Фэнтези, фантастика, игры

Я решила начать свой пост именно с этого английского стишка, т.к. он как нельзя лучше иллюстрирует суть «бабочкиного эффекта». Согласитесь, логика есть, и какая! Заставляет задуматься, не так ли?

Но многим знакома другая история, с которой, собственно говоря, всё и началось-закрутилось:

Экельс, охотник-любитель, за большие деньги отправляется на сафари в Мезозойскую эру вместе с ещё несколькими охотниками. Однако охота на динозавров обставлена жёсткими условиями: убить можно только то животное, которое должно и без этого вот-вот погибнуть (например, убитое сломавшимся деревом), а возвращаясь, необходимо уничтожить все следы своего пребывания (в том числе вытащить из тела животного пули), чтобы не внести изменения в будущее. Люди находятся на антигравитационной тропе, чтобы случайно не задеть даже травинку, поскольку это может внести непредсказуемые потрясения в историю.
Во время охоты Экельс, увидев тираннозавра, впадает в панику и сходит с тропы. После возвращения в своё время охотники неожиданно обнаруживают, что их мир изменился — иная орфография языка, у власти вместо президента-либерала стоит диктатор. Причина этой катастрофы тут же выясняется: Экельс, сойдя с тропы, случайно раздавил бабочку…

Узнали? Верно, это сюжет фантастического во всех смыслах рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром». А ключевые слова данной истории произнёс руководитель горе-экспедиции Тревис:

«Взмах крыльев бабочки в Бразилии вызовет торнадо в штате Техас!»

А как вам такая история? Занимаясь компьютерным моделированием погоды, неугомонный метеоролог Лоренц создал простейшую модель прогнозирования погоды на всем земном шаре, которая поначалу работала достаточно точно. Создатель модели искренне верил, что его модель даст устойчивые алгоритмы и не менее устойчивые результаты. Но внезапно его детище стало рождать всё больше и больше погрешностей и ошибок. Тогда ученый вдруг осознал, что его модель может предсказать абсолютно четко только одно: спрогнозировать что-либо - невозможно!

Почему? Да потому что в четкой системе всегда возникают погрешности, которые принято считать незначительными. Но именно эти незначительности и приводят, в конце концов, к непредсказуемым поворотам и глобальным ошибкам.

Сегодня наука говорит о том, что мы интегрально вплетены в сложный организм природы, и даже небольшое наше воздействие в определенном направлении может привести к колоссальным последствиям. И ведь всё это действительно так, задумайтесь. Любая мелочь, абсолютно любая, влияет на наше будущее как самое ближайшее, так и далёкое, плотно сокрытое под пеленой непроглядного тумана.

Существует гипотеза, называемая «теорией многих миров»: суть которой заключается в том, что все возможные многочисленные миры могут существовать одновременно. Поясню, в чём вообще состоит её смысл:
Представьте, вы просыпаетесь субботним утром, светит солнышко, птички поют и т.д. Вчера друзья пригласили вас вместе выехать на природу, отдохнуть на свежем воздухе. Но сегодняшним субботним утром внезапно звонит ваш телефон - это начальник срочно просит вас выйти на работу за дополнительную плату. Вы стоите перед выбором: отдохнуть хорошенько в собственный выходной или согласиться подработать. И если ваше Земное «Я» решает выйти на работу, то «Я» из другого (параллельного нашему) мира выбирает альтернативный вариант, а «Я» из мира третьего вообще решает остаться дома, не подходить к телефону или что-либо ещё.

Всё это очень сложно, и,возможно, непросто для восприятия, но почему бы данной теории не поиметь места для существования?

И вот, к чему я всё-таки веду. На самом деле вся наша жизнь состоит из постоянного выбора. Что съесть на завтрак, что одеть, кому позвонить, куда пойти. Какой путь выбрать. С чем или с кем связать свою жизнь. От бытовых и незначительных решений до самых что ни на есть глобальных. И перед тем, как сделать тот или иной выбор следует задуматься о том, что каждый из них имеет последствия. Бла, бла, бла, Нэн. Что за банальщину ты несёшь. В реальности невозможно предсказать что случится, если поступишь так, а не иначе. Но всё-таки знания об «эффекте бабочки» необходимы, чтобы быть ответственнее. Задумайтесь. От вашего выбора, от любого вашего выбора, зависит не просто ВАША судьба, но и судьба человечества… Очень круто, не правда ли ^.^

Именно эту трактовку рассказа распространяет Википедия среди миллионов пользователей интернета:
"Экельс, охотник-любитель, за большие деньги отправляется на сафари в мезозойскую эру вместе с ещё несколькими охотниками. Однако охота на динозавров обставлена жёсткими условиями: убить можно только то животное, которое должно и без этого вот-вот погибнуть (например, убитое сломавшимся деревом), а возвращаясь, необходимо уничтожить все следы своего пребывания (в том числе вытащить из тела животного пули), чтобы не внести изменения в будущее. Люди находятся на антигравитационной тропе, чтобы случайно не задеть даже травинку, поскольку это может внести непредсказуемые потрясения в историю. Руководитель сафари Тревис предупреждает:

Раздавите ногой мышь - это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей Земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека - смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветёт пышная жизнь. Наступите на мышь - и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь - и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдёт Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с неё!

Во время охоты Экельс, увидев тираннозавра, впадает в панику и сходит с тропы. После возвращения в своё время охотники неожиданно обнаруживают, что их мир изменился: иная орфография языка, у власти вместо президента-либерала стоит диктатор. Причина этой катастрофы тут же выясняется: Экельс, сойдя с тропы, случайно раздавил бабочку. Тревис поднимает ружьё. Щелкает предохранитель. Последняя фраза повторяет название рассказа: «…И грянул гром».

ЗНАЧЕНИЕ
Рассказ часто цитируется в работах по теории хаоса, поскольку иллюстрирует так называемый эффект бабочки. Однако, этот термин появился позже и не связан с бабочкой, раздавленной Экельсом, термин закрепился после опубликования в 60-х годах научной работы Эдварда Лоренца под названием «Предсказуемость: может ли взмах крыльев бабочки в Бразилии вызвать торнадо в Техасе?»"
https://ru.wikipedia.org/wiki/%C8_%E3%F 0%FF%ED%F3%EB_%E3%F0%EE%EC

Неужели Рэй Брэдбери действительно посвятил свой рассказ изложению и популяризации принципа механистического детерминизма?

Отнюдь. Этот "научно-фантастический" рассказ на самом деле - политико-философская притча. Тираннозавр, которого испугался Экельс, - символ тирании. Не убитая бабочка, а страх перед тиранией позволяет диктаторам приходить к власти. Страх "маленького человека" (Экельса) помог фашисту Дойчеру стать президентом Америки. Только в этом смысле убийство Экельса Тревисом выглядит мотивированным.

Значит, уже в начале 50-х Брэдбери видел угрозу фашизма в США.

Вот этот, казалось бы, лежащий на поверхности притчевый смысл рассказа то ли ускользает от его интерпретаторов по причине их политической незрелости, то ли намеренно ими игнорируется.

На этой неделе на 92-м году жизни скончался американский писатель Рэй Брэдбери. Еще раньше кончилась эпоха, свидетелем и выразителем которой он был. Вспомним некоторые ее страхи и уроки.

Красная угроза

Рэймонд Дуглас Брэдбери родился на пике первой волны «красной истерии» в США (1917-1920), а как писатель окончательно сформировался в годы Второй Мировой и последовавшего за ним маккартизма. Это было время, когда одного только подозрения в коммунистических симпатиях было достаточно, чтобы лишиться работы и подвергнуться нешуточному общественному остракизму. В 1940 г. был принят знаменитый федеральный «Акт о регистрации иностранцев», или «Акт Смита», при помощи которого власти преследовали неблагонадежных иностранцев, а также профсоюзные и левые движения всех мастей. На протяжении 40-х в стране один за другим проходят «процессы о подстрекательстве к мятежу»; в 47-м году владельцы крупнейших голливудских студий впервые составляют так называемый «черный список» лиц, которым запрещено заниматься профессиональной деятельностью ввиду их политических взглядов (или инкриминируемых им политических взглядов) – этот пресловутый Hollywood blacklist просуществует до 60-х и сохранит свое негласное влияние и в дальнейшем.

Брэдбери никогда не был бездумным переносчиком социальных фобий времени, но и полной независимостью от них, как и любой другой человек, не отличался. Тем более интересно, что антикоммунистических взглядов писатель, судя по всему, никогда не разделял. Скорее, наоборот, ощущал неприязнь к капиталистической системе. Что и обусловило симпатии к нему советских издательств.

Технократизм

В предвоенные годы многие американские футурологи и фантасты, особенно левого толка, прошли через увлечение технократизмом – всевозможными планами построения справедливого, или даже идеального, общества. По мысли технократов, социум, подчиненный плановой экономике и научным (а то и паранаучным) методам, будет обречен на процветание. Справедливости ради, о феномене тоталитаризма в те годы было известно еще довольно мало – как и о гитлеровских экспериментах, подорвавших доверие к культу чистой, ничем не сдерживаемой науки. Не миновал это увлечение и молодой Брэдбери, однако оказалось оно на удивление кратковременным. Выпустив несколько номеров фэнзина Futuria Fantasia, начинающий писатель охладел к этой теме: литература окончательно одержала в нем верх над амбициозной социальной инженерией; а некритический восторг перед достижениями научно-технического прогресса – глубоким скепсисом в его отношении.

«– Я пытаюсь представить себе, – сказал Монтэг,– о чём думает пёс по ночам в своей конуре? Что он, правда, оживает, когда бросается на человека? Это даже как то страшно.

–Он ничего не думает, кроме того, что мы в него вложили.

– Очень жаль,– тихо сказал Монтэг.– Потому что мы вкладываем в него только одно – преследовать, хватать, убивать. Какой позор, что мы ничему другому не можем его научить!

Брандмейстер Битти презрительно фыркнул.

– Экий вздор! Наш пёс – это прекрасный образчик того что может создать человеческий гений. Усовершенствованное ружьё, которое само находит цель и бьёт без промаха.

– Вот именно. И мне, понимаете ли, не хочется стать его очередной жертвой,– сказал Монтэг».

Земля в иллюминаторе

Расцвет писательской карьеры нашего героя приходится на первые десятилетия освоения космоса, и как фантаст Брэдберри не мог избежать эту тему – сколь огромную, столь и многогранную. Его произведения затрагивают и вопросы общения человечества с инопланетными цивилизациями, и аспекты вынужденной эмиграции (в результате, скажем, мировой войны) на другие планеты, и прочие проблемы освоения космических пространств. Большинство из этих тем можно встретить в «Марсианских хрониках», посвященных колонизации Марса, борьбе с его обитателями и предстоящей Третьей мировой войне. Все эти темы, как мы знаем, подхватят вскоре и литература, и кинематограф.

Единственное, что Брэдбери никак не смог предвидеть, так это нынешнего охлаждения землян к освоению космоса. Вот прогноз, сделанный писателем в начале 90-х в интервью российскому корреспонденту: «Не пройдет и тридцати лет, как мы высадимся на Марсе. И вы, в России, будете в этом деле с нами. Я ни секунды не сомневаюсь, что так будет. Помяните мое слово. Сохраните экземпляр газеты с этим интервью и покажите его году эдак в 2017 вашему сыну. Он оценит справедливость моего прогноза».

Иноплатетяне

В отличие от наших будней, начало эры покорения космоса сопровождалась оживленным обсуждением предстоящих (или уже наступивших) контактов жителей Земли с инопланетными созданиями. Брэдбери не был ксенофобом, а потому инопланетяне в его книгах бывают как враждебными, так и миролюбивыми. Некоторые из них стремятся завладеть человеческим телом, чтобы обрести полноценную жизнь («Уснувший в Армагеддоне»); иных издалека не отличить от человека: «Город пуст, сэр, но среди холмов мы обнаружили местных жителей. Марсиан. У них очень темная кожа. Глаза желтые. Встретили нас очень приветливо. Мы с ними немного потолковали. Они быстро усваивают английский. Я уверен, сэр, с ними можно установить вполне дружеские отношения» («Были они смуглые и золотоглазые»).

Апокалипсис: до

Сами по себе апокалиптические прогнозы человечеству известны с глубокой (как минимум, библейской) древности, но мысленный взор жителей второй половины XX века был озарен двумя памятными ядерными грибами, однажды выросшими над Японией. После них перспектива светопреставления перестала быть чисто теологической, став также и технологической (не говоря уже – пугающе близкой). Значение Брэдбери в том, что он осознал в отношении технологического апокалипсиса две очень важные вещи. Первое – человеческая природа глубже страха смерти, и даже под угрозой уничтожения современный человек не в состоянии отказаться от своих пороков и желаний. И второе – нет смысла накануне Армагеддона пытаться что-то судорожно исправить. Ни грешникам, ни праведникам. Поздно. Смирение и осознание его как час расплаты – вот наш удел в преддверии тотального уничтожения. «Он выпрямился, испытующе посмотрел на жену:

– Боишься?

– Нет. Я всегда думала, что будет страшно, а оказывается – не боюсь.

– А нам вечно твердят про чувство самосохранения – что же оно молчит?

– Не знаю. Когда понимаешь, что все правильно, не станешь выходить из себя. А тут все правильно. Если подумать, как мы жили, этим должно было кончиться» («Завтра конец света»).

Апокалипсис: после

Тому, кто погружен в апокалиптические фантазии, не миновать и постапокалиптических видений. Безлюдные руины некогда неспящих мегаполисов; пейзажи и сооружения, пережившие человека; памятники цивилизации, предоставленные самим себе — все эти картины, не раз проносившиеся перед мысленным взором писателя, чаще всего символизировали бессмысленное торжество техники, победившей своего безумного создателя.

Сюжет рассказа «Будет ласковый дождь» (вошедшего в «Марсианские хроники») начинается сразу после ядерного смерча, погубившего на планете все живое, за исключением немногих птиц. Лишь один дом чудом уцелел, и его «автоматические системы» продолжают как ни в чем не бывало заниматься ежедневными делами: готовить завтрак, убираться, заправлять кровати, мыть посуду… И постоянно «разговаривать» (напевая, нашептывая, скандируя) с хозяевами, от которых остались лишь белые тени на почерневшей от атомной вспышки стене. Впрочем, случайный пожар, несмотря на усилия роботов, постепенно пожирает и этот единственный дом. «На востоке медленно занимался рассвет. Только одна стена осталась стоять среди развалин. Из этой стены говорил последний одинокий голос, солнце уже осветило дымящиеся обломки, а он все твердил: Сегодня 5 августа 2026 года, сегодня 5 августа 2026 года, сегодня…».

Тоталитаризм

Всемирная история богата и случаями массового геноцида, и кровавыми тираниями, но тоталитаризм в масштабах государства – фирменное ноу-хау XX века. Свидетель большевизма, итальянского фашизма, национал-социализма, сталинизма, движения красных кхмеров и чучхе, Брэдбери оставил много антиутопических произведений. Одно из них – роман «451 градус по Фаренгейту» (1953), который сам автор сравнивал с другим знаменитым шедевром антиутопического направления – «1984» Джорджа Оруэлла. Само название романа отсылает к уровню температуры, при котором воспламеняется бумага и начинают загораться книги. Это исключительно важная метафора для Брэдбери – тоталитаризм, в какие бы одежды ни рядился, начинается с преследования за инакомыслие; и вершина этого процесса – уничтожение книг, этих беззащитных свидетельств разнообразия человеческого опыта. «Мы тоже сжигаем книги. Прочитываем книгу, а потом сжигаем, чтобы её у нас не нашли. Микрофильмы не оправдали себя. Мы постоянно скитаемся, меняем места, плёнку пришлось бы где-нибудь закапывать, потом возвращаться за нею, а это сопряжено с риском. Лучше всё хранить в голове, где никто ничего не увидит, ничего не заподозрит. Все мы – обрывки и кусочки истории, литературы, международного права…».

Спасительное прошлое

Отсюда – культ памяти, исповедуемый Брэдбери. Быстро осознав опасность социальной инженерии и технократизма, Брэдбери со временем все выше ценит знание и память как таковые. Именно на этом уважении к прошлому, зафиксированному в нашей коллективной памяти, и основан гуманизм писателя, и его вера в человека. Эрудит-самоучка (см. статью «Как вместо колледжа я закончил библиотеки, или Мысли подростка, побывавшего на Луне в 1932-м»); преданный читатель, взявшийся за перо, чтобы самому дописать продолжение эпопеи, на приобретение которого у него элементарно не было денег (см. биографию писателя), Брэдбери приходит к осознанию, говоря словами его персонажа, что «сами по себе мы ничего не значим. Не мы важны, а то, что мы храним в себе. Когда-нибудь оно пригодится людям».

И заметьте, продолжает Брэдбери, «даже в те давние времена, когда мы свободно держали книги в руках, мы не использовали всего, что они давали нам. Мы продолжали осквернять память мёртвых, мы плевали на могилы тех, кто жил до нас. В ближайшую неделю, месяц, год мы всюду будем встречать одиноких людей. Множество одиноких людей. И когда они спросят нас, что мы делаем, мы ответим: мы вспоминаем. Да, мы память человечества, и поэтому мы в конце концов непременно победим. Когда-нибудь мы вспомним так много, что соорудим самый большой в истории экскаватор, выроем самую глубокую, какая когда-либо была, могилу и навеки похороним в ней войну» («451 градусов по Фаренгейту»). Тема памяти проходит через все творчество Брэдбери. Одну из последних своих книг – «Лето, прощай» (2006) – писатель назвал «романом о том, как много можно узнать от стариков, если набраться смелости задать им кое-какие вопросы, а затем, не перебивая, выслушать, что они скажут… Я предоставляю персонажам жить собственной жизнью и без помех выражать свое мнение. А сам только слушаю и записываю».

ЭФФЕКТ БАБОЧКИ

Ядерная катастрофа, Третья мировая и вторжение инопланетян – не единственные факторы, грозящие человечеству уничтожением. Не меньшую опасность для Земли таят и самые, на первый взгляд, невинные достижения НТР ближайшего будущего – например, машина времени, изобретение которой, как считал Рэй Брэдбери, не за горами.
В рассказе «И грянул гром» (1952) – вошедшем в коллективное сознание читателей как история про «эффект бабочки» – главный герой, охотник-любитель, уплатив кругленькую сумму, отправляется на сафари в Мезозойскую эру. Гид предупреждает: убивать можно только то животное, которое должно погибнуть в результате естественных причин (например, под упавшим деревом); важно не оставить никаких следов своего пребывания, иначе в будущем произойдут катастрофические изменения: «Гибель одного пещерного человека – смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах… Наступите на мышь – и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдет Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы».
В отличие от некоторых других, эти идеи Брэдбери – сегодня мы назвали бы их «экологическими» (применительно не только к природе, но и к ноосфере) – до сих пор набирают сторонников среди сознательной части человечества.

Устаревшая научная фантастика

Не всем идеям Брэдбери повезло так же, как «эффекту бабочки». Многие из них представляются современному человечеству неактуальными. Другие отброшены за ненадобностью. Так, несмотря на информационный бум, человечество по-прежнему уничтожает, переписывает, купирует и запрещает неугодную литературу. Нетерпимость ко всему иному, непривычному растет и в развитых державах, и в странах третьего мира. Мы худо-бедно научились относиться с подозрением к громким научным открытиям, но так и не научились уважать чужую точку зрения, видя в этом уважении обременительную, подчас вредоносную вежливость, и ничего больше. Ежедневная угроза ядерного конфликта не уменьшилась – зато мы все к нему «привыкли». По сравнению с серединой прошлого столетия технология опутала нас по рукам и ногам, но бить тревогу нынче не принято – настолько мы привязаны к нашим любимым электронным «друзьям». Не решив проблемы, предсказанные Брэдбери, мы научились их не замечать. Но, пожалуй, самое главное – мы все больше удаляемся от гуманистических стандартов Рэя Брэдбери; все чаще они кажутся нам устаревшими и неактуальными. Послушайте, как наивно звучит рассуждения одного его героя:

«Мы часто не пользуемся даже половиной того, что дал нам Бог. Мы должны слышать больше, иметь более чувствительные осязание, обоняние и вкус. Может, есть что-то необычное в том, как ветер гонит листья по этой площадке. Может, в блеске солнца на телефонных проводах или в песне цикад среди вязов. Если бы мы только могли посмотреть и послушать несколько дней, несколько ночей и сравнить потом наши наблюдения. А потом можешь велеть мне заткнуться, и я заткнусь.

– Это звучит разумно, – ответил Фортнум, легким тоном скрывая свое беспокойство. – Я понаблюдаю. Но как я узнаю, что это именно то, о чем ты говоришь, даже если что-нибудь увижу?

Уиллис внимательно смотрел на него.

– Ты узнаешь. Узнаешь наверняка. Иначе нам конец, всем нам…»

И не говорите потом, что вас не предупреждали.

Сегодня в Лос-Анджелесе умер великий писатель Рэй Брэдбери, проживший почти 92 года, - человек, чье фото должно стоять в энциклопедии напротив слова «сай-фай». Невероятный рассказчик, умевший передать с помощью золотоглазых марсиан и механических псов что-то самое важное про вечные ценности, и вправивший мозги миллионам подростков, он создал то эфемерное, что сейчас называют «подлинным духом олдскульной фантастики».

Брэдбери написал сотни рассказов и повестей, и не всегда про мир будущего, но даже сам согласился войти в историю «автором "451 градуса по Фаренгейту"» - именно такая надпись красуется на его надгробном памятнике, который писатель с горькой иронией заказал заранее . В память о Рэе Брэдбери редакция Look At Me вспоминает десять попыток переложить его прозу на кинопленку.

«451 градус по Фаренгейту» / Fahrenheit 451

Самая известная экранизация самого известного романа Брэдбери - снятая в 1966 году классиком новой волны Франсуа Трюффо. Вместо почти что постапокалиптической антиутопии тут ретро-футуризм, стерильно выстроенные кадры и жесткая сатира на одноэтажную Америку 60-х. В главных ролях англичанка Джули Кристи и австрияк Оскар Вернер. Оператор - великий визионер Николас Роег, режиссер «Человека, который упал на Землю» и «А теперь не смотри». Новую экранизацию лет десять пытался сделать создатель «Ходячих мертвецов» и специалист по киноадаптациям Стивена Кинга Фрэнк Дарабонт, повторяя, что «надо снимать, пока Рэй жив». Что с ней теперь - непонятно.

«Человек в картинках» / The Illustrated Man

Американская постановка 1969 года по второму, одноименному сборнику рассказов Брэдбери - точнее, по трем из них: «Вельд», «Нескончаемый дождь» и «Завтра конец света». В главной роли циркового зататуированного уродца - Род Стайгер, взявший двумя годами ранее «Оскар» за «Полуночную жару», и часто примерявший на себя амплуа злодеев. Лет пять назад автор «Запрещенного приема» и «300 спартанцев» Зак Снайдер почти снял ремейк, но обошлось.

«Марсианские хроники» / The Martian Chronicles

Трехсерийная телепостановка NBC 1980 года, со звездой мелодрам Дугласа Сирка и гей-иконой Роком Хадсоном в главной роли. Сам Брэдбери назвал ее «скукотищей».

« Что-то страшное грядёт» / Something Wicked This Way Comes

Диснеевский фильм 1983 года по мотивам сборника рассказов «Тени грядущего зла» и по сценарию самого Брэдбери (хотя сначала для этого наняли Стивена Кинга). Снимал англичанин Джек Клэйтон, который пытался сделать фильм помрачнее, а студия - строго наоборот. Вторая роль в карьере Джонатана Прайса, через два года сыгравшего главную роль в «Бразилии» Терри Гиллиама, а значительно позже - папу Киры Найтли в «Пиратах Карибского моря».

« Вельд»

Советский хоррор, снятый Назимом Туляходжаевым в 87-м на киностудии «Узбекфильм» с Юрием Беляевым и Нелли Пшенной в главных ролях. По, кажется, самому жуткому рассказу Брэдбери, - о том, как высокотехнологичный дом сожрал своих владельцев. Как ни странно, режиссеру и сценаристу этого показалось мало, и он еще добавил сюда линию из душераздирающего рассказа «Марсианин» - про пришельца, в котором каждый землянин пытался увидеть погибшего родственника.

«Электронная бабушка»

Вольная экранизация рассказа «Электрическое тело пою» - о том, как дети, оставшиеся без мамы, сначала обретают удивительную бабушку, а потом приходят к осознанию смерти. Снята на «Литовской киностудии» в 1985 году, в роли бабушки - 22-летняя Ингеборга Дапкунайте.

«Театр Рэя Брэдбери» / The Ray Bradbury Theater

Знаменитый сериал, где сам Брэдбери был шоураннером на протяжении всех 65 эпизодов и в начале каждого появлялся собственной персоной. Первые два сезона вышли на HBO, еще три на USA Network. Сценарии Брэдбери сочинял частично по собственным рассказам, но много что придумал специально для шоу. В ролях среди прочих сверкнули Питер О"Тул, Джефф Голдблюм, Дрю Бэрримор, Дэвид Кэррадайн, Эллиот Гулд, Джин Степлтон и Шелли Дюваль.

«Вино из одуванчиков»

Главная не-фантастическая повесть Брэдбери про его детство - четырех подростков и одно лето конца 1920-х в вымышленном городе Грин Таун, штат Иллинойс. Четырехсерийная экранизация с Лией Ахеджаковой, Верой Васильевой, Владимиром Зельдиным и прочими звездами снималась семь лет и стала последней ролью Иннокентия Смоктуновского. Примечательна еще и тем фактом, что умершего во время съемок актера переозвучил Сергей Безруков (простите).

«И грянул гром» / A Sound of Thunder

Голливудская экранизация одноименного философского рассказа о невообразимых последствиях малейшего шага; конкретно - раздавленной бабочки в доисторическом прошлом. В главных ролях Эдвард Бернс, Кэтрин Маккормак и непонятно как оказавшийся здесь сэр Бен Кингсли. Снятый за год до того «Эффект бабочки» с Эштоном Катчером (тоже плохой) - примерно о том же, хоть и не по Брэдбери.

«Превращение» / Chrysalis

Похожая на телефильм киноверсия ницшеанского рассказа - последняя попытка кинематографистов взяться за Брэдбери на сегодняшний день. В некотором смысле тоже об «эффекте бабочки» - об ученом, покрывшимся чешуей, а потом вылупившимся из нее сверхчеловеком.

Простая бабочка, не взмахнувшая крылом, а та, которая была раздавлена, может изменить жизнь на Земле полностью.

Представьте, что все, что сейчас есть у вас, является результатом простого «поймать бабочку», которая до этого свободно летала на воздухе, а после сдохла в неволе.

Рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром» вышел в далеком 1952 году. Он повествует о неком охотнике Экельсе, который заплатил деньги, чтобы отправиться в прошлое, еще когда по Земле спокойно бродили динозавры. Организация, которая предоставляет такие услуги, предупреждает мужчину, что хоть правительство и дает добро на такие перемещения во времени, все же при этом нужно быть предельно осторожными и соблюдать ряд правил. Этот рассказ очень короткий, зато мыслей после его прочтения уйма.

Экельсу говорят, что есть некая тропа, сходить с которой запрещено, иначе это понесет огромные последствия для будущего. Нужно действовать слаженно и соблюдать указания команды. Она, в числе пяти человек, отправилась на так называемое сафари. Благодаря машине времени, созданной в будущем, человечество теперь может платить свою цену за то, чтобы отправиться в прошлое и подстрелить динозавра.

Естественно, Рэй Брэдбери объясняет нам, что буквально через мгновение животное гигантских размеров рухнет, то есть умрет естественной смертью, а потому его можно убивать, и это не несет никаких последствий. Специально обученный человек, входящий в группу выдвинувшихся в прошлое, уже бывал здесь утром, когда и пометил динозавра, которого можно будет убить. Тут же Экельс задает вопрос о том, почему они не могут встретить себя, если уже бывали здесь ранее, на что у членов организации нет разумного ответа. Они лишь говорят, что это парадокс, и такого просто быть не может. Конечно, это извечная тема для споров в среде приверженцев научной фантастики.

И все же речь здесь не об этом. Рэй Брэдбери спокойно обошел этот вопрос, дав на него собственный ответ. У него сформировавшаяся точка зрения, которая непоколебима. Далее начинается действо. Экельс и остальные члены команды бродят по просторам нашей планеты, когда ничего из ныне существующего на ней не было. Даже в проекте. Вдруг появляется чудище. Оно огромное - гигантское. Это настоящее оружие смерти, против которого не уцелеть, как считает Экельс. Он дает слабину и возвращается обратно в Машину, на которой прибыли все. Он просто не ожидал, что на самом деле будет так страшно. Против динозавра с его оружием не выстоять. Tyrannosaurus rex не боится ничего, но у него все же есть слабые места. Сначала, как заверяет нас Рэй Брэдбери, нужно стрелять в глаза, а уже потом в мозг. И вот тогда животное падет. Но Экельс не был уверен в своих силах, а потому решил не рисковать.

Полностью растерянный, он даже не понимал, что происходит. Он сошел с пути, но очень быстро забрался обратно на тропу. Далее еще немного действия, а затем возвращение домой. Тревис, руководитель сафари, понимал, что последствия неминуемы. Когда они прибыли на место, то сперва все казалось слегка измененным. Затем обстановка накалялась, когда стали проясняться все изменения. Экельс не понимал, как вместе с бабочкой, которую он раздавил в траве, когда сошел с тропы, ему «удалось» убить будущее. Теперь оно другое. Тревис не сдержал своего гнева - и грянул гром.

Короткий рассказ оставляет после себя не просто приятное послевкусие, а массу поводов для раздумий, проведения аналогий и прочего. Фантастика, которую пишет Рэй Брэдбери, основывается не на вымышленных вещах, которые не могут существовать в принципе. Фантастика, которую пишет этот великий американский писатель, базируется на том, что можно осуществить. И в то же время передать это получается только путем добавления в рассказ неких фантастических (для нашего времени) - выдуманных - историй. Вот только выдумка в голове Рэя Брэдбери - это удар по Системе. Вызов всему тому, что идет против его (нашего?) мышления.