С м соловьев вклад в историческую науку. Соловьёв, Сергей Михайлович (историк)

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Глава I. Биография

2.1 Исторические взгляды С.М. Соловьева

2.3 Образ мыслей. Образ жизни С.М. Соловьева

Заключение

Список литературы

Введение

В российской исторической науке есть несколько имен, которые стоят на недосягаемой высоте и составляют ее особую гордость. К их числу принадлежит и Сергей Михайлович Соловьев - один из крупнейших отечественных историков, обессмертивших свое имя созданием фундаментальной "Истории России с древнейших времен", охватившей огромный временной промежуток истории нашей Родины.

По величине, объему, емкости содержания своего учено-литературного наследия С. М. Соловьев, пожалуй, мало с кем из русских историков может быть сопоставлен. Научная библиография зарегистрировала 244 названия печатных произведений Соловьева, появившихся при его жизни с 1838 по 1879 год. Вся его творческая наполнена была постоянным, целеустремленным, размеренным трудом. Строгий учет быстро текущего времени, продуманная организация всех занятий ученого-исследователя: поиски источников в архивах и библиотеках; изучение и критический анализ их; упорядочение и систематизация; ознакомление с научной и исторической мыслью прошедших веков и пристально наблюдение за новой, современной ему научно-исторической литературой на родном, русском, и на главных западноевропейских языках - вот характерные черты Соловьева исследователя.

Исследовательский труд в течение всей своей сознательной жизни он творчески сочетал с работой преподавателя, профессора. Несколько поколений студентов Московского университета слушали его курс русской истории, читавшийся ежегодно в течение почти тридцати пяти лет.

Его научно-публицистические статьи, полемика, рецензии и критические разборы постоянно появлялись в журналах и газетах 40 - 70-х годов XIX в., широкий отклик имели его выступления в идейных спорах западников и славянофилов о старом и новом, об историческом России, о земле, земщине и государственной власти, о значении преобразований Петра I, об общине, положении и судьбах крепостного крестьянства, о его освобождении.

Выступал Соловьев охотно и с популярными публичными курсами лекций, назывались они обыкновенно Чтениями. Таковы, например, были нашумевшие двенадцать "Публичных чтений о Петре Великом". Составил общедоступное переложение на живой язык "Повести временных лет" для первоначального чтения. Оно пользовалось значительным успехом, по этой книге дети и молодые люди впервые знакомились с известиями древнейшей русской летописи.

Создал Соловьев и несколько учебных пособий по русской истории, долго пользовавшихся известностью, не раз переиздававшихся до 1917 г. Таковы названная выше "Русская летопись для первоначального чтения", "Общедоступные чтения о русской истории", "Учебная книга русской истории".

Величайший вклад Соловьева в отечественную культуру его "История России с древнейших времен" в 29 томах при жизни автора выходила с1851 по 1879 г., каждый год по тому. Некоторые тома этого классического памятника русской исторической науки вскоре же по выходе переиздавались еще при жизни Соловьева по пять - семь раз.

Целью работы является рассмотрение исторических воззрений С. М. Соловьева его творчестве и его понятий о историческом пути развития России.

Глава I. Биография

Соловьев Сергей Михайлович (05(17).05.1820 - 04(16).10.1879), русский историк, член Петербургской АН (1872). Родился в семье священника. Окончил Московский университет (1842). Испытал влияние T.H. Грановского и философии Г. Гегеля. Соловьев в 1842 - 1844 жил за границей, будучи домашним учителем детей графа А.П. Строганова, слушал лекции Ф. Гизо и Ж. Мишле в Париже, К. Риттера и Л. Ранке в Берлине, Ф. Шлоссера в Гейдельберге. В 1845 начал читать курс русской истории в Московском университете и защитил магистерскую диссертацию "Об отношении Новгорода к великим князьям", а в 1847 - докторскую - "История отношений между русскими князьями Рюрикова дома". С 1847 профессор Московского университета. В 50 - 70-х гг. Соловьев опубликовал ряд исследований, очерков, статей, руководствуясь принципом, заявленным в его -"Исторических письмах" (1858): наука обязана отвечать на вопросы жизни. В 1863 (год польского восстания) появилась "История падения Польши", а в 1877, когда началась русско-турецкая война, вышла книга "Император Александр I. Политика, дипломатия". Соловьев написал также несколько работ, посвящённых вопросам теории исторической науки ("Наблюдения над исторической жизнью народов", "Прогресс и религия" и др.) и историографии ("Писатели русской истории XVIII в.", "Н. M. Карамзин и его "История государства Российского", "Шлёцер и антиисторическое направление" и др.). Событием не только в научной биографии Соловьева, но и в общественной жизни стали "Публичные чтения о Петре Великом" (1872). В 1864 -1870 Соловьев занимал должность декана историко-филологического факультета, в 1871 - 1877 - ректора Московского университета. В последние годы жизни был председателем Московского общества истории и древностей российских, а также директором Оружейной палаты. Келоховцева A.M. Библиографическая справка о С.М. Соловьеве.М.1940. Преодолев свои ранние славянофильские увлечения, Соловьев примкнул к западникам, занимая умеренные либеральные позиции. Он отрицательно относился к крепостному праву и политическому режиму императора Николая I, но страшился крестьянского движения. После смерти Николая I преподавал историю наследнику, Николаю Александровичу, а в 1866 - будущему императору Александру III, по поручению которого составлял Записку о современном состоянии России (оставшуюся незаконченной). Соловьев выступал в защиту университетской автономии, определённой Уставом 1863, и вынужден был уйти в отставку (1877), когда его усилия потерпели крах. Главным делом жизни Соловьева явилось создание "Истории России с древнейших времён". В 1851 - 1879 вышло 28 тт., а последний, 29-й, доведённый до 1775, вышел посмертно. "История России" создавалась в противовес "Истории государства Российского" H. M. Карамзина, считавшейся в 1-й половине 19 в. официальной. Субъективистским взглядам Карамзина Соловьев противопоставил идею исторического развития. Человеческое общество представлялось Соловьеву целостным организмом, развивающимся "естественно и необходимо". Он отказался от выделения "норманского" и "татарского" периодов в русской истории и стал считать главным не завоевание, а внутренние процессы развития (колонизационное движение, возникновение новых городов, изменение взгляда князей на собственность и характер своей власти). Соловьев первым поставил процесс государственной централизации в тесную связь с борьбой против монголо-татарского ига. Попытался вскрыть исторический смысл опричнины как борьбы против "удельных" устремлений боярства, одновременно осуждал жестокость царя. Будучи сторонником сравнительно-исторического метода и указывая на общность черт в развитии России и Западной Европы, Соловьев вместе с тем отмечал и своеобразие в развитии России, заключавшееся, по его мнению, прежде всего в географическом положении страны между Европой и Азией, вынужденной вести многовековую борьбу со степными кочевниками. Согласно концепции Соловьева, сначала на Россию наступала Азия, в 16 в. в наступление перешла Россия - форпост Европы на Востоке. Соловьев - человек религиозный, склонен был видеть в этом "торжество христианства над мусульманством". Сводя историческое развитие в конечном счёте к изменению государственных форм, Соловьев отводил истории общественно-экономической жизни второстепенную роль по сравнению с историей политической. Прикрепление крестьян к земле Соловьев рассматривал как меру вынужденную, вызванную природными условиями России (обширность территории, суровость климата и т. д.) и государственными потребностями, заключавшимися прежде всего в "умножении войска". В общеисторической концепции Соловьева особое место занимала "смута", т. е. события русской истории начала 17 в. Она представлялась ему реакцией всех антигосударственных сил и элементов на успешный процесс централизации, завершившийся во 2-й половине 16 в., когда главной государственной потребностью стала "потребность просвещения, сближение с народами Западной Европы". В качестве причин "смуты" Соловьев выдвигал падение нравственности народа и развитие казачества. Соловьев видел в событиях начала 17 в. насильственный перерыв в органичном ходе русской истории. По его мнению, после "смуты" движение возобновилось по "законному" пути, с тех рубежей, на которых в конце 16 в. остановились Рюриковичи. Соловьев признаёт закономерность образования крепостнического государства, но отрицает закономерность классовой борьбы народных масс против этого государства. Отрицательное отношение Соловьева к классовой борьбе, игнорирование её закономерности и прогрессивности особенно проявилось при рассмотрении им крестьянских войн 17 - 18 вв. В центре научных интересов Соловьева стояли реформы Петра I. Соловьев первым показал их объективную закономерность. По его мнению, переход от России "древней к новой" произошёл на рубеже 17 - 18 вв. и знаменовал собой вступление страны на путь "европеизации", т. е. буржуазного развития. Не учитывая классовых основ политики Петра I, Соловьев не мог понять, чем же вызывалось народное сопротивление планам Петра. Положенный в основу трудов Соловьева огромный фактический материал (начиная с 17 в. преимущественно архивный) изложен им на основе идеи исторической закономерности, все факты связаны в единую, стройную систему. Это дало возможность Соловьеву дать исключительную по силе и выразительности целостную картину русской истории на протяжении веков. Его труды открыли новый, буржуазный период в развитии русской исторической науки и оказали глубокое влияние на всех последующих русских историков. В.О. Ключевский, H.П. Павлов-Сильванский, С.Ф. Платонов и др. в той или иной мере находились под воздействием исторической концепции Соловьева. "История России" Соловьева сохранила большое научное значение до наших дней. Келоховцева A.M. Библиографическая справка о С.М. Соловьеве.М.1940.

Глава II. Деятельность и творчество

2.1 Исторические взгляды Соловьева С.М.

Каковы же исторические взгляды Соловьёва? Как он понимал конкретно-исторический путь развития России?

Научная концепция истории основывалась на определенных филосовско-исторических воззрениях Соловьева. Воззрения эти - цельная система взглядов о сущности общественно-исторического развития, внутренних слагаемых и движущих силах этого развития. В понимании общего хода исторического развития историк, естественно, опирался на современные ему филосовско-исторические идеи, выдвинутые передовыми представителями европейской общественно-научной мысли. Но одно дело - общие филосовско-исторические идеи, другое - конкретная история. Огромная научная заслуга Соловьева в том, что он, исходя из таких идей, привлекая множество нового исторического материала, создал целостную картину исторического развития России с древнейших времен почти до середины прошлого века. В этом, пожалуй, нет Соловьеву равных ни русской, ни в мировой исторической науке XIX в. Танков А.Л. С.М. Соловьев как профессор // Колосья. 1885. N 8

Сильнейшая сторона филосовско-исторических идей, исходных для Соловьева, - диалектический подход. Основным методом научного познания, который позволил исторической науке достичь наивысшего для того времени уровня, была гегелевская диалектика. Разумеется, идеалистический характер гегелевской диалектики, сочетавшийся с умеренным подходом к решению текущих общественных задач, существенно ограничивал познавательные возможности историков. Диалектика не стала для них, и в частности для Соловьева, алгеброй революции, но она позволила поднять исторические исследования на значительно более высокий уровень сравнительно с дворянской историографией.

Соловьев исходил из идеи об органическом, внутренне обусловленном, закономерном, едином и поступательно-прогрессивном ходе исторического развития всех народов.

"Народы, - писал С.М. Соловьев, - живут, развиваются по известным законам, проходят известные возрасты, как отдельные лица, как все живое, все органическое".

Единство исторического развития всех народов проявляется, по Соловьеву, в том, что все народы идут поступательно-прогрессивным путем, во-первых, к одной цели, во-вторых, через одни и те же этапы и, в третьих, пол воздействием одних и тех же основных факторов. Высшей целью исторического развития Соловьев считал стремление к воплощению в жизнь идеалов христианства, идеалов справедливости и добра.

Согласно Соловьеву, все народы проходят два этапа исторического развития: период господства "чувства" и период господства "мысли". Содержание первого этапа характеризует неразвитость общественной жизни, разгул индивидуальных страстей. Это - юность в истории народов. Второй этап - время зрелого развития, распространение просвещения и расцвета науки. Переход от первого ко второму этапу в Западной Европе связан с эпохой Возрождения, в России - с эпохой Петра I. Общественный прогресс Соловьев усматривал в постепенном переходе от родового строя к государственному, который представлялся ему высшей формой исторического развития народов. "…Государство, - писал Соловьев, есть необходимая форма для народа, который немыслим без государства…" Собственно, лишь на этой стадии народ обретает способность к успешному прогрессу.

По мнению Соловьева, "три условия имеют особенное влияние на жизнь народа: природа страны, где он живет; природа племени, к которому он принадлежит; ход внешних событий, влияния, идущие от народов, которые его окружают".

Русские историки задолго до Соловьева обращали внимание на роль в историческом развитии природно-географических условий, или, как говорим мы теперь, факторов. Но бесспорная его заслуга состоит в более глубоком показе влияния фактора природной среды и, главное в раскрытии его связей с другими факторами (условиями).

Оценивая в целом условия развития России и Запада, Соловьев указывал, что если для народов Западной Европы природа была матерью, то для народов России - мачехой. Горы разделили Западную Европу на замкнутые части как бы естественными границами, дали возможность строить прочные городские укрепления и замки и тем самым ограничивали внешние вторжения. Благоприятные природные условия, и в частности близость моря, содействовали разнообразию занятий, разделению труда, формированию сословий и т. д. Русь представляла собой огромную равнину без естественных границ, открытую нашествиям. Однообразие природных форм, писал Соловьев, "ведет народонаселение к однообразным занятиям; однообразность занятий производит однообразие в обычаях, нравах, верованиях; одинаковость нравов, обычаев и верований исключает враждебные столкновения; одинаковые потребности указывают на одинаковые на одинаковые средства к их удовлетворению". Бедность и однообразие природных условий не обеспечивали прочной оседлости населения, вели к его высокой подвижности, к слабости его социальной организации, которая находилась в "жидком состоянии". Отсюда вырастала у Соловьева ведущая роль государства в организации общественных сил вообще в отечественном историческом развитии. Иллерицкий В.Е. Сергей Михайлович Соловьев. М.: Наука, 1980. - 192 с.

Однако, подчеркивая важнейшую роль природного фактора в историческом развитии и даже преувеличивая его значение, Соловьев вместе с тем в отличие от историков государственной школы (К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина) не абсолютизировал его. Он полагал, что "народ носит в самом себе способность подчиняться и не подчиняться природным влияниям". Возможность ослабления неблагоприятных природных условий усматривалось Соловьевым в высоком народном духе славянского племени, в его энергии и упорстве. "В сильной природе этого племени, - указывал он, - лежала возможность преодоления всех препятствий, представляемых природой-мачехой, возможность цивилизации страны и важное значение ея историческое".

В решении этнических проблем взгляды Соловьева противоречивы. Признавая единство общего пути и основных этапов исторического развития всех народов, он вслед за Гегелем считал одни народы историческими, другие - неисторическими. Арийским народам, к которым Соловьев относил и славян, приписывалась особая историческая роль, способность к успешному историческому прогрессу. Исходя из таких соображений, Соловьев возвеличивал славянские народы. Но в то же время он был чужд шовинизма, ненависти к другим народам, нередко присущих представителям консервативных направлений общественно-научной мысли. Так Соловьев упрекал немецкого историка В. Риля, враждебно относившегося к Франции и французам, в "мелкой, недостойной великого народа вражде, зависти к другим народам". Соловьев С. М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1990.

В целом С.М. Соловьев рассматривал воздействие народонаселения на историческое развитие в собственно этническом плане. Он не постигал тесную связь демографического фактора с социально-экономического отношениями, которые, с одной стороны, оказывали определяющее воздействие на демографические процессы, а с другой - опосредовали воздействие демографического фактора на ход исторического развития.

Идеалистический подход Соловьева к пониманию и объяснению хода исторического развития отчетливо проявляется и в трактовке им места и значения в историческом развитии народных масс, государства и личности.

Ведущей силой в системе народ - государство и личность Соловьев считал государство и рассматривал его как стадию общественного развития. У Соловьева государство воплощает в себе народ. Только через государство, или, как он часто писал, правительство, проявляет народ свое историческое бытие; "какая бы не была его форма, представляет свой народ; в нем народ олицетворяется, потому оно было, есть и будет всегда на первом плане для историка". Потому историк должен "изучать деятельность правительственных лиц, ибо в ней находится лучший, самый богатый материал для изучения народной жизни". Эта деятельность, "условливаясь известным состоянием общества, производит могущественное влияние на дальнейшее развитие жизни". Значит, даже мелкие "подробности, анекдоты о государях, о дворах, известия о том, что было сказано одним министром, что дума другой, сохранят навсегда свою важность, потому что от этих слов, от этих мыслей зависит судьба целого народа и очень часто судьба многих народов".

Соловьев превыше всего ставил роль государства потому что, государство для него казалось над классовым. Он не видел самостоятельной созидающей роли народных масс в историческом развитии. Но и в этой, как мы понимаем, несостоятельной трактовке роли народа и государства в истории у Соловьева имелось рациональное зерно в сравнении с дворянской историографией. У дворянских историков государство отождествлялось с самодержцем, всецело служило интересам дворянства и этим его функции ограничивались. Соловьев же стремился расширить социальные основы государства и его исторические функции. Отнимая государство у самодержавия и дворянства, он представлял его как институт, выражавший всенародные интересы, и тем самым понимал историческую роль государства. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. I. М., 1959. Зерно истины у него состоит в том, что государство, несмотря на свою несомненно классовую природу и защиту интересов господствующего класса, действительно выражало и отстаивало и определенные общенародные интересы. Важнейшим моментом здесь была борьба с внешней опасностью.

С.М. Соловьев постоянно выступал против тех, у кого история творится по замыслу и капризу отдельной личности. "произвол одного лица, - указывал он, - как бы сильно это лицо не было, не может переменить течение народной жизни, выбить народ из его колеи". Соловьев верно отмечал, что "великий человек дает свой труд, но величина, успех труда зависит от народного капитала, от того, что скопил народ от своей предшествовавшей жизни, предшествовавшей работы; от соединения труда и способностей знаменитых деятелей с этим народным капиталом идет великое производство народной исторической жизни". Особенно ярко обусловленность деятельности исторической личности раскрыта Соловьевым на примере преобразований Петра I. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. X. М., 1963

Главное противоречие, присущее историческому развитию России, Соловьев усматривал в борьбе родовых и государственных отношений. Важную роль, по его мнению, играла так же борьба "леса" со "степью", т. е. оседлых народов с кочевыми, "старых" и "новых" городов, передовых начал европейской цивилизации с отжившими формами и нормами общественной жизни и т. д. Представления Соловьева об общественных противоречиях позволяли по-новому осветить многие стороны исторического развития России.

В историческом развитии России Соловьев выделял следующие основные стадии:

I. От Рюрика до Андрея Боголюбского - период господства родовых отношений в политической жизни.

II. От Андрея Боголюбского до начала XVII в. - период борьбы родовых и государственных начал, завершившийся полным торжеством государственного начала. Этот длительный процесс имел внутренние стадии:

а) от Андрея Боголюбского до Ивана Калиты - начальное время борьбы родовых и государственных отношений;

б) от Ивана Калиты до Ивана III - время объединения Руси вокруг Москвы;

в) от Ивана III до начала XVII в. - период борьбы за полное торжество государственного начала.

III. С начала XVII до середины XVIII в. - период вступления России в систему европейских государств.

IV. С середины XVIII до реформ 60-х годов XIX в. - новый период русской истории. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. I. М., 1959.

Периодизация, как видим, отражает прежде всего историю государства. Внешне она сходна с периодизацией, которую давали дворянские историки, Но для них каждое из княжений - самостоятельный этап, а Соловьев показал историю возникновения и развития государства как внутренне обусловленный процесс, прежде всего выраженный в явлениях политической истории.

Обширность Восточноевропейской равнины, где обитали славянские племена, и малочисленность населения делали непрочными внутренние связи, обрекали общественные отношения на "жидкое состояние". В таких условиях "централизация восполняет недостаток внутренней связи, условливается этим недостатком и разумеется, благодетельна и необходима, ибо без нее все бы распалось и разбрелось".

Во главе централизации, или государственности, стала Северо-Восточная Русь. Правда, первоначально наиболее успешно шло развитие Юго-Западных земель во главе с Киевской Русью. Однако "пограничность ее, близость к полю, или степи, жилищу диких народов делала ее неспособной стать государственным зерном для России…". Другую причину интенсивного развития государственных отношений в Северо-Восточной Руси Соловьев видел в демографически-психологическом факторе. Благоприятная южная природа, "с лихвою вознаграждающая и слабый труд человека, усыпляет деятельность последнего, как телесную, так и умственную". В таких условиях находилось население Юго-Западной Руси. "Природа более скупая на свои дары, требующая постоянного и нелегкого труда со стороны человека, держит последнего всегда возбужденном состоянии: его деятельность не порывиста, но постоянна; постоянно работает он умом, неуклонно стремится к своей цели". Таким было положение в Северо-Восточной Руси. В объяснении есть рациональное зерно: при более благоприятных природных условиях легче добиться более высокого уровня хозяйственного развития. Из этой схемы Соловьев делал далеко идущий но несостоятельный вывод: "Народонаселение с таким характером в высшей степени способно положить среди себя крепкие основы государственного быта, подчинить своему влиянию племена с характером противоположным". Тем самым возникающему на Северо-Востоке единому Русскому государству приписывалась особая историческая роль. Танков А. Л. С. М. Соловьев как профессор // Колосья. 1885. N 8.

Единое государство формировалось в процессе колонизации, заселения обширных пустующих пространств. "В русской истории, - писал Соловьев, - мы замечаем то главное явление, что государство при расширении своих владений занимает обширные пустующие пространства и населяет их; государственная область расширяется преимущественно посредством колонизации…". Такой процесс действительно имел место, однако в состав России вошли добровольно или были присоединены в итоге завоеваний и обширные уже заселенные земли.

Соловьев обращал внимание еще на одну силу, которая порой угрожала государству не меньше, чем кочевники. Такой силой историк считал казачество. Он писал: "…природа страны условила еще другую борьбу для государства, кроме борьбы с кочевниками: когда государство граничит не с другим государством и не с морем, но соприкасается со степью, широкою и вместе привольную для житья, то для людей, которые по разным причинам не хотят оставаться в обществе или принуждены оставить его, открывается путь к выходу из государства и приятная будущность - свободная, разгульная жизнь в степи. Вследствие этого южные степные страны России по течению больших рек издавна населялись казацкими толпами, которые, с одной стороны, служили пограничной стражей для государства против кочевых хищников, а с другой, признавая только на словах зависимость от государства, нередко враждовали с ним, иногда были для него опаснее самих кочевых орд. Так Россия вследствие своего географического положения, должна была вести борьбу с жителями степей, с кочевыми азиатскими народами и с казаками…". В этих суждениях сквозит неприятие Соловьевым всякой народной борьбы, ибо казачество нередко выступало как организованная и наиболее активная сила в крестьянских войнах и других антифеодальных выступлениях.

Борьба с внешней опасностью естественно оказывала влияние и на внутреннюю политику государства, требую постоянного внимания к поддержанию обороноспособности. При обширной территории страны и ее слабой заселенности это вело к особым мерам. Они состояли в закрепощении сословий. Служилое сословие - поместное дворянство было обязано государственной службой. Для ее материального обеспечения дворяне получали поместья. Поместная система получила широко распространение в России. При большой подвижности населения и его малочисленности обеспечить поместья рабочей силой прежде всего можно было лишь путем закрепощения крестьян, которые были обязаны работать на помещиков и не имели права покидать их владения. "Государство, - писал Соловьев, - давши служилому человеку землю, обязано было дать ему и постоянных работников, иначе он служить не мог". Так возникло крепостное право. Были прикреплены к своим местам и посадские люди в городе, которые "под смертной казнью должны были сидеть, работать и платить ратным людям на жалованье, кормить воеводу". Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. II. М., 1960.

Поместная система действительно была одной из важнейших причин возникновения крепостного права, хотя существовали и другие, более глубокие социально-экономические факторы, раскрыть которые во времена Соловьева было невозможно. Будучи исторической неизбежностью, по мере общественного прогресса крепостное право исчерпало себя и в середине XIX в. стало помехой для дальнейшего развития. И Соловьев, как уже указывалось, был сторонником его упразднения сверху, путем реформ.

Таковы основные природно-географические, демографические и внешне политические факторы, которые по мнению Соловьева, воздействовали на образование и развитие государства в России. Но при всей своей их значимости решающее значение Соловьев усматривал в борьбе родового и государственного начал.

Родовые отношения, по мнению Соловьева, господствовали в Древней Руси. Общественно-бытовой строй там основывался на общей родовой собственности. У славян, утверждал он, существовал родовой, а не общинный, как полагали славянофилы, строй. Появление варяжских дружин, основанных не на родовых связях, а на товариществе, подрывало родовой строй. Однако варяги сами оказались под его влиянием. Княжеские отношения строились на родовых началах. Русская земля со времен Ярослава Мудрого считалась общей собственностью всего княжеского рода. И хотя отдельны земли были независимы одна от другой, а взаимоотношения князей характеризовались бесконечными раздорами, эти земли составляли "одно нераздельное целое вследствие родовых княжеских отношений, вследствие того, что князья считали своей отчиной, нераздельным владением целого рода своего". Здесь Соловьев заблуждался. Известно, что в Древней Руси существовал не родовой, а уже государственный строй; сформировался он на основе феодальных производственных отношений.

Формирование единого государства происходило в острой борьбе государственных отношений с родовыми. Развитие первых шло по линии расширения и укрепления централизации, перехода от "единодержавия", к "самодержавию". Препятствием на этом пути была удельная система, самовластие князей и боярской знати в своих владениях. Временем окончательного торжества государственного начала в форме самодержавия была эпоха Ивана IV. В ее оценке Соловьев разошелся с дворянскими историками еще больше, чем при характеристики времени Ивана III. Такова основная суть представлений Соловьева о конкретно-историческом процессе возникновения и развития государства в России. Процесс этот в большой мере представлен им как внутренне обусловленный. Описание княжений и царствований, объяснение событий индивидуально-психологическими факторами сменилось аналитической картиной политической истории как внутренне обусловленного процесса. В этом - важная заслуга Соловьева. Многое из сделанного Соловьевым в освещение этих процессов не утратило значения до наших дней как в конкретном изложении политической истории, так и в объяснении многих ее явлений. Конечно, подход Соловьева был ограниченным. За его пределами остались явления не только социально-экономические, но и социально-политические - воздействие на ход политического развития различных классов, социальных слоев и групп, классовой и внутриклассовой борьбы. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. II. М., 1960.

соловьев историк биография творчество

2.2 Профессорская деятельность

В то время, когда Соловьев находился в старших классах гимназии и потом в университете, попечителем Московского учебного округа был граф Сергей Григорьевич Строганов. Он уважал науку, любил литературу и выше всего ставил в человеке талант, трудолюбие, честность, прямоту, благородство и строгое исполнение своих обязанностей. Он не любил давать места по протекции, и прийти к Строганову с рекомендательным письмом от знатной дамы или знатного господина значило навсегда погубить себя в его мнении и никогда не получить места. Он доверял людям хотя и незнатным, но знающим и понимающим. К Строганову нельзя было подольститься, ему можно было понравиться исключительно личными достоинствами и усердным исполнением своих обязанностей. Своим подчиненным он позволял высказывать свои мнения совершенно откровенно и спорить сколько угодно. Одного из чиновников, служивших под его началом, Строганов хвалил таким образом: "Что это за человек! Бывало, начну с ним говорить, спорить, указывать ему - не даст слова выговорить! Прекрасный, честный человек, крепкий в своих убеждениях!" Иллерицкий В.Е. Сергей Михайлович Соловьев. М.: Наука, 1980. - 192 с.

"После двухлетнего гнета под ферулою Д.П. Голохвастова (помощника попечителя),- рассказывает Буслаев в своих воспоминаниях,- мы, студенты 1834 года, могли вполне оценить и радостно почувствовать на себе самих благотворную силу обновления во всем строе университетской жизни. Предшественник графа Строганова, князь Сергей Михайлович Голицын, знаменитый первый вельможа в Москве, был человек решительно добрый и благотворительный, но - странное дело - ровно ничего для университета не делал, а вполне предоставлял Голохвастову делать все что угодно. Он даже вовсе и не любил университета и при нас в течение двух лет ни разу не был в аудиториях на лекции; только однажды посетил он нашу казенную столовую во время обеда, прошелся взад и вперед между столами и закинув голову смотрел по верхам в потолок, на студентов же вовсе ни на кого и не взглянул. Граф же Строганов чуть не каждый день посещал лекции профессоров и внимательно слушал каждую с начала до конца, никогда не оскорбляя профессора преждевременным выходом из аудитории, а во время переходных и выпускных экзаменов любил знакомиться с успехами и способностями экзаменующихся студентов и с особенным вниманием и участием следил за теми из них, которые были уже у него на примете по дарованиям и прилежанию" ("Вестник Европы", 1890, No 12).

Строганов застал в университете множество профессоров бездарных, отсталых, с нелепыми выходками и привычками, подвергавшихся вследствие этого насмешкам студентов. Молодых людей, в которых попечитель усматривал особенное дарование и трудолюбие, он отправлял учиться за границу и таким образом обновил Московский университет. К этим молодым ученым принадлежали наиболее видные представители сороковых годов: Грановский, Крюков, Кавелин, Буслаев. Погодина же, Шевырева и Давыдова Строганов не любил за их нравственную неопрятность, но терпел в университете, потому что заменить их было некем: для изучения русской истории и словесности молодежь не посылали за границу. Пользуясь враждою между попечителем и министром народного просвещения Уваровым, Погодин, Шевырев и компания старались заручиться покровительством министра, и старания их увенчались успехом. Бартенев П.И. Воспоминания о С.М. Соловьеве // Рус. арх. 1907. Кн. 2.

Соловьева Строганов заметил еще в гимназии и в университете начал покровительствовать ему, предугадав, что этим талантливым юношей в будущем можно будет заместить неприятного ему Погодина.

Отвергнув предложение Крюкова и занявшись преимущественно русской историей, Соловьев не имел никакой надежды быть посланным за границу на казенный счет. Между тем он считал для себя очень важным поучиться у европейских профессоров, но не мог сделать это на свои средства. Поэтому он очень обрадовался, когда по рекомендации попечителя получил предложение занять место домашнего учителя в доме его брата, графа Александра Григорьевича Строганова, проживавшего тогда за границей.

Летом 1842 года Соловьев отправился в Теплиц, где находились Строгановы, но по дороге остановился на короткое время в Берлине и прослушал здесь несколько лекций знаменитых ученых: философа Шеллинга, великолепного старца с орлиным взглядом, производившего большое впечатление торжественностью своей речи; церковного историка Неандера, пользовавшегося громкой известностью; патриарха новой истории Ранке, а также Раумера, географа Риттера. Соловьеву необходимо было спешить в Теплиц, и несколько берлинских лекций не могли принести ему большой пользы: он прослушал их из любопытства, желая посмотреть на знаменитых людей.

В Теплице Соловьев познакомился с семейством Строгановых, в котором ему пришлось прожить больше года и которое ему не понравилось. По рождению, воспитанию и образованию у него не было ничего общего с графом Александром Григорьевичем, опальным министром внутренних дел, и легкомысленной графиней, увлекавшейся католицизмом и иезуитами. Но хотя Соловьев и не мог сдружиться со Строгановыми, жизнью своей он был вполне доволен, потому что пользовался большой свободой. Из Теплица Строгановы после приезда нового учителя переехали в Париж, и здесь Соловьеву приходилось только учить двенадцатилетнего графа Виктора Александровича, при котором состоял француз-гувернер. Занятия проходили по утрам, не более трех часов в день, и затем Соловьев мог делать все что ему было угодно. Позавтракав, он отправлялся в Королевскую (теперешнюю Национальную) библиотеку, работал там до трех часов, потом возвращался домой, писал до обеда, то есть до шести часов, а вечером читал новые книги и журналы. Не имея возможности работать над русской историей по недостатку книг, он занимался всеобщей историей, преимущественно славянской. Уже тогда в голове Соловьева зарождались общие исторические теории, касавшиеся жизни всех народов; он задумывал сочинение, в котором хотел объяснить главнейшие явления в истории человечества отношением дружины к родовой общине, антагонизмом между замкнутым родом и выделившейся из него группой людей. С этой целью он изучал историю древних и новых народов, семитические племена и славяне являлись, казалось ему, представителями родового начала, а греки - представителями дружинного; в борьбе патрициев и плебеев он видел борьбу родового и дружинного начал. Соловьев осуществил свое желание гораздо позднее, уже незадолго до смерти, когда написал свои статьи под названием "Наблюдения над исторической жизнью народов"; но достойно внимания, что в нем уже в юные годы проявлялась склонность к широким обобщениям,- он не мог ограничиться разработкою специальных вопросов, и в этом нельзя не видеть влияния Грановского.

Как в публичном преподавании Соловьев не хотел видеть хорошей стороны, так и к французским профессорам он относился отрицательно, отчасти потому, что в то время увлекался ложным патриотизмом и заразился несколько славянофильским духом. Из известных в то время историков Соловьев слушал Мишле и Ленормана, но обоими остался неудовлетворен.

Лето 1843 года Строгановы собирались провести на богемских водах, а так как для Соловьева не хватило места в их карете, он отправился туда один и, воспользовавшись случаем, осмотрел по дороге Страсбург, Штутгарт, Мюнхен и Регенсбург. Приехав в Карлсбад, он узнал, что Строгановы будут еще нескоро, и поехал в Прагу, где познакомился с известными славянскими учеными Ганкой, Палацким и Шафариком, а также с кружком властенцов (патриотов), мечтавших об освобождении Чехии из-под власти Австрии. Этот кружок молодых людей, добродушных и нравственно чистых, служивших идее и живших исключительно мечтой, хотя они и отличались наивностью, произвел очень приятное впечатление на Соловьева. Так, например, один властенец-гравер показывал с восторгом свою только что оконченную работу: здесь был изображен орел, которого ухватил за шею лев. Лев - это символ Чехии, которого властенцы противопоставляли орлу, изображенному на австрийском гербе. Танков А. Л. С. М. Соловьев как профессор // Колосья. 1885. N 8.

Зиму 1843/44 года Соловьев вновь прожил в Париже у Строгановых, часть следующего лета провел в Гейдельберге, где слушал лекции историков Pay и Шлоссера; а конец лета - опять у Строгановых на богемских водах; осенью 1844 года он возвратился в Москву, где надеялся получить кафедру.

Во все время своего заграничного путешествия Соловьев не прекращал переписки со своим учителем Погодиным. Веря в расположение московского профессора, он сообщал ему о ходе своих занятий и даже обращался к нему за советом. Весной 1844 года Строгановы уговаривали Соловьева остаться у них еще на год, но он находил это для себя бесполезным, потому что за границей невозможно было заниматься русской историей, а ему хотелось поскорее выдержать экзамен на магистра и получить кафедру. Поэтому он написал Погодину с просьбою сообщить, что происходит в Московском университете и на что он может рассчитывать. Ответ не заставил себя ждать, но отличался двусмысленностью. Погодин горячо благодарил Соловьева за оказанное ему доверие, к чему он очевидно не привык, сообщал, что он оставил кафедру, думает ехать в Швецию заниматься "варяжским" периодом, в Южную Сибирь - для занятия "монгольским" периодом; что, с одной стороны, Соловьеву нужно было бы возвратиться в Россию для занятия русской историей, но, с другой стороны, пожить подольше за границей было бы ему также очень полезно, что во всяком случае он может рассчитывать на место адъюнкта при университете. Письмо это удивило Соловьева своей странностью, потому что он в то время еще не понял характера Погодина и не знал, что делалось в Москве.

Авторитет Погодина сильно пошатнулся в сороковых годах, попечитель не благоволил к нему, и, следуя своему грубому и неуживчивому характеру, он находился во вражде с молодыми профессорами, так называемыми западниками. Погодин был столько же публицистом, сколько ученым: он издавал журнал "Москвитянин", орган православно-русского направления, по выражению его биографа г-на Барсукова. Каково было это направление, видно из одной редакционной статьи, написанной Погодиным. "Благоговение пред русской историей до Петра I, воздание должной чести Москве, осуждение безусловного поклонения Западу, сознание национального достоинства, уверенность в великом предназначении русского народа не только в политическом смысле, но и в человеческом, уверенность в величайших дарах духовных, коими наделен русский человек для подвигов на поприще наук и литературы, сочувствие к племенам славянским, их истории, литературе и судьбе, непримиримая, открытая вражда к противоположному направлению - вот в кратких словах программа "Москвитянина". Крайнее направление этого журнала удивляло даже таких умеренных людей, каким был цензор и академик А.В. Никитенко. "Читал между прочим "Москвитянина",- пишет он в своем дневнике.- Чудаки эти москвичи, ругают Запад на чем свет стоит. Запад умирает, уже умер и гниет. В России только и можно жить и учиться чему-нибудь. Это страна благополучия и великих убеждений. Если это искренно, то москвичи - самые отчаянные систематики. Они отнимают у Бога тайны его предначертаний и решают по-своему жизнь и упадок царств. Они похожи на школьников, которые считают себя всемирными мудрецами, все знают и все могут. Они действительно являются выражением нашей младенчествующей самостоятельности".

Понятно, что такое направление пришлось не по сердцу молодым профессорам, гордившимся своим европейским образованием, не нравились им и грубые манеры Погодина. Последний не стеснялся, называл молодых профессоров немцами, громогласно говорил, что онемеченный русский гораздо хуже, вреднее для России, чем немец, что от посылки русских ученых за границу происходит страшное зло для университетов. Погодин доходил до того, что западников, и среди них людей весьма почтенных, называл подлецами и негодяями. Вражда разгорелась особенно сильно в конце 1843 года, когда глава западников Грановский открыл в университете публичный курс по истории средних веков и его талантливые лекции снискали большой успех у публики. Герцен приходил от них в восторг. "Какой благородный, прекрасный язык,- пишет он в своем дневнике,- потому именно, что выражает благородные и прекрасные мысли. Я очень доволен. Его лекции - в самом деле событие. И как современны они, какой камень в голову узким националистам!" А Погодин занес в свой дневник следующие несправедливые слова: "Был на лекции у Грановского. Такая посредственность, что из рук вон, это - не профессор, а немецкий студент, который начитался французских газет. Танков А.Л. С.М. Соловьев как профессор // Колосья. 1885. N 8.

Хотя "Москвитянин" старался уничтожить Грановского и западников, они все-таки были в большинстве, пользовались покровительством попечителя и симпатиями студенчества. Поэтому Погодин подал в феврале 1844 года прошение об отставке из-за расстроенного здоровья, но при этом заявил Строганову, что если здоровье его в продолжение одного или двух лет восстановится, то он почтет священной своей обязанностью поступить вновь в преподаватели университета, если это угодно будет начальству. Погодин надеялся, что министр попросит его отдохнуть и не оставлять университета, но, вопреки его надеждам, отставка была принята, и профессор негодовал на самого себя за такой неосмотрительный шаг. В его позднейших воспоминаниях находятся следующие откровенные слова: "Года через два я думал опять вступить в университет с более укрепленными силами и по собственной просьбе начальства, что было бы для меня гораздо крепче, а теперешние неудовольствия могли, представлялось мне, кончиться по какому-нибудь случаю увольнением даже без пенсии, которую мне хотелось, так сказать, застраховать, пока министром был Уваров, мне благожелавший. Опасение и намерение неосновательные; я был уверен также, что через два года обратятся ко мне с просьбою, потому что нельзя же оставлять университет без русской истории, и в том, как оказалось, я ошибся жестоко. Вообще, этот шаг должен я считать теперь совершенно опрометчивым и имевшим вредное влияние на гражданскую внешнюю мою жизнь".

В преемники по кафедре Погодин наметил себе молодых ученых менее талантливых, чем Соловьев, и притом таких, которые не намеривались посвятить себя исключительно русской истории. Одним из этих кандидатов был Григорьев, занимавший кафедру восточных языков в Ришельевском лицее в Одессе. В то время когда Соловьев проводил вторую зиму в Париже и рассчитывал на благорасположение своего профессора, Погодин убеждал Григорьева сделаться его преемником. Григорьев вполне сознавал, что он не подготовлен для этой кафедры и решительно отказывался; Погодин долго убеждал его. "Приготовляйтесь к лекциям со дня на день,- писал Погодин Григорьеву.- Попечитель остановился теперь на Соловьеве, кандидате, который должен воротиться из путешествия; малый он хороший, с душою, но, кажется, слишком молод".

В ответе на это письмо читаем следующие удивительные строки: "Если в Соловьеве один недостаток - молодость, так беда невелика; по-моему: молод да умен - два угодья в нем. Беда не в молодости его, а, как я слышал, в том, что рано он хитрить начал и не годится для кафедры русской истории не по уму и не по сведениям, а по недостатку нравственного достоинства, но этого Строганов не понимает". Все знавшие Соловьева единогласно подтвердят, что скорее у него можно было отнять ум и талант, чем нравственное достоинство. От кого Григорьев слышал подобную клевету? Он не знал Соловьева лично, потому что с 1838 года находился в Одессе. Не шла ли эта клевета из Москвы?

Западники были настроены против Соловьева, но в то же время славянофилы не поддерживали его, и он не искал их покровительства. К тому же в университете был в то время один только славянофил Шевырев, не пользовавшийся уважением товарищей. Шевырев вместе с Погодиным интриговал, чтобы последнего упросили занять вновь только что оставленную кафедру.

Следствием всех этих обстоятельств, борьбы западников со славянофилами, подозрения, что Соловьев принадлежит к партии Погодина, недоброжелательства самого Погодина, было то, что Соловьев выдержал экзамен гораздо хуже, чем этого можно было ожидать, судя по его способностям и громадному трудолюбию. Экзамены на магистра не имеют точной программы, требуется главным образом знание литературы по предмету, а это понятие очень растяжимое: от мнения профессора зависит, знакомство с какими именно сочинениями следует считать обязательным. Притом история - наука такая обширная, что молодые ученые не в состоянии охватить весь материал целиком и обыкновенно ограничиваются изучением той или иной страны, той или иной эпохи. Экзамен на ученую степень может быть очень труден или очень легок,- для Соловьева он был преисполнен всяческих затруднений, потому что после неудачной беседы с Чивилевым он не обращался уже к профессорам с просьбою наметить ему определенные вопросы. Ключевский В.О. С.М. Соловьев как преподаватель//Сочинения: В 9 т. М, 1989. Т. 7

Экзамены начались со всеобщей истории в январе 1845 года. Грановский задал Соловьеву три вопроса: один - по истории Франции о первых Капетингах; другой - по истории Испании; третий - о сравнении русской летописи с западной. Нелегко было ответить на все эти вопросы без приготовления, не зная, что они будут заданы, но Соловьеву помогли его заграничные занятия, его обширное знакомство со всеобщей историей. Грановский написал на экзаменационном листе, что Соловьев обнаружил большую начитанность, но что он затрудняется в изложении,- это был намек на то, что он неспособен занимать кафедру.

Второй экзамен по русской истории был менее удачен. За неимением специалиста в университете, пригласили Погодина. Он задал экзаменующемуся удивительный вопрос: изложить историю отношений России с Польшей с древнейших до последних времен. На такой вопрос ни сам Погодин, ни кто другой не мог бы ответить удовлетворительно по той простой причине, что в то время как история Польши, так и новая русская история после вступления на престол Михаила Федоровича оставались совершенно неразработанными. Чтобы выдержать подобный экзамен, нужно было много лет просидеть в архивах и изучить нигде не напечатанные документы, что впоследствии и сделал Соловьев, но в 1845 году не было книг, по которым можно было бы уяснить себе отношения России с Польшей за целых девятьсот лет. Соловьев старался уклониться в сторону, показать свое знание собственно русской истории; Погодин останавливал его, требуя, чтобы он говорил только об отношениях с Польшей. Понятно, что присутствовавшие профессора остались недовольны и заявили, что ответ - гимназический, а не такой, как требуется от магистра, и что из такого ответа не видно, может ли экзаменующийся занять профессорскую кафедру.

Единственный человек, который продолжал хорошо относиться к Соловьеву, был попечитель, граф Строганов. К нему-то и отправился Соловьев и, сообщив про неудачный экзамен, прямо объяснил ему, что он считал нелепым заниматься подробным изучением статистики и политической экономии вместо того, чтобы писать диссертацию, которая должна показать его права на кафедру; что же касается до странного вопроса по русской истории, он в этом не виноват. Строганов понял, в чем дело, и, убедившись, что во всем виновата погодинская интрига, к которой Соловьев непричастен, ободрил молодого человека и дал ему понять, что участь его будет зависеть от диссертации, а не от экзамена.

Первоначально Соловьев собирался написать книгу об Иоанне III, но, занявшись Новгородом, он заметил, что для уяснения решающих судеб этого города и уничтожения его вольности необходимо проследить отношения Новгорода с великими князьями, и поэтому он написал диссертацию "Об отношениях Новгорода к великим князьям". В начале Великого поста Соловьев подал диссертацию декану, а тот препроводил ее Погодину, который должен был дать о ней отзыв, так как на факультете не было компетентного лица. Прошло около двух месяцев, Соловьев ничего не знал об участи, ожидающей его работу; жизнь он вел одинокую и чуждался профессорских кружков, где о нем имели не слишком лестное мнение.

Подобные документы

Рационалистические взгляды Карамзина на ход общественного развития. Теории прогрессивного продвижения России от родового строя к "правовому государству" в трудах Соловьева. Основные направления внешней политики России в первой половине XVIII века.

контрольная работа , добавлен 08.11.2010


Жизненный путь. Личность. Историко-философская ориентация. Соловьев и неоплатонизм, патристика, теософско-гнотическая литература, Платон, Декарт, Спиноза, Кант, Шеллинг, Гегель. Теоретическая философия. Метафизика. Свободная теократия.

реферат , добавлен 17.01.2005


Вклад Н.А. Бердяева в развитие гуманитарных наук. Своеобразие русской культуры в работах Г.П. Федотова. Труд С.М. Соловьева "История России с древнейших времен". Влияние взглядов Буслаева на формирование научного подхода к описанию русской грамматики.

презентация , добавлен 29.06.2013


Анализ мнений историков XIX - начала ХХ вв. по отношению к периоду становления Московского Царства. Взгляды В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова и С.М. Соловьева на период правления Ивана III и Василия III. Политическая концепция московского самодержавия.

реферат , добавлен 28.01.2013


Александр Михайлович Прохоров - выдающийся советский физик, один из изобретателей лазерных технологий. Научная деятельность ученого. Присуждение Нобелевской премии по физике. Создание ряда лазеров различных типов. Открытие светогидравлического эффекта.

презентация , добавлен 22.03.2015


Работы русских историков в области гуманитарных наук. Труд "Публичные чтения о Петре Великом" Сергея Соловьева. Изучение социально-экономических причин исторических событий и явлений В. Ключевским. Открытие в Москве в 1883 году Исторического музея.

презентация , добавлен 26.04.2015


Реценция на работу историка В. Соловьева "История России с древнейших времён". Описание времени царствования Алексея Михайловича Тишаешего. Характер царя и его окружение. Присоединение Украины и тринадцатилетняя война. Церковный раскол. Народные бунты.

реферат , добавлен 09.01.2011


Биография графа Михаила Михайловича Сперанского - общественного и государственного деятеля времён Александра I и Николая I, реформатора, законотворца, основателя российской юридической науки и теоретического правоведения. Политические взгляды и реформы.

презентация , добавлен 15.01.2015


Особенности проявления исторической закономерности в национальном развитии. Россия перед эпохою преобразования. Анализ реформ Петра I: замысел и осуществление. Оценка петровских преобразований. Петр I - человек и государь - в изображении С.М. Соловьева.

реферат , добавлен 14.08.2010


Первый русский консерватор. Издание многотомной "Истории российской от древнейших времен" Михаила Михайловича Щербатова. Возникновение бюрократической иерархии как одна из причин "повреждения нравов". Основные политические идеалы Михаила Щербатова.

Сергей Михайлович Соловьев -- крупнейший историк дореволюционной России. Его выдающийся вклад в развитие русской исторической идеи признавали ученые различных школ и направлений. "В жизни ученого и писателя главные биографические факты -- книги, важнейшие события -- мысли. В истории нашей науки и литературы было немного жизней, столь же обильных фактами и событиями, как жизнь Соловьева", -- так писал о Соловьеве его ученик, историк В.О. Ключевский. Действительно, несмотря на сравнительно недолгую жизнь, Соловьев оставил огромное творческое наследие -- опубликовано свыше 300 его произведений общим объемом более тысячи печатных листов. Это -- подвиг ученого, равного которому не было в русской исторической науке ни до Соловьева, ни после смерти. Его труды прочно вошли в сокровищницу отечественной и мировой исторической мысли.

Имя Соловьёва известно не только историкам, поскольку его 29-томная "История России с древнейших времен" принесла большой вклад для науки. Написание данного труда являлась смыслом жизни историка. Его работа оставалась предметом изучения и обсуждения на протяжении длительного времени, содействуя разработке отечественной государственной теории.

Хороший знакомый Соловьева В.И. Герье писал: "С.М. Соловьев вообще не любил борьбы, полемики с ложными тенденциями в науке и общественной жизни. Полемика нарушала правильное течение его научных занятий, которое сделалось для него нравственной потребностью".

Соловьев стал широко известен в народе в середине XIX в.

Сергей Михайлович называл Историю государства Российского - величайшей поэмой, восхваляющее славянское государство. Он подчеркивал, что у Карамзина вполне точно отразилось сознание того, что "из всех славянских народов народ русский один образовал государство, не только не утратившее своей самостоятельности, как другие, но громадное, могущественное, с решительным влиянием на исторические судьбы мира".

Историк видел необходимость того, что на смену литературной истории российского государства должна встать история научная. Именно это его и подтолкнуло к написанию новой "Истории России", которая в свою очередь отвечала всем требованиям современной науки. Подходил к этому делу Соловьёв ответственно, в полной мере осознавая важность сего труда. Однако тут он и столкнулся с непониманием.

Для начала, его не удовлетворяло отсутствие широкого философского взгляда на историю, поскольку он считал, что концепция, объясняющая ход истории лишь замыслом отдельной личности, недостаточно обоснована и не имеет достаточных оснований для того, чтобы быть правдивой.

Анализируя конкретно-исторический материал с других позиций, Соловьев сформулировал антропологический принцип изучения и понимания истории народа: "Наука указывает нам, что народы живут, развиваются по известным законам, проходят известные возрасты как отдельные люди, как все живое, все органическое...". Впитав богатство современных идей, в том числе "Философии истории" Гегеля, Соловьев пришел к пониманию органической взаимосвязи исторических явлений.

Будучи студентом, Соловьёв с интересом изучал философские идеи Гегеля, размышляя о применимости данной философии к русской истории. В то время Гегель был кумиром московского студенчества.

Д.Л. Крюков, экономист А.И. Чивилев, правоведы П.Г. Редкий и Н.И. Крылов, историк и юрист К. Д. Кавелин, историк-медиевист Т.Н. Грановский -- все они были горячими поклонниками гегелевской философии и знатоками европейской историографии.

Как же тогда повлияло творчество Гегеля на Сергея Михайловича? На этот вопрос отчасти ответил сам историк: "Из гегелевских сочинений я прочел только "Философию истории"; она произвела на меня сильное впечатление; на несколько месяцев я сделался протестантом, но дальше дело не пошло, религиозное чувство коренилось слишком глубоко в моей душе, и вот явилась во мне мысль -- заниматься философиею, чтобы воспользоваться ее средствами для утверждения религии, христианства, но отвлеченности были не по мне; я родился историком". Так был сделан профессиональный выбор: не философия, а наука, не философия истории, а наука истории.

Соловьев очень вскоре перерос состояние увлеченности Гегелем и его работой "Философией истории".

В своё время, прочитав множество трудов западных учёных, Соловьев сделал вывод, что западные мыслители зачастую пренебрегали русской историей. Более того, русский народ не был у них включен в число "всемирно-исторических" народов. Соловьев прекрасно осознавал задачу, которая на тот момент времени стояла перед национальной русской мыслью -- построение философии русской истории и тем самым "включение" в ее состав философии истории вообще. И он оказывает большое влияние на становление русской истории как науки.

Соловьёв считал недостаточным "подключение" русского народа к числу всемирно-исторических только для выявления значения и специфики русского народа в истории по сравнению с западноевропейскими народами. Более важной казалась историку другая задача: разъяснение неполноты и незавершенности философско-исторического взгляда на всемирную историю в условиях игнорирования судеб русского и славянских народов. В этом он непосредственно видел непременное условие успешного познания назначения истории русского народа и сравнения его с народами западноевропейскими. Учёный вводил в философию истории новый элемент, то есть сам русский народ.

В 1841 г. в семинаре С.П. Шевырева Соловьев выступил со своей работой "Феософический взгляд на историю России". В этой его ранней работе были заложены важнейшие методологические основания исторической концепции ученого. Множество высказанных тогда мыслей прозвучит в программных работах зрелого С.М. Соловьева "Публичных чтениях о Петре Великом" (1872) и "Наблюдениях над исторической жизнью народов" (1868-1876)).

Постановка вопроса об особом качестве русского народа и специфике его исторической жизни среди других всемирно-исторических народов в "Феософическом взгляде" дана учёным в рамках его представления о двух "возрастах" народной жизни.

По словам Соловьёва, у любого народа бывает свой религиозный период -- детский, который характеризуется невысокой степенью образованности, бессознательным следованием религиозным догматам, а так же слепым повиновением духовным авторитетам. Второй возраст -- возмужалость народа, когда место религии занимает наука.

Это мнение ученого достаточно близко к концепции славянофилов, что в свою очередь наглядно нам показывает, что Соловьёв испытывал множество различных влияний с разных сторон. Многие года спустя, историк, сохранив общую структурную типологию общественного развития, не отказываясь от деления исторической жизни народа на два периода, изменил лишь сами названия категорий, называя их теперь как "возраст чувства" и "возраст мысли" Динамическое же развитие русского народа, по мнению ученого, вызвал Пётр Великий.

Во время заграничной поездки 1842-1844 гг. у Соловьева усилилось его критическое восприятие творчества Гегеля. Именно в этот период историк получил возможность глубоко ознакомиться с достижениями западноевропейской исторической науки. Тогда же он в основном определился в методологическом отношении. И первоначальное интуитивное чувство превратилось у него в осознанную методологическую позицию, основным признаком которой является непосредственно антигегелевская направленность мысли.

Соловьев в отношении роли русского народа во всемирно-историческом процессе придерживался иных взглядов, чем Гегель.

Для обоснования своей позиции Соловьев провел сопоставление России и Западной Европы по нескольким антитезам:

• · "природа-мать" для Западной Европы -- "природа-мачеха" для России подчеркивала различия по специфике природных условий, объяснявшей различие результатов этногенеза. В отличие от европейских народов, закрытых новых азиатских варварских народов и поэтому имевших возможность развития национальности. Восточнославянские народы такой возможности, к сожалению, не имели.
• · На Западе монархические государства были результатом завоевания и насильственного покорения местного населения германскими племен. А насилие, в соответствии с законом диалектики, порождает свою противоположность -- борьбу за свободу и, как следствие, -- революцию. У славян же ни деспотическая форма правления в силу смешанного характера населения, ни республика в силу обширности территории, ни монархическая власть, основанная на завоевании, утвердиться не могли. Славяне сами пришли к мысли о необходимости власти, и, по мнению Соловьёва, это и является их заслугой. Собственно говоря, русская история, как считал Соловьев, начинается с началом русской государственности, то есть с утверждением Рюрика князем среди северных племен славянских и финских.

Тогда, отказавшись от гегелевской трехэлементной триады, и выдвинув в свою очередь четырехэлементную: Восток-Античность-Западная Европа-Россия, Соловьев отказался от диалектики гегелевской формы, предложив взамен собственную философско-историческую конструкцию.

Для Сергея Михайловича народы имеют самостоятельное значение, хотя и разное. Он видел в специфике исторической жизни народов, их религии и форм государственности продукт реальных географических, этнографических и исторических условий жизни.

Но всем этим размышлениям Соловьев все-таки обязан Гегелю. Очевидно, что Гегель оставил глубокий след в методологическом становлении Соловьева и в его творчестве.

Исключительная ценность государства во взглядах учёного также отсылается на Гегеля.

Дух русского народа проявился в особом отношении к государству.

Государство -- это ценностно-значимое явление русской истории вне зависимости от симпатий и антипатий. Соловьев считал, что ценностные ориентации народа не подлежат нравственному осуждению. Задача его, как учёного их, понять, при этом ни в коем случае не допускать модернизации.

Тем не менее, идеи Гегелевской философии Соловьёв сознательно использовал.

Одной из таких идей являлось понятие об арийских, то есть исторических, народах.

Соловьев подчеркнуто называет русский народ арийским народом и относит его к их числу, Гегель в свою очередь данную точку зрения не поддерживал. Сравнивая славян с германцами, Соловьев пишет о них как о племенах-братьях одного индоевропейского народа, определив их положение в Европе в христианские времена, как господствующее.

Соловьев считал некорректной постановку вопроса о племенном превосходстве кого-либо из них. Он видел корни происшедших различий в результате разного направления движения племен. Если немцы в свое время двигались с северо-востока на юго-запад в области Римской империи, где уже в то время была заложена основа европейской цивилизации, то славяне, в свою очередь, наоборот, с юго-запада начали свое историческое продвижение на северо-восток в девственные леса, то есть в пространство, ещё не затронутое цивилизацией. Поэтому мысль Гегеля о природно-климатических основаниях исключения стран и народов, находящихся в холодном или жарком климате, из всемирно-исторического движения Соловьёвым, разумеется, отвергалась и была неприемлемой.

Уделяя внимание на причины различий России и стран Западной Европы, историк указывал, что целый ряд факторов, в том числе территории, уже освоенные древней цивилизацией, камень и горы, -- содействовали быстрому утверждению на Западе феодального права, частной собственности, быстрому оседанию, разнообразию народностей. Россия же,в отличии от Запада, ввиду отсутствия этих самых условий, однако имея громадные пространства, наоборот, была отмечена другими признаками: Соловьёв уделял особое внимание причинам различий между Россией и странами Западной Европы, указывая на целый ряд предпосылок, в том числе территории, уже освоенные древними цивилизациями, камень и горы, которые содействовали быстрому утверждению феодального права на Западе, появлению частной собственности, а также быстрому оседанию и разнообразию народностей. В отличии от Запада, Россия, ввиду отсутствия этих самых условий, при том имея громадные пространства пошла по другому пути развития, отмечаясь другими признаками: подвижностью князей, движимым имуществом, неустойчивостью, разбросанностью средств, небывалым по величине государством, дружиной, вечным движением.

Весь ход русской истории Соловьев связывал с началами христианства. Нравственные силы народу с его точки зрения давали христианство, созидательная роль государства, а так же просвещение. Все названные Соловьевым признаки особенности России никак не могли, по его мнению, исключить русский народ из числа исторических, или как вслед за Гегелем, он говорил "арийских" народов.

Право понимание Соловьёва можно характеризовать не только уважительным отношением к сущности права, но также стоит выделить нравственную ценность права, правовых институтов и принципов. Такая позиция отражена у него и в самом определении права в его работе "Право и нравственность. Очерки по прикладной этике", согласно которому право является прежде всего "низшим пределом или некоторым минимумом нравственности, равно для всех обязательным"

Естественное право для него вовсе не обособленное натуральное право, предшествующее исторически праву положительному. Не составляет оно и нравственного критерия для последнего, как, например, у Трубецкого. Естественное право у Соловьева, как и у Конта, есть формальная идея права, рационально выведенная из общих принципов философии. Естественное право и положительное право для него лишь две различные точки зрения на один и тот же предмет.

При всём этом естественное право воплощает "рациональную сущность права", а право положительное олицетворяет историческую явленность права. Последнее же является правом, полученным в прямой зависимости от состояния нравственного сознания в обществе и от прочих исторических условий и аспектов. Разумеется, эти условия предопределяют особенности постоянного дополнения естественного права правом положительным и наоборот.

Естественное право есть та алгебраическая формула, под которую история подставляет различные действительные величины положительного права. Естественное право сводится всецело к двум факторам - свободе и равенству, то есть оно, собственно, и являет собой алгебраическую формулу всякого права, его разумную сущность. При этом этический минимум, о котором говорилось ранее, присущ не только естественному праву, но также и положительному.

Таким образом, в современной отечественной историографии сначала был поставлен под сомнение, а затем начал пересматриваться тезис о гегельянском характере философско-исторической концепции С.М. Соловьева, утвердившийся со времен вывода М.Н. Покровского о "гегелевской школе" в русской историографии.

, политики , этнографии и литературы руководил Соловьёвым в течение всей его научной деятельности. В университете Соловьёв одно время сильно увлекался Гегелем и «на несколько месяцев стал протестантом»; «но, - говорит он, - отвлечённость была не по мне, я родился историком».

Книга Эверса «Древнейшее право Руссов», излагавшая взгляд на родовое устройство древних русских племён, составила, по словам самого Соловьёва, «эпоху в его умственной жизни, ибо Карамзин наделял одними фактами, ударял только на чувство», а «Эверс ударил на мысль, заставил думать над русской историей». Два года заграничной жизни ( -), в качестве домашнего учителя в семье графа Строганова , дали Соловьёву возможность слушать профессоров в Берлине , Гейдельберге и Париже , свести в Праге знакомство с Ганкой , Палацким и Шафариком и вообще всмотреться в строй европейской жизни.

В 1845 году Соловьёв блестяще защитил магистерскую диссертацию «Об отношениях Новгорода к великим князьям» и занял в Московском университете кафедру русской истории, остававшуюся вакантной после ухода Погодина. Работа о Новгороде сразу выдвинула Соловьёва, как крупную научную силу с оригинальным умом и самостоятельными воззрениями на ход русской исторической жизни. Вторая работа Соловьёва, «История отношений между русскими князьями Рюрикова дома» (Москва, ) доставила Соловьёву степень доктора русской истории, окончательно установив за ним репутацию первоклассного учёного.

Его сын Соловьёв, Владимир Сергеевич станет выдающимся русский философом, историком, поэтом, публицистом, литературным критиком, сыгравшим значительную роль в развитии русской философии и поэзии конца XIX - начала XX веков. Другой сын, Соловьёв, Всеволод Сергеевич - романист, автор исторических романов и хроник.

Преподавательская деятельность

Кафедру русской истории в Московском университете Соловьёв занимал (за исключением небольшого перерыва) в течение более 30 лет (1845-1879); был избираем в деканы и ректоры.

В лице Соловьёва Московский университет имел всегда горячего поборника научных интересов, свободы преподавания и автономии университетского строя. Выросший в эпоху напряжённой борьбы славянофилов и западников , Соловьёв навсегда сохранил чуткость и отзывчивость к явлениям современной ему политической и общественной жизни. Даже в чисто научных трудах, при всей объективности и соблюдении строго критических приёмов, Соловьёв обыкновенно всегда стоял на почве живой действительности; его научность никогда не носила отвлечённого кабинетного характера. Держась известных принципов, Соловьёв чувствовал потребность не только следовать им самому, но и пропагандировать их; отсюда выдающиеся по благородному пафосу страницы в его книгах, наставительный оттенок в университетских его лекциях.

В пору студенчества и за границей, - говорит он о себе, - «я был жаркий славянофил, и только пристальное занятие русской историей спасло меня от славянофильства и ввело мой патриотизм в должные пределы».

Позже, примкнув к западникам, Соловьёв не порвал, однако, со славянофилами, с которыми его сближали одинаковые воззрения на религию и вера в историческое призвание русского народа. Идеалом Соловьёва была твёрдая самодержавная власть в тесном союзе с лучшими силами народа.

Огромная начитанность, глубина и разносторонность знания, широта мысли, спокойный ум и цельность миросозерцания составляли отличительные черты Соловьёва как учёного; они же обуславливали и характер его университетского преподавания.

Лекции Соловьёва не поражали красноречием, но в них чувствовалась необыкновенная сила; они брали не блеском изложения, а сжатостью, твёрдостью убеждения, последовательностью и ясностью мысли (К. Н. Бестужев-Рюмин). Тщательно продуманные, они всегда вызывали на размышление.

Черты характера

Как характер и нравственная личность, Соловьёв обрисовался вполне определённо уже с самых первых шагов своей научной и служебной деятельности. Аккуратный до педантизма, он не потерял даром, кажется, ни одной минуты; каждый час его дня был предусмотрен. Соловьёв и умер за работой. Избранный в ректоры, он принял должность, «потому что тяжело было её выполнение». Убедившись, что русское общество не имеет истории, удовлетворяющей научным требованиям времени, и почувствовав в себе силы дать таковую, он принялся за неё, видя в ней свой общественный долг. В этом сознании он черпал силы для совершения своего «патриотического подвига».

«История России»

30 лет неустанно работал Соловьёв над «Историей России», славой его жизни и гордостью русской исторической науки. Первый том её появился в 1851 году , и с тех пор аккуратно из года в год выходило по тому. Последний, 29-й, вышел в 1879 году , уже по смерти автора. В этом монументальном труде Соловьёв проявил энергию и силу духа, тем более изумительные, что в часы «отдыха» он продолжал готовить много других книг и статей разнообразного содержания.

Русская историография, в ту пору, когда появился Соловьёв, уже вышла из карамзинского периода, перестав главную задачу свою видеть в одном только изображении деятельности государей и смены правительственных форм; чувствовалась потребность не только рассказывать, но и объяснять события прошлого, уловить закономерность в последовательной смене явлений, открыть руководящую «идею», основное «начало» русской жизни. Попытки подобного рода даны были ещё Полевым и славянофилами, как реакция старому направлению, олицетворённом Карамзиным в его «Истории государства Российского». В этом отношении Соловьёв сыграл роль примирителя. Государство, учил он, будучи естественным продуктом народной жизни, есть сам народ в его развитии: одно нельзя безнаказанно отделять от другого. История России есть история её государственности - не правительства и его органов, как думал Карамзин, но жизни народной в её целом. В этом определении слышится влияние отчасти Гегеля с его учением о государстве, как совершеннейшем проявлении разумных сил человека, отчасти Ранке , оттенявшего с особой рельефностью последовательный рост и силу государств на Западе; но ещё больше влияние самих факторов, определивших характер русской исторической жизни. Преобладающая роль государственного начала в русской истории подчёркивалась и раньше Соловьёва, но им впервые было указано истинное взаимодействие этого начала и элементов общественных. Вот почему, идя значительно дальше Карамзина, Соловьёв не мог преемственность правительственных форм изучать иначе, как в самой тесной связи с обществом и с теми переменами, какие вносила в его жизнь эта преемственность; и в то же время он не мог противопоставлять, подобно славянофилам, «государство» «земле», ограничиваясь проявлениями одного только «духа» народа. Одинаково необходим был в его глазах генезис и государственного, и общественного быта.

В логической связи с такой постановкой задачи находится другое основное воззрение Соловьёва, заимствованное у Эверса и развитое им в стройное учение о родовом быте. Постепенный переход этого быта в быт государственный, последовательное превращение племён в княжества, а княжеств - в единое государственное целое - вот, по мнению Соловьёва, основной смысл русской истории. С Рюрика и до наших дней русский историк имеет дело с единым цельным организмом, что обязывает его «не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм; не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснять каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи событий и подчинить внешнему влиянию». Эта точка зрения оказала громадное влияние на последующее развитие русской историографии. Прежние деления на эпохи, основанные на внешних признаках, лишенные внутренней связи, потеряли свой смысл; их заменили стадии развития. «История России с древнейших времён» и есть попытка проследить наше прошлое применительно к высказанным взглядам. Вот сжатая схема русской жизни в её историческом развитии, выраженная, по возможности, собственными словами Соловьёва.

Природа для народов Западной Европы была матерью, для народов Восточной Европы - мачехой; там она содействовала успехам цивилизации, здесь - тормозила их; потому-то и русский народ позже западно-европейских собратий приобщился к греко-римской культуре и позже выступил на историческое поприще, чему, кроме того, немало способствовало и непосредственное соседство с варварскими кочевниками Азии, с которыми необходимо было вести упорную борьбу. История застаёт русских пришедшими с Дуная и расселившимися по великому водному пути из варяг в греки; они живут родовым бытом: общественной ячейкой была не семья, ещё не известная в ту пору нашим предкам, но вся совокупность лиц, связанных узами родства, как самых близких, так и самых отдалённых; вне родовой связи не существовало и связи общественной. Во главе рода стоял родоначальник с патриархальной властью; старшинство определялось рождением; дядья имели все преимущества перед племянниками, а старший брат, родоначальник, был для младших «в отца место». Родоначальник был распорядителем рода, судил и наказывал, но сила его распоряжений опиралась на общее согласие младших родичей. Такая неопределённость прав и отношений вела к усобицам и позже вызвала распадение рода. Появление Олега в Киеве положило начало постоянной княжеской власти. Прежняя неподвижность сменилась кипучей жизнью: князья собирают дань, рубят города, вызывают желающих селиться; является надобность в ремесленниках, возникает торговля, пустеют села; масса народа принимает участие в походах на Византию и возвращается не только с богатой добычей, но и с новой верой. Всколыхнулось сонное царство русских племён! Его разбудили «лучшие» люди того времени, то есть храбрейшие, одарённые большей материальной силой. В более крупных городах появляются князьями сыновья, братья главного князя киевского; племена исчезают, сменяясь волостями, княжениями; имена княжений заимствуются уже не от племени, а от правительственного городского центра, стянувшего к себе окружное население. Обширность территории грозила распадением связей, только что возникших и ещё не успевших окрепнуть; но от него предохранили родовые отношения князей, с их непоседливостью, постоянной сменой на престоле и вечным стремлением к обладанию Киевом. Это мешало обособиться и волостям, создавая общие интересы и укореняя сознание о нераздельности русской земли. Таким образом, время розни и княжеских усобиц в сущности положило прочное основание народному государственному единству, созданию русского народа. Но до самого единства было ещё далеко. Появление князя с дружиной, образование нового класса горожан коренным образом изменяло быт племён; но русское общество ещё долго оставалось как бы в жидком состоянии, пока успело окончательно осесться и перейти в более твёрдое: вплоть до половины XII века русская жизнь знала одних князей-богатырей, переходящих из волости в волость, бродячие дружины, следовавшие за своим князем, веча с первоначальными формами народных собраний, безо всяких определений, а на границе - полукочевые и чисто кочевые азиатские племена. Все элементы общественной жизни были задержаны в своём развитии; России ещё не и вышла из периода богатырства. Новый толчок дан был северо-востоком. Несчастное положение юго-западной Украины , терпевшей от набегов степняков, вынудило часть жителей выселиться в Суздальский край. Прилив населения совершался туда не целыми особыми племенами, а вразброд, поодиночке или небольшими толпами. На новом месте поселенцы встретили князя, хозяина земли, и сразу вступили в обязательные к нему отношения, которые и легли в основу будущего сильного развития княжеской власти на севере. Опираясь на новые свои города, суздальский князь вносил новое понятие о личной собственности, как уделе, в противоположность общему родовому владению, и с большей свободой развивал свою власть. Покорив в 1169 году Киев , Андрей Боголюбский не покинул своей земли и остался жить во Владимире - событие поворотное, от которого история приняла новый ход и начался новый порядок вещей. Возникают (только теперь!) удельные отношения: суздальский князь не только старший в роде, но и материально сильнейший; сознание этой двойной силы побуждает его требовать от младших князей безусловного повиновения - первый удар родовым отношениям: впервые обнаруживается возможность перехода родовых отношений в государственные. В последующей борьбе новых городов со старыми победили новые, и это ещё сильнее подорвало начала родового строя, оказав решительное влияние на дальнейший ход событий не только на севере, но и в целой России, ибо север получает преобладающее значение. Новый путь был намечен ещё до появления монголов, и видной роли в его определении последние отнюдь не играли: ослабление родовой связи, борьба князей из-за усиления своего удела на счёт других, закончившаяся поглощением всех княжеств княжеством Московским - обнаружились независимо от татарского ига; монголы в этой борьбе служили князьям лишь орудием. Нельзя, следовательно, говорить о монгольском периоде и выдвигать на первый план монголов: значение их второстепенное.

Отливом народной жизни с Приднепровья на северо-восток порвалась связь с Европой : новые поселенцы стали жить в бассейне верхней Волги , а куда текла она, главная река государственной области, туда, на Восток, обращено было все. Западная Россия, потеряв своё значение и способы к дальнейшему развитию, разорённая вконец татарами и Литвой , подпала под чуждую власть; политическая связь её с восточной Русью порвалась. Назначение старой южной Руси было расплодить русскую землю, раздвинуть и наметить её границы; Руси северо-восточной выпал удел закрепить приобретённое, сплотить части; дать им внутреннее единство, собрать русскую землю. Южные князья - витязи-богатыри, мечтающие о славе и чести, северные - князья-собственники, руководимые пользой, практической выгодой; занятые одной думой, они идут медленно, осторожно, но постоянно и неуклонно. Благодаря этой неуклонности, великая цель была достигнута: родовые княжеские отношения рушились и сменились государственными. Но новое государство было поразительно бедно материальными средствами: страна преимущественно сельская, земледельческая, с ничтожной промышленностью, без природных границ, открытая врагу с севера, запада и юга, Московская Русь изначала осуждалась на постоянную чёрную работу, на изнурительную борьбу с внешними врагами - и чем беднее и реже было население, тем труднее доставалась эта борьба. Нужды фиска, рука об руку с потребностями военными, привели к закреплению промышленного городского и сельского крестьянского люда; оседлость князей ещё раньше превратила дружинников в «бояр и вольных слуг», а система поместий окончательно лишила их прежней подвижности, низведя на степень «холопов». Это вызвало реакцию: бега и закладничество тяглого населения, борьбу служилого класса с князьями за свои политические права. Северные леса дали приют разбойничьим шайкам, широкие степи пустынного юга населились казаками. Выделением беспокойных сил за окраины государства облегчалась внутренняя деятельность правительственная, беспрепятственно усиливалась централизация; но зато образование вольных зарубежных обществ должно было вести к постоянной борьбе с ними.

Высшего напряжения борьба эта достигла в эпоху самозванцев, когда настало смутное время, то есть казацкое царство; но в эту-то страшную пору и сказалась вся сила порядка вещей, утвердившегося при московских государях: единство религиозное и государственное спасло Россию, помогло обществу соединиться и очистить государство. Смутная пора была тяжёлым, но поучительным уроком. Она раскрыла недостатки нашего экономического быта, наше невежество, вызвала на сравнение с богатым и образованным Западом и возбудила желание умерить односторонность земледельчества. быта развитием промышленным и торговым. Отсюда движение от Востока к Западу, от Азии к Европе, от степи к морю. Новый путь стал определяться ещё со времён Ивана III и Ивана IV , но особенно сознательно выяснился он в XVII веке . Для России окончился период чувства и началось господство мысли; древняя история перешла в новую. Переход этот Россия совершила на два века позже, чем западно-европейские народы, но, подчиняясь тому же историческому закону, как и те. Движение к морю было вполне естественным и необходимым: тут не могло быть и мысли о каком-нибудь заимствовании или подражании. Но переход этот совершился не безболезненно: рядом с вопросом экономическим вырос и вопрос образования, а масса привыкла слепо верить в превосходство своего над чужим, фанатически отстаивая предании старины, не умея отличить духа от буквы, правды Божией от человеческой ошибки. Раздался крик: западная наука - еретическая; явился раскол. Однако, необходимость науки была осознана и провозглашена торжественно; народ поднялся, готовый выступить на новый путь. Он только ждал вождя, и этот вождь явился: то был Пётр Великий . Усвоение европейской цивилизации становится задачею XVIII века : при Петре усваивалась преимущественно материальная сторона, при Екатерине преобладала забота о духовном, нравственном просвещении, стремление вложить душу в приготовленное тело. То и другое дало силы пробиться к морю, воссоединить западную половину русской земли с восточной и встать в ряду европейских держав на положении равноправного и равносильного сочлена.

Таков, по мнению Соловьёва, ход русской истории и связь явлений, в ней замечаемых. Соловьёв первый из русских историков (совместно с Кавелиным , одновременно высказывавшим ту же мысль) осмыслил всё наше прошлое, объединив отдельные моменты и события одной общей связью. Для него нет эпох более или менее интересных или важных: все имеют одинаковый интерес и важность, как неразрывные звенья одной великой цепи. Соловьёв указал, в каком направлении должна вообще идти работа русского историка, установил исходные точки в изучении нашего прошлого. Он первый высказал настоящую теорию в приложении к русской истории, внеся принцип развития, постепенной смены умственных и нравственных понятий и постепенного роста народного - и в этом одна из важнейших заслуг Соловьёва.

«История России» доведена до 1774 года Будучи эпохой в развитии русской историографии, труд Соловьёва определил известное направление, создал многочисленную школу. «История России», по верному определению профессора Герье , есть национальная история: впервые исторический материал, необходимый для такого труда, был собран и исследован с надлежащей полнотой, с соблюдением строго научных приёмов, применительно к требованиям современного исторического знания: источник всегда на первом плане, трезвая правда и объективная истина одни руководят пером автора. Монументальный труд Соловьёва впервые схватил существенные черты и форму исторического развития нации. В натуре Соловьёва «глубоко коренились три великие инстинкта русского народа, без которых этот народ не имел бы истории, - его политический, религиозный и культурный инстинкты, выразившиеся в преданности государству, в привязанности к церкви и в потребности просвещения»; это и помогло С. за внешней оболочкой явлений вскрыть духовные силы, их определившие.

Западники, к которым принадлежал Соловьёв, ставили современному обществу высокие общечеловеческие идеалы, побуждали его во имя идеи прогресса идти вперёд по пути общественной культуры, вселяя ему сочувствие к гуманным началам. Бессмертная заслуга Соловьёва заключается в том, что он внёс это гуманное, культурное начало в русскую историю и вместе с тем поставил разработку её на строго-научную почву. Оба начала, проводимые им в русской истории, тесно связаны одно с другим и обуславливают собой как общий взгляд его на ход русской истории, так и отношение его к отдельным вопросам. Он сам указал на эту связь, назвав своё направление историческим и определив сущность его тем, что оно признает историю тожественной с движением, с развитием, тогда как противники этого направления не хотят видеть в истории прогресса или не сочувствуют ему. «История России», особенно во второй половине, основана главным образом на архивном материале; по многим вопросам к этому труду и теперь приходится обращаться, как к первоисточнику.

Правда, критика не без основания упрекает автора в несоразмерности и механической сшивке частей, в обилии сырого материала, излишней догматичности, лаконизме примечаний; далеко не все страницы, посвящённые явлениям юридического и экономического быта, удовлетворяют современного читателя; исторический фонарь Соловьёва, направленный преимущественно на рост государственности и объединяющую деятельность центра, неизбежно оставил в тени многие ценные проявления жизни областной; но рядом с этим Соловьёв впервые выдвинул и осветил массу важнейших явлений русского прошлого , которых раньше не замечали вовсе, и если некоторые из его взглядов и не получили полного права гражданства в науке, то все без исключения будили мысль и вызывали на дальнейшую разработку.

Сюда могут быть отнесены:

• вопрос о делении русской истории на эпохи;
• влияние природных условий территории (в духе воззрений К. Риттера) на исторические судьбы русского народа;
• значение этнографического состава русского государства;
• характер русской колонизации и её направление;
• теория родового быта и смена его строем государственным, в связи с новым и оригинальным взглядом на период уделов;
• теория новых княжеских городов, объясняющая факт возвышения княжеской собственности и зарождение нового порядка на севере;
• выяснение особенностей новгородского строя, как выросшего на чисто туземной почве;
• сведение почти к нулю политического значения монгольского ига;
• историческая преемственность суздальских князей XII - XIII вв. и московских XIV -XV веков ;
• преемственность идеи в поколении Даниловичей, тип «бесстрастных ликов» и основные условия возвышения Москвы (географическое положение Москвы и её области, личная политика князей, характер населения, содействие духовенства, неразвитость самостоятельной жизни в городах Северо-восточной Руси, отсутствие сильных областных привязанностей, отсутствие препятствий со стороны дружинного элемента, слабость Литвы);
• характер Ивана Грозного , в связи с условиями его воспитания;
• политический смысл борьбы Грозного с боярами - проведение начал государственности, в ущерб старой дружинной «воле»;
• преемственная связь между стремлениями Ивана Грозного продвинуться к морю и политическими задачами Петра Великого;
• должное внимание к истории Западной Руси;
• поступательное движение русского народа на В и роль России в жизни азиатских народов;
• взаимные отношения Московского государства и Малороссии;
• значение Смутного времени, как борьбы государственных и антигосударственных элементов, и вместе с тем как исходной точки последующего преобразовательного движения;
• связь эпохи первых Романовых с временами Петра Великого;
• историческое значение Петра Великого: отсутствие какого-либо разрыва с московским периодом, естественность и необходимость реформы, тесная связь между эпохами допетровской и послепетровской;
• немецкое влияние при преемниках Петра Великого;
• значение елизаветинского царствования, как основы последующего, екатерининского;
• значение екатерининского царствования (впервые введены в должные рамки как преувеличенные восхваления, так и обрисовка теневых сторон личности и государственной деятельности императрицы);
• применение сравнительно-исторического метода: события русской истории у Соловьёва постоянно освещены аналогиями из истории западноевропейских народов, славянских и германо-романских, и не ради большей наглядности, а во имя того, что русский народ, оставаясь цельным и единым организмом, в то же время сам есть часть другого великого организма - европейского.

Другие труды

До известной степени продолжением «Истории России» могут служить две других книги Соловьёва:

• «История падения Польши» (Москва, 1863, 369 стр.);
• «Император Александр Первый. Политика, Дипломатия» (Санкт-Петербург, 1877, 560 стр.).

Последующие издания «Истории России» - компактные в 6 больших томах (7-й - указатель; 2-е изд., СПб., ). Соловьёв написал ещё «Учебную книгу русской истории» (1-е изд. 1859, 10 изд. 1900), применительно к гимназическому курсу, и «Общедоступные чтения о русской истории» (Москва, 1874, 2-е изд., Москва, 1882), примененные к уровню народной аудитории, но выходящие из тех же начал, как и главный труд Соловьёва.

«Публичные чтения о Петре Великом» (Москва, 1872) - блестящая характеристика преобразовательной эпохи.

Из сочинений Соловьёва по русской историографии наиболее важны:

• «Писатели русской истории XVIII в.» («Архив ист.-юрид. свед. Калачева», 1855, кн. II, пол. 1);
• «Г. Ф. Миллер» («Современник », 1854, т. 94);
• «М. Т. Каченовский» («Биогр. словарь профессоров Моск. унив.», ч. II);
• «Н. М. Карамзин и его литературная деятельность: История государства российского» («Отечественные записки » 1853-1856, тт. 90, 92, 94, 99, 100, 105);
• «А. Л. Шлецер» («Русский вестник », 1856, № 8).

По всеобщей истории:

• «Наблюдения над исторической жизнью народов» («Вестник Европы», 1868-1876) - попытка уловить смысл исторической жизни и наметить общий ход её развития, начиная с древнейших народов Востока (доведено до начала X века)
• и «Курс новой истории» (Москва, 1869-1873, 2 изд. 1 898; до половины XVIII века).

Свой метод и задачи русской историографии Соловьёв изложил в статье: «Шлецер и антиисторическое направление» («Русский вестник», 1857, апр., кн. 2). Весьма незначительная часть статей Соловьёва (между ними «Публичные чтения о Петре Великом» и «Наблюдения») вошла в издание «Сочинений С. М. Соловьева» (СПб., 1882).

Библиографический перечень сочинений Соловьёва составлен Н. А. Поповым (систематический; «Речь и отчет, чит. в торжеств. собр. Моск. унив. 12 января 1880 г.», переп. в «Сочинениях» Соловьёва) и Замысловским (хронологический, неполный, в некрологе Соловьёва, « », 1879, № 11).

Основные положения Соловьёва подверглись критике ещё при его жизни. Кавелин, в разборе обеих диссертаций и 1-го тома «Истории России», указывал на существование промежуточной стадии между родовым бытом и государственным - вотчинного строя («Полное собрание сочинений Кавелина» т. I, СПб., 1897); К. Аксаков, в разборе 1, 6, 7 и 8 тт. «Истории России», отрицая родовой быт, настаивал на признании быта общинного («Полное собрание сочинений К. Аксакова», т. I, изд. 2-е, М., 1889); проф. Сергеевич определял отношения древнерусских князей не родовым, а договорным началом («Вече и князь», М., 1867). Против Кавелина и Сергеевича Соловьёв защищался в «Дополнениях» ко 2-му тому, а Аксакову возражал в одном из примечаний к 1-му тому «Истории России» позднейших изданий. Бестужев-Рюмин, впоследствии один из самых горячих поклонников Соловьёва, в более ранних своих статьях («Отечественные записки », 1860-1861) охотнее подчеркивал слабые стороны «Истории России». Как пример полного непонимания исторических воззрений Соловьёва, можно указать на статью Шелгунова: «Учёная односторонность» («Русское Слово», 1864, № 4).

Общую оценку трудов Соловьёва смотрите у:

• Герье («С. М. Соловьев», «Истор. Вестн.», 1880, № 1),
• Ключевского (в некрологе С., «Речь и отчет, читан, в торж. собр. Моск. унив. 12 января 1880 г.»),
• Бестужева-Рюмина (XXV-летие «Истории России» С. М. Соловьева, «Русская Старина », 1876, № 3,
• в некрологе Соловьёва: «Журнал Министерства народного просвещения », 1880, № 2,
• в «Биографиях и характеристиках», СПб., 1882),
• Барсова (некролог С., «Древняя и Новая Россия», 1880, № 1),
• Кояловича («История русского самосознания», СПб., 1884);
• П. В. Безобразова («С. М. Соловьев, его жизнь и учёно-литературная деятельность», СПб., 1894, из серии «Биографической библиотеки» Павленкова).

Сын протоиерея Московского Коммерческого училища, (род. 5 мая 1820 г. в Москве, ум. там же 4 октября 1879 г.), является одним из крупнейших представителей русской исторической науки XIX в. В семье С. был одинок, так как его сестры, значительно… … Большая биографическая энциклопедия

Соловьев, Глеб Михайлович Глеб Михайлович Соловьев Род деятельности: кардиохирург Дата рождения: 9 сентября 1928(1928 09 09) Место рождения: Москва … Википедия

Соловьев (Сергей Михайлович) знаменитый историк, родился в Москве 5 мая 1820 г., умер 4 октября 1879 г. тоже в Москве, где протекала вся его жизнь, где он учился (в коммерческом училище, 1 й гимназии и университете), служил и работал. Семья (отец … Биографический словарь

- (р. 25.08.1944, Кемь, Карелия), режиссер тетра и кино, сценарист, народный артист РСФСР (1991). Лауреат Государственной премии СССР (1977) и премии Ленинского комсомола (1976) за фильм «Сто дней после детства». В школьные годы участвовал в… … Энциклопедия кино

СОЛОВЬЕВ ГЕОРГИЙ - Андреевич (1856 1932), известный русский акушер. По окончании мед. факультета Моск. ун та (в 1882 г.)работал около трех лет в быв. Старо Екатерининской б цв (теперь им. Бабухина), гл. обр. в терапевт, и инфекционном отделениях. В январе 1885 г.… … Большая медицинская энциклопедия

Русский композитор, профессор СПб. консерватории и музыкальный критик; род. в 1846 г. Воспитывался во второй гимназии в СПб., затем поступил в Медико хирургическую акад., откуда перешел в СПб. консерваторию, где окончил курс по классу композиции… … Большая биографическая энциклопедия

СОЛОВЕЙ СОЛОВЕЙЧИК СОЛОВЕЙЧИКОВ СОЛОВЬЯН Моя фамилия Соловьев. Откуда могла появиться такая фамилия?аа Фамилии такого типа произошли не от названия птицы, а от прозвища (или нецерковного имени) человека: Соловей Соловьев. (

Соловьев Сергей Михайлович (1820- 1879), историк.

Родился 17 мая 1820 г. в Москве в семье священника. В 1838-1842 гг. учился на философском факультете Московского университета.

В 1842- 1844 гг. Соловьёв в качестве учителей детей графа А. Г. Строганова побывал в Европе, где слушал лекции в университетах Берлина, Парижа и Гейдельберга. В юности он был славянофилом, потом примкнул к западникам.

В 1845 г. после защиты магистерской диссертации «Об отношении Новгорода к московским великим князьям» Соловьёв получил в Московском университете кафедру русской истории.

В 1847 г. он защитил докторскую диссертацию «История отношений между русскими князьями Рюрикова дома». В 1864-1870 гг. занимал должность декана историко-филологического факультета, в 1871- 1877 гг. был ректором Московского университета. С 1872 г. - член Петербургской академии наук.

Соловьёв оставил богатое научное наследие. Главный его труд - «История России с древнейших времён» в-29 томах (1851-1879 гг.; последний том вышел посмертно). Учёный опирался на богатый фактический материал, при этом не просто излагал события, но стремился объяснить закономерности исторического процесса, сущность которого видел в прогрессе общества и взаимосвязи развития разных стран. История России в понимании Соловьёва - это история государственности. Основное содержание перемен состоит в перерастании родового быта в государственный. Историк рассматривал прежде всего ход внутреннего развития страны (политические события, колонизация новых территорий, возникновение городов, изменение характера власти князей и т. д.). Государство и народ, по его мнению, нельзя разделить, поскольку государство есть сам народ в его развитии, личность испытывает влияние своего народа и времени. Великие личности понимают и удовлетворяют народные потребности, обеспечивая тем самым развитие своего государства.

СОЛОВЬЕВ, СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1820–1879), русский историк. Родился 5 (17) мая 1820 в семье протоиерея, законоучителя (преподавателя закона Божия) и настоятеля Московского коммерческого училища. Учился в духовном училище, затем в 1-й Московской гимназии, где благодаря успехам в науках (любимыми предметами были история, русский язык и словесность) числился первым учеником. В этом качестве Соловьев был представлен и понравился попечителю Московского учебного округа графу С.Г.Строганову , взявшему его под свое покровительство.

Осенью 1838 по результатам выпускных экзаменов в гимназии Соловьев был зачислен на первое (историко-филологическое) отделение философского факультета Московского университета. Учился у профессоров М.Т.Каченовского, Д.Л.Крюкова, Т.Н.Грановского, А.И.Чивилева, С.П.Шевырева , занимавшего кафедру русской истории М.П.Погодина. В университете определилось стремление Соловьева к научной специализации по русской истории. Позднее Соловьев вспоминал в своих Записках , как на вопрос Погодина: «Чем вы особенно занимаетесь?» – он ответил: «Всем русским, русскою историей, русским языком, историей русской литературы».

По окончании университета Соловьев по предложению графа С.Г.Строганова выехал за границу в качестве домашнего учителя детей его брата. Вместе с семьей Строгановых в 1842–1844 посетил Австро-Венгрию, Германию, Францию, Бельгию, где имел возможность прослушать лекции тогдашних европейских знаменитостей – философа Шеллинга, географа Риттера, историков Неандера и Ранке в Берлине, Шлоссера в Гейдельберге, Ленормана и Мишле в Париже.

Известие о том, что Погодин подал в отставку, ускорило возвращение Соловьева в Москву. В январе 1845 он сдал магистерские (кандидатские) экзамены, а в октябре защитил магистерскую диссертацию Об отношениях Новгорода к великим князьям: историческое исследование . В ней, в отличие от славянофила Погодина, обособлявшего историю Древней Руси от западноевропейской и делившего ее на самостоятельные «варяжский» и «монгольский» периоды, диссертант сделал упор на внутренней связи исторического процесса, которая проявлялась в постепенном переходе славян от родовых отношений к национальному государству. Своеобразие отечественной истории Соловьев видел в том, что, в отличие от Западной Европы, переход от родового быта к государству на Руси происходил с опозданием. Эти идеи Соловьев через два года развил в своей докторской диссертации История отношений между русскими князьями Рюрикова дома (1847).

Передовую для своего времени историческую концепцию Соловьева восторженно встретили представители «западнического» буржуазно- либерального направления общественной мысли Т.Н.Грановский , К.Д.Кавелин и др. Они зачислили молодого ученого в ряды своих сторонников. В спорах о прошлом, настоящем и будущем России, которые будоражили русское общество в середине 19 в., исторические изыскания Соловьева объективно объясняли и оправдывали необходимость отмены крепостного права и буржуазно-демократических реформ.

Возглавив кафедру русской истории Московского университета в 27-летнем возрасте, Соловьев вскоре поставил перед собой неимоверно трудную задачу – создания нового фундаментального труда по истории России с древнейших времен по 18 в., который заменил бы собой устаревшую Историю государства Российского Н.М.Карамзина.

В соответствии с замыслом ученый начал перестраивать свои специальные лекционные курсы в университете, посвящая их ежегодно отдельным периодам истории России. Как сообщает Соловьев в своих Записках , с годами стимулирующую роль в подготовке томов начали играть и материальные соображения. Литературные гонорары стали необходимым дополнением к профессорскому жалованью.

В начале 1851 Соловьев закончил первый том обобщающего труда, названного им История России с древнейших времен . С тех пор с беспримерной пунктуальностью ученый ежегодно выпускал очередной том. Только последний, 29-й том Соловьев не успел подготовить к изданию, и он вышел в свет в 1879, уже после его кончины.

История России – вершина научного творчества Соловьева, от начала и до конца плод самостоятельной научной работы автора, впервые поднявшего и изучившего новый обширный документальный материал. Главная идея этого сочинения – представление об истории России как едином, закономерно развивающемся прогрессивном процессе продвижения от родового строя к «правовому государству» и «европейской цивилизации». Центральное место в процессе исторического развития России Соловьев отводил возникновению политических структур, на основе которых, по его мнению, складывалось государство. В этом смысле он отстаивал те же взгляды, что и историки так называемой государственной школы – К.Д.Кавелин и Б.Н.Чичерин . Но в Истории России имелись и другие понятия. Так, среди условий развития Руси на первое место Соловьев ставил «природу страны», на второе – «быт племен, вошедших в новое общество», на третье – «состояние соседних народов и государств». С особенностями географии страны Соловьев связывал особенности зарождения русской государственности, борьбу «леса со степью», ход и направление колонизации русскими земель, взаимоотношения Руси с соседними народами. Первым в русской историографии Соловьев обосновал тезис об исторической обусловленности реформ Петра I, постепенном сближении России с Западной Европой. Тем самым ученый выступил против теорий славянофилов, согласно которым петровские реформы означали насильственный разрыв со «славными» традициями прошлого.

В последние годы жизни политические и исторические взгляды Соловьева претерпели определенную эволюцию – от умеренно либеральных к более консервативным. Ученый многое не одобрял ни в методах осуществления буржуазных реформ, ни в пореформенной действительности 1860–1870-х годов, которая далеко не во всем оправдала его ожидания. В своих Записках , написанных незадолго до кончины, Соловьев с горечью констатировал: «Преобразования производятся успешно Петрами Великими, но беда, если за них принимаются Людовики ХVI-ые или Александры II-ые». Эта эволюция нашла свое отражение в последних монографиях ученого История падения Польши (1863), Прогресс и религия (1868), Восточный вопрос 50 лет назад (1876), Император Александр Первый: Политика – Дипломатия (1877), в публичных лекциях о Петре Великом (1872). В этих трудах Соловьев осудил польское восстание 1863, оправдал внешнеполитическую линию России и ее венценосцев, все более отчетливо стал выступать за просвещенную (не конституционную) монархию и имперское величие России.