моим не даст, скажет: «а ваши яблочки ваша мать-свинья съела». И только печальная улыбка на лице и ни одной слезинки в глазах. Бог дал - Бог взял, что ж поделаешь! А я потом плакала ночью, представляя деток на том свете без яблок, которые съела их мать. Как научают мышечных людей, так они и живут: не споря, не обсуждая, не выпячиваясь. Главное, чтобы как у людей, чтобы как все.

Все люди относятся к смерти по-разному в соответствии с их векторальным набором: одни боятся смерти до ужаса, другие даже ее желают. Об этих потрясающих особенностях можно узнать на тренинге по системно-векторной психологии Юрия Бурлана. И только мышечные люди относятся к смерти спокойно. Готовятся к смерти загодя, что бы все было по-людски, что бы по обряду правильному.
Вот и моя бабушка всегда имела все заранее приготовленное на смерть. Помню, бабушка на огороде, а мы, внуки, в доме - жара. Чем заняться? - залезть в шкаф, нарядиться в платья и устроить концерт. Двоюродная сестра добралась до загадочного узелка в самой глубине шкафа, развязала, а там, среди платков, покрывал и полотенец - простое черное платье. Не понимая, что это за платье, сестра напялила его, губы красной помадой нарисовала и давай плясать - концерт так концерт! И тут заходит бабушка…

Никогда не забуду ярость, которая исказила ее добрейшее лицо. Она, никогда нас не наказывающая, так отшлепала сестру, что испугались все. Все дружно заревели, и бабушка с нами. Теперь только знаю, почему у нее была такая реакция на невинную проделку детей: нельзя посягать на святое святых мышечного человека - то, что приготовлено на смерть. Так и лежал всегда в шкафу заветный узелок на смерть. Потом вдруг кто-то умирал в селе, а на смерть не приготовил, и бабушка отдавала свой узелок. Потом опять собирала новый. Даже не знаю, сколько таких узелков сменилось - дожила бабушка почти до 90 лет. И до последнего дня трудилась. А я все уговаривала ее отдыхать, так жалко ее было. Я тогда даже представить себе не могла, что тяжелый монотонный труд на земле, у станка, на конвейере - это самое большое наслаждение для людей с мышечным вектором!

Теперь, надеюсь, вы тоже понимаете, что не звезды эстрады и кино и иже с ними - особенные. Особенные, как раз, самые простые люди. Если бы не они, люди без претензий, и нас бы не было - таких умных, самодостаточных и вечно всем недовольных.

Куда же теперь идет человечество, загоняя этих особенных людей в города? Если ответить кратко - к вымиранию и деградации. Особенно это сказывается на постсоветских странах, где уретрально-мышечный менталитет у большей части населения. Уничтожают деревню, и с ней уничтожают самую здоровую часть человечества (и психически, и физически) - людей с мышечным вектором. Так же русская деревня спивается. Но это отдельные, очень глубокие темы.

Что меня просто потрясает в системно-векторной психологии Юрия Бурлана? Из какого-то маленького эпизода жизни, осознанного системно, можно написать целый системный роман. Какие глубочайшие пласты раскрывает это знание во всех областях жизни!

Посвящаю эту статью с огромной благодарностью миллионам наших предков и их потомкам - особенным простым людям, на которых держится весь мир. Без них ничего не будет на Земле!

Хочу, чтобы встречая человека труда, мы не воротили бы свои носы, не выражали бы свое умственное и материальное превосходство, а сказали бы ему простое человеческое «СПАСИБО» за его труд, на который уже бóльшая часть из нас не способна.

Статья написана по материалам тренинга по

Возможно человеческого организма поражают. Даже те, что точно известны и задокументированы. А ведь есть еще тысячи случаев, никак не объясненных учеными. И речь не о пресловутых магах, йогах и прочих колдунов с предсказателями.

Организм голландца Вима Хофа не страдает от холода, даже в самых экстремальных условиях. Ну, например, он не раз покорял горные вершины в одних трусах, или лежал во льду долгое время. После тестов, проведенных медиками, выяснялось, что никаким изменениям его организм не подвергался. Он словно нечувствителен к холоду. Ученые не могут это объяснить, а Вим Хоф и дальше удивляет народ, нормально чувствуя себя в условиях, которые для любого другого человека были бы смертельными.

Ретт Ламб, 3-х летний мальчик, ничем вроде бы не отличается от сверстников. Кроме того, что он не спит, он просто не умеет спать. Мальчик активен 24 часа в сутки, и никакие медицинские проверки не смогли выявить никаких отклонений в его организме.Только глубокие медицинские исследования, которые медики провели в последнее время, прояснили ситуацию. Дело в том, что у мальчика особое строение нервной системы, равно как и некоторые специфические свойства мозга, которые действуют таким образом, что Ретт просто не может уснуть. Медиков, правда, удивляет не это, а то, что никаких последствий для здоровья нет. В принципе, остается только радоваться.

Эшли Моррис, девушка из Австралии, страдает из-за редкого, если не уникального отклонения – у ее кожи аллергия… на воду! Представьте себе, она страдает даже тогда, когда потеет, не говоря уже о купании. Не знаю, что делает Эшли, чтобы оставаться чистой, но это явно очень усложняет ей жизнь. Медики утверждают, что у Моррис чрезвычайно редко встречающееся заболевание, которое называется Aquagenic Urticaria.

Нет, с головой у нее все в порядке, и ест она эти драже не по своей воле. Просто она не может больше ничего есть. По какой-то необъяснимой причине, Натали Купер, 17-летняя девушка, может питаться только Tic Tac-ом, только его принимает ее желудок. Все остальное причиняет страдания и, практически сразу отвергается организмом. Медики нашли другой способ – кормят ее через трубочку специфическим питательным концентратом.

Крису Сандсу уже 26 лет, и все эти годы он, не переставая, икает. Икает он каждые две секунды даже тогда, когда спит. Он прошел множество курсов, включая йогу и гипноз, но ничего не помогает. Сам он считает, что икота вызвана нарушением клапана в желудке, но медики теряются в причинах подобного отклонения, и сейчас проводят глубокий анализ организма Криса.

У Дебби Берд ярко выраженная аллергия на электромагнитные поля. Мобильный телефон, микроволновая печь – все это вызывает у Дебби ужасную аллергию и даже боль. В ее доме нет ничего, чтобы излучало электромагнитное поле – иначе для нее это был бы не дом, а камера пыток. Естественно, она не может жить в городе, только вне его. Идеальное место для Дебби – местность, где вообще нет электричества, там она чувствует себя прекрасно.

Она теряет сознание не только, когда смеется, но и когда злится, пугается, удивляется. Ко всему этому прибавляется еще и нарколепсия, заболевание, проявляющееся в неожиданном сне. В любое время суток, в любом месте Кей Андервуд может уснуть. От нарколепсии страдает около 30 тысяч человек в одной только Великобритании.

Кто такие особенные люди, и как нам всем научиться жить вместе.

В гостях:

• Ирина Леонова , руководитель реабилитационной программы Центра «Наш Солнечный Мир», координатор направления «дефектология и логопедия».
• Светлана Суворова, специалист по реабилитации людей с ограниченными возможностями, психолог.

С. Бунтман ― Добрый день. Сергей Бунтман у микрофона. Ксения Ларина вернётся в конце августа. Ещё раз повторяю, чтоб вы не волновались: у неё отпуск. Мы сегодня поговорим о том, какие особенные людии как нам всем научиться жить вместе. И у нас в гостях Ирина Леонова, руководитель реабилитационной программы Центра «Наш Солнечный Мир», координатор направления «дефектология и логопедия». Добрый день.

И. Леонова ― Здравствуйте.

С. Бунтман ― И Светлана Суворова, психолог, специалист по реабилитации людей с ограниченными возможностями. Здравствуйте. Добрый день.

С. Суворова ― Здравствуйте.

С. Бунтман ― У нас был такой случай, который к моей радости очень большой, этот случай оказался скандальный. Потому что когда не пустили человека, не такого, который почему-то не понравился, когда его не пустили в кафе. Неважно, кто это, что это. И слава Богу, что это сразу стало известно. И в данном случае хорошо, что они нарвались на известного человека, и сразу стало известным, и сразу проблема возникла. Сразу там даже следственный комитет возбудился. Но это, конечно, всё ещё остаётся у нас такой цивилизационный шок. Сторонятся тех, кто не похож, тех, кто не такой. У меня был культурный шок, когда 25 лет назад я во Франции увидел мальчика в кресле с колёсами – панка. Едет панк по городу Греноблю. Видно, что он больной, что ходить не может, у него такая коляска вся в каких-то штуках. И он настоящий панк. Только панк в кресле, а не на ногах или на мотоцикле, или на чём-нибудь ещё.

Я посмотрел, я был так рад, что это… И это здорово. Скажите мне, пожалуйста, где здесь у нас основные проблемы. И расскажите, пожалуйста, где основные проблемы. В чём? В родителях, которые не выходят с этими детьми, которые боятся, в людях, которые не воспринимают в том, что нам спокойнее не видеть. Я не знаю. В чём сейчас проблема главная?

И. Леонова ― Конечно, вопрос принятия – это очень большая серьёзная тема, которую надо развивать, расширять. И давать возможность людям понимать, а кто такие особые дети, особые люди и в принципе любые люди, которые нуждаются в некоторой помощи. Наш центр был основан педагогами и родителями детей с особенностями в развитии, детей с инвалидностью. И многие педагоги у нас тоже имеют сами детей или своих с особенностями развития, или в семье у них такие дети живут. И, конечно, мы не понаслышке знаем обо всех этих проблемах. И достаточно часто слышим о случаях, когда детей выгоняют с детских площадок, из магазинов или ещё откуда-то. Всё это действительно происходит. И по сравнению с европейской ситуацией это происходит значительно чаще, чем там. Хотя проблема принятия – это общемировая проблема.

С. Бунтман ― Но всё-таки.

И. Леонова ― Здесь единственное, что можно сказать: конечно, в той ситуации, которая случилась с Оксаной, очень всё непросто, запутанно и, конечно, жалко и тяжело, что им пришлось такое пережить.

С. Бунтман ― А почему запутанно? Мне кажется, такой вопиющий случай, простой, как бублик.

И. Леонова ― Это, конечно, действительно так. Но я думаю, что нужно помнить о том, что не нужно плодить жестокость. И сейчас ситуация поворачивается в обратную сторону. То есть сейчас всех владельцев кафе необходимо срочно что-то с ними сделать. Действительно, это тоже всё сложно. И надо понимать, чему мы хотим наших детей научить. В частности, в нашем центре мы транслируем идею принятия любого человека, какие бы особенности у него не были. Потому что любой человек достоин жить счастливо, хорошо и быть принятым в обществе. И жестокость здесь не хороша ни с одной стороны, ни с другой. И вопрос здесь в том, что наше общество недостаточно просвещённое, для того чтобы понимать, а что же делать, если вдруг рядом с вами оказался человек с особенностями в развитии.

С. Бунтман ― Я думаю, что вы правы. Но мы сейчас вернёмся к каким-то путям, как установить правила. И тогда, пожалуйста, Светлана, на ваш взгляд, где узел проблемы?

С. Суворова ― Я бы сказала, что я очень рада, что Ира именно так поставила вопрос, как она поставила.

С. Бунтман ―То есть не надо плодить жестокость, да?

С. Суворова ― Во-первых, первый пункт – не надо плодить жестокость. А второй пункт –потому что любовь не бывает насильной. Но рамки, конечно, нужно ставить. Но самое главное, в чём причина, я полностью согласна, что причина, скорее всего, и каждый из нас много раз в этом убеждался, в фантастическом растущем невежестве нашего общества.

С. Бунтман ― Даже растущем?

С. Суворова ― Растущем невежестве. Потому что если раньше была хотя бы небольшая категория людей, которые могли объяснить, что такое инвалид, не все, даже в медицинском сообществе, но всё-таки были врачи, кто понимал и знал, что сказать родителям, что сказать окружающим, какое, как тогда это называлось, медико-санитарное просвещение, «Красный крест» был…

С. Бунтман ―Санпросветбюллетень, что-нибудь в этом роде.

С. Суворова ― Во всяком случае были люди, которые не просто могли вступиться за детей с ограниченными возможностями или за инвалидов, но могли хотя бы рассказать, что это такое, хотя бы как-то к ним обращались. Сейчас даже в медицинском сообществе таких людей немного. Есть, конечно, бывшая 18-я больница, наша Татьяна Тимофеевна Батышева замечательная, прекрасный специалист, грамотнейший человек, умеющий общаться с окружающими и депутат Мосгордумы. Но, вы понимаете, на всю Москву один специалист и один центр не может взять на себя просвещение всех, тем более, что это место, где лечат больных детей, они заняты лечением. К сожалению, наши медицинские институты не только не справляются с этой задачей. Они уже, по-моему, перестали ставить перед собой задачу формирования какой-то просвещённости, милосердия, да просто понимания у своих учащихся, с кем они имеют дело, и как лечить не только болезнь, но и больного, и помогать его семье и окружающим. Ира, вы со мной не согласны?

И. Леонова ― Абсолютно согласна.

С. Бунтман ― Смотрите, с другой стороны, есть правила. Все мы как-то хотим учить людей, как взаимодействовать в семье, например, там, муж с женой, муж с тёщей, жена со свекровью. Это всё воспитание. Как детей – что их нельзя жестоко наказывать, что их нельзя унижать. Но когда это переходит за рамки, вот, представьте себе, скажут, что это несравнимо: человек на улице избил ребёнка чужого, вышвырнул его откуда-нибудь. Ведь мы же сразу зовём полицию, сами вмешиваемся, и вмешиваемся, если можно, кулаками. То здесь всё-таки должно быть за нарушение таких правил… должны быть правила. И, честно говоря, можно, конечно, добиваться, чтобы хозяева кафе, столовых и ресторанов, чтобы они понимали, чтобы они шли навстречу. Это можно и нужно. Но если они… Нам в принципе по большому счёту должно быть всё равно, что они испытывают. Есть вещи, которые просто обязаны… Как в самолётах сколько у нас было… «а у нас больше нет мест», «а у нас нет кресла», «а у нас нет того». Ира Ясина сколько занималась этим, сейчас занимаемся проблемами инвалидов. Должны быть чёткие правила вплоть до ответственности, вплоть до закрытия всего этого заведения.

С. Суворова ― Сергей, правила придумывают люди. И они придумывают такие правила, на которых им хватает просвещённости, интеллекта и понимания проблемы. Корень проблем, мне кажется, в невежестве и в страхе, конечно. В страхе в том числе и те, кто придумывает эти правила. А вот каким образом преодолевать эти предрассудки, этот страх, это непонимание, вот это уже, скорее всего, сфера того, о чём вы сказали. Это не только просвещение, но и правила. Есть у нас такая организация, которая называется «Роспотребнадзор». Почему у нас лучший друг ребёнка-инвалида – это прокурор или следователь?

Согласитесь, странно, чтобы прокуратура и следствие занимались, а роспотребнадзор пока никому ничего не говорит.

С. Бунтман ― Вот тут вы правы. Мне кажется, что вы правы.

С. Суворова ― А ведь там работают врачи. Мы возвращаемся к тому, о чём мы уже говорили. Роспотребнадзор – это санитарные врачи. Если у нас медики будут либо отмалчиваться, как в случае с Оксаной, вступать будут следователи. Почему Маркин выступает? Почему всё рассказывает? То есть это замечательно, что следственный комитет подключился. А где медики? Где Роспотребнадзор?

С. Бунтман ― Вот это да.

С. Суворова ― И если у нас врачи уговаривают мать в роддоме оставить ребёнка, это врачи, это медики. Если у нас медсёстры могут назвать ребёнка с ДЦП, синдромом Дауна, да любого ребёнка могут вообще употребить в отношении пациента, в отношении больного слово «урод», это приговор нашей медицине. Это приговор нашим врачам, а самое главное – это приговор тем, кто их учит.

С. Бунтман ― Да. И при этом мы очень часто смеёмся над политкорректностью, над сложными словами. «Да что его называть? Инвалид и инвалид, больной, недоумок». Масса всяких…

С. Суворова ― «Неполноценный» говорят на полном серьёзе совершенно спокойно.

С. Бунтман ― Как «ваш неполноценный ребёнок». Я понимаю, что время меняется. Когда-то Никита Сергеевич Хрущёв, выступая в ООН, сказал: я надеюсь, негры на меня не обиделись, что я их чёрными называю. Просто поменялся способ как-то и называния, и общения.

Смотрите, Виолетта пишет здесь как раз о воспитании, +79859704545, телефон для СМС-ок: «Мои наблюдения за своей 8-летней дочкой. В Испании в Пуэртовентуре каждый день встречали массу людей с ограниченными возможностями. И колясочники, и слепые, и так далее. Мой ребёнок ни разу не показал пальцем, не обернулся, воспринимал соседство с этими людьми спокойно, адекватно. – Вот дальше очень важная вещь. – Я не помню, чтобы учила ребёнка „правильному отношению“ к таким людям. Не было необходимости. Вывод: дети добрые и умные, от взрослых порча идёт на них, от их невежества и душевной лени».

Но, вы понимаете, Виолетта, ещё там она видела, что никто другой не показывал пальцем, никто другой… Даже я не знаю, наверное, стыдно глазеть просто. Я не знаю, как правильно, кстати говоря… Давайте про простые вещи. Как правильно… Я очень радуюсь, когда приходит на выставку где угодно, приходит мама или кто-нибудь ещё, или социальный работник с более взрослыми, приходит на выставку с людьми или с ограниченными возможностями, или на вид у него какое-то заболевание. Но я иногда, у меня пока не щёлкнет, я не знаю, как себя вести.

И. Леонова ― Закон здесь человеческий очень простой: надо вести себя так, как хотел бы, чтобы с тобой себя вели другие люди. То есть если человеку действительно нужна помощь, например, подняться по лестнице или чтобы ему придержали дверь, когда эти двери распашные, или ещё подобные вещи, то, конечно, эту помощь нужно оказать. Но приятно ли было бы вам, чтобы вас провожали какими-то удивлёнными взглядами, если вы едете на коляске? Или как-то показывали пальцем. Конечно, никому это не будет приятно.

Вы правильно сказали по поводу детей. У детей самое открытое восприятие. И не накладываются на него никакие социальные клише, никакие специфические вещи. Поэтому очень важно, чтобы инклюзия осуществлялась с самого раннего возраста. И когда эти дети встречают детей с особенностями в маленьком возрасте, когда они все вместе учатся в одной группе, затем в одном классе, то для них это не является чем-то из ряда вон выходящим, тем, что какому-то ребёнку нужно больше времени, для того чтобы записать задание. Или какому-то ребёнку нужна помощь, прежде чем встать со своего места.

С. Бунтман ― И учитель важно, как себя ведёт.

И. Леонова ― Здесь, конечно, очень важная профессиональная позицияучителя, который правильно это всё объясняет, правильный подход находит к каждому. И здесь мы говорим о том, что не существует деления на детей с инвалидностью, детей норма, развивающихся, а есть просто дети каждый со своими особенностями. У кого-то есть специфический цвет кожи. Ну, что теперь? Так бывает. У кого-то разрез глаз. У кого-то проблемы с тонусом…

С. Бунтман ― Ещё помните, как совсем недавно левшей переучивали? Чуть не перебинтовывали левую руку и переучивали. Так что у них вообще стресс был каждый день.

С. Суворова ― Двойки ставили за то, что левой рукой рисовали.

И. Леонова ― Главная задача – чтобы каждый человек был адаптирован в обществе. И здесь очень важно, как Светлана тоже говорила в предыдущей беседе нашей по поводу того, чтобы направленность эта была с двух сторон.

С. Бунтман ― Вот это очень важно. С двух сторон. Давайте мы с этого как раз и начнём через 5 минут, когда продолжится наша передача.

С. Бунтман ―Мы продолжаем говорить об особенных людях. Мы продолжаем говорить о том, как нам всем жить вместе. И Ирина Леонова у нас в гостях, руководитель реабилитационной программы Центра «Наш Солнечный Мир», и Светлана Суворова, психолог и специалист по реабилитации людей с ограниченными возможностями. Вы сказали, Ирина, перед самым перерывом – с двух сторон должно идти. Поясните, что вы имеете в виду.

И. Леонова ― С двух сторон. С одной стороны, мы говорим о родителях. И понятно, что любого ребёнка воспитывать сложно, а ребёнка с особенностями – тем более. И каждый родитель совершает свой маленький подвиг в рамках одной семьи, когда он берёт на себя эту ответственность – воспитывать особенного ребёнка, вкладывать в него всю свою душу, всю свою жизнь иногда. И, конечно, нужно родителям отдать должное за это. А, с другой стороны, это педагоги, которые тоже помогают в реабилитации ребёнка, направляют его развитие. Но это всё вклад именно в ребёнка. И когда мы видим, как ребёнок из своего кокона начинает потихонечку вылезать, расправлять крылышки, включаться в общение, во взаимодействие, то здесь очень важно, чтобы и среда его тоже принимала, чтобы он получал тот опыт социального взаимодействия с окружающим миром, который поможет ему овладеть всеми навыками, которые необходимы для самостоятельной адаптивной жизни. И здесь очень важно, чтобы когда ребёнок выходит в социум, в среду, будь то транспорт, магазин, какие-то общественные заведения, он получал обратную связь. Пусть это будут не сильно включённые в этот процесс люди, но они будут адекватно воспринимать и достойно себя вести с этим ребёнком. И мы недавно как раз вернулись с ребятами из детского реабилитационного лагеря. И там вроде бы как неподготовленные продавцы в магазине. Но видя ребёнка с особенностями и понимая, что ребёнок хочет какие-то сухари. Но в силу особенностей он не может выговорить, какие именно сухари, с каким наполнителем ему нужны. То продавщица сориентировалась, выложила все сухари, которые были, на прилавок, и ребёнок показал пальцем, что ему было нужно. Вроде бы элементарная задача, но для многих она оказывается недоступной, и, конечно, печально.

С. Бунтман ― Потому что мы достаточно жёсткие друг с другом и без всяких особенностей.

И. Леонова ― Конечно.

С. Бунтман ― Потому что особенности есть у каждого. Но это не учитывается. Кто-то медленно соображает, кто-то плохо видит. Кто-то наоборот слишком быстро соображает, и его раздражает, что его не понимают. Все мы с особенностями. Но мы продолжаем очень жёстко относиться друг к другу в магазинах, везде, особенно когда от нас что-то зависит, когда в ситуации «вас много, я одна». Да, Светлана.

С. Суворова ― Вы знаете, мне бы хотелось добавить. В связи с тем, что взаимодействие – это всегда улица с двухсторонним движением. Сейчас мы говорим, и вообще мы очень много говорим о том, что должно общество, что изменить в обществе, как общество должно относиться к детям с инвалидностью, к людям с инвалидностью. Я полностью со всем этим согласна. Но почему-то очень часто уходит в тень другая сторона вопроса. Ведь когда мы растим ребёнка здорового или нездорового, мы готовим его к жизни в обществе. Предположить, что общество, жизнь, город, государство всё бросит и начнёт исключительно заниматься тем, чтобы приспосабливаться к твоему ребёнку – наверное, это всё-таки утопия. Причём, я повторяю, это касается и взрослого, и ребёнка-инвалида. Но ребёнка-инвалида, так как его проблемы адаптации гораздо сложнее, чем проблемы обычного человека, то ребёнок-инвалид особенно нуждается в том, чтобы семья, детский сад, общественные организации и так далее, чтобы его непосредственное окружение приготовило его к вхождению и к жизни в этом обществе.

С. Бунтман ― А как приготовило? Как-то дало понять: всё ужасно, надо биться за себя?

С. Суворова ― Вообще-то не знаю. Я надеюсь, что всё-таки не все семьи растят детей так, чтобы они исключительно занимались тем, чтобы бились за себя. Но мне кажется, что один из моментов, который у нас страдает помимо жёсткого отношения общества. Я повторяю, давайте это мы сейчас оставим. Это само собой, с этим я полностью согласна. Но очень большая часть семей не думает о том, что и ребёнок должен понимать, что он должен приспосабливаться к тому, что его окружает. То есть вот рядом с радиостанцией «Эхо Москвы» находится Новоарбатский гастроном. Довольно сложно представить себе, что сейчас придёт туда человек с инвалидностью, продавцы бросят всех своих покупателей и начнут выкладывать перед ним разные сорта печенья, чтобы он указал на какой-то…

С. Бунтман ― Тем более, что там в основном самообслуживание.

С. Суворова ― Да. Но предположим, что кто-то всё бросит, пойдёт снимать с разных прилавков, с разных стеллажей, пойдут снимать разные печенья, пойдут искать свободный стол, чтобы выложить… Особенно если этому ребёнку нужно выбрать несколько товаров. Поэтому, конечно, к сожалению, родитель должен быть готов, что либо ребёнок должен более-менее, если он может, если он в состоянии освоить навыки такой независимой жизни, всё-таки, наверное, надо приучать его выбирать нужные товары, вести себя точно так же, как мы все учим здоровых детей.

Да, для того чтобы научить чему-то больного ребёнка, требуется гораздо больше времени и терпения. Для того чтобы общаться в магазине, в химчистке, в столовой, в кафе (где угодно) с больным человеком, тоже нужно гораздо терпения, выдержки и доброты, чем в повседневном общении. Но любой ребёнок должен, во-первых, иметь иммунитет против возможной агрессии, с которой его могут встретить. К сожалению, это так. Но это суровая правда жизни. Так же как ребёнок рыжий, ребёнок толстый, он всё-таки должен иметь какой-то иммунитет, чтобы его не так это ранило. Родители должны очень осторожно объяснить ему, что люди бывают разные.

С. Бунтман ― Да, во-первых, что люди бывают разные, что надо к ним… Вот здесь у меня был вопрос, который мне очень показался странным. Но потом я так параллельно о нём думал. Это Лена, по-моему, написала: «А не бывают жестокими люди особенные?». Бывают.

С. Суворова ― Бывают жестокими, эгоистичными.

С. Бунтман ― Бывают. И способными точно так же, как и все мы и все другие, например, дети, способны и играть на своих особенностях. Это сложная жизнь. Вы не думайте. И родители не думают пускай, что мы должны воспитать весь окружающий мир, чтобы он так любил нашего малыша. На самом деле это вредно и в обычной ситуации. А тут, может быть, даже и вреднее.

И. Леонова ― В любом случае это упирается как раз в тот вопрос принятия и адекватного отношения к семье, где растёт ребёнок с инвалидностью. И возвращаясь к вопросу о магазине по поводу играть на своих особенностях, каким образом это дети делают? Точно так же, как любые маленькие дети. Нужно ребёнку чупа-чупс – он подходит к стойке с чупа-чупсами, открывает рот, начинает очень громко кричать. И что делает мама? Мама, наученная всеми педагогическими изысками, понимает, что если она сейчас даст этот чупа-чупс ребёнку, то в следующий раз он будет знать, что делать. Первым делом будет бежать…

С. Бунтман ― Знаем, да.

И. Леонова ― И здесь мы говорим о принятии общества. Конечно, понятно, что неприятно, если рядом с тобой вдруг начал кричать ребёнок. Но если окружающие посетители магазина начнут маме говорить «заткните вашего ребёнка» или «уходите из магазина», то что будет с мамой? Мама почувствует себя очень тяжело, неприятно, у неё начнёт расти фрустрация. И, возможно, она сильно пойдёт на поводу у ребёнка, купит сейчас чупа-чупс, соответственно, это будет…

С. Бунтман ― Лишь бы не было скандалов.

И. Леонова ― И действительно мы сталкиваемся с такими ситуациями. И, к сожалению, иногда это приводит к тому, что ребёнок, имея все возможности к тому, чтобы садаптироваться в обществе, дорастает до 18 лет и всё-таки продолжает точно так же кричать в магазине. И очень это страшно, печально. И, к сожалению, здесь уже есть некоторые особенности у мамы. И эти страхи непреодолимые, которые только в работе с психологом, только в работе со средой можно…

С. Бунтман ―Необходимо работать и самим родителям, и с родителями. Вот кому надо помогать прежде всего, я прошу прощения – это родителям.

С. Суворова ― Если вернуться к тому, с чего мы начали разговор, это как раз та причина, по которой вообще всё это происходит. Конечно, главная причина в том, что у нас нет просвещения, нет помощи, нет информационной поддержки, нет психолого-педагогической поддержки родителей, семей, специалистов, которые сталкиваются с этими людьми, с людьми с инвалидностью. У нас просто какое-то общество тотального невежества в этом плане, причём, воинствующего. Ведь очень часто фантастическое невежество проявляют и работники социальной защиты населения, которые, кстати, тоже как-то молчат и которые во множестве ситуаций обязаны иметь самое непосредственное отношение.

Вспомним недавно произошедшую страшнейшую историю в том же самом Нижнем Новгороде, когда психически больной человек убил детей и их мать. Посмотрите, социальная защита молчит. Снова у нас кто? Прокуратура и следственный комитет.

С. Бунтман ― А кто виноват? Виновата религиозная организация, к которой она принадлежала. У нас знаете, как есть дежурный подозреваемый, кто-нибудь – мигрант, кавказец, араб, в зависимости от страны, темнокожий, наркоман. Кто сделал? Вот здесь сразу – давайте бороться с сектами будем. А вот вместо того, сколько было сигналов постоянно, и говорили, что там очень как-то нехорошо…

С. Суворова ― Мало того. Давайте мы начнём с того, что это многодетная семья с тяжелобольным членом семьи.

С. Бунтман ― Которая вообще должна быть…

С. Суворова ― Конечно. Они должны были в принципе сопровождать, осуществлять социальное сопровождение этой семьи. Мало того, необходимо было осуществлять психолого-педагогическую поддержку и её, матери, и детей, но, между прочим, и его. Ведь он тяжело больной человек. Если бы вовремя контролировали его состояние, если бы вовремя спохватились, если бы вовремя начали лечить, то скорее всего ничего подобного бы не произошло. И вопрос здесь не только в милиции. Это просто страшный очень случай. Но если мы будем говорить о повседневной поддержке, конечно, родители должны постоянно иметь возможность обратиться к специалистам.

С. Бунтман ―Должны идти тоже навстречу. Знаем ли мы, что, например, мама скрывает своего ребёнка, который не такой? Постоянно скрывает, держит его всё время дома, вообще не выходит. Вы мне говорили, как подвигнуть тому, чтоб выходили, и как вот эти с двух сторон пути соединить. Вы ж мне говорили, помогали вывезти и в кафе, и как спустя 5-10 минут или один раз реагируют хозяева в самых таких наших обычных парковых шашлычных забегаловках таких.

С. Суворова ― Да, реагируют прекрасно. Я просто, если можно скажу коротко: была такая программа социальной реабилитации – вытаскивать мамочек из дома с тяжелобольным и внешно сильно отличающимися от здоровых детками. И вдруг я столкнулась с совершенно неожиданной ситуацией, что эти владельцы шашлычных, маленьких кафе в парках, это было в конце 1990-х годов, вы знаете, они очень хорошо к этому относятся. Даже те, кто сначала немножко пугались и говорили «вы приходите рано, когда мы только открываемся, мы угостим мамочек, чтобы как-то не особо их видели». Что вы! Немножко пообщавшись с ними, вдруг они начинали готовить им что-то вкусное, угощать и спрашивать: можете в следующий раз прийти, когда хотите. Это было очень приятно и совершенно неожиданно.

С. Бунтман ― Я сейчас расскажу то, что мне написали. Люда из Петербурга написала. Они ходят в кафе, и там же со второго раза запомнили. И замечательная совершенно деталь: когда приборы подают, знают, что трудно вилкой, подают ложку, уже когда всё. И это очень здорово. Потому что здесь получается так, что такой специальный прибор. Мало ли что там полагается подавать. А здесь специально. Как ребёнку подают. Вот твоя любимая ложка и твоя любимая штука. Вот, привык человек. И это здорово. На это смотреть. Почему я говорю, что я не всегда знаю: улыбнусь, вдруг покажется, что я как-то смеюсь, издеваюсь. Я потом всё убираю и стараюсь как-то естественно себя вести. Потом мне очень нравится, вот, мы говорили о приспосабливаемости, когда люди с теми или иными ограничениями, когда они пользуются массой не каких-то казённых, а своих собственных способов, как ловчее сделать то или иное. Вот, руки не так работают. Я всегда стараюсь незаметно, но наблюдал, как человек абсолютно ловко работает руками с очень ограниченной подвижностью. Видно, что это силой волей выработано, и не только привычка. Это очень интересно. Это очень здорово. Это совершенно патетическая, я бы сказал, картина. Мне кажется, когда вы говорите – с двух сторон, это да. Но всё равно у нас есть обязанности, и у общества, и у государства есть обязанности предоставить всё необходимое, включая правила.

С. Суворова ― Несомненно. И, мало того, отношение общества во многом зависит от того, как государство в лице своих чиновников, с каким уважением оно относится к гражданам с инвалидностью. Вот с этим у нас вообще беда. У нас очень любят говорить: давайте мы сделаем праздник, мы так любим, мы так сюсюкаем. А когда дело касается того, чтобы уберечь личное достоинство мамы или ребёнка, не заставлять её бегать за 7-10 справками, не заставлять её ходить для прохождения медико-социальной экспертизы, втаскивать ребёнка на своих плечах на второй этаж и стоять 4-6 часов в очереди. Это такое унижение, которое надо пережить. После этого что чувствует мама? И насколько она, говоря обычным языком, раздавлена после общения с нашими вот этими специальными службами. Мы говорим – «доступная среда». У нас прекрасная программа в государстве «Доступная среда», на которую огромные деньги выделяются. А вы посмотрите пенсионные фонды. Каждый ли из них может войти…

С. Бунтман ―Мне как-то сказали: ты знаешь, где самые крутые на свете лестницы? – В Собесе. Самые крутые на свете лестницы, самый выщербленный пол, самые кривые перила, которых нет – это там, где пожилым людям тяжелее всего ходить.

С. Суворова ― Сейчас если социальная защита немножко исправляется, то пенсионный фонд и не собирается исправляться. Суды. Попадите в суд. Как человеку с инвалидностью… То есть у нас каждому гражданину гарантировано правосудие, кроме инвалидов. Потому что для инвалидов есть ступеньки. Это нормальная ситуация? И вот эти унижения, к сожалению, преследуют этих несчастных людей всюду. А если у нас не уважает государство, часто демонстративно не уважает, потому что просто не занимается этим вопросом, что требовать от граждан? Да, мы будем воспитывать. Но давайте призовём всё-таки к порядку наше государство.

С. Бунтман ― Конечно, да. Мы можем сколько угодно говорить. Государство тяжело призвать. Надо призвать. И нужно, чтобы были правила и чтобы был и необходимый минимум, который разрабатывает не само государство, потому что, знаете, как в переходах есть вот эти рельсы, лучше бы их не было. Я не знаю. Рельсы – это сломать голову, шеи и ноги. Всё, что угодно. Но, с другой стороны, вот, мы, предположим, если от нас зависит какой-то участок, давайте тоже добиваться.

С. Суворова ― Конечно.

С. Бунтман ― Давайте помнить о том, что это совершенно необходимо, что ты должен, кстати говоря, когда мало ли кто к тебе приедет или кто к тебе придёт. Ты должен знать, что ты должен ему помочь и чтобы у тебя было удобно.

И. Леонова ― Та самая доступная среда.

С. Бунтман ― Что у тебя есть дети, что у тебя… мало ли к тебе в гости придут с ребёнком, который не очень может… Ты должен знать, как тут сориентироваться, как кому помочь. Это легко делать в доме в квартире своих, а в квартале? Заметь, что у тебя нет въезда. Заметь. Сейчас, смотрите: как правила работают вдруг? Везде существует, я уже почти не видел, везде, где заменяют этот знаменитый бордюр, уже автоматом делают все эти съезды. Уже автоматически. Уже без этого просто нельзя.

И. Леонова ― Да, это очень хорошо.

С. Бунтман ― Уже никто себе не представляет без этого. Так и должно быть, наверное.

И. Леонова ― Мы сейчас живём в ситуации, когда мы пытаемся справиться с последствиями некоторых событий, а хотелось бы, чтобы мы предупреждали эти события. Соответственно, эта «Доступная среда» не только для опорных людей с инвалидностью, но и для людей с ментальной инвалидностью, что тоже очень важно. И, конечно, распространение информации, и здесь очень большая надежда на СМИ, в чьих силах организовать просветительские программы, передачи и социальные ролики, которые будут говорить о том, что все люди равны и у всех разные возможности. Но все люди достойны хорошо жить.

С. Бунтман ― И потом давайте запомним, и государству тоже надо помнить, и администрации любого вообще общественного заведения: не думайте, вы должны быть просто готовы, потому что всё равно среди ваших посетителей процент не гигантский, когда к вам придут. Это не катастрофа, когда к вам придут. Вы всегда должны быть готовы в какой-то момент что-то изменить в своих правилах. Кому-то дополнительно показать в музее, на выставке, кому-то дополнительно помочь в каком-то общественном здании.

С. Суворова ― Я бы сказала – в своём отношении. Не просто в правилах, которые написаны, а в своём отношении.

С. Бунтман ―Здесь как-то органически должен сотрудник охраны, безопасности, должен сделать, помочь, а не просто стоять, как столб. Ничего не будет. Не взорвут ваше заведение, если вы на секунду поможете кому-то.

И. Леонова ― Это элементарная человечность.

С. Бунтман ― Да. Просто полиция, все… я читал новые инструкции, которые у полиции нового типа существуют, но не у нас, к сожалению, в окрестных странах существует. Там всё на это. Это первые пункты… а не сто двадцать пятые.

С. Суворова ― Это правильно. Хотя… тоже необходимы.

С. Бунтман ― Да, да, да. И там хочет… и говорят: вы знаете, у вас 10% жизни вот эти все пиф-паф, ой-ой-ой, связывание рук, а 90% - это общение с гражданами.

С. Суворова ― С разными гражданами. И старенькими, и здоровыми, крепкими, и забывчивыми, и инвалидами.

С. Бунтман ― В принципе, я повторю, в конце концов, что, конечно, и наказывать тоже надо. Наказывать надо. Как за нарушение правил. Как за нарушение ПДД, как за нарушение порядка, как за насилие по отношению, там, за хулиганство и так далее. Это то же самое хулиганство. Как вы думаете, мы всё-таки… вы говорили в начале, что мы более дремучими становимся. В принципе мы как-то идём потихонечку хотя бы?

С. Суворова ― Мы же разговариваем на эту тему.

С. Бунтман ― Во-первых, разговариваем. Во-вторых, есть вы, есть разные общества, которые этим занимаются.

С. Суворова ― Мало того, этим очень активно занимается сейчас государство. Да, у нас есть тоже, с чем мы ещё должны работать. Но я думаю, что вместе, особенно если СМИ нас поддержит, я думаю, что вместе мы справимся.

С. Бунтман ― И главное – будьте гибкими в этом отношении, ничего не пугайтесь. Как какой-нибудь дикарь эмалированной кастрюли. Не надо. Все мы очень разные. А от государства, естественно, будем требовать. Куда оно денется от нас-то?

С. Суворова ― И самое главное – от себя, от каждого из нас.

С. Бунтман ― Конечно. От каждого из нас. Никуда не денешься, в конце концов. Пусть не рассчитывает никто. Ирина Леонова, спасибо вам большое. И Светлана Суворова, спасибо. Мне кажется, не было бы счастья – да несчастье помогло. Стали говорить об этом ещё громче. Спасибо.

И. Леонова ― Спасибо.

С. Суворова ― Спасибо.